Купец пустил своего коня таким бешеным галопом, что в первые несколько минут Люси думала только об одном — как бы не вылететь из седла. Судя по солнцу, они двигались на юго-восток, однако Люси весьма смутно представляла себе, где расположен Кувар, а посему не могла бы поручиться, что Индия находится именно в этом направлении.

Тропа, которая и вблизи селения была едва заметна, вскоре исчезла вовсе, невидимая на каменистой почве. Купец был вынужден перейти с галопа на быструю рысь, и Люси с неимоверным облегчением последовала его примеру. Однако радость ее была преждевременной — теперь ей не грозило выпасть из седла, зато лошадь в любую минуту могла споткнуться о камень или куст и переломать себе ноги.

Следующие несколько миль стали для не слишком опытной наездницы настоящим испытанием. Не прошло и часа, а лошади уже покрылись мылом, измученные столь быстрым подъемом в гору. Наконец путь беглецам преградила быстрая горная речка. Тут тропинка резко сворачивала вправо и, следуя изгибам потока, тянулась прямо к горизонту.

«Слава Богу», — подумала Люси и облегченно развернула коня вправо.

— Не сюда, — прикрикнул на нее купец. — Мы едем вперед, в воду.

— Но, господин, по тропе мы сможем двигаться гораздо быстрее.

— А вода скроет наши следы, — возразил купец и направил коня прямо в поток. — Люди Хасим-хана быстро догоняют нас. Нам от них не оторваться.

Люси напрягла слух. Издали доносился едва слышный стук копыт. Сердце девушки заколотилось в такт этому зловещему звуку. Господи, этот безумец совсем спятил! К чему запутывать следы, если преследователи идут за ними по пятам?

— Людям хана не придется идти по следу, — сказала Люси, стараясь не слишком явно выказывать свое раздражение. — Через семь-восемь минут они будут здесь. Нам нужно скакать во весь опор! Быстрее, господин. Умоляю вас, быстрей!

Однако бессмысленно было соваться с советами к мужчине, да еще и мусульманину из Пенджаба. Купец не обратил на ее слова ни малейшего внимания. Он настегивал своего коня, заставляя того идти вперед, в ледяную бурлящую воду.

Люси зло посмотрела в спину упрямцу. Надежды на спасение не было, поэтому, в сущности, спор имел весьма отвлеченный характер. Но все же как поступить: последовать за этим глупцом и умереть рядом с ним или же пустить коня галопом по тропинке в надежде на чудо?

Не оборачиваясь, купец сказал:

— Ты не успеешь проскакать и пяти миль, англичанка. Люди хана догонят тебя. Лучше оставайся со мной.

— Неужели ты не слышишь стука копыт, упрямый осел! — не выдержала Люси.

Она была так напугана, что даже не удивилась тому, как безошибочно купец прочел ее мысли.

— Они нас нагоняют! Через пять минут они будут здесь!

— А ты кричи громче, тогда они не только увидят нас, но и услышат, — мрачно посоветовал купец. — Тут уж у них никаких сомнений не останется, куда скакать. Следуй за мной, англичанка, и держи свои мысли при себе. К счастью, ветер дует нам в спину, а преследователи слишком увлечены погоней. Аллах милостив, и, может быть, они не услышали твоих воплей.

Через пару минут они были уже на противоположном берегу. Индиец спрыгнул на землю и сказал:

— Вот здесь мы и спрячемся. Надеюсь, им ничего не известно об этом убежище.

Люси огляделась по сторонам и заметила небольшой выступ — скала отвесно опускалась прямо к воде. Купец, должно быть, сошел с ума — там в лучшем случае мог спрятаться мышонок, но двое людей, да еще с лошадьми…

Преследователи были уже совсем неподалеку. Стук копыт приближался, заглушая все прочие звуки. «Остается минуты четыре, — в отчаянии подумала Люси. — Еще четыре минуты, и они нас увидят».

Сохраняя полнейшую невозмутимость, купец выдернул из-за пояса кинжал и срезал ветку с чахлого куста, пробивавшегося сквозь землю меж двух больших валунов. Нет, он спятил, подумала Люси, наблюдая, как индиец возит веткой под копытами лошадей. Все пропало!

