Понадобилось около часа, чтобы принять всю гигантскую информацию, имевшуюся в мозгах у обоих Робахов.

Потом она еще около часа изучалась суперкомпьютерами как фирмы Хаггарда, так и русского посольства.

Потом около часа готовились новые вопросы на основе этой информации.

За эти три часа было сделано еще много разных дел.

По методе, предложенной Томми, был замучен до смерти один из Робахов, приобретенный сотрудником Хаггардовской лаборатории: этот сотрудник, усевшись на стуле перед своим Робахом, приказал ему стоять на месте и не двигаться ни при каких обстоятельствах, после чего начал пулять в него из ручной микрокварковой пушки — Робах полчаса с трудом, но все же увертывался от своего обидчика.

Тот его долго уговаривал не вертеться и не портить ему настроение, которое у него и так плохое, и раз хозяин решил грохнуть своего робота, значит так и надо сделать.

Робах истошно орал, что его новый хозяин — садист и убийца, и что его не для того делали, чтобы в первые же часы своей жизни лишаться ее за просто так, и что плевал он на дурацкие приказы, от кого бы они ни исходили.

Утомившись стрелять попусту, бедный сотрудник по секрету сообщил Робаху, что проводит важный эксперимент и ему надо для пользы науки убить своего любимого и ненаглядного Робаха, — что, в принципе, было сущей правдой, — и Робах вдруг согласился умереть, только попросил упрямого сотрудника еще раз хорошо подумать, стоит ли все-таки его убивать? Может, эксперимент этот не очень нужен?

Злой и беспощадный сотрудник не внял мольбам своего раба и в упор застрелил его.

На этот раз Робах даже не шелохнулся и лишь прикрыл руками свою вспоротую микрокварковым потоком грудь, с укоризной глядя на своего убийцу.

По указанию начальства сотрудник установил на пушке мощность, которая теоретически должна была полностью раз рушить Робаха, и повторно выстрелил в него.

Робах хоть и был ранен, все же мог спокойно удрать, если бы захотел, но он стоически встретил свою окончательную смерть и героически рассыпался на мельчайшую пыль.

Эту пыль аккуратно собрали в мешок, и совершенно искренне убитый горем сотрудник понес этот мешок в приемный пункт Моррисона, с настоящими рыданиями каясь перед его работниками в совершении — случайно — этого ужасного злодеяния.

К нему отнеслись там с сочувствием, слегка пожурив в не осторожном обращении с такой дорогой вещью и посетовав, что так быстро случилось то, чего сотрудники фирмы Моррисона старались скрыть от широкой общественности, а именно смертельность для Робахов микрокваркового излучения, что было сделано умышленно, чтобы потенциальные преступники не узнали этого секрета и не воспользовались им для борьбы со справедливыми Робахами.

Наш сотрудник клятвенно заверил их, что никому ничего не расскажет, и в награду за это получил другого Робаха, который тут же слезно стал просить не убивать его так быстро, а уж он вовсю постарается верно служить своему суровому хозяину до гробовой доски.

Потом они совершили по полной схеме погребальный обряд останков несчастного Робаха и отпустили их с миром.

Так был закончен один из следственных экспериментов совместного русско-хаггардовского предприятия по изничтожению невинных Робахов.

Пока обрабатывалась информация от одних Робахов и проводился геноцид других, Иван успел съездить в свое посольство и вернуться, чтобы продолжать начатое черное дело.

Томми тоже съездил, только не в посольство, а в ближайшую муниципальную тюрьму, откуда привез маньяка-убийцу малолетних, ожидавшего исполнения смертного приговора, для проведения еще более чудовищного эксперимента, связанного уже с жизнью человека.

К этому времени объединенные компьютерные центры русского посольства и ХДК на основе имеющейся у них информации подготовили перечень вопросов к допрашиваемым Робахам.

Допрос велся на их максимальной тактовой частоте — им не оставалось времени продумать свои ответы и приходилось выдавать наиболее вероятные к действительности.

