#img_10.jpeg

То, что они миновали границу штата и въехали в «Большое яблоко», Макс Рич почувствовал по тому, как гладкое, словно хорошо обструганная рукой старого плотника доска, скоростное многорядовое штатовское шоссе сменилось усеянной колдобинами муниципальной дорогой и, несмотря на мощные амортизаторы, «бьюик» стало потряхивать, как старый дредноут во время качки. Дорога сузилась, и машине пришлось сильно сбавить скорость.

Он терпеть не мог этих утренних часов в Нью-Йорке, когда улицы, задавленные небоскребами и заполненные до предела автомобильной массой, похожи на растревоженный муравейник, а его шофер-охранник, несмотря на весь свой высокий профессионализм, только беспомощно разводит руками перед очередной многокилометровой пробкой.

Вот и на этот раз уже минут десять они двигались черепашьим ходом, и только мелодичный телефонный зуммер вывел Макса Рича, президента «Кэпитал корпорейшн», из состояния растущего раздражения.

— Вас спрашивает сеньор Карлос, господин президент, — услышал Рич чуть усталый голос дежурной ночной секретарши, которая, вероятно, еще не успела смениться.

— Соединяйте, — ответил он, а сам тем временем удивленно размышлял, зачем он потребовался Карлосу в столь ранний для него час. Настоящим именем этого человека никто, кроме Рича, не осмеливался называть после того, как ФБР по настоянию конгресса выдало ордер на его арест и объявило о вознаграждении почти в миллион долларов за информацию о местонахождении «кокаинового короля», как называли в печати этого колумбийца. Газеты начали писать о том, что Карлос имеет крупнейшее состояние в Южной Америке, оцениваемое почти в 3 миллиарда долларов, свою личную армию, зорко охраняющую его огромные кокаиновые латифундии и предприятия по производству наркотика, расположенные в колумбийских джунглях.

Макс Рич знал Карлоса давно, еще с юношеских лет, когда тот выполнял отдельные поручения своего отца и выезжал в Штаты для организации сбытовой сети наркотиков. Сейчас Карлос являлся одним из главарей наркотической мафии в Колумбии, членом так называемого «медельинского картеля», в руках которого находится все производство кокаина в стране. Доходы этого картеля, как подсчитали досужие экономисты, составляют 10 миллиардов долларов в год, из них 2 миллиарда долларов ежегодно вливаются в экономику Колумбии.

Некоторые из экономистов даже отмечали, что именно благодаря поступлениям долларов от торговли наркотиками колумбийская экономика переживает период экономического процветания. Недаром Карлос хвастал, что такие, как он, «кокаиновые короли», контролирующие «медельинский картель», недавно предложили властям Колумбии в обмен на полную свободу действий выплатить весь внешний долг страны, который достигает 15 миллиардов долларов.

Ричу приходилось читать в тех досье, которые вел отдел информации «Кэпитал корпорейшн», следившей за всей мировой прессой, что у правительства Колумбии, как и других стран Латинской Америки, сложились свои, достаточно сложные отношения с наркомафией, которая давно уже стала частью политической системы. Как писала латиноамериканская печать, нанести удар по торговцам наркотиков — значит подорвать сеть полувоенных формирований, которые широко используются правыми, а также армией в борьбе против демократических сил этих стран. Карлос всегда с гордостью говорил о своих «молодцах», которые, как понимал Рич, держат под страхом весь район страны, где расположены латифундии «кокаинового короля».

Макс и Карлос были почти одногодки, по характеры и взгляды на жизнь у них были, пожалуй, прямо противоположны. Если Карлос был похож на шашку динамита с подведенным к ней горящим бикфордовым шнуром, готовым в любой момент взорвать себя и всех вокруг, то Макс унаследовал, вероятно от своего ирландского деда, спокойную, даже немного флегматичную натуру.

Отцу Макса Рича по наследству от деда, а тому от прадеда достался нефтепромысел на три вышки в пустынном районе Техаса, который давал небольшой, но постоянный доход, позволявший вести безбедную жизнь. Макс вырос в семейном поместье недалеко от Хьюстона, с детства любил лошадей и, как большинство техасских мальчишек, собирался стать ковбоем, беззаботно разъезжая верхом на верном коне с парой кольтов по бокам. Но неожиданно в семье произошел разлад, мать уехала в Филадельфию и только раз в году, под рождество, давала о себе знать, присылая дорогие подарки. Максу к тому времени уже исполнилось 10 лет. Он тяжело пережил длившийся почти год бракоразводный процесс родителей, вызовы в суд, где, ничего не понимая, должен был отвечать на какие-то вопросы. После отъезда матери Макс замкнулся, ушел в себя, ни с кем из своих сверстников не дружил. Отец же начал непрестанно пить, днями, а то и неделями не бывал дома, оставляя сына на попечение жившей в доме и служившей еще у деда Макса госпожи Гретхен. Эта немка, бежавшая в 30-х годах из нацистской Германии, была в доме Ричей одновременно и за экономку, и за няню. Именно она привила Максу пунктуальность, исполнительность и бережливость, заставила отца отдать мальчика в частный колледж, где сынков богатых родителей держали в строгости. Но, как ни странно, Максу понравилась жизнь в колледже. Он в отличие от большинства своих однокашников с удовольствием в любую погоду пробегал каждое утро милю по окрестным холмам и вскоре, навсегда оставив детские ковбойские мечты, неожиданно увлекся биржевыми страстями после того, как отец однажды взял его во время каникул на фондовую биржу в Хьюстон.

