А дело было так: наступил тихий вечер суматошной пятницы. Все, кому положено, убыли «на сход» на берег, по домам и полутайным явкам.
На кораблях оставалась одна лишь смена обеспечения, которая занималась вместе со своим любимым личным составом плановыми корабельными работами. Корабль – он у нас на флоте как завод непрерывного цикла – всегда есть, что надо сделать сегодня, или переделать сделанное вами вчера.
На сторожевом корабле «Летучий» лучший старпом бригады кораблей и надежда ее командования Борис Александрович Тетушкин занимался заполнением журнала боевой подготовки, старательно сводя «концы с концами». Простая на вид рутина: надо, внимательно анализируя и слегка подгоняя один к другому разные-разные результаты, просто сделать так, чтобы, как говорят на флоте, «все билось».
Иными словами, по различным документам должны были бы совпасть время и даты проведения мероприятий, а по другим – количество затраченных учебных часов на каждый вид подготовки должно было соответствовать требованиям существующих документов.
Плюс еще оценки за эти самые мероприятия, проведенные, из-за хронического цейтнота, большей частью условно, так сказать – «электронным пуском». Да, и еще – (важно!) чтобы эти все мероприятия, проводимые по отчетам, по теории подлости не угодили бы на какой выходной или праздник – на радость проверяющим, ибо это уже – полная липа! Такой результат – не для профессионала! Куры напрочь засмеют! И, тоже важно, что при всем при том, надо помнить – в сутках всего 24 часа! Как-то его поймали на том, что у него оказалось 25 часов 30 минут! Но это еще ракетным комбатом… Однако, запомнилось!
Работа по составлению отчетности, сама по себе – кропотливая, требующая внимания, знаний и очень развитой, вдохновенной фантазии. Но, парадоксально – достаточно занудная и утомительная, особенно для людей с живым складом ума и подвижным темпераментом. От такой «умственной» работы устаешь физически! Прямо как собака после гона.
Однако, Тетушкин считал себя исполнительным и сознательным офицером и, превозмогая себя, героически продолжал этот «сизифов труд». Итоговая проверка была уже не за горами. По крайней мере, так вещал вездесущий комбриг, пугая корабельное командование.
Но подсознание мучительно искало достаточно уважительную причину, почему можно было бы послать эту работу куда подальше, хотя бы временно, и заняться чем-либо более интересным и общественно полезным. Бац – зазвенел двойной звонок на вахте. Кого-то принесло!
Он очень обрадовался, когда дежурный доложил ему по внутренней связи, что к нему прибыл старпом с соседнего корабля, капитан-лейтенант Первухин. Аккуратно заложив закладки в журнал и в папки, он сгреб их все со стола и с удовольствием закрыл в сейф.
Саныч вспомнил, что обещал Жене Первухину, недавно назначенному на эту должность на «Прыткий», помочь в кое-каких вопросах подготовки. Да и вообще, подсказать ему вероятные (и неизбежные) каверзы службы, о которые ему пришлось самому набивать шишки пару лет назад. Тогда он самонадеянно решил было пробивать свою собственную колею по военно-бюрократическому полю. Не тут-то было! Эти хитрые изощренные административно-тыловские «каверзы» в учебниках и наставлениях не найдешь, но их надо знать, чтобы уберечься от типовых ошибок. Больно тормознули его об эту стену.
А помочь молодому товарищу по службе – это святое дело, по флотским традициям, и очень уважительная причина, чтобы передвинуть некоторые текущие дела «на потом». Даже если дверь в твою каюту и не будут «открывать ногами», неся в обеих руках по тяжелому портфелю с подношениями.
Так подумал Тетушкин, закрыв сейф и спрятав ключи в карман кителя. Пока Первухин пробирался к его каюте по длинному коридору, он уже включил чайник, приготовил смесь чаев для заварки. Затем он позвонил в буфетную кают-компании, чтобы вестовые сделали каких-то бутербродов к чаю и притащили к нему в каюту. А как же? Любой гость на корабле должен быть тепло встречен, обогрет, накормлен и напоен. Хотя бы горячим чаем – для старпома время всегда рабочее, а на работе – ни-ни!
Поздоровавшись и расположившись поудобнее, старпомы занялись обсуждением насущных дел. Тетушкин наставлял Первухина с высоты накопленного служебного опыта, который, как известно, ни купить, ни выиграть невозможно! С присущим ему тонким юмором, он обрисовывал служебную ситуацию, предлагал молодому коллеге выдвинуть варианты ее разрешения, а потом, в картинках и красках, рассказывал, как оно все разрешилось фактически в том или ином случае.
Кипучий темперамент не давал ему сидеть спокойно, и он периодически вскакивал с места, расхаживая по каюте и иллюстрируя отдельные места своего мастер-класса оживленной жестикуляцией. Если при этом «ветеран» и привирал где-то и что-то, то делал это красиво и здорово – и исключительно – для пользы дела!
Так, прихлебывая сладкий горячий напиток, лично им составленный из смеси разных чаев и трав, закусывая бутербродами с колбасой и рыбой, старпомы проводили свои «занятия по специальности». Тетушкин вдохновенно сыпал номерами руководящих документов, на память цитировал статьи и целые абзацы из разных «наставлений» и «инструкций».
Первухин все это внимательно слушал сквозь гул ожившей по графику корабельной вентиляции с подогревом. Он, старательно записывал, делая пометки, и поминутно переспрашивая номера и названия документов. Тем более, он пытался выяснить не только правила, но и исключения из них.
