Пока Фарид спал, к хижине, куда его заботливо перенесли, прибывали гости из самых дальних деревень — весть о появлении Монка Мудрого, разносилась по всем селениям, и паломники спешили посетить Чинночи. Они сидели в дверях и благоговейно созерцали спящего Героя. Потом осторожно трогали его одежду и странную обувь. Гладили своими чёрными пальцами светлую кожу его рук. Застывали на мгновение и бесшумно удалялись, уступая место другим. Всё происходило в торжественном молчании, обстоятельно и степенно.

Утром Гесер едва открыл глаза, как вспомнил, что случилось накануне. Поверить было трудно. Молча он рассматривал крытую огромными листьями крышу хижины, уютное убранство обмазанного синей глиной плетёного домика без окон. Затейливые циновки на полу и стенах. Спал он в удобном гамаке, сплетённом из травы и украшенном цветами. Пышные бутоны уже слегка завяли, но томный, тяжёлый аромат их сливался с источающими лёгкие запахи цветами, стоящими в низеньких вазах у стен. В дверной проём без дверного полотна просачивался наружный свет — мягкий, приглушённый, хижина стояла в тени раскидистого дерева, и потому в ней царил приятный полумрак. Доносились мирные звуки жилой деревни, и лёгкий ветер заглядывал в простенькое жилище монков.

Да, это был не сон — ощущения предельно реальны. И Фарид выбрался из гамака, желая проверить, точно ли всё обстоит так, как ему показалось вчера. Вчера его обожали.

День начался чудесно. После обильного, вкусного завтрака, состоящего в основном из фруктов и соков, Фарид отправился со своими новыми друзьями осматривать вверенную ему территорию. И куда его только не водили! Показывали ему шахты, где добывались драгоценные камни. Приятно: ему попались в подданные не какие-то бабуины — понимают толк в камнях! Были плантации с разнообразными плодами, и великолепные фруктовые сады — уж он-то точно не смог бы научить своих подданных земледелию. Животноводства у приматов не было, но это дело поправимое. Ничего сложного. Очень интересно было узнать, как делается посуда — не только деревянная, но и глиняная, вроде тех горшков, в каких стояли цветы в хижине.

Приматы выращивали особенные плоды разных форм и размеров, напоминающие тыквы. Эти тыквы потом обрезали как надо, выдалбливали, подсушивали и обмазывали глиной. Подсохшую поверхность шлифовали, закаливали в естественных печах (для этого приспособили огненные щели в Горячих землях), а потом разрисовывали и покрывали лаком. И готов сосуд, так что гончарное искусство тут явно было лишним. И вообще, всё тут было удивительно. Потом как-нибудь надо посмотреть пурпурные гейзеры и синие озёра — чтобы быть в курсе и не оплошать. Осталось только незаметно выведать, где прячется Синнита.

Ближе к вечеру, когда выкатили на небо удивительные луны Рушары, вся деревня и гости из дальних поселений снова собрались возле помоста. Все были оживлены, тащили на подносах всякую еду и кувшины со сладким соком исситаки — это угощение приберегается на конец дня, когда все собираются после работ на полях, в садах, с охоты и сбора дикорастущих кореньев, из штолен в Чернокаменных горах, после добычи ценных синих глин, изготовления разнообразной посуды и прочих, очень интересных дел для вечернего отдыха и веселья.

Жизнь приматов проста и полна радостей, и сами они удивительно добрые и общительные ребята. Фариду так всё понравилось, что он сегодня и сам с воодушевлением принял участие в сборе сока исситаки — это лиана такая. Лиана сама по себе съедобна целиком — от корней до плодов. Она хороша в разных видах: плоды нежные, как масло и вкусом напоминают киви. Стебель тушится и подается на гарнир к мясу чикитвы — не с чем сравнить, вообще вкус необыкновенный. А чикитва — маленькая лесная уточка. Вареные корни напоминают молодой картофель.

Гесер помогал собирать сок лианы и переливал в высокие сосуды бесцветную жидкость из маленьких чашечек, подвешенных к разрезам в коре. К вечеру сок забродил и получился тот удивительный напиток, которым его угощали вчера. Ох, и здорово же тут, у приматов!

И вот теперь он с чувством хорошо поработавшего человека сидит снова на помосте из янтарной древесины тантаруса и с аппетитом поглощает восхитительные блюда, приготовленные самками. У приматов вообще никаких церемоний не было — все свободны, непринуждённы. Кто хочет, взбирается на помост, но это вовсе не знак почёта. Одни приходят, другие уходят. Вокруг пришельца собралась целая толпа, но никто ни разу не толкнул: приматы удивительно ловко умудряются сновать в толпе.

