Место действия: комната в доме мамы Юн Ми. Работает телевизор. Маленький столик, уставленный чашками с едой. Сун Ок и мама удивлённо смотрят на Юн Ми. Та же, до этого вяло ковырявшаяся в своей чашке, энергично работает палочками, быстро кидает в рот рис и быстро жуёт с видом человека, увидевшего решение своей проблемы и усиленно обдумывающего пришедшую к нему в голову мысль.
– Дочка… Ты… шутишь? – удивлённо спрашивает мама, наклонив голову и с тревогой заглядывая ей в лицо.
– Почему? – в ответ спрашивает та, активно двигая челюстью.
– Ну… – теряется мама, – просто… Стать айдолом – очень сложно!
– Я знаю, – кивает Юн Ми, проглотив очередную порцию риса.
– Юн Ми, в агентствах очень большой конкурс… – осторожно произносит Сун Ок, переглянувшись с мамой.
– Я пройду, – уверенно говорит Юн Ми, продолжая жевать и что-то обдумывать, смотря при этом куда-то вдаль, сквозь стену.
– Как – пройдёшь?
– Просто. Возьму и пройду.
– Но, Юна… Это совсем не просто! По телевизору, в передаче, когда рассказывали о SM Entertainmen, сказали, что агентство из четырёх тысяч претенденток отобрало всего две девушки! Две девушки из четырёх тысяч! Представляешь, какой это конкурс?!
– Круто, – прекратив жевать и задумавшись на мгновение, кивает Юн Ми и оборачивается к Сун Ок, – а почему выбрали именно их?
– У них была модельная внешность.
– И всё?
– Не только. Но внешность сыграла главную роль. Юна, у тебя нет такой внешности, как у них! Тебя не возьмут!
– Посмотрим, – хмыкает Юн Ми, вновь обращаясь к своей чашке.
– Доченька, деточка, – ласково произносит мама, – послушай свою старшую сестру. Она правильно говорит. Стать звездой очень сложно. Это случается с одним из тысяч. Лучше подумай о том, как хорошо окончить школу и поступить в университет.
– Чтобы потом получать тысячу долларов?
– А что в этом плохого, получать целую тысячу долларов?
– Они нас не спасут… – рассеянно отвечает Юн Ми, жуя и смотря в одну ей видимую даль.
– Юн Ми, дочка! Что значит – «не спасут»? О чём ты говоришь?
Мама непонимающе, с недоумением смотрит на младшую дочь. Та в ответ, вынырнув из своих мыслей, переводит взгляд на неё и, коротко вздохнув, берётся объяснять.
– Мама, у нас – кредиты. Мы живём в доме, который нам не принадлежит. Онни нужно учиться ещё три года. Рядом с нами строят торговый центр. Ты знаешь, что это значит. Что будет с нашими доходами через год – я не знаю. Хорошо, если будет хватать на выплату кредита и еду. На меня – денег нет. Какой смысл пытаться поступить в университет, если на учёбу нет денег? Нужно сначала начать нормально жить, а потом уже думать об учёбе. А чтобы нормально жить, нужно, чтобы кто-то хорошо зарабатывал. Твой бизнес много денег не приносит, Сун Ок сейчас учится. Значит – остаюсь я. Я буду зарабатывать.
– Юн Ми, как это, на тебя – «нет денег»?! – искренне возмущается мама, взмахнув руками от полноты чувств. – Да что ты такое говоришь, негодница?!
– Юна, не говори так! Я заработаю денег на твою учёбу! – тоже с возмущением в голосе восклицает Сун Ок.
Юн Ми пристально смотрит в лицо мамы, потом в лицо сестры. Несколько секунд молчит, отведя взгляд и смотря в пол.
– Спасибо, что вы меня так любите и беспокоитесь за моё будущее, – говорит она, поднимая глаза, – но – вопрос решён. В университет я не пойду. Мне это – неинтересно. Я стану айдолом. Всемирно известным.
– Дочка, да что ты такое говоришь? – лицо мамы искажается, как от боли, а в голосе слышатся слёзы. – Как это ты – не пойдёшь учиться? Как же ты тогда будешь жить? На что? Кем ты станешь? Слышать ничего не хочу! На следующий год ты пойдёшь учиться! Ты меня поняла?!
Юн Ми молчит, поджав крепко сжатые губы.
– И не смей делать такое лицо, упрямица! Слушай, что говорит тебе твоя мама! Пока я жива, будешь делать так, как я скажу! Ты меня поняла?!
– Глупо.
– Как ты разговариваешь с матерью? – возмущается Сун Ок. – А ну, немедленно извинись!
Юн Ми, поджав губы, неуверенно, из-за больной ноги, поднимается на ноги.
– Прошу меня простить, – говорит она и кланяется, – я пойду.
– Куда пойдёшь? – не понимает Сун Ок.
– Мне нужен Интернет и – подумать, – отвечает та и, развернувшись к ней спиной, хромает к выходу из комнаты, чуть слышно шипя при этом от боли.
Сун Ок и мама, онемев, смотрят вслед младшей.
– Спасибо за ужин, – остановившись в дверях, не оборачиваясь, говорит Юн Ми, – всё было очень вкусно.
– Что это с ней такое? – поворачивается мама от опустевшего дверного проёма к своей старшей дочери, – что за странная мысль вдруг пришла ей в голову?
– Не знаю, – нахмурив лоб, отвечает Сун Ок, продолжая смотреть вслед ушедшей сестре.
– Она себя так необычно ведёт… – качает головой мама. – И говорит, ну в точности как её отец! У него тоже была такая манера – я решил! И всё тут. Что хочешь с ним делай…
– Мам, не надо…
– Ах, если бы я тогда не заболела!
– Мама, не надо! Хватит об этом говорить! Давай лучше подумаем, что нам делать с Юн Ми. Может, ей нужны какие-нибудь лекарства? Она вся какая-то… нервная!
– Лекарства? Может, мне сварить ей ещё «здорового супчика»? Она его с удовольствием съела…
– Ма, давай не будем экспериментировать с твоим супчиком! Я отрицательно отношусь к этой идее. Думаю, нам нужно поговорить с доктором.
– Думаешь?
– Да. Сами мы ничего не придумаем.
* * *
Место действия: Комната сестёр. За столом сидит Юн Ми, перед нею раскрытый ноутбук. Юн Ми ждёт, пока загрузится операционная система.
