Бабушка Эне сидела около своего дома и курила трубку, когда из леса появился Ирбизек, согнувшийся под тяжестью ноши. За спиной у него покачивались девять огромных вороньих голов, чьи туши волоклись по поросшей мхом земле, подминая растительность и оставляя за собой просеку. Сумерки уже сгущались, но было видно, чего стоит мальчику тащить вверх по склону горы такую тяжесть.

Лисья шапка, сбившись на лоб, закрывала глаза. Ирбизек кряхтел, поскальзывался и вскрикивал от боли, ударяясь коленями о корень дерева. Несколько раз он падал под тяжестью ноши, рыдая от бессилия. Но потом вставал и, отерев слёзы с глаз, двигался дальше. Наконец, он подошёл к дому и сбросил с плеча связанные верёвкой туши. С гулким стуком они упали на землю.

– Бабушка Эне, Ирбизек добыл мяса! Свари жирный бульон, Ирбизек хочет есть, – сказал он, подражая взрослым и поправляя шапку.

– Да, мальчик мой, – смахнула украдкой слезу старуха и обняла его, – Ирбизек стал совсем большим.

– Бабушка, бабушка! – Ирбизек высвободился из её объятий и побежал к тушам демонов, – ещё у меня есть конь! И он никогда не споткнётся!

Мальчик взял верёвку, которой были связаны головы демонов и, перебирая её, поспешил к другому концу, который исчезал в лесу. Дойдя почти до конца поляны, Ирбизек потянул верёвку на себя, отступая к жилищу.

Вскоре из леса показался демон с петлёй на шее, который дико озирался по сторонам и упирался. Его спина с торчащими и слегка загнутыми назад позвонками была увешана арчимаками, сагайдаками со стрелами и арканами.

– Бабушка, бабушка, смотри, это мой конь! – в глазах Ирбизека светилась гордость, – у него есть крылья, и он умеет летать. Поэтому мой конь не споткнётся.

Старуха подошла, вынула изо рта трубку и внимательно осмотрела демона. Лицо её стало серьёзным.

– Это демон Оору каган! Главный среди Пожирателей плоти, – с беспокойством сказала старуха. Она посмотрела на мальчика. Её тревога сменилась радостным удивлением.

– Ирбизек нашёл себе хорошего коня, – похвалила она охотника, попыхивая трубкой, – он сегодня совершил свой первый подвиг, и ему нужно отдохнуть. Бабушка Эне сварит ему бульон, и Ирбизек станет ещё сильнее.

Мальчик взял сумы и понёс их в дом. Проводив его взглядом, Бабушка Эне повернулась к демону и потянулась рукой к его обтянутым прозрачной кожей позвонкам. «Конь» резко повернул голову и предостерегающе зашипел. Старуха гневно взглянула на него и схватила худенькой рукой за глотку. Словно деревянный капкан сомкнулся на его горле. Демон попытался высвободиться, но не смог. Старуха, не выпуская из правой руки трубку, левой подбросила его вверх, как котёнка, и, схватив за хвост, ударила оземь. От удара «конь» едва не расплющился, как морской скат. Он почувствовал себя лодкой в бушующем океане. Бабушка Эне подошла к нему и вновь схватила за шею, прижимая к земле.

– Слушай меня внимательно, «конь кустарниковый»! – прогремел над поляной её голос. От этого звука с деревьев посыпалась хвоя, а у демона едва не лопнули перепонки в ушах. Он видел в глазах старухи огонь, способный сжечь дотла не только его, но и добрую половину мира демонов.

– Если этот мальчик хоть раз упадёт с тебя! – крикнула старуха так, что весь мир вздрогнул, – или ты его не защитишь, когда потребуется, или тронешь пальцем кого-то из людей, я сварю из тебя жирный бульон, причём ты не умрёшь, а будешь мучиться до самого конца света! Это тебе говорю я, Защитница Детей! Здесь меня зовут Бабушка Эне, на востоке – Умай, на юге – Иштар! У меня есть ещё тысячи имён на этой планете. Ты всё понял, бесшерстная тварь?!

– А – а – а! – завопил демон, тараща от страха глаза. Он понял, что ему пришёл конец.

«Прародительница Рода Человеческого! Первая Мать! Старшая сестра Прародителя Демонов!»… – успел подумать он и рухнул без сознания от страха.

Демон очнулся от боли в спине. Он лежал на боку. Боль была нестерпимой и всё усиливалась. Демон попытался подняться, но не смог. Чуть повернув голову вправо, он увидел, что старуха стоит за его спиной и держит его левой рукой, прижимая к земле. В правой была трубка, которой она обламывала торчащие позвонки там, где, по её мнению, их не должно быть.