Мальчику нравилось следить из окошка конторки брокера за тем, как живет биржа. Вот после некоторого затишья вдруг засуетились, забегали, словно мальчики на школьной перемене, беспрерывно жестикулируя, биржевые маклеры — значит, где-то кто-то разорился или, наоборот, акции какой-то компании вдруг резко пошли в гору. Макс удивлялся тому, как здесь за несколько минут можно потерять и приобрести целое состояние. Это было почти что как игра в рулетку, с которой тоже познакомил его отец. Но Максу не понравилась сама атмосфера игорного дома — роскошные дамы с алчными взглядами и одутловатые старики навевали на него тоску и уныние.

Здесь, в биржевой конторе, кипели настоящие страсти. Победителями выходили не по слепой воле случая, а те, кто был лучше информирован, знал законы экономической конъюнктуры, умел предугадать ход биржевой активности. Поэтому после окончания колледжа колебаний в выборе жизненного пути у Макса не было, и он с удовольствием поехал в Гарвард, в школу бизнеса. Хорошее образование — ключ к успеху. Надо только вовремя открыть этим ключом те двери, где живет госпожа Удача, говорил отец. Здоровье его к тому времени было сильно подорвано не только разгульной жизнью, но и новой страстью, увлекшей его, — кокаином. Макс не раз видел в кино и по телевизору, как наркоманы вдыхают носом через тоненькие трубочки белый порошок кокаина, но был страшно поражен, когда однажды, войдя к отцу в кабинет, застал его за таким же занятием. Отец не заметил сына, а тот тихо закрыл дверь и вышел из кабинета.

На следующий год, приехав домой из Гарварда на каникулы, Макс встретился с Карлосом. Оказалось, что их отцы знакомы уже не один год, вместе проводили время в Лас-Вегасе и давно хотели познакомить своих сыновей-одногодков. Отец Карлоса к тому времени уже осознал, что в его руках находится несметное богатство, оставил свои амбиции сделать политическую карьеру и превратился в одного из крупнейших производителей кокаина в Латинской Америке. Джон Рич оказал ему большую услугу, введя в круг нужных людей, с чьей помощью отцу Карлоса удалось создать собственную сбытовую сеть в Техасе и соседних штатах юга страны.

В тот год отец первый раз послал Карлоса в Штаты к Джону Ричу. Послал просто так — привыкнуть к стране, языку, обстановке, познакомиться с нужными людьми. Как ни странно, но Макс и Карлос сразу подружились, несмотря на полную несхожесть характеров, — они как бы дополняли друг друга. Именно тогда и родилось их желание создать совместное предприятие: у Карлоса будут деньги, а у Макса — знания. С тех пор, учась в Гарварде, Макс Рич занимался только одним — изучал экономику и корпоративное право, знакомился с новыми веяниями в экономической политике, с тем чтобы затем начать свое дело и возродить увядшие семейные традиции.

Ему не пришлось присутствовать на торжественной церемонии вручения университетских дипломов — накануне пришла телеграмма о том, что отец разбился в авиационной катастрофе. На похороны в Хьюстон приехал Карлос. Его отец к тому времени уже успел стать персоной нон грата для ФБР и не мог легально ступить на территорию Соединенных Штатов. Да и здоровье у него было уже окончательно подорвано. Карлос все более становился фактическим хозяином «кокаиновой империи» отца, и эту поездку он использовал для изучения вопроса о расширении сбытовой сети в Штатах.

Макс был ему нужен. Вырученные от наркотиков деньги надо было пустить в оборот, сделать легальными. Именно тогда и решено было основать их совместную компанию — «Кэпитал корпорейшн». Они вовсе не собирались строить какое-то промышленное предприятие или открывать сеть магазинов. Компания им нужна была только для одного — «отмывать» «кокаиновые» деньги и вкладывать их в акции промышленных концернов, банков, страховых обществ.

Сначала компаньонам не везло. Сицилийцы и корсиканцы не давали им развернуться на восточном побережье, а курс акций компаний, которые они скупили, стал вдруг неумолимо падать. Затем все изменилось. Макс каким-то особым, выработанным, вероятно, в Гарварде чутьем угадал, что новая ближневосточная война неминуема. Он также знал, что Вашингтон не позволит нанести сколько-нибудь серьезное поражение Израилю, а отсюда наверняка арабы воспользуются нефтью в качестве политического оружия. Результат же всего этого может быть только один — повышение цен на нефть, а следовательно, рост курса акций нефтяных компаний. Поэтому по его совету Карлос инвестировал почти 100 миллионов долларов в нефтяные акции, а еще 40 миллионов — в акции компаний золоторудной промышленности. Поскольку, рассуждал Макс, повысятся цены на нефть, усилится инфляция, люди начнут вкладывать деньги в золото, и цены на него подскочат. Макс Рич рассчитал все правильно, не угадал только масштабы роста цен на нефть и золото. В результате «Кэпитал корпорейшн» стала богаче на 400 миллионов долларов, которые сразу же были инвестированы в акции ИБМ и других электронных корпораций.

Повышение цен на нефть и золото позволило Максу полностью расконсервировать его небольшое «нефтяное» наследство в Техасе. Во многом это способствовало росту его личных доходов, дало возможность чувствовать себя несколько независимо от «кокаиновых» миллионов Карлоса.

