Улица вымершего в связи с непогодой дачного посёлка после энного количества поворотов вывела-таки чумазого, еле державшегося на ногах Громова к окраине городской мусорной свалки, раскинувшейся на площади в несколько гектаров. За отсутствием должного финансирования работы по утилизации мусора были давно прекращены, и он, не сожжённый, неутоптанный и отвратительно смердящий целыми горами вздымался тут и там. Но это нисколько не мешало одичавшим собакам в компании с шумным вороньём набивать свои брюха остатками с людского стола или просто с наслаждением копаться в нём без всякой с того пользы.

По слухам здесь могли обитать очень зловредные и далеко негостеприимные бомжи, убить человека которым, всё равно, что два пальца описать. Не хватало только стычки с кем-нибудь из этой огромной гвардии. Громов старательно обходил груды мусора и другие подозрительные места, где, по его мнению, вероятнее всего могла произойти встреча. Но от соблазна заглянуть во вросший в землю старый вагончик-бытовку с заколоченными ржавыми железными листами окнами, не удержался Скорее не из-за любопытства, а по причине того, что в его животе кишка объявила войну кишке, а тело сплошь покрылось противными мурашками холода. А из коротенькой трубы на крыше вагончика еле заметно курился дымок, и тянуло со стороны этого жилища жареным луком и ещё чем-то съестным.

Дверь была не заперта. Стас приоткрыл её и заглянул внутрь. Промёрзшее тело обдало живительное тепло. Вагончик был разделён на две половины. Одна под амбарным замком, другая от запоров свободная.

Но прежде чем обследовать, судя по всему, жилую часть помещения, Стас погрел руки над раскалённой до красна печкой-буржуйкой в тамбуре между секциями. Здесь, равно как и в жилом секторе, было темно, и чтобы получше рассмотреть этот закуток Громов приоткрыл дверцу печи. В свете выбивающегося из железного нутра пламени обнаружил рядом с буржуйкой вязанку нарубленного штакетника, в углу стоял топор и древняя керосиновая лампа — «летучая мышь». Запалив от головешки фитиль лампы и настроив его на определённую высоту, чтобы свет был поярче, начал исследование жилой секции. Вдоль её стен стояли две железные кровати, в самом центре кособокий стол, на котором выставил свой помятый алюминиевый бок чайник, и исходила ароматом жареной картошки с луком большая закопченная сковорода. Не долго думая, Стас принялся за еду, используя вместо ложки собственные руки. На тот момент он не задумывался над тем, что еда кем-то приготовлена и уж, конечно, не для гостей. Он утолял голод. Выскоблив сковороду, присел на одну из кроватей, притулился на стенку и незаметно для себя закемарил. Но сон его был недолог. Пробудился гость незваный от чьего-то громоподобного баса и крепкой хватки за грудки.

— Кто таков, и какого хрена здесь делаешь?

Громов невольно съёжился. Справиться с двумя дюжими, заросшими дремучей волоснёй мужиками он, конечно, смог бы. Но не сейчас.

— Чего молчишь? — сверкнул глазами мужик, державший его за грудки, при этом ещё и хорошо встряхнув.

— Мужики, я… Я сейчас всё объясню, — мямлил Стас.

— Я тебе щас объясню! — Кулак-гиря завис над самой громовской макушкой.

— Постой, Слава, постой, — предотвратил жестокую расправу второй мужик, перехватив руку товарища за запястье.

— Ну, чего ещё, — недовольно пробурчал Слава.

— Так нельзя. Пусть скажет, если есть что сказать.

Слава презрительно хмыкнув, отпустил нахалюгу и занял кровать напротив.

— Рассказывай, — обратился к Стасу его спаситель.

Естественно, Стас даже и не думал рассказывать этим бичам свою трагическую историю, а, облегчённо переведя дух, на ходу сочинил очень даже актуальную для наших дней историю: киданули при обмене жилья, бомжевал по подвалам, выгнали и оттуда, уснул в мусорном контейнере и оказался здесь.

— Ну, ладно, — поразмыслив, изрёк спаситель. — Зовут-то как?

— Стас.

— Пётр. — Спаситель протянул изуродованную заусенцами и трещинами грязную ладонь.

Громов ответил рукопожатием.

— А это, — Пётр кивнул на Славу. — Вячеслав. Друг мой.

— Очень приятно, — глупо улыбнулся Стас.

— Вот что, Стасик, — почесал в затылке Пётр. — Ты всю нашу еду сожрал — это раз. И если хочешь здесь жить с нами, то придется работать.

— Где? — не понял Громов.

— Еду в огородах собирать, воровать то бишь. Штакетник оттуда же тырить для дров. Вещички полезные со свалки в дом нести, — охотно пояснил Пётр. — Согласен или как?

Пока что выбор был невелик.

— Да, — кивнул Стас.

— Тогда дуй на дачи за картохой и помидорами, — распорядился Пётр.

Видно здесь он был за главного, ибо Слава больше не вмешивался, только недобро поглядывал на нового поселенца. Громов кочевряжиться не стал. Нарыл-таки килограмма два картофеля, обливаясь потом, больше от страха быть замеченным каким-нибудь садоманом, которому на капризы природы попросту начихать. С помидорами ничего не вышло. Поснимали уже урожай, и если в городе по погребам не расфасовали, тио попрятали в дачные домики. Ну, не вскрывать же их, в самом деле! Впрочем, Пётр и Вячеслав остались довольны и этой добычей. К возвращению новенького они пожарили новую порцию картошки из запасников отсека, что был под замком. Любезно пригласили и его. Ну, как тут откажешь?

После еды Стасу стало известно, что у бичей похожие на его легенду истории. Петю киданули с жильём, а когда он учуял подвох, жестоко избили и пригрозили убить вовсе, если вздумает в милицию обратиться. Славу облапошили так же, и то же избили. По всей вероятности их обрабатывала одна команда. Потом от них ушли жёны с детьми, и они, потеряв всякую надежду на справедливость и утратив веру в людей, поселились здесь. С той поры минуло два года.

