— Так вот, — сказал Люк, когда мы танцевали, а все прожекторы светили на нас этот танец был обязательной частью церемонии коронации. — Я был уверен, что после того, как Анжелика покинула меня, я никогда больше не полюблю. И вот я встретил Джери Линн и… не знаю. Это не любовь с первого взгляда. Клянусь. Это происходило постепенно.

Вот-вот. Постепенно, в течение двух недель или даже меньше, и большую часть этого времени он провел в Лос-Анджелесе.

— Я знаю, мы совершенно разные, — продолжал Люк, вероятно, первый король «Весенних танцев» за всю историю клэйтонской средней, который во время всего танца говорил, а не показывал себя, как сделал бы это любой нормальный парень. — Она, например, хочет быть РЕПОРТЕРОМ. А ты ведь знаешь, как я ненавижу этих папарацци. Она не такая, как все девушки. Она не боится говорить то, что думает.

Это было неправдой.

— Есть доля истины в том, что мы, знаменитости, нуждаемся в средствах информации. И, разумеется, пресса нуждается в нас. Это отношения симбиоза, Я прежде об этом не очень-то задумывался. Но Джери ЗАСТАВИЛА меня подумать, — объяснял Люк. — Это мне в ней очень нравится. Она заставляет меня размышлять, понимаешь? В тот день, во время мытья машин, она дала мне свой телефон, я не собирался ей звонить. Но потом… не знаю. Я думаю, что тогда, у меня в доме, я был слишком груб с тобой. Ну, знаешь, когда говорил об «особом соусе». Поэтому я позвонил Джери и попросил ее приглядеть за тобой… просто, чтобы она мне отзвонила, если тебе будет трудно из-за репортеров или еще из-за чего-нибудь. Я вычислил, что если кто-то и поймет, что репортеры тебя мучают, так это она. Я начал звонить ей по два раза на дню, просто чтобы узнавать все о тебе… и очень скоро, понимаешь, мы перешли с разговоров о тебе… к разговорам о ней… к разговорам о ней и обо мне… Ну, ты знаешь, как это бывает.

О, я ТОЧНО знаю, как это бывает. Джери Линн — большой мастер уводить парней из-под моего носа.

Нет. Это нечестно. Я никогда не хотела Люка.

И была счастлива за него. Правда. За него и за Джери Линн. Они — славная парочка. Он абсолютно великолепен, и Джери тоже. Он только на год старше ее, в конце концов. И она едет в колледж в Л.А., где как раз и живет Люк.

Правда, Джери собирается достигнуть высот как журналист, а Люк как раз не любит журналистов. Но, кажется, Джери не любит этих «актеров». Так что, может быть, у них все и сложится.

Как бы то ни было, зачем им МОЕ благословение?

— Ты ведь просто невероятная, — продолжал жужжать Люк, в свете прожекторов сверкнули фальшивые драгоценности в его короне. — Правда, правда, невероятная, Джен. Просто не верится, сколько всего ты смогла сделать в этой школе за одну неделю… Джери думает, что в будущем году ты будешь президентом ученического совета. С ней нельзя не согласиться.

— Не знаю, — сказала я. — Я не интересуюсь политикой.

— Что ж, заинтересуешься, — сказал Люк. — Потому что это для тебя естественно. По крайней мере, обещай мне, что ты об этом подумаешь.

— Ага, — сказала я, просто чтобы отделаться от него. — Хорошо, я подумаю. Слушай, а насчет «Спросите Энни». Ты сам об этом догадался или Джери Линн тоже как-то узнала… — Хм… например, Скотт, ее бойфренд, мог рассказать ей?

— Сам догадался, — сказал Люк. — И не беспокойся. Ей я ничего не говорил. Как ничего не рассказывал ей и кое о чем еще.

— О каком таком кое о чем? — спросила я его, ни на секундочку не представляя себе, что он ответит.

