ПРЕОДОЛЕНИЕ

Часть вторая

В Архангельск они прилетели к вечеру, на небольшом двухмоторном самолете (Женя такие видела в кинохронике второй мировой войны) без особых приключений, если не считать периодической болтанки. Зато, когда самолет вырулил к вокзалу и остановился, в ожидании трапа, у него отвалилось колесо. Как раз с той стороны, где был выход, потому никакой лесенки не понадобилось, и хватившие адреналинчику пассажиры выходили прямо на поле, перешагивая через порог наклонившегося на бок аэроплана.

По причине аварии пассажирам тут же выдали и багаж.

– Как можно летать на таком сундуке?! – волоча саквояж, пробормотала Женя и обернулась к Василию, который, тоже с багажом, шел следом.

– Частный. Не до ремонта, бабки делают. Да и садятся за штурвал все кому не лень.

– И ты знал и рискнул? А если бы упали?– возмутилась Женя.

– Ну и получилось бы, что пожили счастливо и умерли в один день…Ты разве против?

Женька поставила вещи на траву, просунула руки под полы его, не застёгнутого плаща.

– Конечно же, нет,…только не сразу, – прошептала она.

Она все еще не отошла от запредельных ощущений, какие доставали ее в полете.

– Это как?

– Ничего бы не успели.

– А что бы ты хотела успеть?

– Причаститься? – Засмеялся Василий и прижал ее к себе плотнее

Хитрит муженек. Прекрасно знает, что от воздушных ям у нее душа уходит в пятки, но по пути задерживается…

– Надо еще найти машину, чтобы доехать до поселка, – вернул ее к действительности муж.

Женя оттолкнулась и схватилась за сумки.

– Тогда чего же мы стоим?! Скоро ночь…

Посадочную площадку маршрутки они нашли по скоплению народа. Публики было много… Время от времени, к краю тротуара, подкатывал очередной микроавтобус, и в него втискивалось с десяток ожидавших. После чего «телега» неспешно отъезжала. Иногда к толпе подкатывали шустрые таксисты на своих разнокалиберных легковушках, но только в такие минуты, когда возникала заминка с маршрутками. Эти торопили пассажиров и срывались с места, не дожидаясь, когда захлопнутся двери.

– Ну, так скоро и наша очередь подойдет…, – размечталась Женя.

– Эти все в город. Наша ходит редко, а таксисты туда

не суются, – остудил ее муж.

– Что, такая плохая дорога?

– Да нет. Просто участок глуховат. Бывали разбои, сейчас вроде поутихло, но опасаются…

Василий помолчал и добавил, что в этой губернии не всегда мирно. Потому Женя должна здесь быть осторожной и не делать ни единого шага без него.

– Ты хочешь меня напугать?! – засмеялась Женя, притискиваясь к Василию. – У меня и так еще мандраж от самолета не прошел… Ты ведь знаешь, как на меня страх действует…

Она оглянулась и шепотом добавила:

– Могу ведь и в кусты затащить …

Василий посмотрел в ее заблестевшие глаза, но снова ускользнул от опасной темы.

– Если будешь меня слушаться, ничего не случится.

– Ну и жаль! – вздохнула Евгения.

– Ну не остановке же! – не удержался все-таки лицемер.

– А я согласилась бы и на остановке, – невольно брякнула Женька.

– Зря я тебя не оставил в Питере, – покачал головой Василий – Ты тут со страху наделаешь делов…

В глазах Женьки появилось что-то колючее.

– Такой страх меня не возбуждает, А насчет Питера

забудь. Подождать на берегу я еще согласна, но остаться в другом городе, спасибо, у нас это уже было. И потом…я ведь тебя хочу, а не кого-нибудь, можешь за них не переживать…

– Все, все! – Василий вновь прижал к себе взъерошенную жену. – Я же не о том…

– А с бандитами мы разберемся! – закончила Женька.

Василий хохотнул.

– Они, наверное, и не догадываются, что конец им пришел!

Решение ехать с мужем на заработки она принимала

сама. Хотя идея изначально принадлежала Василию, но тот,

в последний день, усомнился в том, что риск оправдан и попытался дать задний ход, принялся расписывать ей предстоящие страсти-мордасти, но было уже поздно. Сознание, что они наконец-то вместе и навсегда, не оставляло места другим вариантам, потому перспектива отъезда из Питера в холодное сырое будущее, каким он разрисовал ей побережье Белого моря Женю нисколько не испугала, к тому же климат Архангельской губернии мало отличается от питерского. А известие, что жить она будет в условиях, какие там были и несколько веков назад, вообще пролетело мимо. Комфорт для нее теперь создавался не окружающей средой, а близостью с ним и только с ним… И ощущение этого комфорта возникало не только в тот, самый обалденный момент, но и в ожидании этого безумия, даже просто от уверенности, что это будет, стоит только захотеть. За несколько месяцев общения с этим мужчиной она усвоила, что секс – это не только сам процесс, но и ожидание его и борьба за него. И если перспектива его удалена и не ощущается, теряется всякое желание жить. Для нее эта перспектива стала реальной и ярко выраженной. Так что окружающая среда не имела значения – он, Василий, был ее окружающей средой. Потому и переезд воспринимался ею не более как смена декораций. Неважно куда. Хоть на голую льдину в Арктике.

Она даже не вникала в детали предстоящего быта и лишь перед самым вылетом спросила мужа, где они долгие дни и ночи будут заниматься любовью. Василий сообщил ей, что жить они будут на берегу моря, в отдельном домике на краю рыбацкого поселка. От областного центра это не очень далеко – при острой необходимости даже можно дойти пешком. За день…

Этой информации для нее было достаточно. Лишь бы не мешали.

– Только этой самой любви будет немного, – предупредил он уже в аэропорту.

Она сделала тогда равнодушный вид, но не выдержала:

– Это почему же?

– Мы же собрались на промыслы. Подправить бюджет. Думаю, что часто буду уходить в море. Расслабляться будет просто некогда.

– Ну, ты за кого меня принимаешь… Я же не только о постели. Нам и здесь в Питере никто особо не мешал… Я о том, что мы, наконец-то, будем одни. Может быть, я уже надоела тебе?

– Ты мне еще нигде не надоела, – уверил ее Василий.

– Правда?! – усомнилась Женька.

Василий подтвердил:

– Правда.

Словно подписал справку.

Наехать на него за этот тон она тогда не успела – объявили посадку…

Уже здесь, в Архангельске эпизод этот снова вспомнился, но она решила, что все это мелочи – не стоит рассматривать в микроскоп каждую интонацию. Иначе крышняк гарантирован. Правда, обещания не придавать значения всякой ерунде быстро забываются.

– А здесь, в принципе, солнце бывает? – оглядываясь от безделья, вокруг спросила Женя.

– Бывает. С наступлением морозов солнце здесь, пожалуй, чаще, чем в Питере …

– Ты что, был и здесь?

– Конечно. Все северное побережье у нас исползано.

– Ну да, огни, воды и медные трубы…, – пробормотала Женя.

– Огней и вод было с избытком, а медных труб…, ну вот разве ты у меня…, – наконец хмыкнул капитан что-то тепленькое.

– Ах, какие мы несчастненькие… У самого баб было не перечесть. Ты и после меня тоже будешь рассказывать о своей прошлой безрадостной жизни?

– Как это, после тебя? Кто-то угрожал быть со мной и в горе и в радости до последнего дня…

– Я ведь могу умереть и раньше, – возразила Женя. – Где гарантия…

Василий помолчал с минуту, потом качнул головой.

– Я тебе этого не позволю.

Женя засмеялась.

– Конечно, я буду слушаться. А умереть я и не боюсь.

Я боюсь только одного…остаться без тебя. Слишком трудно ты мне достался…

– Но добыча, хотя бы стоящая?

Женя хотела было ответить всерьез, но в голове за-

родилась крамола и она, сунувшись носом к его уху, фыркнула.

– Конечно, но с другим ударением…

Василий качнул головой.

– Ну и перспективы… А вдруг проблемы?

– Это у тебя то?! Даже представить не могу. А, потом, ведь это не главное…Просто как символ… Есть же и другие варианты…

Потом, снова сунулась носом ему в висок и шепнула:

– Но символ у тебя, просто чудо… Я по нему уже соскучилась… Может, останемся здесь в гостинице, до завтра. Черт знает, когда будет эта маршрутка, и когда мы доберемся…

– Нет, сначала надо определиться, – не согласился муж. – Нас ждут.

Вдохновение на лице Жени погасло. Она ему это еще припомнит!

«Телега» подкатила, когда надежда уехать засветло стала угасать. Остановилась маршрутка в стороне от посадочной площадки, но аборигены живо опознали долгожданную самоходку и рванули к ней, обгоняя друг друга. Публики, однако, набралось не полный комплект и парень (в кожанке с поднятым воротником) выбравшись из-за руля, определил стоимость билета с учетом недобора и похоже даже с процентами. Получилось полторы ставки. Взглянув на вещи молодоженов, пояснил, что за багаж та же цена.

Возникать никто не стал. Хозяин – барин. Правда, ка-

кая-то закутанная в платок тетка пискнула в сторонке:

– Да что же это такое…, – и осеклась.

Когда тронулись в путь, уже стало темнеть и понять, куда их везут, никак не удавалось – время от времени мелькали похожие один на другой домишки, которые скоро кончились и потянулись лесные пейзажи… Ехали

пожалуй, меньше, чем ждали в аэропорту маршрутку, но

Жене показалось, что они уже за пределами России.

Благодетель в кожанке остановил свой источник доходов на окраине поселка, почти в лесу. Кто-то из пассажиров, угадав в переселенцах новичков, показал в окошко, куда им двигать.

Они вышли на тропу и присмотрелись. Оказалось, что еще не так уж и темно. По обе стороны дороги два ряда стареньких деревянных домиков. Большей частью бревенчатых. Кроме мелькнувшей вдалеке собаки никого живого на улице обнаружить не удалось, и они протопали к указанному попутчиком строению. На их стук поначалу никто не ответил, хотя в окошке горел свет. Наконец высунулась какая-то бабулька, и, не дожидаясь вопросов, молча, сунула им ключи. Так же молча, махнула рукой куда-то вглубь улицы, откуда они и пришли, и захлопнула дверь.

«Наверное, глухонемая», – решила Женька.

Домик оказался крайним, небольшим, бревенчатым. Остальные строения от него едва просматривались через пустырь, и создавалось ощущение, что населенный пункт сам по себе. Зато берег был рядом. Все окна выходили к морю и, если не смотреть на задворки, можно было представить себя на необитаемом острове. «Действительно, остаться бы в живых!» – впервые реально подумалось Жене.

Стены изнутри воспринимались такими же, как и снаружи. Ощущение экстрима несколько смягчилось, когда выяснилось, что в их доме есть электричество. Женя в тусклом свете единственной лампочки осмотрела закоулки.

Апартаменты были скромными – небольшая комната, она же кухня, и кладовая – все холодное, мрачное…

– Есть еще и подвал, – обрадовал ее Василий. – Видишь, крышка под столом.

Женя согласно кивнула головой, но заглядывать под

стол не стала. Впечатлений хватало и без того. Ее внимание привлекла железная кровать, показавшаяся ей высокой и неуклюжей. Она подошла к ней и опасливо качнула. Сооружение, вопреки ее ожиданию не только не развалилось, но и оказалась устойчивым. Женя вздохнула и принялась застилать ее свежими простынями из багажа, который и состоял-то преимущественно из постельных принадлежностей…

Пока она устраивала ложе, Василий зажег что-то в печурке. Температура изменилась мало, зато от дыма стало пощипывать глаза, и Женя попросила мужа прекратить эксперименты. Уж лучше в холоде… В конце концов, спать можно и не раздеваясь…

Когда забрались под одеяло и выключили свет, Женя поняла, что, несмотря на готовность принять самые тяжкие условия существования к ним еще надо привыкнуть. Ощущение было настолько необычным, что недавнее возбуждение куда-то потерялось, на «подвиги» уже не тянуло, и она шепнула Василию, что в первую ночь на новом месте лучше хорошенько выспаться. Тот хмыкнул. Мог бы и воздержаться!

Правда, когда она прижалась к нему, и блаженное тепло разгладило гусиную кожу, ощущение комфорта от близости его тела стало восстанавливать былые желания. Сырые холодные стены, куда-то отодвинулись, она притиснулась к мужу ближе но, не успев толком настроиться, все же уснула.

Утром, когда Женя открыла глаза и разглядела интерьер жилища, уже при дневном свете, ей захотелось закрыть их снова. Такой берлоги ей еще не приходилось видеть. Когда же она почувствовала, что в постели одна сердце ее едва не остановилось. От скоропостижной смерти ее спас шум откуда-то сверху, вероятно с крыши… Женя облегченно вздохнула. Василий дома! Она готова была перекреститься на радостях. Даже если он и оставит ее на время своих заплывов, но рыбаки все же не ходят в кругосветку… Теперь порт его прописки здесь, в ее бухте, ее гавани… Навсегда. А бытовуха… ну уж как нибудь… В конце концов, чем декабристки были лучше, правда, чем закончилось их подвижничество, в памяти как-то не удержалась… Наверное, когда проходили эту тему, было не до учебы.

Мобилизовавшись, она поднялась, поеживаясь от утренней прохлады. За порогом Женя осмотрела окрестность, ночное ощущение ее не обмануло – их хижина, действительно, не входила в границы поселка. Да и само поселение не походило на обжитое. Единственная улица была такой же безлюдной, как и минувшим вечером. Лишь редкий собачий лай нарушал кладбищенское впечатление. Море было темно-серым, с волнами. Даже белые барашки не оживляли безрадостной картинки. Когда она уже совсем без энтузиазма вернулась в комнату, следом за ней вошел и Василий.

– Ты зачем поднялась?! – обнял он ее сзади. – Еще рано. Я подремонтировал тут печку, думаю затопить… Когда в комнате тепло и вставать полегче, да и как-то повеселее. А то в такой холодине и желаний то никаких не возникнет.

Женя поняла его слова как намек на вчерашний прокол и пробормотала, что, наверное, переволновалась вчера в полете.

Василий развернул ее лицом к себе.

– Да разве я в претензии? Ты же знаешь, я хочу только то, что хочешь ты…

– Ну конечно, скажи еще, что любишь меня! – попыталась спровоцировать его Женька, но Василий вместо объяснения в любви заявил, что ему надо сходить в правление.

Еще не вникнув в его слова, Женька заорала как не-

нормальная.

– Нет! – Но быстро опомнилась. – Только не оставляй

меня надолго…

Глядя ему вслед, Женя перевела дух. Сколько раз, ко-гда их отношения не были определенными, он вот так, как

будто за спичками, уходил на долгие месяцы. Вот и выработался синдром. Хоть и свидетельство о браке в кармане, а ощущения стабильности что-то не возникает – так и ходила бы всюду следом, вцепившись в штанину…

Оставшись одна, Женя, пересилила желание забиться в угол с закрытыми глазами, и вышла во двор. Участок, который когда-то был огородом порос бурьяном и уже не отличался от пустыря. Женя подумала, что, возможно, ей придется заняться земледелием. Декабристки, наверное, тоже осваивали крестьянский труд. Примерный огородник с нее вряд ли получится, весь ее опыт на уровне комнатного цветоводства, но аллергии от ухода за растениями у нее не возникало, даже наоборот – результаты порой даже радовали. В огородничестве, конечно, своя особенность – здесь все хлопоты направлены не на то, чтобы возрадоваться красоте, а чтобы плоды своих трудов сожрать.

На задворках, посреди запущенного огорода она обнаружила невысокое строение с крошечным оконцем. Такое же черное и бревенчатое, как и дом. Женя решила, что это сарай для домашней скотины… От этой мысли ее едва не свело конвульсиями. Животноводство – это уже перебор! Съесть выращенный ею же огурец она еще сможет, но освежевать, к примеру, козочку, которую растила, кормила…! Приблизиться к жуткому строению она даже не рискнула.

Отсутствовал Василий на этот раз недолго. Когда вернулся, они занялись обустройством. Туалет, к ее хоть маленькой, но радости, оказался внутри дома. Кроме незыблемой кровати Жене по душе пришлись печки. Их было две. Одна, кирпичная, с лежанкой, вторая металлическая, круглая. Вторая от первой отличалась не только формой, но и тем, что, по словам мужа быстро нагревала помещение, зато русская должна держать тепло сутки, а то и больше. Еще он сообщил ей, что проблема сохранения тепла здесь, на севере одна из самых важных. Потому и потолки низкие и окна небольшие, лишь бы можно что-нибудь разглядеть и то в солнечный день. Так что горящая лампочка средь белого дня здесь дело обычное. Женя с недоверием покосилась на новоявленного краеведа. Ей многопрофильность мужа казалась подозрительной, но нравилось, когда он рассуждал обо всем с такой уверенностью, словно все им испытано и проверено. А может быть и на самом деле? Ведь она еще его так мало знает…

Несмотря на скромные размеры домика, уборка заняла почти целый день – выносили всякий ненужный хлам, пока в комнате не осталась кровать, дощатый стол и шкаф. Потом Василий натаскал из колодца воды, и Женя принялась осваивать прелести мытья деревянных, не крашеных, полов. Работа оказалась каторжной, зато к вечеру намытые и натопленные помещения уже не вызывали чувство ужаса. Тоску наводили только стены.

– Может быть их покрасить? – предложила хозяйка.

– Что-нибудь придумаем…,– пообещал муж.– Обустроимся.

– Да я разве переживаю? Не такая уж я привередливая, как ты думаешь. Был бы ты рядом.

Василий качнул головой.

– Рядом я буду нечасто. Придется много плавать. Мы для чего приехали? Чтобы заработать на подъемные. Могли бы уехать и без этих денег, но я хочу, чтобы ты жила достойно…

– Разве так бывает? – вздохнула Женька

– Будем стремиться. Вот только как ты здесь освоишься?

– Ты не беспокойся за меня, – ткнувшись носом ему в

плечо вздохнула Женя. – Я все переживу, перетерплю… А куда мы потом? Что ты задумал?

Василий слегка отклонил ее и хитро улыбнулся.

– Мы решим это вместе

– Только не в Питер! – встрепенулась Женя.

Василий промолчал.

– А мне и здесь хорошо, – не слишком убедительно попыталась навести тень Евгения.

– Ну-ну, – не поверил Василий. – Ванны и горячей воды, как ты видишь, здесь нет. Вода только из колодца, которую надо еще нагреть. Печи топятся дровами их тоже надо заготавливать. Правда есть газ, баллонный. Ну и электричество, конечно…

– Так что же еще нужно? – уже более удачно вставила Женя.

– Нужно потерпеть.

Женя согласно кивнула и спрятала нос ему в шею. Там, за воротником было тепло и уютно, и уже было трудно представить предстоящие лишения как реальность.

К ужину он вынул из багажа тайно привезенную бутылку вина.

– Мы же решили не пить! – напомнила Женя.

– Конечно, но сейчас новоселье, как-никак! Сегодня можно все!

Василий выключил свет, и печь оказалась еще неплохим ночником. За неимением стульев устроились на краю кровати. Женя, уже чувствовала себя на этом ложе намного увереннее, чем в первую ночь. Шум моря, то усиливающийся то стихающий, мерцание огоньков, и (самое главное!) прикосновение тех же рук, тех же губ порождали иллюзию, что они все еще в круизе … Голова пошла кругом – она отставила стакан с недопитым вином и притянула к себе Василия…

Ожидание необыкновенных ощущений не обмануло, а подсознание, что мужчина, который ее столько времени ис-

тязал непокорностью, теперь уже навсегда прописан в ее, и только в ее, гавани множило восторги до бесконечности.

… Распластавшись на горячей постели, Женя медленно

возвращалась из «безумного круиза» в ночную комнату с

мерцающими сполохами огня, запахом древесины и шумом моря за окном и уже не чувствовала неустроенности, кото-

рая стала шоком для нее в минувший вечер.

– Если бы эта ночь никогда не кончалась, мне бы больше ничего не нужно было в этой жизни,– почти искренне прошептала она.

И только когда Василий спросил ее, не ушиблась ли, до Жени стала доходить некоторая необычность их положения. Она приподняла голову и ахнула. Их непоколебимое ложе с отвалившимися спинками стояло на полу. Женя захохотала, потом снова приткнулась к мужу.

– А так даже лучше, – прошептала она, непонятно о чем…

Утром она проснулась первой и несколько минут заново осматривала жилище, к которому надо привыкнуть. Осмыслив, что ей предстоит провести здесь многие дни в одиночестве, она вздохнула и перевела взгляд на лицо спящего мужа.

Чтобы разбудить его, она прикоснулась губами к его щеке, но Василий не шелохнулся. Тогда Женя скользнула, было, рукой под одеяло, как незнакомый резкий стук напугал ее. За окошком маячил какой-то коренастый, мрачноватый мужик. Ее шокировал не столько сам пришелец, ее испугал стук по стеклу, который в деревнях заменяет дверной звонок. К этому тоже надо было привыкнуть…

Василий открыл глаза.

– К нам какой-то мужик…

Выбравшись из-под одеяла, оба быстренько оделись.

– Иваныч,– представился гость, перешагнув порог. Еще к своей ценной информации он добавил, что он здесь ко-

мандует парадом, иными словами – председатель рыболо-

вецкой артели. Информация была, явно, для Жени.

После чего, даже не взглянув вокруг, то ли спросил,

то ли констатировал:

– Устроились, – и, не дожидаясь ответа, кивнул Василию на выход. Уже у двери он остановился и задержал свой взгляд на Жене.

Что означал этот взгляд, понять было нетрудно, и она чуть было не ответила ему что знает, на что шла, но не успела, мужик удовлетворенно кивнул, словно получил какую-то телепатическую информацию.

– А у вас тут что-нибудь наподобие бани есть? – спросила она, скорее от растерянности.

Мужик, обернувшись, хмыкнул и качнул головой.

– Бани у нас свои… есть и у вас, там, за домом.

– Правда?! – удивилась Женя.

– Только ее подремонтировать маленько…

Председатель перевел взгляд на Василия.

– А баба у тебя хоть и молода, а разумна…Русский человек без бани никак…

Председатель ссутулившись, вышел. Словосочетание «До свидания», видимо, в его лексиконе отсутствовало.

Пока мужа не было, Женя попыталась понять, о какой бане на их участке вел речь председатель. Неужто о той, которую Женя приняла за сарай? В любом случае никаких других строений за домом больше нет. Пока она сомневалась, вернулся Василий. На вопросительный взгляд Жени он сообщил, что через несколько дней подойдет траулер, на который его и пригласили капитаном. Единственная посудина в артели стоящая доброго слова. Потому здесь так долго подбирали кандидатуру. Иваныч, мужик без санти-

ментов, сразу предупредил, что, поскольку Василий чело-

век в прошлом военный, то должен знать, что если корабль гибнет, то вместе с капитаном.

– И это что, правда? – ужаснулась Женя.

– Да слушай ты его,– отмахнулся Василий – Он дал понять как им дорога эта посудина.

Женя продолжала смотреть на него недоверчиво.

– Ну, не идиот же я! – сгреб он взъерошившуюся жену в объятия. – Неужели я оставлю такую молодую, красивую вдову кому-то. Да никогда и ни за что ! Уж если случится, возьму с собой!

– Возьми! – жарко шепнула ему в ухо, подавшись всем телом, Женя. Ее саму удивило внезапно возникшее острое желание умереть со своим мужчиной, вот так, в его объятиях. Испытать вместе с ним этот последний, наверное, самый потрясающий оргазм…

– Ну, уж нет, еще помучаемся, – огорчил ее муж.

Уже ближе к вечеру, Женя, в постели посетовала:

– Вот я, еще в детстве, никак не могла понять, почему мы так странно устроены. Никаких жизненных запасов ни в чем создать не можем. Хотя бы со сном. Нет, чтобы отоспаться на полгода и использовать остальное на созидание… Или с едой…

Василий приоткрыл глаза и хитро хмыкнул.

– Или с чем-то еще…

– Или с чем-то, – призналась Женя.

– Ну, есть ведь какие-то технологии.

– Никакие технологии не заменят естественного.

– Так-так…– подвел итог Василий и сел в постели.– И какие предложения?

– Да это я так, брякнула не подумав, – раскаялась Женька. – Ты же знаешь мой язык. Никаких проблем не будет. Вот только баньку не посмотрели. Может быть, и правда ее можно отремонтировать? Представь – ты будешь возвращаться из плаванья, я натоплю баню и мы там вдвоем, намыленные, распаренные… Сказка!

Василий поднялся и стал одеваться.

– Ты куда?! – всполошилась Женя.

– Мне это нравится. Не будем откладывать. Пойдем сказку делать былью.

Изнутри сооружение, которое в первый день оттолкнуло Женю, оказалось намного привлекательнее. Пол, полок,

скамейки и стены были чистыми, и даже светлыми. Женя

потянула носом.

– Здесь даже аромат какой-то сохранился. Банный. Как будто кто-то, совсем недавно здесь балдел.

– И инвентарь тоже есть, – заметил Василий, кивнув на составленные в углу тазы. В верхнем торчал уже осыпавшийся веник.

– Так она исправна?

Муж заглянул в печку, постучал по металлической трубе, осмотрел железную бадью с камнями и кивнул.

– Немного с печкой повозиться придется, заметить пару бревен, и будет исправна. За пару дней управимся. Потом испытаем.

Утром Василий подкатил к дому на каком-то рыжем автомобиле. Похожем на джип, но с кузовом.

– Ты умеешь управлять и машиной? – спросила Женя, когда Василий вылез из-за руля.

– Жизнь заставит. Заметила, какой морозец был сегодня утром? Вроде, по календарю, до зимы далеко.

Женя кивнула.

– Трава до сих пор белая…

– Я собираюсь в лес. Надо выбрать бревна для бани и заготовить дрова. Обещали бензопилу, но там что-то сломалось, придется обойтись дружбой.

– Такое название?

– Да. Две ручки, посредине полотно. Беремся по разные стороны и дружим.

Женя засмеялась.

– Ты приглашаешь меня на лесоповал?

Василий кивнул.

– Больше некому. Там целый склад бревен. Надо только распиливать. Надевай фуфайку, валенки, платок. Все в кабине.

Женя отнесла обмундирование в дом, оделась и взглянула в зеркало. Натуральная Матрена…

– Жили, были старик со старухой, у самого синего моря, – вздохнула она.

Василий встретил ее улыбкой, но от комплимента воздержался. Да и какие уж тут комплименты, когда у самой

на себя глаза не смотрят…

Джип довольно шустро выкатил за поселок на дорогу с накатанной в грязи колеей. Лес был рядом, и уже через несколько минут машина остановилась у склада бревен, наваленных беспорядочной грудой.

В том месте, где они остановились, лес был лиственный но, кое-где, между светлых стволов берез и осин с желто-красной, еще не облетевшей листвой вырисовывались густо зеленые ели и сосны. Бугристая почва, в тени, куда еще не добрались слабенькие лучи осеннего солнца, припорошена снегом, а там, где его тепло расправилось с инеем, обнажились зеленые коврики, с красными бусинками несобранных ягод. Небо было ярко-голубым и чистым…

Не дожидаясь, когда Василий выберется из машины, чтобы определить место подъезда Женя вышла на обочину и принялась деловито осматривать лесоповал.

Обойдя склад с другой стороны, что ближе к лесу, она заметила вдруг, что какой-то юркий зверек мелькнул пушистым хвостом между бревен. Женя от неожиданности вскрикнула и показала рукой мужу, куда скрылся лесной житель.

– Наверное, куница,– определил Василий. – Мы потом сошьем тебе роскошную и теплую шапку.

Женя с ужасом посмотрела на него.

– Вот уж не надо. Пусть живет. Из-за шапки губить такое красивое животное?!

Василий на минуту задумался.

– Мы же постоянно губим живое. Каждое наше движение кого-то губит.

Женя округлила на него глаза. Услышать такую лирику

и от кого…

– Ты хочешь испортить мне настроение? Такая замечательная природа, я даже забыла, каким чучелом здесь выгляжу, а ты…

Василий сгреб ее в объятия.

– Я только сказал правду. И никакое ты не чучело, очень привлекательная деревенская красавица.

– Ну, врешь ты все, обманщик.

– Да клянусь! – убедительно продекларировал Василий.

Женя хмыкнула.

– Ну, пора за дело. Сейчас перед нами конкретная задача – заготовка дров на зиму. Уже погибших деревьев, – ознакомил присутствующих с повесткой дня капитан.

Женя, вздохнув, отпрянула от него, и заняла рабочую позу по другую сторону бревна, которое Василий присмотрел к расчленению.

Пила была хорошо наточена, и они за два часа загрузили полный кузов аккуратными кругляшами. Бревна, которые Василий выбрал для бани, они выкатили на дорогу и привязали канатом к фаркопу машины.

– Ну, как я? Реальная женщина? – потребовала награды Женя.

– Молодец, одну смежную профессию освоила.

Похвала показалась Жене слишком скромной.

– Ведь я никогда не держала пилы в руках.

– Ты у меня вообще талантливая девочка.

Женя отвернулась.

Почуяв неладное, он обнял ее за плечи и вопросительно заглянул в лицо.

– Я твоя жена, – напомнила Женя.

– Ну да, конечно, – поспешно согласился Василий.

– Не обращай внимания. Это я сдуру…

Машина, проскользнув колесами, напряглась и медленно покатила к дому. Всю дорогу Женя оглядывалась, опасаясь, что канат оборвется, и они потеряют бревна.

– Веревка крепкая, – заверил муж.

Женя кивнула. Возвращаясь взглядом на дорогу, она

поймала в зеркале свое отражение. Вот ведь обманщик.

Где он увидел красавицу? Даже деревенскую.

– А, что, я на самом деле уже ничем не выделяюсь?

Василий покосился на нее.

– Здесь лучше не выделяться. А я все равно тебя вижу такой, какая ты есть. Чем неприметней наряд, тем интереснее то, что под ним.…

Женя недоверчиво покосилась на него. Ох, и непростой же мужик! Рыбина…

Ремонт бани, домашние хлопоты отвлекли Женю настолько, что когда в один из вечеров Василий вдруг заявил, что завтра утром они уходят в море, Женя растерялась. Она как-то забыла, что они здесь отсвечивают не только чтобы поколоть дров, и испытать на прочность историческую кровать, но и ловить рыбу. И переводить ее в купюры. И от количества этих зелененьких зависит срок ссылки и приближение светлого дня освобождения.

По истечению недели Жене уже стали казаться обычными сведенные до минимума удобства, сильно напоминающие неудобства, утренний холод, полумрак в углах… Зато моменты, когда прохлада уступала место расслабляющему теплу от печей, вызывали щенячью радость. Она уже была уверена, что у нее выработалась та самая привычка, которая даст силы преодолеть двухлетний период лишений. Такой срок поставил Василий.

После известия о предстоящем отплытии Василий приволок ей бесценный подарок – небольшой цветной телевизор. Все-таки окно в мир… Между делом сунул под кровать небольшую коробку, завернутую в бумагу. Тоже подарок, но это сюрприз и его она должна открыть, когда он отплывет… Потом долго инструктировал ее как себя вести, чтобы, вернувшись, он мог застать ее хотя бы с признаками жизни. Женя узнала, что оказывается отопление дома это дело тонкое… Особенно важно уловить момент, когда следует перекрыть дымоходы, чтобы минимум тепла ушел в трубу и максимум жара, безопасного, осталось в топке.

Лучше немного переждать, пусть будет прохладнее, но воз-

дух станет чище. Далее следовали наставления, как доста-

вать из колодца воду и самой туда не булькнуть. Как со-

держать зимние тропинки, и так далее.

Запираться следует всегда днем и ночью. Народ здесь вроде бы и безобидный, но кто знает, вдруг забредет какой бродяга. По этой причине лазать по окрестностям одной не следует, а поскольку больше не с кем, лучше сидеть дома. За исключением необходимости сбегать в магазин, но и то, желательно не каждый день.

Закончив теоретические выкладки, Василий выволок из кладовой берданку, напоминающую музейный экспонат. Женя в замешательстве уставилась на антиквариат.

– Это мне?!

– Ну да. Если что, вот здесь отщелкнешь, сюда нажмешь. Стреляй вверх. В руках держи крепче.

– Думаешь, она выстрелит?

– Выстрелит. Я проверял. Только обращайся осторожнее. Все-таки ружье.

– Ладно. Ты мне скажи о другом. Эти сборы, настав-

ления, рассказы о том, как расчищать от снега дорожки

… Ты что, собрался в кругосветное путешествие?

– Конечно же, нет, но…

– Вася, не темни. На сколько?

– Не имею понятия. Я же не рыбак. Вообще это процесс творческий. Как повезет…

– Значит, если повезет, то надолго… А как же вы там без женщин?

Василий рассмеялся.

– Нашла о чем спросить… Одна то женщина у нас на всех есть. Правда, от мужика не отличишь. Крутая.

Женя напряглась.

– Ты шутишь?

– Нисколько. Когда-то ее муж не вернулся, она сама

стала ходить в море. Рыбачка говорят что надо, но скала.

– Не вернулся то почему?

– Темная история. Кто что говорит…

– А нельзя попробовать и мне с вами?

У Василия от неожиданности отпала челюсть.

– Я тебе попробую! – спохватился он. – Кто же меня ждать будет, лить слезы от радости, когда я перешагну порог?… А кто затопит баню?! – нашел он, наконец, самый веский аргумент.

Женя зажмурила глаза и зашептала, обнимая его…

– Конечно, я буду ждать тебя…каждую минутку…Только сейчас, останься со мной.

Рука ее скользнула под вязаный свитер, поймала кончик ремня и требовательно потянула к себе. Василий поднялся со стула, потерял равновесие и повалился вместе с ней.

– Не жалей меня, – горячо зашептала Женя стаскивая с себя и с мужа одежду. – Не жалей. Делай что хочешь, только чтобы все время, пока тебя не будет, ты был во мне.

. Когда Женя впервые пришла на причал провожать мужа в плавание, то удивилась, тому, что на берегу вовсе не толпился народ, не было женщин с зареванными лицами, стариков напутствующих тех, кто отправляется в дальнее плавание. Только несколько подростков околачивались неподалеку, непонятно с какой целью, да какая-то женщина, видимо чья-то жена, примчалась с котомкой провизии, которую кормилец после основательных проводов потерял по дороге.

Следом за Женей и Василием, правда, явился еще и Иваныч, председатель артели, но тот остановился у трапа молча, без каких-либо напутствий и пожеланий. Видимо его присутствие предусматривалось местным этикетом. Команда уже была на борту и Василий, посмотрев с прищуром на палубу, обнял жену.

– Ну, жди, Через месяц, думаю, вернемся.

Иваныч, стоявший немного в стороне, и оказавшимся острым на слух, недовольным тоном внес коррективы:

– Не зарекайся. Пока не отгрузите на баркасы норму и

не заполните трюмы, не возвращайтесь. Золотые денечки наперечет. Если уж такая техника будет в убыток, тогда останется всем колхозом отчалить в море. Вместе с домочадцами.

Василий, стиснув последний раз жену в объятиях, поцеловал ее в лоб.

Женя подняла голову и ей показалось в его глазах что-то тревожное, и тогда она уже сама напутствовала его:

– Ничего не думай. Со мной ничего не случится. Ты сам себя береги.

Василий улыбнулся и, резко повернувшись, пошел по трапу, хлопнув по пути начальство по сутулой спине.

– Все будет о, кей, Иваныч! Золотая рыбка за нами.

Когда он поднялся на палубу, Женя внимательнее оглядела корабль. По ее мнению он чем-то напоминал буксиры, которые беспрестанно ползают по Неве. Разве что размерами побольше. Правда, когда посудина отошла от причала она удивилась, как быстро она стала уменьшаться в размерах. Минут через пять на неспокойной поверхности корабль уже выглядел даже не как речной буксир, а как щепка в море. Жене стало страшно.

Вернувшись в дом, она села на кровать, ставшую неуютной и холодной. Несмотря на то, что последние дни они с Василием старательно продумывали все детали ее жизни, Женя почувствовала себя беспомощной, недееспособной и, ко всему, …трусихой. Возникло вдруг ощущение, словно ее бросили одну в глухом лесу на съедение волкам… Мысль, что ей придется проводить здесь в одиночестве бесконечные дни, а главное черные ночи, на окраине поселка, между кромкой леса и бесконечно стонущим морем, вызывала предсмертный озноб. Только сейчас она поняла, что все эти дни неустроенность компенсировались близостью любимого мужчины и не только сексом, но и его заботой, начиная от ранней растопки печей, до контроля – развешана ли на просушку одежда…

Заниматься хозяйством Жене расхотелось и она, одетой, повалилась на подушки, жалея, что не может уснуть летаргическим сном. Хорошо бы, как в сказке, он вернулся и, войдя в дом, поцелуем разбудил бы ее, как спящую красавицу… Ну, может быть и не совсем красавицу, но уж и не уродину… Молодую симпатичную женщину. Свою, единственную… Она надеется. С бесконечной тоской она попыталась измерить промежуток времени, который ей предстоит преодолеть. Жаль, что его нельзя просто вычеркнуть из своей молодой жизни. Ведь два года, которые они отмерили на каторжные работы еще вилами по воде. Не факт, что они не застрянут здесь и на три, а то и четыре… Вряд ли фортуна тотчас раскроет им свои объятия, и рыба попрет в сети нескончаемым потоком. Черпать доллары из этого бескрайнего водоема придется долго и упорно. Да еще и с риском для жизни. От мысли об этом самом риске Женю бросило в жар. Она выглянула в оконце на разволновавшееся море и впервые вместо восторга почувствовала к нему жуткую неприязнь. Трудно даже поверить, что это не край света. На кой черт они вообще подались в эти края? Денег им мало? Так ли уж ей нужно это «достойное существование» Это ей-то русской женщине? Да в ней генетически заложены и стойкость и непритязательность. Россияне отваживаются на такие авантюры вообще без гроша в кармане, и не пропадают. С нашими деньгами только в Турцию… А что Турция? Если мести тротуары как следует, то можно прожить и там. За тепло не надо платить. И, главное, вдвоем. Да уж если на то пошло, можно было даже здесь устроиться. Спиной к водоему. Так нет, ему нужен экстрим! Если его нет, он создаст его сам… Конечно, и она никогда не сможет жить с ним спокойно. Правда, был бы он другой, это был бы уже и не он. Конечно, раньше он летал вольным альбатросом, рисковал только собой, а теперь она,… как балласт. Конечно, если бы она осталась в Питере, ему было бы легче, а ей?! Могла бы сидеть в тепле уюте

и безопасности…и одна. Ну, уж нет! Если она прилепи-

лась к нему, то не надолго, а раз и навсегда.

