У старых стен склонил я голову свою То не причуда, Ведь с детства я их знаю. Всю жизнь свою, где б не бывал, Всегда мечтаю: Быть может здесь я детство повстречаю? На грани старости своей.

Я подойду к тебе ближе, Я отведу грустный взгляд; Ты остаёшься, я вижу И нет мне дороги назад. Я обниму, я затихну Ты не ответишь никак; Я на тоску обижаюсь, А ты вдруг отпрянешь назад. И снова я буду мечтать И видеть твоё отраженье; Картины упали со стен, И ветер унёс наслажденье. Развеялись тучи — я прежний; Стою, вдалеке не узнать И слёзы мои не упавшие Никому никогда не понять. Я видел тебя в это время Я спрашивал: Это ли жизнь? И руки протягивал, ими Тебя, обнимая, любил. Но ты растворилась, покорно Отдав всё о чём не просил; Понять попытаюсь, за что же Тебя я совсем разлюбил?

Развивай наступленье и не думай о прошлом То, что было потом, теперь позади; Как убитый удушьем в пыли придорожной, Через тернии к истине пробиваемся мы. И кусаются в спину, словно дикие волки, И наносят удар из-под тишка; Нам себя не понять и других отвергая, Мы торопимся к истине, ломая себя. Снова в путь и дело с концом Мы решаем, они — отвергают. Оставляли в покое, когда заняты сном, А потом возвращались, издеваясь с умом. Их знамёна теперь не нести Уже стали кабинетные двери Затаились, притихли, только мы впереди Пробираемся вновь к нашей истинной вере.

Старик, несчастный, остановись! Отдай, что есть и поклонись Молись, пришла к тебе она Ты знаешь сам, иди сюда. Он подошёл и шапку снял Сказал: «Сынок! Ты опоздал». Я вспомнил сразу этот взгляд: Прости, старик! Я виноват.

Отчаянью не поддавайся никогда Оно плохой советчик на пути; Всегда во всём будь мыслью одержим И к истине по совести иди. Враги столкнутся вновь — То ненависть и злоба. Как их преодолеть? Спроси про то у Бога. Бог этот — разума лучи При них всегда чиста твоя дорога, Но выбор этот ты не пропусти Когда пойдешь, подумай у порога.

Нам не часто порой удаётся Показавшись, вернуться домой; Мы забыли, что сердце-то бьётся Тех, кто ждёт и следит за тобой. Как жестоки подчас мы бываем Не поняв, убежим навсегда, А потом, может быть, возвращаем Извинения, но не года. Мама ждёт и папа в надеждах Всё им кажется, что-то не так Обвиняют себя и наверное Плачут вечером, вспоминая тебя. Ты жесток и тогда уходи Ты слепец — возвратишься позднее Неудачник? Теперь же входи Тебя ждут, открывай скорей двери.

Я давно уже стар, но как часто бывает Вспомнишь юность свою — навернётся слеза. Может где по другому жизнь проходит пустая; Я без дела прожить не могу и полдня. Вот заныли больные суставы Мне не выйти дальше двора; Я давно, давно уже старый, Но душой молодой, как всегда. И погода в ненастье откроет Безнадёжное что-то ещё… Понял я, мне осталось не много Лишь жалеть о былом не дано.

Вдалеке я мечтал об одном, Как вернуться в родные края, Где овраг и знакомый наш двор, Где церквушка и юность моя. Где тропинка к опушке вела И скамейка у самой реки, Где впервые услышал слова, Что-то там о первой любви. Где твой шаг измеряется взглядом, А последний понятен без слов; Где скворечник и доски ограды, Школа где и игра без забот. Вдалеке я мечтал об одном И во сне говорил сам с собой Умоляя, просил у всевышних Чтоб оставили детство со мной.

Великий сказал: Не ищите; Всё здесь, на двоих раздели: И горе, и ласку, надежды; Как всё соберешь, подари. Отдай даже то, что не видишь И мысль — никогда не скупись; Всё будет и ты вдруг увидишь Рука, берегущая смысл.