— Ты знаешь. Что ты влюблена в ее экс… Хорошо, что как раз в этот момент кончился наш танец в свете прожекторов, не то вся клэйтонская средняя могла бы рассмотреть мои гланды. Поскольку я просто разинула рот на слова ВЛЮБЛЕНА В ЕЕ ЭКС…

— И вовсе нет. — Я стояла и бормотала, как идиотка. — Я почти наверняка… не… влюблена… в Скотта Беннетта.

— Джен, почему бы тебе не последовать своему собственному совету? — спросил Люк, когда на танцпол вышли другие пары. — Почему бы тебе не дать ему понять, каковы твои чувства?

— Эт-то я ТЕБЕ советовала, — заикаясь, ответила я, — для Скотта. Я имею в виду… Ох. Не знаю, что я имею в виду.

— Хорошо, — сказал Люк, когда около него возникла сияющая Джери Линн. — Я вообще не понимаю, что ты хотела сказать. Но я знаю одно.

— Что именно? — спросила я.

— На улице стоит лимо, который отвезет тебя куда угодно.

— Ух, — только и сказала я, потому что в этой информации для меня не было никакого смысла. — Спасибо.

И тут Люк отбыл давать автографы людям, которые просто не могли сдержаться и умоляли его расписаться на программках «Весенних танцев».

— Слушай, ты на самом деле не возражаешь против этого? — спросила меня Джери, как только Люк отошел. — Против того, что я с Люком?

— О господи, конечно, не возражаю, — сказала я то, что и думала. — Я же говорила тебе, что мы просто друзья.

— Джен, ты — лучше всех, — сказала Джери и пожала мою руку. — Ничего этого не случилось бы, если бы не ты. Я так счастлива! Я тебе бесконечно благодарна! Как говорит Люк, ты действительно особенная.

Ага. Я — особенная, прекрасно. Вот почему тот, с кем я пришла на «Весенние танцы», не со мной.

Я сказала Джери, что рада за нее (еще раз) и двинулась к своему столу, где Стив дул на ногу Трины, Так бывает, что даже в вечер «Весенних танцев» на ноге может вскочить волдырь, если новые туфли оказались предателями.

— Джери Линн такая дрянь, — этими веселыми словами встретила меня Трина. — Каково, увести твоего парня, прямо у тебя из-под носа!

— Успокойся, Трина — сказал я. — Я им обоим сказала, что все в порядке. Люк и я просто…

— Просто друзья, — докончили за меня Трина, Стив, скучающая Лиз, трогательная Бренда и их кавалеры.

— Что ж, так и есть, — защищаясь, сказала я. Ну почему мне никто не верит?

— «Весенние танцы» — это просто ерунда, — чуть погодя, сказала Трина. — Знаете, что я думаю? Думаю, нам не стоило сюда приезжать, это была ошибка. Лучше бы мы поехали в Куангу, на Анти-Вечеринку. Держу пари — у них там гораздо веселее.

И тогда меня осенило.

Я вспомнила, что сказал Люк о лимузине.

— А почему бы нам и не поехать? — сказала я, и мое сердце как-то странно заколотилось под букетиком Люка. — Поехали на вечеринку к Куангу. Еще рано — только десять часов. Там, наверное, все только начинается.

— Я слышала, он собирался разжечь костер, — сказала скучающая Лиз, которой, явно, было уже не так скучно.

— А я слышала, что они решили устроить запрещенный фейерверк, — добавила трогательная Бренда.

— Поехали, — сказала я. — Люк говорит, что мы можем взять его лимо.

Трина заморгала.

— Ты серьезно?

— Конечно, — ответила я. — Зачем ему лимо? У пего есть «харлей».

— Время уходит, — сказал Стив, отпустив ногу Трины, — быстро в машину.

Мы и не подумали попрощаться с Люком и Джери. Потому что они были слишком заняты своим танцем. Не стоило им мешать. Я видела, с каким недоумением на лице смотрел на них доктор Люис.

Он ничего не мог поделать в этой ситуации. Джери уже исполнилось восемнадцать лет, она совершеннолетняя. Если они с Люком захотят позже снять в гостинице номер — то кто может их остановить?

