Хоть мой амиго и утверждал, что он из параллельной среды обитания, но у меня всегда таились сомнения по этому поводу. Ещё больше они укрепились, когда я узнал, что этот господин несколько раз посещал городское кладбище.

Отправлялся туда дон Кристобаль втихаря, ни словом не обмолвившись, но мне ведомы были его пути-дорожки, потому что ещё в первые дни нашего знакомства он одарил меня некоторыми своими качествами, и я стал способен, кроме всего прочего, зрить на расстоянии.

На кладбище он посещал могилу некой Марии Кузьминичны Михайловой, похороненной в тридцать девять лет; плакал, обнимая невзрачный холмик, и приводил могилу в порядок, орудуя обычной штыковой лопатой. Путаны, взъерошены были в эти минуты мысли испанца (испанца ли?), но из того, что мне удалось почерпнуть в хаосе его мозговертений, я пришёл к выводу, что в земле лежит его мать.

– Вы ведь понимаете, Аркадий, – сказал однажды дон Кристобаль, – в таком состоянии ваше общество не должно больше оставаться, промедление для него смерти подобно.

– Конечно, понимаю, – ответил я, думая о том, что моего собеседника, видимо, зациклило на этом пункте. Несколько дней назад он то же самое говорил, чуть ли не слово в слово. – Как понимают и абсолютное большинство других. Потому-то многие, особенно наименее просвещённые, и поддаются диким инстинктам, и воруют, и развратничают, и совершают другие не очень красивые дела, словно перед концом света, когда осталось только последний раз погулять и затем сразу умереть.

– Тогда надо действовать, чтобы изменить ситуацию.

– А как?

– Для начала надо сменить мэра вашего города. Ведь он вор, мошенник или, как в нынешнее время принято говорить, коррупционер. И вокруг него, всё его окружение – тоже воры, мошенники, продажные твари. Скоро выборы городского главы. Надо сделать так, чтобы у власти оказался достаточно умный, честный, порядочный человек. Есть ли у вас такие?

– Дон Кристобаль, о городе вы знаете не меньше моего, и вам известен расклад политических сил. Одна партия – «Объединённый Ольмаполь» – под общим руководством Федотова правит бал, а остальные ей подыгрывают.

– Конечно, мне это известно. Но хотелось бы, чтобы вы высказали своё мнение по поводу выборов.

– Хорошо, я скажу. Лично мне знаком лишь один честный, бескорыстный человек, который, думается, вполне подошёл бы по своим деловым качествам, если бы не одно «но». Это бывший журналист Виктор Алексеевич Черноусов. Здесь его материалы ни разу не публиковали, а только в областных и центральных газетах. Кроме как о коррупции он ни о чём не писал и не один раз рассказывал правду о местных олигархах и их покровителях. Пока его не отдубасили стальной арматуриной прямо на задах собственного дома. С тех пор Черноусов не вылезает из инвалидной коляски, редко покидает пределы своего дома и огорода и толком не владеет ни головой, ни речью. Сами понимаете – какой из него руководитель!?

Бывший корреспондент жил на Амбарной, через три дома от меня. Однажды я помог ему выехать из калитки на улицу, и ещё мы с ним несколько раз беседовали. Проникшись ко мне доверием, Черноусов рассказывал о «кухне», где варилась наше провинциальное политическое хлёбово.

Именно из его слов я получил первоначальное вполне достоверное представление, какой навар имеет ольмапольская чиновная верхушка от поборов с предпринимателей, и как они распиливают между собой государственные денежки. Какой процент пирога у мэра, какой – у главного прокурора, начальника милиции и их присных, и как одна служба покрывает другую. И в каких случаях используется явно криминальный элемент.

Например, в эпизоде с избиением самого Черноусова.

Не успел тогда мэр Федотов договорить до конца в тесной компании, в присутствии начальника полиции Тюрина, что пора бы и остановить строптивого журналиста, как главный полисмен тут же передал его пожелание одному из своих людей, предназначенных для выполнения заданий подобного свойства. Этот человек перетолковал ещё с кем надо…

В конечном счёте, был использован один отморозок по фамилии Подкорытов, наркоман, замешанный в ограблении трёх человек. Ему пообещали, что грабежи для него сойдут по лёгкому, если отлупошит одного фраера. И тот отлупошил.

Однако дело, благодаря участию столичных СМИ, приняло громкую огласку. Встав «под ружьё», полиция быстро нашла преступника, хотя по первоначальному замыслу его не должны были найти, и оказалась очень даже на высоте. От грабежей Подкорытова отмазали, за избиение журналиста прокурор попросил не так уж много, суд дал и того меньше. А спустя месяц, осужденный тихо скончался от передозировки наркотика.

