Глава 1

Трон показался Елене не самым удобным местом. Кресло предназначалось для кого-то более жесткого и зрелого. Высокую прямую спинку обвивали розы, шипы которых запросто могли вонзиться в шелковую мантию и платье. Сиденье было плоским и неудобным, из гладкого железного дерева, без единой подушки, способной смягчить его жесткую поверхность. На протяжении веков оно являлось сосредоточением власти Алоа Глен. Короли и преторы восседали на нем во время вынесения решений и приговоров — черствые и ожесточенные люди, презирающие комфорт.

Даже размер сиденья устрашал. Елена чувствовала себя ребенком, потерявшимся в высоком гигантском кресле. На нем не было даже подлокотников. Она не знала, куда деть руки, поэтому просто сложила их на коленях.

В одном шаге от нее, хотя могло показаться, что на расстоянии пяти километров, судя по тому незначительному вниманию, которым они ее удостаивали, вокруг длинного стола расположились представители всех народов, готовых бороться за Гульготу. Елена знала, что мысли большинства здесь, в Большом Зале, направлены на нее. Но они могли увидеть лишь тонкую женщину с бледной кожей и огненно-красными волосами. Никто не заметил в ее глазах боли или устрашающего осознания своего грозного могущества. Для них она была всего лишь милой птахой на жердочке.

Елена откинула с лица прядь волос.

Вдоль стола голоса пытались перекричать друг друга на разных языках, чтобы быть услышанными. Два человека на дальнем конце уже почти готовились броситься в драку.

Среди всей этой толпы мелькали лица тех, кто помогал вырывать остров Алоа Глен из когтей зла. Елена хорошо знала их. Верховный килевой флота дрирендая, со времен последней войны носящий свои повязки и громогласно высказывающий требования. Позади него — эльфийская королева, мать Мерика, чопорно сидящая, с длинными серебристыми локонами, излучающими мерцающее сияние, словно огненно-ледяная фигура. Подле нее Мастер Эдилл, старший из морских мирая, пытающийся придать спокойствие и внешние приличия резкой беседе.

Но на каждое знакомое лицо приходилось огромное число известных лишь по званиям. Она разглядывала длинный стол, за которым разместились незнакомые — бесчисленное количество номинальных правителей и иностранных представителей, требующих внимания, заявляющих о преимуществах войны с Гульготой.

Некоторые предлагали выжечь остров и отходить к побережью; другие хотели поддержать остров и позволить Черному Лорду уничтожить свои армии прямо на укреплениях. Третьи же все еще желали принять бой в самом Блэкхолле, извлечь все преимущества этой победы и уничтожить цитадель Гульготы прежде, чем враг сможет вновь собрать свои рассеянные войска. Горячие споры и пылкие дебаты продолжались до темноты.

Елена взглянула на Эррила. Ее самый преданный вассал стоял справа от трона, со скрещенными на груди руками, с лицом, похожим на суровую непроницаемую маску. Настоящее воплощение железной статуи. Черные волосы были намаслены и зачесаны назад, как требовал обычай на побережье. Холодные глаза, напоминающие утреннюю серость, изучающе смотрели вниз. Никто не смог бы угадать, о чем он сейчас думает. Он не добавил от себя ни единого слова во время бесконечных споров.

Но Елена заметила напряженность в уголках его глаз, когда он вглядывался в толпу. Эррил не мог провести ее. Его тоже раздражали нескончаемые пререкания за столом. За две недели решение так и не приняли. С тех пор как Алоа Глен одержал победу, сделать следующий шаг — добиться согласия — так и не удалось. Пока все упоенно спорили, проходили дни, один за другим. И Эррил, ее преданный рыцарь, терпеливо ждал. Ему ничего не остается делать, пока Кровавый Дневник находится в ее руках. Его роль лидера и вожака сыграна.

Елена сидела тихо и разглядывала свои руки, затянутые в перчатки. Празднования победы, устроенные месяц назад, казались теперь очень далекими. Но, сидя на колючем троне, она вспоминала тот долгий танец с Эррилом на своей башне. Она вспоминала его прикосновения, тепло ладони, проникающее сквозь шелковое одеяние, тихое дыхание, жесткость бороды на своей щеке. Это был единственный раз, когда они танцевали вместе. С той ночи, хотя Эррил всегда находился рядом с ней, они не обменялись друг с другом ни единым словом. Только бесконечные встречи с восходом солнца и до наступления темноты.

Но не более того!

Медленно, пока остальные вели ожесточенные споры, Елена стянула перчатки из овечьей шерсти. Свежие и нетронутые, на ее руках, словно пятна пролившейся крови, алели знаки Розы, рожденные при лунном и солнечном свете. Огонь ведьмы и огонь холода, а между ними — штормовой огонь. Она вглядывалась в свои руки. Вихри силы вращались по красноватым спиралям кожи пальцев и ладоней.

— Елена? — Эррил посмотрел на нее. Он наклонился ближе, приблизив глаза к ее рукам. — Что ты делаешь?

— Я устала от этих споров. — Из искусно приделанного к темно-зеленому платью пояса она вынула нож с тонким серебряным лезвием. Рукоятка из черного дерева в виде розы легко умещалась в ладони, будто создавалась именно для нее. Она отогнала воспоминания о своем дяде Боле, который освятил нож ее собственной кровью со словами: «Теперь это нож ведьмы».

— Елена… — голос Эррила был тверд и осторожен.

Проигнорировав его обращение, она встала. Без лишних слов провела острым лезвием по правой ладони. Боль была не сильнее, чем от укуса комара. Одна капля крови просочилась сквозь надрез и упала на шелковое платье. Елена в это время молча, не отрываясь, смотрела вниз на длинный стол.

Никто из членов совета не посмотрел в ее сторону. Они слишком увлеклись, озвучивая свои доводы, возражая остальным и колотя кулаками по деревянной поверхности стола.

Елена вздохнула и обратилась к своей внутренней сущности, к источнику неистовой силы, спрятанной внутри. С большой осторожностью она распутала тонкие нити могущества, огненно-красные сгустки кровавых магических нитей, пульсирующих по венам, огибающим ладони. Небольшое сияние появилось вокруг руки, когда сила наполнила ее. Елена сжала пальцы, и сияние сгустилось, превратившись в красноватый факел. Она высоко подняла кулак.

Первым заметил ее манипуляции старейшина из мирая. Мастер Эдилл, должно быть, увидел отраженное сияние в своем серебряном кубке. Когда старейшина обернулся, вино струилось из его кубка, словно кровь. Он с грохотом бросил его на стол.

Утонув в общем шуме, остальные смотрели на разрастающиеся пятна вина. Взгляды устремились в начало стола. Все собравшиеся за столом замолчали, ошеломленные происходящим.

Елена невозмутимо встретила их взгляды. Столько народу погибло, чтобы привести ее сюда, на этот остров: дядя Бол, родители, Флинт, Морис…

И сегодня она будет говорить от их имени. И не позволит пропасть их жертвам из-за пустых бесконечных распрей. Если у Аласии есть будущее, если господство Гульготы должно быть разрушено, то пришло время двигаться вперед, и есть лишь один путь. Кто-то должен подвести черту.

— Я достаточно выслушала, — сказала Елена тихо в разразившемся молчании. Из ее сияющего кулака вниз по руке вились огненно-красные жгуты, живые нити червонного золота. — Я благодарю вас за превосходное обсуждение, имевшее место последние дни. Сегодня ночью я обдумаю все сказанное вами и утром сообщу о своем решении по поводу дальнейших действий.

С противоположного конца стола поднялся представитель прибрежного городка Пенрил. Симон Ферауд, тучный мужчина с черными усами, спускающимися вниз по подбородку, громко проговорил:

— Девочка, без обид: наше дело отнюдь не ждет твоего одобрения.

Несколько голов покачнулось в знак согласия с его словами.

Елена позволила ему продолжить свою речь, спокойно наблюдая за тонкими нитями огня ведьмы, оставляющими красные следы вдоль руки, распадающимися на все более мелкие волокна и ползущими вдоль груди вниз, к поясу платья.

— Наша линия поведения должна быть поддержана всеми, — продолжал Симон Ферауд, подбодренный молчаливым согласием сидящих вокруг него людей. — Мы только что подошли к сути вопроса. Наилучший способ справиться со злом, исходящим от Гульготы, нельзя найти за одну ночь.

— За одну ночь? — Елена слегка опустила руку и сделала один шаг. — Тридцать ночей прошло с тех пор, как мы отметили нашу победу. Ваши споры ничего не дают, а только разобщают нас в то время, когда мы должны быть единым целым.

Симон попытался возразить, но Елена сурово взглянула на него, и его рот медленно закрылся.

— Сегодня вечером луна снова будет полной, — продолжала Елена. — Кровавый Дневник снова откроется. Я приму во внимание ваше решение, а затем сверюсь с книгой. К утру я положу на стол окончательный план действий.

Мастер Эдилл прочистил горло.

— Для обсуждения?

Елена покачала головой.

— Для получения полнейшего вашего одобрения.

На толпу вновь обрушилась тишина. Но это было не ошеломленное молчание, как прежде, а назревающий взрыв потрясения, и Елена не могла позволить разразиться беспорядку.

Прежде чем поднялся первый раскат грома, Елена подняла над столом свою пылающую руку.

— Я не потерплю дальнейших дискуссий. С первым солнечным лучом я приму решение. — Она вывернула кисть, между пальцев засияло пламя. Опустив руку, она оставила оттиск на столе из железного дерева. Дым окутал запястье. Она облокотилась на руку, изучая лица перед собой. Пламя лизало ее пальцы. — Завтра мы выкуем наше будущее. Будущее страны, из которой будет выжжено Черное Сердце.

Елена подняла свою ладонь со стола. Ее печать глубоко врезалась в дерево, тлея и обугливаясь, похожая на ее собственную ладонь. Елена отошла в сторону.

— Все несогласные с этим обязаны покинуть Алоа Глен до восхода солнца. Каждый, кто останется и не подчинится моему решению, не доживет до заката.

Почти по всем лицам пробежало неодобрение, за исключением лица Верховного килевого, отмеченного суровой, довольной усмешкой, и королевы эльфов Тратал, чье лицо изображало непроницаемую ледяную маску.

— Пришло время отринуть сотни путей и обрести один единственный, — провозгласила Елена. — Завтра Аласия переродится. Будет один разум и одно сердце. Так что я прошу всех вас всмотреться внутрь своего сердца сегодня. Примите решение. Либо присоединитесь к нам, либо покиньте нас. Это все, что остается на обсуждение.

Елена пристально разглядывала лица собравшихся, сохраняя на своем лице суровое и холодное выражение, соответствующее ее словам. Напоследок она тихо поклонилась.

— Нам всем нужно многое обдумать сегодня, так что я желаю вам доброй ночи и верного совета.

Повернувшись на каблуках, ведьма непринужденно отошла от стола, где все еще тлела ее печать, напоминая о том, кем она является и каким могуществом обладает. Елена очень хотела, чтобы выступления оказалось достаточно. Обогнув Трон из колючих роз, она устремилась по наспех сложенному плиточному полу, шурша подолом платья. В водворившейся тишине время, казалось, застыло. Жаркие взгляды толпы ощущались спиной, словно раскаленные угли. Она медленно прошла в направлении Эррила, принуждая свое тело двигаться спокойно.

Эррил твердо стоял на том же месте. Только серые глаза следовали за Еленой по мере ее приближения. Хотя лицо его было неподвижно, глаза выдавали гордость. Проигнорировав реакцию жителя равнин, она прошествовала мимо него в сторону ближайшей двери.

Эррил двинулся вперед, чтобы открыть перед ней тяжелую дверь.

Уже за порогом Эррил придвинулся к ней.

— Прекрасная работа, Елена. Пришло время, кто-то должен был их встряхнуть. Не знаю, сколько еще я смог бы переваривать эти бесконечные…

Пройдя холл, Елена споткнулась, и ее ноги вдруг ослабели.

Эррил подхватил ее за локоть и приподнял.

— Елена?

Она тяжело облокотилась на своего преданного вассала.

— Только держи меня, Эррил, — прошептала она дрожащим голосом, с подгибающимися коленями. — Удержи меня от падения.

Он напряг усилия и приблизился.

— Всегда, — прошептал он.

Елена коснулась пальцами его руки. Несмотря на взрослый вид, за образом ведьмы скрывалась маленькая испуганная девочка с гор.

— Боже, что я наделала? — тихо спрашивала она про себя.

Эррил спокойно повернул ее и взял за руку. Он наклонился ниже, ловя ее взгляд своими бушующими серыми глазами.

— Ты показала им то, что они и так ожидали увидеть.

Она опустила взгляд к носкам.

— И что с того? Сумасшедшая ведьма, помешанная на собственном могуществе.

Эррил одним пальцем поднял ее подбородок.

— Нет, ты показала им истинное будущее Аласии.

Елена встретила взгляд Эррила и вздохнула.

— Буду молиться, чтобы ты был прав. Но сколько людей останется завтра за столом, когда взойдет солнце?

— Не имеет значения, сколько останется. Важно, чтобы у оставшихся были сильные и храбрые сердца.

— Но…

Эррил остановил ее кивком головы. Все еще удерживая за руку, он увлек ее в конец зала.

— Мы долго зализывали раны после Войны Островов. Твой инстинкт верен. Пришло время отделить зерна от плевел. Те, кто останется за столом к восходу, готовы оказать сопротивление самому Черному Сердцу.

Елена доверилась поддержке жителя равнин при дальнейшем движении. Залы в этой части развалившегося замка становились уже и темнее, факелы встречались гораздо реже.

— Надеюсь, ты прав, — наконец проговорила Елена.

— Доверься мне.

Они продолжили свой путь в тишине. Елена вернула себе способность передвигаться, подбодренная словами Эррила. Будущее Аласии. Что может помешать этому? Елена нахмурилась. Кто может знать наверняка? Но какой бы путь ни лежал впереди, он будет очередной ступенью.

Внезапно рука Елены дернулась назад. Эррил вдруг застыл прямо перед ней и вынудил ее затормозить.

— Что ты?.. — начала она.

— Тихо! — Эррил уже вынул свой меч и указал на тени впереди.

Прямо из темноты выступила фигура.

— Стой где стоишь! — крикнул Эррил. — Кто ты такой?

Не обращая внимания на жителя равнин, размахивающего оружием, фигура двинулась по другой стороне к свету факела. Существо было на голову ниже Эррила и необычайно худо. Оно носило только штаны до колен, его темная кожа в мягком свечении огня напоминала резную слоновую кость. На лбу виднелся белый шрам в виде рунического открытого глаза.

Елена опустила меч Эррила и сделала шаг навстречу, узнав незнакомца. Один из крошечных воинов зулов, выходцев из джунглей, опоясывающих Южные пустоши. Они смело сражались за нее на борту «Бледного жеребца».

Человек из темноты склонил свою рельефную голову. Его длинная черная коса, украшенная осколками раковин и перьями, покоилась на плечах.

— Зачем ты прокрался сюда? — веско спросил Эррил, оставляя меч вынутым из ножен.

Человечек посмотрел на Елену. Его глаза выражали боль и мучения.

Елена сделала шаг вперед и с удивлением почувствовала, как рука Эррила беспокойно схватила ее. Подозрительность жителя равнин никогда не утихнет? Она одернула его руку и подошла к маленькому шаману.

— Что случилось?

В ответ человечек поднял свою руку и раскрыл ладонь. На ней лежала потускневшая серебряная монета с отчеканенным на ней снежным леопардом.

— Я не понимаю, — сказала Елена. Она знала из разговоров с братом Джоахом, что этот человечек считался шаманом у своего народа, называющего его племенным старцем. Ведьма также знала, что человечек обладал способностью разговаривать через большие расстояния, используя талисманы. В прошлом он проделал нечто подобное с самим Джоахом.

Человечек поднял монету выше, как будто она сама по себе что-то могла объяснить.

Не понимая, что происходит, Елена потянулась за монетой, но пальцы человечка сомкнулись, не позволив ей дотронуться до нее. Он опустил руку.

— Он зовет, — сказал человечек, делая шаг назад. — Смерть бродит рядом со всеми.

Эррил придвинулся к Елене.

— Кто? Кто зовет?

Глаза человечка сверкнули в сторону жителя равнин, затем снова обратились к Елене. Он пытался нужные слова.

— Мастер Тайрус, человек, освободивший мой народ от рабства.

Эррил взглянул на Елену.

— Должно быть, он имеет в виду Лорда Тайруса, капитана пиратов Порт Роула и наследника трона замка Мрил.

Елена кивнула. Тайрус переманил к себе Мишель и трех ее бывших соратников: Крала, Могвида и Фердайла. В течение двух последних лун она ничего не слышала о них, за исключением того, что вместе они пытались освободить замок Мрил и Северную Стену от власти Темного Лорда.

— Что ты о них знаешь?

Шаман склонил голову, подыскивая слова.

— Я слышу шепот. Боль. Страх. Зов о помощи.

Елена обернулась к Эррилу.

— Они в беде.

Губы Эррила недовольно сжались.

— Возможно, но даже если и так, я не вижу способа им помочь. Они могут находиться где угодно, затерянные в бесконечных лесах Западных территорий.

— Но должен же быть способ, — пробормотала Елена. Она повернулась к зулу. — Ты знаешь что-то еще?

Шаман покачал головой.

— Я слышу только одно другое слово. Я не понимать. Проклятие, думаю.

— Какое слово?

Темное личико стянулось в попытке выразить мысль.

— Гр-гра-фон.

Брови Елены сжались. Она нахмурилась. Что бы это могло значить? Полная бессмыслица.

Эррил вдруг подпрыгнул сзади нее.

— Грифон! — Он подошел вплотную к человечку. — Ты имеешь в виду «грифон»?

Шаман просиял, согласно кивая головой.

— Да. Грифон! Да, да! — Его глаза были широко распахнуты, выдавая явную надежду на то, что все сказанное было действительно значимо.

— Я все еще не понимаю, — сказала Елена.

Эррил стоял молча, с устремленным внутрь себя взглядом, размышляя о каком-то событии прошлого. Затем тихим голосом на одном дыхании выговорил:

— Плотина.

Слово вызвало у Елены приступ удушья. Плотина. Сердце сжалось. Она вспомнила массивную статую гигантской черной птицы, мифической Виверны. Но это была не просто вызывающая отвращение статуя: изваянная из черного камня, она представляла собой одну из составляющих власти, врата к колодцу темных магов, названному Плотиной. В памяти Елены быстро промелькнуло зло, находящееся внутри этой статуи. При этих воспоминаниях ее кожа покрылась мурашками. Это зло почти отняло у нее Эррила.

Эррил продолжал свою речь.

— Когда я освободил книгу, темный маг Грешюм рассказал мне о других вратах. Он сказал, что их было четыре. Виверна, которую мы уже встречали, и еще трое: Мантикор, Василиск и, — Эррил остановил свой взгляд на Елене, — и Грифон.

Елена задохнулась от собственных слов.

— Но… Врата на Западных территориях? Зачем? Что исходит оттуда?

— Я не знаю. Грешюм намекал на какой-то план Гульготы. Что-то насчет расположения Врат на ключевых позициях вокруг Аласии.

— Как у Зимнего Эйри, — добавила Елена. Она вспомнила, что тогда положение с Вратами Виверны стало критическим, прежде чем они смогли остановить зло. — Что задумал Темный Лорд?

— Даже Грешюм этого не знал, — ответил Эррил и кивнул в сторону шамана. — Но, очевидно, что бы ни планировал Черное Сердце, всем угрожает опасность.

Елена взглянула на маленького воина.

— Ты можешь добраться до Лорда Тайруса? Разузнать о нем побольше?

Он снова поднял монету.

— Я пытаюсь много раз. Монета ушла в холод. Пусто. Очень плохой знак.

Елена вытянулась.

— Так что же вам делать? Мы не можем проигнорировать послание.

Эррил наконец вложил свой меч в острые ножны.

— Это было их выбором — отправиться в западные дебри. Мы не можем бросать часть наших сил на сомнительные поиски.

— Но…

— У тебя своя война, Елена. А также ночь на то, чтобы посоветоваться с Кровавым Дневником и разработать план для военного совета к завтрашнему дню. Ты выжгла свои обязательства на железном столе. Ты должна исполнить обещание.

— Но как можно? Если тетушка Ми в опасности…

— Мишель — искусная воительница и сейчас находится в отличной форме, — холодно прервал ее Эррил. — Как и остальные, она встретится лицом к лицу с опасностью, рассчитывая лишь на собственные силы и опыт.

Елена не смогла скрыть своего испуга. Эррил обхватил ее за плечи.

— Я все разузнаю в Братской библиотеке. Посмотрим, что там найдется об этих Вратах. Но ты должна сосредоточиться. Впереди длинная ночь. Я предлагаю отдохнуть, поспать. Отодвинь эту проблему хотя бы ненадолго.

— Как можно? — прошептала она тихо, отходя. — Как тебе удается не слушать своего сердца?

— Просто я знаю, что наши беспокойства не помогут Мишель и остальным. Если ты взвалишь на себя еще и бремя их проблем, пострадают все.

Елена кивнула, ее плечи опустились. Эррил прав. Она взяла на себя обязательство указать разрозненным группам единое направление, попросила вожаков за длинным столом обратиться к своему сердцу и быть готовыми избавиться от всего лишнего. Может ли она сама пренебречь этим?

Елена подняла лицо к Эррилу, возвращая себе самообладание.

— Я сделаю так, как ты сказал.

Она кивнула и двинулась вперед, внезапно ощутив сильную усталость. Проходя мимо шамана зулов, Елена тронула его за плечо. Он все еще выглядел расстроенным и слабым. Его глубоко поразило сообщение от Лорда Тайруса.

— Посмотрим, что мы сможем сделать, — пообещала она ему. — Не нужно бояться. Если мы можем чем-то помочь, то сделаем это.

Шаман склонил голову, прижав тыльную часть сжатой руки к брови, изрезанной шрамом.

Елена проходила через зал, углубленная в свои мысли о потерянных друзьях. Она тихо молилась, чтобы они были в безопасности, но страх охватил ее сердце толстой пеленой. И другая эмоция вспыхнула особенно ярко.

Что-то было не так.

Она знала это так же точно, как то, что сегодня полнолуние. И если быть честной с самой собой, то это ощущение страха появилось не вдруг. Последние два дня ей все казалось неправильным: солнечный свет слишком бледный, голоса чересчур резкие, еда пресная, кожа постоянно зудела. С сегодняшнего утра Елена чувствовала, будто стены замка сомкнулись вокруг нее.

По правде говоря, именно это надоевшее ощущение заставило Елену предстать перед советом и потребовать подведения итогов. Эррил может считать ее смелой и самоуверенной, но, на самом деле, это было с ее стороны всего лишь озлобление и беспокойство. Она начала действовать, потому что их время ограничено. Она больше не могла спокойно сидеть на месте.

Елена оглянулась, ища маленькую фигурку зула. Но человечек ушел, проглоченный тенью.

Если бы и ее страхи могли так же легко исчезнуть.

* * *

С вершин самой восточной башни Толчук наблюдал за восстановительными работами в доках и в лабиринтах едва виднеющихся башенок внизу. Съежившись среди развалившихся гранитных блоков и вулканических камней разгромленных парапетов, он был наедине со своими собственными мыслями. С тех пор как военные корабли эльфов разрушили башню, никто не осмеливался взбираться на неустойчивые развалины, за исключением Толчука. Они стали его небесами.

Пока он вглядывался вниз, до него доносились голоса из доков. Люди обращались друг к другу: кто-то грубо и неблагозвучно, кто-то по-товарищески. На краю моря вылавливали сетями и канатами мачты и части корпусов, сплетенных в клубки обломков и найденных на улицах и проулках затопленных территорий Алоа Глен.

Шла ежедневная рутинная работа. С каждым утренним приливом на берег выбрасывались жертвы последних кровопролитий. Выглядело это так, будто океанские глубины стремились вытеснить из своих соленых вод всю боль и кровь массовых убийств. Из стоячих вод всплывали и медленно покачивались на волнах не только разбитые остовы кораблей, но и окровавленные тела людей, драконов и чудовищ с щупальцами. Утренний смрад и зловоние превращали берег в пиршественный стол для прибрежных птиц.

Похожие на ночных мародеров, мужчины и женщины, работающие внизу, обвязывали носы и рты кусками материи. Но Толчуку гнилой запах разложения не мешал. Он давно уже приноровился к нему. Еще до начала войны Толчук не мог выветрить этот гнусный запах смерти из своего носа.