Тут купец исподлобья взглянул на нее, и девушке показалось, что в его черных глазах горит веселая искорка.

— Слезай с коня и иди вперед, — приказал он. — Быстрей! Там, за выступом, пещера. Я буду заметать следы.

Люси спрыгнула на землю, охваченная страхом и надеждой. Преследователи были уже совсем близко, и девушка изо всей силы рванула коня за поводья. Пещера? Откуда индиец мог знать про пещеру? Ведь его, кажется, ограбили и в Кувар он попал случайно, в поисках защиты. Разве у него было время осмотреть окрестности?

Люси заглянула за выступ и увидела, что там и в самом деле находилась пещера — совсем маленькая, просто выемка в горном склоне, но в эту минуту жалкая, тесная дыра в горной породе показалась девушке прекрасней Букингемского дворца.

Ей пришлось потянуть за поводья, чтобы мерин пригнул голову — так низок был вход в пещеру. Купец не отставал ни на шаг. Выемка в обрыве была не больше стойла в конюшне, зато внутри свод поднимался футов на десять, так что и лошади, и люди могли стоять в полный рост.

Люси припала к потной шее коня и вдохнула знакомый терпкий запах. Если закрыть глаза, можно было представить, что она вновь дома, в родном Халлертоне, в отцовской конюшне. Сейчас прибежит кто-нибудь из слуг и позовет маленькую Люси в гостиную. Оказывается, уже звонили к чаю, а она, заигравшись, не слышала…

Стук копыт стал оглушительным, и дивное видение бесследно растаяло. Человек шесть, а то и семь, подумала Люси. Несутся сломя голову. Мужчины Кувара, как и большинство афганцев, были прекрасными наездниками. Горная дорога для таких не помеха. Уж они-то с коня не свалятся.

Купец нашептывал лошадям что-то ласковое, бормотал бессмысленные нежные слова, чтобы животные не нервничали. Кони и в самом деле успокоились, перестали фыркать и стучать о землю копытами. На всякий случай Люси все же крепко обхватила морду своего мерина. Когда люди хана окажутся у ручья, малейший звук — конское ржание или даже фырканье — могут выдать беглецов.

А вот и погоня. Люси затаила дыхание. Ей казалось, что грохот копыт заполонил всю Вселенную. Слава Богу, преследователи не стали делать у ручья остановки. Они поняли по отсутствию следов на прибрежной тропе, что беглецы переправились на ту сторону речки, и поскакали вперед. Должно быть, всадники рассчитывали на то, что добыча вот-вот окажется у них в руках. Люси молила Бога, чтобы ретивые преследователи скакали как можно быстрее и как можно дальше, не утруждая себя сомнениями. Когда эхо растаяло вдали, девушка зажмурилась и облегченно прижалась спиной к стене.

— Куда мы теперь? — спросила она. — Вниз, вдоль ручья? Нужно спешить, господин, а то они могут вернуться.

— Мы ждем здесь. Когда эти люди вернутся обратно, мы отправимся в путь. Нам нужно ехать по той тропе, по которой поскакали они.

Люси поняла, в чем состоит его план. Индиец хочет, чтобы люди Хасим-хана, устав от погони, вернулись обратно в селение. Тогда беглецы отправятся той же самой дорогой, и искать их там больше не станут. Идея проста и гениальна. Люси блаженно улыбнулась.

— Что развеселило тебя, англичанка?

— Я восхищаюсь тобой, господин, — сказала она. — Как ты узнал про эту пещеру?

— Это долгая история и к тому же скучная.

— У нас есть время, может быть, расскажешь?

— Лучше ты расскажи мне, как попала в плен к куварскому хану. Не так уж много английских женщин ступали на землю Афганистана.

— Я дочь сэра Питера Ларкина, — начала Люси и запнулась.

Уже два года она не произносила вслух имя своего отца. Голос девушки дрогнул. Проглотив комок в горле, она продолжила:

— Моего отца и всех его спутников убили два года назад. Это произошло здесь, в Афганистане.

— Я слышал про твоего отца, — негромко сказал купец. — Люди Пенджаба горевали о его смерти. На базарах говорили, будто британские власти понятия не имеют, как и почему твоего отца и его людей убили.