Что у меня такое с головой? Чего я так в этого «переводчика» вцепился? Наверное, потому, что привык думать, что это моя будущая профессия. Но ведь у меня есть ещё одна специальность – музыкант! Пусть меня талантом не считали, но музыкальную школу я окончил с отличием. Владею нотной грамотой, умею играть на фортепиано, рояле, синтезаторе. Акустической и электрогитарой немножко баловался… Акустика – для девчонок. Где-нибудь под звёздами побренчать, у костра… Электро – типа крутой рокермэн. Как вжаришь! В жизни ведь не только переводами можно зарабатывать! Музыкой – тоже можно! Да ещё как! Если прикинуть, сколько я знаю классных мелодий… Классика – Шопен, Бетховен, Чайковский… Хиты – 60-х, 80-х, 90-х… Мелодии и песни из кинофильмов… А современная эстрада? Мадонна, Гага, Шакира… Ещё земная японская и корейская попса – AKB48, T-ara, Orange Caramel… Мелодии и песни из дорам… Да это же золотое дно! Да! Ещё я знаю сюжеты кассовых фильмов! Можно будет попытаться написать и продать какой-нибудь сценарий. Например, к фильму «Терминатор» или, скажем… «Матрица»! А что? Топовый американский сценарист – уверен, что это дорого. Ну, ладно, бог с ней, с Америкой. Далеко до неё пока. Но и сюжеты к дорамам, думаю, можно будет здесь неплохо продать. Я их ведь столько пересмотрел! Блии-иин, какие перспективы! Аж ладони зачесались! Вспомнить бы только это всё…
Так, пока комп грузится… Что я ещё могу? Хмм…
Ещё я знаю всякие шутки, анекдоты и тосты. Специально заучивал. Где мы только не «лабали» с парнями – и на свадьбах, и на юбилеях… То Новый год, то 8 Марта, то «днюха» чья-то, то корпоратив, а то и совсем – детский утренник… А люди любят, когда не только музыка, но и юмор есть. Умение исполнителя что-то вовремя сказать, удачно пошутить – очень приветствуется у народа, особенно подвыпившего. И зачем мне, спрашивается, сцепив зубы, «на бровях», лезть в университет? Чтобы потом, отучившись в нем пять лет, получать какую-то смешную штуку баксов? Ещё и за кофеём гонять будут все, кому не лень. Да я… Да за эти пять лет! Да вощщеее! Фух!.. Так, комп завёлся наконец… Давайте посмотрим, что тут пишут о корейской эстраде…
Оставив сладкие мечты, я погрузился в пучину Интернета. Минут через пятнадцать вебсёрфинга картина прояснилась.
Так! – подвёл я краткое резюме проведённому поиску, – здесь тоже есть к-поп, айдолы, музыкальные агентства и пресловутая Корейская волна, о которой, как и у нас, похоже, особо никто не знает, кроме самих корейцев… Странное совпадение… Ладно, мне же лучше. Хмм… Какая интригующая ссылочка – «K-pop: Кто заработал больше всех за первую половину 2012 года?» Ну-ка, кто тут сколько заработал?
Я перешёл по ссылке и принялся читать текст под заголовком:
«K-pop: Кто заработал больше всех за первую половину 2012 года?»
Недавно Юна из SNSD была названа самой высокооплачиваемой девушкой среди участниц различных групп.
12 июля в новом эпизоде E!'s K-star News рассматривались доходы участниц девичьих групп. Юна, по итогам анализа, стала самой высокооплачиваемой участницей группы в Корее. Она появилась в 20 рекламных роликах и получила около 10 миллионов вон за каждый эпизод дорам. Таким образом, в первой половине этого года звезда заработала больше 4 миллиардов вон (~$4 млн)».
Неплохо… Четыре ляма долларов за полгода! Это вам не тысяча баксов…
Интересно. Тут тоже есть SNSD. А какие песни у них? Если те же самые – это будет плохо. Нужно узнать!
Сделав заметку в памяти, я продолжил чтение.
«… Следом за ней идут Сюзи, UEE и Со Хи. Между тем самой богатенькой сольной певицей стала IU, заработав около 10 миллиардов вон. Молодая певица IU, которой лишь 19 лет, упорно трудилась, начиная с ее дебюта в 2008 году. От продаж своих альбомов и проведённых концертов певица получила более 6 млрд вон. IU также заработала более 4 млрд вон за съемки в фотосессиях, дорамах и различных рекламных роликах. Несмотря на свой юный возраст, она смогла заработать большую сумму. На шоу канала SBS «Сильное сердце» IU сказала, что мама управляет её доходами».
Ва-уу! Сольники тут тоже неплохо получают! … IU – девятнадцать лет. Почти мой теперешний возраст. Вот чем надо заниматься, а не зад на лекциях отсиживать! Хм… Мама Юн Ми и Сун Ок явно против моего выбора. Женщины, что с них взять? Действуют, как принято. Хотя… Они ведь не знают того, что знаю я? Возможно, расскажи я им, они бы и сменили позицию… Но делать я этого не стану. Точно тогда в сумасшедшие запишут… Однако и молчать нельзя, пытаясь всё сделать тихой сапой. Юн Ми несовершеннолетняя, и если у меня возникнет необходимость заключения каких-либо договорных отношений, расписываться за меня будет должна мама Юн Ми… Так что нужно продолжать гнуть свою линию, делая упор на финансовую сторону вопроса так, как я уже сделал. Желание заработать деньги выглядит более понятно и разумно, чем желание, к примеру, творить или желание мировой славы.
– Юн Ми, что ты делаешь?
В комнату быстро вошла возбуждённая Сун Ок.
– Смотрю, кто сколько зарабатывает в к-поп, – с невозмутимым видом ответил я, смотря в экран ноутбука.
Онни подошла и встала за моей спиной.
– О, Юна! Она очень красивая. Она мне нравится! – сказала она.
– Мне тоже. Но ещё больше мне нравится её работа. Она заработала больше 4 миллиардов вон за полгода.
– Четыре миллиарда? – поразилась Сун Ок.
– Да. Вот, почитай, – сказал я, вылезая из-за стола и освобождая ей место за ноутбуком.
Сун Ок села на стул и быстро прочитала короткий текст.
– Здорово! – сказала она, обернувшись ко мне. – Но для этого нужно иметь очень большой талант. Чтобы получать такие деньги. Понимаешь?
– Думаешь – у меня нет таланта? Сама ведь говорила, что я хорошо играла на каягыме.
– Ну! Каягым это одно, а стать айдолом – это другое. На каягыме многие играют…
– Я стану айдолом.
– Юн Ми, откуда у тебя вдруг появилась такая уверенность?
– Я просто знаю, что так будет. Поверь.
Сун Ок осуждающе покачала головой.
– Юн Ми, то, что ты хочешь сделать – очень сложно. Тысячи и тысячи подростков твоего возраста в Корее мечтают об этом. Но только единицы достигают своей мечты. Все остальные остаются ни с чем. Всё кончится тем, что ты просто зря потратишь время, пытаясь стать звездой. Потеряешь время, за которое ты можешь получить образование. В результате у тебя не будет нормальной работы и ты не сможешь найти себе хорошего мужа. Забудь об этом. Займись учёбой! Если ты беспокоишься о деньгах, то не волнуйся. Мы с мамой найдём средства на твоё обучение.
