НЕПОКОРНАЯ БАБА
ыла у мужика баба, да такая непокорная — житья мужику не давала; да притом была ещё и кривая. Так мужиком понукала! Ни свет ни заря разбудит:
— Иван, ступай по воду, скотину напоить пора.
Мужик принесет воды… Она опять:
— Коров иди подоить!
Мужиково ли это дело — коров доить?! Молока надоит, принесёт в крынке.
— Ступай по дрова, обед варить не на чем.
Дровец из лесу принесет вязанку…
— По малину ступай в лес.
А сама на печи бока протирает… Уморила кривая мужика до смерти.
Послала она его как-то по малину. Ходил-ходил мужик, примерялся; пришёл в омшару самую — попалась малина ему, да такая ядрёная.
«Ну, — думает, — ублажу я кривую свою сегодня».
А сам всё вглубь да вглубь — и потерял тропочку…
И есть-то ему хочется, и жажда-то томит его, а испить нечего. Стал он искать, нет ли поблизости воды где, и совсем заблудился. Ходил-ходил, видит, в кустах яма, да такая громадная.
— Ну, — думает, — непременно вода тут окажется.
Подошёл к яме, глянул — а там чертей полным-полно. Обрадовался мужик и думает: «Подожди ж ты, кривая, приведу я тебя по малину, поживёшь ты с чертями тут!»
Стал он ветки заламывать, чтоб следок оставить к яме, — к вечеру и выбрался только из лесу.
Пришёл в хату, бабе малины лукошко.
— Где ж ты, муженёк, такой набрал?
— Да тут недалече!
— И я с тобой завтра пойду.
— Пойдём… Страсть что малины там…
Дала ему баба поужинать — почитай, впервые за сколько время. Взяла наутро баба лукошко и пошла с мужиком по малину. Пришли в лес. Мужик по заломкам ведет её, дале да всё дале, в глушь да в глушь, в самую омшару её завёл — ни тебе света не видать, глушь да темень такая.
Баба струхнула:
— Кудай-то мы, муженек, зашли?
— Не боись, баба, тут сейчас маленечко дойдём, самая что ни на есть малина пойдет ядрёная.
Прошли ещё сколько — свет видать стало, будто как полянка, и малина пошла сильная.
Приморилась баба, а от малины нейдёт:
— Нет ли тут где водицы испить?
«Ну, — думает мужик, — сейчас я тебя ахну, кривую». И говорит ей:
— Как же не быть, тут недалече родничок есть…
Подвёл он её к яме той — да как пихнёт!
— Сиди ж ты тут, кривая, с чертями, всё ты покою мне не давала. Погляжу я теперь на тебя, как ты будешь тут с рогатыми проживать.
Баба ему:
— Родименький, вправду не буду я! Пойди, муженёк, вытащи меня!
А мужика и след простыл. Пришел мужик домой, в хату зашёл — и будто чего не хватает. С кривой плохо, а без кривой и того хуже. Переспал ночь, а наутро думает:
— Дай пойду погляжу, чего она там делает?!
Пришёл в омшару, а к яме не подходит — так в кусточках издали поглядывает.
Глядь — подле ямы сидит один рогатый: хвост обдёрган, вихры общипаны — сидит и скулит себе.
«Так, — думает мужик, — на что черти, и тех допекла кривая, одного обработала уж».
Учуял чертяка дух мужицкий — туда, сюда, завидел мужика — к нему прямо:
— Сделай милость, возьми кривую свою, покою она не даёт нам.
— Вам тошно стало один день посидеть с ней, а как мне жизнь целую? Так поживите ещё с него малость.
А к ней приступиться нельзя, крест на ней, она и повелевает чертями. Воротился мужик домой, переночевал, опять наутро к яме пошёл. Сел в кусты, видит: чертей с десяток подле ямы крутится.
«Ага, — думает, — так-то вот!»
Завидели мужика черти — гуртом к нему… Обступили мужика:
— Возьми ты кривую свою. Управы на неё нет никакой, покою она не даёт нам. Что хочешь, возьми с нас, только вызволи ты нас из беды.
— Ну нет, коли вам покою нет от неё, а мне-то как же?