Чем и пытался поставить в тупик премудрого Тетушкина. И опять – не тут-то было! Тетушкин-то был из тех, кого никогда не поймаешь в норе с одним выходом, и в рукавицах без наждачки!
– Ну, вроде бы все, на первый раз! – перевел дух Борис Александрович, и продолжил: – это ты глубже усвоишь в ходе грядущих сражений, затягивать только не надо. Но главное в нашем деле – это работа с кадрами! Ибо самому весь этот макулатурно-бюрократический ужас не потянуть, а нужно еще, представь себе, и материальное подкрепление, да и самому расти в тактическом и морском отношении… Надо рваться к телеграфам, раз уж связался с командирской линией!
Если ты без допуска – долго этого терпеть не будут и организуют тебе ад прямо на месте, в границах корабля и бригады! Получится не хуже, чем у Данте. Зря смеешься! Я тебя уверяю!
Корабль, как ни странно, предназначен для моря и для боя, к удивлению бюрократов в штабах и в тылу!
– Да неужто? – сделал ироническую мину Первухин, – никогда бы не подумал!
Такая свежая сентенция понравилась и самому Тетушкину, и его слушателю. «Обросший ракушками» бывалости по самый пояс, тридцатилетний старпом продолжал: – Поэтому надо часть своей рутины кому-то сплавить, как говорят психологи, делегировать. Нужно уметь находить среди своих подчиненных людей, которые уникальны в своих способностях, коммуникабельны и обладают широкими связями или личными возможностями их заводить и поддерживать! – закруглил формулировку Тетушкин. Помолчал немного, похвалил сам себя, вслух: – Во, сказанул! Как в учебнике! – довольно прищурился и добавил, опять же – вслух, уже совсем уверенно – Классиком буду!
– Ты знаешь моего мичмана Егоркина? – продолжал он, – Так вот, он в состоянии достать то, чего вроде бы и нет на складах, согласно их же учетным книгам. Краска, приборочный материал там, всякое расходное имущество – не проблема. Примерно, как для тебя достать сахар из сахарницы и не уронить его на штаны!
– А продукты? – поинтересовался Первухин.
– Не его профиль, но, наверное, тоже смог бы! Там тоже охраняют и распределяют эти запасы живые люди. И потому, что он умеет достать не означенные матценности, а тех людей, в чьем ведении эти самые дефицитные ценности находятся. Причем, достать до самых печенок. Они, эти славные труженики тыла, в итоге сами рады помочь приятному человеку в решении его проблем с высоты трона своего величия.
О, трон этот непоколебимо стоит на всяких дефицитах – они сами знают, но если им говорят, что на их интеллекте и таланте – они становятся счастливы и отзывчивы! Это в лучшем случае, но когда их покой и привычный биоритм, разворошены как улей любознательным медведем, труженики тыла счастливы отдать ему весь свой склад! Даже вместе с будкой от сторожевой собаки, лишь бы больше никогда не видеть моего Егоркина ни во сне, ни наяву.
– Ну да! – усомнился Женя Первухин, – это-то в наше время сурового дефицита всего, о чем только ни подумаешь и неуемного самомнения тех, кто этими остатками располагает?
– Места знать надо! – деловито возразил хозяин каюты, – И тех, кто на этих местах уверенно сидит. Эти махровые коррупционеры сами про себя, знаешь, как говорят? «В тылу есть всё! Но не для всех!» Так что, эту задачу в принципе решить можно – надо только взять и стать «не как все».
И вообще, сохранились еще у нас мичмана старой закалки, которые прошли настоящую службу, а приказания рассматривают как неизбежность. У них и мысли не возникает, что оно может быть почему-то не выполнено. Даже если и надо достать вечный двигатель, к примеру.
– Ха! Вечный двигатель! – фыркнул Первухин.
– Слушай, а давай поспорим с тобой, на литр коньяка, например, что мой Егоркин действительно достанет или сам вечный двигатель, или что-то, что можно будет, хотя бы в первом приближении, считать таковым? – загорелся новой идеей Тетушкин.
– Вечных двигателей не бывает, потому, что их не может быть никогда! – безапелляционно заявил гость, – Вспомни школьный курс физики и свое высшее ракетно-инженерное образование! Мичман, кстати, тоже физику учил! Но!!! Ставка достойная для спора уверенных серьезных мужчин!
– Так это когда было! А сколько всего объявляли невозможным и несбыточно, что потом и взмоглось и сбылось? Даже в последнее время! И наоборот, вон наобещали политики реальных, вроде бы вещей – и вот вам всем хрен! Овощ такой огородный, корнеплод, по самое колено и выше! Даже и не пытались их материализовать! А что, не так? – Тетушкин принял какое-то решение.
– Короче, Александр Павлович Егоркин сейчас на борту, в смене обеспечения, мы его вызываем и ставим ему задачу. Причем, как боевую! И посмотрим потом, что из этого выйдет! – как всегда, сразу же Тетушкин загорелся своей идеей розыгрыша-проверки, и тут же начал ее реализацию.
Он старался ничего не откладывать на потом – служба научила. Не верите? А вот попробуйте сдвинуть срок исполнения «вправо», то есть – «на потом». И сразу же объявится причина, по которой свершение события перенесется еще дальше, уже по независящим от вас обстоятельствам!
– Хорошо, если я выигрываю, ты добавляешь к коньяку свой надувной домкрат с компрессором из своего багажника!
