Как единственный из чужеземцев, оставшихся в живых, Барам стал для народа Тобин-Сера не просто человеком, а символом. Он — живое напоминание о разрушении Таймы и зверствах в Вотерсбанде и Каэре. Поэтому за всю историю Тобин-Сера ни один человек, включая даже Терона, не заслужил столько поношений, сколько он. На него было обращено столько ненависти, что она затмила в памяти многих подлость Магистра Сартола, чьи преступления, на мой взгляд, были более гнусными. Но я прекрасно понимаю, почему люди ненавидят Барама столь сильно, даже несмотря на то что я старался, как мог, не допустить его казни.

Из пятого раздела «Доклада Магистра Бадена

Тем не менее для меня Барам всегда был не просто врагом, и даже не просто «чужеземцем». Он — единственный из живых, проведший много времени и в Лон-Сере, и в Тобин-Сере. Он в каком-то смысле является мостом между нашими странами, и я надеюсь, что в будущем нам может понадобиться его помощь в разрешении конфликта с Лон-Сером. Однако я опасаюсь, что, если он еще некоторое время останется в тюрьме, от него будет мало проку, когда наступит нужное время. Человек не может находиться в заключении так долго и не повредиться рассудком.

о допросах чужеземца Барама», представленного

Выхода у них не было, Седрик это знал. Дверь была рядом, но они ничего не смогут сделать против нескольких десятков человек охраны, стоявших в коридоре, ведь камень Орриса разбился, а птица улетела. Теперь они были обречены в той же мере, что и сам он несколько минут назад, с той лишь разницей, что у оверлорда было оружие, а у них нет.

Но все не повернулось бы таким образом, если бы не сработала пожарная система И пока языки пламени вздымались все выше и распространялись по ковру, все больше оттесняя Седрика к разбитому окну, оверлорд пытался вспомнить, удивляясь собственной отрешенности, когда же он в последний раз проверял, работает ли система. Его настолько беспокоили возможные покушения — и не зря, надо сказать, — что на другие охранные системы он годами не обращал внимания. В Налях время от времени случались пожары, землетрясения, ураганы. Но Седрик их игнорировал, словно намеренно искушая богов.

Ему никогда не приходило в голову, что он может погибнуть в результате умышленного поджога. Блестящее решение, хотя и весьма рискованное. Но Седрик не мог предпринять для своего спасения ровным счетом ничего. Ему оставалось только стрелять сквозь огненную завесу вслепую, надеясь, что Оррис, Мелиор или Доб тоже умрут вместе с ним, а еще, что пожарная система все же заработает. Но по большому счету, он был беспомощен. А к подобным ощущениям он не привык.

Поэтому когда наконец люки в потолке открылись и включились разбрызгиватели, Седрик едва удержался, чтоб не издать вопль ликования. Скоро огонь погаснет, и ничто не помешает ему прикончить колдуна и его приятелей. Вот в чем заключалась вся прелесть контрольной кабины. Вот почему он потратил столько времени на ее разработку и сборку.

Седрик был не из пугливых, но он никогда еще не был так близок от смерти в своих собственных апартаментах. А пульсирующая боль в обожженной руке неотступно напоминала, что Оррис чуть было его не убил. Можно понять, почему он так радовался победе над магом.

Однако Оррис не отвечал на выкрики Седрика. Он стал гадать, уж не убил ли колдуна одним из выстрелов.

— Ну, когда ты начнешь умолять о пощаде, маг? — крикнул он на Тобинмире, вглядываясь в гаснущее пламя, надеясь заметить Орриса или Мелиор. — Или хотя бы молить о пощаде твоим друзьям. — Знаешь, я бы, может, и отпустил их. Мелиор мне всегда нравилась, а Доб сослужил мне хорошую службу.

Ничего. Пламя уступало потокам воды, и Седрик подошел ближе к границе огня, по-прежнему зорко вглядываясь в глубину комнаты. Неужели ж он умудрился убить всех троих случайными выстрелами? На обугленном полу лежал обгорелый труп, но Седрик понял, что это охранник. Он видел и второго, неподвижно лежащего по ту сторону огня с лицом, залитым свернувшейся кровью. Но где же Мелиор, Оррис и Доб?