Какие изумительные блюда, какое угощение! Чудные печёные плоды, нафаршированные орехами. Большие подносы с разнообразными фруктами, ароматные сладкие лепёшки. Что-то необыкновенно вкусное в горшочкахи в маленьких чашечках. Подносы с засахаренными фруктами, уложенными в узоры. Какая-то тянучая масса, похожая на терпкий мёд — её подхватывают куском лепёшки. Вчера он толком не разобрал, чего ел, а теперь обстоятельно знакомился со всеми блюдами местного стола, с удовольствием смаковал все яства, обо всём расспрашивал и всем восхищался. Никогда в своей жизни Гесер не пробовал ничего подобного!

А потом начались танцы. К всех на головах надеты пышные венки — из тех цветов, которые собирали приматы, когда он впервые встретил их. Фарида тоже украсили венком из душистого лао-лао, и он с удовольствием принял участие в весёлом и немного суматошном хороводе. Всё, как и говорил Красавчик: у приматов нет вождей, только старосты деревень. Гесер с удовольствием вникал в развлечения беззаботных жителей Урсаммы. Толпа увлекла его в глубокую тьму, под раскидистые кроны тантарусов.

Гесер даже не заметил как оказался под землёй и когда перестали светить луны. Его почтительно вели под руки, пока он спускался по тёмной лестнице — под ногами ощущались ступеньки, и не видно ни зги. Фарид был сыт, слегка пьян и оттого очень благодушен. Он не заметил как провожатые оставили его, и он остался в темноте один. Странные запахи коснулись его чувствительных ноздрей. Фарид вдруг понял шестым чувством, что находится в ограниченном пространстве, и что он тут не один.

— Назови своё имя, пришелец. — без всяких приветствий спросил голос из темноты.

— А вы кто? — насторожился он.

— Имя, пришелец. — повторно прозвучал вопрос.

— Я Монк Мудрый! — торжественно ответил он, чувствуя, что наступил главный момент, и сейчас он увидит белого пророка.

Вспыхнул свет и ненадолго ослепил его. Гесер был готов увидеть примата-альбиноса, но тут же понял, что ошибся. Перед ним со светильником стоял высокий светлокожий человек, одетый в одежду белого цвета. Волосы его были длинными и совершенно белыми, хотя человек совсем не стар. И, главное, он был необычайно красивым — просто впечатляюще красивым.

Фарид ощутил укол ревности: оказывается, у этого народа всё же есть вождь, вернее, наставник.

— Приветствую тебя, Монк Мудрый. — бесстрастно произнёс пророк.

«А Красавчик думает, что Синнита примат!» — обескуражено подумал Гесер. Он оробел и теперь ждал какого-нибудь экзамена, пророк наверняка захочет проверить, так ли он мудр, как говорит. Но ведь Фарид действительно пришёл от теллуровых скал и говорящего песка! О нём говорилось в пророчестве! Он действительно монк, во всяком случае, с лица. Но замешательство его было недолгим — свет вдруг погас, и Фарид снова оказался во тьме. А потом почувствовал, что его взяли за руку и потянули. И вот он снова оказался снаружи, под светом шести лун. Прежние знакомцы окружали его. И Фарид так и не заметил, как именно закрывается вход в подземелье. И с тайным облегчением вдруг понял, что прошёл некий краткий экзамен — взоры приматов были полны обожания.

И вот он снова оказался на платформе, испытывая лёгкое головокружение от своего успеха и радость оттого, что всё получилось — прав был Моррис!

«Я буду им добрым правителем. — подумал он. — не таким идиотом, как Тарзан.»

На помост прилезли дети. У приматов оказались такие симпатичные детишки, что Герой умилился. Ему было так необыкновенно хорошо, словно он встретил своих давно потерянных друзей.

Он сидел с приматами на помосте в венке из пахучих цветов лао-лао, пел их простенькие песни под игру на струнных инструментах. Монки мило танцевали, бесшумно перемещаясь, словно тени, под светом шести разноцветных лун. Их гладкошерстные тела ритмично двигались в сложном танце, то составляя пары, то разбиваясь в тройки, то выстраиваясь в круг, то двигаясь змейками. И Фарид с душой. Полной незнакомой ему радости и умиротворения, влился в толпу танцующих.

