Ночь для обитателей дома номер семнадцать на Гросвенор-сквер выдалась беспокойная.

Эмелайн хотела, чтобы Тернер немедленно поехал в наемном экипаже на Кавендиш-сквер, но жена дворецкого со слезами на глазах заметила, что женщины не должны оставаться одни, и Эмелайн переменила свое решение, приказав Тернеру отправляться на Кавендиш едва рассветет.

Тернер прочно заколотил гвоздями высокое французское окно в библиотеке, через которое Брофтон проникал в дом. Эмелайн, тем временем, пошла наверх и составила записку для Лайама. Она объяснила, что случилось, и просила его приехать к ним немедленно. Только после этого Эмелайн вернулась в комнату миссис Пратт и рассказала Кордии и компаньонке о том, что произошло внизу. Но про историю с братом дворецкого она решила не говорить.

— Надо срочно вызвать сюда Ханну, — сказала миссис Пратт, как только услышала все это.

Она без посторонней помощи встала и начала прыгать на одной ноге по комнате, бросая на кровать все свои вещи, которые могла найти в таком беспорядке. Заметив, что Кордия все еще сидит в кресле, компаньонка посоветовала ей шевелиться быстрее, а не быть как бревно.

— Времени у нас нет, — говорила миссис Пратт перепуганным голосом, который сразу стал выше на целую октаву. — Беги в свою комнату и позови служанку. Мы не должны терять ни секунды. Надо успеть упаковать вещи к приезду лорда Сеймура. Я убеждена, что он заставит нас переехать на Кавендиш-сквер немедленно.

Кордия встала, но, вместо того чтобы поторапливаться, как требовала компаньонка, посмотрела на Эмелайн.

— Я..

Эмелайн покачала головой и посмотрела девушке прямо в глаза. Эти глаза говорили, что Кордия напугана и тоже хочет уехать. Но в то же время она храбрилась. Она готова была остаться, если Эмелайн так решит.

— Возможно, что это лучше всего, — сказала Эмелайн, успокаивающе погладив Кордию по плечу. — Ханна и Тернеры тоже могут поехать, если захотят, на Кавендиш-сквер. Они будут жить там до тех пор, пока власти не найдут Вернона Брофтона, а потом смогут вернуться обратно.

Никто не заметил, что Эмелайн не включила собственное имя в кавалькаду отправляющихся на Кавендиш-сквер. Но как она могла? Эмелайн не имела права распоряжаться Лайамом Уиткомбом.

Она вспомнила одно замечание леди Фебы. Что Эмелайн, дескать, «вешается» на Лайама. И она ухмыльнулась, решив, что никогда не будет этого делать. Очевидно, самое лучшее для нее — это вернуться туда, откуда она приехала, в Бартолсби. Но Эмелайн до сих пор не получила деньги и не могла купить себе билет. Если никакой другой возможности не будет, она попросит Лайама. Пусть он отправит ее домой в своей карете.

Он, конечно, будет уговаривать ее остаться. Просто от хорошего воспитания он попытается ее убедить, что она желанная гостья. Но Эмелайн не нужны все эти игры в хорошие манеры. Ей нужна его любовь! И чтобы обязательно вся — до последней капли!

Эмелайн могла признаться теперь сама себе… теперь, когда времени уже нет! Она любит его и хочет ответной любви. Не короткой, в несколько мгновений, а навсегда. На меньшее она была не согласна.

А все эти слова о страсти ради только самой страсти были просто слова. Но Эмелайн по-прежнему хотела страсти, зная, что Лайам может дать ей то, что она хочет. Она также поняла, что эта страсть кипит в ней только потому, что она любит его. Любит всей душой. Неважно, что он первый жених, а она деревенская девушка. Эмелайн отдала ему свою любовь, и уже навсегда. Неважно, как это случилось. Они встретились, и она полюбила его. Но она знала, что его чувства к ней просто дружеские, и не могла поверить, что сможет находиться с ним под одной крышей.

