Друиды все как один облегчённо и в то же время как-то вымученно выдохнули, разрывая Круг и Узы.

Кельдан смахнул со лба бисеринки пота.

— Нам всё же удалось это сделать, — сказал он.

Некоторые из друидов попытались подняться на ноги, но тут же рухнули обратно на траву.

— И это прекрасно, — улыбнулась лишь уголками губ Миерна. Внезапно её лицо казалось постаревшим и измученным. — Это означает, что мы ещё не забыли наследия предков.

— Мы помогли людям, сестра, — сказал один из друидов, — избавиться от первого порождения Книги, но будут и другие.

— Я знаю, брат, — кивнула Миерна. — И они будут ещё страшнее.

— И это произойдёт совсем скоро. Альянс не успеет совершить за такое короткое время весь свой путь и вернуться в Таэрию, чтобы уничтожить Книгу.

— Да. Это не во власти даже Ангелов.

— Какой тогда был смысл уничтожения смерча? Мы всего лишь оттягиваем время разрушения Таэрии…

— Мы поможем людям и во второй, и в третий раз, и будем помогать столько, сколько нужно будет Оарин и Ангелам.

— И сколько хватит у нас сил, — мрачно добавила друидка, сидевшая около Кельдана.

А сам Кельдан покачал головой.

— Сестра, но Оарин уже не будет в Таэрии. Через кого мы будем передавать свою силу? В этой стране нет никого, способного поддержать Узы и принять и использовать силы Круга.

— В Узах с Оарин или кем бы то ни было больше не будет необходимости.

Все друиды недоумённо уставились на Миерну.

— Мы сами отправимся в Таэрию, братья и сёстры…

Друиды ахнули с изумлением и неверием.

— …чтобы дать время Альянсу, — спокойно закончила Миерна.

— Что ты говоришь, сестра! Это невозможно! Покинуть лес?! — раздавались возгласы друидов.

— Книга — это создание наших предков. Только мы можем сдерживать её мощь.

— У нас не хватит сил! — чуть ли не взвизгнула одна из друидок. — Мы погибнем, не дождавшись твоей Оарин!

— Мы должны сохранять веру в любых обстоятельствах, сестра. Помни об этом и не гневи богов, — молвила Миерна, чуть сдвинув брови, и друидка пристыженно замолчала.

Кельдан, всё это время пребывавший в потрясении, наконец спросил:

— Сестра, неужели ты говоришь серьёзно? Покинуть лес и помогать людям? Отдать все силы, чтобы сохранить их жизни и города? Но… да, возможно, Таэрия будет сровнена с землёй, но к тому времени, как Буйство стихий перекинется на другие страны, вернётся Альянс, и всё будет кончено…

— Почему мы должны жертвовать собой? — выкрикнул кто-то.

— Мы ничем не обязаны таэрийцам! — поддакнул ещё один друид.

— Как вы не понимаете, что мы не можем больше прятаться! — воскликнула Миерна. — И вы никто не можете предсказывать поведение Повелителей Стихий, чьё могущество и сущность заключены в Книге! Что случится, когда в нашем мире окажутся новые создания Измерения Книги!

— Но нас мало, — продолжали ей возражать, — мы не продержимся…

— Мы обязаны продержаться, пока Ангелы не вернутся с магическими артефактами и не уничтожат Книгу, — жёстко сказала Миерна.

— Этот вопрос нужно вынести на обсуждение!

— Никаких обсуждений, — отрезала Миерна, как вдруг выкрикнули:

— Наш вождь не ты, а Кельдан!

Миерна спокойно посмотрела на главу друидов. После минутного размышления Кельдан произнёс, чуть наклонив голову в знак почтения:

— Я никогда не усомнюсь в твоей мудрости, сестра. Мы оставим лес и двинемся в Таэрию, и пусть тех, кто не согласен с этим решением, постигнет кара богов.

— Не хочу показаться скептиком, но… чёрт возьми, здесь невозможно было выжить! — воскликнул Тэллар, когда Ангелы, проделав длинный путь от Арлана до Города Солнца, через опустошённые и разрушенные смерчем земли, иногда минуя, иногда останавливаясь в чудом уцелевших или пострадавших лишь частично городах и деревнях, остановились, поражённые пугающей и ошеломляющей картиной руин Тадора, над которым, словно маленькое чёрное солнце, лижущее воздух вокруг язычками тёмного пламени, висела сфера, заключавшая в своём центре Книгу Стихий.

Джара, отвоевавшая наконец своё право путешествовать в седле, хоть и была ещё ослаблена, чуть приподнялась в стременах, разглядывая глыбы камней, и закусила губу.

— Он не мог погибнуть, Сокол. Он один из Ангелов, он должен вступить в Альянс. И, тем более, мой компас заметно потеплел и указывает туда, вглубь руин…

— Я туда не полезу, — заявила Сунор и окинула остальных гордым взглядом.

— Тебя никто и не просит, — холодно ответила Сельма.

Почему-то из всех Ангелов одна Чародейка открыто проявляла своё отношение к капризной дочери Дамрафа. Джара терпела все её выходки ради Альянса, Аерис и Ивор проявляли к ней полное безразличие, будто её и вовсе не существовало.

Змейка выглядела подавленной недолго, лишь первое время, а теперь держалась молодцом, спокойно выслушивала все уколы и насмешки Сунор, будто ей нет до них никакого дела. Она вообще вела себя так, будто в её жизни не случилось никакой трагедии, но в её глазах Джара ясно видела невыплаканные слёзы по Хаарту и, конечно, Аире, отчего на Бестию накатывали нежданные приступы мук совести.

Змейка расспрашивала Ангелов о прошлых приключениях, и глаза её горели и сияли, когда слушала их рассказы (в основном, Тэллара, главного болтуна Альянса; он привирал где только можно и неизменно во всех историях героически вытаскивал своих спутников из неприятностей). Змейка очень деловито ухаживала за Джарой, не обращая ровным счётом никакого внимания на возмущённые протесты той, мол, она здорова, как бык, и нечего с ней носиться, как с маленьким ребёнком. У Сельмы Змейка расспрашивала о магии, а у Аерис — о том, о чём никто из друзей никогда и не думал спрашивать, — об эльфах. Змейка делилась с ней известными ей сказками об эльфах, и Аерис, обычно серьёзная и задумчивая, веселилась вовсю, слушая их. А с Ивором у Змейки сразу сложились какие-то особые отношения. Когда Ангелы только покинули Арлан, то они вдвоём замыкали их небольшой отряд, оба поникшие, подавленные. И по иронии судьбы, оба скорбели по Аире, только вот Змейка не знала, что рассказывает о своей безвозвратно потерянной подруге виновнику её смерти. Ивор, слушая разговоры об Аире, выглядел всё более убитым. Затем позади стали ехать Сунор и Хаарт, Змейка решила больше не показывать никому своего горя, а Джара, взяв Ивора с собой на вылазку, хорошенько встряхнула его, и, вроде бы, приободрила.

И за эти несколько дней Бестия, Грифон, Сокол, Чародейка и Эльфийка прониклись к маленькой целительнице искренней симпатией.

Зато Сунор тихо ненавидели все. Даже Тэллар уже спустя день их совместного путешествия поделился с Джарой жгучим желанием дать по морде "этой выскочке". Впрочем, насчёт её выдающихся внешних данных он мнения не изменил.

С лица Хаарта не сползало скорбное выражение. Казалось, он искренне не понимал, почему Змейка так спокойна и даже весела, а не рвёт на себе волосы и не просыпается каждый день с опухшими глазами, потому что ревела всю ночь. Джара тоже жалела его, но, пожалуй, не так, как Змейку.

Хаарт и Сунор, по её настоянию, всегда ехали чуть позади остальных, но разговаривала надменная красавица так, чтобы её отчётливо слышали все остальные, а уж если они целовались (если Хаарт не отвечал ей на поцелуй, Сунор начинала визжать, что разворачивает коня), то всех впереди об этом ясно оповещали характерные звуки.

Всех это раздражало, но одна Сельма отвечала Сунор насмешкой на насмешку, а на презрительные взгляды — взглядом, преисполненным ещё большим презрением. Сначала Джара хотела было остудить пыл Чародейки: она боялась, что гордячка оскорбится и опять начнёт визжать, что покидает Альянс и возвращается домой, к папочке. (Хоть Миерна как-то и обмолвилась, что, согласившись вступить в Альянс, Ангел не может отречься от своего предназначения, Джара смутно представляла, что сможет остановить этот ходячий кошмар — разве что крепкие верёвки и кляп во рту, но разве это решение проблемы?) Однако Сунор, видимо, приняла вызов Чародейки, и началась холодная война.

Тем временем Сунор презрительно повела плечиком, отворачиваясь от Сельмы.

— Мы с Хаартом останемся здесь, да, любовь моя?

Джара невольно кинула взгляд на Змейку, но та рылась в своей сумке с лекарствами и, если и слышала слова Сунор, то это никак не отразилось на её юном и хорошеньком личике.

— Я думаю, я должен помочь… — начал тот.

— В этом нет необходимости, — оборвала его Джара. — В любом случае, кто-то должен остаться с лошадьми и поклажей. И мы вполне справимся сами.

Она опять посмотрела на Змейку. Поиски Эйдана могут оказаться опасными, и Джара размышляла, стоит ли предложить девушке остаться, и что будет для неё хуже — путешествие по руинам Тадора или лицезрение Сунор, льнущей к Хаарту. Но целительница всё поняла по одному взгляду Джары и кивнула:

— Я иду с вами. Я думаю, что ты права, и Эйдан жив, но вряд ли он пышет здоровьем. Так что я вам пригожусь.

Джара кивнула ей в ответ и слегка улыбнулась. Эта девчонка ей нравилась всё больше. Сунор же насмешливо фыркнула и потрепала волосы Хаарту.

— Помоги мне слезть с коня, милый. Я устала от езды верхом. Пожалуй, когда теперь Джара выздоровела, я могу ехать в повозке?

Хаарт спешился и подставил ей руки, и она нырнула в его объятия.

— Если Эйдан ранен, ехать в повозке будет он, — сказала ей Сельма. — Тем более, тебе нужно привыкать к суровой жизни. Если надобность в повозке отпадёт, мы её оставим, из-за неё мы передвигаемся гораздо медленнее, чем того требует ситуация.

Сунор сделала вид, что ничего не слышала, и не спешила освобождать себя из рук рыцаря.

Джаре всё это надоело, и она скомандовала всем тоже спешиться и двигаться вперёд, но затем, с опаской глянув на вроде бы спокойную, но тем не менее всё также внушающую смертельный ужас сферу Книги, сказала Сельме:

— Чародейка, останься с ними. Мало ли что.

Джара подумала, что Сельма воспротивится её решению, но та только улыбнулась и, подарив Сунор взгляд, полный завораживающего сочетания ненависти, презрения и жалости, произнесла:

— Конечно, Джара. Я останусь.

Сунор, всё ещё обнимаемая и обнимающая Хаарта, бесподобно сверкнула глазами, достойно отвечая Сельме. Джара подумала, как эти две ещё не испепелили друг друга взглядами.

Затем пятеро Ангелов двинулись вглубь руин Тадора, и компас Джары теплел и подрагивал всё сильнее с каждым шагом.

— В последнее время не узнаю нашу невозмутимую старушку Сельму, — хмыкнул Тэллар.

— Ну она так и осталась невозмутимой, тебе не кажется? — сказала ему Джара. — По-моему, ничто не способно вывести её из себя, — добавила она и подумала, а что бы сделала Сельма в ту ночь, если бы Джара не вывела её из строя друидским заклинанием.

— Меня радует сладостное предвкушение того дня, когда она наконец поставит эту крошку на место, — ухмыльнулся Сокол.

Джара опять непроизвольно кинула взгляд на Змейку, но ту, казалось, уже давно перестали трогать разговоры о Сунор. Вместо этого она с болью оглядывала руины когда-то великолепного города, видимо, всецело погружённая в воспоминания.

— Когда всё кончится, город восстановят, обязательно, — сказала Джара, вдруг чувствуя острую потребность подбодрить девушку.

Змейка обратила свой взгляд на неё и вымученно улыбнулась.

— Аира тоже так говорила. Что Тадор построят заново, и он станет ещё красивее, чем раньше. Я верю, что так и будет… Жаль только, что Аира этого уже не увидит. Солнце, как же это могло произойти, так несправедливо…

Она отвернулась от Джары и повела пальцами по поверхности каменной глыбы, бывшей когда-то частью стены Тадора. Потом снова посмотрела на Джару.