А Громов проживал в этом доме уже несколько дней. Слухи о кровожадных бомжах, обитающих здесь, развеялись. Кроме их троих это место никто не облюбовал. Так что они были здесь полными хозяевами. Стас прилежно исполнял всевозможные поручения по хозяйству, обжился и уже привыкать к новой жизни стал. Конечно, остаток своих дней можно было провести и здесь. А что? Тихо, спокойно, сухо и тепло. Никто больше за ним не гонится с целью отомстить за «убитых» им родственников и друзей. Василий, когда никогда, потеряет к нему интерес, и всё будет в ажуре. Здесь найти его будет очень трудно.

Но над одним человеком, ставшим ему очень дорогим, который даже не догадывался об этом, нависла угроза. Её Стас спинным мозгом чувствовал. Как не старался он забыть этого человека, схоронить глубоко в себе чувства к нему, ничего не получалось. Он понял, что любит Светлану. В какой момент это произошло, он не знал. И не думал об этом. Она в опасности! И он должен спасти её! Вперёд, на врага за святое чувство! Он выдернет её из когтей опасности, и они уедут вместе далеко-далеко отсюда.

Едва за окном начало смеркаться, Стас собрался в путь-дорогу.

— Ты куда это, на ночь, глядя? — поинтересовался Пётр.

— Мужики, спасибо вам за всё. Я в долгу не останусь. Обязательно вернусь. А сейчас мне надо идти, — на одном дыхании выдал Стас и, не оглядываясь, вышел из вагончика.

После встречи с Огоньком Кеша, и так-то немногословный, вовсе сделался немее рыбы. Каждые три часа он выходил из машины и скрывался в подъезде. Вернувшись, тупо глазел на какой-то прибор, размером со спичечный коробок. И молчал, молчал, молчал. Да ну и хрен с ним, пусть молчит, коли нравится. Храп, дабы хоть как-нибудь развеяться, повадился в близлежащий магазин, где тарился «пепси» и чебуреками. Пивка бы не мешало глотнуть, но Кеша с первого часа строго настрого запретил употреблять на дежурстве спиртное. Александр Александрович Храпцов уже и счёт времени потерял, а они всё сидели и ждали то ли чего-то, то ли кого-то. Бабу какую-то до квартиры проводили, пьяную в усмерть. Хрен ли ей там делать? Эх, сюда бы её, покувыркаться, кровушку застоявшуюся разогнать…

Стемнело. Кеша взглянул на наручные часы, тяжело вздохнул и собрался покинуть салон машины. Пришло время вкатать бабёнке очередную дозу отравы и чуть ли не в сотый раз повторить суть задания. Хреново, что всё приходится делать самому, а этот Храп, блин, как китайский болванчик здесь сидит. Но сказано, не посвящать, значит не посвящать. Ладно, хоть бабу до квартиры помог довести. И на том спасибо. Иннокентий отключил приемник, приспособленный на панели, и уже раскрыл дверцу, но зло чертыхнувшись, снова захлопнул её со своей стороны. В свете лампочки под козырьком подъезда отчётливо просматривались несколько фигур в пятнистой камуфляжной форме. Кто такие, Глаголин не знал. Может менты, может какая другая служба, но рисковать не стоило. А вдруг и вправду мусора. Остановят, найдут к чему придраться… Лучше переждать. Кеша снова включил приёмник, из которого, как и прежде, доносились только эфирные помехи.

Света с большим трудом разомкнула налитые свинцовой тяжестью веки. Кругом было темно и пусто. И тишина… Ужасающая напряжённая тишина. Исчезли измучившие её головная боль и головокружение, куда-то пропал леденящий кровь визг и свист внутри неё. Организм словно умер. Светлана попробовала пошевелить рукой конечность абсолютно потеряла всякий вес и чувствительность. И не только рука. Все части тела были какими-то чужими. Она смогла подняться с софы и, как ей показалось, взлетела. Естественно, то было остаточное действие наркотика, но отравленный мозг воспринимал это как действительность. К тому же кору головного мозга будто простерилизовали. Она не содержала абсолютно никакой информации, кроме той, которую заложил туда толстяк с отвратительной физиономией и систематически подкрепляемой ещё одним гнусным типом. Но сейчас от этих голосов осталось только эхо. Ещё полчаса назад Светлана готова была выполнить вклиненное в её мозг задание, и сделала бы это, влейся в её кровь очередная доза наркотика. Но этого, как помнится, во время не произошло, вследствие чего концентрация наркотика в крови начала постепенно снижаться. Организм запустил сложнейшую систему самозащиты — усиленно выводил из себя яд. Но до полного очищения ещё было далеко. Однако, кое-какие светлые промежутки в сознании уже обозначились медленно восстанавливалась память, возвращалась чувствительность, но все её действия были ещё механическими. Она всё также механически зажгла в комнате свет и подошла к зеркалу. Эмоциональный шок, вызванный отражением в нём, ещё процентов на сорок отрезвил разум. Перед зеркалом стояла не Светлана. В зеркале отражалась сама смерть. Смерть с пустыми, ввалившимися в глазницы глазами, с одряблевшей желтушной кожей, с заострёнными от обезвоживания чертами лица, с всклокоченной шевелюрой. Внутри Светланы проснулся вулкан ненависти к тем людям, которые медленно убивали её. Один из этих подонков где-то рядом, и вот-вот должен появиться здесь вновь. Но нет! Она не позволит ему больше прикоснуться к себе. Она убьёт его. Девушка ни на миг не забывала об оружии, ведь оно было главной частью её предыдущей программы. Теперь в её голове была другая программа, и назначение большого чёрного пистолета стало иным. Светлана никогда не имела дела с оружием. Но как бы это не показалось странным, её руки с ловкостью стрелка-профи проверили обойму, передёрнули затворную раму, дослав патрон в патронник, сняли механизм спуска с предохранителя. Всё! Оставалось только ждать эту мразь, чтобы спустить курок.

