Если нѣтъ двухъ листьевъ на деревѣ, совершенно похожихъ другъ на друга, то тѣмъ болѣе нѣтъ двухъ людей на свѣтѣ съ совершенно одинаковой судьбой; и если бы каждый могъ передъ смертью описать свою жизнь, то различныхъ біографій было бы столько же, сколько людей. Часто кажется, что жизненныя тропы человѣка такъ же перепутаны другъ съ другомъ, такъ же перекрещены, какъ нитки въ запутанномъ клубкѣ — безъ всякой цѣли, безъ всякаго порядка; на дѣлѣ никогда этого не бываетъ. Свѣточъ вѣры бросаетъ свой освѣщающій лучъ въ запутанную тьму и показываетъ намъ, какъ всѣ эти перекрещивающіеся и перепутанные пути ведутъ къ одному и служатъ мудрымъ предначертаніямъ и цѣлямъ Создателя. Пути Провидѣнія неисповѣдимы!.. Когда я, удрученный годами, бросаю взглядъ на прожитые годы и наблюдаю извилины моего жизненнаго пути, я вижу, что часто стоялъ на краю гибели; но потомъ, вопреки всякому ожиданію, путь мой освѣтился лучемъ призванія, и я имѣю тѣмъ большее основаніе цѣнить мудрое и любвеобильное Провидѣніе, что оно, путемъ, ведущимъ, по людскому мнѣнію, къ гибели и смерти, указало мнѣ и массѣ мнѣ подобныхъ, новый источникъ жизни.

Мнѣ было около 21 года, когда я съ путевой книжкой въ карманѣ, покинулъ родину. Въ книжкѣ было написано, что я — ткацкій подмастерье; но въ сердцѣ у меня было написано иначе, еще съ самыхъ дѣтскихъ лѣтъ. Въ безъизвѣстности, съ страстной тоской мечталъ я объ осуществленіи своего идеала и ждалъ своего отъѣзда — я желалъ сдѣлаться священникомъ. Итакъ, я ушелъ не для того, чтобы дальше вертѣть свой ткацкій станокъ, а чтобы отыскать кого-нибудь, кто бы помогъ мнѣ учиться. Во мнѣ принялъ участіе прелатъ Матіасъ Меркле († 1881), бывшій тогда капелланомъ въ Грёненбахѣ, и два года давалъ мнѣ частные уроки съ такимъ усердіемъ, что я за это время былъ подготовленъ и могъ быть принятъ въ гимназію. Трудъ былъ не легкій и, какъ казалось, — напрасный. Послѣ 5 лѣтъ всякихъ лишеній и напряженнаго труда, я былъ разбитъ тѣлесно и душевно. Разъ отецъ пріѣхалъ, чтобы увезти меня изъ города, и у меня до сихъ поръ еще звучатъ въ ушахъ слова моего квартирнаго хозяина: „послушайте, господинъ ткачъ! На этотъ разъ вы увозите своего сына въ послѣдній разъ“. И не онъ одинъ такъ думалъ. Знаменитый въ то время военный врачъ, большой филантропъ и великодушный утѣшитель бѣдныхъ больныхъ, посѣтилъ меня въ предпослѣдній годъ моего пребыванія въ гимназіи — 90 разъ; въ послѣдній годъ — болѣе 100 разъ; но моя все прогрессирующая хилость побѣждала его познанія и готовую на всякія жертвы любовь къ ближнему. Я самъ потерялъ надежду на выздоровленіе и съ тихой покорностью ждалъ конца.

Для развлеченія я часто съ удовольствіемъ перелистывалъ книги. Случай (я пользуюсь этимъ общеупотребительнымъ, но ничего не значущимъ словомъ, потому что случая — нѣтъ) подсунулъ мнѣ подъ руки незначительную книжку, гдѣ рѣчь шла о водолѣченіи. Я ее перелистывалъ; тамъ были написаны невѣроятныя на взглядъ вещи; въ концѣ мнѣ блеснула вдругъ мысль: „да вѣдь здѣсь описано твое собственное состояніе!“ Я началъ перелистывать дальше. Дѣйствительно, оно было похоже, подходило, какъ двѣ капли воды! Что за радость, что за утѣшеніе! Новыя надежды оживили мое вялое, слабое тѣло, и еще болѣе слабый духъ. Книжка эта сначала была соломенкой, за которую ухватился утопающій; потомъ она сдѣлалась опорой для больного; теперь, наконецъ, она является мнѣ спасеніемъ, посланнымъ милосердымъ Провидѣніемъ въ минуту крайней опасности.

