У человека, беседовавшего с Грантом по телефону, был нерешительный голос. Казалось, он не привык говорить по-английски. Он сказал немного, но каждое слово молотком отдавалось в голове у Гранта.

Миссис Грант в безопасности. Ей не причинят вреда, если Грант точно выполнит то, что ему будет сказано… Первое обязательное требование: он не должен говорить полиции об этом звонке. Он должен ехать в Солсбери. Если заметит преследование, должен ехать до отеля «Касл», выпить чего-нибудь и возвратиться в отель «Аплэндс». Если же слежки не будет или он сумеет от нее избавиться, то ему необходимо доехать до вокзала в Солсбери и войти в буфет со стороны прибытия лондонских поездов. Там он встретится с человеком, которого узнает и от него получит дальнейшие указания.

Грант стоял возле постели, когда раздался телефонный звонок. Он не двинулся с места. Потом он резко повернулся, вышел из комнаты, решив все сделать, как ему было сказано. Он прошел мимо нескольких постояльцев, не замечая их, и очутился во дворе. Было прохладно. Он, не оглядываясь, прямо отправился в гараж и вывел свою машину. Дежурный полицейский около ворот посмотрел на него, но не сделал попытки задержать или заговорить.

Грант сразу же поехал влево к центральному шоссе Солсбери, выжимая из мотора максимальную скорость.

Сначала он оглядывался и видел фары какой-то машины, которая шла следом за ним. Значит, полиция была настороже. Дорога была прямой, но узкой. Стрелка спидометра колебалась, пока не достигла отметки 80. Полумрак затруднял ему езду, но Грант не включал огней. Машина преследователей, в которой, как ему казалось находился Вест, постепенно начала отставать. Он добрался до шоссе и через три мили свернул в сторону. Теперь он должен был включить фары.

Этот район он знал как свои пять пальцев и ни разу не ошибся в поворотах. Через 40 минут после выезда из отеля он достиг Солсбери, в полной уверенности, что полиция никогда не догадается, что он въедет в город с севера.

Он оставил свою машину на месте автостоянки возле вокзала, выключил огни и вышел на платформу. Здесь он остановился возле справочного бюро, откуда была великолепно видна его машина. Неподалеку от нее стоял полицейский, но он даже не посмотрел в ее сторону.

Через пять минут Грант вошел в зал ожидания.

Он был плохо освещен, поскольку в ближайшее время не ожидалось прибытия поезда, на платформе никого не было. Он взял перронный билет и пошел в сторону прибытия.

В буфете был куда более яркий свет, чем на платформе, но он не увидел ни одного знакомого лица. Тогда он заказал себе пива и остановился возле стойки, внимательно разглядывая входящих.

Вот отворилась дверь, и в помещение вошел немолодой человек неприметной наружности. Грант на него практически не обратил внимания.

Человек подошел к столику возле окна и уселся. Когда он поднял голову, Грант ясно увидел его лицо. Спокойные серые глаза смотрели на него, но по ним нельзя было сказать, что человек узнал его, Гранта, но последний не сомневался, что именно с этим человеком он должен встретиться.

Это был Артур Морлей — отец Кристины.

Грант подошел к столу и уселся. Морлей приветствовал его слабой улыбкой и продолжал прихлебывать свой чай.

У Гранта на скулах заходили желваки, он крепко сжал кулаки. Морлей вынул из кармана пачку дешевых сигарет, похлопал себя по карману и сказал растерянно:

— Прошу прощения, сэр. Нет ли у вас спичек?

— Спичек?

Грант поколебался, потом вынул зажигалку и поднес ее Морлею. Тот закурил с невозмутимым видом.

— Благодарю вас. Холодный вечер, не правда ли?

— Сами вы холодный! — возмутился Грант. — Чего вы хотите?

— Пожалуйста, — запротестовал Морлей. — Пожалуйста! Мы должны быть осторожны. У меня к вам послание, конечно, но мы должны быть осторожны.

Он откинулся на стуле и улыбнулся официантке, в то время, как Грант играл со своим стаканом. Морлей заговорил нудным голосом:

— Я не хочу являться причиной задержки, но не могу поступать опрометчиво. Мне точно объяснили, что я должен делать, и я обязан повиноваться, мистер Грант. Вы тоже. От этого, возможно, зависит жизнь моей дочери.

