Филин лежал на полу и вслушивался в звуки, доносящиеся снизу. Но пока все было тихо. Вряд ли люди в тяжелых экзокостюмах могли перемещаться бесшумно, особенно когда весь пол усыпан кирпичом. Внезапно вдалеке что-то взорвалось, и здание затряслось. Последовали еще несколько взрывов.

— Какого хрена?! — изумился бандит. — Тут что, артиллерийская батарея где-то?

Неожиданно оглушительный взрыв раздался совсем рядом. Здание депо в очередной раз подверглось испытанию на прочность и выдержало, лишь уронив несколько секций крыши.

— Да что же это такое! — в ужасе завопил бандит.

Антон съежился на полу за металлическим ящиком, закрыв голову руками. Потом наступила временная тишина. Немного успокоившись, Филин приподнялся посмотреть, что произошло. Водонапорной башни больше не было.

— Вот это шарахнуло! — поразился мародер. За оседающими клубами пыли просматривалась дымящаяся груда обломков. — Кроме Кремня, больше некому так развлекаться. Только этот сумасшедший сталкер мог сделать такое! Антоха, сиди здесь, я сейчас.

Антон поднялся, отряхнул с волос и лица пыль, осмотрел автомат и сдул с него сухую грязь. Через минуту Филин вернулся, вполз в помещение на четвереньках.

— Идут! — испуганным шепотом сообщил он. — Два хантера, Зона их раздери! Антоха, помоги мне.

Бандит тащил за собой полусгнивший лист ДВП. Вдвоем они накрыли им пролом над «каруселью».

— Присыпай пылью, — велел мародер.

Пока Антон выполнял поручение, Филин закрепил у входа мину.

— Садись там, за ящиком, — сказал он. — Целься в голову, шлемы не такие прочные. Пока мину не пройдет, не стреляй. — И занял позицию с противоположной стороны от входа, за железным шкафом.

Антон взял оружие наизготовку. Он боялся. Ему уже приходилось балансировать на грани смерти, когда его и Леонида вели на жертвоприношение, и потом, в лесу, когда убегал от стаи псевдособак, и когда жаждущие мести фанатики отправляли на них орды мутантов. В эти моменты тоже было страшно. Но не так, как сейчас. В плену он был беспомощен; спасаясь от собак и в столкновении с мутантами действовал на одних инстинктах. Теперь все было иначе.

Предстоял бой с людьми. Обученными, экипированными и отлично вооруженными. Молодому человеку вдруг стало неимоверно страшно. Ему очень не хотелось умирать! В затылке появилось неприятное онемение, живот скрутило. На языке вертелись слова из песни в исполнении Высоцкого: «Эх раз, да еще раз, да еще много, много, много, много, много раз…» Хриплый голос певца звучал в голове — надрывно, с тоской и болью…

Стало невыносимо горько. Антон стиснул зубы и зажмурился, представляя то, чего уже никогда не сделает. Он мог бы еще раз обнять девушку, еще раз сходить в кино, еще раз искупаться в речке, еще раз полюбить, еще раз весело провести время с друзьями, еще раз прокатиться на машине… еще много, много, много раз проснуться утром… Слова из песни все крутились и крутились в голове.

За всеми этими мыслями он пропустил момент, когда в помещение проник хантер.

Мина взорвалась, почти оглушив Антона. За клубами пыли и дыма он видел только силуэт пошатывающегося человека. Филин же действовал хладнокровно. Приблизившись вплотную к хантеру, он приставил ствол автомата к рваной дыре в экзокостюме и дал короткую очередь. Наемник дернул руками и завалился на бок.

В комнату тут же влетел второй хантер. Филин сразу нажал на спуск, но наемник успел схватить ствол его автомата и направить вниз. Очередь ушла в пол. Антон побоялся стрелять, чтобы не зацепить бандита.

Наемник резко потянул Филина на себя и мощным броском перекинул к Антону. Бандит сразу поднялся, собираясь снова ринуться в бой.