Ей оставалось только одно — вернуться в Бартолсби. С этой мыслью она вышла из комнаты, оставив Кордию и миссис Пратт собирать вещи. Эмелайн пошла к себе в спальню, чтобы собрать свои. К сожалению, эта работа не заняла много времени и сил, поэтому Эмелайн по-прежнему думала только о Лайаме и о любви.

Остаток ночи Эмелайн провела, сидя в кресле, которое подвинула к окну. Эмелайн укуталась в теплую шаль, доставшуюся ей от матери, прислонилась головой к прохладному стеклу и смотрела на небо. Один раз она загадала желание, глядя на особенно яркую звезду, но, будучи взрослой женщиной двадцати семи лет, Эмелайн не должна была верить в подобные чудеса и потому не обманывала себя. Вряд ли ее желание исполнится. Под утро небо из темно-синего стало серым, а из серого — розовым. И Эмелайн к тому времени решила окончательно, что она будет делать. Она верила в правильность своего решения. Если небеса велят так поступать, то не следует им противоречить. Итак, сначала она выслушает то, что скажет Лайам. Затем, если ее помощь в деле поимки Вернона Брофтона не понадобится, Эмелайн попросит Лайама отвезти ее домой в Уилтшир. Она будет наблюдать за Лайамом очень внимательно, когда станет ему это говорить.

Если он вежливо поклонится и даст ей свою карету, Эмелайн будет все точно знать о себе. Но если — и она молилась и одновременно скрещивала пальцы, — если он намекнет, что желает видеть ее чаще, что существует надежда на совместное будущее…

Только тогда она останется.

Довольная таким планом, Эмелайн встала и поспешно надела одно из своих новых платьев, желая выглядеть великолепно. Ведь уже скоро должен был прийти Лайам.

Это новое платье было бледно-фисташкового цвета, с белым кружевным воротничком — просто великолепное. Фантастический зеленоватый оттенок делал ее такой же юной, как сама весна. К сожалению, все эти старания были напрасны, Тернер вернулся не в карете Лайама, а в наемном экипаже.

— Его светлости нет дома, — сообщил дворецкий, расстроенный не меньше, чем она. — Он уехал примерно час назад. Предвидятся какие-то большие перемены в маленькой деревушке недалеко от Мэртона. Лорд Сеймур уехал в своем «берлине». Как сказал слуга, чтобы придать торжественности моменту.

Эмелайн опустилась на бежевую кушетку, неожиданно очень уставшая. Бессонная ночь все-таки сказывалась.

— Прошлым вечером лорд Сеймур говорил, что он уезжает на несколько дней, но я не думала, что он выедет еще до рассвета.

Она закрыла глаза и приложила пальцы к вискам. «Если бы я послала Тернера ночью, вместо того чтобы слушать советы его жены…»

Если… Что теперь если!

И надо все сначала. Надо придумать срочно новый план! Хотя Эмелайн не могла сейчас думать ни о чем. Голова раскалывалась, как будто малюсенькие плотники старательно работали там, возводя преграды на пути ускользающих мыслей.

— Его слуга хоть и не джентльмен, но все равно настоящий джентльмен, — продолжал Тернер. — И такой любезный…

— Харви? — спросила Эмелайн, открыв сразу глаза. Она вспомнила дружелюбного ординарца. — Э, он не поехал вместе с лордом Сеймуром?

— Нет, миледи. Мистер Харви поедет следом за ним в коляске. Так что, когда я сказал, что для лорда Сеймура есть важное сообщение, мистер Харви согласился передать записку лично в руки своего хозяина, прямо после церемонии.

Стук в висках прекратился. Эмелайн села прямо, снова способная соображать.

— Это хорошо, Тернер! Возможно, что в этом наше спасение. — И она спросила: — А далеко эта деревня?

