Ряд маленьких домишек, примыкающих к вересковой пустоши на окраине Арнткотта, освещался одним единственным фонарем, да и тот не горел, когда Роджер завернул на улицу. Он попал сюда с другой стороны улицы, подлиннее и поблагоустроеннее, где горели несколько фонарей, и, кроме того, темнота прерывалась светлыми прямоугольниками окон домов.
Завернув за угол, Роджер увидел неподалеку оставленную кем-то машину. Сигнальные огни в ней не были выключены.
Любой работник транспортной полиции непременно сделал бы соответствующее внушение ее владельцу и наложил бы на него штраф, потому что всякая машина, выскочившая из-за поворота, непременно врезалась бы в этот автомобиль, и как бы ни старался ее водитель, он бы не сумел избежать аварии!
Почему некоторые автомобилисты бывают такими беспечными?
В одном из домов отворилась дверь, в ее прямоугольнике на секунду мелькнул силуэт не то мужчины, не то женщины. Дверь быстро закрылась, и сумерки поглотили человека. У Роджера не было никаких оснований предполагать, что этот человек вышел из дома 17, куда он сам направлялся.
По мостовой торопливо застучали каблуки женских туфелек. Не было также оснований думать, что эта женщина — жена Дуба.
Женщина перешла на другую сторону улицы, не замедляя шага.
Роджер осветил карманным фонариком двери ближайшего дома. Номер 9. Вышла ли она из номера 15 или 17? Он подошел к 17-му, увидел свет, падающий из окна на землю, освещенную часть комнаты, как если бы внутри была полностью открыта дверь во внутренние помещения. Значит, кто-то был дома.
Перед домом имелся игрушечный палисадник, калитка не была заперта. Роджер поразился, почему приусадебные участки были такими крошечными, если дальше раскинулась бескрайняя неосвоенная вересковая пустошь.
Но эта мысль промелькнула и исчезла. Он подошел к двери и нажал звонок. Интересно, ожидала ли сестра Сида Картрайта подобного визита?
Если только она слышала, что случилось с Джорджем Энзеллом, она должна быть этим страшно взволнована. К тому же она не могла не переживать из-за потери отца и маленького брата.
Так думать было негуманно, но Роджер радовался тому, что в подобном настроении люди склонны говорить откровенно. Конечно, придется начать их беседу с заверения, что он ничего не расскажет репортерам о ее близости с Джорджем, если только ее показания не потребуются, чтобы спасти его от газовой камеры.
Но это уже не зависит от него, Роджера.
Никто не ответил. Он позвонил вторично. И тут он услышал, как заработал двигатель машины, и сразу же подумал об автомобиле, стоявшем у поворота с выключенными огнями. А потом ему почудился приглушенный крик.
Не раздумывая, Роджер повернулся и побежал назад, к углу. Поскольку та машина была развернута в его направлении, он ее должен вскоре увидеть. Казалось, что жалобный крик все еще дрожит в воздухе, и это заставляло его бежать еще быстрее.
Роджер находился уже у самого поворота, когда взревел двигатель, и он увидел черную массу автомашины, у которой так и не были зажжены огни. И все же при неясном свете ему удалось разглядеть, что внутри двигаются какие-то фигуры, по всей вероятности происходит борьба.
Он закричал зычным голосом:
— Остановитесь!
Машина пронеслась мимо, грохота было больше, чем настоящей скорости. Роджер добежал до угла. Его собственная машина стояла в сотне ярдов дальше по дороге. Он предпочел тогда пройти пешком, чтобы его машина не была узнана. Теперь он проклинал свою осторожность, потому что боялся потерять из виду машину-нарушительницу, пока он добежит до своей.
Машина свернула вправо, к основному шоссе, ведущему к центру Арнткотта, подальше от пустоши. На повороте водитель включил фары и задние огни, довольно яркие, но они были уже так далеко, что разобрать номер не представлялось возможным.
Вот и машина Роджера.
Впереди виднелся единственный качающийся из стороны в сторону уличный фонарь, несомненно, машина его миновала.
Он вскочил в свою машину и потерял драгоценную минуту, ища в темноте отверстие для ключа зажигания. Но вот мотор застучал, успокаивая своим четким ритмом, и Роджер получил возможность пуститься в погоню за машиной, красные огни которой все же не успели окончательно скрыться из вида.