– Ну, братец, ну, понаделал существ! – приговаривала она, стуча тяжёлым каменным чубуком по очередному позвонку, отчего тот рассыпался, как тонкий осенний лёд, выпуская голубую вонючую кровь.

– Как в детстве не умел ничего делать, так и сейчас не умеет, – ворчала она, разрушая следующий крючковатый позвонок, – ну что это за творение?! Ни посидеть ребёнку, ни покататься!

«Конь» извивался, как червяк, мычал от боли, но вырваться не мог. Наконец, Бабушка Эне закончила экзекуцию и перевернула его на живот.

– Лежи, не шевелись, – строго сказала она.

Демон замер, довольный уже тем, что ещё жив. Старуха, наклонившись над ним, вновь взялась левой рукой за один из крупных позвонков. Затем она стала посыпать пеплом из своей трубки раны демона, постукивая чубуком по позвонку около шеи. От третьего удара тот расщепился надвое, напоминая приподнятый лук. У демона искры посыпались из глаз. Вскоре он почувствовал облегчение от пепла, но при этом ему показалось, будто под кожей у него шевелятся черви. Демон приподнял голову от земли, стараясь взглянуть на свою спину, и в ужасе вскрикнул: сквозь полупрозрачную толстую кожу у него стала прорастать рыжая шерсть, как у горного яка, покрывая собой всё туловище. Старуха подошла к его голове и, развернув к себе огромную морду, повелительно произнесла:

– Открой рот.

Демон, трясясь от страха, разинул пасть.

– Ну, братец. Ну, что это такое, – недовольно ворчала она, заглядывая внутрь и набивая табаком трубку, – фу! А запах-то какой! Всё за тебя переделывать приходится. Ладно, поправим, – добавила она, и, раскурив трубку, залезла по пояс в огромную пасть демона.

Демон задёргался, подпрыгивая, в животе у него что-то зашевелилось, как будто кто-то метался там из стороны в сторону, разрывая внутренности и пытаясь вырваться на свободу. Внутри что-то вытягивалось, трещало, рвалось на части, отчего выкатившиеся глаза демона налились кровью. От дыма трубки в носу у него щипало, и слёзы ручьями лились из глаз. Он дико выл от боли. Верхняя челюсть беспомощно повисла на спине старухи. Бабушка Эне то и дело выбрасывала из его пасти какие-то чёрные кровавые сгустки. Из восьмигранной избушки, закопанной наполовину в землю, вышел Ирбизек, потирая спросонья глаза. Наконец, Бабушка Эне вылезла из пасти демона, который рухнул на землю и забился в конвульсиях, подтягивая задние лапы и хвост к голове. К этому времени всё его тело покрылось рыжей, почти огненной, шерстью, короткой на морде и длинной на спине.

– Бабушка Эне, – с тревогой спросил мальчик, – он не умрёт?

– Что ты, дорогой, – старуха вытерла руки, залитые вонючей кровью и слизью, об морду демона, – это для него даже полезно.

– Как это может быть? – удивился Ирбизек.

– Я сделала из него более развитое существо, но его долги очень трудно сжечь. Ему не дано понять что-то в этой жизни, потому что он безумен по своей природе. И поэтому, – старуха пыхнула трубкой, пустив облачко дыма, – сжечь последствия его поступков можно только в Пламени Бездн или, например, в Огне Боли. Сейчас он испытывает такую боль, которую человек не может вынести даже мгновение. Последствия его долгов сгорели на две трети, поэтому теперь у него больше шансов не погибнуть в битве. Я переделала ему кишечник, усилила сердце, лёгкие и печень. Теперь он сможет летать в десять раз быстрее демонов среднего ранга. Да, вот что ещё забыла.

Старуха подошла к демону и одной рукой открыла его огромную пасть.

– Да, и тут всё как попало сделано. Ну, братец, – добродушно выругалась она с укоризной в голосе.

Бабушка Эне свободной рукой подняла с земли горсть камней и положила их под огромный язык демона.

– Ещё он шипит почему-то, – рассуждала она сама с собой, – не пойму почему. Ах да, вот.

Она вынула трубку изо рта и, плюнув в глотку демона, захлопнула его пасть и подошла к Ирбизеку.

– Не бойся, – она положила руку на голову мальчика, взглянув на него с любовью, – будет у тебя конь, лучший из лучших. И будет он сильный, как дракон, и быстрый, как ветер. Ирбизек истратил все силы на битву, поэтому ему нужно отдыхать.

– Бабушка, ты расскажешь мне сказку о Мышонке?

– Да, Ирбизек. Видишь, звери уже собрались.

– Пойдём, Бабушка Эне, я и вправду устал.

