Принимая во внимание полноту доклада Бадена, можно лишь поражаться обилию несообразностей в нем. Барам — наемник, способный на неслыханные проявления жестокости, и при этом он просто мальчишка, до сих пор тяжело переживающий раннюю потерю родителей. Брагор-Наль — место, где правят законы насилия и мести, и при этом нам предлагается сделать попытку понять тамошних жителей, чтобы мы могли «видеть в них не только врагов». В погоне за устрашающими «техническими достижениями» и производством смертоносных орудий народ Лон-Сера отравил свои землю, воздух и воду, чего люди Тобин-Сера никогда не допустили бы. И тем не менее, говорит нам Магистр, у нас так много общего с этим народом, что дружеские взаимоотношения не только возможны, но даже и неизбежны.

Из «Ответа на „Доклад Магистра Бадена

Похоже, наш друг никак не может договориться с самим собой, тщетно пытаясь примирить противоположные устремления. С одной стороны, тот Баден, которого мы все уважаем за его долголетнюю службу нашей земле, мудрый и образованный человек, предлагает нам весьма содержательную оценку культуры, и политики Лон-Сера. С другой — ценность его работы заметно умаляется полемикой с другим Баденом, ставшим в последние годы объектом презрения и насмешек за его непримиримое отстаивание крайних и вопиюще несостоятельных взглядов.

о допросах чужеземца Барама"»,

Всякий раз, как он подходил к Золотому Дворцу и смотрел на его мерцающий резной фасад, видел охрану Правителя в голубой униформе, вытянувшуюся у громадных золотых дверей, у Седрика начинала кружиться голова от уверенности, что все это однажды будет принадлежать ему.

И всякий раз, когда охранники провожали его внутрь здания, тогда как его собственные люди должны были ждать снаружи, и оставляли в необъятной помпезной гостиной рядом с кабинетом Дарелла, оверлорд внутри весь кипел, оттого что этот день еще не настал. Наплевать, что ему суждено было унижение: ждать такого ограниченного человечка, как Дарелл, — это он мог понять. Это была часть протокола. Правитель, даже еще не появившись, должен демонстрировать подчиненным свою власть, особенно таким, как Седрик, который никогда и не пытался спрятать свое честолюбие. А оставить посетителя ждать неизвестно сколько в зале, чья славная история и невероятные размеры подавляли, — лучший способ показать эту самую власть.

Но Седрику действовало на нервы, что Дарелл испортил этот зал. Место, внушавшее некогда благоговение, теперь стало почти нелепым. Седрику довелось видеть на снимках, как выглядела Западная гостиная Золотого Дворца до начала правления Дарелла Стены были увешаны великолепными портретами прежних Правителей, принадлежавшими кисти величайших художников Лон-Сера. Двери и окна обрамляли наличники светлого дерева с искуснейшей резьбой, чудесно сочетавшиеся с фактурой старинных дубовых полов. А у дальней стены находился знаменитый камин. По имени второго Правителя Наля, сына Брагора, его называли Камин Тимура, и соорудил он его, чтобы увековечить свершения своего отца. Облицовка его была высечена из уникальной цельной глыбы розового хрусталя и на протяжении тысяч лет была едва ли не самым примечательным предметом обстановки дворца. Рядом с этим камином все Правители после Тимура официально вступали в должность. В этом зале Дальрек принял капитуляцию Эйнара, что стало официальным окончанием Объединения. Из всего, что Седрик читал и слышал, было ясно, что ни один человек не мог переступить порог этого зала и не почувствовать себя ошеломленным его красотой, изысканностью и мощью.

Но так было, пока Дарелл не стал Правителем. То ли из тщеславия, то ли из-за неуверенности в себе Дарелл приказал снять все портреты и вместо них развесил изображения своей семьи и свои собственные, намалеванные каким-то бездарным мазилой, чей единственный талант заключался, очевидно, в том, что он умел закрывать глаза на физические недостатки Правителя. Резьбу вокруг окон и дверей покрыли позолотой: «в конце концов, это же Золотой Дворец», говорил тогда Дарелл. Но наибольшим кощунством было то, что он велел «украсить» облицовку Камина Тимура крохотными золотыми фигурками нагих девушек в различных фривольных позах, для чего пришлось насверлить дырок в хрустале.