— Не знаю, миледи. Но до Мэртона ехать около двух часов. Все зависит от дороги и от погоды, конечно.

Эмелайн стала высчитывать, сколько часов понадобится, чтобы съездить туда и обратно, да плюс время, необходимое на церемонию.

На лестнице послышался шум, означавший, что миссис Пратт, Кордия и ее служанка идут сюда.

— Где лорд Сеймур? — спросила компаньонка, быстро оглядывая комнату. — Почему его нет? Вы послали ему записку? — Не ожидая ответа, леди продолжала срывающимся голосом: — Как это легкомысленно с вашей стороны! И как нам быть без джентльмена? И кто подскажет, что нам делать?

— Успокойтесь! — сказала Эмелайн. Но сама она столь же страстно желала увидеть этого рыцаря в сияющих доспехах.

— Я не в состоянии думать, когда вы кричите как глупая гусыня, — добавила резко Эмелайн.

Перепуганная леди замолчала от неожиданности, вытащила носовой платок и, всхлипывая, забормотала, что все они могут считать себя счастливыми, если их не убьют за обедом.

— Что ж, вас точно не убьют, — сказала Эмелайн. — По крайней мере, не за обедом, потому что к тому времени вас тут не будет. Я попрошу Тернера найти наемный экипаж. Вы и Кордия поедете на Кавендиш-сквер.

Она повернулась к дворецкому.

— Дайте нам знать немедленно, когда карета подъедет сюда.

— Слушаюсь, миледи.

Вскоре она услышала, как дворецкий вышел на улицу и свистнул проезжавшему экипажу.

— В карете будет место только для вас троих, — сказала Эмелайн. — Поэтому багаж оставьте пока здесь. Когда лорд Сеймур вернется, он обо всем позаботится.

Она пожала руку Кордии и добавила:

— Не волнуйся, все будет хорошо.

Кордия удивилась, будто только сейчас заметив, что ее подруга до сих пор еще не в дорожном платье.

— Но как же ты? — воскликнула Кордия. — Значит, ты не едешь?

Эмелайн покачала головой.

— Нет. По крайней мере, не сейчас. Я должна еще кое-что выяснить.

В это время вошел дворецкий и сказал:

— Экипаж ждет у подъезда, миледи.

— Спасибо, Тернер, — ответила Эмелайн. — Будьте так добры, проводите вниз миссис Пратт.

Дворецкий и служанка взяли миссис Пратт под руки и повели ее к карете.

Тогда Кордия повернулась и крепко обняла Эмелайн.

— Пожалуйста, поедем! — умоляла Кордия.

— Я не могу, — сказала Эмелайн, высвобождаясь из объятий. — Но я благодарна тебе за приглашение.

— Может быть, это из-за моего брата ты сомневаешься, ехать или нет?

Эмелайн хотела ответить отрицательно, но потом передумала.

— Все в моей жизни из-за него.

— Я так и думала. Но поверь мне, он бы очень хотел, чтобы ты поехала с нами. Он очень тебя… он все время думает о тебе.

Эмелайн обрадовалась от того, что девушка почти сказала.

«Значит, она верит, что ее брат любит меня?» — подумала Эмелайн.

В ней на секунду вспыхнула надежда. Но только на секунду. Эмелайн обняла Кордию за плечи и, повернувшись, пошла с ней к двери.

— Мы с тобой не можем это обсуждать, — мягко сказала она.

— Но…

— Если все так, то, значит, так и будет, — добавила Эмелайн. — Но что бы ни было, я должна сама услышать это от твоего брата.

Экипаж уехал. После этого прошло чуть меньше часа, и в дверь дома постучали.

Эмелайн вздрогнула, но успокоила себя, решив, что вряд ли Брофтон отважится проникнуть в дом прямо через парадную дверь и уж, конечно, не при свете дня. Поэтому она подавила страх и попросила встревоженного дворецкого узнать, кто это пришел.