Книжка, въ которой трактовалось о силѣ свѣжей воды, написана была однимъ врачемъ; само примѣненіе было большей частью очень сурово и строго. Я попробовалъ 3 мѣсяца, потомъ полгода; замѣтнаго улучшенія не было; но не было и ухудшенія. Это придало мнѣ бодрости. Наступила зима 1849 г., я былъ въ Диллингенѣ. 2–3 раза въ недѣлю я выбиралъ уединенныя мѣста и купался нѣсколько минутъ въ Дунаѣ. Быстро я подходилъ къ мѣсту купанья, еще быстрѣе шелъ домой въ теплую комнату. Эти холодныя ванны никогда не вредили, но пользы приносили, какъ я думалъ, мало. Въ 1860 году переѣхалъ я въ Мюнхенъ. Тамъ встрѣтился я съ однимъ бѣднымъ студентомъ, которому было еще хуже, чѣмъ мнѣ; по мнѣнію врача того заведенія, гдѣ онъ былъ, ему жить оставалось очень недолго. Теперь у меня былъ товарищъ. Я его посвятилъ въ тайну моей книжки, и мы вмѣстѣ пробовали и практиковали наперерывъ другъ съ другомъ. Теперь этотъ господинъ еще живъ. Я самъ крѣпнулъ все болѣе и болѣе, сдѣлался священникомъ и отправляю св. Службу уже болѣе 38 лѣтъ. Друзья мои, льстя мнѣ, говорятъ, что они удивляются силѣ моего голоса и моей тѣлесной крѣпости, при моемъ 70-лѣтнемъ возрастѣ. Вода сдѣлалась и осталась моимъ вѣрнымъ другомъ; неужто можно на меня пенять за то, что и я остался ей навсегда вѣренъ.

Кто самъ терпѣлъ нужду и несчастіе, тотъ умѣетъ сочувствовать нуждѣ и несчастію.

Не всѣ больные несчастны въ одинаковой степени. Кто обладаетъ средствами и путями къ излѣченію, тотъ легко можетъ примириться съ кратковременнымъ страданіемъ. Такихъ больныхъ я самъ отсылалъ сотнями и тысячами обратно. Въ нашей помощи нуждается больше всего тотъ бѣднякъ, который самъ нищій и оставленный, обреченъ врачами и лишенъ помощи и лѣкарствъ… Всю массу такихъ людей я причисляю къ своимъ друзьямъ; и такихъ бѣдныхъ или обѣднѣвшихъ больныхъ я никогда не отсылалъ отъ себя. Мнѣ всегда казалось, да и теперь кажется жестокимъ, безсовѣстнымъ и неблагодарнымъ — запирать предъ такими несчастными двери, отказывать имъ въ томъ источникѣ помощи, который принесъ мнѣ самому исцѣленіе и спасеніе.

Громадное количество больныхъ, еще большее разнообразіе всевозможныхъ болѣзней побудили меня стараться обогатиться опытностью въ этомъ дѣлѣ, усовершенствовать методы водолѣченія.

Своему первому совѣтнику — вышеупомянутой книжкѣ — за ея совѣты я приношу мою сердечную благодарность. Но скоро уже я понялъ, что многіе способы примѣненія слишкомъ суровы, слишкомъ сильно дѣйствуютъ на человѣческій организмъ, устрашаютъ своей суровостью. Водолѣченіе называли прежде „лошадинымъ лѣченіемъ“, да и теперь еще называютъ многіе, которые, совсѣмъ не изучивъ, или не изучивъ основательно этого дѣла, бранятъ безъ разбора все, касающееся лѣченія водой, — шарлатанствомъ, невѣжествомъ, и т. п. Я, впрочемъ, охотно допускаю, что нѣкоторые, еще малоизвѣстные и неизслѣдованные способы врачеванія водою подходятъ болѣе къ одаренному крѣпкими мускулами и костями коню, чѣмъ къ слабому творенію — человѣку, обладающему нѣжными покровами и сильно развитыми нервами.