Входная дверь была закрыта. Кеша отпирал её конфискованными у Светланы ключами. Но в этот раз девушка облегчила ему задачу — отщёлкнула замок.

Громов не бежал, он летел как ветер по трассе, ведущей в город. Стас проигнорировал окольные пути, сейчас ему было наплевать на собственную шкуру. Ежеминутно обостряющееся чувство угрозы жизни любимого им человека начисто отрубило инстинкт собственного самосохранения. Он несся, чуть ли не по центру дороги, не замечая плотного потока тревожно сигналящих ему автомобилей, не замечая усталости и биение перегруженного сердца, не ощущая, как холодный сырой воздух рвёт его лёгкие. Он не видел впереди себя ничего, кроме того места, где без его вмешательства может произойти трагедия. И вот это место выросло перед ним. Вот этот дом, тускло освещённая предподъездная площадка. Стоп! Там какие-то люди, и их форменная одежда вызывает подозрение… Менты? Охрана? Пожарные? Кто? А плевать, кто бы ни был… На долю секунды сбавивший обороты маховик бега вновь раскрутился на полную катушку. Впрочем, толпившиеся у подъезда сотрудники вневедомственной охраны, подвыпившие по поводу дня рождения своего командира, на протиснувшегося в подъезд бича внимание не обратили. Мало ли, какие люди живут в этом доме. Да и они не службе. Они ждут своего товарища, который в одной из квартир этого подъезда уламывает свою подругу на стольник. Он, этот стольник, сейчас нужен им больше воздуха. До бичей ли разных?

Лестничный марш… Один, второй… Да сколько же их? Ну, наконец-то. Вот и знакомая дверь. Стас толкнул её плечом, и она открылась. В прихожей было темно. На стене нащупал выключатель, перевел рычажок в верхнее положение. Вспыхнула люстра. Он ожидал увидеть труп Светланы в луже крови, или ещё какой-нибудь кошмар. Но ничего подобного там не было. Дверь в комнату была прикрыта. Стас устремился туда. Но он не приложил ни малейших усилий, чтобы открыть её. Дверь распахнулась сама. На пороге с пистолетом в вытянутой руке стояло существо мало похожее на живого человека. Вурдалак из голливудского ужастика. Но кем бы ни был этот человек, он был вооружён. И ствол был направлен точно в грудь Стаса, и указательный палец правой руки существа уже ласкал спуск. Мгновение, и адская машинка, громко ругнувшись, выплюнет смертельный комочек свинца в латунной оболочке. И он без труда преодолеет слабое сопротивление водянистого человеческого тела, и, попав внутрь его, превратит всё, что попадётся на его пути в сплошной кровавый фарш. Погибать Громову жутко не хотелось. В следующую секунду он кулём свалился на пол, подкатился под ноги существа и своим телом сбил его с ног. И вдруг что-то тяжёлое рухнуло сверху на его голову, и в мозгах, будто рубильник вырубили. Стало темно и тихо. Просто Стас не успел заметить, как существо реактивно поднялось с пола, сорвала со стены массивную бронзовую вешалку и, не разобравшись, кто есть кто (всё-таки отрава ещё действовала), сбросила её вниз с высоты собственного роста. Её бегства из квартиры с истеричным завыванием Стас уже не видел и не слышал.

Мужики у подъезда дождались своего дружка и, весело переговариваясь, отвалили продолжать вечеринку. Видно, выгорело у них. Кеша собрался, было выключить приёмник звуковых сигналов с «клопа» и со значительным опозданием отправиться в очередную «командировку», как вдруг из мизерного кружочка динамика донеслись звуки, насторожившие Иннокентия. Совсем не обязательно иметь семь пядей во лбу, чтобы догадаться, что в квартире появился посторонний, и между хозяйкой и гостем, вероятнее всего, завязалась схватка, иначе, что же это за грохот и сопение? «Проверить!» — хлестнуло по Кешиным извилинам. Мало ли что. Может, с кровати грохнулась. А может… Кешу даже передёрнуло.

— Сиди в машине и не дёргайся! — отрывисто бросил он Храпу и вывалился из машины, на ходу заталкивая свою любимую игрушку — новенький «Зиг — Зауэр» — за пазуху.

Мухой взлетев на нужный этаж, лоб в лоб столкнулся с истошно орущей бабой, которая ещё совсем недавно была кротким и послушным зомби. Она кинулась ему на шею, нежно так обняла и приласкалась, словно ребёнок, что-то, ласково нашёптывая в самое его ухо. Опешивший Кеша грубо отпихнул её от себя. В какое-то время их взгляды пересеклись. Соколова снова ошиблась, приняв Глаголина за Громова. Нет, только не он! Она сойдёт с ума, если ещё секунду пообщается с этим уродом! Организм сам не позволил этому случиться — просто вырубил сознание, и всё. Девушка распласталась на шахматном полу лестничной клетки.

— Чёрт! Мать твою! — приглушённо выругался Кеша и, оставив вырубившуюся бабу без внимания, заглянул в квартиру.

С Громовым Кеша был отдалённо знаком, но обиду на него в глубине души затаил. А всё после того, как Стас на пендалях выставил его, Кешу, хорошо поддатого, из кабака, в котором Глаголин решил учинить разборку с халдеем. Да не просто выставил, ещё и пригрозил, что если тот появится здесь ещё раз, то Стас отстрелит ему яйца. В том состоянии, в котором Кеша застал своего обидчика в квартире этой блядёшки, всё могло случиться с точностью до наоборот. Сейчас Кеша мог отстрелить Стасу его мужское достоинство из ствола, валяющегося рядом с ним. Но личные обиды в сторону! У него есть приказ немедленно сообщить шефу о появлении Громова. Пора!