За спиной он услышал тихий вскрик и, повернувшись, увидел, что Барам, прислонившись к стене у окна, смотрит в небо. Проследив за его взглядом, он увидел ястреба Орриса, парящего совсем недалеко. Оверлорд вскинул лучемет и мгновенно выстрелил, но птица метнулась в сторону. Потом она снова начала кружить, уже выше, так что он едва видел краешек ее хвоста. Седрик сделал пару шагов к окну и выстрелил снова. Но снова промазал, а птица поднялась еще выше. Он снова сделал шаг и вдруг остановился, понимая, что натворил. Точнее, что эта чертова тварь заставила его сделать.

Он развернулся так быстро, как только позволяла хромая нога, но было уже поздно. Сжав зубы, Оррис несся на него сквозь опалившее ему волосы и бороду пламя, вскинув руки. Седрик не успел ни поднять лучемет, ни напасть первым, потому что даже не успел восстановить равновесие после поворота. Он ничего не мог сделать.

Оррис ударил его в грудь с такой силой, что Седрик, падая в окно, почувствовал, как пятки его оторвались от пола. Он выпустил из пальцев лучемет и стал лихорадочно размахивать руками, пытаясь ухватить мага за волосы, одежду, лицо. Уцепиться хоть за что-нибудь, чтобы не упасть или хотя бы утащить его за собой. Он неловко приземлился на верхнюю часть спины и еще немного проехал к окну по пропитанному водой ковру, покрытому мелкими осколками. Он остановился, лишь зацепившись лопатками за металлическую раму, на которой прежде держалось окно.

Оррис упал почти рядом с ним и моментально попытался вскочить. Седрик пнул его здоровой ногой в висок, и тот снова растянулся на полу. Оверлорд с трудом поднялся, но сразу почувствовал внезапную острую боль в спине. Круто развернувшись, он увидел улетающего ястреба с измазанными кровью когтями. И прежде, чем успел снова повернуться, что-то обрушилось на его спину.

Он наклонился вперед, бешено размахивая руками в тщетной попытке не потерять равновесие. Но падение было не остановить. Он чуть оглянулся и увидел Мелиор, во второй раз замахнувшуюся посохом с красным камнем. В виске разорвалась страшная боль, и в следующее мгновение он уже не ощущал ничего, кроме свиста ветра, врывавшегося в уши и трепавшего одежду. Тротуар подскочил к нему, и оверлорд, закрыв глаза, закричал.

Вода льется на него, как дождь в летнюю грозу, и от ветра, врывающегося сквозь огромную дыру на месте окна, становится холодно. Женщина и маг стоят у края и смотрят вниз на тело Седрика.

Но взгляд Барама зацепило что-то другое, гораздо более близкое и ценное. Как долго он был вдали от своей страны. Его били и связывали; заставляли идти через горы Тобин-Сера и дебри перешейка; как котенка, швырнули снова в знакомый, но от этого лишь еще больше пугающий Наль, который когда-то был его домом, а теперь стал чужим; охранники и изгои насмехались над ним, смеялись и оскорбляли. И все потому, что этот колдун влез в его жизнь и увел из надежной и тихой камеры.

Но вдруг теперь, прилипнув спиной к стене комнаты Седрика, всего в нескольких шагах от себя он видит нечто, что поможет ему избавиться от мага навсегда. На полу возле металлической рамы, среди мерцающих стеклянных осколков, лежит лучемет Седрика. Лежит очень близко, гораздо ближе к нему, чем к магу или женщине.

Медленно, чтобы не привлекать внимания, он делает шаг вперед, нагибается и хватает оружие. И вот он стоит с направленным на них лучеметом, а они пока еще не понимают, что он совершил.

Видя, что их глаза теперь широко раскрыты, а радость от смерти Седрика на их лицах сменяется, при взгляде на него и оружие в его руках, ужасом, Барам громко смеется.

— Барам, не надо, — произносит маг. — Пожалуйста. В этом нет никакого смысла.

— Я хочу, чтобы ты умер! — кричит Барам на языке чародея. — Хочу, чтобы тебя больше никогда не было!

— Понимаю, но ведь так оно и будет. — Он показывает на окно: — Седрик погиб. Мне больше незачем здесь оставаться. Я уйду, и ты меня больше никогда не увидишь.

— Седрик хотел дать мне работу, — говорит Барам, — а ты убил его.

— Я могу дать тебе работу, — сказала женщина на Лонмире. — Мне понадобится много людей.

— Ты — гилдрин, — с отвращением говорит Барам. — Как же ты дашь мне работу?