Входя в эту комнату, Седрик всегда скрипел зубами от злости. Каждый раз ожидание Дарелла превращалось для него в пытку; взглядывая на облицовку знаменитого камина, он живо воображал визг дрели, так что ему казалось, будто сверлят его собственный череп. Первое, что он предпримет в качестве Правителя, еще прежде чем сделает что-либо для Наля, — это вернет Западной гостиной былое великолепие. Золотую мазню с наличников надо будет снять, вернуть на место портреты Правителей. И отреставрировать Камин Тимура Он уже разговаривал с одним знакомым скульптором и узнал, что это возможно.

Правда, другие части дворца тоже нуждаются в переделке, включая и кабинет Дарелла, стены которого были раскрашены в какой-то похоронный густой свекольный цвет. Но гостиная — прежде всего.

Распахнулась дверь в другом конце зала, и охранник сделал Седрику знак следовать за ним, торжественно сообщив: «Правитель Дарелл готов вас выслушать».

«Выслушать? — весело заметил оверлорд про себя. — Он сам меня вызвал». Седрик удержался, чтобы не улыбнуться, так как знал, что охранник говорит это всем посетителям. Он шел следом за ним, по привычке пытаясь нашарить на бедре отобранный при входе лучемет. У Дарелла была своя контрольная кабина, в которой не спрячешь никакое оружие.

Когда Седрик вошел, Правитель стоял у стола, проглядывая какие-то бумаги, и даже глаз не поднял. Однако оверлорд заметил, что он плохо выглядит. Казалось, брюхо отросло еще больше, рыжие с проседью волосы были растрепаны, а лицо опухло и посерело от бессонницы. «Ты стар, Дарелл, — удовлетворенно подумал Седрик. — Может быть, эта высшая должность уже чересчур тяготит тебя. Может, пора более молодому занять твое место».

— Сядь, Седрик, — велел Дарелл бесцветным голосом, нарушив размышления оверлорда. Седрика такое необычно грубое приветствие поразило. Он предполагал, что встреча с Правителем будет совершенно рутинной; он даже не удосужился обеспокоиться, чем она вызвана. Видимо, зря. Оверлорд почувствовал, что заинтригован, и молча опустился в роскошное кресло у стола.

Правитель некоторое время еще читал бумаги. Когда же он наконец посмотрел на Седрика, в его глазах был такой гнев, в каком оверлорду доводилось его видеть всего один или два раза,

— Это послание — от Шивонн, — сказал он, кивнув на листок в руке.

— В самом деле? — с легкомысленной дерзостью ответил Седрик. — И как дела у королевы гномов?

— Между прочим, она — Правительница! — взорвался Дарелл. — Такая же, как и я! И будь добр выказывать нам обоим почтение, которого мы заслуживаем!

— Конечно, Правитель, — примирительно произнес Седрик, — прошу прощения.

Дарелл смотрел сердито, и на его щеках ходили желваки.

— У вас новости от Шивонн, Правитель? — напомнил оверлорд.

— Ты ведь и сам должен осознавать это, Седрик? — повысив голос, продолжал Дарелл, словно не слыша его. — Ты сознаешь, что я — Правитель, а ты — оверлорд? Всего лишь один из троих, смею заметить.

— Конечно, Правитель, — заверил его Седрик и обвел жестом комнату. — Невозможно находиться здесь и забыть об этом, — добавил он, тщательно подбирая слова. — Печать вашей личности на всем так… очевидна, что ее ни с чем не перепутаешь.

— Приятно слышать, — ответил Дарелл.

Седрик едва удержался от улыбки. Этому человеку ирония незнакома.

— Но я хотел бы, — продолжал Правитель, — чтобы ты проявлял уважение не только на словах, но и на деле.

— Уверяю вас, Правитель, я так и поступаю, — перебил Седрик, увлекаясь игрой.

— Не лги мне, Седрик! — оборвал его Дарелл.— Я не такой дурак, как ты думаешь! Думаешь, мне не известно о твоей распрекрасной Операции?

Благодаря разговору с чародеем, Седрик был готов к такому обороту беседы.

— Да, Правитель, я предполагал, что вы знаете. Ведь в Нале почти все попадает в поле внимания ПСБ.