Песня усложнялась, приобретала новые слои ритмичности, в мотив вплетались голоса и подголоски. Танец становился похожим на сон, на удивительный сон. Чёрные тела скользили в такт песне, извивались руки. Кружились светящиеся пахучие венки. Ночь была изумительно прекрасной, и Фарид был счастлив. Он тут свой. Это его мир. Он ни за что не покинет его. Неужели Фарид думал, что эти приматы и в самом деле примитивны? Какая ошибка! Он смотрел и видел их нежные глаза и прекрасные, действительно прекрасные лица. Он полюбил их и оттого был счастлив чудесная, нескончаемая ночь…

* * *

Трое разочарованно оторвались от всевидящего озера — ничего не было видно, слишком темно. Разноцветный свет лун не проникал под кроны тантарусов. Наблюдатели так и не сумели понять, где был Гесер — толпа чёрных тел колыхалась вокруг него, словно волны, по которым плывёт множество белых венков. Волосатая физиономия Фарида совершенно затерялась среди обезьяньих морд. Но спустя некоторое время Гесер откуда-то возник, и тогда зоркий Моррис заметил:

— Смотрите на его физиономию — он явно что-то видел.

Действительно, у Фарида было такое счастливо-придурковатое выражение, хотя, в темноте видно плохо. И Владыка сказал:

— Завтра узнаем.

И это уже было кое-что, потому что до сих пор Рушеру не удавалось даже приблизительно узнать, где прячется Синнита. Стратег заслужил одобрение Владыки.

Из всех пророков, какие были на его планете, Рушер более всех ненавидел пророков монков. Именно они предсказали ему провал и изгнание из собственного мира. Он понимал, что это всё бредни, но всё же негодовал на наглецов, которые так дерзко себя поставили. Эти тихони монки намереваются войти в его дворец на Рорсеваане, как победители!

Рушер усмехнулся. Затея подсунуть на Урсамму Фарида в качестве героя из пророчеств очень позабавила его. В самом деле, эта обезьянья физиономия очень смотрится среди приматов. Причём, Гесеру сразу удалось с ними сдружиться, чего Фортиссу за вечность не достичь. Чем не пряник? Да пусть он там с ними и остаётся — родственные всё-таки души. И Фариду приятно, и для дела полезно.

Моррис тоже был доволен, хотя увидел меньше, чем рассчитывал — эти тихони-приматы такие конспираторы! Но агент внедрился идеально. Вот что значит хорошо проделанная вербовка. Ну, Алисия, а тебе есть, чем похвастать?

* * *

Утром Фарид открыл глаза и опять обнаружил себя лежащим в маленькой хижине, крытой листьями тантаруса. Наверно, перебрал вчера. Он вспомнил вчерашний вечер иснова почувствовал себя счастливым. Ночное пиршество словно растворила в его душе некоторые затворы, и Гесер раскрепостился. Лёжа в гамаке на мягком плетёном тюфячке. Приятно пахнущем цветочным ароматом. Он улыбался и смотрел перед собой, ничего не видя. Он мечтал. Потом, заслышав будничные звуки деревни, поднялся и вышел. Его радушно приветствовали, и тёплая волна радости снова поднялась в его душе.

Фарид отправился к реке. От своих новых знакомых он узнал, что хищников в воде нет. Нет тут и кровососущих насекомых, только прекрасные бабочки, мотыльки, другие чудные насекомые, которые все питаются нектаром. И ещё тут множество удивительных птиц.

После купания и завтрака он задумался о своём задании. У него нет враждебного чувства к Сините. Но ведь Моррис и не говорил, что пророку сделают что-то плохое. Рушеру просто надо что-то спросить у него.

Моррис обещал, что будет ждать его по утрам на том месте, где они расстались, и Фарид отправился по тому пути, по которому прибыл в деревню, как было условлено накануне. Он очень хотел подняться в глазах Рушера, чтобы тот позволил ему остаться у приматов. Правда, он опасался: что сказать своим друзьям. Но его никто не спросил — наместники не отчитываются в своих поступках.

Моррис словно никуда не уходил, он ждал на том самом месте, где вчера расстался с ним. Но со вчерашнего дня его манера общения несколько изменилась. Голос Красавчика звучал нетерпеливо:

— Я вижу, ты подружился с приматами?

— Я их герой! — похвастал Фарид. — И я видел Синниту. Всё было как ты обещал!