Тем временем спрос на кокаин начал расти. К началу 80-х годов число наркоманов в Соединенных Штатах превысило уже 20 миллионов человек. Из них каждый четвертый, то есть более 5 миллионов человек, стал отдавать предпочтение кокаину. В этих условиях сицилийско-корсиканской мафии пришлось основательно потесниться, уступив в Калифорнии и других штатах восточного побережья место своим коллегам из Колумбии, Перу и других стран Латинской Америки.

Таким образом к началу 80-х годов «Кэпитал корпорейшн» накопила достаточный первоначальный фонд для того, чтобы приступить к своей цели — созданию собственной финансовой империи. Через пару лет под контроль корпорации перешло десять достаточно крупных компаний, несколько банков.

Затем вновь наступила полоса невезения. Сначала почти разорился один из банков, купленных корпорацией для «отмывки» «кокаиновых» денег, и пришлось потратить не один десяток миллионов, чтобы предотвратить его банкротство. Странные вещи стали происходить и с Карлосом. Так, не посоветовавшись с Ричем, он решил сделать небольшой бизнес, незаконно ввезя в одну из стран Латинской Америки сто испанских быков для корриды. Ему не удалось подкупить таможенников, и все быки были конфискованы. Макс стал замечать — его компаньон стал какой-то нервный, вспыльчивый — отсюда и все его неудачи. Именно поэтому, считал Макс, ФБР удалось не только перехватить год назад большую партию наркотиков, но и выйти на след Карлоса, сделать из него козла отпущения в докладе о контроле над наркотиками, подготовленном ФБР для конгресса. В результате конгресс вынес беспрецедентное решение — пообещал миллион долларов тому, кто выдаст Карлоса агентам ФБР.

Макс знал, что Карлосу это решение обойдется гораздо дороже. И действительно, когда ФБР потребовало выдачи в США его дружка Хорхе, тому пришлось выплатить одних только «гонораров» на сумму в 1,5 миллиона долларов боссам в министерстве юстиции и иностранных дел Колумбии в знак признательности за их «сотрудничество». То, что ему, Максу Ричу, удалось выйти сухим из этого переплета, было просто подарком судьбы. Но судьбу не следует испытывать слишком часто. Он настоял, чтобы Карлос пока не приезжал в Соединенные Штаты и только в экстренных случаях звонил ему по телефону. Поэтому, когда однажды утром месяц назад к нему в дом бесцеремонно вошли два помощника Карлоса и сообщили, что он должен срочно вылететь вместе с ними в Боготу, Макс был не на шутку взбешен и сначала хотел послать этих молодчиков ко всем чертям. Но, вероятно, дело было действительно срочным и важным. Ребята Карлоса спокойно сказали, что в противном случае они вынуждены будут применить силу, а в их умении это делать Макс не сомневался. Он уже видел ребят Карлоса в действии, и поэтому пришлось отменить все встречи и мероприятия, сесть в первый же самолет и направиться в эту дыру — Боготу.

Весь полет до столицы Колумбии Максу было немного не по себе, и он с облегчением вздохнул, когда огромный горбоносый «Боинг» чиркнул колесами о бетон посадочной полосы и, на несколько секунд отчаянно загудев двигателями, с тем чтобы умерить свой быстрый бег, плавно подкатил к зданию аэровокзала.

Макса и его сопровождающих встретили прямо у трапа самолета, минуя все таможенные формальности, посадили в «лендровер», и часа через два езды по пыльной, покрытой рытвинами дороге, по сравнению с которой дороги Нью-Йорка казались совершенством дорожного строительства, они въехали во владения Карлоса. По обочине дороги то здесь, то там виднелись группы вооруженных автоматами людей, почти через каждую милю машина замедляла скорость перед очередным опорным пунктом, обнесенным со всех сторон мешками с песком.

Перехватив удивленный взгляд Макса, один из его сопровождающих, огненно-рыжий парень в цветастой рубахе, сказал, улыбаясь и с трудом выговаривая английское твердое «т»:

— Правительство недавно решило обложить нас новым налогом — так мы хорошо приготовились к встрече налоговых инспекторов. Думаю, что они сюда вряд ли сунутся.

По обеим сторонам дороги видны были перепаханные поля.

— Это крестьяне освобождают поля от всякой ерунды, с тем чтобы заняться настоящим делом. — Рыжий, видно, взял на себя роль добровольного гида.

Макс вспомнил заметку, появившуюся накануне в «Нью-Йорк таймс», в которой говорилось, что, по подсчетам, сделанным латиноамериканскими экономистами, землевладелец, выращивающий какао, получает с одного гектара прибыли 450 долларов, а за урожай листьев куста коки, посаженного на том же гектаре земли, наркомафия платит ему почти в шесть раз больше! В результате даже сборщику выгоднее работать на кокаиновой плантации, чем где-либо в другом месте, — там он получает почти в десять раз больше! При этом увеличение плантаций кокаинового куста в ряде латиноамериканских стран оказывает отрицательное воздействие на развитие экономики этих стран, так как во многих сельских районах кока стала монокультурой.

Наконец машина подъехала к небольшому поселению, окруженному земляным валом, и остановилась перед шлагбаумом. Из палатки рядом со шлагбаумом вышел улыбающийся Карлос. Они, как обычно при встрече, обнялись.