Промаявшись до головной боли, Женя проверила запо-

ры дверей, разделась и забралась под одеяло. Видимо от пережитых волнений сон никак не шел, и она пожалела, что не запаслась снотворными таблетками. Да и какие таблетки?! Тут спать следует, навострив уши. Хотя какие звуки можно различить сквозь бесконечный шум моря… Если опасность и возникнет, то обнаружится в последнюю минуту. Ну, ничего. Оружие у нее есть. Нажать на курок она успеет. Женя зажмурила глаза и вдруг вспомнила еще об одном подарке, который Василий сунул под кровать. Она протянула руку, нащупала коробку, устроилась поудобнее, положила ее на колени и раскрыла. То, что Женя увидела, повергло ее в шок. Она так и думала! Муж, конечно же, принимает ее за какую-то сексуальную шизофреничку. Будто ей в этой жизни ничего не нужно, кроме этой оглобли. И как он мог?! Она почувствовала, как кровь прилила к ее лицу, швырнула коробку под кровать и едва не заревела. От обиды, злости и …от сознания, что эта штука ей все-таки пригодится… Но еще не сегодня. Она еще долго будет жить теми ощущениями, какие оставил ей муж … Она все еще чувствует его в себе. Женя еще раз шмыгнула носом и закрыла глаза. Чтобы не сойти с ума, надо изначально приучить себя просчитывать каждый день, не таращась в туманную даль. Смотреть под ноги. Завтра она займется баней. Надо ее хорошенько отмыть, заложить в печку дрова, как растолковал ей Василий, и ждать. Ведь он явится весь пропахший рыбой. Она не переносит этого запаха и станет отмывать его в нескольких водах, затем ароматным мылом, ототрет пенистой мочалкой, Кожа его порозовеет, и она станет пахнуть как у младенца. Она как ребенка поцелует его в щеку в грудь, живот, опустится на колени и тронет губами… Ну вот…не сексуальная ли маньячка на самом деле?! Только-только корабль скрылся за горизонтом, а она уже с бреднями. Нет, это все от безделья. Надо чем-то основательно отвлечься. Домашние дела домашними, а надо настоять, чтобы Василий пристроил ее на какую-нибудь работу. Она уже пыталась заговорить с ним на эту тему, так он и слушать не пожелал. По его мнению мороки и проблем от ее производственной деятельности будет больше, чем доходов. Конечно, большой радости от перелопачивания навоза или погрузочных работ ждать не приходится, но зато на подвиги будет тянуть меньше. Да, в общем-то, кроме фантазий с участием мужа никакие другие мысли ее и не посещают… Чего уж клеймить себя понапрасну! Просто в делах и время проходит куда незаметнее, да и общение с аборигенами, наверное, отвлекло бы от тупого созерцания циферблата часов.

В последующие дни Женя вплотную занялась изучением всей «усадьбы». Когда она лазала по закоулкам затянутым паутиной и пыталась определить, сколько же веков этому дому, ей вдруг пришла в голову шальная мысль, а вдруг где-нибудь с давних времен спрятан клад?! Ведь если бы ей удалось его найти!… С той минуты она уже осматривала все уголки с особым вниманием, простукивала каждый пятачок, заглядывала за каждую дверь, доску, кустик. В деталях она изучила и саму баню, но быстро поняла, что ловить тут нечего – Василий уже здесь все перерыл, пока менял бревна, и копаться под ними не имело смысла. Да и, поскольку это баня, вряд ли кому-нибудь пришло бы в голову хранить драгоценности в сырости и агрессивной мыльной среде… В доме не обследованным оставался только подвал. Они лишь разок заглянули в него и решили из-за дефицита времени отложить его обустройство. Но на этот раз Женьке за деревянной прогнившей обшивкой померещились сундуки с золотыми слитками. Мог же здесь жить какой-нибудь пират?! Местечко то отшельное. Она осторожно опустилась на дно подвала, потыкала щепочкой в щели, потянула одну их трухлявых дощечек, которая тотчас обломилась, а в пролом ей на ноги хлынула земля. Изучение подвала пришлось отложить. За неделю поисковых работ она нашла лишь ворох веников, на чердаке, с осыпающимися листочками, груду каких-то палок неизвестного предназначения, и кучу пыли.

Убедившись, что Фортуна не торопится им улыбаться она еще денек, уже без энтузиазма, поковыряла лопатой по разным углам двора и, наконец, угомонилась.

Опасения, что ночами ее будут доставать эротические настроения, оказались преувеличенными. Непривычность обстановки, постоянные слуховые галлюцинации, когда сквозь шум моря начинают мерещиться чьи-то шаги, никак не располагали к подобным желаниям. Первое время она на каждый такой сигнал вскакивала, подкрадывалась к двери и пыталась определить, что там снаружи происходит. Не дождавшись повторения звуков, ощупывала солидные запоры отремонтированные Василием, убеждалась в их надежности и возвращалась в постель. Иногда, выключив свет, всматривалась в щелку занавески в ночную темень. Поскольку различить ничего не удавалось и здесь, Женя оставила прискакивания и в минуты, когда возникали какие-то подозрения, протягивала руку к берданке, которую укладывала рядом с собой. Холодок грозного металла успокаивал…

За пару недель Женя стала привыкать к одиночеству и начинать общение с местными аборигенами уже не торопилась. Изредка, она всматривалась в дома вдоль улицы (люди появлялись в поле зрения редко, чаще можно было увидеть бродячих собак и кошек), пытаясь представить себе быт этих инопланетян. Из полсотни домов в поселке, преимущественно деревянных и большей частью некрашеных, лишь два были из красного обсыпающегося кирпича – как объяснил ей Василий – магазин и отделение связи. Оба в центре поселка на небольшом пригорке.

Хотя рассмотреть все это крупным планом особого желания и не было, но стали заканчиваться запасы продовольствия, которые сделал для нее муж и Женя отважилась на экскурсию. По улице она прошла беспрепятственно – никто не остановил и не окликнул ее. Да и некому было. Только в одном из дворов она увидела старушку (а может молодушку) закутанную в платок, которая замерла вполоборота к ней, и безмолвно проводила взглядом.

Василий перед отплытием предупредил, что ассортимент товаров у тети Клавы невелик – здесь всегда есть хлеб, соль, спички и сигареты, а список постоянно имеющихся в продаже, замыкается на виски «Белая лошадь» и «Пепси Кола». Вполне могут завезти и шампанское «Вдова Клико», зато других продуктов, сахара или макарон, можно и не застать.

В магазине, кроме тети Клавы, никого не было. Да и саму хозяйку не сразу удалось разглядеть в полутемном помещении – телогрейка, поверх белый халат, платок, надвинутый чуть ли не на глаза, валенки с галошами…Классика! Как в кино тридцатых ….

Женю она встретила оживленным взглядом, сообщила, что звать ее Кирой, а не какой-то Клавой, что ассортимент товара у них, конечно, не столичный, поставка товара находится под контролем председателя артели, который считает, что главный продукт на столе рыбака это сельдь. По его мнению, сельдь для рыбака обязательное блюдо. Если ребенок охотно мусолит кусочек сельди, значит, родился потомственный рыбак. Если это блюдо ему не по вкусу, значит не наш человек. Это он считает приметой… Дурак, иными словами. На самом же деле молодежь как уходила, так и уходит на большую землю натоптанной тропой, мусолила она эту селедку или нет. Половина нынешних жителей здесь временщики, приехавшие подзаработать деньжат и податься обратно. Такие же, как они. Она-то уже знает, что Женя из Питера, что она вчерашняя студентка, что ее муж бывший военный моряк и даже преподавал в академии и, кто знает, может и что другое. Только состояние на рыбе здесь не сколотишь. Редко когда траулер возвращается загруженным. Да и скупают ее за гроши. Так, что надо искать другие пути… Тетя Кира неожиданно подмигнула Жене.

В ответ на удивленный взгляд Жени тетя пояснила, что такой осведомленностью в сельской местности может блеснуть только продавец магазина, да разве что еще почтальон. Последний, правда, работает больше теоретически, потому что по нынешним временам, почта здесь не в чести – пишут редко, посылок не посылают, денег не хватает на прожитие, а уж, чтобы отправлять их направо и налево … Так что, почта здесь на общественных началах, то есть никто ни за что не отвечает. Желающие, правда, могут опустить свои труды в зашарпанный ящик, он на наружной стене магазина, но какова дальнейшая судьба этих отправлений никто не знает. Правда, ходят слухи, что кому-то на некоторые письма даже отвечали… Короче, если самому не взять штурвал в руки можно здесь и закиснуть. Сама она тоже приезжая. Когда-то в молодости прикатила сюда из Вологодчины с аборигеном этих мест, которого черт занес к ним. Привез ее сюда, здесь же и оставил. Сам подался учиться дальше, она даже некоторое время высылала ему денег, ждала, что вернется крупным специалистом, но через пару лет выяснилось, что он крупный специалист по другому делу и у него там, на большой земле, уже растут двое близнецов, которые, понятно, и на дух не переносят запах селедки.

Возвращаться домой она не собиралась. Нашла мужика посолиднее. И снова облом. Этот вместе с ботом и парой таких же проходимцев смотался то ли в Швецию, то ли в Норвегию. Сначала обещал вытащить и ее, потом связь оборвалась. Наверное, тоже сменил специализацию… Да и черт с ними со всеми!

Продавщица ухмыльнулась. Ничего и никого она уже не ждет, просто остался у нее от того беглого сын, а сама здесь уже свыклась, хороший домик, все ее здесь опекают, особенно по ночам, когда выпивка кончится, или еще что понадобится…

На этом моменте тетка почему-то сделала паузу. Короче, жить она научилась. Главное привычка. Ей Жене первое время трудно будет пока не найдет себе дело… А найти это дело Кира может поспособствовать.

Василий у нее вообще-то видный мужик, хоть, наверное, и староват для нее… Или нет? Проблем то еще не возникает? …А здесь, в обозримом пространстве, искать другую партию, смысла нету. Если всех кандидатов подсобрать, с хромыми и немощными и десятка не наберется, так это разве выбор? Двое или трое только неженаты и на что-то еще годятся, так и те вечно на промысле. Моряки и рыбаки это не мужья, сетку через плечо и в море… А ты тут как хочешь… Природа-то зовет… Бывают минуты, хочется хоть под телеграфный столб… Выручают ребята из областного. Реденько из Питера, или Москвы, те приезжают по делам, больше, конечно, в Архангельск, но иногда их на экзотику тянет. А у нее дом свободный. И сервис полный! Нет, она не только из-за того, что напряженка с деньгами. Одинокой женщине тоже как-то надо выживать. И сына обеспечивает. У него все есть. Даже компьютер. Баб здесь ходовых одна-две. Так что конкуренции считай никакой… А спрос иногда превышает предложение…

. Покупатели, кроме Жени как на грех не появлялись, и продавщица расслабилась до предела. Через полчаса обширной информации Женя перестала понимать зачем пришла. Отвлекаясь от словесного бреда, попыталась определить, какого возраста солистка. Если вычислить математически, то ей не должно быть больше сорока. Трепло, правда, отменное. По сути, еще молодая женщина, но наряд

Получив недельную норму хлеба и сахарный песок из-под прилавка, Женя на неожиданное приглашение заглянуть на огонек, неуверенно кивнула. После такого прессинга желание общаться, долго не возникает.

По дороге к дому Женя подумала, на кого-то здесь все-таки надо рассчитывать. Инструкции мужа хороши, а вот она который день толком не может растопить печи. И вроде бы дрова свежие. То дымят, будто черти в трубу дуют, то остывают еще до рассвета – из-под одеяла не вылезти… а ночи то все холоднее. Лужи по утрам уже затягиваются ледком. Что же будет, когда морозы устоятся? Да еще телевизор забарахлил, хотя она его редко включает, чтобы не мешал прислушиваться… Бредовые намеки продавщицы Женя пропустила мимо ушей, но усвоила, что здесь считай диспетчерская служба. Уж Кира то точно знает всех мастеров по всем делам, и в самом крайнем случае можно обратиться и к ней. Без зачисления в штат.

Но в самом– самом крайнем! В конце концов, следует учиться справляться с проблемами самой, на тернистом пути к той благословенной минуте, когда они шагнут, наконец, на трап самолета. Желательно сверхскоростного, и уж потом…

Это «потом» стало ей все чаще сниться по ночам. Всегда с солнцем, теплыми пляжами, и очень голубым небом с белыми облачками. Они зависают редкими клочками над широким шоссе, по которому они с Василием стремительно катят в роскошной красной машине.

Правда эти фантазии с побочным эффектом – чем во сне теплее, и ярче солнце, тем холоднее и мрачнее в ее комнате, когда она просыпается. Недаром, видно, замерзающему человеку последнее, что мерещится – тепло и уют…

Проходя мимо пристани, она увидела два баркаса, и несколько мужиков, которые возились с какими-то ящиками. Женю подхватило словно сквозняком. Уже подбегая, она заметила, что большущие лодки заполнены рыбой. Среди рабочих она узнала и председателя. Тот кивнул Жене и, не дожидаясь, когда она откроет рот, доложил, что траулер уже скоро прибудет. Не позднее как через неделю. Вот, отгрузили первую партию… Слов похвалы мужу она не услышала, но физиономия председателя была явно довольной.

Полученная информация обрадовала и огорчила одновременно. Хотелось бы, чтобы траулер причалил прямо

сейчас. Сложив продукты в старенький холодильник в се-

нях, Женя вычеркнула в настенном календаре еще один день, и обвела кружочком число, когда по ее расчетам должен вернуться траулер.

Жизнь от этой новости пошла веселее. Несколько дней подряд она намывала и начищала полы, которые от ее трудов даже посветлели. Несколько раз переставляла нехитрую мебель, однажды попыталась нагреть воды, чтобы постирать постельное белье, но не получилось – печь толком не разгоралась, а от круглой можно было погреться разве что самой, да и то если обнять ее поплотнее. Смысла искать печников уже не было, потому при очередном походе за продуктами Женя даже не заикнулась тете Кире о проблеме, да и неожиданная очередь у прилавка не располагала к разговорам. Правда заприлавочное чудо умудрилось между делом поинтересоваться состоянием ее души и тела.

Вернувшись из магазина, она потрогала едва теплую печь, принесла из сеней еще несколько поленьев, посолиднее размером, открыла топку, где дымились не прогоревшие поленья. Следуя инструкциям мужа, ободрала, клок березовой коры, сунула под дрова и чиркнула спичкой…

Разжигать пришлось несколько раз. Когда дрова, наконец, нехотя разгорелись, на часах, над кроватью, было десять. Она заметила, что часы немного перекосились, следовало бы их поправить, да не до них. Приедет Василий, прибьет гвоздь как следует. Правда, когда он рядом, как-то не до гвоздя… Если бы они отсчитывали вместо минут сразу дни она бы не дышала на них… а то, наблюдая за ползущими стрелками, можно тронуться умом.

Женя спустилась вниз, пощелкала выключателем телевизора, долго крутила комнатную антенну, настраивая изображение, и уселась смотреть первую попавшуюся программу. Изображение рябило, да она почти и не смотрела, что там показывают, убавила звук и стала прислушиваться к шуму за окном. Ветер явно усилился. Мысленно она представила, как в такую промозглую леденящую погоду

бедные мужики убиваются в море, а не дай бог шторм?

Женя вспомнила, сколько страха натерпелась во время плавания на паруснике и сейчас даже не поверила себе, что смогла без смертельного исхода пережить шторм в открытом море. Конечно тогда в пылу страстей, рядом с Василием она чувствовала себя просто бессмертной. Может быть, и он так же чувствовал себя рядом с ней. Кто сегодня придаст ему там, в минуты опасности силы? Разве что ожидание той счастливой минуты, когда он усталый перешагнет порог их жилища… А сколько таких заплывов ему еще предстоит? И сколько таких ночей ей самой придется провести здесь, пока их кубышка наполнится…

Она снова принялась переключать каналы, нашла что-то напоминающее фильм,– конечно, снова «мыльная опера». В раздражении хотела, было, вырвать шнур из розетки, но пейзажи – пальмы, солнце, теплое море, раскаленный асфальт показались ей до ужаса знакомыми. Конечно, все это она видела в своих снах.

Сквозь дрему Женя почувствовала, что так толком и не согрелась, открыла глаза, нехотя поднялась и заглянула в печь. Дрова уже почти прогорели и угли, подернутые голубоватой дымкой, светились в полумраке. Еще немного и покрывшись белым пеплом, они перестанут излучать жгучее тепло. Женя, закрыла задвижки и, взглянув на часы, обнаружила, что уже полночь. Совсем недалеко рассвет, давно пора ложиться в постель. С утра она отправится готовить баню, чтобы к тому моменту когда траулер ткнется, наконец, в причал из дверных щелей парилки уже шел парок с ароматом распаренных березовых веников… По сути, зима, можно считать, уже началась и ей как медведице только и остается обустроиться поуютнее в берлоге и до весны. Интересно, как рано здесь начинается весна? Наверное, в апреле, если учесть что и в Питере она не всегда приходит в начале марта. Конечно, бывают и исключения. Как в ту весну, когда она подалась в Мурманск к Василию в летних колготках… Вот уж безголовье-то! А, пожалуй, и сейчас бы рванула… Надо только быстро-быстро добраться до него, распахнуть его полушубок и прижаться …Может быть летом здесь хотя бы потеплее, чем в Мурманске…

Женя еще раз прислушалась, ветер как будто стал слабеть, и нырнула в постель – сегодня она протопила, кажется, более удачно, в комнате заметно потеплело и если утром подбросить еще дровишек может до прибытия траулера и доживет. Вообще-то этому председателю особенно-то верить не стоит. Не он ли запевал при отплытии, что траулер должен быть в море пока не выловит партию рыбы. Какая у них там партия? А если уйдет рыба? Ведь этот старый черт не позволит им вернуться, если начнутся обломы. И так траулер в море уже месяц. Вечность. Если ее помножить на двенадцать, то за год им надо пережить двенадцать таких вечностей.

Женя от ужаса даже застонала, но заставила себя думать о том, что значение «не позже чем через неделю» может означать и завтрашний день, и мысль эта ее захватила, тепло заполнившее помещения окончательно расслабило. Стало казаться, что ее тело, медленно погружается в теплую ванную, заполненную дымящимся молоком. Вокруг ванны дюжина фрейлин разворачивают перед ней роскошные яркие платья, из которых она должна выбрать то, в котором ей предстоит встретить мужа. Все платья такие красивые, что сделать выбор она не может…

Она бы так и утонула в этой ванне, если бы часы над кроватью не сорвались, наконец, с гвоздя и не попали ей жестким углом в плечо. Боли Женя почти не почувствовала, но открыла глаза, почему-то, с огромным трудом, попыталась понять, что происходит, хотела приподняться, и не смогла. Голова невероятно тяжелая, как чугунная, тянула обратно к подушке, все плыло перед глазами, и слабость похожая на истому охватила все мышцы, лишив ее способности двигаться.

Остатками сознания она поняла, что случилось то, о чем много раз предупреждал ее муж, она отравилась угарным газом и если сейчас же не выползет на свежий воздух, то умрет. Она бы даже и не возражала умереть – настолько ощущение, которое все еще держало ее, казалось блаженным, но почему-то подумалось, какой неприглядной увидит ее Василий, когда вернется – растрепанной, посиневшей и, пожалуй, разлюбит ее. И сразу же найдет другую. Ту же Киру, а может у них уже что-то было? Недаром он зовет ее Клавой… Хоть и старуха, а еще местами шевелится. А, скорее всего, подастся отсюда в Питер, или Мурманск…Бабы облепят его сразу, как мухи конфету. Ну, уж нет! Не дождутся!

Она снова напряглась, кое-как ей удалось перевалиться на живот, потом затяжным усилием на бок и свалиться на пол. Она не почувствовала боли удара, но ткнувшись лицом в прохладные половицы глотнула свежего воздуха, видимо из щелей неплотно пригнанных досок отчего в голове наступило некоторое прояснение. Только тогда, где-то очень глубоко, зародился, наконец, спасительный страх, и Женя, царапая ногтями половицы, поползла к двери, опасаясь уже, что сил открыть эту дверь у нее, скорее всего, не хватит…

Пришла в себя она от потока свежего морозного воздуха. С трудом открыла глаза. Определила что лежит на лежанке русской печи, заваленная шубами и телогрейками. В открытые настежь двери виден был освещенный утренним солнцем двор.

– Что случилось, Женя?! – услышала она над собой мужской голос и сердце ее едва не остановилось.

Она приподнялась, обхватила мужа за шею и, стуча зубами, попросила его только об одном, что когда они отработают здесь эти бесконечные каторжные месяцы, если они вообще когда-нибудь кончаться то уедут на экватор, где круглый год можно умереть от жары. Иначе она околеет от холода в этой долбаной России.

– Конечно, конечно, – пробормотал Василий и добавил,

что Россия тут ни причем – такой климат. сейчас ей надо выкарабкиваться. А на экватор они уедут, непременно.

Он перетащил Женю на кровать, снова завалил шубами, запер все двери, и заставил ей выпить полстакана какого-то снадобья… Лекарство подействовало мгновенно, и уже отключаясь, она успела расслышать запоздалую команду «спать».

К полудню она проснулась в жарко натопленной комнате, вспотевшей и как-будто здоровой. Она выбралась из-под шуб, спустила ноги, но Василий пресек ее поползновения на корню.

– Лежать!

Он подошел к ней, сбросил уже ненужные шубы и укрыл тонким одеялом.

– Ну, теперь расскажи!– присмотревшись к ожившему лицу жены, потребовал Василий, и, не дождавшись, когда она соберется с мыслями принялся рассказывать сам. О том, что предварительно следует подсушивать дрова, что задвижку нельзя закрывать, пока дрова не прогорят полностью. Женя, разомлев от тепла и водки, с порозовевшими щеками не вникала в его проповеди и смотрела на него с улыбкой и соглашалась со всем.

– Какое счастье, что ты у меня есть!

Глаза ее светились и он, угадав природу этого свечения, сослался на то, что ему надо помыться, от него такой запах рыбы, что самому не по нутру. Женя категорически заявила, что запаха она вообще не чувствует, но Василий, сняв ее руки со своих плеч возразил, что ей перегрузки противопоказаны, пока не поправится. Он приготовил ей бульон с курой… И еще спать. А тем временем он приготовит баню, которую уже растопил. Василий наклонился к ней, поцеловал в нос и пообещал, что они все обязательно наверстают… Женя, проводила его недовольным взглядом. И это называется лекарь! Не понимает, какая процедура требуется пациенту в первую очередь.

Ее разбудил его шепот. Солнце уже клонилось к закату.

В комнате было необычно уютно и не оттого, что в комнате все было выметено, начищено и намыто, а от присутствия живого, любимого мужа.

Только сейчас Женя осознала, что он реально рядом. Она притиснется к нему и не отпустит ни на шаг, ни на сан-

тиметр и не на секунду.

Женя с блаженной улыбкой коснулась его головы и подскочила.

– Ты что, мылся без меня?!

– Это я так, предварительно… Мыться пойдем вместе,– успокоил он ее.

Подняться ей он не позволил. Здесь же в постели заставил выпить еще какой-то настойки, завернул в одеяло, и вынес из дома, к бане, над которой уже вился парок. Точно такой же, как и в фантазиях Жени.

В предбаннике он поставил ее на скамейку и раскутал одеяло. Женя не любила, когда он обращался с ней как с маленькой, но сейчас готова была расплакаться от неизведанной в детстве заботы, от прикосновения его рук, немного огрубевших, но все еще ласковых. Потом он разделся сам, почему-то все время оборачиваясь к ней спиной. Женя даже хотела отпустить какую нибудь колкость на эту тему, но удержалась. Причину она уже просчитала. Пусть помучается, пока они будут мыться. Не собирается же он изображать из себя джентльмена и потом?! Когда шагнули за порог, Василий плеснул из ковшика воды на раскаленные камни. Горячий пар моментально заполнил баню и Женя едва не упала в обморок от блаженного тепла, охватившее все ее тело, которое, оказывается еще и не согрелось толком. Она чувствовала, как затаившийся озноб откуда-то из самой глубины организма испаряется сквозь поры кожи.

Она невольно простонала, зажмурила глаза и прошептала:

– Какое счастье!

Минуты две она стояла, уцепившись пальцами за доску

настила и, когда кожа стала розоветь и уже не напоминала

гусиную она глубоко и облегченно вздохнула и повернулась к мужу. Тот в свете оконца усердно намыливал мочалку. Женя окинула взглядом его обнаженную спину, ягодицы и вновь почувствовала предобморочное состояние. Теперь уже по другому поводу.

Она попыталась повернуть его к себе, но он решительно воспротивился. Он, видите ли, не может рисковать ее здоровьем. Определенно изверг!

– А разве воздержание не подрывает здоровье?! – логично возмутилась она.

– В этой ситуации нет, – засмеялся Василий, стараясь не смотреть на нее.

Надо же какой супермен! Даже поверить трудно. Столько дней без женщины… А она? Она столько дней ждала его, мечтала об этих минутах, бредила по ночам.… Ну, уж нет! Она решила что возьмет инициативу в свои руки, но… не успела, Василий профессионально встряхнул веником.

– На эшафот!

Женя оторопела.

– А это обязательно?

– Абсолютно. За все былые и грядущие прегрешения… Что, никогда не парилась?

– Нет, – призналась Женя, обреченно забираясь на полку.– А нельзя…– начала, было, она и вскрикнула от неожиданного шлепка по ягодицам.

Муж хлестал ее, то бережно, то нещадно, не обращая внимания вопли и стоны… Крамольные желания ее куда-то потерялись, но, когда он, обхватив ее за талию, опустил на пол, они вернулись умноженными. Она попыталась при

жаться к нему, но изверг снова ушел от ответственности,

заваливаясь животом на полку.

– Теперь меня!

– Смотри, не обломи там чего-нибудь! – хихикнула Женя.

– Немного, … – забормотал он.

– Ну да, меня драл нещадно,… трус! Сейчас получите оба и ты и твой разбойник, – пообещала Женя, но хлестала мужа недолго, отбросила веник и попыталась стащить его на пол.

– Теперь я тебя намылю еще раз…, – забормотала Женя, берясь за мочалку.

Надраивая мужа, она время от времени касалась его, то сосками, то бедром, то на мгновение прижималась животом…

Потом Женя перекинула мочалку через плечо мужа и стала намыливать его ладонями, которые соскальзывали все ниже, пока не остановились на изнемогающем объекте.

– Здесь надо отмыть особенно тщательно, все грехи…, – прошептала она, скользя пальчиками по взмыленной плоти, которая одеревенела настолько, что упавшая с его плеча мочалка повисла на ней.

– Ну, вот! – пробормотал как красная девица Василий.

– Ничего, потерпит. Не одну неделю терпел…я надеюсь…, – заявила Женя. – А теперь потри мне спинку…,– прошептала она, замирая от предчувствия чего-то необыкновенного.

Василий взглянул случайно на жену и уже не смог оторвать взгляда от ее глянцевого живота, груди с хлопьями пены, крепких ягодиц, обворожительного кучерявого треугольничка, кажущегося золотым в отблеске, проникающих в оконце закатных лучей…

Когда же она протянула намыленную мочалку и, игриво взглянув через плечо, наклонилась, Василий понял, что его мужеству пришел конец…

Придя в себя, Женя рассмеялась как ребенок, овладевший, наконец, заветной игрушкой, и спросила, не слышно ли их было в поселке.

– Что они должны были слышать?

– Ну, я, наверное, кричала.

– Не слышал. Может быть…

Василий, едва заметно, пожал плечами, слабо улыб-

нулся и, опустившись на пол, пополз к лохани с холодной водой, зачерпнул ее ладонью и облил лицо.

– Ты в порядке? – спросила Женя

– Угу, – буркнул Василий, но зачерпнул воду еще

раз. Потом добавил:

– Жару плохо переношу.

– Как же мы будем на экваторе?

Он ответил не сразу:

– Но там можно найти и тень… А потом не совсем же на экваторе…

Она ткнулась ему носом в шею и тихо спросила, словно их кто-то подслушивал:

– А мы будем там …этим с тобой за каждым кустом, за каждым камнем и днем и ночью?

Василий неопределенно хмыкнул.

Весь следующий день он занимался ремонтом – лазал на крышу, где-то чем-то стучал. Забил, наконец, гвоздь, на котором висели часы и который, по сути, спас жизнь Евгении (его следовало бы позолотить). Уже ночью, в постели, Женя, глядя в неразличимый потолок, вдруг спросила Василия.

– А что, ваша женщина, она с кем-то или со всеми?

Василий хохотнул.

– Ну, ты и фантазерка. Конечно, по природе она все-таки женщина, но не думаю, что если бы вдруг воспылала страстью, у ее каюты выстроилась очередь.

– У нее что, отдельная каюта?

– Да нет, просто отгорожена в кубрике…

– И что, совсем никто? – не поверила Женя.

Василий помолчал и уже нехотя ответил:

– Да вроде бы с мотористом она как-то иначе и вроде

даже изредка заглядывает к нему, но это так…домыслы.

– Не знаешь ты женщин, – вздохнула Женя. – В любой оболочке она женщина.

– Уж не ревнуешь ли ты? – Василий повернулся к Жене и обнял ее.

Она отрицательно помотала головой.

– Врешь? – догадался Василий. – Уж здесь– то вроде бы не к кому.

Женя затаилась, но потом призналась.

– Я, может быть, ревную тебя даже к мачте.

Василий немного подумал.

– Может быть, мое прошлое настраивает тебя на такие мысли?

Она легла щекой ему на грудь и, пытаясь различить что-то в красноватых отблесках огня из щелей дверцы печи, ответила:

– Я от рождения такая,…эгоистка, наверное, и, не слишком сладкая жизнь чего-то добавила, – потом Женя немного помолчала и спросила:

– А ты меня не ревнуешь? Ведь остаюсь одна. Хоть и с твоим подарком. Но я им так и не воспользовалась, хотя надо было бы тебе изменить хоть с ним.

– Скоро рассвет. Надо отоспаться, как следует. Через день опять в море,– увильнул от ответа Василий.

– Как? – подскочила в постели Женя. – Снова?

Василий хмыкнул.

– Ну а как же. Сейчас нельзя терять время, мы ушли бы уже этим утром да что-то с мотором. Давление упало. Вот выяснится – если ничего, то через день и уйдем… Зимой отдохнем, а сейчас нельзя. Мы же с тобой приехали хоть и на добровольные, но каторжные работы. Потому роптать не приходится… На этот раз пойдем подальше…

Женя медленно завалилась на подушку, открытыми глазами уставилась в невидимый потолок и вздохнула…

– А мы вроде собирались стены оклеивать…, –пробормотала она.

Какая все-таки незавидная доля у жен рыбаков…

– Я принесу тебе материал. Попробуй сделать это без меня. Да и самой, все занятие будет…

– А почему ты не хочешь, чтобы я тоже пошла работать? Все какие-то деньги…

– Денег с гулькин нос, – оборвал ее Василий, – а про-

блем… Не надо рисковать.

– Ну вот, а говоришь, что не ревнуешь! – засмеялась Женя. – Только к кому здесь?

– Женя, – уже с какими-то жесткими нотками продол-

жил муж. – Давай оставим эту тему. Займись пока домом.

– Да я сама не очень то и хочу,– вздохнув, призналась Женя. – Но, вроде неудобно и глупо. Приехали заработать денег, а я сижу… Да и время пошло бы…

– Веди нашу бухгалтерию. Назначаю тебя бухгалтером и кассиром! – решил неожиданно муж и полез в свою сумку.

– Вот возьми, первый взнос. К сожалению, вышло все не так, как ожидалось,–он протянул ей пачку купюр.

– И еще экономистом. Буду каждую копейку считать и беречь, – согласилась Женя. – А почему не так?

– Обирают нас. У артели долги. Но в этом еще надо разобраться.

– Я могу помочь? Чему-то училась.

– Ну, уж нет. Помощников в этом деле не надо. Не твой вопрос и даже не суйся.

– Хорошо. Но ты так и не сказал о нашем светлом, если оно когда-нибудь наступит. Что это будет за страна? Ты обещал…

Василий обернулся к ней, несколько секунд смотрел

ей в глаза, потом все же произнес:

– Ну, я не знаю… Может быть, Испания? Годится?

– Конечно, годится! простонала Женя, зажмуриваясь от восторга. И неужели это, когда-нибудь будет?! А ты был раньше в Испании?

– Только один раз, но знаю немного язык.

Женя на время замерла, потом с удивлением спросила:

– Ты что у меня еще и полиглот?

Василий сгреб ее рукой, прижал к себе и шепнул:

– Нет, я поглотитель хорошеньких женщин.

– Это точно, бабник по-нашему. А что, разве я хорошенькая?

– У тебя сомнения?! – удивился Василий.

– Ну, здесь я, пожалуй, выгляжу не лучше чем наша

продавщица.

Василий отстранился.

– Ты уже познакомилась с Клавой?

– Интересно, – удивилась Женя. – Она же продавец! И звать ее не Клава а Кира.

– Это кто тебе сказал? Она?

– Конечно… А что?

– Это она сама придумала, по жизни она Клава.

– Ну и ладно. Женщина она, не такая уж падшая, одна сына воспитывает.

– Тоже с ее слов? Мужики рассказывают другое.

Женя отмахнулась.

– Ой, вашим мужикам только бы похвастаться своими подвигами. Знают там они…

– Все-таки постарайся с ней не очень… Телевизор я тебе завтра отремонтирую. Печка уже работает нормально. Там в дымоход кирпич завалился.

– Ты боишься за меня? – прошептала Женя.

– Боюсь, – признался Василий.

– Дурачок, – пробормотала она, чувствуя, что не может больше удерживать свою руку, сползающую по его напрягшемуся животу. – Иногда не надо за меня бояться и меня жалеть…

– Это не тот случай,– попытался уклониться муж, но удержаться, в такой ситуации, не дано даже суперменам…

Утром она проснулась от рокота мотора. Под окном стоял уже знакомый грузовичок. В дверь с шумом ввалил-

ся Василий, волоча несколько листов толстого картона.

– Это мне подарок? – спросила Женя.

– Ну, это скорее нам. Попытаюсь за день оббить стены.

Обои поклеишь сама. А тебе подарок в машине.

Через минуту он внес плетеную клетку с крышкой. Сквозь прутья Женя заметила что-то пушистое и, как будто живое.

– Это тот самый, что жил в дровах.

– Как ты его…?

– Да моторист у нас, придурок, швырнул в него палкой,

но вроде только ушиб. Думаю, оклемается. Тебе все будет

веселей.

Женя осторожно приподняла крышку, присмотрелась к зверьку. Тот живо подскочил и сунул нос в щель. Женя тотчас захлопнула крышку.

– Вот спасибо. Все что-то живое рядом. Только бы не удрал. Я не рада, что ты скоро в море…

– Ну, ты застегивай крышку. Его и так хорошо видно, – заключил Василий.

Утром Женя не сразу поняла что одна. Приподнявшись, увидела на тумбочке записку, из которой узнала, что Василий уже в море. Не хотел ее будить, пообещал вернуться живым и здоровым. Заканчивалось требованием, чтобы берегла себя. Слово «люблю» в тексте отсутствовало, правда, поцеловать не забыл…

Женя впала было в уныние, но в углу что-то заскреблось, и она вспомнила о подарке. С минуту еще валялась в кровати, придумывая, как назвать зверька. Наверное, Кирюшей. Потом спохватилась, что его надо кормить, да и клетку, наверное, почистить…

При очередном походе в магазин тетя Кира показалась Жене подозрительно жизнерадостной, с порозовевшими щеками. Нельзя сказать, что температура в магазине стала близкой к оптимальной. Вода, правда, не замерзала. Когда стоявшие впереди женщины ушли, Женя приблизилась к ней и поняла причину. От нее потягивало спиртным.

– День рождения? – не к месту поинтересовалась Женя.

Тетя Кира посмотрела на нее с удивлением и засмеялась.

– Почему? Каждое утро, можно считать днем рождения. Не прикончили за ночь, значит, родилась заново…

– Какие страсти! – пробормотала Женя, засовывая в

объемную сумку булки с хлебом.

– А что удивительного? Это ты такая еще молодая и смелая, живешь одна на окраине и хоть бы что, ничего не боишься…

Женя озадаченно посмотрела на продавщицу.

– А чего бояться? Разве здесь есть разбойники?

Тетя Кира, несколько секунд, открыв рот, смотрела на нее, потом завалилась грудью на прилавок и зашипела.

– Радио у тебя, что ли, нету?

– Нет,– насторожилась Женя.

– Маньяк по нашим краям шастает. Уже двух женщин изнасиловал, да это бы ладно, убил и расчленил и все подбирает в окраинных домах. Да тех, кто помоложе, да посмазливее.

Женя тоже, но уже невольно, оперлась о прилавок.

– Что-то не верится в эти ужастики!

Продавщица встрепенулась:

– Тебе, дуре, говорят… Ведь одна же.

Сияющая физиономия продавщицы как-то не вязалась с ее информацией.

– Да я не боюсь,– заявила Женя и продолжила складывать продукты в сумку.– У меня и ружье есть. И не одна я. С Кирюшей. Вот ему и сосисок купила.

– Кто это? Тезка мой, что-ли? – округлила глаза тетя Кира.

– Точно. Зверек из леса. Василий принес.

Женя не поднимая больше глаз на собеседницу, повернулась к выходу.

– Смотри, – хмыкнула ей вслед тетя Кира. – А то приходи. По дружески. Дом то, поди, знаешь. Ведь обещала!

Женя не смогла припомнить, чтобы кому-то что-то

обещала, но кивнула не оборачиваясь. Информация, полученная от балаболки, несмотря на явный театр, все же засе-

ла в сознании. Кто его знает… Географическое положение

ее жилища на самом деле небезопасное.

Прежде чем войти в дом она огляделась, осмотрела замок, вроде бы цел, повернула ключ и, приоткрыв дверь, просунула голову в сени. В полумраке разглядеть ничего не удавалось, и она распахнула дверь настежь. Вроде никого. Войдя, заперла за собой дверь на ключ, задвинула дополнительную заложку, которую смастерил ей муж, и вошла в комнату. В последнее мгновение поняла, что сделала ошибку – если в доме кто-то засел, то ей уже и самой не выскочить наружу… Но, она уже перешагнула порог и быстрым взглядом осмотрела комнату, которая после ее недельного кропотливого ремонта стала светлой и многократно уютнее. Конечно же, никого. Дура, обыкновенная! – обозвала она себя. Чего трястись, если замок на месте, окно цело… Да и Кирюша вроде ожил…Она подошла к клетке, в которой мельтешил зверек осторожно приоткрыла крышку из-под которой моментально показался коричневый носик. Она просунула в щель очищенную сосиску и застегнула ремешок. Кирюша не обратил даже внимания на еду, а продолжал вынюхивать все дырочки и щелочки.

Поужинав, Женя все же открыла кладовку, вытащила берданку, долго ее разглядывала, вспоминая инструкции мужа, вынула и осмотрела патрон, снова вложила, потрогала рычажки, попробовала прицелиться в лампочку. Потренировавшись, она поставила ружье на место. С чего это тетя Кира решила нагнать на нее страху? Чтобы не слишком веселилась молодуха? Кто сейчас в безоблачные лунные ночи, да еще по белому снегу (видно как днем) станет заниматься таким мокрым делом? Женя выключила свет и выглянула за шторку окна. Все как на ладони. Да и подкрасться по скрипучему насту дело непростое. Чушь все это… А вот море… Темно-серое, жуткое… И где сейчас эти рыбаки-горемыки? Чего это путина у них так затянулась? У берегов уже образуется шуга, до льда недолго, а они все промышляют. Бедолаги, в такую-то холодрыжину… Уж месяц скоро, как ушли в поход. Правда, Василий предупреждал, что на этот раз вернутся нескоро.