И все же я готова была держать пари, что Джемма-Джем попытается это сделать.

Меня несколько удручали размышления о заголовках в завтрашних газетах. Ведь пресса очень скоро обнаружит, что Люк бросил меня ради другой девушки.

Или, возможно, они посмотрят на это с другой точки зрения. Как раз наоборот, это я бросила Люка на «Весенних танцах», чтобы поехать на другую вечеринку. Их не поймешь. И такое могло случиться.

Когда шофер остановил лимузин перед домом Куанга — перед громадным деревенским домом, с большим амбаром, посреди собственного леса с речкой, рядом с полем, засеянным кукурузой… — таким замечательным местом для шумной вечеринки с костром и запрещенным фейерверком, — он скептически спросил:

— Вы именно сюда хотели приехать? Мы хором с восторгом крикнули:

— Да, спасибо! — выскочили из машины и побежали к горевшему вдалеке костру.

Там были все. Ну, все те, кого не было на «Весенних танцах». Там стоял длинный стол для пикника с чипсами и колой, там была стереосистема с двумя такими мощными усилителями, что музыка звучала на всю округу.

Куанг сидел у полыхающего костра с прутиком в руке. На конце прутика поджаривался маршмаллоу, кукурузный сироп. Рядом с Куангом сидела Кэйра Шлосбург. У нее на коленах лежал открытый пакет с крекерами и наполовину съеденная плитка шоколада. Когда мы подошли, они виновато захихикали.

И, судя по одинаковым следам маршмаллоу на губах Кэйры и Куанга, они виновато хихикали не из-за того, что нарушили диету.

Все пришли к костру, шумно требовали себе маршмаллоу и болтали о том, что происходило на «Весенних танцах». Вся компания обрадовалась, узнав, что я была избрана королевой. Я услышала знакомый смех и стала оглядываться…

…на бревне, по другую сторону костра, сидел Скотт.

Я знала. Так и должно было быть.

Ну, не совсем ТОЧНО так. Сердце в груди беи и» но заколотилось. И внезапно я почувствовала, что не могу вздохнуть. Это был очень важный показатель.

Того, что я влюблена в Скотта Беннетта. Того, что я, в сущности, была влюблена в него всю мою жизнь. И вдруг перед моими ослепленными костром глазами промелькнули картины — имя Скотта, написанное на абонементе книги «Туманность Андромеды» как раз над моим именем; Скотт, вылезающий из своей машины в тот день, когда мы расходились на каникулы; Скотт, поднимающий меня над бревном; Скотт, рассматривающий мой макет газеты; Скотт, догоняющий меня на стоянке ресторана «Чи-Чи» с мокрой губкой; Скотт, помогающий мне спасти Бетти Энн…

И я поняла. В конце концов, я поняла. То, что Трина поняла уже давно. И, по-видимому, Люк тоже.

Но я до сих пор этого не знала.

А теперь — знала.

Вот почему я пошла и села рядом с ним, совершенно игнорируя мой бешеный пульс, внезапно участившееся дыхание и, больше всего, неотвязную мысль о том, что, может быть, я опоздала. Опять,

— Привет, — сказал Скотт.

Даже не знаю, как мне удалось вымолвить хоть слово.

— Привет, — снова сказал Скотт. — Это настоящий бриллиант? Или жутко реалистичная имитация?

Я заговорила.

— Что? Ох! — Я вдруг вспомнила, что на мне все еще надета корона, и смутилась. Я сняла корону и положила ее на бревно между нами. — Извини. Я — королева.

— Я всегда так думал, — галантно сказал Скотт. — Хочешь маршмаллоу?

И он протянул мне хорошо прожаренный маршмаллоу на прутике,

— Конечно, — сказала я и быстро стащила его с прутика. — Спасибо.

— Итак, — Скотт надел новый маршмаллоу на прутик и сунул его в огонь, — «Весенние танцы» закончились?

