Ночь. Я в номере китайской гостиницы, что в самом центре Пномпеня, на столе подпрыгивает схема и мне все не удается провести ровную линию. В соседнюю стену все время колотится что–то.

— Бум–бум. Потом перерыв и опять. — Бум–бум.

Все надоело, пойду, разберусь с ними. Завтра с утра работать, а я не успею.

Потом уже так хочу спать, устал. Стучу в дверь соседнего номера.

— А, Жорка! Заходи! У нас как раз для тебя сюрприз. Ты не будешь?

Это говорит мне подвыпивший проныра такой, что хоть куда и зовут его Лев. Его любимая присказка запомнилась. Он ведь как всем говорит.

— Не спорь со мной! Вот! Ты, что же не знаешь, что даже на каждом руле написано, лев — прав! А ты спорить? Вот так–то! Запомни, Лев прав!

Он из команды отчаянных парней, того самого бизнесмена, что нас сюда забросил. Им, за все их махинации разрешено погулять и порезвиться рядом с нами, за счет заказчика. Вот и веселятся.

Из–за его спины вижу, как бесстыдно развалилась на кровати пьяная вьетнамская девица, раскрылась вся, расставив свои ноги в стороны, в раскоряку. Колени нагло торчат. Не стесняясь, приложилась к хвостику одного из парней, а в это время второй ее долбит. От, того–то у меня и прыгает все на столе. Говорю им.

А они довольные, сползают с нее и мне предлагают. Понимают, что мы нищие по сравнению с ними и нас жалеют. Потому говорят, бери ее себе на ночь, бери бесплатно!

Утром будят нестройные крики и дикая, затихающая песня под окнами. Подхожу к окну. За тонированным стеклами вижу, как по улице, мимо нашей гостиницы, проезжают несколько самосвалов, КАМАЗ. Их тут, почему–то, называют Каматцу. Мол, японская техника, то, что надо!

Вижу, что в самосвале, цепляясь за крутые бока металлического кузова, стоят, привалившись, какие–то военные. Все в камуфляже, но на шеи повязаны двухцветные галстуки. Машины лихо проезжают, они орут что–то, горланят, размахивая автоматами. Прохожие останавливаются, отвлекаются, глазеют. Некоторые им машут в след. Те в ответ орут еще отчаянней. Ну, все. Пора умываться. Завтракать и опять в ангар на работу. Вот же черти, поспать не дали, и потом эта камбоджийка? Что она все время хотела? Что же ей от меня было нужно? Так и не понял.

Утром в дверях столкнулся еще с одним пьяненьким гавриком, все из той же команды, что спать мешал за соседней стеной.

— Жорка! Ты представляешь, а та баба, что мы вчера долбили она же старая! Ей лет сто, наверное.

— А вы, что же, только сегодня узнали? — Говорю недовольно, стараясь быстрее отделаться. Мне ведь некогда, надо еще позавтракать и работать.

— Ага! У нее только сегодня, при дневном свете увидели, что весь живот и ноги в растяжках. Ну, знаешь, как у бабы бывает после многих беременностей. И потом, у нее…

Я уже не хочу слушать весь этот бред. Наверняка станет рассказывать о ее необъятных отверстиях. Хотя в душе я их понимаю, так как и сам уже не смотря на усталость, чувствую некоторую озабоченность. Еще бы! Я уже более полугода с небольшими перерывами все мотаюсь и кручусь, все работа, работа. Даже головы некогда поднять. Бизнесмены, они ведь умеют заставить вкалывать, когда чего–то уж больно захотят. Вот и хотят, что бы все быстрее и все досрочно, вне времени и названных сроков.

— Жора! Сроки, сроки! Жорка, твою мать! Когда же уже будет готово? Ну, что же вы ковыряетесь? Долго, долго!

И никакие отговорки, что, мол, сами во многом виноваты. Где поставки того–то и того–то? Ведь обещали! Я, что же, все сам буду делать и детали для вертолетов тоже?

И как ни странно, но приходится и это делать самому, детали для вертолета.