Повернувшись спиной к морю, Толчук выудил из своей набедренной сумки малиновое каменное сердце. Здесь, в тени, отбрасываемой западным остовом замка, его камень наливался собственным внутренним сиянием. Когда-то он сверкал, как огненно-красное солнце, теперь же его мерцание было тусклым и блеклым. Толчук поднес кристалл к указателям компаса: север, запад, юг, восток. Ничего. Он не чувствовал знакомых биений Сердца. Кристалл, который вел его когда-то, перестал действовать.

Огр поднял кристалл в направлении вечернего зарева. Сквозь глубокие грани он вглядывался в тень его сердцевины: гибель, тень в камне, проклятие, наложенное страной на его народ за зверства, учиненные одним из его великих предков, Клятвоотступником. Старейшины племени принудили Толчука искупить преступления предшественника. В качестве советчика ему преподнесли этот камень, вместилище душ умерших представителей его рода. Но Зло почти осуществило свое проклятие. Оно разрослось внутри кристалла, будто питалось душами его предков. Когда Толчук лишь начинал свои искания, крошечный червь был едва виден сквозь тысячи граней кристалла, но сейчас его присутствие было неопровержимо. Он явно менялся. Словно гусеница, превращающаяся в бабочку, Зло обратилось в темное существо, притаившееся внутри красноватого кокона. Но что это было? И что из этого могло получиться?

Толчук опустил драгоценность.

По правде говоря, какое это имело значение? Души его предков почти исчезли. Толчук оперся на темный камень. Почему Сердце племени вело его к этой ведьме? В данном факте кроется ключ ко всему? Помогая ей, он поможет себе? Он не имел никакого представления об этом. Но какой еще путь мог открыться ему?

Толчук теребил открытую сумку, вновь уставившись на сборщиков мусора внизу. Наблюдал за птицами, нарезающими круги в небе, кричащими и каркающими над прибрежной трапезой. Смотрел на акул, дерущихся за пойманные в сети тела. Он отвернулся. «Жизнь всегда кормится от смерти», — мрачно подумал огр.

Яростно засовывая каменное сердце обратно в свою сумку, он пыхтел и пытался справиться с завязками. Словно злясь на его бессильную борьбу, камень ярко вспыхнул. Толчук затаил дыхание. Камень выскочил из его когтистых пальцев и загромыхал по башенному полу. Он остановился у опрокинутого столба, продолжая сиять, подобно звезде.

Толчук искоса смотрел на него, его глаза слезились от яркого света и внезапно полученного облегчения. Сердце снова ожило.

Он опустился на колени, опершись на согнутую руку. Другой рукой он прикрыл глаза от ослепительного сияния. Из самого сердца красноватого света появилась тень. Она разрасталась под оглушительное сердцебиение, которое Толчук ощущал в своих ушах. Тьма взвилась вверх из яркого свечения. Толчук онемел от охватившего его ужаса.

Зло. Оно явилось заявить на него свои права.

Толчук все еще стоял без движения. Но к этому времени он уже поднялся из своего полусидячего положения: если смерть пришла за ним, он был готов к этому. Красноватый свет был поглощен взвивающейся тьмой. Затем тени уплотнились, окруженные аурой красноватого сияния. Блеск все еще слепил глаза, словно ореол солнца во время затмения.

Взвивающиеся тенистые облака срастались между собой, образуя подобие фигуры. Несмотря на слепящий свет, Толчук широко распахнул глаза при виде открывающегося зрелища. Перед ним выросла фигура огра, великана-людоеда, вылепленная из тьмы. Горбатый и согбенный, он опирался на руку толщиной со ствол дерева, по его голой спине тянулась щетина колючего меха. Огромные глаза, вихри темных облаков, уставились на Толчука. Это могло бы быть его собственным отражением в темном зеркале, — и, в какой-то степени, и являлось его отражением.

Он придвинулся вперед, слезы застилали его глаза.

— Отец?

Сумеречная фигура осталась без движения, но лицо, казалось, озарилось радостью. Глаза пробежали по прямоходящей фигуре Толчука.

— Тот-кто-передвигается-как-человек.

Толчук оглядел себя сверху вниз и изогнулся, опершись на когтистый кулак.

— Нет, — сказало существо голосом, звучащим одновременно как шепот и как отдаленный окрик. Оно говорило на родном языке огров. — Не делай этого. Триада дала тебе верное прозвище.

— Но, отец?..

Темная голова качнулась.

— У меня не так много времени. Я должен говорить быстро.

— Но Сердце? Оно снова сияет!

— Это ненадолго. — Темный огр поднял глаза на своего сына. — Я последний из призраков камня. Наши кровные узы помогли мне достаточно долго сдерживать Зло. Но как только сядет солнце, я исчезну.

— Нет!

Разразился гневный ропот.

— Камни падают с вершин, вода бежит вниз с холмов. Даже огры не могут побороть подобные вещи. И ты огр, сын мой. Но у тебя другая участь.

— Но?..

— Я встречу свой конец, дав тебе единственное указание. С приближением Зла я осознаю твой дальнейший путь. Но по нему ты должен идти без духов. Ты должен идти один.

— Но почему? Если Зло опустошит камень, какой смысл продолжать?

— Еще не все потеряно, сын мой. Есть способ разрушить Зло, оживить сердце нашего народа.

— Я не понимаю.

Отдельные части фигуры начали блекнуть в излучающемся малиновом сиянии. Голос становился все глуше.

— Возьми камень… куда он указывал вначале.

— Куда?

Ответом стало завывание ветра в его ушах. Толчук отступил назад. Он тяжело дышал.

— Нет.

Он знал, что все расслышат верно. Образ растворился в тени.

— Сделай это… в память о твоем отце.

Толчук стиснул кулаки. То, о чем его просили, было невозможно, но он согласился.

— Я попытаюсь, отец.

Тени потонули в сиянии. До него донесся последний шепот.

— Ты похож на свою мать. — Сияние камня поблекло. — Я ухожу счастливый, зная, что мы оба продолжаемся в тебе, сын мой.

После чего на холодном граните остался лежать тусклый камень.

Толчук не мог двигаться. В кристалле не осталось ни единого блика. Потом он придвинулся к нему, сгреб его в свои когтистые пальцы и положил на колени, баюкая Сердце своего народа.

Толчук сидел без движения, пока солнце не опустилось за западный горизонт, только случайная слеза скатилась по его щеке. Когда башню окончательно проглотила тьма, Толчук поднес камень к губам и поцеловал его граненую поверхность.

— Прощай, отец.

* * *

Джоах торопливо шел по пустынным залам, молясь о том, чтобы успеть сбежать. Его дыхание было неровным, изысканные одеяния покрылись слоем пыли от нежилых коридоров. Он остановился и на мгновение прислушался. Он не услышал никаких звуков преследования. Удовлетворенно замедлив шаг, он промокнул платком лоб. Это все уже слишком!

С левой стороны была маленькая пологая лестница, и он ступил на нее. Его плечи обтирали стены по обеим сторонам. Очевидно, это старая лестница для служек, слишком узкая для регулярного передвижения. Он одновременно перешагивал через две ступеньки. Если бы ему только удалось добраться до главного зала, а оттуда путь на кухню он мог отыскать с закрытыми глазами. Живот жалобно заурчал при мысли о краюхе хлеба и миске тушеного мяса. Его скорое бегство стоило ему обеда, но это была небольшая плата.

Джоах проскочил последние ступени лестницы и протиснулся сквозь узкий дверной проем. Уже издали он был оглушен гамом, доносившимся с кухонь: котлы кипели, жир шипел, поверх организованного хаоса гремел рев главного повара. Двойные двери кухни немедленно распахнулись перед ним. Языки пламени от стройных рядов духовок сверкали на стенах, словно при закате солнца. Из их недр доносился аромат запеченной крольчатины. Свежий хлеб наполнял воздух запахами, смешанными с ароматами жаренной с луком косули. Джоах тронулся в ту сторону, будто охваченный чарами темных магов. Забыв про свое исступленное бегство мгновение назад, его ноги сами двинулись по направлению шумов и ароматов.

Он шагнул в кухню, натолкнувшись на молоденькую посудомойку с темно-рыжей косой, торчащей из-под накрахмаленного головного платка. Она сильно стукнула его, искренне приняв за одного из кухонных рабочих, пытающихся утащите больше, чем простая буханка хлеба.

— О! Пошел вон, олух! Я тебе не девчонка из таверны. — Джоах получил удар локтем в грудную клетку раньше, чем успел схватить ее за руку и завладеть ее вниманием. — Получай!

Она обернулась, наконец получив возможность увидеть его. У нее была смуглая кожа цвета темной бронзы, очень гармонирующая с пышными золотыми локонами. Ее глаза медленно осмотрели его снизу вверх от черных сапог, изысканных серых штанов до изумрудного цвета шелковой рубашки с серым плащом, лежащем на правом плече.

Впав в панику, она упала на колени.

— Лорд Джоах!

Ее крик привлек много посторонних глаз. Шум на кухне внезапно затих.

Джоах покраснел и совершенно слился с цветом своих огненно-рыжих волос. Он поставил девушку на ноги, но ее ноги были непослушны. Она напоминала безвольную куклу. Он сам вынужден был придерживать ее.

— Я не лорд, — сказал он. — Я работал на тех же самых кухнях.

— Да, он работал! — раздался глухой голос. Огромный человек протиснулся сквозь онемевших кухонных служек. Поверх его вздутого пуза был надет накрахмаленный фартук. Его щеки были красными от пекла. Это был главный повар. Джоах знал его еще со времен поклонения Грешюму. Великан размахивал своей большой деревянной ложкой над головой несчастной посудомойки. — И если вы все сейчас же не вернетесь к своим обязанностям, я хорошенько начищу вам задницы.

Толпа вокруг них рассеялась, за исключением девушки. Она сделала один шаг назад, но не более того. Ее глаза были широко распахнуты.

Повар перекинул половник в другую лапу.

— Я не думаю, что вы здесь внизу собрались, чтобы испортить чей-то ужин.

Джоах обратил все свое внимание на тяжеловесного человека.

— Не могу поверить, что ты все еще здесь. Как ты выжил на острове во время владычества темных магов?

— Э, даже чудовища и темные маги нуждаются в еде. — Он потер пальцами клочок кожи на своем левом глазу. Этой заплатки раньше на его лице не было. Джоах увидел небольшой багровый шрам, спускающийся со лба и исчезающий под повязкой. — Конечно, всегда нужно быть уверенным, что их мясо не пережарено, если ты понимаешь, что я имею в виду. — Отблеск забытого ужаса вспыхнул в добрых глазах великана, но быстро исчез, уступив место шутливому тону. — Так чем я могу помочь моему маленькому лорду?

— Я никакой не лорд, — повторил Джоах с усталой усмешкой.

— Это не совсем то, что говорят в округе. Я слышал, что ты наследный принц людей, приплывших на кораблях.

Джоах вздохнул.

— Так они заявили, — пробурчал он. Эльфы, видимо, считали его и сестру Елену последними потомками своего древнего королевского рода. — Все, что мне известно, — это то, что я родился в семье фермера, выращивающего фрукты, и на большее я не претендую.

— Собиратель фруктов! — Повар взревел, как застигнутый врасплох мул, и хлопнул Джоаха по плечу, практически заставив его припасть на колени. — Я бы в это поверил. Ты достаточно долговяз для этого! — Повар сопроводил его до дубового разделочного стола и выставил перед ним кресло. — Я могу предположить, судя по твоему принюхивающемуся носу и тому, откуда ты пришел, что ты ищешь еду.

— По правде говоря, я так и не пообедал.

Повар усадил его на место.

— Что так? Я завалил этот проклятый банкет всеми возможными яствами. Они не могли так быстро набить свои животы моей стряпней.

Джоах устроился поудобнее в своем кресле.

— Я предпочел не есть там сегодня.

— О, я не виню тебя за это. Вся эта трескотня и нытье. — Повар привел в движение всех кухонных рабочих простым мановением руки с зажатой в ней поварешкой, сопровождающимся суровым выражением лица. Вскоре стол был заставлен краюхами хлеба, толстыми нарезками сыра, блюдами с ягодами. Маленький служка притащил гигантскую чашу размером с собственную голову и взгромоздил ее перед Джоахом. В ней дымился тушеный кролик, обложенный картофелем и морковью. Повар протянул ему ложку.

— Кушай, лорд Джоах. Может, не слишком притязательная пища, но лучшего ты не найдешь даже в том банкетном зале. — Затем он ушел осматривать свои печи.

Девушка-посудомойка, с которой Джоах столкнулся при входе, принесла к столу большую бутыль с элем. Она наполнила его кубок, из-за сильного волнения проливая мимо больше, чем попадая внутрь.

— Простите, простите, простите, — тихо повторяла она, как молебен.

Джоах схватил ее руку. С трудом чаша была наполнена.

— Благодарю, — сказал он, внезапно обнаружив, что не мигая смотрит на нее.

Ее глаза, которые на расстоянии показались ему карими или даже черными, на самом деле были сумеречного, темно-синего цвета. Джоах понял, что пойман в их омуты в одно мгновение. Его рука все еще придерживала ее, хотя кубок уже наполнился.

— Благодарю вас, — повторил он.

В ответ она взглянула на него, медленно высвобождая пальцы из его руки. Ее глаза на мгновение застыли на этой руке в перчатке. Он носил сшитую на заказ перчатку из овечьей кожи, скрывающую его зарубцевавшийся шрам на правой руке. Два пальца и пол-ладони отсутствовали, откушенные демоном-охранником во время взятия крепости. Она вновь перевела взгляд на него, ничуть не расстроенная его неполноценностью. Девушка отпустила небольшой поклон и повернулась.

Рука Джоаха все еще была протянута к ней.

— Как тебя зовут? — спросил он поспешно, прежде чем она смогла улизнуть.

Она снова поклонилась, немного глубже присев на этот раз. И не ответила на его пристальный взгляд, о чем Джоах сильно сожалел.

— Марта, мой лорд.

— Но… — И прежде чем он успел оспорить свою наследственность или добавить любое другое слово, она удалилась в вихре платья из грубой материи, легкой поступью.

Вздохнув, Джоах вернулся к трапезе, но обнаружил, что волчий аппетит куда-то улетучился. Схватив ложку, он все-таки попробовал тушеное мясо. Повар не лгал. Похлебка была богата приправами, а нежное кроличье мясо таяло во рту. Он не пробовал такой еды с тех пор, как покинул семейную ферму. Она напомнила ему о доме, о той заботе, которую мать проявляла при зимних заготовках. Джоах вновь ощутил голод. Но какой бы прекрасной еда ни была на вкус, Джоах не мог вытравить из своей головы сумеречные глаза девушки-посудомойки.

Погруженный в мечтательность и обилие пищи, Джоах не заметил вновь вошедшего на кухню человека, пока не услышал за своей спиной голос:

— Вот вы где!

Джоаху не нужно было оглядываться, чтобы понять, кто стоял в дверях. Это был Мастер Ричальд, брат Мерика. Он тяжело кряхтел. Избавление было недолгим.

— Негоже принцу крови делить хлеб с простой прислугой, — сказал эльфийский лорд с откровенным отвращением, шествуя к столу.

Джоах обернулся, покраснев одновременно от замешательства перед грубостью и простого гнева. Ричальд чопорно встал позади стола, не замечая шума, отказываясь видеть рабочее усердие, царящее вокруг. Настоящий эльф: равнодушие, холодность, независимость от всего окружающего. Чертами лица он напоминал своего брата Мерика, но их будто вырезали более тонким ножом. Его волосы были такими же серебристыми, за исключением медной полоски над левым ухом.

Отпихнув стул, Джоах взглянул в лицо эльфу, хотя тот был на голову выше него.

— Я не позволю вам с вашей грубостью принижать тяжелый труд этих людей, Мастер Ричальд.

Холодные голубые глаза медленно опустились вниз и встретили пристальный взгляд Джоаха. В этих глазах были только холод и равнодушие.

— Моей грубостью? Моя сестра приложила массу усилий, чтобы привезти на банкет шесть своих кузин и познакомиться с вами. Вы могли бы оказать ей больше внимания, чем простое лаконичное приветствие и следующее за ним бегство.

— Я не мечтал быть истерзанным за обедом стаей эльфийских дев.

Брови Ричальда слегка приподнялись, что являлось высшим проявлением удивления у эльфа.

— Следи за своим языком. Принц вы или нет, я не позволю полукровке оскорблять свою семью.

Джоах удовлетворенно ухмыльнулся. Ему наконец удалось взломать эту непроницаемую раковину, вскрыть его истинное презрительное к нему отношение, то, что эльф больше всего презирал в нем, — полукровие. Наполовину эльф, наполовину человек.

За прошедшую луну Джоах был обласкан вниманием эльфов. Каждое существо с посеребренными волосами, имеющее дочь или племянницу, предстало перед его взором. Он был представлен бесчисленному количеству женщин: слишком юным и недозрелым, слишком старым и годящимся ему в матери. Но со временем за всем этим вниманием он стал ощущать нечто — глубинное отвращение, видимое лишь по саркастическим замечаниям, шепоту и надменным взглядам. Хотя в нем текла кровь эльфийских королей, в их глазах он был подпорчен примесью. Несмотря на все внимание бесчисленных дочек и кузин, представленных ему, эльфы испытывали к Джоаху презрение. Он был простым сосудом королевской крови, жеребцом для оплодотворения одной из представительниц их бедного племени и возвращения королевской династии их народу. Джоах уже представлял, как после завершения своей миссии он будет вышвырнут прочь, словно использованная монета, потерявшая ценность.

Вот от какой печальной церемонии он пытался сбежать этой ночью. Он устал от подобных искусственных танцев. Этому следовало положить конец.

Джоах смотрел на Ричальда снизу вверх.

— Как же я уязвляю ваше самолюбие, сын королевы, — прошептал он. — Как это, должно быть, заставляет пульсировать вашу кровь, когда вы видите лучших представительниц эльфийского рода, лебезящих перед таким полукровкой, как я, и пренебрегающих вами.

На этот раз колени Ричальда задрожали от приступа гнева. Он не мог выговорить ни слова, его губы сомкнулись в сплошную натянутую линию.

Джоах прошествовал мимо него, направляясь к двери.

— Скажи своим тетушкам, скажи всем своим людям, что этот полукровка больше не при параде.

Ричальд не сделал ни единой попытки остановить его, когда Джоах шел к выходу из кухни. Уголком глаза Джоах заметил пару прислужниц, отпрыгнувших от двери к одному из шкафов. Пара глаз следила за его продвижением по комнате. Марта. Она сняла платок со своей головы и распустила копну темно-рыжих волос, занавесь из бронзы и золота.

Джоах запнулся о кухонный порог.

Его оплошность вызвала тень улыбки на лице девушки. Джоах натянул плащ на плечо, чем вновь вызвал ее усмешку. Она застенчиво наклонила голову и бросилась в тень шкафа.

Джоах понаблюдал за ее бегством, после чего покинул теплую кухню. С эльфийским ледяным холодом было покончено. В конечном итоге, кухонные печи растопили ледяную хватку. Джоах оглянулся на открытые двери. По правде говоря, это были не совсем печи, а скромная девушка по имени Марта.

После целой луны сплошной лести незамысловатая правда ее глаз смутила его. Любовь не может быть сделкой или товарообменом. Она должна начаться с взгляда, проникшего в самое сердце, и разрастись изнутри.

Джоах повернулся к кухне спиной, но пообещал самому себе вернуться туда.

Чтобы вновь отведать вкуснейшей пищи и посмотреть, что еще вырастет в пекле кухонных печей.

* * *

При закате солнца Мерик уселся на носу «Бледного жеребца», опершись спиной на перила и вытянув ноги. Он перебирал лежащую на коленях лютню, срывая случайные ноты. Звук разносился далеко по открытой воде от места их швартовки. Взгляд Мерика следовал за звуками лютни через океан.

Луна только что взошла, звезды покрывали блестящим одеялом небо над головой. На некотором расстоянии вокруг острова Алоа Глен россыпь звезд не виднелась, перекрытая глянцевыми ветряными кораблями, висящими над замком наподобие позолоченных облаков. Грозовые облака — военные корабли его эльфийского народа. Даже отсюда их магические железные кили мягко светились в темноте ночи, поддерживаемые в воздухе внутренней стихией огня.

Мерик поморщился при виде этого. Он знал, что сейчас его мать, королева Тратал, находится где-то на одном из этих кораблей, возможно, удивленная, почему ее сын проводит больше времени на борту «Жеребца», чем на ее собственном флагманском корабле, «Охотнике за солнцем». Даже после луны, проведенной среди этих людей, она так и не разделила его влечения и привязанности к тем, кто был не его крови. Она терпеливо выслушивала все истории о его приключениях на этих берегах, но лицо ее никогда не смягчилось при этом. Эльфы, существа, сотканные из ветра и облаков, мало интересовались тем, что проходило под килями их кораблей. Даже после всех историй мать не могла понять его чувств в отношении наземных народов.

Мерик провел рукой вокруг черепа. То, что однажды было под корень выжжено после пыток у Темного Ручья, превратилось в густое поле новой серебряной поросли. Волосы щекотали уши и шею. Но эта поросль не смогла скрыть все его шрамы. Длинный след выщербленной, бледной кожи искажал мягкость его левой щеки.

— Сыграй что-нибудь, — раздался голос возле бочки, прислоненной к перилам. Парень по имени Ток сидел около нее, закутанный в толстое шерстяное одеяло, затерявшись в его складках. Из этого кокона выступали лишь его взъерошенные волосы песочного цвета. Ночи становились холодными гораздо быстрее, чем того требовала пришедшая осень. Но холод лишь освежил Мерика. Он прояснил его ум.

— Что ты хочешь услышать? — Ток всегда присоединялся к Мерику, когда тот играл на лютне Нилан. Это было их личное время, и Мерик наслаждался как приятной компанией, так и общими музыкальными вкусами. Иногда Ток сам пытался бренчать на струнах и разучивать песни. Но с их последнего музицирования прошло уже две недели.

— Неважно, — ответил Ток. — Просто играй.

Мерик знал, что имел в виду мальчик. Не имело значения, какая именно песня бренчала. Парень ценил сам звук лютни. Деревянная лютня была вырезана из умирающего сердца дерева коакона, связанного с духом нимфаи Нилан. Магия стихий извлекала обильные вибрации из раздробленного дерева. Оно пело о потерянном доме и надежде.

Склонившись над лютней, словно влюбленный, Мерик касался грифа и натягивал струны. Каскад звуков отделился от лютни подобно долгому вздоху, как если бы лютня затаила дыхание, а потом вновь обрела голос. Мерик улыбался и вздыхал в такт ей. Он слишком долго откладывал музыку. Эльф уже забыл, как голос лютни трогает его сердце.

Когда он снова ударил по струнам, рядом разнесся грохот от открывшегося люка. Тишину ночи нарушили чьи-то голоса.

— Сколько? — проревел грубый голос.

У нижних доков появились две фигуры и продвинулись к снастям недалеко от Мерика. Держа лютню за гриф, Мерик встал, чтобы не создать впечатления, будто он подслушивал.

— Что случилось? — спросил он.

Более высокая из фигур оглянулась на него. Это был Каст. Широкоплечий Кровавый Всадник кивнул ему. Темные волосы Каста длинной гривой, заплетенной в косу, спускались по спине. Татуировка в виде вздыбленного дракона темнела на щеке и шее.

— Мы только что получили новости с совета, — резко сказал Каст, безуспешно пытаясь справиться с гневом. — Ты слышал?

Мерик качнул головой.

Худенькая женщина, стоящая позади Каста, вложила в его большую ладонь свою маленькую руку. Мерик заметил, как крепко Каст сжал ее ладонь и погладил большим пальцем нежную кожу между ее пальцев. Будто нечаянный жест. Возможно, они даже не осознавали этих маленьких сигналов, выдававших их привязанность и увлеченность друг другом.

Сайвин вытянула подбородок в сторону моря.

— Моя мать послала лазутчика. Кажется, Елена принудила совет принять решение.

Мерик всматривался в водную гладь. На удаленном расстоянии он легко мог вычленить горбатую тень Левиафана, одного из оставшихся чудовищ, дающих кров мирая в их морских исканиях.

— Она оставила выбор за ними, — продолжала Сайвин. — Согласиться с ее планом либо отчалить этой же ночью.

Брови Мерика приподнялись, он не смог сдержать удивленной ухмылки. Кажется, Елена вжилась в роль повелительницы и ведьмы. В ее венах течет кровь древних эльфийских королей. Видимо, она запылала в полную силу.

— Верховный килевой уже выразил свою поддержку, — сказал Каст. — Флотилия дрирендая остается.

— Как и мирая, — добавила Сайвин. — Мастер Эдилл убедил мою мать, что с нападением на остров для мирая не останется путей к отступлению.

— Но что насчет остальных? — спросил Мерик. Он задумался о решении своей собственной матери. — Лучше я вернусь на «Охотника за солнцем» и удостоверюсь, что эльфийский флот не откажется от выбранного курса.