— Мы даже не были на её похоронах…

— Так было надо, Змейка…

— Я знаю, Джара, я ведь вас ни в чём не виню…

Джара кинула быстрый взгляд на Грифона: тот шёл, глядя себе под ноги, но девушка почти физически ощутила боль, с которой у Ивора сжалось всё внутри от слов Змейки.

— Я думаю, в последний путь её провожал весь Орден… Она была хорошим рыцарем и замечательным другом. Она должна была быть моей подругой на нашей свадьбе… — Тут она осеклась и замолкла.

— Ох, не нравится мне эта штука, — прервал гнетущее молчание Тэллар, поглядывая вверх, на сферу Книги. — Она спокойна, как море в штиль перед грозой.

— Джара, Книга может породить новый смерч? — спросила Аерис, до того шагавшая в конце отряда и, как обычно, сосредоточенно молчавшая.

— Да, скорее всего, это произойдёт, появится новый смерч или что похуже… Но я думаю, у нас пока есть время. Как только найдём Эйдана, сразу поскачем прочь из Таэрии.

— А Книга останется здесь разрушать города… — произнесла Змейка с болью в голосе.

— Да, но мы для того и собрались, чтобы не допустить разрушения всего мира, — сказала Джара.

— Кстати, вот мы покинем Таэрию и что потом… — начал Тэллар, но замолк, потому что Джара, шедшая впереди, резко остановилась и начала грязно ругаться. — Бестия, что это ты… Ох, чёрт! Ох, чёрт!

Через мгновение и остальные увидели, что так ужаснуло Сокола с Бестией — под каменной глыбой, придавленный ею лишь до пояса, простёрся на земле труп. Мёртвый лежал на животе, но голова была неестественно вывернута, являя свету навеки застывшее выражение ужаса на разлагающемся лице.

Джара почувствовала, как внутренности скрутило рвотными позывами, но сдержалась.

— Вот чёрт, — опять повторил Тэллар. — Дьявол, какая вонь…

Он торопливо зашагал дальше и опять начал ругаться, а затем глазам потрясённых Ангелов, миновавших зону разрушенной городской стены, предстали руины самого города — и его жители. Мёртвые, лишившиеся частей тел, изувеченные, обгоревшие, погребённые под обломками зданий или раскиданные неумолимым смерчем по руинам.

— Давайте быстрее, — буркнула Джара, утихомиривая бунтующий желудок. — Компас точно бешенный. Тэллар, ты не заткнёшься, пожалуйста?

Стискивая зубы, Ангелы двинулись вперёд, перешагивая преграждающие путь трупы несчастных таэрийцев.

— Во имя Солнца, они лежат здесь… столько дней… — прошептала Змейка, сдерживая, в отличие Джары и остальных наёмников, не тошноту, а слёзы. — Никто не похоронит их, не прочтёт молитвы, не проводит в последний путь…

Джаре подумалось, что Змейке как никому другому из их отряда подходит определение «Ангел». От этой мысли её отвлекло жужжание компаса, завибрировавшего настолько сильно, что он начал подпрыгивать на руке у девушки. Стрелка вертелась, как безумная.

— Мы пришли, — объявила Джара.

— Что-то я не вижу никакого Эйдана, — заметил Тэллар, оглядываясь. — Только эти проклятые трупы…

— Давайте рассредоточимся и поищем вокруг, — предложила Аерис.

— Отлично, — кивнула, соглашаясь, Джара. — Кто найдёт, пусть кричит.

Она хотела было предложить Змейке пойти с кем-нибудь из других Ангелов, но та уже скрылась за одной из громадных глыб. Джара пожала плечами и, слегка раздражаясь от неунимающегося подрагивания компаса, от которого в руку передавалось слабое, но неприятное онемение и зуд, двинулась в направлении, подсказанном интуицией.

Что-то твердило ей изнутри, что она первой найдёт Эйдана. Так что она почти не удивилась, когда компас вдруг замер, а слева от себя она различила стоны. Джара повернула на звук, и вскоре обнаружила источник — тощий, скрючившийся человечек в лохмотьях, весь покрытый грязью и запёкшейся кровью, в котором было трудно, даже невозможно узнать блистательного и самодовольного мага. Голову, покрытую корочками ранок и скудными остатками обугленных волос, он прятал в руках, коричневых от грязи и крови.

— Эйдан? — позвала Джара, осторожно приближаясь к нему. Человечек задрожал ещё сильнее, но стоны прекратились, он замолк. — Эйдан? — вновь повторила девушка.

Человечек осторожно убрал руки, обнажая для взгляда Джары израненное и измазанное лицо, зияющее огромным ожогом на левой щеке, а потом поднял на неё глаза, испещрённые лопнувшими капиллярами и подёрнутые желтоватой пеленой.

Абсолютно безумные глаза.

Сельме было как никогда жаль Хаарта, когда она наблюдала вселенскую боль в его глазах, оглядывающих то, что осталось от когда-то великолепного Города Солнца. Чародейка не знала, какой была его семья или где он жил до вступления в Орден, но, несомненно, для рыцаря Тадор был его вторым — и главным — домом, а друзья по Ордену и, конечно, наставник — настоящей семьёй. Когда-то Хаарт видел, как взбушевалась Книга, взбесились стихии, и начали падать башни Тадора. Теперь же он видел кладбище.

Сунор теребила его волосы и льнула к нему всем телом. До этого, заметив, как Хаарт удручён видом разрушенного города, она беспечно заявила, что Тадор ей никогда и не нравился, и Сельму пронзила волна отвращения к этой чёрствой, самовлюблённой пустышке.

Силы магии, через что же пришлось пройти и приходится проходить этому юноше! Он вынужден терпеть Сунор и её выдуманную любовь — на деле же очередной каприз, разрушивший жизни двух замечательных людей, — вынужден изо дня в день видеть ту, что для него значит всё, — и перебарывать себя, находить силы не смотреть на неё, не говорить с ней, терпеть ласки нелюбимой и ненавистной (и о небеса, отвечать на них). Он потерял близких людей; город, в котором он жил, разрушен на корню; его мир рухнул…

И он сломался. Сельма видела это в его взгляде. Потухший. Ничего не требующий от жизни. Ничем не интересующийся. Да, он сделает всё, что нужно для дела Альянса (включая игру в любовь с Сунор), потому что он рыцарь. Но что с ним будет потом? Он уже не живёт. Сломлен.

А вот Змейка не сломалась. Она пережила всё то же, что и он, она каждый день видит того, кого любит, и ту, которая сломала её судьбу, вместе, но блеск в её глазах неподдельный. А ведь она ещё совсем девчонка, сколько же ей лет? Не больше восемнадцати, определённо!

От раздумий Чародейку оторвал звонкий голосок Сунор.

— Посмотри-ка, милый, они возвращаются… Лунный свет, что это они несут с собой?

Сельма встрепенулась, вглядываясь в даль. Джара шла впереди, шествие замыкала Аерис, а между ними шагали Ивор и Тэллар, бережно нёсшие кого-то… как это кого-то, конечно, Эйдана!.. Рядом с ними семенила Змейка.

Когда друзья подошли совсем близко, троице оставшихся Ангелов предстал изувеченный и пребывающий без сознания человек. Сунор состроила кислую рожицу и отошла, увлекая Хаарта. Впрочем, когда Ивор и Тэллар уложили Эйдана в повозку, отошли и остальные. Только Змейка забралась туда же и уселась рядом со сплошь покрытым ранами волшебником. Она деловито принялась доставать что-то из своей бездонной сумки с лекарствами.

— Джара, или кто-нибудь, дайте мне воды и… каких-нибудь чистых тряпок, всё что найдётся… — попросила она.

— Я поищу, — ответила Аерис и отошла к лошадям.

Джара бросила Тэллару и Ивору готовить коней.

— Больше нет причины задерживаться. Каждое мгновение дорого, — отрезала она на недовольное ворчание Сунор.

— Я не целительница, — вдруг тихо произнесла Сельма, — но он совсем плох, Джара. Совсем. Змейке придётся совершить чудо, чтобы вылечить все его раны и поставить на ноги.

— На то мы и Ангелы, чтобы совершать чудеса, — оптимистично молвила Бестия, но на душе у неё было тяжело.

Сельма как-то вымученно улыбнулась и не ответила.

А Джару вдруг пронзила мысль, такая очевидная и простая, но она только сейчас в полной мере её осознала:

— Знаешь, что, Чародейка?

— А? — отозвалась та рассеянно, видимо, успев погрузиться в свои мысли.

— Альянс собран. Ангелы в полном составе.

И Джара шутливо отдала честь.

Джара и Тэллар ехали впереди, позади них — Сунор и Хаарт. Девушка потребовала переместить её от повозки, жалуясь на отвратительную картину живого трупа и милосердной святоши. Джара поморщилась, но согласилась, чтобы они с рыцарем ехали позади неё. Сзади них шли кони Аерис и Сельмы, ещё дальше ехала повозка, вновь запряжённая двумя лошадьми, а в ней — Змейка, ухаживающая за Эйданом. Процессию замыкал Ивор.

— А ведь она права, — шепнул Джаре Тэллар.

— Ты о чём?

— От него правда вонь! — возвестил он.

Джара нахмурилась.

— Ты что, не почуяла?

— Да, вообще-то… Но ведь так не должно быть, Сокол?

— А кто его знает, не я чёртов врачеватель. Спроси у Змейки.

— Не хочу её отвлекать, — сказала Джара, кидая на повозку взгляд через плечо.

— Она молодец, — произнёс между тем Тэллар. — Я бы… не смог наверное… ну… не пересилил…

Джара кивнула, прекрасно его понимая.

Сзади Сунор, как обычно, донимала Хаарта, а Аерис и Сельма, как обычно, тихо совещались о чём-то, что было, судя по их лицам, недоступно простым смертным. Джара, выворачивая шею, скользнула взглядом по Змейке, колдующей над Эйданом, и остановилась на Иворе. Взгляд Грифона был пугающе отстранённым.

— Мне совсем не нравится Ивор, — сказала она Тэллару.

Тот вздохнул.

— Ты права. Со стариной Грифоном что-то неладное. После того как…

Джара зловеще сверкнула глазами, незаметно указывая взглядом назад, за их спины, где ехал Хаарт.

— Бестия, я не такой дурак! — оскорбился Тэллар. — Ну вот, сама знаешь, после чего, он совсем скис. Я, честно, не понимаю отчего, будто бы он никогда, ну… — Он снизил голос до шёпота. — …не убивал никого… Он же наёмник, чёрт бы его побрал. — Его голос вновь звучал с обычной громкостью. — Но теперь что-то не так, не понимаю. Конечно, Ив человек совестливый, но не до такой же степени!

Джара кивнула и закусила губу.

— Надо что-то с этим делать, Сокол. Я не могу на него смотреть.

— Понимаю. Пытался поговорить…

— И?

— Ничего не вышло, как видишь.

Девушка опять кивнула, опять закусила губу и прокусила до крови.

— Я с ним поговорю сама. Когда будет подходящее время.

К ночи они устроили привал в небольшой рощице, встретившейся на пути. До этого вечером они повстречали деревеньку, изрядно пострадавшую от смерча, но выстоявшую, однако объехали её стороной. Припасы у них ещё были, а задерживаться не имело смысла.

Привязав лошадей, Ангелы устроились поужинать.

— Джара, — обратилась к девушке Сельма, устраиваясь на траве рядом с ней со своей порцией в руках — кусок холодного мяса на ломте хлеба, пласт сыра и деревянный стаканчик с кипятком. — Ты уже решила, каким путём мы будем добираться до Поднебесья?

— Нет, — ответила та, прожёвывая еду. — Я оставила это тебе, Чародейка.

Сельма хмыкнула.

— Так я и думала! В общем, — продолжала она, попутно закидывая в рот маленькие кусочки хлеба, мяса и сыра, — мы сейчас двигаемся к северной границе Таэрии. Мы можем отправиться в море прямо из одного из таэрийских портов, либо свернуть на запад, пересечь Ханелас — это не очень большая страна, меньше Таэрии или Аронварда, — и выйти в море оттуда.

— Различия? — поинтересовалась Джара.

— В первом случае долгое-долгое морское путешествие, во втором примерно равный путь по суше и по воде.