Въ біографіи знаменитаго „Pater Ravignan S. I.“ есть слѣдующее мѣсто: „болѣзнь его, страданіе горла, отъ напряженія (патеръ былъ знаменитый проповѣдникъ, отправлявшій свой долгъ въ Лондонѣ, Парижѣ и другихъ большихъ городахъ съ чисто апостольскимъ рвеніемъ) ухудшалась и скоро перешла въ хроническую… Дыхательное горло представляло почти одну сплошную рану. Голосъ почти не былъ слышенъ — словомъ, органъ его былъ какъ бы истощенъ“.

Цѣлыхъ два года (1846–1848) онъ, больной, страждущій, долженъ былъ провести въ бездѣйствіи. Лѣченіе въ различныхъ мѣстахъ, перемѣна воздуха, югъ, все оставалось безъ желаннаго результата. Въ іюнѣ 1848 г. патеръ Ravignan остановился у доктора K. R… на его дачѣ, въ одной долинѣ, около Б. Однажды, послѣ мессы, въ часъ, когда собрались вмѣстѣ всѣ обитатели дачи, докторъ съ озабоченнымъ лицомъ объявилъ собравшимся, что патеръ Ravignan не явится къ завтраку, такъ какъ чувствуетъ себя хуже. Съ этими словами онъ и самъ ушелъ… подошелъ къ больному и сказалъ ему: „встаньте и слѣдуйте за мной“! „Куда же вы меня ведете“? спросилъ тотъ. — „Я хочу васъ бросить въ воду“. — „Въ воду“, спросилъ Ravignan, „при лихорадкѣ, при кашлѣ? Ну что жъ, дѣлать нечего, я въ вашей власти и долженъ вамъ повиноваться“! Дѣло шло о быстрой, внезапной ваннѣ (Sturzbad), очень сильномъ, но дѣйствительномъ средствѣ, какъ говоритъ біографъ. Результатъ былъ удивительный. Уже къ обѣду докторъ съ тріумфомъ привелъ больного, который себя очень хорошо чувствовалъ, и, утромъ еще нѣмой, онъ вечеромъ разсказывалъ исторію своего исцѣленія“.

Это я и самъ считаю чѣмъ-то въ родѣ „лошадинаго лѣченія“ и, несмотря на его успѣхъ, никогда самъ не примѣнялъ, и никому не совѣтовалъ бы пробовать.

Здѣсь я долженъ оговориться, что я согласенъ далеко не со всѣми способами лѣченія водою въ нашихъ водолѣчебницахъ, нѣкоторые же прямо не одобряю. Многіе кажутся мнѣ слишкомъ сильными и, если можно такъ выразиться, слишкомъ односторонними. Часто лѣченіе ведется по одному и тому же способу, не взирая на различіе между паціентами, ихъ большую или меньшую слабость, болѣе или менѣе укоренившуюся болѣзнь, различныя степени ея разрушительнаго дѣйствія, послѣдствій и т. д. Здѣсь-то, въ примѣненіи разнообразнѣйшихъ способовъ лѣченія, въ приложеніи одного и того же способа отдѣльно къ каждому паціенту, и долженъ выказаться знающій свое дѣло. Ко мнѣ являлись изъ различныхъ водолѣчебницъ больные съ подобными жалобами: „Это невозможно выдержать, я совершенно обезсиленъ“! Этого не должно быть. Одинъ здоровый мужчина разсказалъ мнѣ, что онъ испортилъ себѣ здоровье умываніемъ. — Я каждый день, послѣдовалъ отвѣтъ, держалъ ¼ часа голову подъ колодезной трубой, и вода была холодна какъ ледъ! Удивительно было бы, если бы подобный смѣльчакъ не заболѣлъ серьезно! А между тѣмъ, сколько людей, которые, по-видимому, должны были бы умѣть примѣнять водолѣченіе, дѣйствовали еще безумнѣе, и тѣмъ отвратили на всегда многихъ паціентовъ отъ этого спасительнаго средства. Многочисленные примѣры могу я привести въ подтвержденіе своего мнѣнія.

