Лес с виднеющимся вдалеке замком. Вся нарисовано плоскими красками, без светотени, на узорчатом или золотом фоне.
Входит принцесса Кэтлин, опираясь на руку Айлиля, следом за ними Уна .
Кэтлин (останавливаясь)
У этой медом пахнущей поляны
Должно быть, тоже есть своя легенда?
Уна
Вот, наконец, и замок!
Айлиль
Говорят,
Что тыщу лет назад жил человек,
Любивший Королеву духов Мэв
И от любви погибший. До сих пор
Она сюда приходит в полнолунье,
Покинув хоровод, – ложится наземь
И стонет, и вздыхает здесь три дня,
Росою слезной окропляя щеки.
Кэтлин
Так любит до сих пор?
Айлиль
Нет, госпожа,
Пытается его припомнить имя.
Кэтлин
Прискорбно о любви забыть, и все же –
Разумней было бы заспать печаль
И уж не вспоминать…
Уна
Вот дом ваш, леди!
Айлиль
Она покоится в гранитном склепе
На ледяной вершине Нокнарей,
Пока ее подруги чутко дремлют,
Качаясь на волнах, – но стоит ей
Позвать, как сразу, радостно взбурлив,
Они на берег прыгнут и пойдут
Плясать под лунном светом до упаду,
И юношей любить самозабвенно,
Отчаянно – и забывать скорей,
Чем полюбили, – и стенать о том,
Стенать и горевать в ночь полнолунья.
Кэтлин
Не оттого ли жизнь у них долга,
Что память коротка?
Людская память –
Лишь пепел, засыпающий огонь,
Когда он гаснет, – а они живут,
Бессмертно и безудержно пылая.
Уна
Взгляните, вот он, дом ваш, госпожа!
Кэтлин
Его мы чуть не минули, болтая.
Айлиль
Проклятье! Если бы не этот дом,
Явившийся некстати, я узнал бы,
О чем мечтает королева Мэв,
И до сих пор ли бледные плясуньи
Так страстно, кратко любят…
Уна
Обопритесь
Мне на руку; не подобает слушать
Такие речи!
Айлиль
Я моложе вас.
Вам подпирать графиню не по силам.
Вытаскивает из сумки лютню. Кэтлин, увлекаемая вперед Уной, оборачивается к нему.
Сей полый ящик помнит до сих пор
Плясуний босоногих, клики, клятвы…
И все расскажет, стоит попросить.
(Поет.)
Выше колени!
Думы – долой!
Мчитесь резвее
В пляс круговой!
Но и в безумном
Танце кружась,
Помните тех, кто
Умер за вас.
Уна
Друзья-то новые милее старых…
Айлиль
Кудри и юбки
Взвейте свои,
В землю втопчите
Горечь любви!
Уна
Ах, пустомеля! (Кэтлин.) Обопритесь крепче
Мне на руку: пускай она слаба,
Зато честна и, коли что, сумеет
Грех оттолкнуть. На этих вот руках
Вы засыпали, госпожа моя, –
Беспомощным, как червячок, дитятей.
Айлиль
Держитесь-ка вы лучше за меня.
Кэтлин (садясь)
Дойду сама – лишь отдохну немного.
Айлиль
Я думал хоть на пять минут отвлечь
Ее от мыслей о несчастьях мира;
Тебе же нужно было все испортить.
Уна
Трещи, болтун! Что от тебя услышишь,
Когда ты нехристь?
Айлиль
Глупая старуха!
Ее лишила ты пяти минут
Отрады. Доживи хоть до ста лет,
Мой ноги нищим, лоб отбей в молитве –
Тебе не замолить свой грех пред Небом.
Уна
Что может знать язычник о грехе?
Айлиль
О злая женщина!
Уна
Давай, похрюкай!
Входит дворецкий Кэтлин.
Дворецкий
Я, госпожа, не виноват; я запер
Ворота на ночь, – виноват лесник.
Там, у стены есть вяз. Они залезли
На дерево – и в сад.
Кэтлин
Залезли? Кто?
Дворецкий
Так вы не знаете? Ну, слава Богу!
Я, значит, первый доложу, как есть,
Всю правду. Я боялся, ваша милость,
Что слуги все безбожно переврут.
Кэтлин
Так что случилось?
Дворецкий
Чистое несчастье.
А все лесник: не отрубил ветвей,
Что так удобно налегли на стену,
Вот негодяи и проникли в сад.
Кэтлин
И здесь нет мира. Расскажи скорей,
Они кого-нибудь убили?