Женя с тоской посмотрела на календарь. Обычно она старалась не смотреть в ту сторону, приучившись жить в полудреме, чтобы не замечать времени. Стоит только начать посматривать на часы да на календарь, как оно тотчас же тормозится, да так, что день начинает уже становится размером в целую жизнь. В отрешенном состоянии – легче. Для этого надо научиться ничего не воспринимать, ни вспоминать, ни думать. Можно, правда, зависать в мыльных операх (что, по сути, то же самое)– изобретении дебилов и для дебилов. Но здесь оно помогает. Один и тот же эпизод, который показывают в течение месяца, создает ощущение, что кино только вчера началось.

Несмотря на скептическое заключение по поводу разбойника, ночью она спала тревожно, время от времени, прислушиваясь, но кроме поскребываний неугомонного Кирюши ничего не расслышала. Утром обошла вокруг дома – ничего подозрительного на снежной целине, и уже собралась было вернуться, как у самой дороги, которая пролегала между берегом и их домом заметила какие-то следы. Она с напряжением всмотрелась в неясные отпечатки и ничего не поняла. Может быть, это она сама натоптала здесь, правда следы крупнее, чем ее обувь…

Вечером она все еще в сомнениях снова проверила берданку, приготовила пару патронов и легла спать. Проснулась неизвестно от чего, может сквозь шум моря, послышался скрип снега? Прислушалась. Точно, скрип. Женя почти на четвереньках подползла к окну, выглянула в щель, между шторой и окном и невольно присела. Поодаль, совершенно отчетливо, маячила нахохлившаяся мужская фигура в светлом полушубке с поднятым воротником. Поднятый воротник насторожил Женю больше всего. На улице совсем слабый мороз и даже не ветрено… Мужик полуобернулся, но разглядеть лицо Жене не удалось, виден был лишь кончик красного шарфа. Вдруг фигура наклонилась и разбойник на полусогнутых, метнулся в сторону, за угол дома. В то же время она увидела и узнала деда Михаила выезжавшего на санях из лесочка. Когда не было работы по перевозке рыбы он, со своей лошаденкой промышлял местным извозом. Уже не соображая, что раздета, Женя сорвала крюк, на который запиралась дверь и бросилась на улицу.

– Дед Миша! Погоди ради бога! Довезешь до Киры?

Лошадь по команде кучера остановилась, и дед бодрым голосом отозвался:

– Коль надо, довезу.

Женя метнулась в дом, кое-как оделась, схватила замок и, выскочив на улицу, трясущимися руками закрыла дом и, пробежав по тропе, прыгнула в сани.

Только когда отъехали, Женя оглянулась на свой

одинокий домик. Нигде и никого. Удрал разбойник или где-то затаился? А может, поселился в их баньке? Ведь там замок такой хлипенький!

– Дед Миша, ты сейчас у моего дома никого не видел?

Извозчик обернулся и в растерянности захлопал сонными глазами.

– Да я маленько прикемарил, пока ты собиралась. Какая– то машина вроде проскочила вон оттуда, из пролеска. Только что, большая такая, иномарка. Джип. Они ж и без дороги… а так вроде никого больше не было. Что, неужто шастает кто?

– Да может, померещилось. Я вообще – то к Кире, за солью, кончилась, не заметила когда.

– Ну, милая, ждать мужика, дело непростое. Тут черт

знает что привидится. Особо без привычки. Все приезжие

так начинают, с глюков-то. Привыкнешь. Я-то местный. А если только за солью, так я тут поближе, могу дать.

– Да, ладно, раз уж собралась… Может у нее еще чего

… Ты же все равно лошадь то в конюшню гонишь?

– Ну да. По пути. Ну, смотри. У той-то можно и еще чего…, – дед почему-то хихикнул.

Женя засомневалась. Наверное, действительно, напрасно она сиганула из дома. С чего вдруг? Нервы уже пошаливают что ли? Василий узнает, конечно же, удивится – это Женя-то струхнула… И Кирюшу бросила на произвол. А ведь и ружье есть. Приготовилась, разложила боеприпасы, а сама в кусты… Правда, толком и стрелять то не умеет. Когда муж вернется с рейса, надо будет сходить с ним в лес, поучиться, а то пальнешь, хорошо впустую, а то еще попадешь не в того…и будет тебе Испания на Соловках… Она совсем собралась, было, вернуться, но дед Михаил уже остановил лошаденку и посмотрел на Женю.

– Не была еще у нее?

Женя отрицательно мотнула головой.

Дед ткнул рукавицей в сторону.

– Вон ее терем то.

Женя сползла с саней.

Дом у Киры был значительно добротнее, чем другие – повыше, крашенный, с несколькими окнами. Все, кроме одного светились. Уже на крыльце Жене послышалась музыка. Может не к месту и не ко времени? Податься обратно? Оглянулась. Хвостатое такси уже скрылось за поворотом. Обратно придется тащиться пешком. Считай через весь поселок. А на улице только одна лампочка и горит.

Женя поколебалась, но решила хотя бы прийти в себя от недавнего шока и постучала в окно. На веранде тотчас же что-то загремело, осветилась часть стекол и дверь распахнулась. На пороге стояла пышущая жаром и здоровьем тетя Кира в пестром платье. Сияющее раскрасневшееся лицо, улыбка на всю физиономию. Тетка оказалась стройнее и фигуристее, чем представала в своем магазине. В одной руке стакан с прозрачной пахучей жидкостью.

– Мы тебя давно ждем, – певуче озадачила она Женю.

– Кто это мы? – пробормотала та, неуверенно перешагивая за порог.

Уже на веранде она услышала мужские голоса и вспомнила об откровениях продавщицы, которым не придала значения и хихиканье возницы. Видимо у нее сейчас гости и визит Жени совсем не к месту и не ко времени. Она вновь пожалела, что отправилась в сомнительное путешествие, да еще так далеко от дома. Женя повернулась, было, к выходу, но хозяйка уже захлопнула наружную дверь.

– Заходи, заходи, – широким жестом Кира пригласила ее в коридор, напоминающий прихожую городской квартиры. Не слушая возражений, Кира стянула с нее полушубок, повесила на вешалку и втолкнула в небольшую квадратную комнату.

За столом, в центре помещения сидели и ржали по неизвестному поводу два мужика. Обоих она видела как будто впервые, хотя худощавого, с жиденькими рыжеватыми волосами и скуластым лицом, похоже, где-то встречала… Он стрельнул на нее глазками и в знак приветствия поднял стакан с недопитой водкой. Второй, еще трезвый с легким морозным румянцем на лице помоложе, с прищуренными глазами, отчего физиономия казалась еще более объемной, усаживался на табурете.

На столе полный комплект необходимый для таких слу-

чаев – водка, закуска, сигареты.

– Садись, птичка залетная,– хлопнул мордастый ладонью по соседнему свободному табурету.

При этих словах мужики уже вместе с Кирой снова принялись ржать. Создавалось впечатление, что над ней. Возможно, кто-то рассказал анекдот, а она напомнила им своим появлением идиотский персонаж. Или какие сплетни? Женя взъерошилась.

– Что это у вас тут, как на конюшне?!

Смех придурков поутих, а Кира, не въехав в тему, почти с обидой заметила:

– Как это? Все чисто, сегодня убирала.

Рожи снова развеселились.

– Ржете на весь поселок, –Женя окинула всех презри-

тельным взглядом и повернулась к выходу.

– Я думаю, что не вовремя…

Кира, усевшаяся, было, на свой стул, вскочила, схватила Женю за руку, с усилием развернула и посадила на табурет.

– Да ты что?! Мы же тут слушали…Выпей с нами граммульку, чего уж там…

Кира засуетилась, достала откуда-то чистый стакан и плеснула в него водки. Женя поняла, что от этой компании так просто не отделаешься, а потом решила, что небольшое опьянение пойдет только на пользу. Как– никак предстоит не короткий обратный путь до своего дома, да еще по полутемной улице и взяла стакан. Осмотрела его с откровенным отвращением, словно ожидала увидеть внутри таракана, но все хором заголосили и она выпила. Закусив чем-то, Женя, обвела всех взглядом, кивнула головой и попыталась подняться. Однако Кира, положив ей руку на плечо, посадила обратно.

– Посиди минутку. Познакомилась хотя бы. Никого же, наверное, здесь не знаешь. – Этот (кивнула на жидковолосого) так, из местных, отставной рыбак, а вот этот, соколик, из центра, Барсик. Наша крыша. Он у нас больше молоденьких птичек предпочитает. Что живут на отшибе.

Жидковолосый захихикал, а Барсик уставившись в лицо Жени, только показал свои крупные зубы, потом подмигнул ей. Этого для Жени было достаточно. Она вскочила, и этот раз заявила твердым голосом.

– Спасибо. Пойду. Зашла по ошибке.

– Пойдем, пойдем, у меня к тебе дело. Тебя касается. Пусть они здесь побалдеют…

Кира потянула Женю за рукав в полумрак соседней

комнаты. Та нехотя перешагнула порог, хотя не испытывала желания слушать пьяную бабу. Какое у нее может быть дело?! Что-нибудь о Василии? В дальнем углу ярко светился экран, который Женя вначале приняла за телевизор, но присмотревшись, разглядела перед монитором, скрюченную фигуру мальчишки. Из акустических колонок раздавались трескотня и бумканье, подразумевающие шум сражения. Казалось, что на этом фоне посторонние звуки не расслышать, однако компьютерщик живо обернулся:

– Ну, че, другого-то места нет?!

Кира, открывшая было рот, захлопнула его, виновато посмотрела в его сторону и потянула гостью дальше, к двери, которую Женя при входе не заметила. За ней оказалась еще одна неосвещенная комната. Кира, пошарив по стене, включила бра. Помещение оказалась небольшое, но с огромной кроватью посредине. Хозяйка, проследив взгляд Жени, похлопала по покрывалу.

– Водяная, – затем, полуобняв Женю присела на край, потянув за собой и ее.– Хорошая штука, только трахаться на ней гиблое дело…

– Давай ближе к делу, – оборвала ее Женя.– О чем ты?

– Ты же приехала сюда зарабатывать деньги, мужик у тебя хоть и деловой, да много ли здесь сорвете, путина скоро кончится, а зимняя ловля одна морока. Правда, есть там дельцы, что толкают рыбу налево перекупщикам, но твой вряд ли станет промышлять, так почему не помочь? Девка ты хоть куда, баб здесь путных не разбежишься, а клиентура платит баксами, да еще какими… Вот этот, Барсик, на джипе прикатил, готов тебя снять. Кидает сотню, сходу. Хочу, говорит, капитанскую дочку. Мы уж чуть не поехали за тобой…

Женя, побледнев, резко оборвала сутенершу.

– Я его жена, пора бы усвоить!…

Кира отмахнула свободной рукой.

– Да это он так, треплется… По возрасту, то ты своему все равно в дочки годишься. Барсик уже тебя заприметил, и согласен даже на долговременный договор. Не обидит. Ты не боись, все шито-крыто будет. Он хоть щас готов. Я-то знаю. Ведь организм то молодой… Свезет к себе. А хотите здесь… Кровать, правда… Утром будешь дома. Бригада вернется не скоро. Этот заправляет здесь всеми делами, с деньгами будешь всегда. Как отмыть, сообразим. Вон, посмотри, у меня дом – все есть. Евроремонт сделала, чем хуже городской квартиры? И парня выращу. Думаешь, за прилавком зарабатываю? Да с голоду бы сдохла…

Женя даже поперхнулась от делового предложения,

потом, придя в себя, сбросила с плеч пухлую руку хозяйки. Голос ее зазвенел.

– Значит, Кира, давай так, ты мне рассказала анекдотик. Очень забавный, но в памяти не держится. Я не затем выходила замуж, чтобы промышлять проституцией. Если бы была шлюхой, то незачем было уезжать из Питера. Там таких барсиков, косяками ходят. И еще покруче, так что выкинь свой бред из тупой башки…если она тебе дорога. И засунь свой язык себе в задницу.

Кира тоже поднялась.

– Ну, смотри. Работа не пыльная. Может двести устроит, я договорюсь. Мужик прибыльный.

В голосе ни нотки обиды. Как с гуся вода!

– Забудь,– отрезала Женя и шагнула к выходу.

– Зря…,– протянула Кира, то ли разочарованно, то ли угрожающе.

– И много у тебя в штате? – поинтересовалась Женя, выходя в компьютерную.

– А это уже не твое дело, – вкрадчиво протянула хозяйка.

Выйдя в закусочную, она заметила, как мордастый вопросительно посмотрел за ее спину на Киру, потом перевел взгляд на нее.

Жидковолосый сосредоточенно разглядывал пустой стакан, держа в руке бутылку с водкой, похоже, не мог решить сколько налить.

– Кина не будет, – услышала Женя за спиной объяснение хозяйки, – киньщик заболел.

– А-а, – видимо поняв все по своему, разочарованно протянул мордастый. – Выходит, зря я вытанцовывал перед твоими окнами.

Взгляд Жени упал на брошенный в угол светлый полушубок и красный шарф.

– Да мы решили спугнуть тебя. Куда побежишь, если кроме меня никого здесь не знаешь!– услышала она голос Киры.

– Ну, вы и мудачье! – сорвалась Женя и вышла, хлопнув дверью.

Из сеней, однако, она не успела выйти, как ее настигла хозяйка.

– Послушай, – схватив за рукав, задышала она ей в ухо, – он согласен на триста. Триста баксов, понимаешь?!

– Это как бы подъемные? – ехидно спросила Женя.

– Ну, может и так. А может за каждую ночь. Уж он-то деньгами не обидит. Да и так… сможешь ездить к нему в хоромы… Полная изоляция. Этого, дохлого, не бойся он

и под пыткой ничего не скажет. Ты знаешь, какой у него

особняк! Уж больно он на тебя запал.

– Отпадет, – жестко завершила диалог Женя и, застегнув полушубок, толкнула плечом дверь, потом, не оборачиваясь, добавила: – Пусть и в голове не держит. А если станет сильно настаивать у меня пушка двенадцатого калибра всегда под рукой. Очень убедительно уговаривает.

– Что за пушка? – судя по голосу, вылупила глаза Кира.

– Узнает.

Кира хмыкнула и уже совсем в другой тональности заголосила:

– А че ж ты тогда прибежала, коль такая крутая?

– Чаю попить. Я же забыла, что у тебя бордель.

Выпитый алкоголь и догадка, что сообщение о злодеяниях маньяка выдумка придурочной бабы, расслабили Женю, и она пошла к своему дому через весь поселок, не торопясь и не вглядываясь в темные углы и тени. Уже почти подойдя к единственному освещенному участку, услышала позади себя шум мотора, и посторонилась, чтобы дать дорогу автомобилю, однако машина, поравнявшись с нею,

остановилась, и знакомый голос мордастого Барсика заста-

вил ее вздрогнуть.

– Садись, довезу.

Женя отшатнулась и мотнула головой.

– Дойду.

Мордастый, однако, открыл дверь, выскочил на обочину, и, схватив Женю за локоть, попытался подтащить к машине. Она уперлась, попробовала сбросить его руки, но тот оказался несравнимо сильнее. Уже у самой пассажирской двери ей все-таки удалось вывернуться, но при этом она поскользнулась и упала ему под ноги. Барсик распахнул дверь и, широко расставив пальцы рук, словно клешни, протянулся было к Жене, как вдруг какая-то большая тень упала на обоих. Нападающий замер на мгновение и как в кино взмыл, словно Карлсон, в воздух. Затем кто-то подхватил ее подмышки и поставил на ноги.

За спиной снова зарычал мотор, и шум его стал быстро удаляться.

Лампочка светила ей прямо в лицо и она не смогла сразу разглядеть спасителя…

– Спасибо, мужик! – пробормотала Женя.

Мужик как-то странно хмыкнул не очень низким голосом, и только тогда, присмотревшись, путешественница узнала тетю Гелю, о которой ей рассказывал муж, и которую она видела лишь однажды на корме отплывающего траулера, приняв за боцмана.

– Пойдем, немного провожу, – пробубнила спасительница и, не дожидаясь согласия, подхватила Женю под локоть и поволокла как куклу в сторону ее дома.

– Простите, тетя Геля, я вас сразу не узнала, – забормотала Женя.

– Так мы и не знакомы.

– Мне Василий о вас рассказывал, вы же рыбачка, местная легенда.

– Ну да! – хмыкнула тетка.– Я же здесь этот…экспонат.

– Нет, он хорошо о вас говорил.

Тетка помолчала, потом спросила:

– У Киры была?

– Да.

– Не ходи к ней!

– Да никогда больше. Просто меня напугали… А почему вы не в море?

– Так твой ушел с другой сменой. Мы меняемся.

– А он?

– А он капитан. Ему не положено. А ты че, испугалась?

– Да кто-то маячил у дома…

– Этот что-ли? – покосилась в сторону рыбачка.

– Наверное. Я его не знаю.

– Да бандюган обыкновенный. Эти-то сволочи нас и

обирают… А у тебя что ружья что ли нету?

– Есть, да я …о нем забыла.

– Ну, так не забывай. Если что, стреляй прямо в лоб. Море рядом… Там не ищут.

От этих слов Женя словно очнулась. Ей стало не только стыдно за свою слабость, но еще она и сама удивилась, как могла струсить?! Пожилая женщина одной рукой разделалась с мордастым кретином, а она? Молодая крепкая… И это она, Женька! Которую парни во всем их квартале боялись даже задеть. А эти жлобы, выходит, решили напугать изнеженную горожанку…. Но, пусть не расслабляются. Еще не вечер. Она им дала фору, но еще покажет, на что способна! Пусть только сунутся. Женя решительно оглянулась на дорогу, но на ней уже никого не было. Куда-то потерялась и сама спасительница.

Дома, когда открывала дверь, ей показалось, что под ногами что-то промелькнуло и тотчас исчезло. В комнате она сразу же прошла к корзине. Догадка ее не обманула – ремешок, которым пристегивалась крышка оказалась перегрызенной. На дне клетки она увидела лишь недоеденную сосиску. Женя шмыгнула было носом, но потом подумала, что, наверное, надо порадоваться за зверька, теперь он в своей стихии жив и здоров. Хотя ей без него будет еще тоскливее – не с кем словом перекинуться. Решив, что на сегодня эмоций более чем достаточно Женя легла спать. Первое время, еще прислушиваясь, не заурчит ли рядом с домом черный джип, но быстро заснула. Спала без сновидений и допоздна. Сказалось видимо действие алкоголя.

Утром, открыв глаза, она подумала, что ей, вероятно, придется внести в свой кодекс некоторые поправки – держать в доме небольшое количество алкоголя. Как снотворное, успокоительное, да и смелости, как-никак прибавляет… Хотя есть риск пойти по стопам мамаши. Сегодня для храбрости, а завтра… Да уж нет, обойдется. И что это за смелость, которую надо вызывать таким способом. Смехота! Зайчиха во хмелю…

Несколько следующих дней она обустраивала погреб, где решила хранить некоторые заготовки. Василий перед последним рейсом привез откуда-то различных овощей, но не успел установить полки. Доделать начатое было несложно – прибить заготовленные дощечки к вбитым колышкам. Она уже почти закончила плотницкие работы, и, присев на табурет, принялась осматривать серые трухлявые стены, которые значительно оживили полки из свежего дерева. Результат ей понравился, вот только в щели между старыми досками просыпалась земля на банки и кастрюли… Женя вспомнила, что видела в кладовой паклю, притащила мешок в подвал и принялась гвоздем затыкать щели. Первый результат показался ей успешным, и она с энтузиазмом продолжила работу, когда гвоздь, уткнулся во что-то твердое и по ощущениям металлическое. Женя обмерла. Она же не зря чувствовала, что где-то что-то здесь есть! Забыв о первичной цели, она попыталась отодрать доску, но та не поддавалась. Женя схватила топор, и стала действовать им. Наконец доска обломилось, и открылась земляная стенка, в неровностях которой проглядывало что-то инородное. Уже трясущимися руками Женя отгребла землю и едва не упала в обморок. Перед ней открылся металлический сейф со следами облупившейся краски. Она ухватилась обеими руками за вертушку замка. После нескольких попыток в механизме что-то сдвинулось, но открыть дверцу не получалось. Она выскочила наверх, схватила в инструментальном ящике большую отвертку и, спрыгнув вниз, принялась ковырять ею кромку дверцы. Она нутром чувствовала, что там что-то есть, наверное, золотые монеты царской чеканки… А может и бриллианты. Вот только как же они все это реализуют?! Попробуй, сунься с таким кладом к ювелирам… Заложат непременно, а то и наймут бандитов… Нет, тут надо будет действовать тонко, без шума и пыли… Скорее всего, придется обратиться к своей однокурснице, Кларе. В их среде немало таких, кто имеет дело с драгоценностями и золотом… А как еще все это довезти до Питера? У Жени от волнения даже ослабли руки, но она усилием воли заставила себя продолжить работу. Наконец крышка шевельнулась и она, напряжением последних сил открыла сейф. Почти весь ящик занимал потускневший, кое-где с вмятинами, самовар. Женя выдрала его оттуда, сдернула крышку, потрясла. Пустой. Оглядела изделие. На драгоценный металл не тянет… Ничего другого в сейфе не было.

Очнувшись от стресса Женя принялась утешать себя тем, что отпали хотя бы заботы, как реализовать бесценный клад. Зато теперь у них, есть надежное хранилище для денег, которые они будут копить. Какому грабителю придет в голову разбирать стенку подвала…Только бы ничего не случилось с Василием… И все-таки еще долго было грустно.

Путина затянулась. Зима началась мягкими морозами, и рыбаки вкалывали в море чуть ли не до декабря лишь из

редка, на денек-другой, наведываясь к берегу на шлюпках.

Все, кроме капитана. Покидать корабль ему не позволялось по должности.

Траулер привалил к причалу, когда морозы уже стали устойчивыми и радость от встречи помножилась на известие, что корабль ставят на зимнюю стоянку. Теперь промысловики займутся подледным ловом сетями, а это означает, что до весны они будут вместе. Значит и новогодние праздники можно встретить по-человечески, вдвоем.

Женя, конечно, понимала, что эта новость кроме ожидаемых радостей означает еще и дыру в их бюджете, но не могла не порадоваться передышке… За несколько месяцев она хорошо освоилась с суровыми условиями быта. Печь уже растапливала профессионально, правда дров сжигала много. Кроме отопления домика много дров уходило на банно-прачечные мероприятия, к которым вынуждал неистребимый запах рыбы, преследовавший ее, казалось бы всюду.

Когда Василий перешагнул порог, она заставила его оставить спецовку и даже нижнее белье в сенях, тут же загнала его в оцинкованную ванную, где, стараясь не останавливаться на деталях, намылила и ополоснула его, с пят до головы, теплой водой. Первую ночь муж отсыпался на кровати, а Женя устроилась на раскладушке, уснуть на ней надо было еще умудриться. Зато утром, пока он растапливал любимую помывочную, она смогла подремать на его месте, от которого все равно припахивало рыбой. Потом он разбудил ее, и они по любимому сценарию отправились в баню, где помылись со всеми плотскими утехами, в которых забылись и тревоги и невзгоды и прочие мелочи, вроде Барсика.

Рассказать мужу про Барсика Женя не рискнула. Не потому, что пришлось бы выслушивать заслуженную нотацию за непослушание. Она боялась, как бы он не ввязался в разборки с бандитами с непредсказуемыми последствиями. Уж лучше она помолчит….

Дрова катастрофически кончались, и им пришлось с

санями прогуляться в знакомый перелесок. Женя захватила с собой берданку и попросила научить ее стрелять, только где-нибудь подальше, чтобы не спугнуть Кирюшу. Наверное, он и сейчас поглядывает на них своими черными бусинками где-то из-под укрытия. Они отошли от бревен на другую поляну. Когда-то в городском тире ей приходилось смотреть через прицел. И, хотя здесь были свои особенности, сшибла банку из-под пепси-колы она со второго выстрела. Когда они вернулись и принялись пилить бревна, из-под штабеля все же выскочил и метнулся в чащу Кирюшка. Жене показалось, что прежде чем исчезнуть за

ближайшим деревом он приостановился и подмигнул ей.

Она проводила его взглядом и вздохнула.

– Не переживай, – хмыкнул Василий.– Ему здесь лучше, а мы что-нибудь придумаем.

Женя отказалась даже придумывать и ответила, что не переживает, а наоборот, рада за Кирюху. Она иногда навещает его здесь и оставляет ему за бревнами сосиски. Правда, на глаза он ей не показывается.

Лед еще толком не устоялся, когда Василий с бригадой попытался ставить сети где-то у кромки воды. Уезжали они на «Буранах» волоча за собой сани со снастями, а обратно, уже на другой день, возвращались с рыбой, но риск не оправдывал себя – рыбы было немного, и особого смысла такой промысел не имел, соответственно не было и навара.

Все в поселке впали в зимнюю спячку в ожидании весны, когда можно будет вновь замутить море сетями. Женя не возражала бы не добрать какую-то сумму на светлое будущее, лишь бы не оставаться снова одной, не прислушиваться ночами к незнакомым звукам, не цепенеть от вида вздымающихся волн и в то же время понимала, что бездействие лишь оттянет благословенную минуту освобождения,

если вообще не поставит на ней крест. И останется ста-руха у разбитого корыта у самого синего моря.

Жаль, у ее мужа нет литературного таланта, а то пописывал бы у нее под боком какие-нибудь мемуары. Стал же один рыбак лауреатом самой престижной премии. И, писал свой шедевр, потому что тоже сильно нуждался в деньгах. Правда, когда огреб заработанное, почему-то застрелился. Но Василий, книг даже не читает, кроме деловой литературы. Женя с трудом представляла его с романом в руках. С биноклем, компасом, с картой – да, но с книгой, да если о любви… Видно и, правда, каждому свое.

Зимние каникулы Василия явно тяготили. Он даже в объятиях жены впасть в спячку никак не мог. В доме он уже все переделал, что они задумали, и с каждым днем становился все более озабоченным.

Результаты экспериментов с ловлей сетями подо льдом его не устраивали и он, расхаживая по комнате, бормотал о том, что надо что-то придумать, что-то предпринять. Стал засиживаться по вечерам, что-то прикидывая, что-то рассчитывая, и Жене с каждым разом стоило все больших усилий затащить его в постель. Она нутром чуяла, что до весны этот непоседа куда-нибудь сорвется. И не ошиблась.

Как Женя и предполагала музыка играла недолго. К концу первой недели декабря план неугомонного мужа созрел и он предупредил ее, что должен уехать на два три дня в областной центр и, возможно, в Мурманск, чтобы «поживиться» кое-какими запчастями, снастями. Ехать он собрался с мужичками из своей команды, на перекладных. Если удастся добыть все, на что рассчитывают, обратно вернутся скоро, с оркестром.

Женя уже смирившаяся с неизбежностью разлуки лишь пробормотала:

– Я так и знала…

Стартовала экспедиция у их же дома. Женя насчитала пять человек, включая мужа. Выглядели со стороны они все

одинаково: в темных куртках, шапках ушанках, сапогах.

У каждого за плечами по жиденькому рюкзаку.

Василий хотя внешне и не выделялся, но определить его как старшего не составляло труда. Наверное, и в туалет они отпрашиваются у него, подумалось Жене. Потоптавшись у крыльца и обсудив, видимо, основные этапы предстоящей вылазки братия ватагой направилась по дороге, ведущей через лес к шоссе, где они рассчитывали на попутный автобус. Обратно, пообещал, Василий, они приедут на такси. По заказу. Женя провожала их взглядом, пока они не дошли до первых деревьев. Там Василий обернулся и помахал ей рукой.

Женя сознавала, что от этой экспедиции зависят их доходы, но сознавала и то, что два три дня в пересчете на реальность окажутся месяцем, к тому же этой вылазкой дело не кончится, и ей надо снова перестраиваться на долгое

автономное существование. Пожалуй, она слишком расс-

лабилась в объятиях Василия за минувшую неделю…

Дома запершись, она полежала на кровати, потом, вспомнив, что не выполнила своих основных обязанностей, вытащила из-под матраса сверток, который Василий принес из правления, и развернула его. Оценив взглядом получку, принялась раскладывать пасьянс. Пересчитав деньги, Женя достала тетрадку, расчертила страничку на разделы, внесла в доходную статью полученную сумму. Хорошо, но не густо. Хотелось бы поболее. Даже если бы такие приработки и сохранились, то, чтобы растянуться на шезлонге под юж

ной пальмой без забот и хлопот, отсвечивать им здесь

еще года три-четыре…

Собрав купюры она сунула их на прежнее место и, вздохнув, включила телевизор. Завтра положит их в сейф. Хоть сумма и не валит с ног а все начало… Потом пошарила под кроватью, нашла начатую бутылку водки, налила с четверть и выпила, за скорейшее благополучное возвращение мужа. И для профилактики. Иначе наедут всякие мыс

ли, сомнения, надоело… А так все краски поярче, да

предстоящий беспросвет не так давит…

Конечно же, ни через четыре дня, ни через неделю никто из экспедиции не вернулся. Женю снова стали одолевать страсти-мордасти. То ей представлялось, что он в Мурманске встретился со своей бывшей женой и они сейчас там трахаются без зазрения совести, то цепенела от мыслей, что на них напали бандиты… Причем, какая версия была страшнее понять было трудно. Когда казалась более правдоподобной первая, она тянулась под кровать, вынимала коробку с подарком мужа, открывала ее и разглядывала изделие. Надо же, подлец, и подобрал такого же размера и формы как будто отстегнул свой собственный. Но вот ощущение… Женя один раз попробовала, без особого эффекта. Самостоятельно у нее получалось лучше, особенно по свежим воспоминаниям… Потом откладывала подарок, снова тянулась под кровать вытаскивала бутылку водки, но наливала не всегда. От страха попасть в зависи-

мость от зеленого змия (проклятая наследственность!) же-

лание выпить куда-то терялось.

К концу второй недели, когда уже стало казаться, что она покинута навеки, Женя отправилась разыскивать того, кто мог хоть что-то знать. Никто ничего не знал, ни председатель, ни тетки у магазина, но в панику не впадали.

Зато на почте она услышала от теток, что тете Кире перепало от рыбачки. Наверное, после воспитательного воздействия продавщица и прикрыла свой вертеп, а, скорее всего, ушла в подполье. Сексуальные услуги вечно востребованы и доходы от них реальные. Жене, в общем-то, было безразлично, цел ли ее синдикат, главное, чтобы ее саму оставили в покое, хотя полной уверенности с такой публикой, конечно, быть не могло. Потому Женя старалась контролировать все звуки, всякое движение, все, что могло вызвать подозрение. В магазин ходила только в светлое время суток и, прежде чем войти в дом, осматривала его со всех сторон, потом прислушивалась у двери. Включив свет, в комнату проходила не сразу, пока не убеждалась, что все предметы на тех же местах.

На третьей неделе со дня, когда экспедиция отправилась в Мурманск, Женя проснулась посреди ночи от странного шума со стороны вроде бы усмиренного ледяным покровом моря. С минуту она сидела в постели, пытаясь понять, что бы это могло быть. Неужели ураган? Цунами, или что тут еще бывает? Она поднялась, пробралась на ощупь к оконцу. Ночь была совершенно непроглядная, небо местами звездное, но без луны и потому увидеть что– либо было невозможно.

Шум постепенно усиливался, и Женя решила, что это и в самом деле порыв ветра и уже со страхом подумала, выдержит ли крыша их домика это бедствие, как шум внезапно прекратился. Так ничего и, не поняв, Женя вернулась к кровати, прихватив на всякий случай берданку, которую прислонила к спинке кровати.

Теплая, уютная постель быстро вернула ее в сонное со-

стояние и странные звуки, возникшие некоторое время спу-

стя, уже в комнате, она долго принимала за фрагменты сна.

Наконец сознание от настойчивости этих звуков стало проясняться и она, приоткрыв глаза, тотчас же распахнула их. В комнате горел свет. Одновременно она вновь услышала, уже явственно, какое-то частое цоканье, словно по комнате бегало что-то живое. Крыса? Женя резко поднялась и взглянула на пол. По полу катился темно-серый, сопящий колобок с хвостиком, черным носиком и такими же блестящими пуговками глаз. Кончики лап и мордочка белые. Увидев, что перед ним зашевелилось что-то большое, он испуганно вытаращил глазенки и осел на хвостик, но, видимо слишком резво, потому что едва не потерял с трудом удерживаемое равновесие. Женя больше не шевелилась, опасаясь его спугнуть и он снова деловито заковылял в прежнем направлении. Уткнувшись носом в ножку кровати, отпрянул, и неожиданно заскулил. Коротко и жалобно. Только тогда Женя подняла голову на стоявшего у порога и улыбающегося Василия.

– Это тебе. Чтобы не скучала, и не было страшно. Теперь тебе будет с кем поговорить, пообщаться. Все живое существо. И, главное, умное и верное. Друг, все же, человека.

– Почему так долго?! Что-нибудь случилось?

– Да нет. Все благополучно. Дела задержали.

Женя недоверчиво покосилась на него, но промолчала.

Василий присел на край кровати и прижал ее голову к своей груди.

– А кто это? – спросила Женя, кивая на щенка.

– Не знаю. На рынке купил. Сказали что лайка. Может и не лайка, но собачка вроде бы симпатичная.

Щенок, уже забравшись куда-то под кровать, снова

коротко заскулил.

– Он, наверное, скучает по матери, – предположила Женя.

– Наверное. Привыкнет к тебе, и ты будешь ему за мать.

Женя слезла с кровати, вытащила щенка, который уже

занялся изучением тапок, и посадила его к себе на колени. Разомлевший малыш, как и положено, тотчас обпрудил ее. Наверное, на радостях.

– Ну вот, все как у детей, – ухмыльнулся Василий.

Жене его фраза показалась подозрительной. Она опустила щенка на пол, сняла сорочку и только тогда ответила.

– Вася, ты же понимаешь, в каких мы условиях…

Василий оглянулся и сделал круглые глаза.

– О чем это ты?

Женя не ответила и Василий, сняв обувь, подошел к жене, обнял ее и сделал вид, что только сейчас понял, о чем шла речь.

– А, ты об этом. Конечно, нам сейчас никак нельзя. Ну, если что, возьмем из приюта кого-нибудь… Хотя у нас уже

есть о ком заботиться. Ты по мне-то соскучилась?

Женя вместо ответа изо всех сил втиснулась в него.

– И ты еще спрашиваешь!

От еды Василий отказался – они недавно перекусили в пути.

– На чем вы приехали? – спросила Женя, вынимая

из шкафа другую сорочку.

– На ледоколе.

Женя едва не выронила одежду.

– На каком ледоколе?! – с ужасом спросила она. – Вася, опять фокусы?!

Василий, усевшись на стул, провел ладонями по обнаженной груди жены, по бокам…

– Да нет. Мы договорились. Через бывших коллег, конечно.

– Это и есть заказное такси? – вспомнила Женя слова

Василия перед отъездом.

– Угу, – ответил он, не отрывая лица от ее груди.

– Не понимаю, почему ледокол?

Василий улыбнулся.

– Это завтра. А сейчас в постель. Я, правда, по тебе со-

скучился…

Женя, сознание которой уже стало затуманиваться от его прикосновений, потеряла интерес не только к производственным проблемам, но так и не задала вопрос, где же он жил этот месяц и с кем…

Утром, выйдя за порог, Евгения увидела большой черный корабль, напугавший ее посреди ночи. Почти уткнувшийся ему в борт траулер, на фоне массивного ледокола, казался, чуть ли не катером. За ними, к горизонту, тянулась темная полоса воды, усеянная кусками взломанного льда.

Рядом с транспортом, уже бродили люди, что-то вымеряли, чем-то ковыряли рядом с рыболовной посудиной. Среди них Женя узнала и председателя.

– Придется потрудиться денька два, поколоть лед во-

круг нашего кораблика, иначе нам не развернуться,– услышала она за спиной голос мужа.

Она обернулась. Он уже был одет в свою робу. Пообещав прийти на обед, Василий посоветовал Жене идти домой, сам нахлобучил шапку-ушанку поглубже, и отправился к кораблям. Женя проводила его взглядом почти до траулера и вернулась к своему хвостатому ребенку, кото-

рый, конечно, уже ждал ее.

Она потрепала его по загривку и опустила на пол. В комнате было хорошо протоплено и можно было не опасаться, что щенок озябнет. Собаки у нее никогда не было и, хотя чужие ее забавляли, но как-то не трогали душу. А тут, в ней что-то перестроилось, хотя не забывала она и Кирюшу, и даже изредка его навещала.

Женя плеснула в мисочку молока, и принялась изучать

кулинарную книгу. Хотелось приготовить мужу что-то незабываемое. Времени было еще достаточно, чтобы организовать даже банкетный стол.

Процесс приготовления обеда, ожидание мужа, которо-

го при желании можно разглядеть даже в окно она воспринимала как праздник. Как, наверное, счастливы женщины, у которых такая возможность есть всегда. Хотя, если праздник каждый день, то, наверное, это уже будни…

Старания Жени оказались не напрасными. Правда, обед скорее можно было назвать ужином – Василий вернулся уже в сумерках. И не один. Сначала в комнату ввалился председатель. Женя, не поняв причины его появления, вскочила, но когда появился муж, осела на стул. За многие недели ожидания она привыкла воспринимать этого деда как возможного глашатая беды. При встречи с ним, всегда с беспокойством всматривалась в его лицо, стараясь предугадать какую новость сейчас услышит. Правда, прочесть

что-либо на этом лице было трудно. Вероятно, оно стало

непроницаемым за многие годы правления.

Иваныч, кивнул Жене, прошел к уже давно накрытому столу и, вынув из кармана бутылку водки, поставил в центр стола.

– После ужина мы немного потолкуем, – пояснил муж.

Женя ничего не возразила, но с сомнением посмотрела на бутылку. Василий у нее почти не пьет…

– Мы по грамульке, – угадав ее замешательство, добавил Василий и поставил на стол три стопарика.

После ужина мужики отметили, что хозяйка постаралась не зря. Потом Василий, кивнув Жене в сторону сеней, выбрался из-за стола. За дверью он шепотом попросил ее прогуляться у дома со щенком и посторожить. Мало ли кто… Да и председатель не любит обсуждать дела в присутствии женщин.

Женя накинула дубленку, пристегнула поводок собаке, которая сразу же оживилась и сама потянула ее к двери. На улице было уже темно, и разглядеть что-либо было трудно, но щенок почему-то дернулся в сторону и звонко тявкнул. Женя успела заметить, как в отсвете окна метнулась небольшая фигура явно на задворки их же дома. Женя выбежала за угол. Увидеть ничего не удавалось, пока в чаще вдруг не вспыхнули фары автомобиля, в свете которых Женя, уже более отчетливо разглядела фигурку подростка. Машина свернула в сторону и остановилась, затем послышался хлопок дверью и автомобиль укатил в направлении дороги. Собачка еще раз тявкнула и заскулила. Ни номера, ни марку автомобиля Женя не разглядела, но по контуру ей показалось, что он похож на джип Барсика.