— Возьми кривую свою, обогатим тебя.
Не согласился мужик, как ни просили они его.
Ещё ночь мужик переночевал… На третий день уж больно жалко ему кривую свою стало, и опять без кривой хозяйство не ладится. Пришёл в омшару мужик и снова в кусты сел. Сидит и подглядывает. А чертей подле ямы тьма тьмущая, почитай, что все из ямы повыскакивали.
Зачуяли черти мужика — валом к нему повалили;
— Сделай ты милость нам, возьми кривую, житья нам от неё не стало!
— А вы сами спровадьте её.
— На ней крест, к ней приступиться нельзя.
— А мне-то каково было!
— Что хочешь возьми, только избавь от кривой!
— Что ж с вас взять: денег просить — обманете, черепков надаете битых…
— Что хочешь, бери!
— Дом поставите — сами ж его спалите после.
— Чего хочешь, проси — всё дадим без обману.
Один общипанный и говорит ему:
— Ну, коли не веришь — хочешь, лекарем поставим тебя.
— А как же я лечить буду, — для этого науку превзойти надо, а без неё как же?
— Ничего не нужно тебе, никакой тебе науки не надобно, мы лечить будем, а ты знай бери за леченье только.
Подумал-подумал мужик, почесал затылок:
— Все одно кривую брать надо, пущай лекарем делают.
И говорит:
— Ладно, что с вас возьмёшь — делайте лекарем.
А главный и говорит ему:
— Только уговор один. Более трёх человек не дадено будет лечить тебе, а больше станешь лечить — богачеству твоему конец будет и сам в пекло к нам попадешь.
— Согласен я, только не надувать чтобы.
— За лечение бери сколько хочешь — не прогадывай.
Так и порешили на этом.
Подошёл мужик к яме, а кривая-то его одна-одинёшенька, всех чертей повыгнала.
Обрадовалась кривая мужику своему:
— Возьми ты меня, муженёк, из пекла этого!..
— Мне с тобой тошно было — не чуяла, а самой пришлося — возьми, муженёк, вызволи?!
— Не буду я более понукать тобою, вызволи только.
Кинул ей мужик верёвку, вытащил из ямы. Черти в пояс ему кланяются.
А баба идёт, приговаривает;
— Муженёк, миленький…
Выучил мужик бабу…
В хату пришли, — баба в коровник бежать, молока надоила, яиц набрала — яишню ему изжарила.
— Ну, муженёк, ешь яишню, сейчас тебе молока истоплю…
Мужик па кривую свою не нарадуется.
По-хорошему жить они стали. Всё кривая по хозяйству сама справляет, мужику отдых настал.
Отобедали они как-то, только посуду кривая убрала…
Глядь, по улице тройка валит купецкая с позвонками… Кучер к избе подкатил ихней.
Баба к окну:
— Глянь-ка, муженёк, с чего бы ему к нам было?!
Кучер с козел вон — прямо в хату.
— Не тут ли Иван Петров проживает?!
— Тут, он самый и есть, а что надо-то?
— Купец у нас при смерти. Дознались мы, что лекарь вы будете.
— Лечим…
— Сделайте такую милость, извольте пожаловать с нами.
Баба к мужику:
— С чего-то ты, Иван, лекарем обозвался…
— Молчи, кривая, не твоего ума это дело.
Баба язык прикусила.
Сел мужик в тройку купецкую — замызганный мужичонко, из лаптей солома сыплется, а почёт ему.
В город въехали — шапки ему ломают. В купецкие хоромы вошёл:
— Где тут болящий у вас?
В спальню его привели… Глянул мужик — там чертей полным-полно, кто за руку купца тянет, кто за ногу, на грудь понасели, за глотку душат.
«Так, — думает, — вот они вы, голубчики…»
Хрипит купец, задыхается.
— А дайте-ка мне водицы стаканчик.
Принесли воды ему, на подносе подали…
— А теперь удаляйтесь отсюда, один я с ним остаться должен.
Черти его научили так… Взял он воды, сбрызнул купца — черти вроссыпь, кто в окно, кто в двери, кто в печку, кто куда — все разбежались.