Вернувшись с очень оскорбленным видом, дворецкий сказал:

— Она утверждает, что имеет сообщить вам нечто важное, миледи.

— У «нее» есть имя? — спросила Эмелайн.

— Я полагаю, что да. Однако она настаивает, что вы знаете ее. Она говорит, что ее зовут Агнес…

Эмелайн очень удивилась, что Агнес решила нанести ей визит, но сразу же сказала дворецкому, что желает принять посетительницу.

— Пусть войдет, — приказала Эмелайн. — И приведите ее сюда, пожалуйста.

Тернер сделал, как ему велели, но не стал объявлять, а просто открыл дверь гостиной и отступил в сторону, позволив Агнес пройти.

Эмелайн подошла и протянула руку для приветствия.

— Какой сюрприз! Входите же. Могу я предложить нам что-нибудь выпить?

Огромные перья на широкополой ярко-красной шляпке качнулись, когда посетительница кивнула головой.

— Это не просто визит вежливости, ваша светлость, Хотя, конечно, я благодарю вас за такой теплый прием. Однако я пришла, потому что обнаружила одну очень важную вещь, которую должна вам сообщить.

Эмелайн жестом пригласила ее сесть на кушетку, затем подвинула один из золоченых стульев в стиле рококо и тоже села.

— Что это за важная вещь? — спросила она.

Агнес расстегнула свою бархатную пелерину, затем сказала:

— Прошлой ночью, когда я и Джонни Бархэм покинули Воксхолл, мы решили зайти в трактир «Два барана» и выпить по кружке пива. У меня там недалеко есть уютное местечко… — Она замолчала, сильно покраснев. — Я хочу сказать, что мы там сидели за столом, болтали весело, и вдруг заходит этот хитромордый тип, ну этот хорек, бывший лакей лорда Сеймура, — упокой Господи душу его светлости, — добавила она.

Эмелайн сцепила пальцы, чтобы они не дрожали. Ей неожиданно расхотелось слушать дальше эту историю.

— Брофтон, — сказала она.

— Да, так вроде его зовут. Хотя негодяй и висельник — больше подходит для него, если я все правильно угадала.

— Вы очень проницательны, — заметила Эмелайн — Что касается этого, — сердито ответила Агнес, — то я стараюсь держать глаза и уши открытыми. И вот так это вышло, что я случайно подслушала, как этот хорек говорил со своим дружком и просил его помочь в одном деле. А дело это такое, что надо ему взять одну вещь, которая вроде бы точно принадлежит ему.

— Ожерелье? — тихо спросила Эмелайн.

— Похоже, что и вы очень проницательны.

— Тот второй мужчина согласился помочь?

Перья на шляпе Агнес закачались снова.

— Он сказал, что ему это пара пустяков, даже если надо кого-то пришить, лишь бы дело выгорело.

Губы Эмелайн стали неожиданно сухими, как песок, и она спросила у Агнес, произнес ли тот мужчина имя человека, которому угрожает опасность.

— Вы, ваша светлость, такая проницательная, — сказала Агнес очень мягко. — Думаю вы и сами знаете, чье это имя.

— Мое? — прошептала Эмелайн.

— Да. Этот сукин сын так и сказал: «леди Сеймур»

— Магазин за углом! — крикнула Агнес кучеру. — Но улица там слишком узкая для экипажа. Остановись где-нибудь тут! Дальше мы пойдем пешком.

Выйдя из кареты, где пол был застелен грязной соломой, Агнес взяла один фунт, который Эмелайн уже хотела подать кэбмену, и, разорвав купюру пополам, сунула одну половинку ему в руки, а другую спрятала в своей сиреневой перчатке.

— Ты получишь вторую половину, если подождешь, когда мы вернемся. Иначе…

Она пожала плечами, показывая всем своим видом, что ей безразлично.