— Извини, Макс, что пришлось тебя так срочно побеспокоить. Знаю, ты не выносишь пыли, но дело у меня очень важное. Поехали ко мне — там переговорим.

Карлос сел за руль, и они уже вдвоем, без охранников, въехали внутрь небольшого поселка. Проехав немного вдоль немногочисленных построек, машина остановилась перед большим каменным домом, у входа в который стояли два охранника с автоматами. Они прошли внутрь дома, в огромную, высотой в два этажа, комнату, обставленную старинной мебелью. Макс, отметив про себя, что обстановка в комнате была несколько помпезной и лишенной хорошего вкуса, обратил внимание на то, что все вокруг было покрыто слоем пыли. Это он переносил с трудом, и первым желанием было освободиться от той пыли, которая засела у него в волосах, покрыла лицо и руки физически ощутимым слоем.

Казалось, что Карлос должен был предложить ему сейчас отдохнуть с дороги, хотя бы принять душ и переменить одежду. Но тот даже и не подумал об этом. Усадив Макса в неудобное деревянное кресло с высокой спинкой, Карлос налил в стаканы виски, выпил и сразу же перешел к делу.

— Видишь ли, речь идет кое о чем необычном, что может принести нам невиданный успех, позволит дружить с законом. Ты что-нибудь слышал о «соме»? — спросил Карлос, не отрывая рта от стакана с виски.

— Ты о чем? О том мифическом напитке индусских богов? — ухмыльнулся Рич.

— Конечно, после стольких лет учебы ты не мог этого не знать. Да, именно о нем. Дело в том, что он, кажется, существует, или, вернее, существовал на самом деле, и обладает удивительными свойствами, родственными свойствам наркотиков, но действующими по иному принципу. Секрет изготовления «сомы» передавали из поколения в поколение отшельники одной из индуистских сект. История здесь длинная и запутанная — потом сам все узнаешь. Скажу одно — если мы завладеем секретом изготовления «сомы», с кокаиновым бизнесом можно будет покончить навсегда. Дело в том, что любой, кто хоть раз попробует «сому», не сможет уже больше без нее жить.

— Хорошо, но где мы достанем секрет изготовления этого напитка, даже если, как ты говоришь, он на самом деле существует? Откуда ты узнал о «соме»?

Карлос улыбнулся, налил себе еще виски.

— Ты меня, конечно, извини, но я догадываюсь, что ты о нас думаешь. Живут, мол, в грязи и делают миллиарды на людских пороках. Так вот, учти: растлеваем людей не мы, а вы — люди просвещенные, считающие себя творцами цивилизации. Это вы, а не мы, отнимаете у людей душу, заменяете ее копилкой для денег и вещей, а мы даем им возможность забыться, вновь стать самими собой. Так вот, «сома» — это тоже своеобразный супернаркотик, и притом без всяких отрицательных последствий для человека. Он дает человеку счастье на всю жизнь и не требует ничего взамен. А узнал я про «сому» совсем недавно. Тебе, вероятно, известно, что у нас в стране, как и почти повсюду в Южной Америке, после войны поселилось немало немцев.

Среди них в основном всякий сброд — военные преступники, политики, приспешники Гитлера, но есть и солидные люди, например доктор Кнепке. В свое время он был вице-президентом концерна «Унифарбен», в состав которого входила известная ныне корпорация «Биохим». Доктор отвечал за деятельность концерна в странах Азии и долгое время жил в Анандпуре. Там ему удалось заполучить секрет изготовления основных компонентов «сомы». В Германии в годы войны на «Унифарбен» была создана специальная лаборатория, где пытались синтезировать «сому» и почти добились успеха, но кто-то взорвал уже готовую к запуску установку. Сразу после войны Кнепке приехал в Южную Америку, переезжая из страны в страну, и уже 10 лет живет здесь неподалеку. Как ни странно, но у него сохранились старые контакты в «Биохиме», и он в курсе новостей корпорации, акционером которой является, вложив в акции «Биохима» почти весь свой капитал.

Именно с его помощью руководству «Биохима» вновь удалось напасть на след рецепта приготовления «сомы», заполучить его и расшифровать химическую формулу. Сейчас на заводе филиала «Биохима» в Асике ведется подготовка к организации производства напитков на базе концентрата «сомы», в одном из йога-центров проводятся опыты по изучению его воздействия на психику людей. И как мне сказал доктор Кнепке, результаты превзошли все ожидания. Зная секрет изготовления концентрата «сомы», можно за год наводнить весь мир напитками, созданными на его базе.

— Насколько я уловил ход твоей мысли, — перебил компаньона Макс, — для того чтобы овладеть технологией производства «сомы», необходимо захватить контроль над «Биохимом». Но ведь это потребует не меньше 2 миллиардов долларов, даже если учесть, что для захвата «Биохима» достаточно, вероятно, купить менее 10 процентов пакета акций. Кстати, если мне не изменяет память, курс этих акций после инцидента на том же заводе в Асике и начавшихся разговоров о его национализации значительно упал. Но инвестировать почти все, что у нас есть, — это серьезный шаг, и для него должны быть веские основания. Ты готов вложить все, что у тебя есть, в эту сомнительную авантюру?

Карлос ответил не сразу. Он встал, подошел к резному столику, достал из ящика небольшую табакерку, открыл ее и через трубочку вдохнул в себя белый порошок. Макс уже догадывался, что Карлос пошел по пути отца. Заметив пристальный неодобрительный взгляд компаньона, Карлос закрыл табакерку, положил в ящик и с шумом задвинул его.