Рисунок, что отец нарисовал Он тогда им и не был, Но минуло, прошло и кто-то спросил: Кто это и что за тема? Улыбнулся, ничего не сказал На неё посмотрел; мне всё мало И тогда он ответил, пряча грусть на глазах: Это было давно. Это мама.

При погашенном свете Ты чужого не тронь, Не бери ничего, Что не наше. В тусклом свете чужое Все равно не твоё Лучше думай о том, Что же наше? Только совесть и честь; Нам чужого не надо Меньше всех — это всё, Что имеем. И ещё что-то важное Выбрано, есть Постоянный огонь В доме нашем.

Ты мне многое простила, Хотя я искренне врал; Знать меня не исправит могила, Если так повелось — я пропал. В этой жизни так много страданий: Ложь, неправда, иллюзия, лесть; Но из всех, перечисленных выше, Выбираю одно — что ты есть. В этом смысле огромное время Предсказанья оставь на потом У холма, что зовётся могила Скажешь Богу, что мы здесь вдвоём.

Непривычная лёгкость в руках Всё как-будто растаяло вдруг И не понятый смысл, что вчера, Где теперь ты найдёшь его, друг? Каждый взгляд и движение рук Голос чей так привычен и вечен Мы несли чемоданы вдвоём Этот день, Боже, как скоротечен. И вагон, покачнувшись, пошёл Стало грустно и ему одному; Когда встретишься снова, спроси, Почему я один не могу?

Отражение света в стекле, А на стене твой образ скупой; Я провёл этот день в тоске Без тебя вижу облик любой. Мне бы мысль отогнать далеко, Но любого ветра сильней Жалкий луч, что разрезал окно Твои руки обняли сильней. Я заснул неожиданно вдруг, А очнулся от стука и тьмы Не поверил, но дверь распахнул На пороге, я плачу, то — ты.

Я сам из этого теста. Мне казалось всё это было: Ностальгия, ушедшее детство И эта музыка, что для протеста. Суперсерия «Семьдесят два», Обрывки фраз плохого урока, И скверный образ врага со двора, И сумма слов «Пинк Флойд» и «рока». Удача, выбор, забвение, смерть, Остаток, пауза, перемена погоды; Я знаю, что-то на свете есть, Игра, любовь и что ещё-то? Всё для меня одного и кого-то: Безпрерывные слёзы утехи, Впечатления и забота О человеке, пропустившего что-то. Не простое, а скромное очень. Этот диск, услышанный поздно, И позвавший в дорогу на остров, Где ты не был, но, кажется, был.

Тебе нужно ехать, как это не просто Закончился август, осень пришла Дыханье прохлады, дождливые мысли Всё на пороге поджидает тебя. Засеяно поле листвой облетевшей Землю вспахали, чтоб дышала сполна Ты у окна всё не веришь погоде, Хотя сознаёшь, что родная пора. И всё это было — перемены в природе И всё повторится по новой всегда, Но круг твоих мыслей с тех пор изменился, Пока в твою жизнь не ворвалась она.

Тринадцатый месяц ужасен по сути В нём собрано всё, что пугает меня: Плоды откровений, последствия скуки Ещё что-то вроде притворства, вранья. Как быть в ситуации наскоро спетой? Как время заставить идти на себя? Волнение с истиной будет помехой, А выберешь тень — та погудит тебя. Решай торопясь, но как можно надёжней Зависимость в честности не только твоя; Сначала узнай у того, кто дороже, Быть может девчонка не любит тебя.

Кто придёт за тобой в этот день, Я не стану его прогонять; Для тебя я давно уже тень И не стоит меня замечать. Я мишень для любых разговоров Повод я, чтоб ударить в лицо; От себя вам один только шорох Я оставил, уйдя в ничего.

А я всё к отцу, наклонившись, прижмусь — Всегда тяготею к родному; И дома не часто, раз-второй появлюсь, А дальше, как прежде, к другому. Отправлюсь с утра, а в душе только боль Утихнет в пути по-немногу И булку достанешь, что дома пеклась Увы, не могу по иному. Приехал-уехал, всего-то побыл — В чужой стороне тянет к дому; И вспомнишь то время, когда маленьким был, Теперь с тебя счёт по большому.

