Основная задача, стоявшая перед авторами настоящей работы, – обратить внимание на единицы, попадающие в «серые зоны» классификаций. Мы описали несколько групп таких единиц, «застрявших» между разными уровнями. Перечислим их здесь еще раз.

Лексические единицы

– «Эквиваленты слова» (семантически и синтаксически неразложимые единицы).

– Незнаменательные и полузнаменательные лексические фраземы (фразеологизмы) – семантически неразложимые, но синтаксически регулярные единицы.

– Коллокации – устойчиво воспроизводимые в речи сочетания лексем, образованные по прозрачным семантическим и синтаксическим правилам.

Синтаксические единицы

– Монопредикативные синтаксические фраземы – структурно разложимые синтаксические единицы, обладающие, однако, семантической нерегулярностью (тавтологические конструкции).

– Монопредикативные синтаксические фраземы, образованные из полипредикативных конструкций, являющиеся и семантически, и структурно нерегулярными (фраземы типа Гулять так гулять).

– Полипредикативные синтаксические фраземы, или квазисложные предложения, – структурно разложимые синтаксические единицы, обладающие, однако, семантической нерегулярностью (фраземы типа Дело в том, что Р).

Эти единицы не вписываются в уровневую структуру, являются исключениями из правил, не порождаются из глубинных структур. Некоторые из них изучаются уже много десятилетий (например, лексические фразеологизмы), часть привлекла внимание лингвистов относительно недавно (например, коллокации), но большинство до сих пор остается за пределами полных лингвистических описаний. Мы считаем, что такого рода единицы не вызваны недостатками плохо настроенной языковой системы, а являются естественными феноменами речевой коммуникации.

Первичным языковым феноменом является линейная последовательность – звуков (или букв), словоформ, высказываний. В речевом потоке эти линейные цепочки могут накладываться друг на друга, расширяться или сокращаться в поле «совместного внимания» [Томазелло 2011]. В процессе человеческой коммуникации и накопления совместного знания происходит конвенциализация этих феноменов:

Конвенциализация грамматических конструкций – грамматикализация и сходные процессы – может происходить только у тех видов, которые обладают когнитивными навыками по созданию фонда совместных знаний в совместном внимании, и в сообществах, социально организованных настолько сложно, что разные индивиды обладают разными совместными знаниями [Там же: 253–254].

Обобщающие языковые конвенции действуют с разной степенью обязательности и являются, таким образом, вероятностными. Часть из них выполняется с вероятностью, близкой к 100 %. Например, согласование существительных с прилагательными / числительными является практически обязательным (ср., однако, известный анекдот про «один кофе и один булочка», где нарушение правила не приводит к нарушению коммуникации), другая часть – менее обязательна. В процессе порождения говорящий постоянно делает выбор между разными возможностями, которые предоставляет ему язык. Джон Дюбуа удачно назвал эту ситуацию «конкурирующие мотивации» (competing motivations [Du Bois 1985]):

Учитывая сложность факторов, которые часто вовлечены в разрешение этой конкуренции (competition), спонтанный речевой поток, вероятно, может быть организован легко и эффективно, только если самые распространенные случаи конкуренции не надо организовывать снова и снова в каждой новой ситуации. Как только какое-либо соглашение, выработанное в определенном случае, сохранено для дальнейшего использования, первое наращение (accretion) в направлении того, что позже воплотится в языковой системе, сделано. [Там же: 361].

В этой книге мы сосредоточились как раз на этих «наращениях» – промежуточных звеньях между языком и речью. Как показала Дж. Байби, готовые формы по умолчанию используются для передачи более важной информации [Bybee 1985]. Для передачи менее важной или при отсутствии готовой формы (будь то локальный недостаток языковой компетенции или общее отсутствие речевого шаблона) говорящий обращается к правилам. Хрестоматийный пример такого рода – частотные «неправильные» глаголы, которые сохраняют неправильность только потому, что использование этих форм в речи настолько частотно, что не требует обращения к правилам словоизменения [Bybee 1985: 2].

Таким образом, исходя из первичности речевого потока, неверно представлять дело так, что абстрактные схемы реализуются в речевом высказывании, обрастая «ошибками» и «исключениями». Дело обстоит ровно наоборот: речевое высказывание строится из разнородных, готовых к использованию речевых блоков, а в случае их отсутствия задействуются более глубинные правила, позволяющие упаковать информацию. Частотность и регулярность использования того или иного блока может приводить к его конвенциализации, то есть к выработке более общего правила.