— Не беспокойся, я стараюсь не злоупотреблять. Между прочим, я надеюсь, что «сома» поможет и мне «соскочить» с кокаина. А теперь пойдем — я тебе кое-что покажу, — сказал Карлос и направился к одной из дверей в стене напротив входа.

Они вышли в небольшой коридор, Карлос нажал на что-то, и пол перед ними начал медленно раздвигаться, открывая освещенную тусклым светом лампы каменную лестницу, ведущую вниз. Карлос первым шагнул вниз и жестом предложил Максу следовать за ним. Лестница повернула налево и уперлась в площадку, на которой перед железной дверью стоял охранник с автоматом на изготовку. Увидев Карлоса, он опустил автомат и поздоровался.

— Не бойся, это не камера пыток, — с усмешкой сказал Карлос, снова нажав только ему приметную кнопку, которая привела в движение механизм, открывавший вход в подземелье. — Хотя когда-то, лет 200 назад, говорят, здесь пытали всяких еретиков и местных колдунов.

За дверью оказалась еще одна такая же площадка, где тоже дежурил охранник, а за ней — небольшая лестница, ведущая прямо вниз, в большое, разгороженное металлическими стеллажами помещение. На стеллажах лежали небольшие желтые пластиковые мешочки. И хотя Макс никогда раньше не видел эти мешочки с кокаином (его дело было делать деньги), но он понял, что здесь лежит целое состояние. Карлос подошел к одному из стеллажей, снял один мешочек, подбросил его несколько раз рукой.

— Вот на чем стоит «Кэпитал корпорейшн». Через неделю здесь будет пусто, потом тебе придется немного потрудиться. Надо будет хорошенько «отмыть» эти мешочки, вернее, те деньги, которые за них заплатят, а затем превратить их в акции «Биохима». Когда-нибудь я организую здесь производство «сомы» и обязательно приглашу попробовать этот чудесный напиток агентов ФБР, которые за мной сейчас охотятся. — Он рассмеялся и положил желтый мешочек на место.

— Думаю, что через наши банки трудно будет так быстро «отмыть» твои деньги. Надо будет привлечь еще кое-кого, — сказал Макс, и по тону его голоса Карлос понял, что его американский приятель уже включился в дело.

— Смотри сам, как лучше сделать. Я готов пойти на любые расходы. — «Кокаиновый король» не был силен в финансовых вопросах и поэтому целиком доверял дело Максу.

— А теперь пошли немного прокатимся на лошадях — надеюсь, это тебе понравится. Я хотел бы показать тебе перед отъездом одну местную достопримечательность, если не возражаешь.

Макс удивленно посмотрел на Карлоса. Он только сейчас пришел в себя от дороги и не думал, что так срочно надо будет возвращаться в Штаты.

У входа уже стояла запряженная бричка. Они сели на мягкие кожаные сиденья и выехали за ворота, сопровождаемые джипом и четырьмя охранниками. Минут через десять дорога привела их в небольшую лощину, обрамленную невысокими скалами со срезанными вершинами. Пейзаж будто сошел с экрана, где демонстрируется очередной голливудский ковбойский боевик. Макс про себя отметил, что он бы сейчас ничуть не удивился, если бы вдруг из-за скалы на полном скаку вылетели «плохие парни» с искаженными от ненависти лицами или «хорошие парни» — красавцы ковбои на вороных конях с кольтами на боках и винчестерами в руках.

— Я хочу познакомить тебя с доктором Кнепке. Он уже достаточно стар и поэтому сейчас почти безвыездно живет здесь, недалеко от моего дома на берегу реки, — сказал Карлос. — Думаю, что эта встреча будет для тебя полезной.

Они выехали на дорогу, которая начала постепенно спускаться вниз, и за поворотом между густыми зарослями перевитых лианами деревьев блеснула полоска воды. Макс не ожидал такой стремительной смены пейзажа. Только недавно перед ним была скалистая, почти пустынная местность, а сейчас внизу начинались настоящие джунгли. Не доходя до реки, дорога свернула направо, и вскоре они подъехали к воротам, по обеим сторонам которых уходила в лес изгородь из нескольких рядов колючей проволоки.

Заметив Карлоса, двое детин огромного роста с автоматами в руках опустили оружие. Один из них подошел к столбу, на котором висел телефон, и что-то сказал в трубку. Через несколько секунд ворота начали медленно раздвигаться, и коляска въехала внутрь. Дорога, уложенная бетонными плитами, свернула влево. За поворотом Макс увидел довольно большой пруд, вернее, лагуну, отделенную от реки дамбой, за которой виднелся двухэтажный каменный дом.

— Вот это и есть логово доктора Кнепке, — сказал Карлос, показывая в сторону дома. — У него здесь все оборудовано так, что ни одна крыса незамеченной не пробежит. Так что не советую бродить по территории одному. Забор из колючей проволоки всегда под высоким напряжением, а свора специально обученных доберманов пропускает лишь своих. Попробуй только сейчас сойти — готов спорить, что через минуту тебя эти псы разорвут.

Тем временем они переехали дамбу и подъехали к дому. На веранде в плетеном кресле-качалке в окружении нескольких огромных собак подремывал старик.

Заметив приближающуюся коляску, собаки встали и напряглись. Карлос, не слезая с коляски, обратился к старику:

— Добрый день, доктор! Привез гостя.