Я предостерегаю отъ всякаго слишкомъ сильнаго, слишкомъ частаго примѣненія воды. Польза, ожидаемая отъ лѣченія, превращается во вредъ, надежда и довѣріе паціента превращаются въ страхъ и ужасъ.

30 лѣтъ я изслѣдовалъ и изучалъ всякое отдѣльное примѣненіе на самомъ себѣ. Три раза — сознаюсь въ этомъ открыто — я былъ вынужденъ измѣнять свою систему водолѣченія. По теперешнему моему твердому убѣжденію, основанному на 17-лѣтней практикѣ, на многочисленныхъ излѣченіяхъ, только тотъ можетъ принять воду съ надлежащимъ дѣйствіемъ, съ вѣрнѣйшими результатами, кто умѣетъ пользоваться ею въ простѣйшей, легчайшей и невиннѣйшей формѣ.

Въ первой части моей книги указано, въ какомъ видѣ вода цѣлебна, а въ третьей указаны отдѣльныя болѣзни. Во второй части (читайте особое введеніе къ ней) я собралъ, особенно для поселянъ, нѣкоторыя средства для домашней аптеки, которыя служатъ внутри организма для той же цѣли, что и примѣненіе воды: для растворенія, выдѣленія и укрѣпленія.

Каждому, кто обращается ко мнѣ за помощью, я предлагаю нѣсколько вопросовъ, чтобы не дѣйствовать поспѣшно и себѣ во вредъ.

Въ этой книжкѣ я долженъ самъ отвѣтить вкратцѣ на слѣд. вопросы:

1) Что такое болѣзнь, какой общій источникъ всѣхъ болѣзней?

Человѣческій организмъ — одно изъ чуднѣйшихъ твореній Создателя. Всякій членикъ подогнанъ, такъ сказать, къ члену, всякій строго размѣренный членъ составляетъ часть одного гармоничнаго, дивнаго цѣлаго. Еще удивительнѣе соприкосновеніе органовъ и ихъ общая дѣятельность внутри организма. Даже наибольшій скептикъ изъ врачей и естествоиспытателей, „не открывшій еще ланцетомъ и скалпелемъ души“, не можетъ не подивиться неподражаемому образу человѣческому.

Все внутри и внѣ человѣка говоритъ: „все внутри и внѣ меня пусть благословляетъ имя Господне“! — Эта гармонія, это благосостояніе, называемое здоровьемъ, нарушается самыми разнообразными разстройствами, самыми разнообразными нарушеніями, обозначаемыми именемъ „болѣзнь“. Болѣзни внутри, болѣзни, страданія снаружи тѣла приходится терпѣть большинству людей, все равно, по собственному желанію или противъ воли.

Всѣ эти болѣзни, какъ бы онѣ ни назывались, по моему личному мнѣнію, имѣютъ своимъ основаніемъ, своей причиной, свой корень, свое начало въ крови, въ разстройствахъ крови, вызванныхъ или ненормальной ея циркуляціей, или же ненормальнымъ составомъ, или же тѣмъ, что кровь испорчена другими тканями. Кровь по своему руслу проникаетъ во всемъ тѣлѣ повсюду, во всякую его часть, во всякій органъ, питая его и оживляя. Во всемъ есть извѣстный строгій порядокъ; всякое усиленіе или ослабленіе теченія крови, всякое проникновеніе въ нее постороннихъ элементовъ нарушаетъ равномѣрность, правильность, вызываетъ разстройство, а слѣдовательно вмѣсто здоровья — болѣзнь.

2) Какъ достигается излѣченіе?