— Я всеми руками и ногами за второе, — заявила Аерис, памятуя о своей морской болезни.

— Уж лучше плыть на корабле, чем ещё неделями ехать верхом, — заныла Сунор.

— У меня вопрос, — поднял руку Тэллар. Когда все обратили своё внимание на него, он спросил: — Почему, Чародейка, ты не можешь открыть портал прямо до Поднебесья?

— Этот вопрос тысячи раз обсуждался на всевозможных магических консилиумах, — усмехнулась Сельма. — И ты задаёшь его мне, Сокол?

— Можно попонятнее? — ворчливо спросил Тэллар.

— На Поднебесье нельзя создать портал. Туда не открывается ни одна дверь, не ведёт ни один из межпространственных путей…

— Межпорстр?… Я вроде бы попросил попонятнее, — буркнул Сокол.

— Джара тебе объяснит, она у нас в порталах разбирается.

Бестия состроила Сельма рожицу.

— Ничего не собираюсь я ему объяснять! В общем, вопрос о порталах закрыт. Давайте проголосуем, — пожала плечами она. — Кто за "долгое-долгое морское путешествие"?

Руку подняла одна Сунор. Остальные Ангелы в молчаливой солидарности решили её не поддерживать. Даже Хаарт.

Но тут к общему кругу подошла Змейка, до этого сидевшая в стороне от остальных и кормившая своего подопечного размельчёнными её же руками кусочками еды. Эйдан уже был чист от грязи и крови, все раны перевязаны, а сам он был облачён в запасную одежду Ивора. На нём, высохшем, отощавшем, она болталась, как мешок.

— Джара, я думаю, Эйдану не на пользу тряска в повозке, — сказала она. — Так что я за корабль.

И она тоже подняла руку. Сунор вперилась в неё злобным взглядом.

— Ну что ж, — констатировала Бестия. — Трое против шестерых. Решением большинства отправляемся через Ханелас.

Джегиль извивался и умолял о пощаде, но Джара продолжала его истязать. Вокруг торчали колья с головами её родителей, сестры, Турона, отца и матери Змейки, женщины-рыцаря Аиры. Головы грозно наставляли Джару не прекращать пыток. Джегиль всё извивался, и вдруг Джара поняла, что это уже никакой не Джегиль, а толстый червь, и он тоже дёргается и извивается. И плачет.

— Перестань плакать! — завопила на него Джара и, впившись в него руками, начала трясти его и душить, хоть и не знала, горло ли то, что она держит и есть ли вообще горло у червя.

Червь плакал дальше, его плач терзал Джару на части. А ещё она чувствовала вонь, запах разложения… А червь плакал и плакал, Джара его душила, но ему всё было нипочём, он заходился в душераздирающем плаче, ну почему его никто не успокоит?!

— Джара, Джара, проснись, — сказал червь.

— Заткнись, ты, хватит плакать, хватит вонять…

— Джара, проснись, — сказала голова Турона голосом червя.

Она отмахнулась от неё, но тут остальные головы запрыгали на своих кольях.

— Джара, чёрт тебя побери!!!

Джара резко села и испуганно огляделась. Около неё сидел Тэллар.

— Ну неужели, — раздражённо пробормотал он. — Тебя не добудишься.

Вдруг до Джары дошло. Плач. Плач из сна — он на самом деле был из реальности.

— Кто плачет, Сокол?

Тэллар вздохнул.

— Эйдан. Он ревёт всё утро, как маленький ребёнок. Я удивляюсь, откуда в его высохшем тельце столько влаги для слёз.

Джара потрясла головой и несколько раз открыла-закрыла глаза, отгоняя остатки сна.

— К чему снятся черви, которых ты пытаешься задушить? — спросила она Сокола, поднимаясь и видя, как все готовятся сняться с места, одна Змейка сидит на траве и, прижав голову Эйдана, захлёбывающегося в плаче, к своей груди, что-то приговаривает.

— К тому, что ты спасёшь мир от взбесившейся книги? — предположил Тэллар.

— Надеюсь, что так, — хмыкнула Джара, обеспокоенно глядя на Змейку и Эйдана. — Не нравится мне это. Как-то это неправильно… чтобы он так рыдал…

— Он просто столько всего перенёс, Джара, представляешь, столько времени в этом кошмаре, будь к нему снисходительнее, — сказал ей Тэллар.

Джара вытаращила глаза.

— Это ты говоришь, Сокол, или мне кажется?

— Я только повторяю слова Змейки, вот и всё, — пожал он плечами.

Джара принялась свёртывать свой плащ, служивший ей постелью. Пока что погода тёплая, и по своему прямому назначению он не нужен. Плач Эйдана действовал ей на нервы, как и очередные причитания Сунор, жаловавшейся что она не выспалась (она говорила об этом каждое утро) и возмущавшейся, что она вынуждена терпеть какого-то спятившего… Понурый и злой, Хаарт молча терпел её нытьё.

Внезапно вопли Эйдана стихли, и Джара облегчённо вздохнула и взглянула в их сторону. Эйдан спрятал голову на груди у Змейки, она всё ещё что-то ласково говорила ему, а на щеках блестели дорожки слёз. Ангел во плоти, опять подумала Джара.

Когда они проехали всего каких-то полчаса, к Джаре подъехал Ивор.

— Ив, что такое? — сразу же встревожилась девушка, увидев нахмуренное лицо Грифона.

— Змейка хочет тебе кое-что сказать. — Его тон не сулил ничего хорошего.

Джара кивнула и направила коня к повозке. Ивор последовал за ней.

У повозки явственно ощущалась та же вонь. Эйдан метался, как в бреду, его лицо было покрыто потом. Змейка прикладывала мокрую тряпочку ему на лоб.

— Змейка, что такое?

— Джара… Нам нужно будет заехать в какой-нибудь город и срочно. Не в деревню, а в город. Мне нужны хорошие инструменты, ещё кое-какие препараты…

— Что случилось? Что-то не так?

Змейка закусила губу и взглянула на Эйдана. Потом указала на перемотанную правую руку.

— Рана гниёт. Заражение. Руку нужно ампутировать.

— Отрезать руку?! — ужаснулась Джара.

— Да… у меня есть такой опыт. Во время битвы…

— Это не лечится?

— Нет, — покачала головой девушка. — Нужно сделать это как можно быстрее, пока это не перекинулось на остальное тело и не задело важные внутренние органы, тогда уже… — Она не договорила, но Джара всё поняла и кивнула. — Я боюсь рисковать и делать это в таких условиях… есть риск, что заражение начнётся и в новой ране…

— Я спрошу Сельму, пусть сверится по карте.

Змейка кивнула, а Эйдан принялся стонать ещё громче.

К вечеру они подъехали к стенам города.

— Какова цель вашего визита в Андин? — вопросили стражники, подозрительным взглядом окидывая семерых всадников и повозку с двумя пассажирами.

— У нас тяжело болен друг, — ответила Джара, натянув на своё красивое лицо маску доброжелательности. — Нужен лекарь.

— Да, да, конечно, милашка, проезжайте.

Джара стиснула зубы, но всё-таки пропустила «милашку» мимо ушей.

— Не подскажете, как добраться до лекаря?

— Езжайте вверх по этой улице, как доедете до площади, свернёте направо. Там будет белый дом, там живёт господин Алмерик, целитель.

Джара кивнула, и отряд Ангелов въехал в Андин.

На пути к лекарю Алмерику им встретился постоялый двор.

— Не думаю, что нам нужно заваливаться к этому Алмерику всей толпой, — сказал Тэллар.

— Ты прав, Сокол. Оставайтесь тут, займите комнаты… К лекарю Змейку с Эйданом поеду сопровождать я и Ив. Потом мы вернёмся к вам.

— Ага. Удачи, — отмахнулся от неё Сокол, спешиваясь.

— Ведите себя хорошо, — добавила Джара.

Остальные тоже слезли с коней, а Ивор зашёл внутрь найти конюха.

— Конечно, мамочка.

Джара фыркнула и состроила рожицу.

— Джара, — позвала её Змейка.

— Да?

— На самом деле, ты можешь не ехать. Ивор проводит нас. Ты ведь устала, оставайся с остальными, отдохни. Не думаю, что от тебя будет много пользы. Придётся долго сидеть и ждать…

— Точно? — слегка растерянно спросила девушка.

— Да, конечно, — заверила её Змейка. Эйдан громко и протяжно застонал.

— Ну ладно, — кивнула Джара и спешилась. — Эй, о моём коне тоже позаботься, — бросила она конюху. — Ну… удачи.

Змейка слабо улыбнулась. Ивор тронул коня и двинулся по улице. Обученные лошади, запряжённые в повозку, покорно последовали за ним.

Джара проследила за конюхом, дала ему монетку, а затем зашла на постоялый двор. Там было тихо и спокойно. Ангелы взяли несколько комнат и отправились блаженствовать.

— Наше морское путешествие близится к концу, — произнесла Миерна, глядя в даль. Красное око солнца закатывалось за горизонт, окрашивая море в цвет крови, а вдалеке уже виднелась земля.

— И слава богам, — произнёс Кельдан, плохо переносивший качку корабля. Его сестра же, как всегда, оставалась невозмутимой. Для главы друидов всю жизнь было загадкой, существует ли в мире что-то, способное поколебать её душевное равновесие.

— Ты почувствовал это? Прошлым днём?

— Что?

— Оарин. Она собрала Альянс.

Глаза друида расширились в удивлении.

— Альянс собран? Ты уверена?

Миерна покачала головой.

— Ты совсем не ощутил ничего?

— Эта морская болезнь меня доконала, — недовольно признался он. — Тем более, мы лишены нашей силы, когда оторваны от земли. Это делает мой дух слабым, сестра…

— Ты должен бороться с этим, — нахмурилась Миерна. — Ничто не должно ослаблять твой дух. Да, у нас нет нашей магии, когда мы не чувствуем соприкосновения с силами земли, но наша воля не зависит от того, стоим ли мы ступнями на земле или палубе корабля, брат.

Кельдан вздохнул.

— Остальным братьям и сёстрам тоже плохо. Они даже не могут подняться из кают.

— Я знаю, и это мне не нравится. Мы должны быть сильными, чтобы бороться с созданиями Книги Стихий.

— Почему, сестра? Я до сих пор не понимаю, как мы будем бороться с собственными богами и почему должны это делать.

Миерна посмотрела на него с лёгким удивлением.

— Мы вступили в эту борьбу ещё тогда, когда помогли Оарин узнать об Альянсе Ангелов. Уже нет пути назад. Ты боишься, брат?

Кельдан немного помолчал.

— Ты единственная, кому я могу сказать. Да, я боюсь…

— Верь, Кельдан. Мы обязаны выстоять, пока Ангелы не вернутся, готовые дать бой Повелителям Стихий.

— И всё же я не понимаю, сестра. Я помню… ты говорила… в тебе жила мечта возродить величие наших богов. Вернуть друидам былую мощь. Ты говорила… Книга уничтожит королевства людей, и мы построим царство Стихий… Как хотели наши предки… Ты злишься на меня, сестра, за мои слова? — спросил он, видя отражение её эмоций в её глазах. — Но ведь это твои слова.

— Построить царство Повелителей Стихий, как хотели наши предки? — повторила Миерна. — Разве не видишь, к чему привели желания наших предков? Книга Стихий грозит уничтожить мир. Да… Когда-то я заблуждалась, и я уже говорила об этом с Оарин… Я мечтала создать царство друидов на руинах стран людей, но я ошибалась. Наш долг, брат мой, как хранителей равновесия природы — не допустить проникновения измерения Книги в наш мир. Никто не знает, что последует за этим, если это произойдёт, и будет ли возможно воздвигнуть хоть что-то на обломках и руинах прежнего мира после Буйства Стихий…

Дверь отворилась, и на пороге возник худощавый седой мужчина в белом балахоне. Он вопросительно посмотрел на Ивора.

— Нам нужен господин Алмерик.

— Это я.

— У нас больной… — произнёс Ивор, указывая за свою спину, на повозку.

— Естественно, у вас больной, раз вы пришли ко мне, — хмыкнул лекарь и затем отступил в дом. — Заходите. И заносите.

Ивор кивнул, отошёл к повозке. Змейка спрыгнула, захватила свою сумку с лекарствами и прошла в дом. За ней зашёл Ивор с громко стонущим Эйданом на руках. Алмерик распорядился, чтобы слуги присмотрели за лошадьми и повозкой посетителей. Затем он провёл их вглубь дома, в просторную комнату с плоской лежанкой посередине и указал на неё Ивору. Парень осторожно положил на неё Эйдана.