Что зовётся могилой, Это их общий дом; И земля отовсюду Здесь на склоне крутом. Это братская память И простые слова В мысль так часто врезались, Что читал у огня. Обелиск и звезда, Чей-то голос и смех; Всё равно тишина Здесь привычнее всех. В самый пасмурный день Кто-то рано придёт И положит цветы — Неизменность пройдет.

К Николо-Набережной спущусь Обойду стороной, дотронусь Прикоснусь, обниму и прижму, Как дочурку осторожно свою. Мы вдвоём, а чуть вдали тишина Здесь же звук, столь желанный для нас. Что это — колокол? Кажется, да Оставляет свой звон без следа. В тишине этой скроенный лик Может прадеда с иконы смотрящий; Странный скрип половиц и ещё Всё тот же звук, внутри холодящий. Он донёсся из давнего века, Он услышан теперь и сейчас; В нём отразилось приближение света Всё лучшее в нём, что озарило бы нас. И не купишь — я рад безпредельно, Не разрушишь его, не сожжёшь; Мы вдвоем. Я, похоже, последний Прикоснулся к тому, чего ждёшь.

Вот оно — это зимнее время Карандаш и листок предо мной; Я рисую свои акварели, Наблюдая в стекло за собой. Мне всё видно, на улице вечер Как-то грустно, однако, при всём Я не жду ничего, только свечи Зажигаю, как было при нём. Он ушёл не как все, я всё помню — Тихо, скромно, не каждый б сумел; На кого мы похожи? Подумай Разве скорбь это весь наш удел? Нет, не это завещано дедом Что-то большее в слове простом; Чтоб понять этот смысл каждой фразы, Ты пройти должен воду с огнём. А для этого нужно учиться Ровно столько, сколько сможешь дышать; Только так ты подружишься с мыслью Только так ты начнёшь понимать. Что есть в жизни похожие вещи: Предрассудок, зависть и ложь; Выбирай же другую дорогу И смотри на кого ты похож. А как сделаешь дело любое, Не спеши уйти в смешанный ряд; Помни, что всегда рядом с тобою Поколения русских стоят.

Четвёртый, пятый — почти без причины Пришла вторая скромняга любовь Тому мальчишке, что слыл «дурачиной»; Забыл, вернулось — потешались вновь. И по сугробам, сметая неловкость, Бежали вместе с ерунды хохоча. А что ещё ты запомнил надолго? Ответь теперь, когда жизнь вся прошла.

Школьный класс весь поник в одиночестве, Он разбит тишиной не привычной; Называем друг друга по отчеству И не ждём даже встречи обычной. Покупная способность всё выше, Лишь друзья остаются в цене; Отдаю я долги и не вижу — С этим щедрость уходит во мне. Что ещё по истекшему году Пропоёшь, удаляясь к себе? Мы всё реже друг друга находим, Мы всё ближе к последней черте. И найдя в пустоте кроху силы, Я собрался, одел свой пиджак; Взял и шляпу, что уже износилась И сказал себе: пусть будет так. Поднимусь по ступенькам истёртым Сяду там, где вернётся она — Может память, а может с издёвкой Улыбнётся мне смерть; знать пора.

Всё надоело, устал, больше всех повидал От каприз и обид ничего не добрал. Растворился, ушёл, но куда — некуда. Умереть бы сейчас, но некогда.

Города очень разные: и большие и малые, Многостройные — новые; и седые — бывалые. Среди всех лишь один я всегда выбираю; Я к нему возвращаюсь, я его обнимаю. Самый древний почти, самый милый; Для врагов много лет слыл он силой. Для друзей дорогих был он братом; Торговал, принимал, бедным был и богатым. Город был одинок и сжигался под час; Город был не один и рождался не раз. Он с востока хранил всю державную Русь И князьям говорил: «За Отчизну борюсь». И вставали мужи с подъиконной земли, Воздвигали иные храмы славы вдали В честь сынов-россиян, отстоявших удел, И воспевших свободу; так народ повелел. Я к нему прихожу песню прадедов петь; На былинную землю сеять хлеб и смотреть, Как колосья, рождаясь, продираются к свету Через летопись нашу безконечную эту. Поклонюсь до земли, будь один или с кем, Своему дорогому прародителю, всем: И церквам, и  крестам, и земле, и камням; Завещаю своим, детям всё передам.