– Идет! А ты – через свою жену, которая, как я знаю, на нашей бербазе трудится, помогаешь мне достать новую фарфоровую посуду в нашу кают-компанию.
– А Егоркин? Что, ему никак не достать?
– Да использовать Егоркина по посуде, это делать так, как американцы на войне!
– Это как?
– Да колошматить дорогущей сверх умной крылатой ракетой по бедуинским палаткам. Дорого и бестолково, да и результат сомнительный, с эффектом «наоборот».
– Договорились! С посудой Лена поможет, в любом случае, я думаю! Особенно, если ты ей зефир в шоколаде преподнесешь!
– Так о чем разговор, сэр? Давно надо было просто прозрачно намекнуть! Тоже мне, конспиратор!
Тетушкин не глядя ткнул кнопку звонка, и в открытых дверях каюты прямо из воздуха возник рассыльный, которого он тут же отправил за мичманом Егоркиным. Тот появился через пару минут, в отглаженной форменной куртке, за отворотами которой видны были полоски свежайшего «тельника». От него пахло глаженным бельем, чистотой и дорогим хорошим одеколоном.
– Сан-Палыч, выручай, дорогой! – с места в карьер начал старпом. – Вот тебе боевая задача – в понедельник, прямо с утра, нужно ехать в Росту, в «Техупор» и добиться получения на корабль «вечного двигателя», пока из соседей кто не перехватил! На всю флотилию только один выделили, а чем мы хуже других? Как никак, вроде бы, лучший корабль! Про мелкие грехи-то наши высокое начальство пока не знает!
– И не узнает! – кивнул Палыч, а потом до него дошло:
– Чего-чего? Вечный двигатель? А что, уже делают? Ни фига себе! А я совсем недавно читал, что все эксперименты проваливаются, так как это противоречит всяким там законам сохранения энергии, термодинамики и чего там еще? И всемирное патентное бюро по изобретениям проекты вечного двигателя уже лет пятьдесят как не рассматривают!
«Ни фига себе!» – тоже искренне удивился, но уже познаниям Егоркина капитан-лейтенант Первухин. «А я уже и смысла этих законов не припомню! Даже если меня будут сильно бить и пытать за это! Ни в жисть не сдамся! А ведь отличником был!» – сокрушался старпом «Прыткого» про себя.
– Так нет, Палыч! Это все на загнивающем импотентском Западе, да недоумки гражданские. А в «оборонке», у них – как у нас: сказали сурово: «Чтобы был!» – и после этого спорить можно только о сроках, да и то – с оглядкой! Начальство, видишь ли, физику подзабыло, а то и не учило вовсе на разных там юрфаках и в академиях управления, и его интересует только сама идея и ее воплощение. А на патентное бюро они вообще чернильный прибор положили – сам видел! Ты же мне веришь? Когда я тебя обманывал?
Егоркин хотел ему напомнить – минимум пять случаев – на вскидку, – когда, да мысленно махнул рукой. Старпом был мужик правильный, и если как-то гадил, то не со зла, а по долгу службы, но и по своему баламутскому характеру. Бывало, что мальчишеское несерьезное озорство и страсть к беззлобным розыгрышам выпирало из-под его серьезных погон капитана 3 ранга.
– Вот инженеры и поднапряглись, да и сделали они эту штуку, перпетум мобиле, вечный двигатель, понимаешь, изделие "Х" называется, – вдохновенно врал, импровизируя, Тетушкин, – а первые образцы – на самую боевую флотилию самого ходового флота прислали. Так сказать, на обкатку в суровых условиях. Ты уж, Александр Павлович, расстарайся, пожалуйста! А мы уж тебя не забудем!
В голосе Тетушкина появились просительные интонации, он подозрительно-заискивающе заглядывал в глаза мичману-ветерану. Первухин, который тихо-мирно сидел и сопел в уголке каюты и по-ученически грыз колпачок авторучки, отметил это и восхищенно подумал: «А врет-то как Боря самозабвенно! А как обставился – чистый артист! Настоящий дипломат! Эх, пропадают такие таланты на службе в нашей Хорхояровке!»
Егоркин сел на предложенное место на диване, и что-то обдумывал. Старпом знал его основательность во всем и не торопил с ответом. На правах хозяина, он опять разлил всем чай, причем Егоркину он подчеркнуто налил ароматный напиток в традиционный на флоте стакан в красивом мельхиоровом подстаканнике.
– Попробую!
– Нет, что значит – попробую? Надо!
– Попробую! – повторил Палыч, упрямо мотнув головой – Значит так, Борис Александрович! Тогда мне нужно пару «бойцов» поприличнее, документы проездные, доверенности и накладные с подписями и печатями. Причем, чистые! А то я знаю этих «орлов» и «орлиц» в «техупоре» – то запятая не там, то код изделия не сям… Не волнуйтесь, все назад привезу и дизель себе на дачу не выпишу! Нарушение, конечно, но…
– Так о чем может быть речь, Палыч! Мы друг друга сто лет знаем, и когда такие дела, фиг с ней, с буквой-то инструкции… нам главное – дух закона. А он ставит боеготовность превыше всего!
– Да еще, конечно, «шила» бы хорошего, консервов приличных – для установления и поддержания полезных контактов и закрепления положительного рефлекса на нас у этих самых хозяев соответствующих складов. Тут как раз нам на корабли выдали «подводницких» консервов, из той самой СХ, которую выбросило на берег недавним ураганом.
– Все будет! И тушенка на подкуп президента, само собой! Даже звонок от зам комбрига по ЭМЧ организуем, у него приятель какой-то в том самом нужном отделе служит.