Хм, похоже, она категорически против. Как её убедить? Может, добавить немножко мистики? Девушки легко верят во всякие «такие штуки».
– Нет, онни, – отрицательно покачал я головой, – жизнь, она так или иначе всё равно кончится. Вне зависимости от того, хороший ты университет окончила или не очень. Ты всё равно умрёшь. Так же, как я, как и все остальные люди. Только, когда это случится, ты будешь очень жалеть, что была, как все. Не позволила себе жить так, как хочется. Я уже один раз умерла. Я знаю.
В комнате наступила тишина. Онни молчала, смотря на меня расширенными глазами и часто дыша. Видно было, что мои слова её взволновали. Я грустно улыбнулся ей. Да, в принципе, ничего я тут не наврал. Обидно, когда жизнь заканчивается, а ты ничего не сделал. Был как все. И вот ты умер, но никто, кроме твоих близких, этого не заметил, ибо таких, как ты, – полно! Одним больше, одним меньше… Кому какая разница?
– Юн Ми, ты обещала мне рассказать… Ты что-то… видела?
Я прищурился, глядя на Сун Ок.
– Темнота, – выдержав паузу, ответил я ей, – темнота, внутри которой есть ещё большая темнота. И она смотрит на тебя…
– Смотрит? Темнота?
– Да.
– Там… кто-то был?
– Онни, не стоит говорить об этом. Ночь за окном…
– Аа-а… Ну да… Хорошо…
Сун Ок обернулась и посмотрела в тёмное окно. Вид у неё был встревоженный.
– Юн Ми, то, что ты решила стать айдолом… Тебе кто-то это сказал? Ну, там…
– Нет, – отрицательно покачал я головой, – это моё желание. И я знаю, что у меня – получится. Не волнуйся. Всё будет хорошо. Я справлюсь. Лучше помоги мне.
– Помочь? Как?
– Просто не ругай меня.
– Но, Юн Ми… А что, если ты ошибаешься? И у тебя ничего не выйдет?
– Выйдет. По-другому просто быть не может. Давай, закончим этот разговор. Уже поздно. Тебе завтра в университет, а я пойду искать работу.
– Работу? Как работу?
– Ну не могу же я сидеть на ваших шеях?
– Юн Ми, что ты говоришь?! Ни на чьих шеях ты не сидишь! Ты что, разве – чужая? Не вздумай такое маме сказать! Ты меня поняла?!
– Да, онни. Прости. Просто я хотела сказать, что пойду работать.
– Какою работу ты сможешь найти без образования?
– Которая занимает мало времени и приносит много денег, – улыбнулся я.
– Где ты такую найдёшь?
– Посмотрим. Как говорится – «будет день, будет и пища». Давай спать.
– Кто это так говорит?
– Ммм… не помню. Давай спать. Спать хочется.
– Хорошо. Давай спать. Завтра поговорим.
– Да, онни.
* * *
Место действия: комната сестёр в доме мамы Юн Ми. На полу расстелен тонкий матрасик, на котором, под цветастым мохнатым пледом, свернувшись клубочком, лежит Юн Ми.
Оууу, как же мне плохо… Как мне плохо… уууу… Как женщины живут с этими месячными? Кажется, я сейчас сдохну…
У Юн Ми, наконец, пришли «праздники». Вот, умираю под пледом, ощущая всё их праздничное волшебство вместе с ней. Мама Юн Ми, вместе с двумя работницами, которым она платит, работает внизу, в ресторанчике. Онни, не выспавшаяся и недовольная, поехала в университет, прихватив ноут Юн Ми, пообещав отдать его компьютерщикам. Не выспавшаяся потому, что я полночи крутился от перевозбуждения, тасуя в голове пачки вариантов идей, скопом приходящих в голову. А потом, под утро, у Юн Ми случилась «катастрофа». Не имея опыта в борьбе с «бедой», я перепачкался сам и одежду выпачкал. Моя возня разбудила Сун Ок. Пообещав мне выписать люлей за свой порушенный сон, онни оказала неоценимую помощь в ликвидации последствий «аварии». Утром я чувствовал себя так, словно побывал под асфальтовым катком. Всё тело ломит, тоже не выспался, ещё и какие-то «протечки» происходят. Мама Юн Ми, посмотрев на меня, покачала головой и пообещала приготовить к обеду «здоровый супчик». Как только привезут какое-то специальное мясо. Она пообещала, что мне с него обязательно должно полегчать. Это было бы хорошо, если бы полегчало. Готов чёрта лысого съесть, лишь бы отлегло. В общем, выказав мне сочувствие, все занялись своими делами, бросив «умирать» меня в одиночестве. Блин, даже ноута нет! Хоть посмотрел бы, что там, для облегчения «ощущений», пьют при таких делах. Краем уха когда-то, где-то слышал, что вроде витамины нужно пить. Но какие? И с прокладками нужно разобраться. Они, оказывается, разные бывают… Эхххх, никогда не думал, что придётся узнавать такие вещи! Но если сам не сделаешь, никто не сделает. Невозможно же каждый месяц превращаться в такую развалюху?! Но зато сейчас мне никто не мешает. Лежу, привожу в порядок мысли, которые надумал за ночь…
Короче говоря, ещё несколько раз тщательно обдумав неожиданно пришедшее мне в голову решение, я пришёл к выводу, что внезапное озарение «озарило» меня совершенно правильно.
Во-первых, занятие. Я действительно люблю музыку, и мне нравится выступать на сцене. Когда играешь для зала, полного людей, когда все на тебя смотрят, слушают, подпевают… Это такие ощущения… Ух! Даже не знаю, как передать словами. Это нужно хотя бы раз испытать. Слова тут бессильны. Так что выбранное занятие будет для меня совершенно не напряжным. Более того – оно будет мне интересным. Как говорится в известной поговорке: «Выбери себе работу по душе, и тебе не придётся работать ни одного дня в своей жизни!» Я на это абсолютно согласен.
Во-вторых, деньги. Звёзды хорошо зарабатывают. Главное, следить за условиями контракта, который подписываешь, думать, прежде чем подписывать, и следить за своими агентами, чтобы не надували. Ничего невероятно сложного в этом нет. В любом деле нужен контроль за своими деньгами, иначе тупо обворуют.