Я работать привык был на совесть, Но призвали на службу меня И в условиях этих за месяц Превратился я в дегу труда.

Я там был — На износе дошёл; Расскажу чего видел И чего не нашёл. Посылали меня За огнём для людей; Я принёс только пепел — Он свидетель вещей.

Он стоял в стороне в январе, Он живой был; такой, как всегда; Проводил до порога, но мне Показалось — случится беда. Его взгляд ты запомнил, скажи? Знаю, помнят другие, но ты Был дороже и ближе ему Посмотри на глаза — не твои? Как всегда и во множестве раз Я сквозь линию видел его; Все стояли по одаль, но здесь Беззаветно любя одного. Я уехал, и время ушло Безвозвратность вернёшь? Попытайся. Рвёшь ли волосы, плачешь ли все? Об одном попрошу — не кайся. Было сделано дело одно Ты продолжишь, вспомнив простое: Он остался стоять в январе Для тебя одного — дорогое.

Кто тебя поднимал из могилы, Того больше уж нет — не вернёшь; Он ушёл раньше всех и поэтому Ты напрасно его позовёшь. Не услышать ему твоей песни Ты всё понял спустя много лет, Кто читал тебе детские сказки На излучине прожитых бед. Перенёсший не время, не боли, Откопавший души колосок Ты вдруг вспомнил, что рядом с тобою Человек был, как посох, высок. Без сравнений и даже молебны Приклонился к холму за рекой; Я не понял тогда, стало время Беспощадно гонимо судьбой. Что мне дать, что вернуть — я не знаю, Но не в этом мне чудится смысл; Разве память подаришь другому? Кому нужен прожитый мир? Я сюда прихожу не так часто Больно мне, что не видно меня Человеку, отдавшему сердце Много лет, ради детства, меня.

Звуки музыки, вечер и прожитый день Каждый час ты хлопочешь с собою Вспоминаешь чего-то и ложишься в постель, Завтра будет опять всё с тобою. Но не спится, увы, уже полночь Ветер зыбкий тревожит окно; Ты лежишь на спине и, похоже, До утра не уснёшь всё равно. Пред тобою проходят картины Всего прошлого, каким было тогда, Что не вспомнить — не мало уж прожито Разве только о том, что война?! В нашу жизнь почему-то ворвалась, Я тогда рассуждал сгоряча; И ушли, как один, и остались Где-то там, но с Россией всегда. Школьный вечер для старшего класса Выпуск чей-то и даже звонок, Но я вижу разбитые окна Ветер зыбкий, прервавший урок. Те, кто были и небыли больше, Вероятно позднее придут; Но мои одноклассники в школу Никогда уж теперь не зайдут. Я один уцелел и вернулся, Каждый год возвращаюсь сюда; Слышу музыку, смех, вижу слёзы И взрослеют у нас сыновья. Та земля, приютившая где-то Может друга, а может тебя? Перед нами склонилась, наверное, Кого отняла с детства война.

Ты мне свой холод подаришь, Ты подойдёшь и обнимешь; Белый огонь не узнаешь, Но что-то возьмёшь и примешь. И каждый, наметивший целью, Свое приближенье к былому; Другим не оставит надежды, А ты поступай по другому. У каждого было, что хочешь, Но ты оставался, как прежде И шёл, раскрывая ладони, Навстречу судьбе и надежде. И в этом незыблемом лике Ты красок других не увидел, А белый огонь на вершине Горел не по тем, кто обидел.

Есть один только праздник, Когда маюсь с утра И при этом пою, чтоб не плакать. Это майский, девятое — Скорбь и война Разделившая свет со мраком. Где ты был, когда дед, Не вернувшись с войны, Умирая, на солнце смотрел? И подумал о том, Что появишься ты Через время; он так жить хотел! И бесформенный строй Ветеранов, венки, Красным маком закрывшие площадь; И огонь, что горит На износ у звезды, И чей-то крик в микрофон. Не смотри.