Появившийся тут из машинных недр механик, в рабочем комбинезоне, благоухающем металлом и соляркой, с замасленной ветошью в руках, с ужасом слушал весь этот разговор. Глаза неподдельно округлились и расширились до диаметра кофейных блюдец! Он уже было собирался открыть свой рот и что-то сказать, как Тетушкин немедленно сориентировался, показал ему кулак из-за спины Егоркина и перехватил инициативу:
– А, Валерий Петрович! Ну и как результаты вашей многодневной «камасутры» с вашей любимой матчастью? Имею ввиду правую маршевую, конечно. Я тут слышал, что комбриг вместе с твоим главным коллегой обещали тебя распять, если ты не доведешь ее до ума до понедельника? Смотри, аксакал, они могут! Даже не распять, а раз семь! А командир добавит – если вдруг мало тебе покажется! Но не думаю! – записной зубоскал Борис Александрович был в своем репертуаре…
А вот что дальше рассказывал сам Егоркин:
В понедельник самым ранним утренним автобусом из Обзорнова мы отправились в стольный град Мурманск. Со мной отправились два наших «бойца» и мичман с «Прыткого», хоть и молодой, но не безнадежный. А с началом рабочего дня мы уже стояли у проходной технического управления флота, «техупора», в просторечье. Старпом действительно «подсуетился», пропуска были своевременно заказаны. И, что совсем уж странно, даже уже готовы. Нужный для решения наших проблем офицер – в своем кабинете, а не в командировке или на каком-то совещании, как обычно бывает по теории подлости.
Я вошел в нужный кабинет и осмотрелся. Вчера было воскресенье, день отдыха, и по его лицу было сразу видно, что хозяину кабинета удалось отдохнуть по-настоящему.
Ему явно было тяжело. Он страдал по-настоящему! Механизмы, которые отвечают за мыслительный процесс, вращались со скрипом, от которого тот периодически морщился. Он всерьез думал, мучаясь совестью, что уж верно, этот шум и грохот слышат и посетители. Это как-то не совсем прилично! И люди мысленно морщатся, когда из головы ответственного распорядителя раздается отчаянный и явно посторонний скрипучий шум и грохот…
Работать ему вовсе не хотелось, и самой его большой мечтой в этот момент была мечта о том, чтобы понедельник стал бы тоже выходным. Хотя бы до обеда.
– Здравия желаю, товарищ капитан второго ранга! – бодро и весело поприветствовал его я. – Мичман Егоркин, из Противосолнечной губы, с бригады противолодочных кораблей.
– Тише, не ори так, будь другом! – взмолился начальник отдела, снова отчаянно морщась. Видишь, болею я. Простудился вчера, наверное! – затем, подумал и добавил: – в гараже… трудился я там вчера, понимаешь ли!
– Да, – согласился я, – понимаю! Гараж по выходным – это коварное место. Сквозняки, знаете ли – без них не обойтись! Да ходишь, туда-сюда, с разными мужиками общаешься, вирусы со всего города цепляешь. Вот и заболеваешь потом…
– Вот именно, истину глаголешь, мичман! В самую точку! Только сквозняки сначала в башке получаются! А уж потом… Вот от того и такие последствия! – криво усмехнулся хозяин кабинета, оценив мою деликатность.
– Ну и что у вас ко мне? – перешел он на официально-деловой тон.
– Да вот, кланяется вам наш зэмч Николай Олегович, вот гостинец прислал – тут я достал из своего пузатого «бэга» увесистый пакет и протянул ему. В «посылке» что-то заманчиво булькало и звенело. Он тут же торопливо спрятал пакет куда-то в стол, опасливо оглянувшись на дверь.
– Ах, да-да, он звонил по вашей проблеме! Ну и как там Николай, в смысле – ваш замкомбрига, поживает?
– Ничего, спасибо, мучается понемногу, сейчас знаете, как – запчастей нет, заводского ремонта толком нет, а за все дерут нещадно. Но пока жив, сегодня с утра еще ходил и ничего не болело! – уколол я его. С невинной интонацией.
– Знаете же наши принципы – продолжаю – У нас главное – чтобы виноватый всегда был. Не тот, кто на самом деле виноват, а, желательно – не в очень высоких званиях. Кап-два как раз подойдет! Да, товарищ капитан второго ранга, а так как же…
– Да понял, я, понял! Ты говори прямо, без дипломатии – чего тебе надо? Я эти обычные в другое время бюрократические экивоки сегодня как-то плохо воспринимаю! И вообще – я тоже не все забыл еще…
Тем более – корабельную службу! Чем могу – тем своему старому приятелю помогу, пять лет за одной конторкой в «Дзержинке» отсидели! Давайте заявки… – офицер вытащил из футляра очки и для налаживания взаимопонимания, рассказал:
– Я сам тоже иногда в роли просителя выступаю, в Москву побираться езжу, запчасти клянчу. Так вот, и «ускорители-мотиваторы» тоже вожу. Куда же без этого? Не поймут! Но просто так принять – боятся! Так мы что там делаем? Наши «мотиваторы» – крабы там, сёмгу, палтуса копченного, ерша нашего вяленного – ну, это строго тем, кто понимает, раскладываем по пакетам. Пакетов несколько – как дело пойдет, никогда не знаешь! Их сдаешь в гардеробе на отдельный крюк и получаешь номерок. Ага! Потом пошел по кабинетам – собирать подписи, визы и печати. Решил вопрос – в благодарность отдал номерок, второй вопрос или там какую частную проблему – второй номерок, чтобы не перепутать – по возрастающей! Все довольны! А потом ответственное лицо, после тяжелого трудно-трудового дня идет мимо гардеробной и забирает положенные ему пакеты – и за пивом, по собственному вкусу! И все довольны! Во как! Ноу-хау у них такое! А не то – разные мохнатые уши могут заловить, как на блесну! – поделился своим опытом офицер.
