Кэтти, отчаянная мышанка, лежала за пулеметом. Прищуренные глаза смотрели сквозь щель броневого щита, совсем недавно добавленного к конструкции, руки сжимали рукоять, палец лежал на гашетке.
Она решила сама опробовать в действии свое изобретение. В боевых условиях.
- Сейчас... - Кэтти смотрела на надвигающуюся толпу, - Сейчас...
Палец лежал на гашетке.
Выстрелов не было.
- Сейчас... Давай, Кэтти... - уговаривала она себя, - Давай...
***
- Все вошли?
- Да.
Полицейский-хуманс щелкнул магической зажигалкой и прижал стальной кругляш к кончику запального шнура. Огонь побежал пропитанной маслом веревке.
Никто из вошедшей на дворцовую площадь толпы не заметил огненную дорожку, побежавшую по верху стены.
Огонь быстро распространялся вдоль веревки. Прямо... Прямо... По краю стены... Перевалил за край и рванулся вниз...
К заложенным пороховым зарядам.
Бабах!
***
- Что это? - штурмующие дворец оглянулись.
Клубы пыли окутывали то место, где только что была караулка и калитка. Сейчас вход был завален кусками стены, обрушившейся в этом месте.
Вход. И выход.
- Ловушка! - выкрикнул Каменотес, - Оружие к бою!
Что? Что задумал Речник? Неужели он обманул их и сейчас из каждого окна раздадутся выстрелы? Но как он сумел провести войска внутрь дворца? Ведь следили же!
Хуманс встряхнул головой, отгоняя видение закованных в латы големов, с мечами в руках врезающихся в толпу, и взмахнул пистолетом:
- Вперед!
Выстрелов из дворца не было.
***
- Кэтти, давай, - спокойно прошептал лежавший рядом Джон. Мышанка наотрез отказывалась от подстраховки, но спокойный убийца сумел ее убедить. И, как оказалось, не зря.
- Я не могу, - по лицу девушки текли слезы, - Не могу стрелять!
До появления необходимости кажется, что ты с легкостью выстрелишь в человека. Но это только до того самого момента, когда тебе и в самом деле придется стрелять. И вот тут может оказаться, что лишить человека, который тебе ничего плохого не сделал, жизни - совсем не легко.
Гораздо проще построить пулемет, чем расстрелять из него толпу ничего не подозревающих людей.
- Джон, я не могу стрелять в них! Не могу!
- Уходи, - Джон придвинулся поближе, погладил мышанку по плечу и поцеловал в щеку, - Уходи, Кэтти, я все сделаю сам.
В конце концов, это его работа.
Убийцу Джона никогда не заботили вопросы патриотизма и всеобщего счастья. Только оплаты. Сейчас ему платил Остров. У донов были свои соображения.
Но кроме денег есть еще и такое чувство, как дружба...
Мышанка, пригнувшись, скрылась в темноте дворца. Джон взял в руки пулемет и открыл огонь.
***
На балконе дворца, вспыхнул огонь. Раздался грохот. и тут же взревела толпа.
Казалось, невидимый великан взмахнул огромной косой: передние ряды наступающих рухнули, обливаясь кровью. А смертоносная грохоталка продолжала трещать...
Ловушка! Это была все-таки ловушка!
Каменотес поклялся найти Друга, заманившего их сюда и убить. Он не знал, что друг уже час как мертв.
Толпа отхлынула от дворца: действие пулемета для тех, кто его никогда не видел, в темноте, неожиданное - это настолько страшно, что никто не наберется достаточно смелости, чтобы броситься вперед.
Все рванулись к воротам, закрытым, запечатанным, с заваленной калиткой. Дворцовая площадь превратилась в огромное поле смерти. Мышеловку, из которой не должен был уйти никто.
Товарищ Речник не любил смертей, но и оставлять в живых тех, кто пошел против него, не собирался. "Добрый" и "добренький" - разные слова.