Почему этот праздник, одолев седину, Обнимает кого-то, я понять не могу. Может маму родную, может бабушку ту, Может тётю, сестрёнку или дочку твою. Почему этот праздник полон света в тоске? Мы становимся старше неизбежно во сне. И стареют родные, и стареют друзья Даже праздник стареет, постарею и я. Вот поэтому молча покупаю цветы И несу для кого-то, может статься, что ты. Не сестра и не мама, но такая одна Подарившая жизнь для всего и меня.

Было всё как всегда без причин Под ногами вдруг время обмякло Не заметя седин и морщин Я умчался от сель и обратно. Чтоб тебе беззаботно жилось, Кто-то встанет пораньше чуть свет И накроет на стол, позовёт, И ты съешь этот вкусный обед. Лишь однажды, вздремнув от тоски, Ты подумаешь: чьими руками Создаётся удобство тебе? Поскорее беги к своей маме.

Путь к храму далёк и не скоро Покажется он для тебя; Осуществление памяти близко Представь, что держит тебя? Быть может остаток от горя, Свершённого прадедом зря? Быть может что-то другое — Понятная сыну молва? Я в образе этом не строен — Решать за других для себя; Я вижу усталость на лицах, Смотрящих с икон на меня. Я фресок понять не решаюсь Холсты — изваянье труда; Всего безконечно дороже Ведут и толкают туда, Где храм пепелищем оставлен, Развеян в пыли без огня; Под взрывом не плакали стены, А звали кого-то, моля. Сегодня к нему возвращаюсь По книгам ищу павший след Вхожу словно тень на страницы В картину вхожу; его нет.

Подарите мне храм, Чтоб стоял у реки На горе на высокой И был виден вдали. Подарите его — Пятиглавый, стройной, С колокольней шатровой, Купол чтоб золотой. Я к нему подойду В майский вечер один — Поклонюсь до земли, Дотронусь до седин. Попрошу тишину Не тревожить его, Луч весенний прошу Обласкать самого. Просыпаюсь, смотрю На порядок вещей; Ты его экономь, А себя не жалей. Утром, вечером, в полдень На дорогу без сна Тратишь время своё, Чтоб вернуться сюда. И приходишь один Непременно такой, Как и он, окружённый, Славных дел добротой. Подарите мне храм, Чтоб картины писать О России и русских, Что ещё вам сказать?

На столе календарь, где всё ясно без слов Цифра девять на нём и немного цветов В этот день мы молчим, отчего-то грустим Если кто и обидит, мы ему всё простим. В этот день у меня в сердце боль и тоска Ровно в десять подступит и напомнит слегка, Что я видел их всех на исходе войны, Но теперь я один, а солдаты ушли. Постепенно, не строем, не в боях, не в пургу, Не в иное ненастье, а по одному, Кто от ран, от болезни, кто от злого словца, Кто от битого срока, а кто и сам от себя. Дед горбатый склонился, не о чём не прося, Над могилкою общей, где пылали сердца; Я заметил, неловко отвернулся, прося Эту жизнь с наглецой побереч старика.

На чужбине хочу умереть Там, где слово «добро» забыто И не ведая смысла хотеть Вернуться в дом, где окно забито. После тебя, ушедшего прочь, Забвенью лик придавший иконный И этот день, похожий на ночь, Как этот образ нерукотворный. Так почему желание это Во мне живёт в преддверии смерти? И почему его одного Хватает всем, но вы не верьте. Всё оттого, что дорогу люблю С её историей и взглядом павшим И я вернуться туда хочу, Где всё родное побудет нашим.

Я стопами чужими дорогу сличил, Я вернулся туда, как стемнело, При горящей свече я окно приоткрыл В неизвестность, где что-то горело. Может где-то в чужой стороне Я терзался от мысли за дело Кем-то данное, как неудел Или мёртвое жаждою тело. В каждом слове и шёпот и мел, Что закрыл собой краску иконы; Я, увидя безликость, стерпел Лишь закрылся руками от боли. Где тот храм, куда мы не войдём? Где святые, кому поклонимся? Фреска, камень — мы с Богом вдвоём; Краска, пыль — на себя обратимся. Слышал бой колоколен и шум От огня, развеваемый ветром; Видел искры и запахи тьмы, Разделившие нас только метром. Я упал на решётку и всё; Доски сгнили, крыльцо пошатнулось; Кто-то видел другое лицо, Но не здесь, где фигуры очнулись.