Навстречу ему двигался какой-то довольно слабый свет. Оказывается, это был велосипед. Поравнявшись с ним, Роджер затормозил и опустил стекло. Ему повезло: это был полицейский в форме.
Он закричал:
— Констебль! Я Вест из Ярда!
Последовало испуганное: «Да, сэр?!»
— Быстренько отправляйтесь к телефону, объявите розыск машины марки «Райли-Следопыт», образца 1955 года. Она только что проехала мимо вас. Постарайтесь ее задержать.
— «Райли-Следопыт», сэр, 55?
Человек повторил, оборачиваясь назад.
Задние красные огни «Следопыта» виднелись уже очень далеко. Роджер сразу же включил вторую скорость, не обращая больше внимания на велосипедиста. Тот, разумеется, начнет расспрашивать о подробностях, а он, Роджер, потеряет из виду «Следопыта».
Двигатель взревел.
— Минуточку, сэр!
Сейчас в этих двух словах послышалась настойчивость.
— Поезжайте напрямик. Наискосок, совершенно верно, «Следопыт» сейчас направился к главной дороге. Если вы здесь свернете вправо, а на первом же повороте возьмете влево, вы окажетесь на шоссе раньше его!
Слава всем провинциальным полицейским!
— Спасибо!
— …Я сейчас же еду звонить, все будет сделано, сэр…
Последние слова Роджер уже услышал на ходу.
Сначала влево. Нет, влево у поворота.
Роджер выключил передние фары и увидел высокую стену, окружающую чье-то частное владение. Ага, вот поворот. Значит, налево.
Дорога была страшно узкой, так что он чуть ли не царапал крылом о кирпичи. Теперь поворот вправо. Он внимательно присматривался к зеленым ограждениям, отливающим серебром в свете его фар. Задних огней «Следопыта» больше не было видно. А как бы Роджер хотел, чтобы они мелькнули перед ним, хотя бы на одно мгновение…
Когда же будет этот проклятый поворот? Не прозевал ли он его в темноте? Ему казалось, что он теперь углубляется в чернильную темноту пустоши. Правда, он уже настолько ознакомился с топографией здешних мест, что понимал, он едет по направлению Фолей-Виллиджа, а если эта дорожка не петляет, то он попадет на шоссе севернее и самой деревни, и Арнткоттских конюшен. Она должна пройти севернее Фолей-Холла.
Впереди заблестела светлая стрелка, это дорожный указатель, а вовсе не привидение, как можно было бы предположить.
Роджер нажал на тормоза, готовясь завернуть, и на всякий случай погудел. И не напрасно. На той дороге, куда он свернул, прижавшись к изгороди, стояли девушка и парень. Рот и глаза у девушки были широко раскрыты от ужаса. Парень мужественно загородил ее своим телом. Но машина Роджера проехала, никого не задев. На лбу у него появились капельки пота. По всей вероятности его испуг при виде этой влюбленной парочки был куда сильнее, чем их.
В душе он уже ругал себя за то, что так опрометчиво воспользовался советом констебля. Ведь если бы он не притормозил вовремя…
Теперь дорога хотя и оставалась узкой, но зато она была совершенно прямая, и Роджер видел ее на большом расстоянии под светом своих фар.
Как-то само собой получилось, что он постепенно опять увеличил скорость, и вскоре на спидометре уже снова была цифра 70. Из изгороди выскочил перепуганный зайчишка и замер, загипнотизированный световым лучом.
— Пошел прочь, косой!
Понял ли заяц или нет, но он успел перебежать дорогу и скрыться в кустах на противоположной стороне как раз перед колесами машины.
И тут Роджер заметил отсвет фар автомобиля выше кустов, совсем неподалеку, и понял, что он добрался до главной дороги, которая проходила мимо поворота на частную дорогу к Фолей-Холлу.
Был ли это «Следопыт» или другая машина? Если да, то он достигнет начала этого поворота в каких-то пятидесяти ярдах перед ним.
Роджер больше не выключал фар. Вторая машина шла на огромной скорости, выхватывая из темноты своими фарами куски дороги и окружающего пейзажа. Он видел, как она промчалась. Она была черная, блестящая, но в отношении марки он не был уверен: слишком велика была ее скорость.
Когда Роджер выбрался на шоссе, вторая машина была в сотне ярдов впереди, а не в пятидесяти, как он рассчитывал, и этот разрыв постепенно увеличивался. Тогда Роджер еще больше увеличил скорость. Он с негодованием смотрел на свой спидометр, который, по его мнению, просто не хотел передвигаться. И все же в скором времени его стрелка приблизилась к 80.