Кеша ринулся, было обратно в машину, где между сидениями случайно оставил свой телефон, но, споткнувшись о тело девушки, слегка притормозил. А что делать с ней? «Вообще-то, бабёнка ничего, если приумыть да переодеть», — мелькнула похотливая мыслишка. Более не размышляя, Иннокентий сгрёб её в охапку и с этой ношей потрусил вниз по лестнице. Поместив её на заднем сидении в полулежащем положении, зло сверкнул глазами в сторону Храпа.

— На зад, живо!

— Не понял? — напрягся так удобно расположившийся в переднем кресле Храпцов.

— Прыгай на заднее сидение, я сказал! — проревел Кеша и наставил на несмышленого напарника свой «Зиг-Зауэр», который успел вытянуть из-за пазухи у квартиры путаны, и так и не засунул обратно.

Выбора у Храпа не было. Он быстренько перебазировался на заднее сидение.

Кеша набрал номер сотового телефона шефа. Стрельцов ответил, чуточку помедлив.

— Это Глаголин. Кеша, — представился Иннокентий. — Объект в квартире шлюхи. Кажись, она ему по башне чем-то заехала. Я не разобрал. Но он вырубленный — это точно. Чего дальше-то делать?

— Наблюдай со стороны за всем, что произойдёт! — приказали на том конце провода.

— А что произойдёт? — полюбопытствовал Кеша.

— Менты приедут, — коротко пояснил Стрельцов и прервал связь.

Глаголин внутренне сжался от этих слов. Он ненавидел милицию и не очень-то хотел с ней встречаться, но гнев Василия был куда страшнее милиционеров. Кеша запустил двигатель и отогнал машину метров на двадцать от подъезда, ближе к выезду со двора.

Комиссия из областного УВД обрушилась на майора Рамцова, как снег на голову в середине лета. Никого заранее не предупредив, завалились серьёзные дяди с большими звёздами на погонах и лампасами на штанах прямиком в кабинет совмещающего две должности майора и принялись за разнос. Вообще-то свирепствовал только один — генерал — лейтенант Володин, два других генерала лишь молча кивали седыми головами и хмурились в знак солидарности с шефом. Володин же гневался не ради профилактики. На него самого обрушился девятый вал с самого министерства. Сам министр МВД требовал от него немедленного раскрытия убийства грузинского законника Гиви Отарошвилли, в противном случае… Не трудно догадаться, что могло произойти со служебной карьерой пятидесяти восьми летнего генерал-лейтенанта.

— Хреново ты, майор, со своими обязанностями справляешься! — опустив всякого рода формальности-официальности, бушевал Володин, раздувая широкие ноздри. Времени прошло достаточно, а ты всё глухорятину жрёшь!

— Товарищ генерал-лейтенант, я совмещаю должность начальника дежурной части и начальника отдела раскрытия убийств, — попытался оправдаться острым дефицитом времени Рамцов. Ох, и глупо это было с его стороны. Оправдание прошло по боку.

— Да мне наплевать, сколько должностей ты занимаешь! — пуще прежнего взбесился Володин. — Ты отвечай на вопрос: почему убийство до сих пор не раскрыто?

— Товарищ генерал-лейтенант…

— Молчать, майор! — брызнул слюной высокий начальник. — Короче так. Если через неделю дела в суде не будет, пойдёшь рядовым в ППС! Я ясно выражаюсь?

— Так точно, товарищ генерал-лейтенант! — вытянулся в струну майор, в душе же отсылая кабинетчика туда, откуда тот пришёл, причём через известный орган.

— Одна неделя! — в дверях обернулся Володин и погрозил майору пальцем.

Остальные генералы повторили жест председателя комиссии и следом за ним покинули кабинет Рамцова.

В принципе, одна хитрая задумка в отношении раскрытия этого убийства у майора Рамцова была. Он разыгрывал даже не одну, а целых две комбинации. Первая: поймать какого-нибудь бомжа-забулдыгу, как следует отпрессовать его и заставить взять на себя убийство Папы. И вторая: подсунуть труп «убийцы», застреленного при задержании, предварительно раскрасив его лицо очередью из «Калашникова».

С бомжом всё как-то не получалось, и вторая комбинация попала в разработку. Но… Задумка всё ещё была в зародыше. Рамцову в действительности не хватало времени. Он всё откладывал это дело на завтра, на послезавтра, но после налёта комиссии решил начать воплощение этой идеи немедленно. Но опять пришлось отложить на завтра, потому что рабочий день уже подходил к концу, а вечер майора был занят — по телевидению транслировали футбольный матч. Рамцов был фанатом футбола, и ради того, чтобы поболеть за любимую команду у голубого экрана, пожертвовал бы даже своей собственной карьерой. Короче, в этот вечер ему было категорически наплевать на дела служебные и, тем более на семейные. В домашнем халате и тапочках, с бутылочкой пива в руке прилип он к экрану телевизора. Он не замечал никого и ничего вокруг себя. Всё его внимание было сконцентрировано на лупцующие мяч фигурки. Отвлечь его не могла, как ни старалась, и любимая жена Ляля, в одиночку занимающаяся ремонтом квартиры и по этому поводу ропщущая на мужа, и дочь Наташа, постоянно шныряющая из своей комнаты в зал, где стоял телевизор, в поисках то предмета своего гардероба, то запропастившуюся куда-то косметичку. Наташа готовилась к очередному свиданию с очередным кавалером. Её лёгкое поведение с противоположным полом очень не нравилось ни отцу, ни матери. Наташа меняла парней, как перчатки, и с каждым умудрялась переспать. Слабость своего передка девка оправдывала якобы случившимся в школе изнасилованием, но фамилию насильника называть отказывалась, дабы не бередить душевную рану.