Хантер шагнул в их сторону, наступил на лист ДВП, которым была закрыта дыра в полу, и провалился. В последнюю секунду он рефлекторно нажал на спусковой крючок. Пули веером разлетелись по комнате. Антон пригнулся, прячась за ящиком, и тут же рядом с ним, вскрикнув, упал Филин. Бандит лежал на спине, сраженный сразу тремя пулями. Снизу донесся короткий дикий крик, перекрывший звук ломаемых костей, рвущейся плоти и сминаемых механизмов экзокостюма — «карусель» равнодушно делала свое дело.

Молодой человек несколько секунд в растерянности смотрел на подстреленного мародера, а потом бросился к нему: — Филин! Филин!

Глаза бандита закрывались, он хрипел, воздух с трудом вырывался из пробитых легких. Антон бормотал невнятное и судорожно пытался что-нибудь сделать. Он постарался зажать раны руками, но кровь сочилась из-под его ладоней. Тогда он сбросил куртку, снял и быстро разорвал майку. Скомкал получившиеся куски и приложил их к кровоточащим пулевым отверстиям. Взял Филина за руки и прижал его ладонями импровизированные тампоны.

— Держись, Филин, держись! — как заведенный повторял Антон. — Сейчас придут Кремень и Мякиш. Они знают, что делать, они помогут. Они тут недалеко!

Он вспоминал все, что читал об оказании первой помощи, но сведений в памяти сохранилось ничтожно мало. Кровь не останавливалась, а Филин становился все бледнее. Антон совсем растерялся. От осознания собственного бессилия на глаза наворачивались слезы.

Вдалеке послышались взрыв и стрекотание автоматов — перестрелка продолжалась. А значит, надежды на то, что сюда придет кто-то способный помочь, не осталось.

Неожиданно Филин схватил парня за руку и попытался что-то сказать. Но изо рта вырвался только хрип с пузырями кровавой пены.

— Ничего не говори! Держись! Ты не должен умереть! — Антон краем тряпки вытер раненому губы. Он явственно представил, что сейчас то же самое делает жена Кремня, ухаживая за сыном Сашей… А еще там, наверное, толпа врачей с оборудованием, образованием и опытом. Они борются за жизнь мальчика, безуспешно пытаются остановить кровь, выяснить, откуда взялись раны. Но все их усилия тщетны, и маленький пациент умрет… вместе с бандитом. А он, Антон, никак не сможет этому помешать.

Не в силах справиться с ситуацией, молодой человек мысленно взмолился: «Ну пожалуйста, ну кто-нибудь! Помогите! По-жа-луй-ста!»

Нервы не выдержали, и он закричал:

— Мяа-а-а-а-а-а-а-аки-и-и-и-иш! Кре-е-е-е-е-е-еме-е-е-е-ень!

Но товарищи не отозвались, не подали сигнала, что услышали и спешат к нему. Антон по-прежнему оставался один на один с судьбой.

Филин снова попытался что-то сказать, молодой человек склонился к нему, почти коснувшись ухом окровавленных губ.

— Я не понимаю… не понимаю! — срывающимся голосом проговорил Антон. — Не понимаю!

Он весь дрожал от нервного напряжения, чувствовал, что слова бандита чрезвычайно важны, но умирающий был настолько слаб, что у него едва получалось издавать звуки. Антон склонил-еще ниже, закрыл глаза и весь обратился в слух.

— Пока жив… — наконец удалось ему разобрать.

— Да, да! Ты еще жив! Мякиш уже идет, и Кремень тоже! Они обязательно помогут! Ты только держись.

Тряпки, прикрывающие раны, пропитались кровью, под мародером скопилась густая багровая лужа. Где-то за стенами здания продолжался бой.

Антон вдруг вскочил. Он решил, что, раз не может дозваться помощи, надо привести ее самому. В этот момент он не задумывался, что сам рискует попасть под пули или в аномалию. Только одна мысль полностью владела им: от него сейчас зависят сразу две жизни.