Он увидел, как из темноты на него наползли здания конюшен, освещенный циферблат больших часов. Он даже успел заметить двух констеблей, которые внимательно смотрели на мчащиеся по шоссе машины. В конюшнях было зажжено больше фонарей, чем всегда.
Роджер не был уверен, что впереди мчит «Следопыт», а тем более, что Мейбл Три все еще находится в этой машине. Возможно, на этот раз ему изменило чутье и подвело не в меру разыгравшееся воображение, так что он обманулся и напрасно тратит время… Не исключено, что теперь еще будет объявлен общий розыск, и половина всех работников Округа будет искать «ветра в поле».
Внезапно красные задние огни впереди свернули вбок, фары на секунду осветили где-то в глубине Каприз Фолеев, потом, как по мановению волшебной палочки, все огни погасли, и впереди уже не было ничего, кроме непроглядной тьмы.
Пока Мейбл ждала на углу, ее пальто тесно облепило ее фигуру, ибо в этом месте ветер продувал решительно со всех сторон, и теперь она буквально стучала зубами и от холода, и от панического страха.
Мейбл сразу же увидела неподалеку темную массу автомобиля, но ей и в голову не приходило, что в нем кто-то мог находиться. Потом она услышала шаги какого-то человека, который прошел в направлении их дома, и подумала, не сосед ли это. А если да, то узнал ли он ее или нет.
Она нетерпеливо посматривала в обе стороны дороги, теперь уже опасаясь того, как бы человек, назначивший ей здесь свидание, не задержался бы слишком долго. Ей-то необходимо возвратиться домой до прихода Фреда.
Потом она услышала громкий скрип и заметила, что дверца машины открыта. Уличный фонарь не давал достаточно света, так что она не могла узнать, тот ли это человек, который явился к ней в дом, но ей было видно, как из машины вылезает мужчина. С другой стороны вылез еще один человек, и оба одновременно двинулись к ней. Она почувствовала, что ее страх возрос, но опасение того, что ее муж узнает, где она провела прошлую ночь, что весь городок проведает про ее связь с Джорджем, превозмогало все остальное.
Более полный мужчина заговорил первым:
— Рад, что вам удалось это сделать, миссис Три. Мы не хотим причинять вам никаких неприятностей. — Он помолчал, как бы давая ей возможность осознать то, что он ей говорит, потом продолжил: — Ведь вы бы не хотели, чтобы газеты расписали на весь мир про вас и Джорджа, не правда ли?
— Нет, — прошептала она, замирая от ужаса. — Но вы мне обещали…
— Мы просто хотим, чтобы вы нам ответили на несколько вопросов. Вам нечего бояться и беспокоиться, при условии, что вы расскажете нам правду. Но это должна быть только правда, учтите!
Он снова помолчал, а второй человек, сделав пару шагов, теперь стоял рядом с нею.
Только сейчас она испытала натуральный физический страх. До нее дошло, что настоящие корреспонденты любой газеты так не стали бы разговаривать. В высоком мужчине она чувствовала молчаливую угрозу, хотя он пока еще не произнес ни одного слова.
— Поняли меня? Говорите мне чистую правду!
— Да, хорошо… Но, что вы хотите узнать?
— Джордж с вами сегодня виделся?
— Нет.
— Вас кто-нибудь о нем спрашивал?
— Нет!
И подняла руки жестом отчаяния, как бы призывая в свидетели небо:
— Ради чего кто-то стал бы…
— Я имею в виду, задавала ли полиция вам какие-нибудь вопросы?
— Нет! Нет, но они прислали…
Рука более толстого человека схватила ее за руку и больно сжала. Он держал ее так крепко, что она не могла вырваться.
— Выкладывайте, что они прислали?
— Они прислали за Фредом. Сказали, что хотят задать ему несколько вопросов… Возможно, что про меня с Джорджем, только Фред ничего не знает…
— Вы видели Джорджа вчера вечером?
— Я…
— Да или нет?
— Да, — выдохнула она. — Да, он возил меня в кино в Ридинг. В этом не было ничего дурного. И вообще ничего дурного не было, даю вам слово.