Вернувшись, они еще сделали вокруг дома пару кру-

гов. Щенок, словно взрослый пес, деловито обнюхал все стены, следы на снегу, задрал лапу на угол. Помаячив, минут пять у входа, они вошли в сени, где Женя остановилась в сомнении. Только услышав оклик Василия, Женя открыла дверь. Перешагивая порог, она так и не решила, рассказывать Василию о подростке или нет. Если это происки Барсика, утаить тогда ту позорную историю вряд ли удастся, хотя она уже не раз порывалась покаяться. Разве сможет он, узнав об опасности, не вмешаться? Как он потом пойдет на промыслы? …Уж разберется как-нибудь сама.

Однако Иваныч разрешил все ее сомнения. Сощурив глазки, он напрямую спросил, кто это там был.

– Да я не разглядела, темно…, – забормотала, было,

Женя, но Иваныч продолжал сверлить ее взглядом и Женя невольно призналась:

– Подросток какой-то… маячил у окна.

– А куда побежал?

Женя, молча, махнула рукой в сторону леса.

– Племянничек! – определил Иваныч.

Тон его голоса показался Жене странным.

– Ваш, что ли?– спросила она.

– Ну, все, порешали! – положив ладонь на край стола, подвел черту председатель, словно никто никакого вопроса

и не задавал.

Когда Василий вернулся, Женя вопросительно посмотрела на него. Пауза затянулась.

Василий молчал.

– Вася!– не выдержала Женя. – Ну что вы опять замышляете?

– Да ничего особенного. Обсудили наши дела.

– Ну не темни. Если бы это были просто дела, то нас не

надо было выставлять за дверь сторожами.

– Это ты обо мне?! – взвилась Женя.

– Да, что ты, успокойся. Это я тебе объясняю его точкузрения. Он же тоже знает, что ты общаешься с Кирой…

– Да я ее обхожу седьмой верстой…

Василий прищурил глаза и ухмыльнулся.

– Ну да…

Знает! – ужаснулась в панике Женька.

– Мы готовимся в поход, – неожиданно признался Василий, и Женя тотчас забыла о внутренних проблемах.

– Спасибо, дорогой! Значит и щенка ты мне купил, потому что уже все знал, все решил, и, конечно же молчал…Ну, как всегда.

Василий, проведя ладонями по ее напрягшимся ягодицам, притянул к себе, уткнулся ненадолго в ее живот, потом поднял лицо.

– Что делать! Иначе мы потеряем уйму времени. Его и так у нас немного…

Женя попыталась освободиться, но он не отпускал.

– Ледокол выведет нас на чистую воду. У мурманских берегов, ближе к Баренцеву, теплое течение. Там лед не образуется, все траулеры сейчас там промышляют. Улов до таяния льда мы будет сдавать напрямую на мурманские базы, а, если удастся, и на шведские суда или, кто больше заплатит…Короче, будем работать на себя.

– Как шведские? Но это же… Вася, тебя посадят!

– Прежде всего, продажа на транзитные суда это не контрабанда. …Больше опасности здесь. Желательно, чтобы об этом никто не знал– он кивнул в сторону двери.

– Хозяева?

– В них-то вся и проблема. Весь наш доход уплывает в

их карманы. Остальные, как рабы, в нужде.

– А если они узнают? Как вы объясните пропажу траулера?

– Теоретически мы идем в док на ремонт. По договору. Липовому, конечно. Об этом мы с Иванычем и разговаривали…

– Господи! И это, конечно, тоже устроил ты.

– Ну да.

– Не живется тебе спокойно… Подожди, а как это, до таяния льда… Насколько же вы?

– Думаю на всю зиму.

– Но когда же здесь начинают таять льды?

– Где-то в мае, иногда пораньше. Бывает в июне.

Женя едва не потеряла сознание. Справившись кое-как с помутнением рассудка, она шепотом переспросила.

– Так что, на четыре месяца?!

Василий ничего не ответил, а только испытующе посмотрел ей в лицо.

–У меня есть предложение.

– Какое? – простонала Евгения, уже догадываясь, о чем пойдет речь. И не ошиблась.

– Я думаю, ты могла бы вернуться на это время в Питер… Со щенком. Там он подрастет…

Договорить он не успел. Женя так резко его оттолкнула, что он едва не упал со стула.

– Я что для того выходила замуж, чтобы мыкаться по чужим углам?

– Ну почему же по чужим? Поживешь в моей квартире. Мне будет спокойнее и тебе.

– Мне-то как раз не будет спокойнее. Наш дом здесь, – жестко поставила точку в дискуссии Женя. – И ждать я тебя буду здесь, сколько надо, – добавила она после небольшой паузы.

Василий задумался.

– Понимаешь, – сказал он, минуту спустя,– я всегда

беспокоюсь о тебе …Что-то мы недодумали в нашем про-

екте. Не могу представить, как ты здесь одна…

– Теперь я не одна,– оборвала его Женя и отбросила свежую сорочку, которую намеревалась одеть. – Теперь мы с Жучкой. А если ты меня отправишь в Питер, значит, я тебе не нужна.

– Хорошо, – внезапно согласился Василий. Только мне надо обучить тебя хотя бы каким-то приемам. Не всегда к тебе смогут прийти на помощь вовремя.

Женя, так и не надев сорочку, нырнула под одеяло

и повернулась к нему.

– Что, тетка размазала?

– А почему ты сама мне ничего не сказала?

– Да стыдно было, что струсила… А тетка могучая!

– Она у нас здесь как местный жандарм.

– Но ты не думай, я и сама смогу постоять за себя.

Василий улыбнулся.

– Девочка то ты у меня спортивная и если подучить немного, … но, если что, не забывай про Гелю.

– Да я и тогда сумела бы, только неожиданно все случилось… Меня спровоцировал тот мордатый идиот. Топтался тут, у окон, ну я и решила переночевать у нее. Я же не знала, что там бордель… Вернее знала, но не поверила.

И еще не говорила, ты бы сразу погнал меня в Питер.

Женя виновато посмотрела на мужа. Тот молчал.

– Я помню, что ты предупреждал, но…я больше ни разу у нее не была и не буду,– добавила она и с досадой подумала о своей патологической способности испортить себе репутацию.

– А ты знаешь, кто этот мордоворот? – спросил Василий.

– Понятия не имею. Какой-то Барсик.

Василий усмехнулся.

– Этот и есть тот, который доит нашу артель, ну,

теперь акционерное общество.

– И что, местные, не могут разобраться с ними?

– Кто?! Силы неравные. И потом этот промысел захватят другие, если не вернем акции. Страна у нас сегодня такая. Эту посудину, которой я командую, купили они, в обмен на наши же акции и теперь продолжают доить. Только мне одному здесь и платят, по контракту… И то…

– Так они, выходит, хозяева?

– Ну да. Они еще промышляют и разбоем…

Договорить Василий не успел. В углу комнаты, звонко загремело что– то металлическое, и оба повернули в ту сторону головы. Упала кочерга, и от нее откатился перепуганный колобок с хвостиком. Бандиты тотчас же были забыты начисто и новый член семьи завладел вниманием взрослых.

– Он же, наверное, хочет есть! – спохватилась Женя.

–Или это, все-таки она? Тебе что сказали?

– А я даже и не спросил. Сейчас посмотрим, – Василий подхватил щенка на руки.

Под хвостик заглянули оба, но найти бесспорные признаки принадлежности к полу не удалось.

– Ну, значит девочка,– резонно заметил Василий.– Жучка.

– Эта жучка как-то подозрительно задирала лапку на угол. И, знаешь, уже тявкает. А почему Жучка?

– Ну, временно. Не муму же. А там посмотрим, если что перекрестим.

Вечерний чай пили из самовара, который Женя нашла в подвале и несколько дней отчищала древесной золой, пока на его засверкавших боках не проявились медали с царскими профилями. Дед Миша объяснил, как разжигать это историческое чудо. Спать они устроились уже втроем. Женя положила щенка рядом с собой, с краю, хотя понимала, что рискует снова вспомнить детство, но переносить жалобы малыша не могла. В постели он быстро пригрелся и затих. Подобно ему прильнула к мужу и сама Женя… Собирала она Василия в дорогу долго и тщательно. Сам по себе процесс наводил на нее тоску, но она понимала, что продумать надо все до мелочей. Жаль она не может положить в рюкзак и себя.

– Вася, а как же на самом деле ты там?… Ведь долгое воздержание вредно, – спросила Женя в последнюю ночь. – Сам с собой, что ли?

Василий засмеялся.

– Да, ты знаешь, море нас всех удовлетворяет. Особенно в непогоду, если еще и рыба идет…

– Ну, это же не всегда… А ты у меня не бисексуал, случайно?

– Да ты что?! – дернулся Василий.

– А что, всю жизнь с молодыми курсантами… А походы?… Я совсем тебя не знаю.

– А ты-то как здесь одна? – увернулся от ответа муж.

– Правда, у тебя же есть мой подарок.

– Ты, конечно, меня удивил. Не боишься конкуренции? – спросила Женя со смешком, потом, навалившись на него грудью, прошептала:

– Не бойся, с тобой ничто не сравнится… Кстати, тебе надо обязательно перед отплытием помыться в баньке на

месяцы вперед… Когда еще придется?

– Ну, это святое дело! – хмыкнул Василий. – С утра и начнем…

– Нет, – возразила Женя. – С утра продолжим…

Команду в долгий поход собрали солидную – практически все мужское дееспособное население. Пыталась прорваться на передовую и тетя Геля, но, видимо, не прошла по половому признаку. Зато взяли отставного пропойцу, моториста, на исправление, по ее же протекции. У причала она оттеснила Женю в сторону и буркнула, чтобы та была поосторожнее, и ночами не шастала. Эти козлы не мирятся с проколами, особенно этот… (надо было понимать – Барсик). Недавно снова объявился, пропадал где-то… Если

что, бежать надо не в рассадник, к Клаве, а к ней. Одну ее

эти уроды и боятся. Ей терять особенно-то нечего.

После того, как две черные точки растворились за го-

ризонтом, Женя приготовилась к возвращению бесконечной депрессии, которую уже считала обязательной в таких случаях, но, к ее удивлению глухая тоска не навестила ее в прежней, умопомрачающей степени. Конечно, весело не было, но все-таки ощущение покинутости уже было слабее, чем в первые месяцы…

Конечно же, этому облегчению способствовала живая душа, которая Жене заменила теперь весь человеческий род и которая обладала большими преимуществами перед ним, умела сочувствовать, выслушивать, не придираясь к словам, как бы хозяйка ни высказывалась. В суете они забыли придумать имя пооригинальнее, и Жучка так и осталась Жучкой. Росла она очень быстро и уже за месяц приобрела явно выраженные особенности породы. Шерсть у нее отросла короткой и плотной, хвост загнулся кольцом. Нос стал напоминать лисий. Уже видно было, что уши будут острыми, торчком. Женя не разбиралась в собачьих породах, но уже была уверена, что подрастает не какая-то дворняжка, а настоящая лайка. А если и не лайка, так что с того? Она знала совершенно точно, что эта собака самая умная, самая преданная, лучшая в мире. Правда, стали возникать некоторые сомнения в том, что пол ее определили верно, но не суть.

Дни ожидания потянулись по уже знакомому сценарию. Из дома Женя выходила редко, разве что выгулять Жучку, да на почту, за конвертами. Не считая вынужденных походов за продуктами. Кира, при ее появлении в магазине, принимала такой вид, словно никогда с ней и не была знакома. Женю это устраивало, хотя немного и забавляло.

Немалую роль в мобилизации сыграла и местная газетенка, которую Женя от безделья иногда покупала на почте, в которой с завидной регулярностью публиковались криминальные новости, чаще об ограблениях, убийствах, изнасилованиях и других радостях нынешней жизни. Там же промелькнула информация и о беглых заключенных, объявившихся в здешних краях, а где-то в одном из селений, как бы на самом деле пропала замужняя женщина. Без вести. Информация была не слишком убедительна – молодуха вполне могла слинять с каким-нибудь заезжим молодцом… Правда сомнения, все же доставали. В такие минуты Женя ставила берданку рядом с кроватью. Уж если кто и сунется, она больше не поскачет как зайчиха вдоль деревни. Тетя Геля права, главное мобилизовать себя. Уж в лоб кто-то схлопочет!

Как ни странно, в период напряжения, жизнь не казалась тягостной и бесконечной, какой она ощущалась в минуты покоя. Женя включала бессмысленные, но красочные латиноамериканские сериалы и, уже казалось, что солнце греет прямо с экрана, она представляла себя на теплом побережье, в море света и красок, но фильмы кончались – и тогда она старалась побыстрее заснуть, что бы сказка продолжилась.

Мордастый, с того времени, как его встряхнула тетя Геля, на глаза ей, к счастью, не попадался, хотя наверняка в поселке бывал, и не раз. В некоторые минуты она признавалась себе, что испытывает даже некоторое разочарование, что ее забыли. Хотелось бы вернуть должок.

Кроме общения с собакой и чтения затасканного Миллера Женя научилась придумывать себе более продуктивные занятия, научилась вязать (в доме нашлась старинная книга и по домоводству). Некоторые вещи, изготовленные ею, даже напоминали задуманное, но в эксплуатацию вряд ли годились. Иногда по вечерам она писала письма. Пару посланий она сочинила Кларе, одно Ксении, на которое никто не ответил. Наверное, та подалась куда-то, или после гибели мужа ей все еще не до писем. Зато пространные ответы приходили от Клары. Ей, оказывается, ко дню рождения родственники подарили сотовый телефон. Так что она, теперь, как настоящая деловая дама. Хорошо, если бы такой был у Жени… Дела у этой дамы без особенностей. Никаких послаблений она себе больше не позволяет, и ей, за успехи в учебе, назначили повышенную стипендию. Известный ей ученый, подался-таки за границу с какой-то молодой женщиной, которую он выдает за сотрудницу. Больше о нем она ничего не слышала. Да и желания, к тому, никакого не испытывает. Родственники и родители ей тоже советуют после окончания института отправиться в Израиль, но она уезжать не хочет. Питер – это город, в котором она родилась, русский язык ее родной, да и сама она наполовину русская. По крови. А по ощущению на сто процентов, или на девяносто девять. По крайней мере, попадает в дурацкие ситуации совсем не по-еврейски…Может быть, съездит на летних каникулах в Тель-Авив, навестит бабушку и родственников отца. Они обещают оплатить поездку, но она еще не решила, ехать или нет … А ученый тот, перед отъездом передал ей подарок (сам не появился) – золотой браслет с камушками. Стоит, наверное, немалых денег. Вернуть ему подачку не успела. Рассчитался, словно с проституткой. В коробочке записка из одного слова – «Прости». Да в чем он, собственно, виноват? В том, что природа произвела его на свет мужиком? Виновата во всем она сама. Женщина более разумное и ответственное существо. Потому и возникающие осложнения всегда на ее совести…

Зашарпанному почтовому ящику на стене магазина Женя не доверяла, и свои труды отправляла с шофером автомобиля-рефрижератора, странным молчаливым парнем, который по графику вывозил продукцию из их складов в Архангельск. Леха, в свои тридцать еще ни разу не был женат и, как шептали по углам в поселке, к женщинам не проявлял интереса, но парнем был на редкость ответственным.

Этот же Леша привозил ей изредка и ответы, которые приходили до востребования на главпочтамт, и, которые он сам получал по сохранившемуся студенческому билету Евгении.

Никаких обстоятельных известий от бригады не поступало, только ближе к январю Иваныч между делом буркнул, что была поздравительная телеграмма с соответствующими предновогодними пожеланиями. Всей артели.

Тридцать первого декабря Женя приготовила себе и Жучке скромный ужин. К бою курантов, правда, сделала традиционный салат «Оливье», который сама не любила. Поскольку Василий рядом с ней был только виртуально, шампанское осталось не распечатанным, и Женя отменив мораторий отметила двенадцатый удар рюмкой коньяка.

В поселке новый год встречали с погасшими окнами, словно перед налетом вражеской авиации… Правда, на той окраине, где жил дед Миша пару раз из чего-то пальнули… Женя напряглась, решив, было, что это проказы барсиковой банды, но на этом новогодний салют и закончился. Не было заметно, чтобы жители собирались в компании, хотя в таком небольшом поселении люди должны бы испытывать друг к другу более близкие чувства, чем в мегаполисе. Видимо суровые условия жизни сформировали у них и соответствующее отношение к праздникам. По слухам, до того как страна превратилась в дикий рынок, люди здесь были более общительными…

После коньяка выпитого под собственный тост, в ко-

тором она пожелала, чтобы с ее мужем ничего не случилось, и он как можно скорее оказался с ней рядом она поздравила с новым годом хвостатую подругу, которая, опершись лапами о край стола, закусывала невостребованным «оливье» прямо из тарелки. Потом Женя, пересчитав патроны, забралась в постель, уложила подружку, поверх одеяла, но уснула не скоро. Долго представлялись различные картинки, как там Василий встретил новый год, вспомнился прошлый новогодний праздник со всеми радостями и недоразумениями в Мурманске.

По такому же сценарию прошло и Рождество, хотя на этот раз Женя уже не изощрялась в кулинарных изысках. Российское ноу-хау – «Старый новый год» в поселке вообще никто не принимал, но редкие вопли с той окраины, где жила Кира, вероятно городских гостей, настораживали, и в постель она забралась, предварительно приготовившись к обороне. После полуночи, все стихло. Непонятно, только, к добру ли…

Зачитавшись Миллером, свет она выключила уже во втором часу. Когда глаза привыкли к темноте, Женя взглянула с кровати в окно, в которое ей между неплотно сдвинутыми занавесками видно было серебрившееся в свете луны застывшее море.

Она уже хотела закрыть глаза, как ей показалось, что там мелькнула тень. Женя привстала, соскользнула на пол и сама, словно тень метнулась к стене. Почти не дыша, оттянула ткань занавеси и, заглянув в щель, едва не вскрикнула. С обратной стороны в стекло уткнулась страшная обросшая физиономия мужика. Пригнувшись, он явно всматривался в темноту помещения. Лица его толком разглядеть было невозможно, но оттого оно казалось еще более ужасающим. Явно беглый.

Потом фигура, все в том же согнутом положении метнулась к входной двери. Только тогда стал отчетливо слышен скрип снега и Жучка, неожиданно звонко тявкнув, вскочила со своего коврика. Женя схватила берданку и выбежала в сени. Там, на ощупь, дрожащими руками проверила, есть ли патрон, взвела курок и, приподняв ствол, стала напряженно всматриваться в щели двери и прислушиваться, хотя от напряжения слух притупился и в ушах стоял какой-то звон. Жучка совсем не к месту принялась прискакивать, тявкать и скрестись в дверь.

Снаружи вскоре мелькнула зловещая тень, затем дверь вздрогнула и Женя, зажмурившись, нажала на курок. Ружье дернулось. Грохот был таким сильным, что она потеряла способность слышать что-либо, а Жучка, только что мелькавшая у ее ног, исчезла вообще. Женя перебежала снова в комнату и уже открыто выглянула в окно. Нигде никого. «То-то!» – торжествующе, но все еще с внутренней дрожью

подумала она и, нашарив на подоконнике второй патрон,

заменила гильзу.

Некоторое время она не отходила от наблюдательного поста, ожидая, что на ее выстрел сбегутся люди, но на дороге никто не появился. Взглядом окинула комнату, нигде не нашла Жучку, потом, догадавшись, встала на колени и выволокла перепуганное животное из-под кровати.

Усевшись на постели, снайперша прижала к себе вздрагивающую собачонку и шепнула ей на ухо, что они еще покажут им кузькину мать. Уж живыми-то их не возьмут и еще пожалеют, что сунулись, уроды! Видно для щенка это было слабым утешением, потому что он продолжал жаться к ней и поскуливать. Наконец раздался легкий стук в окошко.

– Пришли, все-таки! – решила Женя, поднялась, вышла

в сени, не выпуская, на всякий случай, из рук ружье и спросила, кто за дверью.

– Да открой, это же я Василий! – негромко произнес знакомый мужской голос.

Женя, не веря своим ушам, сбросила крюк и распахнула дверь. Порог перешагнул все тот же небритый мужик, в котором Женя только сейчас узнала мужа. После безумных объятий он заволок ее в комнату.

– Почти час валялся в канаве, боялся, что люди сбегутся на твою пальбу. Не успел еще ничего сказать, только дверь то и дернул, а ты и шарахнула. Что, не узнала меня в окошке?

Женя, все еще не веря в происходящее, покачала головой.

– Узнаешь тут. Оброс. Сам как беглый.

– Так я беглый и есть, – засмеялся тот. – Я же тайком пришел. На лыжах.

Женя посмотрела на него как на сумасшедшего.

– Да ты что! До Мурманска пятьсот километров!

– Да не до Мурманска, до лодки. Всего пять.

– Какой лодки? Зима же.

– Так подводной…

Женя ахнула.

– Господи! Как же мне с тобой не скучно! Я надеюсь, ты на атомной? Чтобы не мелочиться.

Василий засмеялся.

– Ну, ты уж совсем. На дизельной. Ребята тут после капремонта вышли на обкатку. Вот и подбросили. Через пару часов заберут меня в том же месте. Рыбаки пока отдыхают. Работали днем и ночью. Рыбы шло невпроворот. Уже два полных улова загнали.

Василий вынул из внутреннего кармана пачку зеленых купюр и швырнул на кровать.

– Убери. Никогда не думал, что когда-нибудь буду так промышлять. Пусть даже против своих капиталистов…

– А как артель?

– Подзаработали все. Вот эту пачку, – Василий вынул из другого кармана более объемный пакет, – отдашь Иванычу. Это артельные. Отдашь без свидетелей.

– Почему вы не выходите на связь? Я спрашивала у

председателя, он только пожимает плечами.

– Такой был уговор. На случай, если откроется, правление тут, как бы, ни при чем. Я и появляться то не должен

был… Поскорее бы разделаться с этим рыболовецким

промыслом. А потом… свобода и теплое море!

При последних словах лицо у мужа просветлело.

Ужинать он отказался и сказал, что времени совсем мало, его надо экономить и, если расходовать, то на самое необходимое. Им обоим. С этими словами Василий осторожно притянул к себе Женю. Она, почувствовав, как сразу ослабли ее ноги, плотно прижалась к мужу.

– Пропахнешь рыбой! – шепотом предупредил он.

– Отмоюсь в бане, – ответила Женя, удивившись мимоходом, какая мелочь заботит его в такую обалденную ми-

нуту и вцепилась пальцами в его куртку, помогая ее ста-

щить…

Перед тем как уйти он поздравил жену со старым новым годом и вдруг, спохватившись, бросился в сени, откуда принес какой-то картонный цилиндр… Покрутив в руках, разделил его на две половинки и торжественно вынул свеженькую розу. Женя только покачала головой, молча, потому что в горле что-то сдавило…

– Наверное, немножко подморозилась, – оправдался он.

– Дурачок ты мой! – прошептала Женя, ткнувшись лбом в его плечо.

Уже в дверях Василий обернулся, заметил, наконец,

Жучку, не сводящую с него любопытных глаз и скромно навиливающую хвостиком. Наклонился и легонько потрепал ее по шее.

У выхода он снова внимательно посмотрел на Жучку и неожиданно хохотнул.

– Послушай, а ты была права. Никакая это не Жучка, а самый натуральный Жучок.

Женя уставилась на собаку, которая еще более оживилась.

– Ну вот, – протянула она.– Недаром мне казалось, что она ведет себя как-то…не по девичьи.

Потом мотнула головой и заявила, что для нее собака все равно останется Жучкой. Жучок – как-то не звучит. Все равно, что таракан. Секунду подумав, она резонно добавила, что собака – женского рода, следовательно, имя вполне обосновано.

В сенях Женя попросила, чтобы он берег себя и не беспокоился о ней. Она женщина самостоятельная и может постоять за себя.

– Ну, ты меня в этом уже убедила. Молодец! Кроме как Иванычу о моем визите никому не говори. И деньги отдай без свидетелей.

Вторая половина зимы прошла в том же ритме и с теми же сомнительными радостями.

Правда ночи стали уже немного короче, от неожиданных оттепелей кое-где оттаяла земля, выделяясь в полумраке темными пятнами, на которых трудно было обнаружить передвижение противника, потому Женя забытую на заборе тряпку иногда принимала за бандита. Тем не менее, по утрам ей еще удавалось обнаруживать следы. И, похоже, подростковые. Но реально ее никто не тревожил, и Женя решила, что обещания Барсика достать ее оказалось обыкновенным трепом мужика, которому ничего не обломилось. Да и с чего бы он тут околачивал пороги?! Нынешним бизнесменам процесс добычи денег вполне заменяет секс.

Однако, в один из мартовских дней ей представилась возможность усомниться в том, что о ней забыли. Переступив порог сеней магазина, Женя едва не влетела в широко расставленные руки какого-то громоздкого мужика вывалившегося ей навстречу. Она пыталась увернуться, но сени были тесными, и в одно мгновение она оказалась прижатой огромным животом к бревенчатой стене. Полушубок насильника распахнулся, и она почувствовала сквозь толстый свитер тепло его тела, которое на секунду парализовало ее, но вспомнив уроки Василия, Женя собралась с силами и оттеснила разбойника к середине коридора. Придурок, видимо решил, что женщина льнет к нему в экстазе желания и расслабился. Второй этап объятий оказался для него неожиданным. Женя внезапно отпряла, выскользнула из-под его руки и двинула его в спину. Мужик с чувством облапал пустую бревенчатую стену. И только тогда Женя узнала в нем Барсика.

– Ого! – гоготнул Барсик и стал разворачиваться. – Птичка то наша еще порхает…

В полушубке и полумраке сеней он казался великаном. Ухмылка на пьяной физиономии не предвещала ничего хорошего и Женя даже усомнилась, что уроки самообороны ей помогут. Неожиданно открывшаяся дверь и чье-то бормотание внесло спасительную паузу. В сенях нарисовалась та самая глуховатая баба Валя, которая когда-то вручила им ключи от домика…

– Дай пройтить-то!– проскрипела старушка, ткнув Барсика в бок.

Пока тот выкатывал глаза, Женя бросилась в магазин,

вслед за спасительницей.

– Ну, жди в гости!– пообещал бандит.

Та на мгновение замерла в проходе и бросила через плечо:

– Мы давно тебя ждем… На пару с Калашниковым.

Захлопнувшаяся за ее спиной дверь прервала хохот оборзевшего мужика.

Клава при ее появлении закатила глаза к потолку, словно ничего не слышала, но Женя на всякий случай добавила:

– Мало не покажется.

Продавщица принялась сосредоточенно обслуживать бабу Валю, но как бы, ни к кому не обращаясь, бросила:

– Треплется…

Женя уже так не думала и, вернувшись домой, пересчитала боеприпасы. Патронов было всего два, не считая того, что в стволе. С третьей попытки в лоб то попаду, – решила она. А нет, придется сдаваться… В последнем варианте она не к месту вдруг вновь почувствовала наглое, напористое тело бандита. Ведь изнасилует, гад…, – подумалось ей.

Когда стало темнеть, Женя привязала Жучку, ставшую уже полноценной собакой, у двери, сама заняла позицию у окна и выключила свет. Дорога была пуста. Море совсем потеряло свой шарм и напоминало теперь какой-то гигантский пустырь, лишь вдалеке, ближе к поселку, полузасыпанные снегом лодки и напоминали о закованной водной стихии. Где-то там за этой бескрайней ледяной степью рыбаки в поте лица добывают свой хлеб насущный… Задумавшись о нелегкой судьбе мужиков, она не сразу заметила словно из-под земли появившийся джип. Тот самый, на котором в памятную ночь Барсик преследовал ее. Машина двигалась медленно с включенными фарами. Поравнявшись с домиком, водила остановил технику и погасил фары. Разглядеть сквозь тонированные стекла, сколько явилось гостей, было невозможно. Один или несколько? Женя присела и сжала в руках ружье. От былых эротических настроений не осталось и следа. Прищурившись она ждала врага, и была уверена, что встретит его как он того заслуживает. Живой она не дастся. Это она знает точно. Он, видите ли, здесь хозяин! Сейчас мы этому хозяину кое-что подкорректируем, и стрелять она будет не в лоб, а по самому для него ценному. А если явился со сворой, она отстреляет на добрую коллекцию. Жаль патронов маловато…

Из машины по-прежнему никто не выходил. Женя прислушалась. Двигатель продолжал работать и она уже стала надеяться, что это всего лишь шутка придурка, как дверца автомобиля приоткрылась и из-под нее показалась нога разбойника. Женя вновь напряглась и отщелкнула предохранитель. Нога зависла на некоторое время и вдруг скрылась обратно. Женя расслышала, как хлопнула дверца. Недоумение ее тотчас же разрядилось, когда она увидела приближающуюся из-за поворота экипаж деда Миши. Кучер сидел, закутавшись в тулуп и прижав к себе ружье, ствол которого высоко торчал над его ушанкой. Когда до джипа оставалось около десятка метров, автомобиль, вспыхнув светом всех фар, сорвался с места, так, что его даже занесло, но до телеги водитель умудрился выровнять траекторию и машина исчезла, словно ее и не было.

Женя перевела дух и почти с нежностью посмотрела вслед удаляющемуся патрульному. Откуда он взялся? Совпадение, или он ее сторожит? …Ведь не первый раз он здесь патрулирует. Разрешить загадку она не смогла, но уснула, на этот раз без слуховых галлюцинаций и даже без кошмарных сновидений.

Когда на другой день она спросила деда Мишу напрямую, что он там охраняет у ее дома, тот забормотал что-то, потом, словно вспомнив, заявил, что посматривает за своими стожками с сеном, что на полянке. Воруют, сволочи… А у него, как-никак, коровенка имеется…Хитрая улыбка на его лице, однако, вызывала сомнения. Теперь Женя видела своего телохранителя почти каждый вечер.

Когда уже не надо было прислушиваться к каждому шороху с прежним напряжением, обострилась другая проблема – время от времени ее стали доставать эротические сны. Не просыпаясь окончательно, она нащупывала под подушкой крамольный подарок и, стараясь не разрушить захватывающего сюжета, дополняла его натуральными ощущениями. Иногда это удавалось, но чаще эксперименты заканчивались слезами – не хватало его рук, его губ…

Когда становилось совсем невмоготу, Женя отправля-

лась в баню, грела воду, намывала и без того уже стерильные полы, замачивала веники. Жучка, пока она возилась с банно-прачечными делами, терпеливо ожидала ее в предбаннике. Потом Женя с удовольствием, которое так долго оттягивала, мылась сама…

Перед тем, как запереть дверь остатками воды снова

ополаскивала баню. Закончив все дела она, долго вытиралась полотенцами и ловила себя на том, что слишком пристально поглядывает в оконце, словно на натоптанной тропе кто-то вот-вот должен появиться, хотя бы дед Миша, что-ли…

Поскольку мытье в бане стало чревато отклонениями

в психике, Женя решила заняться земледелием. Она представила, какой эффект ее сад-огород произведет на Василия и взялась за дело с энтузиазмом. Разыскав в макулатуре, которую она собрала для растопки печей, несколько журналов по садоводству она принялась готовить теоретическую базу. Там же нашла раздел «Семена почтой» и отправила заявку на семена, показавшиеся ей привлекателльными. Миновала ни одна неделя с того дня как она передала с Лешей свое письмо а фирма так и не прислала ни ответа ни привета. Время поджимало, и Женя стала размышлять, у кого бы поживиться семенами, бабе Вале надо полдня объяснять, что от нее хотят, тетя Геля в походе. Кира вообще не рассматривается. Может дед Миша?

Приняв окончательное решение, Женя уже собралась

было выйти из дома, чтобы отправиться к бобылю, как неожиданный сигнал автомобиля с дороги, заставил ее присесть. Барсик?! Да еще средь бела дня. Женя выглянула в окно. Напротив ее дома стоял рефрижератор Лешки. Вероятно почта…Женя, накинула куртку и выбежала из дома. Леша, опустив окно, махнул ей рукой, затем спустился с подножки на землю и протянул пакет. Долгожданные семена! На радостях Женя чмокнула курьера в щеку, хотела еще что-то сказать, но заметила, как порозовело лицо парня. Херувимчик!

– Может быть, зайдешь, чаю выпьешь, – неожиданно для себя предложила Женя и потянула его за рукав.

Рявкнувший автомобильный сигнал и промелькнувшая

мимо «Нива», из окна которой осклабилась физиономия

Киры, моментально привела ее в чувство. Еще и эта подлая Жучка, навиливающая хвостом вокруг парня… Комментарии просто излишни!

Леша, видимо тоже оценивший обстановку забормотал что-то невнятное, и полез в машину. Только тогда Женя заметила в полумраке кабины еще чью-то фигуру… Похоже, женская…

Дома она с досадой швырнула на кровать ставшие ненавистными семена и сама в расстройстве опустилась на стул. Ну что за дура?! Поселок, который в подветренную сторону не трудно переплюнуть, уже завтра будет знать такие подробности их отношений, о которых и не мечталось… Как она теперь будет оправдываться перед мужем? Разве кто-нибудь поверит, что это просто неосознанный жест, проявление вежливости… Конечно, нет… Да чего врать то?! Какое уж тут проявление вежливости, когда спазмы внизу живота до сих пор не прошли. И зачем ей этот увалень нужен, загадка тоже не сложная… Конечно, если бы она и затянула парня в дом, чаепитием все и ограничилось бы… Ей и нужно то, чтобы какой-то мужчина побыл рядом. Хоть минуту…

Когда неделю спустя долгожданная фигура заполнила, наконец, дверной проем, и Женя пришла в себя, первое, что она потребовала от мужа за свои страданья и муки – полной компенсации и немедленно.

– Я уж вижу, банька приготовлена…, – улыбнулся Василий и на его потемневшем от общения с морем лице обозначились морщинки.

В баню Женя впорхнула сама, торопливо разделась, быстро ополоснула кипятком тазы, скамейки, полок, разложила мочалки, мыло и с нетерпением взглянула в оконце. Мужа все не было, она уже собралась бежать в дом, когда он появился на посыпанной желтым песком тропе с полотенцем через плечо. Шел он так неторопливо, что ей показалось, что он вообще не дойдет.

– Почему же не на крыльях?! – простонала она, втаски-

вая его в предбанник и запирая дверь. – Неужели не соскучился?

– Смертельно, – пробормотал он.

Всем телом она почувствовала сквозь жесткую одежду исходящее от него тепло и с трудом удержалась, чтобы не сорвать на ней все молнии и пуговицы.

– Раздевайся, быстренько, – прошептала она и подтолкнула к скамье.

Втащив Василия в парную, она повернула его к себе и приказала не препятствовать ей и принялась мыть. Сначала она намылила ему лицо и руки, смыла теплой водой, потом, намылив объемную мочалку, она принялась за его тело, приговаривая «Ой, какие же мы славненькие». Ей и на самом деле казалось, что природе никогда еще не удавалось создать такое красивое тело, как у ее мужа. Василий, уже отвыкший от ее опеки пытался препятствовать, даже сердился, но она, не обращая никакого внимания на его возражения, изо всех сил намыливала ему шею, плечи, спину, ягодицы, затем, снова развернув лицом к себе – грудь, бока, живот… «А теперь самое дорогое» – прошептала она и Василий невольно дернулся…

Окатив мужа водой из таза в последний раз, она сунула ему в руки мочалку и шепнула:

– А теперь меня…

Она невольно зажмурилась и развернулась к нему задом и почувствовала, как ее тело напряглось в обморочном ожидании долгожданных ощущений.

Ноги уже не держали, она стала медленно оседать, когда внезапное погружение блудного гостя захлестнули ее волной такой силы, что из нее вырвалось что-то наподобие стона и слезы хлынули по щекам, смешиваясь со стекающей водой.

Скользнув ладонью в мыльной пене по своему животу, она погрузила пальцы в набухшую плоть, наткнулась на восхитительную занозу и, прогнувшись в пояснице, подалась назад, словно намереваясь бабочкой навечно насадить себя на смертоносную шпильку, соскользнула по мокрым половицам, упала на колени, всхлипывая и бормоча, что-то бессвязное, словно в бреду. Инстинктивно поймала она ножку скамьи и, коснувшись взбухшими сосками теплых досок пола, раскрылась как цветок навстречу пчеле, которая с лету погружалась всеми лапами в нежные и ароматные лепестки с таким усердием, что баня ходила ходуном, словно живая…

С неделю поселок жил той жизнью, ради которой дееспособное население всю зиму предельно напрягалось, чтобы дотянуть до светлых денечков. Первые дни члены экспедиции отсыпались, отмывались, восстанавливали запущенные функции организма. Потому улицы и дворы были пусты, только изредка за развешанным бельем или еще по какой нужде выскакивали ожившие разгоряченные бабенки, иногда едва прикрывшись полотенцем, или только накинув халат на голое тело, не стесняясь откровенности обнажаемых в движении грудей, бедер, ляжек и даже, как будто бы, наслаждаясь этими казусами. Вчерашние улитки ожили и расслаблялись по полной программе.

Однако, вскоре на улицах замелькали какие-то автомо-

били – от навороченных джипов до реликтовых «копеек», какие-то мужики, мало кому знакомые зашастали по поселку – в правление, в склады, снова в правление. Понятно было, что наехала та самая «крыша»… Самого Барсика не было видно, но бригада его работала энергично, словно комитет по продразверстке.

Василий, конечно, тоже ввязался в разборки, к счастью без боестолкновений, и, когда, наконец, крышняк отвалился, вернулся домой злой и возбужденный. На вопрос Жени,

что там происходит, долго не отвечал и только немного

успокоившись, объяснил все одним емким словом:

– Сволочи…

То, что наехали сволочи, Женя знала и без него, ее беспокоила иная информация, которую муж уже должен был подцепить в поселке, но, то ли сарафанный телефон еще не работал по причине занятости телефонисток, то ли Василий был озадачен другими проблемами, но речь о Лехе-рефрижераторщике он так и не завел. Виниться Женьке, вроде бы было и не в чем но она-то помнила о своих смятениях, и сознание, что в какую-то минуту могла дать слабину оставило неприятный осадок. Тем более, что после нескольких безумных ночей с Василием ей совсем непонятными стали те минувшие странности.

Узнать у своего партизана, что происходит в поселке, ей не удалось и Женя, чувствуя, что назревает что-то неладное, решилась зайти к тете Гели. Прихватив с собой хозяйственную сумку, она сослалась на то, что кончается сахар и отправилась к громоздкому черному дому за таким же черным и плотным забором. Позвякав без результата кованным ржавым кольцом по калитке, Женя нашла щепку и, просунув ее в щель, откинула заложку. Первое, что попало ей на глаза тот самый полугрузовичок-полуджип посреди двора, на котором они с Василием ездили за дровами. На заднем плане развешанные сети, скорее их останки. Только потом Женя увидела на крыльце, словно памятник неприступности фигуру тети Гели.

Рыбачка смотрела на нее в упор, но кивнула в сторону входа. Что означало приглашение.

Комната, в которую они вошли, была классической, с низким потолком и небольшими окнами. Хозяйка включила свет, отчего мало что изменилось. Все так же молча она кивнула в сторону стола, и первой уселась на табурет.

– Чо-ж, до сих пор не приходила, – проворчала она – Болтать я не люблю, но чайку бы попили. Уж полгода здесь.

Женя посмотрела в сторону и заметила в углу телевизионный приемник.

– Ящик тоже не смотрю. Одно вранье меняют на другое…, – пояснила рыбачка.

Потом она замолчала и Женя поняла, что должна объ-

яснить свое несанкционированное появление.