— Тут нет никакой загадки, — с горечью произнесла Люси. — Мой отец погиб из-за коварства эмира Шерали. Этот негодяй встретил британскую делегацию со всеми знаками внимания, подписал договор, однако вовсе не собирался его соблюдать. Через пять часов после того, как мы расстались с эмиром, на нас напали. Убили всех, кроме меня и погонщиков верблюдов, ибо те служили эмиру.

Купец помолчал, потом спросил:

— Почему ты уверена, что виновник засады — эмир Шерали, хотя в плен тебя взяли люди куварского хана?

— Я знаю, что говорю. Шерали подготовил все заранее. Накануне отъезда нашей делегации из Кабула эмир сказал отцу, что наши лошади больны и не вынесут обратной дороги. Чтобы нам не пришлось задерживаться в Афганистане, эмир милостиво предоставил нам своих верблюдов. — Люси зло улыбнулась. — Думаю, мы как-нибудь обошлись бы без его «милости». Когда на наш караван напали люди Хасим-хана, я узнала некоторых лошадей. Это были наши лошади! А брат Хасим-хана, возглавлявший засаду, был на жеребце, принадлежавшем моему отцу.

— И отсюда ты сделала вывод, что никакой болезни у лошадей не было, да?

— Они были в отличной форме. Кони понадобились эмиру, чтобы подкупить куварцев. Шерали знал, что Хасим-хан без хорошей платы ничего делать не будет.

Купец любовно почесал своему коню лоб, и животное благодарно замотало головой.

— Энфилдские ружья, украденные у меня ханом, обладают одним интересным свойством, — задумчиво начал индиец.

— Я знаю, они состоят на вооружении у британской армии, — сухо кивнула Люси.

Она не поняла, зачем индийцу понадобилось менять тему разговора, да и сама мысль о том, что этот человек обокрал английскую армию, была ей неприятна.

Но купца ее слова ничуть не смутили.

— Что верно, то верно. Однако эти ружья не совсем обычные. Боюсь, у англичан они не выдержали бы проверку на качество. К сожалению, после первых нескольких выстрелов боек выходит из строя, и ружье, увы, можно выкинуть.

— Ты хочешь сказать, что ружья порченые?

Купец поморщился:

— Зачем ты говоришь такое некрасивое слово, англичанка? Местному торговцу неприятно, когда его товар описывают в подобных словах. Скажем так: энфилдское ружье может стрелять, только если оно оснащено современным спусковым механизмом. А механизмы эти, к сожалению, хорошо делают только в Англии.

Люси сначала опешила, потом расхохоталась:

— Ты хочешь сказать, что хан в обмен на меня получил две дюжины никчемных железок?

Индиец покосился на женщину и отвел взгляд.

— Ну что ж, англичанка, признаю, что так оно и есть, — сказал он.

— Спасибо, что рассказал мне об этом, — поблагодарила Люси, отсмеявшись. — Мое сердце радуется при мысли, что коварный Хасим-хан остался с носом.

Купец не смотрел на Люси, поправляя вьючные мешки, притороченные к седлу его коня.

— Ты хорошо говоришь на пушту, англичанка. А мой язык тебе тоже знаком?

— Урду? Меньше, чем хотелось бы, хотя я прожила в Индии четыре года. Что же касается пушту, то на этом языке я разговаривала два последних года.

— Что ж, будем и дальше говорить на пушту.

— А английского ты не знаешь, господин?

— Не люблю этот язык, — коротко ответил индиец.

Видимо, решив, что его ответ прозвучал слишком грубо, он продолжил уже мягче:

— С тех пор, как ты попала в плен к Хасим-хану, в Индии многое изменилось. В прошлом году королеву Викторию короновали как императрицу Индии, а лорд Литтон стал первым вице-королем. Ваш главный министр, мистер Дизраэли, торопится осуществить свою мечту — он хочет, чтобы Британская империя опоясывала весь земной шар.

Люси замолчала, обдумывая услышанное.

— Как странно узнавать, что жизнь продолжается и без твоего участия, — наконец промолвила она. — После того, как я попала в плен, мое существование настолько изменилось, что я и думать забыла о внешнем мире. Однако мне казалось, что он останется таким же, как прежде, что он как бы затаит дыхание, дожидаясь моего возвращения.