Очнулся купец, глянул на свет Божий…
— Кто меня от болезни вызволил?
— Иван Петров, мужик деревенский вызволил вас.
— Сколько ты за работу просишь?
— Ничего, ваше степенство, что пожаловать сами соизволите, то и возьму с вас.
— Ну ладно, избу тебе поставлю новую, под железом крытую, и по хозяйству окажу помощь.
— Покорно благодарим.
— А за лекарство сколько тебе?
— Сами положить извольте.
— Зерном тебе отпущу.
Ссыпкою купец занимался, по хлебному делу промышлял, почитай что по всей губернии первейший купец был.
— Оставаться здоровым извольте, ваше степенство, а насчет болезни этой не беспокойтесь больше.
Опять мужику тройку подали и на возвратный путь. Только мужик за дверь, купец приказчика кличет:
— Чтоб сегодня же сруб ему изготовить, под железом избу ему выстроить и на дворе по хозяйству чтоб всё сделано было.
— Слушаем, ваше степенство!
— Окромя того, хлеба в закрома насыпать ему до новины.
— Сделаем, как прикажете!
— От смерти он меня вызволил, обогатить его надо за это.
Мужик и до деревни не доехал — повезли ему от купца сруб новый и обоз с хлебом выслали.
Баба глядит в окно, поджидает мужика своего. Глядь — работники стучатся.
— Чего вам надоть?!
— Избу ставить посланы от купца из города.
— Какую еще такую избу?!
— Да ты сказывай, кривая, тут Иван Петров будет?
— Хата его самая, а только самого дома нету, к купцу в город вытребован.
Работники прямо на двор постройки старые ломать, избу разбирать, добро вытаскивать. У хаты кривая:
— Да что ж вы, родимчики, с хатою-то делаете?
— Сказано нам избу ставить новую…
— Добро-то куда волокете вы?
А тут и сруб привезли новый, одним махом хату поставили. Мужик приехал, глянул — изба новая стоит. Обедать сели — обоз подошёл с хлебом. Возчики в хату прямо:
— Иван Петров здесь будет?
— Тут, а чего надобно?!
— Хлеб вам от купца доставили, куда ссыпать будете?!
А кривая и в толк не возьмёт, откуда это им богатство привалило такое.
— Муженёк, как же это так, откуда это нам?!
— Видишь, купца вызволил — в благодарность это он.
А про чертей и не сказывает — говорить не велено. Живут они, коштвуют себе.
Кривая на мужика своего не нарадуется, ублажает его. Сколько ни прошло времени — опять до мужика коляска пожаловала.
Кривая в окно глянула:
— Глянь-ка, муженёк, кому ж бы это быть? Видать, из господских будут.
Лакей с козел — в хату прямо.
— Иван Петров тут проживает?
— Тут, а чего надобно Вам будет?
— А так что барин за Вами прислать изволили.
— А по какому бы это делу?
А мужик враз учуял, зачем холуй барский пожаловал, а сам будто знать не знает.
— Так дознались мы, что лекарем будете, потому слух пошёл, как купца вы от смерти вызволили…
А холуй барский щупленький, поджарый, как пёс гончий…
— Недалече тут до имения — вмиг предоставим вас. Собрался мужик, поехал.
Кривая диву дается: как это мужик её лечит?! Приехали в имение — на крыльце барыня сама дожидается:
— Барин у нас больной, совсем Богу душу отдать собирается. Сделайте такую Божескую милость, вызволите его — премного благодарны останемся.
— К барину ведите меня, гляну сперва.
В спальню его привели.
Барин в перинах мается, а чертей подле — видимое невидимое множество.
— Опять вы тут досаждаете!
А они — кто в ногах суставы ломает, кто руки выворачивает, за глотку душат.
— А за хорошее житье, видно, приставлены вы тут к барину.
Мужик к барыне:
— А принесите мне стаканчик водицы холодненькой.
Лакей на подносе, как полагается, воды ему стакан.
— Требуется вам удалиться будет из спальни, один я с ним должен оставаться.
Барыня вышла, а мужик в рот набрал воды из того стакана, обкатил барину физиономию. Черти врассыпную все кто куда: кто в окно, кто в двери, кто в печку, под пол…
— Ай кривую вспомнили?