В-третьих, это занятие отлично подходит для меня как для парня, попавшего в женское тело. Звёзды эстрады, они ведь себе не принадлежат. Кумиры принадлежат поклонникам. В корейских дорамах эта тема чётко раскрыта. Стоит только айдолу попытаться обзавестись «своей половинкой», как на него тут же обрушивается ярость фанатов, которых он «бросил», предпочтя всем им кого-то одного, конкретного. Лично мне этот момент очень подходит, поскольку обзаводиться «половинкой» я не собираюсь. Я буду любить фанов, они будут любить меня. И если ко мне начнут приставать, требуя, чтобы Юн Ми вышла замуж, я всегда могу сказать, что моя семья – это мои фанаты. Они будут счастливы, услышав подобное от своего идола. А те, кто не поверит, посмотрят на мой доход и найдут себе объяснение в нём, решив, что я люблю больше всего на свете деньги, которые я «дою» с фанов. И всё будет нормально.
Главное, что никаких кунчан-нимов (начальников. – Прим. автора), которые будут устраивать мне принудительные свиданки или подбирать мне пару, уже не будет. Каждая звезда имеет право на экстравагантность и на свою, особенную, «болезнь» головы. Все знают, что у эстрадных топов зачастую с мозгами не всё в порядке…
Можно тогда даже будет никуда и не уезжать из Кореи. Жить на одном месте разумнее, с точки зрения обзаведения жильём и имуществом. А мир посмотреть можно будет, ездя в мировые турне… Мнда…
В-четвёртых – у меня есть «стартовый капитал», необходимый для начала любого дела. Это хиты-тексты, хиты-фильмы, хиты-шутки, хиты-мелодии, которые помогут мне быстро раскрутиться и стать известным. Что лучше: нервно блуждать в потёмках, думая – будут ли слушать то, что ты написал, или уверенно шлифовать исполнение песни, чётко зная, что это хит? Конечно же, второй вариант, несомненно, лучше.
Вот, четыре ясные и понятные причины, аргументирующие мой выбор. Все остальные занятия, которыми я бы мог заняться в этой жизни, проигрывают профессии айдола вчистую. Большие вложения времени и сил при малой, а то и вообще неопределённой отдаче…
Остаётся только реализовать задумку. И вот тут возникает масса вариантов. В зависимости от тактико-технических характеристик тела Юн Ми.
Первое – голос. Я без понятия о её вокальных данных.
Второе – её способность к хореографии. Судя по пропорциям её тела, ничего хорошего мне ждать здесь не стоит. Очевидно, что нужно начинать худеть ударными темпами, чтобы избавиться от этих лях, и начинать бегать, дабы поднять выносливость для танцев и развить дыхалку для пения. Похоже, девочка отродясь спортом не занималась. Придётся морить себя голодом, бегая при этом, как лось… Мда, весёлая жизнь меня ждёт…
Третье – руки. Нужно посмотреть, что у неё с пальцами и кистями. Как быстро я смогу восстановить свою технику игры, да и смогу ли вообще? Не! Без синтезатора я ничего сделать не смогу. Придётся костьми лечь, но добиться необходимого уровня.
Четвёртое – внешний вид. С таким фейсом, как у Юн Ми, сложно рассчитывать на что-то на эстраде. Слышал, что в нашей Южной Корее очень развита «пластика». Нужно будет узнать, как с этим дело обстоит тут. Если так же, следует сходить в какую-нибудь клинику и попытаться понять – можно что-нибудь сделать с её лицом или нет? Если нет, то тогда придётся ориентироваться только на написание песен для кого-то и сценариев. Обидно, однако, будет…
Тоже, как ни странно, получилось четыре пункта.
Ну и теперь технические, так сказать, вопросы…
Первое – доехать до аэропорта, «поконтачиться» с иностранцами с целью понять, что у меня осталось от моих знаний по языкам.
Второе – мне нужен инструмент. Профессиональный синтезатор и достаточно шустрый комп с какой-нибудь SoundStudio, для работы со звуком.
И третье – мне нужны деньги. На синтезатор, на уроки вокала, на студию танца, ибо сам я практически ничего не смыслю ни в профессиональных танцах, ни в профессиональном пении. Вполне возможно, что деньги понадобятся ещё на «пластику», на одежду, на запись песен, на визажиста, на костюмера… Сомневаюсь, что смогу правильно подобрать сценический костюм для Юн Ми, поскольку я парень, а она – девушка. Могут понадобиться деньги на видеоклип… А ещё нужно каждый день есть, пить, ездить на транспорте и что-то покупать, те же прокладки, к примеру, будь они неладны! Похоже, первым вопросом, который следует решать – это вопрос денег. Попутно собирать информацию о местной эстраде, купить синтезатор, учиться заново играть, петь, танцевать… Но на первом месте – деньги…
Ёлки-палки! Просил же эту Гуань Инь дать мне уменье их зарабатывать! Нет! Всучила какую-то «красоту». В итоге – ни того, ни другого. А «красота» мне бы сейчас очень пригодилась… Мда… Обманула, богиня… От жешь, сплошное жульё кругом! Даже здесь…
Блин! Что-то там опять… течёт! Чёрт! Чёрт! Чёрт!
* * *
Место действия: большой зал аэропорта с блестящим серым мраморным полом и с высокой, лежащей на ажурных металлических балках крышей. У панорамного окна, с видом на лётное поле, стоит Юн Ми, провожая грустным взглядом взлетающий аэробус.
Эх… Сесть бы сейчас в этот самолёт да махнуть бы на нём до Москвы! А там: мама, папа, парни, институт… Всё бы отдал за билет на такой рейс! Но, увы… Мечтать, конечно, не вредно, но в здешних кассах такие билеты не продают…
Я глубоко вздохнул, смотря на исчезающий вдали самолёт.
Сегодня я – «русо туристо». С «облико морале» и прочими делами, включая мелкую сумму кеша на кармане. Слинял из дома под предлогом поиска работы. Пообещал маме Юн Ми, что похожу в округе, поищу работу, но сам сделал «рывок» и в «рывке» достиг сеульского международного аэропорта – Инчхона. Телефон я «забыл» дома, так что до возвращения меня никто не побеспокоит. Получаю лёгкое чувство удовольствия от того, что я, наконец – один. Что за мною никто не «присматривает».
Моё желание пойти с утра искать работу встретило неодобрение у женщин. Онни хмурилась, мама Юн Ми вообще сказала, что не понимает, зачем мне куда-то идти? У неё есть место на кухне, где я вполне могу ей помогать.
– Да, – согласился я с ней и добавил: – Вот только денег это в семью никаких не принесёт. Просто женщины, которым ты платишь, будут меньше работать. И всё.
Мама Юн Ми не нашлась, что сказать на это. Зато Сун Ок предложила сначала вспомнить, как правильно разговаривать с людьми, а уже потом пытаться устроиться на работу. А пока – можно и маме помогать…
Ну что ж, вполне разумно…
– Хорошо, – легко согласился я, – онни, думаю, что ты права. Я так и сделаю. Схожу завтра, немного погуляю, попробую вспомнить, что тут в округе есть, а потом буду помогать маме.