Купец ответил спокойно, но в его словах слышалась сдержанная страстность:

— Зато Индия не изменилась — ни за два года, ни за два столетия. Коронация чужеземной императрицы не может изменить жизнь моего народа.

— А жаль, — язвительно парировала Люси.

Неужто туземцы не понимают, что английское правительство цивилизует Индию? Эту страну нужно избавить от грязи, болезней и мерзости, сделать ее похожей на Англию.

Девушка высокомерно вздернула подбородок:

— Нельзя назвать совершенной страну, где вдов бросают в погребальный костер следом за мужьями. Или ты считаешь, что в этом ничего страшного нет?

— Такая традиция существует только у индусов, — небрежно уронил купец, тем самым напомнив о религиозном расколе, делившем Индию на две части. — Мы, мусульмане, не требуем от женщин самосожжения. Нам не нужно, чтобы наши жены доказывали преданность столь устрашающим образом.

— Конечно, вы просто молодцы, — пробормотала Люси по-английски. — Жен не сжигаете, просто запираете их в своих зенанах.

Купец вопросительно приподнял бровь, и Люси склонилась перед ним в низком, фальшиво-почтительном поклоне.

— Мои слова не имеют значения, господин.

— И все же повтори их. Я настаиваю.

— Если тебе этого хочется, господин…

— Что такое ты сказала про зенаны?

За два года, проведенных в Куваре, Люси превратилась в искусную лгунью. Обезоруживающе улыбнувшись, она произнесла:

— Я сказала, что ваши женщины, живущие в зенанах, должно быть, необычайно счастливы. По твоему лицу, господин, видно, какой ты образцовый супруг.

— В самом деле? Очень странно. Ведь я не женат.

— То есть как не женат? — поразилась Люси.

Купцу было не меньше тридцати лет, а по обычаям его народа он должен был вступить в брак никак не позже двадцатилетнего возраста.

Но тут индиец предостерегающе приложил палец к губам:

— Тише, я слышу стук копыт. На сей раз ветер нам не союзник. Помолчи, англичанка, и следи, чтобы твой конь не заржал.

Люси немедленно умолкла, минуту спустя и она услышала вдали цокот копыт. На сей раз преследовали двигались не галопом, а рысью. Судя по голосам, кто-то из всадников то и дело сворачивал в сторону — очевидно, в поисках следов.

Внезапно Люси поняла, что новая опасность еще страшнее прежней. Достаточно кому-то из всадников заглянуть за выступ скалы, и убежище будет обнаружено. Следов на воде, конечно, не видно, но разве можно поручиться, что одна из лошадей не фыркнет или не заржет?

Люси оглянулась на купца, надеясь, что тот хоть как-то ее подбодрит. Как это ни странно, насмешливый взгляд индийца действительно прибавил ей уверенности.

Люси так ничего и не сказала, но купец, очевидно, почувствовал ее тревогу — он обернулся, внимательно посмотрел на девушку и отвел взгляд. Потом молча достал из-за пояса два кинжала, приставил один острием к своему животу и сделал вид, что пронзает себя насквозь.

— Если люди хана найдут пещеру, — сказал он, протягивая кинжал девушке, — советую тебе поступить именно таким образом, англичанка.

Голос его был едва слышен и лишен какого-либо выражения.

— Но я не смогу!

— Придется, англичанка. От Хасим-хана такой быстрой смерти ты не получишь.

Люси опустила глаза, стыдясь собственной слабости.

— Ты прав, господин, но я боюсь, что моя рука дрогнет.

— Тогда держись поближе ко мне. Так и быть, выручу тебя. — Он переместился поближе к Люси. — Быстрей, англичанка, прижмись ко мне. Я тебе не завидую, если ты попадешь к ним в руки живой.

Люси припала к его плечу. Ее мерин недовольно переступил с места на место, от чего девушку качнуло еще ближе к купцу. От прикосновения Люси вся вздрогнула, а купец бросил на нее иронический взгляд. Люси смущенно залилась краской.

— У меня в мешке зерно, — сказал индиец, отворачиваясь. — Дай коням пожевать — это заткнет им глотку.

Люси открыла было рот, но купец резко качнул головой и прошептал:

— Молчи! Они уже здесь.