– Журналист, пожалуй, тот человек, который мог бы круто изменить обстановку в городе, – согласился со мной испанец. – А подняться на ноги мы ему поможем. И с головой у него всё будет хорошо.

Вечером того же дня дон Кристобаль отправился к Черноусову. По истечении нескольких часов он вернулся в гостиничный номер.

– И каков кпд вашего визита? – спросил я, едва он переступил порог.

– Виктор Алексеевич согласился участвовать в избирательной кампании, – ответил мой амиго. – И он резко пошёл на поправку. Покинул инвалидное кресло, энергично ходит по дому, разминает ноги и всё норовит подпрыгнуть. Голова же у него теперь как у Сократа – ясность мысли удивительная.

– И он прямо таки сразу согласился?

– Нет, конечно, не сразу. Поначалу он высказал сомнения, удастся ли собрать команду стойких единомышленников, чтобы успешно руководить двухсоттысячным городом.

– А вы?

– Я стал наводить его на идею создания новой партии, скажем – партии порядочных людей, и из неё черпать кадры.

– А он?

– Засомневался в результативности. Сказал, что как только вновь образованная партия придёт к властному кормилу, в неё сразу полезет разное ворьё. В том числе из «Объединённого Ольмаполя», которое сплошь до единого воры. Но я попробую, сказал он, без создания партийной организации найти честных специалистов с сильной гражданской позицией. И ещё он надеется эффективно использовать уже существующий рядовой чиновничий аппарат.

– Вы воздействовали на журналиста посредством гипноза?

– Немного. Я только придал ему уверенности в собственных силах.

Значит, всё-таки гипноз. В дальнейшем дон Кристобаль ещё не раз использовал эту свою способность подчинять людей. Силу его магнетизма в полной мере я ощутил и на себе лично.

Чтобы не быть слишком многословным, скажу только, что Черноусова зарегистрировали как кандидата, выдвинувшего свою кандидатуру самостоятельно.

Тогдашние власти смирились с этим потому, что были полностью уверены в провале бывшего борзописца. Население города давно уже забыло, кто он такой. Федотов со своими собратьями, тоже подзабывшие о нём, поначалу откровенно потешались над его потугами быть избранным. И напрасно.

Благодаря дону Кристобалю, его деньгам и всё тому же гипнотическому воздействию, Черноусов выступал по телевидению не реже, чем его оппоненты. Позиция его, на мой взгляд, была достаточно сильной и чёткой.

– Граждане! – говорил он, обращаясь к избирателям. – За последние несколько лет нас стало на десять тысяч меньше. Почему? Да потому что смертность возросла втрое, а рождаемость, наоборот, резко сократилась. Сократилась продолжительность жизни. Опять же почему? Ответ прост. То, что осталось от разрушенной экономики, пробуксовывает и в Ольмаполе, и в целом по стране, и средств для нормального жизнеобеспечения совершенно недостаточно. При этом высшие чины и наиболее крупные предприниматели, назначенные таковыми существующей властью, жируют, изымая у города, то есть у вас, те небольшие субсидии, которые предоставляет государство, а вы влачите жалкое существование, гробя последнее здоровье смертоносными суррогатными продуктами. Если вы смирились с собственной участью, подумайте хотя бы о детях! Неужели и им вы хотите уготовить подобное прозябание и, в конечном счёте, полное вымирание?! Деградация общества, духовная и физическая, идёт от нынешних проворовавшихся и изолгавшихся верхов, которые заботятся только о собственном благополучии и своём имени в истории, но никак не о лучшей доле для народа. Они купаются в роскоши, а вы изнемогаете от болезней и нищеты. Как можно изменить ситуацию? Только избрав во власть других людей, способных оживить экономику и обеспечить новые хорошо оплачиваемые рабочие места. Избрав людей, которые не обкрадывали бы вас. Я причисляю себя к их числу. Проголосуйте за меня, и вместе мы добьёмся динамичного развития и процветания Ольмаполя.

В другой раз он говорил:

– Из-за них, власть предержащих, многие тысячи умерли раньше времени, а многие тысячи не родились!

И ещё.