Сун Ок и её мама с удивлением переглянулись, услышав, что я сказал. Наверное, Юн Ми просто так не соглашалась с доводами старших… А может, ещё почему переглянулись. Не знаю. Но согласие на одиночную прогулку, хоть и со скрипом, я получил. Вчера вечером у Юн Ми месячные закруглились, и я почувствовал себя гораздо лучше. Вполне способным к передвижению. Опухоль на ноге тоже спала, осталась лишь лёгкая хромота. В общем, я решил выполнить первую часть своего плана – доехать до аэропорта. Взяв у онни её ноут под предлогом выполнения очередного присланного врачом задания, я по-быстрому «пробил маршрут», записав его ключевые точки на бумаге. Надоело уже плыть по течению! Сходи туда, сделай то, скажи сё! Нужно двигаться! Рулить самому! Тем более что делать в доме особо нечего. Ноут Юн Ми обещали починить за три дня. Свой Сун Ок уносит с собою в университет. Он ей там нужен для учёбы. Для добычи информации остаётся телек. Но как-то я привык к Интернету и не особо доверяю этому ящику «с говорящими головами». Не, в Интернете тоже соврут – недорого возьмут, но в Сети гораздо больше мнений на один и тот же вопрос. Можно его тщательно обмусолить с разных сторон… Плюс ещё моё знание корейского… В общем, без Интернета мне – никак!
Короче говоря, я усвистал в Инчхон, решив посмотреть всё своими глазами и услышать всё своими ушами. Деньги на поездку собрал по частям. Что-то осталось с первого нашего похода с онни в город. Тогда она мне их дала «на всякий случай». Вчера я попросил у неё ещё, а утром, уже уходя из дома, – стрельнул немного у мамы Юн Ми. В общем, на дорогу туда и обратно мне, по расчётам, хватает. Первый участок пути был через метро. Метро в Сеуле мне понравилось сразу.
Красивые, чистые станции, без ощущения пыли в воздухе.
Большие, просторные, современные вагоны. Гораздо шире, чем в Москве. Внутри – кондиционированный воздух.
Сун Ок рассказала, что температура воздуха в составе – разная. По центру – воздух в вагонах более тёплый. В крайних вагонах – более холодный. Можно выбирать, кому как нравится. Мне такая придумка очень понравилась. Мелочь, как говорится, а приятно. Сразу видно, что о пассажирах заботятся. В вагонах, по краям – сиденья тёмно-красного цвета. Сун Ок сказала, что лучше на них никогда не садиться. Эти места для пожилых людей.
– Знаешь, какие ачжумы противные бывают? – наклонившись ко мне, доверительно произнесла Сун Ок. – Увидят, что ты на место для старших села – на весь вагон опозорят! Лучше на них вообще не садиться…
«Похоже, онни раз попалась, – подумал я, кивнув ей с умным видом, – бабки, похоже, везде – скандалистки…»
Ещё, на станциях есть туалеты. Странно, но действительно так. Заглянул, посмотрел. Нормальный, чистый туалет… Зайти не страшно, несмотря на то, что он находится в таком напряжённом по человекопотоку месте. Я, в общем-то, и отправился в поездку, зная, что в метро они есть. Если у Юн Ми вдруг в дороге возникнут проблемы, будет, где их решить…
Ещё, из интересного в метро – на входах на станции, у стен, стоят электронные девайсины, похожие на наши терминалы для оплаты телефона. Только внешним видом значительно круче. Люди к ним подходят, то ли что-то фотают, то ли что-то скачивают с них на свои сотовые… Не знаю, что это такое, пока не разбирался. Ещё есть большие панели «интерактивного поиска». Можно посмотреть план города, где какие улицы находятся рядом с метро, подвигать, укрупнить, уменьшить картинку. Я с одной такой панелью поигрался, воспользовавшись отсутствием у неё людей. Ну, что сказать? Забавно…
Потом, после метро, у меня был автобус. Аэропорт Инчхон находится в 70 километрах от Сеула. Автобус допилил до него за час с копейкой, делая остановки по пути. Билеты я взял на обычный рейс, не на экспресс, поскольку тот дороже на пять баксов. Разница по времени с экспрессом – двадцать минут. Та я, в общем-то, никуда не спешу… До пятницы, как говорится, совершенно свободен… Пока ехал, смотрел в окно на незнакомые пейзажи, ощущая себя туристом в экскурсионном автобусе. Вроде всё тип-топ, и я еду отдыхать. Пока доехал до Инчхона, настроение улучшилось на сто процентов.
Инчхон меня особо не впечатлил. В Интернете прочитал про него, что он уже пять лет подряд признаётся лучшим в мире, по версии какого-то там международного совета аэропортов. Ну, красивый, да. Чистый. Большой. Но, если сравнивать с тем же Домодедово… Чтоб уж так – лучший в мире? Ну, не знаю… Единственно что произвело безоговорочное впечатление, так это архитектурная композиция на въезде в аэропорт. Что-то длинное блестящее и вытянутое, на блестящем приплюснутом, круглом. Может, архитектором задумывался дирижабль с гондолой, но получилось… Лично у меня от этого шедевра возникли лишь неприличные ассоциации…
В аэропорту я уже час с лишним. За это время поговорил с французами, немцами, англичанами, японцами. С нашими поговорил. Все так забавно на меня вытаращиваются, когда я обращаюсь к ним на их родном языке. Удивляются. Но я объясняю, что учусь в Сеульском университете, а тут просто пытаюсь проверить свои знания у «носителей языка», и народ после такого объяснения «отпускает». Люди начинают улыбаться, кивать головами, смеяться. Наших, впрочем, это не касается. Наши так и остались с подозрительными физиономиями… Бдят? Хе-хе… Удивительно, но все, с кем я пообщался, сказали, что я говорю очень чисто, без акцента. Не верили, что я всю жизнь провёл в Корее. Спрашивали, не жил ли я в Германии, Англии, Франции? Пффф… Это несколько странно… Пусть я и имею способности, но языковой практики у меня-то особой не было. Откуда же из меня лезет этот чистый и не замутненный акцентом говор? Непонятно… Не, я, конечно, только – за! Но всё же… странно!
