Глава 9
Человек, который выиграл «звездные войны»
Центр новой силы
НПО «Молния» расположилось в большом здании Тушин–ского машиностроительного завода – на старой улице Новопоселковой, в трех остановках от станции метро «Сходненская». Внешне безликая, приземистая постройка таила за своими стенами совершенно неведомый для профана, восхитительный мир.
– Добрый день, Глеб Евгеньевич! – приветствовал Верховный чуть сгорбленного, словно высохшего от времени человека, с кустистыми бровями, из-под которых смотрели проницательные, живые глаза. То был знаменитый Лозино-Лозинский.
Сын киевского присяжного поверенного, столбовой дворянин по происхождению, этот человек стал выдающимся сталинским инженером. В 1932-м молодой выпускник Харьков–ского технологического института, специалист по паровым котлам, принимает участие в разработке паротурбинного самолета! Но идея явно опередила время: выигрыш в мощности сжирался слишком большим весом котла. В 1937-м Лозино-Лозин–ский заявляет: стране нужны самолеты с газотурбинными двигателями. Сам он разрабатывает самолеты с комбинированными силовыми установками: поршневой мотор плюс воздушно-реактивный двигатель… В 1945-м майор Лозино-Лозинский ездил в поверженную Германию, принимая трофеи – гитлеровские турбореактивные самолеты. Господи, да он всего на четыре года младше Ойгена Зенгера, едва не ставшего основоположником нацистской космонавтики! Но только австриец умер в 1964-м, так и не добившись своего триумфа. А этот великий старец сейчас – на вершине славы. Он видит, как его ракетно-крылатые детища вихрят космический эфир!
Рядом с патриархом стоял его преемник – генеральный директор Александр Башилов. Крепко сбитый, уверенный в себе человек неполных пятидесяти лет. Сегодня они показывали свою гордость, свою «фирму», сработанную почти «с иголочки». Здесь, на «Молнии», находится самая новая и самая совершенная в мире испытательная база, построенная в 1986-м. Стенды статических испытаний, камеры, в которых имитировались космические условия…
– Экскурсия – после! – распорядился Вождь. – Сначала решим большие вопросы.
Зал, заполненный генералитетом и технократами, с интересом внимал учебному фильму. На экране шли компьютерные кадры огромного двухкорпусного самолета с тремя парами крыльев – «Геракла», знаменитого еще до своего рождения. Вот он летит среди облаков, и под его фюзеляжами подвешен орбитер «Молния» со стартовым баком. Вот он начинает кабрировать – лететь кверху, задрав нос. Двигатель «Молнии» брызнул огнем – и «Геракл» отстыковывает весь стартовый комплекс.
– В отличие от Ан-225 «Мрия», «Геракл» должен запускать МАКС с кабрирования, а не с «горки». Это дает дополнительный выигрыш в скорости, а значит, и в полезной нагрузке, выводимой на орбиту. Можно сказать, что все возможности МАКС раскроются лишь при базировании его на этом большом три–плане.
Обратите внимание: «Геракл» – не узкоспециализированная «лошадка». Вместо МАКС под его фюзеляжи можно подвесить обтекаемый, похожий на кокон блок. Он может быть грузовым – и загружайте его чем угодно: топливом, водой, сыпучим веществом, запчастями для машин. Но можно сделать его и авиабусом – пассажирским отсеком на 1200 мест. И один «Геракл» заменит три-четыре гигантских «Боинга-747». Этот модуль можно сделать и десантным. В перспективе под фюзеляжи нашего триплана можно подвесить, например, модуль с боевой лазерной установкой, которая способна сбивать летящие или взлетающие ракеты. Ведь американцы планируют делать летающие лазерные пушки для тех же целей на своих широкофюзеляжных самолетах. Модуль может содержать и набор оружия для стрельбы по наземным целям, что незаменимо для создания ураганного огня при контрпартизанской войне или штурмовке наземных позиций. Напомню, что США создают такие комплексы на базе тяжелых транспортников «Гэлэкси». Следующий кадр, пожалуйста!
«Геракл» совершит революцию в аэропортах. Взгляните: модули под его фюзеляжами могут отстыковываться прямо на летном поле и отвозиться специальным многоколесным транспортером. Процесс погрузки-разгрузки ускоряется в несколько раз. Точно так же и пассажиры, сев в авиабус, едут к своему самолету, сидя в комфортабельных креслах. Вариант: к самолету едут бойцы воздушнодесантных частей в полной боевой выкладке.
А самое главное – многофункциональность триплана. Один и тот же самолет может выступать в нескольких ролях и приносить коммерческую прибыль. Становясь, так сказать, самоокупаемым оружием, плодом технологий двойного назначения. Строить его можно на существующих стапелях Ульяновского авиазавода, с минимальной переделкой заводского оборудования. Ведь «Геракл» состоит из уже выпускаемых в стране узлов…
– МАКС станет оружием войн новой эпохи! – доказывал собранию генерал-лейтенант Владимир Васютин, доктор военных наук и летчик-космонавт. – Судите сами: ставка делается теперь не на привычное оружие типа «земля-земля», «море-земля» и «море-море». Все больше идет крен в сторону потенциала средств «воздух-земля» и «воздух-море», «космос-земля» и «космос-море». Запад планирует глобальный охват континентальных и морских районов боевых действий – охват с воздуха и из космоса. Он сделал шаг к построению воздушно-космических боевых систем. Точная и оперативная разведка со спутников, способных засекать даже подземные бункеры, наводит на цели армады западной авиации, оснащенной высокоточным оружием. Вот он, главный стержень военного искусства наших врагов. Их надежда, их ставка.
В середине 1980-х Соединенные Штаты были уверены в том, что превратились в бесспорного лидера по созданию архиновой боевой техносферы, и при Рейгане предприняли беспрецедентный шаг: принялись формировать стратегическую ракетно-космическую систему. Ту самую систему СОИ – стратегической оборонной инициативы, «звездных войн».
Одной из самых больших программ США сделали разработку высокоточных крылатых ракет всех видов базирования, в перспективе – космического. Одновременно создавалась противоракетная система с космическими эшелонами. Они хотели создать боевые спутники, бортовое оружие которых могло поражать цели на земле, на море и в воздухе. Страны НАТО стремились к созданию единой ударной системы всесферного масштаба.
Конечно, в ближайшие годы успеха они добиться не могли. Но в будущем… К прочим добавлялась еще одна опасность – опасность ударов по странам, которые выступают нашими союзниками. Всесферная ударная система, этот «космический вектор» американской военщины, служил бы агрессивным операциям в районах Земли, которые США монопольно объявили «сферой жизненных интересов».
Если раньше говорили о том, что основой могущества государств становится господство на море, то ныне этот принцип фомулируется так: владеющий ближним космосом владычествует над миром. США грезили «бесконтактными» войнами. Никаких жертв своими солдатами – противник поражается издали, словно в компьютерной игре. Одним манипулированием кнопками.
МАКС рушит их планы ко всем чертям! Теперь мы можем наводнить небо эскадрильями дешевых спутников-убийц, чтобы в «час Ч» уничтожить их космический эшелон. Чтобы нанести удары по их наземным управляющим центрам. Затратив в несколько раз меньше средств, чем они. Ведь делать контрсистему гораздо проще, чем ладить громоздкие комбинации из космических носителей крылатых ракет и аппаратов разведки…
Успех вышел развивать маленький, но ершистый ветеран Дальней авиации – генерал-майор Валентин Рог:
– МАКС нужно делать государственным приоритетом! – рубил он слова. – Что мы получили, построив первые системы? Теперь СССР способен проводить быструю и детальную разведку любого района Земли. Район размером 600 на 1000 километров обследуется за десять часов! Мы можем вести разведку и инспекцию космических аппаратов. Причем в три-четыре раза быстрее и лучше по сравнению с нынешней наземной системой контроля космического пространства. В любой момент можем восстановить свою спутниковую группировку или усилить ее. Под нашим прицелом оказываются сильнозащищенные, мобильные, малогабаритные цели. И наземные, и воздушные, и морские! Мы в состоянии уничтожать их ударами из ближнего космоса.
Чем хорош МАКС? Универсальностью. На него можно устанавливать разные комплексы целевого оборудования. У него – широчайший диапазон орбит. Но высоте – от ста до 1200 километров, а с разгонным блоком – и до геостационарной орбиты. По наклонению – от 20 до 120 градусов. В его распоряжении – широчайшая сеть аэродромного базирования, а не три космодрома. Мы знаем, что пролеты МАКС над заданными районами можно согласовать с действиями ударных группировок Военно-морского флота СССР и его Военно-воздушных сил.
Мы, товарищ Верховный, подсчитали: если наша Дальняя и морская ракетоносная авиация будет действовать против авианосных мгогоцелевых групп вероятного противника в связке с «Молнией», то необходимая численность самолетов снижается в 1,3–1,5 раза!
– Вот как? – удивился Верховный. – Это почему?
– За счет точности целекузания, товарищ Верховный главнокомандующий! – мотнул упрямой головой Рог. – Не нужны самолеты целеуказания в прежнем числе. Меньше понадобится и крылатых ракет.
Система экономична. Нам нужно всего восемь орбитальных самолетов на земле, а это две авиабазы, и еще четыре – на дежурстве в космосе. Там их базой послужит орбитальная станция «Мир-2»…
Потом выступал Лозино-Лозинский. Он говорил увлеченно, опустив веки. Словно грезя наяву.
МАКС нужно развивать. От него не летят на землю ступени с токсичными остатками топлива, и только в Казахстане приходится отчуждать под районы падения ракетных остатков почти 146 тысяч квадратных километров. Его перебил, извинившись, Башилов:
– Я знаю, что многие из сидящих в зале – представители ракетного Минобщемаша, и они затаили глухую обиду. Мол, нашлись фавориты! Но давайте расставим все точки над «и». Разве мы не предлагаем самый дешевый способ запуска? США разрабатывают боевой лазер для уничтожения спутников. Значит, возникнет ситуация, в которой нашим орбитальным системам придется быстро менять орбиты. В которой придется быстро восполнять выбитые звенья.
Чем здесь хорош МАКС? Тем, что его можно запускать с любого направления. Запуская ракету Р-7 с Байконура, мы тратим дня два, прежде чем выведенный ею корабль «Прогресс» выйдет на нужную орбиту – орбиту стыковки со станцией «Мир». С помощью МАКСа нам не надо ждать, пока Земля и «Мир» займут удобное положение – время от запуска до стыковки сожмется до двух-трех часов. Не надо тратить топливо на маневрирование – вот вам увеличение полезной нагрузки. А плюс к тому, МАКС может вернуть из космоса четыре тонны груза.
Одна из самых перспективных баз для крылатой космонавтики – это наш азиатский союзник, субэкваториальный Вьетнам. База МАКСов, развернутая, например, в Камрани, позволит нам в несколько часов добраться до самого экватора, сделав старты наиболее выгодными. Оттуда мы сможем держать под ударом наших космопланов огромную часть океана, держа на почтительном расстоянии от наших берегов американские авианосные эскадры.
Одновременно Вьетнам входит в бурно растущий экономически Азиатско-Тихоокеанский регион, где потребность в космических услугах возрастает лавинообразно, год от года. И присутствие там систем, на десятилетия обогнавших американ–ские, принесет нам новую волну зарубежных заказов, упрочит влияние Союза в районе Теплых морей!
Давайте возьмем разведку. Сколько нам нужно времени, чтобы изучить нужный нам район Земли? Иногда – неделю. Надо ждать, когда Земля займет нужное положение и спутник пролетит над требуемым районом. А МАКС может через десять часов дать все результаты – на нескольких облетах. Орбитер «Молния» догонит на орбите любой аппарат и проверит его на излучение: не несет ли он ядерного реактора или боеголовки?
Не будем отмахиваться от бескосмодромности. Негоже, когда после успешных запусков с Байконура на Алтае начинают гореть леса, куда падают отработанные ступени.
Может ли похвалиться тем же самым ракетная отрасль? Всеазимутальность, оперативность и экологическая чистота – вот три кита, на которых стоит МАКС! Еще во время работы над «Бураном» мы присматривали точки для его посадок, имея в виду то, что они смогут послужить и местами базирования МАКСов. Первая – используемый ныне Ахтубинск, гигант–ский приволжский полигон ВВС. Другая перспективная точка для нового космопорта – местечко Хороль у озера Ханко в Приморье: там почти рукой подать до Тихого океана и Камрани. Запасную полосу спланировали и в Крыму, под Симферополем. И еще есть наметки относительно местности около Ульяновска-Симбирска. Ведь там – мощное производство жидкого кислорода.
Лозинский взял еще более круто:
– Есть сейчас мощные наработки для создания мощных производств в космосе – производств чистых биопрепаратов и лекарств. Более чистых и значительно более эффективных в электронике кристаллов. Один арсенид галлия дает нам возможность получить мощную элементную базу, которой так не хватало Советскому Союзу!
В 1491 году испанская королева Изабелла пожертвовала свои драгоценности на снаряжение экспедиции Колумба, в успех которой никто не верил. Благодаря этому Колумб открыл Америку, и оттуда полилось золото, давшее мощный толчок развитию Европы. Разве мы глупее Изабеллы? Космос – это возможность для нашей страны уверенно чувствовать себя в третьем тысячелетии. Посмотрите на Японию – подняв на небывалую высоту судостроение, она, не имея никакого сырья, спокойно получает его со всего мира. Космос – вот судостроение нашего будущего!
Мир вступает в эпоху всеобщей информатизации и портативных средств связи. Мир нуждается в дешевых способах запуска – и мы их можем дать. Америка планирует развернуть глобальную систему связи «Иридиум» – на 62-х спутниках. Она хочет установить сверхмонополию на мировую связь. Перед нами открывается величайший шанс поднять мир против нее. Ни Европа, ни Азия, ни Латинская Америка не хотят попадать в зависимость от США по этой части. Надо разработать систему связи с иными, нежели американские, цифровыми стандартами. Давайте предложим японцам, немцам и французам: вы делайте спутники, а мы обеспечим их запуск и обслуживание на орбите. Давайте разделим затраты пополам и утрем нос американцам! Залогом успеха становится МАКС, наша крылатая космонавтика.
Момент выдается очень удобный. СССР на сегодня остается единственной страной в мире, обладающей таким доступным способом запусков. Французы делают свой носитель «Ариан». Но килограмм нагрузки, выведенный им на орбиту, пока стоит до 12 тысяч долларов. В двенадцать раз дороже, чем на МАКСе. Американцы тоже здорово от нас отстали. Да, они пытаются создать многоразовую крылатую машину, могущую выводить кило груза на орбиту за 2,6 тысячи долларов. И если у них это выйдет, то они удушат многих конкурентов – китайцев с их ракетами «Великий поход», французов с «Арианом» и, увы, нас, с нашим основным тяжеловозом «Протон М».
Но их программы многоразовых носителей пока проваливаются. Впервые полетевший в 1980-м американский космический планер «Шаттл» вышел чересчур дорогим – 20 тысяч долларов за килограмм нагрузки. Он – не конкурент даже одноразовым ракетам. Президент Рейган кричал о создании национального космического самолета – NASP. Они угробили на него миллиарды долларов и свернули программу. Одновременно они пытались построить ракету-планер «Дельта-Клиппер». И тут – конфуз.
Причины провалов ясны. Америка не может похвастать колоссальным объемом испытаний, которые мы прошли с середины 1960-х годов, работая по программам «Спираль», «Воздушно-космический самолет» и «Буран». Только по «Бурану» мы сделали более ста тысяч продувок в аэродинамических трубах, на всех скоростях – дозвуковых, трансзвуковых и гипер–звуковых! Штатам же еще надо потратить на это и годы, и десятки миллиардов долларов. У нас есть почва для работы, а американцам надо начинать едва ли не с нуля. У них нет подходящего двигателя для дешевой многоразовой системы. Им нужно как минимум 4 миллиарда долларов на его создание. У нас академик Борис Каторгин на «Энергомаше» создал РД-701 на трехкомпонентном топливе, используя уже имеющиеся системы. И потратил на то меньше 200 миллионов долларов! Но есть планы постройки и РД-702, с еще большим давлением в камере сгорания, еще более мощный и компактный! Они пытались сделать двигатель, который одинаково годился бы для полетов и на орбите, и в атмосфере. Не вышло. И оттого лопнул проект NASP! У нас еще есть технология алюминиево-литиевого сплава, которая им недоступна!
Старик заметно волновался. Отхлебнул боржоми из стакана, провел ладонью по лицу:
– Не использовать сегодняшнее преимущество – преступно и узколобо. Сейчас Америка поставила многое на программу постройки «Звезды риска» – одноступенчатого крылатого носителя «Венчер Стар». Пока он только на бумаге. Но и тут МАКС бьет его по всем статьям!
Venture Star должен поднимать до 20 тонн груза на рабочие орбиты, и четыре с половиной тонны – на геостационарную орбиту. То же самое делает и наш МАКС. Но я уверен – американцы блефуют! Ибо «Звезда риска» – тот же «Шаттл». Она не отбрасывает, как наша система, стартовый бак и потому вынуждена тащить в космос лишнюю, бесполезную нагрузку. «Венчер Стар» должен стартовать вертикально, как и одноразовая ракета. То есть он обременен теми же недостатками: низкой оперативностью вывода нагрузок, прикованностью к наземным стартовым комплексам, которые удорожают его эксплуатацию. Американцам придется строить и новый космодром на экваторе – в Бразилии. Нам этого всего просто не нужно. Мы выигрываем драгоценное время. А главное – на «Венчер Стар» они должны потратить более тридцати миллиардов долларов, тогда как МАКС обошелся только в три миллиарда!
Есть у них и проект Х-34, который США хотят использовать в роли первой ступени, для вывода на орбиты полутонных нагрузок. Но и здесь удача им не сопутствует. Есть, наконец, наброски космического спасателя Х-38. Но мы считаем, что наш орбитальный самолет, во-первых, дешевле, а во-вторых, уже летает. Х-38 не способен нести мало-мальски коммерческую нагрузку, и садится он не по-самолетному, а на гигантском парашюте-параплане.
Я знаю, что янки хотят выйти из положения, построив плавучий космодром «Си Лонч» (Sea Launch) на базе норвежских буровых платформ. С его помощью они намерены запускать свои носители с экватора. Однако такая платформа тихоходна, запуски с нее может сорвать шторм. Оперативность здесь в десятки раз ниже, чем на нашей системе. Ведь космодромом нам служит мощный самолет, который за несколько часов, с дозаправкой в воздухе, способен прибыть в любую нужную точку на планете. И уйти от непогоды!
Отвлечемся от фантазий: американская фирма «Боинг» строит «Си Лонч», привлекая к выполнению заказов и российские космические предприятия. Россиянская пресса писала кипятком: ура! ура! Мы используем свой технологический потенциал! Демократический академик Велихов считает: «Си Лонч» – это дело, а МАКС – так, ерунда.
Наши «элитарии» упорно не замечают того, что на «Си Лонче» используются ракеты-носители «Зенит» с полностью автоматизированным стартом. Но «Зенит» уже заграничная, суверенно-украинская ракета. Запуски с «Морского старта», да еще и украинскими машинами, будут гораздо дешевле взлетов с Байконура, не говоря уж о более северных (а значит – и менее экономичных) Плесецке и Свободном.
США загоняет нашу космонавтику в ловушку, отбирая у нее остатки конкурентоспособности. И только МАКС сегодня может спасти нашу космоиндустрию. МАКС сегодня – едва ли не единственный для России шанс остаться в числе мировых космических держав. И этот шанс тает на глазах.
Но это тоже показательно – Запад хочет заиметь подвижный старт, его не устраивают постоянные наземные космодромы. И тут мы продвинулись дальше всех, построив летающий космодром.
И наконец, проблема проблем. Мир запускает на орбиту массированные группировки спутников. Все они рано или поздно выходят из строя. И валятся на Землю, иногда не сгорая в атмосфере полностью. Надо будет чистить околоземное пространство от этого мусора, от этих искусственных метеоров. Да мы на «уборке» орбит сотни миллионов долларов заработаем!
Мы не хотим уничтожать отечественное ракетостроение. Да оно и не умрет: работы ему хватит. Вот ракетный центр имени Макеева делает «Рикшу», которой не нужны космодромы. И даже планирует перевести ее на экологически чистое метановое топливо. В добрый путь! Для коммерческих запусков она вполне годна. Запускать одиночные спутники по индийским и японским заказам – пожалуйста. Но сервис, эвакуация сразу нескольких аппаратов с орбиты – дело МАКСа. И говорить о том, что он лишит работы ракетчиков, нельзя. Нельзя и держаться за старое. Ведь мы же отказались когда-то от паровозов ради дизельных локомотивов. А еще раньше – от парусников ради пароходов…
Башилов доказывал другое: США отстали от МАКСа по степени автоматизации запуска. Половину стоимости вывода грузов на «Шаттле» занимает огромный контрольный центр-бункер, в котором сотни инженеров сидят у сотен дисплеев и мониторов. Русская аэрокосмическая система построена настолько рационально, что все расчеты делаются на земле, еще до старта «Мрии». А за стартом и начальным этапом полета следят всего три оператора на борту «летающего космодрома».
Автоматизация постоянно совершенствуется. Болгары предложили для МАКСа компьютерную технику с быстродействием до ста миллиардов операций в секунду. А это значит, что вся электроника орбитальной машины уместится в объем 25-литровой канистры. Космический самолет становится еще грузоподъемнее, еще прибыльнее.
– На сегодня мы реализовали две из трех модификаций нашей системы: беспилотный вариант МАКС-М и пилотируемый – МАКС-ОС. Но есть и третий вариант – беспилотный МАКС-Т, с полностью одноразовым модулем. Эта машина сможет выводить на геостационарные, самые дорогие орбиты, груз почти в пять тонн. И при этом себестоимость вывода килограмма на геостационар обойдется в те же тысячу долларов – против одиннадцати тысяч на «Звезде риска»!
На демонстрационном экране возник МАКС-Т – конструкция, чем-то смахивающая на гитлеровскую Фау-2. Дешевизна ее объяснялась тем, что собирался геостационарный блок из деталей, бывших в употреблении, – из узлов орбитера «Молния», исчерпавших ресурс на 70 процентов.
– Но полностью все возможности МАКСа, повторяю, раскроются лишь с постройкой более мощного носителя – триплана «Геракл», – продолжал Башилов, выводя на экран таблицу.