— Может, я и гилдрин, — отвечает она, — но я еще и Мелиор И Лакин. Если я сказала, что могу нанять тебя, значит, так и есть.

«Мелиор И Лакин», — повторяет он про себя. Он знает это имя еще из прошлого. Она лорд, а сейчас и кое-кто поважнее. Он хочет спросить, какую работу она сможет ему предложить, но потом понимает, что это не важно. Ничто не важно, пока маг жив.

Задумавшись, он опустил оружие и даже не заметил этого. Теперь он снова поднимает лучемет, собираясь выстрелить в мага.

Но прежде, чем он нажимает на курок, что-то большое и тяжелое ударяется ему в плечо, сбивая с ног. Стул. Доб швырнул в него стул. Он пробует выпрямиться, но изгой подскакивает к нему и толкает к краю. Барам поскальзывается, роняет лучемет и вываливается из комнаты. Он едва успевает зацепиться одной рукой за карниз, чтобы не упасть на улицу.

Маг оказывается над ним в ту же секунду. Женщина тоже.

— Хватай мою руку! — стараясь перекрыть свист ветра, кричит маг.

Барам качает головой.

— Ты меня убьешь! — кричит он в ответ.

— Я не убить тебя хочу, а спасти! Держи же руку! Я втащу тебя обратно!

— Нет!

— Не будь идиотом, чужеземец! — вопит маг. — Хватайся!!

— Меня зовут Барам, — с улыбкой говорит он, а потом разжимает пальцы и летит вниз.

Несмотря на то что Седрика больше не было, Мелиор не хотелось выходить к охране безоружной. К счастью она знала, что под ящиком письменного стола у оверлорда закреплен запасной лучемет, и, когда пламя окончательно угасло, она прошла в его кабинет и принесла оружие.

Доб и Оррис стояли в гостиной лицом к лицу. Доб оценивающе рассматривал мага, будто готовясь к драке. Маг же был просто рассержен. Ястреб сидел в обычной позе у него на плече.

— Скажи ему, что я не хотел, чтобы Барам погиб, — произнес Оррис. — Нечего было стульями швыряться.

— Он говорит «спасибо», за то, что спас нам жизнь,— сказала Мелиор изгою.

— Что-то не очень это похоже на благодарность,— недоверчиво глянув на нее, сказал изгой.

— Тобинмир — довольно странный язык, — пожала плечами Мелиор.

Она взяла посох и направилась к двери, а Оррис — следом.

— Ты сказала ему не то, что я просил, — упрекнул он ее. — Я знаю, как на Лонмире будет «спасибо».

Она так резко остановилась, что он чуть не налетел на нее.

— Тебе следовало поблагодарить его! — сердито ответила она. — Барам чуть тебя не убил!

— Но я бы его отговорил.

— Нет, — энергично покачала она головой. — Он — помешанный, да к тому же еще и ненавидел тебя! Никакими словами ты бы его не остановил! — Она вздохнула. — Я понимаю, что тебе хотелось ему помочь. И я понимаю, что ты в какой-то мере чувствуешь себя в ответе за него. Но Доб сделал то, что нужно. — И она посмотрела ему в глаза, выдержав долгий пристальный взгляд.

Оррис оглянулся на изгоя, повернувшись так, что Мелиор стала видна ссадина у него на виске, и пробурчал:

— Спасибо.

Доб кивнул, как будто понял его.

Мелиор прошла вперед и решительно открыла дверь.

— Что произошло? — тут же спросил один из охранников. — Где оверлорд?

— Седрик мертв, — объявила она. — Меня зовут Мелиор И Лакин, и теперь я — ваш оверлорд.

Охранник моргнул, но ничего не ответил. Стоявшие в коридоре позади него начали перешептываться.

— Тем, кто хочет остаться и работать на меня, — добро пожаловать, — продолжала Мелиор. — Если кто-то желает уйти, держать не буду. Только верните оружие, выданное вам Седриком. — Для большего впечатления она выдержала паузу. — Если кто-нибудь из вас попытается меня остановить, убью.

Она еще чуть-чуть постояла, а потом пошла мимо охраны к лифту вместе с Добом и Оррисом.

— Что ты им сказала? — спросил Оррис, когда закрылись двери лифта.

— Сказала, что я их новый оверлорд, — пояснила она. — И поставила их перед выбором между работой на меня, уходом и смертью.

— Похоже, твое имя имеет здесь вес, — подняв брови, заметил маг.

— Не без этого, — с усмешкой ответила она.