Грант ничего не сказал.

— И я жду сообщения от друга, — продолжал Морлей. — Он или она скажут, следовала ли за вами полиция. Если да, то вам придется вернуться в отель и ждать нового вызова.

Грант заговорил с большим трудом:

— Вы знаете, где она?

— Нет, мистер Грант. Они мне не доверяют. Они, несомненно, опасаются, что если бы я об этом узнал, то сразу же сообщил полиции. И, конечно, я так бы и сделал. Я боюсь этих людей. Даже одна мысль об их преступлениях приводит меня в дрожь, а это касается моей собственной дочери.

— Возможно, вам и приходится быть тут, но быть таким беспринципным лицемером вас никто не заставляет! — возразил Грант.

— Лицемером? — как эхо повторил Морлей. — Не судите обо мне слишком поспешно, мистер Грант. Я провел в тюрьме столько страшных лет, терзаясь угрызениями совести из-за содеянного мной зла. На сегодняшний день меня можно было бы назвать ненормальным. Наверное, психолог именно так бы и сказал. Но я не хотел обращаться к их помощи. В мрачной темноте моего тюремного существования мелькал луч света: моя дочь, теперь ваша жена. Моя единственная мечта в то время была, чтобы она счастливо вышла замуж. И когда я вышел из тюрьмы и узнал, что все идет к этому, я поблагодарил бога за услышанные им мои молитвы.

Выражение лица Гранта не смягчилось.

— Наверное, вам трудно поверить, что я говорю правду. Я решил во что бы то ни было поглядеть на нее во время венчания. Стоял возле церкви, но ничем не привлек ее внимания, не омрачил ее радости… И когда я увидел ее сияющее лицо, я понял, что могу уйти спокойно.

С невероятным шумом подошел поезд. Морлей молчал, пока не установилась относительная тишина.

— А потом я получил весточку от Карози, — чуть слышно сказал он.

У Гранта перехватило дыхание.

— Я слышал о нем и раньше, — все так же негромко говорил Морлей. — Вы были бы удивлены, услышав, о чем говорят в тюрьме. Со мной в одной камере находилось несколько бывших подручных этого негодяя.

Морлей снова закурил. В буфет вошло еще несколько человек, слышался звон посуды.

— Думаю, вы представляете, в каком я был смятении, получив известие от подобного типа, — продолжал Морлей. И Гранту показалось, что на секунду на его лице мелькнуло выражение неподдельного ужаса. — Сам я не преступник, но, конечно, заклеймен до конца своей жизни… Карози это прекрасно понимает — если я сделаю что-нибудь такое, что расстроит его планы, от этого пострадает Кристина. Поскольку я читаю газеты, знаю, что с нею произошло. Разве я мог не волноваться?

Его голос был жалким и молящим.

— Если вопрос идет о деньгах… — начал Грант.

— Нет, благодарю вас. Я пошел на это из-за страха, не из-за выгоды.

В буфет вошла немолодая дама с немыслимым зонтиком, одетая в старомодную шляпку и пальто двадцатилетней давности. В руке у нее была корзиночка. Она подошла к стойке, заказала себе чаю и отнесла его к столу.

Морлей посмотрел на нее с некоторым интересом.

Грант глухо спросил:

— Долго ли тут сидеть и ждать?

— Теперь уже нет. Вот посланец, — заявил Морлей. — Все в порядке. Вы можете получить распоряжение. Вы должны сесть на следующий лондонский поезд, который отходит в 8.15. В Ватерлоо вы пойдете к эскалатору, который вас доставит в метро и там должны подождать у ближайшей стороны билетного киоска. Вам ясно?

Грант молчал.

Рыжеволосая женщина как-то удивительно шумно втягивала в себя чай.

— Вам ясно? — нетерпеливо переспросил Морлей. — Скоро придет поезд, а вам нужно еще взять билет. Ну, и конечно, вы не должны связываться с полицией. Умоляю вас, не делайте глупостей! За вами следят все время, понимаете?

— Понимаю, — сказал Грант и вдруг спросил совсем другим тоном: — Скажите, если бы вам представилась возможность, вы бы пошли на риск ради своей дочери.

— Я бы отдал за нее жизнь, — ответил Морлей.