Пулемет продолжал грохотать, окутывая балкон облаком порохового дыма.
***
Хлопнул последний выстрел и стволы закрутились вхолостую.
Джон кашлянул - пороховой дым лез в горло и выедал глаза - открыл крышку и отбросил в сторону рулон чистой белой ткани. Руны магической взрывчатки выгорели полностью.
Убийца взял второй - и последний рулон - вставил его в зажимы. Захлопнул крышку, открыл емкость с пулями и досыпал свинцовых шариков из кожаного мешка. Взвел пружину, взмахнул рукой, разгоняя дым, и продолжил расстрел.
Перерыв длился не больше минуты, но некоторым его хватило, чтобы опомниться.
***
Темнота... Смерть... Кровь... Паника...
Каменотес представляя себе сегодняшнюю ночь именно так. Но он должен был быть с другой стороны!
Это сторонники Речника должны разбегаться и падать, умирая, а не его люди!
Каменотес, чувствуя, как сердце колотится в такт смертельному грохоту, рвался вместе со всеми к воротам. Еще немного, и страх окончательно залил бы ему мозг, превратив из человека в вопящего зверя, бросающегося на решетку...
Грохот стих.
Толпа продолжала вопить и кидаться на ворота - нескольких человек, кажется, уже раздавили - но Каменотес уже пришел в себя и, расталкивая локтями людскую массу, двинулся в сторону от ворот, туда, где он последний раз видел Пивовара.
Пусть уже пускает в ход "последний довод".
Пулемет опять продолжил стрельбу.
***
Димка прижался к стеклу, наблюдая бойню на Дворцовой.
Нет, это был не бой, не сражение, не битва.
Бойня.
Пусть нападающие были вооружены, они забыли об оружие, побросали его, уронили, перед лицом непонятной и от этого еще более пугающей смерти.
Может быть, Речник поступил и правильно...
Мятежники, осужденные и казненные по приговору суда, рано или поздно могут превратиться в белокрылых мучеников.
Мятежники, погибшие в ходе самого мятежа... ну, тоже могу превратиться в мучеников, но при использовании совершенно особой логики.
Может быть, это и правильно...
Но правильные вещи не становятся менее страшными.
***
- А вот ты где... - Пивовар был спокоен, как будто находился на трибуне. Это спокойствие уже немного отдавало безумием.
Возле него собралась небольшая кучка тех, кто не потерял голову: несколько троллей, хумансы, эльфы...
- Что вы медлите? Давай!
- Погоди. Эдвард, что там?
Молодой невампир опустил подзорную трубу:
- Человек. Стреляет лежа, спрятан за шитом. Похоже, броня, или мы промахнулись.
Невампиры хорошо видят в темноте, но плохо стреляют. Тролли хорошо стреляют, но плохо видят в темноте.
- Давай! - заорал Каменотес, чувствуя, что безумие передается и ему, требуя застрелить Пивовара за медлительность.
- Давай, - гном повернулся к одному из троллей.
Тот кивнул и вскинул на плечо трубу.
***
Пивовар был умным человеком. То, что кто-то является твоим врагом, не делает его ни глупцом, ни трусом.
Гном слышал о побеге бывшего начальника особого сыска из города, когда были взорваны ворота. "На всякий случай" - никогда не знаешь, какие знания тебе могут пригодиться - он опросил свидетелей, оставшихся в живых, и понял, для чего была предназначена странная труба с мощной пружиной, найденная возле места взрыва.
Порыскав по городу, люди Пивовара сумели найти мага огня, который изготавливал магическую взрывчатку и заставили сделать несколько рулонов "на всякий случай".
Узнав о том, что Речник собирается использовать бронированных големов, Пивовар сделал в мастерских три метателя взрывчатки. В големов он не поверил, но... "На всякий случай".
Случай пришел.
Тролль прицелился - никто лучше этой расы не стрелял - звонко лязгнула спущенная пружина, и в сторону балкона полетел белый сверток.