— О нет, — сказала я. — Они еще продолжаются. И внезапно я вспомнила, кто там остался. Там, на

«Весенних танцах». Люк. И Джери. Бывшая подружка Скотта. А что если он меня спросит? Если он спросит, что стало с моим кавалером? Правда ли то, что он влюблен в кого-то еще? И что если он все еще неравнодушен к Джери?

— Тебе там было хорошо? — спросил Скотт.

— Нет, — ответила я небрежно, хотя ощущения мои были гораздо более серьезными.

— Что случилось с Люком? Вот оно.

— Ну, — медленно начала я.

Но оказалось, что я могу и не продолжать. Потому что продолжил Скотт:

— Ты же знаешь? О Джери?

Я не смогла есть маршмаллоу, который дал мне Скотт. Я не смогла бы съесть вообще ничего, даже если бы постаралась. Когда он это сказал, у меня одеревенели руки, и маршмаллоу, несмотря на то, что он такой липкий, выскользнул у меня из пальцев и упал в пыль у моих ног.

— ТЫ знаешь? — спросила я не своим голосом. Скотт посмотрел не на меня, а на маршмаллоу.

— Ага, Джери мне рассказала.

— Когда?

— Вчера.

ВЧЕРА?

— А почему ты мне не рассказал?

— Я пытался, — ответил Скотт. — В машине, помнишь?

Так значит, об ЭТОМ он хотел сказать…

— Полагаю, мне нужно было быть настойчивее. Но… — Скотт протянул мне новый золотистый маршмаллоу, — Я думал… ну, ты могла бы расстроиться.

Я и второй уронила.

— РАССТРОИТЬСЯ? По поводу Люка и Джери? — Я уставилась на Скотта. — Почему ЭТО должно было меня расстроить?

Скотт удивился.

— Ну, потому что…

— О господи, — сказала Трина, рухнув на бревно рядом со мной. — Ты видела эти следы маршмаллоу на губах Кэйры и Куанга? Докладывай, Скотт. Чем занималась эта парочка до того, как мы приехали?

— Я не знаю, — ответил Скотт.

Когда я глянула на него, то обнаружила, что он смотрит не на Трину, а на меня. Я рискнула бы сказать, что он очень упорно смотрит на меня, но, по правде говоря, я могла судить об этом лишь потому, что голова его не двигалась. Я не видела его глаз, потому что они тонули в тени под бровями.

Клянусь, он так смотрел на меня целую минуту, что я почти подумала…

Хорошо, я почти подумала, что, может быть, это я та самая таинственная девушка, в которую он, предположительно, влюблен. И что он, знаете, ничего мне не рассказал, потому что…

— Так, я думаю, что они чем-то и занимались, с набитыми ртами, — продолжала Трина. — Извините, но если бы Стив попытался меня поцеловать с набитым ртом — то все.

— Джен, — внезапно сказал мне Скотт. — Хочешь, пойдем прогуляемся?

Трина посмотрела на него как на сумасшедшего.

— Не уходите, — сказала она. — Сейчас начнется фейерверк.

Но если бы кто-нибудь сказал, что я откажусь от прогулки со Скоттом ради запрещенного фейерверка… ну, я сказала бы, что он идиот.

— Конечно, — ответила я, как-то исхитрившись сказать это будто невзначай, хотя сердце заколотилось прямо в горле.

Спросите Энни

Задайте Энни самый сложный вопрос, который касается сугубо личных отношений. Вперед, дерзайте!

В «Журнале» средней школы Клэйтона публикуются все письма. Тайна имени и адреса электронной почты корреспондента гарантируется.

Дорогая Энни!

Но я действительно его люблю. И мне действительно нужна твоя помощь. Сделать ли мне первый шаг? Или это ужасно? Но если я буду дожидаться его первого шага, вдруг какая-нибудь девочка первой сделает этот шаг? Я не хочу быть слишком навязчивой, хотя ты говоришь, что это все может изменить. ЧТО ЯДЕЛАЮ?

Еще больше отчаявшаяся, чем раньше

Дорогая Отчаявшаяся!

Я НЕ ЗНАЮ!!! Я сама пытаюсь это понять.

Энни