Правитель уселся за стол, не спуская с Седрика глаз.

— Раз ты догадывался, что я знаю, почему сам не рассказал?

— По той же причине, по какой вы меня не спрашивали, — совершенно непринужденно соврал Седрик. — Если бы Операция провалилась, вина легла бы лишь на меня.

— А если бы увенчалась успехом?

— Не буду хитрить, Правитель. Не секрет, что я тешу себя надеждой когда-нибудь жить в Золотом Дворце, совершенно так же как Вилдон и Нювелл. Если Операция закончится успешно, выиграет весь Брагор-Наль…

— А больше всех — ты.

— Но это справедливо, — холодно улыбнувшись, возразил Седрик. — Я разработал этот план, я предоставил средства для его осуществления. А посему я имею право получить от него какую-то выгоду. Я не требую многого. Все, чего я прошу, — чтобы вы назначили меня своим преемником, когда покинете пост. Это разумные условия, не так ли?

— Весьма. И еще пару дней назад я бы согласился на них не колеблясь.

Пару дней назад… Седрик почувствовал, как что-то сжалось в груди.

— Не понимаю, — сказал он, стараясь держать себя в руках. — Что изменилось?

Дарелл потряс в воздухе письмом Шивонн.

— Похоже, Операция не единственная твоя авантюра за последнее время?

— Что вы имеете в виду?

— Разве Мелиор И Лакин не одна из твоих лордов? — спросил он, снова просматривая бумагу.

Седрик хотел взять письмо, но Дарелл не отдал.

— Да, — пробурчал оверлорд, — из моих.

— А убийцы, напавшие на нее в Уэрелла-Нале, были наняты тобой? — Седрик замялся, и Правитель ответил за него: — Ну конечно, тобой. Не так много людей в Брагор-Нале могут позволить себе воспользоваться услугами Лезвия.

— Почему вы решили, что его нанял кто-то из Брагора? — наудачу спросил Седрик, заранее зная, что ответит Правитель.

— Да брось, Седрик! — рявкнул Дарелл. — Зачем кому-то в Уэрелла-Нале нанимать брагорского убийцу, чтобы убить брагорского же лорда?

Сидя в кресле и потирая рукой обезображенное лицо, оверлорд не ответил.

— Мелиор мертва? — спросил он наконец.

У Дарелла отвалилась челюсть.

— Что? — спросил он, не веря своим ушам. — Тебя интересует Мелиор? Да ты хоть представляешь себе, сколько у меня теперь из-за тебя будет хлопот?

— Нет, Правитель, не представляю, — с презрением ответил Седрик. — Но не сомневаюсь, что вы мне все расскажете. Однако сначала я хочу знать, мертва ли Мелиор.

Дарелл смерил его взглядом и покачал головой:

— Нет, Мелиор жива, чародей — тоже. Лезвие и все его люди погибли, а также Хранитель, один из личных телохранителей Шивонн и несколько человек из Службы Безопасности.

— Кулак бога! — еле слышно пробубнил Седрик.

— Поверь мне, Седрик, Мелиор — самая последняя из твоих забот.

— То есть?

— То есть, послав убийц в Уэрелла-Наль, ты нарушил несколько пунктов Прокламации Зеленой Зоны!

— Не смешите меня! — фыркнул Седрик.— Прокламация дозволяет каждому Налю преследовать своих граждан, даже если ради соблюдения закона придется вторгнуться в другой Наль. Мелиор — предательница Она нарушила бесчисленное количество законов в моем доминионе. Я только хотел взять ее под стражу.

— При помощи убийц? — повысив голос, спросил Дарелл. — И ты думаешь, Шивонн в это поверит? Параграф Прокламации, где говорится о беглецах, вполне определен: ты должен послать в чужой Наль представителей Службы Безопасности, причем по согласованию с Правителем Наля.

— Но это же формальность! — отмахнулся Седрик.

— Нет, Седрик,— покачал головой Правитель.— Прокламацией тут не прикроешься.

— Тогда скажите, что Мелиор была шпионом и что Шивонн сама платила ей за информацию. Предъявите встречное обвинение. Решение будет оставлено для обсуждения Советом, а вы сами знаете, чью сторону возьмет Марар.

— Такой подход слишком рискован. Шивонн угрожает мне войной, Седрик, а я пока еще к ней не готов.