Опытный охотникъ по слѣдамъ на снѣгу узнаетъ родъ животнаго. Если онъ хочетъ настигнуть оленя, козу, лисицу, то идетъ по этимъ слѣдамъ. Искусный врачъ быстро узнаетъ, гдѣ гнѣздится болѣзнь, гдѣ ея корень и какъ далеко она распространилась. По симптомамъ онъ узнаетъ болѣзнь, а узнавъ ее, онъ выбираетъ уже соотвѣтственныя средства. Можно подумать, что эта наука, этотъ процессъ очень простъ. Иной разъ да, а иной разъ далеко не простъ. Если кто-нибудь прійдетъ ко мнѣ съ отмороженными ушами, то я прекрасно знаю, что это произошло отъ холода; если кто-нибудь отдавитъ себѣ у мельничнаго жернова палецъ и сильно вскрикнетъ, я его не стану спрашивать, гдѣ ему болитъ. Далеко не такъ просто дѣло съ обыкновенной головной болью или же желудочными, нервными, сердечными и другими страданіями, которыя могутъ быть вызваны не только многими разнообразнѣйшими причинами, но очень часто происходятъ вслѣдствіе страданій сосѣднихъ органовъ, которые и распространяютъ болѣзнь на желудокъ, сердцѣ, мозгъ и т. п. Соломинка можетъ остановить ходъ самыхъ большихъ часовъ. Самая незначительная вещь можетъ обусловить мучительнѣйшее сердечное волненіе. Отыскать эту незначительную вещь и составляетъ искусство. Это изслѣдованіе бываетъ часто очень сложно, запутано и вводитъ иногда даже въ обманъ. Немало примѣровъ этому есть въ третьей части моей книги.

Если ударить ногой или топоромъ въ стволъ молодого дуба, онъ дрожитъ, а вмѣстѣ съ нимъ дрожитъ каждая вѣтка, каждый листикъ. Обратно можно вывести слѣд. заключеніе: листикъ дрожитъ и это дрожаніе вызвано чѣмъ-нибудь! Конечно, онъ дрожитъ потому, что и вѣтка дрожитъ, а листикъ вѣдь часть ствола. Нервы — такія же вѣтки нашего тѣла. „У него нервное разстройство“! Что это значитъ? Весь организмъ получилъ ударъ, ослабленъ, поэтому и нервы дрожатъ.

Разрѣжьте осторожно ножницами паутину, идущую отъ центра къ периферіи (къ краю)! Вся сѣть распустится съ замѣчательной правильностью, какъ бы отмѣренные циркулемъ, сотканные четыреугольники превратятся въ безпорядочныя, неправильныя фигуры. Казалось бы, что трудъ паука пропалъ даромъ.

Но стоитъ ему только найти конечную нить своей сѣти, и онъ снова приведетъ все въ прежній удивительный порядокъ. Найти эту тонкую конечную нить и составляетъ все искусство! Если же, вмѣсто того чтобы искать ее, онъ сталъ бы возиться въ своей ткани безъ толку, она пропала бы тогда совсѣмъ: онъ уничтожилъ бы ее этимъ.

Теперь я дамъ отвѣтъ на нашъ вопросъ. Какъ просто, легко и несложно, почти безошибочно лѣченіе, если я знаю заранѣе, что всякая болѣзнь происходитъ вслѣдствіе разстройствъ въ крови! Лѣченіе тогда имѣетъ только двоякую задачу: или я долженъ возстановить правильное теченіе крови, если оно нарушено, или же я долженъ постараться удалить изъ крови все дурное, нарушающее нормальный составъ ея, всѣ портящія ея соки вещества.

Другой работы въ данномъ случаѣ, исключая укрѣпленія ослабленнаго организма, нѣтъ.

3) Какимъ образомъ содѣйствуетъ вода при излѣченіи?

Чернильное пятно на рукѣ быстро смывается водой, а кровоточащая рана вычищается ею. Лѣтомъ послѣ дневного труда вы, утомленный, смываете струящійся съ вашего лица потъ холодной водой и оживаете снова: она освѣжаетъ васъ, подбодряетъ и доставляетъ вамъ облегченіе. Мать, увидѣвъ на головкѣ своего ребенка струпья и нечисть, беретъ теплую воду и смываетъ все это.

Трехъ свойствъ воды: растворять, удалять (медленно смывать) и укрѣплять вполнѣ достаточно для насъ, чтобы утверждать, что вода, и въ частности наше водолѣченіе, излѣчиваетъ всѣ вообще излѣчимыя болѣзни, ибо всякое примѣненіе воды при лѣченіи имѣетъ цѣлью удалить корень болѣзни.