Старик медленно приподнял голову, дал жестом команду собакам, которые тут же расслабились и вновь легли.

— Что ж, проходите в дом. У нас есть о чем поговорить, — неожиданно громко произнес старик и приказал вышедшему из дома слуге увести собак.

Только тогда Карлос сошел с брички, а вслед за ним последовал, все еще с опаской озираясь по сторонам, Макс. Ему такие приключения были не очень по вкусу. Пожав старику руку, Макс отметил, что она была еще довольно цепкой, но какой-то холодной, будто принадлежала не человеку, а роботу.

— Мы к вам ненадолго, доктор. Господин Рич сегодня вечером возвращается в Соединенные Штаты, поэтому мы хотели бы только, как договаривались, посмотреть ваше кино, — сказал Карлос старику, когда они прошли в гостиную.

Старик, не отвечая, кивнул двум уже немолодым слугам, один из которых кинулся закрывать шторы на окнах, а другой принес складной экран, развернул его, повесил на крюк в стене. Затем из шкафа, стоявшего чуть поодаль, был извлечен кинопроектор и бобина пленки.

— К сожалению, фильм черно-белый, а это во многом обедняет его, — медленно произнес старик, — но, надеюсь, и в таком виде он произведет на вас необходимое впечатление.

Зажегся свет в проекторе, и на экране замелькали тени, затем появилась заставка с нацистским орлом.

— Сейчас вы увидите центральную лабораторию «Унифарбен», где создавалась установка по производству концентрата «сомы», и людей, на которых были испытаны первые дозы напитка, приготовленного из этого концентрата, — с гордостью в голосе произнес Кнепке.

На экране показалось двухэтажное здание, затем какой-то котел с пультом и около него несколько человек в белых халатах. Наконец, появилась группка людей, одетых в полосатые куртки с номерами на спине. Каждому из них человек в белом халате выдавал по мензурке с жидкостью, которую те выпивали.

— Сейчас вы увидите действие «сомы» на этих людей. Сразу хочу сказать, что для опытов были отобраны люди с островыраженной индивидуальностью среди военнопленных разных национальностей. Через несколько дней от этой индивидуальности не оставалось и следа — все они становились счастливыми послушными людьми, готовыми выполнять любые команды, — продолжал свой комментарий старик.

Действительно, люди на следующих кадрах разительным образом отличались от тех, что были показаны накануне. Их умиротворенные лица источали искреннюю радость, они с большим желанием исполняли команды людей в белых халатах. Все это во многом походило на сеанс массового гипноза, только люди вели себя крайне непринужденно и естественно. Но здесь камера крупным планом прошлась по довольным улыбающимся лицам пациентов, и Макс вздрогнул — глаза этих людей были наполнены животным ужасом, мольбой о помощи.

Лента кончилась, и слуги открыли шторы.

— Как вижу, вы теперь поняли, что такое «сома», — взглянув прямо в глаза Максу, сказал старик. — К сожалению, тогда нам так и не удалось завершить эксперимент, который мог существенно повлиять на исход войны. Но это не значит, что шанс окончательно упущен. Теперь все зависит от вас двоих, а что касается меня, то я готов оказать вам любую помощь. — Старик встал с кресла и направился к выходу на веранду. — Я уже переговорил с Генрихом Мюллером. Вначале он несколько сопротивлялся, но затем понял, что это бесполезно, и, кажется, начал потихоньку сдаваться. — Он прошел к креслу-качалке. — Был рад с вами познакомиться. — Он кивнул Максу, сел в кресло и откинул голову.

Карлос взял за руку Макса и повел к выходу.

— Быстрей, сейчас прибегут его стражи.

И действительно, как только они залезли в коляску, вновь появилась свора собак, которые сразу же окружили старика и легли около его кресла.

Когда они выехали за ворота, Макс облегченно вздохнул.

— Что, встреча не из приятных? — спросил его Карлос и улыбнулся. — Признаться, мне тоже этот старик не по душе, как и все его окружение. Но дело есть дело, а «сома» сулит нам столько, что можно немного потерпеть.

— Не знаю почему, но не нравится мне вся эта затея. Когда мне удается очередная операция по захвату какой-нибудь компании или банка, я испытываю чувство удовлетворения от того, что оказался сильнее, удачливее. А травить людей каким-то наркотиком и получать от этого миллионы мне не по нутру. Боюсь, что попадемся мы на эти нацистские штучки и потеряем все, что имеем, — сказал Макс, глядя куда-то вдаль.

— Ну, если ты вдруг стал таким гуманистом, забудь о «соме», считай, что захват «Биохима» — это просто наша очередная финансовая операция. Я ссужу тебе необходимую сумму без всякой расписки. Если операция удастся и ты поверишь в «сому» — вернешь долг, а если нет — все расходы за мой счет.

— Ты что, хочешь нанять меня в качестве управляющего? — Макс усмехнулся.

— Нет, просто хочу, чтобы у тебя были развязаны руки. Так что — идет?

— Что ж, на такое предложение грех не согласиться, — ответил Макс и похлопал Карлоса по плечу.

— Значит, не будем терять времени. Завтра же и начнем. Твой самолет через четыре часа, так что попьем кофе — и в путь, а через неделю я тебе позвоню.

Коляска тем временем уже преодолела подъем и, набирая скорость, понеслась вперед по пыльной дороге.