— Не нужно, — заверил Каст. — Я слышал от Ханта, сына Верховного килевого, что эльфы останутся. Видимо, они решили поддержать древнюю королевскую династию вне зависимости от решения.

Мерик согласно кивнул, но в глубине души он был настроен весьма подозрительно, зная о поспешных действиях матери. Тронули ли его истории ее сердце? Либо в генах королевы Тратал заложена иная программе?

— Что насчет остальных?

Каст поморщился.

— Моя мать проклянет их всех за трусость, — фыркнул он гневно.

Сайвин тронула его за большое плечо.

— Прежде чем солнце сядет, практически вся делегация с прибрежных территорий покинет лагерь. Надеюсь, те, кто остается, выслушают Елену утром, но кто может сказать наверняка? — Она указала на стоящую под парусами и со всем снаряжением, с горящими фонарями флотилию. Корабли уносились прочь от острова. — Как и эти, многие удерут ночью.

Мерик поморщился. Кровавые Всадники, мирая, эльфы — все чужаки на землях Аласии, и при этом единственные, кто готов бороться на стороне ведьмы. Неудивительно, что эти земли были завоеваны пять веков назад.

— Что теперь? — спросил Мерик.

Каст покачал головой.

— Ждем рассвета. — Пронзительный взгляд Кровавого Всадника охватил море в поисках тех, кто еще осмелился бросить остров. Сайвин прильнула к нему, смягчая его суровость своей нежностью. Обнявшись, они смотрели на море.

Мерик проделал несколько шагов назад к своему посту на носу корабля. Блестящие глаза Тока, сидящего возле него, отражали сияние восходящей луны. Мерик обещал мальчику песню и не собирался разочаровывать его.

Облокотившись на снасти, Мерик приподнял лютню. Он провел ногтями по струнам. Музыка показалась слишком громкой на фоне тихо накренившегося корабля и мерно плещущихся по его корпусу волн. Мерик слегка поморщился. Эти короткие рассеянные ноты звучали необычайно резко, даже грубо.

Ток выпрямился под своим покрывалом, также заметив перемены в игре лютни. Мерик чувствовал взгляды Сайвин и Каста, устремленные на него.

Мерик настроил пальцы и начал играть, пытаясь воспроизвести привычную горько-сладкую песнь. Но все эти песенные потуги превращались в резкие аккорды, несогласованные и иступленные. Мерик продолжал натягивать струны, силясь найти причины столь странной музыки.

Его бренчание стало интенсивнее, и не по его воле, а потому что музыка требовала этого. За жесткими звуками лютни он будто слышал скрежет металла и постукивание стальных стержней. Что за странное пение? Мерик обнаружил, что его кожа накалилась во время игры. Несмотря на холодную ночь, на лбу выступили капли пота.

— Мерик? — встревожился Каст.

Эльф с трудом расслышал его. Его пальцы танцевали по длинному корпусу лютни, ногти били по струнам. Затем за звуками песни послышался шепчущий голос:

— Я так долго ждала…

Вздрогнув, Мерик почти выронил лютню, но что-то этому помешало. Он продолжал играть. Это выглядело так, будто тело не подчинялось ему: он не мог контролировать свои руки и пальцы. Лютня каким-то образом наложила на него чары. Голос тем временем продолжал, окрепнув, невероятно знакомый:

— Приди ко мне…

— Кто это? — спросил Каст, подобравшись к лютне, ощущая напряжение Мерика.

— Нет! — выкрикнул Мерик. — Не теперь!

Голос теперь вещал звуками лютни, будто колокольчик среди щипковых инструментов, настолько внятно, как если бы сам певец находился рядом на корабельном настиле.

— Принеси мне лютню. Без нее все будет потеряно.

Глаза Мерика расширились, когда он узнал этот голос среди нот, но это было невероятно. Он сам помогал хоронить ее.

— Нилан?

— Принеси мне мою лютню, эльф. Это единственная надежда против Ужаса.

— Где ты? — выдохнул Мерик.

— Западные Территории… Камень Тора. Скорее… — Голос начал таять. Пальцы Мерика замедлились. Он пытался ускорить движение рук, но почувствовал сам, что заклятие пало.

— Нилан! — выкрикнул Мерик, противясь пальцам. Аккорды разваливались, раздавались резкие разрозненные звуки.

Последнее сообщение почти задохнулось в шуме:

— Разрушь Врата! Или все будет потеряно!

Пекле этого пальцы Мерика свело судорогой. Лютня выпала из рук. Но Ток рванул вперед и поймал инструмент прямо в покрывало прежде, чем он успел разбиться о настил. Мерик ослаблено обрушился на колени.

Каст и Сайвин медленно приблизились к нему. Сайвин встала напротив, не смея прикоснуться.

— Ты в порядке?

Мерик кивнул.

— Кто это? — спросил Каст.

Мерик проигнорировал вопрос. Он не был готов отвечать на него сейчас даже самому себе. Он повернулся и уставился на них.

— Вы можете отвезти меня к замку? Я должен поговорить с Еленой. Прямо сейчас.

Сайвин глянула на Каста. Кровавый Всадник согласно кивнул. Оба двинулись к центру палубы. Каст стянул с себя ботинки, штаны и рубашку. Вскоре он уже стоял обнаженный до пояса, лишь в набедренной повязке.

Пока Сайвин заботливо собирала по настилу одежду Кровавого Всадника, Мерик собрался с силами и забрал лютню у Тока обратно. Он наблюдал за тем, как Сайвин приблизилась к Касту. Тот низко наклонился и поцеловал ее. Это был прощальный поцелуй.

Они уже давно не расставались. Мерик видел, как горячие слезы текли по щекам Сайвин. Она дотянулась до щеки Каста и коснулась пальцами его драконьей татуировки на шее.

— Ты нужен мне, — нежно выговорила она.

Каст вздрогнул под ее прикосновением, после чего они оба потерялись в мрачном вихре черной чешуи, серебряных когтей и крыльев. Триумфальный рев раздался от вздыбленной плоти. Вскоре на палубу припал массивный черный морской дракон, загнавший свои серебряные когти глубоко в корабельный настил. Его голова вытягивалась навстречу небу, серебряные клыки величиной с человеческое предплечье ярко блестели. Он наполнил небеса ликующим рыком.

Ток притих позади Мерика. Мальчик никогда раньше не видел, как Каст преобразуется в дракона Рагнарка.

На спине животного устроилась Сайвин. Она протянула Мерику руку, когда дракон повернул в его сторону единственный черный глаз.

— Сгреби одежду Каста, — сказала она, — и отправляемся.

 

Глава 2

Эррил спускался по длинной лестнице с верхнего этажа обсерватории в библиотеку. На одном плече у него висела сумка с книгами и небольшая масляная лампа, испускающая слабый свет. Он сбежал из библиотеки, от ее бесчисленных нагромождений, чтобы оказаться в уединенной тиши обсерватории. Среди старых латунных устройств наблюдений и призматических линз, использовавшихся для изучения звезд, Эррил углубился в древние тексты. Но награда за его усердное вчитывание была скудная. Он не нашел ни единого упоминания о Вратах Плотины в книгах или пергаментах. Все, что он смог отыскать, — это непонятная справка о самой мистической Плотине.

Но что же это значило? Он не был ученым. Он разбирался в мечах, лошадях и кое в чем еще. Но он не хотел подводить Елену. Он видел решительность в ее глазах, когда она услышала об опасности, угрожающей тетушке Мишель и остальным. Новые Врата Плотины где-то возле замка Мрил на севере. Почему именно там? Эррил надеялся найти ответ на пыльных полках, чтобы как-то помочь Елене выбрать верный путь. Но вместо этого нашел еще больше тайн.

Плотина.

Единственный источник упоминал об энергии стихий, присущей Берегу. Древний текст выдавал теорию, что эта основная энергия не может существовать в природе без своей противоположности. Все живущее в мире имеет две стороны, отражения друг друга. Зеркальные образы: солнце и луна, огонь и лед, свет и тьма. Даже два магических духа, Чи и Чо, являлись отражениями друг друга: женское и мужское начало — дуализм, устанавливающий баланс во всех вещах. В тексте предполагалось существование силы, противоположной силе Берега. Магия стихий охватывала все природные грани, а противоположная сила отражала все неприродное. Ученый называл эту мифическую силу Плотиной.

Эррил спрыгнул с лестницы на пол библиотеки, заставив его содрогнуться. Личный опыт утверждал, что Плотина — это не что иное, как обыкновенный миф. Он был затянут в черную статую Врат Виверны, в саму Плотину. Но он ничего не помнил из этого события. Он знал, что память похоронила это воспоминание в одном из ее уголков, а разум благоразумно загородил его. Эррил не противился этому. Он подозревал, что если однажды на этот его уголок памяти прольется свет, он будет потерян для мира навсегда.

Пройдя большими шагами длинный узкий проход библиотеки, Эррил поставил свою масляную лампу и сумку с книгами позади Брата, одетого в белую рясу и помогавшего ему в поисках Плотины.

Старый ученый поглядывал поверх очков, нацепленных на кончик носа.

— Что-то пригодилось?

— Я не уверен, Брат Рин. Мне нужно обдумать то, что я прочел.

Старик понимающе кивнул гладко побритой головой;

— Только таким путем приобретается мудрость. — Он вернулся к своим осыпающимся пергаментам на столе. — Другие ученые и я продолжим досконально изучать полки, посмотрим, что еще мы можем для вас узнать.

— Спасибо, Брат Рин. — Эррил поклонился и приготовился покинуть зал. Но ученый заговорил вновь, останавливая его.

— Эти Врата Плотины… Вы описали их как магический магнит, способный затягивать внутрь себя не только магическое, но и самих магов.

— Так объяснил мне темный маг Грешюм.

— Хмм… — пробормотал старец. — И Плотина — это как раз тот источник, из которого Темный Лорд черпает свою силу?

Эррил кивнул. Это был секрет, который ему удалось разузнать у Грешюма в последнюю их встречу.

— И эти ворота — единственный путь добраться до Плотины?

— Кажется, Грешюм так думал. Он сказал, что четыре черные статуи были как-то связаны друг с другом, образуя главный вход к Плотине.

Брат Рин взглянул на Эррила, поправив очки. Его глаза были серовато-белесого цвета от прожитых лет, но сквозь мутные зрачки светился острый ум.

— Тогда кажется разумным найти все эти Врата и разрушить их прежде, чем пойти войной на Темного лорда.

Эррил обернулся и уставился на старого ученого. То, что тот сказал, было настолько же ясно и просто, насколько невыполнимо. Перед его глазами предстали Врата Виверны, срывающиеся с башенных высот. Потом его брат Шоркан водрузил их обратно в Блэкхолле. Но что с остальными тремя? Никто не знал, где они были спрятаны, и даже если их можно отыскать, как разрушить столь чудовищные создания?

Ученый вернулся к чтению.

— Знание — вот ответ, Эррил из Стендая, — пробормотал он, будто читая мысли жителя равнин.

Эррил кивнул и снова приготовился покинуть старца. Но у Брата Рина оставалось еще одно, последнее слово.

— У вас просто нет ключа.

Эррил обернулся через плечо.

— Какого ключа?

— За последние две недели я понял, что в головоломке отсутствует одна часть. Я подозреваю, когда вы найдете ее, то путь откроется сам.

— Какая часть? Что вы имеете в виду?

— Связующий элемент. Деталь, заключающую Врата, Плотину и источник силы Темного Лорда в единое целое. Мы смотрим на отдельные части, а целостная картина остается скрытой от нас. Если вы найдете эту отсутствующую часть, все встанет на свои места.

— Проще сказать об этом, чем сделать, Брат Рин.

— Таков путь к мудрости, — ответил старый ученый и махнул рукой, будто прогоняя ученика. — Луна поднимается. Иди к своей ведьме.

Эррил поклонился в последний раз и прошествовал к двери библиотеки. Его рука покоилась на рукояти меча. На сегодняшний вечер тайн было предостаточно. Пришло время стать простым преданным слугой. У Елены впереди была длинная ночь, и он хотел быть рядом с ней, когда откроется Кровавый Дневник.

Отбросив беспокойства, Эррил проходил залы и лестницы Величественного Здания по направлению к самой западной его башне, Обелиску Ведьмы. Он проскакивал за раз по две ступеньки и пробирался к палате, где отдыхала Елена.

При таком марше он почувствовал слабый приступ боли в правой ноге, в том месте, где, защищая Елену, встретил удар отравленного клинка гоблина. Боль служила мрачным напоминанием того события. Уже на полпути к башне Эррил был вынужден замедлить шаг, так как боль нарастала.

Именно в такие моменты Эррил чувствовал, что смертен. Вместе с завещанной Елене книгой дар бессмертия также перешел к ней. После того как заклятие покинуло его тело. Эррил ждал, что его волосы быстро поседеют, а конечности будут захвачены рахитом и артритом. Вопреки ожиданиям, он старел в нормальном темпе, незаметном для окружающих при ежедневном наблюдении. Возрастные изменения можно было прочувствовать лишь по окончании зим. Но сейчас, с ноющей болью в ноге, он ощущал ход времени особенно остро. Эррил продолжал движение, глубоко вздохнув. Когда он добрался до вершины башни, его губы были плотно сжаты в мучительной гримасе. Ему с трудом удалось скрыть хромоту от двух охранников, стоящих по обе стороны от дубовой двери, обитой железом. Охранники вытянулись при его приближении.

— Как чувствует себя Елена? — спросил он.

Правый охранник ответил:

— Старая знахарка проведала ее. Она дала ведьме глоток настойки сонной травы, чтобы дать отдохнуть до восхода луны.

Эррил кивнул и встал напротив двери. Левый охранник мягко постучал, затем распахнул дверь перед жителем равнин.

За ней открылась слабо освещенная комната. Лишь небольшое количество толстых белых свечей мерцали на каминной доске над очагом, в котором теплился тонкий огонь от углей. Другое свечение шло от рядов башенных окон. Длинные и широкие, они вскрывали западное ночное небо и потоки ярчайших звезд. В одном из окон виднелся край луны, вздыбленной над морем.

В приглушенном свете комнаты внимание Эррила привлекли гортанные звуки, доносящиеся из мягкого кресла у очага. В этом кресле восседала старая, одетая во все темное женщина, держащая на коленях раскрытую книгу. Ее волосы были заплетены в косу и обрамляли голову наподобие гнезда, подчеркивая серость ее одеяния. Она тепло улыбнулась Эррилу, когда тот обернулся.

— Она отдыхает в соседней комнате, — прошептала Мама Фреда. — Я уже собиралась будить ее, когда увидела, что луна взошла.

— Взошла, но позвольте ей еще немного поспать. Луна должна стать полной. У нее впереди длинная ночь и тяжелое утро.

— Я слышала, что судьба Аласии зависит от ее решения. — Это заключение вызвало на гладком лице женщины широкую улыбку, как если бы сама эта мысль удивила ее. — Такие маленькие плечи, чтобы нести целый мир.

— Она справится, — сказал Эррил веско.

Женщина криво усмехнулась.

— О, с твоей помощью, справится, разумеется.

Эррил обнаружил, что испытывает некоторые затруднения в присутствии знахарки.

— Елена сильная, — сказал он, желая положить конец дискуссии.

Мама Фреда устроилась в кресле, глубже погрузившись в подушки. Это движение вызвало визг протеста животного, сидящего на ее плече. Тикал, тамринк с золотой гривой из ее родных джунглей. Его хвост, отороченный черно-медным мехом, окутывал шею женщины. На его крошечной безволосой мордочке, обрамленной огненно-рыжей гривой, сверкали два огромных черных глаза.

— Елена сильная… сильная… — причитал он, подражая Эррилу.

Женщина успокоила существо прикосновением руки и почесыванием за ушком. Животное служило одновременно спутником и глазами для старой знахарки. Рожденная слепой, она давно была привязана к тамринку и видела лишь его образами. Сейчас внимание тамринка захватил Эррил.

— Сильная, говоришь? — насмешливо переспросила Мама Фреда. — Ты не помогал служанке у ее постели и не удваивал дозу сонной травы, чтобы она впала в забытье. На ее плечах огромная ноша.

— Я осознаю это прекрасно.

— Правда? Тогда настоящая поддержка, а не просто короткое слово или кивок могут облегчить ей сердце.

Эррил слегка прогнулся под таким обвинением. Действительно, после того танца на вершине башни он пытался держать дистанцию в их с Еленой отношениях. Он не мог выставлять напоказ свое сердце. Елене не нужен был еще и этот груз.

— Ты знал, что завтра у Елены день рождения? — спросила Мама Фреда.

— Что? — Эррил не мог скрыть в своем голосе сильного удивления.

Мама Фреда кивнула.

— Мне сказал ее брат.

— Но почему она сама не?..

— Потому что она старается быть сильной, — ответила Мама Фреда, поднимаясь. — Ведьмы не празднуют свои дни рождения со сладостями и добрыми пожеланиями. — Старая знахарка прошествовала мимо Эррила к боковой двери. — Пошли. Пришло время ее будить.

Эррилу пришлось приложить усилие, чтобы последовать за ней. Он чувствовал себя полным глупцом. После пяти сотен зим он так и не научился понимать сердце женщины. Вздохнув, он пересек комнату.

Когда речь заходила о женщинах, меркла даже сложнейшая загадка Врат Плотины.

* * *

Елена проснулась, как только услышала голоса в главном зале ее башенных покоев. Хотя она и не могла разобрать слов, но узнала характерный говор Мамы Фреды и монотонные интонации родного стендайского языка Эррила. Елена закрыла глаза и вытянулась всем телом. Ей снился дом, пение матери, когда та пекла на кухне, смех отца, возвращавшегося домой после долгого рабочего дня на фруктовой ферме. Она крепко сомкнула глаза. Как же хотелось вернуться в этот сон из мира кровавой магии и армий демонов.

При звуке голосов Елена заставила себя открыть глаза. В ее темной спальне не было окон и совершенно не ощущался ход времени. Но если Эррил уже был здесь, то, вероятно, луна взошла. Он пришел, чтобы разбудить ее.

Она слабо привстала. Темнота в ее комнате была не полной. В углу, на пьедестале из серебряного таузианского мрамора, покоилась изношенная черная книга с выгравированной бордовой розой на позолоченной обложке.

Кровавый Дневник. Талисман Елены, ее законное наследство и тяжелая ноша.

Сейчас позолоченная роза мягко мерцала с обложки книги, испуская голубоватое сияние, похожее на лунный свет. Луна взывала к книге. Елена знала, что, когда наливается луна и поднимается к своей высшей точке, ее свет пробуждает внутренний огонь. Если открыть книгу, дорожка соединит ее мостом со звездами.

Мягкий стук в дверь дал понять, что к ней пришли. Елена присела на постели.

— Заходите, — выкрикнула она.

Дверь открылась.

— Хорошо спалось? — спросила Мама Фреда, просунув голову в дверной проем.

— Да, спасибо тебе.

— Отлично, отлично. — Мама Фреда широко распахнула дверь и прошла к прикроватному столику, неся в руке длинную тлеющую лампаду. Старуха зажгла единственный фонарь, когда в комнату вошел Эррил.

Елена смотрела на жителя равнин. Она заметила, как тот поддерживает свою правую ногу, и при переносе веса на нее его веки опускаются. Хотя он и научился хорошо это скрывать, нога из-за ножевого ранения причиняла ему немыслимую боль. Когда он подошел ближе, Елена увидела, что его пышный наряд, одетый для Великого Зала, заменен привычным стендайским верховым костюмом: черные сапоги, поношенные коричневые штаны и зеленая кожаная куртка поверх груботканой бежевой рубашки. Он даже повязал свои волосы цвета воронова крыла полоской красной кожи.

Такое знакомое одеяние успокоило Елену. Рядом с ней был Эррил, которого она хорошо знала и которому полностью доверяла.

Елена откинула покрывала. Она все еще была в спальном одеянии. Когда она выскользнула из-под покрывал, фонарь встрепенулся и засиял ярче. Елена мельком поймала свой образ в зеркале над чашей для умывания. И снова испытала потрясение. Кто была эта незнакомая женщина в зеркале? Она прикоснулась к своему лицу. Ее волосы разметались по плечам мягким каскадом рыжих локонов. Ее глаза, все еще зеленые, как у молодой девушки, отливали золотом под светом лампы.

Заклятие, бросившее ее на борт «Морского стрижа», украло у нее четыре зимы, преждевременно доведя ее до зрелости. Она провела рукой от лица по очертаниям своего нового тела. Хотя она давно привыкла к своему внешнему виду, моменты, подобные этим, продолжали удивлять ее.

— Луна почти налилась, — сказал Эррил. — Нужно подготовиться.

Елена кивнула.

— Я думаю, нужно пойти на башню. — Она быстро натянула толстую шерстяную мантию поверх спального одеяния, повязав ее поясом, а на ноги надела пару комнатных туфель.

Одевшись, она двинулась к Кровавому Дневнику. Сияние розы стало мощнее за последний короткий промежуток времени. Ее пальцы на мгновение зависли в воздухе, прежде чем прикоснуться к книге. С этой ночи все изменится. Под ногами Елена чувствовала смещение миров. Но пути назад не было. Затаив дыхание, она взяла книгу в свои красноватые руки. Подняв ее, ведьма повернулась.

— Я готова.

— Тогда отправляемся. — Эррил прокладывал путь из спальни в главные покои. Он прошел к стене и откинул гобелен, скрывающий секретную дверь к коротким лестничным сходням на крышу. Между Эррилом, идущим впереди, и Мамой Фредой Елена карабкалась вверх по лестнице. С крыши на нее подуло ночной прохладой. После трех пролетов лестницы морской ветер стал развевать подол ее мантии. Она сильнее затянула пояс и прижала книгу к груди.

Любимец знахарки позади нее верещал от холода и пытался глубже уткнуться в ее шею.

— Тебе тепло, милая? — спросила Мама Фреда у Елены, приподнимая лампу.

— Да, но, без сомнения, зима уже близко.

— Мы все еще можем вернуться в нижние комнаты, — промолвил Эррил. — Книга может быть открыта где угодно.

Елена покачала головой и прошла к камням парапета. Лунный диск целиком возвышался над морем.

— Нет, мне бы хотелось открыть ее здесь, перед лицом луны. — Она опустила книгу. Роза на ее обложке засверкала еще сильнее.

Эррил и Мама Фреда отступили, уступив ей место.

Она уже тянулась к обложке, когда рев дракона прорезал ночную тишину. Елена подобострастно склонилась над книгой, защищая ее, но очень быстро распознала трубный глас. Это был Рагнарк.

Елена вытянулась, и все трое двинулись к краю парапета.

— Что-то случилось, — сказал Эррил и начал всматриваться в тьму Алоа Глен.

Вдруг черная фигура отделилась от серебряного диска взошедшей луны и двинулась к башням, прицеливаясь. Мама Фреда высоко подняла лампу, в то время как Тикал бормотал:

— Большая птица, большая, большая, птица.

Дракон скользил над тысячами башенных шпилей древнего города, словно ночная бабочка, тянущаяся к свету. Приблизившись, он парил на крыльях кругами. Еле слышный голос доносился со спины животного, но слова наездника разлетались на ветру. Эррил отступил назад и помахал рукой Рагнарку, чтобы тот приземлился.

С грохотом дракон подлетел к дальней стороне крыши и, махая своими массивными чешуйчатыми крыльями, сел у парапета. Усаживаясь, он вонзил свои когти в каменную глыбу. Черные глаза, пылающие светом звезд и луны, смотрели холодно.

На его спине сидели двое. Елена узнала их: Мерик и Сайвин.

Эльфийский принц выскользнул из седла и приземлился на камнях парапета, пытаясь удержать равновесие. Очевидно, позади остался длинный перелет. Будучи созданием ветра и воздуха, он не замечал высоты. Мерик спрыгнул с камней и направился к собравшимся. Он склонил одно колено перед Еленой, опустив голову.

— Принцесса крови, — проговорил он на одном дыхании.

Елена почувствовала, как щеки ее пылают, несмотря на холод.

— Вставай, Мерик. Достаточно вздора. Что тебя сюда так срочно привело? — Елена кивнула в сторону дракона и Сайвин.

Мерик вытянул руку, все еще задыхаясь от перелета.

Позади него Сайвин соскользнула с шеи чудовища и сползла вниз по его туловищу. Женщина из рода мирая потрепала морду дракона и наклонила голову к его чешуе, очевидно, делясь с ним какой-то мыслью. Елена заметила печальную улыбку Сайвин, когда та опустила руку.

Чешую, кости и крылья закрутило в водовороте, после чего на край парапета ступил нагой человек. Каст. Елена отвела взгляд, в то время как Сайвин помогла ему спуститься и протянула узелок с одеждой.