— Тогда что, по-вашему, мы должны делать?

— Думаю, в этом случае,— начал Правитель, вставая и подходя к ближайшему окну, — разумнее всего будет уступить ее требованиям.

— Каковы же они? — насторожился Седрик.

— Обычные для подобного случая, — пожал плечами Дарелл. — Официальные извинения, контрибуция и наказание виновных: — Он снова повернулся лицом к Седрику: — Что значит — тебя.

— Что? — прошипел оверлорд и вскочил на ноги. — Неужели вы это серьезно? Вы позволите Матриархии указывать вам, как править Брагор-Налем?

— Само собой, нет! — нетерпеливо ответил Дарелл. — По крайней мере это ненадолго. Я думаю, что лучше всего будет, если ты временно сложишь полномочия оверлорда, может, до осени, пока все немного не утрясется.

— Да ни за что! — выпалил Седрик, посерев от одной мысли об этом. — Вы знаете, что за это время Нювелл и Вилдон сотворят с моим доминионом?

Дарелл равнодушно повел плечами:

— Значит, выбери себе подходящую замену. Принимай это как репетицию к тому дню, когда ты станешь Правителем и должен будешь выбрать постоянного преемника.

— Я не позволю вам этого сделать!

Безвольное лицо Правителя посуровело.

— Не тебе решать, Седрик, — ответил он ледяным тоном. Похоже, какие-то остатки характера в нем еще сохранились. — Может, в следующий раз ты как следует подумаешь, когда захочешь перейти границы дозволенного!

— Уж лучше перейти границы, чем бояться угроз какой-то старухи!

— Довольно, оверлорд!

Оба замолчали, сверля друг друга взглядами и выжидая, кто сделает следующий ход. Время шло, решимость в серых глазах Правителя таяла, и наконец он позволил себе улыбнуться.

— Полагаю, тебе пора идти, Седрик, — сказал он слегка дрожащим голосом.

— Но мы еще не закончили, — тихо ответил Седрик.

Правитель подошел к письменному столу и нажал красную кнопку у переговорного экрана, пристально глядя на Седрика. Через пару секунд вошли несколько охранников.

— Вызывали, Правитель?

— Да, — ответил Дарелл, фальшиво улыбаясь. — Оверлорд уже уходит. Будьте добры проводить его.

— Слушаемся, Правитель.

Все трое подошли к оверлорду, на ходу похрустывая новенькой формой. Один указал на дверь:

— Сюда, оверлорд.

Дарелл и Седрик продолжали буравить друг друга глазами. Улыбка сошла с губ Правителя, и он снова казался бледным и усталым стариком. В одном Дарелл был прав: к войне он совсем не готов. Тем хуже, потому что сейчас он как раз ее начал.

— Плохо, что вы поснимали со стен все портреты, Дарелл, — негромко произнес Седрик. — В этом дворце лишь они чего-то да стоили.

Он повернулся и пошел прочь, но Дарелл окликнул его на выходе.

— В твоем распоряжении три дня, Седрик! Я тебе уступаю и даю возможность выбрать преемника, но, если ты будешь тормозить дело или в чем-то меня ослушаешься, я буду вынужден взять твой доминион под свое покровительство и разделю его между Нювеллом и Вилдоном. Ты понял?

Седрик остановился у косяка и, оглянувшись через плечо, холодно улыбнулся:

— Я понял, Правитель. Ровно три дня.

Он вышел и быстрым шагом прошел через Западную гостиную, но у Камина Тимура приостановился и на ходу осмотрел хрусталь и наляпанные на него золотые финтифлюшки.

— Пожалуйста, не останавливайтесь, оверлорд, — сурово обратился к нему один из провожатых.

— Да-да, — рассеянно ответил Седрик, чуть задержавшись у камина. Потом с ухмылкой взглянул на охранника: — Знаешь, его можно восстановить.

Они входят в покои Седрика, и лорд стоит позади него. Бараму неприятно его присутствие за спиной, как будто ему между лопаток приставили дуло лучемета. Сейчас он жалеет, что дал себя изловить, но тогда это казалось правильным. Он же все-таки изгой. Пусть его долго не было, но что это меняет? Изгоем он был дольше всего в своей жизни, даже дольше, чем заключенным.