Тогда оба мужчины двинулись на нее, и Мейбл поняла, что они намереваются затолкнуть ее в машину. Она хотела позвать на помощь, но ей удалось только раз пронзительно крикнуть, сразу же один человек зажал ей рот, второй схватил за талию. Ее потащили к машине и затолкали внутрь. Сильный удар по темени лишил ее сопротивляемости. Она почувствовала, как ее придвигают в самый угол, один из мужчин всем своим весом навалился на нее. Она ловила открытым ртом воздух, терроризированная, беспомощная.
Шины завизжали на мелком гравии, машина рванулась вперед. Рев двигателя походил на шум в самолете. Ее сначала качнуло вперед, потом отбросило назад, но так как мужчина по-прежнему жал на нее всем своим телом, болтанка прекратилась.
Мейбл сообразила, что они считают, она потеряла сознание.
И тут она подумала, что Сида тоже увезли в машине и убили.
Тогда она завопила:
— Выпустите меня!
Набросившись на своего соседа, она стала беспорядочно молотить его руками. По-видимому, один из ударов оказался болезненным, потому что на секунду его нажим ослабел. Машина неслась на огромной скорости, но Мейбл думала только о том, как бы выскочить наружу. Она дотянулась до дверной ручки и нажала на нее, дверь чуть-чуть приоткрылась. В машину ворвался резкий холодный воздух. Но в то же мгновение ее схватили сзади за талию, усадили на место, а дверь захлопнули.
— Успокой ее! — бросил водитель.
— Пустите меня! — снова закричала Мейбл. Она снова попробовала бороться, но на этот раз толстый схватил ее за обе руки и скрутил с такой силой, что она застонала.
И тут она почувствовала, как что-то прижалось к ее лицу. С минуту она могла еще дышать, но в следующую стала задыхаться, как будто весь воздух всосала в себя пушистая материя.
Они собирались ее задушить.
Она попуталась освободить лицо от страшной тряпки, пыталась брыкаться и бороться, но мужчина не выпускал ее руки. Он плотно прижал ее в углу машины, а нажим его руки с тряпкой у ее рта становился все более сильным. Он ее душил, отнимал у нее весь воздух. Теперь она боролась всего лишь за возможность один раз вздохнуть, но у нее ничего не получилось.
В голове у нее помутилось, она знала, что сейчас потеряет сознание. Чувство боли и напряжения ослабло, но зато ее страх никогда не был таким явственным. Это был ни с чем не сравнимый ужас перед смертью.
В отчаянии она ударила своего мучителя ногой в колено и получила мгновенную свободу. Откинув назад голову, она ухитрилась сделать два больших глотка воздуха, прежде чем тряпка была снова плотно прижата к ее лицу, а боль в руках стала невыносимой.
Сейчас она потеряет сознание. Сейчас она умрет.
Она услышала, как человек за рулем сказал откуда-то издалека:
— Не оставляй на ней своих следов.
Человек, который ее держал, промолчал.
В ее голове крутились какие-то вихри, нескончаемо вращающее темное облако, которое с каждой минутой становилось все более черным. Грудь сжал обруч, настолько тесный, что она не могла думать ни о чем ином. Она должна дышать, должна ослабить это давление. Она чувствовала, как все ее тело обмякло. Потом ей показалось, что ее голова поднялась над плечами, все тело поплыло в воздухе.
Она должна дышать…
Давление ослабло. Она все же не потеряла полностью сознание, но лежала на спине, не в состоянии о чем-то думать, даже не ощущая облегчения. Но она дышала. Воздух со свистом входил в ее рот и наполнял легкие. Потом она сообразила, что хватает воздух большими глотками. И сознание понемногу к ней возвращается. Совершенно такое же чувство, как после наркоза. Вся кожа на голове вроде бы сжалась. Может, наоборот, распух череп. Тело ныло. И дышала она неровно, а какими-то рывками.
И все же превыше всего была радость, что она жива.
Они ее не убили.
Она искоса посмотрела на сидящего рядом с ней человека. Сейчас он не давил на нее с такой силой, как прежде, но все равно его правая рука крепко сжимала оба ее запястья. Если только она попытается сопротивляться, он снова скрутит их и причинит ей страшную боль. Мейбл хорошо слышала собственное затрудненное дыхание, а также и его. Затылок и плечи водителя четко выделялись на фоне яркого света фар. Машина шла ровно и быстро. Если они не собирались ее убить, тогда каковы же были их планы?
Кто они такие?
Водитель спросил, не поворачивая головы:
— Она о'кей?