При таком подходе идиоматизация – это механизм выработки конвенциональных правил, результат которой может реализоваться на лексическом или грамматическом этапе обобщения. Таким образом, грамматические и лексические правила не противопоставлены как обязательные и свободные – и те, и другие правила обладают разной степенью обязательности, то есть являются вероятностными (хотя грамматические в конечном итоге с большей вероятностью оказываются обязательными). Разница между ними в том, что в сфере грамматики вероятностные правила действуют на более абстрактном уровне. В сфере лексической сочетаемости правила действуют на более конкретном, лексемном, уровне, однако степень их обязательности может быть настолько же высокой, как и, например, согласование по роду существительных и прилагательных.

Приведем пример

Устаревший в настоящее время лексический фразеологизм держать себя на вожжах имеет одну фиксированную лексему – вожжи. Постепенно список переменных, входящих в тот же или близкий семантический класс, расширяется, и фразема превращается из лексической в синтаксическую: держать себя в X [в узде/в руках/в рамках…].

Важно понимать, что ровно те же принципы касаются и социальных языковых норм. Говоря точнее, все языковые нормы являются социальными, просто часть из них находится в поле активной борьбы за социальный капитал; именно эти нормы обычно и называют «языковой нормативностью». Однако во всех этих случаях ключевую роль играет общественный договор (обсуждаемый, эксплицитный или необсуждаемый, имлицитный) при создании «фонда совместных знаний». Самым простым и естественным механизмом создания такого фонда является регулярность воспроизведения. Речь не обязательно идет о простой частотности – единицы типа ничтоже сумнягиеся не являются частотными в абсолютном выражении. Важен социальный договор, который делает сохранение этого выражения социально целесообразным. Изменения этих договоров иногда можно наглядно увидеть. Приведем пример.

Черное кофе и черный какао

Из многочисленных заимствованных несклоняемых существительных на – о/-е существительное кофе «стигматизировалось» в форме мужского рода под влиянием социального договора, чему способствовала не столько частотность этого существительного (относительно низкая), сколько «престижность» этого напитка в обществе. Другой напиток, какао, не был столь же выделен в обществе, и род слова какао на протяжении двух веков колебался, пока в 1990-е годы средний род окончательно не победил, став единственно приемлемой формой социального договора.

Итак, языковые правила являются вероятностными. В соссюровской дихотомии langue-parole первичной является речевая деятельность, которая, обобщаясь, приводит к плавной вероятностной шкале от речевого штампа до грамматического правила. Генерализация – это естественный когнитивный процесс обобщения речевого потока, объектом которого в конкретных случаях может стать лексическая сочетаемость, синтаксическая модель или морфологическое согласование. Признав первичным феноменом речевую стихию, естественным шагом анализа следует признать переориентацию лингвистических исследований на исследования реального речевого потока, уделив больше внимания его слабо структурированным особенностям.

Кратко повторим изложенные выше положения.

1. В процессе коммуникации говорящий сначала использует имеющиеся в его распоряжении готовые формы выражения, а при их отсутствии обращается к более сложным и абстрактным правилам порождения.

2. Идиоматизация – динамический процесс конвенциализации речевого потока языковым сообществом, который ведет как к образованию устойчивого сочетания лексем, так и к новому грамматическому правилу. Важно подчеркнуть, что этот процесс не является однонаправленным и обязательно проходящим от лексемы к грамматическому правилу, хотя статистически чаще происходит именно так.

3. В результате процесса идиоматизации говорящие обладают огромным набором полуоформленных фрагментов, которые аналитически могут быть разбиты на сегменты, однако существуют как готовые к употреблению единицы (принцип идиоматичности Дж. Синклера).

4. Как следствие, границы между языковыми уровнями являются естественным образом проницаемыми. Множество речевых единиц существует на границах этих уровней (идея конструктивна А. Голдберг).

5. Существенными факторами, влияющими на конвенциализацию, являются диалогичность (говорящие в состоянии разделять общие знания) и регулярная воспроизводимость, наиболее ясно отражаемая в частотности.

6. Грамматические правила и лексическая сочетаемость являются частными случаями генерализации линейной цепочки. При этом, видимо, чем ближе расположены элементы цепочки друг к другу, тем важнее лексическая сочетаемость, тогда как грамматические правила могут действовать на гораздо более длинных и дистантно расположенных участках речевого потока.