Телефонное распоряжение от старшего инспектора Веста в Скотланд-Ярд:

«Не задерживайте Морлея. За ним следят. Применив маскировку, следую лично за Грантом от Солсбери в направлении Ватерлоо. При слежке за Грантом соблюдайте максимальную осторожность».

Мимо Гранта прошло множество людей, пока он ждал около билетной кассы на Ватерлоо, которая еще была закрыта. Он притворился, будто читает газету.

Вот мимо пронесся мальчишка. Грант случайно посмотрел на мальчишку и заметил его лукавую физиономию. В руках мальчика был зажат клочок бумаги.

— Вам придется раскошелиться на полсоверена, сэр!

— Что это?

— Ждете записочку, верно?

И только после того, как мальчуган получил свои деньги, Грант смог прочесть послание. Мальчишка моментально растаял в толпе. Грант положил записку в газету и внутри развернул листок.

На нем карандашом была нацарапана всего одна фраза:

«Приезжайте на вокзал Виктория, под часами».

На вокзале было двое часов.

Грант неподвижно постоял минут пять под одними, прежде чем вспомнил о вторых. Он быстро отправился туда, но когда подошел к ним, его взяло сомнение, и он снова зашагал обратно.

«Часы, что за болван!..» Почему не было оговорено, которые.

К нему, раскачивая бедрами, подошла красотка, сильно накрашенная, профессия которой не оставляла сомнений.

Она что-то еле слышно пробормотала, Грант немедленно замахал руками:

— Нет, нет, уходи…

Она усмехнулась ему в лицо и схватила его за руку. Он сильно оттолкнул ее прочь, но пальцы у нее были цепкими. Вдруг он почувствовал что-то твердое у себя на ладони.

Когда «мегера» наконец отстала, он увидел, что ему был вручен железнодорожный билет. Билет первого класса до Восточного Крейдона.

Грант даже вытер платком шею, отходя от часов. Он подошел к ближайшему турникету и спросил, с какой платформы отходит поезд на Крейдон.

Телеграфное сообщение от старшего инспектора Веста в Скотланд-Ярд:

«Грант на вокзале Виктория. К нему подходил маленький мальчик и проститутка. Слышал, как он спрашивал про Крейдон. Предупредите все отделения в Суррее, Суссексе, Кенте о необходимости установить наблюдение за всеми дорогами и использовать, где возможно, радиофицированные патрульные машины. Отправить на все крейдонские станции подобные машины в ожидании моего приезда».

Грант прибыл в Восточный Крейдон в 11.45.

При электрическом свете платформа казалась покинутой, но вот из поездов вышли пассажиры, и он смешался с их шумной толпой. Поскольку распоряжения кого-то ждать он не получил, Грант прошел за барьер, тут же стояло несколько такси.

Один из водителей спросил:

— Такси, сэр?

— Нет.

Свет горел только над выходом, остальная площадь была погружена в темноту. Теперь ушла большая часть пассажиров, осталось лишь несколько человек, ехавших в самом конце поезда, да и те торопились к выходу.

Разобрали все машины.

В противоположном конце площади стояла какая-то машина. Ее задние фары казались необыкновенно яркими. Из нее никто ке выходил. Еще одна машина большего размера завернула к вокзалу. Ее фары осветили Гранта. Машина направилась прямо к нему, и Гранту пришлось закрыть лицо рукой от ее слепящего света, когда машина описала около него полукруг и остановилась.

Его поманил к себе шофер.

Грант подошел. Шофер протянул руку и открыл заднюю дверцу, как принято это среди шоферов.

Грант влез внутрь, но чуть было не упал, наткнувшись на чью-то ногу.

— Все в порядке, — раздался девичий голос. — Садитесь.

Он едва различил ее в самом углу. Машина резко рванула с места, и он с трудом удержался от падения на колени девушки. У нее было молодое лицо с совершенно классическими чертами, но странно неподвижное. Второй раз он имел возможность взглянуть на свою спутницу, когда они проезжали мимо уличного фонаря, но после этого машина свернула на неосвещенную дорогу.

Радиосообщение от старшего инспектора Веста всем полицейским патрульным машинам Суссекса, Кента и Суррея:

«Грант в черном или темно-синем Армстронг-Сидлее, за рулем шофер. Направление к югу от Крейдона. Сообщайте передвижение, шаг за шагом, но не преследуйте вплотную».