Спустя полчаса Макс простился с Карлосом и в сопровождении уже знакомых ему телохранителей выехал в Боготу.

К Нью-Йорку самолет подлетал уже глубокой ночью. Макс чувствовал себя разбитым, но мозг работал, как компьютер, предлагая различные варианты захвата контроля над «Биохимом». Он знал, что только две таблетки «валиума» дадут ему сейчас возможность заснуть.

Следующие несколько дней слились как бы в один бесконечный день. Макс ложился спать далеко за полночь, а с рассветом был уже на ногах. Все сотрудники «Капитал корпорейшн» также работали на пределе возможного, анализируя различные варианты захвата контроля над «Биохимом». К концу недели оптимальное решение было найдено. Оно требовало почти 3 миллиарда долларов.

Макс ожидал, что он успеет добраться до здания корпорации еще до звонка Карлоса, но, видно, тому не спалось. Макс нажал на кнопку — из-за спинки переднего сиденья поднялось толстое стекло, отгородившее его от шофера. В трубке послышался щелчок, и раздался усиленный аппаратурой центрального пульта голос Карлоса.

— Доброе утро — как дела?

— Все идет нормально. Нужно три, и как можно скорее.

На другом конце воцарилось молчание. Макс уже подумал, что оборвалась связь, но тут вновь услышал голос своего компаньона:

— Хорошо. На следующей неделе все будет у тебя. Действуй. Позвоню так же. Будь здоров.

Макс не успел ответить — в трубке раздались короткие гудки.

Тем временем машина, миновав Бруклинский мост, въехала в Манхэттен и минут через десять остановилась в подземном гараже небоскреба, где размещалась штаб-квартира «Кэпитал корпорейшн».

Поднявшись на свой этаж, Макс Рич попросил секретаря срочно принести ему последние данные о котировке акций корпорации «Биохим» и всех ее дочерних компаний на фондовых биржах Америки, Европы, Азии и Австралии, а сам прошел в свой кабинет, вызвал стенографистку и занялся подготовкой послания президенту «Биохима» — Генриху Мюллеру. Едва Макс Рич успел продиктовать своей симпатичной стенографистке несколько строчек, как в кабинет вошел секретарь с несколькими листами розовой бумаги в руках, на которой обычно печатались котировки акций.

Рич быстро пробежал глазами отпечатанные на компьютере колонки цифр. Курс акций «Биохима» и всех его ассоциированных компаний продолжал неумолимо снижаться, экономя тем самым с каждым часом миллионы долларов «Кэпитал корпорейшн». Два дня назад Максу Ричу удалось через своих людей опубликовать во всех ведущих финансовых изданиях в Европе и Соединенных Штатах короткие, но хлесткие сообщения о возможных серьезных финансовых неприятностях, которые ожидают «Биохим» в ближайшем будущем в связи с аварией на заводе в Асике и планами национализации ее предприятий в ряде других развивающихся стран. Как всегда, друзья-журналисты честно отработали свою зарплату. Эффект от этих публикаций не заставил себя ждать — все больше акционеров стремились избавиться от ценных бумаг «Биохима». И хотя Рич хорошо знал, что завтра курс акций «Биохима» упадет еще ниже, он, как опытный бизнесмен, понимал — ждать больше нельзя, надо начинать действовать. Поэтому он тут же продиктовал стенографистке текст телекса во все региональные отделения своей корпорации — в Лондон, Кёльн, Париж, Токио, Сингапур, Бомбей, Мельбурн — с указанием срочно скупить акции «Биохима» на указанную ранее сумму.

* * *

Для Мюллера-старшего, президента корпорации «Биохим», известие о том, что «Кэпитал корпорейшн» начала скупать его акции и обязательства, вначале не показалось чем-то настораживающим. Дело обычное — хотят инвестировать деньги, веря, что временные финансовые трудности «Биохима» вскоре закончатся и с ним можно будет легче договориться о совместных операциях или разделе рынка где-нибудь, скажем, в Юго-Восточной Азии. Но затем стало ясно — это очень серьезно.

Он хорошо знал, что стои́т за миллионами «Капитал корпорейшн» и откуда у этой еще недавно никому не известной не только среди публики, но и в кругу профессиональных бизнесменов корпорации вдруг обнаружились такие финансовые возможности. Поэтому, получив от президента «Капитал корпорейшн» Макса Рича послание ультимативного содержания, он понял, что, учитывая реальную обстановку (а она, о чем президент «Биохима» боялся признаться даже себе, была крайне неблагоприятной для корпорации), придется принять этот ультиматум.

Та информация, которой он располагал, свидетельствовала о неминуемом банкротстве по меньшей мере трех отделений «Биохима»: двух — в Латинской Америке и одного — в Африке. Да и судьба «Биохим (Азия)» висела на волоске. Слухи о намерении правительства национализировать завод в Асике все более подтверждались — видно, местный капитал решил пойти в наступление.

С такими мыслями Мюллер-старший вошел в круглую отделанную красным деревом комнату заседаний корпорации. Все члены правления, за исключением Ганса Мюллера, которого было решено не вызывать на заседание, уже расселись по своим обычным местам, молча перелистывая представленный на рассмотрение правления корпорации финансовый отчет за истекший год — документ, не оставлявший сомнений в том, что дела «Биохима» были в плачевном состоянии.