Благодаря этому возможно:

a) растворить въ крови болѣзненныя вещества;

b) удалить растворенное;

c) сдѣлать снова правильнымъ теченіе крови по ея руслу послѣ такого очищенія.

d) наконецъ, еще укрѣпить ослабленный организмъ, т. е. сдѣлать его способнымъ къ новой дѣятельности.

4) Какъ объяснить чувствительность нашего поколѣнія, такую быструю воспріимчивость къ всевозможнымъ заболѣваніямъ, которыхъ, по крайней мѣрѣ частью, прежде не знали даже по имени?

Не одинъ человѣкъ, вѣроятно, предложилъ бы мнѣ этотъ вопросъ. И мнѣ самому онъ кажется вопросомъ первой важности, и я спѣшу сказать, что все это громадное зло зависитъ отъ недостаточной закаленности. Изнѣженность современнаго поколѣнія достигла высочайшей степени.

Тщедушные, слабые люди, малокровные, нервные, сердечные и желудочные больные составляютъ теперь большинство населенія, а здоровые и вполнѣ крѣпкіе являются исключеніемъ. Мы очень чувствительны ко всякой перемѣнѣ погоды; перемѣна времемъ года не проходить безъ насморковъ и катарровъ; даже быстрый переходъ отъ холодной температуры наружнаго воздуха къ теплой, поспѣшный входъ съ холодной улицы въ теплую комнату не остается безнаказаннымъ и т. д. А 50, 60 лѣтъ тому назадъ было совсѣмъ иначе! Къ чему же мы прійдемъ, если человѣческая жизнь и человѣческія силы такъ быстро уменьшаются, если болѣзни появляются еще въ зародышѣ, когда еще не наступила настоящая жизнь? Пора, наконецъ, обратить на это вниманіе, пора наконецъ придти въ себя!

Кромѣ своего примѣненія воды, я еще совѣтую пользоваться указываемыми здѣсь невинными и безопасными средствами, которыя также могутъ закалить кожу, все тѣло и отдѣльныя его части.

Очень много лицъ разныхъ сословій уже пользовалось этими средствами, сначала съ недовѣрчивой улыбкой на лицѣ, а впослѣдствіи съ одобреніемъ. Vivant sequentes!

Не меньшее вниманіе, чѣмъ на закаленность, слѣдовало бы обратить на питаніе, одежду и на провѣтриваніе. Но объ этомъ въ другой разъ. Я знаю, мои взгляды встрѣтятъ сильное противорѣчіе. Тѣмъ не менѣе я держусь ихъ твердо, потому что они созданы долголѣтнимъ опытомъ. Это не грибки, выросшіе въ одну ночь въ мозгу, а благородные плоды, твердые и кажущіеся незрѣлыми для предубѣжденныхъ, но зато отлично соотвѣтствующіе и годные для здороваго ума.

Замѣчу только вкратцѣ, что относительно питанія я придерживаюсь слѣдующихъ правилъ: сухая, простая, питательная пища, не приправленная всякими искусственными способами острыми пряностями, и обыкновенная вода, которая есть въ любомъ источникѣ по волѣ Божіей, и то и другое въ умѣренномъ количествѣ — самое полезное и необходимое для человѣческаго организма. (Я не пуританинъ и самъ охотно выпиваю стаканъ вина или пива, но не придаю ему того значенія, какъ всѣ. Съ медицинской точки зрѣнія, напримѣръ при болѣзняхъ, эти напитки играютъ иногда нѣкоторую роль; но для здороваго человѣка фрукты, по моему мнѣнію, имѣютъ гораздо большее значеніе).