Хлопок лопнувших инициирующих нитей, разумеется, был неслышен.
***
Рядом с Джоном упало что-то мягкое. Он не оглянулся, продолжая стрелять, поэтому так и не узнал, что же его убило.
Взрыв!
Огненный шар вспыхнул на месте балкона, в стороны полетели обломки камня, искореженный пулемет и мертвое тело хуманса с Острова черных эльфов.
Если бы Джон знал, сколько мертвых тел осталось на площади после его стрельбы, он был бы доволен.
Двести двенадцать человек за одну ночь.
Неплохое завершение карьеры.
***
- Джон...- скрипнул зубами Димка.
- Джон, - вздохнул господин Шарль и приник к окуляру прицела.
- Джон... - всхлипнула Кэтти, сжимая пистолет.
Взрыв и замолчавший пулемет. Не нужно быть гением, чтобы понять судьбу пулеметчика.
***
Толпа взвыла, решив, что взрыв - еще одна подлая придумка тех, кто поймал их в ловушку. Люди всей массой ударили по воротам, раздались крики погибающих в давке.
Створки скрипели, но не поддавались.
Затрещали выстрелы: полицейские со стен принялись методично отстреливать тех, кто не погиб.
Выжившие не предусматривались планом.
Куда теперь? Каменотес задумался на мгновенье.
Рваться во дворец? С уменьшенной вполовину деморализованной и растерявшейся толпой?
- Уходим, - принял решение Пивовар, - Сегодня нам здесь ничего не светит. Придется начинать все сначала.
Правильно. Кто его знает, какие еще жуткие сюрпризы приготовил Речник. Только...
- А ворота?
Гном оскалился:
- Жером, стреляй по воротам.
Второй тролль направил гранатомет в сторону ворот.
В сторону людей.
- Ты что?! - Каменотес схватил стрелка за плечо и повернулся к Пивовару, - Там же люди! Там наши люди!
- Зачем нам неудачники? Стреляй!
Тролль прицелился...
И упал с пробитым лбом.
Господин Шарль успел пристрелять свой штуцер.
Ствол гранатомета задрался в небо, мертвые пальцы стиснули спуск. Высоко вверх взлетел белый сверток взрывчатки...
И упал в середину толпы. Взрыв вдвое уменьшил работы полицейским.
- Проклятье! - Пивовар выхватил последнюю трубу из рук растерявшегося тролля, с натугой повернул ее к воротам...
Пуля пробила трубу, заклинив спускной механизм.
Сверху со стен сыпался град пуль, уничтожая тающую толпу мятежников.
- Во дворец!! - принял решение Каменотес.
Остатки - жалкие остатки - мятежников бросились к входу во дворец, сообразив, наконец, что на открытой площадке они представляют собой только хорошую мишень. Каменотес бросился вслед за ними, опередив отставшего Пивовара.
- Виллем! Жак! Парни, не бросайте меня! - вопил тот за спиной, - Я же с вами! Я ваш!
Каменотес бежал, перепрыгивая через валяющиеся тела людей, которых он привел себя. Уничтожили их пули, но убил он. Убил в том момент, когда решил привести сюда.
Бегущие рядом с ним падали, но хуманс продолжал бежать.
***
Димка стоял в коридоре, направив револьвер на дверь. После расстрела толпы мятежников на площади Димка понял, что лично для него смертей достаточно. Ему казалось, что он долго не сможет даже подумать о том, чтобы застрелить кого-нибудь без отвращения.
Но никто из мятежников не пройдет внутрь дворца.
Шаги, спотыкающиеся шаги на крыльце.
Бесшумно открылась одна из створок огромной входной двери.
Человек. Хуманс. Один.
- Стоять, бросать, не двигаться, - вспомнил Димка свой краткий опыт в должности начальника особого сыска.
Хуманс со свистом вздохнул, поднял руки вверх и опустился на колени.
Каменотесу повезло. Он остался последним.