– Тетя Геля, что там происходит, какие-то мужики, возня… Василий мне ничего не рассказывает, но я-то догадываюсь, что он снова ввязывается во что-то…

Тетя Геля помолчала с минуту, потом поднялась и воткнула штепсель самовара в розетку. Это, видимо означало приглашение отпить чайку. Потом грузно осела обратно на свой табурет.

– Нормальный мужик у тебя. Мой такой же был. Всюду ввязывался.

На этом повествование закончилось но Женя, еще несколько минут ждала продолжения. Оно последовало лишь, когда дымящийся ароматный чай был разлит по чашкам.

– Пронюхали гады чего-то. Требовали денег. Твой и поставил их на место. Траулер то у него, можно и на дно пустить. Сами-то рулить не умеют.

– Он что, сошел с ума?

Тетя Геля медленно повернула к ней голову.

– Он то, как раз в уме. Чего остается?

– Не пугайте меня тетя Геля!

– Ну, тебя не больно испугаешь, да и не сделает он это-

го. Надо же им как-то яйца прищемить.

– Но так ведь гады же…

– Гады, – просто согласилась тетя Геля.

– А кто выдал то? – собираясь подняться, спросила Женя.

Тетя Геля еще больше помрачнела.

– Да в том то и загадка. Отгадаем…

На крыльце, заметив, что Женя смотрит на машину, уже без вопроса пояснила:

– От мужа остался.

– Вы что и сами водите?

– Бывает.

У калитки Женя ожидала, что рыбачка предложит ей заглядывать почаще, но та, молча, закрыла за ней калитку.

Вернувшись домой, Женя сразу же отыскала мужа, который возился с заскрипевшей дверью.

– Я была у Гели.

– Ну и что?

– Кто-то же вас выдал. Вася, это не я. Клянусь, ни с кем не встречалась, никому ни слова.

Муж с недоумением посмотрел на нее..

– Ты-то тут причем?

– Но кто у тебя был в команде?

– Разберемся сами, – мягко, поставил точку Василий.

Радости всегда кончаются быстрее, чем хотелось бы. После недельного отдыха наступила самая горячая для рыбаков пора – весенне-летней путины, с частыми штормами и непогодой. В зимний период разлука тем, кто оставался на берегу, давалась легче. Скованное льдом море не пугало своей неукротимостью, и страсти, в которых где-то находились рыбаки, можно было лишь представлять. По крайней мере, воображение не подогревалось удручающими иллюстрациями…

Первый весенний рейд начался удачно. Оставшиеся на перевозе рыбаки уже дважды отгрузили заполненные крупной рыбой баркасы, однако затем связь прервалась и в назначенное время траулер с командой у причала не появился. В последние дни ветры усилились и волны, от которых у Жени уже мельтешило в глазах и своими размерами приводили ее в ужас. Все валилось из рук, глаза ни на что, включая экран телевизора, не смотрели. Садоводство было заброшено. Мысли о плотских утехах больше не посещали, и желание было только одно – увидеть мужа живым. И даже в воображаемых эпизодах его возвращения вся эротика ограничивалась объятием. При такой жизни недолго стать и фригидной…

У правления она встретилась с несколькими женщинами, женами членов команды, которые тоже пришли узнать, нет ли каких-нибудь известий. Невозмутимый председатель на этот раз не скрывал своей тревоги – наладить внезапно прервавшуюся связь с кораблем не удавалось. Не получив никакой информации они, тем не менее, не выглядели перепуганными и молча разошлись по домам. Их поведение озадачило Женю. То ли подобная ситуация для них просто привычна или в самом деле не было особых причин тревожиться. Хотелось верить в последнее, но фраза одной из них о том, что пора идти к тете Глаше насторожила. Женя уже знала, что это гадалка. О ней вспоминали здесь редко, но когда что-нибудь случалось, для старухи наступали золотые денечки. Тогда женщины цепочкой тянулись к ее жилищу, которое, как и положено колдуньям и прочим служителям темных сил, было расположено на краю села, рядом с лесом, только с другой стороны от той, где жила Женя.

Предсказания гадалки благополучного исхода чаще всего совпадали с реальностью (других прогнозов тетя Глаша просто не делала) и это укрепляло веру обитателей в ее способности. Бывали, правда, у нее и обломы, однако это никого ничему не учило, и люди продолжали натаптывать дорожку к местной прорицательнице. В конце концов, хоть какое-то утешение. Женя решила выдержать еще сутки, но когда к вечеру следующего дня снова ничего не изменилось, а пустынное море продолжало бушевать, достала свою книгу записей, вписала в расходную статью «непредвиденное» десять долларов и отправилась к заветному домику.

Бабка, уже обслужив почти всех домочадцев команды с пропавшего траулера, отдыхала и пила из алюминиевой кружки растворимый кофе, аромат которого чувствовался еще в сенях. На Женю она уставилась, как на инопланетянку, хотя одеяние гостьи мало чем отличалось от нарядов остальной публики. Разве что полушубок поаккуратнее, да на голове не было платка, по сути обязательного для местных обитательниц.

Женя подошла к столу и молча положила на край деся-

тидолларовую купюру. Бабка, не спрашивая о цели прихода, быстро подхватила зеленую бумажку, глянула на свет и, убедившись в подлинности, положила ее на край поближе к себе. Только затем уставилась на клиентку вопросительно.

– Ну?

– Вы же знаете.

– Я много что знаю, на то и экстрасенс.

Последнее слово она выговорила с трудом, и Женя

едва не усмехнулась.

Бабка видимо просекла ее усмешку и нахмурилась, а Женя, извиняющимся тоном объяснила, что в море ее муж, капитан того самого траулера, что она, как и все, надеется на то, что все закончится благополучно, но опасения одолевают… Или она может сказать что-то другое?

– Жив,– заглянув в кружку с кофе, ответила старуха.

– Но…но где тогда он?

– Почем я знаю? Это отдельного изучения требует, большого напряжения… Да и зачем тебе? Где бы ни был, лишь бы жив. Где-нибудь затаились. Стихнет непогода и явится. Зазнобы там нету. Одна была и та на берегу осталась, – бабка захихикала. – Боится оставить своего моториста без присмотра, а тот снова в запое. На этот раз его и не взяли. Но она баба решительная, вылечит от алкоголизма живо. Хоть и хроник. Я пробовала, ни в какую. Такой трудный мужик, хоть и мелкий. А та, ему меж глаз как приложит, и, смотришь, выздоровел.

Бабка снова захихикала, а Женя, взглянув на стол, обомлела – купюра исчезла, хотя «экстрасенс» все время держала руки на коленях. Какая-то мистика. Если так пойдет дальше, скоро начнешь верить и в нечистую силу.

«Предсказания» гадалки к счастью, оправдались и на этот раз. Уже к утру волны улеглись, а к вечеру следующего дня на горизонте показались знакомые очертания судна. Встречали его, на этот раз, всем людом, песен и шуток не было слышно, но переживания, которые перенесли ближние, кое-кому, вышли боком…

Как оказалось шторм рыбаки пережидали в одной из бухт, из которой не было связи.

Василий переступил порог и едва раздевшись, рухнул на кровать. Женя не успела даже обмыть его, но не стала тревожить, сама легла на лежанку но уснуть долго не могла, время от времени, поднимая голову, чтобы убедиться, что мужчина, по которому она сходила с ума все эти тревожные дни, рядом. Только тогда, умиротворенная, опускалась на свою подушку.

Проснулась она от прикосновения его губ. Василий, вероятно, успел выспаться, потому что был умытым, и не выглядел таким измученным, как вчера.

Женя догадалась, по лукавинкам в его глазах, что баня уже протоплена, а на столе, наверняка, готов завтрак – она видела за его спиной, как сквозь дырочки поблескивал тлеющими углями самовар.

– Можно подумать, что сама вернулась с моря! – отругала она себя вслух, обняла его за шею и соскользнула вниз. Василий поддержал ее, отчего ночная сорочка задралась, и по ее горячему бедру скользнула его огрубевшая родная рука.

– Ты у меня окрепла от деревенской жизни, – притис-

нув ее к себе широкой лапой, довольным тоном засвидетельствовал он.

– Еще как. Я уже, наверное, смогу обойтись и без секса. При спартанской то непредсказуемой жизни! – хмыкнула Женя. – Тебя тоже скоро от архангельских аборигенов не отличишь, – разглаживая его обветренное потемневшее лицо, заметила она.

Он действительно изменился. Если раньше в чертах бледного лица, в очертаниях рук с гладкой кожей было что-

то изысканное, то теперь, появилось что-то грубоватое…

– На южных пляжах вернемся в форму…, – пообещал Василий.

– Дожить бы до них! От одних переживаний умереть можно. Переполошили весь поселок. Бабку Глашу, порадовали…

– И ты что ли ходила? – отпустив ее, удивился Василий.

– Ходила… Как ты думаешь, мне тут…

Василий, не дослушав, засмеялся, потом покачал

головой и снова сгреб ее в объятия.

– Знаю как. У нас отказала рация. Загружены были под завязку… Наудачу в ту же бухту непогодой занесло шведское судно. Половину улова им и сгрузили. Только тогда и смогли выйти… Так что мы сделали еще один шаг на юг…Только это опять секрет!

Женя его уже не слышала, рука мужа блуждающая по ее ягодицам, лишила ее такой способности.

– А мне и здесь хорошо, – прошептала она, прогибаясь в пояснице. – Особенно сейчас…

На следующий день Василий умудрился съездить в Архангельск и привезти Жене и себе по подарку. Когда она увидела яркие коробки, не поверила глазам. Мобильники. От радости она готова была обцеловать мужа от пяток до затылка. Долгие тягостные вечера она мечтала о них.

– Ты мой волшебник! – не находя других слов забор-

мотала она, рассматривая телефон. – Наконец-то! Уж теперь-то ты от меня не скроешься…

Василий, прислонился к косяку.:

– Ну, здесь не очень надежная связь, вышку только смонтировали, но, изредка должно получиться… Я вот думаю, может быть, в самом деле, устроить тебя, на базу. Я разговаривал с управляющим. Платить, правда, много не обещают, но будешь все-таки с людьми. Но со всякими там

Барсиками, и прочими, надо быть осторожнее. Леха-то па-

рень вроде спокойный, да и девочка у него уже есть…

Женя в изумлении уставилась на мужа.

– Тебе что, информацию доставляют прямо на судно? Так вроде и рация у вас не работала…

Василий усмехнулся.

– Поселок маленький, а ты здесь новенькая, к тому же молоденькая жена старого облезлого капитана не может не привлекать внимания.

– Дурак! – неожиданно сорвалось у Жени, но она тут же исправилась, – Прости, я хотела сказать, что молодым то до тебя…не каждый дотянется… А, скажи, деда Мишу ты озадачил патрулировать?

Василий округлил глаза. Прикидывается.

– Да я слышал у него тут в перелеске сено заготовлено. Воруют…

– Это вы вместе придумали? У него и коровы то давно нет.

Хитрец отвел глаза.

– Так как насчет работы? Сейчас светло почти круглые

сутки…

– А как насчет телохранителя? – не отступала Женя.

– Ну, так он что, разве мешает?

– Да нет, наоборот. Я и спать стала лучше…

– А как насчет трудовой славы?

Женя задумалась. Особого желания влиться в компанию рыбачек она не испытывала, ее уже вполне устраивал комфорт отшельницы.

– Конечно, я пойду. Все-таки доход, – вздохнула она.

– Не смеши, – пробормотал Василий, заглядывая под кровать, где спала Жучка. – Это же не из-за денег…

Муж позвал собаку, сел на кровать и, погладив друга человека, добавил:

– Повеселее будет, а если что уже и друг защитит.

– Подруга, – поправила Женя, трепля собаку за шею.

– Да? Ну, тогда у нее что-то с ориентацией, – хмыкнул Василий. – Хотя оставлять эту лесбиянку наедине с моло-

денькой, да хорошенькой женщиной уже рискованно.

– Ну, ты что?! – ошарашено посмотрела на мужа Женя.

– Нет, тебя в люди надо выводить, пока не поздно…

Шуток уже не понимаешь!

Вечером Женя вытащила из стола свою амбарную книгу и, разложив ее у себя на коленях, принялась подводить итоги:

– Сколько стоят мобильники, и сколько ты привез с рейса?

– Зачем это тебе?

– Я же веду учет расходам и доходам. Теперь месяц будем жить по утвержденному бюджету. Питаться, в основном овощами…, – после паузы Женя вздохнула. – И рыбой.

Василий ухмыльнулся, но согласился, что это разумно. В определенной степени. Только не следует перегибать. Ей здесь и без того не радостно.

Устраиваться на работу они отправились вдвоем. Третьей попыталась было увязаться Жучка, но ее заперли в сенях охранять дом.База представляла собой два огромных деревянных барака, у самого берега. Один был разделен дощатыми перегородками на секции, в которых сортировали рыбу, а во втором цех по переработке и холодильник. В цехах работали только женщины, не считая двух подростков, которые больше мешали, чем оказывали помощь, не к месту и не ко времени устраивая какие-то дебильные игры с воплями, догонялками, и швыряниями отходами в физиономии друг друга. Их постоянно кто-нибудь окрикивал и ругал, но не прогоняли. На замечания старших недоросли не реагировали никак. Один из них, белобрысый показался Жене знакомым. Да и второй беспризорник, со спины кого-то напоминал…

Нона Григорьевна – заведующая базой, (она же бригадирша, кладовщица и сторожиха) вышла из цепочки работниц, которые копошились у транспортерной ленты. Окинув Женю взглядом, словно видела впервые, она предупредила, что ей следует пройти обучение, но, поскольку она всю рыбу, которую ловят у этого побережья, знает по прилавку в магазине можно считать, что зачет принят. Потом поведала, что работа здесь всегда авральная, потому что холодильник маломощный, и часто выходит из строя, а рыба поступает неравномерно. Нередки и простои.

После экскурсии по разделочным цехам Женя, считавшая, что уже привыкла к запаху рыбы, вышла наружу пошатываясь. Василий тотчас усомнился в правильности решения, но Женя упрямо кивнула головой. Что значат ее страдания в сравнении с тем, что приходится выносить рыбакам?!

Нона Григорьевна, которая тоже вышла, принялась убеждать ее, что это явление временное. Все когда-то так начинали. Даже те, кто здесь с младенчества, как она. Производство у них, конечно допотопное, нет, не только кондиционирования воздуха, но и элементарной механической вентиляции, разве та, что в щели между досок. В последние месяцы, когда здесь еще была какая-то власть они вели переговоры с норвежцами, и те соглашались поставить им хоть и бэушное, но хорошее оборудование, но сейчас… Нона Григорьевна при этих словах словно очнулась и, оглянувшись, замолкла. Женя поняла, что песни о светлом прошлом здесь не приветствуются…

Спецовку будущей ударнице выдали хоть и не новую, но крепкую – костюм х/б без дырок, резиновые сапоги неопределенного размера и прорезиненный фартук, этот совсем новехонький. Посмотрев на окружающих ее теток и, представив себя со стороны, Женя усомнилась в том, что после того, как она наденет эту униформу, собственный муж сможет ее здесь отыскать. Ну, разве что на ощупь…

Утешала только одна мысль, что это совсем ненадолго.

Во дворе комплекса они обнаружили и деда Мишу. Он проводил технический осмотр своему транспорту – заглядывал куда-то под телегу, похлопывал лошаденку по ши-

роким ляжкам, подергивал лямки… Женя знала, что он

здесь в штате, вместе со своей кобылой, Долли.

Уже когда собрались домой, одному из шалопаев упал, наконец, на ногу ящик с треской. Возопив на все побережье, он, прихрамывая, поволокся в поселок.

– А без придурков нельзя? – провожая взглядом под-

ростка, невольно спросила Женя начальницу.

– Племянники управляющего, – коротко объяснила Нона Григорьевна.

Только тогда Женя вспомнила, где видела белобрысого раньше. Это он маячил у окна их дома когда Василий с председателем обсуждал ближайшие планы. Она хотела было спросить об этом у начальницы, но по лицу бригадирши поняла, что та не расположена к откровениям и промолчала.

Дома Женя занялась изучением инструкции по пользованию мобильными телефонами, усвоив азы, взялась за амбарную книгу и поинтересовалась, во что обходятся такие

разговоры. Услышав приблизительную цену осторожно,

словно гранату понесла свою трубку к коробке.

– У меня в бюджете такой статьи нет!

Василий засмеялся.

– На переговоры твоей зарплаты хватит.

– И только?! – протянула Женя.

Василий уже занявшийся обшивкой потолка опустил очередной лист на пол.

– Не мелочись Женя. Денег у нас больше, чем числится в твоей книге.

– Откуда? – удивилась Женя.

– Оттуда, – хмыкнул Василий и снова принялся за отделочные работы.

Женя посмотрела ему в спину, но спрашивать ничего не стала. Бесполезно.

Немного позже она рассказала мужу о находке – потайном сейфе и даже предложила его найти, но тот сказал, что верит и так, и предложил положить туда к своему капиталу капитал артели, которые они откладывают, чтобы выкупить акции. Эта идея не очень понравилась Жене, но, ладно, в сейфе есть и вторая полка. Да и понятно было – так надежнее.

– Они еще не все знают, – взбодрил он Женю.

– Вася, а нельзя как-нибудь без экстрима? – взмолилась она.

Когда Василий отправился в следующий рейс Женя, подождав, когда траулер скроется за горизонтом, тут же набрала номер его телефона. Он ответил не сразу, но слышимость была хорошая.

– Возвращайся скорее. Мы уже скучаем… Вот и Жучка передает тебе привет…

Женька сунула трубку вертящейся у ног собаке, но та вместо того, чтобы подать голос лизнула трубку.

– Она тебя целует и я тоже, – сообщила она, отклю-чила телефон и бережно положила в коробку, но тут же вынула обратно.

Игрушка ее безумно радовала. Решив обзвонить заодно всех родных и знакомых, Женя отыскала письмо подруги и попыталась набрать обозначенный там номер. Соединение высветилось, но трубку никто не взял. С тем же результатом закончился набор номера собственной квартиры в Питере. Решив, что Клара, вероятно, в Израиле, а мамаша так и не поставила телефон, давно пропавший при невыясненных обстоятельствах, Женя отложила трубку.

Не дозвонившись, она засела за письмо Кларе. Намного дешевле. Эпистолярный труд всегда давался ей легко и, когда она писала письма, возникала только одна проблема – вовремя затормозить. Способность толочь воду в ступе тащилась за ней с детства… Она подозревала, что адресаты, скорее всего, читали ее послания по диагонали, но Клара девочка серьезная, с ней можно и расслабиться…

Первую страницу текста заняли проказы Жучки, которая оказалась породистой восточноевропейской лайкой и, благодаря которой, оставаться одной в доме ей теперь совсем не страшно. На обороте страницы Женя вспомнила о себе…Жизнь ее мало чем отличается от Питерской, разве

что интерьер за окном немного не тот, и до театра далековато, к тому же трамваи ходят редко…, зато она научилась здесь читать. В кладовой обнаружилась целая библиотека. Комплект, правда, оригинальный – от справочника по устройству трактора до трудов Шеллинга. Правда и художественной навалом. Читает все подряд. Даже Голсуорси, которого она еще в юности безуспешно пыталась взять штурмом воспринимается здесь как интересная и красивая сказка… Но полное откровение для нее это, конечно, Генри Миллер. Можно бесконечно читать и перечитывать, правда, с осложнениями. Его словоблудие просто завораживает, а некоторые эпизоды воспринимаются так, что и самой хочется. Телевизор смотрит редко. Он и включается у нее, чтобы узнать прогноз погоды. Погода – это здесь самое актуальное. Хоть и живется ей, как у Христа за пазухой, но эти шторма, и ожидания… Быть женой моряка это что-то! Уже в ЗАГСе каждой, кто отважится написать заявление, на союз с морским бродягой, следовало бы изначально выдавать безразмерную компенсацию. Но, в целом ей здесь не скучно. С мужичками нет проблем – целый ассортимент. От деда Миши, который уже не помнит когда родился, до местного авторитета по кличке Барсик. Как его зовут на самом деле, никто не знает. Этот на самом деле опасный, но у нее тут есть чем обороняться… От кого меньше всего хотелось бы обороняться, так это от парня с рыбовозки, Лехи – он как раз и доставляет письма туда и обратно. Наверное, еще девственник. Правда кому лишать его этого недостатка как-будто бы уже есть. Прицепилась какая-то колючка. Скорее всего, архангельская. Так что шефская помощь, видимо, не понадобится. Но это она так…треплется. По привычке. Василий ее вполне устраивает. В бесконечных перерывах и ожиданиях есть свой шарм. Попыталась было найти себе занятие – завести свой огородик но что-то не очень получается. То забудет рассаду полить, то ее прихватит морозцем. В общем, абориген из нее пока никакой. К этому делу привыкнуть надо. А Ося… Ну, что поделаешь, все они мужики такие! Она сама не очень уверена, что ее Василий сейчас в море, а не на берегу, у какой-нибудь молоденькой потаскушки. Ведь умудрился же в новогоднюю ночь явиться к ней из-под Мурманска на подводной лодке?! Да еще и с цветами! И где гарантия, что он точно так же не обошел все побережье…

К концу шестой страницы Женя вспомнила, наконец, повод, по которому она взялась за писание и сообщила Кларе, что теперь у них есть мобильники – Василий на днях купил в областном центре. Дальше Женя вывела четкими цифрами номер своего телефона и попросила позвонить, потому что ей соединиться с ней никак не удается, как ни пыталась. Может быть, не туда тычет, а может Клара сейчас в отъезде…

Уже запечатывая конверт, Женя спохватилась, что забыла сообщить подруге, что с завтрашнего дня начнет свои трудовые будни, но решила не вынимать послание, да и свободного места на бумаге уже не найти.

Запечатав письмо, Женя задержалась мыслями на копилке. О каких еще доходах вел речь ее муж? Не ввязались ли эти добрые молодцы в какой-нибудь криминал. Этих радостей им только и не хватало.

Номер мобильника Василия Женя набирала каждый день по несколько раз, но всегда безуспешно. Только однажды связь установилась и то ненаглядный заявил, что работа не позволяет ему заниматься словоблудием. Женя обиделась и пригрозила, что тогда вообще звонить не будет. Василий в ответ напомнил о тарифах связи и посоветовал ей почаще сверяться об остатке на счете. Услышав в справочной информацию, она стала к аппарату относиться с большим уважением. Зарплата, которую ей обещали на базе, при таком сервисе не покрывала затрат на переговоры. Правда и работой их особенно не обременяли. Если кто и надрывался на производстве, так это Нона Григорьевна, которой, приходилось выдумывать какое-нибудь занятие

женской бригаде, когда запасы рыбы иссякали. Самый

тяжкий труд, как известно, симуляция деятельности.

Эпистолярный труд Евгении не пропал даром. В одну из ночей звонок мобильника разбудил ее. Подруга радостным голосом сообщила, что получила ее письмо, что у нее все в пределах нормы. Институт она уже заканчивает, сдает последние экзамены. Всякий раз вспоминает Женю и жалеет, что та легкомысленно бросила школу…Питер стоит все на том же месте. В Тель-Авив она пока не собралась… Женя, толком не проснувшись, лишь сообщила, что у них здесь, хорошая погода.… На этом подруги простились. Все что могло интересовать обеих, у них уже было изложено в письмах. Договорились, что теперь будут звонить друг другу «в случае чего».

Когда продавщица метнула ей по прилавку запечатанный конверт, Женя даже не сразу поняла что к чему. Только когда прочла фамилию и имя своего мужа, до нее дошло что это письмо Василию. И одновременно у нее возникло какое-то неприятное ощущение. Что-то вроде предчувствия. Может быть, оттого, что почерк был незнакомым.

– От бабы, – язвительно ухмыльнулась тетя Клава.

Евгения невольно оглянулась. Кроме них в магазине

была еще одна тетка, которая уже топталась у выхода, рассовывая по карманам останки денег. Только когда свидетельница шагнула за порог, Женя вернулась взглядом на ухмыляющуюся физиономию продавщицы. Ей даже показалось даже, что нос у Клавы стал длиннее.

– Почерк то женский. От молодухи, – пояснила та торжествующим тоном…

– Ну и что? – прищурилась Женя. – Ты то, чего переживаешь?!

Тетя Клава фыркнула.

– Так тебя же дуру жалею. Это кому верность то хранить, мужичью?! Оно само только и смотрит, как кому бы

юбку задрать.

– Откуда оно у тебя? – спросила Женя, разглядывая полоску склейки на конверте и не вникая в треп продавщицы.

Заметных следов вскрытия вроде бы нет.

– Леха оставил. Побоялся отвезти тебе. Вдруг лишишь невинности, а он как будто собирается жениться,– засияла продавщица.

Женя с трудом удержалась, чтобы не нахамить.

– Да что я не вижу, не понимаю?! Тянет к мужикам-то! Оно и понятно. Природа. Только с Лехи то что взять?! Вот с таких вот как Барсик и можно что-то поиметь… И польза, и приятно.

– Дело тебе знакомое, – усмехнулась Женя…

– Так что?! – выпятила грудь тетка. – И я давала ему! А мне что, убудет?… Нормальный мужик… Ему много то и не надо, сунул-вынул и бежать…

С того дня, как Женя по дурости объявилась в гостях у местной шалавы, разговор между ними возник впервые. Похоже, было, что сутенерша воспряла духом. Увидела в ней себе подобную. Да и как можно было истолковать дурацкий эпизод с разнесчастным Лехой? Сучка, заманивающая молодого кобеля. Женя вовсе не собиралась оправдываться. Ее сознание все больше захватывал конверт в ее

сумке и, который, как она чувствовала, будет стоить ей

уйму разрушенных нервных клеток

Выйдя на пустынную улицу, она еще раз вынула письмо и мельком взглянула на штемпель. Отправлено недавно и почему-то из Орши. От кого послание Женя поняла сразу, несмотря на то, что графа обратного адреса пустовала. Что она там делает, эта стерва? И почему продолжает доставать Василия? А откуда узнала адрес? Ворох вопросов вызывал кучу вопросов, а в глубине души уже зарождалось негодование. Содержание письма больше не имело значения. Даже если там какая-нибудь совсем безобидная информация, пусть самая пустая, вроде гороскопа на ближайшую неделю – это уже катастрофа. Уже то, что она надписала конверт с его именем, неспроста. Если людей ничто не связывает, как придет в голову одному из них обратиться к эпистолярию? Неосознанное действие в период невменяемости? А адрес ворона на хвосте принесла…Лиза! Только она могла знать адрес Василия. Она что у них, связная? Или сам Василий… А почему бы и нет. Может быть, Женя своей безголовостью спровоцировала эту переписку. И вот это письмо как результат. Василий, узнав о ее выходках, решил сменить курс… Логично. Он больше не верит ей и решил ее бросить, но как все подлые мужики сначала хотел бы получить гарантии на стороне.

Женя зажмурила глаза. Надо остановиться в своих бреднях. Дождаться Василия. Конечно, она и звука не произнесет, когда вручит ему этот конверт, не задаст никакого вопроса. Он сам все расскажет ей, объяснит все и станет понятно, что она просто дура. Забивала себе голову всякими страхами, а на деле то оказалось всего-то… Но, что может оказаться на деле настолько безобидным, что оправдало бы эту переписку? Не представить…

В доме Женя с досадой швырнула пакет с продуктами на кровать и пристально покосилась на вывалившийся конверт. В другое время, когда рядом с ней сопел Абрамыч она вскрыла бы его, не задумываясь, ни на секунду, но сейчас… Нет, она стала другой, она сделала себя другой и не позволит себе ни шагу назад. Это вот Клава и ей подобные, не имеющие представления о добропорядочности… А может и вправду эта сутенерша сунула нос в письмо и ее намеки не просто шпильки наугад. Напрасно Женя не поддержала с ней беседу, может что-то и выведалось бы… Ну и чем тогда эта тайная вечеря была бы лучше того, что она распечатала бы письмо. Говорят, что достаточно конверт подержать над паром, и он сам раскроется… До чего же трудно быть порядочной!

Отвергнув все доводы толкающее на криминал, Женя решительно сунула письмо в платяной шкаф, на полку с бельем Василия, и захлопнула дверцу…

Несколько дней веселой жизни она себе, таким образом, обеспечила. Чем бы теперь ни занималась Женя долгие часы в ожидании мужа мысли, как змеи уползали к платяному шкафу, а, когда она проходила мимо, ей казалось за дверцей тиканье часового механизма. Натуральная мина… Может быть, эта стерва, расписывает, как она его все еще любит, как страдает… Ну и наглость! И почему же письмо из Орши? Откуда и куда же она пробирается. Неужто в Питер? Что замыслила эта сучка?

Если бы Василий задержался хоть на день, Жене пришлось бы сдаваться в психушку. Встретив мужа на пороге, она старалась вести себя естественно, но письмо продолжало торчать в сознании как заноза. За столом он, с улыбкой поглядывал на жену и в этом взгляде было что-то обещающее. В иное время эти намеки уже завели бы ее, но не в этот раз. Сейчас она ждала его реакции на сюрприз. Как он воспримет это известие, как вскроет конверт?

Когда Василий отвалился к спинке стула она, словно только что, вспомнив, выдала, наконец, измучившую

ее информацию:

– Тебе письмо, – Женя хотела этим и ограничиться, но не удержалась. – От возлюбленной.

Никакой реакции. Ей даже показалось вначале, что он

не расслышал ее слов. Хотела, было повторить, но он,

наконец, спросил:

– О чем там?

Женя вспылила. За кого он ее принимает? Чужие письма она не читает вообще…

Василий взглянул на нее и, похоже, улыбнулся.

– Ну, давай!

Женя дернулась. Еще она будет ему подавать любовные письма от всяких потаскух!

– Возьми там, – она кивнула в сторону шкафа. – В твоих трусах.

– Почему в трусах, – засмеялся Василий поднимаясь.

– Ну, как. Все-таки от любимой женщины. Там, куда

направлены все ее помыслы.

– Ну, ты и юмористка у меня! – совсем развеселился

Василий.

Распечатывал и читал он письмо без всякого выражения на лице. Штирлиц! Письмо было, видимо, коротким, потому что уже через минуту он опустил его.

– Хочешь прочесть?

Женя, как ей показалось, искренне мотнула головой.

– Не интересно.

– Ну и правильно, – согласился Василий и сунул письмо, вместе с конвертом в печь. Пламя охватило послание моментально и, едва погасло как, Женя спохватилась. Как она теперь узнает его содержание? Ведь этот иезуит по своей инициативе не проронит ни словечка. Не станет же она расспросами портить весь спектакль – где она знающая себе цену столько дней держалась с таким достоинством… Не может же она теперь все сговнять, прости, Господи! Ну почему было не скользнуть взглядом (можно было даже презрительным) по строчкам. Хоть что-то задержалось бы в памяти…

Уже поздно вечером Женя снова вернулась к злополучному письму, и ей уже не показалось, что невинным вопросом она может подмочить свою репутацию истинной

леди. Еще не уверившись в правильности выводов, Женя

услышала собственный голос:

– Почему письмо из Орши? Она что, путешествует?

– Была у родственников, сейчас отправилась в Питер.

Женя подскочила.

– В Питер?! Что ей там надо? Что она там копает?

– Да ничего. У нее свои дела.

– И что, об этом надо писать отчет бывшему мужу,

чтобы не переживал?! – начисто забыв о роли благовос-

питанной, высоконравственной женщины взвилась Женя.

– Да нет, конечно. Она просит денег…

Женя остолбенела.

– Вот это да! – прошипела она. – Она что у тебя на со-

держании?!

– Успокойся! – уже суховатым тоном призвал ее Василий. – Ты же видела, как я поступил.

Женя, с трудом прикусила язык, с которого уже рвались, самые непристойные словечки. Эта стерва так и не смирилась с тем, что Василий теперь ЕЕ муж и к ней никогда не вернется. Но она что-то замыслила. Иначе, что ей делать в Питере? Ни родственников, ни подруг у нее там нет. Разве что бывшие клиенты. Так их везде хватает, а в Мурманске особенно. Там, наверное, и ставки выше…

Спать они легли вместе, но желания повернуться к мужу у Жени не возникло. Не настаивал на интиме и бабник.

Утром, обнаружив его отсутствие, она вспомнила, что они приходили только чтобы что-то там заменить. Значит

снова ушли в море … Так и оставил ее с головной болью!

Думай что хочешь, поступай как знаешь…

Она постояла у печи, бессознательно открыла дверцу, поковыряла веточкой рассыпавшуюся горку золы. Хоть бы где, какой уголочек … Женя нутром чувствовала, что было в этом письме еще что-то, читал ведь он его больше минуты. Что там было еще? И почему на его лице не отразилось ни возмущения, ни удивления, когда он увидел конверт? То, что Василий умеет владеть собой здесь не проходит… Объясняется просто – он не исключал возможности, что она напишет. Следовательно, он считает такое положение естественным. И тогда что, групповуха? Она, Женя, не позволившая самой природе вмешаться в их отношения, позволит какой-то…стать им поперек?! Да она, сметет, уничтожит ее …! А если по разуму, опасность не в ней, а в отношении Василия к этой бывшей. По ситуации выходит, что она никакая не бывшая, а самая, что ни на есть настоящая. Это скорее она сама промежуточная.

Уже на другой день Евгения, потеряв всякое самообладание, принялась набирать номер мобильника Василия, хотя обещала себе этого не делать… Конечно, никто не ответил. Все логично. Ему не о чем больше с ней разговаривать. В помыслах и желаниях его снова та, искусная минетчица…Что она, Женя, ему? Он вероятно и деньги ей потихоньку переводит, надо же как – то содержать дорогую, не похудела бы…

Не выдержав, Женя распахнула холодильник, вынула бутылку водки…Какой теперь смысл в воздержании? Кому оно нужно? А ее потуги в самоусовершенствовании? Будьте любезны… Не могли бы вы немного посторониться растакую вашу мать! Да, теперь она будет изъясняться сплошным матом! Надо же, даже сейчас, когда можно положить на все, хороших слов не подобрать. Совсем этот ирод ее изувечил. Ничего, вернется в Питер, вернется и в форму. Пусть в безобразную, но свою! Женя плеснула с полстакана водки, но выпила с трудом. Это еще что такое?! Мало того, что яркие слова перезабылись, она и нажраться уже не может! И что же теперь? Веревку на шею и на осину?… Непонятен уже сам смысл ее прозябания здесь, все эти бесконечные дни и ночи в лишениях. Один запах этого полуистлевшего дерева стоит в горле! Склеп, а не дом. Бревенчатый гроб! А может быть она сама виновата в том, что все пошло в разнос, может быть не так старалась в постели, не так изощрялась, как та сучка? Отдавалась она ему всегда с желанием, с самыми фантастическими предложениями. Этим и отпугнула Василия? Хотя она помнит блеск в его глазах, его невозможно подделать. Ведь даже шальная информация, что она его биологическая дочь не затормозила их. Не только не затормозила, даже, напротив, подхлестнула! … И все это позади? Позади, так позади!

Женя, уже с меньшим отвращением пропустила еще полстакана водки, схватила авторучку, лист бумаги и набросала в нескольких словах записку. В ней она просила прощения за то, что вовремя не поняла, как он тоскует по своей, бывшей, за то, что заставила его жениться на себе, разлучила любящих и страдающих друг по другу людей… Конечно, она еще не знает как будет жить без него, но ему то, что до этого….

Леша уже выезжал на своем рефрижераторе из поселка, когда Женя добежала до поворота, за которым начинался лес. Она отчаянно замахала рукой, опасаясь, что он ее не заметит, но парень, видимо, был всегда «начеку» Довезти Женю до Архангельска он согласился, хотя вначале ее недопонял.

– Писем вам нету, сегодня узнавал.

– Можно больше не беспокоиться. У меня мобильник, да и вообще…Уезжаю я.

Парень, искоса взглянув на Женю, тотчас перевел взгляд на дорогу и ничего больше не спросил, хотя ей

именно этого и хотелось.

– Начну все с начала…, – добавила она, присматриваясь к парню. Лицо его в полумраке было мало различимо, но, в отсветах приборной доски выделялись его пухлые губы, поблескивали большие темные глаза …– Найду парня, вроде тебя, такого спокойного, верного, чтобы любил. Вот ты, Леша, мог бы полюбить меня?

Водитель молчал как партизан.

– Вот прямо сейчас, в машине,– совсем «съехала с катушек» Женя.

Парень дернулся и покосился на нее.

– Вы че, тетя Женя…

Женя, которой в эту минуту казалось, что жизнь кончилась, не сразу поняла о ком это он, а когда смысл слов

до нее дошел, едва не выпала из кабины.

«Дожила. И это в двадцать пять-то!», – с тоской подумала она и уставилась на водителя, который бегал глазами то по дороге, то косился в ее сторону, словно ловил момент, чтобы выскочить из-за руля.

– Ты что, еще в армии не был? – вспомнила она.

– Да вот, получил повестку, да хозяин не пускает.

– Как это?! – удивилась Женя, позабыв на минуту о своем предсмертном состоянии.

– Куда не пускает?

– Ну, как куда… В армию. Да и жениться хотел.

– Это какой хозяин?

– Так он у нас один,– хмыкнул Леха.

– Это что, сейчас можно в армию и не ходить? – не поверила Женя.

– Так сейчас от всего можно отмазаться. Были бы бабки.

– Надо же! – пробормотала Евгения, неизвестно по какому поводу, но потом добавила:

– А выглядишь ты старше.

– Так жизнь такая,– неожиданно по-взрослому пояснил Алеша. – Да я еще закосил.

Что он там закосил и где Женя не поняла, но вникать и переспрашивать не стала. И вправду зачислят в старухи.

– Отсрочку мне дали.

Женя кивнула, но мыслями осталась в своих проблемах.

– А зачем ты письмо, что пришло Василию, отдал Кла-

ве? В самом деле, боялся привезти его мне?

Алеша приоткрыл рот и уставился на Женю.

– Какое письмо? Я никакого письма не привозил.

– Как это, не привозил? Откуда оно тогда?

– У нас же иногда почту доставляют и в поселок. По адресу. Отдают на почту, или продавщице…

Женя вспомнила, что действительно, на конверте был указан адрес, и промычала что-то нечленораздельное. Значит, Василий этой сучке сообщил свой адрес еще раньше и, наверное, переписка между ними длится… неизвестно сколько.

Алеша, видимо догадываясь о невменяемости попутчицы, попытался ее отвлечь.

– А вы что, правда, уезжаете?

Женя, бессмысленно уставившись в окно, за которым

уже потянулись пригородные строения, снова кивнула.

– Сначала зайду в гости к хозяину, – неизвестно зачем брякнула Женя.

– И что, Василий Васильевич не знает?

– Пока нет, – выдавила Евгения, представляя одновременно, как муж, войдя в дом, возьмет в руки ее записку, как остолбенеет от прочитанного текста, бросится в дверь, забыв надеть куртку, и станет метаться по поселку, в поисках машины. И Жучка, которую она не успела даже расцеловать на прощание, станет путаться под его ногами и лаять от нетерпения…

Или наоборот, ухмыльнется, спокойно усядется на стул, откроет холодильник, нальет оставшиеся сто грамм в стакан, выпьет и перекрестится…Баба с воза, можно вызывать другую. Ту сучку. Или любую другую. Было бы желание, а возможностей у него, хоть отбавляй!