– Они обещают стабильность, другими словами, собираются сохранить, законсервировать собственное благоденствие и продолжение вашего убогого существования. Я же при вашем участии обязуюсь обеспечить всему простому народу зажиточную долголетнюю жизнь и духовное возрождение. Судите по делам, а не по цветистым речам нынешних властителей, судите по обстановке, окружающей лично вас, как материальной, так и духовной, по условиям, в которых вы живёте – по своему жилью, зарплате, одежде, качеству продуктов питания, здоровью детей, по тому, как складывается ваша судьба и судьба ваших близких. Меня в своё время изувечили, чтобы я замолчал. Но, преодолев последствия травм, я продолжаю говорить, обличая страшную беспощадную воровскую чуму, поразившую наше общество. Однако одних слов недостаточно. Чтобы претворить в жизнь ваши чаяния, нужна другая, поистине народная власть, которую вы можете сформировать, проголосовав за меня.

Главным соперником Черноусова был Федотов, остальные несколько человек выступали в качестве статистов.

Федотов тоже говорил красивые слова и обязывался обеспечить различные улучшения. Ещё он говорил, что у Ольмаполя нет ни нефти, ни газа, ни других природных ресурсов, что область находится на дотации федеральной власти и поэтому остаётся только кроить те недостаточные субсидии, которые спускаются сверху.

– Тем не менее у вас есть крыша над головой, вы и ваши дети одеты и обуты, имеются средства на пропитание, нормальное медицинское обслуживание, вполне приемлемые условия для получения образования. А что может дать человек ниоткуда, у которого нет опыта управления достаточно крупным городом? Ничего прежде не сделав, он обещает златые горы! На чём же основаны его обещания? Ясно, что на пустом месте. Обеспечить нормальную жизнь двухсоттысячного населения – это не статейку накропать. Не дайте себя обмануть, иначе вы свалитесь в такую яму, угодите в такую западню, из которой долго придётся выбираться!

Выступления действующего градоначальника Виктор Алексеевич использовал против него же самого.

– Федотов ссылается на то, что у нас нет ни нефти, ни газа, ни других природных богатств, – говорил он, опровергая аргументы основного противника. – Всего этого, кроме железной руды, нет и в Люксембурге, европейском государстве, равного нашему Ольмапольскому району по площади. Но если Люксембург – высокоразвитая постиндустриальная держава с высоким же уровнем жизни, то Ольмаполь – нищий заброшенный край. Сравнений можно найти полно. Много ли природных ресурсов, скажем, у той же Японии, подверженной природным катаклизмам, или Финляндии? Не больше, чем у нас, между тем обе эти страны тоже процветают! А мы десятилетиями то топчемся на месте, то идём ко дну. Значит, дело не только в наличии или отсутствии полезных ископаемых, но и в желании и умении властей строить общественные и экономические отношения.

Газеты и телевидение поливали Черноусова грязью со всех углов и точек зрения, какие только можно было придумать. Припомнили даже амурную историю, приключившуюся незадолго перед тем, как его искалечили.

В ту пору, по слухам, он потерял голову из-за Генриетты Леопольдовны, жены своего бывшего газетного шефа, некоего Воробьёва. И она, вроде бы, воспылала к нему страстью и пренебрегла мужем ради большой любви. Но когда Виктор Алексеевич оказался в инвалидной коляске, женщина будто бы взвесила всё за и против и вернулась к законному супругу. Сразу после этого Воробьёвы уехали куда-то на сторону.

И вот этот пронафталиненный отрывок из жизни претендента на мэрское кресло вытащили на свет божий.

Журналиста в призме давнишнего любовного скандала стали подавать исключительно как аморального типа, для которого не существует ничего святого, а на первом плане только удовлетворение сладострастия.

На самом же деле отношения Черноусова и мадам Воробьёвой были куда запутанней.

Кроме всего прочего, в те времена, равно как и теперь, действовали сильные подводные течения, линии которых, в частности, сводились к поиску компромата на независимого журналиста с тем, чтобы выдавить его из города.

Каждый шаг Виктора Алексеевича тщательно отслеживался. Не успел он перемигнуться с Генриеттой Леопольдовной, как с ней тут же побеседовали заинтересованные лица и за весьма внушительную сумму предложили завязать интрижку с корреспондентом. И без лишних слов вручили половинный аванс.

Мучившаяся от безделья и склонная к авантюрам, Воробьёва дала согласие и пустилась во все тяжкие. Однако в разгар отношений с Виктором Алексеевичем, узнав его как незаурядного свободомыслящего человека, отличающегося от остальной серой массы, она воспылала к нему неистовой неугасающей страстью и как-то раз вслед за мгновениями близости рассказала о подоплеке происходящего.

В ответ Черноусов только посмеялся и сказал:

– Забудь о нечистых деньгах и подонках, которые тебе их дали. Пусть сгинет всё прежнее!.. Нам ведь хорошо друг с другом и это – главное.