Наконец Мерик обрел дар речи. Все еще коленопреклоненный, он снял с плеча сумку и раскрыл ее. Оттуда он вынул лютню. Отполированное дерево переливалось в свете звезд темно-коричневыми и золотистыми оттенками. Елена хорошо знала инструмент. Ее сердце кольнула скорбь.

Это была лютня Нилан.

— Что случилось, эльф? — резко спросил Эррил.

Мерик поднялся на ноги и удостоил Эррила хмурым взглядом.

— У меня новости, — обратился он к Елене. — Сообщение от… от… О боже, это звучит как сумасшествие.

Елена приблизилась и коснулась руки Мерика.

— От кого?

Ярко-голубые глаза Мерика встретили ее пристальный взгляд.

— От Нилан.

Рука Елены оторвалась от Мерика. Она не смогла сдержать вздох сильнейшего удивления.

— Это невозможно, — выдавил Эррил.

— Думаешь, я этого не знаю? — Мерик обвел взглядом всех присутствующих.

К этому моменту Сайвин и Каст присоединились к ним. Каст медленно проговорил в замешательстве:

— Эльф не лжет. Мы все его слышали — голос из струн лютни.

— О чем вы говорите? — спросил Эррил, морщась.

Мерик рассказал о том, что произошло на борту «Бледного жеребца».

— Я знаю, это был ее голос, — закончил он рассказ. — Она повелела мне принести лютню к Западным Территориям. Что-то угрожает лесу.

— Но она мертва.

— Может быть. А может быть, и нет, — ответил Мерик. — Нилан из племени нимфаи. Она создание из корней и земли, в ней меньше человеческого, чем во мне.

Эррил открыл было рот, чтобы возразить, но Елена остановила его, подняв руку. Она придвинулась к Мерику.

— Живая или нет, какую угрозу она предчувствует? — Елена вспомнила срочную весть от шамана зулов. Опасность на Западных Территориях. Ворота Плотины.

Мерик покачал головой, глядя в сторону.

— Я не уверен. Угроза лесу. — Он пожал плечами. — Ее последнее сообщение вообще не несло никакого смысла, но было очень важным. — Мерик поднял глаза. — Разрушьте ворота, либо все погибнет.

Обескураженная, Елена обернулась к Эррилу. Без слов они поняли друг друга. Ворота Плотины. Второе предостережение за день.

— Мы не можем это игнорировать, — прошептала Елена.

Эррил медленно кивнул, но оставил окончательное решение за ней.

Мерик проговорил:

— Я прошу твоего разрешения взять один из эльфийских кораблей и отправиться на поиски Нилан или ее духа. Чтобы вернуть ей лютню.

После недолгих сомнений Елена взглянула на Эррила, после чего ответила Мерику:

— Это не первое предупреждение об опасности с запада, которое мы получили. — Елена тронула Эррила за плечо. — Расскажи Мерику о предостережении шамана зулов.

Кивнув, Эррил быстро поведал о страшной вести от Лорда Тайруса.

Когда он закончил, Елена продолжила:

— Мишель и ее команда связаны с замком Мрил. Если вы отправитесь туда, я прошу вас взять с собой человека из племени зулов. Его способность говорить сквозь расстояния может пригодиться вам в поисках. Я подозреваю, что оба предостережения, в сущности, об одном и том же: где-то там находятся Врата Плотины, угрожающие мам всем. Они должны быть разрушены.

— Мы что-то упускаем, — сказал Эррил.

Все взгляды обратились к нему.

— Что же? — спросила Елена.

— Нилан предупредила нас разрушить все Врата, а не одни из них. Все: Виверна. Василиск, Грифон и Мантикора. Еще раньше кое-кто предупреждал меня о том же самом. Четверо Врат являются входом к Плотине, к источнику силы Черного Сердца. Если мы уничтожим Врата, мы уничтожим его могущество.

Елена сжала в руках Кровавый Дневник. Неужели найден ответ? Может ли это быть следующим шагом в их войне против Гульготы?

Каст выступил вперед и задал самый мучительный вопрос:

— Но где мы их найдем?

— Я не знаю, — ответил Эррил. — Шоркан оставил Виверну в Черном Зале Гульготы. А остальные могут быть где угодно.

— Но почему именно Западные Территории? Почему Врата открыты там? — удивилась Елена. Она взглянула в лицо Эррилу. — Ты нашел что-нибудь в библиотеке замка?

Эррил хмуро покачал головой.

— Брат Рин и остальные ученые будут продолжать исследовать библиотечные книги.

Елена прошла к центральным перилам и положила Кровавый Дневник.

— Вот еще одна книга, которая может дать ответ. — Она кивнула в сторону взошедшей луны. Ее посеребренный диск возвышался высоко в ночном небе. — Пришло время получить другое направляющее указание.

Прежде чем кто-то смог возразить, а у нее самой успело сжаться сердце, Елена открыла книгу. Волна света взвилась из раскрытого тома, серебряными огненными мушками разносясь по ветру. За ней последовал тихий шепот колоколов кристалла, быстро уносящийся холодным ночным бризом.

Елена затаила дыхание и заглянула в книгу. Вместо белых листов пергамента она обнаружила в ней окно в звездное небо, как если бы держала в своих руках зеркало, отражающее небеса. Но в книге небеса были из другого мира: сквозь арку виднелись туманные облака, раскрашенные во все оттенки радуги, плывущие между густо посаженных звезд. Незнакомые ледяные окружности лун кружили мимо окна, холодные и бесстрастные. Елена ощутила пустоту внутри книги. Она чувствовала, что легко может провалиться в эти страницы и затеряться в них навсегда.

Но это был не ее путь. Из Пустоты сквозь обложку Дневника взмыла вверх тонкая струя света и сверкающей энергии, чтобы быть проглоченной темнотой ночи.

Лица собравшихся на крыше следили за этим зрелищем, озаренные сиянием. Над их головами видение расправило части тела, сотканные из света, — ноги и руки, вырезанные из лунного камня. Оно вытянулось, словно выходя из долгого забытья. Когда фигура медленно сгустилась, призрачная форма обрела сущность, принимая знакомый образ. Гостья изучала созревшую луну в небе над Еленой, затем уселась на камни башенной крыши.

Елена знала образ этого духа. Он был так же дорог и знаком ей, как собственная ладонь: жесткое самообладание, тонкие губы крепко сжаты, маленький приподнятый носик: даже заплетенные в косы волосы уложены под шляпку, чтобы беречь от огня пышущих жаром печей непослушные пряди. Елена отметила, что на призрачной фигуре старый, истершийся передник.

— Тетушка Фила?

Глаза фигуры обернулись к ней, и Елене тотчас же стало ясно, что это сходство обманчиво. За этими холодными глазами светились далекие звезды, древние солнца тлели в их пристальном взгляде. Это было так, как если бы Пустота книги вдруг обрела форму и сущность. Видение не было Тетушкой Филой, это было что-то чужое, облаченное в ее образ, то, что никогда не жило под обычным небом.

— Чо? — прошептала Елена, называя духа, создание силы и магии, света и энергии, которое и преподнесло ей в дар книгу.

Фигура проигнорировала Елену и окинула взглядом всех собравшихся на крыше башни. Никто из них не проронил ни слова, но и отступать не собирался.

Это испытание на выносливость помогло Елене обрести дар речи.

— Луна снова созрела. Я прошу тебя поделиться с нами мудростью. Мы ждем указания.

Холодные глаза снова остановились на Елене.

— Я сейчас говорю. — За простыми словами эхом льда и безвременья слышалась Пустота. Фигура подняла свои руки, изучая их лунное строение, слегка приподняв голову. — Я поменялась с одной по имени Фила, которая есть Духовный Мост в ваш мир. Она наделила меня знаниями о ваших землях.

Елена вытянулась.

— Тогда ты знаешь наши нужды. Великое зло захватило нас. Мы ищем способ остановить его, так что нам нужен Чи.

— Чи… — На мгновение показалось, что холодность фигуры оттаяла. Голос стал немного теплее. — Я чувствую его всего подле меня.

Елена склонила голову. Она не совсем понимала отношений между Чи и Чо. Они были противоположностями, но всегда являлись парой: брат и сестра, муж и жена. Но узы были не родственные, они были гораздо шире. Что-то природное, подобное солнцу и луне.

Елена запрокинула голову.

— Мы все еще ищем ключ к местонахождению твоего… твоего… — Елена не могла закончить мысль. Кто такой был Чи?

Дух, должно быть, прочел ее мысли. Теплота все еще парила по краям Пустоты.

— Брата… Называй его моим братом. — Их взгляды встретились. Елена почувствовала в глазах той мгновенный проблеск печали. Хотя это существо двигалось среди звезд и жизнь его была отличной от жизни любого другого создания, передвигающегося по земле, эта боль была слишком знакома: боль потери и скорби. Елену пережила такое, когда на улицах Зимней Горы был похищен брат Джоах. Хотя Елена и не понимала духа, она прекрасно понимала его боль, которую когда-то испытала сама.

— Многие наши ученые и мудрецы находятся в поисках твоего брата, — утешила Елена существо. — Мы найдем его, но этот мир задыхается под силами зла, которое связывает нас и заставляет скрываться. Освободившись от зла, мы будем свободны для поиска…

— Нет! — Образу вернулась его ледяная холодность, отразившись в словах. — Это зло не так важно! Найдите Чи.

— Мы пытаемся, но…

— Нет! Я чувствую боль своего брата. Она снедает меня, взывает ко мне. — От лунной фигуры потянуло холодом. Камни парапета свело льдом. — Чи должен быть найден! Прямо сейчас!

Ледяные трещины от подошв духа расползались по камням, словно паучьи сети. Елена чувствовала, как Эррил подступил к ней ближе, чтобы увлечь ее в безопасное место, но она не собиралась сходить со своего.

— Я знаю твою боль, Чо, — мягко сказала она. — Но то, что ты просишь, нелегко. У нас нет представления, где вести поиски. И если мы будем искать вслепую, зло этой земли будет мешать каждому нашему шагу. Этим нельзя пренебрегать. — Елена вглядывалась в Пустоту, которая и являлась глазами духа. Она не могла отвести взгляд. Паутина трещин двигалась в ее сторону. — Мы сделаем все от нас зависящее, — спокойно продолжала Елена, не двигаясь с места. Холодная бездушная магия струилась от фигуры к подошвам Елены. Обледенелые гранитные камни с грохотом раскалывались у ее ног.

Елена все еще стояла на своем месте, выпрямив спину.

— Это все, что мы можем сделать.

Плечи фигуры опустились над разрушенными камнями крыши. Молчание, обрушившееся на собравшихся, ощущалось почти физически. В первых проговоренных словах уже не было льда:

— Но он зовет меня, — прошептала Чо. Из глаз, открытых поверх Пустоты, струились настоящие человеческие слезы: — Лучше бы это была моя боль.

Елена медленно пересекла разрушенный участок и встала позади Чо.

— Разделенная боль может облегчить сердце.

Елена подняла красноватую руку и прикоснулась к краю фигуры. Она удивилась, ощутив какую-то субстанцию. Она приподнялась и коснулась лица, одновременно такого родного и незнакомого. — Мы находимся здесь ради тебя. Ты дала нам силу бороться и освободить наши земли. Мы в долгу у тебя за наши жизни и свободу. Мы не предадим тебя.

Чо склонилась под ее прикосновением. Было такое ощущение, будто Елена трогает ледяную глыбу, но она не содрогнулась. Вместо этого она заставила магию своего сердца заполнить ее руку. Ярко-красное сияние медленно нарастало, ширясь, чтобы согреть ледяную щеку в ее руке.

— Я не предам тебя, Чо. Я клянусь в этом. Мы найдем твоего брата.

По лунным губам прошла первая печальная улыбка.

— Некая Фила много мне о тебе рассказывала, Елена, — сказала Чо. — Кажется, она не ошибалась. — Фигура расправилась и отступила на шаг. Ее глаза остекленели, будто их взгляд был устремлен в иной мир. — Она хочет поговорить с тобой.

— Тетя Фила?

Чо кивнула.

— Но я услышала тебя, Елена. Я дам тебе указания. Борись со злом, как посчитаешь нужным, но прими мою боль как свою собственную. Найди Чи. Найди моего брата.

Елена наклонила голову.

— Я найду.

Хотя призрачная фигура оставалась такой же сплоченной, как и была, голос ее замирал, будто уносился в глубокий бездонный колодец.

— Я дам тебе силу, Елена… и магию, невиданную прежде…

Елена задрожала при этих последних словах. Что имела в виду Чо? При лунном свете Елена разглядывала свои руки, кроваво-красные, налитые силой. Магия, не виданная прежде. Руки Елены дрожали, будто в них лежал Кровавый Дневник.

Затем голос вновь раздался над крышей. Это было словно теплое объятие в холодный день:

— Елена, дитя мое, ты выросла в настоящую женщину, судя по тому телу, которое ты сейчас носишь.

Елена взглянула наверх. Все признаки Пустоты исчезли из видения. То, что было выковано из лунного камня, стало теплым семейным воспоминанием. Елена не смогла сдержать слез:

— Тетушка Фила!

— Дитя, высуши слезы, — сказала женщина резко, но за резкостью сложно было скрыть ее любовь и теплоту. Глаза, до того содержавшие в себе Пустоту, теперь светились смущением и участием. — Ты хорошо отдохнула со времени нашего последнего разговора?

— Да, Тетя Фила, — ответила Елена, но по твердо сжатым тетушкиным губам поняла, что та ей не поверила. Елена быстро заговорила: — Земли готовы к войне. После захвата острова все ждут нашего следующего шага.

— И каков он?

Елена взглянула на Эррила. Житель равнин двинулся в ее сторону.

— Еще неизвестно, в процессе обсуждения, — кисло ответил он.

— Как это по-мужски, — пробормотала Фила. — Мужские языки всегда смелее, чем руки.

Эррил пропустил упрек мимо ушей.

— Но Елена призвала их к действию. Она должна подготовить план войны для военного совета завтра — план, который будет принят всеми.

Елена быстро добавила:

— Я прошу твоего совета, прежде чем принять окончательное решение. Я знаю, Чо желает, чтобы мы покончили с войной против Гульготы, пока находимся в поисках ее брата Чи, но все будет потеряно, если мы уступим Темному Лорду.

— Я согласна, — сказала Тетушка Фила. — Но иногда две причины могут стать одной.

Елена кивнула. Минуту назад она то же самое говорила Мерику.

— Но мы ничего не знаем о Чи. Из нашего исследования выяснилось, что дух исчез из этого мира пять веков назад, когда пала Аласия.

— Он не исчез, — веско сказала Тетушка Фила. — Сейчас мой дух смешался с Чо. Я чувствую то же, что и она, и я чувствовала шепот ее брата-близнеца. Я слышала его крики, эхом звучащие в Пустоте. Он здесь.

— Но где же? — спросил Эррил. — Как мы вообще можем его увидеть?

Черты лица Филы стали задумчивее.

— Я пыталась отследить крики Чи, но безуспешно. Все, что мне удалось прочувствовать, — порождение боли и случайные обрывки мучительных снов, настоящих ночных кошмаров. Чи атакуют и опустошают странные чудовища, создания искривленных форм и смещенных образов: голова льва на теле орла; великан-людоед с хвостом скорпиона. — Тетя Фила покачала головой. — Просто чепуха. Ночные кошмары.

Эррил шагнул вперед, почти запнувшись при этом.

— Лев с телом орла? Крылатый лев. — Эррил кинул взгляд на Елену: — Грифон!

Елена задержала дыхание, широко раскрыв глаза.

Эррил обернулся к призраку из лунного камня:

— Ты упомянула среди прочих ночных чудовищ большую черную птицу, крылатого ящера с крючкообразным клювом?

Брови Тетушки Филы нахмурились.

— Да. Это было одно из странных чудищ, удерживающих и мучащих Чи в его снах.

— Мама дорогая, это не было сном! — Эррил закрыл лицо руками. — Ответ все это время лежал передо мной.

— Что? — одновременно спросили Елена и Тетушка Фила.

Эррил опустил ладони и взглянул на обеих.

— Слова темного мага Грешюма, когда тот рассказывал мне о природе черных Врат.

— О каких Вратах ты говоришь? — спросила Фила.

— Врата Плотины, — ответила за него Елена. — Главный вход к власти. — Она махнула Эррилу, чтобы тот описал более подробно.

Он кивнул.

— Темный Лорд с помощью дварфов высек четыре монстроподобных талисмана. Они были освящены кровью и имели способность порождать магию внутри себя. Они могли затянуть внутрь себя существо, если то обладало достаточной магической силой. Однажды, как рассказывал Грешюм, что-то странное провалилось во Врата, но оно было слишком велико для одной статуи. Поэтому оно распространилось по всем четырем, засадив себя тем самым в ловушку и сплавив ворота вместе. Так была создана Плотина, источник могущества Темного Лорда. — Эррил крепко сжал веки, его лицо растянулось в агонии. — Все встало на свои места. Чи, потерявшийся в Аласии, и возросшая сила Гульготы. Мы были слепы все это время.

— Что ты говоришь, Эррил? — спросила Елена.

Эррил открыл глаза и в ужасе уставился на нее:

— Плотина — это Чи. Это одно целое. Он провалился в ворота и был пойман в ловушку. И теперь Темный Лорд высасывает из Чи его силу, словно ядовитая пиявка.

Елена почувствовала, как прогнулись ее колени.

— За черной магией Темного Лорда все это время стоял Чи?

— Да. — Эррил не смог скрыть отчаяния в своем голосе.

Ошеломленная, не в силах вымолвить хотя бы слово, Елена отступила на шаг. Кровавый Дневник все еще был зажат в ее руках. Она вгляделась в бесконечную Пустоту страниц книги. Она ощутила роковые поступи судьбы под ногами.

— Тогда понятно, что мы должны делать, — глухо проговорила она.

Эррил двинулся к ней. Она встретила его пристальный взгляд и почувствовала, что взгляды всех остальных устремлены на нее. Но это было несравнимо с ощущением роковых перемен, парящих по страницам в ее руках.

— Кажется, и вправду два пути обратились в один, — сказала она. — Чтобы одолеть Темного Лорда, нужно освободить Чи.

— Как мы это сделаем, Елена?

— Следуя указаниям Нилан, — ответила та, обращая лицо к луне. — Мы найдем и разрушим проклятые Врата. — Она посмотрела поверх плеча на Эррила. — Все Врата.

* * *

Накрытая плащом фигура недвижно сжалась во мраке внутреннего двора. Ее тонкие формы казались одной из теней нагроможденных обломков камней и покореженного железа. Так недвижно ждала она с полуночи, следя за игрой света на крыше башни ведьмы. Она видела освещенного этим светом дракона на камнях парапета и его внезапное исчезновение. И до сих пор она стояла без движения. И даже когда лунное сияние померкло на башенных высотах, как прикованная, она осталась в своем укрытии. Терпению научил ее учитель. Те, кто учился смертельным искусствам, знают, что победа лежит в тишине между битвами. И в таком положении она простояла всю ночь.

Капли утренней росы забивались в складки ее ночного зеленого покрывала. Сверчок ползал по тыльной стороне руки, а ладонь упиралась в грунт. Она наблюдала за битвами в замке, чувствуя, как насекомое перебирает своими задними лапками и стрекочет какую-то песню. Обещание рассвета. Время пришло. Она мягко тронулась с места, будто до этого остановилась ненадолго в саду нарвать цветов. Ее движение было таким мягким и плавным, что сверчок остался допевать свою последнюю ночную песню на ее онемевшей руке.

Она подняла руку к губам и сдунула удивленное насекомое. Если бы ее сегодняшняя добыча была такой же доверчивой.

Не останавливаясь, она покинула свое убежище из сваленных камней и плавно проскользнула во внутренний двор. Никто не заметил, как она прошла. Она была обучена проходить сквозь песчаные пустыни, не задев ни единой песчинки. Главные двери в центральный замок охранялись. Она видела спины охранников сквозь цветное оконное стекло. Но двери предназначались для приглашенных.

Побежав, она слегка хлестнула по груди, и из ее пальцев вырвался тонкий трос, который пролетел в направлении зарешеченного окна на третьем этаже. Три крючковатых зуба, укрепленных на конце троса, обвили прутья решетки. Не останавливаясь, она сильно натянула трос и усилила захват. Трос был крепкий, сотканный из переплетенных паучьих нитей. Он легко мог выдержать ее вес. Она взлетела на стену и двинулась вверх. Никто не смог бы даже заподозрить, что она использовала трос. Древние каменные стены были полны выбоин и следов прежних баталий, взбираться на стену было так же легко, как подниматься по крутой лестнице.

Без единой капельки пота она добралась до оконной решетки на третьем этаже. Из кармана показалась бутылочка с черным огнем. Она намазала этим маслом верхние и нижние прутья решетки. От опаленного железа распространилось зловоние, но не было ни единого признака горения. Ничто не должно бросаться в глаза: один из первых уроков, преподнесенных ученикам.

Она отсчитала секунды. На десятой схватила прутья и сорвала их: масло черного огня полностью впиталось. Вырванные железные стержни она осторожно положила на гранитный подоконник: рискнуть сбросить их вниз она не решилась, ведь кто-нибудь мог услышать скрежет железа о камни.

Забравшись внутрь, она снова хлопнула себя по груди, и в ее пальцах блеснуло стальное лезвие. Она вставила его между створками и сдвинула щеколду. Потом проверила старые оконные петли: их немедленный скрежет сообщил, что окно не открывалось веками. Морщась от еле слышного звука, снова наведалась в карман и смазала каждую петлю.

Удовлетворившись, она толкнула створку окна на ширину большого пальца и, используя гладкую стальную поверхность клинка, стала изучать в нем отражение зала. Пусто. Без промедления она протиснулась сквозь узкую щель и проскользнула в зал. Встала в тени без малейшего сердцебиения.

Она не медлила. Рысью пробежала вниз по проходу и проскочила два лестничных пролета, не оставив даже следа своих подошв в слоях пыли. Вскоре она добралась до цели — дверей Главного Двора. Затаилась. Маленькая ловкость рук, и замок поддался. Она приоткрыла дверь ровно настолько, чтобы ее гибкое тело смогло проникнуть через порог. Подвесные дверные петли также были щедро намаслены.

Оказавшись внутри, она поспешила к длинному столу из железного дерева. В голове стола возвышалось гигантское кресло на помосте. Его высокая спинка была обвита розами со множеством шипов. Когда она приблизилась, по ее венам потоками разлилось дурное предчувствие. На этом кресле сидела ведьма. Шаги ее замедлились, когда она продвигалась вдоль стола к сосредоточению силы и власти. Ей казалось, что глаза ведьмы смотрят прямо на нее. Она знала, что это все плоды больного воображения, но не смогла сдержать дрожь.

Слегка сжавшись, бочком она обогнула край стола и встала у возвышения. Повернувшись спиной к трону, она обнажила из-под покрывала оружие. Длинное черное лезвие глухо блеснуло в сумраке зала. Рука, державшая его, нервно подрагивала.

— Не заставляй меня делать это, — прошептала она кому-то в пустоту.

Но отклика не было. Она слишком далеко зашла, слишком многим заплатив за это. Если есть хоть один шанс, этот трусливый поступок должен быть совершен.

Зажав высоко в руках длинный черный клинок, она помолилась о прошении и вонзила его в крышку стола. Острое лезвие мягко вошло в железное дерево, словно в подтаявшее масло. Ее руки сотряслись от удара, когда кинжал вошел в стол по самую рукоять. Тяжело вздохнув, она отцепила руки и прижала ладони к мантии, силясь справиться с чувствами.

Она пристально смотрела на воткнутое лезвие. Его рукоять заметно выступала в центре выжженного отпечатка руки — отпечатка руки ведьмы.

Она видела, как из пронзенного дерева хлынула малиновая кровь, разливаясь по поверхности стола. Жижа перелилась через кран и ручейками струилась на каменный пол. Но это было не самое страшное. Пока она как вкопанная смотрела на это зрелище, из разливающейся жижи раздался далекий крик боли и удивления.

Сжав рукой горло, фигура в покрывале поспешила прочь.

— Что я наделала?

Развернувшись на каблуках, она выскользнула за дверь, а затем в лабиринты залов. Но даже в их тени она не могла укрыться от сдавленного, эхом разносящегося крика ведьмы. «Небеса всемогущие, простите меня!»

 

Глава 3

Корчась от боли в клубке простыней, Елена прижимала руку к груди. Ее ладонь горела, будто на раскаленном огне. Сквозь красноватую дымку агонии она отчетливо расслышала громкий грохот у дверей своих покоев.

— Елена! — Это был Эррил.