Совещание шло бурно. Верховный молча слушал, изредка делая пометки в блокноте. Впрочем, ракетчики сопротивлялись уже слабо. Стране нужно было экономить, а тут, хочешь не хочешь, приходилось идти на отказ от устаревших моделей, на слияние космостроительных предприятий. Выбор делался в пользу наиболее эффективных моделей. Никто не собирался сворачивать производство миасских ракет «Рикша» и твердотопливных ракет «Старт» Московского института теплотехники. Ведь они обеспечивали оперативный запуск с мобильных наземных установок и оставались незаменимым орудием для массированных запусков военных спутников в случае чрезвычайных обстоятельств. Или для запусков небольших коммерческих аппаратов. Только на таких работах страна уже зарабатывала до миллиарда долларов в год. А вот работы завода центра имени Хруничева над гигантской ракетой «Ангара», с многоразовой первой ступенью, уже решили сворачивать. Крылатый блок «Энергии» – держать как резервный вариант, форсируя работы этой корпорации над проектом «Косатек», – использованием сверхмощной ракеты для выброса на Солнце радиоактивных отходов. На этом Империя должна была брать минимум три миллиарда долларов ежегодно.
А на трибуне уже неистовствовал «ястреб», бывший главный конструктор НПО имени Лавочкина Олег Ивановский:
– Русские первыми достигли Луны с помощью автоматического аппарата! Мы должны лидировать, не жалея средств. Тем мы, черт побери, и отличаемся от американцев. Их НАСА торговала ожерельями и клипсами, сделанными из лунных камней. Мы такой х…й не маялись, мы грунт в лабораториях изучали!
Знаю, что надо экономить средства. Но и тут мы своего слова еще не сказали. Наша фирма не лыком шита: она делала истребители, на которых сталинские соколы били немцев, и сам Иван Кожедуб летал на машинах Лавочкина! Наши машинки первыми в мире садились на Венеру и работали там, в пятисотградусной жаре, при ураганном ветре! Мы тут такие сюрпризы готовим…
В НПО имени Лавочкина создавали систему связи НОРД, которая оставляла далеко позади все, что было известно на Западе. Группировка из четырех спутников, вращающихся вокруг планеты на высоких орбитах – в 40 тысяч верст, – охватывает весь север планеты до тридцатого градуса южной широты. Четыре аппарата обеспечивали все самые густонаселенные районы страны мобильной телефонией, цифровой передачей данных, факсимильной связью и телевещанием. Гендиректор Анатолий Баклунов пояснял:
– Все системы спутниковой связи базируются на низкоорбитальных аппаратах. Каждая обходится в несколько миллиардов долларов. НОРД же – максимум в 300 миллионов…
… В голове Верховного включился «калькулятор». Хороший выигрыш! При Брежневе мы на грандиозное строительство подводного флота укладывали по 9 миллиардов долларов в год. А тут высвободятся такие средства, да еще и с выгодой какой! Империю связью целиком обеспечим – раз. Клиентов за рубежом возьмем – два. Они у нас «стволы» связи арендовать могут. И у наших людей будут русские мобильные телефоны!
А Баклунов продолжал. На базе венерианских «десантных» станций созданы автоматические заводы для производства в невесомости массы выгоднейших на мировом рынке вещей. Кроме сверхчистого арсенида галлия, Империя получит высококачественный интерферон и кристаллы протеина. Все это можно запускать на орбиту старыми баллистическими ракетами, у которых истекает срок службы. А можно – МАКСами.
Для быстрых банковских расчетов лавочкинцы предлагают спутник, оснащенный фазированной антенной решеткой и электронным сканированием. Он сможет делать то, что не делает ни один коммерческий спутник мира: перенацеливать свой радиолуч. Переводы денег займут доли секунды!
Деньжат заработаем – и на Марс можно экспедицию снаряжать. Не с людьми, конечно, а с роботом-марсоходом. Его тоже в НПО Лавочкина сделали.
Совещание тянулось еще два часа. Казалось, прямо на глазах из-под мха и прелых листьев возникает образ новой цивилизации – невиданной, наделенной поистине вселенской мощью.
То были полезные два часа. Надо было донести до столпов русской промышленности главные достоинства новой системы. Так, генерал Уваров, главспец Генштаба по космосу, попробовал возразить в том духе, что МАКС представляет из себя гигантскую летающую бомбу – в одном стартовом баке на «горбу» Ан-225 находится двести тонн жидкого кислорода, два–дцать – сжиженного водорода полюс керосин. Дескать, что будет, если такое сооружение разобьется у населенного пункта? И как самолет с тяжелой конструкцией на себе сможет в случае чего пойти на вынужденную посадку?
В ответ раздался дребезжащий смех самого Лозинского:
– Да не будет же наш МАКС летать над городами-деревнями! Я уже говорил о местах его базирования. А если все-таки упадет? По вашей логике, милейший, надо запретить полеты и ракет, и самолетов, ведь они тоже летающие бомбы. Баки пассажирских авиалайнеров наполнены чистым керосином, который вспыхивает и взрывается мгновенно. А жидкий водород – он же жидкий и холодный, чертяка! Ему еще испариться надо, с воздухом смешаться.
И вынужденную посадку мы тоже предусмотрели – внимательнее наш проект читайте. Специальная труба выходит в хвост «Мрии». Пока самолет станет делать круг возвращения, через нее быстро сбрасываются в воздух двести тонн жидкого кислорода. Абсолютно экологически чистого, в отличие от керосина и ракетного гептила! Вспомните-ка, точно так же и пассажир–ский самолет не может сесть с полными баками горючего, и для вынужденной экстренно сливает керосин прямо в полете. Но это у вас вопросов почему-то не вызывает…
Потом зашел разговор о непроработанности проблем полета космоплана после возвращения из космоса. Давайте, мол, подождем разработки мощных и компактных моторов для полета в воздухе, ведь бортовой двигатель «Молнии» работает лишь при старте и в космосе, а посадка идет на планирующем полете.
– Дополнительные моторы – лишний вес, снижение полезной нагрузки, удорожание вывода! – отрезал Лозинский. – Кинетическая энергия «Молнии» после схода с орбиты огромна: она входит в воздушный океан на скорости в 7,9 километра в секунду. Это да высокое аэродинамическое качество, позволяет космическому самолету лететь две тысячи километров либо вправо, либо влево от плоскости его входа в атмосферу. Он может сесть на любой аэродром класса «А» в полосе шириной четыре тысячи километров. А это – полстраны!
Мы блестяще доказали, что отечественная электронно-вычислительная техника позволяет сажать в планирующем режиме даже тяжелый «Буран» с точностью до метра. В ноябре 1988-го его по возвращении из космоса сопровождал МиГ-25, пилоту которого на подходе к Байконуру показалось, что нашему кораблю пора идти на посадку. Он дал команду на борт «Бурана» – и его вычислительный комплекс ответил отрицательно. Машина знала, что массивный корабль еще не погасил свою кинетическую энергию. И потому «Буран» перед посадкой сделал это, описав в воздухе кривую.
Бортовой вычислительный комплекс «Молнии» намного совершеннее «мозгов» того корабля!
Лозино-Лозинский с самого начала стоял на этой позиции. Когда в 1976-м он увидел набросок системы из ракеты «Энергия» и будущего корабля «Буран» у академика Валентина Глушко, на предполагаемом тогда корабле должны были стоять газотурбинные моторы для «дотягивания» его до посадки уже в атмосфере. И первое, что сделал тогда наш герой, так это настоял на снятии их с проекта. Садиться, мол, будем на использовании кинетической энергии при сходе с орбиты!
Черту подвел сам Верховный:
– Аэрокосмонавтика будет государственным приоритетом! Я не Хрущев, но ставку делаю на МАКС. Ибо у нас нет лучшего шанса одержать победу в глобальном противостоянии. Мы получаем оружие обоюдоострое, мирное и военное одновременно. Судите сами: никогда авианосец не сможет служить целям гражданской экономики, как его ни переделывай. Никогда танк не сделать трактором, вспахивающим поля. Равно как и экипаж бомбардировщика иль авианосца всегда останутся сугубо боевыми организмами, нацеленными на уничтожение и разрушение. Точно так же гражданский авиалайнер никогда не превратить в машину для боя. Зато авиакосмическая система с равным успехом, почти не видоизменяясь, с тем же экипажем может служить для зарабатывания денег, работать на нужды народного хозяйства. Ни один образец военной техники на Земле на подобное не способен!
Постройка флота космопланов Лозинского, развертывание их эскадр на востоке, западе, в Арктике и на юге страны моментально дает нам решающий перевес в военно-воздушной мощи, ставит под наш контроль всю планету от полюса до полюса, удесятеряя силы и армии, и флота. С его помощью мы развернем колоссальную спутниковую группировку, дав каждому гражданину Империи сотовый телефон. А каждому взводному командиру, снайперу, спецназовцу-диверсанту – электронный планшет для ориентации в любом месте планеты. Благодаря этому наши самолеты-заправщики станут выходить на встречу с бомбардировщиками с точностью до пятисот метров, вдвое точнее прежнего.
МАКСом мы навяжем Западу свои правила гонки вооружений. А навязать свои условия игры – это выиграть бой. Ему придется отвечать на наш прорыв, к чему ни США, ни Западная Европа не готовы. Мы получаем как минимум пятнадцатилетие форы. Они будут вынуждены пойти на уступки, и победа наша станет еще весомее. Ибо нет ничего лучше, как диктовать условия врагу, признавшему твое преобладание. Мы заставим их выдохнуться в соревновании с нами…
Дворянин и коммунист
Наконец-то Верховный понял, на кого смахивает Лозино-Лозинский. Старик с длинным лицом и иронической усмешкой в глазах, спрятанных за кустистыми бровями, напоминал профессора Саммерли из любимой книги детства – «Затерянного мира» Артура Конан-Дойля. Казалось, он сам – дитя того века, олицетворение еще и жюль-верновских героев, с разумом мечтательным, пылким и бесстрашным, знающих цену своей интеллектуальной силе.
И Верховный невольно любовался генеральным конструктором НПО «Молния», ясно осознавая: вот он, золотой фонд Империи, гордость нации. Тень Лозинского стояла у истоков самых громких русских побед.
В 1932-м двадцатитрехлетний выпускник Харьковского технологического начинает работать на кафедре моторостроения местного авиационного института. По заказу фирмы великого строителя первых русских «летающих крепостей» – Туполева. По стране тогда шагает грозная, великая, драматическая эпоха. Еще недавно отсталая, крестьянская страна строит самый сильный в мире флот четырехмоторных воздушных кораблей ТБ-3. Время поджимает: на Дальнем Востоке полыхает война. Императорская Япония громит нестройные полчища китайцев и захватывает Манчжурию. На ее территории развертывается сильная Квантунская армия – армия-государство, нещадно эксплуатирующая китайских рабов на десятках своих предприятий. Квантунцы нацеливаются на наши Приморье и Забайкалье. Им достаточно захватить малонаселенную Монголию и южное Прибайкалье, где проходит единственная артерия, связующая коренную Россию и ее дальневосточные земли. В Тихом океане, у самых наших берегов, господствует флот Страны восходящего солнца. Нам нечего ему противопоставить.
И тогда Сталин делает решительный ход. У нас нет линейных кораблей и авианосцев? Зато у Японии нет таких воздушных кораблей. И Сталин перебрасывает в Приморье несколько бригад «летающих крепостей» ТБ-3. Около сотни их базируются под Владивостоком, угрожая ударить по Токио. Аналитик японского Генштаба, майор Катаока, просчитывает последствия налета этой армады на столицу страны. Выходит, что жертвы и разрушения превзойдут ужасные последствия землетрясения 1923 года, практически полностью уничтожившего Токио.
Но Империя идет дальше. Она хочет иметь еще более мощные воздушные корабли Туполева. И молодой паротехник Лозино-Лозинский работает над компактной самолетной турбиной для будущих «линкоров воздуха». Увы, технология тех лет не позволяет совершить это чудо. Но непосильная задача невероятно обостряет ум будущего «отцы космопланов».
В далеком 1941-м, эвакуированный из Киева, который во–всю бомбили эскадры гитлеровских бомбардировщиков, он оказался в Вятке-Кирове, в молодой еще фирме Артема Микояна, создателя самолетов МиГ. Он заражает его идеей строительства истребителя с комбинированной силовой установкой из поршневого мотора и воздушно-реактивного двигателя. С пропеллером в носу и соплом в хвосте. Он придумывает то, до чего не дошли гитлеровские строители реактивной техники, – форсажную камеру, благодаря которой скорость машины в решающие минуты боя возрастала на десятки процентов. И Микоян берется за создание МиГа-13.
Ведь с июля 1941-го Москву бомбят немецкие ВВС, и эскадры бомберов наводят на цель длиннокрылые «Хейнкель-177», высотные разведчики. Их не доставали снаряды зенитных пушек, а моторы обычных истребителей, посланных на перехват, захлебывались в разреженном воздухе. Немцев уж отогнали от Москвы, а «хейнкели» в 1942-м все еще «висели» в стратосфере над Первопрестольной. И какое счастье, что у них тогда еще не было атомной бомбы!
Но работы над нею шли и в США, и в Германии, и в нашей Империи. Сталин понимал: нужны скоростные и высотные истребители против машин, которые могут понести на борту урановые бомбы. Ведь немцы уже приступали к производству первых реактивных самолетов, их конструкторы готовили чертежи страшных комбинаций из реактивных самолетов и мощных крылатых ракет. И потому Лозино-Лозинский работал не покладая рук.
МиГ-13 появится в конце войны, когда наши армии своим натиском не оставят Гитлеру шансов начать реактивно-атомную стадию Второй мировой. Ценой гибели одного из опытных самолетов МиГи-13 смогут развивать скорость в 850 км/час – немногим менее, чем лучший турбореактивный истребитель Гитлера, Ме-262. Остатки недобитых гитлеровцев скроются в Аргентине и Испании, в Чили и Парагвае, в Западной Европе и в тайных колониях, затерянных в джунглях Амазонки. Но многие из них пойдут на службу новому врагу русских – Америке, Североатлантиде, НАТО. И начнется Третья мировая, чудовищно растянутая во времени война, где Империи понадобится чисто реактивный воздушный флот.
И снова Лозинский окажется на острие высокотехнологичной атаки. Переняв лучшие реактивные технологии побежденной Германии, изучив купленный Сталиным у англичан двигатель «Нин», он станет во главе разработок моторов первых околозвуковых истребителей МиГ, которые так славно будут бить американцев в небе Кореи 1950–1953 годов. А потом он разработает знаменитый воздухозаборник с коническим «носом» для сверхзвукового красавца МиГ-21, который посрамит соперников во Вьетнаме и Египте.
В 1970-е великий инженер станет во главе группы, разрабатывающей МиГ-31. Лучший перехватчик мира, который на Западе потом назовут «охотником за крылатыми ракетами». Лозинский буквально ловит каждое последнее слово техники. И поныне «31-й» – лучший перехватчик мира. В нем впервые в свете появился радар с мощной фазированной решеткой. Ракеты, не подвешенные под крыльями и портящие аэродинамику, а спрятанные внутри фюзеляжа.
И все это время, с 1927 года, Лозино-Лозинский будет обходиться без диссертаций и научных титулов, оставаясь просто Инженером. Инженером с большой буквы, которому государство доверит открыть вторую дверь в космос. Сначала – в 1965-м, разработкой суперсистемы «Спираль». Потом – в 1976-м, когда этот звездный старец станет во главе мощнейшего мозгового треста, новообразованного НПО «Молния» – колыбели для воздушно-космического корабля «Буран». В «Молнии» соберутся двести пятьдесят докторов и кандидатов наук, специалистов ракетостроения и создания беспилотных самолетов, авиационщиков и кибернетиков. А сам их шеф только в 1985-м станет кандидатом наук.
Ему, формально – инженеру без степени, Империя доверила должность «главного отвечающего» при создании «Бурана». Высшее руководство СССР было встревожено идущими во весь дух работами американцев над космосамолетом типа «Шаттл». Его предполагаемая орбита полета должна была пролегать южнее Москвы, и потому считалось: с борта «Шаттла» можно выпустить по нашей столице ядерную ракету, которая поразит сердце страны в считаные минуты. Наихудший сценарий войны для нас, прекрасная возможность дезорганизовать Империю.
Отцом системы «Энергия-Буран» считают академика Валентина Глушко. Но основную тяжесть работы вывезет на себе Лозино-Лозинский.
Он станет отцом русских космопланов. И люди его совершат чудо. Вопреки мнению американцев о страшной отсталости русских технологий, о невозможности для нас построить подобие их кораблей-«челноков», «Буран» по всем статьям превзойдет машины США. Почти полностью автоматизированный только на нашей вычислительной технике, он в 1988-м приземлится полностью на автопилоте, начав снижение за 22 тысячи километров от байконурского аэродрома, сев на нем с точностью в несколько десятков сантиметров. Американцы не достигнут этого и десятилетие спустя. «Буран» вберет в себя более шестисот изобретений и патентов. Тут будут невиданные программы для компьютеров и не знающие аналогов в мире сплавы, клеи и композитные материалы, огнеупоры и сверхточные станки. Только для облицовки днища машины теплозащитными плитками придется создать новую геометрию. Благодаря этому проекту родится несравненный гравимол – уникальный теплозащитный углерод-углеродистый жароупор, которым защитят носки крыльев и сам нос корабля-самолета. Название это родится из первых слогов создателей его – НИИ «Графит», ВИАМа и «Молнии». (Тогда еще и думать никто не мог, что «Графит» будет при Чубайсе приватизирован и чуть не скуплен иностранцами.) А Тушинский машиностроительный завод на севере Москвы превратится в предприятие, чьи стандарты производства превзойдут мировые.
Мы ведь до сих пор не оценили подвига создателей «Бурана». В нашей, реальной истории, этот триумф заслонила сорвавшаяся в 1988 году лавина – самый постыдный, самый кровавый и бестолковый этап горбачевского правления. Страна погрузится в массовое помутнение рассудка, взорвется межнациональной резней, станет зачитываться газетным бредом. «Буран» назовут бессмысленной растратой миллиардов.
Карлики, разве могут они судить о гигантах? Проект тот стал гигантской организационно-административной победой. Размах-то задачи не уступал Манхэттенскому атомному проекту 1941–1945 годов: и здесь надо было согласовать работу почти тысячи предприятий и организаций, работавших на «Буран». Тогда впервые Лозино-Лозинский применил компьютерное проектирование. «Буран» окупился бы даже в том случае, если бы даже и вовсе не взлетел. Ибо благодаря ему страна приобрела такой колоссальный опыт и технологический запас, который позволял ей с ходу приступить к созданию флота более совершенных и экономичных, нежели «Буран», аэрокосмолетов воздушного старта!
Главное – все эти изобретения и пионерные технологии мощнейшим локомотивом поднимут авиационную промышленность страны на новую высоту. Они станут тем резервом, который превратит Империю, которая со времен Брежнева погружалась в унылую отсталость страны-экспортера леса и нефти, в нового индустриального «тигра». Благодаря неуемному гению этого старика, черт возьми!
Лозино-Лозинский и подобные ему русские гении в 1985 году давали нам фантастический шанс, великолепную возможность исправить тяжелые ошибки трех предыдущих десятилетий. Ведь после Сталина советская «элита» совершает страшное преступление, которое и приведет в конце концов к феноменам тварей-разрушителей, Горбачева и Ельцина. Эта …ная «элита» принимается слепо копировать западные образцы в технологии и промышленности. Переводя страну в разряд «вечно догоняющей», обреченной на заведомое отставание.
В середине 80-х была возможность рывком уйти на другую траекторию развития. Не тратить многие годы и миллиарды долларов на многочисленно-разрозненные проекты – попытки производить похожие на западные легковые автомашины, видеомагнитофоны, сковородки и тому подобное. Вместо этого – бросить средства сосредоточенно на несколько проектов, аналогов в мире которым нет и до сих пор. Одна система МАКС, которую НПО «Молния» начала разрабатывать в год смерти Брежнева, в 1982-м, давала бы стране столько доходов с мирового рынка, что они позволяли завалить страну потребитель–скими товарами из той же Юго-Восточной Азии. Но без развала страны на ублюдочные «суверенитеты», без сотен тысяч беженцев и убитых во взаимной резне, без уродливой чубайсовой приватизации.
Гении, подобные Лозино-Лозинскому…
Ох, скольких врагов он себе наживет! Ракетчики, рассматривавшие космос как свою безраздельную вотчину, оскорбятся от вторжения в нее авиационщика. Лозинский будет скандалить с ними за каждое кило веса, требовать невозможного. Только в «Буране» он сумеет сэкономить целых три тонны. Ему приходилось подчиняться, ведь генконструктор «Бурана» многие высокие двери чуть ли не ногой открывал.
Но все же главной его победой станет система МАКС. МАКС означает для страны полную победу в «звездных войнах» и одновременно несет богатство народу, который заслужил достойную жизнь!
Трипланы Империи
И вот теперь, после заседания, Верховный с самыми верными соратниками уединился в кабинете Лозино-Лозинского. Ибо этот мудрец готовил новый прорыв. Теперь – в авиации.
Он коротко и ясно, кивая на развешанные по стенам наброски, рассказывал о новой ветви авиастроения – о семействе своих трипланов. Верховный услышал, что слово это переводится на наш язык как «самолет о трех парах крыльев».
– Как видите, наши самолеты отличаются от привычных вам моделей еще одной парой плоскостей – ближе к носу машины. Мир же производит в основном монопланы – и «боинги-747», и те же Ил-96. Реже – бипланы, хорошо известные вам по «кукурузнику» Ан-2 или «небесному тихоходу» У-2.
Чем хорош триплан? Тем, что по сравнению с монопланом той же грузоподъемности его конструкция на пятую часть легче. А значит, триплан более дешев в работе и жжет меньше горючего. Выигрывая у западных соперников даже при менее экономичных моторах. Если же двигатели по расходу топлива сравнятся с зарубежными, трипланы вообще оставят весь мир далеко позади.
Заодно высвободив для страны сотни тысяч тонн дорогого горючего, дав несколько миллиардов долларов экономии. Триплан безопаснее остальных самолетов. Его невозможно сорвать в штопорящее падение – срыв потока предотвращает передняя пара крыльев. Он гораздо устойчивее и легче в пилотировании.