— Рана загнила? — со знающим видом осведомился Алмерик, размотав повязку на руке Эйдана.

Ивор не в первый раз видел гниющую рану Эйдана без повязки, в конце концов, он всё это время ехал позади повозки и видел, что делала Змейка, и даже помогал ей, но всё равно он не мог привыкнуть к отвратительному зрелищу гниющей заживо плоти. Вонь живо распространилась по всей комнате. Эйдан издал протяжный воющий звук.

Змейка кивнула, но Алмерик не дал ей ничего сказать.

— Знаете, что придётся делать? Руку нужно отрезать.

Змейка опять кивнула.

— Господин, я сама целительница…

— Ты? — фыркнул Алмерик, окидывая её насмешливым взглядом. Ивор сжал кулаки.

— Да, я, — кивнула девушка. — Мы путники, поэтому нам нужно было найти лекаря, мне необходимы инструменты и лекарства… Господин Алмерик, я собираюсь сама ампутировать руку.

— Что-о? — протянул Алмерик. — Не смеши меня, девочка. У тебя руки будут дрожать от страха, и тебя, того и гляди, вырвет прямо на несчастного парня. Никакого опыта, никаких навыков. Ну уж нет, я не дам тебе загубить жизнь человека…

— Загубить жизнь?! — вскинулся Ивор. — Да вы не знаете, как она ухаживала за ним! Выходила после стольких ран! Она…

— Ивор! — умоляюще обратилась к нему Змейка, видя, как вскипает Алмерик. — Господин, я работала целительницей во время войны, я провела очень много таких операций…

— Да? — изогнул одну бровь тот. — И видела ли ты хоть одного из своих пациентов после?

— Нет, но…

— Вот! — торжествующе произнёс Алмерик, демонстрируя вытянутый указательный палец. — Откуда ты знаешь, что они все не умерли?

— Послушайте… — опять начал Ивор, но Змейка сверкнула глазами.

— Я лечу андинцев уже много лет, — гордым тоном заявил лекарь. — И все мои подопечные в добром здравии.

Эйдан между тем выл и извивался всё сильнее. По лицу его потекли слёзы, и он крикнул — когда солёные слёзы попадали на только-только затягивающийся ожог, кожу жгло, и от этого было ещё больнее.

Змейка бросилась к нему и взяла за здоровую руку.

— Вы не понимаете, — обратился Ивор к Алмерику. Тот кинул на него презрительный взгляд. — Эйдан не даст вам оперировать себя, он привык к одной Змейке.

— Вы, что, думаете, я буду отрезать несчастному руку, не усыпив его? Или эта девчонка так и мучила своих пациентов? — Он ткнул пальцем в сторону Змейки. — Нет уж, я попрошу вас обоих выйти и дать мне спокойно заняться моим делом!

— Господин Алмерик, — взмолилась Змейка.

— Нет, не дам я загубить жизнь…

— Мы заплатим вам, — произнёс Ивор, следя за реакцией лекаря. Глазки того вспыхнули, но он обратил на Грифона якобы равнодушный взгляд. — Сколько вам платят, когда вы проводите такую операцию. И даже больше.

Алмерик посмотрел на рыдающего Эйдана и успокаивающую его Змейку. Страдающий волшебник смотрел на девушку, как на свою последнюю надежду и лопотал о чём-то сквозь рыдания.

— Этот парень на неё только не молится, — произнёс Алмерик. — Ты действительно имеешь такой опыт?

Змейка с готовностью кивнула, потом вытянула руки.

— Посмотрите! Руки у меня не дрожат.

Ивор как бы невзначай резко шагнул в сторону, и кошель у него на поясе звякнул.

— Ну хорошо. Я согласен.

Хмурые тучи заволокли последние кусочки таэрийского неба.

— Похоже, Таэрия собирается плакать по нам, — сообщил Тэллар.

— Не надо по нам плакать, — ответила Джара. — Рано ещё.

— Ну, если мы провалим нашу великую миссию, оплакивать нас будет некому, — хмыкнул он. — Тогда ведь миру крышка, а?

Джара пожала плечами.

— Миру, каким мы его знаем, да. Никто не знает, что случится с миром, если Книгу никто не остановит.

— Насколько я понимаю, всё превратится в один большой Тадор, каким мы имели сомнительное удовольствие его лицезреть.

— Откуда ты набрался таких умных слов, Сокол?

— Джара, ты меня обижаешь. Неужели ты считала меня безграмотным невеждой? — оскорбился Тэллар.

— Ну… — протянула Джара. — Вообще-то, да.

Сокол картинно вздохнул.

— Джара, надо верить в людей. Нельзя так жить. Где твоя добродетель?

— Думаю, там же, где и твоя, Сокол.

— Джара, Джара, я и моя добродетель пошли разными дорогами лет сто назад.

Девушка рассмеялась и вдруг резко согнулась, ощутив взрыв боли в области солнечного сплетения.

— Что такое, Бестия? — обеспокоенно спросил Тэллар, наклоняясь к ней в седле.

— Всё нормально, Сокол. — Джара попыталась выровнять дыхание. Пульс внезапно резко подпрыгнул и тут же начал приходить в обычное состояние. Боль потихоньку отпускала. — Это моя связь с Книгой…

— Джара? — позвал голос Чародейки.

Джара обернулась на подъехавших ближе Сельму и Аерис.

— Всё хорошо. Я просто почувствовала Книгу.

— Что случилось? — сдвинув брови, спросила Сельма.

— Кажется, Книга опять собирается пошалить, — мрачно произнесла девушка. — Нам нужно поторопиться. Такими темпами мы рискуем вернуться на Материк не таким, каким мы его знаем, а в виде одного большого Тадора, как выразился Сокол.

— Ты же знаешь, мы не можем ехать быстрее, — сказала Аерис, указывая себе за спину.

Джара кивнула.

— Знаю, Эльфийка. Быстрее бы Эйдан смог сесть на коня…

— Ты действительно веришь, что такое когда-нибудь произойдёт? — усмехнулся Тэллар.

— Почему нет?

— Джара, как он сможет править конём одной рукой, а? И потом… не знаю, как вам… но лично мне кажется, что парень спятил.

Джара подняла брови.

— Что-что?

— Крыша у него поехала, Бестия, разве не видишь? Плачет всё время, хнычет, словно в детство впал. Ты от него за это время слышала хоть одно связное предложение? — Сокол повертел пальцем у виска. — Не знаю, какой из него хренов Ангел, честное слово…

— Это просто шоковое состояние, — буркнула Джара, нахмурившись. Она оглянулась на повозку. Змейка, как всегда что-то со вселенским терпением и материнской нежностью говорила Эйдану. Чёрт, а ведь он прав, подумалось Бестии. У Эйдана безумное выражение лица. Взгляд лишён всякого смысла…

— Ты сама себя обманываешь, Бестия, — фыркнул Тэллар. — Я не понимаю, чем ты руководствовалась, выбирая Ангелов.

— Это не я выбирала Ангелов! — взвилась Джара.

— Но они ведь тебе приснились в чёртовом друидском лесу! — парировал Сокол.

— Немедленно прекратите оба, — своим холодным тоном, словно ушатом ледяной воды, окатила их Сельма. Будто бы желая поддержать её, небо разразилось раскатом грома, и хлынул дождь.

— Совсем замечательно, — буркнула Джара, стремительно намокая.

— Нашли тоже время ругаться, — продолжала отчитывать их Сельма, будто и не замечая льющей из небесных вёдер воды. — Тэллар, поезжай теперь с Аерис. Не думаю, что у тебя возникнет желание с ней спорить.

— Да нет, почему же, пусть спорит, — обнажила зубки Эльфийка в изуверской улыбочке.

Тэллар тяжко вздохнул и чуть отстал, чтобы поравняться с Аерис. Теперь впереди с Джарой ехала Сельма.

— Думаешь, он прав? — спросила через некоторое время Джара, поостыв. Несомненно, проливной дождь немало этому поспособствовал.

— Что это от тебя зависел состав Альянса? Нет, конечно.

— Да нет, Сельма. Я про Эйдана… Думаешь, он правда спятил?

— Не думай пока об этом, Джара. Всему своё время. Может, и нет, он успокоится, когда поймёт, что всё позади, что этот кошмар кончен… и постепенно придёт в себя…

— Ты сама этому не веришь! — воскликнула Джара.

— Не знаю, я не целительница.

— Он же не может приходить в себя неделю!

— Подумай о том, что он пережил. Возможно, нужно время…

— У нас нет времени, и ты это знаешь, Чародейка, — произнесла Джара довольно жёстко.

— Я знаю, — вздохнула та.

— Я поговорю со Змейкой, — сказала она, убирая назад прилипшие ко лбу волосы.

— О чём? О том, сошёл ли с ума Эйдан?

— Нет, — отмахнулась Джара. — Об этом я действительно лучше не буду пока думать. Надо избавляться от повозки. Она нас тормозит! Эйдан будет ехать с Ивором на одном коне. Чтобы лошадь не выдохлась, Ив будет менять коней, ведь останется один свободный, тот, который предназначался для Эйдана. Так мы пойдём быстрее.

— Ну… Если бы не было повозки, мы бы действительно ехали быстрее… Пожалуй, это хорошая идея. Спроси у Змейки, можно ли уже сажать Эйдана в седло.

Джара кивнула и притормозила лошадь, чтобы поравняться с повозкой.

Змейка ласковым голосом успокаивала Эйдана, и держала над ним плащ, пытаясь защитить от дождя, хотя это вряд ли помогало. Эйдан, впрочем, на дождь почти не обращал внимания, а всё так же, как и утром, недоумённо глядел на короткий обрубок, торчавший из правого плеча, — всё, что осталось от гнившей руки, — и переводил взгляд на Змейку. Эйдан лепетал что-то, плохо выговаривая буквы, как малолетний ребёнок. Затем он хотел тронуть обрубок, но Змейка мягко отстранила его руку, и он пальцами левой руки принялся почёсывать воздух там, где могла быть ампутированная конечность.

Джара наблюдала за этим, кусая губы.

— Что он делает?

— У него чешется правая рука, — вздохнула Змейка. — Это продолжается с самого утра.

— Чешется рука, которую отрезали? — ужаснулась Джара, и Эйдан поднял на неё бессмысленный взгляд. Бестия с ещё большим ужасом угадала в сморщенном израненном лице с обгоревшей щекой черты прежнего Эйдана.

Змейка кивнула и нахмурилась, прикладывая палец к губам.

— Да, я думаю это из-за непогоды. Дождь совсем некстати… Вдруг он простудится. Ты хотела поговорить о чём-то, Джара?

Джара изложила ей своё предложение. Змейка обеспокоенно поглядела на хнычущего Эйдана.

— Не знаю, Джара. Он ещё слаб и… не думаю, что он согласится ехать с кем-то, кроме меня.

— Ты сможешь удержать его в седле?

— Нет, конечно. Ну… надо попробовать. Я понимаю, что это необходимо. Пожалуй, к Ивору он привык больше, чем к кому-либо другому, исключая меня, конечно. С завтрашнего дня попробуем, только сначала будем чередовать езду в седле и в повозке, ладно?

— Змейка, ты представляешь, сколько лишнего времени это займёт?

— Джара, по-другому не получится. Я не знаю, что с ним будет, если мы просто выкинем повозку и посадим его в седло.

— Это как маленький ребёнок, верно? Разревётся и будет упираться.

Змейка грустно посмотрела на неё.

— Верно, Джара.

Бестия вздохнула.

— Хорошо, мы сделаем, как ты скажешь, Змейка.

— Я постараюсь, чтобы он привык как можно быстрее.

Джара кивнула и вернулась на своё место — впереди отряда Ангелов.

Эйдан наконец мирно засопел, и Змейка, облегчённо вздохнув, осторожно высвободила свою руку из-под него. Сегодня вечером она не успела даже толком поесть, и сейчас её пустой желудок возмущённо давал о себе знать. Девушка устроилась поудобнее и вытащила еду из сумки.

Она оглядела спящих Ангелов, и невольно на губы наползла невесёлая улыбка. Вот они, Змейка, приключения, о которых ты так страстно мечтала! Ты — в избранном отряде, призванном спасти мир, который направляется к далёкому острову за гладью необъятного океана… Только вот на деле всё оказалось совсем не так, как в книжках, не правда ли?