Но Наль больше не похож на тот, что он покинул вместе с Калбиром, Киганом и остальными. Все лорды, которых он знал, сменились. Улицы кажутся другими, все какое-то чужое. Даже рубашка и штаны, выданные ему Добом перед визитом, какие-то неудобные, хотя он помнил, что именно такие и носил перед тем, как покинуть Наль. Ему не хватает шерстяной куртки, подаренной магом. Похоже, единственное, что осталось здесь прежним, — Седрик все еще управляет этой частью Наля. Барам отлично помнит Седрика, точнее, то, что о нем слышал. Поэтому совершенно не понимает, зачем Седрику понадобилось его видеть.

— Садись сюда,— ворчливо приказывает Доб, показывая на длинную банкетку, обитую серебристым плюшем, и, подождав, пока Барам сядет, кричит: — Оверлорд!

— Одну минуту, — слышится голос из другой комнаты.

Доб искоса смотрит на него, потом утомленно закатывает глаза. У Барама появляется мимолетная мысль, что его сюда привели, чтобы убить. Почему-то он даже не волнуется.

Через несколько секунд входит Седрик, и Доб нетерпеливым жестом приказывает Бараму встать. Барам поднимается и поворачивается к оверлорду.

Он слышал раньше о неудачном покушении на оверлорда, изуродовавшем его лицо, но не был готов к тому, что видит теперь. Всю правую часть лица лысого человека покрывает обезображенная кожа, как будто растерзанная диким зверем. Барам старается не глядеть пристально.

— Ты опоздал, — говорит Седрик Добу, холодно глядя на него единственным ярко-голубым глазом.

— Простите, оверлорд, — отвечает Доб и показывает на Барама: — Он… Его надо было вымыть и переодеть.

— Лорд не должен винить в своих промахах других, Доб, — наставительно говорит Седрик. — По крайней мере мой лорд.

Доб мельком взглядывает на Барама и тот отчетливо видит ненависть в его глазах.

— Да, оверлорд, — отвечает он.

Седрик внимательно разглядывает Барама, а потом снова обращается к Добу:

— Еще раз расскажи, как ты его нашел.

— Это не я, оверлорд, а один из моих людей. Он шлялся по улицам в каких-то отрепьях и болтал что-то о колдунах и тобин-серских тюрьмах. Мой человек привел его, и я подумал, что стоит сообщить вам о нем. — Доб улыбается. — Я слышал, что у вас особый интерес к Тобин-Серу, — доверительно добавляет он.

Седрик, похоже, раздосадован.

— Это было в Четвертом?

— Нет, оверлорд, во Втором.

— Во Втором? — грозно нахмурившись, переспрашивает Седрик. — Значит, он уже был у тебя, когда мы говорили о квартале Мелиор? И ты ничего не сказал мне?

— Но я… Простите, оверлорд, — заикаясь, отвечает Доб. — Вы закончили разговор прежде, чем я смог вам сообщить о нем. А потом я был занят Четвертым кварталом, как вы и велели.

— Ну да, конечно, — презрительно откликается Седрик. — Нашел Джибба?

— Нет пока, оверлорд. Но найду, будьте покойны.— На секунду Доб умолкает, а потом добавляет: — Может, если бы ваши люди остались в Четвертом еще ненадолго…

Лысый коротко и жестко смеется.

— Если ты до сих пор не нашел его, то уже не найдешь. Даже если я тебе всю армию отдам, ничего не изменится. И на твоем месте я бы берег свою задницу.

Доб нервно покашливает, но молчит.

— Оставь нас, — приказывает Седрик не глядя, махнув в сторону двери. — Я хочу поговорить с ним наедине. Возвращайся в Четвертый. Я позову, если понадобишься.

— Слушаюсь, оверлорд, — отвечает лорд. Он бросает еще один ненавидящий взгляд на Барама и разворачивается. — До свидания, оверлорд.

— Вот придурок, — замечает Седрик, когда Доб уходит. — Странно, что он еще жив. — Удивительно изящной для мужчины рукой он взмахивает в сторону банкетки: — Присаживайся, пожалуйста. Чего-нибудь хочешь?

Барам качает головой, и Седрик опускается в широкое удобное кресло.

— Как тебя зовут? — спрашивает он, тепло улыбаясь.