Пока вы видели проект самого большого нашего триплана – «Геракла». Помимо него, мы готовы строить для СССР еще четыре марки «трехкрылых», которые позволят стране завоевать новые мировые рынки сбыта самолетов, перехватить у Запада грузопассажирские потоки. Особенно в странах Азии и Латинской Америки…
Следующие модели – 15-местные «Молния-100» и «Молния-300», отличающиеся друг от друга двигателями: поршневыми у «сотки» и турбореактивными – у «тресхсотой». Вот их характеристики:
«Молния-100» будет служить прекрасным самолетом для деловых людей, как аэрофотосъемщик, как самолет местных линий. При небольшом переоборудовании станет летающей «скорой помощью» или патрульной машиной, способной нести на борту даже оружие. Использование моторов с толкающими пропеллерами дают малошумность и безопасность пассажиров при посадке в самолет. «Сотка» может базироваться на летных полях даже с грунтовым покрытием. Равно как и «Молния-300» – пассажирский и административный самолет.
Однако самый серьезный проект – широкофюзеляжный, стотонный триплан «Молния-400» с двумя реактивными двигателями с тягой по 16 тонн. Машина сможет перевозить 30–50 тонн груза или четверть тысячи человек на своих двух палубах. С крейсерской скоростью в 800 километров в час на дальность в пять тысяч верст.
Самолет сильно автоматизирован. Чего будет стоить одна компьютерная система контроля, которая постоянно контролирует состояние всех бортовых систем «Молнии-400», загодя определяя отказы и максимально сокращая время обслуживания в аэропортах. Пилотажно-навигационные машины обеспечат ему полеты в плохую погоду. В его экипаже – два пилота, бортинженер и двое операторов.
И наконец, пик «трипланизма», который несет переворот в воздушно-транспортном и аэропортовом деле, Его Величество «Геракл». Вот его словесный портрет:
Впрочем, создание «Геракла» было делом решенным. Очертания двухкорпусного исполина с самого начала покорили Верховного. Да, его надо строить точно так же, как Сталин в 1930-е строил многомоторные воздушные корабли, олицетворяя в них величие и победоносность Державы. Экономические аналитики и внешторговцы докладывали: такие машины принесут огромные прибыли. И не только внутри страны, но и за ее пределами. «Геракл» сможет перевозить на своей подвеске такие громоздкие штуки, как гидротурбины, химические реакторы, нефтегазовое оборудование, цистерны с горючим. А значит, у него будет богатая клиентура, которой надо забрасывать подобного рода грузы в амазонскую сельву, на канадские арктические просторы, на побережья Гвинеи и островов Южных морей. А помимо нефтекомпаний, хорошие деньги станут платить правительства, борющиеся с лесными пожарами. Ибо фантастическая грузоподъемность триплана позволяет брать огромные баки с гасящей жидкостью. Особенно перспективным считались французский и канадский рынки.
Верховный уже прекрасно знал, что встроенная система подъема и опускания грузов триплана до минимума сокращает цикл разгрузки и погрузки. И что у этого самолета может вообще не быть порожних рейсов благодаря его подвесной системе.
Да, Советский Союз будет строить такие гигантские машины, возрождая титаническую традицию. Прочь все эти пиджачки гражданских летчиков! Они все получат кожаные регланы и пилотки, личное оружие и особые знаки различия. И шевроны – «Воздушный флот Империи»! Чтобы выделяться из людской массы, чтобы их провожали восхищенные взгляды, полные хорошей зависти!
Да, будет именно так. Пусть потом кричат, что он возродил тоталитарные традиции. Культ своей личности. Начхать. Сталин, по выражению Черчилля, принял Россию с сохой, а оставил – с атомной бомбой. Вот и он, взял бразды правления в зараженной вирусом вялости стране, оставит ее державой универсальной силы, ядром космической цивилизации. А история все расставит по своим местам. И разве плохо возродить культ 1930-х, культ летчиков, сильных и смелых людей? Стране нужен этот культ. Тогда, шестьдесят лет назад, поклонение новым рыцарям неба потеснило преклонение перед удачливыми торгашами. Казалось, снова превыше денег ставятся доблесть и честь, способность рисковать жизнью и жить в боях. Что снова возвращаются идеалы воинов, а не дельцов. «Буржуазии нужны прибыли, нам – героизм». Это сказал Муссолини. Бог с ним самим – мысль-то верная. Да будет снова культ летчиков, культ храбрости и скорости!
– Подведем черту! – Он поднял руку, начиная выносить свое решение. – Я доволен состоянием дел в НПО «Молния», и силой его считаю уникальную структуру производства. Так повелось, что русская космическая промышленность не выросла из авиационной, подобно американским компаниям, а возникала, так сказать, на целине. В этом – слабина наша, разобщенность средств. И только сейчас, когда стране нужны ресурсы для Великого Прорыва, мы вынуждены думать над слиянием и укрупнением фирм. Так, чтобы каждая выпускала не только космическую технику, но и воздушные летательные аппараты.
Вы же, получается, едва ли не искони составили многопрофильный концерн. Вы можете делать не только космопланы, но и самолеты уникальной схемы, качественно превосходящие зарубежных соперников. Говорю вам: настало время превратить «Молнию» в оплот нашей технократической мощи, в автономную компанию, которая будет жить не только на казенных заказах, но и на продаже своей авиатехники. Так, чтоб в конце концов имя «Молния» звучало в мире так же громко, как марки «Боинг», «Макдоннэл-Дуглас» или «Ильюшин».
Поэтому приказываю: готовьте структуру компании.
И предупреждаю: вы должны создавать технику лучше аме–рикан–ской. И технологией вашего производства должна восхищаться Япония. Расход электричества, горючего и металла да будет у вас на уровне мировых стандартов экономичности, и за это спросим с вас строго. Но я знаю, что вы справитесь с этими задачами…
Заказы на ваши трипланы от государства вы получите. Пусть даже для этого придется продать за кордон чуть больше редкоземельных металлов или меди. Мы еще немного повысим плату за коммунальные услуги, прошерстим все эти водопроводные и отопительные структуры в больших городах, где привыкли тратить деньги бездарно и без счета. На высвобожденные средства наладите производство своих машин на самарском «Авиакоре» – потом вернете стране этот кредит.
Главное – ваша фирма должна стать центром бурлящего прогресса технологий, рассадником всего самого передового, питомником изобретений и смелых идей. К черту беспомощную брежневскую политику закупки всего и вся за рубежом! Найдите способы поощрить самых умных и энергичных. Оставьте минимум инженеров, но пусть то будет гордость нации, зарабатывающие достаточно, чтобы считаться новой аристократией – аристократией Империи! И не морщитесь от этого слова, уважаемый Глеб Евгеньевич!
А эмблемой вашей да будет молния, бьющая в звезды. В звезды – не меньше!
По окончании заседания он услышал скрипучий голос Лозино-Лозинского:
– На минуту, товарищ Верховный!
– Слушаю вас, Глеб Евгеньевич.
– Вы знаете – все эти награды, золотые мечи, уравнивание моего голоса с тысячью голосов рядовых граждан страны – не по мне это. Будто дворянином меня делаете. А я считаю, человек должен своими способностями выделяться. За титулами же гоняются только те, кому выделяться больше нечем…
Старик устало прикрыл глаза:
– Я до конца жизни своей считать буду, что революция 1917 года тем и велика, что открыла путь наверх множеству талант–ливых людей из низов. Я ее принял всем сердцем, хоть и столбовой дворянин по рождению. Учась в гимназии, с отцом своим в 1920-м до хрипоты спорил: вот возьмут красные Екатеринослав – закон Божий учить не буду. Мне ли отказываться от идеалов всей жизни? Я ведь видел и самостийну Украину гетмана Скоропадского, и банды Петлюры. И как евреев громили, помню – крики из их квартала до сих пор слышу как наяву. Сталину верил и верю. И то, что врагов народа уничтожать надо было в тридцатые годы – убежден. Ведь во враждебном окружении страна оказалась, и сам я саботажников видел. А тут меня – в привилегированные выводят. Не по мне это!
– Полно вам, Глеб Евгеньевич! – с мягкой настойчивостью ответил ему Верховный. – От лучших завоеваний разве отказывается кто-то? А героев своих страна чтить должна и будет это делать! Вы уж мне поверьте. От забвения настоящих людей и от дурной уравниловки мы чуть в беду большую не попали. Величие истории нашей и образ Сталина никому трогать не позволим. А регалии новые все ж таки примите, Глеб Евгеньевич. Ведь заслужили их. Ради будущего. Ради молодежи, что нам на смену придет. Чтоб больше не был героем нашего времени жирный торговец!
– Может, вы и правы, – покачал головой седой конструктор. – Покоряюсь.
– А не подкачаете ли вы, Глеб Евгеньевич? – спросил вдруг Верховный. И тут же примирительно рассмеялся, заметив глубокую морщину обиды, прорезавшую лоб старца. – Не обижайтесь, мэтр! Просто кое-кто шептал мне всякие нехорошие слова о том, что концепция МАКСа – устаревшая концепция образца 1982 года. Что нужна другая, посовременнее…
– Не верьте, товарищ Верховный. – Лозино-Лозинский поднял веки, и теперь его глаза горели неистовым огнем, как глаза страстного фанатика-старовера. – МАКС – не идеал, он сейчас – синица в руках. Но в этой системе я заложил колоссальные возможности для совершенствования. Заменим «Мрию» «Гераклом» – и за счет более мощного воздушного космодрома в полтора раза увеличим возможности космического самолета. А послезавтра у нас появятся совершенные гиперзвуковые двигатели. Да хоть и просто сверхзвуковые – тогда мы создадим еще более могучий носитель уже на смену «Гераклу». Если мы построим такой самолет – «воздушный старт», как это планировалось для «Спирали» в 1966 году, то стоимость вывода килограмма нагрузки на орбиту упадет с нынешней тысячи долларов по мировому счету до трехсот-двухсот. Представьте себе, что такой сверхзвуковой старт прибывает на экватор, где к его скорости добавляется скорость вращения Земли – 500 метров в секунду. Какая экономия! Какой фантастический рост возможностей! А это – полная наша победа.
Мне осталось жить не так уж много. И МАКС – главное дело моей жизни. Главное!
А на американцев не смотрите. Они пошли в тупик. Их «Звезда риска» выглядит как сочетание нашего самолета-разгонщика и космического корабля. Мы отбрасываем разгонный бак, а они будут вынуждены волочь в космос пустые емкости, в которых горючее сработается при старте с Земли…
…Сергей устало повернул ключ в замке квартиры. Он был доволен: грандиозное аэрокосмическое «шоу», эти русские «звездные войны-93» потрясли западного обывателя. Запад вообще глуп и слабонервен, он здорово верит тому, что видит на телеэкране. Выступление Верховного, слово «Империя» ввергло его в трепет и доломало волю к сопротивлению. Во всяком случае, «ястребы» в США надолго лишатся шансов на приход к власти. Хотя завтра они на весь мир возопят о православном фундаментализме, о пришествии русского фашизма, о новом аятолле Хомейни с ядерными ракетами и космической техникой…
На поясе пискнул черный, похожий по габаритам на плеер, аппарат. То был новый отечественный пейджер «Алькор». Хотя он был потяжелее импортных, Верховный запретил какие-либо закупки импортной электроники. Звонил Криницын – спросить мнение о первом номере газеты «Империя».
Жена уже видела третий сон, а Сергей все-таки решил закончить дела текущего дня. Как-никак, а он был членом «ближней Думы» при Верховном, его пропагандистским «винтиком». Сегодня он запрограммировал видеомагнитофон на новый фильм-поэму «Окрашенные кровью солнца», автор коего, Алексей Широпаев, происходил из его «молодежной команды»…
Экран черного «Рекорда» вспыхнул. Поплыли кадры атомного ледокола, крушащего льды, факелы взлетающих ракет. Хронику летящего АНТ-25 1937 года перекрыл портрет Валерия Чкалова: в летном шлеме, с дерзкими глазами, властным разрезом большого рта.
Все это перемежалось кадрами лент, снятых до 1917-го: угрюмый крестьянин, изнуренно налегающий на примитивную соху. Надрывающаяся, тощая лошаденка. Бородач, сосредоточенно разбрасывающий семена по взбороненному полю прямо из большой, заскорузлой руки…
Но главным был голос, читающий текст за кадром:
– Избушки-наличники. Травушка-муравушка. Синее небушко. Коровки. Дудка-жалейка. Вечерами – гармоника. Парни и девушки. Без секса. Экологически чистая среда.
Эта картина плывет в мозгу типового славянофила, когда лежит он на продавленном диване, замлев после стакана, задрав клокастую и нечистую бороду.
А мы не нуждаемся в сих картонных грезах и спокойно выдерживаем стальной взгляд тяжелого утреннего неба. Перед нами – не ситцевая идиллия, а гряды железобетонных объемов, встающие в ровном рассветном сумраке, окрашенные кровью Солнца, стиснутого синими льдинами туч. И эта картина, холодный ветер этого утра наполняют нас Силой…
Этот голос звучал на фоне кадров недавнего художественного фильма: камуфлированный, узкий вертолет, заходящий на посадку среди железных колонн уральского индустриального гиганта, заваленного снегами. Били снопы искр, лился расплавленный, пышущий жаром, ослепительный металл. А голос властно, рокочуще, тянул дальше:
– Эта панорама, этот глухо дрожащий мощью рассвет зовет нас за горизонт, за белые хребты промышленных дымов. Туда, где обретается – нет, не «грядущая Россия», а нечто неизмеримо большее. Там простирается Гиперборея, арийская мечта, завещанная нам от начала времен, на пути к которой мы сбросим с себя латаную-перелатаную «русскость»!
Нет, не в благостных черноземах и суглинках, не в далеких благородных гранитах, а здесь, в земле мегаполиса, напитанной гнилью и сталью, прошитой арматурой, ярусами мохнатых теплотрасс: в земле, чьи оголенные мартовские пустыри светятся от спрятанной радиации. В земле, выжженной и вывороченной, источающей кислотные слезы, – там наша Тайна. Там лежит Меч Святогора. Там, в тишине, оглашаемой стуком тяжелых капель, ждет он нас, озаряемый синими зарницами трескучих разрядов. О нем поет нам ревущая скорость метро, харкая сгустками красных ламп. О нем шепчет пахнущее железом молчание ночных промзон. О нем стонут полуночные лифты, ползущие в зеленые весенние выси. В хлорных парах, встающих над люками пустынных тротуаров, мы повстречали наших предков-нибелунгов – «людей из тумана» – и они завещали нам эту Тайну, завещали нам достичь Ее.
Нет, не знаем мы тебя, теплая васильковая «матушка сыра земля» в сарафане и кокошнике. Нет тебя, а может, и не было никогда, выдуманной славянофилами, а позже – партийными секретарями для антуража валютных «Березок», а потом – и борделей. И не твое скучное чрево, а воющая утроба мегаполиса, бесстыжая и сказочная, бьющая в лицо ветром метро, крысиными норами и апрелем – эта утроба уже скоро родит невиданного Сына, который постигнет Тайну Почвы, найдет заветный Меч…
Где-то там, в городских недрах, в холодном лоне забытого реактора уже отливается в мощные великолепные формы его светозарная плоть, подобная жидкой стали. И скоро, скоро, взломав каменную скорлупу, над горизонтом, в смерче взметенного праха, встанет золотой исполин, воздев к Солнцу молнию Меча.
Меч он пришел принесть: огненным Мечом Света и Воли он рассечет горизонт, победит Конец Истории и шагнет навстречу Земле и Небу, заново обретшим свое детство.
Нет, не избушки, не родину в стиле Палеха обретет хохочущий голый гигант, охваченный первородным хаосом зари и ветра. Крещенный в ослепительном вихре стихий, радостно, как пробудившееся дитя, он оглядит уготованную ему планету. Не о теремках и трактирах напомнят ему колоссальные белые башни, которые выступят из бронзовой дымки начала новой эры. Густым и властным рокотом священных труб, орлами и львами и солнцеворотами на несокрушимых златых вратах таинственные твердыни скажут Новому Адаму о вновь приобретенной Прародине. По праву он вступит в них – зачинатель новой династии Солнца, новой солнечной расы, строитель Империи Земли и Звезд, художник, галактический воин!
И гаденыш-демократ, и дубина-коммунист, и «патриот»-тараканник сдохнут на месте, заглянув в очи нашего Героя – ветхое сердце запнется от гуляющей в них синей грозы агрессии и мистической бездны. Только Мы бесстрашно и жадно ждем эти очи, ждем неумолимую тяжкую поступь. Только Мы чуем накатывающий под асфальтом рокот рождения великана. Он уже скоро – истребитель скверны, тот, кто окрестит мир в его первородство. Он уже взламывает волшебное яйцо мегаполиса.
Мы уже скоро…
«Резковато. Но горячо и по большей части – то, что надо. Широпаев жжет глаголом сердца», – подумал Сергей, листая сигнальный номер «Империи». То, что они делали с Верховным, было спасением для страны, которую тридцать лет заражали микробами разложения. «Буран», крылатая космонав–тика, огромная система противовоздушной обороны и вся ве–ликолепная техносфера Вооруженных сил страны были прекрасным Мечом Святогора, способным разить, подобно молнии. Но держать его должна была твердая рука – страна, состоящая из стойких, храбрых людей, беззаветно преданных тысячелетним традициям. Их, именно их, так умело разрушали на протяжении более чем целого века. Теперь надо было остановить разложение, отсечь гнилые части и взрастить самое молодое, самое сильное.
Сергей ненавидел 1970-е, пору своей школьной юности. В них виделось олицетворение Великого Разложения, они казались ему серой, болотной эпохой, затягивающей и душившей все пламенное, искреннее. Время без веры и героев, время скучно-суконных пионерских слетов и лицемерных комсомольских собраний. Казалось, что страна, чей лучший генофонд был выбит страшной войной 1941–1945 годов, обращалась в орех со стальной скорлупой их флотов и армий, но с червивым ядром.
Нет, где-то всадники на сверхзвуковых «стрелах» пронзали пространство и сходились в схватках с врагами. Где-то подлодки, похожие на звездолеты, вели напряженные дуэли с противником в холодных безднах гидрокосмоса. И где-то зрели в белых корпусах наукоградов кристаллы невиданной силы, ядра совершенно новой цивилизации. Но этот мир был спрятан от глаз миллионов советских граждан.
Семидесятые прочно вошли в память Сергея как унылая эпоха. Безрадостные, безликие кварталы блочных и панельных домов. Поблекшие лозунги «Коммунизм победит!», по которым скользили равнодушные взгляды. Пустые прилавки магазинов и водка. Генсек Брежнев, лидер огромной страны, перевалил за семидесятилетие, на глазах превращаясь в склеротическую развалину с дряблыми мышцами лица и чмокающей речью. И казалось, болезни вожака переходят на общество. Улицы городов заполняла масса сограждан: полудлинные прически, бакенбарды, тупоносые ботинки и галстуки-«лопаты», женщины с высокими прическами, все поголовно – в мини-юбках и в туфлях на платформе. Молящиеся на каждую тряпку с за–граничным ярлыком, уставляющие свои квартиры, как святынями, пустыми пачками американских сигарет и пустыми бутылками из-под импортного пойла. На стену, как драгоценное полотно древнего мастера, на долгие годы вешался календарь с голыми бабами, на полупустых книжных полках, под сервантом с хрусталем, как Библия, клался потрепанный товарный каталог «Неккерманн». Его перелистывали гости, млея от фотографий с посудой, джинсами, коврами и магнитофонами…
Унылая серость убивала все. Даже память о Великой Отечественной, превращенной в бетонно-топорные, типовые монументы, покрытые разводами сырости. Жвачка считалась вершиной цивилизации. Лозунгом дня становилось слово «достать» – дубленку, югославские сапоги, австрийские плащи. Героями дня становились завмаги и продавцы, перекупщики вещей у иностранцев и зубные техники. Человек, побывавший за границей и вернувшийся с жалким набором тамошнего ширпотреба, становился чуть ли не богом. Там, «за бугром», масса видела рай земной – много пива в ярких бутылках, стриптиз, тачки.
Так хотелось свежего ветра, способного разогнать туман! Но склеротические советские вожди выжили из ума. Их духовным отцом был всесильный марксист-идеолог Суслов, говоривший старческим фальцетом. Во время демонстраций он, стоя на трибуне Мавзолея, пытался приветствовать трудящихся взмахами руки. Но не мог поднять ее выше уровня впалой груди. Фантазия этих идеологов не шла дальше повторения одних и тех примеров: полет Гагарина, атомный ледокол «Ленин». Они словно не замечали, что с тех пор прошли годы, и жизнь ушла далеко вперед…
Сергей учился в одесской школе, и большинство воспоминаний о тех годах связывалось у него с нею. Едва ли не самой заметной фигурой в ней был Пигмей – наглый, здоровый детина. Он был сыном то ли завмага, то ли директора бензоколонки, имея все – фирменные вельветовые джинсы, серебристые куртки на «молниях», майки с американскими орлами. Такая публика не скрывала своего презрения к тем, кто учился и читал книги: «Чем ты ученее – тем беднее». И брежневские времена чуть ли не каждым своим днем подтверждала эту «мудрость». На сцену выступал вор, торгаш. Молодежь сбивалась в полууголовные стаи, все хотели «делать деньги» и «жить». Рестораны и бары влекли их больше, чем чахнущие аэроклубы и клубы юных техников.
Сергей до сих пор сгорал от стыда, вспоминая, как дети клянчили у иностранцев жвачки, дурацкие пластиковые пакеты с надписями «Монтана». Млели от счастья, раздобыв потрепанную, одноразовую ветровку с дурацкой надписью «Санни Бой». Над всем этим витал хрип Высоцкого и бренчание его гитары, и звучал целый хор его эпигонов-«блатарей».
По киноэкранам шествовал герой хита Эльдара Рязанова «Служебный роман» – хлипкий очкарик-неудачник, вечно неуверенный в себе. Карлик, ничтожный лилипут. Нищие духом и слабые телом заполоняли экран, с которого напрочь исчез русский Герой. «Семнадцать мгновений весны» воспитывали уважение к подтянутым, аккуратным немцам. Неистовствовал Марк Захаров, выплескивая на зрителей сказки с яркими одеждами и любовью среди роскоши на фоне серости советских городов. Экран занимали евреи, евреи, евреи. Воспевая все тех же «маленьких людей» с их ничтожными страстями. А «Белое солнце пустыни» показывали раз в пять лет.