— И как они поступят, ты думаешь?

— Полагаю, большинство из них останется. Многим неприятно будет работать на гилдрина, но сейчас не то время, чтобы бросать хорошую работу, учитывая, во что Седрик превратил Наль.

— Они будут оспаривать твое право занять его место?

— Они считают, что я убила его. Это делает меня законным преемником оверлорда, — мрачно усмехнувшись, сказала она.

Оррис не ответил. И в этот момент Мелиор с болью поняла, какая пропасть отделяет ее мир от его. Даже сомневаться нечего, что он очень скоро покинет Наль.

Они молча доехали до нижнего этажа Дверцы лифта открылись, Мелиор вышла и повторила свою речь перед большим отрядом солдат, встретившим их. Потом вместе со своими спутниками вышла на улицу.

Седрик лежал посреди дороги, раскинув руки и ноги, и смотрел невидящим взглядом в грязное небо. Из его головы все еще медленно струилась кровь. Барам лежал неподалеку, и его конечности и тело также были растерзаны и странно вывернуты. Но глаза оборванца были закрыты, а на лице была написана безмятежность.

Между двумя телами валялся посох Гвилима с кристаллом Орриса. Точнее, то, что от них осталось. Камень рассыпался на множество крошечных осколков, а посох был расколот по всей длине и держался только за счет нескольких тонких щепочек. Там, где камень ударился в тротуар, осталась большая вмятина, от которой во все стороны разбегались трещины.

Мелиор и Оррис стояли, не двигаясь, и молча смотрели на сломанный посох и осколки кристалла Птица издала тихий крик, и Оррис нежно потрепал ее шейку.

— Мне очень жаль, что с твоим камнем так получилось, — сказала наконец Мелиор.

Оррис молчал.

— Ты сможешь найти другой?

— Я знаю одного торговца из Аббориджа, который их продает иногда. Или, если нужно, я всегда могу еще раз поехать в Пещеру Цериллов.

— А новый камень окажется такого же цвета? — спросила Мелиор, посмотрев на свой красный кристалл.

— Не знаю, — ответил Оррис. — За свою жизнь маги по несколько раз теряют птиц, но редко остаются без цериллов. Я не знаю, каким будет новый.

Она наклонилась и подняла сломанный посох.

— Я так хотела вернуть свой камень на посох Гвилима, — сказала она, покачивая головой. — Они же неразделимы.

— Это можно сделать, — сказал Оррис.

— Даже без твоего камня?

— Будет немного сложнее, и он, вероятно, будет небезупречен, но это я могу.

— Я была бы очень счастлива, — улыбнувшись ему, ответила Мелиор.

Она протянула посохи магу, и он отошел в сторонку и сел на поребрик, положив сломанный посох на колени. Анизир спорхнула с его плеча и села рядом, а маг опустил ладони на дерево и закрыл глаза.

— Что это он делает? — спросил Доб.

— Чинит мой посох.

— Чем? — подозрительно прищурившись, спросил изгой.

Мелиор рассмеялась.

— Он же чародей.

Похоже, Добу было трудно это уразуметь, и Мелиор сочувственно улыбнулась. В Нале не было места магии, особенно для такого человека, как Доб. Немного спустя он, похоже, вспомнил, что она гилдрин, и отшатнулся от нее.

— Поэтому ты тогда и победила меня? — спросил он. — При помощи магии?

Забавно было слышать это слово из его уст.

— Гилдрины не владеют магией, — сказала она, смеясь. — У нас иногда бывают пророческие видения.

— И все? — уточнил он, немного подождав, но так и не дождавшись продолжения.

— И все. И только из-за этого гилдринов преследуют уже несколько сотен лет. — Она помедлила, давая ему возможность усвоить. — Что касается твоего вопроса,— продолжила она, — в ту ночь я одержала над тобой верх, потому что я умнее и лучше управляюсь с ножом. — И чтобы смягчить обиду, добавила: — Поэтому я и над Сэвилом одержала верх.

Доб некоторое время смотрел на нее со страдальческим выражением, потом отвернулся и тяжело вздохнул.

— Ну, что ж, теперь ты оверлорд, Джибб вернулся в Четвертый, а мне ничего хорошего не светит.

— Не обязательно.

Он снова посмотрел на нее, но уже с живейшим интересом.