Его вопль помог ей сконцентрироваться. Она освободила руку из-под простыней, приготовившись увидеть зияющие раны. Но в предрассветном мерцании комнаты ее рука казалась невредимой. Когда боль медленно улетучилась, Елена сползла с кровати и направилась к двери.

Грохот не прекращался. Дверь дернулась, когда Эррил усилил свой натиск.

— Елена! Ответь мне!

Пошатываясь, Елена отодвинула засов и широко распахнула дверь. Перед ней предстал взъерошенный и покрасневший Эррил. Поверх его плеч она успела заметить скомканное мятое одеяло, брошенное в кресле у очага. Этой ночью житель равнин уснул у огня, когда обсуждения судьбы Плотины и Чи были успешно завершены. Мама Фреда убедила Елену позволить Эррилу уснуть прямо там, где он сидел.

— Ты ранена? — спросил он с отчаянием, держа в руке меч.

После того как боль затихла, Елена снова могла думать.

— Я в порядке, — сказала она, но дрожь в голосе все равно выдала ее.

— Что случилось? — спросил Эррил, оглядывая ее сверху донизу.

Елена вспомнила, что на ней была лишь длинная прямая сорочка. Вдруг осознав это, она отступила от двери к своему платяному шкафу и натянула платье.

— Я не знаю, — ответила она. — Я проснулась с рукой, горящей от боли. — Она отогнула рукав платья, чтобы показать руку Эррилу.

При виде своей руки, выступающей из рукава, Елена громко выдохнула. При свете факелов главных покоев, проникающего в ее спальную комнату, Елена обнаружила, что ее рука повреждена больше, чем она ожидала.

Эррил придвинулся ближе, взяв ее руку в свою. Он осмотрел ее ладонь и пальцы.

— Я не вижу раны. — Он встретил ее взгляд. — Но что случилось с Розой?

Елена качнула головой. Она ничего не могла объяснить. Выпустив свою руку из пятерни Эррила, она подняла ее повыше к свету. Рука по всей длине была невероятно бледна. Красные переливы исчезли. Знак Розы пропал.

Эррил сделал еще несколько шагов внутрь комнаты, оглядываясь вокруг.

— Я не понимаю, — промолвила Елена. — Я не чувствую заклятий. Ничего похожего на то, что кто-то выкачивает из меня магические силы. — Ее взгляд пытался заставить его поверить в это.

— Я верю тебе. Чтобы извергнуть всю мощь огня ведьмы, тебе бы пришлось выжечь замок целиком. — Он смотрел на предрассветные блики сквозь щели высоких окон покоев. — Но когда солнце полностью взойдет, лучше бы тебе быть в форме.

Елена кивнула, смущенная и встревоженная. Она двинулась к камину главных покоев, в котором томились раскаленные угли, влекомая теплом. Подержала ладонь над умиротворяющим пеклом. На ее левой руке багровела Роза, а правая все еще оставалась молочно-белой. Что произошло?

— Ты слышал о чем-то подобном, Эррил? — спросила она. — О внезапно исчезнувшей магической силе?

Вставив меч в ножны, тот приблизился к огню и подобрал с иола шерстяное одеяло.

— Нет. Даже когда исчез Чи, он терял магическую силу, потому что ею пользовались. — Мужчина свернул одеяло. — Я никогда ничего подобного прежде не видел.

Она отвернулась от углей, не в силах скрыть страх в своих глазах.

— Может ли это быть выходкой Темного Лорда? Вдруг он нашел способ выкачать из меня магическую силу?

Лицо Эррила подернуло пеленой.

— Я не знаю. Но то, что случилось этим утром, подозрительно. Подозреваю предательство.

Прежде чем они смогли продолжить разговор, в дверь постучали. Эррил взглянул на Елену и снова вынул меч.

— Оставайся за моей спиной, — прошептал житель равнин.

Он приблизился к двери.

— Кто? — закричал он сквозь запертую дверь.

— Это Джоах! Меня послал управляющий. Елена должна кое-что увидеть.

Нахмурившись, Эррил отбросил меч и потянул огнеустойчивую дубовую дверь, открыв ее нараспашку.

Елена встала у его плеча. На ее брате были привычные пышные одеяния, но одевался он явно в спешке: рубашка не заправлена, штаны не застегнуты на все пуговицы.

— Что такое? — спросила Елена.

Джоах перевел взгляд с Эррила на Елену, его брови удивленно поднялись при виде этой пары в столь ранний час. Елена взглянула на свою спальную сорочку, босые ноги и залилась краской при мысли, что мог вообразить ее брат.

Кашлянув, Джоах сказал:

— Я думаю, что вы должны это сами увидеть. Все уже собрались в Большом Зале, а нижние залы полны слухов. Управляющий выгнал всех из главного зала и поставил у дверей охрану.

— Зачем? Что происходит?

Джоах покачал головой.

— Эл, лучше бы тебе одеться. Если нет других планов, нужно появиться внизу. Начали появляться невообразимые слухи.

— Что случилось? — в который раз спросила Елена.

Пропустив ее вопрос мимо ушей, Джоах проследовал в комнату.

— Возможно, ничего особенного. Просто набравшийся бузотер резко высказал мнение о твоей политике.

— Говори яснее, Джоах, — прорычал Эррил, буравя взглядом молодого человека. Житель равнин шагнул к Елене и, приподняв рукав ее платья, продемонстрировал ее мертвенно-бледную руку. — Силы Елены украдены. Что-то гнусное должно произойти, и я устал от твоих маленьких мистификаций.

Джоах ошеломленно смотрел на белую руку Елены.

— Мама дорогая… Тогда это не было шуткой, — пробормотал он.

— Что? — раздраженно спросила Елена, вырывая свою руку у Эррила.

— Кто-то — и никто его не видел — вонзил длинный клинок в отпечаток руки, выжженной на столе Большого Зала. — Джоах не мог отвести взгляд от ее руки. — Я считал этот жест всего лишь выражением обиды.

Елена потерла пальцами другой руки свою ладонь. Посмотрела на Эррила.

— Джоах прав, — зло сказал выходец с равнин. — Лучше нам самим на это взглянуть.

— Что ты на это скажешь? — спросил Джоах.

Глухой голос Эррила наполнился злостью.

— Это значит, мы были слишком небрежны и доверчивы по отношению к нашим предполагаемым союзникам. Среди нас предатель, — тот, кто играет темными силами прямо у нас под носом. — Эррил шагнул к двери. — Идем.

Елена осталась на месте.

— Подождите. — Она повернулась к двери спальни. — Есть кое-что, что нужно сделать в первую очередь.

* * *

Эррил настойчиво пробирался сквозь толпу, собравшуюся у дверей Большого Зала. Елена подстраивалась под его поступь, зажатая с обеих сторон двумя охранниками, одетая в простой, но эффектный костюм наездницы: коричневые сапоги из телячьей кожи, черные панталоны, куртка в тон. Ее волосы были зачесаны назад и заплетены в косу, отражаясь в зеленых глазах золотыми бликами. Чтобы скрыть повреждения на руке, она вновь надела пару коричневых перчаток из телячьей кожи.

Добравшись до двери, Эррил испытующе посмотрел на Елену. Вернувшись в башню, она предусмотрительно переоделась. Она хотела предстать в образе командующего, а не в своем обычном скромном одеянии. «Если где-то здесь предатель, — объяснила Елена, — я хочу, чтобы он засомневался в действенности чар. И даже если изменник ускользнул, необходимо держать крепкую оборону перед теми, кто остался».

Эррил придержал дверь, затем последовал за ней в полупустой холл. Среди присутствующих были лишь особо приближенные сторонники: Каст с Верховным килевым, Сайвин позади старшего мирая Мастера Эдилла, Мерик стоял подле своей матери, королевы эльфов Тратал. Елена прошествовала к главе стола, Эррил на шаг позади нее.

Собравшиеся затихли, на их лицах застыло озабоченное выражение.

Елена взглянула на Эррила и затем склонилась над клинком.

Длинная рукоять выступала из поверхности стола. Елена склонилась ниже, изучая резьбу на рукояти. Эррил опустился на колени и заглянул под стол. Лезвие ножа выступало с нижней стороны. Оно было из того же материала, что и рукоять. Эррил выпрямился.

— Этот кинжал вырезан из цельного куска черного камня, — проговорил он.

Елена неуверенно потянулась к кинжалу, но Эррил остановил ее, тронув за локоть.

— Пожалуй, лучше это пока не трогать.

— Это эбонит? — спросил Мерик, подойдя к столу.

Елена качнула головой:

— Нет, это полупрозрачный камень, похожий на черный кристалл.

Эррил обошел Елену, чтобы самому взглянуть на гравировку. На вершине рукояти поместился бескрылый дракон или ящер, обмотав своим длинным хвостом рукоять по всей длине. Его усеянная клыками пасть была приоткрыта в яростном шипении. Эррил наклонился ниже. Он мог бы разобрать даже крошечный воротник из перьев на шее дракона.

— Сладчайшая матерь, — простонал Эррил.

Все глаза уставились на него, после чего Верховный килевой вышел вперед и заговорил.

— Я знаю этот кристалл, — хрипло заявил он.

Эррил выпрямился и посмотрел на широкоплечего мужчину.

— Что это?

— Флот дрирендая торговал сокровищами со всей Аласии. Это ночное стекло. Очень ценное. Даже его осколок продается по немыслимой цене. Вещь такого размера и мастерства может быть обменена на небольшой корабль.

— Но откуда оно берется?

Великан почесал затылок.

— Если я правильно помню, он происходит с Южных Пустошей. Добывается из Чистых Песков возле обломков Тулара.

— Тулар? — переспросила Елена.

Эррил ответил, не в состоянии скрыть напряжение в голосе:

— Древнее сооружение, покинутое много веков назад, такое старое, что даже в мое время никто не помнил его историю. Обрушившиеся комнаты и залы скрыты в тени самой Южной Стены.

Глаза Елены расширились при упоминании Южной Стены.

Эррил прочитал настороженность в ее взгляде. Сначала опасность возникает у Северной Стены, и вот уже зловещие сигналы поступают от Южной.

— Это еще не все, — пробормотал он.

— Что еще?

Он кивнул на ящера, вырезанного на рукояти.

— На нем старинный герб Тулара. Я только что вспомнил.

— Что это такое?

Эррил не мигая уставился на нее.

— Василиск.

Елена тяжело вздохнула, отшатнувшись от стола. Остальные придвинулись ближе.

— Что ты подразумеваешь под этим? — спросила королева Тратал, и ее слова прозвучали, словно штормовой ветер.

Эррил обернулся к Елене. Та согласно кивнула в ответ.

— Расскажи им. Я и так собиралась сделать заявление в ближайшее время.

Кивнув в знак согласия, Эррил рассказал о предзнаменованиях, полученных ночью, о Вратах Плотины и их предназначении.

Королева Тратал повернулась к Мерику:

— Итак, сын мой, ты, конечно, намереваешься взять корабль и поискать Ворота Плотины на севере.

Тот кивнул.

— Да. С твоего одобрения, я бы хотел отчалить до заката солнца.

Королева Тратал обернулась к Елене и Эррилу:

— Я одобряю. Но что насчет этого? — Длинными пальцами она повела в сторону вонзенного кинжала.

Елена глубоко вздохнула, задумываясь.

— Думаю, знаки слишком очевидны, чтобы их игнорировать. Если Темный Лорд установил одни Врата возле Северной Стены, то при обычной симметрии он должен расположить другие у Южной. — Она указала на рукоять. — Мы не можем упускать этот знак — василиск, один из четырех символов Врат. Кинжал нужно тщательно исследовать.

— Я могу пожертвовать только одним кораблем для ваших исканий, — холодно проговорила королева эльфов.

— Но Южные Пустоши обширны и безграничны, — возразил Эррил. — Чем больше кораблей будут вовлечены в поиски…

— Нет, — прервала королева, чьи волосы воспламенились от энергии стихий, — я не могу ослабить флот.

Эррил нахмурился, но по ледяному взгляду женщины понял, что она не отступит.

— Тогда я пойду с ними, — сказал Каст, поднимая голову от Сайвин, с которой только что шептался о чем-то. Внимание других было устремлено на него. — Смелые глаза дракона Рагнарка могут помочь в поисках. — Каст обвил рукой Сайвин. — Мы будем сопровождать эльфийский корабль.

Эррил довольно кивнул в знак согласия. Верховный килевой широко улыбнулся, наполняясь гордостью.

— Если Каст идет, я бы хотел, чтобы мой сын Хант тоже сопровождал вас. Дрирендая помогут в поисках.

— Спасибо, — проговорила Елена, — спасибо вам всем.

Мастер Эдилл в первый раз вставил слово:

— Если Грифон спрятан где-то на севере, Василиск, возможно, на юге, а Виверну забрал в вулканическое логово Темного Лорда темный маг Шоркан, — Эдилл обвел всех присутствующих проницательным взглядом, — тогда где оставшиеся четвертые Врата? Врата Мантикора?

Никто не ответил.

— Что мы знаем об этом? — спросил Эдилл. Старшин из мирая для пущей важности оперся на трость. В полнолуние он был свободен от моря и едва ли нуждался в трости для передвижения по твердой земле.

Эррил покачал головой.

— Дух книги упоминал о них: огр с хвостом скорпиона.

— И больше ничего? Никакой зацепки?

Елена уже была близка признать свое невежество, когда ее прервал скрип петель на боковой двери. Лица присутствующих вытянулись. Охранник с копьем наперевес осторожно выступил вперед. Его напряженные глаза остановились на собравшейся толпе.

— Что случилось? — спросил Эррил.

Глаза охранника скользнули на жителя равнин.

— Я… я пришел, чтобы объявить… — Он вскинул руку в направлении дверного проема.

Огромная фигура неловко протиснулась сквозь узкий проем. Горбатый, массивный огр предстал перед взором присутствующих. Его большие янтарные глаза с кошачьей прорезью изучающее осматривали всех.

— Толчук? — вымолвил Эррил, вскинув брови. В последнее время огр редко показывался, отсиживаясь в пустынных частях замка. Судя по его виду, что-то сильно угнетало его. Его угловатые черты несли выражение безнадежности и отчаяния.

— В чем дело? — спросила Елена, становясь рядом с Эррилом. — Что-то случилось?

В ответ огр двинулся к ним и поднял когтистый кулак. В нем был зажат кусок драгоценного камня, Сердце его племени. Лампадный свет освещал его грани, но привычное сияние исчезло.

— Они уйти, — прогрохотал Толчук, коверкая общепринятый язык Аласии. Гигантская слеза покатилась по его щеке. — Все духи моего народа. Зло их поглотило. Сердце быть мертвым.

Елена подошла к большому существу. Она прикоснулась к его руке своими обернутыми в перчатки пальцами.

— Толчук, мне так жаль.

Эррил также приблизился, чтобы утешить его, но Толчук отстранился от Елены и слегка отошел в сторону, повернувшись ко всем своей горбатой спиной.

— Я не заслуживаю твоих слов умиротворения. Я предал свой народ. — Казалось, он сгорбился еще сильнее. — И теперь я должен предать вас, мои друзья и братья.

— Что это за чепуха? — спросил Эррил не без благодушия. Он сжал толстое плечо огра.

Толчук вздрогнул при этом прикосновении.

— Я должен покинуть вас.

— Что? — выдохнула Елена. — Что ты имеешь в виду?

Эррил понял ее удивление. Огр был их другом с самого начала.

— Дух моего отца явился мне, — хрипло проговорил Толчук. — Он дал мне последнее задание — способ оживить Сердце.

— Какое? — мягко спросил Эррил.

Толчук все еще стоял спиной.

— Я должен вернуть камень туда, где он был добыт.

— В горы Зуба? — спросил Эррил.

— Нет. — Толчук обернулся и посмотрел на него, с печатью боли на своем лице. — В Гульготу.

Елена отшатнулась. Остальные были слишком ошеломлены, чтобы сказать хоть слово. Плечи Толчука задрожали.

— Я не могу предать отца.

Эррил обвел всех взглядом. Сначала Мерика призывает Нилан, и теперь Толчук получает послание от духа своего отца. Оба товарища были призваны словами мертвых. Эррил нахмурился от такого совпадения.

Мастер Эдилл заметил еще одно совпадение.

— Огра призывают отправиться на другой берег. Кто-нибудь еще находит это важным?

— Что ты имеешь в виду? — спросила Елена.

— Мы ищем потайное место четырех Врат — врат в виде огра с хвостом скорпиона. И вот является огр, призванный пересечь Великий Океан и добраться до земель Гульготы. Может быть, это знак, который мы ищем?

— Я не понимаю, что вы говорить, — заметил Толчук. — Я иду по требованию отца найти путь освободить души моего народа от Зла.

— И что это за Зло? — спросил Мастер Эдилл. Он поднял руку, когда Толчук уже собирался было ответить. — Я слышал твою историю, Мастер Толчук. Я имею в виду, что именно представляет собой это создание в камне?

Толчук поднял камень к свету.

— Я не знаю. Оно изменилось, выросло, сожрав последние души.

— Можно посмотреть? — спросил Мастер Эдилл.

Толчук бросил взгляд на Эррила и Елену. Елена кивнула, лицо ее озарилось любопытством.

Огр нерешительно протянул кусок камня Мастеру Эдиллу. Старейшине пришлось держать камень обеими руками. Он придвинулся к одному из настенных светильников. Слегка напрягаясь под тяжестью камня, Эдилл протянул кристалл к свету, впиваясь взглядом в его нутро. В Сердце ярко сияло огненное пламя. Старый мирая наклонился ниже, слегка нахмурившись.

— Хмм…

— Что там? — спросил Эррил.

— Как раз то, что я думал. — Мастер Эдилл отступил в сторону, все еще удерживая кристалл под светом факела. Он кивнул на дальнюю стену.

Эррил и остальные обернулись. Преломленный свет от пламени простирался до дальней стены, заливая ее красным мерцанием. Но в центре ее была темнота. Тень проклятия Рока была выставлена на всеобщее обозрение.

Вокруг раздались тяжелые вздохи. Эррил приблизился на шаг.

Пока они наблюдали, тень сдвинулась, развилась, будто чувствуя их взгляды. Черные когти вытянулись, скребя по стене. Заостренный хвост поднялся из самого сердца тени, угрожающе зависнув в воздухе.

— Черный скорпион, — проговорила Елена, схватив рукой горло. Она повернулась к Толчуку. — Зло в облике скорпиона.

* * *

Джоах спешил на самые нижние этажи замка. Его живот жалобно урчал из-за пропущенного завтрака. Елена перенесла собрание военного совета на середину дня. После обнаружения скорпиона она заявила, что должна обдумать все заново. Перед ее уходом Джоах видел, как они с Эррилом о чем-то шептались, наклонившись друг к другу. Выражение лица жителя равнин помрачнело при ее словах, затем оба быстро удалились с практически одинаковым суровым видом на лицах. Они даже не соизволили посвятить его в свои планы.

Среди оставшегося народа в Зале Джоах чувствовал себя лишним. Ни с кем не пообщавшись, он вдруг осознал, что желудок совершенно пуст. В поисках пищи Джоах покинул Зал и направился вниз по лестнице в сторону кухни.

По правде говоря, не только желудок повел его в сторону кухни. В своем воображении он рисовал служанку с сумеречными глазами и волосами цвета червонного золота. Его губы беззвучно выводили ее имя: Марта.

На ступеньках шаги Джоаха ускорились. И вновь, попав на нижние уровни, он издали был атакован сладчайшими ароматами и веселыми звуками кухни. Джоах оглядел себя сверху донизу и выпрямил складку своей куртки и рубашки, после чего с нарочитой небрежностью шагнул на кухню. Он не позволит ногам выдать свое сердце.

Как только он вошел, его глаза быстро оглядели суетящихся официантов и кухонных служек. Он так сосредоточенно всматривался в толпу, что не заметил брошенного на полу ковша. Каблук запнулся с громким звоном, нога вывернулась, глаза бешено завращались.

Махая руками в воздухе, Джоах повалился вперед. Хватаясь за край стола, чтобы удержаться от падения, он промахнулся и ладонью задел край гигантской чаши с пшенной кашей. Перед непосредственной встречей с полом он изогнулся, приняв всю силу удара на плечи. С шумом выдыхая воздух из легких, он повернулся на спину и увидел, как огромная кастрюля с кашей соскальзывает с края стола и вываливает все свое содержимое на его голову.

Теплая пшенная каша залила его от макушки до плеч, слепя и проникая в рот. К счастью, это были всего лишь остатки утренней трапезы, остывающие на столе. Если бы каша была погорячее, он мог бы получить серьезные ожоги. Несмотря на благоприятный исход, его щеки горели от смущения. Бессвязно бормоча и опираясь на локтях, Джоах выплюнул полный рот каши, поперхнувшись.

— Смотреть надо, идиот! — прогремел голос.

Джоах почувствовал, как холодная мокрая тряпка начала обтирать его лицо, прежде всего губы и нос, чтобы он мог дышать.

— Я могу сам, — пробормотал он, с жаром принявшись за дело.

Он резко провел тряпкой по глазам и лицу. Наконец он мог снова видеть. Он взглянул наверх, чтобы поблагодарить своего благодетеля, и увидел полуночные голубые глаза, уставившиеся прямо на него. Обрамленная золотом волос, бронзовая кожа светилась в жаре кухонных печей.

— Марта, — выдохнул он.

Когда его лицо было почти вычищено, Джоах увидел, что глаза Марты стали ровно такими же большими, как и его собственные. Она быстро склонила голову.

— Принц Джоах, — пробормотала она.

Джоах заметил в ее глазах панику и страх. Она отпрянула.

— Все в порядке, Марта. Это моя вина. Я не видел, куда шел. — Он не хотел, чтобы она разделила с ним вину за его неуклюжесть.

— Я принесу еще полотенец, — пробормотала она. — Вам лучше отдать мне свою куртку. Я замочу ее в холодной воде, пока пятно не впиталось в шерсть.

Джоах вытер все лицо.

— Нет необходимости. Я сам могу справиться с этим. Но все равно спасибо.

Он встал и заметил, что вся кухонная команда уставилась на них. Щеки Джоаха побагровели. Он поднял руку и нащупал, что его волосы покрыты толстым слоем каши. Морщась, он подошел к умывальнику и вычистил куртку. Потом Джоах окунул голову в раковину. На мгновение ему пришла мысль, что неплохо было бы сейчас утопиться, чтобы избавиться от смущения. Но он не смог сдержать на губах еле заметную улыбку, когда вычищал свои волосы. Слишком много для случайного визита.

Поднимаясь от раковины, он потряс головой, чтобы просушить волосы. Он обнаружил Марту рядом с собой, держащую чистое полотенце. Джоах взял полотенце со смущенной гримасой. Он удивился, увидев соответствующее выражение на лице девушки.

— Я пришел сюда, чтобы быстро позавтракать, — объяснил он, высушивая голову полотенцем. — Но не думал, что завтрак будет настолько быстрым.

Марта улыбнулась его попытке пошутить.

— Я приготовлю вам настоящую еду. — Кивком она указала ему на стол и дала знак другому слуге взять его куртку. — Садитесь, принц Джоах. Главный повар сейчас в Главном Зале готовит обеденный банкет, но я найду что-нибудь для вас.

— Только не кашу, — крикнул он ей вслед.

Она взглянула поверх его плеч.

— Не беспокойтесь. Я приготовлю вам что-нибудь особенное.

Он смотрел, как она двигалась по кухне, отдавая приказания младшим слугам. Одна из прислужниц прошептала что-то на ухо Марте и стрелой метнулась в сторону, когда та замахнулась на нее тряпкой. Хихикая, девушка убежала, но перед этим понимающе подмигнула Джоаху.

Джоах помотал головой и спрятал свою усмешку, когда вычищал низ рубашки и смахивал остатки каши за ушами. Не успел он закончить, как появилась Марта с тяжелейшей тарелкой и вилкой. На тарелке дымилось тушеное мясо поверх нарезанного картофеля. Когда она поставила тарелку, Джоах учуял богатые специи, которых он прежде не пробовал. Аромат слегка обжег его ноздри.

— Это утреннее блюдо моего народа, — сказала она. — Приготовлено для пробуждения языка к утреннему солнцу.

Пока она говорила, Джоах нанизал кусочек на вилку и поднес к губам. Проглотив, он поднял в восхищении брови. Обильные пряности прекрасно подчеркивали вкус мяса.

— Что это? — спросил он, берясь за второй кусок.

— Песочная акула, — ответила она кротко. — Лакомство с Южных Пустошей, моей родины. — Она налила ему целую кружку холодного эля. — Вам это понадобится.

Как раз в этот момент его рот наполнился специями. Раскаленным огнем они запылали на его языке.