И рядом с этой людской жижей тихо чавкала интеллигентская грязь. Многолетняя политика советских послесталинских вождей, когда инженер стал ниже рабочего, а врач зарабатывал меньше водителя троллейбуса, давала себя знать. Институты и университеты заполоняло новое племя.
Эти учились уже кое-как, отдаваясь «кэвеэнам» и капустникам, бесконечным вечеринкам с гитарами и бормотухой. Эпоха плодила врачей, которые путали грипп с желтухой, но зато хорошо умели ставить палатки и разжигать костры в турпоходах. Инженеров, не знающих закона Ома, но зато сочиняющих стихи и поющих их под гитару. «Самодеятельная песня» распространялась, как эпидемия. Родился тип интеллигентика – с всклокоченной грязной бородой и лохматой, нечесаной шевелюрой, в грязном, растянутом свитере, облегающем рыхлое тело. И его жены: некрашеного, черт знает как одетого чучела, кормящего муженька вареной колбасой и яичницей. Они слушали запиленные пластинки с завываниями Булата Окуджавы, ночами ловили «Голос Америки» и читали самиздатов–ское варево из бредней, выдававшихся за «индийскую йогу» и солженицынского брюзжания.
Вот почему Сергей так страстно желал убить проклятые 1970-е, отказывая себе во сне и отдыхе. Самым большим преступлением коммунистов было превращение великого народа в «население», в «электорат», чьими богами были Жвачка и Джинсы. Давать этому «населению» право избирать правителей страны, как того хотел арестованный в 1987-м Горбачев, было бы величайшим преступлением, концом Империи. Гибелью шансов на ее подъем и новый расцвет. Сначала надо было вылечить эту несчастную массу, привнести в нее динамизм и дерзость. Возвратить национальную гордость и уважение к настоящему творчеству. Предстояло пропустить эту массу сквозь множество фильтров, добыв из вязкой, инертной грязи крупицы молодого, героического, здорового. Вынести наверх Людей, а не человечишек. Так, чтобы великолепный меч Империи снова взяла мускулистая, державная рука.
Убить промозглые, водянистые, гнилые семидесятые! Сергей провел ладонью по лицу. Чтобы это сделать, он уже несколько лет создавал новый Большой Стиль Империи. Теперь каждый фильм или книга, видеоклипы, газеты и даже детские игрушки должны ежесекундно напоминать о мощи Тысячелетнего Третьего Рима, о его героях и истории. Для этого в руках Сергея концентрировалось управление кинематографом, радио и телевидением, прессой и образованием, книгоиздательством и искусством. Главное – оттеснить прочь тупых «охранителей идеологии», серых марксистско-ленинских пропагандистов, чьи «усилия» сделали больше, нежели десять ЦРУ. Эти смогли утопить историю страны, ее героев и ее цивилизацию в такой серой, мертвящей скуке, что русские сами отшатнулись от национальных святынь. А вместе с этими «марксистами» от дела отшили многочисленную, ни во что не верящую интеллигентщину. Этих слушателей «Голоса Америки» и читателей «Литературной газеты», которые готовы были стряпать все, что угодно, по заказу из ЦК КПСС нужно было довести до вымирания.
Удалось собрать сонм ярчайших, поистине имперских личностей. Юрий Воробьевский рассказывал о православии и войне против него Запада, о темных сатанинских и масонских культах, об оккультных корнях гитлеризма и современной демократии. Вместе с Александром Крутовым они создали центр «Русский Дом», издавая журнал, производя десятки ярких книг и телепередач, документальных фильмов и учебников. Александр Дугин вводил людей в тайны науки геополитики и в секреты тайных обществ, рассказывал о конфликтах цивилизаций и грандиозных проектах Третьего Рима.
Александр Проханов воспевал буквально термоядерный синтез русской технократии с православными традициями. В фильмах, книгах и статьях, которые рассылались по сотням имперских газет. Антон Суриков, основав ИНОБИС, Институт оборонных исследований, чертил новые контуры импер–ской политики. Репортажи и расследования Александра Невзорова потрясали воображение. Книги Федора Шахмагонова вели людей в захватывающий мир русской истории, а его работы о великих битвах шестисотлетней давности читались, словно волнующие репортажи. Казалось, исчезали века, отделяющие читателя от событий, история начинала дышать в лицо. Становилась яркой, словно едва минувший день.
А рядом с ними возникала плеяда совершенно новых писателей и кинематографистов. Отброшена прочь «михалковская мафия», к черту послан писатель Ляндрис, известный всем под псевдонимом «Юлиан Семенов». На страницах новой волны произведений русские сходились в схватках с американскими истребителями, испытывали захватывающие приключения на краях океанических разломов, вступали в единоборство с тайными и могущественными обществами. Колоссально приблизилась и была переосмыслена Великая Отечественная. В литературных приключениях реальные события виртуозно сплавлялись с вымыслами. Мы сражались с силами Черной цивилизации, связанной с таинственными и зловещими силами Зла, сокрытыми под базальтовыми толщами в недрах Тибетских гор. Обнаруживали и уничтожали последние убежища гитлеровцев в Антарктиде, беря штурмом скрытые ракетно-ядерные базы и пещерные гавани субмарин, с помощью которых бонзы Черной цивилизации пытались спровоцировать термоядерную войну между США и СССР. Русские пробивались к центру Земли, искали древнеарийские сокровища.
Новые люди за несколько лет взметнули, переворошили, изменили общественное сознание. Еще пять лет – и в жизнь войдет совершенно новое, пламенно-имперское поколение молодежи. Сергей знал, как злобно ворчит на кухнях прежняя «творческая интеллигенция», столько лет процветавшая на производстве убожества. Как она клянет его за «убийство духовности». Да, советская классика дала не так уж много имперских произведений. Но и русская дореволюционная – тоже. Толстой создал образ русского – тихого олигофрена Платона Каратаева. Тургенев и Достоевский делали героями неприкаянных неврастеников. Салтыков-Щедрин превращал русскую историю в скопище монстров. Удивительные подвиги и приключения современных им Кавказских и Турецких войн прошли почти бесследно для этих слабонервных русских бар с завиральными идеями. Так, будто они сами боялись всего дерзкого, героического. И потому приходилось прибегать к тому, что напыщенные интеллигенты считали «низким стилем».
Иногда Сергею казалось, что они с товарищами запустили руки в мягкую глину и теперь лепят из нее что-то совершенно новое, совершенное. Которое еще будет обожжено, приобретя резкие, отточенные формы. А самое главное – твердость. Твердость, которую так стремительно терял враг нашего народа – Североатлантида, которую за пятьдесят минувших лет словно поразил какой-то разрушительный вирус.
Пусть так! Пусть они становятся гнилой жижей. Русские же должны обрести силу, отвернувшись от Запада. Вот почему при Верховном главной целью сделали воспитание Имперского Человека – водителя эскадрилий космопланов, покорителя океанских глубин и других планет, воина и строителя. Страна покрывалась сетью монастырей – учебных центров, кадетских и гардемаринских корпусов, военно-спортивных и технических клубов. Обучение в средней школе разделялось: появились заведения для мальчиков и девочек. Ведь мужчин должны воспитывать как мужчин. Мужчины-учителя, которым Новая Империя платила хорошо, превратив их в гордую касту Творцов Будущего. Уходили в прошлое советские педагоги: несчастные бабы с неудавшейся личной жизнью и нищенскими заработками. Дети воспитывались в чисто арийских, древних идеалах, когда сила ума сопрягалась с физическим совершенством. Ведь только такие люди были свободны от подсознательной ненависти к сильной Империи и к героям, только такие ребята могли претендовать на звание имперской расы повелителей. И пусть с интеллигентских кухонь злобно шипели, поминая воспитание псов из «Скотного двора» Оруэлла, пусть судачат о «внутренней партии» и «1984-м»… Пусть…
Сергей радовался, когда Запад вопил о «русском фундаментализме» или о воскрешении эпохи Сталина, когда писатель–ско-богемная братия удирала из Союза. Прочь балласт! Прочь – бациллы гниения! И пусть закордонные корреспонденты жадно снимают колонны молодежи в черной форме и бритыми головами. Уроды и больные боятся всего здорового и сильного. Дряблый образ Советского Союза с мальчиками-гимнастами и дряхлыми, похожими на выживших из ума дедушек, членами Политбюро, сменялся картиной мускулистой, кипящей новыми энергиями Империи.
Сергей усмехнулся, вспомнив толпы, осаждавшие кинотеатры в 1992 году. Тогда молодежь сходила с ума от двух лент. От «Пылающих небес», хроникального фильма, посвященного русским зенитчикам и русскому оружию в битвах во Вьетнаме и на Ближнем Востоке. И от «Реактивных меченосцев» – картины о русских пилотах и машинах в войнах второй половины нашего века. Захватывающие кадры американских машин, разрываемых в куски и врезающихся в землю, кадры пленок фотокинопулеметов, записи криков в эфире – все это совмещалось с компьютерной графикой, «живыми» географическими картами и цветными съемками. Была послана подальше дурацкая «секретность», скрывавшая подвиги русских храбрецов от собственного народа.
Эти фильмы буквально взметнули умы и вызвали настоящий бум – конкурсы в летные и зенитно-ракетные училища выросли в несколько раз. Дети самозабвенно играли в пилотов. Власти провинциальных городов тщились каждый установить у себя на площади серебристый МиГ из списанной техники ВВС.
Нет, он умнее сусловских ублюдков! Люди любят силу, а не заезженные словеса об интернационализме или слезливые, стерильно-кастрированные комсомольские биографии. Здесь не грех было поучиться у немцев, когда-то дравшихся со всем миром. У тех взрыв национальной «авиамании» вызвал в 1940-м документальный фильм «Крещение огнем». Его финансировал Геринг, и лента крупным планом показывала пикировщики и мощные Ме-110 в действии. Кинокадры пушечных трасс, кромсающих танки и паровозы, скрывающиеся в клубах пара из пробитых котлов, воспламенили молодежь Рейха. В начале 1980-х и рейгановская Америка в поисках силы и лекарства от пораженческого «вьетнамского синдрома» снимет фильм «Воздушная гвардия». Советские же вожди, даже лопаясь от нефтедолларов, не снимут ничего подобного за послевоенные полвека! Будет мешать дурацкий запрет на «пропаганду войны». Но теперь все иначе.
Боевой дух и верность своим традициям были не менее важны, нежели многоразовые авиакосмические системы и все пояса ПВО. Вот почему на бывшей площади Ногина в Москве поднялся новый памятник. Витязь с крестом в одной руке и символическим знаком атома – в другой. Он протягивал этот знак невиданной мощи другому богатырю: с тонким станом, облеченным в длинную кольчугу, с изогнутым мечом и полумесяцем на остроконечном шлеме. То был монумент Ядерному Православию, вступающему в союз с пламенным Исламом. Ядерному Православию, которое становилось новой импер–ской идеей – союзом двух жизнеспособных цивилизаций против третьей – усталой, циничной и лицемерной, которая несла угрозу жизни на Земле. Против той, которую предстояло замкнуть в ее старых пределах, как запирают чуму в карантине, давая ей выгореть и умереть.
Двадцать первый век обещает быть суровым. Аналитики предсказывают, что на смену войнам между коммунизмом и западным капитализмом придут войны религиозные. Надо быть готовым к ним, создав союз Православия и мусульман-традиционалистов против католиков, протестантов и ваххабитов. И новую Россию нужно строить из стальных конструкций, а не из мягкого теста призрачных «прав человека», бараньей терпимости к маньякам, сектантам и гомикам. В будущем веке победят умные и жилистые воины, а не рыхлые пацифисты, коим уготована роль вечных жертв. Место под солнцем достанется технократическим спартанцам, неприхотливым и выносливым. А не стаду, которое сидит с пивом и чипсами перед дурацким телевизором. Сжатых, словно пружины, настоящих арийцев космического века и должна воспитывать Империя. С глазами, в которых гуляют синие молнии агрессии. И горе – слабому, вечный удел подчинения – тем, кто хочет жить иначе. Пора покончить с патологическим перекосом «современной цивилизации», где умные – сплошь недоделанные, тщедушные очкарики, сплошь картавые, онанисты и дурной генофонд. А мускулистые – только безмозглые горы костей и крепкой плоти.
Сергей ненавидел Запад люто, каждой клеткой своего тела, своего мозга. Этот проклятый мир, который, будучи больным, пытался заразить все человечество и править затем больной планетой, следовало выжечь, как выжигают нечисть. В Верховном он нашел Вождя, пылающего теми же чувствами. И теперь они передавали свое сознание всей Империи. Да, нетерпимо и агрессивно, но иначе история и не движется…
Во время грандиозного репортажа о полете космопланов в Москве уже бушевали манифестации. Репортеры выхватывали группу бритых наголо молодых ребят в черном, которыми предводительствовал Сашка Черномашенцев по кличке «Монах». Он же – председатель клуба рабочей молодежи «Т-34». Названный именем славного танка Отечественной, он удостоился энергичного герба: черный то ли солнечный крест, то ли прицел снайперки, внутри которого угловатыми руническими буквами значилось – «Т-34».
Эти бритоголовые не пили и не курили, качали мускулы и занимались рукопашным боем. Они жадно читали книги об арийстве, чередуя все это с рок-концертами. Сергей сам помог им достать настоящий танк – тотем клуба. А еще удалось убедить МВД в том, что этот клуб вберет в себя несколько тысяч трудных ребят, направив их энергию в нужное русло. И добыть у этого ведомства несколько старых «крокодилов», БТР-152.
Сергей бросил взгляд на зеленые цифры полированной «Электроники». Третий час ночи. Надо спать. Еще немного – и придется подражать Верховному. Тот спит в ванне с теплой морской водой, с надувным воротником на шее и «обручем» электросна на голове. Поэтому ему хватает всего четырех часов на восстановление сил. Нельзя же вечно сидеть на стимуляторах…
Машина времени, готовая к космической гонке
Есть вещи, до боли обидные. На днях довелось нам посмотреть американский фильм 1987 года по мотивам «Грузовиков» Стивена Кинга. Сюжет ужасен и фантастичен: на Земле начинается бунт машин против людей. Газонокосилки секут детей своими стальными ножами, автоматы для продажи кока-колы убивают людей, выстреливая им в головы жестяные банки. Асфальтовые катки давят живых, грузовики, превратившись в дъяволов, убивают всех на своем пути. А причиной тому становится инопланетный космический корабль, вышедший на околоземную орбиту и включивший особые излучатели.
Спасителем мира в этом фильме становится русский «спутник погоды», вооруженный ракетами и боевым лазером. Именно он засекает и уничтожает коварных пришельцев.
Господи, это снималось всего двадцать лет тому назад! Кажется, еще вчера Запад смотрел на нас со страхом и уважением, с года на год ожидая появления грозного космофлота Империи.
Сегодня они снимают совсем иные фильмы, и Русская земля у них сейчас предстает как жалкое и нищее скопище руин, царство грязных уголовников, над которыми торжествуют красивые парни из ЦРУ. Парни, которые хозяйничают у нас, как в какой-нибудь «банановой республике».
Но всего лишь двадцать зим тому назад все было иначе.
Наши космонавты и их астронавты: некоторые сравнения в деле
Насколько мы в конце 1980-х были готовы понести бремя Космической Империи, Властелина Околоземья? Практически полностью. Сама Русская цивилизация носила космический характер, разительно отличаясь от приземленной, узкопрактической культуры Запада. И если у них власть над космосом была лишь в лихо закрученных, напичканных иллюзионными эффектами фильмах, то у нас… Впрочем, вот моя вырезка из газеты «Завтра» – статья Александра Бородая, побывавшего в Центре подготовки космонавтов в начале 1998-го. А вернее – в том, что осталось после семи (тогда) лет нашей последней смуты.
«Наш товарищ и провожатый, имеющий немалый опыт общения с зарубежными космонавтами, утверждал, что они принципиально отличаются от отечественных. «Западные космонавты – это морские свинки для опытов, они часто не понимают смысла исследований, которые проводят. Их еще на земле дрессируют до полного автоматизма, но на всякий случай ими продолжают руководить и в космосе. Буквально до уровня: повернись направо, увидишь рукоятку, поверни ее на столько-то градусов туда-то… У американских квалифицированных специалистов, остающихся на земле, даже оплата значительно выше, чем у летающих космонавтов. Поэтому у них и летают в космос то учительницы, то домохозяйки.
У нас же каждый космонавт – не просто здоровый и психологически устойчивый тип, но и универсальный специалист, которому можно поручить выполнение самостоятельных задач особой сложности. На инструктажах нашим просто говорят, мол, есть такие-то проблемы, летите и разбирайтесь.»
Сейчас только русские космонавты способны выживать в космосе по несколько месяцев. Западные летают не больше, чем на две недели. Долгое пребывание в невесомости действует на организм так, что он начинает выделять из костей кальций, проходя обратный путь эволюции и постепенно превращая человека в рыбу. Американцы долго не могли понять, какими мерами мы поддерживаем физическую форму людей, живущих на орбите по полгода. Во время совместных полетов наши космонавты с загадочным видом глотали обыкновенные витамины, и их западные коллеги, среди которых – немало разведчиков, докладывали своему руководству о невиданных достижениях русской фармакологии. Движимые желанием догнать и перегнать, те, в свою очередь, тратили гигантские деньги на исследования именно в этой области. То, что отечественные медики разработали целый комплекс динамических мер для поддержания нормального состояния человека в невесомости, наверное, долго бы оставалось секретом, если бы «друг Черномырдин» (ельцинский премьер-министр 1992–1998 гг. – М.К.) не поведал бы об этом «другу Гору» (еврею, американскому вице-президенту с 1992 г., курирующему развитие высоких и космических технологий в США. – М.К.) на заседании комиссии по космическому сотрудничеству. (И не зря Альберт Гор в марте 1998-го назвал правительство Черномырдина «чудесным». Наверное – для США. Потому что никакое другое правительство не принесет американцам столько выгод за столь малую плату! – М.К.)
Эта комиссия ведала разработкой совместного проекта станции «Альфа», которая пришла на смену «Миру». При этом американцы уже заявили, что будут использовать станцию, построенную нашими руками, в интересах обеспечения своей национальной безопасности, то есть для проведения по крайней мере, военной разведки. Российская сторона безропотно молчит. Ее собственная военно-космическая программа на сегодняшний день практически свернута, а специальный военный блок станции «Мир», носящий скромное название «Природа», отдан в аренду все тем же американцам.
Между тем именно Россия, а не США, является пионером военного космоса. Еще несколько лет назад советские ученые и инженеры создали уникальный проект космического авианосца – корабля-матки, откуда десятки штурмовиков могут выходить на цели в космосе и на Земле. Этот проект не был плодом научной фантазии, отдельные его узлы успели пройти целый комплекс испытаний. Однако такое мощное оружие оказалось ненужным современной российской элите…»
Я и сам слышал подобное от человека, дважды бывавшего в космосе. Летчика-космонавта СССР. В дальнейшем я назову его Бывалым Космонавтом. Чтобы не навредить ему: ибо окончательно пришедшие к власти в нашей стране неполноценные особи настолько пресмыкаются перед янки, что могут попросту уничтожить этого человека.
«Когда американцы впервые взяли в экипаж своего “Шаттла ”русского, Сергея Крикалева, то были поражены. Сергей в полете отладил им компьютер, починил одну из забарахливших бортовых систем. А потом еще, стоя у иллюминатора, учил их географии: они не знали, над каким районом Земли пролетают. Мол, какие универсальные знания у этого русского!
Нет, они ребята, конечно, дисциплинированные. Но все делают лишь по командам с Земли. Была в том экипаже американка-раскрасавица. С ногами, как говорится, от подмышек. Мы даже Серегу женить на ней хотели. И считалась она квалифицированным астронавтом. Так вот, она целый час искала нужный переключатель в кабине…»
Бородай рассказал о дальней перспективе. Был у нас и куда более близкий, реальный проект «космической крепости», который начал воплощаться в 1986 году. В соединении с крылатой космонавтикой Лозино-Лозинского он действительно опрокидывал мировой баланс сил, суля русским громадную победу.
Взлетевшая в 1986 году ОС «Мир» должна была стать основой для орбитальной «летающей крепости». Что ж, она летает и сейчас. Изношенная, надорванная годами напряженного труда, пережившая столкновение с грузовым кораблем и даже внутренний пожар. Пережившая Великий СССР, Империю, которая ее и создала.
НПО «Энергия» мыслило, что нынешняя станция будет только базовым блоком. К нему же крестообразно пристыкуются по бокам четыре модуля с прицельной аппаратурой. Ниже – торец к торцу с «базой» – пристыкуют отсек с четырьмя причальными узлами, также расположенными в четыре стороны. Выше – центр управления боевыми системами и орбитальными бомбардировщиками. Еще выше будет «причал» для нового транспортного корабля «Заря».
К нижнему стыковочному узлу по проекту причаливали четыре орбитальных бомбардировщика. И хотя НПО «Энергия» видела их как фюзеляжи «буранов» без крыльев, их место могли занять более изящные и экономичные аэрокосмолеты Лозино-Лозинского. Вот оно, то самое двойное базирование МАКСа! В 1960-е об орбитальных бомбардировщиках вовсю мечтали гитлеровские ракетотехники Вальтер Дорнбергер и Вилли Лей, которые перешли на работу в американское НАСА. Но мы первыми могли сделать это супероружие явью!
Сделать мы успели немало. Наши газеты много писали за минувшие годы о том, как «Мир» дополнили модули «Квант», «Кристалл», «Спектр». Уже в апреле 1998 года «Техника–молодежи» писала о том, что на «Спектре» должна была испытываться оптическая система засечения ракетных пусков. На «Кристалле» же работала стабилизированная платформа с теле– и фотокамерами – прообраз совершенного прицела. Вся эта система, будучи завершенной, становилась орбитальной крепостью. Она могла бы наносить прицельно-«хирургические» удары по нашим врагам даже в случае, если бы у нас были каким-то образом уничтожены все арсеналы, все субмарины-ракетоносцы, все позиции баллистических ракет. Выпустив бомбардировщики на боевой курс, «Мир» должен был управлять их смертельным полетом дистанционно, телеуправлением, «высвечивая» цель мощным радаром.