Итак, майор Рамцов отключился от мира сего перед телевизором, его супруга, ругая мужа, клеила обои, дочь собиралась на свидание, а минуту назад молчавший телефон в прихожей вдруг как-то тревожно зазвонил. Натали, находившаяся в тот момент в непосредственной близости от аппарата, сорвала трубку:

— Алло! Алло! Пусик, это ты?

Может, Стрельцов и был для кого-нибудь пусиком, но только не для неё, это точно.

Василий сухо официальным тоном попросил пригласить к телефону майора Рамцова. Наташа недовольно скривила губки, но, положив рокочущую эфирными помехами трубку рядом с аппаратом, заглянула в зал.

— Па, тебя к телефону.

— Кто? — не отрываясь от экрана, спросил Рамцов.

— Да откуда мне знать! — вспыхнула дочурка, раздосадованная тем, что звонок не принадлежит её любимому Пусику. А вот-вот должен был позвонить и пригласить её спуститься к подъезду. Теперь линия занята, и неизвестно на какое время. Может сорваться её рандеву. Вот и разозлилась.

Майор, скрепя сердце, оторвал свой зад от кресла и вышел в прихожую.

— Майор Рамцов, — по привычке представился он в трубку.

— Вечер добрый, товарищ начальник, — приблатнённым тоном поприветствовал милиционера бандит.

По тону Рамцов и узнал Стрельцова.

— Чего тебе? — недовольно пробурчал он.

— Сюрпризик для тебя приготовил, — интригующе продолжал Стрельцов. — Только действуй быстро, не то упустишь своё счастье.

— Говори конкретнее, — занервенчал Рамцов.

— Уговорил. Говорю конкретно по делу. Господин Громов тебе известен? Знаю, что известен. Всё ещё ищите его и не можете найти. А он вас дожидается вот по этому адресу. Записывай, начальник.

Рамцов задёргался в поисках карандаша и бумаги. На выручку пришла любимая доченька — подала свою записную книжку из ридикюля, уже перекинутого через плечо в ожидании звонка Пусика, и авторучку. Майор с благодарностью взглянул на дочь и пробасил в трубку:

— Записываю.

Стрельцов выдал наколку. Рамцов размашисто черкнул на листке и даже не поблагодарив наводчика, повесил трубку. Информация была гораздо важнее футбола. Трансляцию матча ещё повторят, а преступник, от задержания которого зависит судьба майора, ждать не станет. Вот на кого майор и спишет всех «глухарей»! Действовать немедленно! Рамцов набрал номер дежурной части, представился и отдал срочный приказ. Дождавшись от дежурного подтверждение принятия приказа, потребовал машину к подъезду и начал быстро собираться. Записная книжка лежала на телефонном столике. Наташа выдрала лист с записью отца и спрятала свою собственность в ридикюль. Ну, уж очень любопытной она была, потому и прочла написанное. Фамилия и имя преступника, отчёркнутые двумя жирными линиями, подействовала на неё странным образом. Она вдруг разревелась.

— Что такое, доченька? — переполошился отец.

— Папа, это он, это он, — по-киношному всхлипывала Натали.

— Кто он? — не понял Рамцов.

— Громов. Это он изнасиловал меня в школе, — роняя крупные, выдавленные слёзы, закончила фразу Натали.

Вот уж балаболка ещё из тех! Не было этого! Громов, хоть и мечтал поиметь её в школе, но опасался папашу мента. Уж потом, много лет спустя, он осуществил свою мечту. И то не путём насилия, а по обоюдному желанию. Просто Наташа решила отомстить любовнику за тот утренний облом и грубое выставление из квартиры.

— Почему ты молчала до этого времени? — пароходной сиреной взревел майор, у которого уже зародились личные амбиции к господину Громову.

— Папа, я боюсь его. И сейчас боюсь, — продолжала лить крокодильи слёзы Натали.

Рамцов размяк. Очень он любил свою дочь, какой бы она не была.

— Успокойся, маленькая моя, — обнял он её за плечи и нежно погладил по волосам. — Он за всё ответит!

Ровно через три минуты после получения приказа на указанный адрес выехала штурмовая бригада СОБРа.

Лампочка сознания в многострадальной голове Громова наконец-то пронзила живым лучом густой, липкий мрак пустоты. Стоная и охая, придерживая при этом ушибленное темя, Стас поднялся на ноги и пару раз мотнул головой. Вроде бы полегчало, и в мозгах просветлело. Память со скрипом восстановила эпизоды из недавнего боевика-ужастика, разыгравшегося в этой квартире. Вот только, сколько времени с этого момента минуло, и куда подевалась главная героиня, всё ещё оставалось для Стаса тайной. Оставленное тем чудовищем оружие ввергло Громова в шок. Из миллиона «тотошек» он узнал бы свой. Да, это был именно его «Тульский Токарева», украденный из его машины. Но как он здесь оказался? Если бы стены умели вещать человеческим языком, они о многом бы рассказали. Но такого феномена ещё не было зарегистрировано. Ответить на этот вопрос мог только один человек, и его необходимо было срочно разыскать. Стас затолкал пистолет во внутренний карман куртки и вышел на лестничную клетку. Не зная точно, куда держать путь, спустился на нижний этаж и приоткрыл подъездную дверь. Снаружи было темно, но далеко не пустынно. Двор буквально кишел людьми. Он не мог разглядеть их отчётливо, но по приглушённым выкрикам и бряканью чего-то металлического понял, что там довольно большая вооружённая группа. Кто может безбоязненно передвигаться в любое время суток по городу с оружием? Конечно, менты! Стас внутренне похолодел. Не было ни малейшего сомнения, что милиционеры устраивают здесь засаду, и не было никакой уверенности в том, что они не прошмонают подъезды. С этой братией Стасу встречаться хотелось меньше всего. Неизвестно по чью они душу, но лучше этот катаклизм переждать. Вернуться в квартиру? Схорониться на чердаке? Нет, подняться наверх он просто не успеет, ибо менты уже спешат к подъезду. Чёрт, они всё-таки приняли такое решение. И тут Стас отчётливо услышал свою собственную фамилию. Менты говорили о нём. Они идут его арестовывать! Громов отпрянул от входной двери и ударился спиной обо что-то металлическое. Повернулся, пошарил рукой и наткнулся на какую-то металлическую скобу. Дверь! Это дверь в подвал! Выбора ему не оставили. Он рванул скобу на себя, дверь с трудом, но поддалась, и в лицо пахнуло плесенью и кошками. Слету вниз по скользкой лестнице. Поскользнулся, выронил из кармана ствол… Некогда искать его в темноте… Дальше стандартный узкий коридорчик. Бегом по нему… И стоп! Коридор заканчивался глухой бетонной стеной. Путешествие закончилось. Капкан, кажется, захлопнулся…