— Говорю ведь, что подожду, — проворчал кучер. — Вот хорошенькое дело! Честного слова мужчины уже недостаточно, чтобы эта…

— Пошли!

Агнес схватила Эмелайн за руку и потащила по улице.

— И запомните, что я вам сказала, ваша светлость, — повторила еще раз Агнес. — Не смотрите никому в глаза и не говорите ни с кем, пока я не дам вам знак.

— Я все сделаю, как вы сказали. Благодарю вас за помощь, Агнес. Сама бы я не знала, как мне быть…

— Приберегите ваши благодарности. Еще надо убедиться, что старый Гаспар согласен. Он не задает лишних вопросов, но, если вы ему не понравитесь, он не будет иметь с вами дела.

Эмелайн не имела понятия, где они находятся, только знала, что это, кажется, Ист-Энд.

На улицах полно народу, всюду толчея, крики разносчиков, предлагающих свои товары — все, от спичек до крысиного яда. В то время как уличные торговцы расхваливают усердно фрукты и овощи. Пройдя по темной улочке, Агнес открыла дверь небольшого магазинчика и втолкнула Эмелайн в темное и тесное помещение.

— Гаспар! — крикнула Агнес в мрачный полумрак, когда дверь закрылась, отгородив их от шума, доносящегося с улицы, а также и от света. — Ты здесь? Я привела тебе клиента.

Лайам поморщился, когда местный сквайр стал расхваливать его на все лады.

— Настоящий джентльмен! — провозглашал сквайр. — Человек, который хорошо послужил своей стране. Он и сам солдат. Ого! Да он просто герой! Был ранен в битве…

Лайам решил дальше его не слушать и оглянулся, посмотрев на фундамент здания, возводимого для благотворительного общества. Вокруг был красивый пейзаж с огромными вековыми дубами на фоне неба.

Подумав об окружающей его красоте, Лайам сразу вспомнил Эмелайн. Как бы он хотел показать ей все это!

Он вздрогнул от неожиданности, заметив Феликса Харви, который стоял чуть поодаль от толпы. Что-то случилось! Без всякого намека и без видимой причины Лайам знал, что так оно и есть. К сожалению, когда он уже хотел подозвать слугу, сквайр наконец закончил представлять Лайама публике и уселся. Все вокруг зааплодировали и закричали: «Речь! Речь!». Лайам встал, приблизился к небольшому подиуму и произнес короткую речь.

Но трудно было предположить, что аудитория позволит своему герою просто сказать несколько слов и уйти. Все хотели пожать ему руку и лично выразить свое восхищение тем, что такое прекрасное здание будет построено именно у них.

Так что прошел еще час, прежде чем Лайам встретился со своим ординарцем и узнал, что случилось.

— От ее светлости, — сказал Феликс, отдавая письмо. — Очень важное. Так мне сказал дворецкий.

Сломав печать, Лайам быстро прочитал записку, выругался сквозь зубы, затем внимательно прочитал еще раз каждое слово. Он был уверен теперь, что правильно понял ситуацию. Будто холодная рука сжала его сердце.

— Я должен вернуться в город немедленно, — сказал Лайам, удивляясь, что эти слова прозвучали так спокойно, хотя кровь будто застыла в жилах. — Леди Сеймур в опасности.

— Я подозревал беду, майор, поэтому сам распорядился, чтобы запрягли свежих лошадей.

Ординарец кивнул на коляску, стоявшую в сотне ярдов, которую придерживал совсем юный парнишка.

— Ты молодец, Харви!

Они быстро пошли к экипажу, и Лайам сказал:

— Извинись за меня перед джентльменами и объясни, почему я не мог остаться на чай. Затем скачи скорее в город. Мою карету найдешь у местного кузнеца.

— Да, майор.

Кинув золотую монету юноше, который держал лошадей, Лайам запрыгнул в коляску. Затем он попросил парня отойти в сторону и хлестнул лошадей. Через несколько минут Лайам уже мчался по дороге, ведущей в Лондон.