— Ты… ты полежи тут, — сказал Антон Филину. — Я сейчас, я быстро! Хорошо?

Бандит вдруг громко захрипел, и молодой человек, испугавшись, сразу вернулся к нему:

— Что? Что?!

Филин убрал руку с окровавленного тампона и попытался дотянуться до амуниции на поясе. Тряпка свалилась, и кровь из раны хлынула с новой силой. Пальцы мародера коснулись ножа.

— Что? Достать нож?

Филин медленно моргнул, показывая, что парень правильно догадался.

Антон не понимал, зачем оружие бандиту, если тот едва шевелится, но готов был сейчас для него хоть луну с неба достать.

— Хорошо, вот… — Он вытащил нож и протянул раненому. Мародер убрал вторую руку с прикрывающей другую рану тряпки и потянулся к клинку. Антон хотел вложить нож ему в ладонь, но Филин вдруг обхватил его пальцы:

— Пока жив… попробуй… возьми… артефакт.

— Что?! — воскликнул Антон, резко отстраняясь от бандита. — Нет!

Но влажные от крови пальцы мародера крепко держали его, а глаза неотрывно смотрели в глаза.

— Нет, Филин, нет! — Молодой человек судорожно сглотнул подступивший к горлу ком. — Ты выживешь! Все будет нормально…

Он произнес последние слова и вдруг понял, что это не так. Филин умирает. И какая бы помощь ни подоспела, если такое вообще произойдет, все равно никто уже не сможет ничего сделать.

Раненый смотрел на него угасающим взглядом. Пальцы на руке Антона разжались. Молодой человек взглянул на нож с выражением полного отчаяния. Филин тем временем протянул ему правую руку ладонью вверх. Сил у него почти не осталось, каждое движение стоило ему неимоверных усилий.

Антон взял его за запястье.

«Как?! Как я достану артефакт?! — Мысли стучали в голове бешеными молотками. — Нет! Я не смогу! Я не знаю, где артефакт, где резать… НЕ ЗНАЮ!»

Бандит сам подсказал, расставив дрожащие пальцы. Руки Антона как будто жили собственной жизнью, через пару секунд лезвие оказалось между средним и указательным пальцами Филина. Молодому человеку хотелось закричать, вскочить и броситься бежать куда глаза глядят, но какая-то сила удерживала его на месте и указывала, что делать.

Новая мысль кольнула раскаленной иглой: «Если я разрежу ладонь Филина, то же самое произойдет и с сыном Кремня! Я разрежу руку и ему — десятилетнему мальчишке! А еще Кремень говорил, что вырезать артефакт нельзя! Нет, я не смогу! Ничего не выйдет!»

Безумным взглядом парень посмотрел на Филина и отрицательно покачал головой.

Бандит закрыл глаза, голова начала безвольно валиться набок. Он дал Антону шанс попытаться спасти хотя бы жизнь мальчика, больше от него ничего не зависело. Губы раненого начали синеть, грудь почти не вздымалась. Он умирал.

Антон сидел рядом с ним. Из глаз катились слезы, оставляя светлые дорожки на перепачканном лице.

«Я должен! Другого варианта нет! — уговаривал он себя. — За что мне все это?! Почему я?! Я… ДОЛЖЕН!»

Антон часто дышал, его колотило, руки почти не слушались. Казалось, он даже не чувствует пальцев, которые сжимают рукоять ножа. Он покивал сам себе и пробормотал:

— Все получится… У меня все получится…

Стиснув зубы, молодой человек резко полоснул острым лезвием между пальцев Филина.

Бандит захрипел, а вместе с ним закричал и Антон. Кровь брызнула на парня. Он бросил взгляд на раненого. Мертвенно-бледный Филин лежал без движения: либо потерял сознание от боли и шока, либо… умер. Медлить было нельзя. Заскулив, как побитая собака, Антон отшвырнул нож и запустил пальцы в разрезанную ладонь бандита. Плоть оказалась мягкой и теплой на ощупь. Сознание больше не могло справляться с эмоциональной нагрузкой, и Антон начал проваливаться в небытие. В этот момент он нащупал артефакт.