— Чудесно. — пробормотал Моррис, оглядываясь и утаскивая героя монков с тропинки — подальше, в заросли. — И что он тебе сказал?

— А ничего. — растерялся герой. — Он только спросил: как меня зовут. Я ответил, как ты учил: что я Монк Мудрый. Кстати, Моррис, ты ошибся! Пророк Синнита не примат. Он человек.

— Что ты говоришь?! — неподдельно изумился тот. — Неужели? А Владыка думал, что приматы просто придумали своего пророка. Ну, ладно. Иди и дальше наблюдай, докладывай в случае чего. Я расскажу Владыке о твоём старании. Жду завтра на этом же месте.

Гесер поспешил вернуться к полюбившимся ему приматам и выкинул из головы Морриса до следующего дня — не хотелось думать ни о чём плохом, а в эта тайная миссия представлялась ему чем-то не слишком хорошим, иначе бы Моррис не велел соблюдать тайну. Он уже предвкушал. Как прекрасно пройдёт этот день. Сначала он хотел побывать в штольнях и разобраться, что за минералы такие там добывают. Наиболее трудна и опасна, как он понял, добыча фтара. Этот минерал встречался только в виде небольших кусочков, сидящих в каменной норке и обязательно парами — чёрный и белый. У них есть одна занятная особенность, их так и выносили на свет парами, и тогда через минуту один из камешков разлетался вдребезги. Иногда чёрный разлетался, иногда — белый. Оставшееся собирали, сортировали, упаковывали и отдавали в качестве дани Рушеру. Драгоценные камни тоже отдавали.

Вечером Фарид спросил старосту Шеттака, когда снова будет можно поговорить с пророком. Но тот ответил, что разговор уже состоялся и пророка пока не стоит более беспокоить, тот сам призовёт к себе Фарида. Пришлось пока этим удовлетвориться, а то было бы хорошо завтра рассказать Моррису о каком-нибудь новом пророчестве.

* * *

Заннат очнулся в удивительном месте. Он ещё не знал, что Рушара вся удивительна, поэтому принялся оглядываться, пребывая в состоянии, близком к обморочному. И было отчего — земля под ним горела. Лёгкое голубенькое пламя беззвучно трепетало по поверхности влажной тёмно-синей глины и, к изумлению Занната, совсем не жглось. Он оторвал ладонь от почвы и посмотрел: на коже налипли частицы синей земли и тоже пламенели. Ноьоро поспешно встал, не зная, чего следует опасаться. Одна сторона его тела, которая соприкасалась с землёй, теперь тихо полыхала призрачным огнём. Заннат на всякий случай отряхнул себя — очень уж выглядело жутко.

Место, в котором он очутился так внезапно, выглядело как неглубокая круглая долинка, окаймлённая по окружности невысокими зубцами скал. Ровная площадка вся была усеяна маленькими, словно игрушечными, вулканчиками, из которых тонко вился голубой дымок. И всё это густого, насыщенного синего цвета. А небо необычного зелёного цвета, как морская волна. И в этом небе чередой, друг за другом, плыли шесть разноцветных лун! Одна из них ромбическая!

Ньоро шёл по синей пламенеющей земле к краю долины. Там, остановившись меж невысоких зубцов, он выглянул за пределы кратера и увидел кошмарную картину. Тот кратер, в котором он очнулся, был одним из многих — они усеивали ровными кругами большую площадь, а за пределами её виднелось нечто, трудно поддающееся описанию. И ни следа растительности, словно он попал на Марс.

Лучше поспешить уйти отсюда, а то как бы не случилось ещё каких сюрпризов, подумал он. И не ошибся.

Ближайший кратер с шипением выбросил множество синих струй — те взлетели ввысь подобно фантастическому фонтану. Воздух сгустился и заголубел.

Человек бежал сквозь горячие синие струи, с криком отшатываясь, когда рядом с шипением, изрыгая синий пар, возносился в небо фонтан цвета индиго. Всё это сопровождалось громким пением — как будто глубоко в недрах этой земли пел могучий орган.

На краю долины Заннат в диком ужасе оглянулся. Он не погиб, не обварился, только весь посинел — от макушки до пяток Ньоро приобрёл качественно ровный. Прекрасный цвет индиго. Со всей одеждой и обувью.