Я протянул ему бумаги. Сверху лежали заявки на разное расходное имущество, необходимые запчасти, топливные фильтры и т. д. Офицер просматривал бумаги и бормотал себе под нос: «Этого нет, это дадим половину, не больше, это у вас уже и так сверх лимита…
Я вмешался: – Да я уже нашему комбригу говорил, что вы вряд ли поможете… У вас же трудные времена. А у него как раз сидел какой-то мобист из Москвы, главный «спец по сокращениям», так он и говорит, что офицеров в довольствующем снабжении теперь больше, чем единиц запчастей и техники, которые они как-то еще распределяют! Пора бы как-то, мол, привести в соответствие! Раз нечего, мол, делить, так пусть будет и некому! Вы мне только визу поставьте – мол, отсутствует данные материалы и все – я поехал. А то у меня бойцы не кормленные, кишка кишке уже фигу кажет! Да и дел по горло, не так часто к вам в столицы-то выбираемся!
– Да? – отвлекся от своих мрачных мыслей хозяин кабинета, – а, ну-ка, дай я еще раз гляну повнимательнее,… ну, да, вспоминаю, тут запасец есть еще небольшой, удружу однокласснику, почему нет?! Да и вот это дадим, черт бы с ним, с лимитом… Ты это, не думай, что я испугался вашего мобиста, его, скорее всего, нет, ты на ходу придумал, а вот твой ход и твой юмор оценил по достоинству! Да… Ты уж нас совсем – то за врагов-то не держи! И за идиотов – тоже! Нет, тыл-то – от Дьявола, сам так думал, но и в преисподней люди попадаются. А как же?
И тут он как раз наткнулся и внимательно, два раза прочел ту самую Тетушкинскую бумагу, и даже как-то изумленно-озадаченно крякнул. Потом посмотрел внимательно на меня, и почему-то спросил:
– А какое сегодня число?
Глянув на календарь своих часов, ответил ему: – Первое апреля, товарищ капитан второго ранга!
– Аг-га! – понимающе протянул офицер, – Так, значит? День смеха? Тогда понятно. Я сейчас вам подпишу, сам завизирую у начальства, потом – в бухгалтерию, оформите и – получать. Пользуйтесь! А с транспортом-то как?
– А что, у вас действительно ОНО есть?
Капитан 2 ранга назидательно воздел указательный палец вверх и провещал, раздельно выговаривая каждое слово:
– На складах техупра есть все! – А потом добавил, столь же назидательно, как бы на что-то намекая: – Но не для всех!
«А вот это-то я давным-давно и без тебя усвоил! Это было и в лучшие времена, когда всего было не в пример больше! В том числе – и совести. И порядка!» – подумалось мне про себя. Вслух не озвучивал – зачем обижать, видимо, хорошего человека?
– Так вот, под это самое я вам транспорт лично организую! Если получите и загрузите, конечно! Когда получите, позвоните мне! С нашего завода идет самоходная баржа, почти к вам – рядом, в губу Подсолнечную.
– Спасибо вам! – поблагодарил я. И потряс головой – не сплю ли я – искренне удивившись такому человечному подходу со стороны довольствующих органов. «Так не бывает!» – думалось мне.
– Скажете спасибо своему Николаю Олеговичу – как-то ехидно улыбаясь, сказал, прощаясь, начальник отдела.
Дальше все пошло, как и обещал этот капитан второго ранга. Мы получили все необходимое, по обычным заявкам. Даже машину нам для этого выделили, благодаря хлопотам приятеля нашего ЗЭМЧа, видно имевшего тесные контакты с гаражом тыловской автороты.
Вот только все, кто читал мою главную заявку, как-то странно смотрели на меня и интересовались, знаю ли я что насчет первого апреля. Это начало меня злить. Где этот чертов склад, на который нас послали, никто толком объяснить не мог. Теряя терпение, мы начали поиски. Данные получали самые противоречивые, объяснения были бестолковые. Но вдруг, почти случайно, нам повезло. Все оказалось совсем рядом, прямо-таки под носом! И мы двинулись. Поди у них тут разберись, среди бараков с времен бараков, отстроенных не то – поморами, не то австрийскими военнопленными! Там еще дюралевых и ржавых ангаров, и всяких штабелей. Как будто эти джунгли сооружали Маугли и Тарзан лично!
Наконец, чертыхаясь, увязая в рыхлом позднем снегу мы дотащились до одинокого склада, стоящего черти-где, на самой границе завода, куда мы тоже попали с невероятным трудом. Нашли мы его у самого корабельного кладбища. Склад производил впечатление заброшенного города-призрака золотоискателей где-то на Аляске.
Несмотря на зачатки приближающейся северной весны, снег вспучился девственными сугробами, насыпанными зарядами недавнего урагана, по самые крыши потрепанных временем бараков. Однако, над оконечностью одного из них весело дымила добротная кирпичная труба, распространяя горьковатый запах горящей сосны.
У ворот стояла будочка с одетой в длинный-длинный овчинный чистенький, белый тулуп «вохрушкой», женщиной очень средних лет.
