Иногда мне начинает казаться, что я только и делаю, что вру. Мама думает, что я скрываю свои чувства.

Я ей твержу:

– Нет, мама, ничего я не скрываю. Я правда думаю, что это замечательно. Если ты счастлива, то и я счастлива.

А она говорит:

– По-моему, ты со мной неискренна.

Потом она протягивает мне этот блокнот и говорит, что хочет, чтобы я записывала в него свои мысли, раз уж, говорит, мне не хочется делиться ими с ней.

Она хочет, чтобы я записывала свои чувства? Что ж, ладно, я запишу. Вот, пожалуйста:

Не могу поверить, что она так со мной поступает!

Все и без того считают меня ненормальной чудачкой. Другой такой некультяпистой особы, наверное, во всей школе не сыщешь. Давайте смотреть правде в глаза: я высоченного роста, плоскогрудая, как доска, и вдобавок первокурсница. Что еще может быть хуже? Если ребята в школе узнают еще и про это, мне конец, просто конец.

Господи, если ты существуешь, пожалуйста, сделай так, чтобы они об этом не узнали.

На Манхэттене живет примерно четыре миллиона человек, то есть, выходит, примерно ДВА МИЛЛИОНА мужчин. Так почему же из двух миллионов мужчин моей маме понадобилось встречаться именно с мистером Джанини?! Неужели нельзя было выбрать кого-нибудь, кого я не знаю?

Познакомилась бы в супермаркете или еще где-нибудь с каким-нибудь мужчиной и встречалась бы с ним на здоровье. Так ведь нет же, ей надо было закрутить роман не с кем-нибудь, а именно с моим учителем алгебры.

Ну, спасибо, мамочка, удружила, спасибо тебе огромное.