Эмелайн в третий раз пересчитала деньги, не уверенная еще вполне, что сделка все-таки состоялась. Эмелайн казалось, что это кошмарный сон, который должен сейчас кончиться. Неужели все это было на самом деле? С женщиной сомнительного поведения она отправилась к ростовщику. И он не просто ростовщик, но, как уверяет Агнес, человек, которого боятся все женщины и дети в Ист-Энде!

Что бы сказал ее дорогой папочка, если бы узнал, каким способом она добывает деньги на обратную дорогу домой, в Бартолсби?

Эмелайн получила тридцать фунтов в обмен на колье, которое, быть может, ей даже не принадлежит. Но ее сейчас больше волновала собственно сама сумма. Для дочери священника, вполне естественно, число тридцать имеет неприятное значение, и у нее было такое чувство, будто она предает кого-то.

«Только себя», — подумала Эмелайн. Она очень хотела дождаться, когда приедет Лайам, чтобы узнать, действительно ли он любит ее, но ей было страшно.

А вдруг первым появится Брофтон?

— Ты скажешь этому хорьку, — инструктировала Агнес, перед тем как им расстаться, — что ты отдала это колье старику Гаспару. Скажи, что если он хочет, то пусть пойдет и возьмет. — Она закатила глаза. — Любой, у кого есть мозги в башке, будет держаться от Гаспара подальше. Но если Брофтон нарывается на неприятности, то он их получит. От ростовщика Агнес повела ее в кассы, где Эмелайн купила билет. Когда ее имя, место посадки, пункт назначения и сумма были вписаны в счет, Эмелайн поблагодарила женщину за помощь, и они попрощались. Агнес взяла наемный экипаж и поехала к себе, чтобы хоть немного поспать, а Эмелайн отправилась обратно в Сеймур-хаус собирать вещи.

Эмелайн вышла из экипажа, заплатила за проезд и медленно поднялась по ступенькам дома. Она не хотела заходить, но не могла бросить здесь свой багаж.

Возвращение в Бартолсби и так довольно тяжело для нее, а если она еще приедет без вещей и в одном только платье, которое на ней, то сплетен потом не оберешься, и ее жизнь может вообще пойти прахом.

— Кроме того, — пробормотала она, — слуги все еще дома.

И тут же в этом засомневалась. Потому что никто не ответил на стук в дверь. Подождав несколько минут, Эмелайн вернулась на тротуар и спустилась по ступенькам, которые вели к служебному входу. Дверь на кухню была закрыта, но не заперта. Эмелайн осторожно, медленно открыла дверь, прошла в помещение и остановилась у стола, за которым она пила кофе этой ночью. На этот раз не было никаких признаков того, что кухню спешно покинули. Вся посуда чисто вымыта и лежит аккуратно на полках. Плита холодная. Эмелайн быстро, нервно заглянула в шкаф и не нашла там никого.

Тогда она решила, что слуги не стали ее дожидаться. Они уехали! Эмелайн оперлась на стол, чтобы не упасть от страха.

«Но это глупо!» — сказала она себе. Сейчас только три часа дня. Любой дурак знает, что злодеи забираются в чужие дома ночью, когда совсем темно. К тому времени Эмелайн будет уже ехать по дороге в Уилтшир. Эмелайн закрыла служебную дверь на засов. Затем вышла из кухни в коридор, а оттуда — в главную часть дома.

Поднимаясь по лестнице к себе в спальню, Эмелайн старалась не оглядываться каждую секунду. От страха она решила, что не будет долго собираться, и одного чемодана ей пока хватит. Остальные вещи ей могут прислать и позже. Она только один раз глянула в зеркало, чтобы проверить, прямо ли сидит шляпка, и уже открыла дверь, ведущую на второй этаж, когда услышала, как громко стукало и разбилось окно в библиотеке.