После долгих переговоров и препирательств, она, позвонив куда-то, пропустила всю нашу компанию на территорию склада. Прочитав маленькую облезлую вывеску на обшарпанной двери, я облегченно вздохнул: «Вот искомый конец наших поисков и мучений!».
А бойцы нагло интересовались у меня, кто там за дверью – Дед Мороз или Старик Хотабыч?
– Кощей Бессмертный! – отрезал я, и натянул ближайшему остряку шапку на самый нос… Я тоже понимаю юмор и могу шутить!
Затем постучался для приличия и толкнул плечом мощную дверь.
Черт возьми, я почти угадал! Не далеко от утепленной толстым серым войлоком входной двери, под яркой лампой сидел пожилой старший мичман, сухой, как старый столб, с лицом цвета старого же дерева, со шрамом от давнишнего ожога. Совершенно седые его волосы были аккуратно зачесаны на ровный пробор. Обут он был в какие-то невероятные белые, подшитые коричневой кожей большие валенки, явно взятые из реквизита какого-то фильма о военном времени. Во всяком случае, наяву я таких не видел. На кителе у него, из-под наброшенной сверху меховой безрукавки, были видны целых четыре ряда орденских планок. Судя по ним, знающему человеку можно было понять, что служит он столько, что… Его должны были бы давно уволить на почетную пенсию, но забыли в пыльных лабиринтах истории, как и весь этот вверенный ему и заброшенный склад. В углу, на электроплитке, тоже допотопной, с открытой спиралью, вовсю пыхтел настоящий медный чайник. Я точь-в-точь такой видел в кино про дореволюционный парусный флот! Невольно подергал себя за мочку уха – может, сплю? Да вроде нет, ответил сам себе.
Что-то в этой поездке мне уже второй раз приходилось определяться в границах между сном и явью!
Я достал из портфеля наряды на получение этого самого «вечного двигателя», будь он неладен и трижды, через нитку, проклят.
«Кощей Бессмертный» удивленно воскликнул, лишь только глянул на них:
– Да они что там, у себя в управления, все охренели?
– Ну, не то чтобы все, – хмыкнул мой молодой собрат, – но где-то около того!
– Вечный двигатель! А скатерти-самобранки или меча-кладенца им не надо?
– А что, есть? – невинно поинтересовался я а что? А вдруг? – Так мы за ценой не постоим, шила или там чего еще надо – всегда пожалуйста! Доставим без замечаний в любых разумных объемах!
Дед ошарашенно оглядел меня и всю компанию сверху вниз.
Да, теперь все стало на свои места – припомнились и ухмылки Первухина, (Тетушкин-то, дьявол его побери со всеми потрохами, опытный организатор розыгрышей, держался уверенно), и первое апреля, и поведение офицера, и его сотрудниц в техупре.
«Ладно! Запомним!» – мстительно подумал я.
До отхода баржи времени оставалось достаточно, а причал – рядом. Плевать! Успеем. «Когда тебя так классически надули, то надо первым начинать смеяться, расслабиться и получать удовольствие… Ай да Тетушкин, ай да сукин ты сын! Вот теперь мучайся, ищи и готовь, чтобы месть вышла достойной!» – подумал я обо всем этом, а вслух сказал: – А мы, старина, просто так зашли, время скоротать. С двигателем-то этим все ясно – нет и быть не может! Погорячились начальники чего-то по случаю дня смеха! Это бывает, и как аукнется, там и откликнемся! И у нас на улице когда-то застрянет грузовик с портвейном!
Я стал доставать из портфеля консервы, хлеб, ибо покормить-то бойцов надо – война войной, а пища – по норме! Раз настала самая пора. То боец не виноват во сяких там нюансах и катаклизмам. У бойца – служба срочная, а срок этот дают его начальникам – чтобы они мучились. Оберегая его от лишений и собственной дурости!
Подумал я немного и извлек также из его недр бутылку «шила» – самим стресс снять, да и деда угостить. Все равно – пока дойдем до Подсолнечной, пока – то да сё, рабочий «день смеха» кончится. Значит, греха в том, в употреблении спиртного, особого не будет.
– Ну, что, отец, давай угостимся, чем Бог послал? – приглашающе хмыкнул я.
Сегодня Бог нам неплохо послал, в честь «Дня смеха». Да и из техупра могли бы просто «послать», так нет, целый спектакль устроили… Но общая польза есть, кое-какие запчасти и всякое железо достали. Авось еще сколько-то наши корабли в строю продержатся! Так что если по очкам – так вроде и победа за нами!
Старший мичман тоже деловито улыбнулся и деловито стал освобождать стол от бумаг, из шкафа-буфета извлек стаканы, тарелочки, вилки, нож, сахар в жестяной банке, графин с чистой водой. По этой запасливости и обстоятельности видно было старого служаку той, настоящей закваски!
Консервы у нас были знатные – консервированный язык в желе, паштеты, даже маленькие сосиски, плотно набитые в банку, настоящие португальские сардины в прованском масле… Я сделал приглашающий жест, и мои бойцы стали открывать банки, нарезать хлеб – в этом они были отработаны, жизнь бродячая у нас никому не в новинку.
Выпили за знакомство, за день смеха. Да вот (век этот самый смех буду помнить!). Матросы, конечно, пили только вкусный ароматный чай из дедовского антикварного чайника, а насчет чего покрепче даже и не заикались – знали меня. Нравы у меня простые, нервы – уже слабые, а рука – еще тяжелая… А реакция – всегда хорошая и точная… пока. А если еще и разозлить, то… Экспериментировать с моим терпением уже давно никто не хотел и пробовать – легенд было вполне достаточно!