Конечно, у такой станции-крепости были возможные враги. Та же система противоспутниковых ракет АСАТ, базировавшаяся на американских самолетах-истребителях. Или система «Бриллиант Пебблз» – проект малых, в 37,5 кило весом, спутников-перехватчиков. В паре с ними должны работать такие же спутники-малютки «Бриллиант Айз» – средства засечения русских орбитальных машин и целеуказания для космических истребителей. Все это США планировали завести к 2005 году (В. Н. Соколов. Оружие будущего. Минск, 1998).
Но и на то у нас создавалось противоядие. «Мир» должны были эскортировать силы прикрытия – спутники на основе все того же базового блока, который «на ять» откатали в станциях типа «Салют» (1973–1985 гг.). Они вооружались либо ракетами «космос-космос», либо компактными и относительно недорогими лазерными пушками. Эти машины были способны сбивать запущенные из атмосферы Земли ракеты АСАТ и расстреливать атакующие спутники «Бриллиант Пебблз». Оставались будущие боевые лазеры Североатлантиды. Но и тут находились средства защиты. Те же защитные экраны, которые разворачивались бы в космосе ниже станции, занимая в сложенном положении объем небольшого цилиндра.
Брошенные в Мцхете
И тут, как оказалось, мы тоже далеко опередили Североатлантиду. Работы над гигантскими, разворачивающимися в космосе конструкциями и антеннами велись и в московском ЦНПО «Комета», и в Грузии, на сверхсекретнейшем «объекте Икс» близ Мцхеты (позже – Институте космических систем, ИКС. См. «ТМ», № 1, 1997 г.).
В середине 1970-х основатель ИКС, Элгуджа Медзмариашвили, создал целую науку о конструкциях-трансформерах. Сначала они делали ажурные 10–15-метровые в поперечнике антенны радиорелейных станций и небольшие арочные мосты, на раскрытие которых требовалось несколько минут. Или многометровые мачты, в сложенном состоянии умещавшиеся в кузове грузовика.
Потом заказчиком работ стали имперские военные. Нужны был и гигантские, 30-метровые в поперечнике, кругло-во–гнутые антенны орбитальных радиотелескопов. Эти приборы должны были засекать старты американских ядерных ракет типа «Першинг». И еще многое другое на поверхности планеты. Спецы ИКС сумели сделать антенну, которая в сложенном состоянии превращалась в компактный цилиндр трех метров высотой и двух – в диаметре. Запуск радиотелескопа планировался с помощью ракеты «Протон», но Империя была расчленена. И грузинский институт оказался в нищей, ублюдочно-мафиозной «стране Шеварднадзе-Саакашвили».
А ведь планировалось сделать антенну-трансформер для космолетов Лозинского. Огромные поля солнечных батарей, напоминающих пчелиные соты, которые укладывались бы в пятигранные «столбики» для вывода на орбиту. Эти же «соты» могли сформировать и защитные экраны от лазерных ударов по орбитальным станциям. Прекрасные антенны-трансформеры были элементами имперских систем разведки и целеуказания из космоса, для противовоздушной обороны с орбитальными элементами. Красноречивый факт: в 1995-м США сумели развернуть в космосе 15-метровую антенну. Аккурат такую, какую под Мцхетой делали еще десять лет до того.
Русская космо-инженерия породила и вовсе удивительные вещи. Группа Владимира Пичугина в Московском авиатехнологическом институте стала основоположником совершенно новой технологии – сетчатых стержневых элементов, ажурных трубчатых конструкций. Наши ученые нашли способ соединения металлов и композитных материалов, которые держатся ими в строгом секрете. И этот секрет позволяет собирать из сверхлегких трубчатых конструкций огромные орбитальные сооружения. Ажурные стержни полуметровой длины и пяти сантиметров в диаметре выдерживают шеститонное усилие на разрыв, и четырехтонное – на сжатие, обладая весом всего в 150 граммов ! («ТМ», № 2, 1998, с. 3). В США не умеют делать такие композитно-металлические соединения – на стыках двух материалов при космических колебаниях температуры возникают разноскоростные деформации, которые ломают конструкции.
Ажурные стержни Пичугина должны были стать фермами, шпангоутами и бимсами не только будущих орбитальных станций Империи, но и прочными каркасами для русских аэрокосмопланов, для самолетов. Для экранопланов и наземно-воздушных амфибий, черт возьми!
Развивая одно только это производство, страна могла пожать миллиарды долларов. Из ферм Пичугина можно делать опоры глубоководных буровых платформ, получая как минимум заказы от норвежских и английских компаний. Ведь человечество будет разрабатывать ресурсы океанского дна! Из этих ажурных трубок можно делать опоры линий электропередач в труднодоступных местах. И даже легкие бортовые домкраты-разгрузчики для тяжелых транспортных самолетов. Для того же «Геракла» Лозино-Лозинского.
Мы имели очень многое для создания сильного космофлота. В Минсредмаше СССР (нынешнем Минатоме) уже были сделаны ядерно-реактивные двигатели и бортовые реакторы компактных размеров для будущих кораблей уже не просто орбитального, а уже межпланетного класса.
Ядерная космонавтика СССР
«Топаз». Красивое имя. Так нарекли ядерное сердце космических кораблей Империи. И это отнюдь не фантастика. Будущие космические крепости русских и наши межпланетные корабли грядущего питались бы от бортовых реакторов совершенно невиданного типа. Того, который и не снился янки. И машины эти отнюдь не походили ни на привычные «атомные котлы» земных электростанций, ни на силовые установки стратегических подлодок.
Они не были безумной прихотью военно-промышленного комплекса. Нет, их появления требовала сама жизнь. Чего греха таить – электроника наша была тяжелее американской и электричества поглощала куда поболее. Американцы на своих спутниках могли обходиться малым: теми же солнечными батареями или теплоэлектрическими элементами. Капсулы с изотопом, плутонием-89 например, могут 89 лет нагреваться за счет внутреннего распада элемента, и нагрев этот передается термопарам – проволочкам из сплавов разных металлов, в которых от нагрева возникает электрический ток. (Впрочем, вместо весьма радиоактивного плутония-89 можно использовать пусть менее теплотворные, но более безопасные стронций-90 и кюрий-242, способные греть по 18 лет.) А нашим спутникам, величиною своей достигавших доброго микроавтобуса, того было мало. Парадоксально, но именно это отставание в электронике и породило еще один меч-кладенец Империи, еще один ключ к Великой Победе, которая зарей вставала над горизонтом еще какой-нибудь десяток лет назад.
Американцы тоже нуждались в ядерных электроустановках для своих спутников. Ведь для боевых орбитальных машин термопар и кремниевых фотоэлементов мало. Мало их и для спутников мощной разведки с сильными радарами. И вот янки еще в 1960-е начинают делать опыты с ядерной энергетикой в космосе. Но мысль их была ленива: они пытались строить хоть малые, но копии ходовых машин своих подлодок-атомоходов. То бишь снабжать спутник реактором, где тепло превращается в пар, который крутит все ту же паровую машину-турбину, а уж та – генератор, динамо-машину. Но такие «атомопароходы» оказались мертоворожденными монстрами: слишком тяжелыми и громоздкими, чересчур много энергии уходило впустую в цепочке ее превращений. Да и вращение турбин на орбите заставляло спутник крутиться и кувыркаться в полете, что вообще никуда не годилось. Единственный спутник США с установкой SNAP-10А вышел на орбиту в 1965-м. Через сорок три дня эта каракатица мощностью всего в половину киловатта и весом в целые полтонны попросту отказала.
Потом американцы и вовсе прекратили работы в этом направлении: все деньги съел проект космического корабля-самолета «Шаттл».
А вот русские головы оказались куда умнее. Не к чему нам тащить в космос турбины с механическими генераторами – и придумали мы сначала ( 1964 г.) «Ромашку», компактный реактор, окруженный несколькими поясами термоэлектрических элементов. Так, чтобы жар прямо превращался в бег электронов по проводам. 15 тысяч часов проработала «Ромашка» в Институте атомной энергии имени Игоря Курчатова. И все же то была первая ласточка: весила она все те же полтонны. Многовато. Хотя позже подобные реакторы мощью в три-пять киловатт работали на орбите на военных спутниках серии «Космос». Например, установка «Бук».
Но поистине революцией в космическом атоме стали термоэмиссионные реакторы. В 1971-м начались наземные испытания детища Г. Грязнова – установки «Топаз-1». (Иногда его еще называют «Тополем».) Появление его произвело эффект разорвавшейся бомбы. Едва прослышав о русском чуде, его кинулись повторять янки, французы и немцы. Но скоро свернули работы, поскольку нужных технологий у них не оказалось.
«Новым словом в науке оказались отечественные термоэмиссионные реакторы, – говорит профессор МАИ Леонид Квасников („Вестник воздушного флота“, № 1–2, 1996). – Устройство представляет собой мощную электронную лампу, встроенную в ядерный реактор. Роль нитей накала здесь играют трубки из жаропрочных материалов, заполненные ядерным топливом – двуокисью урана-235 высокого обогащения. При температуре около полутора тысяч градусов эмиттеры этих трубок выбрасывают электроны, создавая плотность тока до десятков ампер на квадратный сантиметр. Коаксиально расположенные коллекторные трубки при достаточно низкой температуре (500–650 градусов) принимают эти электроны, обеспечивая выработку электрического тока».
Казалось бы, «Топаз», этот похожий на узкий вытянутый колокол агрегат, принципиально прост, как и все гениальное. Но повторить эту супермашину янки не смогли. Оказалось, что для этой «простоты» нужны технологии, которые американцы не имели даже пятнадцать лет спустя после первого пуска «Топаза». Они так и не сподобились сделать многослойные трубки эмиттеров и коллекторов «ядерной лампы». У них не получились и крохотные, в доли миллиметра зазоры между электродами, способные работать при разнице температур более чем в тысячу градусов. Не оказалось у янки и прекрасной металлокерамики. Воистину искусство русских инженеров не знает себе равных!
Увы, триумф «Топаза-1» – это предразвальный 1988 год. «Атомная лампа» вознеслась на орбиту на спутниках «Космос-1818» и «Космос-1867», реявших в восьмистах километрах над планетой. Массой около тонны, «топазы» показали мощность в шесть-десять киловатт! Но в тот год Горбачев начнет свои политиканские метания, примется вскармливать прибалтийских родо-племенных националистов. Мямля и размазня, он позволит азерским уголовникам учинить резню армян в Сумгаите. И уже в том году 52-летний Ельцин будет талдычить стаду дураков о том, что нужно покончить с космическими программами. Покончим – и станем кататься, что твой сыр в масле. Глупые двуногие ревели тогда от восторга. Сейчас они рвут на себе волосы и спиваются от безысходной нищеты…
А уже был и «Енисей» – «Топаз-2», рождавшийся под руководством академика Николая Пономарева-Степного. Еще более компактный и мощный, которому не нужно использовать ядерный реактор при испытаниях. Именно «Топаз-2» у нас и купили американцы. Оно и понятно: его мощность можно довести до 25 киловатт, и тогда он сможет питать электрореактивные двигатели. А с их помощью можно выводить на геостационарную орбиту груз в три-четыре раза больше, чем с помощью обычных ракетных блоков. А это, читатель, не только геостационарные спутники «звездных войн», раннего обнаружения и ПВО – это еще и победа в битве за рынок глобальной связи, мирового телевидения! То, что мы теперь без боя сдаем торжествующим янки. А еще это – идеальные двигатели для межпланетных перелетов, и мы об этом еще расскажем.
И уж само собой, русские «атомные лампы» становились силовыми централями наших орбитальных станций. Представьте себе только плывущее вокруг Земли белоснежное чудо, его раскинутые антенны и «ожерелья» причальных узлов. Неважно, что было бы написано на его борту: «Советский Союз» или «Императоръ». Главное – то была бы русская станция. Хотя я назвал бы ее «Светозаром», взывая к духам древних предков.
Нет, не матрешки, не балалайки – а вот такие чудеса хранили бы нашу традицию. Вот к «Светозару» причаливает изящная крылатая «Молния»… Вот у него притулились сразу четыре космических штурмовика. А вот открыт огромный «парус» радарной антенны. И локатор «Светозара» видит не только подложки в толще вод морских, но и недра земные. Он видит «линзы» пресной воды под песками пустынь, рудные залежи в глухой тайге…
На краткий миг мелькнет это видение из параллельного мира – и тут же на его месте всплывет уродливая, нечеловеческая личина. Шевельнутся мясистые бесцветные губы, издавая нечленораздельный рык, дрогнут набрякшие складки лица полуутопленника. Шта-а? Расеяне, паньмаешь… Возрождаем… Что возрождаем?
Но прочь вы, недочеловеки! Мы вспоминаем сейчас о будущем. Мы хотим видеть себя такими, какими мы могли быть без этих ходячих земноводных тварей. Мы хотим видеть еще одну ветвь русской космической цивилизации, которую так долго от нас скрывали. А зачем?
Трудно рассказать обо всем в этой подглавке. Чуть забегая вперед, скажем: «Топаз» мог стать «сердцем» тяжелого межпланетного корабля Империи, проект которого был почти готов к началу 1970-х. А создавались космические ядерные установки не где-нибудь, а в недрах супертехнологического концерна Империи – в Министерстве среднего машиностроения. В этом гиганте, рожденном волей Сталина, сделавшем первые шаги еще под железной рукой его первого рулевого: умного, властного и жестокого Лаврентия Берии. И ныне Минсредмаш жив, защитив себя от лап чубайсов – уже под именем Минатома РФ. Поныне янки испытывают к нему жгучую ненависть, призывая «вырвать у русских их ядерное жало».
И скажем еще то, что из русских работ над реакторами космоса рождались новые двигатели – ядерные реактивные, ЯРД. И тут мир не знал нам равных…
Красивое название – «Топаз». Люблю этот камень. Люблю вглядываться в его дымчатую, таинственную глубину.
Когда мне было девять годков от роду, в 1976-м, мой ашхабадский друг-приятель Герка Летов подарил мне отличную книгу: роман «Неукротимая планета» Гарри Гаррисона. Читал я ее раз десять, взахлеб, потом самозабвенно играя в мрачноватого сверхчеловека Керка Пирра и хитроумного Язона дин Альта.
Господи, как давно это было! Тогда семья моя жила в прекрасном двухэтажном доме – белостенном порождении кубического конструктивизма начала 70-х. Вернее, в одной четверти этого элитного здания, вместе с семьями министра, городского прокурора и мастера-передовика с кирпичного завода. Батя в те времена был тридцатитрехлетним, молодым представителем элитнейшей журналистики Империи. Он добился всего сам, когда-то выйдя из интерната нищей послевоенной Одессы, без «мохнатой руки» и связей. Только благодаря тому, что его работы отметил сам сподвижник Брежнева, бывший партизанский командир Зимянин. Входя в номенклатуру ЦК КПСС, батя, как он сам любил говаривать, служил «оком государевым» в жаркой Туркмении. Падкий на взятки и сам до них охочий Восток знал: с батей такие игры бесполезны.
Дом наш тонул в разросшемся саду, и я любил бегать в его дебрях, представляя его дикими кущами планеты Пирр, и роль звездолета играла пластмассовая модель корабля «Союз». И тогда казалось, что слышу я свист реакторных насосов там, внутри моего кораблика.
Ни я, ни отец тогда и представить не могли, что Империя рухнет, что миллионы русских окажутся в положении полунегров-полурабов. Что дом наш продадут богатым туркам, сделав из нашей квартиры целых две. Но не знали мы и того, что уже в те далекие сейчас годы Империя уже рождает то, что казалось мне фантазиями Гарри Гаррисона – космические ядерные двигатели. Там, на северо-востоке, через пески Каракумов и Кызылкумов, среди Казахского мелкосопочника…
Страна, которая первая построит ядерные реактивные двигатели, покорит Солнечную систему. Когда мы называем космическими кораблями нынешние крохотные аппаратики, мы лукавим так, как если бы нарекали флотом стайку утлых лодочек. Ибо нынешние корабли наши – всего лишь маленькие шлюпки, робко выходящие за пределы нашей планеты. Луна не в счет: по космическим меркам она совсем рядом – всего в десяти кругосветных путешествиях. И только появление у кораблей ЯРД сделает их не хрупкими скорлупками, а поистине межпланетными кораблями. И только ЯРД позволит летать на Луну действительно тяжелым грузовозам – кораблям исследования, колонизации и освоения ночного светила.
Почему ЯРД сильнее нынешних двигателей, в которых горит химическое топливо? Пусть даже самое передовое, хоть та же смесь водорода, кислорода и керосина? Да потому, что в реакторе идет мощная цепная реакция, в ней словно горит кусочек настоящей звезды. Да что там звезда! Если температура на поверхности Солнца достигает шести тысяч градусов Цельсия, то в русских реакторах можно вдвое превзойти этот чудовищный жар.
И в этом-то жару разогревается рабочее тело – водород, который потом выбрасывается из ракетного сопла-дюзы с немыслимой скоростью. И чем она выше, тем быстрее мчится корабль, снабженный ЯРД. Водород к тому же намного легче обычного топлива космических ракет. А значит, его можно брать на борт меньше, высвобождая больше места для груза. Для тех же вездеходов и надувных жилищ, для людей и жизненных припасов, для буров и взрывчатки. И корабли с ЯРД могут забрасывать на Луну – а то и на Марс – полноценные экспедиции.
Американцы взялись за разработку ядерных ракетомоторов в 1955-м. Еще в 1963-м они взялись создать двигатель для пилотируемого полета к Марсу в 2014–1016 годах. Но успехов достигли скромненьких: не то у них было защитное покрытие в тепловыделяющих элементах, и те частенько разрушались.
У нас же первый пуск прототипа ЯРД состоялся в 1961-м. Но то была лишь прелюдия: в 1970-х за ядерный мотор взялись сильные фирмы: конбюро «Салют», КБ химавтоматики, Институт атомной энергии, НИКИЭТ, НИИ тепловыделяющих элементов и НПО «Луч». Работы шли сразу по двум моделям: тяжелому РД 0411 (в 40 тонн тягой) и маленькому РД 0410 с тягой всего в 3,6 тонны. (Американский ЯРД программы NERVA имел тягу в 33,6 т.) Мы уже тогда сумели превзойти янки в совершенстве защиты ТВЭЛов – тепловыделяющих элементов, и достигли более высокой температуры в активной зоне реактора. И потому если из американского сопла водород бил струей со скоростью в 8250 м/сек, то у нас скорость истечения рабочего тела достигала 9100 м/сек.
Для испытаний ЯРД мы построили поистине уникальную базу «Байкал-1» в Казахстане, в 65 километрах южнее города Семипалатинск-21. С 1971 до 1988 года тридцать раз здесь запускали опытные модели. И чтобы избежать радиационных выбросов в воздух, наши инженеры с самого начала, за полтора десятка лет до Чернобыля, сделали испытательный стенд с замкнутой системой выброса. И ни одной аварии за эти годы «Байкал-1» не знал! (ВВФ, № 6, 1996)
Но и то была лишь увертюра к серьезной «опере». Ученые наши рождали и вовсе невиданную ядерную машину, поистине огнедышащего дракона, готовясь покорить наивысшую степень буйства стихий. Мы делали газофазовый ЯРД. В этой машине реактивная струя разгонялась бы до скорости в 20–30 километров в секунду, раскаляясь почти до 12 тысяч градусов! Реактор этого царь-двигателя работал бы не на твердом ядерном топливе, а на газообразном уране. Ни один материал, ни одно вещество на Земле не смогло бы выдержать чудовищного жара активной зоны почти в 9 тысяч градусов. А потому конструкторы замыслили держать ком ярящейся плазмы в невидимой оболочке из сильного электромагнитного поля. Так, чтобы он висел в центре камеры, не касаясь ее стен, – как, по преданию, висел когда-то гроб пророка Магомета, удерживаемый в воздухе сильным магнитом. А мощный ток для катушки-соленоида, создающей защитное поле, должен был давать магнитогазодинамический генератор, встроенный в сопло этой царь-машины. Да не какой-нибудь, а мощью в 25 мегаватт, равный силе большой электростанции.
Газофазовый ЯРД позволит не только завоевать Луну и высаживаться на Марс. Он – ключ к полетам человека уже на Юпитер и Сатурн, на Уран и Нептун. На их загадочные спутники с замерзшими океанами! Работы над ГФ ЯРД начались параллельно у нас и у янки, но мы в этой гонке вели до расчленения Империи.
Орбитальные заводы
Да, черт возьми! Мы располагали всеми возможностями для постройки целой серии отличных орбитальных станций! Прекрасного оружия, орбитальных авианосцев и разведчиков, станций наведения и связи. Уравнение победы Империи в борьбе за господство в ближнем космосе – это аэрокосмопланы с воздушным стартом плюс имперские орбитальные станции.
В этих рукотворных «звездных островах» воплощался высший цивилизационный синтез: оружие и высокоприбыльное предприятие в одном обличье. Так же как и в космопланах НПО «Молния». Летая над планетой, служа пристанью для крылатых кораблей, орбитальные станции могли быть еще и заводами для материалов будущего.
Еще в 1982 году на борту «Салюта-7» в ходе эксперимента «Таврия» наши синтезировали сверхчистый белок для противогриппозной вакцины. Опыт показал, что если на Земле с одной установки многократной очистки можно брать всего несколько миллиграммов с неимоверыми затратами, то на орбите – в десятки раз больше. В середине 1980-х русский технологический спутник с установкой «Каштан» доказал: методом электрофореза мы можем получать в невесомости тимозин, применяемый при лечении иммунных заболеваний, и интерферон. В тот момент грамм тимозина на мировом рынке стоил три миллиона долларов!
В 1988 году Горбачев начнет быстрый развал Империи и сворачивание космических программ. Хотя ровно за год до этого были обнародованы сенсационные результаты экспериментов по производству сверхчистых полупроводниковых кристаллов, которые шли на наших космических станциях с 1975 года. Вещества плавили в особых печах – «Корунде», «Кристалле» и «Магме». Невесомость – не Земля, и в расплавах не возникало бича полупроводникового производства – тепловых потоков, которые создают в кристаллах завихрения, делая их бракованными. В результате в земном производстве во всем мире приходится резать готовые кристаллы на пластины, выбрасывая до 85 процентов сырья в брак. Перенос производства на орбиту позволял в пять раз удешевить производство, дав стране и шанс на рывок своей микроэлектроники, и отличный экспортный товар, и прекрасный объект для иностранных инвестиций.