— Барам, — отвечает он каким-то чужим голосом. Он все никак не привыкнет разговаривать на Лонмире.

— Ты — один из людей Калбира?

— Да. — Барам пытается не смотреть на обезображенную половину лица Седрика но взгляд то и дело перескакивает на страшную яму на месте второго глаза

— Что произошло, Барам? Что случилось с Калбиром и остальными?

Он молчит. Все это было так давно, да и рассказывать нелегко.

— На нас напал призрак, — наконец отвечает он.

— Призрак? — резко наклонившись вперед, переспрашивает оверлорд. На его лице недоуменное выражение.

— Точнее, два: человек и волк. Маги завели нас к этому призраку, потом он появился, мы хотели его убить, но не смогли, а потом маги нас победили.

— Так это маги победили вас с помощью волшебства? — хмурясь, уточняет Седрик.

— Да И еще с помощью призрака. — Он понимает, что в сказанном трудно разобраться, но вид пустой глазницы его нервирует.

Седрик вздыхает.

— А что случилось потом? Тебя взяли в плен?

Он молча кивает.

— И отправили в тюрьму?

Снова кивок.

— Сколько ты там пробыл?

Барам задумывается. Он помнит, как в первые несколько дней заключения считал дни, но быстро сбился. Потом он стал считать камни.

— Не знаю. Несколько лет, наверное. Долго.

Седрик изображает сочувствие. Взгляд его единственного глаза добр и почему-то кажется знакомым. Барам спрашивает себя, может, он видел его прежде, да забыл.

— Наверное, это было ужасно, — говорит Седрик. — Ты сильно ненавидишь их теперь?

Барам пожимает плечами и отводит глаза. Он вдруг понимает, что никогда раньше не встречал оверлорда. Просто у Бадена глаза того же цвета.

— Ну и хорошо, что нет, — продолжает Седрик. — А ты им много рассказывал о причине прибытия в Тобин-Сер?

Барам замирает и молчит.

Седрик протягивает руку и похлопывает его по колену, словно бы сопереживая.

— И это ничего, — говорит он и снова откидывается в кресле. — А как ты попал обратно?

— Меня маг привел, — быстро отвечает Барам.— В Брагор-Нале обретается маг!

Удивительно, но Седрик кивает.

— Да, я знаю. А он говорил тебе, зачем он идет сюда?

— Хочет заключить мир, — настороженно отвечает Барам. — А я ему был нужен, чтобы провести через Наль.

— Ты веришь, что он действительно хочет мира?

— Не знаю.

— Этот маг тебе нравится, Барам? Он твой друг?

— Нет, — говорит Барам, качая головой. — Когда мы сюда пришли, я сразу от него смылся. Я говорил людям, что он здесь. И лорду говорил.

— Лорду… — повторяет Оверлорд, сузив глаза. — То есть Добу?

— Да, Добу. Я ему говорил, но он не слушал. Он очень сильный.

— Ты имеешь в виду мага?

— Да. У него такая сила, что… — Он встряхивает головой, пытаясь найти нужное слово. Потом оставляет безуспешные попытки. — Он очень сильный.

— Все маги такие же сильные, как он?

— Да, — торопливо отвечает Барам. Потом запинается. — Мне так кажется. А Сартол, наверное, был еще сильнее.

— Кто такой Сартол? — с неподдельным интересом спрашивает оверлорд.

— Это маг, который нам помогал. Они с Калбиром были заодно, хотя и недолюбливали друг друга.

— Вы нашли предателя в Ордене? — опешив, спрашивает Седрик.

Барам кивает, сразу испугавшись, что сказал что-то не то. Оверлорд пристально смотрит на него, словно увидев нечто, чего раньше не замечал.

— Что ты помнишь о Тобин-Сере, Барам?

Тот нервно вздрагивает и начинает покусывать губу.

— Местность помню. Помню их язык. Еще как маги должны себя вести.

— А как там можно передвигаться, помнишь? Ну, где там расположены города, большие деревни, реки?

Барам утыкается взглядом в свои ладони и раздумывает. По тону Седрика он понимает, как важен для него ответ.

— Наверное, — не сразу отвечает он. — Думаю, да.