– Значит, ему еще один сюрприз, – протянул Алешка и покачал головой.

У Жени не было желания поддерживать разговор, но фраза показалась ей странной.

– Какой еще?

Алешка хмыкнул, не отвлекаясь от дороги.

– А вы что, не знаете? Обстреляли их сегодня. Хозяин заказал их пограничникам, если будут перегружать улов…

Женя мгновенно протрезвела.

– Ты что плетешь. Пьяный что ли?…

– Нет, конечно. Сам слышал, как Барсик переговаривался с командиром. С вертолета их саданули.

Женя, не понимая, что делает, схватилась за руль так резко, что машина потеряла управление, метнулась на обо-

чину и, только благодаря быстрой реакции молодого шофе-

ра автомобиль благополучно вернулся на проезжую часть.

– Тетя Женя! – укоризненно воскликнул парень.

– Там что, есть и погибшие?

– Почем я знаю. Видел, как хозяин ухмылялся и сказал: «Так им курвам и надо!»

– Лешенька, дорогой! Сыночек! Отвези меня срочно в

поселок. Умоляю,– завопила Женя, схватив за плечи парня, которому только и оставалось, что остановить машину, управлять которой, с шалопутной бабой, не было возможности.

– Какой я вам сыночек! – хмыкнул он.

– Ну, ты же сам назвал меня теткой! – несмотря на по-

луобморочное состояние, припомнила ему Женя. – Мне надо вернуться.

– Но я же груженый! Рыба…

– Да куда она денется к черту?! Мороженая ведь!

– Не е. Я так не могу, – протянул Алеша.

– Ну, я тебе заплачу. Ну, чем хочешь! – взмолилась

Женя.

– Да не надо ничего! – ужаснулся парень. – Ну, если

подождете здесь, у дороги, я выгружусь и тогда довезу.

– Конечно, конечно! – торопливо согласилась Женя. – Ты прости меня, это я с тоски выпила, думала, сойду с ума.

А теперь-то уж точно сойду…Только бы был жив!

Парень хмыкнул, но комментировать не стал.

На обочине дороги Женя принялась терзать мобильник, почти беспрерывно набирая номер Василия. Безуспешно. Когда мобильник выдал сообщение, что батарея разряжена Евгения чуть было не вышвырнула чудо техники в кусты, но, вспомнив, каких денег оно стоит, сунула обратно, в сумку. Стоять у дороги в ожидании машины у Жени терпения не хватило, и она пошла по обочине в сторону поселка. Сначала обычным шагом, потом ускоренным.

Окраинные домишки быстро кончились, она вошла в перелесок, где уже было совсем темно, но ей даже в голову не пришло насторожиться. Не вспоминались ни пугающие заметки о разбое и убийствах в местной печати, ни детские сказки о сером волке. Было одно помрачающее разум желание – как можно скорее вернуться в поселок, взять шлюпку и грести к траулеру, где, возможно, истекает кровью ее муж. Ее единственный, самый лучший в мире, самый любящий, самый верный. Пусть даже не очень верный, но все равно любимый. Об ужастиках Евгения вспомнила лишь в тот момент, когда фары из-за ее спины расчертили по дороге полосы света и она услышала шум тормозящей машины. С таким же звуком тормозит джип Барсика. Ноги слегка подкосились. Она обернулась и узнала… рефрижератор Алеши.

– Вы смелая! Ходите ночью одна, по лесу…

– А что тетке терять! – пробормотала Женя, захлопывая дверь. – Поехали!

– Да это у меня привычка такая. Я всех женщин тетками называю. Даже свою племянницу. Ей три года, – ухмыльнулся шофер, но Евгения его уже не слышала. Алкоголь окончательно улетучился, и она уже не могла взять в толк, как случилось, что она, в такую минуту, потащилась куда-то! Конечно, разве можно было предполагать, что такое может произойти, но уже то, что Василий подвергает себя опасности ежедневно, надрывается в тяжком труде, а она тут со своими выкрутасами! Да и как можно было не понимать, что добром их вылазки не кончаться. Разве эти хищники позволят, чтобы их барыши уплывали из их рук. Когда ради этих зелененьких они друг друга мочат днем и ночью, а уж что до тех, кто не вооружен…Скоро повсюду останется только это отребье… Что за страна! Когти нужно рвать отсюда и, чем скорее, тем лучше! Куда-нибудь за экватор, где никто слыхом не слыхивал, что есть какая-то там Россия. А она уже размечталась, остаться здесь… Только бы он был жив! «Пусть без рук, без ног, лишь бы не инвалид!» – вспомнилось не к месту и ни ко времени анекдотичная глупость. Только бы был жив!… Видимо последнюю фразу она простонала вслух, потому что Алешка, метнул на нее быстрый взгляд.

– Да вроде там все живы. Раненые, правда, есть…

Сейчас на базе сказали.

Женя повернулась к нему. Известие о том, что не все так ужасно перехватило дыхание. И одновременно до нее дошло, что этот парень своей откровенностью подвергает себя опасности.

– Что же ты молчишь, изверг! – всхлипнула Женька.

– Да я вроде сказал, – промычал водитель.

Женя уже внимательнее присмотрелась к парню.

– Ведь, ты, наверное, не должен это мне говорить? Не боишься этих бандюг?

Шофер ответил коротко:

– Надоело… Уйду я.

– Куда?!

– В армию.

В другое время Женя, наверное, удивилась бы нестыковке его намерений, но уже было не до парня…Значит Василий жив? Но раненого, в тяжелом состоянии, ведь тоже считают живым…

Когда показался поселок, Женя растерялась. Оказалось, что она толком не знает, что делать дальше. Мчаться домой? Молиться в пустой угол?

– Наверное, к председателю,– не то спросил, не то подсказал Алеша.

– Да, да, конечно,– подхватила Женя, хватаясь за ручку двери…

Иваныча она в полутемной комнате разглядела не сразу. Он бродил из угла в угол, не поднимая головы. На вошедшую не прореагировал никак. Словно тоже потерял способность воспринимать окружающее.

Женя окликнула его. Напрасно.

– Ну что ты молчишь?! – заорала Евгения.

На этот раз председатель приостановился и, не поворачивая головы, буркнул:

– Сам ничего не знаю. Связи нет.

– Чего ждешь – то?! Надо плыть к ним.

Иваныч зло ухмыльнулся.

– Ты знаешь куда?

– Можно подумать ты не знаешь. Не у берегов же Япо-

нии они! Может, им нужна помощь. Медицинская. Или они тонут…-

– Какая? Медикаменты у них есть. Твой сам врач…

Судно на плаву.

– А сам-то он жив? Может умирает…

Иваныч ничего не ответил.

– Тогда я сама поплыву! – взвилась Женя и бросилась к двери. Председатель что-то крикнул вслед, но за Женей уже захлопнулась дверь.

Где стоит моторная шлюпка, она знала, и побежала по дощатому настилу к посудине. Черт с ними со всеми! Она в состоянии справится с техникой. Не велика премудрость. Она где-то видела, что здесь есть веревка, за которую надо дернуть, чтобы мотор завелся. Она перелезла через борт шлюпки и стала осматривать ее. Стащила с двигателя брезентовую накидку и принялась нащупывать веревку. Безуспешно провозившись, минут пять, она догадалась, что система не та, перебралась к рулю, тоже прикрытому чехлом, под которым она обнаружила приборную доску с кнопками и переключателями. Не раздумывая долго, она принялась поочередно тыкать в каждую, щелкать тумблерами пока, наконец, сзади не затарахтело, но тут же заглохло. Женька попыталась запустить мотор еще раз.

– Не сажай аккумулятор! – услышала она ворчание за спиной.

Председатель не глядя на декабристку, перебрался через борт с канистрой в руке.

– Что, нет бензина? – догадалась она.

– Перекрыт, – коротко пояснил Иваныч, посмотрел ей в лицо, хмыкнул и полез за руль.

– Вылезай. Поведу сам. Держись крепче.

Женя села за его спиной и вцепилась в скамью руками. Только сейчас она посмотрела в море и с облегчением за-

метила, что оно не такое буйное как обычно.

До того, как Иваныч запустил мотор, она успела спросить, откуда у него появилась информация, если в поселке

отсутствует связь, на что дед коротко и неохотно ответил:

– Звонили.

– Бандюги? – спросила Женя.

Ответа не последовало.

Все логично. Все террористы так поступают. Сначала сам акт, потом информация. Урок, так сказать…Сволочи.

Шлюпка, затарахтев мотором, поползла от причала и своей тихоходностью расстроила Евгению. Чего уж тут держаться?! И далеко ли они так уплывут? Но еще не

скрылась береговая линия как шлюпка набрала-таки

скорость, которую Женя от нее уже не ожидала.

Море оставалось относительно спокойным, в свете выбравшейся из-за туч луны поблескивали лишь мелкие волны. Женя оглянулась. Пейзаж со всех сторон уже был совершенно одинаков. Как и по чему ориентировался Иваныч, оставалось загадкой.

Женя не имела представления, далеко ли траулера. Судя по тому, что Иваныч явился с канистрой, можно было понять, что путь предстоит долгий. Через час путешествия Женя не выдержала и склонилась к затылку застывшего за рулем председателя.

– До утра то доберемся?

Иваныч молча кивнул.

– А бензина то хватит? – не зная, как еще склонить председателя к более обширной информации прокричала Евгения.

– Должно хватить.

Женя покосилась на канистру.

– Всего одна.

– Это медицинская помощь, – хмыкнул дед.

Она еще хотела расспросить председателя о самом происшествии (может еще что разведал?), но кричать было трудно, да, к тому же председателя явно утомляли разговоры, и Женя замкнулась в собственных переживаниях и страхах еще на час. Наконец, за каменной грядой появился знакомый контур ненавистного и ненаглядного траулера. Евгения, вскочила, и обнаружила, что ее ноги в воде.

– Да, суденышко утлое, – прокомментировал дед. – Надо будет отчерпывать…

Женя его уже не слышала – она разглядела фигуру, склонившуюся над бортом. Фигуру того самого человека, ради которого она сорвалась в это путешествие. Которого она никогда никому не отдаст. Никаким Ларисам и даже смерти.

Он подхватил ее на руки, опустил на палубу и почему-то долго разглядывал. Женя едва не съязвила, что, наверное, надеялся увидеть другую, но последовавшие объятия убедили, что он просто ошарашен сюрпризом. Не все же ему удивлять ее!

Корабль оказался вполне на ходу, и утром они отправились в обратный путь уже на траулере, привязав лодку председателя на буксир. Оказалось, что авиация, действительно была заказана и, даже был произведен выстрел по траулеру, но так, что снесло лишь угол надпалубной надстройки, обломками которой кого-то и зацепило, но не смертельно. Как бы волки сыты и овцы целы…

Лекарство, привезенное председателем, как первая медицинская помощь, оказало чрезмерно стимулирующее действие на команду, и посудина подошла к причалу рыбацкого поселка под звучное исполнение «Из-за острова на стрежень…».

Только у дверей дома Женя вспомнила о своей записке и попыталась прорваться в комнату первой, но Жучка, совсем сошедшая с ума от ожидания, ее задержала. Пока псина страстно нализывала ей лицо, Василий подошел к столу.

Письмо он даже не взял его в руки, лишь скользнул по нему взглядом, что уязвило Евгению больше всего.

– И что?! – спросила она с вызовом.

Василий пожал плечами.

– Я понимаю, что тебе уже невмоготу здесь, и не имею права удерживать. Ты же знаешь…

– Не знаю! – жестко заявила Евгения. – Ты любишь меня или ее?

Она уставилась в его лицо таким пронзительным взглядом, что Василий невольно рассмеялся.

– Ты мое чудо, – признался он. – Конечно тебя.

Звонок из Питера прозвучал неожиданно и еще бо-

лее неожиданным оказался абонент. Ксюха. Все-таки она подалась в «Северную Венецию». Как Женя и догадалась, снова разыскивает свое приведение. Видимо уже оклемалась после гибели мужа. Ксения женщина отзывчивая, даже если и не любила Андрея, то переживала наверняка, не на шутку.

Из следующей информации Женя усвоила, что ее собственная разлюбезная мамаша в больнице, и ждет, чтобы дочь приехала. Хоть на часок. Что с ней, Ксюша не знает, наверное, пожинает плоды бурной молодости. Эта новость не столько озадачила Евгению, сколько возмутила. Сколько можно нянчиться с отживающей канителью, наверное, опять запила… И на что пьет? Удивительно как еще не спущена квартира. Ксюша посоветовала приехать и приватизировать жилье, иначе женщина окажется в подвале.

После звонка подруги Женя несколько минут размышляла, как ей быть. Муж только заикнись, тут же отправит на вокзал. Можно озадачить Клару, у нее наверняка есть знакомые юристы, но кто станет заниматься такими проблемами по звонку, да и где найти добропорядочного юриста – все сплошь жулье. Надо ехать самой. Но стоит ли та квартира риска? Только – только кончилась зима, солнце стало пригревать по-летнему, даже море иногда отсвечивало голубизной. Конечно, тяга к прелестям юга не пропала, но сериалы уже вышли из ее моды. Не сезон. Когда тропинки в лесу подсохли, Женя вместе с Жучкой отправлялась на прогулки чаще к тем самым бревнам, где жил Кирюша. Она вживую открывала для себя все то, о чем читала только в книжках, и утреннюю дымку над лугами, и запахи полевых цветов… Иными словами весна завораживала и желание ехать в такой период в Питер, да еще по такому пренеприятному делу, как разборка с безумной мамашей у Жени не возникало…

Она хотела было скрыть от Василия этот телефонный разговор, но не удержалась. Он, конечно же, проголосовал за то, чтобы она ехала и как можно скорее, тем более, что конфликт здесь назревает нешуточный. Когда тучи рассеются, он ей сообщит. Женя пыталась выставить контраргументы – у нее затеян огород, все еще не высажена рассада земляники , а она уже на третьем листе, давно просится в грядки. Зря она их что-ли перекапывала?! Василий с удивлением посмотрел на нее.

– Ты о чем?!

Поняв, что доводы не убедительны, она заявила, что не может уехать, когда здесь назревает война.

– Война не женское дело! – возразил Василий.

– Может быть, нам бросить все сейчас? Доиграетесь. Я же знаю, какой ты у меня сорвиголова. А с чего разборки-то?

– Ты же знаешь, кто-то нас заложил.

– Да я знаю кто.

Василий снова с удивлением посмотрел на нее.

– Так это те самые недоросли. Помнишь, околачивался у окна один. Племянник председателя.

Василий задумался.

– Он племянник, только не председателя, а главаря.

– А что они здесь делают?

– Ну вот, а подалась в следователи. Так они здесь

постоянно надзирают и соответственно докладывают своему дядьке. Только в этом случае они ни причем – за окном вряд ли что расслышишь. А про наши дела там, в море, тем более, не могли знать.

– Ну, ты уж будь осторожнее, – не могла успокоиться Женя.

– Да, конечно. А ты собирайся в Питер.

– Не поеду я, – уперлась Женя и вздохнув, добавила,– А надо…

Перед отъездом Женя долго обнимала Жучку, которая,

словно понимая что-то, притихла и как будто переживала. Женя попросила мужа, чтобы оставлял собаку у тети Гели, или у деда Миши, они с его кобылой Долли, вроде бы подружились. В худшем случае можно взять на траулер. …

Василий отвез жену на вокзал Архангельска на уже знакомом полугрузовичке. Всю дорогу молчал, а Женя, стараясь болтать как можно беззаботнее, чувствовала себя виноватой. В чем? В том, что у нее такая мать? Так их не выбирают. Что так по-дурацки все складывается, так опять же не ее заслуга. Или, может быть, опасается, что не вернется?

– Ну, хочешь, я не поеду!– не выдержала она уже перед вагоном и с надеждой заглянула в его глаза.

Если бы он только одним звуком выразил согласие, она бы вернулась! Вместе с ним встала бы на баррикаду. Стрелять она умеет. Но он молчал. Только сейчас Женя призналась себе, что боится, что эта поездка поставит точку в их совместной жизни с Василием. Разве сможет она теперь без него? Что это, предчувствие? Поди, разберись, когда страхи, иногда мучают без всякого основания. Может быть, все-таки обойдется?Должен же быть у них какой-то ангел-хранитель, или небеса отвернулись от них?

– Что же ты молчишь?!

– Потому что уже не понимаю как жил без тебя,– не

очень весело улыбнулся Василий.

Женя вздохнула. Знакомое настроение. До чего же некстати этот звонок.

– Ну, я понимаю… Не вздумай только заглянуть в вертеп, к тете Кире…

Василий видимо не сразу понял.

– Да ты что?!

Женя ткнулась носом ему в подбородок.

– Я буду скучать по тебе. Ты же меня дождешься?! И никогда не откажешься от меня?

Василий, молча, сгреб ее в объятия.

– Пообещай мне, – шепотом настаивала Женя.

– Обещаю, – сдался Василий.– Береги себя.

– И еще, не ввязывайся в эти разборки, я боюсь за тебя.

– Да мы сегодня же уходим в море. Надолго. Если связь будет, созвонимся.

Поезд в Петербург прикатил ранним утром и Женя, выйдя на площадь Восстания, чтобы сесть на трамвай остановилась. Город было не узнать. Рекламы и вывески иностранных фирм преобразили не только саму площадь, но и Невский проспект.

Меньше года ее не было в Питере, а ощущение такое, словно не дома. Правда, еще до отъезда улицы, под фанфары рыночной экономики, принимали несвойственные им очертания, но сейчас! Может быть, и трамваи теперь не ходят? Да нет, знакомые красные вагоны выползли слева, из-за круглого здания метро. Все тот же двадцать пятый.

Пробираясь домой дворами, Женя вышла к «барахолке», что нынче образуется у каждой станции метро. Городские власти, притесняли чернорыночников, но покончить с этим бизнесом окончательно не смогли. Борьба велась с переменным успехом. «Бизнесмены» в ответ на предписания лишь меняли дислокацию – сегодня за одним углом, завтра за другим. Такая игра в прятки устраивала обе стороны. Одни ничего не теряли от перемещений, благодаря своей мобильности, другие, очистив очередной участок от незаконных торгашей, отчитывались в достигнутых успехах.

Местные жители, в принципе, ничего не имели против черного рынка. Только изредка какая-нибудь старушонка, обнаружив на «прилавке» собственный пылесос катила «телегу» в соответствующие органы. Услугами «детей подземелья» пользовались, по сути, все. Низкие цены и богатый ассортимент не нуждался в рекламе. Здесь можно было даже сделать заказ, но при этом следовало повысить бдительность за аналогичными предметами уже имеющимися в собственности.

Женя тоже наведывалась сюда, чтобы вернуть исчезнувшую вещь, о пропажи которой маманя никогда не могла дать вразумительных пояснений. И на этот раз вспомнив, что у них пропал телефон, она завернула за угол, где толпился народ. Своего она там не нашла, уже вовсю предлагались мобильные, а ей нужен был свой …

– Можете сделать заказ, – сощурился тот, что вывалил целый ассортимент трубок.

Женя подняла глаза. Ей показалось, что этого мужика в сером пальто она уже где-то видела.

– Вам с определителем или? – наступал он, видя, что Женя задумалась. – Можно любого цвета, формы.

Евгения хмыкнула:

– У вас что тут, полный беспредел?

– Ну не совсем, но можем много. По любым видам.

– Чего?!

– Ну, услуг, разумеется.

Женя рассмеялась.

«Бизнесмену» явно не понравился ее жесткий смех, и он оскорблено сощурил глазки.

– Полный ассортимент, я говорю. Что вам, сменить унитаз, пожалуйста, отремонтировать утюг…

– Для этого есть специалисты,– отрезала Женя.

– Так я и есть специалист. Широкого профиля.

– Да? А вот я, предположим, присмотрю какую-нибудь иномарочку? Или добыть нужный документ или, скажем, убрать кого…,– последнее Женя произнесла, оглядевшись, нет ли кого поблизости.

Мужик испытующе всмотрелся в ее лицо.

– Из прокуратуры, что ли?

– Дурак…, – оборвала дискуссию Женя и шагнула, было дальше, но мужик уже вылез из-за своего «прилавка» и подтолкнул ее в сторону. Огляделся и тихим гнусавым голосом пояснил.

– Вообще-то это не наш профиль, но свести с кем надо могу. За стольник. Зеленых, конечно. Все будет в лучшем

виде.

Женя посмотрела ему в лицо.

– И сколько?

– Это с исполнителем. Цена по договоренности. Зави-

сит от многого. В канализационный люк это одно, схоронить в лесу другое, если забетонировать…Что за фигура, прежде всего…

– Да, пьянь никчемная. Может даже твоя знакомая.

– Из наших, что ли? – удивился предприниматель.

– Да это я так… Хотела достать тебя…

Она уже пошла прочь, когда услышала за спиной заключительную фразу представителя службы заказчика:

– Ну, если что, найдешь меня здесь. Я ежедневно.

Квартал, где находилась квартира Жени, изменился мало, двор остался в первозданном виде, так же как и подъезд. Кнопка звонка у их двери по-прежнему болталась на проводе. Женя, ругнувшись в адрес специалистов широкого профиля, нажала на нее и сразу полезла за ключами. Мать наверняка или в отрубях и не слышит, или просто где-то шляется, а может…, нет, в такое везение трудно поверить!

Войдя в квартиру, она убедилась, что более верен

второй вариант – никто ее не встретил, на диване, где обычно отлеживалась мамулька, трупа нет.

Она обошла квартиру и не узнала ее – все помещения чистые, все на своих местах, хотя мебели поубавилось, исчезли ковер и палас, не было телевизора. Тумбочка, на которой когда-то стоял телефон, по-прежнему пуста.

Подойдя к платяному шкафу, Женя едва не ахнула. Все белье отстирано, наглажено и разложено по полочкам. Если у мамаши очередной период ремиссии, то с какими-то невероятными выкидонами… Женя фыркнула и обратила внимание на новые шторы. Фантасмагория! Неужто завернула новый роман с очередным бывшим интеллигентным человеком? Сначала все пропили, потом стали исправляться. Но где же сама? Не в морге же? А кто знает, вдруг в мо-

мент прозрения решила подвести итог своей бессмыслен-

ной жизни. Все перемыла, перестирала, а потом…

Еще с детства она помнила, как недалеко от их дома одна женщина поступила так же – тщательно убрала квартиру, перестирала и перегладила белье, одела все чистое и легла головой под колесо трогавшегося автобуса. Конечно, ожидать от Аллы Ивановны такого подарка не приходится, но, пути господни…Женя на цыпочках подошла к ванной комнате, и заглянула за дверь. Ни следов крови, ни веревки на перекладине…

Где же тогда зависла старая вешалка, если Господь не соизволил ее прибрать? Может быть, опять в стационаре? Ксюша намекала, что маман в очередной раз собиралась в больницу.

Женя прошла на кухню и распахнула холодильник. Невскрытый пакет кефира. Любимый продукт ее мамаши. Помогает с похмелья. Она быстро нашла на упаковке дату изготовления и удивилась еще раз. Свежее. Женя хлопнула дверцей и уже неторопливо заварила чай, отыскала в шкафчике в необычном ассортимент печенье и прочие сладости. Алкоголя не обнаружила нигде и даже признаков его употребления.

После завтрака она посидела на диване и, посмотрев в

пустой угол, где раньше был телевизор, решила отправиться на поиски. Не ждать же у моря погоды… Задерживаться в Питере, да еще без всякого смысла, Женя не намеревалась. Надо только сообщить Василию о том, что доехала живой и здоровой. Она отыскала в сумке мобильник, набрала номер, но ей никто не ответил. Наверное, муж действительно в море. Женя набрала номер Клары. Тишина. Немного подумав, она нашла телефонный справочник, отыскала код Тель-Авива и позвонила снова. На этот раз удачно. Подруга ответила почему-то унылым голосом.

– Клара, это же я, Женя, прикатила к тебе в гости, а ты,

оказывается за бугром.

– Так ты из Питера?– оживилась Клара.

– Ну да.

– А я в Израиле. Ты надолго?

– На два-три дня и обратно, – неуверенно протянула

Женя.

– Подожди не уезжай. Я завтра вылетаю. Тут такая жара, сдохнуть можно, а как у нас?

– Нормально.

– Мне бы сейчас в холодный подвал, лягушкой. Встретишь в аэропорту? Вечерний рейс.

– Без проблем.

Женя едва не перекрестилась. Хорошо, хоть Клара будет рядом. Где же все-таки черти носят блудную мать?!

Часа два поисков по клиникам и лечебницам, которые обычно посещала ее родительница, результатов не дали. Только знакомый сексопатолог сообщил, что мать ее была у него на приеме не так давно, ей был прописан курс лечения, но после этого она не появлялась. Особых отклонений он у нее не нашел, разве что кое какие особенности, которые носят скорее врожденный, а не приобретенный характер. На генетическом уровне. С такими показаниями люди живут без особых проблем, хотя, время от времени, и удивляют окружающих… У Жени возникло ощущение, что речь идет о ней самой. Поежившись, она прервала лекцию. У нее сейчас попросту времени нет, она с удовольствием дослушает эту тему в другой раз…

Домой вернулась Женя уже под вечер и обнаружила птичку в клетке. Она даже не сразу поняла, что это ее мать. В кресле за журнальным столиком сидела трезвая чистенькая женщина со слегка похудевшим лицом, но живыми и осмысленными глазами. Волосы аккуратно уложены, на лице скромная косметика. Она как-то робко взглянула на дочь, кивнула головой в знак приветствия, словно на дипломатическом приеме.

– Что это с тобой? – невольно пробормотала Женя,

– Подшилась, что ли?

– Сядь, Евгения, – торжественным голосом попросила мать и кивнула на другое кресло, напротив. – Не надо меня чморить. У меня к тебе серьезный разговор и я хочу, чтобы ты выслушала и поняла меня.

– Только не надо мне твоего бреда!– взвилась Женя, но поняв, что выслушать мать все же, придется, осела в кресло. Эта старая дура не угомонится, пока не изведет их обоих. Как она не хотела, чтобы этот идиотский разговор когда-нибудь состоялся, как не хотела приезжать! Что там еще ей вспомнилось? Опустив глаза на столик, она заметила какой-то исписанный лист с печатью. Похоже документ. Женя напряглась еще больше. Листок лежал заглавной стороной вверх, и она не смогла ничего прочесть. Заметив ее попытки, Алла Ивановна положила на бумагу руку.

– Прежде всего,–продолжила мать. – Должна тебе сообщить, что я выхожу замуж. Это хороший человек, ты его видела и знаешь. Большой художник…

Женя, несмотря на то, что мысли ее были в напряжении, невольно хмыкнула. Не тот ли бомж, пропойца и грязнуля, осточертевший своими натюрмортами?

– Он недавно получил премию,– видимо заметив усмешку дочери, с оттенком укоризны добавила мать, – за рисунки… Он, конечно, пил, но потому что был в депрессии, с творческими людьми это бывает, но сейчас все хорошо, у него однокомнатная, большая квартира в центре, на Караванной. Мы будем жить у него.

Женя, ожидавшая совершенно иного разговора бессмысленно смотрела на мать.

– Ну, базар то о чем? –прищурила глаза дочь.

– Я знаю результаты…

Женя, приподнявшись, было, упала обратно в кресло.

– Какие результаты? – хриплым голосом переспросила она, опасаясь что потеряет сознание.

– Я была не права. Жизнь я, конечно, провела беспутную, чего уж говорить. Бога молить надо, что ты не пошла в меня, и гены у тебя оказались другие, – не обращая внимания на попытки дочери прервать ее, продолжила мать.

При последних словах голос ее дрогнул.

– В общем, мы решили подарить вам квартиру, которую я приватизировала, когда ты уехала. Вот здесь оформленный на тебя документ. Делай с ней что хочешь. Я понимаю, что вы уехали, подальше от меня. Не хотите здесь жить, купите там, где вам захочется. Вы же, наверное, не вернетесь?

Женя, еще не веря в то, что услышала и, опасаясь, что мать бредит, на всякий случай отрицательно дернула головой, потом осторожно взяла листок, который ей придвинула Алла Ивановна. Действительно дарственная. Женя покосилась на мать. Она всегда была непредсказуема, но не в таком масштабе.

– Боишься, что откажусь? – усмехнулась с каким-то оттенком горечи Алла Ивановна. – Так продай квартиру, прямо сейчас. Тряпки я свои заберу. Уже приготовила – выстирала, нагладила, а это…, – она рукой обвела вокруг себя. – Пусть остается. У него все есть.

– Когда ты выходишь замуж? – стала находить ориентиры Женя.

– Послезавтра. На Петра Лаврова.

– Где это?

– Сейчас это Фурштатская.

Женя кивнула. Еще в детстве она видела этот роскошный дворец, даже заглядывала туда, воображая, как когда-нибудь спуститься по мраморным ступеням лестницы усеянным лепестками роз, в роскошном платье, под руку с самым лучшим мужчиной этой планеты…

Немного не срослось – свои отношения они оформили в

районном ЗАГСе, чуть ли не подпольно, но, все равно, с лучшим мужчиной.

– Продам когда буду уверена что ты замужем и у тебя все в порядке.

Мать просветлела лицом.

– Да будет, будет в порядке, – заверила она.

– Если бросишь пить.

Мамаша нахмурилась.

– Да я не пью уже месяц.

– Много, – ухмыльнулась, было, дочь, но, спохватившись, добавила: – Ну, я верю.

В эту минуту в сумке заулюлюкал телефон. Женя вынула трубку. Звонил Василий. Сразу же спросил как доеха-

ла, как мать, как вообще обстановка в Питере.

– Хорошо. Все живы. Я тебе перезвоню, когда все прояснится окончательно. А ты куда пропал?

– Да тут небольшая заварушка случилась, но все уже закончилось.

– Какая опять?! – напряглась Женя. – Вася, какая?!

– Да я же сказал, все о, кей. Приедешь, расскажу. Ничего не случилось. Все отлично. Все живы и здоровы.

Звони. Целую.

– Ну, ведь врешь опять! Жучка то хоть жива?

– Конечно, передает тебе привет.

Женя отключила телефон и сунула трубку в сумку. Матери напротив уже не было. Она нашла ее стоящей у окна на кухне.

– Ты его любишь? – тронув мать за плечо, спросила Женя.

– Кого? – перепугано хлопнула глазами родительница.

– Живописца, разумеется, – усмехнулась Женя, поняв, что мысли мамани, вовсе не с талантливым мастером натюрмортов.

Женя всмотрелась в лицо матери, уже не бесфор-менное, какое бывало в запое. Наверняка в молодости она была красивой, даже сейчас… «Красотки, красотки, красотки кабаре…» – как по заказу заорал репродуктор, и Женя выдернула провод.

– Что-то у них там все время замыкает, – пробормотала Алла Ивановна, уходя, таким образом, от ответа и протискиваясь между Женей и столом.

– Это хорошо что вы уезжаете из Питера, – заметила она на ходу.

Женя кивнула головой, хотя Алла Ивановна уже не могла ее видеть.

– А кто тебе сказал о результатах исследования? –

крикнула она матери вслед.

– Ксения, – послышался из комнаты голос мамаши.

Женя напряглась, но не припомнила, чтобы говорила что-то Ксении. Другого источника информации не могло быть. А, может быть, когда и брякнула? Всего не упомнишь.

Клару Женя узнала с трудом. Вроде бы те же черты лица, но кожа смуглая, как у мулатки и похудела…

– Не узнаешь? – засияла та, повернувшись к напавшей на нее сзади подруге. – Загар ко мне просто прилипает, но сходит еще быстрее. Через неделю все пройдет. В нашем-то климате…А ты меня напугала…

Женя рассмеялась. Не могла же она признаться, что сначала хотела убедиться, что Клара сойдет с трапа одна, без перспективного ученого. Женя помогла подруге стащить объемный баул с площадки контроля, и они поволокли его к выходу на стоянку такси. По пути она внимательнее рассмотрела Клару. Платье на ней было необычно ко-

ротенькое из тончайшей ткани, отчего фигурка выглядела

весьма сексуально.

Заметив взгляд Жени, она отмахнулась.

– Такая духота в самолете, специально одела, чуть ли не пляжный вариант, но, думаю, здесь уже не мешает накинуть и кофту с длинной юбкой, да и зонт, пожалуй не будет лишним. Сейчас оформим.

Оттащив багаж в сторону, они вскрыли сумку, Клара выволокла вязаную кофточку и ловко нырнула в нее.

– Я и тебе привезла презент,– улыбнулась она и вынула яркую объемную коробку.

– Что это? – подозрительно пробормотала Женя.

– Косметика. Набор. Знаешь, просто чудо. Правда, я

сама не слаба к этому, но ты это любишь.

Женя расхохоталась.

– Мне в рыбном складе его только и не хватает.

– Не вечно же ты там, – чуть ли не обиделась Клара.

Женя присмотрелась к лицу подруги и только сейчас

заметила на ровной, красивой, загорелой коже следы косметики.

– Клара…,– пробормотала Женя. – Ты никак стала краситься…

– Да это защитное,– смешалась Клара. – Иначе сгоришь там. А потом, годы…

Женя невольно хохотнула, по поводу последнего аргумента, но потом вернулась к теме:

– Ну-ну, меня-то не проведешь. Ведь, наверное, не зря слетала? Колись!

Клара, улыбнувшись, отвела глаза в окно, потом по-

вернулась снова и кивнула.

– Что, неужто…, – Женя сделала паузу.

Клара продолжала молча улыбаться.

– Что, ты с ним встретилась? – уже почти шепотом спросила Женя.

– Он прикатил в аэропорт за час до прилета…, –пробормотала Клара, видимо, еще не решаясь раскрывать секретную информацию.

– И вы были вместе? – уже в лоб спросила Женя.

Клара, стрельнув взглядом в лицо подруги, наконец, раскололась.

– Один раз. В отеле.

Женя хихикнула, не зная как реагировать на такую неожиданную новость.

– А как же… Ведь кто-то совсем недавно раскаивался… Не залетишь снова?

– Ну, уж нет,– уверила Клара.

– А отчего же тебя так подхватило оттуда?

– А пусть подумает. Не хочу навязываться. И потом…он и, правда, пока не один.

– Ох, ты и хитрющая, – покачала головой Женя. – Ну, недооценила я тебя! Браслет то ему вернула?

– Еще чего! Отработала же.

Женька захохотала. Клара в роли проститутки! Потом замолчала и уже осторожно спросила:

– Так рассчитываешь захомутать?

– Человек только предполагает…,– вздохнула Клара.

Мать Клары Женя видела впервые. Русская тетка по имени Надя оказалась худенькой задумчивой женщиной. Нацеловав свою ненаглядную евреечку, она заторопилась на кухню, готовить обед, а Женя рассказала Кларе, какие кренделя выкидывает Алла Ивановна. Информацию о том,

что та собралась замуж подруга восприняла с оживлением,

а по поводу дарственной ненадолго задумалась.

– Тебе надо хорошего юриста, у нас тут есть дальний

родственник.

– Разве бывают хорошие? – хмыкнула Женя. – Это они сами себя прославляют, а все проходимцы.

– Ну, может быть и так, но этот, какой-никакой, родственник. Конечно, не безвозмездно. Еврей все-таки. А самой с продажей недвижимости лучше не связываться. В одном оформлении сплошные ловушки.

– Да-а, – провожая взглядом фигурку Клары, которая отправилась в прихожую, согласилась Женя, – с движимостью-то у нас проблем не будет!

Клара живо оглянулась на Женю и, заметив, что взгляд той задержался на ее хорошеньких ягодицах, фыркнула.

– Ну, Женя, ты в своем репертуаре!

– Нет, ты, в самом деле, молодец. Смотришься, про-

сто… Везет же мне на подруг. Все как с картинок.

– Да и тебя с крестьянкой не спутаешь. Только внешность… это такая ненадежная ставка!

Дальний родственник Клары, выслушав суть дела, попросил принести документы, чтобы оценить сделку и уже окончательно определить вознаграждение. Мужик был крупный, уже в возрасте, но подвижный, с пристальными глазами и крупным породистым носом. Этот нос, вероятно и был той визитной карточкой, которая притягивала клиентов, вызывая у них уверенность в том, что уж этот-то обойдет все препятствия, найдет все нужные щели.

По жизни из всех евреев Женя толком знала только одну особь – свою подружку Клару, патологически неспособную к обману, которая посмеялась над страхами Жени и

обещала, в случае если обнаружится какая-то афера с его

стороны, возместить убыток.

Разложив пасьянс из принесенных Женей бумаг, делопроизводитель определил, что времени на «все про все» ему нужно три дня. К концу этого третьего дня Женя может получить немалую сумму денег – спрос на недвижимость, как раз, поднялся.

Женя с удовольствием выслушала последнее сообщение и уже без колебаний поставила свою подпись под доверенностью. Правда, после того как все было оформлено, юрист как бы вспомнив, предупредил, что гонорар его составляет пять процентов от суммы сделки. Евгения сначала оцепенела, но, быстренько просчитав в уме конечную цифру, согласилась. Клара права, если действовать самостоятельно, потери могут быть существенно больше.

После визита к юристу Женя направилась в квартиру Василия, ключ, от которой, лежал в ее кармане – муж просил проверить все ли там в порядке. Созвонившись с ним, она под видом подтверждения заданию безуспешно попыталась выведать, что там у них происходит. Конечно, тот

замутил так, что она окончательно перестала что-либо

понимать. Пришлось довольствоваться тем, что все живы.

В квартире все было прибрано. Банки с красками, шпаклевками и прочими материалами сложены пирамидой в ванной комнате. Перемыта и расставлена в кухонных шкафах посуда. Казалось бы, все так, как они и оставили, но что-то показалось ей все-таки не таким, как в день отъезда. То ли передвинуты стулья, то ли кровать заправлена иначе,то ли еще что…

Женя обошла все комнаты, придирчиво осмотрела все до деталей, не нашла явного компромата, но ощущение, что здесь кто-то был не оставляло. Уже усевшись на диван, чтобы немного отдохнуть и сосредоточиться, она, вдруг, заметила торчащий, в дверце секретера, ключ, который, она убирала в ящик письменного стола под бумаги. В секретере были документы Василия, фотоальбомы и шкатулка его

матери с украшениями из драгоценных камней – старушка

была в свое время любительницей дорогих безделушек.

Женю тотчас же подбросило с дивана, она подошла к секретеру, повернула ключ и опустила дверцу. Все на первый взгляд было на месте, но появилась новая деталь – пачка фотографий, сложенных стопкой у самой дверцы. Верхняя лежала изображением вниз и Женя перевернула ее. На ней она увидела блаженную Ларису, которую обнимал сияющий от удовольствия Василий. Женя быстро перебрала остальные фотографии – все они были одной темы. Лариса с Василием на яхте, в Петергофе, где-то на южном побережье и…целая серия порнографии. Везде она – в разных позах. Фигура у этой стервы, конечно, была изумительная. Кто знает, может и сейчас…

Женя долго озадаченно держала пачку фотографий в руках, не понимая, откуда они появились здесь. Она точно помнила, что раньше их не было. Может быть они вынуты из альбомов, которые Женя никогда не открывала, из принципиальных соображений. Она осторожно приоткрыла верхний альбом, потом нижний. Некоторые страницы были пустыми. Для чего же вынуты фотографии и кем?