Молодой мичман и матросы взяли деда в оборот, расспрашивая его о разных «железяках», которые лежали у него повсюду, аккуратно укрытые, тщательно запакованные, на каждом – табличка с формуляром.
«Флотский порядок!» – уважительно подумал я: – По всему видно: дед старой флотской закалки! – еще раз отметил я про себя.
– Нет, конечно, скатерти самобранки и меча волшебного нет, но многое чего тут еще сохранилось. Есть такие системы, что и подлодку могут от аварии спасти, даже без помощи человека. А другие блоки ракету смогут направить, прямо в нужное окно в Лондоне, да на стол счастливцу и положить. Или прямо в постель, на поле гольфа – пусть выбирают, а мы – как-то попробуем! Если, наконец, доведут!
Только вот загвоздка – она железо-то спасает, управляет, запускает а о людях не думает, так что с экипажем будет, ее особенно не волнует. Испытали ее, отчет составили, да и сдали мне на склад – от греха подальше.
Да и много чего еще есть, всего и не упомнишь! Много чего-инженеры-то понаделали, но все больше в одном экземпляре. Да не все бесполезное, да только, видно не те люди оценивали. А может, просто время опередили – ох и часто так бывает! И получили они не путевку в жизнь, а приговор… Так вот случается!
Он много рассказывал, а мы лишь удивленно слушали и качали головами. Бывает же такое! Дед раскраснелся, от спиртного и обильной пищи, а также от того, что оказался в центре внимания благодарных слушателей. Да матросы забросали его вопросами про крейсера, про оружие. Дед отвечал обстоятельно и подробно. Слушали его уважительно. Но было пора двигать к причалу. Посидев еще какое-то время, мы стали собираться.
И вдруг дед решительно сказал: – Ладно! Раз они выписали наряд, пусть так и будет! Раз вы ко мне со всем уважением и вниманием, мне старому флотскому ветерану, отфутболить вас так, запросто, совсем не гоже!
Хм, значит, говоришь, вечный двигатель! Да! Будет вам вечный двигатель! Только он называется по-другому, а у меня числится как изделие «Свет», а вовсе никакое не «Х»! И сделали его не недавно, а уж прилично лет тому назад. Твои бойцы, кстати, ненамного старше его будут! Знаете, что… А ну, сынки, бери лопаты, пойдем двери в одно секретное хранилище разгребем!
Вот, оказывается, внимание к людям, уважение к их заслугам (и должности) делает чудеса! Много ли надо человеку! – подумалось мне. Мы сообща быстро вызволили нужное хранилище из снежного плена, хотя и пришлось попотеть. Наконец, он выдал нам изделие, один к одному похожую на обычную двухсотлитровую бочку. А к нему выдал еще чемоданчик с чем-то, и ящик с ЗИПом. «Бочка» эта была вполне транспортабельная, килограмм эдак сорок-пятьдесят от силы, окрашенная в веселенький голубой цвет. Да и катить, ее, оказывается, было вполне допустимо по условиям транспортировки.
Мы тепло распрощались, времени вникать в его чудесные качества уже не было, да ладно дело это уже не наше, – документация есть, механики сами разберутся, грамотные! А тут преграда – бац, в лице «вохрушки» на причале – а подавайте мне материальный пропуск на вывоз этой бочки! Иначе – никак! У них там с этим строго! Не без оснований за свою должность боятся.
А нам никто его выдать не удосужился – ну кто бы поверил, что мы найдем это самое чудо техники? Так сказать, в здравом уме и твердой памяти? То-то! Вот на все то, что привез выделенный нам грузовик было всякое там основание, а на «вечный двигатель» – шиш! А у деда такого права не было, или забыл о нем, старый! Короче, засада!
Но тут нашелся молодой мичман – я же сразу понял, что он не безнадежный! Пока мы с ним заговаривали зубы вохрушке, изображая звонки во все мыслимые инстанции, наши бойцы незаметно заменили плененную бдительной старушкой-вохрушкой голубую «бочку» – другой, внешне почти такой же, взяв ее из кучи пустой тары, которая, на счастье, была рядом.
Краем глаза я отметил, что наша новенькая «бочка» вдруг исчезла из поля зрения, а через несколько секунд появилась другая, несколько обшарпанная. Выждав еще какое-то время, мы попросили женщину присмотреть за «нашим имуществом», пока мы решим вопросы с ее начальством.
Когда мы подошли к причалу с самоходной баржей, то расторопные матросы с «Летучего» уже загружали «вечный двигатель» на судно. Ящик с ЗИПом был уже там, как и остальное техимущество из грузовика. Мне подумалось: «Хорошо, что движок этот фантастический в форме бочки. А если бы в форме дизелька?» И что тогда? Да, наверное, что-то бы придумали и как-то бы решили – у меня была еще одна нетронутая бутылка спирта! А с его помощью и не такие ворота-то открывались! Средство проверенное: для таких целей это надежнее взрывчатки!
Дошли мы до «дома» без приключений. И еще одно чудо – из бригады за нами прислали крытый грузовик, и еще до «вечерних чаев» мы загрузили «вечный двигатель» на верхнюю палубу «Летучего». По случаю нашего ожидаемого прибытия ни Тетушкин, ни Первухин на «сход» не пошли. Спор это азарт, почти – спорт! И эти ребята любили быть в победителях и мучаться в неведении результата до утра они смогли. Это – раз. А два – по тем временам старпомы слышали о береге и доме больше понаслышке!