Обросший мышечными волокнами камень не поддался сразу. Уже начисто лишенный каких бы то ни было чувств и эмоций, Антон подобрал нож и подрезал плоть, мешавшую достать артефакт, а высвободив его, сразу сжал в кулаке. Изо всех оставшихся сил.

Но с камнем ничего не происходило. Это могло означать лишь одно… Оба носителя мертвы.

Антон упрямо не разжимал кулак.

— Ну, давай! — процедил он сквозь зубы. — Давай же! Потом он закричал. Громко, во весь голос, до хрипоты. И в этот момент пришла боль.

Молодой человек рухнул на пол. На груди, в тех же местах, где были раны у Филина, кожа разошлась, и потекла кровь. Дышать стало трудно, во рту появился тошнотворный вкус железа. Едва справляясь с неимоверной слабостью, Антон поднял руку, в которой держал артефакт, и разжал пальцы. Камня не было. Зато был большой разрез, от основания пальцев до середины ладони.

Если бы мог, Антон улыбнулся бы, но все силы организма уходили на борьбу с чужими ранениями. Они передались ему от мальчика, чьи псевдораны, полученные в свою очередь от Филина, сейчас должны были начать затягиваться — ведь в теле Антона не было пуль. А значит, сейчас два изначально здоровых организма боролись с травмами, которых не существовало.

Антон и сам не заметил, когда стало легче дышать. Он просто лежал на полу, закрыв глаза и переживая самые странные ощущения в своей жизни. Постепенно и боль начала утихать. Но для него все это было уже слишком. Молодой человек медленно провалился в серую мглу беспамятства.

* * *

— Антон! Тоха! Очнись!

Кто-то бил его по щекам. Какой знакомый голос… Это же Леонид! Он все-таки успел! Сейчас он поможет Филину… Антон улыбнулся и пробормотал:

— Да, я в порядке… со мной все хорошо… Филин… помоги Филину.

— Филин мертв! Пропади все пропадом, этот ублюдок сдох, чтоб его! Если вся история с артефактом — правда, то Кремень только что потерял сына… — Мякиш прижал к лицу ладонь и, стиснув зубы, зарычал в отчаянии.

— Нет, — сказал Антон, поднимаясь. — Не потерял.

— Что? — сразу встрепенулся разведчик.

— Артефакт у меня. И мальчик жив. Я его чувствовал.

— Что?! Ты серьезно? — Разведчик не верил своим ушам. — Как тебе это удалось?!

— Я разрезал Филину руку и взял артефакт себе. — Молодой человек посмотрел на свою ладонь, рана на которой уже затянулась. — Мне кажется, я его этим убил.

— Ты сделал… что?! — изумился Мякиш.

Антон зажмурился, снова переживая тот кошмар. Разведчик по-своему истолковал его состояние:

— Да эта гнида наверняка уже сдохла, когда ты камень доставал, не переживай… — Мякиш намеревался успокоить парня и не осознавал, какую совершает ошибку.

— Не смей о нем так говорить! — оборвал его Антон, повысив голос.

— Что?…

— Филин понимал, что делает. Когда я вырезал артефакт, он был еще жив.

— Да плевать! — обозлился разведчик. — Потом обсудим!

— Сейчас и навсегда! — резко и настойчиво сказал Антон. — Его звали Филин! И это он спас сына Кремня! Ясно?!

Мякиш хотел было рявкнуть на парня, может, даже отвесить оплеуху за то, что решил не вовремя показать характер, но внимательно взглянул на него и неожиданно понял, что парень изменился. Что перед ним сейчас не Тоха, а Антон Суворов. Человек, который прошел через многое и выстоял. И обращаться с ним нужно соответствующе.

— Ясно, — ответил разведчик.