— Мама дорогая! — сплюнул он. Пальцы схватили кружку. Он затушил огонь, полностью осушив кружку с элем. Жжение быстро улеглось. Джоах вздохнул.

— Так твой народ приветствует утреннее солнце?

— Так, если вы живете в пустыне, — ответила она со слабой улыбкой. — Горящий язык для горящего солнца.

— Понятно, — проговорил он, насаживая на вилку следующий кусок. Несмотря на жжение пряностей, вкус у блюда был превосходный, и, что еще важнее, Джоах не хотел предстать перед Мартой сосунком. — Почему ты не присоединишься ко мне? — добавил он, кивнув на противоположный стул.

Марта склонила голову.

— Спасибо за предложение, принц Джоах, но у меня работа на кухне. — Она подняла голову, на губах робкая улыбка. — Кроме того, это блюдо предназначается лишь для мужчин в моем племени.

Когда она повернулась, Джоах изучал ее, упиваясь ее красотой точно так же, как минуту назад он заглатывал эль. Но это питье не погасило огонь в его душе. Он вытянул руку и дотронулся до ее локтя.

— Спасибо, — вымолвил он.

Она остановилась и посмотрела на него поверх своего плеча. Улыбаясь, отбросила назад прядь волос, чтобы лучше видеть.

— Это честь — услужить принцу Крови.

Внезапно Джоах потерял способность дышать. На щеке Марты играл огонь, ее красота захватила его сильнее, чем любые темные чары. Шелковая прядь волос снова упала на лицо, разрушая чары, после чего она отправилась исполнять свои обязанности.

— Я не принц, — пробормотал он, когда она исчезла в глубине кладовки.

* * *

Елена следовала за Эррилом вниз по темной узкой лестнице. Впереди шел толстопузый охранник и, держа высоко над головой факел, освещал им путь. Щеки Елены коснулась паутина. Злясь, она стерла вязкие нити рукой, обернутой в перчатку. Эта часть Великого Сооружения не претерпела никаких изменений с тех пор, как они одержали победу.

— Я все еще не понимаю, зачем нам нужно с ними советоваться, — в который раз возражал Эррил.

Елена устало ответила:

— Если Толчук собирается отправиться в Гульготу, я хочу дать ему точные указания, насколько это возможно. Ты видел скорпиона в камне. Это определенно знак, что на том конце пути Толчука находятся Врата Мантикора.

— Но что ты надеешься найти в этих подземельях?

Елена вздохнула.

— Надеюсь, союзника.

Охранник остановился перед толстой дверью, обитой железом. Толстым кулаком он пробарабанил по дубовой раме.

— Открывай, Гост!

Единственным ответом ему было глухое бормотание, но старые затворы загрохотали. Дверь отворилась с жалобным скрипом петель. Полуобнаженный мужчина стоял на пороге с высоко поднятой лампой. В другой руке он сжимал толстую дубинку из железного дерева. Это был хранитель подземелья. Его единственный глаз широко распахнулся при виде Елены и Эррила. Половина лица являла собой онемевший клубок из шрамов.

Проводник кивнул на хранителя.

— Это Гост. Он выведет вас отсюда. Но не ждите от бедного солдата веселых шуточек. — Проводник хихикнул. — Ему вырезали язык, когда он гостил здесь у Темного Лорда.

Гост явно слышал слова охранника. Поклонившись гостям, он отвернул свое лицо из-под света лампы. Это движение напомнило Елене Джастона, изрезанного шрамами жителя болот, прячущего раны от яркого солнечного света. Сердце Елены открылось при виде истерзанного человека. Столько хорошего исковеркано тиранами Гульготы.

Их проводник отошел в сторону, чтобы уступить Эррилу проход. Елена медленно последовала за ним.

За дверью проход еще больше сузился. Они были вынуждены двигаться в один ряд. Единственным источником света была лампа Госта. Двигаясь в полном молчании, Елена ощутила, что они медленно продвигались в глубины замка. Воздух становился влажным, с привкусом соленой воды. По обеим сторонам каменные блоки стен сменились проходами из высеченных скальных пород.

Наконец, впереди забрезжил слабый свет: комната охранников подземелья. Гост провел их внутрь и снял с крюка связку железных ключей. Елена оглядела комнату. У одной стены в печи тлел огонь, ее скалистые края за бесчисленные столетия стали черными от дыма. По углам комнаты располагались четыре кровати, но на трех из них тонкие матрасы были свернуты и пылились за ненадобностью.

«Гост в одиночку охраняет подземелье», — подумала Елена.

Ожидая, пока отыщется верный ключ, она разглядывала имущество человека, который сделал подземелье своим домом. Кое-какие вещички висели на стене над убранной постелью. Картина маслом, не больше ее ладони, изображала улыбающуюся женщину верхом на гнедом жеребце. Картина была окружена тесным кольцом всевозможных уздечек и поводьев. Их кожа лоснилась в блеклом свете, показывая, сколько заботы им уделяется. На металле уздечек играли алмазные блики. «Серебро», — подумалось Елене. Она стала изучать эти предметы. Они отражали иную жизнь — жизнь до нашествия Гульготы, до шрамов и членовредительства. В тысячный раз Елена пообещала себе положить конец этой боли. Аласия достаточно настрадалась.

Глухое бурчание заставило ее вернуться к Госту. Человек со шрамом держал высоко в руке длинный ключ. Согласно кивнув, он повел их к двери у дальней стены комнаты. Держа лампу в одной руке и связку ключей в другой, он открыл замок.

За этой дверью обнаружился коридор с длинными рядами низких дверок. Лицо Эррила помрачнело при виде них, и даже его шаг слегка замедлился. Елена вспомнила, что Эррил сам был когда-то заключен в эти крошечные камеры. Большинство дверей были отперты. Подземелья опустели после того, как была одержана победа над Гульготой. Многие жертвы Темного Лорда были обречены на уничтожение здесь, в подземельях. Эти странные, скрюченные создания завывали и извивались в собственных испражнениях. Когда-то будучи людьми, они потеряли человеческий облик, а их разум высосали темные силы.

Хвала Господу, Гост повел их мимо всех этих клеток к разветвлению коридора. Здесь располагались более крупные камеры, предназначенные для групп пленников, с решетками на дверях толщиной с человеческое запястье.

Гост провел их к центральной камере, самой огромной, величиной с небольшую бальную залу. Здешние узники, единственные во всем подземелье, настояли на том, чтобы их заключили вместе. Елена согласилась с их требованием. Как она могла отказать? Ей нисколько не хотелось водворять их в клетку. После войны они поклялись ей в верности и преданности. Но союзники, включая Эррила, не поверили прежним врагам и настояли на их заключении под стражу.

Елена шагнула в дверной проем. С радостью она обнаружила, что в помещении было чисто. Даже железные топки были помещены в камеру, чтобы согревать влажный воздух подземелья и давать немного света и радости его узникам. Определенно, Гост был справедливым надзирателем.

Посреди топок вздымались груды коренастых тел, некоторые были завернуты в одеяла и храпели, другие перешептывались между собой. Ростом они были не выше плеча Елены, но весили в три раза больше, сплошь состоя из костей и мускулов. Когда Елена перешагнула через порог камеры, все лица обернулись к ней. Раскосые глаза под тяжелыми веками уставились на нее.

— Клялись или нет, — проворчал Эррил, — я не доверяю дварфам.

Елена остановилась у двери.

— А кому ты вообще доверяешь? — с напускным воодушевлением спросила она.

Предводитель дварфов, древнее существо с шрамом от темени до подбородка, вышел вперед к решетке и быстро опустился на одно колено. Он был лыс, но носил длинные седые усы, свисающие с подбородка.

— Госпожа Елена, — проговорил он, ниже склоняя голову, — чем могу услужить?

Елену бросило в жар от стыда за их положение. Его поза напомнила ей о похожей сцене, разыгравшейся, когда она впервые встретила этих воинов. Батальон Веннара с тяжелыми топорами в руках, защищенный непробиваемыми доспехами благодаря наложенному на них заклятию, пал ниц, но не перед ней, а перед священным талисманом, который она несла.

Трайсил, громовой молот с вырезанными на нем руническими символами. Вид этого талисмана помог уничтожить власть Темного Лорда над этими кровожадными воинами.

Она дала Госту знак рукой:

— Не могли бы вы открыть дверь, пожалуйста?

Гост поспешил выполнить просьбу. Его ключи заскрипели в замочной скважине.

— Это, по-твоему, умно? — спросил Эррил, приблизившись вплотную к ней и положа руку на рукоять меча.

Вместо ответа та свирепо взглянула на него. Как только ворота распахнулись, она шагнула навстречу коленопреклоненному дварфу.

— Пожалуйста, Веннар, встань, — проговорила она, назвав предводителя по имени, — я пришла просить у вас помощи.

Дварф медленно поднялся с колен. Его глаза были потуплены.

— Ты вправе просить. Мы в полном твоем распоряжении.

С этого момента все дварфы обратились к беседе. Проснулись даже дремавшие.

Елена склонила голову в знак признательности Веннару за его слова.

— Спасибо. Мне нужны вы все.

Веннар кивнул и опустил глаза в ожидании.

— Я думаю, вы знаете Толчука.

Дварф снова кивнул.

— Огр.

— Он готовится к опасному путешествию.

Веннар неуверенно посмотрел наверх, смущенно скосив взгляд.

— В Гульготу, — закончила она мысль.

Глаза дварфа расширились. За его спиной поднялся ропот всех собравшихся.

— Он не должен туда ходить, — пробормотал предводитель. — Земля там отравлена Тем, у кого нет имени. Невинные найдут там только смерть.

— Он должен идти. По завету духа своего отца и с целью войны с Гульготой.

Веннар медленно повернулся спиной.

— Ничего хорошего не найдет он на тех берегах.

Елена взглянула на Эррила. Житель равнин вел себя так, будто другого ответа и не ожидал.

— Что ты хочешь от нас? — спросил Веннар, сосредоточив взгляд на тлеющем огне топки рядом с собой.

— Я хотела бы, чтобы вы сопровождали Толчука. Это ваши земли. Вы хорошо знаете их и можете помочь.

Плечи Веннара задрожали при этих словах.

— Мы клялись тебе в верности, но то, о чем ты просишь, невозможно.

— Почему?

— Сотни зим прошли с тех пор, как нога дварфа ступала на земли Гульготы. Наша родина умерла для нас. Мы знаем ее не лучше, чем огр.

— Но вы должны были видеть старые карты, знать что-то о…

Веннар повернулся к Елене спиной, двигаясь мягче, чем она могла от него ожидать. Эррил вынул из ножен меч в мгновение ока, но предводитель дварфов не собирался нападать.

— Наша родина умерла для нас! — завопил Веннар. Из уголков его глаз потекли слезы. На его старом лице, будто вырезанное в камне, отразилось страдание. — Это запрещено.

Эррил впервые вставил слово:

— Я говорил тебе, приходить сюда — пустая трата времени.

Не оборачиваясь, Веннар бросил:

— Простите, госпожа Елена.

Но Елена еще не была готова признать поражение.

— А что, если вы возьмете в это путешествие Трайсил?

Веннар напрягся.

— Я обещала Касса Дар, — продолжила Елена, — что однажды верну священный талисман на родину, в копи Гульготы, и исполню древнее пророчество.

— Громовой Молот, — пробормотал дварф.

— Предсказано, что с возвращением молота начнется возрождение твоей родины.

Веннар все еще не мог обернуться. Было заметно, как он весь сжался внутри.

— Не рука дварфа должна нести Трайсил.

— Толчук понесет его, — сказала Елена.

— Нет. — Веннар медленно обернулся. — Разве хозяйка дварфских болот не объяснила тебе? Легенда говорит точно. Только тот, кто освободил молот, может вернуть его домой. — Веннар поднял глаза и в первый раз встретил напрямую ее взгляд. — Только ты можешь освободить наши земли.

Эррил со стуков вставил меч в ножны.

— Елена не может идти в Гульготу. Она нужна здесь.

Такой же была и первая реакция Елены. В тяжелой борьбе, потеряв много жизней, они привели ведьму в Алоа Глеи. Сейчас, когда назревает большая воина, может ли она решиться на такое путешествие? Но, услышав эту мысль из уст верного вассала, она решила более тщательно все обдумать. Ведьма вспомнила себя, сидящую на Троне, обвитом колючими розами, забытую всеми. Так уж она была жизненно необходима здесь? Война была выиграна не для того, чтобы привести ведьму на остров, а чтобы привести Елену к книге. И учитывая все это, нуждались ли в ее присутствии жители острова? Может быть, она хотела отсидеться в безопасности, пока ее друзья рыщут по стране в поисках проклятых Врат Плотины? Не следует ли ей использовать всю свою магию и могущество, чтобы покончить с Вратами? Елена сжала кулак. Осмелится ли она покинуть укрепленный остров? У нее не было ответа, но зато оставался последний незаданный вопрос.

— Если я пойду, — спросила она, — вы поведете меня?

— Елена! — выпалил Эррил. — Ты не можешь думать о…

Елена подняла руку, чтобы прервать его. Ее глаза были устремлены на Веннара.

Тот медленно упал на колени и склонил голову к земле. Остальные дварфы сделали то же самое.

— Мы будем в полном твоем распоряжении, — промолвил Веннар, с надеждой в голосе. — Мы умрем, чтобы защитить твою жизнь.

Елена кивнула.

— Прекрасно. Я подумаю над этим.

— Ты не сделаешь этого! — прогрохотал обескураженный Эррил.

Даже не взглянув в его сторону, Елена повернулась на каблуках и направилась к выходу из подземелья.

Эррил припустил за ней, как только Гост запер за ними дверь.

— Елена, ты не можешь серьезно обдумывать поход в Гульготу. Ты не можешь так рисковать. Здесь ты в безопасности. У тебя есть армии для защиты.

Елена не сбавила шаг на пути к замку.

— В безопасности? — переспросила она. Она стянула с левой руки перчатку, демонстрируя бледную кожу. — Внутри этих безопасных стен прячется убийца. Темный Лорд знает, что я укрываюсь здесь, и будет пытаться снова и снова уничтожить меня. Я неподвижная мишень, ожидающая его следующего удара.

— Но?..

Они добрались до места проживания хранителя подземелья. Свет здесь был гораздо ярче. Елена повернулась к Эррилу.

— Я еще не приняла окончательного решения, Эррил. Могу только сказать, что все хорошо обдумаю.

— Тогда я прошу тебя действительно хорошо обдумать это, Елена. Отправившись туда, ты, возможно, попадешь в руки Темного Лорда. Может быть, убийца не хотел расправиться с тобой, а только напугать, чтобы выманить с острова и бросить в лапы Темного Лорда, когда ты не будешь так защищена?

Елена тяжело вздохнула и остановилась. Ее глаза застыли на портрете улыбающейся женщины верхом на лошади в комнате Госта.

— Никто не знает, что за игру затеял Темный Лорд. Попытки угадать его следующий шаг приведут нас к страху и неуверенности. Я этого наслушалась за прошедшую луну в Великом Зале. Все, что я могу сделать, — это последовать зову сердца. — Елена обернулась и посмотрела Эррилу в глаза. — Ты можешь довериться мне? Довериться моему решению?

Эррил закрыл глаза и медленно кивнул. Его слова напоминали шепот:

— Всегда. Я твой вассал.

* * *

Каст стоял на носу двухмачтового эльфийского корабля «Неистовый орел» и пристально всматривался вниз, в доки. Люди суетились, таская ящики и снаряжение среди толстых тросов, привязывающих корабль к земле. Лебедки заскрипели и тяговые кони заржали, когда механизм с помощью барабанов с тросами пытались прибуксировать к эльфийскому военному кораблю, качающемуся двумя этажами выше над их головами. Открытые люки в нижней части корабля ожидали своего груза.

Нахмурившись, Каст повернулся к зрелищу спиной. Снаряжение корабля для похода в Южные пустоши могло бы пройти гораздо быстрее, если бы корабль осел в доке, подобно любому морскому судну. Но капитан «Неистового орла», брат Мерика Ричальд, отказался сажать корабль в море для погрузки. «Ни одно Грозовое облако не коснулось поверхности земли, — заявил холодно Ричальд. — Это повредило бы «Неистовому орлу», его сталь была бы негодна для путешествия».

Каст не возражал. Это не его корабль. В этой экспедиции он всего лишь пассажир. Он уставился на мачты со вздутыми парусами, на худых, озлобленных парней, ловко карабкающихся по снастям и канатам. И каким бы тошнотворным Каст не находил эту манеру подготовки к путешествию, он не мог не оценить профессиональных навыков команды Ричальда. Они лазали по канатам так же просто, как любой другой человек передвигается по палубе судна.

Вздохнув, он отвел взгляд в сторону. На дальней стороне доков двумя ярусами выше уровня воды парил корабль-близнец. Это был собственный корабль Мерика, «Штормовое крыло». Его железный киль, управляемый магией, мерцал, словно раскаленный уголь, его стихийная сила удерживала корабль в воздухе. Под его корпусом копошились люди, готовя и снаряжая его для полета в северные земли Аласии. Со своего наблюдательного поста Каст заметил эльфийского лорда, стоящего на палубе в окружении своей собственной команды, включающей темнокожего представителя племени зулов, который будет сопровождать его в поисках товарищей Елены.

В этом была определенная симметрия. Два брата, два корабля, два задания. Один отправляется на север, другой на юг. Но какова будет плата? Две победы или два поражения?

Скрип голых подошв по дереву отвлек его от размышлений о будущем. Одетая в потертую акулью шкуру, Сайвин под ней была полностью обнажена. Судя по округлостям груди и изгибам бедер, ничего не скрывалось под тонкой тканью. Она улыбнулась, как только их глаза встретились, очевидно, имея в виду свой неприличный наряд.

Но остальные тоже не были слепы. Капитан корабля, Ричальд, появился с ее стороны. Каст заметил, как эльф попытался отвести свой взгляд от фигуры Сайвин, но не преуспел в этом. На бледных щеках капитана проступал едва заметный румянец, когда его глаза инстинктивно упирались в нее. Как оказалось, кровь эльфийского принца не до конца покрылась льдом.

Сайвин легко скользнула под руку Каста, как только приблизилась к нему, приложившись губами к его щеке. Каст обхватил ее за талию, ясно давая понять, кто владеет всеми правами на ее сердце.

Ричальд кашлянул и уставился в сторону на пустое небо.

— Мы идем по графику. Отправляемся с первым лучом солнца.

Каст кивнул.

— Кажется, Мерик отправляется прямо сейчас.

Это заявление вызвало на лице Ричальда выражение ожесточенности. Его глаза сузились, когда он взглянул на «Штормовое крыло».

— Какая удача, что команда моего брата так хорошо натренирована. — Казалось, Ричальд не собирался уступать Мерику первенство в этом деле.

— Команда хороша ровно настолько, насколько хорош их капитан, — проворчал Каст.

Ричальд стиснул кулак.

— Это мы еще увидим. Мой брат слишком долго находился на ровной земле. Посмотрим, как он справится со штормами небесных пустынь.

— Я уверена, твой брат справится, — сказала Сайвин, медленно выбираясь из объятий. Она потрясла Каста за руку, молча браня его за подстрекательство в отношении Ричальда. — Но мне нужно уходить. Мама ждет.

— Ты уже уходишь? — удивленно спросил Каст. — А как насчет совета, назначенного Еленой?

— Я там не нужна. Наш народ будет представлять Мастер Эдилл. — Она кивнула в сторону мачт «Неистового орла». — Кроме того, уже известно, где мы будем завтра. Если мы собираемся отчалить с восходом, у меня не так много времени, чтобы попрощаться с матерью. — Она отступила к перилам. — Я вернусь к ночи.

Каст был не в силах так легко отпустить ее. Схватив ее за талию, он притянул девушку назад к себе, пригвождая к груди и устремляя свой взгляд в ее глаза.

— Я надеюсь, ты вернешься прежде, чем сядет солнце, — прошептал он, затем склонился ближе к ее уху, чтобы следующие слова прозвучали только для нее: — Этой ночью мы должны освятить нашу новую постель.

При этих словах на ее щеках вспыхнул румянец. Он склонился для поцелуя и обнаружил, что губы ее так же горячи, как и щеки. Не отпуская его губ, она дала обещание:

— Не бойся. Я приду, мой дракон. — Палец скользнул по подбородку, пройдя по краям его татуировки. Это прикосновение прожгло его кожу.

Затем она снова отступила.

С отдаленных высот замка взвыли трубы. Собирался совет.

— Мне нужно идти, — сказала она.

У Каста больше не осталось слов. Он только поднял на прощание руку.

Сайвин перешла на подветренную сторону корабля, перебралась через перила и, не оглядываясь, нырнула вниз.

Каст подошел к перилам и перегнулся через них. Глубоко внизу вспенились пузырьки там, где она встретилась с водой. Море радушно приняло свое создание.

 

Глава 4

Когда ассамблея собралась, Эррил встал позади Трона Елены, увитого колючими розами. Эррил заметил, что половина мест в совете осталась пустой. В течение ночи все слабые духом и спекулирующие красивыми речами упаковали снаряжение и сбежали, не желая принимать участие в активных действиях против Гульготы.

Эррил обернулся. Елена сохраняла хмурое выражение лица, поскольку в этот момент тоже осматривала совет. Некоторые члены совета, занимая свои места, что-то обсуждали, косясь на пустые кресла.

С внешней стороны зала труба издала финальный сигнал, возвещая открытие военного совета.

По этому сигналу Елена поднялась. На ней все еще было надето кожаное снаряжение для верховой езды, но от перчаток из телячьей кожи она в этот раз отказалась. Роза снова ярко пылала на обеих ее руках. Еще раньше кинжал убийцы был аккуратно вынут из крышки стола и отдан для изучения в библиотеку. После освобождения ее отпечатка руки от магического талисмана Елена обнаружила, что полностью восстановилась в солнечном свете, вернув дар ведьмы своей правой руке. Сейчас она оголила руки для пресечения возможных слухов о ее слабости.

Хотя Эррил убедился, что никакого вреда загадочная атака не причинила, он все же ощущал некоторое беспокойство. Он вглядывался в раненый отпечаток руки подобно остальным присутствующим за столом. Что означало это покушение? Зачем было преодолевать столько сложностей ради такого мизерного результата?

Пока он размышлял, Елена подняла вверх свою правую руку на всеобщее обозрение. В свете ламп поверх ее плоти извивались малиновые стебли. Для неискушенного зрителя она казалась точной копией левой руки, но Эррил заметил некоторую блеклость Розы в поднятом кулаке, что было знаком израсходованной колдовской силы. Значит, утечка магии была не простой шалостью с использованием магического кинжала. После того как Елена восстановила свои силы, Эррил настоял на практическом эксперименте для проверки ее магического дара. С расстояния в десять шагов Елена зажгла множество свечей, при этом ее самоконтроль был настолько велик, что ни одна капля воска не растаяла. Казалось, покушение не принесло обременительного ущерба.

И именно этот факт мучил его больше всего.

Он изучал крышку стола. Что же было целью этого нападения? К чему все эти уловки и тайны? Отсутствие разумного объяснения раздражало Эррила. Он подозрительно оглядывал лица присутствующих. Изменник был все еще здесь или улизнул этой же ночью?

Будто почувствовав его тяжелый взгляд, члены совета замерли в полном молчании.

Елена шагнула вперед и сжала вознесенный кулак. Сияние еще дальше распространилось от ее руки. Но когда она заговорила, голос ее был тих.

— Прошедшей ночью мы видели, к чему может привести колеблющийся дух. Пока мы сидим здесь и спорим, темные силы расходятся среди нас, подобно яду в стоячих водах. Но этому пришел конец. С настоящего момента мы станем полноводной рекой, направленным течением, которое не сможет отравить ни одни мелкий ночной воришка. — Пока она говорила, огонь рос в ее голосе, и свечение Розы пламенело все ярче.

Эррилу было сложно держать в поле зрения стол и окрестности, при этом устремив взгляд на нее, словно летящий на огонь мотылек. Медленно Елена опустила кулак.

— Я благодарна вам всем за ваши верные сердца, — продолжала она. — Хотя нас стало меньше, мы по-прежнему сильны, словно выкованная из железа сталь. Не пройдет и зимы, я обещаю, мы приставим этот клинок к горлу самого Черного Сердца.

Кулак ритмично постучал по столу. Это был Верховный килевой. Его глаза горели от предвкушения войны.

— Океаны будут окрашены красным, пока мы не дадим свободу нашим землям! — закричал он. Остальные зароптали, и многие кулаки за столом выразили свою поддержку.

Елена подняла ладонь, чтобы успокоить разбушевавшихся.

— Война наступит. Нет никакого способа избежать ее. Но прежде, чем мы забросим наши тела на мелководье Блэкхолла, нужно подготовиться.