Мюллер-старший не стал придерживаться обычной процедуры ведения заседания, когда каждый из членов правления высказывал свое мнение относительно текущего финансового положения корпорации, а затем выступал с заключительным словом он — президент и, учитывая высказанные замечания, предлагал внести некоторые изменения в подготовленный заранее проект решения правления. Сейчас он первым взял слово и, остановившись коротко на тех трудностях, с которыми столкнулась корпорация, перешел к главному — отношениям с «Капитал корпорейшн».

Каждый из членов правления уже знал, что «Капитал корпорейшн» проявляет в последнее время явно повышенный интерес к «Биохиму» и в некоторых странах, скупив большой пакет акций, стала одним из главных акционеров ряда его дочерних компаний. Но никто не допускал и мысли о том, что эти гангстеры всерьез решили захватить контроль над материнской компанией. Поэтому сообщение Мюллера-старшего вызвало столь бурную реакцию членов правления, что президенту «Биохима» впервые за многие годы пришлось прибегнуть к председательскому молотку. В это время дверь в комнату открылась, вошел секретарь и положил на стол перед ним несколько телетайпных листков. Мюллер быстро пробежал сообщения — «Кэпитал корпорейшн» скупила уже почти 10 процентов пакета акций «Биохима».

Мюллер вновь встал и, держа в руке телетайпные листки, своим торжественно-печальным видом заставил всех утихомириться. На этот раз его сообщение не вызвало бурю протеста, напротив, оно имело совершенно обратный эффект — все сразу притихли и застыли в своих креслах, лишь изредка молча покачивая головами.

Сделав небольшую паузу, Мюллер-старший произнес:

— Надеюсь, вам не надо объяснять, что, учитывая те шесть процентов акций, которыми владеет доктор Кнепке, действующий заодно с нашими новыми акционерами, реально контроль над «Биохимом» перешел в руки этой, с позволения сказать, организации. А с реальностями надо считаться. Поэтому давайте лучше подумаем, какие выгоды может иметь наша корпорация, получив доступ к огромным, хотя полученным большей частью сомнительным путем, финансовым ресурсам «Кэпитал корпорейшн». Во-первых, будет раз и навсегда решена проблема с нашими долгами; во-вторых, те контракты, которые имеют эти люди в ряде стран, и в первую очередь в Южной Америке, помогут нам избежать национализации ряда предприятий. Со своей стороны хочу заметить, что мы здесь в правлении тоже не сидели в последнее время сложа руки, ожидая, пока нас приберет к рукам «Кэпитал корпорейшн». Материалы на ее руководство, которые нам удалось получить из различных источников, являются надежной гарантией того, что независимость «Биохима» будет сохранена. Таким образом, не вижу оснований для огорчений, а тем более паники. — Мюллер-старший замолчал и многозначительно оглядел собравшихся.

— В той борьбе за выживание, которая идет в большом бизнесе, победить может только самый сильный, а объединившись с «Капитал корпорейшн», мы получим неоспоримые преимущества перед нашими конкурентами. И самое главное — только в этом случае наш проект «Сома» станет реальным, получив достаточные фонды для его реализации.

Когда Мюллер-старший говорил о том, что по его указанию собран большой материал, компрометирующий руководство «Капитал корпорейшн», он лишь немного преувеличивал, так как неделю назад попросил своего давнего университетского приятеля, теперь занимавшего видный пост в международной комиссии по контролю над наркотиками, подобрать ему материал о Карлосе и его связях в США и других странах.

Тот вначале немного удивился такой просьбе президента «Биохима», но, когда Мюллер-старший недвусмысленно попросил его дать номер своего счета и сказал, что это очень интересует корпорацию, обещал, помочь. И вот вчера Генрих Мюллер получил через специального курьера небольшой опечатанный пакет, ознакомившись с содержанием которого он дал указания немедленно перевести на счет своего приятеля в швейцарском банке 10 тысяч долларов. Материал, собранный в пакете, стоил этих денег и мог служить надежным гарантом того, что и Карлос, и Макс Рич немного умерят свой пыл и пойдут на разумный компромисс в интересах общего дела.

Все же реакция членов правления «Биохима» была достаточно бурной. Но Мюллер-старший сумел погасить эмоциональный заряд тех, кто считал, что сотрудничество с «Капитал корпорейшн» может повредить репутации «Биохима», и добился принятия правлением решения, уполномочивающего его вести переговоры с Максом Ричем «о тесном сотрудничестве».

Как только члены правления покинули штаб-квартиру «Биохима» и Мюллер-старший, пройдя в свой кабинет, облегченно опустился в кресло, раздался звонок из Нью-Йорка. На проводе был Макс Рич.

— Надеюсь, собрание прошло успешно? — поинтересовался новый акционер «Биохима».

— Да, господин Рич, дорога к вашему сотрудничеству теперь открыта.

— Вот и хорошо. Жду вас послезавтра у себя — надо будет обсудить некоторые детали нашего теперь уже общего проекта. Руководство «Капитал корпорейшн» заинтересовано в его скорейшем осуществлении.

Положив трубку, Мюллер-старший в задумчивости откинулся на спинку кресла. «Может быть, и правда, — подумал он, — с помощью этой наркомафии удастся быстрее запустить в ход производство «сомы». А там — будет видно».

— Срочно свяжите меня с нашим азиатским отделением, — попросил он секретаря, — и подготовьте все материалы по проекту «Сома».

Над Гамбургом спустились ранние ноябрьские сумерки, зажигая на улицах яркие огни рекламы.