Тебе повезло — ты не видела море Тебе повезло — ты не видела смерть Тебе повезло — ты не знаешь про горе Тебе повезло — ты счастливее всех. Из тех, кто ушёл, не надеясь на чудо, К неведомым далям из-за тебя, Никто не пришёл — это было бы чудо, Но каждый из них вспоминал про тебя. Тебе повезло — ты не знаешь про горе Тебе повезло, но ты знаешь про смех, А кто этим мальчикам скажет такое, Чтоб снова подняться и быть выше всех?

На колени вставая, я вернулся к нему; В преисподню зашёл, умирая; На ладонь оперевшись, наклонился и жду, В каждом звуке ином замирая. Я дыханье его как и сердце своё Разогрел от тоски и отчаянья; На камнях небосвод отражался в пыли Так ли я поступил нечаянно? Здесь мороз не по коже, а в вены живьём От познания свыше рождался; И бежал по ступеням, играя с огнем И кричал, когда всё же срывался. И молебны, и гул неизвестных тебе Отпевания ветром на службе; Панихида и праздник ему или мне Я спрошу у стены по дружбе.

Был приход в сентябре, но не этом В начале века, подумать ли мог?! Что теперь? Запах камня и воска? Или этот утраченный слог? Есть собор [1] на устое сквернящем, Есть горящая церковь [2], восход, А ещё есть молебен от спящих [*] И другого [**] к чужому приход. Благовещенье [3] очи раскрыло, Спаса [4] образ тоской окружён, Две надвратных [5] клонилися миру, А шатёр [6] был как прежде силён. Нас воздвигнули руки мирские От святого златого креста [7] Там, где троица [8], сеяны были Мощи павших и наши сердца. Пресвятая, пречистая, вспомни Сыновей по своим именам: Три Николы [9], Георгий [10], Предтеча [11], Пантелеимон [12], что вернулся бы к нам. Рождество [13], вознесенье [14], успенье [15] — Перемолото в глину и грязь; Воскресенье [16], сретенье [17], введенье [18] — Существует, как дикость, напасть. И опять я по пятнице [19] плачу, До сих пор о покрове [20] грущу, Через поле [21] до утренней зорьки Я к смоленской [22], что жива, иду. Бесконечность в минувшем увидишь Не заметишь шуршания дней Вспомнишь что-то, но боле не видишь И пропустишь услышанье сей… P.S. Стихотворение посвящается храмам г. Мурома. [*] спящие — местные чудотворцы [**] другого — новое поколение или я [1] Богородицкий собор [2] хр. Спаса Нерукотворенного [3] Благовещенский собор [4] Спасо-Преображенский собор [5] надвратные хрр. Казанский и Стефания [6] Козмодамианский хр. [7] Крестовоздвиженский хр. [8] Троицкий собор [9] хрр. Николо-Можайский, Николо-Набережный, Николо-Зарядный [10] Георгиевский хр. [11] Предтеченский хр. [12] хр. Пантелеимона [13] Христово-Рождественский хр. [14] Вознесенский хр. [15] Успенский хр. [16] Воскресенский собор [17] Сретенский хр. [18] Введенский хр. [19] Пятницкий хр. [20] Покровский хр. [21] Напольный кладбищенский хр. [22] Смоленский хр.

Дремотой окружённый, без печали и стонов В усыпальне босого прокажённым читал; И икону бодрящим и всевидящим оком В неизвестный туман, в темноту провожал. Что за облако гладил, всё лучом освещая? Что за звёзды хватал, не спрося у него? Может быть я скажу, если в зале зеркальном Отраженье увижу не себя, а его. Тихим голосом шепчет камень крошкой песочной; Тишина без забвенья, как огонь без искры, В эту полночь тумана мы друг друга приводим, Растворяются ставни не людской красоты. Соизмерен ли лик? Соизмерен ли голос? Странник сбился с пути, но выходит на звон; Отражение чистой воды и прохлады В этом месте от куда он дарил свой поклон. Не покинутый гром и раскаты от взрыва До сих пор я в строю у отцов, и святых; Оправданья искать мне обидно и стыдно Если вдруг и придёт, силы нет попросить. Я с прощеньем своим на коленях избитых Со слезами в глазах уползал во своясь; И молитва моя, что осталась пречистой, Умерла, словно слёзы, чуть подсохли, искрясь.