Змейка вздрогнула от звука голоса Эйдана, но, оказалось, он всего лишь бормотал во сне. Девушка с жалостью оглядела несчастного человека, истерзанного, измученного. И это — тот маг, из-за которого и случились все беды? Что ж, он сполна искупает свою вину, по мнению Змейки. Она не чувствовала к нему ничего из того, что должна была бы чувствовать к человеку, погубившему столько жизней — смерть её родителей также на его совести, как и разрушение Тадора, и война между Таэрией и Аронвардом…

— Змейка!

Девушка опять вздрогнула и внезапно обнаружила, что рядом с ней стоит Хаарт и шепчет её имя.

— Что ты…

— Змейка, давай отойдём от лагеря, я хочу с тобой поговорить.

— Хаарт, я не…

— Змейка, умоляю тебя!

Она поколебалась несколько мгновений, бросила взгляд на Эйдана, на сладко спавшую Сунор, на остальных Ангелов, затем отложила свой поздний ужин и поднялась, отряхивая с подола крошки. Хаарт благодарно кивнул, затем заскользил в темноте прочь от лагеря.

— Змейка, — начал он, когда они наконец остановились. Он взял её руки в свои, но она отдёрнула их.

— Хаарт, прошу тебя, — прошептала она, моля небеса, чтобы не заплакать. — Не нужно. Мы уже обо всём поговорили. Не стоит начинать сначала.

— Змейка, моя маленькая Змейка, — не слушая её, заговорил Хаарт, приближаясь к ней. — Я не могу так больше, малыш. Не могу. У меня больше нет сил. Каждый день видеть тебя и…

— Хаарт! — оборвала она его. — Я ещё раз тебе говорю: перестань! Мы не можем быть вместе, ты это знаешь! Ты должен забыть меня, забыть обо всём! Ты теперь с Сунор, а я…

— А что ты? — внезапно тон Хаарта сменился. — С кем ты? С Ивором? Или этим Эйданом?

Змейка раскрыла рот от изумления, и так и не нашла слов ответить ему.

— Как ты можешь так носиться с ним! Ведь он — тот, кто повинен во всём! Это из-за него Книга разрушила пол-Таэрии! Из-за него погибли твои родители!..

— Замолчи! Как ты можешь такое говорить! Он болен, Хаарт! А я — целительница! И он несёт очень тяжёлое наказание за свои поступки, неужели не видишь?

— Такое нельзя искупить! Ну хорошо, а что Ивор? Он от тебя не отходит с тех пор, как мы покинули Арлан!

— Великое Солнце, как тебе вообще взбрело в голову сказать что я… и Ивор… или Эйдан! Хаарт, что с тобой творится?!

Во взгляде Змейки Хаарт прочитал что-то такое, что испугало его и заставило отшатнуться. Что-то, что она теперь испытывала к нему самому. Чего раньше никогда не было в её глазах, когда она смотрела на него.

— Ты меня ещё любишь, Змейка?

Она молчала, избегая его взгляда.

— Змейка? — Он обхватил её плечи и затряс. — Скажи, ты любишь меня, как я люблю тебя?

Змейка наконец взглянула ему в глаза. Только бы не заплакать, Солнце!

— Хаарт, я…

— Что такое?!

Хаарт и Змейка испуганно отпрянули друг от друга и повернулись к разъярённой Сунор.

— Так-то вы соблюдаете клятву?! — Её красивое лицо было искажено гримасой гнева и… боли?…

— Сунор, — начала Змейка.

— Молчи, я ненавижу тебя, проклятая Гадюка! — выкрикнула девушка. Что это блеснуло в лунном свете? Слёзы? — Ненавижу!!!

Она сорвалась с места и бросилась обратно к лагерю.

— Что ты наделал, Хаарт! — воскликнула Змейка и хотела побежать за Сунор, но рыцарь схватил её за руку.

— Змейка, да плюнь на неё, мне она не нужна! Ты мне не ответила!

Змейка яростно высвободилась.

— Хаарт!.. — Она смотрела ему в лицо, не находя слов, в которые могла бы облечь свои мысли и чувства. — Великое Солнце, Хаарт!..

Змейка не выдержала, слёзы брызнули из глаз, и она побежала к лагерю, оставляя его одного, сокрушённого, недоумевающего, испуганного.

Сунор сбежала. Змейка подняла на ноги всех Ангелов (к этому времени и Хаарт вернулся в лагерь). Джара не стала задавать лишних вопросов, взлетела в седло и помчала коня в ту сторону, какую указала Змейка. За ней бросились остальные наёмники.

Ангелы этой ночью разбили лагерь у невысокой скалы, которая словно указывала конец Таэрии и начало Ханеласа. Сунор, по словам Змейки, поскакала на восток от лагеря, обратно в Таэрию, домой.

Эйдан, разбуженный переполохом, сидел на траве, раскачиваясь из стороны в сторону и заливался слезами. Змейка опустилась перед ним на колени и обняла.

— Змейка, — начал Хаарт.

— Тебе следовало бы присоединиться к остальным.

— Какой смысл? Они догонят её и впятером.

— Ты и они имеют разное для Сунор значение.

Эйдан уже потихоньку успокаивался в её объятиях, но когда Хаарт вдруг громко воскликнул имя Змейки, вновь зашёлся рыданиями.

— Видишь, что ты наделал, — укоризненно произнесла она. — Хаарт, я серьёзно. Ты бы догнал её и успокоил. Сказал что-нибудь ласковое. Обнял. Поцеловал.

— Это ты мне советуешь, Змейка?! Я не верю своим ушам!

— Хаарт, примирись наконец! Ты дал Сунор клятву быть с ней до конца, забыть меня! Я для тебя теперь пустое место!

— Ты для меня не пустое место!

— Чёрт тебя побери, Хаарт! — Змейка обессиленно вздохнула, глядя на рыцаря. Он упал перед ней на колени.

— Пляхой, пляхой, — залепетал ему Эйдан.

— Змейка, милая…

— Хаарт, встань. Встань, сядь на коня и скачи за ней, — жёстко произнесла Змейка. — Они не уговорят её вернуться. Только ты сможешь.

Он посмотрел на неё умоляюще, но Змейка отвернулась и запела какую-то спокойную, плавную песню. Эйдан замер и притих.

Хаарт поднялся и пошёл к своему коню. Но едва он собрался оседлать его, заслышал топот копыт, обернулся и увидел возвращающихся Ангелов. Шесть коней, один из них без седока, а Сунор безвольно болтается в седле перед Тэлларом.

— Похоже, это и есть то, о чём говорила тебе Миерна, — проговорила Аерис, наблюдая, как Змейка осматривает Сунор, всё ещё не пришедшую в сознание.

— А? — отозвалась Джара. — Ты о чём?

— Помнишь, ты рассказывала, что Миерна сказала тебе — от Альянса, раз вступив, нельзя отречься?

— Эльфийка, она всего лишь упала с лошади. Слишком разозлилась, отвлеклась, не удержалась в седле…

— А ты что представляла, что будет? Зловещая друидская магия?

— Возможно она права, Джара, — вступила в разговор Сельма. — Альянс нельзя покинуть.

— Переломов, вывихов нет, — объявила наконец Змейка.

— И что? — с сарказмом вопросил Тэллар. — Каждый раз, когда Сунор вздумается убежать, она будет падать с лошади?

— Будет случаться что-то, что помешает ей покинуть Альянс, — пожала плечами Аерис.

— Ну да, — фыркнул Сокол. — Сунор будет сто раз сбегать и сто раз с ней будут приключаться неожиданные неприятности?

Эльфийка развела руками.

— Не я это придумывала, Сокол.

— А кто? Есть ли Бог, на земле или на небе?

Джара обречённо вздохнула и почти вежливо велела ему заткнуться. Затем она подошла к Хаарту и указала ему на Сунор.

— Не вздумай отходить от неё ни на шаг, понял?

Он кивнул и опустился на траву около Сунор. Змейка тут же встала и отошла к Эйдану.

— Джара, — вдруг позвал Хаарт.

— Да? — обернулась она.

— Значит, никто из нас уже не может покинуть Альянс?

— Да, а что? Хочешь попробовать? Не советую.

— Конечно, нет, я просто спросил…

— Ясно. Раз всё успокоилось, мы можем дальше спать? В конце концов, ещё ночь.

— Было бы неплохо, — согласился Тэллар. — Мне снился такой чудный сон, что я…

— Мы и так знаем, что тебе снится, — усмехнувшись, оборвала его Джара. — Любовные приключения Тэллара с пышногрудыми, длинноногими и пустоголовыми красавицами. Такой ведь тип девушек в твоём вкусе, Сокол, я не ошиблась?

— Бестия, ты что, ревнуешь? — проворковал Тэллар. — Можешь мне присниться, я не против.

— Зато я против, — отозвалась Джара, укладываясь на свою импровизированную постель. — Не хочу даже и представлять, что со мной будет в твоём сне.

— Почему же, Бестия, это будет очень…

— Сокол, заткнись, или я тебя сама заткну.

— Сладких снов тебе, Джара.

— Ещё одно слово, и ты не проснёшься.

Джегиль, черви и головы на кольях Джаре, слава небесам, больше не снились. Однако новый сон был тоже не очень приятным. Миерна странно передвигалась вокруг сидевшей на траве девушки — то ли плавала, то ли летала — и что-то хмуро ей говорила, но Джара не могла разобрать ни слова. Она старалась изо всех сил, и от этого голова раскалывалась. Наконец, она разобрала одну фразу, только почему-то голос был мужской.

— Джара, Джара! Проснись!

Через некоторое время сон начал развеиваться, и Джара поняла, что Тэллар тормошит её за плечо.

— С каких это пор у тебя вошло в привычку будить меня, Сокол? — недовольно проворчала девушка. — Чего это ты такой бодренький? Неужели я и вправду тебе приснилась и кастрировала тебя во сне?

— Ха-ха-ха, очень смешно, Бестия. Вставай, не до шуток. Сунор опять сбежала.

Сон пропал, как по мановению волшебной палочки. Джара села и протёрла глаза. Остальные Ангелы тоже пробуждались ото сна. Змейка, как всегда сидела около Эйдана. "Она вообще спит или всё время за ним смотрит? — задалась вопросом Джара. — Нет, всё-таки спит, раз Сунор умудрилась сбежать". Аерис седлала лошадей с таким бодрым видом, будто её вовсе и не будили ни свет, ни заря. Только тут до Джары дошло, что солнце хорошо припекает прямо над головами.

— Что, уже полдень?

— Ну-ну. Мы все свалились, как мёртвые, а Сунор, видимо, притворялась, что всё ещё без сознания. Встала, когда все захрапели, и — тю-тю! Нет её.

— На коне уехала?

— Ну нет, решила протопать пол-Таэрии пешочком! Конечно, на коне.

Джара недоумённо посмотрела на него.

— Но… а как же…

— Если её конь и сбросил, то она валяется где-то далеко, — хмыкнул Тэллар.

— Но как же никто не заметил! — Джара встала наконец с земли, Сокол поднялся вслед за ней. — Давайте быстрее за ней!

— Ты знаешь, куда она направилась? — вопросил Тэллар.

— Туда же, я думаю, — пожала плечами Джара. — К папочке.

— А если нет? Если дальше, в Ханелас, или ещё куда? Предлагаешь разбиться и всем отправиться в разные стороны на поиски заблудшей Сунор?

— Конечно, нет, нам нельзя разбредаться… — пробормотала Джара. — Чёрт, мы даже не знаем, когда она убежала, сколько времени в пути!.. — Она замолчала, потом её словно бы осенило: — А на что следы, Тэллар?

— Я попробую поискать, — подошёл к ним Ивор. — Но здесь такая земля… Следы не очень хорошо видны. Вернее, в сухую погоду они вообще не были бы видны. Но недавно прошёл дождь, земля слегка размягчилась.

— Я с тобой, — сказал Хаарт, тоже подходя ближе.

Джара встретилась взглядом с рыцарем.

— Я же сказала тебе не спускать с неё глаз! — накинулась она на него.

— Джара, на нём-то не срывайся, он спал — так же, как и ты, как и все мы, — осадил её Тэллар.

— Ох, чёрт! — Джара подошла к своей лошади и принялась возиться со сбруей, просто, чтобы занять себя чем-нибудь.

Ивор и Хаарт повели коней под узды прочь от лагеря.