Командовал штурмовой группой СОБРа тридцати двух летний капитан Лопатин. Распределив своих бойцов на всех возможных путях отхода особо опасного преступника, командир лично возглавил группу из шести человек, которая должна была штурмовать квартиру, где на сей момент, и должен был находиться тот самый особо опасный. У открытой подъездной двери он молча поднял руку вверх. Группа замерла в ожидании следующего немого приказа. Лопатин ткнул пальцем в грудь ближнего к себе старшего сержанта Образцова, затем жестом указал ему, куда следует ему идти — в подвал. Старший сержант кивнул и немного посторонился, пропуская вперёд товарищей. Когда нога последнего из них взяла две ступеньки первого лестничного марша Образцов, подсвещая себе мощным фонарём в одной руке и оружием наизготовку в другой, начал спуск в указанное командиром помещение.

То, что происходило сейчас в подъезде, до слуха Громова не долетало. И он из-за тишины, малость успокоившись, старательно прикидывал как же отсюда выбраться. Впрочем, выбор был невелик. В какую дверь вошёл, в ту и придётся выходить. Стас уже приподнялся с корточек и отлип от стены, как вдруг был вынужден вновь склеиться с ней. Шуршание обуви, крепкие матюги и яркий, широкий луч света, шаркающий по стенам, полу и потолку, наглядно говорили о том, что помещение тщательно обследуется. Рано или поздно, свет выхватит из тьмы съёжившуюся у стены фигуру и тогда… Если повезёт, то многочисленные переломы, если нет, то короткая автоматная очередь куда-нибудь в живот… Оставался единственный выход… Стас подпустил милиционера на минимальное опсно-близкое расстояние к себе, затем в стремительном прыжке отклеился от стены и ударил его коленом в солнечное сплетение. Парень коротко охнул и грузно осел на пол. В следующий удар — ребром ладони по шее — Громов вложил лишь полсилы. Не приведи господь убить! Нормально. СОБРовец полностью отключился, но дышал равномерно. Стоило поторапливаться. Стас на всякий случай погасил фонарь и отшвырнул его в сторону, потом быстро снял с милиционера камуфляжную куртку, брюки, берцы, стянул с лица маску. Всё это, за исключением обуви, натянул поверх своей одежды, благо размер позволял. Подобрал с пола выроненный спецназовцем «АК-СУ» и двинулся на выход. Узнать в Громове особо опасного преступника в этом наряде было крайне сложно.

Стас был уже у двери, когда в подъезде раздались голоса раздосадованных пустышкой бойцов спецназа.

— Неужели смотался, сволочь! — удивлялся голос с хрипотцой.

— А может, там его и не было вообще, — предположил кто-то осипший.

— Надо ещё раз прочесать весь периметр. Сантиметр за сантиметром, — на ходу распоряжался хриплый. — Морда нам его знакома. И чуть что, ребята, напоминаю на поражение его, гада.

У самого выхода Лопатин окликнул старшего сержанта:

— Образец, чего у тебя там?

Громов вовремя сообразил и гнусавым голосом ответил:

— Нет там никого, кроме дохлых крыс!

— Ладно, выбирайся оттуда. Будем прочёсывать периметр, — не уловив ничего подозрительного, скомандовал Лопатин и последним из пятёрки вышел на улицу.

Спустя некоторое время лже-милиционер без помех выбежал туда же и растворился в темноте осенней ночи.

Кешу колотила крупная дрожь. Ещё бы! Столько ментов вокруг, а он их страсть как не любит. Казалось ему, что они без всякого разбора вытряхнут его из машины и насуют хорошенько по мордасам. Блин, беспредельщики ещё те! Всякий раз, когда мимо машины пробегали бравые ребятушки в камуфляже и с автоматами наперевес, Кеша инстинктивно пригибался. А Храпу, по всей видимости, было всё по барабану. Он совсем некстати подшутил над Кешей:

— Ты чё, мля, богу молишься?

— Заткнись, козёл! — сквозь зубы процедил Глаголин, распрямляясь после очередного поклона и устремляя свой взор в сторону подъезда, откуда гурьбой вывалились СОБРовцы. Кеша напряг зрение, хотя больше ему хотелось зажмуриться, и не открывать глаз до тех пор, пока весь этот кошмар не кончится, но приказ шефа, есть приказ. По логике среди ментов просто обязан был быть закованный в наручники и сгорбленный под градом ударов господин Громов. Но там его не было. «А ну и хер с ним! Пора отваливать!» — рассудил Иннокентий и запустил двигатель. Но не тут-то было. К машине, размахивая оружием, бежали спецназовцы. Кеша благоразумно заглушил мотор. Драпать было глупо. Пальнут ещё чего доброго.

Один из спецназовцев распахнул снаружи водительскую дверцу и просунулся в салон.

— Кто такие? — после беглого осмотра грубо спросил он.

Надо отдать должное Кеше в том, что он даже изрядно перетрухав, всё-таки быстро нашёлся.

— Да, это, командир, я здесь кореша с бабой в родилку отвезти собрался, Кеша кивнул на заднее сидение. — А тут чего-то суматоха поднялась.