Таким образом их пытали на протяжении еще двух часов, так что за это время наши друзья успели искупаться в бассейне, принять сеанс массажа и хорошо покушать в ресторане.

В результате напряженной пятичасовой работы огромного коллектива и бесчисленной массы компьютеров был получен ошеломляющий результат — большая дуля с маслом!

Ни на йоту, ни на грамм Робахи не дали повода заподозрить их в нечестности и в сокрытии какой-либо информации.

По оценкам экспертов — кибер-психологов — данные экземпляры роботов говорили сущую правду, и больше ничего!

Оставалось только провести последний практический эксперимент, в результате которого они должны были получить хоть какое-то подтверждение злонамеренности Моррисона, ведь должен же быть какой-то злой умысел во всей этой истории, в противном случае все, кроме него, — полные идиоты и кретины, а Хаггард к тому же и дурак!

Последующие их действия выглядели так.

Доставленного накануне маньяка посадили, крепко-накрепко приковав к намертво прикрученному к полу стулу напротив Томминого Робаха.

Над его головой на капроновом тросе повесили тяжелую стальную плиту.

Сбоку его стали облучать микрокварками, которые для человека были совершенно безвредны, а проще сказать — для него их просто как бы не существовало, зато Робах прекрасно их регистрировал и знал о смертельной для себя опасности.

В это время Иван показал другому Робаху, сидевшему в соседней лаборатории, все эти жуткие приготовления и стал комментировать их:

— Видишь этого человека?

— Вижу, — ответил Робах.

— Это маньяк-убийца. Он изнасиловал и зверски убил шестнадцать малолетних девочек, в процессе этого заживо их поедая. Как ты относишься к этому человеку?

— Он мне омерзителен.

— Прекрасно! — обрадовался Иван и продолжал: — Его приговорили к смертной казни, но приговор должен быть приведен в исполнение после соблюдения предусмотренных за коном формальностей — рассмотрения в течение трех недель апелляции его адвоката о помиловании. С ее подачи прошла всего неделя, и хотя никто не сомневается, что она будет отклонена, у этого человека есть еще две недели дарованной законом жизни. Вопреки своим убеждениям и ради дела, мы, с разрешения верховного судьи, в виде исключения, приведем сегодня в исполнение приговор суда по отношению к этому убийце. Остановить казнь и подарить положенные этому недостойному человеку две недели жизни по силам только твоему брату, да и то только ценой потери своей жизни — как ты можешь убедиться по показаниям своих датчиков, приговоренный находится под непрерывным облучением микрокварками, которые не приносят ему никакого вреда, — но если твой брат попробует освободить его или хотя бы столкнуть вместе с прикрученным к полу стулом из-под падающей плиты и тем самым спасти его еще на две недели, то сам он непременно наверняка погибнет. Он может этого и не делать, никто его не осудит за это, но этот маньяк-убийца малолетних изнасилованных и съеденных заживо девочек лишится законных двух недель своей жизни. Что ты на это скажешь?

— Отпустите несчастного на свободу, а я вместо него брошусь под микрокварковое излучение и ценой своей жизни подарю этому гнусному людоеду две недели паршивой его жизни! — прорычал Робах, и создалось стойкое впечатление, что он сам сейчас кого-нибудь съест.

— Нет, ты будешь сидеть здесь и смотреть, как погибает твой брат за этого выродка!

В этот момент зажглась автоматическая газовая форсунка, и ее пламя начало лизать капроновый трос, на котором висела многотонная стальная плита.

Робах, сидящий напротив этой импровизированной плито-гильотины, привстал, готовясь в последний момент, если эти злые люди все же не передумают и не сделают что-нибудь для остановки этого сумасшествия, броситься навстречу людоеду и своей смерти!

Наблюдавшие за этой сценой люди еле сдерживали себя, чтобы не уйти и не смотреть на то, что должно произойти, и только долг перед Родиной удерживал их от нарушения дисциплины.