Например, на «Корунде» получили серии полупроводниковых кристаллов для опытного образца отечественного лазерно-проекционного телевизора (все это будет погублено «реформами» Ельцина). На «Мире» работал уже компьютеризированный «Корунд-1М», прообраз установок полномасштабного космического производства!
Свидетельствует Бывалый Космонавт:
«У янки на их кораблях печи работали максимум 70 часов. Больше не выходило. „Мир“ ведь – гораздо более устойчивая платформа, нежели их корабли-„челноки“, у нас больше времени, когда отсутствует губительная для кристаллов в печах вибрация. Поэтому у нас на станции печи действовали по 120 часов. Рождались уже почти промышленные установки. Созданные в космосе вакцины, например, можно было в ряде случаев воспроизводить уже на Земле, получая еще те прибыли!»
Можете ли вы представить себе фабрику, у которой вдруг сквозь крыши корпусов «проросли» бы орудийные башни, и она вдруг сдвинулась бы с места, двигаясь, словно линкор? Ни на минуту при этом не останавливая конвейеров? Да, это невозможно – на Земле. Но в космосе мы создавали такие чудеса. Это и есть – наш высший, цивилизационно-имперский синтез!
На наших орбитальных крепостях могли работать и модули с биотехнологическими реакторами. В начале 1990-х, когда еще слишком многие верили в то, что власть Ельцина заботится о силе России, корпорация РАМКОН предложила организовать выпуск в невесомости дефицитных веществ. Например, фактора некроза опухолей (мировая цена в 1992 г. – 31,5 млн долларов за грамм), человеческого фактора роста (115 млн долл.), фактора роста нервов (10,5 млн. долл.), фолликулостимулирующего гормона (9 миллионов долларов за грамм). И еще целой гаммы веществ, грамм которых стоит десятки и сотни тысяч долларов. Понятное дело, власти тупиц и торгашей все это не понадобилось.
Вот таблица цен за один грамм этих веществ на начало 1993 года (в долларах):
Но в нашей возможной истории страны такие орбитальные станции появлялись, и корабли Лозино-Лозинского сновали между ними и Землей, похожие на стремительные триремы высокотехнологичного века – триремы Третьего Рима! И пусть мы отставали от Запада в области виртуальных картинок – в биотехнологии русские могли развернуть орбитальные производства, давая миру суперлекарства, становясь надеждой для десятков миллионов больных земного шара. Вот они, наши утраченные златые горы!
Рассказывая сейчас об этом, мы фантазируем гораздо меньше, нежели Беляев, который в 1920-е годы на страницах своих романов создавал образы Ихтиандра и Ариэля, рукотворной «звезды КЭЦ» и глубоководного телевизора.
Все, о чем мы пишем, стояло либо на стапелях, либо было осуществимо в самом ближайшем будущем.
Пока у власти не оказались эти…
Космические крепости против американского флота
Чтобы постичь и всю бездну убожества последнего лидера СССР Горбачева, и тупую бессмысленность первого вождя «возрождаемой России» Ельцина, надо посмотреть на великолепнейшие шансы, которые открывали нам и крылатые «молнии» Лозино-Лозинского, и рукотворные «звездные острова».
Году в 1984-м американцев очень пугал один возможный сценарий войны. Что, если русская ракетная субмарина класса «Акула» («Тайфун» по их классификации) сумеет бесшумно подкрасться к побережью США напротив Вашингтона и выстрелит по нему, запустив смертоносные снаряды по низкой траектории? В этом случае американская столица вместе со всей политической верхушкой обращалась в раскаленный газ всего через несколько минут после залпа «Акулы». Некому становилось принимать решение об ответном ударе. Оборона США обезглавливалась единым махом. При этом сами янки ответить тем же не могли: Москва слишком далека от морей.
Чтобы не допустить этого, янки тратили безумные деньги на удержание господства в Атлантике, на десятки противолодочных кораблей и сотни самолетов, на плавучие крепости авианосцев, на хитроумнейшие гидроакустические заграждения вроде линии ГИШ – «Гренландия–Исландия–Шотландия». (Которые, коли вы читали «Сломанный меч Империи», – мы все-таки сумели показательно форсировать целой эскадрой лодок в 1987-м.)
А теперь представьте, что мы с вами оказались на месте Горбачева во главе Империи в 1985-м. Зачем тратить 9 миллиардов долларов в год на массу новых подлодок? Мы сможем постоянно держать США в страхе, создав крылато-космический флот наземно-орбитального базирования. Каждый час над их столицей будут ходить космические крепости русских, с которых время удара по Вашингтону сократится до пяти минут. Над планетой будут грозно сверкать крылья имперских авиакосмолетов.
Вот здесь бы они запросили пощады, капитулировали бы, приняли бы выгодные только нам условия разоружения! И не было бы горбачевско-ельцинской «разрядки», при которой янки презрительно, через оттопыренную губу, диктуют нам свою волю. Ведь что такое русский космофлот? Это значит, что мы строим меньше лодок, но зато самых новейших и бесшумных. Основной же удар по их Mare Nostrum, по Атлантике, по этому Средиземному морю Североатлантиды – этот удар могут нанести с орбиты! И становятся бессмысленными огромные затраты на океанскую противолодочную систему США. Убрать ее нельзя, ведь у Империи остаются лодки. Зато приходится снова влезать в безумные затраты уже на противокосмическую оборону, на батареи лазерных пушек, спутников-перехватчиков и самолетов с ракетами «воздух-космос», на дичайше дорогие центры управления. Вот так создавалась ситуация, при которой на один рубль русских боевых затрат пришлось бы раскошеливаться на десятки, а то и на сотню долларов.
Все их крейсеры и авианосцы попадали в положение бескрылых пингвинов, рискующих ежечасно пасть от удара наших орлов космоса. Орлов со стальными клювами.
И вот здесь они падали на колени и молили нас о пощаде. Ибо такого их экономика не выдерживала!
И средства на все это были. Ведь в 1985-м Империя стояла грозной, еще не выжженной и не разграбленной. Какая шахматная партия здесь складывалась! Отказ от прежней стратегии наступления на Западную Европу и переход русских на принцип «изничтожим НАТО к едрене фене ядерными и химическими ударами» высвобождал колоссальные средства. Задействование геостратегического резерва, богатств Восточной Сибири, «открытого» БАМом, давало еще больше. Мы уж не говорим о тысячах других мер вроде перехода на выпуск цокольных ламп дневного света и оснащение наших зданий регуляторами подачи тепла, о тысячах других «мелочей», способных экономить триллионы рублей. Ну не построили бы ни Манежного «подземного базара», ни уродства на Поклонной горе, ни Храма Лужка-Смесителя – зато получили бы крылатую космонавтику.
Техносфера нового мира
Однако нельзя видеть в крылатой космонавтике и орбитальных станциях всего лишь изощренную технику, всего лишь миллиардные доходы и престиж страны. Речь идет о гораздо большем. О неизмеримо более великом.
В этих космических машинах рождалась техносфера совершенно нового мира в котором нам, русским, принадлежала роль вождей. ХХI век будет эпохой освоения ближнего околоземья, выхода туда современных производств. И именно наш народ более всего готов повести гонку на этом витке человеческой истории. Вы спросите почему?
Дело не только в том, что русская школа летчиков-космонавтов по своей подготовке превосходит американский отряд астронавтов так же, как Моцарт – трактирного скрипача. Дело – в нашем национальном характере.
В 1997 году в свет ничтожным тиражом в 2 тысячи экземпляров вышла очень любопытная книга С. Сухоноса «Россия в ХХI веке». Автор доказывает: каждая цивилизация лидирует тогда, когда национальные особенности гармонируют с экономикой. Так, Запад создал человека узкоспециализированного, особь-муравья, живого робота. Который интересуется только деланием денег или своей «узкой» профессией и представляется полным болваном, когда речь идет о чем-то другом. Этот человечий тип стопроцентно соответствовал задачам индустриальной эпохи – времени конвейерного, массово-поточного производства.
Но потом, с наступлением эры микроэлектроники и компьютеров, вперед начали выходить дальневосточные, конфуцианско-буддийские миры – Япония, Китай, Корея. Микроэлектронное производство потребовало именно их тип человека: коллективиста, аккуратного труженика, способного к монотонному, кропотливому труду. Хотя еще век назад европейцы смотрели на японцев и китайцев как на недоразвитых желтых макак, слишком тупых для коммерции и современной техники. То, что считалось причиной их отсталости в век броненосцев и паровых машин, стало преимуществом в эпоху микросхем.
В следующей же эре освоения космоса будет востребован русско-православный характер – характер великороссов, белорусов, малороссов-украинцев и четвертого русского вида – новороссов, жителей Приднестровья, Крыма, Причерноморья, Северного Кавказа и Южного Урала. Каковы наши черты? Мы – не узкоспециализированны. Русский привык быть на все руки мастером из-за редконаселенности и огромных просторов Империи. Он привык не к методичной работе, как европеец, живущий на континенте с мягким климатом, – долгая зима и холода сделала русского привычным к авральной работе в короткие месяцы лета. И вообще к авралам. Русский гораздо более неприхотлив в быту, довольствуясь малым – в отличие от помешанного на бытовом комфорте Homo Occidentalis, человека западного.
Русский, в отличие от неисправимого западного практика, смотрит не на землю, а на небо. Западный человек стоит во дворе добротного дома, под красной черепичной крышей, с цветником и мощеной дорожкой, потягивая пивко. У русского хата покосилась, крыша течет, а забор повалился. Но он – мастерит крылья.
Над нами смеялись за наш характер, над нами издевались и клеймили позором русскую космичность. Но именно эти черты идеально подходят для освоения космоса. Причем не только околоземья, но и дальнего космоса, других планет. На орбитальных станциях – и вы уже знаете это из сравнительного описания русских и американских космонавтов – вдоволь авральной работы, где надо быть на все руки мастером. И пилотом, и оператором производственных модулей, и ремонтником, и врачом-биологом. Да и условия жизни в космосе – спартанские, и надо уметь презирать уют. Ибо каждый кубический метр космического аппарата – на вес даже не золота, а платины. В космосе от экипажа потребуются русские смекалка и наблюдательность, способность находить нетрадиционные решения.
Закройте глаза. Представьте себе племя будущих русских, детей Космического Православия. Новых римлян. Стражей Тысячелетней Империи. Вот они поднимаются по мраморной лестнице белоснежного дворца на южном побережье Крыма. Сильные, стройные, с благородными лицами и коротко остриженными волосами. Правильные арийские черты лиц, упрямо выпяченные подбородки. Под белыми одеждами со знаком Шагающего Солнца перекатываются мышцы атлетов. Взгляд их, дерзкий и гордый, пронзает вас, словно клинок. В нем сплавились взгляды их предков – конных витязей и асов-летчиков Великой Войны. Взоры людей, знающих себе цену, выделяющихся из общей массы смертных.
Полубоги орбит, вершители судеб мира! Отобранные и выпестованные с малых лет в многоступенчатых школах воинов, эти новые аристократы смолоду приучены к храбрости и суровым испытаниям.
Под стать им их подруги – стройные женщины с упругой грудью, с сильными, широкими бедрами. Это – будущие матери будущих воинов Империи. Нет больше нездорового идеала Запада: тощих красоток с хилой грудью, дистрофично вытянутых вверх, придуманных гомосексуальными модельерами и кутюрье. По берегу моря ступают полнокровные восточные славянки, и под тканью их юбок круглятся божественно вылепленные, твердые формы.
Их лица то по-великоросски широки, то по-украински скуласты, северные, похожие на спокойные озера глаза чередуются с ранящими душу темноокими взглядами украинок.
Скрещение особой породы русских космоса с такими вот женщинами и могло народить на свет Божий высшую расу. И перед нею показались бы уродцами все типы современного мира: и заводные куклы-бизнесмены в униформных деловых пиджаках, и обезьяноподобные рокеры с сальными космами, и тоненькая, инфантильная молодежь современных мегаполисов с их нагеленными причесочками, с псевдоиспанскими бородками, с астеничными грудными клетками и тонкими, безмускульными ручками. Отступили бы в тень стандартные шварценеггеры и телеведущие-автоматы с глазами, вечно закрытыми стеклами темных очков. И уж вовсе блекнут перед расой русских будущего и гориллоподобные «новорусские» с тупыми затылками, и педерастические поп-звезды Россиянии.
Наши женщины могли бы дать таких детей, такую расу покорителей космоса. Ибо восточные славянки – это наш золотой фонд. Ни одни женщины мира не могут поспорить с их красотой, которую они могут сохранить и в пятьдесят лет. Еврейки с их «бутылочными» фигурами и нездоровой, белесой кожей быстро превращаются в уродливых старух. Быстро вянут и отцветают женщины Востока, становясь крючконосыми ведьмами с фигурами, обезображенными ежегодными родами. Негритянки хороши только в юности. Американки расплываются и становятся чучелами. Немки смахивают на коров или холодных рыб, англичанки – на крупнозубых кляч с морщинистыми ртами. А японки иль таиландки по сравнению с ними – словно кукольные кошки.
Вот они сбрасывают одежды, бросаясь в волны теплого моря. И скользят в прозрачных водах их совершенные тела…
Убивая космонавтику, нынешние кремлевские обезьяны убивают будущее моего народа, грядущую расу. Космонавтика – порождение нашей национальной души. И уничтожая ее, нынешний режим превращает нас в жалкие пародии на человека Запада. В ползучих гадов, презираемых на самом Западе.
В 2001-м они уничтожили «Мир»…
Помню, как осенью 1997-го центр имени Хруничева посетило длинное, узкоплечее существо с одутловатым и тупым лицом, осмотрело копию «Мира» в испытательном конкурсе. Переваливаясь на негнущихся нижних конечностях, существо узнало, «шта-а, паньмаешь», станция летает с 1986 года, и, запинаясь, извергло своим деревянным языком: «А я не знал, паньмаешь, шта она такая старая…» Двуногий олигофрен со сгнившими мозгами, помаргивая припухшими глазками, посулил «поддержку российской космонавтике». Но то было лишь сотрясанием воздуха. Он не знал! Он не знал того, что ведаю я, рядовой гражданин страны. Эти твари вообще не знают России. Говорят, библиотечный формуляр этого одутловатого чудовища был девственно чист. Зато оно, помнится, отдыхая осенью 1997-го в Карелии, повелело купить в Англии четыре роскошные яхты для собственного увеселения и привезти их самолетом. В тот момент миллионы людей в России не получали зарплат по полугоду-году, голодая, с ужасом наблюдая, как их дети превращаются в кожу да кости.
Что изменилось с приходом Путина? Да, по большому счету, очень мало. Ни черта нового – все эксплуатировали совет–ский задел. И продолжали убийство русской космонавтики. Но мы об этом в другой книге поговорим, читатель.
Всего за 180 миллионов долларей мы в 90-е годы сделали для американцев базовый модуль «Альфы» – функционально-грузовой блок. Этот модуль предназначался для наших имперских станций! Тем самым янки сэкономили по крайней мере миллиарда полтора долларов. Они высасывают из нас все секреты и технологии. А когда высосут – выбросят прочь. Всего они намерены потратить на «Альфу» 90 миллиардов «зеленых». «Это очень дешево. Если бы мы работали одни, то затраты были бы большими. А так, благодаря сотрудничеству с русскими, мы получим не только политические, но и материальные выгоды…» – заявил в начале 1996 года директор НАСА Дэниэл Голдин (Даниил Гольдин). За гроши американцы переняли наш опыт длительных полетов, проведали наши секреты поддержания нормального состояния человека в невесомости и технологии орбитальных станций. Они теперь почти задарма заполучили то, на что мы истратили годы и миллиарды еще имперских рублей. Которые (поясняю для юных читателей) стоили столько же, сколько десять нынешних.
Свидетельствует Бывалый Космонавт:
«Мир» для американцев – был как бельмо в глазу. Свидетельство того, что мы их по части орбитальных станций обставили на многие годы. Вот почему они, получив с него все, настояли на уничтожении «Мира». Уже при «патриоте» Путине.
Предательство шло на наших глазах. Американцы открыто смеялись нам в лицо: «Разве вы не видите, что Коптев ( директор космического агентства при Ельцине. – М.К.) – наш со всеми потрохами и будет делать лишь то, что мы ему прикажем?» Американцы выносили из наших центров дискеты с бесценными данными. Они задаром взяли конструкцию нашего костюма, который предотвращает атрофию мышц в невесомости – «Пингвина». Мы как-то поймали за руку американца, который при отлете с «Мира» пытался сунуть в карман кислородную шашку. Наши как-то очищали воздухорегенерационную систему станции, в трубках которой скопились человеческие выделения и слизь. По ним, кстати, можно узнать микробилогический баланс на станции. Так вот Рюмин, руководитель полета «Мира», передал одну из трубок американцам.
Все дело в том, что космическое начальство России куплено. У кого-то детки учатся за кордоном благодаря помощи американских фондов, кто-то получает побочные денежки… Знаете, какую роль они отведут нам на своей МКС «Альфа»? Роль прислуги, ремонтников и ассенизаторов. В нашем сегменте первоначально не предусматривалось ни одного иллюминатора. Едва-едва удалось уговорить сделать блистер по ходу станции. Наукой нам все равно заниматься не дадут…
А ведь «Мир» можно было спасти. Всего в 180 миллионов долларов обойдется изготовление нового базового блока, который можно поставить на «Мир» взамен старого. И так же можно постепенно сменить другие блоки станции, продлив ее полет на добрый десяток лет. Ведь «новая Россия» еще десятки лет не сможет позволить себе что-то подобное 140-тонному «Миру»…
А что могло быть, приди на царство в Империи не Горбачев с Ельциным, а придуманный нами Верховный? Что могло быть, останься Великая Россия СССР, а не Россиянией?
Лазерные мечи
К сумме космопланов и орбитальных станций прибавлялся еще один компонент силы – лазерное оружие. Именно в этой области мы порядком обставили янки.
Если вы читали наш первый труд «Сломанный меч Империи», то помните, как мы повергли критике планы США сбивать боеголовки наших баллистических ракет импульсами лазерных пушек. Мы говорили о том, что на расстоянии в тысячу километров – а именно с такого расстояния им и пришлось бы палить по летящим русским боеголовкам – лазер расплывается, превращаясь в большое световое пятно. И мощности его не хватит на уничтожение головной части имперской ракеты, закованной в чрезвычайно тугоплавкую урановую броню.
Но лазер вполне боеспособен в космосе. Особенно если стрелять приходится на десятки и сотни километров. И не в панцирную боеголовку, а в хрупкие орбитальные аппараты со множеством уязвимых мест – кабелей, антенн, локаторов, топливных баков. Ударив туда, боевой луч пережжет электронные схемы, пробьет тонкую обшивку, взорвет топливо в баках.
Лазер становился не только оружием истребителей, прикрывающих орбитальные «крепости» и летающие базы для «молний» Лозино-Лозинского. «Луч смерти» может уничтожать спутники разведки, все эти КН, «лакроссы» и «трамплеты», щелкать микроспутники, жечь аппараты навигации и связи. Он – еще и оружие наступления, которое, как свидетельствует весь опыт мировой истории, – лучший вид обороны.
В январе 1998 года Станислав Зигуненко на страницах «Техника–молодежи» опубликовал сенсационную статью, выдержки из которой мы и приводим:
«…В начале октября 1997 г. информагентства мира дали короткую заметку об эксперименте американцев, заключавшемся во “взаимодействии наземного лазера и спутника на орбите”… Действительно, инфракрасный химический лазер, базировавшийся на полигоне в штате Нью-Мексико, сделал два “выстрела” по спутнику ВВС США, находившемуся на орбите высотой 420 км … Эксперимент американцев закончился, по существу, неудачей, поскольку ни первая вспышка длительностью около 2 секунд, ни вторая – в пять раз продолжительнее – не нанесли повреждений ни одной из систем спутника…
…Результаты лазерного опыта вроде бы должны успокоить американцев – с земли спутник лазером не сшибешь. Но так ли это? Во-первых, неизвестно, в полную ли силу работал их лазер. Во-вторых, если они не обладают квантовыми генераторами достаточной мощности (важнейшей частью любого лазера. – М.К.), это еще не значит, что у других их нет. По крайней мере, у нас-то такие лазеры достоверно есть. Откуда известно? Да мы сами все рассказали еще при Горбачеве. (Намек на то, что все это будет сдано американцам, достаточно прозрачен. – Прим. наше.)
Именно тогда членам конгресса США продемонстрировали «сверхсекретное русское чудо» – углекислотный лазер мощностью в один мегаватт, предназначенный для уничтожения неприятельской военной техники. То и был наш «асимметричный ответ», который в конце концов и привел к свертыванию программы «звездных войн». Зачем гробить кучу денег на космическую технику, которая довольно просто нейтрализуется с земли? (Устами бы Зигуненко – да мед пить! Если бы не этот Горбач, мы сначала втянули бы америкосов в затраты по созданию систем «звездных войн», дождались бы бесполезных затрат ими десятков миллиардов долларов – и только тогда продемонстрировали бы свой боевой луч. Вот это была бы диверсия из диверсий: подрыв бюджета США плюс оглушительно-деморализующий удар по мозгам янки! Тут бы мы свои условия им и продиктовали! – М.К.)
…Как оказалось, для вывода из строя космических объектов вовсе не надо посылать в космос одноразовые лазеры, инициируемые взрывом ядерного заряда и способные разнести цель, что называется, на атомы. Луча куда меньшей мощности лазера, находящегося на поверхности планеты, вполне достаточно, чтобы вывести из строя оптические системы, навигационную аппаратуру, радиоэлектронное оборудование… Оставшееся же «железо» практически никому не нужно, оно превращается в космический мусор.