— Оррис питал какие-то надежды на спасение Барама, — доверительно сказала она, махнув рукой в сторону мага.— Но я лично считаю, что он был безнадежен. Барам жаждал убить нас, и я убеждена, что ты нас спас, когда бросил в него этот стул. Хотя, конечно, раньше ты напал на Джибба и присвоил мой квартал. — Она на секунду замолкла, словно что-то обдумывая. — Полагаю, одно стоит другого. Так что будем считать, что мы квиты.

— Ты на это согласна? — изумленно вытаращившись на нее, спросил изгой.

— Да, при условии, что Джибб тоже согласен. Он может потребовать некоторого возмещения ущерба или чего-нибудь в этом роде. Например, поработаешь на него несколько месяцев без зарплаты…

— Так, значит, ты разрешишь мне остаться в твоем доминионе изгоем Джибба? — У него был такой тон, словно ему только что предложили целый квартал. На самом деле именно это она и собиралась сделать.

— Низко метишь, Доб, — усмехнулась она.

Он озадаченно посмотрел на нее и тряхнул головой:

— Не понял?

— Ну, скажем так: я собираюсь пробыть оверлордом день-два, не больше.

— А почему?

— Потому, что я надеюсь быть принятой в Совет Правителей.

Он замолчал. Все-таки парень был не дальнего ума. Зато в свое время он был предан Сэвилу, а после того, что она ему предложит, Мелиор надеялась, что и ей он будет верен. А это немаловажно, учитывая, какие планы в отношении всего Наля были у нее на уме.

— Так, значит, если ты будешь Правительницей, то Джибб станет оверлордом, тогда я… — Он расплылся в улыбке и, несмотря на накачанные мускулы и грубые манеры, стал похож на маленького мальчугана в День Лона. — Ты отдаешь мне Четвертый, да? — сам себе не веря, спросил он. — После всего, что случилось, Четвертый все-таки будет моим? — Он откинул назад спутанные пряди и расхохотался. — Ну, Бовен, я тебе еще покажу!

— Нет! — так сурово оборвала она, что улыбка мгновенно испарилась с его лица. — Больше такого не будет! Саморазрушение в нашем Нале зашло слишком далеко. Теперь все изменится: я не допущу войн и убийств! Надеюсь, это умрет вместе с Седриком! А если ты не будешь подчиняться правилам, которые я установлю, тогда освобождай квартал и отправляйся в ссылку в Стиб-Наль! Ясно?

Он некоторое время смотрел на нее, потом кивнул:

— Да, оверлорд, ясно. Может, оно и к лучшему,— тихо добавил он.

Мелиор бросила на него внимательный взгляд, думая, уж не разыгрывает ли он ее. Но изгой, похоже, был искренен. В конце концов, она, возможно, недооценила его.

Доб махнул головой в сторону мага:

— Вон твой друг идет.

Мелиор повернулась и увидела Орриса. Он нес по посоху в каждой руке. Посох Гвилима был целым, и на нем снова сиял красный камень.

— Ты его починил! — воскликнула она на Тобинмире, и ее лицо озарила радостная улыбка. — Спасибо тебе!

— На здоровье, — ответил Оррис. — Но не спеши радоваться, лучше посмотри на него повнимательнее. Я не смог вернуть ему прежний вид.

Взяв посох в руки, она поняла, что он имел в виду. По всей длине посоха, там где он был расколот, шла еле заметная темная линия, а в месте соединения камня с деревом остались маленькие трещинки.

Маг наблюдал за ней, пока она изучала его работу.

— Прости, пожалуйста, — сказал он. — Но я предупреждал.

Она оторвала взор от посоха, взяла его руки в свои и нежно пожала.

— Не надо извиняться. Получилось просто чудесно. — Она провела пальцем по темной полоске: — Это будет всегда напоминать мне о тебе.

Маг покраснел и отвел глаза.

— А о чем вы тут говорили? — спросил он как можно небрежнее.

— Я рассказывала Добу, что собираюсь стать Правительницей.

Оррис открыл рот: — Ты что, серьезно?

— А что такого? — с наигранным негодованием спросила она. — Хочешь сказать, из меня выйдет плохая Правительница?

— Нет! — поспешно возразил маг. — Я не это…

Она рассмеялась. Оррис тоже улыбнулся и сказал таким тоном, что она покраснела

— Ты будешь прекрасной Правительницей. Но ты уверена, что люди Брагор-Наля готовы к тому, чтобы ими правила гилдрин?

— Для них будет лучше, если готовы, — ответила она, усмехаясь.