Из запланированного мною списка на «поговорить» не охваченными остались только итальянцы и испанцы. Почему-то за час, проведённый в аэровокзале, мне никто из них не попался на глаза. Ну, нет, значит, нет. Не судьба. Думаю, что это не принципиально. Если я помню всё, что знал на других языках, то почему я должен был забыть итальянский и испанский? Думаю, что с ними будет так же, как и с другими. Проверять некогда, ибо время у меня уже на исходе. Пора возвращаться назад. Иначе меня потеряют, и будет скандал. Тем более что у меня есть ещё одно дело…
Гуляя по залам, я несколько раз видел рекламный ролик, демонстрирующийся на больших телевизионных экранах. В ролике фигурировала симпатичная корейская девушка за небольшой стойкой-будкой зелёного цвета с надписью на английском языке – «Information Help». Ролик на разных языках призывал всех иностранцев, не владеющих корейским языком, обращаться в такие будки для получения информации – куда, как и на чём проехать. Где какие гостиницы, достопримечательности, да и вообще, короче говоря, по любым другим вопросам. Вот у меня и появилась мысль, глядя на эти ролики, – «Не узнать ли мне там насчёт работы?». А что? С моими знаниями – вполне подходящее место. Правда, я не представляю «куда как проехать» и в корейском «плаваю». Но узнать-то можно? Вдруг, какие варианты будут?
Ладно, пошли, вздохнул я про себя, бросив последний взгляд на стоящие у здания самолёты, нужного мне рейса тут нет.
Вздохнув ещё раз, я повернулся спиной к окну и направился к эскалатору, со второго на первый этаж. Стойки «Information Help», по информации рекламного ролика, располагались там, возле выхода пассажиров в город. Через пару минут длинная ступенчатая лестница неспешно везла меня вниз. Я задумчиво смотрел сверху на зал перед выходом на улицу, благо с высоты он виден почти весь. Неожиданно моё внимание привлекла группа людей, находящаяся чуть в стороне от центрального прохода. Парень в светло-коричневом пальто, синих джинсах и белых кроссовках. Шея замотана в тёмно-красный шарф, на глазах большие солнцезащитные очки. На правом плече – небольшая коричневая сумка. Его встречающие – четверо плотных мужчин в чёрных костюмах и чёрных очках, стоящих слева и справа от невысокого мэна, видно, главного среди них. Мэн, сделав два шага вперёд, к парню, похоже, что-то произнёс, почтительно поклонившись. Его подчинённые повторили поклон, замерев в согнутом положении.
«Мафия какая-то», – подумал я, наблюдая сверху за этим действом.
Парень, к которому было обращено приветствие, почему-то отвечать на него не спешил. Он поднял голову и посмотрел вверх, на меня. Хоть на нём были очки и было не видно, куда именно он смотрит, у меня возникло ощущение, что смотрит он именно на меня. После пары секунд моего разглядывания он опустил голову и что-то произнёс, сделав при этом небрежный кивок. Мужики в чёрном выпрямились и двинулись вперёд, беря парня в «коробочку». Их главный сделал приглашающий жест в сторону двери и ушёл вбок и чуть назад, за парня. Заинтересовавшая меня группа двинулась на выход.
Чего? Чего он на меня так уставился? Что, с Юн Ми что-то не так? Вот ещё мне внимания мафиози не хватало! Хотя, может, он и не мафиози… Просто чей-то богатый сын… В дорамах часто сюжет начинается с того, что кто-то прилетает в аэропорт, а его встречает охрана…
Продолжая спускаться вниз, я проводил взглядом парня и его телохранителей, успев увидеть сквозь стеклянный фасад, как они сели в две большие чёрные машины, стоявшие у входа, и уехали. Больше никто из них в мою сторону не посмотрел.
Наверное, просто так глянул, – успокаиваясь, подумал я о парне, переходя с эскалатора на пол в зале, – может, он был просто не очень рад увидеть встречающих? Ну и поднял глаза к небу, прося у того сил… а тут я еду… Так, где тут этот «Information Help»?
Зелёная будка была видна издали и нашлась сразу. Подходя к ней, я увидел издали интересную картину. Девушка за стойкой в светло-зелёной форме с повязанным на шее ярко-красным галстуком-косынкой, такой же, как у девушки в рекламе, находилась, похоже, в сложном положении. Перед стойкой стояла женщина в возрасте, с подбородком, в теле, в тёмном висячем одеянии, в шляпе тёмно-малинового цвета, с большими, чуть обвисшими полями. Сзади себя она держала за выдвинутую ручку большой красный чемодан на колёсиках. На её лице и на лице девушки была растерянность.
– Scusi, mi sa dire dove si trova… кваннаку? (Извините, не могли бы Вы сказать, где находится кваннаку? – итал.), – произнесла женщина, видно, делая очередную попытку установить контакт.
– Sorry, I do not understand you… Speak in English, please! Now comes the manager… – в ответ растерянно ответила девушка, беспомощно разводя руками.
Ага, похоже, девушка итальянского не знает. Вполне возможно, что она знает только английский, – понял я так для себя эту ситуацию, – а тётечка не понимает ничего, кроме родного итальянского… Как же её сюда занесло-то, несчастную? Девушка послала за помощью, за менеджером… Может, вмешаться? Итальянская ачжума явно принимает ситуацию близко к сердцу… такое несчастное лицо… Ещё вдруг плохо станет. Тем более что я хотел проверить свой итало… Попробую.
Я решительно направился к стойке.
– Buon giorno, signore! (Добрый день, синьора! – итал.). Простите, что вмешиваюсь, но мне кажется – вам нужна помощь?
Фраза на чуждом языке вылетела из меня как очередь из пулемёта, без единой запинки. Девушка вытаращилась на меня, как на инопланетянина, а женщина – как на спасителя.
– О, вы говорите по-итальянски? – радостно обратилась она ко мне.
– Да, немного. Рада, что вы меня понимаете. В чём ваша проблема?
Проблему порешали в две минуты. Оказывается, синьору должны были встретить, но не встретили. У неё была бумажка, на которой на этот случай был записан маршрут и телефон, но она куда-то у неё делась… В памяти синьоры остались только название района Сеула и название гостиницы, в которой ей был забронирован номер, которые она и пыталась «воспроизвести». Но дело было в том, что произносила она корейские названия на итальянский манер так криво, что девушка из «Information Help» их не улавливала на слух и поэтому никак не могла ничего понять. Я взялся работать переводчиком с итальянского на корейский, и через пару минут мы во всём разобрались. Девушка достала из стойки лист бумаги, написала на нём по-корейски, куда едет сеньорита, и повела её на остановку такси с целью посадить в машину, лично объяснив шофёру, куда нужно ехать. Место девушки, на время её отсутствия, занял прибежавший менеджер. Тоже девушка, но на взгляд – гораздо старше по возрасту. Счастливая путешественница покатила свой красный чемодан за проводником, на прощание восторженно произнеся: «Я никогда не думала, что в Корее так хорошо знают итальянский!», и я остался с менеджером с глазу на глаз.