Дворецкий
Что вы! –
Украли только три мешка с капустой.
Кэтлин
Зачем?
Дворецкий
Чтоб с голоду не помереть.
Воруй иль голодай – вот весь их выбор.
Кэтлин
Один ученый богослов писал,
Что если взял голодный от избытка,
В том нет греха.
Уна
Вор без греха! Ну-ну!
Посыпать надо битого стекла
На стену.
Кэтлин
Если даже он и грешен,
Но веры не утратил, – Бог простит.
Нет в мире схожих душ; нет ни единой,
Чтобы, проникнувшись любовью Божьей,
Не воспылала ярким светом. Гибель
Пусть даже самой грешной на земле
Души – для Господа невосполнима.
Входят Тейг и Шеймас.
Дворецкий
Куда вы мчитесь так? Снимите шапки.
Не видите, кто перед вами?
Шеймас
Вижу.
Да дело спешное. Такое дело,
Что лучшей вести люди не слыхали
За тыщу лет.
Дворецкий
В чем дело? Молви внятно.
Шеймас
Такие новости, что мудрено
Не запыхаться.
Тейг
За такую весть
Нас будут на руках носить.
Шеймас
Есть штука,
Которую никто не ставит в грош,
Хоть всякий держит при себе. Она-то
Внезапно стала ходовым товаром.
Тейг
Пустая, как пузырь, надутый ветром!
Как бледные обрезки от ногтей,
Никчемная!
Шеймас
Я хохочу при мысли,
Что грязный нищеброд, продав ее,
Поедет дальше в золотой карете!
Тейг (хихикая)
Есть два купца, что покупают души.
Кэтлин
О Боже!
Тейг
Может, этих душ и нет.
Дворецкий
Они пьяны или сошли с ума.
Тейг
Купцы нам дали денег… (Показывает золото.)
Шеймас
И сказали:
«Идите в мир и объявите всем:
Скупаем души – дорого и спешно!»
Кэтлин
Отдайте вдвое, вдесятеро больше,
Но возвратите то, что вы отдали.
Я заплачу.
Шеймас
Ан нет! По мне, душа –
Коль правду есть она – лишь сторож плоти.
А я желаю петь и веселиться.
Тейг
Пошли, отец.
Уходит.
Кэтлин
Подумай, что грядет!
Шеймас
И пусть. Скорее я тому доверюсь,
Кто платит, чем тому, кто сыплет голод
И горе из небесного мешка. (Уходит враскачку, крича.)
«Скупаем души, денежки даем!
Горстями сыплем звонкую монету!»
Кэтлин (Айлилю)
Ступай за ними, приведи их силой
Что хочешь делай, умоляй, грози…
Айлиль уходит.
Ты, няня, тоже – умоляйте вместе.
Уна, которая все время бормотала молитвы, выходит.
Дворецкий, сколько денег у меня?
Дворецкий
Бочонков сто есть золота.
Кэтлин
А в замках,
Коль все продать?
Дворецкий
Еще примерно столько.
Кэтлин
А в пастбищах?
Дворецкий
Не менее того.
Кэтлин
А в рощах и лесах?
Дворецкий
Еще не меньше.
Кэтлин
Оставь лишь этот замок; остальное
Продай и закупи на эти деньги –
Где хочешь, но скорей, – как можно больше
Коров, овец и кораблей с зерном.
Дворецкий
Благослови Всевышний вашу милость!
Народ спасете вы.
Кэтлин
Поторопись.
Дворецкий уходит.
Айлиль и Уна возвращаются.
Кэтлин
Вы возвращаетесь одни. В чем дело?
Айлиль
Один из них нам пригрозил ножом,
Пообещав убить того, кто станет
Его удерживать. Я попытался –
И получил вот это… пустяки!
Кэтлин
Вас следует перевязать. Отныне
Ни радости, ни горя мне не знать
Отдельного от мира.
Уна
Словно волки,
Они на нас зубами скрежетали!
Кэтлин
Скорей идемте! Я не успокоюсь,
Пока не превращу свой дом в приют
Всех старых и больных, всех робких сердцем,
Спасающихся от клыка и когтя;
Пусть все, все соберутся здесь, пока
Не лопнут эти стены от натуги
И крыша не обрушится! Отныне
Мое принадлежит уже не мне. (Уходит.)
Уна (беря руку Айлиля и перевязывая его рану)
Она сыскала, чем себя занять.
Теперь и до тебя, и до меня
Ей дела – как до серых мух, жужжащих
На подоконнике в осенний день.
Уходят.