ЗЭМЧ тоже был здесь – его раздирало банальное любопытство. И были вопросы: за что же такое его приятель по телефону так ехидничал, на что намекал? И чего он выписал к нам на «Летучий»?
Он ужасно обрадовался, что мы привезли еще кучу необходимых деталей и средств, которые он уже отчаялся получить.
Тут же механики со всей бригады стали разбираться с неведомой техникой. Точно, «вечный двигатель»! Как работает – один хрен его знает, все запаяно, и предупреждение – при разгерметизации взрывается. Защитная функция – сразу догадались мы. Вот ведь, знают же нашу сущность! А то народных умельцев у нас – плюнуть не в кого! Им всем кто-то сказал, что они – инженеры и техники!
У нас ведь как – если включили, а оно не работает, так тут же сначала постучат по ней чем попало, выдернут и вставят на место все возможные контакты и штекера, затем разберут по винтикам… Вот если и теперь что-то будет на так – вот только тогда дочитают инструкцию до конца!
Но с корабельными сетями это устройство работает вполне успешно, сообщили наши умные инженеры, знай только воду чистую заливай.
Меня отметили принародно и поблагодарили, даже комбриг изумился «вечному двигателю». И премию дали, ну, не то чтобы уж совсем выдали, но – пообещали.
А старпом Тетушкин ради примирения отвалил мне «с барского плеча» пять выходных. Но так и не признался, змей, что командировка эта была авантюрным розыгрышем! Потом я как-то узнал, соседский старпом кому-то проболтался, а до меня лишь круги на воде дошли.
Так я оказался героем дня, и стал знаменитостью, не хуже самой этой бочки, пусть и лишь на некоторое время Кстати, о бочках: мне вот интересно, ту старую бочку еще «вохра» стережет, или уже нет, лет пять, чаю, уже прошло!
Вот так, чего только нет на наших складах! Но не для всех, ох, не для всех! Как и ко всем нашим чиновникам органов снабжения, индивидуальный подходец нужен, как будто не получаешь, что тебе положено, а их кровное от них самих с мясом отрываешь! Да если бы они действительно подозревали, что ОН существует, да ни по чем бы не получить! Имею ввиду, легальным образом – закончил рассказ Егоркин.
Теперь вернемся на «Летучий». Поздним вечером дня подвига мичмана Егоркина, сразу после того, как суета улеглась, Борис Александрович Тетушкин вновь взялся за свои бумаги. Командир наскоро навыдавал ценных указаний и укатил в вышележащий штаб сдавать какие-то особо важные зачеты что и происходила перманентно в то время. Так что сидение на корабле продолжается, в соответствие с Корабельным Уставом. Раз назвали кузовом – получи груздей! – вздохнул Тетушкин.
В дверь каюты постучали. В ее проем ворвался обычный корабельный шум и гам, а затем ввалился капитан-лейтенант Первухин, собственной персоной. У него в левой руке был с собой новенький дорогой чемоданчик-«дипломат». По-видимому, он прошел на корабль еще во время всеобщей суматохи, когда все, включая вахту, разинули рты. (Кстати, разберемся потом, кто там «прозевал» Женю! – ядовито прозвучал в душе недремлющий внутренний голос настоящего старпома). Первухин поставил дипломат на койку Тетушкина. В нем что-то громко звякнуло. Борис удивленно поднял бровь.
– ???
– Литр – лаконично вымолвил гость, – Кстати, коньяк не очень плохой! – ответил на немой вопрос Первухин и продолжил пояснения: – А я почему-то был уверен в Егоркине, и «конину» эту купил еще вчера. Подсылай своего ПКСа к моей Елене в четверг – будет тебе посуда. Вопрос практически решен – поупирались для вида и выдали. А теперь скажи мне, откуда ты знал про этот заброшенный склад, и про двигатель этот в его закромах?
После этих слов, Тетушкин молча открыл свой заветный сейф, и показал… две бутылки коньяка. А потом открыл платяной шкаф, где в нижнем отсеке которого лежал тот самый заветный пневмодомкрат.
– Ничего я не знал! И про первое апреля забыл, с этой службой, что б ее… Зря Сан-Палыч на меня дуется! Но я просто был уверен, что Егоркин достанет снабженцев так, что они ему что-то дадут! Ты видел, сколько он еще дефицитов привез? И у меня был прямо-таки академический интерес – что именно ему дадут по заявке на вечный двигатель?! Так что, я готов был с тобой расплатиться… А тут… И в самом деле, чего только нет на этих складах, прямо как в пещере Али-Бабы! Но наша сила и запас прочности – в нас самих! Это же надо – выполнить невыполнимое приказание! Вот, Женя тебе и наглядное подтверждение – ищи, пестуй и береги свои собственные кадры!
– Тебе-то Палыч-Сан в готовом виде достался, и – бесплатно! – завистливо проворчал старпом «Прыткого» – А за сколько отдашь?
Но Тетушкин пропустил его укус мимо ушей и продолжал:
– Истинный вечный двигатель на флоте – это вот такие Егоркины – и среди мичманов, и среди офицеров, и даже среди адмиралов. У них нет только одного – слова «нет», оправдывающего свое собственное спокойное сидение на ровной пятой точке. А железяк всяких понаделают и без нас! Да таких, что и в голову не придет! Надо же – вечный двигатель! Ух ты!