– Большое спасибо тебе от имени компании «Information Help», – сказала менеджер, внимательно смотря на меня, – ты нам очень помогла.
Это были первые слова, которые я услышал от неё. Прибежав, она не вмешивалась в наш разговор с итальянкой, просто, улыбаясь, стояла рядом и смотрела, видя, что мы уверенно идём к успеху.
Самое время поговорить насчёт работы!
– Я ищу работу, – ответил я, кивнув, – могу ли я у вас работать?
Менеджер удивилась.
– Сколько тебе лет? – спросила она.
– Семнадцать.
– Не говори со мной неформально. Обращайся ко мне – пуджан-ним, – чуть поморщившись, сказала она.
Пуджан-ним – начальник отдела? Целый начальник отдела бегает по «горящим вызовам»? Ладно, может, у них так устроено. Или, может, только она знает итальянский? Что-то она морщится… Видно, опять я как-то не так себя веду…
– Да, пуджан-ним, – сказал я и поклонился на всякий случай.
– Где ты учишься? – враз подобрев, спросила меня начальница.
– В школе, – не стал уточнять я.
– Где ты научилась так хорошо языку? Ты учишься в специальной школе, или, может, ты жила за границей?
– Нет. Я учусь в обычной школе. И не жила за границей. Я занималась самостоятельно.
– Самостоятельно?! – поразилась в ответ та.
– У меня есть способности к языкам, – обтекаемо объяснил я, – и сейчас я ищу работу. Нет ли у вас вакансии?
– Ммм… видишь ли, работа в «Information Help» – очень ответственная. Мы встречаем гостей на пороге нашей страны, и работники компании должны быть безукоризненны во всём. Я не слышала, чтобы у нас работали несовершеннолетние. Но, если ты в совершенстве знаешь язык, то почему бы тебе не попробовать прислать своё резюме? Может, для тебя сделают исключение, приняв стажёром? Какой у тебя балл TOEIC?
– Что? – не понял я. – TOEIC? А что это?
– Ты не знаешь, что такое TOEIC?! – вновь искренне поразилась начальница. – Девочка, ты точно из Кореи?
– Да, – ответил я, радостно улыбаясь, – просто… немножко забыла… хе-хе… да…
– Забыла?!
– Ну… иногда у меня так бывает. А какой нужен балл?
– В нашу компанию принимают людей, у которых он не ниже 850, – сердито глядя на меня, сказала девушка.
– А… понятно, – кивнув, сказал я, – извините, пуджан-ним, но мне нужно уже идти… Всего доброго!
– До свидания, – чуть наклонила голову моя собеседница, я же на всякий случай поклонился и, повернувшись к ней спиной, быстро пошёл к выходу из аэропорта. Оглянувшись, я увидел, что пуджан-ним удивлённо смотрит мне вслед.
* * *
Место действия: кухня в доме мамы Юн Ми. Вдоль стен – длинные железные столы. У одной из стен – большой жарочный шкаф. По центру – большая плита, уставленная кастрюлями. В углу кухни – дверной проём без двери. За ней – помещение посудомойки. Железные раковины, посудомоечная машина, на стенах – сушилки для посуды. У одной из раковин Юн Ми. На её руках – длинные, по локоть, резиновые перчатки ярко-голубого цвета, на теле – тёмно-красный клеёнчатый фартук, на голове – кепка с длинным козырьком. Юн Ми, энергично орудуя щёткой с жёсткой пластиковой щетиной, оттирает от пригорелого мяса круглые металлические решётки.
Хорошая работа – мыть посуду. Механическая… Голова в ней совсем не нужна. Можно думать о чём угодно. Например, про то, как я тупанул с TOEIC. TOEIC, или, если расшифровать – Test of English for International Comunication – это же тест на знание английского языка! Я его уже проходил в институте. Причём несколько раз в качестве тренировки. Почему я вдруг подумал, что он есть только у нас, а тут его быть не может? Наверное, из-за того, что у меня что-то с головой. Если тут есть такой же английский язык, то ничего удивительного в том, что к нему прилагаются такие же тесты. Чего это меня вдруг переклинило, я не понял… Похоже, это из-за того, что я ещё не вник в окружающую действительность…
Но, в общем-то, съездил удачно. Знания я свои не потерял и мои языки – в полном ажуре. На хлеб я себе тут заработаю. Вон, как на меня все вытаращились, когда я «ботать» начал. Может, не стоит мне связываться с эстрадой? Заделаюсь переводчиком. Просто и понятно…
Я на секунду замер, прекратив оттирать решётку и обдумывая эту мысль.
Нет! – Спустя секунду я решительно опустил щётку вниз. – Отказаться от реального шанса стать мировой звездой, это просто глупо. Ну, сначала будет немного трудно, зато какой потом «эффект» будет! А переводчик… Ну что такое – переводчик? Много таких людей… Да и «эффекта» не будет…
…Так, вроде чистая…
Я критически осмотрел решётку, которую тёр. У мамы Юн Ми в меню её кафе были не только жареные цыплята, согласно вывеске, но и мясо. Мясо посетители жарят сами на круглых жаровнях, установленных в центре стола, приготовляя то самое пулькоги, которое так любит Юн Ми. Короче говоря, пулькоги – это тонко нарезанная говядина (свинина или курица), маринованная в смеси из соевого соуса, сахара, кунжутного масла, чеснока и перца чили. Замаринованное мясо подаётся в мисках и жарится прямо за столом, на гриле. Пулькоги буквально означает – «огненное мясо».
Также готовят гальби – жареные свиные или говяжьи ребра, предварительно замаринованные по такому же рецепту. Ну, не знаю… По моему мнению, мясо должно быть солёным. Жареное сладкое мясо как-то меня «не врубает». Хотя, может, тут дело привычки. Местные трескают за милую душу, оставляя после себя горы решёток с «пригорелостями». «Пригорелости» нужно счищать, ибо каждому клиенту положено класть на гриль чистую решётку. Вернувшись из аэропорта, я вызвался на это грязное дело, ибо работа, как я уже говорил, – тупая, не занимающая голову, а мне хотелось подумать. Проанализировать результаты путешествия. Когда я вернулся, мама Юн Ми меня уже потеряла, поскольку я отсутствовал почти пять часов. На обрушившиеся на меня вопросы ответил – «немножко заблудилась», а телефон – «забыла». Меня накормили «здоровым супчиком», и я выявил желание помочь семейному бизнесу, выбрав посудомойку…
Чистая! – вынес я окончательный вердикт осматриваемой решётке. – Годится!
– Ага! Попалась! Серый волк пришёл! – внезапно кто-то заорал у меня над ухом, и меня крепко ухватили за бока.
Резко поворачиваю голову вправо. Чёрные очки-капельки, чёрный плащ с поднятым воротником. Мужик. Маньяк!!