Взяв мальчика за руку, старуха направилась к дому, оставив демона одного. В это время у него стало что-то происходить с челюстью: из-под верхней губы медленно вылезали два огромных клыка. От нахлынувшей боли демон застонал, обхватив морду передними лапами. Сторонясь его, к жилищу потянулись звери. Вот к избушке приблизилась семья сарлыков. В лесу замелькали тёмные спины. Это волки привели с собой волчат. Мимо демона прошла медведица, подозрительно скосив на него глаза и подталкивая носом любопытного медвежонка. Бабушка Эне вышла из жилища, села у дверей и закурила трубку.

– Пошёл Мышонок дальше, – попыхивая трубкой, начала Бабушка Эне свой рассказ. Собравшиеся вокруг звери, шевеля ушами, внимательно вслушивались в её слова.

«Лес был страшный и тёмный. Отовсюду раздавались ужасные незнакомые звуки. То Филин ухнет над головой, то ветка хрустнет где-то в чаще, то заскрипит Старый Кедр. Мышонку было жутко, но он, преодолевая свою мышиную трусость, шёл дальше. Долго шёл Храбрый Мышонок, но однажды увидел какое-то огромное чудовище с большой клыкастой пастью и вывалившимся из него красным языком. В такой пасти могла бы поместиться дюжина мышей. Это был Волк. Испугался Мышонок, забился под мох и затаился там. Но, увидев, что Волк еле дышит, он вылез из своего укрытия и спросил:

– Что с тобой, Волк, почему ты лежишь здесь и еле дышишь. Ты ранен?

– Нет, – ответил волк, – я умираю.

– Можно ли чем-нибудь помочь тебе? – снова спросил Храбрый Мышонок.

– Есть только одно средство от этой болезни, – вздохнул Волк, – но его не найти.

– Что же это? – полюбопытствовал Мышонок.

– Это один мышиный глаз, – ответил Волк.

Мышонок в ужасе бросился прочь и спрятался под мох, затаив дыхание. Но жалко стало ему Волка, и он вернулся обратно. Мышонок собрал всю свою мышиную силу воли и вырвал себе второй глаз. Его обступила темнота. Он запищал от боли и упал. Когда ему стало немного легче, Храбрый Мышонок поднялся и, спотыкаясь, подошёл к волчьей пасти. Он положил свой глаз на огромный волчий язык. Мышонок не видел, как начало всходить солнце. Он не видел, как Волк проглотил лекарство и поднялся на ноги.

– Благодарю тебя, Храбрый Мышонок. Ты спас мне жизнь, – сказал Волк, – могу ли я для тебя что-то сделать?

– Я хотел увидеть горы, – произнёс Храбрый Мышонок, – сможешь ли ты проводить меня туда, ведь один я до них не доберусь. Я не вижу дороги.

– Конечно, мой маленький брат, я донесу тебя, – ответил Волк и подставил мышонку хвост.

– Держись покрепче за кончик хвоста да не отпускай.

Мышонок вцепился в волчью шерсть всеми своими четырьмя лапками, и они помчались через чащу леса. Ветер свистел в ушах, трава больно хлестала по мордочке, но Мышонок только сильнее сжимал в лапках волчий хвост. Долго бежал Волк, очень долго. Наконец, он остановился, посадил Храброго Мышонка у подножия каменного утёса и сказал:

– Прямо перед тобой горы. Дальше твоя дорога пойдёт вверх, по скалам, к вершинам. Здесь моя земля заканчивается. И мне нужно возвращаться к своему народу. Благодарю тебя, Храбрый Мышонок. Ты спас меня.

Волк развернулся и, сделав несколько прыжков, исчез в лесу. А Мышонок стал карабкаться вверх, иногда останавливаясь и прислушиваясь. Ветер здесь был совсем другим, и запахи казались совсем незнакомыми».

Бабушка Эне замолчала. Она оглядела поляну. Маленький телёнок отделился от взрослых сарлыков и, подойдя к ней, ткнулся мокрым холодным носом ей в руки. Старуха потрепала его по шее, почесала за ухом, потом легонько подтолкнула, направляя к матери. Телёнок взбрыкнул, играя, и побежал по поляне. Он остановился около огромной сарлычихи, спрятав морду у неё под брюхом в длинной густой шерсти. Когда звери разошлись, два огромных волка легли по обе стороны двери, высоко подняв головы и насторожив уши. На поляне осталась лежать лишь гора шерсти, то и дело вздрагивающая и шевелящаяся, которая издавала нечленораздельные звуки. Бабушка Эне вытряхнула пепел из трубки и спрятала её в голенище кожаного сапога. Затем взяла связку пернатых демонов в одну руку и потащила их к огромному бронзовому котлу.