Почему ты молчишь? Почему ты не видишь? Обращаюсь к тебе не со злом. Неужели та боль, Причинённая в прошлом, До сих пор сохранилась с тобой? Ну скажи что-нибудь! Не терзай понапрасну Я святиться слезами пришёл. У тебя, у одной Попрошу не контрастов, А такой же, как сердце, огонь. Только слово одно, Только взгляд в утешенье Я виновен, что поздно пришёл. Что ещё для тебя? Я готов в услуженье Купол трогать руками пустой.

Я за утро, которое будет Беспощадным к другим и ко мне; Я за день, что так скоро наступит И положит конец ерунде. Я за вечер с тяжёлой прохладой, Намекающей мне про вчера; Я за ночь, что отбросит кошмары Того прошлого, страшного дня. Бич пройдёт, если совесть назреет И явится извилиной лба; Мой ли разум скудеет и тлеет От проклятого слова «вчера»? Перемены и слёзы о прошлом; Можешь ты ненавидеть себя? Кто-то может и счастлив под небом; Для него, что зима, что весна… Я таким не бывал и не буду Безполезность толкую с конца, Что навалится вдруг и по горлу Полоснёт острей бритвы, ножа.

Я люблю этот снег, Что искрится и тает На ресницах моих, Словно хочет сказать, Что судьба нас сведёт, Правда где, я не знаю, Но повторится школа Непременно опять. Я люблю тот ручей, Что в мороз не стихает, И бежит мне навстречу, Говоря про себя: «Станем мы чуть добрее, Если где-то однажды Руки вместе согреем У ночного костра». Я люблю зимний воздух, Тишину и прохладу, Чистотой первозданной Всё даёт мне понять: Для чего ты рождён? Для чего это надо? Я от мысли простой Был не в силах кричать. Разуверившись в том, Что не сделал нарочно И цветы для неё Башмаком растоптав, Понимаешь одно, Что любить очень сложно И приходишь домой Суть причины поняв. Я люблю этот парк, Что откроет с рассветом Наше сердце к тому, Что известно, как жизнь. И на лавочке той Вместе с внуками вспомним Как когда-то вот здесь же Мы друг другу клялись.

Я в каменной раке ищу свои гены В соборе нагорном суровом, как боль. И кто до меня в этом брошенном веке Сюда приходил, припадал головой? В темнице рублёной, холодной и чистой Замёршей рукою ты лик рисовал Как надо бы жить, чтобы видеть такое?! За это к святому в собор ты попал.

Новых лет я не жду — надоело, С прошлым связи давно уже нет. Раньше думали, бравшись за дело, Станет лучше и ждали привет. Но минуло, прошло и истлело, Вспомнил я и про тех, кого нет. И остыли, как только стемнело, Все желания прожитых лет. А теперь, накануне придела, Ты не купишь обратный билет; Понимаешь лишь то, что задело Твою душу и это — секрет.

Я сюда никогда не пришёл бы Я за летом ушёл было прочь, Но случилось! Молитвою кроткой Согласился нам кто-то помочь. И теперь мы у ружной в объятьях Ставим свечи неловко, тайком, А на клиросе чёрные платья Там поют акафист голоском. И как будто нечаянно, кротко Богородичный образ держу, А на звоннице нежные руки Заставляют нас плакать внизу.

Пред Господом я в Троице предстал Я целовал Пречистой руку Девы И я покаялся и горько осознал Ошибок путь, греха и перспективы. В огне мерцающем рождественской свечи Я видел взгляд живой на лике тёмном За фресками зияли кирпичи И улыбался кто-то в стороне… Не пение, а тишина меня будит Простым словам всё предпочтенье песне И кто-то за руку меня сопроводит И приоткроет занавес — мы вместе. Я был один, я торжества венец Увидел, осознал, я плакал От умиления за силу, наконец, Что есть прощение на небесах, Что вера есть.