— Мы готовы! — резко провозгласил Верховный килевой, не обращая внимания на повязки, торчащие из-под его одеяния.

Елена улыбнулась.

— Уверена в этом. Дрирендая не из тех, кто избегнет битвы, даже если численное превосходство будет не на их стороне.

Верховный килевой согласно кивнул, выпятив грудь.

— Но сейчас перед нами открывается другой путь.

— Какой же это? — Слова исходили от известного скептика Симона Фераунда, тучного представителя Пенрина. Он надувал щеки, когда выражал свои сомнения. Эррил был удивлен, увидев этого человека на совете. Он мог бы держать пари, что этой ночью Фераунд первым бросится на своем корабле домой.

Елена повернулась к толстопузому члену совета.

— Как вы все знаете, я использовала эту ночь, чтобы посоветоваться с духами Кровавого Дневника и обдумать слова, пришедшие из далеких миров. Теперь мы знаем источники силы Темного Лорда. Это группа из четырех эбонитовых врат, содержащих источник черного могущества. Прежде чем пойти войной на Блэкхолл, мы должны отыскать эти Врата и разрушить их, лишив, таким образом, Темного Лорда его власти. В этом наш единственный шанс на победу.

Эррил заметил, как тщательно Елена старается избегать упоминания о том, что разгадала из Кровавого Дневника, — что истинным источником власти является заключенный дух Чи. Подобные новости не были бы встречены с восторгом.

— И как вы попытаетесь разрушить эти Врата? — спросил Симон.

— Мы не просто попытаемся, — заявила Елена холодно, — мы сделаем это. Эльфийские корабли уже готовы отправиться на поиски.

За столом поднялась волна ропота.

Мастер Эдилл из племени мирая проговорил:

— Расскажи нам весь план.

Елена склонила голову перед старейшиной, затем дала ответ:

— Мы знаем о существовании четырех Врат: Виверны, Василиска, Грифона и Мантикора. До одного мы не можем добраться: статуя Виверна была переправлена Шорканом в Блэкхолл. Мы оставим эти ворота до тех пор, пока не будем готовы принять битву в самом Блэкхолле. Но слова и знаки говорят нам, где могут находиться остальные трое врат.

Елена продолжила рассказом о двух смежных путешествиях: на север под руководством Мерика и на юг под предводительством Принца Ричальда в сопровождении Сайвин и Каста.

— А Врата Мантикора? — спросил Мастер Эдилл.

На какое-то время Елена умолкла, потом проговорила:

— Огр Толчук отправится на восток, через моря в сторону Гульготы.

Это заявление заставило большинство членов совета остолбенеть, за исключением небольшой группы, что присутствовала в зале ранее.

— Это самое опасное путешествие, — веско сказал Эдилл. — Из тех, кто отправлялся на те берега, никто обратно не возвращался.

Елена кивнула.

— Вот почему я заручилась поддержкой проводников.

Ее ответ заставил брови старейшины приподняться.

— Проводников?

— Узники дварфы из подземелий. Это их древняя родина.

При упоминании дварфов лица собравшихся стали суровыми и злыми.

— Даже если эти проводники послужат верой и правдой, — проговорил Мастер Эдилл с откровенным сомнением в голосе, — это путешествие остается самым опасным и почти обреченным на провал.

— Нет, если я отправлюсь с ними, — сказала Елена просто.

Собравшиеся подскочили при этом ответе. Даже Эррил сделал шаг вперед, но вовремя сдержался. Он дал клятву подчиниться любому ее решению.

Но это не значило, что будут подчиняться остальные.

Лицо Верховного килевого стало таким же красным, как его кровоточащие повязки.

— Вы не можете отправиться к проклятой земле! Это верная гибель.

Эррил не смог удержать свою голову от согласного кивания, вторя остальным сомневающимся в плане Елены. Это было совершенным безрассудством.

Елена выдержала их порыв, словно скала, о которую с силой бьются волны.

Королева Тратал заговорила впервые. Ее лицо, обычно непроницаемое, являло собой маску гнева.

— Я не допущу этого!

Елена медленно повернулась к эльфийской королеве:

— Однако я поеду.

Две женщины уставились друг на друга. Крошечные искры света зажглись в серебряных локонах королевы Тратал, образуя едва заметный нимб вокруг ее головы наподобие серебряной короны. Елена встретила ледяную холодность женщины своей собственной холодной сдержанностью. Зал притих, когда эти двое столкнулись лицом к лицу. В воздухе ощущался запах надвигающейся бури, а время тянулось мучительно медленно.

Наконец королева сжала кулаки и откинулась назад.

— Итак, кажется, королевская кровь взыграла в ваших венах. — Свечение вокруг нее улеглось, но глаза остались такими же суженными, холодными и острыми, словно осколки льда. — Но если вы предполагаете пересечь Великий Океан, это случится на борту моего корабля.

Елена признательно склонила голову, становясь дипломатом ровно настолько, насколько ощущала себя ведьмой.

— Почту за честь.

Верховный килевой колебался недолго:

— Если Елена едет, тогда мы тоже отправляемся. Дрирендая поклялись кровью защищать ее.

Елена обернулась к предводителю Кровавых Всадников с теплой улыбкой на губах.

— Я ценю вашу верность, Верховный килевой дрирендая. Я неимоверно польщена, но Алоа Глен также нуждается в защите. Я хочу попросить дрирендая и мирая защищать остров в наше отсутствие. Если нам повезет, по возвращении мы объединимся. Я бы предпочла не вести еще одну войну за острова.

Верховный килевой забурчал что-то в ответ, но дух его угас.

— И что еще важнее, — с силой продолжила Елена, — этот маленький остров — семя, из которого вырастет новая Аласия, свободная Аласия. Я не хочу, чтобы это семя упало в тени Темного Лорда.

Верховный килевой низко склонился, зажав рукой горло.

— Такого проклятия не случится, клянусь кровью дрирендая.

Елена сложила руки крестом на груди в соответствии с обычаем дрирендая. Клятва принята. После этого она опустила руки и посмотрела на лица присутствующих.

— Мы договорились? — просто спросила она.

Этого вопроса уже не нужно было задавать.

Эррил отвернулся от совета, когда тот полным составом выражал свое согласие постукиванием по железному дереву стола. Он пристально посмотрел на Елену, стоящую во главе стола. В его голове эхом раздавались слова королевы Тратал: «королевская кровь взыграла в твоих венах».

В этом не было никакого сомнения.

* * *

В одном из покинутых уголков замка в глубоких тенях пустой ниши съежилась накрытая плащом фигура. Она ожидала сигнала лишь в компании пауков и пыльных тараканов. Затем она услышала зов труб, эхом разносящийся по залам Великого Сооружения. Собирался военный совет. Ведьма и ее сторонники будут заняты довольно долго. Выпрямляя свое гибкое тело, она мягко выскользнула из ниши, не потревожив даже занавесь паутины над своей головой. Она ступала сквозь полчища тараканов, не раздавив при этом ни одного насекомого. Мастер научил ее не оставлять ни единого признака своего присутствия.

Все залы, мимо которых она шла, были пусты, и, видимо, так было почти со всеми населенными частями замка. Целый замок замер в ожидании исхода собрания в Большом Зале. Но подобные политические дела и интриги не заботили ее. Она совершила лишь половину задания. Все, что ей осталось, — это финальный акт и исчезновение.

Тихо передвигаясь на подошвах из тончайшей кожи, существо не оставило ни единого следа ноги в толстом слое половой пыли. Она пробегала залы, направляясь на верхние этажи замка. Бросившись в последний пролет, она вдруг обнаружила дверь, которую искала. Она проверила запор: дверь не шелохнулась. Она тихо вздохнула, чтобы успокоиться. Дверь была заперта, за ней, предположительно, никого не было. Позволив себе натянуто улыбнуться, фигура склонилась на одно колено. Инструменты легко соскользнули к ней в руки. Искусные пальцы обследовали тонкие стальные стержни запоров в поисках разъемов.

Затвор поддался усилиям. Она встала и еще раз осмотрела его. Это было просто.

Не теряя времени на оценку своего мастерства, она толкнула дверь, открыв ее ровно на столько, чтобы прошло ее стройное тело. Она налегла на дверь, захлопнув ее за собой и защелкнув затвор.

Комната была тускло освещена: единственная небольшая лампа тлела на столе в дальнем углу, ее фитиль был коротко подрезан. Лицо ее нахмурилось при виде этой лампы. Почему она все еще горела, причем так низко? Один из ученых оказался слишком забывчивым? Она поспешила вглубь комнаты. Подобные мысли не должны занимать ее. Ни один из ученых не рискнул бы забыть погасить свечу, особенно здесь.

На другой стороне вдоль стен стояли полки с книгами и пергаментами. Возвышающиеся ряды были в три раза больше ее роста, между ними были приставлены лестницы для поиска нужных книг на самых верхних полках. Она прошла к дальней стороне комнаты, где у высокой печи были расставлены письменные столы и кресла. Быстро огляделась вокруг, убеждаясь, что никто не прячется в темных углах комнаты. Она приблизилась к печи и подняла руку к каминной доске. Все еще теплая. Очаг был потушен совсем недавно.

Тревожно покусывая губу, фигура поспешила исполнить задание. Подслушав разговоры среди служащих замка, она уже знала, где искать, и сразу направилась к самому большому письменному столу. Это была монстроподобная дубовая громадина с загнутыми краями и заваленная до такой степени, что на ней не осталось ни единого свободного места. В ее углах располагались стопы книг, скрученные пергаменты валялись среди груд раскрытых текстов и чернильниц. По меньшей мере, три свитка были развернуты на столе и подпирались по углам маленькими грузилами в форме лесных животных.

Она не обратила внимания на все эти мелочи и направилась прямо к центральному ящику гигантского письменного стола. Ее пальцы шарили всего мгновение, прежде чем натолкнуться на резную рукоять кристального кинжала. Гравировка в виде василиска, древнего символа вампиров Тулара, вызвала у нее приступ тошноты. Она вынула клинок из ящика и осмотрела длинное острие из ночного стекла. Подняв его к свету, она увидела, как сердцевина клинка ярко горела огненно-красным светом, что не имело ничего общего с тусклым светом лампы. Мастер не ошибался!

Она была настолько ошеломлена, что не сразу услышала тонкий скрип открывающегося замка. Она замерла при звуках голосов, раздающихся за дверью. Кто-то пришел!

Засунув клинок в ножны, вшитые под покрывалом, фигура проскользнула к ближайшему книжному ряду и взобралась наверх, не используя библиотечных лестниц. Она протиснулась на вершину полки, застыла на узкой полоске дерева, балансируя и моля о том, чтобы дерево не проломилось под ее весом.

Дверь на противоположной стороне комнаты распахнулась, на пороге появились двое ученых — один старый, другой молодой. Они несли тарелки с хлебом и сыром, о чем-то переговариваясь.

Не медля, она запрыгнула в глубокую тень библиотечной стены. Никто не заметил ее движения или даже танцующей тени на потолке. Мастер научил ее использовать высоту предметов в качестве средства перемещения. Большинство людей смотрит вперед и вниз, но редко наверх. Сейчас этот знание подтвердилось.

Осторожно, пока ученые шли к своим письменным столам, фигура в покрывале перепрыгивала с ряда на ряд, пробираясь к выходу.

Когда они проходили под ней, старый ученый твердил молодому:

— Я сожалею, что побеспокоил вас во время обеда, Брат Ургер. Но мои глаза уже не так остры, как раньше. Мне бы хотелось, чтобы вы сами на это взглянули.

— Помогать вам, Брат Рин, это не беспокойство. Я знаю, изучение кинжала — дело чрезвычайной важности.

— Я всего лишь хочу, чтобы вы взглянули на клинок вашими молодыми глазами. В нем какое-то странное свечение. Я не могу решить, то ли это блики, то ли что-то родилось внутри ночного стекла.

Беседа ученых чуть не стоила удирающему воришке неверного шага. Фигура подошла к краю последнего полочного блока. Вытянув руку для равновесия, она застыла на месте и сжалась, чтобы успокоить сердце. Они намеревались обследовать кинжал. Единственная надежда на то, чтобы сбежать из замка прежде, чем откроется пропажа, это стремительно исчезнуть. Она тихо сползла на каменный пол по задней стенке полок.

Слышимость голосов была намного ниже ее способности различать слова. Она украдкой выглянула из-под края книжных полок. Оба ученых остановились, чтобы поставить подносы на низкие столики.

Голос молодого прозвучал более внятно, когда он выпрямился.

— Вы не против, если я разожгу огонь, Брат Рин?

— Нет, нет, это не займет много времени. Подойдите, взгляните на кинжал.

Две фигуры в робах исчезли из поля зрения.

С сердцем, подступившим прямо к горлу, она скользнула к двери, отворила затвор, моля о том, чтобы петли не заскрипели при открытии, и толкнула дверь ровно на толщину своего тела.

Спиной она проникла в дверной проем как раз в тот момент, когда изнутри раздался испуганный вопль. Пропажа обнаружилась! Она резко закрыла дверь и задумалась о том, чем ее можно прижать, чтобы запереть ученых внутри. В этой безлюдной части замка пройдет много времени, прежде чем кто-то услышит их мольбы о помощи. Внезапно осенившись идеей, она сделала шаг назад и оказалась прямо в руках человека, стоящего позади нее.

Прежде чем она смогла как-то отреагировать, сильные пальцы сгребли ее локти и заломили руки за спину. Она с трудом дышала при таком внезапном нападении и, извиваясь, пыталась вырваться из рук нападавшего. С силой она ударила его пяткой по ноге.

Теперь настала его очередь задержать дыхание и подпрыгнуть, но хватка не ослабла. Ударом в лоб ее отбросили к библиотечной двери, и перед глазами запрыгали голубые искры.

— Что ты тут высматриваешь? — закричал нападающий, толкая ее в очередной раз и пригвождая к полу. — Отвечай! — заорал он ей прямо в ухо.

На разбитой губе она ощутила вкус крови. У нее не было слов. «Так близко, — стонала она про себя. — Так близко».

Внезапно дверь отворилась прямо перед ее лицом. Из нее метнулись два человека и, запнувшись, растянулись на пороге. Фигура в плаще попыталась воспользоваться общей неразберихой и освободиться. Но нападающий был не глуп. Когда она вырывалась и пинала его, он встретил эту атаку с воем и бранью, но не разжал пальцев. Дико извиваясь, она пыталась оторваться, но лишь разорвала свое одеяние. Кинжал выпал из ее покрывала и стукнулся о каменный пол. Она вытянула руку вперед, чтобы схватить его, но ученый первым добрался до оружия.

— Мы поймали вора! — ликующе возвестил молодой Брат. Потеряв кинжал, она почувствовала, что силы иссякли. Она снова была пригвождена к полу атакующими и в отчаянии стонала. «Так близко…»

Она уже не сопротивлялась, когда ее переворачивали на живот, все еще крепко держа. Сквозь пелену слез она видела, кто схватил ее: его огненно-красные волосы, злые зеленые глаза. Брат ведьмы.

— Лорд Джоах, — простонала она.

Джоах изловчился и потянул капюшон мантии. Она слабо пыталась помешать ему. Нет, только не это.

Его пальцы напряглись еще сильнее и стянули капюшон, обнажив ее лицо. Она посмотрела на него, слезы струились по ее щекам. Она видела, как широко распахнулись его глаза, когда он узнал, кто перед ним. Злость на лице сменилась болью. Она закрыла глаза, не в силах видеть эту боль.

Но она не могла закрыться от жестокого разочарования в его голосе:

— Марта?!

* * *

Когда совет закончился, Елена покинула Большой Зал, сопровождаемая своей вечной тенью, Эррилом. Она чувствовала, как за ее плечами разрастается штормовое облако, когда он шагал позади нее. Ведьма знала, что жителю равнин не терпелось выпустить свой гнев по поводу ее решения отправиться в Гульготу, но он все еще хранил молчание, следуя обещанию поддержать ее при любом исходе. И все-таки его молчание было невыносимым и гнетущим. Неподвижность его спины и белизна суставов руки, которой он сжимал рукоять меча, говорили о его неприятии решения отчетливее любых слов.

Освободившись от толпы, Елена замедлила шаг так, чтобы Эррил оказался рядом с ней. Эту проблему необходимо решить прежде, чем они отправятся в путь.

— Эррил, — проговорила она, — я должна поехать в Гульготу.

— Я твой вассал, — ответил тот с сознанием долга. — Ты вольна следовать той дорогой, в которую веришь. Я последую за тобой куда угодно. Я клялся в этом.

Елена вздохнула.

— Мне непросто далось это решение, Эррил. Чтобы помочь Толчуку и найти Врата Мантикора, потребуется моя сила.

— Я понимаю твое стремление помогать, а не просто сидеть без дела. Даже я…

— Дело не только в этом. — Елена старалась из всех сил подобрать слова, чтобы объяснить свою мысль. — Предзнаменования и знаки указывают на восток, в Гульготу: скорпион в камне, послание от духа отца Толчука, дварфская легенда о возвращении Трайсила. Я чувствую… Я чувствую, что обязана туда поехать. Слишком долго земли Гульготы были заражены присутствием Темного Лорда. Если мы надеемся когда-нибудь освободить нашу страну, эти земли тоже должны быть освобождены. — Прикосновением она заставила Эррила остановиться и повернулась к нему. — Ты можешь это понять? Поддержать? Не из-за клятвы, которую дал мне как вассал, а как… друг.

Суровость жителя равнин начала медленно отступать. Вздохнув, он склонил голову.

— После разговора с дварфами я уже понял, что за решение ты примешь. Но я на что-то надеялся.

— Прости меня…

— Нет, перед советом я довольно долго раздумывал над твоим разговором с дварфами. Может быть, путешествие в Гульготу не такое уж безрассудное дело. Это те удаленные земли, которые поднял на восстание сам Черное Сердце. Может быть, там мы больше разведаем о хозяине Гульготы. После пяти столетий мы все еще так мало знаем об истинной природе тирана. И где еще, как не на его родине, можно узнать о нем больше, возможно, даже найти брешь в его броне?

Елена почувствовала, что ее сердце озарилось радостью при этих словах. Его поддержка сняла груз с ее одиноких плеч.

— Так ты согласен, что мне нужен этот поход?

Он наклонил голову, в его глазах отобразилось мучительное страдание.

— Я бы хотел запереть тебя и удержать от подобных опасных маршрутов. — Он отвернулся. — Но сердцем я чувствую, что нет ни одного безопасного места. Ни в Гульготе, ни здесь.

Колеблясь, Елена смотрела на жителя равнин, затем потянулась и взяла его за руку.

— Нет, Эррил, оно есть. Есть одно место, где я всегда в безопасности.

Он бросил взгляд на ее руку, но не убрал свою.

— Где же оно? — голос его был спокоен, почти приглушен. — Скажи мне, и я возьму тебя туда.

— Нет необходимости, — она мягко сжала его руку и прильнула ближе. — Я уже там.

Он напрягся от ее слов. Она сказала слишком прямо, слишком откровенно раскрыв свое сердце? Он не смел посмотреть ей в глаза, равно как и убрать свою руку.

— Елена… — прошептал он. — Я… я…

Суматоха впереди привлекла их внимание. Елена почувствовала, как пальцы Эррила выскользнули из ее руки, когда Джоах и одетый в робу ученый появились из-за угла. Их сопровождали два охранника, тянущие девушку со скрученными руками.

Широко распахнув глаза при виде них, Джоах поспешил навстречу.

— Я нашел злоумышленника, — выговорил он, переводя дыхание. Он кивнул в сторону охранников.

— Как? — спросил Эррил с удивлением, придвигаясь к Елене, чтобы защитить ее.

Джоах поднял руки, демонстрируя длинное черное лезвие.

— Она пыталась стащить его и была поймана. — Он отошел в сторону так, чтобы Елена смогла рассмотреть преступницу.

Девушку грубо толкнули вперед и повалили на колени. Она не издала ни единого звука, когда стукнулась о каменный пол. Она просто опустила лицо, обрамленное длинными прядями волос. Ее одежда — покрывало поверх легкой рубашки и гетры — была порвана в лохмотья. Ее наверняка жестоко обыскивали, так как карманы были вспороты и ободраны.

— Она работала посудомойкой, — объяснил Джоах твердым голосом.

— И это еще не все, — старый ученый, одетый в темно-зеленую грубую мантию, вставил свое слово. Елена узнала Брата Рина, хранителя библиотеки замка. Он направился к девушке и тронул ее за затылок. — Очень интересно… очень интересно… Я думал, их давно распустили, и все исчезли.

— Что ты имеешь в виду, Брат Рин? — спросил Эррил.

— То, что мы нашли, обыскивая ее. — Старший Брат мягко отвел прядь темно-рыжих волос от уха девушки. — Ты знаешь этот символ, Эррил?

Эррил приблизился, Елена последовала за ним. Он наклонился ниже, когда Елена оперлась на его плечо. За ухом у девушки обнаружилась маленькая татуировка: змея, обвивающая небольшой кинжал.

— Знак Гильдии… Гильдии Убийц, — проговорил Эррил, выпрямляясь с хмурым выражением лица.

— Подобно Касса Дар? — спросила Елена, вспомнив похожую татуировку, спрятанную за ухом у болотной ведьмы. — Но я думала, ее Гильдия прекратила существование с падением замка Дракка, их твердыни.

— Кажется, семена, разбросанные после падения замка, нашли благодатную почву, чтобы прорасти вновь, — печально проговорил Эррил. — Но почему она сделала это?

Елена опустилась на колени перед девушкой и взяла ее рукой за подбородок. Она приподняла ее лицо. Мгновенно Елена была поражена сразу двумя вещами: глубоким темно-синим оттенком ее глаз и безнадежностью, царящей в них.

— Кто тебя послал? — мягко спросила она.

Девушка потупила взгляд, сохраняя молчание.

— Она отказывается говорить, — сказал Джоах. — Мы уже задавали ей этот вопрос.

Судя по кровоподтекам на щеках и разбитой губе, допрос был не самый ласковый. Елена нахмурилась. Она не чувствовала никакой вражды, исходящей от девушки, лишь глубокое отчаяние. Прищурившись, Елена мягко продолжила:

— Как твое имя? Уверена, назвать его тебе не запрещено.

На другом лице отразилось смущение.

Джоах вмешался:

— Ее зовут Марта.

Елена взглянула на своего брата, но кроткий голос заставил ее вернуться к связанной девушке:

— Нет, мое настоящее имя Кесла.

— Кесла? — переспросила Елена.

Девушка кивнула и стремительно заговорила, умоляя:

— Я прошу отпустить меня. Верните мне кинжал, и я исчезну с ваших берегов навсегда.

Эррил раздраженно фыркнул.

— Ничего подобного, убийца! Ты исчезнешь в нашем подземелье.

Кесла проигнорировала его слова, обратившись к Елене:

— Я не хотела причинить вам вреда… в конце концов, сильного вреда. Моя война ведется не с вами.

— Тогда с кем?

Девушка разглядывала камни под собой и бормотала:

— Мастер Гильдии заклял мой язык от подобных расспросов.

Елена тяжело вздохнула и встала.

— Моя башня рядом. Возможно, там мы могли бы продолжить эту беседу.

— Не вижу смысла вообще ее продолжать, — возразил Эррил. — Брось ее в подземелье. У нас много планов на сегодня, если хотим успеть подготовиться.

Елена видела, как Джоах помогал девушке подняться с колен. Кесла взглянула на Джоаха и быстро отвела взгляд в сторону. Джоах тяжело сглотнул и оставил ее на попечение охранников. Елена почувствовала, что между этими двумя было то, что так и осталось невысказанным.

— Я все же хочу допросить ее, — ответила Эррилу Елена, обходя его и направляясь назад в свою башню.

Эррил что-то пробормотал про себя, но последовал за ней. Остальные тенями двинулись следом. Когда они добрались до башни, Брат Рин извинился и вернулся в библиотеку, оставшаяся группа молча продолжила свой путь.

Двигаясь во главе процессии, Елена потирала руки. Она вспомнила мощнейшую боль, с которой магия выкачивалась из ее плоти. Что это было за покушение? Она размышляла над этой загадкой. Другой член Гильдии Убийц, Касса Дар, однажды подавила магическую силу Елены с помощью заклятой болотной травы, заманив ее в топи Затонувших Земель якобы для исцеления. Но что гильдия хотела от нее сейчас? Прежде чем покинуть остров, она хотела бы получить ответ.

Наконец они добрались до вершины длинной лестницы. Пара дежуривших охранников резко выпрямилась при ее появлении, сжимая в руках пики. Она кивнула им, после чего один из них сделал шаг в сторону и распахнул толстую лубовую дверь, обитую железом.

Елена ступила в комнату первой, дав знак Эррилу, чтобы тот зажег лампы, пока Джоах растапливал печь. В дверном проеме Елена обхватила пленницу за локоть.