Седрик поднимается и начинает расхаживать по комнате, бросая взгляд на ярко освещенный Наль, видный из большого окна, и на ходу поправляя картины на стене, и без того висящие ровно.

— Не знаю, интересно ли тебе, Барам, но я готовлю новый отряд для отправки в Тобин-Сер. Я надеюсь, что они закончат то дело, что начали ты, Калбир и все остальные. — Он мимоходом взглядывает на Барама через плечо: — Тебе об этом говорили?

— Нет.

— А как ты считаешь, на сей раз получится?

— Возможно, — отвечает он, подумав минутку. — Если не связываться с призраками. Баден говорит, что народ больше не верит Ордену. Он говорит, это из-за нас.

— Кто такой Баден?

Барам прячет глаза.

Седрик усаживается на краешек кресла.

— Ну, что ты, Барам. Баден был твоим другом?

— Да

— Он тоже маг?

— Да. Он приходил ко мне в тюрьму.

— Ты по нему скучаешь?

— По тюрьме я не скучаю, — отвечает он, глядя оверлорду прямо в глаза.

— Я не об этом спросил.

— Нет, об этом.

— Кажется, я понимаю, — говорит Седрик с улыбкой и снова встает. — Не хочешь ли ты помочь мне, Барам? Я недавно потерял командира нового отряда. И чтобы подготовить нового, мне нужна помощь. Твое знание Тобин-Сера было бы просто неоценимо.

Барам волнуется. Он ведь только вернулся в Наль после такого долгого отсутствия.

— Я не хочу снова уезжать, — говорит он, глядя в сторону. — Я хочу остаться в Нале.

Седрик смеется, но как-то мягко, непохоже на Доба и его дружков.

— Я и не собираюсь отправлять тебя назад, Барам. Но если ты нам поможешь — если расскажешь все, что помнишь о Тобин-Сере, — я дам тебе жилье и еду, пока ты… пока ты не устроишься. И еще я заплачу тебе много денег… — Подойдя ближе, он вопросительно смотрит на Барама. — Ну, как тебе это? По рукам?

Слишком уж это заманчиво, и Барам с сомнением смотрит на оверлорда

— А-а, — протягивает Седрик, проницательно улыбаясь, — ты мне не веришь, да? — Он даже не ждет, пока Барам ответит. — Я бы на твоем месте тоже не поверил, особенно после того, что ты, наверное, слышал обо мне в квадах. И особенно после всего, через что тебе пришлось пройти, когда непонятно, кто друг и кто враг. — Он достает из кармана несколько золотых и серебряных монет и протягивает Бараму: — Возьми, в знак моего расположения.

Барам берет деньги, но ничего не отвечает.

— Ты можешь идти, Барам. Подумай пару дней над моим предложением. Можешь оставаться в Первом квартале или где угодно. Делай что хочешь. Если решишь, что мое предложение тебе подходит, возвращайся. Стража на входе пропустит, а я буду рад снова видеть тебя.

— А если я откажусь?

— Я буду разочарован, и только, — говорит он, по-прежнему улыбаясь. — Деньги в любом случае можешь оставить себе.

Барам не может решиться. Много лет никто не предоставлял ему свободы. Даже Баден, у которого глаза того же цвета

— Можешь идти, — повторяет Седрик, и на этот раз Барам понимает, что разговор окончен.

Он поспешно встает.

— Прости, Барам. Я не хотел тебя прогонять, но у меня слишком много дел. Завтра у меня очень важный день.

— Да, оверлорд. Спасибо.

— Подумай о том, что я тебе сказал, — говорит Седрик, приобняв его за плечи и ведя к двери. — И сообщи, что надумал.

Дверь открывается. За ней стоят несколько охранников.

— Накормите Барама и проводите на улицу, — приказывает Седрик одному из них. — Если ему что-нибудь потребуется, дайте.

— Да, оверлорд, — говорит охранник, быстро окинув Барама взглядом с головы до ног.

Седрик бегло улыбается гостю и уходит в свои покои. Барам остается с охраной.

— Сюда, — говорит один из охранников. Он проходит через кабину контроля и идет по коридору, а Барам послушно следует за ним.

Когда они доходят до лифта, Барам оборачивается и смотрит на дверь апартаментов Седрика. У него такое чувство, что он только что выпустил из рук драгоценную возможность.