Так уж сложилось, что мародер стал для Антона боевым товарищем. Они сражались бок о бок, прикрывали друг друга и не раз спасали жизнь. Филин умер у Антона на руках… или от его руки. В любом случае над павшими соратниками не шутят.

— Филин, — сказал Мякиш, еще раз подтверждая, что все понял.

Молодой человек с благодарностью кивнул и, кажется, стал прежним Тохой, а к разведчику вернулась его язвительность:

— Теперь, когда все выяснили с именами, может, вернемся к делам, не столь волнительным… к войне, например?

— Да, что нужно делать?

— Надо еще найти Кремня. Ты как? Сможешь идти?

— Смогу.

— Тогда валим.

Они выбрались из здания, и Мякиш повел Антона за собой. Они обошли вокруг останков водонапорной башни. Из груды кирпичей торчала рука погибшего хантера. Слишком много всего произошло, и у Антона больше не осталось эмоций, сейчас он ничего не чувствовал, кроме сильной усталости. Он едва переставлял ноги, и разведчик подставил ему свое плечо.

Кремень нагнал их уже возле станции. Одежда сталкера превратилась в лохмотья. Лицо в грязи и копоти, на руках кровоточащие ссадины.

— Где Филин? — сразу спросил он, недоумевающе глядя на Мякиша и Антона.

И по лицам товарищей понял, что случилась беда. Его будто огрели чем-то тяжелым. В ногах появилась слабость, перед глазами все стало расплываться…

— Мякиш… — произнес сталкер вмиг осипшим голосом. — Где Филин?!

— Успокойся! Все в порядке, — попытался начать объяснение разведчик, но Кремень его не слушал. Он внезапно закричал:

— Что в порядке?! Где он?! Что с ним?! — Отшвырнул Антона и схватил Мякиша за грудки. — Он ранен?! В плену?! Да отвечай же, твою мать! Где он?!

— Филин мертв, — сказал разведчик и увидел, как изменился в лице сталкер. Словно постарел на несколько десятков лет.

Антон хотел сказать, что артефакт у него и можно не беспокоиться, но неожиданная мысль заставила его промолчать. А что будет, когда Кремень узнает об этом? Не захочет ли так же, как Филина, запереть его в психушке? Не будет ли постоянно опекать, вмешиваться в его жизнь, заставлять делать то, чего он, Антон, не захочет?

Парень облизал губы и часто задышал от волнения. Неожиданно на помощь пришел Мякиш:

— Твой сын жив. Кремень.

Сталкер посмотрел на него безумным взглядом:

— Откуда ты знаешь?!

— Твой пацан жив и здоров, — сказал разведчик. — Артефакт… у меня.

— Что? Как такое возможно?!

— А я откуда знаю?! — рассердился Мякиш. — Я пришел, Тоха валяется без сознания, а рядом Филин истекший кровью. Ну и поскольку терять было нечего, я вскрыл ему руку и взял камень.

— Ты ведь врешь! — неожиданно рассвирепел сталкер. — Врешь, сука! За свою жизнь трясешься!..

— Я видел разрезанную руку Филина, — прервал его Антон. Кремень переводил взгляд с одного на другого.

— Это… правда? — спросил он с такой надеждой и таким страхом в голосе, что у Антона заболело сердце.

— Правда, — спокойно и уверенно ответил Мякиш. Молодой человек с благодарностью смотрел на разведчика.

У сталкера подкосились ноги, и он опустился на землю.

— Антон, иди в здание станции, — распорядился Мякиш. — Иди по прямой — тут все чисто. Там двое наших. А мы с Кремнем посидим немного и тоже подойдем.

Молодой человек в замешательстве посмотрел на товарищей, но понял, что здесь он сейчас лишний, кивнул и побрел в указанном направлении.

— Кремень, ты же сильный мужик. Держись, — сказал Мякиш. — Все уже закончилось. Твой сын жив. Я еще не стар и скоро выхожу на пенсию. Больше никаких заданий, никаких опасностей — буду писать мемуары и поучать молодежь. Тебе беспокоиться больше не о чем.