Барин очнулся, глянул: мужик стоит подле.
— Ты что, тебе чего нужно?
— Да я, барин, лекарем приставлен барыней вашей.
— А доктора куда подевались?
— Знать не можем, барин.
Кликнули барыню — она говорит:
— Ивана благодарить нам надобно, окромя его никто не помог бы…
— Чего тебе, Иван, надобно?
— Да вам виднее, барин, чего сами пожаловать изволите.
— Говори, чего надо, — всего дам.
— Кабы землицы пожаловали малость, да насчет скотинки у нас плохо…
— Сто десятин отрежу тебе с лесом, скотины тебе пригоню, хозяйствуй, как знаешь.
— Покорнейше вас благодарим, барин, на этом…
Подкатили мужика бариновы лошади к хате, кучер лошадей на двор взводит…
— Куда ты?
— Барин так приказали. Ивановы, говорят, это лошади теперь стали. Приедешь — взведи на двор и коляску оставь там же.
Кривая диву только даётся.
А там, глядь, грамота мужику пришла из волости, что барин земли сто десятин жалует. К вечеру и скотину с барского двора мужику пригнали.
— Хозяйствуй, кривая…
— И, муженёк, богачества-то сколько! Живи — не помирай!
Соседи промеж себя гадают:
— С чего это Иван богатеть стал?
Живут они. Кривая хозяйствует, за всем сама доглядывает, управляется. Только опять вечером, гладь, карета подкатывает. На козлах урядник сам.
— Ну, муженёк, плохо нам будет: сам урядник с каретой подъехал.
— Не боись, баба, знай молчи.
— Ох, не к добру нам это богатство.
Урядник в хату прямо.
— Иван Петров деревни тутошней здесь проживает?
— Он самый — чего вам угодно будет?
— Министр тебя главный требует.
— С чего ж бы это я понадобился ему?!
— Так помирает совсем.
— А я-то что ж?
— Так ведь вы ж лекарем будете. Барин ваш сказывал супруге ихней…
Нечего делать, собираться надо. Собрался мужик. Сели они в карету, покатили в столицу. Приехали. В кабинет повели мужика.
— Можешь от смерти избавить?
— Сперва на болящего глянуть надо…
— Гляди, да не проглядывай только!
В спальню министрову мужика привели. Глянул — а чертей видимо-невидимо, почитай, всё пекло вылезло, только главного нет самого.
— Можешь вылечить?!
— С чего же не вылечить? Не таких видали!
Спросил стакан с водою.
— Ну, а теперь уходить всем надобно из спальни.
А им боязно один на один с мужиком министра оставить.
— Так что всем уходить, а иначе лечить не берусь.
Пожались, пожались — вышли за двери.
А черти кто за что министра главного дёргают, кто за нос, кто за волосы, кто за руки, кто за ноги, глотку ему душат. Мужик опять — брызг на министра водой из стакана. Черти кто куда: кто в окно, кто в двери, кто в трубу, кто под пол лезет — подавили друг дружку сколько…
Вздохнул министр, открыл глаза…
— Кто же это от смерти меня вызволил?
— Так что крестьяне мы будем, такой-то волости, деревни такой-то, Иван Петров.
— Что ж я для тебя сделать должен, благодарить тебя чем надобно?
— А чего ваша милость соизволит пожаловать, на том премного благодарны будем.
— Хата есть?
— Как не быть, есть, купец ставил.
— Земля есть?
— Как не быть — барин пожаловали.
— Казны много?
— А вот этого недохват будет.
— Вот тебе мешок с золотом.
Недохват когда будет — по телеграфу отбей, вмиг предоставим ещё.
Обогатился мужик. Баба не нарадуется на мужика своего.
Живут себе, горя не видят мужик с кривою своею. Сидят так-то в вечере, чаек попивают.
Глядь, бубенцы звякнули, а время-то зимнее, заметуха метёт.
Кривая и говорит:
— Кого же это занесло в такую непогодь? Глядь, будто подле избы полозьями заскрипело.
— Уж не к нам ли? Выдь-ка поди на улицу.
