Витька Череп, двадцатилетний лохотронщик с минирынка, купивший у наркомана трость особых чувств к антиквариату не питал и вообще, вряд ли подозревал, что приобретённая им вещица к таковому принадлежит. Но нутром чувствовал Витёк, что сможет сорвать с этого товара не хилый куш, сдав его знакомой скупщице подобного барахла. Закончив свои тёмные делишки и рассчитавшись с «кассой», весело насвистывая себе под нос какой-то мотивчик, припустил домой. Сегодня провернуть дельце уже не удастся. Поздно. Баба Зина, та самая знакомая скупщица, просто не откроет дверь. А вот с утреца, будет в самый раз.

Череп вошёл в подъезд родного дома и вдруг выскочил оттуда, словно ошпаренный. Заменял ведро кипятка поджидавший здесь своего должника Гном — член битюговской команды.

— Салют фуфлыжникам! — устрашающе оскалился он.

— Здо-о-рово, — одеревеневшим языком промямлил Витька.

— Ну чё, овца позорная! — ухватил его за грудки Гном. — Твой срок истёк. Счётчик охрененно нащёлкал!

— Да отпусти ты, отпусти, говорю! — рьяно отбрыкивался Череп.

Сочная зуботрещина опрокинула каталу в грязь, носок ботинка сорок последнего размера утонул в хлипком животе. Витька, охнув, завертелся по земле волчком. Гном присел возле него на корточки и елейным голоском спросил:

— Ещё?

— Не надо, блин! У-у-у! — елозил в жиже двора мошенник.

— Бобы давай!

— Нету-у!

Натренированный кулак Гнома воткнулся в челюсть Витьки. Хрустнула сломанная кость, и изо рта хлобыстнула тёмная кровь.

— Ты не понял! — входил в раж бандит.

— Да понял я всё, понял! — шепелявил должник.

— Нет, ты не понял! — рассвирепел Гном и ещё сильнее приложился по окровавленной физиономии Черепа. — Я на тебя, пиз…ка ещё время трачу!

— Возьми вот это. — Витька изловчился и вытащил из-за пазухи бумажный свёрток, чем-то напоминающий обыкновенный зонт. — Сдашь, и с лихвой долг покроется.

— Ты чё, сука, меня за пидора держишь! — густым басом заревел Гном. Какую-то палку вместо хрустов суешь!

— Да это… Это… — пытался пояснить Череп.

— Вот что это! — закончил за него кредитор и наотмашь ударил парня тростью по затылку. Тело Витьки вначале встало в «мостик», затем, побыв в такой позе несколько секунд, брякнулось на бок. «Мать моя! Переборщил!» — не на шутку перепугался убийца, лапая шею остывающего должника — пульс на сонной артерии не определялся. Гном поднялся на ноги и осмотрелся по сторонам. Вроде никого. Торопливо запихав трость под плащ, галопом понёсся со двора.

Убийство жалкого лохотронщика, к тому же закоренелого фуфлыжника, более чем часовым испугом на настроении Гнома не отразилось. По его мнению, это было и по сей день остаётся самым радикальным методом наказания подобных Черепу тварей. В сию минуту его сознание теребило совсем другое. «Что в ней такого? — озадаченно вертел он перед глазами трость. — Ну, палка, как палка с набалдашником на конце. Таких на барахолке пруд пруди». Ему ли было знать, что «палка» эта — работа мастеров восемнадцатого века и бесценна она даже тем, что принадлежит к семейной реликвии древней династии Отарошвилли. Такие вещи не продаются, хотя охотников до неё о-го-го сколько! Настоящих ценителей, конечно. Но таковых в кругу знакомых Гнома не было. Хотя, впрочем, один похожий на примете имелся. Долго не раздумывая, Гном, собравшись с духом, отправился к Рифленому.

Вениамин Лобин, по кличке Рифлёный, занимался ничем иным, как скупкой краденого. На том и жил. Навар от перепродажи наваленного в его квартире барахла сейчас был незначительным, по его меркам, конечно, И Венка давно позабыл то благородное время, когда через его руки проходило действительно что-то ценное. И он только печально улыбнулся, получив указание от «вышестоящих инстанций» о немедленном их информировании при появлении сбытчика, пытающегося спихнуть предмет, запечатлённый на фотоснимке, который был вручён Рифлёному лично в руки представителем грузинской мафии. Услуга оценивалась в пять тысяч долларов плюс твёрдое слово джигитов взять счастливчика под свою опеку.

— Чем могу, тем помогу, — ничего не обещающе развёл он руками, провожая «посла» из бывшей союзной республики.

Конечно же, он даже не догадывался, что спешащий к нему в это утро Андрей Рогожкин, он же Гном, настоящий Ангел, дарующий ему Рог Изобилия.

…Затрезвонил дверной звонок. Не снимая с цепочки, Рифлёный приоткрыл дверь. Стоящий на лестничной площадке парень был ему отдалённо знаком.

— Чего тебе? — спросил хозяин квартиры.

— Вещицу одну притаранил. Взглянешь? — опустив присущее бандиту нахальство, попросил Андрей.

Дверь захлопнулась и снова открылась спустя несколько секунд.

— Проходи.

Рогожкин вошёл и окунулся в кромешную тьму. Защёлкнулись за его спиной многочисленные хитроумные замки и задвижки. Через мгновение высоко под потолком зажглась тусклым жёлтым светом маломощная лампочка.

— Проходи в комнату, — хриплым фальцетом приказал скупщик.

Андрей прошёл в комнату, почти, что до потолка заваленную разносортным хламом, среди которого, между прочим, запросто можно было откопать видик или импортный цветной телевизор, и ещё не мало чего полезного в быту. Рифлёный внимательно пригляделся к гостю и наконец-то узнал в нём бандита из битюговской бригады. Поморщился так недовольно, потом, смахнув с дубового стола в центре комнаты какое-то тряпьё, шмыгнул носом:

— Выкладывай.

Рогожкин выложил товар. Сердце Лобина бешено заклокотало в самом горле, затем и вовсе остановилось. Потом вновь затрепыхалось где-то в самом низу живота. Изрезанный морщинами лоб покрылся испариной, изрубцованные оспинами щёки вспыхнули нездоровым румянцем.

— Сколько хочешь? — клещами вытянул он из себя.

— Две штуки, — не обращая внимание на метаморфозу Рифлёного, назначил цену Рогожкин.

Стараясь напустить на себя внешнее спокойствие, Рифлёный отсчитал положенную сумму.

— Порядок! — засиял Андрей. — Ну, пока! Опьянённый неожиданной удачей Гном, намурлыкивая что-то себе под нос, потопал восвояси, естественно даже не подозревая, какие тучи сгустились над его головой. Едва Венка выпроводил гостя, как тут же бросился к телефону.

— Он был здесь… Здесь… У меня… Да, принёс. Трость принес. Гном его кличка. Да, точно Гном. Он из битюговской бригады, — задыхаясь, шептал в трубку Лобин.

По расплывшейся в улыбке физиономии стало ясно, что на том конце провода его похвалили, и обещание будет сдержано.

— Огромное спасибо, — чмокнул он напоследок трубку и, погладив её, нежно положил на рычаги.