Резким ударом правого локтя пробиваю ему в нос. Маньяк громко вскрикивает и хватается обеими руками за повреждённый орган. Воспользовавшись тем, что меня выпустили, обрушиваю ему на голову решётку, которую мыл. Нужно было бы двумя руками, но правая, после удара локтем, отнялась. Поэтому нахлобучиваю ему на голову её одной рукой, левой. Естественно, удар получается не очень сильный. Маньяк выпускает свой нос и с диким криком «караул, убивают!» хватается обеими руками за голову.
Ща, я тебе дам! – кровожадно думаю я и, отскочив к столу, на котором сушится посуда, хватаю за ручку очень удачно подвернувшуюся сковороду.
Маньяк топчется на одном месте, что-то мычит, держась одной рукой за разбитый нос, другой за голову. Я делаю в его сторону шаг, примериваясь, как поудобней приложить ему сковородой с левой руки, но тут в дверях посудомойки появляется мама Юн Ми и, изменившись в лице, испускает полный ужаса крик: «Юн Ми, что ты делаешь с дядей?!»
ДЯДЯ?! Опс…
Место действия: комната в доме мамы Юн Ми. За низеньким столиком с едой сидит мужчина в расстёгнутом чёрном плаще – дядя Юн Ми, Пак Юн Сок и мама Юн Ми. У дяди – отёкший и посиневший нос, в одну ноздрю которого вставлена белая ватка. Очков уже нет. Сломанные, они лежат на тумбочке рядом с телевизором.
– Аджжж! – произносит Юн Сок, качая головой. – Невестка, почему ты мне ничего не сказала?
– У тебя и так много забот, деверь, – опустив глаза, тихо отвечает мама Юн Ми, – мы с Сун Ок сами справились…
– Вижу, как справились! Девочка память потеряла!
– Врачи не смогли больше ничего сделать… Говорят, память совсем не изучена…
Мама Юн Ми кланяется, не вставая с пола.
Юн Сок вновь сокрушённо качает головой и обращается к невестке: «Где деньги взяла на лечение?»
– Виновник аварии оплатил счета врачей. Ещё три миллиона осталось…
– Не трать. Может, Юн Ми ещё что понадобится.
– По договору, если потребуется, он оплатит ещё…
– Всё равно, не трать. Чтоб он сдох, гад такой!
Мама Юн Ми ничего не говорит на это.
– Что будешь теперь делать, невестка?
– Не знаю. Молюсь, чтобы память к ней вернулась. Врачи говорят, что это может случиться в любой момент…
– Ээээ… – кривится Юн Сок, – они много чего говорят…
В комнате наступает продолжительная тишина. Каждый из взрослых молчит, уйдя в свои мысли.
– Деверь, может… тебе сочжу налить?
– Нет, – отрицательно качает головой Юн Сок, – я к врачу еду. Заехал к тебе по дороге.
– К врачу?
В голосе мамы Юн Ми тревога.
– Почему ты едешь к врачу, Юн Сок-сии? Что случилось с тобой?
– Что-то… сердце побаливает, – глухо отвечает тот, смотря в сторону и трогая правой рукой свою грудь, – вот, решил съездить, показать. Может, что посоветуют.
– Сердце?! – восклицает мама Юн Ми.
В её голосе слышен страх.
– Не волнуйся, невестка. Я не умру.
– Я буду молиться за тебя.
– Хорошо. Уверен, что твои молитвы мне помогут. Вот, возьми…
С этими словами Юн Сок лезет во внутренний карман плаща и, достав узкий белый конверт, протягивает его женщине.
– Тут немного, но…
– Деверь, но тебе самому нужны деньги! Лечиться сейчас дорого!
– Замолчи, женщина! Я знаю, что делаю. Если я даю тебе деньги, значит, я знаю, что могу тебе их дать! Хватит каждый раз отказываться! Ты же знаешь, что твои девочки для меня как дочери. К сожалению, я не могу им дать всего, как бы это сделал мой старший брат, но чем могу, я помогаю.
– Храни тебя Бог, – со слезами на глазах шепчет мама Юн Ми, беря конверт.
– Какое несчастье, – помолчав, говорит Юн Сок, качая головой, – и так не вовремя! Дже Мин, может, тебе её выдать замуж?
– Ты что? – пугается мама Юн Ми. – Ей же ещё только семнадцать лет! О каком замужестве ты говоришь, деверь?
– Оформим помолвку, – говорит Юн Сок, – это по закону. Станет совершеннолетней – выйдет замуж. У меня есть на примете две подходящие семьи.
– Ну, не знаю… – растерянно отвечает мама Юн Ми, – я как-то об этом ещё не думала…
– Мало ли, как там будет, – задумчиво произносит Юн Сок, – вспомнит она или нет… А так у девочки будет крыша над головой и муж на кусок хлеба заработает. Я мог бы отписать этот дом твоим дочерям, но, к сожалению, отец оставил завещание, по которому распоряжаться имуществом я могу только с согласия матери. Ты же понимаешь, что для тебя она ничего не даст сделать. Прости.
– Это моя вина…
– Нет ни в чём твоей вины! – резко и сердито говорит Юн Сок. – Если мой брат выбрал тебя наперекор всем, значит, он считал, что это стоило того. Посмотри на своих девочек, Дже Мин! Они у тебя умницы и красавицы. Хотел бы я иметь таких дочек. Какая может быть за тобою вина, если у тебя есть такие дочери?
Мама Юн Ми плачет, опустив голову.
– Не плачь, – говорит Юн Сок, – лучше давай налей нам сочжу.
– А как же твой врач, деверь?
– Аа-а… – машет рукой в ответ тот, – с одной стопки ничего не будет. Хочу выпить за твою Юн Ми! Какая она шустрая у тебя растёт! И маньяка в школе поймала, и меня чуть сковородкой не убила! Я как увидел, что она её схватила, подумал, ну всё, конец! Убьёт! Ха-ха-ха!
Юн Сок весело смеётся, закидывая голову назад.
– Ты её просто напугал, – вытирая слёзы ладонями, объясняет мама Юн Ми, – она подумала, что ты – маньяк. Она забыла, что вы с ней всегда так играли при встрече…
– Ха-ха, я маньяк! – вновь смеётся Юн Сок. – Давай, выпьем за маньяка и твою дочь, которая его «обезвредила»! Давай!
Мама Юн Ми наливает сочжи из зелёной бутылочки в две маленькие стеклянные стопочки. Чокнувшись, выпивают.
– А насчёт свадьбы ты подумай, – веско говорит Юн Сок, сочно жуя кимчхи, – семьи там хорошие, и парни у них неплохие растут. Пока их никто к рукам не прибрал…