– Ах, Витя! – воскликнула женщина, обрадованная такому лёгкому отношению любовника к чёрному делу. – За один лишь час, проведённый с тобой, я готова отдать половину жизни! Ты пробуждаешь во мне только чистые чувства и помыслы; только познакомившись с тобой, я поняла, для чего стоит жить. А там, откуда я пришла, один примитивизм, бесконечное накопление и подгребание под себя. О господи, ну хоть бы краешек светлой мысли был у кого!.. Витя, миленький, давай уедем отсюда!

– Нет, Генри, уезжать рано, прежде мне надо вытащить на суд людской ещё одно дельце, показать, кто есть кто и откуда протянулись щупальца спрута.

Речь шла об афере, связанной с захватом Федотовым и его людьми машиностроительного завода.

– Черноусов, ты погубишь себя!

– Может быть. В любом случае в том помойном обществе, которое они учреждают, я жить не хочу. И всячески этому буду препятствовать.

– Ах, дурачок, ты не представляешь, как мне хорошо с тобой! Одно беда – сердце кровоточит, чует оно, кончится скоро всё не очень ладно.

Такая получилась у них любовь. Тогда, несколько лет назад, история эта получила широкую огласку, причём людская молва, в противовес газетам и телевидению, рисовала её только в романтическом свете. В итоге, обмарать Черноусова совершенно не удалось. Наоборот он виделся этаким возвышенным джентльменом, особенно в глазах большинства женщин.

Когда Воробьёвы уехали, в народе стали поговаривать, что их принудили покинуть город, пригрозив чем-то Генриетте. О том, что случилось с самим Виктором Алексеевичем, я уже рассказывал.

…Теперь эту историю снова пустили в ход, и опять ничего не вышло. И по другим позициям сказать слишком много про Черноусова информационные средства тоже никак не могли – журналист ничего не украл и был гол как сокол.

Поэтому постепенно акцент был смещён на то, что будто бы он по-прежнему в значительной степени невменяем, и довольно прозрачно стали намекать на дебилизм, олигофрению. Дескать, самовыдвиженец не в состоянии ни как следует, грамотно изложить свои мысли, ни тем более материально и финансово обеспечить себя лично, не говоря уже про город. Короче, по словам оппонентов, получалось, будто перед избирателями не кандидат в мэры, а Иванушка-дурачок.

Дней за десять до выборов состоялись теледебаты с участием нашего журналиста и действующего градоначальника.

Федотов подул в прежнюю дуду и начал упрекать оппонента в непрофессионализме и неспособности ввиду этого создать условия для нормальной жизнедеятельности города. А Черноусов в ответ привёл внушительные цифры на счетах градоначальника в отечественных и зарубежных банках – цифры в полном объёме обеспечил всё тот же дон Кристобаль – и попросил объяснить их происхождение.

Федотов только глаза выкатил и ничего вразумительного сказать не мог. Тогда о происхождении огромных денежных средств начал рассказывать его соперник – во всех подробностях.

Короче, баталия была ещё та.

Прежде уже долгие годы на избирательные участки приходила едва ли десятая часть электората, и члены избиркомов вынуждены были пачками вбрасывать в урны необходимое количество бюллетеней, чтобы создать хотя бы видимость активности населения и обеспечить прохождение намеченных кандидатур.

Появление же Черноусова в избирательной кампании придало привкус настоящей борьбы за голоса, у горожан пробудился интерес к выборам, они поняли, что могут сами решать свою судьбу и чуть ли ни стопроцентно явились на участки для голосования. Мало того, стихийно образовались инициативные группы, контролировавшие подсчёт голосов во избежание фальсификации. Но при такой явке и фальсифицировать было непросто.

И вот исход: за Виктора Алексеевича Черноусова проголосовало более девяноста процентов.

Улицы ликовали. Незнакомые люди обнимались друг с другом и кричали здравицы. У многих пробудилась надежда на радикальные перемены к лучшему.

Федотов и его команда растерялись. Несколько дней они не знали, какие действия предпринять. Тянул время и губернатор области.

– Посмотрим, на что способен Черноусов, – сказал он только спустя неделю после выборов. – В любом случае он у нас в руках. Финансы в Ольмаполь поступают через областной центр. Если новоиспечённый мэр вздумает рыпаться, мы быстро перекроем ему кислород. Может быть, и неплохо, что избрали именно такого. Когда дела у него посыплются, все увидят, насколько ущербно отдавать предпочтение человеку, оппонирующему партии власти. И впредь будут вести себя благоразумней.