— С этого момента я беру ее на себя. Вы можете возвращаться к своим обязанностям.

После секундного колебания командир склонил голову и отошел. Елена закрыла дверь и усадила Кеслу в кресло возле огня, который Джоах только что растопил.

Когда все расселись, Эррил подошел к девушке с левой стороны, держа руку на рукояти меча и сохраняя хмурое выражение лица. Рядом облокотился на каминную стену Джоах, зажимая в руке железную кочергу. Он пристально вглядывался в огонь.

Елена села на колени перед Кеслой.

— Расскажи нам о себе. Откуда ты?

Девушка посмотрела вниз и в сторону.

— Она родом из деревни в Южных Пустошах, — за нее ответил Джоах, потом добавил горько: — Если, конечно, это тоже не ложь.

— Это не ложь, — проговорила Кесла с жаром.

Подняв брови, Елена посмотрела на Эррила. Южные Пустоши? Может ли это быть знаком, указывающим на существование южных Врат?

Эррил прочел вопрос в ее глазах и пожал плечами.

Девушка вновь заговорила, в ее голосе звучало отчаяние.

— Я должна вернуть кинжал.

Елена повернулась:

— Зачем? Если ты не собираешься причинить нам вред, то почему просто не скажешь, зачем он тебе?

— Я клялась… Это запрещено…

Елена вздохнула и присела на пятки. Пару минут она молча размышляла.

— Если хочешь получить от нее ответы, — сказал Эррил, — в подземелье есть много пыточных инструментов, оставленных армией Темного Лорда.

Елена обескуражено посмотрела на Эррила. Тот едва заметно кивнул головой за спиной у девушки. Он и не думал использовать подобные механизмы, но ведь пленница не могла знать об этом.

Елена сгладила свою первую удивленную реакцию и проговорила медленно, принимая на себя более пассивную роль:

— Думаю, это не понадобится, Эррил… во всяком случае, пока не понадобится.

При этих словах Кесла замерла в своем кресле.

— А сейчас, Кесла, — начала Елена, — хотя мы не хотим причинить тебя вреда, мы также не можем проигнорировать твое покушение. Ты должна понимать это.

Губы девушки вытянулись.

— Начнем с самого начала. Если не хочешь раскрывать нам причины нападения, тогда расскажи о себе. Как ты оказалась в Гильдии Убийц? Где тебя тренировали?

Кесла наклонила голову.

— Я не знаю, как попала в Алказар, цитадель Гильдии из песочного камня. Мне рассказывали, Мастер нашел меня десять зим назад, когда ребенком я потерялась в южных пустынях, но я не знаю, правда это или нет.

Эррил повысил голос, наполняя его притворным гневом:

— А как насчет твоей отметины — татуировки? Кинжал убийцы, обвитый змеей.

Елена припомнила татуировку Касса Дар: кинжал, обвитый темной виноградной лозой. Она определяла ее как убийцу, специализирующуюся на ядах.

Кесла смиренно проговорила:

— Меня обучали искусству скрытого передвижения: невидимо входить, скрыто уходить. Змея — это символ тайного у членов Гильдии.

— Другими словами, просто воров, — насмешливо фыркнул Эррил.

Кесла резко дернулась, изгибаясь в сторону Эррила.

— Я не просто вор! Я тренировалась десять зим по методике убийц.

— Ты когда-нибудь убивала? — спросил Эррил презрительно.

Кесла развернулась назад.

— На руках убийцы нет крови.

Эррил взглянул поверх головы Кеслы на Елену, давая понять, чтобы та продолжала. Елена выбрала примирительный тон:

— Итак, ты прибыла из Алказара, с Южных Пустошей, переодетая служанкой, прошла сквозь армии, охраняющие этот остров. Впечатляюще. Должно быть, ты хорошо натренирована.

— Да, — ответила она гордо, — Мастер Белган — один из самых выдающихся членов Гильдии.

— И, подобно змее, ты тайно проникла к нам, выжидая подходящего момента.

Кесла согласно кивнула на слова Елены.

Эррил заговорил вновь, повысив голос до крика:

— И, когда этот момент настал, ты взяла кинжал и жестоко воткнула его в ее отпечаток руки, вытягивая ее силу, причиняя ей боль!

Кесла задрожала при этих словах.

— Я… я не думала… я не хотела… — Ее глаза налились слезами.

— Перестань, Эррил, — сказала Елена, положив свою руку на колено Кеслы. — У тебя крайняя нужда. Это понятно. Если ты объяснишь нам все, возможно, мы сможем помочь.

Забыв про слезы, Кесла взглянула на руку Елены.

— Я… я… не могу.

Елена начала шептать:

— Неужели клятва важнее твоей нужды? Если ты изменишь слову, но получишь желаемое, разве это большая цена?

Кесла подняла глаза, чтобы посмотреть на Елену. В выражении ее лица смешались неуверенность и стремление добиться желаемого.

— Если… Если я расскажу вам, вы позволите мне взять кинжал и покинуть остров?

— Если цель твоя благородна, я подумаю над этим.

Кесла сгорбилась в своем кресле. Когда она вновь заговорила, слова ее напоминали шепот больного.

— Кинжал мне нужен, чтобы убить чудовище.

Елена нахмурилась и взглянула на Эррила. Кивком он поощрил ее продолжать самой.

— Что за чудовище? — спросила она.

Кесла глубже забилась в кресло, уходя в себя.

— Ненасытное чудовище, которое поселилось в древних руинах Тулара.

Елена сжала кулак при упоминании о древней крепости у Южных стен.

— Тулар? — ободряюще спросила она. — У Северного края Пустоши?

— Да. Из загнивающих руин в наши пески проникла порча, отравившая воду и стада. Люди начали гибнуть сотнями от болезней и голода.

— И ты считаешь, что эта эпидемия исходит от чудовища?

Кесла кивнула.

— Однажды ночью в деревню прилетел крылатый демон с выцветшей плотью. Он обложил налогом все пустынные племена. Они либо должны были платить, либо зараза вновь распространилась бы по всей территории Пустошей, пока не истребила бы их целиком. — Кесла кинула взгляд вверх на Елену, потом снова опустила глаза. Голос ее надломился. — У людей не было выбора. Каждую полную луну налог посылался к Руинам Тулара, чтобы утолить жажду чудовища, иначе гибель настигла бы их всех.

— Что это была за плата? — спросил Эррил.

Кесла помотала головой; из ее горла вырвалось сдавленное рыдание.

— Расскажи нам, чтобы мы смогли понять.

— Это был налог… налог в виде детей.

— Что? — Елена не смогла сдержать глухой возглас.

Кесла едва заметно задрожала в своем кресле.

— Тридцать детей каждую луну, по одному за каждый день цикла.

— Матерь Всемогущая, — пробормотал стоящий у печки Джоах. Он только теперь оторвал свой взгляд от огня.

— Однажды, — продолжала Кесла, — группа деревенских старейшин пришла в Алказар, нагруженная золотом и драгоценными камнями, умоляя Гильдию помочь убить чудовище. Конечно, когда Мастер Белган услышал их историю, он отказался.

Эррил снова фыркнул:

— Прямо как настоящий убийца. Эти господа в душе трусы, только и могут, что красться в ночи.

Кесла зло нахмурилась.

— Нет, вы не поняли. Он отказался от золота, но согласился решить их проблему. Он взял от них лишь один предмет.

— Что же? — спросил Джоах.

Кесла обернулась к брату Елены. Кивком она указала на его пояс, на котором болтайся кинжал из ночного стекла.

— Это сокровище равнозначно всем предложенным богатствам. Но Мастер Белган взял его не за ценность. Один из старейшин деревни был шаманом. Он заявил, что только этот клинок может поразить чудовище.

— Почему так? — спросил Джоах, трогая кинжал.

— Оружие уже один раз использовалось — чтобы убить монстра, защищавшего тиранов Тулара. Тогда оно освободило наш народ. Шаман считал, оно сделает это снова.

— Я не понимаю, — сказала Елена, — зачем же было нести его сюда?

— Шаман и Мастер Белган провели пол-луны, беседуя, читая древние свитки, подбрасывая священные кости. Они выяснили, что новое чудовище Тулара покрыто мощной броней, и один кинжал не сможет проткнуть его кожу… если не… — Кесла повернулась к Елене. — Если не смочить его в крови ведьмы, затянув ее магическую силу внутрь кристалла. В древности это была магия Сиса Кофы.

Эррил присвистнул:

— Ведьма духов и камней.

— Моя прародительница, — добавила Елена.

Девушка кивнула.

— Весть о вашей победе распространилась повсюду: новая ведьма родилась в наших краях. Меня послали на скорых лошадях сквозь Разрушенные Курганы к морю, а потом с берега на лодке сюда. Мастер Белган объяснил мне, что искать: кровный след ведьмы. Если вонзить кинжал и оставить его на одну ночь, он впитает в себя ее магическую силу. Только тогда появится надежда победить чудовище Тулара.

Елена потерла ладонь о колено, вспомнив жгучую боль от захвата ее магии. Кинжал впитал в себя огонь ведьмы.

— Расскажи нам про это чудовище.

Кесла содрогнулась.

— Только один человек видел монстра: тот, кто водит детей к гибели. Всем, кто хотел слышать, он рассказал о чудовище, скрывающемся в древней крепости. — Голос Кеслы задрожал от страха. — Это был Вампир Тулара, возродившийся после долгих столетий, вернувшийся к жизни, чтобы уничтожить наши земли.

— Вампир Тулара?

Кесла вновь обернулась к Джоаху.

— Чудовище, которое когда-то охраняло Тулар. Его образ вплетен в рукоять кинжала.

Джоах вынул оружие и поднял его вверх. Змея с торчащими перьями обвила рукоять, ее узкая морда была приоткрыта в зубастом оскале. Василиск, древний гербовой символ Тулара.

Елена резко поднялась и направилась к Эррилу.

— Это, должно быть, Врата Плотины. — Тот кивнул. — И дети… Эбонитовый камень всегда жаждет крови. — Елена побледнела при одной мысли. Все эти жертвы…

Кесла заговорила вновь:

— Это все, что я знаю. Корабль ждет меня, чтобы отвезти Алказар. Кинжал должен быть возвращен Мастеру Белгану.

— И он будет возвращен, — ответила Елена, оборачиваясь к ней.

Кесла выпрямилась в кресле.

— Вы позволите мне уйти?

— Да. Но я отправлю тебя в Алказар еще быстрее, чем может домчать лодка или кони. Завтра утром один из эльфийских летающих кораблей отходит в Южные Пустоши, чтобы отыскать и уничтожить чудовище, мучащее твой народ.

Глаза Кеслы расширились.

— За свободу я прошу тебя дать мне новую клятву: провести этот корабль в Алказар и позволить помочь твоей гильдии в снятии проклятия с твоего народа. Ты можешь мне это пообещать?

Кесла покачала головой:

— Я могу только пообещать провести корабль в Алказар. Я не могу говорить за Мастера Белгана. Он будет принимать решение за Гильдию.

— Достаточно честно. — Елена кивнула Джоаху. — Развяжи ее и проведи на «Неистового орла». Представь Принцу Ричальду, передай ему мои пожелания. Эррил и я присоединимся к нему позже, чтобы обсудить детали плана.

Джоах поспешно развязал узлы, стягивающие руки Кеслы. Она поднялась, потирая запястья. Но когда она потянулась за кинжалом на его поясе, Джоах изогнулся и отпрянул.

— Думаю, это пока останется у меня, — проговорил он. — Для сохранности. Кажется, слишком много развелось воров в замке. — Он сурово посмотрел ей в глаза.

Щеки девушки покраснели при этом обвинении.

— Простите, что солгала вам, Лорд Джоах.

— Я не лорд, — возразил он устало. — Я хочу, чтобы ты прекратила меня так называть.

— Тогда прекратите называть меня вором, — проговорила Кесла, отходя в сторону.

— Прекрасно, ты убийца. Так гораздо лучше. — Джоах закатил глаза и подошел к Елене, отводя ее в сторону. — Эл, у меня к тебе просьба.

— Что такое?

Он сжал рукоять клинка.

— Я бы хотел отправиться в путешествие на борту «Неистового орла».

— Что? Зачем?

Джоах на мгновение оглянулся назад на Кеслу.

— Раз я спас кинжал, то, думаю, должен присматривать за ним.

— Почему?

На этот раз пришла очередь Джоаха залиться краской.

— Ну, просто… Хорошо, я считаю… Мне кажется, это не простое совпадение, что кинжал попал мне в руки. — Джоах раздраженно вздохнул. — Сложно объяснить. Просто я полагаю, что должен поехать.

Елена вспомнила, как совсем недавно приводила такой же неясный аргумент, объясняясь с Эррилом. Казалось, судьба вознамерилась разделить их, разбросать по всему миру.

— Ты уже достаточно взрослый и имеешь право самостоятельно принимать решения, Джоах. Если ты чувствуешь, что должен пойти этим путем, я не стану останавливать тебя.

Его лицо озарилось улыбкой, он отступил в сторону и крепко обнял ее.

— Спасибо, Эл. Я знал, что ты поймешь.

— На самом деле, я не понимаю, — проговорила она ему на ухо. — Я бы предпочла, чтобы ты остался здесь. — Ее сердце не желало отпускать его, но как она могла отказать, если сама собиралась вскоре отчалить? Елена, в свою очередь, тоже обняла Джоаха, крепко сжав его в руках, будто пытаясь навсегда оградить от бед. Но она знала точно, что это невозможно. — Просто возвращайся.

Джоах разорвал их объятия:

— Не волнуйся, я вернусь.

Он повернулся, но Эррил тут же схватил его за плечо.

— Джоах, я бы хотел сказать тебе пару слов, прежде чем ты уедешь.

Брови Джоаха удивленно изогнулись.

— Что такое?

Эррил кивнул на Кеслу, ожидающую у входа.

— Присматривай за ней.

— Что?

— Я видел, как ты на нее смотришь, облегчение в твоих глазах, когда она рассказывала свою сказочку. Не позволяй сердцу влиять на свое суждение.

— Я не…

Эррил крепче потряс его за плечо.

— Однажды ты посчитал меня созданием Темного Лорда. Теперь же ты берешь на веру исповедь убийцы. В этом может скрываться другая ловушка.

Лицо Джоаха расплылось в смущении.

Елена придвинулась вперед, стремясь оспорить подозрительность Эррила. Она не почувствовала никакой угрозы от девушки, лишь искренний страх за свой народ. Однако Елена прикусила язык, ретируясь назад. Пожалуй, некоторая осторожность все же не помешает.

Джоах взглянул на Елену и увидел в ее глазах согласие. Он тяжело вздохнул, на его лице появилось суровое выражение.

— Мое сердце будет осторожным. — С этими словами он развернулся, в последний раз кивнул Елене и Эррилу, затем провел к Кесле, и оба они удалились.

Елена смотрела на их уход с ноющей болью в груди за своего брата.

В комнате остался только Эррил. Он встал рядом с ней, читая ее мысли.

— Нелегко видеть, как тот, кого любишь, добровольно подвергает себя опасности? — тихо спросил он.

Елена оперлась на него, слишком усталая и раненная его словами.

* * *

Далеко от них, в одной из пещер Каменного Леса на северном побережье, у неглубокой ямы, выкопанной в гранитном полу, скрючилась высокая фигура. Читая нараспев слова заклятий, фигура медленно вливала в яму ртуть из чаши, наполняя ее до краев. В слабом свете ночи, льющемся с облачного неба, поверхность бассейна с ртутью светилось подобно зеркалу, отражая лицо, накрытое капюшоном.

Хмурясь и мигая выцветшими глазами, фигура наклонилась ниже и изучала свое собственное отражение. Корявый палец провел по очертаниям дряхлого обмирающего лица. Он отбросил назад капюшон, обнажая голый череп, из которого торчала прядка седых волос.

— Скоро… — пробормотал человек.

Скрип на пороге пещеры привлек его внимание. При слабом свете там обозначился силуэт его толстого слуги. Существо было невысокое, но целиком свитое из костей и мускулов. Это был низкорослый гном, одно из немногих созданий, способных жить в отравленных лесах. Простое подчиняющее заклятие привязало его душу высшему существу.

— Подойди ближе, Рукх, — последовал грозный приказ.

Тот хрюкнул. У гномов было столько же интеллекта, сколько у натренированной свиньи, но они были сильными и целеустремленными. Он потащился в пещеру. Ею лицо ничем не отличалось от поросячьей морды. Казалось, будто кто-то саданул его по лицу тяжелой дубинкой. Под черными глазами размером с булыжник все его лицо было расплющено огромным носом. По обеим сторонам кожаного черепа торчали, словно посаженные по недоразумению, два заостренных уха.

— Ты принес, что я просил?

Рукх принудил свой толстый язык производить слова, его клыки и зубы при этом отливали желтизной.

— Да, М-мастер Гр-грешюм.

На таком близком расстоянии до темного мага дошло зловоние, почувствовал Грешюм, морщась от вони.

— Тогда оставь это и убирайся! — огрызнулся он.

Дернув толстыми плечами, Рукх бросил свою мертвую добычу к ногам хозяина. Олень лежал с неестественно изогнутой шеей, задушенный совсем недавно сильными руками низкорослого гнома. Грешюм кивнул в знак одобрения. Слуга, должно быть, далеко зашел в поисках столь неиспорченного животного.

Когда Рукх отходил от пещеры, по его желвакам текли слюни от запаха покидаемого мяса. Грешюм мог только представить, какой мукой было для тупого животного сопротивляться естественному желанию впиться в кусок этого мяса. Вынув длинный кинжал с гравировкой в виде розы, Грешюм принялся вырезать оленье сердце. Когда дело было сделано, его рукава насквозь пропитались кровью. Он вырвал теплый орган из расчлененной груди и махнул обрубком другой руки, дав знак Рукху подчистить остатки. Грешюм получил то, чего хотел.

Гном ринулся в пещеру и мигом запустил когти в теплую плоть. Он утащил свою награду прочь.

— Х-хорошее мясо, — урчал он.

Грешюм не обращал внимания на звуки ломающихся костей и пирушки с внешней стороны пещеры. Он вернулся к бассейну с ртутью.

Подняв оленье сердце, он тщательно обрызгал кровью поверхность ртути. Кровь разлилась, размывая серебряное отражение. Проделав это, он тронул пальцем бассейн и сказал одно единственное слово: «Шоркан».

Пятно на поверхности бассейна закружилось в водовороте, формируя образ окна. Он разглядывал живую картинку. Внутри бассейна появилось изображение человека, одетого в белую мантию. Он стоял на берегу из черного песка и пристально смотрел на юг. Губы Шоркана двигались, но звуков не было слышно. На заднем фоне возвышался вулканический конус Блэкхолла, испещренный рытвинами и впадинами, наподобие многотысячного перенаселенного дома. Под ним, Грешюм знал это, лежало подземелье и пристанище самого Темного Лорда, так как над конусом поднималось темное марево, наполняя небеса нескончаемым дымом. Не только вулканические силы производили этот поток дыма и пепла, но и отравленные кузницы, встроенные в сердце горы, являлись горнами темной магии.

Шевельнувшись, Грешюм устремил свой взгляд вдаль. Даже отсюда, на огромном расстоянии от моря, он выделил черный столб дыма на горизонте. Ветры с юга постоянно тянули дым и пепел к лесу, делая его непригодным для жизни, за исключением ядовитых существ, мигрировавших сюда в поисках укрытия, подобно слуге Рукху. Но эта земля не всегда была такой. Давным-давно, до того, как вулканический конус извергнулся в первый раз, этот лес был населен. Но мучительное, огненное порождение Блэкхолла выжгло ландшафт жаром и горячей золой, превратив целый лес в камень за одну ночь и уничтожив все живое в нем.

Грешюм выбрал это место для укрытия из-за остаточной магии, которая летела вместе с золой из смога Блэкхолла. Она помогла темному магу восстановить силы после битвы, случившуюся одну луну назад. Слабый и истощенный, он приполз в этот отравленный приют. Целыми днями он бродил по лесу, полуслепой и полумертвый, впитывая следы магических отбросов из Блэкхолла, возвращая тем самым свою мощь.

Но теперь он был готов прекратить свое изгнание и приняться за план мести.

Изображение темного союзника в бассейне с ртутью внезапно вернулось от береговой линии к фигуре самого Грешюма. Съежившись, Грешюм махнул рукой и стер образ. Это было слишком близко. Шоркан, должно быть, почуял за собой слежку и практически поймал его. Но, по меньшей мере, Грешюм знал, где затаился один из его врагов, — в Блэкхолле.

— Итак, Шоркан, ты все еще зализываешь свои раны, — прошептал удовлетворенно Грешюм. Он заметил темные пятна ожогов и болезненную бледность на когда-то красивом лице Шоркана. Оказывается, даже баловень судьбы не избежал повреждений в битвах за Алоа Глен. — Прекрасно… — Грешюм позволил себе улыбнуться. Слишком долго Шоркан, с его прекрасным, юным лицом, издевался над ним. Хотя им обоим была дарована вечная жизнь древним заклятием, что-то не так пошло у Грешюма. Шоркана время не трогало, а кожа Грешюма покрывалась морщинами и увядала, как любая человеческая; только смерть избегала его. Он улыбнулся шире, по его тонкому горлу прошло глухое гоготанье. Теперь Шоркан знает, что значит быть обезображенным!

Снова взяв оленье сердце. Грешюм продолжил заклятие. На этот раз он погрузил свой палец в ртуть и проговорил другое имя: «Елена».

Кровь снова сгустилась и образовала новую форму. Грешюм приподнял брови, придя в замешательство от открывшегося зрелища. Огненно-рыжая ведьма стояла на корме огромного корабля, позади нее высились три мачты. Но моря видно не было. Грешюм догадался, что она находится на одном из эльфийских летающих кораблей. Он отметил положение солнца. Корабль держал курс против заходящего солнца. На восток? Прочь из Аласии? Слеза скатилась по щеке женщины, стоящей на корме. Грешюм снова улыбнулся. Она пыталась сбежать? Покинуть Аласию?

Он настроил зеркальное изображение. Далеко, над шпилями и пиками островного города, уплывали к горизонту два других воздушных корабля: один на север, другой на юг. Грешюм заметил, как пристально ведьма смотрела в сторону корабля, уходящего на юг. Он видел, как двигались ее губы. Хотя картинка была беззвучна, он догадался, чье имя она произнесла: «Джоах!»

Грешюм стиснул кулак. Брат ведьмы! Проклятый мальчишка, дважды смешавший его планы, даже уничтоживший его посох в их последней битве. «Итак, брат и сестра разделились, — продолжал размышлять он и ниже уткнулся в зеркало. — Пытаясь избежать ответного удара Гульготы».

Склонившись над бассейном с ртутью, Грешюм разглядывал крошечный корабль, летящий на юг. Он следовал его курсом, пока магия не поблекла и образ не обратился в кровавое пятно. Несколько раз вздохнув, Грешюм выпрямился. Он мог бы и в третий раз воспользоваться заклятием и вычислить точное направление Джоаха, но не осмелился расходовать свою энергию на слежку. Не сейчас, когда он должен навести еще множество заклятий.

Скрипя и постукивая старыми костями, Грешюм поднялся, подошел к стене пещеры и извлек спою новую палку. Он поднял оружие. Добытое из сердца отравленного каменного дерева, его поверхность походила на древесную золу, но это было уже не дерево. Он провел руками по каменной поверхности, веками насыщаемой ядовитым пеплом и магическими отходами. Его пальцы трепетали, прикасаясь к нему. Связанный заклятиями, каменный посох был светло окрашен и напоминал древесину дуба. В любом случае, этот новый посох был лучше, чем прежний, добытый из ядовитого дерева. Он мог бы даже поблагодарить Джоаха за избавление от старого оружия.

Он пересек пещеру и остановился на пороге в смутном свете неба.

— Ко мне, Рукх.

Низкорослый гном вытащил из своего окровавленного рта остов оленя. Он протер губы тыльной стороной ладони и печально взглянул на недоеденные остатки. В его позе и выражении лица отразился голод, но он знал, что лучше так, чем неподчинение хозяину. Рукх поплелся к нему.

Посохом Грешюм обрисовал круг вокруг них обоих. Нужно произнести еще одно заклятие. Опустив веки, он проговорил заклятие главного входа. Под их ногами почва почернела и стала мягкой. Грешюм проигнорировал ужас гнома и посмотрел на юг. Он моргнул, будто вглядываясь далеко вперед. Затем, удовлетворившись, поднял посох. Стукнул им один раз. Черный портал открылся у их ног, и они оба исчезли в нем.

Исчезая, Грешюм лелеял в своем сознании лишь одно стремление: возмездие.