Люси услышала голоса, фырканье чужих лошадей. Теперь малейший шорох — и убежище будет раскрыто. Зачерпнув обеими ладонями зерна, Люси стала кормить коней, молясь Богу так истово, как никогда прежде в своей жизни.

Неподалеку от входа в пещеру преследователи остановились для совета.

— Никогда нам их не найти, — услышала Люси. — Зря только время тратим, копошимся тут в пыли! Ведь она — джинн. Ей ничего не стоило приделать лошадям крылья. Они давно улетели!

— Ха! — хмыкнул другой. — Ты расскажи эту сказку Хасим-хану. Увидишь, что он с тобой сделает. У тебя с перепугу у самого крылья вырастут.

Мерин Люси, чувствуя близость других лошадей, беспокойно зашевелился, ударив железным копытом о камень.

— Что это был за звук? — спросил один из всадников.

— Это джинн из бутылки вылезает, — насмешливо ответил другой. — Ладно, едем дальше. Искать бессмысленно, а я проголодался. Уверен, что они сделали круг и обошли селение с запада. Если так — их уже догнали без нас.

К несказанному облегчению Люси, это мнение было единогласно одобрено. Всадники неспешно пересекли ручей, и вскоре их голоса стихли вдали. Некоторое время спустя до пещеры уже не доносился и стук копыт.

Купец засунул кинжалы обратно за пояс.

— Еще часок подождем, и можно трогаться в путь. — На невозмутимом лице мелькнула тень улыбки. — Как считаешь, англичанка, может быть, позавтракаем?

Когда купец сказал, что уже можно трогаться в путь, беглецы выбрались из пещеры и восемь часов двигались через горы без остановки. Привал они сделали лишь тогда, когда на землю спустилась тьма.

Накормив и напоив усталых животных, индиец развел костер, а Люси тем временем подобрала на берегу горной речки плоский камень. Камень можно будет раскалить на огне и использовать как плиту, чтобы испечь лепешки.

Девушка нашла как раз то, что нужно, и очень довольная собой вернулась к костру. Наскоро сделала тесто, смазала раскаленный камень бараньим жиром. От аппетитного шипения и запаха у Люси аж в животе забурчало. На готовые лепешки она положила сверху кусочки сушеного козьего мяса и насыпала изюму. Потом с низким поклоном подала пищу купцу. Тот, коротко кивнув, принялся есть. Разговаривать во время трапезы не полагалось. Две лепешки купец съел сам, а от третьей отказался:

— Можешь съесть ее сама.

Люси была поражена.

— Ты наелся, господин?

— Нет, но я вижу, что ты голодна. Подожду, пока ты подкрепишься.

— Спасибо, господин, — низко поклонилась Люси и стала жадно есть лепешку.

Жесткое мясо нужно было жевать долго и тщательно, зато изюм ласкал язык сладостью. Какой странный этот купец. Люси еще не встречала индийца или афганца, который позволил бы женщине есть прежде, чем насытится сам. Облизнув пальцы, девушка решила, что не будет ломать над этим голову. Спасибо судьбе, что этот человек непохож на своих соплеменников.

В седельных мешках купца отыскался и котелок, в котором Люси разогрела воду. Беглецы с наслаждением стали пить драгоценный китайский чай, любимый напиток Хасим-хана. Ароматный дымок поднимался голубоватыми струйками, приятно щекоча ноздри.

Наевшись и согревшись чаем, Люси подобрала колени к подбородку и стала смотреть на угли костра. Впервые за последние два года она наелась досыта.

— Так откуда ты узнал про пещеру, господин? — спросила она, и на сей раз купец ответил на ее вопрос.

— У меня был компаньон, кочевник из-под Джелалабада. Его семья гоняла отары через эти горы каждую весну. За несколько часов до того, как моего напарника убили, он показал мне пещеру, которая нам так пригодилась.

Люси зевнула.

— Нам повезло, господин.

— Да, повезло. — Купец поднялся. — Помой котелок, англичанка, а я займусь одеялами. Уже поздно, на рассвете мы тронемся дальше. Как знать, не отправит ли Хасим-хан в погоню более толковых преследователей.