— Что будем делать? — спросила, подходя к ней, Сельма.

— Чародейка, я не знаю! Я хотела у тебя спросить!

Сельма вздохнула.

— Если бы я знала.

— Можешь найти её с помощью магии, Сельма? — раздался голос Аерис.

Джара обернулась.

— И почему же это не действует золотое правило "Нельзя уйти из Альянса", а? — вопросила она у Аерис.

Полуэльфка изумлённо распахнула зелёные глаза.

— Что ты у меня спрашиваешь, Бестия? Я, что ли, за него в ответе?

— Эльфийка, не обращай внимания, Джара встала не с той ноги и ищет виноватых, — насмешливо сказал Тэллар, роясь в сумках в поисках съестного.

— Тэллар!

— Да, Джара? — захлопал ресницами парень.

Бестия устало вздохнула.

— Ладно, извините. Я просто на взводе! Ну не можем же мы просто сидеть, сложа руки!

— Согласен, надо что-то делать и немедленно! — провозгласил Сокол, запихнул в рот кусок хлеба и стал усердно его жевать.

— Сельма, и правда, ты можешь попробовать найти её с помощью магии?

— Я сомневаюсь, Джара. Слишком сложно. Обычно в таких заклинаниях требуется человек, неразрывно связанный с пропавшим…

— Хаарт? — предложила Джара.

— Нет, — покачала головой волшебница. — Не тот случай, сама понимаешь…

— А по-другому? — спросила Аерис.

— Слишком долго. И боюсь, одна не справлюсь.

— А Бестия тебе не может помочь? — поинтересовался Тэллар. — Она же у нас тоже что-то вроде колдуньи.

— Нет, Тэллар, у Джары не такая сила, — покачала головой Сельма.

— Ну а что, она совсем ничего не может сделать своими друидскими штучками? Неужели я уже съел весь свой сыр? Сельма, можно у тебя возьму? Спасибо. Фо той коппас, Пештыя?

— Чего? Тэллар, прожуй сначала, — раздражённо сказала ему Джара.

Он сглотнул и повторил:

— Что твой компас, Бестия? Он же указывает на Ангелов.

— Сокол, ты гений! — воскликнула девушка и принялась рыться в седельной сумке. — Ну, где же он… А вот!

Аерис и Сельма подошли ближе, когда Джара вытащила свой компас и принялась вертеть его.

— А, чёрт… — разочарованно произнесла она, когда обнаружила, что стрелка компаса, как каменная.

— Вы в курсе, что Хаарт и Ивор куда-то ускакали? — спросил у девушек Тэллар.

— Обнаружили следы?

— Нет… стойте… — Парень аж привстал на цыпочки, напряжённо вглядываясь вдаль.

— И так стоим, Сокол.

— Джара, отстань. Там Сунор!

— Что? — одновременно удивлённо и радостно воскликнули Джара, Аерис и Сельма. Лично они вообще ничего не могли разглядеть там, где Тэллар видел Хаарта, Ивора и Сунор. Да ещё и солнце слепило глаза…

— Да… И она опять не в седле… Едет вместе с Хаартом, но на этот раз, кажется в сознании… Самое замечательное, что её лошади с ними нет.

— Тебе бы из лука стрелять, Сокол, — проворчала Аерис. — С твоими глазами.

— Ну не люблю я эти луки, Эльфийка, сколько раз тебе говорить, — отмахнулся Тэллар. — Я вообще дальний бой не признаю. Он нечестный.

— Нечестный? — удивилась Аерис.

— Конечно! Самый честный бой, это ближняя схватка. На мечах или врукопашную. Кто вообще эти луки придумал… И эту проклятую магию… Ну что на меня так глядите? Не было бы магии, всех этих проблем, из-за которых мы здесь, тоже бы не было!

— Если бы не возникла магия, человек бы никогда не развился из эпохи первобытного стада, — поучительным тоном объяснила Сельма.

Сокол хмыкнул.

— А что в этом плохого? Вот представляешь, Джара… — Он скользнул к девушке поближе и взял её под локоть. — Я хожу на охоту, убиваю диких зверей нам на ужин, а ты сидишь в нашей пещерке на шкурах, нянчишь наших детишек. Я возвращаюсь с охоты…

— И тут я — бамс! Бью тебя дубинкой по голове, забираю детей и ухожу к другому, менее болтливому, первобытному человеку, — фыркнула Джара.

— Глядите-ка! — отвлекла их от радужных мечтаний Аерис.

И для остальных, не наделённых таким острым зрением, как у Сокола, теперь были видны возвращающиеся Ангелы. Сунор прижималась к Хаарту, и почему-то Джара подумала, что на этот раз это не обычное нытьё.

— Мы отправились по следам, — рассказывал Ивор, — а через некоторое время увидели, что она сама бредёт нам навстречу. Такое ощущение было, что она не по своей воле шла. Ноги еле переставляла, голову обхватила, плакала. Когда нас увидела, разрыдалась в голос, Хаарт подъехал к ней, спешился, она на него бросилась, вцепилась в него. Жалкая такая… На саму себя не похожа.

Джара бросила взгляд на Сунор, жавшуюся к рыцарю и всё ещё плакавшую. Хаарт крепко обнял её и что-то приговаривал, пытаясь успокоить, но тщетно. Сунор плакала и плакала, бормоча что-то о тисках, сжавших её голову, о какой-то силе, потащившей её обратно. Выглядела эта обычно гордая и надменная красавица действительно жалко.

— Вот тебе и золотое правило в действии, — задумчиво проговорила Аерис.

— А лошадь-то где? — спросил Тэллар.

Ивор развёл руками.

— Она толком ничего не объяснила. Может, упала опять, а лошадь убежала.

— Теперь у нас восемь лошадей на девятерых, а также пропала часть припасов.

— Эйдан всё равно не ездит верхом, — повела плечом Джара. — А в ближайшем городе купим всё, что нам нужно. Дамраф и Аялла снабдили нас достаточным количеством золота.

— Бестия, любое золото, сколько бы его ни было, имеет обыкновение кончаться, — назидательным тоном произнёс Тэллар.

— Не думаю, что у нас время искать лошадь, в любом случае, — сказал Ивор.

— Ты прав, — согласилась Джара. — Мы и так слишком много времени потеряли. Давайте трогаться. Змейка, — обратилась она к девушке. Та тоже поднялась с травы и помогала встать Эйдану. — Помнишь, о чём мы вчера говорили?

— Да, Джара. Сегодня попробуем.

— Нет, Змейка, — вздохнула та. — У нас больше нет лошади для повозки. Сунор поедет на той, что предназначалась Эйдану, а коню Ивора придётся нести двойную ношу.

— Он почти ничего не весит, — сказал Грифон, кивком указывая на Эйдана. Тот притих и изучал их любопытным взглядом, видимо, догадавшись, что речь идёт о нём.

Поначалу всё шло хорошо. Эйдан не протестовал, когда его пересадили из повозки на седло впереди Ивора. Он прижался к парню и зажмурился, будто боясь глядеть с высоты лошадиной спины, но молчал. Змейка поехала как можно ближе к ним, говоря Эйдану что-то ободряюще-ласковое. Тот иногда вдруг проявлял неожиданный интерес, с любопытством оглядывался вокруг и даже гладил холку лошади. И не просился обратно на повозку, которую бросили у злополучной скалы.

Ситуация начала меняться ближе к вечеру, и отнюдь не в лучшую сторону. Эйдан, опять принявшись поглаживать лошадь, вдруг резко дёрнул ту за гриву (и откуда у него столько силы, думалось Джаре). Лошадь возмущённо заржала и встала на дыбы, Ивор еле её успокоил. Эйдан пронзительно завопил и принялся дёргаться из стороны в сторону, Грифону кое-как удалось удержать его в седле и не свалиться самому.

Змейка пыталась его успокоить, ласково что-то ему говорила, пела песни, но он плакал, просился к ней, бил Ивора по груди, а затем и вовсе разорался, жалуясь, что у него болят пальцы (на правой руке). Змейка влила ему успокаивающее зелье, и Эйдан как-то весь обмяк.

Когда сгустились сумерки, Ангелы въехали в первый ханеласский город на их пути, называвшийся Ветельс, как гласила надпись на карте у Сельмы и как оно, впрочем, и было.

Джара, не перестававшая причитать, что они и так едут медленно, предложила проехать город и продолжить путь ночью (Сельма создаст немного света с помощью магии, и вообще зачем тратить деньги на постоялый двор, вон, Тэллар сам говорил, что золото быстро кончается). Но её почему-то никто не послушал, даже Тэллар, и Ангелы оккупировали чуть ли не все комнаты во встретившейся небольшой харчевне.

Илена стояла у окна, глядя на дождь, хлеставший по карнизам окон, по крышам невысоких домов, по камням улиц. Она ненавидела это в Ханеласе — этот вечный, непрекращающийся дождь. Впрочем, она почти всё ненавидела в этой проклятой стране.

Чёртов Дамраф! Чародейка сжала кулаки, в очередной раз проклиная главу Ордена Луны и, конечно, его дочь. Эта капризная тварь, из-за неё всё и случилось! Илена была у неё, как на побегушках, исполняла малейшую прихоть, таскалась всюду за этим несчастным рыцарем, которого красавица Сунор никак не могла заполучить… И что в результате? Она теперь прозябает в этом несчастном, бедном городе, не имея возможности вернуться в Таэрию — Дамраф следит за ней.

Илена со злостью сжала запястье, где на нежной коже красовался магический знак, позволяющий чародеям Дамрафа отслеживать её местонахождение. Её заклеймили, заклеймили, как какое-то животное или потаскуху!

Женщина изо всех сил стукнула по стене, и эта вспышка ярости отозвалась болью в кулаке. Илена стиснула зубы, когда к ней в комнату вдруг постучали.

Она обернулась.

— Кто там? — недовольно бросила она.

— Ронки, госпожа.

Губы Илены растянулись в тонкую улыбочку.

— Входи, Ронки.

Она сделала жест рукой, на расстоянии отодвигая щеколду и распахивая дверь. Илена обожала производить впечатление на обычных людей, проделывая даже простые вещи с помощью волшебства. Тогда тебя начинают уважать и бояться, а это Илена любила. Обожала власть над людьми, и оттого ещё ненавистнее ей было выслуживаться и угождать пустоголовой Сунор.

Ронки был её находкой. Паренёк с улицы, карманный воришка, со способностями к магии — правда, слабенькими, может, он никогда толкового боевого заклинания не осилит. В Ханеласе вообще маги редкость. Илена взялась потихоньку учить Ронки, скрашивая этим свои однообразные будни, а заодно он приносил ей все новости и сплетни, которые собирал на улицах города. Ронки было лет девятнадцать, у него была взъерошенная копна соломенных волос, живые, горящие голубые глаза, и он без памяти был влюблён в Илену, хоть она и была его старше на восемь лет.

Парнишка вошёл, как всегда, завороженный фокусом с дверью и безупречным внешним видом своей госпожи. Илена слегка улыбнулась, видя, как он жадно осматривает её. В голове вдруг зазвенел непрошеный колокольчик: "До Сунор тебе ой как далеко, Илена". Эта мысль всегда колола её ядовитым жалом, и чародейка поспешила отбросить её.

— Что-то узнал, Ронки?

— Да, госпожа. В город прибыли путники, девять человек. Олл передал мне, все странные донельзя, я пошёл и посмотрел…

— Олл?

— Да, хозяин харчевни, где они остановились.

— Ну и что же ты можешь о них сказать? — Илена вытянула руку, и волшебным образом кувшин с вином взлетел в воздух, а за ним и два бокала.

— Чудная компания! — возвестил Ронки, с восторгом наблюдая, как висящий в воздухе кувшин плавно разливает вино. — Один у них блаженный, вроде, за ним ухаживает девчушка, ещё там одна — чистая эльфийка на вид, а ещё две красотки, у обеих волосы чёрные, а ещё с ними рыцарь и ещё два парня, тоже с оружием, и ещё…

Кувшин и бокалы резко упали, ударились о пол и разлетелись вдребезги, разбрасывая осколки и разбрызгивая капельки вина по всей комнате.

Сунор сладко потянулась на кровати, призывно глядя на Хаарта. Недавние события, связанные с её побегом, будто испарились из её памяти, и единственное, что ещё напоминало о той, другой Сунор, которую Хаарт, к своему удивлению, жалел, успокаивал и обнимал абсолютно искренне, были слегка опухшие и чуть покрасневшие глаза.