Женя спохватилась и вновь осмотрела комнату. Теперь уже ей казалось, что здесь все не так, как было. И ваза из-под цветов не на той стороне стола, и стулья не так аккуратно расставлены и не там, и кровать… Она вдруг вспомнила, что когда входила, какой-то предмет показался ей инородным. Женя выбежала в прихожую и обомлела. На крючке гардеробной стойки висел знакомый белый шарф.

Уже на ватных ногах вернулась она в комнату, вынула из секретера шкатулку матери Василия, распахнула ее и синхронно открыла рот. Шкатулка была пуста.

Она видела содержимое этой коробочки лишь однажды, мельком, и среди множества всяких блестящих побрякушек запомнила только ажурную, в форме большой бабочки, золотую заколку для волос с крапинками бриллиантов. Уже она одна вероятно стоила безумных денег.

Женя вынула телефон и судорожно набрала номер

Василия. Он ответил лишь после третьего набора.

Задыхаясь от негодования, она доложила, что его ограбили, вынесены все драгоценности, фотографии из альбомов выставлены, а взамен, в прихожей, оставлен ее шарф, Женя слишком хорошо его знает. Это значит, что была она здесь еще зимой – летом с шарфами не фланируют…

Василий, к ее изумлению, не разразился проклятиями а напротив, принялся ее успокаивать и сообщил ей, что мать просила его передать всю эту мишуру Ларисе. А фотографии…если Жене они поперек, то может их сжечь, только не вместе с квартирой. В заключение он попросил ее сделать заявку в жилищную контору и сменить замки входной двери. Женя едва сдержалась, чтобы не разнести в сильнейших выражениях всю их кодлу…, но вовремя зажала себе рот ладонью…

Дочь вовсе не рассчитывала принимать участие в свадебной церемонии своей мамаши с будущим отчимом, но, когда Алла Ивановна попросила ее постоять хотя бы в холле, отказать не смогла. Женя, с самого начала отнеслась к намерениям матери скептически но, понаблюдав, с каким воодушевлением и старанием та готовится к предстоящему событию, усомнилась, что права… К тому же Алла Ивановна накануне церемонии поведала ей, что это не будет свадебное шоу, они распишутся без театральных действий, в антракте между представлениями. Конечно, можно было бы сделать это в обыкновенном скромном загсе районного совета, но…она всю жизнь мечтала и бредила этим дворцом, этими мраморными колоннами и лестницей с резными, с позолотой, перилами …

Дочь, может быть, не знает…но она никогда не выходила замуж и, хотя сама всегда с насмешкой высказывалась по поводу этих условностей, но в душе… Конечно, завидовала.

Для Жени эти откровения были совсем уж полной неожиданностью. Неужели они, бабы, настолько примитивны, что у всех одно и то же? Или это опять же по наследственной?…

Выслушав исповедь мамаши, она пообещала прийти на Фурштатскую. Ночь накануне исторического события, она решила провести в квартире Василия.

Спала, конечно, неспокойно, постоянно казалось, что кто-то открывает входную дверь и, хотя замок был у нее заблокирован изнутри, галлюцинации не оставляли. Пожалуй, в домике на окраине рыбацкого поселка она чувствовала себя увереннее. Может быть, потому что рядом был верный друг Жучка, а под рукой всегда наготове пушка двенадцатого калибра. Тем не менее, ночью ее никто не потревожил.

Когда Женя вошла в зал с букетом белых роз поняла, почему на ее присутствии настаивала мать. Кроме жениха и невесты не было никого, если не считать какого-то худощавого, лишь местами молодого мужчины стоявшего поодаль, и по виду которого было не понять, имеет ли он какое-нибудь отношение к происходящему. Когда вошла Же-

ня, еще ничего не происходило. Мать постоянно беспокой

но озиралась, а когда увидела дочь, словно перевела дух.

На этот раз будущий отчим не выглядел бродягой, его доставили на место свершения очередной, может быть последней глупости отмытым, выбритым, отглаженным, в черном костюме и белой рубашке, с галстуком. Как положено. Правда, всю церемонию он стоял, не шелохнувшись, словно парализованный. На матери было светлое платье средней длины, белые туфли на шпильках и в аккуратно уложенных волосах какая-то заколка, напоминающая букетик цветов. Она и была отличительным знаком, по которому можно было предположить, что это невеста.

Процедура регистрации к счастью была короткой. Женя еще не успела толком осмотреться, как из двери вышла сухощавая служащая, с ничего не выражающими глазами, прочитавшая, как отче наш, короткие наставления молодой семье и без каких либо пауз завершившая миссию сбором подписей.

Из-за зала, правда, выходили все же под марш Мендельсона, загремевшего из скрытых динамиков и оборвавшегося едва «молодые» перешагнули порог в обратном направлении.

Уже на лестнице Женя присмотрелась к новоявленному отчиму, и сначала ей показалось, что он пьян, но, потом, усомнилась в этом. Он больше напоминал перепуганного насмерть человека, который вообще не понимал, как и зачем его сюда занесло. Дворцовая роскошь, вероятно, вызывала у него желание поскорее слинять в родные трущобы или забиться в первый попавшийся подвал. Выпив в банкетном зале фужер шампанского, он, однако, начал понемногу приходить в себя, взгляд его стал более осмысленным и, узнав, наконец, Женю кивнул ей.

Она невольно улыбнулась.

Мужчина, стоявший в стороне, все же оказался участником события. Тоже художник, только более молодого поколения (видно изображающего в натюрмортах не бутылки с алкоголем, а шприцы с погнутыми иглами). Понаблюдав за ним, несколько минут, она подумала, что, скорее всего, погорячилась. Впечатление тот производил благоприятное, хотя кроме пары слов пожелания не произнес ничего.

Женя, вслед за коллегой отчима поздравила молодоженов, поцеловала обоих в щеки и хотела, было, исчезнуть, но мать, стиснув ей под столиком руку, зашептала, что она должна поехать с ними, на их квартиру. У них совсем безобидный праздничный обед, без спиртного – с одним шам-

панским. Женя согласилась, чтобы убедиться, что мать бу-

дет жить в человеческих условиях…

Квартира оказалась куда более просторной, чем их однокомнатная в Купчине, и с высокими потолками. Правда, сначала она показалась ей немного темноватой, но когда раздвинули шторы, картина изменилась к лучшему. Здесь же она выяснила, что он был когда-то женат, но так давно, что уже не помнит на ком. Детей у него, слава богу, нет, и близких родственников не осталось. Друзей, еще в молодые годы разнесло по свету…

Маманя, пока сидела за столом, любовалась белыми розами, подаренными дочерью, поправляла отдельные бутоны. Словно президент на венке, возложенном к памятнику.

Во время «художественной части», когда в углу забубнил магнитофон, Алла Ивановна подсела к дочери и принялась наставлять ее, как вести домашнее хозяйство. По ее словам мужика держать надо не только хорошей и своевременной кормежкой, но и создавать в квартире уют. Самое главное в квартире всегда должно сиять. А самое главное, конечно, унитаз и кухонная плита. Это они создают ощущение чистоты и порядка. Женя, во все глаза смотрела на мать. Эту теорию она слышала с детства.

Уже у порога Евгения, обернувшись, увидела какие-то

испуганные глаза матери, неловко обняла ее за плечи и шепнула в ухо:

– Прости!

Алла Ивановна мотнула головой.

– Это ты должна меня простить!

Прежде чем отправиться в Купчино, Женя зашла в квартиру Василия. На вторую половину дня у нее был вызван специалист из жилищной конторы. Замки уже были куплены, и оставалось их только заменить.

Она вошла в прихожую и первым делом убедилась, что шарф висит на прежнем месте. Хотя, по ее логике воровки

в Питере нет но, переступая порог, Женя каждый раз ис-

пытывала необъяснимое напряжение.

Плотник явился с небольшим опозданием, но с замками возился дольше, чем рассчитывала Женя и она уже стала подумывать, не заночевать ли здесь. В последний раз, выйдя на площадку, чтобы определиться в решении окончательно, она посмотрела на мужичка, ковырявшегося с замком, хотела, было, спросить, долго ли он еще здесь провозится, как почувствовала что они не одни. Женя повернулась и обомлела. На предпоследней ступени лестничного пролета стояла Лариса. В распущенных волосах, сбоку, по

блескивала мелкими бриллиантами золотая бабочка. Что-то

в ее облике показалось Жене патологически неприличным.

– Некуда деньги девать?! – ухмыльнулась гостья. – Можете взять.

Она запустила руку в сумочку и швырнула ключи к ногам Жени, потом повернулась и стала спускаться вниз. Демонстративно не торопясь.

Женя, сначала оторопела, потом бросилась в квартиру, пробежала зачем-то по комнате, затем метнулась обратно в прихожую, сорвала шарф и снова выскочила на площадку. Лариса уже была пролетом ниже.

– Эй, сучка! – окликнула ее Женя.

Сучка подняла голову.

– Забери свою трипперную тряпку. Нечего по квартирам разносить заразу.

Женя швырнула шарф в ее сторону, но он не долетел до лестницы и, кружась, медленно осел на площадку нижнего этажа.

Лариса словно окаменела на секунду, зло хохотнула, но ничего не ответила, видимо вид взъерошенной, готовой к прыжку Жени развеселил ее.

Только когда дверь подъезда захлопнулась, Женя разжала пальцы, которыми вцепилась в перила и шагнула обратно.

– Так что, ставить? – непонятно почему спросил плот-

ник.

– Делай, что тебе сказано, – отрезала Женя и, отшвырнув ногой ключи, вошла в квартиру.

Теперь она, уже не колеблясь, сгребла из секретера всю пачку фотографий, сложила их горкой в эмалированный таз в ванной комнате и подожгла. Только когда горка густо задымила, она почувствовала подобие раскаяния. Какое она имела право на такой вандализм? То, что это предложил Василий, ничего не значило. Он, наверняка рассчитывал на ее благоразумие, какую-то порядочность, или как там это все называется? Проявила себя!

Конечно, она проиграла этот эпизод, не устояла и, в то же время, вместе с последней струйкой дыма ушло то напряжение какое она испытывала все эти дни. Словно на костре были сожжены не фотографии, а сама эта стерва. В любом случае, спать она в этот вечер устраивалась уже не прислушиваясь к звукам подъезжающего лифта или стуку входной двери подъезда.

Делопроизводитель с выразительным носом встретил ее в прихожей своей квартиры-офиса. Видимо ждал. Он не суетился, говорил размеренно, с паузами, чем создавал дополнительную иллюзию благонадежности и солидности. Заняв место за столом, перегораживающим комнату, он обстоятельно объяснил ей, на каких условиях заключена сделка, ее права, привел какие-то арифметические выкладки. Женя, чувствуя, что не въезжает в тему, попросила назвать конечный результат. Результат оказался немного скромнее, чем она рассчитывала изначально, но прикинув потерю в процентах Женя решила, что она не существенна и согласно кивнула.

Получив «добро» делопроизводитель уже более эмоционально отсчитал ей наличными пачку стодоллоровых купюр. Пока он шелестел ими, Женя старалась внимательно разглядеть каждую бумажку, но ей это удавалось с трудом и, когда он закончил, принялась перебирать их самостоятельно. Крупную валюту ей приходилось держать в руках редко, потому она с подозрением вглядывалась в каждую банкноту и, чуть ли не каждая, ей казалась фальшивой, особенно последняя с какими-то пометками шариковой ручкой. Понаблюдав за клиенткой, юрист хмыкнул, и заверил, что все самое настоящее и что, если она сомневается, может проверить их в любом банке. В документе, который он ей вручает в заключение, переписаны все банкноты.

Последний аргумент немного успокоил Евгению и она, уложив в предложенный ей влагонепроницаемый пакет свое достояние, поблагодарила посредника и подалась в ближайший сбербанк. У подъезда своего дома она заметила машину Клары. Подруга, оказывается, ей звонила, но не добилась ответа. Женя вспомнила, что трубку оставила в прихожей, на подзарядке.

На вопрос подруги, куда она навострила лыжи, Женя объяснила, что хотела бы проверить купюры, да, заодно решить, то ли открыть счет, то ли обменять на какой сертификат или еще что… Не таскать же с собой такие бешеные деньги. Только сомневается, имеет ли смысл. Нашему родному государству только положи купюру в рот, хрен, что получишь обратно. Все какие-то экономические конвульсии. Клара попросила показать ей деньги. Когда Женя, опасливо оглядевшись, вложила ей в руку тугую пачку, Клара осмотрела несколько банкнот, потом вернула их подруге и пожала плечами.

– Вроде бы нормальные, правда, на глаз не определить.

– Не знаю. Ощущение такое, словно только что нарисованы. Наши посолиднее выглядят. А тут, словно на простой бумаге нашлепаны. А на этой, верхней, даже написаны шариковой ручкой какие-то цифры. Кто-то что-то вычислял, что ли… Шпаргалка, не деньги. Я как-то раньше к ним и не присматривалась.

– Конечно, проверить надо. Дядя Иосиф хоть и порядочный человек, но ведь и его провести могут.

Женя с сомнением посмотрела на Клару, но ничего не сказала.

Уже под вечер она все же зашла в банк и, дождавшись, когда окошко обмена валюты освободится, опасливо протянула свое неожиданное состояние чистенькой рафинированной кассирше. Та не глядя на клиентку, пересчитала пачку, назвала сумму за операцию и принялась где-то под столом перебирать купюры. Потом так же, не глядя в лицо Жени, вернула ей деньги, но, как оказалось не все. Отдельно от пачки показала купюру с пометками.

– Эта не просматривается, – подняла она на Женю зверски накрашенные глаза.

– Так разрисована, – высказала предположение Женя.

Девчонка отрицательно качнула головой.

– Не поэтому. Я должна сообщить…

Женя мгновенно выхватила из ее руки купюру и бросила на столик деньги за контроль.

– Дурью не майся, – рыкнула она. – Я верну ее тому, кто мне ее всучил.

Наверное, тон у Жени был жестким, потому что кассирша как будто одеревенела, но потом скользнула рукой куда-то вниз. Женя, сообразив, что вряд ли к себе под юбку исчезла раньше, чем та нашла кнопку.

Клара, услышав об очередном сюрпризе, примчалась на такси.

– Не могу поверить!– ахала она, крутя в пальцах купю-

ру. – А ведь ничем не отличается…Сейчас поедем к фаль-

шивомонетчику, будем разбираться. Ну, дядька!

– Да ладно, подумаешь сотня! Его же тоже могли подставить. Сама говорила.

– Садись в машину. Еще не хватало свои, кровные, раздавать мошенникам. А он уж пусть разбирается по цепочке.

Еще не дойдя до двери офиса подруги, прочли объявление, уведомлявшее заинтересованных лиц, что юрист в отпуске.

– Ну, дядя! – дернув для верности ручку двери, возмутилась Клара.

Мобильник его тоже оказался отключенным и Женя, глядя на растерянное лицо подруги, заявила, что черт с ней,

с этой сотней. Не состояние же. Оставит как сувенир.

– Адреса я его не знаю. Вот уж не думала, – задумчиво качнула головой Клара.

– Так я не поняла, он кто тебе?

– Да вроде дядя. Троюродный или еще какой-то там родственник…

Женя хохотнула.

– Клара, я тебя не узнаю. Еврейка ты или нет, как ты могла так лохануться?

Клара вздохнула и развела руками.

– Так ведь наполовину русская.

Собираясь в обратный путь Женя решила деньги везти наличными. Не могла лишить себя удовольствия произвести на мужа впечатление. Выложить солидное приданое во всей красе или какой-то непонятный кусочек пластмассы? А, потом, доверия все эти новшества как-то у нее не вызывают – нет в России разбойника более опасного, чем само государство.

Вечером Женя снова набрала номер телефона мужа. О деньгах от мамани решила не говорить (делать сюрприз так уж по всей программе!) потому в коротком отчете за минувший день, конечно, главное место занимала только сучка, ограбившая квартиру. Реакция Василия озадачила ее еще больше, чем в прошлом разговоре.

– Я сам настоял на том, чтобы она забрала те побря-

кушки. Ей нужны деньги.

Женя от возмущения задохнулась.

– Как! – возопила она, когда способность говорить к ней вернулась. – Ей нужны, видите ли, деньги, а нам?! Для чего мы, как проклятые бьемся там, на Севере? Ей что, мало доходов с панели!

– Успокойся. Ей нужно много денег…

– Не понимаю! – заорала, было, Женя, но следующая фраза повалила ее в кресло.

– Она покупает лекарство, которое стоит очень дорого, чтобы протянуть хотя бы месяц-другой. У нее СПИД.

– И ты!…и ты!…– попыталась что-то выразить Женя, путаясь в мыслях и словах.

– Я обещал никому не рассказывать.

– И даже мне?!

– Обязательства у нас бывают и перед другими…

– А если бы я… А если бы я заразилась?!

– Каким это образом?

– Не знаю!

Женя уже хотела отключить мобильник, как вдруг до нее дошло…

– Подожди…А где она сейчас? Есть у нее здесь, кто ни будь?!

– Родственников нет. Да и друзей теперь, тоже нет.

– Действительно… Какие могут быть друзья с таким диагнозом…

– Ложись спать, не забивай голову. Она найдет себе пристанище. А ты поживи еще в Питере.

– А что, у вас все еще война?

– Сомнительное перемирие. Я тебе позвоню, когда можно будет выезжать.

Женя не особенно вникла в слова мужа, ее теперь доставала сногсшибательная новость.

Она уже жалела бедную женщину, которую еще минуту

назад ненавидела беспредельно. В мыслях ее не осталось и

тени той неприязни, которую испытывала совсем недавно.

Конечно, она может оправдаться – ей и в голову не приходило, что эта молодая, красивая женщина обречена. Оказывается, глаза бедняги поблескивали вовсе не вызывающе, когда смотрели в ее сторону, это было возбуждение от надвигающейся смерти…Неизбежной, безжалостной, поступь которой с каждым часом, каждой минутой для нее все ощутимее.

Женя поежилась. Конечно, все смертны, все когда-то придут к своему концу, но одно дело, когда у тебя есть надежда на то, что это случится когда-то, а другое… И она, Женька, счастливая, здоровая, отнявшая, по сути, у несчастной мужчину, который был ей единственной поддержкой, вышвырнула ее на улицу как паршивую собачонку…

Конечно, степень сострадания не дошла до того, чтобы Женя могла вернуть ей Василия, но отыскать бедолагу, которая, вынуждена околачиваться где-то в подвалах, и вернуть домой стало навязчивой идеей.

Но, где она сможет найти ее? В большом-то городе… Иголка в стоге сена…Женя вдруг вспомнила, что в каждом

районе есть ночлежки, где бездомные находят приют.

Она выглянула в окно. Уже темнело, времени для поисков было маловато, и Женя принялась лихорадочно искать в гигантской телефонной книге возможные адреса. Потом усомнилась, что сможет отыскать несчастную по телефону. Скорее всего, та устроилась под какой-нибудь кличкой, и даже если под собственным именем, не станут же там опрашивать всех Ларис…

Как на грех Женя сожгла фотографии. Может быть не все? Она вспомнила, что когда, рассматривала снимки в первый раз один из них, где Лариса выглядела особенно сексуально, сунула обратно в альбом. Женя нашла фотографию и, заперев квартиру, отправилась на поиски, в по-

ложительном результате которых сомневалась изначально.

Ставка была только на чудо.

Уже к полуночи, утомившись в поисках, Женя нашла двор бывшего женского монастыря, где была организована ночлежка, который обозначила как последний шанс…

Обитатели ночлежки долго и как-то безучастно передавали фотографию из рук в руки пока одна из женщин, в темном платье с оборочками (по стилю тридцатых) и следами косметики на лице, наконец-то, ахнула:

– Люська!

Женя не обратила внимания на несовпадение имен и принялась допрашивать тетку с пристрастием. Та изложила, что знает эту «девочку» давно, еще с прошлого сезона, когда они вместе промышляли в отеле «Москва», что у Александра Невского, но у нее самой карьера не сложилась, по какой причине, это другой разговор, а Люська, та, конечно, из тех… Только после получасового бреда Жене удалось выяснить, что найти эту самую «Люську» можно разве что в элитных отелях, но ни ступенью ниже…

Наводка оказалась верной. Уже у швейцара «Прибалтийской», за полтинник зеленых Жене удалось выяснить, что эта «суперкрутая» сейчас у одного из тех, кто «за ценой не постоит». Банкир из Литвы, русский по происхождению…Женя пообещала посреднику еще одну купюру если он пропустит и ее. Они работают вместе, но сама немного запоздала. Страж покосился на Женю с недоверием, но предложенный гонорар, оказался убедительным и он согласился пригласить банкира на переговоры в фойе. Если тот пожелает.

С полчаса спустя в соседнее кресло опустился молодой мужчина, коротко стриженный с непроницаемым лицом. Женя попросила его снять черные очки на что тот не повел ухом и она поняла, что разговор не будет простым. Начать его Женя не успела. Мужчина, не дожидаясь объяснений, спросил постным голосом:

– Сколько?

Женю едва удержала себя в кресле.

– Столько же, – не думая, наобум, брякнула она.

Прибалтиец усмехнулся и уже внимательнее посмотрел на «путану».

– Тоже с проблемами?

До Жени не дошло, что он имеет в виду, но решила, пауз не делать.

– Ну да, конечно. Иначе чего бы я здесь околачивалась?

Парень определенно не въезжал в тему.

– Ты о чем? – спросил он, чем окончательно поставил Евгению в тупик.

– Люська у тебя? – ничего не поняв поперла напрямую

она.

Парень хмыкнул и сделал попытку подняться.

– Я не спрашиваю имен.

Женя, рванув за рукав пиджака, осадила его на место.

– В конце концов, ты можешь выслушать женщину?

Вероятно, с бизнесменом давно так не обращались, потому что на его зашторенном лице отразилось удивление.

– Ну, вали, – странно ответил он.

– Разве ты не знаешь что с ней… ничего нельзя?

Ухмылка прибалта ее озадачила.

– Ты знаешь, что она больна?! – прошипела Женя.

Отсутствие реакции придурка от бизнеса лишило Евгению способности взвешивать аргументы.

– Что у нее СПИД! – уже открытым текстом выдохнула Евгения.

Мужик не дрогнул ни одним мускулом.

Женя, уже приподнявшись, было в кресле, упала обратно.

Похоже, ее выступление развеселило банкира, потому что он даже снял очки.

– Так что?! Это возбуждает…Рулетка.

– Ты сумасшедший?! – прошептала она.

– Может быть, – абсолютно спокойно согласился собеседник.

Женя судорожно сглотнула слюну и не нашлась, что

еще сказать. Когда «идиот» поднялся, она только попросила, чтобы Лариса нашла ее здесь в холле…Когда освободится. Она будет ждать.

Когда экстремал ушел, Женя сообразила пересесть так, чтобы была видна стеклянная дверь выхода. Идея оказалась своевременной, через несколько минут по холлу проскользнула знакомая фигура с белым шарфиком на плечах…

Лариса уже протянула, было, руку к двери, но швейцар, шагнув со стороны, перекрыл ей путь. Пока беглянка торопливо шарила в сумочке, отсчитывая проценты, Женя успела подбежать и втолкнуть ее в стеклянный тамбур.

– Что, обнаружила еще какую пропажу? – не оглядываясь, звенящим от напряжения голосом спросила путана.

– Да нет. Я просто ничего не знала, прости.

– Я всех прощаю, – низким голосом утомленного человека произнесла Лариса, отталкивая последнюю дверь. И только после этого повернула свое бледное лицо с огромными глазами.

– Только не надо меня преследовать, не надо мне соболезновать, направлять на путь истинный. Да, я проститутка. Да, я безнадежно больна и зарабатываю на панели на лекарство, чтобы продлить жизнь, хотя не знаю зачем…По инстинкту.

– Я дам тебе денег. Сколько надо.

Лариса остановилась и усмехнулась.

– Ты знаешь, сколько это стоит?

Женя отрицательно мотнула головой.

– Действительно, лучше и не знать! – хмыкнула Лариса и направилась к переходу.

– Я продала свою квартиру… Мы собирались уехать. Куда-нибудь за границу, но это не обязательно сейчас…Все равно денег мало…

– И не надо их тратить впустую, – ответила Лариса, потом остановилась и уставилась Жене в лицо.

– А с чего это вдруг? – глухо спросила она.

Женя растерялась. Она как-то не задавалась этим во-

просом и, оказалось, что не знает на него ответа. И действительно, с чего?

– Не знаю, – призналась она. – Сама не знаю…

– Это Василий. Сердобольный то наш…, – хмыкнула Лариса.

Несколько минут они шли молча, потом Женя спросила, куда Лариса направляется. Та равнодушно ответила, что не знает сама. Да и какая разница…Могла бы переночевать в отеле, да спасибо Жене…

– А я тут причем?!

Лариса снова остановилась и усмехнулась ей в лицо.

– То, чем я занимаюсь со своим диагнозом, уголовное дело. Кому хочется ввязываться в это…

Евгения немного помолчав, принялась уговаривать ее

вернуться в квартиру Василия.

– Ты меня удивляешь, – снова усмехнулась Лариса. – Тебе-то к чему? Хочешь удавить меня ночью? Так я тебе только благодарна буду.

– Да ты что?! – ужаснулась Женя.

– Да и то, какой смысл, – хмыкнула путана. – Сама скоро загнусь. Хочешь облегчить душу?

– Может быть, – согласилась на этот раз Евгения.

– Тебе-то до встречи с создателем далековатенько.

– Ну, это уж как на роду…, – возразила Женя.

Лариса помолчала, потом вдруг согласилась:

– Ладно, пойдем к тебе.

Уже в квартире, устраиваясь в кресле, перед телеви-

зором, она спросила:

– Ты эту миссию сама придумала?

– Нет, нет, – перебила Женя. – Василий ничего не знает.

Она подошла к телеприемнику, взяла лежащий сверху пульт, чтобы включить аппарат, но Лариса протестующим жестом остановила ее.

– Прошу, не надо.

Женя с сожалением положила пульт и поняла, что боится разговора с ней. Боится каких-то вопросов, даже намеков, боится услышать что-то такое, чего не знала и чего не следовало бы знать. Неожиданный поворот в отношениях с матерью расслабил Евгению, и сейчас она вновь напряглась от опасения, что в их жизни с Василием обнаружится очередной подводный камень, который им уже будет не преодолеть.

Неужели в таком состоянии, в каком находится Лариса, может возникать желание строить козни? Когда смерть дышит в затылок…

– Может быть, хочешь чего-нибудь выпить? – уцепилась за удачную идею Женя.

Лариса очнулась от задумчивости и кивнула.

– Что-нибудь покрепче.

– А…можно? – осторожно спросила Женя.

Лариса усмехнулась.

– Мне теперь все можно …

Женя вынула из холодильника бутылку коньяка, в по-

судном шкафу нашла две рюмки. Она чувствовала, что и ей самой не мешало бы забыться, хотя бы немного. День выдался непростым…

Выпив коньяк, Лариса сощурила глаза:

– Не боишься?

Женя не поняла, о чем речь, но быстро отвела взгляд. Смотреть долго в неживые глаза еще живой женщины было непросто.

– Болезнь передается только через кровь, но ведь это нетрудно сделать.

Взгляд Ларисы стал жестким, и Женя почувствовала себя дурно.

–Зачем?

– Чтобы забрать с собой.

– Ну, так найдет другую. Для него это не проблема. Только свисни…

Похоже, Лариса ее уже не слышала. Она молчала и смотрела куда-то в сторону. Непонятно было, видела ли она что-нибудь. Наконец как-то странно дернулась и снова обернулась. Только что пустые ничего не выражающие глаза ее теперь горели лихорадочным огнем. Женя невольно отступила назад.

– Я хотела прихватить с собой и его. Он не знал еще тогда, что я больна… расковыряла себе десну.… Мне оставалось только чуть-чуть прикусить …, но не смогла. Конечно, я стерва, но, видно не конченная…

– А когда узнал, то что?

– Сначала был в шоке, бросился на проверку, хотя у нас с ним до этого давно ничего и не было… А потом…, потом стал помогать деньгами. Хотя непонятно зачем. Жизнь-то для меня уже кончилась. Но все еще промышляю на панели, чтобы продлить дни, которые проведу там же… Абсурд.

Женя кивнула головой, потом спросила:

– А как ты залетела?

Лариса хмыкнула и замолчала. Женя уже решила сме-

нить тему, но не успела.

– Жена моряка из меня никакая. Долго ждать не могу. Он ушел на три месяца в плавание а я улетела в Африку. Там эту радость и подцепила. За что боролись…Странно, что он ушел все-таки со службы… Я настоять не смогла. Хотя если бы и уволился, мало бы что изменилось. Я и раньше погуливала и каждый раз рассказывала ему. Не знаю зачем. Может из вредности, чтобы поделить свою вину пополам. Значит, ушел…значит боится потерять тебя… Тоже погуливаешь? Хотя тебе-то с чего? Если только паталогия. Есть ведь озабоченные. Хотя все мы…

Женя поперхнулась и возразить не успела.

– Пора на вечернюю молитву…

Женя не сразу поняла смысла ее последней фразы. Смысл оказался прямым. Лариса сползла на колени, повернулась к креслу, на котором прислонила маленькую иконку и принялась что-то бормотать, сжимая перед собой ладони и время от времени, поднимая глаза к потолку…

Закончив, она еще с минуту стояла молча, потом убрала иконку в сумочку и снова села в кресло. Лицо ее как-будто осунулось и постарело.

– А ты, в бога не веришь? – спросила она Женю некоторое время спустя.

Та неопределенно пожала плечами.

– Да, зачем тебе…Рано, – пробормотала Лариса, прикрывая глаза, потом снова очнулась.– Я ведь тоже не верю, а так, по привычке… Такое же лекарство, которое не лечит. Спаси и сохрани…Разве кого-нибудь он спас или сохранил? …Ты, наверное, запала на него, решила что он мачо? Рембо… Он не такой. Он жесткий только сверху…

– Ты не отчаивайся, – прервала ее Евгения. – Не надо тебе таскаться по отелям. Я оставлю тебе денег. Сможешь лечиться. Жить пока будешь здесь. Чего тебе маяться? Здесь же город большой… А там, может, придумают что-нибудь…Такая армия ученых…

– Ложись спать, девочка. Я лягу на диване, – только и ответила она. Голос был каким-то бархатно-тихим. – Налей только мне еще коньяка.

Женя снова налила в обе рюмки. Выпили.

– Ты не рискуй, в своих фантазиях, – вдруг продолжила

Лариса уже в постели. – Если бы случилось чудо и я выздоровела, разорвала бы тебя на куски за Ваську… только чудо в сказках. Моя с хреновым концом…

Голос Ларисы в процессе повествования все больше слабел и она откинулась на подушку.

Алкоголь, подействовал как снотворное и на Женю, потому что, едва забравшись под одеяло, она тоже отключилась.

Пробуждение было ранним и почему-то тревожным. Женя решила, что виной всему подсознательное опасение сюрпризов. Она подняла голову и оцепенела. На диване никого не было. Не было и следов, что кто-то спал на нем. Жене стало не по себе. Не тронулась ли умом? Неужели встреча с Ларисой, беседа с ней – все было в воображении? Или во сне? С ней иногда случалось, что выдуманная ситуация застревала в сознании словно была в действительности, но, чтобы до такой степени… Не белая же горячка!

Вскочив, Женя пробежала по квартире. Нигде никого и ничего, что могло бы подтвердить вчерашнюю встречу. Наконец, на журнальном столике она заметила, клочок бумаги с несколькими словами. Он лежал на обложке старого журнала, потому не сразу бросился в глаза. Женя поднесла записку к лицу и прочла: «Меня больше нет. И не было. Будьте счастливы». Под запиской оказалась пачка банкнот, которые Женя перед сном положила на ее столик. Четверть суммы, которую она выручила за квартиру. И маленькая иконка. Та самая, на которую молилась минувшим вечером Лариса…

Постель, на которой спала ночная гостья, Женя нигде не обнаружила, вероятно, та снесла ее в мусоропровод. Посуду и вещи, которых могла касаться Лариса, Женя тщательно перемыла, ругая себя во время этого процесса последними словами за мнительность. Не повлияла на ее действие и острая жалость к несчастной женщине. «Каждому свое», попыталась убедить себя Евгения, чтобы справиться с сентиментальностью, позывов которой всегда стыдилась. Правда, допросив себя с пристрастием, она не могла не признать, что где-то глубоко зародилось облегчение оттого, что проблема отпала, как камень с души.

Перед отъездом Женя пригласила Клару в кафе, прокутить с полсотни долларов. Хотелось поскорее стереть из памяти тот вечер…, да и расставание с подругой радостного настроения не вызывало. Заказали по двойной порции «Мартини», попили кофе с изысканными пирожными, поболтали, по сути, ни о чем…О встрече с Ларисой и своих приключениях, Женя умолчала. Ничего не сообщила она и мужу. Она вообще отключила мобильник и решила нагрянуть внезапно. Сюрприз, по ее мнению, должен быть полновесным. Неожиданное появление, да еще с такими деньгами. Чтобы муж не сходил с ума от неизвестности, Женя предварительно предупредила Василия, что ее телефон стал давать сбои, наверное, сломался.

С подружкой расстались здесь же у кафе. Кларе надо было срочно катить на станцию обслуживания, где на техобслуживании находилась ее машина. Женя решила в последний раз пройтись по двору, где прошло ее детство. У дома ее кто-то тронул за рукав. Женя оцепенела на мгновение, прижала к себе заветную сумку с деньгами и, лишь потом оглянулась. За ее спиной стоял какой-то бомж в сером драповом пальто с поднятым воротником и с ухмылкой на небритой физиономии. Она не сразу узнала его.

– Ну, я договорился. Много не возьмут.

– За что не возьмут? – не поняла Женя.

– За дело…

Женя посмотрела на него ошалело, потом энергично постучала сжатыми в кулак пальцами по своему лбу.

– Ты что, идиот?! Шуток не понимаешь?

– Ну, я могу скосить наполовину.

Женя, резко повернувшись, вышла на тротуар.

– Ну, хоть четвертной…, – заныл сзади голос «предпринимателя».

– Что, бизнес не идет? – почувствовав себя среди людей уже в большей безопасности, спросила, Женя.

Бомж не ответил, но унылая его физиономия не оставляла сомнений, что она права.

Женя, вынув из кармана куртки, отечественную купюру сунула ему в руку.

– Выпей. Может, протрезвеешь. И выбросишь всякую дурь из башки.

Хотя душа и рвалась к мужу, ехать она решила поездом. Конечно, рискованнее тем, что долог путь, и, кто знает, какие окажутся соседи по купе, зато дешевле. Сейчас, когда в ее руках оказалась крупная сумма цена денежной единицы в ее сознании резко возросла. Потому она купила билет в плацкартный вагон, а деньги зашила в двойное днище невзрачной хозяйственной сумки, распределив их равномерным слоем. Сверху сложила продукты на дорогу и «предметы личной гигиены». В свою женскую она сложила лишь небольшую сумму отечественной валютой и документы, свои и те, которые просил захватить Василий из его секретера. По ее представлению даже у сумасшедшего не могло возникнуть мысли, что в обыкновенной овощной сумке может оказаться самая ценная «капуста», Правда возникла другая проблема. На практике выяснилось, что сама она не в состоянии отойти, от нестоящей внимания сумы ни на шаг. Поездка, превратилась в настоящую пытку. Даже свои отлучки в туалет ей приходилось просчитывать так, чтобы все процедуры завершить в одно мгновение.

Ночью она не спала. Полка была нижней и любой шорох или шаги воспринимались ею как происки воров. Она никогда раньше не замечала, как много вокруг людей с подозрительными лицами. Похоже, в этом вагоне собрали всех досрочно освободившихся. С соседями она не разговаривала, опасаясь дорожного сближения, в результате которого уже через пару часов незнакомые люди делятся всем и, уже не спрашивая, могут залезть в продовольственную сумку попутчика, без стыда и совести.

Один из соседей по купе, на первый взгляд симпатичный мужчина попытался установить с ней контакт и Женя, присмотревшись и прислушавшись к нему повнимательнее, обнаружила в чертах его лица, в поведении и в речи, ярко выраженные бандитские наклонности. И особенно этот взгляд, слишком пристальный и часто задерживающийся на сумках и чемоданах. И частое хождение его в тамбур, якобы покурить. И жаргонные словечки типа «блин» или «конкретно». Очевидно, экземпляр еще тот. Крутой. В яйцах.

Дав понять претенденту, чтобы отвалил, Женя принялась размышлять о том, как здорово, что у них появились эти нежданные деньги, как это обрадует Василия, теперь ему не надо будет балансировать на грани уголовной ответственности и, самое главное, приблизит, наконец, тот, благословенный, день, а может он наступит сразу! Только доехать бы в целости и сохранности.

Настырность мужика очень скоро объяснилась. Он оказался картежником и искал себе партнеров. Желающих скоротать время за картами оказалось предостаточно, все сбились в их купе и Женя, прихватив бесценную суму, перебралась в абсолютно пустое, соседнее. Здесь ее не беспокоили до конечного пункта, если не считать эмоциональных возгласов за перегородкой, да время от времени вспыхивающих там же скандалов.

Чтобы, скоротать время, она принялась за периодическую печать. За время пути она трижды прочла «Час пик» и, когда замелькали, наконец, пригороды Архангельска обнаружила, что так и не поняла, о чем в газете шла речь. Вышла на перрон Женя чуть живой, потому что за сорок часов путешествия ни разу и не сомкнула глаз.

Утомление видимо притупило ее восприятие и чувство

осторожности, потому что, уже на посадочной площадке вместо того, чтобы нанять индивидуальное такси, она втиснулась в то же само маршрутное, на котором они приехали с Василием и с тем же водителем. Путь их был, соответственно, «и далек и долог». К тому же наступал вечер, что тоже не располагало к веселью. Шофер оценил публику перед посадкой высшим баллом, потому и назначил цену за проезд более высокую, чем в прошлый раз.

Женя всмотрелась в лица попутчиков. Одни бабы. Ни одной знакомой. Вероятно из рыбацкого поселка она одна. Публика была на удивление говорливой и возбужденной. От кого-то потягивало спиртным. Все, перебивая друг друга, делились впечатлениями.

Прислушавшись к их трескотне, она поняла, что это компания торгашей, возвращавшихся из какой-то выездной. Нашествие было ими сделано на какой-то маленький городишко, где остался еще не разорившимся заводик. Продукция пользуется спросом, потому население с деньгами. Судя по тому, что у каждой из предпринимательниц подмышкой торчало по пустой суме, поход был удачным.

Как только маршрутка свернула в лес, Женя окон-

чательно раскаялась в своем решении. Там уже стоял такой полумрак, в котором не разгуляться разбойникам было бы просто противоестественно. Ничего противоестественного и не произошло. Свет фар микроавтобуса на одном из поворотов глухой дороги внезапно высветил стоявший поперек автомобиль с тонированными стеклами. Машина была покрыта слоем грязи, в связи с чем, определить ее цвет не представлялось возможным. Назвать марку автомобиля тоже. Да ей сразу же, как обозначилась опасность, стало не до экспертизы.