— А ну, дай я гляну! — влез другой громила и посветил фонариком в салон.

Храп зажмурился от слепящего света, а всё ещё вырубленной Светлане было всё поровну. Кешу спецназовец рассмотрел в свете включившегося при открытии двери фонаря на стойке.

— Не-а, — помотал головой громила. — Этого тут нет. Я того физиономию хорошо знаю.

— Ладно, поезжайте. — Спецназовец с силой захлопнул дверцу.

Кеша без промедления оживил мотор и дал газу. Выехав со двора, остановился и дрожащими пальцами набрал на мобильнике номер Патрона.

— Слушаю, — через минуту ответил Стрельцов.

— Это Кеша, — ломающимся голосом произнёс Иннокентий. — Здесь полно мусоров, но объекта среди них нет.

— Не понял! — бабахнуло в трубке.

— Сто очков — они его не взяли… — Кеша намеревался сказать ещё что-то, но трубка выдала сигналы отбоя. Глаголин чертыхнулся и бросил трубу на панель.

— Кеш, а чё это, вооще, за херня кругом творится, а? — всё-таки решился прояснить запутанную ситуацию Храпцов.

— Не твоего ума дело! — огрызнулся Кеша, и что было сил топтанул на газ. Но по причине перелива топлива машина заглохла. Попытки повторно запустить закапризничавший двигатель пока что были тщетными.

Ряженый милиционер Громов без всяких проблем покинул очень опасный двор. Выбрался на проезжую часть и осмотрелся по сторонам. Стоило поторапливаться. Ведь скоро вырубленный им в подвале спецназовец очнётся, и бог его знает, какая у него память. Да и вообще, менты народ далеко не глупый. Догадаются, что к чему и бросятся на поиски. На своих двоих далеко не уйдёшь. Нужна машина. Стоп… В метрах двадцати от него тщетно пыталась завестись какая-то машинёшка. Не раздумывая, Стас потрусил к ней. Водила яростно крутил колюч зажигания и очень изощрённо ругался. Пассажиров на заднем сидении Громов просто не разглядел. Одним рывком «спецназовец» распахнул дверцу и наставил на опешившего водителя автомат.

— Подвинься, — без всякой агрессии попросил он.

Водитель, словно загипнотизированный удавом кролик, подчинился беспрекословно — перелез в соседнее кресло. Человеку в камуфляже с натянутой на лицо маской, вооружённому короткоствольным «Калашниковым», двигатель подчинился с первого раза. «Девяносто девятая» с пробуксовкой взяла старт.

Звонок Кеши просто взбесил Стрельцова. У Василия не было оснований не верить Глаголину. Птичка вновь упорхнула. «Видно, мусора не очень-то торопились», пришёл к своему выводу Василий.

— Ну, ничего, быдла, сам ко мне на коленях приползёшь! — хищно сузил глаза Битюг.

У него имелся резервный вариант отлова фатально везучего Громова. Конечно, абсолютно нечеловеческий, но Василию было на это наплевать. Стас безгранично любит своё дитя, и не оставит его в беде… Так, кому же поручить эту операцию? Конечно, можно кликнуть пару тройку быков и они махом доставят отпрыска сюда. Но они быки, и мозги у них говяжьи. Накосепорят ещё чего-нибудь, лишнего шума наделают, кучу дров наломают. Ба! Да как это он запамятовал? Ведь у него же под рукой умничка Чен. Этот сделает всё правильно. Стрельцов взялся за телефон.

К тому времени классно оттянувшийся с шикарными бабёнками, сытый и довольный жизнью азиат возвращался на службу. Звонок телефона застиг его на полпути к даче шефа. Он опять ему срочно понадобился. Что ж, он готов. «Мерин» Чена прибавил прыти, и через полчаса личный секьюрити уже беседовал со своим боссом.

— Слушай внимательно и запоминай, — внушал ему Василий. — Сейчас отправишься к бывшей жене Громова и притащишь сюда его щенка. Живым, понял.

— Прошу прощения, шеф, но там…

— Кроме него меня никто не интересует. Это твои проблемы. Только, чтоб всё тихо и аккуратно.

— Всё понял, — коротко кивнул азиат и плотно прикрыл за собой дверь шефовского кабинета.

Спокойствие азиата сейчас было только внешним. Внутренне его колотил озноб. Конечно, убить человека для него ничего не стоило. А вот если этот человек женщина? Ведь придётся же убивать. Не отдадут ему просто так ребёнка. Ну, тот дохляк-очкарик — это плёвое дело. Дал ему по башне и дела с концами. Всё-таки мужик. А с юбкой? Чену никогда не приходилось убивать женщин, и он понятия не имел, какого это в психологическом плане. Боялся, что не справится. А делать придётся наверняка.

За раздумьями и подъехал к дому, за которым сам недавно вёл наблюдение. Сейчас пост здесь был снят. «Рапса бы сюда, — нервно барабаня пальцами по баранке, прикидывал Чен. — Да этот козёл куда-то подевался…» И вдруг азиата пронзила догадка. Был человек, которому поровну кого замочить: мужика, бабу, ребёнка… И дежурил он сейчас у дома шлюхи. Развеется немного. За это время ничего не случится. Азиат уверенно набрал номер мобильного телефона Кеши…

Стас гнал по пустым, часто неосвещённым и изобилующим дорожными погрешностями улицам родного города. Города, в котором вырос и стал отмороженным бандитом, немалую часть которого в недалёком прошлом держал в страхе и повиновении. Но город стал чужим и опасным. И вёл машину не крутой бандюган, а затравленный чуть ли не до смерти человечишко, существо на грани сумасшествия. У него не было точного маршрута. Он не знал конечного пункта назначения. Он просто убегал. Убегал от всех и от всего. Убегал от пугающей неизвестности.