Создан был чудо-лазер усилиями Троицкого института инновационных и термоядерных исследований (ТРИНИТИ), расположенного в Подмосковье… (Стоп! ТРИНИТИ – это отпочковавшаяся часть Института ядерных исследований, которым руководил горбачевский дружок, академик-демократ Велихов. Это и объясняет показ лазера американцам. Велихов сделал многое. Он поддерживал американский проект «Си Лонч», который копает могилу нашей космонавтике, и он же противился признанию проекта МАКС на Совете безопасности при президенте РФ. Говорят, он сыграл не последнюю роль в близком знакомстве американцев с лучшей в мире противокорабельной ракетой «Москит». Большой друг «экономиста» Гавриила Попова (по некоторым данным – Ноймана, который в начале 1990-х предлагал узаконить взятки, Велихов – типичный представитель позднекоммунистической “элиты”. – М.К.).
…Когда же выяснилось, что лазер в качестве оружия не понадобится, команда специалистов, в которую вошли, помимо сотрудников ТРИНИТИ, представители НПО “Алмаз», а также НИИ электрофизической аппаратуры имени Д. В. Ефремова и Государственного внедренческого малого предприятия “Конверсия”, разработала на его основе мобильный лазерный технологический комплекс МЛТК-50.
Он показал прекрасные результаты при ликвидации пожара на газовой скважине в Карачаганаке, резке корабельной стали толщиной до 120 мм с расстояния в 30 метров со скоростью 1 м/с, разделке скального массива в каменоломнях, при дезактивации поверхности бетона на атомной электростанции методом шелушения поверхностного слоя, выжигании пленки нефти, разлитой по поверхности акватории и даже при уничтожении полчищ саранчи. (То есть Империя могла в очередной раз получить единственное в мире супероружие, в котором осуществлялся высший цивилизационный синтез: меч, плуг и молот одновременно. Созданный фантазией Алексея Толстого злой гений Гарин со своим “тепловым лучом”, Гарин, кромсающий на части американские дредноуты и пробивающийся сквозь кору Земли к Оливиновому поясу, где клокочет расплавленное золото, был прав! Мы могли приобрести такое могущество уже сегодня.
Луч, выжигающий стаи саранчи… Русские шагали бы по странам Востока, как полубоги, и миллионы глаз смотрели бы на них с трепетом и надеждой. И это приносило бы нам прибыли, престиж, величие…
Насколько янки отстали от нас в этой области, можно судить на конкретных примерах. Например, после пяти лет работ они в феврале 1996-го испытали боевой лазер “Наутилус”, сбив им два старых русских снаряда от установки “Град” (“Катюши” 1960-х годов). Причем на уничтожение каждого пришлось потратить 15 секунд!
Если бы только не пришли ельциноиды, разрушители Империи. – М.К.)
Каждая платформа оснащена своим тягачом марки “КрАЗ” и транспортируется практически в любое место, куда он пройдет…
…Поняв, что они отстали, американцы забеспокоились. И в начале 90-х годов развернули программу разработки лазерного оружия как наземного, так и воздушного базирования. Сегодня одной из наиболее перспективных представляется разработка фирмы TRW – установка получается настолько компактной, что может быть размещена на борту самолета или иного летательного аппарата.
…Расчетная дальность действия бортового лазера – до 580 км, в чем разработчики и намерены убедить заказчиков, продемонстрировав им осенью 2002 г. перехват и уничтожение баллистической ракеты оперативно-тактического назначения. (То есть один крылатый лучемет будет в силах контролировать в одиночку все пространство таких государств, как Ливия или Ирак. – М.К.)
…Барражируя в тылу собственных войск, тотчас после получения сигнала о старте ракеты-цели от малоразмерных ДПЛА (беспилотных авиаразведчиков), действующих непосредственно над территорией противника, проводят нацеливание на ракету и уничтожение ее в первые 80–140 секунд полета, когда она находится еще над расположением своих войск. …Вся начинка ракет валится на головы своих же солдат. Кроме того, такие системы могут оказаться эффективным оружием для борьбы с теми спутниками-шпионами, которые выводятся на низкую орбиту, непосредственно пролегающую через районы боевых действий… Первое звено (самолетов-лазерострелов. – М.К.) должно быть готово к несению боевой службы в 2006 году, а второе – два года спустя.
Предполагается, что запаса химических компонентов на борту каждого самолета хватит для ведения огня в течение 39,5 секунды. Стоимость одного выстрела – около тысячи долларов, причем большая часть этой суммы будет израсходована на компоненты, необходимые для работы йодно-кислородного лазера.
…Многим экспертам не нравится то, что бортовой лазер способен действовать лишь весьма короткое время. Ведь полминуты – это суммарная его длительность. Единичный же цикл составляет всего 6–10 секунд, после чего он должен перезаряжаться. Израсходовав же все 6 комплектов химических компонентов, самолет должен возвращаться на базу, где приведение оружия в исходное состояние отнимет как минимум несколько часов…»
Все это, пишет Зигуненко, заставило янки искать более совершенные источники энергии для своих лучеметов. И он нашелся – уникальный МГД-генератор «Памир 3У» в 15 мегаватт мощностью, рожденный в НПО Института высоких температур Академии наук Советского Союза. МГД – значит магнитогазодинамический. МГД-эффект – это вообще источник больших энергий!
«…Эксперты Пентагона утверждали, что он вполне пригоден для питания лазерных или мощных СВЧ-систем дальнего радиуса действия. Уже нынешние габариты установки в 2,5 ґ 2,5 ґ 10 метров и общая масса около 20 тонн позволяют в принципе разместить ее на борту того же “Боинга”. В будущем же, при соответствующей доработке – скажем, замене нынешних тяжелых электромагнитов, на которые падает 65 процентов общей массы, легкими сверхпроводящими – она станет куда более легкой и компактной.
Поначалу “Памир 3У” был разработан как источник питания для пеленгатора подводных лодок. Однако в связи с окончанием “холодной войны” и нынешним экономическим положением пеленгатор на российский флот не попал. Тогда конструкторы, занявшись конверсией, модифицировали энергетическую установку, приспособив ее в качестве источника питания для систем геофизической разведки полезных ископаемых. Она была испытана в горах Урала, Памира и в Хибинах, где с ее помощью, в частности, обнаружены запасы никеля и кобальта. Потом ею заинтересовались японцы, решив, что она пригодится для систем прогнозирования землетрясений. А от них о возможностях “Памира 3У”, вероятно, узнали и специалисты США.
Российский МГД-генератор был приобретен фирмой Tecstron Defence Systems у НПО Института высоких температур РАН. После проведения восьми испытательных пусков на стендах в Сакраменто в апреле 1995 года “Памир” переправили в научно-исследовательский центр ВВС США на базе Эдвардс, где им вплотную занялись военные эксперты.
По словам физика Дэвида Прайса, отвечавшего за покупку генератора, они “получили соответствующее представление о малогабаритной мобильной энергоустановке”. Мы же добавим: фирма “Текстрон Дифенс Системз” известна своими разработками в области электронного вооружения, а посему может оказаться, что российский МГД-генератор станет ключевым компонентом системы нового поколения. Генератор почти не имеет движущихся частей, обладает исключительно высокой надежностью, а стало быть, годится для создания боевых систем, способных поражать компьютеры, которые используются в наиболее эффективных комплексах высокоточного оружия. Отсутствие же в самой установке микроэлектроники делает ее неуязвимой для аналогичных ударов со стороны возможного противника…»
Какие выводы можно сделать из этой статьи? Да только такие, что мы, «отсталые русские» с «пещерными технологиями», безбожно обставили компьютеризованных с головы до пят янки в создании боевых лучеметов. В конструировании мощных и компактных источников сверхэнергий для этого оружия. Скажем, одной из задач становился переход от тяжелых электромагнитов в наших чудо-генераторах к электромагнитам легким, сверхпроводящим, в которых сопротивление току сводится до минимума. Но легче всего эффекта сверхпроводимости можно добиваться в космосе, где в искусственно созданной тени – хоть под небольшим экраном-тентом – любой предмет оказывается в стопятидесятиградусной стуже. Как вы понимаете, в СССР работы над лучеметом были бы успешно продолжены, а не остановлены, как в РФ.
Что это давало Империи? Мобильный лазерный комплекс, равно как и МГД-генератор мы тоже могли разместить на самолетах. И у нас нарождались машины намного лучше их «боингов» – трипланы Глеба Лозино-Лозинского, «Гераклы». Любой из них мог работать мирным транспортом, запускать МАКСы, но в нужный момент под его фюзеляж подвешивались боевые, лазерные модули. И если перезарядка «боингов»-лучеметов занимает несколько часов, то смена модулей на «Геракле» – минуты.
«Гераклы»-лазероносцы могли патрулировать в небе над Чехословакией, Польшей, Восточной Германией, занятых нашими войсками. И их целями могли быть мобильные установки американских ядерных ракет средней дальности «Першинг», которыми нас пытались запугать с 1983 года. Их мы могли сшибать, обрушивая их обломки на головы солдат НАТО. Ведь с «Геракла», летящего на высоте в 10 тысяч метров, открывается горизонт, до линии которого – более 600 километров. Пол-Европы могло простреливаться с наших воздушных исполинов!
Тяжелые трипланы сталинского инженера вполне могли бить и по спутникам разведки США, стрелять издали по эскадрильям ударных самолетов НАТО задолго до того, как до них смогут дотянуться самые дальнобойные ракеты «воздух-воздух» типа «Феникс» (до 150 км). Тем самым противовоздушная оборона Империи делала гигантский скачок, переходила в новое качество. Она становилась противовоздушно-противокосмической обороной! Да, каждый самолет-лазероносец выходил дорогим. Но он экономил бы гораздо больше средств. Ведь для перехвата ракет и самолетов ракетами нужны тысячи совершеннейших компьютеров – в боеголовках, в наземных центрах связи и наведения. Даже самая совершенная зенитная ракета летит со скоростью в несколько «звуков», а лазерный луч пронзает пространство со скоростью 300 тысяч километров в секунду. Не нужно брать упреждение на движение цели, учитывая скорость ветра и влажность воздуха, создавая для этого суперкомпьютеры, тратя на перехват одной мишени сразу несколько ракет баснословной цены.
Но и это еще не все! Достаточно компактные лазерные пушки становились оружием наших орбитальных станций, и недорогие космопланы «Молнии» позволяли нам строить эту систему на орбите, собирая станции и лазерные батареи из готовых блоков. Выводили бы которые в околоземье опять-таки дешевые русские космопланы. А это – возможность истребления и сожжения американской техники и в космических боях. Это – возможность упреждающего удара по их космическому эшелону, после которого в несколько раз падала ударная мощь Североатлантических ВВС и флотов! Мы очень далеко ушли в этом направлении. Лазер троицких ученых, если вы помните, уже достигает мощности в один мегаватт. В 1983 году же янки, используя луч в два с половиной раза слабее (400 киловатт), сумели сбить несколько ракет «Сайдуиндер» с расстояния в 9–16 километров. В космосе же, где бить придется по аппаратам с обшивкой столь же тонкой, как и обшивка современных легковых авто, и где нет крадущей энергию луча атмосферы, удар нашего «лазерного меча» усиливался еще больше.
У нас могли появиться наземные лазерные «зенитки», бьющие и самолеты, и спутники.
Мы могли из космоса, с помощью крылатых орбитеров-лучеметов, сбивать атакующие бомбардировщики США. Ведь сверху радары засекают и самые лучшие самолеты-невидимки: импульсы локатора падают на них именно сверху, где отражающая поверхность самолета – наибольшая.
Однако новым властителям страны все это оказалось не нужно. Американцы вывозят лазерные технологии из нищей Россиянии так же, как они тоннами вывозили технические материалы из разбитой Германии в 1945-м. Боже, какой позор!
А если бы на месте Горбача был бы наш Верховный? Если бы американцам пришлось бы самим допирать до всего вышеописанного своим умишком? Да они истратили бы миллиарды долларов – и мы разоряли их в этой гонке. И в конце концов могли США остаться без штанов…
В США должны ставить золотые памятники и Горбачу, и Ельцину, и Гайдаро-Чубайсо-Черномырдину. Да и Путину тоже.
Вот почему мы говорим: никакого смертельного отставания русской военной мощи в гонке вооружения при Горбачеве не было. Наоборот, у нас были сильнейшие козыри в борьбе за небеса. И атмосферные, и заатмосферные тоже. И потому, нет прощения нашим предателям, косящим под «демократов». Они – просто исполнители воли «дяди Сэма».
Обратите внимание: речь-то идет о русских разработках 1980-х. А что было бы, если бы жизнь Империи и работа наших ученых не прерывались безумием распада и «реформ»?
Технология «виртуально-сетевой корпорации»
Что было бы? Я глубоко уверен в том, что накануне убийства Империи в 1991 году военно-промышленный комплекс русских достиг наивысшей точки – но еще не вершины! – в своем развитии. Дали знать о себе миллиарды долларов, вложенные в него за годы жесточайшей конкуренции с американскими гигантами высоких технологий. И страна вот-вот устремилась бы в фантастический прорыв, если бы не бездарность Горбачева, если бы не настоящее нашествие во власть двуногого отребья, называющего себя демократами, реформаторами и «новыми русскими». Ведь для превращения в космическую Империю у нас был главный капитал – инженерная элита, которой были не страшны никакие задачи.
Да, американцы не зря поддержали всю нынешнюю политическую мразь, так ненавистную мне. Совсем дешево, бросив нашему отребью малые подачки, янки его руками убили сильнейшего конкурента. Я не садист, но в данном случае просто мечтаю набрасывать петли на шеи этих недочеловеков за все то, что они сделали в угоду растреклятой Америке. Я не могу спокойно видеть ни тупой лоб Ельцина, ни рыжую морду Чубайса, ни чмокающий, трясущийся холодец Гайдара.
Они не знали собственной страны. Возьмем нынешнего кумира интеллигенции, кудрявого экономиста Явлинского. Мой коллега Сережа Птичкин рассказывал, как его экономисты из ЭПИ-центра в 1992-м встретились с русскими инженерами КБ имени Сухого. Наши попытались рассказать явлинчикам о возможностях и технологиях своей фирмы. И эти «экономисты» им не поверили: да что вы говорите! Мы же – отсталая страна…
Космическая гонка дала нам множество вещей, о которых мы сегодня просто не знаем. Которые мы до сих пор толком не осмыслили. Вот сегодня на Западе наступает эра виртуальных предприятий. Большие проекты осуществляются тысячами фирм и заводов, которые формально не соединены ни в один концерн, ни в одно министерство. Образуется мощный центр воплощения проекта, который налаживает сквозное информационное обеспечение работы, когда каждый участник проекта получает задание в строгих цифрах и осуществляет непрерывный контроль за ходом работ, за исполнением заданий. Иными словами, рыночный Запад создает супер-Госплан.
Но ведь подобное виртуально-сетевое предприятие, по словам Глеба Евгеньевича Лозино-Лозинского, было создано при разработке системы «Энергия-Буран», когда тысяча самых разнородных предприятий работали с невиданной дотоле согласованностью. Задания шли в цифрах в каждый цех, сотни тысяч параметров выверялись. Правда, полностью процесс еще не был компьютеризован: центральный электронный «мозг» заменяли еженедельные заседания рабочих групп с составлением трудоемких сетевых графиков. Но этот недостаток был вполне исправим – стоило лишь задействовать и развить дальше русские супер-ЭВМ типа «Эльбрус».
– Этот опыт никто не подытожил, – с горечью говорил мне Лозинский летом 1998-го. Все звенья этого кибернетического суперпредприятия потом подвергнутся разгрому, который продолжается и ныне под видом «реструктуризации» оборонки. Глеб Евгеньевич мягко говорил о том, что с Горбачевым и Ельциным пришли «люди с ограниченным техническим кругозором».
Да нет, Глеб Евгеньевич! Пришли нелюди. Продажные, совершенно бесполезные сволочи. Двуногие бациллы. Выродки. Потенциальные клиенты газовых камер. Устроители балаганов, на которые уходят впустую миллиарды долларов, сделанных из крови и пота моей страны. Смерти, лютой смерти заслуживают они за содеянное!
Гиперзвуковое господство
А знаешь, читатель, ведь у нас была и есть еще одна прекрасная технология. Из числа ключевых. То есть такая, которая нужна и для аэрокосмонавтики, и для орбитальных станций, и для ВВС, и для ПВО, и для колонизации космоса, и для гражданской авиации.
И имя ей – гиперзвуковые прямоточные двигатели.
Знаете, чем должен был завершиться процесс, начатый Лозино-Лозинским в 1976 году? Пока не пришел Горбач-Меченый, русские уверенно шли к созданию суперавиации, для которой выход в космос был таким же обычным делом, как нынешний полет на Ту-154 из Москвы в Тюмень.
Речь шла о рождении не сверх-, а уже гиперзвуковой авиации, способной летать на околокосмических скоростях. И для этого были нужны машины, сердце которых – ГПВРД. Гиперзвуковой прямоточный воздушно-реактивный двигатель. Страна, которая первой овладеет технологией полета на гиперзвуке, получит в руки буквально власть над миром. Ибо военный гиперзвуковик уйдет от любых зенитных ракет. Выскакивая в космос, он обойдет рубежи ПВО и уклонится от вражеских истребителей. А вывод спутников в космос за счет разгона в атмосфере станет делом поистине плевым, и себестоимость килограмма космической нагрузки упадет до фантастически низких величин – до 200–300 долларов.
Авианосцы, ракеты с космодромами, флоты тяжелых бомберов-ракетоносцев в одночасье превратятся в исторический хлам, в безнадежный архаизм.
Держава, которая построит пассажирские гиперзвуковики, перехватит рынок самых богатых авиапассажиров, которые хотят летать через Атлантику за полчаса, которые смогут за два часа достичь любой точки земного шара.
И русские в начале 1990-х ближе всех подошли к делу покорения гиперзвука. К созданию ГПВРД.
Прямоточник, воздушно-реактивный мотор – вещь принципиально весьма простая. ГПВРД напоминает открытую с двух сторон трубу с особой конфигурацией внутреннего канала. Сначала самолет с ГПВРД надо разогнать до большой скорости. Воздух, врываясь в прямоточник, сам сжимается и разогревается. Остается впрыснуть топливо в нужном месте внутри ГПВРД и дать зажигание. В отличие от турбореактивных (или, как их еще кличут, – газотурбинных) двигателей, у которых внутри, перед камерами сгорания, вращаются турбины, ничего этого в ГПВРД нет. Скорость полета, который можно достичь таким образом, – 10–15 Махов. Для сравнения: самые быстрые самолеты мира, наш МиГ-25 и американский разведчик «Тандерберд» SR-71, созданные в первой половине 1960-х, которые выжали максимум из турбореактивных двигателей, не летают быстрее 3,5 Маха. И при этом такие самолеты не могут подняться выше, чем на 30 тысяч метров от земли. ГПВРД – это выход из скоростного тупика для авиации, в который она попала тридцать лет назад. В нем – возрождение прежнего девиза: «Выше! Дальше! Быстрее!»
Почему ГПВРД необходим космонавтике? Ракетный двигатель крайне несовершенен. Принципиально двигатели «Шаттла», комплекса «Энергия-Буран», лучших ракет и даже трехкомпонентный двигатель МАКСа мало чем отличаются от двигателя гитлеровской ракеты Фау-2, летавшей за полвека до них. Ракетный двигатель, который должен работать и в безвоздушном пространстве, требует очень много кислорода. И потому ему нужны два тяжелых бака. Один – с горючим, с керосином, метаном или жидким водородом. Второй – с окислителем, с жидкостью или твердым веществом, которые содержат много кислорода. Или просто с жидким кислородом. В камере сгорания окислитель и топливо смешиваются.
А это очень плохо. Ракета или космолет получаются слишком тяжелыми. Они вынуждены тащить на себе лишний груз во много тонн, уменьшая полезную нагрузку, выводимую на орбиту. Даже «Энергия»-«Буран» или МАКС принципиально работают так же, как и немецкий ракетоплан-перехватчик Ме-163 1944 года – тот тоже вынужден был тащить бак с окислителем. Лишняя нагрузка – это удорожание космического полета.
ГПВРД окислитель не нужен. Кислород он забирает из атмосферы Земли. Огромная скорость позволяет делать это даже на очень больших высотах, где воздух разрежен до огромной степени. Конечно, в космосе ГПВРД не работает. Нельзя с его помощью летать к другим планетам или забрасывать спутники на орбиты выше 250 километров. Да это и не нужно: большинство гражданских и военных спутников работают на 200-километровых орбитах. А коли не нужен лишний груз окислителя, то выход в космос удешевляется до предела. И самолет с ГПВРД может совершать «скачки» в околоземном пространстве. Если рассчитать траекторию правильно, то он будет рикошетировать от плотных слоев атмосферы, совершая кругосветные полеты. Или и вовсе выходить на орбиту, летя на ней по инерции и входя обратно в атмосферу с помощью вспомогательных тормозных двигателей.
Транспортные самолеты-космолеты с ГПВРД дадут великолепную возможность доставлять на орбиту блоки тяжелых околоземных станций, которые останется смонтировать. С наименьшими затратами! И точно так же на орбите можно будет состыковывать тяжелые корабли для колонизации Луны.
ГПВРД делает возможным полет на высотах в 60–80 километров над землей. Там, где самолеты с обычными турбореактивными моторами держаться не могут, а ракеты невыгодны из-за слишком большого сопротивления атмосферы. Они слишком быстро сжигают свое топливо, пролетая всего сотню-другую километров. (Баллистические ядерные ракеты тоже основную часть своего пути до цели идут в космосе, по суборбитальной траектории.) 60–80 километров над землей – это зона абсолютной безопасности для самолета. Ни у одной страны мира нет оружия, производимого серийно, могущего достать летящего на этой высоте. И любая страна уподобляется Японии 1945 года, которая могла видеть американские высотные бомбардировщики, будучи бессильной сбить их. Зенитные ракеты для борьбы с гиперзвуковыми самолетами придется делать подобными космическим, которые не увезти тягачом, не пустить с подвижного старта нынешних армейских раз–меров.
Получив самолеты с ГПВРД, страна сможет вести глубокие операции ПВО – нападая на базы ВВС противника и громя их в глубине его территории.
А самое главное заключается в том, что Империя получала бы племя особого рода летунов. Космических летчиков. Людей, которые покоряли бы пространство и время, для которых Земля сжималась бы до размеров буквально крохотного шарика.