Вся жизнь на ладони, как пепел Страницы сожжённых из книг Нам остаётся лишь ветер Просить, чтоб развеяли их. Мы приближаемся к свету, Который из душ не отнять. И держим скупую планету, Где нечего больше терять. Как солнце себя раскрывая, Дрожащей рукою зовёшь. И голос, и вера, и слово Я знаю, что ты не уйдёшь.

На паперти воспоминаний предстою Я был орудием в руках судьбы От куда, Господи, эти слова? От куда, Святый, вообще все мы? Все книги брошены и полки их пусты Картин на стенах нет — они чисты, Но в воздухе витает существо Он брат Святому духу Твоего. А в изголовье мёртвого цветка Поставлен образ Твой для покаянья И я вошёл к нему, и я предстал Молитвою два сердца сокрушая.

Наклоняясь к добру, ищешь правды Прикасаясь к нему, будешь чист; Всё от Бога и это пространство Нас сближало, а год очень быстр. Все надежды в молитве скоромной Воссылал я в небесную мглу; И с приходом на землю пророка Верил в чудо — один не умру. И свершилось — мы встретились снова. Отражают церквей купола Наши лики на небе от солнца На щеках у обоих роса.

Мы не заняли места чужого В этой жизни для каждого дом — Малый угол в природе под Богом, Где одних разлучит только гром. Но молитесь и сбудется вера Воссылайте Подателю всех Словословие: символ и веру Ниспошлёт благодать Он на век. Мы услышали и воссияли Проливной нас крестил до костей Только грома мы не видали Нас Спаситель хранил для людей.

Пять часов безконечной дороги Отделяет меня от огня Я к нему возвращаюсь, к родному С того самого первого дня. Как уехал из дома родного, Что всегда меня ждёт и зовёт, Но теперь я смотрю по-иному Будет время и это пройдёт. А огонь остаётся как прежде На двоих, наше сердце беря И на двух расстояниях снежных Растопляет, тревожит меня. Я домой возвращаюсь с дороги И тоскую о нём с того дня, А теперь меня Бог возвращает Он вершитель, Он создал тебя.

Я бродил много лет сквозь теней По шагам многих их узнавал Открывались мне души людей, Но вернувшись домой, я рыдал. Я по почерку письма сличал По конвертам искал адресат Задыхаясь во сне, ещё ждал, Что судьба обернётся назад. И случилось однажды пройти Мимо ивы — такой человек Разошлись и взошли их пути Это я и такой человек.

Неумелой молитвой своей Я пред Господом оповещался, Догорела в лампадке искра — По утру я в дорогу собрался. Голос твой я не в силах держать Не храню откровение слова Пред иконами в храме пустом Его слышу я снова и снова. И монетка на свечку дана, Что поставил тебе у амвона И слеза на щеке умерла Я не выйду из Божьего дома. Богородица боль отвела: «Ты дождёшься и будете вместе». А Никола спросил: «Как дела?» Я ответил: останусь на месте. И от Спаса, чья воля чиста, Я услышал последнее слово. Ангел мой приоткроет врата Что я вижу, всё это ново. И свершится, я верю и плачу Пусть неделя-другая пройдёт Расстояние много не значит Наше время всегда подождёт.

Я еду домой, возвращаюсь От дальней дороги мой путь Стал виден и цепью страданий Охвачена жизнь — в этом суть.

Был знойный вечер наблюдений странных Был месяц май, похожий на декабрь, А может не было, и всё это приснилось? Мы расставались, приближая даль. Был день такой, что всё перемешалось Случилось так, что вечер утром стал И мы с тобою даже не прощались За нас сказал прощание вокзал. Для каждой свечки по белому платку И пламя в них растопит нежный воск И слёзы капали на белое сукно Смешалась истина, по коже был мороз. А может не было и даль исчезла вдруг Мы расстояние в покорствии вели И нас позвало нечто ко двору И пригласили в гости огоньки.