Кремень неподвижно смотрел в одну точку, и по его грязному лицу, оставляя светлые дорожки, катились слезы.

— Ну, посиди тут. — Разведчик хлопнул сталкера по плечу и огляделся.

Местность вокруг уже ничем не напоминала тот пейзаж, что был здесь еще каких-то полчаса назад. Перепаханная несколько раз земля не сохранила даже следов проложенных здесь когда-то железнодорожных веток.

Метрах в двадцати в стороне валялся кусок оранжевого пластика. Мякиш усмехнулся и медленно пошел к нему. Из-за контейнера, часть которого лежала теперь перед ним, он пережил за последние дни столько, сколько не каждому удастся даже увидеть за всю свою жизнь. Разведчик поднял оранжевый обломок с земли. Ощущение напряжения внутри проходило, сменяясь чувством свободы и какой-то безудержной первобытной радости.

Близкий разрыв гранаты бросил Мякиша на землю.

Щиток шлема мигал, видимо поврежденный взрывной волной. Разведчик снял устройство с головы и отбросил. Левая рука онемела. Рукав куртки быстро пропитывался кровью. Оглушенный разведчик помотал головой и попытался встать, но почувствовал рядом движение, и в следующую секунду сильный удар под ребра заставил его отлететь на несколько метров. Мякиш упал недалеко от Кремня. Сталкер лежал на земле с закрытыми глазами. Видимо, его тоже задело взрывной волной.

Разведчик вдруг почувствовал, как его поднимает в воздух. Кто-то схватил его за одежду и бросил, словно мячик. Он попытался сгруппироваться, но приземление все равно вышло крайне жестким. От резкой боли в сломанных ребрах перехватило дыхание, а перед глазами поплыли цветные круги.

Мякиш лежал, хватая ртом воздух, когда над ним склонился хантер. На наемнике не было шлема, и его искаженное яростью бородатое лицо устрашающе смотрелось в сочетании с покрытым копотью, местами разодранным экзокостюмом.

Хантер схватил разведчика за грудки, поднял еще раз, как пушинку, и сильнейшим ударом головой в лицо отправил обратно на землю.

Мякиш почувствовал, что его рот заполняется кровью. Он повернул голову набок, чтобы сплюнуть, увидел рядом с собой ноги еще одного наемника. И понял, что, провалив задание, хантеры пришли рассчитаться. Утолив жажду мести, они убьют его, потом Кремня, если сталкер еще жив, а затем доберутся и до Антона.

Значит, надо тянуть время, чтобы парень мог спрятаться или успел найти Кроки и Ломика, а те увели его подальше. Разведчик мог только надеяться, что всем троим хватит ума не ввязываться в бой, потому что шансов выжить в прямом столкновении с хантерами просто не будет.

Он снова попробовал встать, преодолевая боль. Перемежая стоны крепкими ругательствами, наконец поднялся, сплюнул кровь и посмотрел на наемников.

Один хантер держал его на прицеле, второй подобрал шлем и злобно уставился на Мякиша.

— Тебе шлем мой понадобился? — словно в растерянности, сказал разведчик по-английски. — Так чего сразу драться? Нравится? Забирай… Бабе своей подаришь или дружку, не знаю, кто там у тебя… Только не порежься, а то стеклышки потрескались…

Он увидел, как сузились глаза бородатого наемника, и приготовился к удару.

* * *

Кремень медленно приходил в себя. Открыв глаза, немного полежал, глядя в серое небо. В ушах шумело, во рту был привкус крови.

Сталкер перевернулся на живот и увидел, что безоружный, окровавленный Мякиш стоит перед двумя хантерами. Один наемник направил на разведчика автомат, а другой размахнулся и ударил Мякиша шлемом от экзокостюма.