— Да-а.
— Уверен, что ее не пометил?
Что они подразумевали под этим «пометить»?
— Абсолютно уверен.
— Если они заметят какие-то отметки на…
Тогда сосед Мейбл прикрикнул:
— Заткнись!
— Какая разница, что она услышит? Или ты размяк?
— Можешь не волноваться о метках. Позабудь о них и думать.
— Ничего никогда не забываю, — огрызнулся водитель, но несколько минут тот больше ничего не говорил.
Мейбл в ужасе глядела на его затылок, в ушах все еще звучал его резкий хриплый голос. Она почувствовала интуитивно зловещий смысл их диалога, хотя никак не могла понять, о каких «метках» или «отметках» идет речь. Метки на чем?
Метки на трупе!
Она конвульсивно забилась и закричала. Боль в руках была невыносимой, но она ее почти не ощущала. И снова противная тряпка была прижата к ее лицу, вновь заставив ее сражаться за глоток воздуха. У нее оставалось так мало сил, что она сразу сникла, сердце у нее громко стучало, причиняя дополнительную боль.
Что же они собираются с ней сделать?
Что другое мог иметь в виду водитель, говоря о «метках на трупе»? О, господи, что ее ждет впереди? Сид, Сид, неужели ты тоже прошел через все это?
Бесконечная дорога, ослепительный свет фар, серебристые ленты телеграфных проводов, темное небо, зеленые изгороди, изредка причудливо изогнутые стволы деревьев с развесистой кроной над ними, выхватываемые лучами света. Потом они сразу провалились в темноту.
Мейбл не имела представления, где она находится. Не знала она, и сколько времени продолжается ее поездка.
Вдруг водитель резким голосом спросил:
— Ты видишь?
— Что?
— Машину.
— Слева?
— Да.
— Ну и что?
— Не знал, что тут есть дорога.
— Что особенного?
Мейбл почувствовала, что водитель сильно встревожен, куда больше, чем сидящий возле нее толстый мужчина. Несколько секунд они мчались в молчании. Она тоже увидела свет фар второй машины, появившейся откуда-то слева из чащи кустов и очень быстро приближающейся к шоссе.
Водитель прибавил скорости, и у Мейбл появился новый страх, что они разобьются.
Блестящий отсвет ослепительных фар неизвестной машины засиял на небе — он становился все более заметным.
Водитель сказал:
— Мне это не нравится. Какого черта он едет на такой бешеной скорости?
— Наплюй на него!
— Так можно и проплеваться… Нет, голубчик. Мы ее успокоим…
Почему-то это простое слово привело Мейбл в неописуемый ужас.
— Нет!
— Мы еще не доехали…
— Я хочу свернуть в заросли деревьев около Каприза, — пояснил водитель. — Я не намерен тратить напрасно свое время. Если эта машина проедет мимо — о'кей, тогда мы поднимем ее наверх и спихнем вниз.
Мейбл закричала снова:
— Нет!
Перед ее глазами возникло видение Фолеевского Каприза. Она понимала, что если ее сбросят сверху, она разобьется насмерть. Почему они хотели с ней так поступить? Господи, почему? Она хотела повернуться к этим зверям и молить отпустить ее, но тряпка снова была прижата к ее лицу. Она не могла больше дышать, а вскоре уже не могла и шевелиться.
Машина свернула с шоссе, огни были выключены, двигатель остановлен.
Мейбл все это сознавала весьма смутно, смутно заметила машину, которая приближалась к ним по асфальту, ее фары освещали все вокруг.
Она не могла почувствовать напряженного волнения своих похитителей, потому что отсутствие воздуха опять вызвало частичное помутнение рассудка. А ужас ее парализовал. Перед глазами снова крутился и клубился огненный туман, горло и грудь сжимали стальные обручи. У нее больше не было сил, мыслей, надежды.
Поэтому она не могла распознать явное облегчение в голосе водителя, когда он громко произнес:
— Напрасная тревога. Машина прошла мимо.
А сосед Мейбл с удовлетворением заметил:
— Это ты вечно паникуешь. Я же тебе говорил: наплюй!
Не заметила Мейбл и того, как фары их преследователя, ярко осветив на одно мгновение чащу деревьев, за которой они скрывались, удалилась, унося с собой всякую надежду.
Впрочем в тот момент Мейбл ничего этого не понимала. Она думала только о возможности вздохнуть.