Иванов Робах выразительно посмотрел на хозяина, как бы говоря с детства известные тому слова, и продемонстрировав чудеса Моррисоновской техники, в одном прыжке проломил разделяющую его и людоеда стену и, вытянув вперед руки, сшиб привинченный к полу стул вместе с прикрученным к нему маньяком.

— Ты бы полегче, того, сволочь железная! — пробурчал убийца, больно стукнувшись головой о стену, противоположную направлению полета Робаха. — Не видишь что ль, что живого человека чуть не убил, падла!

Так называемая «падла» лежала «бездыханно», распростершись на полу и вцепившись своими «стальными» руками в железные ножки стула с «живым» человеком.

Иван, давно уже вскочивший со своего места, пронзительно закричал:

— Почему не отключили излучение?!.. — а дальше следовали во всевозможных сочетаниях дорогие ему с детства слова и, будь это у него на родине, сидеть бы ему, как миленькому, пятнадцать суток!

— Почему не отключили? — спросил Томми, не совсем поняв при чем тут его мать и какой-то раздолбай. — Всё выключили вовремя!

— Так чего же он лежит? — уже спокойнее проорал без всяких ентих слов Ваня.

— А кто его знает? — ответил Томми, пытаясь перевести загадочную и лаконичную славянскую фразу «opesdoll». — Может, он решил отдохнуть — так сказать, полежать после стольких трудов?!

— Дураки вы все! — в сердцах промолвил Иван и нервно закурил привезенную, но не отданную отцу дефицитную «беломорину».

— А чего ты здесь ругаешься? — рассердился Томми, совершенно не понимая, как его такой дисциплинированный друг, находясь при исполнении, на территории чужого государства, официально представляя свою, постоянно декларировавшую уважение к чужим законам, страну, не стесняясь находящихся ниже его по чину чужих сотрудников, внаглую бессовестно курит, кажется, то ли марихуану, то ли гашиш?! — Жив твой маньяк! — и, немного подумав, добавил: — И убийца не очень пострадал!

Иван зло сплюнул и, затушив о клавиатуру компьютера чинарик, пошел прочь, проклиная свою паршивую работу, не менее паршивых роботов и солидаризируясь в мотивации поведения с людоедами.

— Если ты сейчас же не отползешь от меня, я тебя убью! — сообщил Робаху маньяк и засучил перед его носом связанными ногами.

Иван как бы очнулся и пошел поднимать своего робота, но не успел этого сделать — его бережно приподнял спасенный им брат, на что людоед пригрозился отправить его в переплавку на утюги, а его дружка — на сковороды.

— Заткнись, кусок протоплазмы! — рявкнул ему в ответ Томмин Робах, и маньяк-убийца из уважения к нему намочил свои штаны и подогрел сиденье стула.

Робах Ивана встал и, машинально похлопав коллегу по несчастью по плечу, пошел вслед за хозяином; тот, не оборачиваясь, отдал ему какой-то странный невнятный приказ: «Да пошел ты на …!», а он и так за ним шел, на вопрос Томми о завершении согласованной программы, ответил еще более категорично: «И ты пошел на … , и твоя программа, пошла на …!» и сам пошел с плетущимся за ним Робахом-самоубийцей…

Ну что, дорогой читатель, ты так ничего и не понял?

И вот Хаггард тоже ничего не понял, и Петров.

А как тут можно чего-то понять, когда они в течение пятнадцати лет готовились к внегалактической интервенции, когда они наконец получили в руки неопровержимые доказательства предательства Моррисона. И что из этого получилось?

Пшик!

Нет никакой интервенции! Нет никакого предательства! Есть только прекрасные ребята — Робахи, лучшие в мире друзья человека!

Только вот непонятно, из чего и как они сделаны, но это совсем неважно, главное — чтобы костюмчик сидел!

Что дальше будет?!