Относительно одежды я придерживаюсь правилъ старины: самъ соткалъ, самъ сдѣлалъ, вотъ и отличное платье. Я противъ странной неравномѣрности, противъ неодинаковаго распредѣленія одежды, что, особенно зимой, причиняетъ немало вреда здоровью. На головѣ мѣховая шапка; на шеѣ галстухъ, а сверху еще аршинный шерстяной шарфъ; плечи покрыты трижды или даже четырежды, а если выходишь на улицу, еще одѣваешь шубу; только ноги, бѣдныя, заброшенныя ноги, покрыты, какъ и лѣтомъ, одними чулками или носками, и ботинками или сапогами. Какія же послѣдствія отъ такого неразумнаго распредѣленія? Верхняя одежда тянетъ вверхъ, какъ насосъ воду, кровь и теплоту въ верхнюю часть тѣла, а въ нижнихъ частяхъ уменьшается количество крови, простуда и всякія заболѣванія другого рода.

Затѣмъ я противъ того, чтобы носить на голомъ тѣлѣ шерстяное платье; по-моему, гораздо лучше платье, приготовленное изъ сухого, крѣпкаго льна. Для меня это самое лучшее платье: оно не изнѣживаетъ кожи и постоянно оказываетъ немало услугъ. Шерсть на голомъ тѣлѣ, по моему мнѣнію, отнимаетъ у него тепло и влажность; это тоже одна изъ причинъ, обусловливающихъ страшно возрастающее малокровіе нашего слабаго, жалкаго поколѣнія. Будемъ надѣяться, что новое, улучшенное примѣненіе шерстяныхъ издѣлій избавитъ слѣдующія поколѣнія отъ этого малокровія.

Я перехожу къ провѣтриванію. Мы обыкновенно предпочитаемъ рыбъ, водящихся въ ключевыхъ водахъ, особенно горныхъ форелей. Рѣчныя рыбы уже не такъ вкусны; наконецъ, рыбы, водящіяся въ стоячихъ водахъ, обладаютъ отвратительнымъ вкусомъ. Существуетъ также и испорченный воздухъ, подобный стоячей болотной водѣ. Кто его вдыхаетъ, питаетъ свои легкія буквально ядомъ. „Воздухъ, вдыхаемый въ третій разъ“, говоритъ одинъ знаменитый врачъ, „становится рѣшительно ядомъ“. Да, если бы люди понимали это и пользовались въ своихъ квартирахъ, а особенно спальняхъ, исключительно чистымъ, богатымъ кислородомъ воздухомъ, они избѣгали бы множества болѣзней! Мы знаемъ, что самое малое количество ладана наполняетъ благовоніемъ цѣлую комнату; 15–20 сигарныхъ затяжекъ сейчасъ даютъ себя чувствовать; т. е. самое малое, незначительное нарушаетъ составъ воздуха въ благопріятномъ или неблагопріятномъ отношеніи: развѣ своимъ выдохомъ мы не достигаемъ того же эффекта?

Сколько выдоховъ производимъ мы въ минуту, часъ, за день, за ночь!

Какъ же долженъ отъ этого испортиться воздухъ, если даже мы и не видимъ сигарный дымъ? Если я не буду провѣтривать, т. е. обновлять эту испорченную, насыщенную углекислотою атмосферу, то сколько испорченнаго воздуха и вредоносныхъ міазмовъ устремится въ мое легкое!

Во всякомъ случаѣ послѣдствія должны быть вредны, даже гибельны!

Такъ же вредно, какъ выдыхаемый воздухъ, или порча его какимъ-нибудь постороннимъ веществомъ, дѣйствуетъ и слишкомъ высокая температура, особенно высокая температура въ комнатахъ. И она портитъ воздухъ, такъ какъ уменьшаетъ количество кислорода, необходимаго для жизни, и дѣлаетъ, поэтому, воздухъ вреднымъ. 12–14° R. — совершенно достаточны; свыше 15° никогда не нужно переходить. Итакъ о провѣтриваніи всѣхъ комнатъ, и особенно спаленъ, необходимо заботиться каждому и вести это дѣло неустанно и послѣдовательно каждый день. — Это никого не можетъ обременить и полезно для общаго здоровья. Нужно также много заботиться о провѣтриваніи постелей.

Я сказалъ здѣсь то, что счелъ умѣстнымъ. Сказаннаго достаточно, чтобы видѣть, о чемъ будетъ рѣчь, въ чемъ сущность моей книги. Ея можно принять или благопріятно, или даже не читать. Къ тому и другому пріему я подготовленъ и согласенъ съ каждымъ заранѣе.