Неизвестно сколько времени могла продолжаться эта сумасшедшая гонка, если бы не случай, который содрал со Стаса липкую паутину болезненного состояния. Отрезвил его разум. На одном из поворотов Стас не справился с управлением, и «девяносто девятка» на полном ходу перескочив невысокий бетонный бордюр, вылетела на тротуар. Благо, что на пути оказался старый раскидистый тополь, в который и тюкнулась носом машина, иначе влетела бы в стену жилого дома. Несмотря на высокую скорость, серьезных повреждений «жигулишка» не получила — двигатель продолжал мягко урчать. Громов наконец-то вспомнил, что кроме него в машине есть ещё человек. Он ему не нужен. Стас не хочет причинить ему вреда. Пусть идёт себе с миром, а вот с машиной ему придётся попрощаться. Обстоятельства вынуждают.

— Мужик, — обратился он к онемевшему от ужаса водителю, сидевшему справа от него. — Ты иди.

Водила не шелохнулся. Всё его внимание было сосредоточенно на автомате, ствол которого всю дорогу упирался ему в бок. Стас только сейчас сообразил, что управлял машиной одной левой рукой, правой же держал на прицеле водителя. Но удивляться неожиданно открывшемуся каскадёрскому таланту, не было времени.

Громов повесил автомат на шею и повторил просьбу. Водитель разморозился, и в следующую секунду его словно ураганом вынесло прочь. Стас выжал сцепление и включил заднюю передачу. Но машина с места не тронулась, колёса крутились в воздухе. «Девяносто девятка» запрыгнула на какой-то сук тополя. Громов переключился на нейтраль и, выбравшись из салона, подошёл к машине спереди. Попробовал приподнять за бампер. Получилось, и передние колёса коснулись земли. Стас собрался, было сесть за руль, как вдруг распахнулась задняя дверца, и из салона вывалился мужик. И не один. Следом за собой выволок какую-то пьяную бабёху, выставил её впереди себя, словно щит, и приставил к горлу нож. Лиц было не разобрать, а холодное оружие Стас заметил сразу. Чёрт, что это ещё за люди? И за что он хочет её зарезать?

— Брось автомат на землю! — истерично завизжал мужик и сделал несколько шагов назад, увлекая за собой и свою жертву.

Стас механически снял со своей шеи автомат и бросил его в метре от себя на землю. Парочка тем временем оказалась в секторе, освещённом задними фонарями «девяносто девятки». В их красном свете Громов узнал в незнакомце члена своей разгромленной команды. Это был Храп. А чиркнуть пером по горлу он собирался… Светлане. Некогда было строить версии, что да как. Девушке угрожала опасность. Его любимой девушке. До автомата он дотянуться не успеет. Пока что перевес на стороне Храпа. И здесь Стаса осенило. Своим появлением он должен вызвать в Храпцове эмоциональный шок, ввергнуть его в замешательство и выиграть момент. Громов сорвал с себя маску, сделал решительный шаг вперёд и своим обычным «бригадирским» голосом приказал:

— Храп, отпусти девушку!

Стас всё рассчитал правильно. Храпцов и в действительности растерялся, ослабил хватку, и тело девушки змейкой сползло по его туловищу вниз. Вот он момент, и упускать его нельзя! Громов в гигантском прыжке припечатал подошву спецназовского ботинка к грудной клетке Храпа. Тот завалился на спину, и Стас оказался на нём верхом. Нож отлетел куда-то в сторону, а предплечье Громова уже сдавливало горло Храпцова.

— Отпу-усти! — еле слышно прохрипел он.

Стас вовремя опомнился, убрал руку с шеи, но слазать с него не торопился. Сан Саныч узнал своего бригадира.

— Гром, отпусти меня! — взмолился он. — Я вообще, не в понятках…

— Сейчас ты мне всю объяснишь, — зло шипел Стас. — И как оказался в машине, и откуда здесь эта девушка.

— Гром, я в натуре ничего не знаю. Да, я работаю в бригаде Битюга… Но и ты меня пойми…

— А кто же тогда знает?

— Кеша всё знал. Точно. Но он мне ничего не говорил.

— Кеша — это, который сбежал недавно? — уточнил Громов.

— Он.

Вообще-то, по законам криминального мира Храпу безо всякого можно было оторвать голову. За предательство. Но Стас вдруг резко охладел к нему. Поднялся на ноги, подобрал автомат и, больше не обращая внимания на предателя, занялся Светланой. Она была без сознания. Храп не торопился сваливать восвояси. Всё что-то нудно оправдывался. Громов не слушал. Он перенёс Светлану на заднее сидение «девяносто девятой» и сам уже сел за руль. Но вдруг в салоне заиграла мелодия мобильного телефона. Стас нашёл его на полу. Аппарат, видно, принадлежал сбежавшему Кеше. Громов включил связь и поднёс трубку к уху.

— Кеша, это Чен, — сказал абонент. — Жду тебя через двадцать минут на улице, он назвал улицу и дом, — не задерживайся. Есть для тебя работа.

Этот адрес был очень хорошо знаком Стасу. Там жили его бывшая жена и сын. Спинномозговыми корешками Громов почувствовал надвигающуюся на них опасность. Теперь он всё окончательно понял. И менты были частью какого-то хитрого плана Стрельцова. Но не удалось его подставить. И теперь Василий пытается выманить его, Стаса, через жену и ребёнка. Их жизни под угрозой! И он должен знать эту угрозу в лицо.

— Кто такой Чен? — наставляя на Храпа «АК — СУ», дико сверкнул глазами Стас.

— Это, кажется, личный отбойщик Битюга, я точно не знаю, — проблеял Храп.

Всё, время с Храпом терялось даром. А каждая секунда может стоить жизни дорогих ему людей. Стас закинул автомат на соседнее сидение, и сам прыгнул за руль. «Девяносто девятка» резко сдала назад, едва не задавив Храпцова, потом вырулила на проезжую часть и мгновенно скрылась из вида.

Сан Саныч постоял ещё немного и галопом понёсся в обратную сторону.