Только мужик к двери — в окно застучали…
— Иван Петров тут проживает?
— Тут, а вам чего надобно?!
— Отворитеся.
Открыл мужик сени — солдаты идут, тесаки наголо, а вслед генерал сам.
— От царя самого посланы.
Испугался мужик и говорить не знает что.
— Вы доктор будете?
— Лечим…
— Царь занедужил больно, к себе требует!
— Теперь только не лечим мы больше…
— Дела нам нет до того — царь требует!
— Так, — думает мужик, — подвели, окаянные, говорил же я: золота наобещаете — черепков сунете, дом поставите — сами же потом спалите. Так оно и вышло теперь: лекарем сделали и тут же надули.
Кривая ему;
— Как же, муженек, быть-то?
А ему зарок был даден — больше трех раз не лечить. На четвёртый ежели возьмется — и богачеству конец, и самому к чертям полезать в пекло.
— Так поедешь, что ль?!
Жмётся мужик, нельзя ему в четвёртый раз ехать.
— Не поедешь, так силой взять велено.
Подумал, подумал и говорит:
— Ну, ладно; видно, ничего не поделаешь — надо ехать.
А как ему не поехать — либо к чертям в пекло, либо посадят в острог.
— Только уговор один — кривую с собой возьму.
— И, что ты, муженёк, я-то зачем с тобою?
— Помогать будешь мне.
— Кого хошь бери — поедем только.
И кривая собралась с мужиком своим. Сели они в карету царскую, во дворец поехали.
Едут — народ расступается: наиглавнейший лекарь к царю вытребован.
А глянули — мужик в лаптях со своею бабою, кривою вдобавок.
Во дворец приехали — в спальню к царю повели их. Мужик и говорит своей кривой:
— Вот что, баба, ты подле двери стой карауль, как крикну — в секунду чтоб в спальню явилась.
Вошёл в спальню, там министры, генералы.
А чертей — видимо-невидимо. Всё пекло вылезло, и главный тут же — на груди у царя сидит, за глотку его душит.
— Ну, — думает мужик, — пропал я…
Говорил мужик посторонним:
— Так что должен я один на один остаться с царём, а иначе нельзя вылечить будет.
А черти кто за что царя тянут-мучают: кто руки ему крючит, кто ноги ему загибает — суставчики так и трещат все.
Вышли от царя генералы да министры, чертяка главный и говорит мужику:
— Тебе что сказано было, какой уговор был?
Осмелел мужик, про кривую свою вспомнил:
— А вам какое такое дело?
— Сказано ж тебе было: в четвёртый раз явишься — и богатству твоему конец, и в пекло к нам самому попадать.
Подступают к мужику черти. Главный царя бросил, норовит мужика за глотку ухватить. Испугался мужик да как крикнет:
— Эй, кривая, выручай!
Баба в дверь прямо…
Черти как завидели кривую — кто куда: кто в окна, кто в двери, кто в трубу, кто в щели. А главный поджал хвост — шмыг в форточку и кричит мужику оттуда:
— Ну, мужик, кады б не кривая твоя — сволокли бы мы тебя в пекло. Счастье твоё, что кривую с собою взял.
Очнулся царь, видит: мужик с бабою, да ещё с кривою.
— Вы зачем тут?
— От чертей тебя вызволили — вот зачем, а то б не миновать тебе в пекле сковороды лизать!
Услыхали министры да генералы, что царь с мужиком разговаривают, и ввалились гуртом все в спальню. Царя поздравлять идут. А царь:
— Чем благодарить тебя? От смерти ты меня вызволил. Проси, чего хочешь, ни в чём отказу тебе не будет.
— Ничего мне от тебя не надобно, отпусти ты меня только домой с кривою моей.
Царь ему и того, и другого… Мужик всё своё:
— Отпусти ты меня домой, ничего нам не надобно.
Отпустил его царь домой…
Приехали домой, глянули: всё в порядке, не удалось чертям понапортить мужику.
— Ну, кривая, когда б не ты, пропадать бы сегодня, — сволокли бы меня в пекло рогатые.
— То-то, муженёк, и кривая хороша стала?!