Когда Люси вернулась от ручья, костер был выложен по краю камнями, а сам купец сладко спал, завернувшись в одеяло. В пяти шагах от него лежало второе одеяло, аккуратно свернутое.

Люси проверила, нет ли поблизости змей или ядовитых пауков, после чего стала устраиваться на ночь. Она сняла чадру, вытряхнула из нее пыль и свернула в комок — получилась маленькая подушка. С довольным вздохом девушка закрыла глаза.

Голос купца заставил ее вздрогнуть.

— Спи спокойно, англичанка.

— Спасибо, господин. Да ниспошлет тебе Аллах добрых сновидений.

— Я тоже на это надеюсь.

Как странно он с ней разговаривает. Что-то здесь не так — то ли тон, то ли слова… Надо бы над этим как следует поразмыслить.

В следующий миг Люси уже спала.

Следующие три дня прошли без особых приключений, если не считать мелких неприятностей вроде нападения свирепых муравьев и одной бесприютной ночи, когда поблизости не оказалось никакого топлива для костра. К счастью, у беглецов было вдоволь еды — орехов и сушеных фруктов, да и воды в горах хватало. На второй день они свернули от речки в сторону, но на горных склонах было достаточно снега, так что жажда им не грозила.

Купец безжалостно гнал лошадей с рассвета и до заката. Но еды и зерна в мешках было предостаточно, так что лошади за ночь успевали подкрепиться, да и купец с девушкой не чувствовали себя измотанными. Впервые за два года Люси ела три раза в день, и ее тело крепло не по дням, а по часам.

— Хорошо, что ты догадалась взять чай, — сказал купец на четвертый день, когда Люси за обедом к черствой лепешке и сухим фруктам подала ему ароматный напиток. — С чаем трапеза куда как веселей.

По правде говоря, эта реплика девушку несколько обидела. Что же получается, без чая купцу в ее обществе было бы тоскливо? В пути они друг с другом почти не разговаривали, но зато у костра без устали болтали о всякой всячине. Люси рассказывала ему об Англии, о своем беззаботном детстве, проведенном в богатом отцовском поместье. Индиец слушал с интересом. О своей жизни он рассказывал гораздо меньше, но оживлялся, когда речь заходила об Индии.

Купец был на удивление хорошо осведомлен о международных делах. Люси знала от отца и других британских чиновников, что туземцев обычно совершенно не интересовало все происходившее за пределами их родной местности, не говоря уж об иных странах. Должно быть, полная опасностей жизнь торговца оружием пробудила в этом человеке интерес к внешнему миру. Ведь должен же он, в конце концов, знать, кто воюет, а кто нет, — иначе ему не сбыть свой товар.

— Почему ты молчишь, англичанка? Или я тебя чем-то обидел?

Люси сердито покосилась на индийца. Она уже привыкла к его невероятной способности угадывать ее мысли и настроения, однако временами это все же действовало ей на нервы.

— Нет, господин. Просто я расстроилась, что моя жалкая стряпня не пришлась тебе по вкусу.

Купец налил себе еще чаю, глаза его весело блеснули.

— А ты заметила, что «господином» ты меня называешь, лишь когда сердишься?

— О, господин, как мог ты вообразить, что я, исполненная глубочайшей благодарности…

— Лучше помолчи, Люси, — оборвал ее купец.

У девушки от удивления челюсть отвисла. Он назвал ее по имени! В его устах ее имя прозвучало как «Лю-си», с легкой паузой посередине, но такое произношение, пожалуй, даже было по-своему привлекательным.

Люси обхватила колени и уставилась на купца поверх чадры.

— Так ты запомнил мое имя?

— Конечно.

— Однако прежде ты его не употреблял.

— Мы не англичане, которые слишком быстро сходятся с людьми, не задумываясь о последствиях. У нас на Востоке полагают, что всему свое время.

— И ты решил, что нам пора… сойтись поближе?

— Нет, я всего лишь решил, что, с твоего позволения, могу теперь называть тебя по имени.

— Конечно, я не имею ничего против, — запнувшись, ответила Люси, ибо в глубине души ей даже нравилось, как он зовет ее — «англичанка», с легким оттенком иронии.

Купец заварил чай и протянул ей.

— Спасибо, господин.

— Меня зовут Рашид.