Несчастный помчался прочь от коварных гейзеров в надежде обрести более безопасное место. За пределами синей долины сначала была жёсткая трава дикого фиолетового цвета, а потом начались и иная растительность, но тоже совершенно марсианского вида — жуткого вида кусты с длинными узкими листьями того же фиолетового цвета, что и трава. И что его дёрнуло сунуться сюда?! По ослику затосковал! Прямо из сна, не успев остыть от образа Али-бабы, он сваливается в этот красильный чан на неведомой планете, рядом с которой Скарсида кажется курортом!

Синий-пресиний человек тащился среди нескончаемых фиолетовых зарослей с чёрными бархатными цветами и синими грушеобразными плодами. Он давно ничего не ел и не пил. Он изнемогал. Таких испытаний на голову Занната никогда ещё не выпадало! А он-то думал, что попасть в древний сказочный Багдад — это и есть приключение! В довершение всего над головой залетали стаи крикливых птиц.

«Ждут, когда подохну.» — устало подумал Заннат. В состоянии, близком к обмороку, он на ходу сорвал с куста маленький плод и надкусил его, ожидая жгуче-горького вкуса. И удивился: плод был вполне съедобен и очень даже вкусен. Что-то среднее между копчёной колбасой и копчёной рыбой. Заннат ободрился и набрал кучку этих маленьких синеньких груш, а через некоторое время выбросил их — есть можно было только с куста. А сорванный плод быстро портился. Так он и шёл, срывая и засовывая в рот эти мелкие грушки, всё время ожидая, что свалится в судорогах.

Наевшись, Заннат ободрился и почувствовал себя совсем неплохо, но после острого солёного вкуса ему захотелось пить. Спустя некоторое время жажда достигла масштабов бедствия — во рту жгло, как от перца. Хоть бы ручей какой! Вот бы сюда ослика с его нюхом!

Фиолетовые заросли с их чёрными цветами и острыми синими грушами кончились внезапно, и Ньоро едва не свалился с края обрыва. Перед ним предстало новое чудо Урсаммы — Долина пурпурных Озёр. Он в остолбенении уставился на расстилающуюся перед ним панораму.

Местность уступами уходила вниз, и каждый уступ представлял собой серпообразное озерцо густо-вишнёвого цвета, окаймлённое узкой рамкой малахитовой зелени. А на самом дне, меж пурпурных гор, мирно текла обычная на вид речка.

Собравшись с силами, Заннат начал спуск, петляя по уступам, пробираясь по твёрдым бортикам озёр, полных загадочной жидкости пурпурного цвета. Он шёл, балансируя, по яркой зелёной траве, из которой звёздочками выглядывали маленькие белые цветочки. От воды исходил слабый, тонкий запах ванили. И неожиданно Заннат вдруг увидел это чудо иными глазами, ощущение дикости и неестественности оставило его.

У подножия высокой конической горы Заннат посмотрел наверх и увидел, что вся она украшена такими полу-чашами, ровными рядами уходящими у вершине. Камень горы походил на обсидиан только густо-вишнёвого цвета, и лёгкая кайма мелкой травки создавала на её поверхности ажурный узор, пронизанный белыми звёздочками. Видение было необыкновенно, нереально, фантастично. Такие же вишнёвые горы уходили дальше вдоль реки, обрамляя её невиданно драгоценным украшением. Заннат вдруг ощутил дикую, варварскую красоту этого пейзажа. Изобилие и интенсивность цвета перестала резать глаз, а противоестественная гармония красок захватила его. Сумасшедший, но талантливый художник мог найти удачное сочетание в таких цветах.

Опустившись на край бортика последнего озерка, Заннат без страха зачерпнул рукой пурпурную воду. У неё был слабый аромат ванили, она стекала с его ладони, роняя искры. Небольшой водоёмчик, не больше домашней ванны, пошёл кругами, и капли падали в него, рождая волшебный звук. Пить эту воду Ньоро не стал, как бы ни хотелось, да и умываться — тоже.

Заннат добрался до реки. Вода у берегов была прозрачной, а галечное дно чистым от ила и других отложений. На берегах росла очень похожая на обычную нежная зелёная травка. С обеих сторон к руслу подступали высокие конические горы, сплошь покрытые уступами. И речка оказалась как бы на дне каньона. Ниже по течению речной поток скрывался среди двух высоких розоватых скал, иных, чем те, с которых он спустился.

Раздумывать о том, насколько вредно пить воду из открытого источника не имело смысла — он уже наелся местной флоры. Потом он попытался смыть с себя синюю краску и к ужасу своему обнаружил, что это невозможно — потекло только немного голубизны, а в целом к его коже, как и к одежде словно прирос этот глубокий цвет индиго. После долгих попыток смыть с себя краску Заннат выбрался на берег в совершенно мрачном настроении. Он не знал, что ему делать и куда идти в таком кошмарном виде. Он ощущал себя уродом.