Именно СССР вплоть до последних часов своей жизни шел впереди всего мира в работах над ГПВРД. Наш рывок начинается в конце 1970-х, когда в США терпит катастрофу опытная машина Х-15, из-за чего янки так и не сумеют испытать гиперпрямоточник в настоящем полете. Главным центром работ становится ЦИАМ – основанный при Сталине Центральный институт авиамоторостроения. Наши использовали для испытаний не специальный самолет, а зенитные ракеты комплекса С-200, детище КБ «Факел». Топливом служил абсолютно экологичный жидкий водород, который в будущем и должен стать главным горючим для гиперзвуковой авиации. Первый успешный запуск провели в 1991 году. Впервые в мире было доказано: такой двигатель может работать и давать тягу.
Тут надо пояснить: испытать ГПВРД на земле невозможно. Ведь нельзя ни на каком экспериментальном стенде изобразить поток воздуха, врывающегося в горловину мотора со скоростью в 6 «звуков». И даже суперкомпьютеры не могут смоделировать горение в таком бешеном потоке, где воздух разогревается до 10 тысяч градусов Цельсия. Испытать ГПВРД можно только в полете.
Вырисовался облик такого супермотора: прямоугольного, трехмодульного, сработанного на первых порах из уже освоенных материалов. И в этот самый момент проклятые политиканы пустили под откос нашу Империю!
Горько это знать, читатель, но наш ЦИАМ превратился в «белого негра», который за гроши стал пахать на американцев и французов. Ведь россиянские власти, состоящие из тупых «экономистов» и вчерашних дубиноголовых партийных секретарей, практически полностью пресекли финансирование этих работ первостатейной важности. Зато американцы несколько последних лет тратят на разработку ГПВРД по 500 миллионов долларов ежегодно, французы – по 100 миллионов франков в год. Янки признали бессилие своих суперкомпьютеров и преимущество пути, избранного инженерами ЦИАМа, и стали заказывать ему исследования.
Но это временно: вскоре они сделают свою летающую лабораторию, копирующую наш опыт, – на базе ракеты «Пегас», стартующей из-под брюха летящего Б-52. И вот тогда мы начнем стремительно отставать…
А если бы Империя не была расчленена, если бы у власти оказался наш Верховный? Опять-таки у Лозино-Лозинского, в НПО «Молния», разработан проект 16-метрового МАКС-Д, который и выступал роли летающей лаборатории для ГПВРД. Эта машина, стартуя с летящего Ан-225, с помощью обычного жидкостно-реактивного двигателя должна подниматься на высоту в 90 километров, разгоняясь до 15 Махов. При этом МАКС-Д понес бы на нижней подвеске не просто модель, а самый что ни на есть полноценный ГПВРД! И если с помощью ракет удавалось добиваться только нескольких секунд работы прямоточника, то эта машина давала бы 100–120 секунд.
Сравни Империю и ельцинскую Россиянию. Если в СССР велось почти 500 опытно-конструкторских работ в области космоса, то в «Эрэфии» господина ЕБН – только 63. Да и те финансируются всего на 30 процентов. Зато ЕБН грохает себе роскошные резиденции и строит номенклатурно-демократический кардиоцентр, тянущий на полмиллиарда долларов. Или – на десять лет работ
ЦИАМа по ГПВРД при нынешних темпах финансирования. Зато он, расстреляв из пушек в октябре 1993-го Белый дом, потом вгрохал в его ремонт более 1 миллиарда долларов. Что ж, Сталин таких особей называл врагами народа. И ставил к стенке. Сам Сталин до смерти ходил в штопаной шинели, жил на скромной даче и спал на солдатской койке. Зато страна получала в свое распоряжение новейшие моторы. На них деньги находились.
Красноречивый пример: Александр Рудаков, видный работник ЦИАМа, как-то встретился с японцами. Те ему пожаловались на плохое финансирование работ по ГПВРД своим правительством. Мол, хватает только на четыре испытания в месяц. Рудаков чуть не присвистнул: его-то ЦИАМ при ельцинизме проводил от силы одно испытание в месяц!
В СССР 2000-х годов создание гиперзвуковых машин могло идти по нескольким линиям. И если МАКС-Д был первой, то ЦИАМ представлял вторую. Он предложил проект воздушно-космического самолета массой в 280 тонн, с размахом крыльев в тридцать метров, в 65 метров – длиной. В отличие от ракет, которые забрасывают в околоземье груз не больше, чем в один процент от своего взлетного веса, этот аппарат – груз в два процента от своего взлетного веса. То есть 5,6 тонны. Наконец, в Питере группа ученых разрабатывала АЯКС – аппарат, названный нами в прошлой книге «мезосферным агрессором». Напомним, что АЯКС получал дополнительную энергию за счет разгона реактивной струи двигателя с помощью МГД-генератора. Сиречь – магнитогазодинамического эффекта, который позволит АЯКСу достигать скорости в 25 Махов – почти 8 км/сек., первой космической.
Но и это еще не все. Был еще один вариант применения тяжелых гиперзвуковых самолетов: в роли разгонщиков использовать орбитеров Лозино-Лозинского, тех же МАКСов. Это позволяло бы достигать не только низких, но и высоких орбит. Ведь МАКС, работая на трехкомпонентном жидкостно-реактивном двигателе, в вакууме не «задыхался». А применение гиперзвуковика в роли разгонщика, вместо сравнительно тихоходных «Мрии» или «Геракла», позволяло в полтора-два раза увеличить вес выводимой нагрузки, снизив себестоимость до 700–500 долларов за килограмм.
Сам Глеб Евгеньевич говорил нам: МАКС – открытая для эволюции, для развития система. И с появлением тяжелых сверхзвуковых и гиперзвуковых разгонщиков появлялась возможность воплотить проект куда более совершенный, нежели МАКС ( 1982 г.), – проект «Спираль» 1966 года. Тогда сталин–ский инженер замахнулся на космический самолет, стартующий со сверхзвукового, треугольнокрылого носителя. Увы, тогдашнее министерство обороны СССР «задробило» проект. Жаль. Как нам сказал как-то сам Глеб Евгеньевич: «Разве я кому-нибудь отдал бы создание такого самолета?»
Правда, сам Глеб Евгеньевич считал, что на разгонщике должны стоять не прямоточные, а очень совершенные газотурбинные двигатели. В конце июля 1998-го, в беседе с нами, он сказал о том, что 6 Махов ему гарантировало КБ академика Люльки – выдающегося украинца, творца имперской реактивно-моторной мощи.
– Я всегда придерживался того мнения, что носители космических самолетов должны «уметь» работать не только в роли разгонщиков, но и сами по себе – в гражданских целях. В целях экономического эффекта.
Однако мы отметим: это не мешало дальше создать и тяжелый гиперзвуколет.
Магическая сила
А теперь давайте-ка еще раз прикинем, какие козыри появлялись у нас с появлением авиации с ГПВРД. Опять в наши руки попадала технология высшего имперского синтеза, оружие и мощный экономический рычаг одновременно. Один и тот же гиперзвуколет служил бы и носителем для коммерческих спутников, и выводом для спутников военных, и ударным оружием. Отслужив какое-то время в армии, гиперзвуколет переходил в разряд чистого «извозчика». Оружие Империи начинало финансировать само себя.
Нам хватило бы 20–30 машин на всю страну. А вот это – поистине страх Божий для Запада. Машина, способная за каких-то полтора часа, головокружительным скачком оказаться над глубинными районами США, поразив ударом высокоточного оружия любую цель. Любую – будь-то бункер управления стратегическими силами США, Вашингтон, центры ПВО, авианосец, город…
Спору нет, немыслимая скорость диктовала свои условия. Гиперзвуколет на полном ходу не может выписывать фигуры высшего пилотажа и крутые виражи: его пилоты просто-напросто погибнут от чудовищных перегрузок. И все-таки то будет поистине фантастика: сверкающая серебристым металлом, стремительная «стрела», мчащаяся в черном небе, в полном безмолвии. Ведь гиперзвуколет раз в десять-пятнадцать опережает гром своего двигателя. Даже человеческий глаз не в силах его заметить: пилот современного истребителя, летящего ниже, увидит только неясно мелькнувшую тень. Ведь мы не видим пули, летящей со скоростью километр в секунду. А гиперзвуколет – мчится на 5–7 километрах в секунду. И только быстро исчезающая отметка на экране бортового радара говорила бы о том, что это – не призрак, не причуда утомленного мозга.
Гиперзвуколеты делали совершенно обыденным и доступным делом развертывание группировок из сотен спутников, из десятков орбитальных станций. Куда там до нас янки со своими «звездными войнами»? Война окончательно переводилась на территорию Запада, в самое его сердце, и таяли последние надежды Запада на упреждающий ядерный удар. Гиперзвуколеты Империи, стартовав одновременно с эскадрильями американ–ских Б-1, Б-2 и Б-52, могут достичь рубежа пуска своих ракет за час-два, пока американские ракетоносцы еще несколько часов будут добираться до точек стрельбы. Мы опередим врага! Ведь русско-советский гиперзвуколет на 15 Махах летит в шестнадцать раз быстрее Б-52, почти в пятнадцать крат – скорее Б-1.
Даже противоспутниковые ракеты АСАТ, базирующиеся на истребителях США, были бы плохим оружием против гипер–звуколетов. Охотиться за спутником проще: он летает в безвоздушном пространстве, и АСАТу приходилось лишь круто прошить остаток атмосферы, дальше гонясь за своей жертвой в пустоте. А попробуй-ка погоняться за гиперзвуковиком, мчащимся на высоте в 60 километров ! Ракета быстро «издохнет» от сопротивления атмосферы. Вполне возможна другая картина: истребитель успевает выстрелить по гиперзвуковику – но его ракета ни на метр не приближается к цели. А то и просто безнадежно отстает, беспомощно вытягивая за собой след плотного белого дыма…
Для борьбы с гиперзвуколетами США пришлось бы создавать большую группировку истребителей с тяжелыми ракетами (по 3–4 самолета на один наш для гарантированного перехвата), гиперзвуковые перехватчики. А еще – батареи лазерных пушек и тяжелых самолетов-лучеметов, поясов уже противоракетной обороны, подобных тем, что окружают Москву. Каждый авианосец приходилось бы защищать мини-системой ПРО. Хотя, по большому счету, на США хватило бы и старых добрых ракет стратегического значения. Куда важнее для нас была дешевизна вывода в космос спутников разведки и целеуказания. Куда весомее было то, что у нас появлялись дешевые средства истребления космических аппаратов США.
Впрочем, вырисовывалось не только это.
Гиперзвуколеты становились прекрасным оружием психологической войны. В начале 1980-х при Рейгане США полюбили шантажировать наши высшие власти, поднимая в воздух эскадрильи ядерных самолетов-ракетоносцев, посылая их к нашим рубежам, изображая готовую вот-вот начаться ядерную атаку. Мы ответить столь эффектно не могли: наша дальняя авиация сильно уступала по численности американской, основу имперского ядерного арсенала составляли баллистические ракеты наземного базирования. А их ведь не пошлешь: летите, мол, побарражируйте у Северного полюса, а потом возвращайтесь назад. У ракеты обратного хода нет.
Правда, тогда янки могли пугать лишь партийно-государственную верхушку нашей страны. Наши пресса, радио и телевидение были весьма (и даже слишком) выдержанны, не нагнетая психоза в массовом сознании. Сейчас, конечно, другое дело. Я представляю, что творилось бы в Москве, в этой карикатуре на западную цивилизацию, устрой американцы такую демонстрацию сейчас. Тут получится еще тот удар: паника среди «новых русских», обезумевшие автостада бегущих из столицы, аварии и пожары в чудовищных пробках на выезде из города, ад на улицах…
А теперь представьте, что мы решили подавить на психику янки. Доллары для продажных политиков и журналистов, умело подкинутые материалы – и вот в один прекрасный день в районе полюса начинают крейсировать три десятка русских ракетоносцев с ГПВРД. Готовых в любую минуту врубить двигатели в форсированный режим и совершить бросок на огневые позиции. С которых ракеты бьют по Штатам в упор! Да после такой демонстрации обезумевшие от страха избиратели прокатили бы и Рейгана, и Буша, и следующий президент США пришел бы на волне миролюбия и проповеди добрососедства с русскими.
Ибо, дорогой читатель, есть у Западной цивилизации черта, которой нет у нас, православных. С древних времен и по сию пору Запад много раз испытывал приступы дикого, панического ужаса. Историки называют это феноменом Великого Страха. В Средние века накануне 1000 года там ждали конца света, бросая все дела и дрожа от ужаса. Потом были страхи эпидемий и разбойников, ведьм и еще чего-то. Целые города и провинции подчас подвергались массовым галлюцинациям, целые женские монастыри бились в припадках, вопя о том, что их по ночам домогаются дьяволы. Пылали костры, сжигавшие заживо тысячи людей, обвиненных в связи с дьяволом и в колдовстве. Ни Древняя Русь, ни Московская держава, ни Российская империя не знали ничего подобного по массовости приступов паники. Американцы, происходящие из нескольких волн западноевропейских поселенцев, унаследовали эту врожденную способность к Великому Страху, к коллективным маниям.
В США второй половины двадцатого века наблюдался феномен великого ужаса перед ядерной войной, перед нашествием русских. В 1952-м министр обороны США Форрестол вы–бросился в окно: ему привиделось, что сталинские танки врываются в Вашингтон. А потом миллионы американцев рыли сотни тысяч личных убежищ, тратя безумные средства на запасы и оружие. Чтобы пережить послеядерный кошмар. Ничего подобного русские не знали. Даже в самый разгар противостояния, когда ядерная война смотрела нам прямо в лицо. Мы вообще имеем более крепкие национальные нервы.
Именно феномен Великого Страха, сидящий в жителях Запада чуть ли не на генетическом уровне, мы и могли использовать. И лучшим средством для этого становились гиперзвуковики: не имеющие себе равных, грозные, поражающие воображение своей скоростью и дальностью. А главное – трудноуязвимостью.
Да-а, упустить такой шанс выиграть «холодную войну» без крови… Это надо быть Горбачевым!
Но и это еще не все «гиперзвуковые» козыри Империи. Авиация с ГПВРД позволяла начать новую внешнюю политику.
Помните, как мы говорили о том, что Империи-СССР было тяжело противостоять всему богатому Западному миру и был шанс сделать своим союзником поднимающуюся силу – Индию? Ведь мы действительно могли помочь ей обзавестись и авианосным флотом, и ракетно-ядерным потенциалом. Этим мы достигали усиления экспансии индийцев в Индийском океане, где они неминуемо входили в противоречие со США. И таким образом, мы вынуждали американцев еще больше напрягать свой бюджет. Теперь – на создание щита против Индии, на усиление противостоящих ей военных группировок. А еще это здорово пугало старую толстозадую Европу и толкало ее на нейтралитет, на улещивание русских, на раскол НАТО. На переход, в конце концов, под нашу ядерную защиту, на бегство из надоевшей европейцам опеки США.
Но такая политика требовала от нас двух способностей. Во-первых, защитить Европу от ядерного нападения не русских и не американцев. Ведь открытое вступление в клуб ядерных держав Индии влечет за собой появление ядерного оружия по крайней мере у Пакистана. Бразилия, Аргентина, Иран, Ливия, Египет – вот еще возможные кандидаты. И это требовало от нас другой способности: защитить себя самих от удара одной из подобных стран. Или вообще предотвратить появление ядерного арсенала у тех, кто нам неугоден. У того же Пакистана, скажем.
Известна ли такая политика? Да. В 1981-м Израиль, боясь появления атомного оружия у арабов, ударил с воздуха по реактору в Ираке.
Но именно русские гиперзвуковики могли составить «ВВС мира» для подобных случаев. В случае необходимости мы могли засечь в любой стране Третьего мира работы над атомной бомбой и совершенно свободно разгромить их исследовательские центры или позиции ракет. В том же Пакистане, этом культурно-историческом мутанте и верном псе США. Не потеряв ни одного самолета. И никакие Ф-16 пакистанских ВВС, никакие их зенитные ракеты не могли помешать этому. А в будущем мы могли объединить Европу в создании коллективной противоракетной обороны, предложив свои космические мощности и дешевый вывод. Такая защита против небольших ракетно-ядерных сил была вполне возможна. Давайте только денежки, господа европейцы.
Этими же гиперзвуколетами мы полностью отучали всякую страну от роли прислужника США. И тот же Пакистан, став базой для ведения войны против южных земель Империи, мог запросто остаться без крупных городов. В назидание другим. Замолкли бы глотки тех, кто призывал к священной войне против русских в Средней Азии и на Кавказе. И Южно-Африканская Республика поостереглась бы сколачивать отряды наемников, атаковавших подконтрольные нам алмазные копи в Анголе. Чтобы не схлопотать налета полукосмических аппаратов русских на Йоханнесбург и Преторию. И каждый знал бы, что вслед за ударами из предкосмической выси, после разгрома аэродромов и штабов, на цели в их стране могут пойти волны обычных русских самолетов. Воевать которым придется в чистом небе, как на полигоне.
Имея гиперзвуколеты, Империя на все вопли США о распространении ядерного оружия на планете могла спокойно заявить: «А разве Израиль имеет право держать ядерные бомбы и ракеты? Он что, на особом положении? Что, евреи – лучше индусов?»
Опираясь на гиперзвук, мы могли диктовать миру свои условия, не повышая голоса. И весь мир с трепетом ловил бы наши слова, покорно склоняя голову.
Мы заслужили право на это. Всею своей историей.
Я не кривлю душой, читатель. Это звучит жестоко? Это напоминает карательные удары с воздуха, столь излюбленные американцами? Ну и пусть. Весь двадцатый век мы вели страшную войну, отражая попытку за попыткой истребить нас, стереть с лица Земли. Уже русско-японская 1904–1905 годов была репетицией геноцида русских: за сорок лет до гитлеровцев японцы поголовно уничтожали русские села на Сахалине. И с тех самых пор и до 1945-го мы жили в солдатской гимнастерке и сапогах, с плечами, натруженными винтовочным ремнем. А после сорок пятого вступили в новую войну: растянутую во времени, но не менее опасную, где наше уничтожение велось куда более изощренными способами.
Весь мир крупно нам задолжал. Мы имели полное право уберечь себя от ужасов, которые уже были. От хаоса распада страны, от голода и нищеты, от кошмаров межнациональной резни. От всего того, что янки готовили нам с 1946-го. Вскармливая тайно бациллы ненависти и разрушения.
В 1985-м Империи не были нужны новые земли. Мы тогда уподобились Римской империи времен Траяна, достигшей всех мыслимых пределов. СССР уже выступал страной-вселенной. Русские добились пика государственного могущества, обеспечив себя на века вперед и богатейшими природными ресурсами, и бескрайними просторами, и неразрушенными экологическими системами. Нам предстояло только разорвать кольцо врагов, рассечь удушающие кольца анаконды, отбив у США их сателлитов. Да ведь и кольцо ближних врагов было уж совсем не то, что прежде. Ведь Пакистан – это не гитлеровский Рейх и не Японская империя.
Да, мы имели право на применение силы. И для таких русских, как я, не существует иной морали, иной нравственности, нежели насущные нужды моего народа, моей страны. Запад называл нас «империей зла» и сравнивал с III Рейхом, но на самом-то деле мы при коммунистах были очень застенчивой империей. Нас рисовали жестокими и кровавыми, а мы из кожи вон лезли, чтобы доказать: нет, мы – добрые, мы – гуманные. Как оказалось – на свою же голову. Мы ведь не заталкивали афганцев в машины-душегубки, не расстреливали массами поляков, не загоняли евреев в газовые камеры. И не раздавали чеченцам или татарам одеяла, зараженные холерой, как это делали янки с индейцами. Мы боялись бомбить Пакистан, хотя прекрасно знали еще в 1980-е о том, что там планируют перенести войну в глубь нашей земли. Мы не совершали и десятой доли того, что творит Израиль с окружающими арабами, держа их в страхе.
Но – Бог видит! – нам стоило показать медвежьи клыки и силу наших лап! Нам стоило испробовать «лечение» злобных псов и шакалов ударами с воздуха. Ведь мразь бывает не только среди людей, но и среди целых стран, а мразь понимает только силу. Так медведь, раздраженный лающей сворой, в конце концов ломает хребты парочке особо ярящихся псин. С тем чтобы другие, жалобно скуля, поджали поганые хвосты…
Мы должны были поступать так во имя борьбы с Сатаной, Вельзевулом и Люцифером в одном лице, с Америкой и Антицивилизацией. Ибо я знаю твердо: если советский строй оставлял нас без модных сапог и джинсов, то они лишают людей их души, их человеческого облика. Я знаю, что враг превращает нас в отвратительных полускотов. В рабов постиндустриальной, мерзкой эры. Без разума, веры, памяти предков. Да и сама система «США – Античеловечество» населена такими же нелюдями. И миром править она может, лишь разложив его своими сатанинскими миазмами до положения «серой расы». Точно так же, как яд паучьих жвал растворяет внутренности жертвы в мерзкую кашицу. А с Сатаной надо сражаться беспощадно…
Я знаю: мы терпим тысячи бед не из-за силы своей, а из-за боязни ее применить. И если бы я был на месте Горбачева или Ельцина, то делал бы то, о чем пишу в своих книгах. И народ мой никогда бы не увидел ни закопченных руин Грозного, ни людских рек несчастных беженцев, ни иссушающей душу нищеты с беспросветьем теперешнего медленного убийства, почему-то прозванного «реформами». И девчонки наши не шли бы потоком за рубеж, в постели и бордели похотливого, лицемерного Запада. И не было бы двух миллионов беспризорных детей. Жизнь пяти-десяти тысяч негодяев, ныне стоящих у власти, не стоит всего этого.
И я верю в то, что когда-нибудь грозные крылья нашей новой Империи еще заставят трястись в страхе врагов наших.
Все, что мы здесь описали, читатель, не обязательно должно было воевать. Особенно после гипотетической операции 1987 года с расстрелом Саудовской Аравии. Только фактом своего существования такое чудо-оружие СССР предотвращало всякую попытку войны против нас. А заодно все оное позволяло нам заработать гигантские прибыли, открывая новые рынки и решая проблемы народного хозяйства родной страны. России большой, а не той, что сейчас, под власовским полотнищем. И еще все это позволяло русским выйти на траекторию развития поистине божественную – траекторию космической экспансии. На траекторию Третьего проекта. Одно это обеспечивало нам мировое лидерство на столетие вперед. Реальную власть над миром, если хотите.