— Иди ко мне, любовь моя. Я так соскучилась по твоим ласкам. Не отвергай меня опять, милый. Иди сюда. — Она поманила его тонким пальчиком, переворачиваясь на бок и являя его взгляду точёную линию тела — резкий взлёт от тонкой талии к роскошным бёдрам.

— Не сейчас, Сунор. Не сегодня.

Она нахмурилась.

— Ты мне это уже говорил, Хаарт. Ты так нужен мне, милый. Ну иди ко мне.

Хаарт смотрел на неё, и голову его раздирала одна мысль, мучившая его ещё с прошлой ночи. Если Альянс нельзя покинуть, значит, Сунор уже не может бежать? Ей придётся остаться Ангелом, придётся помочь Джаре, придётся идти до самого конца — несмотря ни на что. Тогда, быть может… Почему бы не…

— Хаарт!

Нет, одёрнул себя он. Он рыцарь. Он принёс клятву. И Змейка ему сказала… Змейка! Хаарт стиснул кулаки. Что происходит со Змейкой? Почему она так холодна к нему? Почему она не могла сказать, что, да, она всё ещё любит его, но вынуждена всё это терпеть, потому что им пришлось? Ей будто бы всё равно, ни на шаг не отходит от этого Эйдана, этого проклятого колдуна, разрушившего весь его, Хаарта, мир. Но Эйдан теперь страдает. Он лишился руки и, кажется, разума…

— Хаарт, где ты витаешь? — Сунор села в постели. Её тонкие, чётко очерченные брови сдвинулись. — Ты опять думаешь об этой… Разве ты забыл?… Или ты хочешь, чтобы опять?… — Она не договорила до конца ни одной фразы, впрочем, Хаарт и так прекрасно понял всё, что она хотела сказать.

Сунор встала и подошла к нему, привстала на цыпочки (хоть она и не была маленького роста, Хаарт всё же был гораздо выше её), обвила руками его шею и запечатлела звонкий поцелуй на его губах.

— Спустись вниз, милый, и принеси нам вино, — попросила она, заглядывая ему в лицо. Чёрные глаза в окаймлении угольных ресниц мерцали, словно звёзды. Хаарту постоянно было мучительно стыдно, неприятно, когда он вдруг ловил себя на том, что любуется её красотой.

Он кивнул, мягко сбросил её руки и вышел из комнаты. Сунор, медово улыбаясь, следила за ним, но когда хлопнула дверь, она вздрогнула, и улыбка сползла с её лица.

Девушка подошла к окну, за которым лил неугомонный дождь. Ей вдруг мучительно захотелось глотнуть свежего воздуха, почувствовать запах мокрой от ливня земли, ощутить прохладные капельки на щеках.

Сунор потянула, обхватила ручки окон, дёрнула и распахнула ставни, впуская в комнату непогоду. Ветер и дождь весело ворвались в тёплое помещение. Взлетели над полом занавески, затрепетали огоньки свеч.

Сунор подставила лицо свежему, прохладному ветру и ледяному дождю.

…Когда Хаарт вернулся с кувшином вина, в комнате было холодно и темно. Под распахнутым окном, по обе стороны от которого развевались, как два флага, занавески, пол уже потемнел, намокнув от дождя.

Сунор в комнате не было.

— Она когда-нибудь перестанет убегать? — мрачно вопросил Тэллар. Ангелы все сидели в комнате Хаарта, за исключением Змейки, которая осталась с Эйданом в их комнате. — Неужели до неё не доходит, что у неё не получится?

Хаарт покачал головой.

— Я не думаю, что она убежала.

— Что? — не поняла Джара. — Как это? А что тогда?

— Во-первых, она бы не спрыгнула из окна. Она не решилась бы.

— Ну, вышла из комнаты и прошмыгнула мимо тебя, — предположил Тэллар, пожав плечами.

— Нет, я же говорил, я покупал вино у хозяина внизу и стоял так, что видел лестницу, и дверь тоже видел. Никто не спускался, никто не уходил из таверны… Какой-то паренёк заходил, но это всё. Значит, через окно… И потом… мы не ругались… и она не собиралась убегать…

— Ну да, прям бы она так тебе и сказала. "Милый, я вот тут убежать собралась", — передразнил голос Сунор Сокол. Джара шикнула на него и попросила Хаарта продолжать.

— Нет, просто… Она попросила меня сходить купить вино и… хотела, чтобы мы… — Он опустил голову.

— Ясно, — отмахнулась Джара. — Можешь не продолжать. Но что тогда? Если она не убежала сама, значит, её похитили. Но кому это надо?

— Кто-то проходил мимо харчевни, увидел прекрасную девушку, влюбился, залез по стене, схватил её и увёл.

— Сокол! Прекрати дурачиться! — взвилась Джара.

— Бестия, кто дурачится? Я строю гипотезы.

— Избавь нас от своих гипотез, будь добр.

— Если б кто залез к комнату через окно, Сунор бы завопила и выбежала в коридор, — возразила Тэллару Аерис. — Даже если бы убежать не успела, мы бы услышали крики, наши комнаты рядом. Но она не кричала.

— Значит, пришёл кто-то, кого она знала, — предположил парень.

— Очень умно, — усмехнулась Джара.

— Нет, почему же, в этом есть какой-то смысл… — задумчиво произнесла Сельма, и Тэллар торжествующе посмотрел на Бестию. Та возвела очи горе.

— Но кто может быть в Ханеласе, кого знает Сунор? — удивился Ивор.

Внезапно Хаарт вскинул голову.

— Илена! — воскликнул он.

— Кто? — не поняли остальные.

— Илена, бывшая личная чародейка Сунор. Сунор мне как-то говорила, что её отец сослал Илену в Ханелас, когда узнал, что та помогала ей в разных делишках, например, следила за мной и Змейкой и помогала Сунор сбегать ночью из дворца… Она мне даже несколько раз об этом рассказывала, но я как-то мимо ушей пропускал — только сейчас вспомнил.

— Но как Илена могла узнать, что Сунор здесь? — недоумевала Джара.

Хаарт пожал плечами.

— Этого я не могу знать.

— Если это Илена… Что ж, тогда всё проще, — объявила вдруг Сельма.

Все уставились на неё с удивлением.

— Понимаете, — начала терпеливо объяснять Чародейка. — Если Илена и есть та, кто похитил Сунор, можно будет использовать одну пентаграмму… Ветельс — город маленький, и вряд ли здесь много других магов, тем более они вообще редкость в Ханеласе. С помощью пентаграммы я смогу выявить ауру Илены и узнать её местонахождение…

— Чародейка, — прервал её Тэллар. — Не проще ли спуститься вниз и спросить у хозяина, где живёт таэрийская волшебница?

— Сокол, — вздохнула Сельма. — Мысли шире. Если Илена прознала, что здесь остановилась Сунор, следовательно, здесь у неё есть свои люди. И скорее всего, хозяин харчевни имеет ко всему этому прямое отношение. Вряд ли он нам выдаст Илену.

Настал черёд Джары взглянуть на Тэллара свысока, но тот не сдавался:

— Давайте просто позовём этого хозяина на личный разговор, хорошенько прижмём его… Он и расколется!

— Можно обойтись без насилия, Сокол, — сказала ему волшебница. — Пентаграмма не займёт много времени. Тут же и приступлю. Освободите мне место в центре комнаты.

— Тебе нужен мел? — поинтересовалась Джара.

— Нет, ничего мне не нужно. Всё, не отвлекайте. — Сельма присела на корточки и принялась водить пальцем по полу.

— Ты будешь рисовать свою пентаграмму пальцем?! — поразился Тэллар. — Но ты же не видишь, где линии, которые ты уже нарисовала!

— Вижу, — усмехнулась Чародейка. — Поверь мне, вижу. Всё, я же сказала — не отвлекайте меня.

Сунор пришла в себя в тёплом и ярко освещённом помещении, но это была не их с Хаартом комната в харчевне. Девушка попыталась встать, и тут поняла, что она привязана к стулу, на котором сидит. Слева раздался смех, показавшийся знакомым. Сунор повернула голову и задохнулась от удивления.

— Илена?! — поражённо произнесла она.

— Собственной персоной! Не ожидала меня увидеть, а? — усмехнулась та, становясь напротив шокированной девушки.

— Что ты здесь делаешь? А ну немедленно развяжи меня! Не то…

Волшебница опять рассмеялась.

— Не то что, Сунор? Побежишь пожалуешься папочке? Нет, милая, твой всемогущий папа далеко и тебе не поможет.

— Зачем ты это сделала? — Сунор подёргала руками, верёвки не пускали.

— А ты подумай, Сунор. Ты любишь это делать. Мстить.

— Мстить? Ты собралась мне мстить? Но за что, Илена?!

— Я поражаюсь тебе! Неужели ты думаешь, что мне не за что тебе мстить? Оглянись вокруг, дочь Дамрафа! Посмотри на это убожество! Разве эта комната сравнится с теми покоями, которые я занимала раньше!

— Вот именно! — взвизгнула Сунор. — У тебя было всё, потому что ты была моей личной чародейкой!

— И именно поэтому твой отец и сослал меня в эту дыру!

— Ты думаешь, я его не просила тебя вернуть? Неблагодарная тварь! Немедленно развяжи верёвки! — Девушка опять задёргалась на стуле.

— Конечно, — фыркнула Илена. — Так я и развязала. Скажи мне, Сунор. Утоли моё любопытство. Что ты делаешь здесь, в Ханеласе? Почему ты оказалась вдруг в компании с Хаартом, его возлюбленной Змейкой, которую ты так ненавидишь…

— Хаарт мой и навсегда! — выпалила Сунор.

Илена подняла брови в изумлении.

— Да что ты говоришь! Неужели он бросил свою «Гадюку», как ты её называла, и переметнулся к тебе?

— Да, он теперь со мной! — с вызовом заявила она, не вдаваясь в подробности, каким образом она этого добилась.

Илена засверлила её взглядом, и Сунор вдруг почувствовала мигрень в голове.

— Отвяжись! — завопила девушка и замотала головой. — Перестань! Прекрати!

Илена изумлённо выдохнула и отступила на шаг.

— Что… что… как ты… как ты вытолкнула меня из своих мыслей? — Она новыми глазами взглянула на Сунор. — У тебя ни капли магических способностей, но как ты это сделала?

— Будешь знать, как соваться в мою голову, — огрызнулась Сунор, хотя сама недоумевала. Впрочем, она всегда знала что она исключительная… И она в этом чёртовом Альянсе, как никак. Она Ангел.

— Что такое Альянс? — изумление Илены сменилось на любопытство.

Сунор показала ей язык.

— Что ты скрываешь, Сунор? Пожалуй, я не буду тебя убивать, пока не вытяну это из твоей головки.

— Убивать? — глухо переспросила Сунор. — Ты собралась меня… убить?

— Ну а как же, — растянула губы в улыбке её бывшая чародейка. — Я мщу по полной!

— Ты не посмеешь! — выдохнула Сунор, широко распахивая глаза.

— С чего ты взяла? Посмею, вот увидишь, — насмешливо пообещала Илена. — А теперь продолжим наш разговор. С каких это пор ты считаешь себя ангелом, Сунор? По-моему, для тебя как нельзя лучше подходит слово «дьяволица». Хотя нет, дьявол должен быть умён, а в твоей голове пусто. — Она хмыкнула, видя, как красивое лицо девушки искажается гримасой злости. — Пожалуй, ты будешь чертёнком.

— Можешь говорить всё, что угодно, но ты прекрасно знаешь, что ты старая уродина, а я моложе тебя и в тысячу раз красивее! — победно воскликнула Сунор.

Лицо Илены исказилось яростью, она резко вскинула руку и крутанула кистью. Сунор завопила, пронзённая вспышкой боли, будто миллионы иголочек вонзились в её тело.

— Вот так-то! — произнесла чародейка, когда отпустила Сунор, и та обессиленно обмякла на стуле. — Попробуй скажи ещё что-нибудь, и я убью тебя мучительнейшей из смертей! А насчёт твоей красоты… что ж, ты подкинула мне одну хорошую идейку. Конечно, заклинание изменения материи сложное, но стоит постараться ради такого, как считаешь?

— Что ты задумала? — в ужасе прохрипела Сунор.

— Посажу тебя перед зеркалом, а сама поколдую над твоей милой мордашкой! — И Илена пронзительно захохотала.