Через несколько часов он снова почувствовал голод и, поскольку другой пищи не было, опять полез на гору, к этим зарослям с фиолетовыми листьями и синими грушами. Наевшись, тащился вниз, рискуя упасть и сломить себе шею — пить воду. А потом снова принимался за бесполезное занятие — смывал с себя краску. Неизвестный краситель намертво въелся в кожу. К вечеру Ньоро измучился и заснул прямо на берегу реки — на серо-розовой гальке, благо, что было тут необыкновенно тепло.

Перед самым рассветом Заннат проснулся оттого, что почувствовал чьё-то присутствие. Он открыл глаза и первое, что увидел — это диковинные луны Рушары, плывущие по звёздному небу, как корабли с разноцветными парусами. Нежно-розовый диск уходил к горизонту, другой — зелёный — катил навстречу. Дынно-жёлтый и бледно-оранжевый составляли пару. И ромбический бело-серебристый стоял в зените. Воздух, пронизанный их светом, слабо мерцал, и мерцали багряными искорками таинственные горы.

Среди этой фантасмагории Заннат не сразу обнаружил неподвижную фигуру в тёмном одеянии — некто стоял близко и явно наблюдал за ним.

Несчастный синий Ньоро вдруг обрадовался. Здесь есть люди! Они помогут ему! Он поспешно вскочил и бросился к пришельцу, но тот властным жестом выставил вперёд руку.

— Назови своё имя. — негромко, но твёрдо потребовал местный житель.

— Меня зовут Заннат. Заннат Ньоро. — поспешно заговорил синий человек. — Скажите, как добраться до людей? У меня проблема, я…

— С рассветом пойдёшь туда. Где растут деревья высотой до неба. — прервал его незнакомец, не показавший своего лица и махнул рукой вниз по течению. А потом начал быстро удаляться, легко перескакивая с камня на камень. Заннат побежал за ним, да куда там! чёрный плащ исчез из виду.

Рассвет наступал быстро. Бледные утренние звёзды растворялись в вышине. Атмосфера приобретала бирюзовый цвет. По небу хаотично плыли сумасшедшие, как всё здесь, луны. Их серпы теперь казались меньше и бледнее.

Заннат решил обойтись без завтрака и направился, едва стало видно местность, туда, куда указал таинственный ночной гость. Тот сказал, что путь его лежит к деревьям высотой до неба. Следовало поискать особо высокие деревья. Прыгая по шершавым серо-розовым камням, он поднимался по некрутому склону к узким каменным воротам, куда уходила река. Карабкался по уступам наверх, благо, что лезть невысоко. И вот перебрался через препятствие и выбрался из расщелины меж пурпурных гор.

За перевалом раскинулась долина, пересечённая всё той же речкой. Справа возвышались другие горы — антрацитно-чёрного камня, блестящие под утренним светом. Группы разнообразных деревьев и кустарников делили долину на части. Особенно хороши были мощные кряжистые великаны, а меж них уходили в небо ровные тонкие колонны. Рассеянный туман делал их очертания неясными. Вершины же их уходили в утренние серебристо-розовые облака.

Ньоро уже не мог более удивляться чудесам, он только жаждал оказаться среди людей — несчастный нуждался хоть в каких-то объяснениях происходящего. Поэтому скоренько скатился вниз и потопал в сторону, где виднелись эти непонятные столбы. Может, это и есть деревья высотой до неба, потому что эти зелёные громадины, хоть и высоки, но всё же не до неба.

Преодолев небольшую равнину, пройдя явно культурными посадками, он добрался до невысоких скал, нашёл тропинку и пошёл по ней. И вот перед Заннатом с небольшой горки открылась восхитительная панорама заселённой местности.

Вид был удивителен. Лёгкие круглые домики, крытые огромными листьями, собрались в сайки под прикрытием знакомых уже мощных зелёных великанов. Кроны этих деревьев, необычайно пышные, состояли из гигантских листьев — издали они казались гладкими зелёными волнами, так колыхал их ветер. Но ещё более поражали те светлые колонны, что уносились в высоту и пронзали облака. Казалось, они подпирают небо. Неужели это деревья?!

Потрясённый человек оторвался от созерцания чудес долины и присмотрелся к обитателям. Небольшие фигурки сновали между домиками.