Главы, которые вы прочитали, написаны не вчера. Многое в нашей жизни с тех пор изменилось. Первой, как вы уже знаете, ушла Бамби.

А теперь нет и Рольфа, моего Рыцаря и Учителя. Его сияющая жизнь оказалась такой короткой, словно он получил и отдал все, что мог, и умер, как жил — Королем.

Мы знали о его болезни, мы пару лет держали его на гомеопатии и биополевых приемах, но перерождение почечной ткани не остановить. Однако в тот день, когда почки отказали окончательно, он даже мне об этом не сказал. В последний его вечер мы втроем, Чёрушка, муж и я, пошли навестить наших приятельниц — женщину и овчарку. Во дворе он призвал к порядку распоясавшегося молодого ротвейлера, он с удовольствием был допоздна в гостях и пришел домой около часа ночи, с аппетитом поел. Одно лишь меня насторожило — на обратном пути мы встретились с каким-то пуделем, и Черный, мельком обнюхавшись, отошел, словно бы в нерешительности…

Мы не могли вспоминать о нем больше года. И только полтора года спустя на стене над моим письменным столом появился его портрет — он лежит в своей позе глубокого раздумья, положив голову между тяжелыми подпалыми лапами. Именно так он говорил со мной о самом главном.

Наш Акела — его внучатый двоюродный племянник и достойный, надо признать, преемник. Рольф растил Акелу до полугода и в последнюю ночь рассказал Джинечке, как вырастить Вожака. Она, умница моя, воспитывала молодого Акелу бережно, вдумчиво и умело, и теперь у нас снова есть Овчарка. Акела уже с семимесячного возраста начал работать со мной в должности, которую занимал до него Черный — в качестве собаки-наставника для молодых и особо нервных собак. Все-таки Вожак может сделать то, что не под силу даже такой опытной и решительной Старшей Суке, как Джи-Джи.

Клетчатый не пережил смерти Вожака и умер через две недели после Рольфа. Только после вскрытия мы узнали о том, что наш Клетчатый страдал, оказывается, от «кошачьей чумы», панлейкопении, которая протекает обычно остро и заканчивается смертью через три-четыре дня. А Кешка болел, как предположил доктор, всю жизнь, заразившись еще в утробе матери, и болезнь никак не проявлялась. Видимо, стая держала.

Однако, и у Клетчатого есть свой преемник, в точности похожий на него, только тигровины у него не по рыжевато-серому, а по голубому фону. Этого кота я принесла из магазина тоже в сочельник, ничуть не задумываясь о совпадении, — он просто вышел мне навстречу откуда-то из-за прилавка. И он настолько точно вписался в структуру нашей стаи, заняв то место, которое было отведено Клетчатому, что воспроизводит даже мелкие привычки своего предшественника. Порой мне кажется, будто это — тот же самый кот, только сменивший нелюбимый мною «зеленый» оттенок шерсти на голубой, к которому я неравнодушна. И вздумай я написать отдельную главу о Кыше, мне пришлось бы почти полностью повторить то, что вы только что прочитали, за исключением, разве что, каких-то конкретных событий.

Но я не стану переделывать те главы, что были написаны при их жизни. Пусть они еще побудут живыми… хоть чуточку…