Кремень вздрогнул, когда увидел, что от удара Мякиш пролетел несколько метров и тяжело упал на землю. Сталкер подтянул к себе автомат. Окуляр, оптики был смят, линза раскрошилась, но лазерный целеуказатель все еще работал, и Кремень попытался навести красную точку на голову ближайшего наемника. Руки дрожали, и прицел плясал. Сталкер понимал, что, скорее всего, толку от его стрельбы будет мало — даже если он застрелит первого хантера, второй все равно успеет убить разведчика… и вместе с ним Сашку.

Секунды превратились в бесконечность. Момент, когда мыслей не счесть, но обдумать их уже нет возможности.

Рядом переливалась радиоактивной пылью «веерная плешка». Кремень прикинул, что, если ее активировать, лучи как раз достанут наемников и пройдут мимо Мякиша. Чтобы ее запустить, нужно найти небольшое углубление в земле или бросить внутрь аномалии что-то массивное… Углубление обнаружилось с другой стороны ловушки. Слишком далеко, слишком неудобно…

Сталкер услышал, как Мякиш вдруг хрипло засмеялся и что-то насмешливо сказал хантерам по-английски. Бородатый наемник начал поднимать автомат, и Кремень понял, что сейчас последует выстрел. На обдумывание времени уже не осталось, и тогда сталкер принял решение.

Он резко поднялся и крикнул:

— Эй, покойнички!

Хантеры развернулись на звук. Сталкер приветливо помахал им рукой и шагнул в ловушку.

— Кремень, нет! — успел крикнуть разведчик.

Наемники открыли огонь. Несколько пуль пробили грудь Кремня. Брызнули вверх кровавые фонтанчики. Свернутые спиралью лучи аномалии раскрылись. Словно хвосты доисторических динозавров, они вытянулись, ударили по хантерам, легко преодолевая защиту экзокостюмов и сминая кости и мышцы под ними. Наемников раскидало в разные стороны. Их безвольные тела оказались в «ступенчатом трамплине», и тот принялся подбрасывать их как тряпичные куклы, постепенно относя к центру Поля чудес.

Самого Кремня отбросило от аномалии на десяток метров. Мякиш добрался до сталкера так быстро, как мог. Достал аптечку, вскрыв упаковки ваты и бинтов, начал делать перевязку.

Сталкер открыл глаза и вдруг закашлялся. Изо рта потекла кровь. Чтобы он не захлебнулся, Мякиш приподнял Кремня за плечи и положил его голову к себе на колени. Разведчик понимал, что ранения смертельные и сталкеру уже не помочь, но все равно упрямо накладывал повязки.

Подбежал и опустился рядом на колени Антон.

— Держи здесь, — коротко велел Мякиш парню. — Прижимай сильнее…

Кремень схватил разведчика за руку, из последних сил попытался улыбнуться.

— Все… правильно, — проговорил он. — Все правильно… Ты… — Сталкер снова закашлялся. Глаза его были открыты, но уже ничего не видели.

Антон смотрел на умирающего товарища и плакал, совершенно не стесняясь своих слез. Мякиш стискивал в кулаке бесполезные бинты.

— Ты будь… молодцом… — прохрипел Кремень, прижимая руку разведчика к груди, словно величайшую в мире ценность. — Мякиш… Мякиш!

— Я здесь, Кремень.

— По… поза…

— Позабочусь, — произнес разведчик и почувствовал, что тело в его руках обмякло.

Пальцы отпустили руку Мякиша. Кремень умер.

Разведчик аккуратно опустил сталкера на землю, поднял глаза к небу, тяжело выдохнул и на минуту закрыл глаза. Потом открыл их, посмотрел на Антона, похлопал его по плечу и сказал:

— Надо уходить, Тоха. Пошли. Зона теперь сама о нем позаботится.

Парень поднялся, все еще глядя на Кремня. Постоял немного и направился следом за Мякишем. Пройдя несколько десятков шагов, оглянулся. «Веерная плешка», восстанавливая потенциал, начала снова скручиваться в спираль, и вскоре ее лучи захватили тело сталкера.