Сельма, сидевшая на полу, скрестив ноги, внезапно распахнула глаза и громко объявила:

— Есть!

Друзья, впавшие в какой-то транс, пока наблюдали за неподвижной Чародейкой, как один вздрогнули и вскрикнули от неожиданности.

— Вам надо лечить нервы, господа, — усмехнулась Сельма.

— Ты нашла её? — быстро спросила Джара.

— О да. Похоже, она вовсю практикует магию, изо дня в день. Вокруг её дома целый сгусток магической энергии. К тому же сейчас она наверняка разошлась…

— На что ей магия в этом захолустье? — поинтересовался Тэллар.

— Она, видимо, из тех магов, которые всё до мелочи делают с помощью волшебства, даже сопли подтирают.

Сокол фыркнул.

— А в туалет они тоже с помощью магии ходят?

— Обязательно тебе надо… — начало было Джара, но ей не дали вступить в очередную перепалку с Тэлларом.

— Давайте поторапливаться. — Сельма поднялась из своей невидимой пентаграммы. — Медлить нельзя, пока я ещё чувствую эту нить…

Все вскочили на ноги.

— Кому-нибудь лучше остаться со Змейкой и Эйданом, — вдруг сказала Аерис, — мало ли что.

— Ты права, — кивнула Джара, — если у Илены здесь люди…

Хаарт хотел было вызваться, но Бестия так зыркнула на него, что он передумал.

— Я останусь, — сказал Ивор.

Джара кивнула.

— Остальные, идёмте. Сельма, веди!

Зеркало уже стояло перед почти теряющей сознание от страха Сунор, но Илена пока ничего не предпринимала, а стояла рядом, прислонившись к стене и наблюдая за своей пленницей.

— Может, всё-таки расскажешь мне о вашей любопытной компании, Сунор? Пока я не вытянула тебе нос или не заставила гнойные волдыри расцвести на твоей коже?

Сунор судорожно сглотнула, но всё же сказала:

— Зачем я буду тебе что-то говорить, если ты меня всё равно собралась убивать?

— Похвально, милая, всё-таки какие-то мозги у тебя есть. Но неужели тебе не хочется умереть красивой? Иначе я выкину тебя на улицу, и прохожие будут смотреть на твой труп и говорить: "Для неё, наверное, всё же лучше, что она умерла. Бедная девушка, жила такой уродиной".

Сунор представила такую картину, и на глаза без разрешения навернулись слёзы. Девушка стиснула зубы. Раскисать перед этой стервой Иленой ей не хотелось.

— Я этого уже не увижу, так что мне всё равно. И вообще, Илена, тебе лучше меня отпустить! Ты думаешь, мои друзья не будут меня искать?

Брови Илены поползли вверх.

— Друзья? Сунор, ты что, оказывается, всё-таки знаешь такое слово? Не думала, что у тебя могут быть друзья.

"Да они и не друзья тебе, — заговорил голос внутри Сунор, — они придут спасти тебя, но только потому что ты нужна им как один из Ангелов. Даже Хаарт с тобой лишь из-за этой клятвы, которую он дал ради Альянса, а ведь он всё ещё любит Змейку…"

— Что же это за друзья? — продолжала разглагольствовать Илена. — Альянс, да? Это слово вертится у тебя в голове. Знаешь, что такое альянс, Сунор? Хотя где тебе, с твоей-то глупостью. Альянс — это временно заключённый союз для достижения общей цели. Вот так-то. Чего бы вы там ни собирались достигнуть, но по окончании этого альянс распадётся и всё, нет больше твоих друзей. И как же всё-таки кто-то добровольно решил с тобой путешествовать? И неужели Хаарт действительно тебя полюбил? Я не верю, Сунор.

— Он любит меня! — выкрикнула она, и слёзы брызнули из глаз.

Илена обнажила зубы в едкой ухмылочке.

— Сама ведь не веришь этому. Ну-ка… — Она опять попыталась прочитать мысли Сунор, но та в своей ярости и отчаянии вновь вытолкнула её прочь. Однако кое-что Илене удалось выхватить. — Клятва… Он тебе дал какую-то клятву? Только не говори, что поклялся при свете звёзд любить тебя до гроба? Не верю, ещё раз говорю. Тебя невозможно любить, Сунор. Тебя можно бояться, презирать, ненавидеть ну или желать со страшной силой, как почти все мужчины, окружавшие тебя. Но не любить.

— Мой отец любит меня! — плача, крикнула Сунор.

— Но он твой отец, ты его плоть и кровь. Он не может тебя не любить, так заложено природой, и также любила тебя бы и твоя мать, если б не умерла при родах. Кстати, об этом тоже можно поразмышлять. Какое же ты эгоистичное создание, Сунор! Даже рождаясь, ты не позволила миру обратить внимание на кого-то другого, кроме тебя, и своим появлением убила свою мать.

— Замолчи!!! — завопила Сунор. — Замолчи немедленно! Я не убивала мою мать!

Илена фыркнула.

— Это ещё как посмотреть. Ведь если бы ты не родилась, она бы не умерла, верно? Да и насчёт Дамрафа можно поспорить. Честное слово, много раз слышала разные его мысли о тебе. И поверь, он далеко не одобряет твоё поведение, характер, поступки… Пожалуй, он даже желал иногда, чтобы у него не было такой дочери, как ты.

— Нет! — Сунор внезапно ощутила бессилие и поникла на стуле. — Неправда… — вяло добавила она.

— Ну, он, конечно, любит и оберегает тебя. Кстати, как же он отпустил тебя в такое дальнее путешествие?

Сунор молчала.

— Я с тобой разговариваю, подними голову! — взвизгнула Илена и вновь пронзила тело Сунор страшной болью. Та истошно закричала, и чародейка довольно засмеялась. — Сиди вот так. Так ты скажешь мне или нет? Я хочу знать, кто эти твои спутники, как ты с ними оказалась!

— Да пошла ты, сучка, — устало бросила ей Сунор, измождённая болью.

Илена опять зашлась приступом ярости и направила поток магической энергии через тело Сунор.

— Ну ничего себе, сосланная в изгнание чародейка, — фыркнул Тэллар, тыкая в бок тело охранника, только что уложенного зверским ударом по голове рукоятью его меча. — Дом охраняется.

— Насколько я поняла, Дамраф щедрый малый, — пожала плечами Джара, упираясь носком сапога в тело второго. — Пусть он её и сослал без права возвращения на родину, но вряд ли даёт ей бедствовать.

— Мне бы такое изгнание на какой-нибудь жаркий остров с пальмами, — мечтательно произнёс Тэллар.

— Будет тебе скоро остров с пальмами, — пообещала ему Джара.

— Готово, — шепнула им Аерис, возившаяся с дверью.

Пятеро Ангелов вошли внутрь дома Илены, стоявшего на окраине города. Повсюду было темно, лишь из-под двери одной комнаты на втором этаже пробивалась щёлочка света. По мере приближения к ней можно было различить звуки голосов. Внезапно тишину дома нарушил пронзительный крик, Ангелы узнали голос Сунор и бросились бегом.

Ворвавшись в комнату, они увидели высокую женщину с лицом, искажённым ненавистью и злостью (в ней Хаарт узнал Илену), которая вытянула руки по направлению к Сунор, привязанной к стулу и извивавшейся и вопившей от боли.

Илена вскинула голову, недоумённо оглядывая ворвавшихся к ней людей, и отпустила Сунор, которая тут же обмякла. Сельма не зевала и запустила в Илену зарядом энергии, так что ту отшвырнуло в другой конец комнаты.

Хаарт бросился развязывать верёвки, остальные кинулись к Сельме и Илене, которые застыли в неестественных позах друг против друга. Даже нечувствительные к магии Аерис и Тэллар ощутили страшное сопряжение энергии, исходившее от них.

— Нам лучше им не мешать, — пробормотала Джара.

— Это что-то вроде магического поединка, — кивнула Аерис. — Когда-то Сельма рассказывала мне. Два чародея сталкивают свои силы, пока один не перетянет канат на свою сторону, так сказать.

— И что, мы будем вот так стоять и смотреть?! — в ужасе воскликнул Тэллар, глядя на искажённое напряжением лицо Сельмы. — А вдруг с нашей старушкой Чародейкой что-нибудь случится…

— Госпожа! — заорал молоденький голос.

Друзья обернулись: на пороге стоял парень лет двадцати, может, младше, со взъерошенной копной волос. Он с ужасом оглядел творившееся в комнате и выхватил меч.

— Ну дерзай, Сокол, раз тебе нечем заняться, — хмыкнула Джара, кивком головы указывая Тэллару на парня.

Тот ухмыльнулся и двинулся на него. Они скрестили мечи, Тэллар стал теснить его назад, и они скрылись в коридоре. Джара и Аерис обратили взгляды на Хаарта. Он сидел на стуле, к которому раньше была привязана Сунор, а сама девушка, обхватив его слабыми руками, полулежала у него на коленях.

Бестия и Эльфийка кивнули рыцарю и продолжили встревоженно наблюдать за противоборством Илены и Сельмы, из осторожности отступив подальше к стене.

На лице их Чародейки отражались нечеловеческие усилия, и кожа, казалось, сейчас лопнет от натуги. Но у Илены дело было совсем плохо. Она исходила потом; до крови, сочившейся по подбородку, прокусила губу. Тут она рухнула на колени, и Ангелы слабо вскрикнули от неожиданности, впрочем, неожиданность была радостной.

— Ах сукин ты сын! — раздался крик Тэллара.

Джара вскочила.

— Я пойду проверю его.

Когда она вышла, то не знала, что и делать, то ли расхохотаться, то ли прийти в ужас от грозившей Соколу опасности. Мальчик со взъерошенными волосами оказался магом и теперь гонял Тэллара по холлу первого этажа, стреляя в него мелкими, неумелыми, но всё же молниями.

Джара ощутила прилив сил, протянула руки по направлению к ним, и парень замер, затрясся, обратил взгляд на Джару, а затем упал на колени, прокричал имя Илены и рухнул на пол.

Тэллар отёр пот со лба и поднял свой меч.

— Ну зачем же, Бестия, я бы и сам с ним разобрался.

— Да ну? — изогнула бровь Джара. — По-моему, он загонял тебя по всему дому.

— Это тебе так показалось, — пробурчал Тэллар, направляясь к лестнице на второй этаж. — Я всего лишь дразнил его.

— Что ты говоришь! — разыграла удивление девушка. — Ну извини, что испортила тебе развлечение.

И тут воздух разорвал нечеловеческий вопль. Бестия и Сокол кинулись в комнату, и там увидели кое-как державшуюся на ногах Сельму и Илену, раскинувшуюся на полу, слабо дёргавшуюся в агонии. Увидев вбежавших Тэллара и Джару, умирающая чародейка зашевелила губами.

— Ронки… милый мальчик… вы убили его… — с трудом произнесла она.

— Нет, — помотала головой Бестия, подходя ближе и подхватывая готовую упасть Сельму. — Он жив.

— Милый мальчик… — опять повторила Илена и перевела взгляд на Сунор, спрятавшуюся в объятиях Хаарта. — Неужели это правда? — Она уже не говорила, а шептала. — Она завоевала чью-то любовь? Дружбу? Невероятно… — На её бледные губы наползла горькая последняя усмешка. — Никогда бы не подумала…

— Мы ей не друзья, — холодно отрезала Сельма, и Джара испуганно вздрогнула. — Мы пришли за ней, потому что она нужна нам в одном деле. И он с ней тоже только из-за этого.

Илена зашлась странным кашлем, и тут Джара поняла, что она смеётся.

— Да-да… Альянс… я так и сказала ей… она никогда не завоюет ничью любовь…

И чародейка Илена отошла в мир иной.

Чуть позже, на пути от дома Илены, Джара сказала Сельме:

— Ты могла бы и не говорить ей этого, Чародейка. Она же и так умирала. К чему ей это было знать?

— Джара, я вовсе не для неё это сказала. Для Сунор.

— Это жестоко.

— Ты так считаешь? Жестоко? Для этой пустоголовой дряни, которая своим капризом рушит судьбы и счастье людей? — вопросила Сельма, нисколько не заботясь, что Сунор её отлично слышит. — Я так не считаю, Джара.

Ещё ночью Ангелы покинули злополучный город Ветельс и двинулись на северо-запад, срезая путь до ханеласского города-порта Дирксена.