Почуяли опасность и попутчициы, потому что в салоне сразу же наступила полная тишина, а кто-то даже тихо ахнул. Женя тотчас же вспомнила, что уже не раз слышала о грабежах на местных дорогах, но всегда считала их сельскими страшилками. Когда в салон с дикими воплями ввалились двое мордоворотов с женскими колготками на лицах и «пушками» в руках, Женя обомлела. Всех пассажиров по очереди повышвыривали из салона, освобождая на выходе от содержимого карманов и сумок. Женя, когда очередь дошла до нее, решила стоять насмерть. Отдать такие деньги? Кому и за что?! Как только бандюга протянул к ней руку она, вспомнив уроки самообороны, которым обучал ее Василий, с силой ударила коленом в то место, где сходятся ноги, рассчитывая на моментальный эффект. Эффекта, к ее удивлению не получилось, то ли потому что промахнулась, то ли уязвимое место грабителя оказалось чугунным. Потеряв инициативу, она судорожно прижала к груди продуктовую сумку и уже никак не могла найти сил, чтобы отнять ее от себя. Видимо потому, определить, где находятся ценности Жени, для ворюги, не составило труда. Он, не колеблясь, вырвал заветную невзрачную из ее рук, как будто уже видел ее содержимое. На женскую же сумку он даже не обратил внимания.

Евгения на секунду опешила, потом, словно пантера

кинулась на отвернувшегося уже бандита, который видел, наверное, и задом, потому что в последнее мгновение отклонился и Женя, скользнув по его широкой спине, ухнула под придорожную сосну, больно ударившись головой о ствол. Сволочь, гоготнув, пошел дальше к иномарке, следом за троицей подельников. Она с ненавистью смотрела ему вслед на его громоздкую фигуру в камуфляже, короткие черные сапоги с маркой «Катерпиллер», но, с еще большей болью она провожала взглядом свою родную, хозяйственную…

Когда иномарка исчезла в лесном полумраке, кто-то помог Жене подняться. К ее удивлению пострадавшие, сгрудившись у микроавтобуса, стояли молча. Недавнее оживление куда-то потерялось, не было слышно ни криков, ни проклятий в адрес разбойников. Наверное, все, как и Женя были в шоке. И в самом деле, минуту спустя все одновременно заголосили, застонали, потом кинулись в дверце водителя, выволокли того на дорогу, стали его трясти и что-то требовать. Водило рыкнул на них, вернулся к машине, вынул из кабины мобильник и стал тут же набирать какой-то номер.

У Жени закружилась голова и она прислонилась к борту микроавтобуса. Какая-то тетка побеспокоилась, не тошнит ли ее, так трахнуться об дерево… Евгения ответила что нет. Она действительно не чувствовала боли, не испытывала никаких эмоций.

Удивительно быстро появилась милицейская машина, из которой выскочили двое мужиков в форме стражей порядка и принялись деловито составлять документы, с каждого пострадавшего взяли по заявлению, начертили зачем-то схему расположения автомобиля, обозначили на ней следы иномарки, как будто расследовалось дорожно-транспортное происшествие… Пообещав, в кротчайший срок обнаружить преступников, представители силовой структуры отъехали.

– Ни х… они не найдут, – убежденно прокомментировала одна из пострадавших, провожая их взглядом.

Только тогда до Евгении стало доходить во всей полноте случившееся. В ужасе она хотела, было, броситься обратно на вокзал, уехать в Питер, найти какую-нибудь супербандитскую группировку… Она готова отдать им половину бесценных денег… Иначе что?! Как появиться на глаза мужу с таким сюрпризом?! Наверное, он даже найдет силы, чтобы утешить ее, но она себе простить случившегося не сможет никогда. Эти деньги, эти презренные бумажки – были пропуском в ту жизнь, ради которой они бьются здесь, как рыбы об лед.

В голове Жени беспрерывно крутился калькулятор –этих денег хватило бы на перелет и маленький, скромный домик. Она вообще не переносит больших пространств, и даже высокие потолки создают у нее ощущение букашки в товарном вагоне. И к роскоши она совсем не стремится. Яхты, особняки, прислуга… От такой жизни, если ее хорошо представить, захочется удавиться. Наверное, на том уровне меньше всего осознаешь смысл жизни. Ведь вся ее прелесть в стремлениях и удачах. А если все сразу, к чему стремиться? А им, с Василием те деньги могли бы обеспечить тот самый минимум…

Хорошо еще, что она ничего не сообщила мужу о дарственной, о продаже квартиры, об этих паршивых банкнотах с противными рожами раньше времени. Какого времени? Теперь его и не будет…

Водитель дал команду садиться в машину, и все стали забираться в темный салон.

– Больше никогда не сяду в маршрутку, – всхлипнула одна из ограбленных.

– Господи, хоть живыми то остались! – отозвался кто-то из угла, что ближе к кабине водителя и никто не возразил. Потом тетки все же принялись горевать, делиться информацией о своих потерях. Женя прикинула, что все их доходы, вместе взятые, не перекрывают и половины того ущерба, который понесла она.

Когда показался рыбацкий поселок, Женя оставалась в салоне уже одна, и попросила водителя остановить машину, не выезжая из перелеска. Шофер выполнил ее просьбу. Еще не взявшись за ручку двери, она почувствовала запах дыма, и покосилась на водителя, почему-то не реагирующего на запах.

–Что-то горит, – нехотя предупредила она.

– Уже прогорело, – криво усмехнулся тот. – Вчера был пожар.

Смысл услышанных слов дошел, до Жени, когда она сделала несколько шагов по дороге, и вдруг не увидела крыши собственного дома. Она бросилась бегом напрямую и уже через несколько минут убедилась, что беда пришла не одна. Над грудой черных, не догоревших бревен и головешек, еще вились тонкие струйки дыма. Посредине торчали ее любимые печки, почти не разрушенные.

Никого рядом с пожарищем не было. Где же Василий? Где собака? Женя схватилась за сердце. Только бы не трагедия! Черт с ним, со всем, с домом, деньгами, с этой сраной Испанией… Только бы оба были живы. Вот о какой небольшой заварушке проговорился Василий! Недаром ее тогда насторожила его припудренная информация… Где же он сам? В больнице, или…

Женя огляделась. Поселок словно вымер, но вдали, почти на противоположном краю селения, показалась повозка деда Миши, и Женя бросилась навстречу, ожидая услышать худшее. Пробегая у одного из домов, она вдруг услышала свое имя, и узнала голос мужа. Женя резко обернулась. Он торопливо шел к калитке ограды живой и, как будто бы здоровый, ее только насторожило выражение его лица. Словно он собирался покаяться в смертном грехе. Женя бросилась к нему.

– Только не переживай, только не переживай…, – бормотал он, сжимая ее в объятиях. – Мы все восстановим, заработаем денег. Немного дольше задержимся, ничего страшного, здесь тоже люди живут. У меня же есть еще квартира, мы ее продадим, на счету у меня что-то есть. Не пропадем, Женька! – последнее прозвучало особенно эмоционально, и он вопросительно заглянул ей в глаза.

Она, тотчас же вспомнив о только что пропавшей, безумно крупной сумме только задохнулась, но кивнула головой. Нет, она не скажет ему ни слова, как она может к перенесенному им потрясению добавить еще и свой «подарок»? Но уж тех уродов она достанет! Чего бы это ей ни стоило! Она не только вернет деньги, которые у нее похитили, но и оставит яркий след в их памяти на долгие годы, напялит» на рожу тому, вонючему козлу, его же сапог «Катерпиллер»! Правда, она пока не знает, как это сделает.

Немного успокоившись, она спросила Василия, где же их Жучка и жива ли? Только получив положительный ответ, спросила, что же здесь случилось? Василий рассказал, что дома в поселке подожгли, когда он был в море. Кто поджог, ломать голову не приходится. Они и не скрывают

своего авторства. Даже позвонили предварительно. Они

звонили и раньше, требовали отдать вырученные деньги.

Радиограмму о том, что в поселке пожар на траулере получили в полночь и тотчас же легли курсом на свою пристань. Никто не знал, кого именно подожги и решили, что горит весь поселок. Наверное, от этой суматохи, и случилось несчастье – потеряли где-то моториста. Какой черт потащил его ночью на палубу?! Когда вывалился за борт никто толком и не видел. И качка была слабой…До этого его видела Геля. Говорит, что был пьяным. Подтверждают это и другие. Спохватились, что приплыли без моториста уже, когда причалили. Подожженными оказались только два дома – их и председателя. Но у того во дворе стояла пожарная мотопомпа, и огонь быстро сбили. Только немного обгорели бревна. Снаружи. А их дом спасти не успели. Жаль, конечно, по сути, всю зиму трудились зазря. Но он все деньги вернет. Может быть, даже за это лето. Вот только человека потеряли…

Женя взвилась. Хватит таких заработков! Никаких денег ей не надо. Она согласна сидеть у моря у разбитого корыта, только бы он был жив и всегда с ней. Ведь достаточно подкопить немного денег, продать квартиру и построить где-нибудь на побережье домик, лучше кирпичный, и что им еще нужно? Да на кой черт им этот экватор, жара и духота Она никогда ее не переносила, а если иногда и стонала, так потому что доставали холода. Человеку же все не слава богу – то слишком жарко, то холодно… А что переживать за того человека? Было бы за кого! Непонятно только, отчего тетя Геля его опекала. Тетка то вроде бы с умом…

Ее отвлек быстро приближающееся шум и повизгивание. Женя едва успела повернуться в сторону дома, как ей на грудь, со всего разбега, кинулась Жучка. Кое-как утихомирив едва не сошедшую с ума собаку, Женя спросила, где она-то была во время пожара. Оказалось что вместе с ним, на корабле.

На вопрос Василия, как там, в Питере, Женя пробормотала, что задержалась из-за матери, которая всегда сюрпризами. На этот раз с бытовыми, но сейчас эта тема не актуальна – она потом все расскажет подробно. Ей интереснее знать, где они найдут приют? Где будут жить? Василий, похоже, удивился. Как где? Им сразу же предложила комнату тетя Геля. Он потому и здесь. Дом просторный и комната изолированная, с отдельным входом. Она хоть женщина и своеобразная, но в глубине души отзывчива. Даже предложила им немного денег в долг, на первое время. У

него, к сожалению, в кармане не осталось ни гроша.

Женя заявила, что им надо раскопать пожарище. Он может считать ее сумасшедшей, но не должны же несчастья быть бесконечными! Их сейф не должен сгореть. Она нутром чует, что не все потеряно. Василий, разумеется, принял инициативу жены за переутомление и повел ее в дом. Женя, только сейчас почувствовала страшную усталость и уже не сопротивлялась.

Комната оказалась небольшой и скорее напоминала кладовую. У стены, противоположной входу стояла металлическая кровать и тумбочка. Эта была вся мебель.

Жучка, проскочившая в дверь раньше хозяев, забралась в угол и улеглась на расстеленную, видно для нее, фуфайку.

– Ты у нас везде дома. Были бы мы рядом,– попыталась улыбнуться Женя.

В комнате было тепло, из продольной стены, отделяющей остальные помещения, выступала кирпичная боковина печки. Женя потрогала ее рукой. Теплая.

– Тетя Геля топит регулярно. Я ей принес дров, из

наших. Из тех, что не сгорели.

– Так принес бы из тех, что сгорели,– умудрилась еще сострить Женя.

Василий облегченно вздохнул, и обнял ее.

К утру решение заняться раскопками у Жени приняло маниакальную форму. Василий счел благоразумным не перечить ей и, вооружившись лопатами, они на рассвете отправились на пожарище. В поселке никого еще не было видно, и раскопки велись без свидетелей. Василий, растащил остатки еще теплых бревен, после чего Женя занялась разборкой недогоревших досок, а мужа отправила растопить баню. После таких раскопок, какие они здесь ведут, отмываться надо будет основательно. Василий согласился.

К Жене он вернулся, когда из трубы бани потянулся устойчивый дымок. Результаты ее трудов тоже были впечатляющими – в стороне, на полянке стоял почерневший, но целехонький чайник, ведро, немного помятое, лопата без ручки и остатки другого огородного инвентаря. Женя, не довольствуясь результатом, продолжала упорно разгребать дымящиеся головешки и горячую землю, и Василий присоединялся к ней, надеясь, что подвижничество ей скоро надоест… Когда же ее лопата звякнула обо что-то металлическое, скептицизм капитана пошел на убыль. Уже оба энергично разгребли землю, перемешанную с черными головешками, и увидели, наконец, стенку сейфа, от которого тянулись подозрительные струйки, похожие на дым.

– Это может быть и не дым,– попытался успокоить жену Василий. – Это, может быть пар, Земля ведь влажная.

– Но ящик ведь раскален,– резонно ответила Женя.– Вот только как сильно…

Василий согласился. На глаз определить невозможно. На ощупь – не дотронуться.

– Надо торопиться,– спохватилась Женя, и они снова взялись за лопаты. Когда они выворотили ящик наверх и

очистили дверцу от земли Женя сбегала к своей сумке и

принесла ключ.

Она сама вставила его в замочную скважину и по-

пыталась повернуть. Не тут-то было! То ли в механизм попал песок, то ли он деформировался от температуры, но ключ не поворачивался. За дело взялся Василий, но тоже напрасно. Наконец он сообразил, что ящик надо остудить. Он быстро сбегал к колодцу и плеснул водой на крышку, над которой тотчас же возник столб пара.

– Надо было это сделать еще вчера, У меня совсем с головой…– отчаялась Женя.

Когда пар рассеялся, Василий снова взялся за ключ. На этот раз замок подался. Он, поддел дверцу лопатой и открыл ящик. Из него еще несколько секунд валил дым с паром, а потом они, увидели рассыпавшиеся стопки банкнот… В месте соприкосновения с полкой цепочкой отсвечивали искорки. Женя, обжигаясь, принялась вытаскивать Почти все банкноты были целехонькими, за исключением нескольких, видимо крайних, которые изменили цвет с зеленого на коричневый.

Василий взял деньги из ее рук осмотрел, с удивлением, и покачал головой.

– Презренные купюры даже огонь не берет, – пробормотал он.

Неожиданно, с дороги, их окликнул голос деда Миши.

– Вы че там копаетесь? Че уж там найдешь. Я вот вам привез вещичек, селение подсобрали, кто что мог. Не самое, конечно, товарное, но, на первое, пригодится. Как же без одежды и белья-то. Хозяйка справная, подошьет, подгонит, что не так…Тут и посуда.

На телеге рядом с дедом возвышалась гора аккуратно сложенного тряпья. Рядом

кастрюльки, чугунки, сковородки… Женя едва не шмыгнула носом.

– Так уже у нас водится, – заметив растерянность на лице Жени, пояснил гонец. – А то че тут вы найдете…

– Да деньги кое-какие нашли, – призналась Евгения.

– Это хорошо, – кивнул дед. – Без денег беда…Там

решили с получки немного отложить для вас.

– Нет, нет, нет! – замахала руками Женя. – Ничего уже не надо.

– Оно-то верно, но так уж положено, – уперся старик.

– Ладно. Я сам разберусь, – засмеялся Василий.

Сгрузив подаяние в свое новое жилище, они отыскали среди вороха белья и одежды пару полотенец и отправились в баню. Здесь все было, как и прежде и, если не смотреть в оконце на кучу дымящихся головешек, ощущения постигнувшего несчастья не возникало… Если бы не эти гнусные сапоги «Катерпиллер», которые продолжали стоять у Жени перед глазами…

Прогулы на работе Жене простили. Видимо из сострадания. Такое происшествие в селениях воспринимается особенно остро, потому что каждый в такой драме представлял себя на месте пострадавшего и не был уверен, что завтра такая же радость не постигнет его. Наверное, потому Женя, время от времени, ловила сочувственные взгляды, хотя вслух никто не выражал соболезнований. Таков уж народ – северяне. Даже обормоты, которые достали уже всех, не раздражали ее своим присутствием и даже сторонились при ее появлении.

Поверить в то, что у недорослей зарождаются какие-то высоконравственные принципы, она не могла и, после недолгого размышления отловила в сарае одного из них, где он у холодильников что-то царапал карандашом в блокноте. Не церемонясь, она мертвой хваткой скрутила ему ухо и, ткнув подхваченной у входа щепой ему в бок, прошипела:

– Я все знаю. Кто вас заставил поджигать дома, и как вы это сделали?

«Засранец» открыл, было, рот и даже издал короткий вкрик, но Женя резко надавила на щепу и предупредила, что если только он пикнет, его секунды сочтены. Недоросль стал канючить, что он, в общем-то, ни при чем, они тут работают по найму, должны контролировать выход продукции, и докладывать верхнему. Это все давно знают и никто к ним не прикапывается. Женя, попутно поразившись такой информации, решила идти дальше.

– Ты мне не рассказывай то, что известно всем. Я понятно задала вопрос – кто дал задание поджечь дом?

Она еще сильнее нажала на щепу и обормот, с уже вылезшими из орбит глазами, прохрипел, что, конечно же, хозяин.

– Какой? – не сразу поняла Женя.

– Как какой…который тебя доставал.

– Барсик, что ли? – прошипела Женя.

Пленник попытался вывернуться, но она еще крепче стиснула его.

– Ты недопонял, – шепнула она ему в ухо. – Я прошу полного ответа.

– Ты что, до сих пор не поняла? Он имеет здесь вас всех!

Женя от возмущения немного ослабила свою хватку.

– Что ты имеешь в виду?!

– Как будто не понимаешь. Он здесь контролирует все.

Женя невольно отпустила подростка. Тот моментально отскочил в сторону и, потерев покрасневшее ухо, обозвал ее дурой.

Женя вдруг вспомнила намеки Василия, что Барсик и его команда не только доят рыбный промысел, но что они еще и грабят… Кого грабят, она тогда не поняла, зато сейчас кое-что объяснилось.

Вернувшись домой, она отключила от подзарядки мобильник и, проверив его на работоспособность, набрала отделение милиции Архангельска, хотя уже и без того знала, что ей ответят. Ее догадки оправдались. Дежурный выразил активное недоумение по поводу ограбления на лесной дороге. Никаких сигналов к ним, ни о каких происшествиях, не поступало и в их районе давно уже с ограблениями покончено. А за ложную провокационную информацию можно и статью схлопотать.

Ситуация для Жени прояснилась. Она почувствовала нестерпимое желание действовать, но как сорваться из поселка? Ждать удобного поворота событий, а вдруг будет поздно? Но других вариантов нет.

Следующим утром, как приведение около их «нового» дома появился председатель артели. Женя пригласила его войти, но начальник пробормотал, что ему нужен Василий. Муж, видимо услышав, вышел во двор. Вернулся он через полчаса и сказал, что председатель интересовался, не нуждаются ли они в чем. Женя покосилась на него с недоверием – явно что-то недоговаривает.

Спиной она почувствовала чье-то присутствие и оглянулась. В дверях стояла тетя Геля. Хозяйка еще несколько секунд молчала, потом сообщила, что на днях уезжает. Дом оставляет им – все равно его здесь не продать. Поедет к своей племяннице, в Кострому, там она одна в большом доме. Женя проводила взглядом громоздкую фигуру хозяйки. Решение тети Гели не показалось ей странным. Даже напротив.

В этот вечер и Василий был малоразговорчив, долго вышагивал по комнате, о чем-то размышляя, и Женя поняла, что его занятия строевой неспроста.

Перед тем, как лечь спать он, наконец, разрядился:

– Женя, я не все тебе рассказал о той ситуации, что складывается.

Он подошел к ней вплотную и взял за плечи

– Я помню, как отправлял тебя в Питер. Сейчас обстановка еще хуже. Я не могу оставить тебя здесь. Уехать с тобой тоже. По сути-то я сам их подставил, и теперь бросить…Я постараюсь найти какой-то компромисс…

Женя невольно хмыкнула. Найти компромисс с бандитами? Василий отвел глаза в сторону.

– И ты хочешь, чтобы я уехала? – не поверила в уда-

чу Женя.

– Да,– отозвался Василий и заглянул ей в лицо. – Давай будем разумными.

– Давай! – согласилась она. – Только с условием, что как только ваши разборки закончатся, ты уедешь следом.

– Конечно! – тотчас согласился Василий.

– И, самое главное, – добавила Женя. – Ты должен беречь себя. Я без тебя уже не смогу.

– Да, да,– скороговоркой ответил муж.

Взгляд Жени был, выразительнее ее слов и Василий уже убедительнее подтвердил, что будет об этом помнить каждую минуту. Жучку Василий пообещал взять с собой. Она уже стал полноценной собакой, которая способна служить хозяину. Когда будет уезжать из поселка окончательно, конечно же, не оставит друга,…подругу.

Утром Женя попросила позволения проводить его

только до порога. Видеть это море, которое так часто отнимает у нее любимого мужчину, у нее уже не было никаких сил.

Вечером того же дня она постучалась к тете Геле. Хозяйка открыла дверь и, не ответив на приветствие, молча, показала на стул, рядом со столом, и так же молча, поставила на плиту чайник.

Женя опрометчиво принялась благодарить ее за то, что она оказала им такую помощь, чем только рассердила хозяйку, можно подумать, что она какая-то с рождения ненормальная!

Женя попыталась уверить тетю Гелю, что после того случая, когда она спасла ее от домогательств мордоворота, всегда вспоминает о ней с благодарностью. Не было ли у нее неприятностей из-за того эпизода?

Тетя Геля усмехнулась. Кто это может ей причинить неприятности? Это тот то?! Это уж пусть другие перед ним бегают на цыпочках, она его видала … кое-где. Женя, спросила, давно ли этот козел контролирует здесь и море, и землю и воздух. Тетя Геля побагровела и ничего не сказала. Это было ответом. Чай пили они, уже молча, но после чая Женя все же поинтересовалась, когда тетя Геля собирается в Кострому. Тетка с подозрением покосилась на гостью. Видимо ее заинтересовало, зачем Жене такая информация. Той пришлось сообщить, что тоже уезжает. В Питер. На этом настоял Василий. Говорит, что опасается за нее. Она бы отказалась уехать, если бы не одно обстоятельство…Женя немного поколебалась, подняла глаза на тетю Гелю и рассказала о том, как ее ограбили на дороге неделю назад. Отняли большие деньги, вырученные за проданную квартиру. Она уже поняла чьих рук это дело и конечно не оставит этого козла в покое, пока не вернет свое. Муж ничего не знает и, конечно же, будет думать, что жена отправилась в Питер, но она, конечно, не уедет из Архангельска, пока не вернет свои деньги с процентами.

Она уже все продумала и рассчитывает завершить операцию в течение двух-трех дней. Но если уж через три дня от нее не поступит никакой весточки… Женя пристально посмотрела в лицо хозяйке. Она может довериться только ей, потому что она сильная и справедливая женщина. При этих словах глаза хозяйки стали еще колючее. Потом она опустила голову и отвернулась. Молчала долго, но когда заговорила Женя не поверила своим ушам. Да, это она порешила моториста. Этот подонок, когда-то, по наущению тех же бандитов столкнул за борт ее мужа, Кирилла. Непримиримый он был, один встал на дыбы, когда «предприниматели» стали прибирать их колхоз к рукам. Остальные-то поджали хвосты. Справедливый был мужик. Кирилл хорошо плавал и, если бы стояло лето, он доплыл бы, но было холодно, ранняя весна, да и живым ли он еще упал за борт…Она сразу догадалась, кто сыграл тут какую роль, и стала подкладываться под него. Потихоньку все и выудила. Теперь она с легкой душой может посетить могилку мужа. Условную, конечно. В море же никого не ищут… А то, что задумала Женя она не только одобряет но, готова поехать с ней вместе. У нее счет к этому рыжему ублюдку еще не закрыт. Женя даже замахала руками. Нет, в ее сценарии, действующее лицо только одно – она. Другого варианта нет. Иначе все развалится. Этот урод, наверняка, держит уши востро. Они такие. Чем пакостнее, тем трусливее. У нее, есть еще одна просьба, посмотреть за Жучкой. Песик он замечательный и послушный, его только надо покормить, хотя бы два раза в день. Она оставит деньги. Но, главное, для тети Гели это боевое дежурство. Она оставит ей свой мобильник, научит пользоваться. Включить его надо будет только через сутки, как она отъедет. И, не дай бог, никому ни слова, до поры…

Когда утром она явилась на базу, оказалось, что работы у них не больше чем на пару часов. Заложив последние

заполненные ящики с рыбой в холодильник, все разбре-

лись по домам, а Женя отправилась в магазин.

Кира, сделала вид, что не замечает посетительницу, хотя, кроме нее в торговом закоулке никого не было. Остановившись у прилавка, Женя в упор посмотрела на продавщицу и потребовала бутылку водки. Та, вероятно от неожиданности, вытаращилась на нее, но, пошарив под прилавком, выставила требуемый товар.

– И два стакана, – добавила Женя.

Кира видно офонарела окончательно, потому что, потянувшись на полку, грохнула вниз целый блок фужеров. Это ее, правда, нисколько не отвлекло от выполнения задания, и она выставила на прилавок и стаканы. После чего Женя, кивнув в сторону двери, предложила ее закрыть. Кира, словно зомби, послушно накинула крючок. Женя распечатала бутылку, налила по полному стакану, взяла один из них в руку и, кивнув на второй, скомандовала:

– Пей!

Кира взяла стакан в руку но, видимо, приходя в себя от гипноза, спросила, что за шлея попала ей под хвост.

Женя, прежде чем поднести стакан ко рту, пояснила:

– Ты была права. Я ухожу. Ничего не светит. Ни денег, ни секса, ни детей… Полный провал. Этот придурок, вместо того, чтобы столковаться с нужными людьми и делать деньги борется за справедливость. И чего добьется? Грохнут где-нибудь и концы в воду. Останусь у разбитого коры

та. Без мужа, и без денег…Жалею, что не послушала тебя.

Предложение то, конечно, было клевое, но, что теперь…

Окончательно убедила Женя тетю Киру в своей речи, когда в один заход опустошила стакан.

– Слушай! – засияла она. – Вот чувствовала я, что не та

ты, за которую себя выдаешь… Молодец! Жить надо пока живется и есть возможность. Знаешь же, как вознеслась в рай одна…, анекдот есть такой.

– Тост, – поправила Женя, окончательно покорив Киру своей эрудицией.

– Точно! И пусть, говорит, на этом голом дереве вы-

растет столько сучков, сколько я изменяла своему мужу. И по нему легко взобралась в рай…

– Конечно, – согласилась Женя. – Мне до рая не добраться, но беспросвет этот надоел. Я не стала заходить в правление, но заявление об увольнении написала. Оставлю тебе. Передашь?

Кира округлила глаза.

– Зачем?!

– Не могу больше видеть… никого и ничего. Василию все сказала, да он уже давно все понял. Что я, молодая, красивая баба буду здесь скисать? Ждать старости? Да и были бы хоть какие перспективы…

Кира, как соавтор текста, энергично кивнула в знак

согласия.

– Поеду в Архангельск, зависну немного там, а уж потом домой, в Питер.

– Слушай! – подскочила Кира. – Так ты нашего-то хоть ублажи. Уж извел он меня, все требует тебя в постель. Он тебе отвалит с гарантией. Хватит до Малявских, или как там их… островов, не то, что до Питера. Я дам тебе телефончик.

Женя решительным жестом ее остановила.

– Я звонить не буду. Захочет, найдет сам. Думаю и без него в Архангельске есть с кем оторваться. Поживу в отеле, денек-другой, что рядом с вокзалом. Там и билет закажу домой, до Питера.

– Да ты что! – испугалась продавщица. – Да этот самый крутой! Ну, давай я сама позвоню. Только ты его-то не упусти. И тебе навар и от меня хоть отцепится…

Женя с безразличием пожала плечами. Уже в дверях, когда она откинула металлический крючок, ее остановила

вопросом Кира.

– А что, правда, что вы еще и деньги нашли на пожарище?

– Правда, – ответила Женя. – Вот их только на бутылку и хватило.

Улыбка опьяневшей Киры стала еще радостнее.

В Архангельск Женя отправилась все на том же рефрижераторе, которым вывозили расфасованную рыбу. Водитель был другой, незнакомый ей, пожилой и какой-то угрюмый, но пассажирку взял. На ее вопрос, куда подевался Алеша, пожал плечами и проворчал, что не знает и ему это вообще не интересно. На этом беседа завершилась. Выпустил он ее на окраине города, и до центра она уже добралась на автобусе, который шел до железнодорожного вокзала. По ее расчету именно сюда, в первую очередь, примчится Барсик. Такая публика слишком самолюбива, чтобы отказаться взять реванш.

Номер в соседней гостинице Женя забронировала на сутки, рассчитывая, что уже к вечеру будет приглашена во дворец. ? То, что мероприятие крайне опасное, она понимала изначально, только отступать вроде было уже некуда.

А почему некуда? Встать, взять у подъезда такси и вернуться в поселок. Словно ничего и не случилось. А что скажет тете Геле? А что она скажет самой себе? Что струсила? Как она сможет забыть тот эпизод? Ей до сих пор мерещатся те сапоги… Катерпиллер! Нет, она не позволит тем мерзавцам жиреть за ее счет. На деньги, которые ее мать пожертвовала ради ее благополучия. Нет, она не струсит, она сделает все, что задумала. И с минимальными потерями. Хорошо, тетя Геля вспомнила Юдифь, тот же сценарий повторит и она.

Чтобы скоротать время она побродила по магазинам, убивающим своим однообразием. Купив в киоске, у входа в гостиницу, свежий номер городской газеты она поднялась в свою комнату и, завалившись на кровать, принялась изучать местные новости. Перевернув все страницы, она быстро поняла, что время свободы печати здесь или не наступало вообще, или благополучно миновало. Как и во всей России. Все страницы были заполнены дифирамбами властям и явно заказными материалами. Журналисты всегда были продажными, во все времена …

Женя отшвырнула газету. Покупала она ее конечно,

чтобы немного отвлечься, потому что чувствовала напря-

жение перед предстоящим свиданием. Сейчас, когда голову занять было нечем, она почувствовала, что снова начинает нервничать. Как она справится с задуманным?

Проснулась Женя, когда за окном уже было темно. Взглянула с недоумением на часы. Полночь. Ожидать дальше визита было бессмысленно и она, раздевшись, легла спать. Даже если «желанный» и явится в эту ночь, никуда она не поедет и его в номер не пустит. Хоть она и изображает путану, но не такую же дешевку. Да и по сценарию она должна держать его некоторое время на расстоянии.

Ночь, однако, прошла безобразно спокойно. Утром ей пришлось продлить свое проживание еще на двое суток. На всякий случай. Из комнаты Женя не выходила, и даже обед заказала в номер. Уже вечером она стала недоумевать, где она просчиталась? Неужели у Барсика пропал к ней интерес? То, что Кира упустит случай прогнуться перед хозяином, исключено… Может быть, он уже с какой-нибудь бабой и на нее у него уже просто нет времени и желания? Обидно и досадно.

Что же теперь? Сидеть и ждать у моря погоды? И номер телефона не взяла. Правда, можно попытаться

узнать в справочном, хотя эти «дельцы» свои номера держат втайне… Какая же она все-таки самонадеянная! А может быть выдерживает специально? Наблюдает со стороны за ее поведением. Что-то заподозрил? Иначе чем же объяснить то, что он до сих пор не кинулся сломя голову, в ее объятия?! Ведь так хотел!

Женя вспомнила, что собиралась зайти и на централь-

ную почту, куда на ее имя приходили письма до востребования. Может быть, кто-то, да и соизволил царапнуть пару строк, хотя маловероятно.

Она отстояла небольшую очередь у окошка и сунула паспорт заторможенной девице и та неожиданно протянула ей письмо. Отойдя в сторону, Евгения прочла свое имя, написанное незнакомым почерком. Обратного адреса не было. Она вскрыла конверт. «Бойся шофера. Он самый опасный». Подписи не было.

Женя озадаченно покрутила конверт в руках. Кто писал письмо, она сообразила сразу, конечно от Лехи. Но какого шофера бояться? С которым ехала? Так тот даже и глазом не повел в ее сторону и за время пути никаких подозрительных движений не делал. Разве что однажды остановился посмотреть, не спустило ли заднее колесо… А может он, в это время, подавал кому-нибудь какие-то сигналы. Но, почему же тогда нет никаких последствий? И, потом, как понять «шофер»? Барсик тоже, когда за рулем – шофер… Нельзя же подозревать всех кто водит машину. Ну, Леха и удружил! Оказал услугу. И без того в голове сплошной хаос…Женя хотела просто выбросить письмо в урну, но, оглянувшись по сторонам, изорвала его в мелкие клочки и по пути выбросила с набережной в воду.

В гостинице с нескромной надписью «Hotel» она бегло скользнула взглядом по пустому фойе и поднялась к себе. У двери ее тоже никто не ждал. Очень было похоже на провал операции. Еще сутки и в ситуацию ввяжется Василий. Тогда трудно будет рассчитывать на благополучный исход, не говоря уж о триумфальном. Будет какая-нибудь дикая разборка, и все…

Войдя в номер, она огляделась. Пожалуй, если и сего-

дня в ее сети не залетит черный ворон, придется менять тактику, но как? Вернуться в поселок и чистосердечно признаться во всем Василию? Более жалкой роли и представить себе трудно. Конечно, он найдет выход, поставит всех на рога, но как же потом она… Нет, еще не вечер. Надо надеяться. А пока надо проверить оружие, начистить его, смазать кремами от Версачи… Женя подошла к зеркалу оглядела себя, провела по лицу кончиками пальцев. Вроде ничего… Потом открыла косметичку и подправила макияж. Едва она закончила свои приготовления, как в дверь, наконец-то, постучали. Он замерла и пожалела, что не пропустила еще грамм сто коньяка.

За порогом действительно стоял Барсик, с большим пакетом в руках. Поглядев подчеркнуто равнодушным взглядом на его осклабившуюся физиономию, она вяло спросила, как он умудрился напасть на ее след. Гость, не дожидаясь приглашения, шагнул в комнату и заявил, что у него все схвачено. Везде. Он еще вчера знал, что Женя в гостинице, но сразу явиться не мог. Одно важное дело требовало завершения. Но администраторы были предупреждены, чтобы не дали ей исчезнуть и докладывали о каждом ее шаге,

вплоть до того, сколько раз сходила пописать… Кстати, от

кого она получила сегодня письмо и почему изорвала?

Барсик впился в нее колючим взглядом.

– Да так, козел один достает, – отмахнулась Женя и подумала, что все-таки, по интуиции, она поступает удачно.

Оглядевшись, гость подошел к столу, поставил на него свой пакет и завалился в кресло. С насмешкой понаблюдал за Женей, продолжающей стоять у входа, и кивнул на второе кресло.

– С козлом мы потом разберемся. А пока приглашаю. По праву хозяина. В этом городе хозяин я. Хочешь, поедем ко мне. Я сейчас один. Моя мигера недавно объявила о моем освобождении. Схлестнулась с каким-то интеллигентом. Нищим. Устала сука от хорошей жизни. Пусть теперь покувыркается без кола и двора.

– Жена что ли? – не слишком настойчиво поинтересовалась Женя.

– Какая на хрен жена! Так…, исполнявшая обязанности. Так что вакансия свободна.

– Я еще не развелась. И потом исполнять обязанности я привыкла на законном основании, – совсем не к месту,

и вовсе не ко времени, встала в позу Евгения.

Барсик хитро прищурился.

– Интересное кино. Я как будто и не свататься явился. Просто приглашаю в гости. Не безвозмездно, естественно. Разве ты сюда прибыла не развлечься?

– Ну, положим, я сказала только то, что уезжаю и о тебе разговора не заводила, – попыталась выкрутиться Женя.

– Ладно, давай без базара. Пошли.

Женя заставила себя улыбнуться.

– Ну, в гости, пожалуй, можно. Тем более если не безвозмездно. Ты на тачке?

– Не на автобусе же! – заржал Барсик.

– Почему бы и нет. В Америке миллионеры на велосипедах ездят, экономят…

– Коммунистическая пропаганда, – поморщился Барсик. – На кой хрен тогда миллионы, если пожить всласть не можешь. Кто проповедует воздержание, трепло. Весь смысл в этой жизни и состоит в том, чтобы получать удовольствие. Я гурман. Во всем. В бабах, в вине, в еде. Люблю роскошь.

– Да я вообще-то тоже, – пробормотала Женя.

– В таком случае мы два сапога.

Женя невольно взглянула на его ноги. Черные обыкновенные туфли. Скорее всего, безумно дорогие.

– Поедем получать удовольствие! – добавил Барсик и поднялся.

Увидев, что она протянула руку к пакету, он отмахнулся.

– Пусть останется тебе в дорогу. Здесь и вино и закусь. Дома все есть. Сколько пожелаешь.

– Аванс, что ли? – не удержалась Женя. – Вдруг не за-

работаю.

Барсик изобразил непонимание.

– Да это я так…, – пробормотала Женя. – Буду стараться как смогу.

У подъезда отеля стоял знакомый джип. Женя села на

заднее сидение, отчего хозяин машины посмотрел на нее недоуменно.

– Садись рядом.

Женя отрицательно качнула головой.

– Слушай, не люблю, когда дышат мне в затылок! – жестко раскрылся он.

– Боишься меня, что ли?

– Я то?! – немного нервно хохотнул мордастый. – Разве есть на свете такой, кого бы я боялся?! Ну, сиди, как знаешь.

– Я думала у тебя шофер, и мы оба будем на заднем,

– пришло ей в голову.

– Он у меня на задании. Сегодня день зарплаты. Собирает дань с клиентов.

Женя откинулась к спинке, чтобы ее лица не было видно, и осмотрела салон автомобиля. Она не исключала самого неожиданного развития событий и понимала, что действовать придется по обстоятельствам…

– Ну и как там твой Крузенштерн себя чувствует? Не тянет его больше в экспедиции? Я слышал, у него там были небольшие неприятности, пока ты отсутствовала? Или ты не в курсе?

– Ну, он больше не мой! – с трудом выговорила Же-

ня. – А потом он же не делится своими делами. Сам по себе… Вот пусть с ними и остается.

– Чего ты нашла в этой водяной крысе…Деньги мы ему, вроде, платили, но бунт! Рабов нельзя распускать. Не угомониться, вообще замочим.

– Что ты мне-то говоришь? У меня с ним все!

Барсик пытливо покосился в зеркало заднего вида. Женя придвинулась в освещенную зону, чтобы он мог разглядеть выражение искренности на ее лице.

– Если хочешь, пойдем в кабак, – вдруг предложил он. – На выбор. Потом ко мне. Только надо дождаться моего водилу.

– Он у тебя телохранитель? – догадалась Женя.

– Ну, вроде того. Да не потому. Он капусту мне должен сдать.

– Стоит ли терять время на кабаки? Или у тебя не очень…

– Это у кого не очень?! – выкатил шары мордастый. – Ты в таком дворце была ли когда?!

– Тем более. Зачем нам общепит?

– Оно и верно, – согласился Барсик.

Апартаменты «крутого» оказались, как она и предполагала, стандартными, без какой либо оригинальности – копия много раз виденных в мыльных операх домов богатых, которые, к сожалению, еще мало плачут. Нижний холл, с большими окнами, просторный, увешанный картинами, в массивных под золото, рамах, белые под мрамор колонны; камнаты и спальни на втором этаже, с мягкой роскошной мебелью, бильярдная…

Барсик протащил ее по всему дворцу, не пустил только в одну комнату, даже вынул из замка ключ и сунул в карман пиджака. По его замыслу здесь будет у него рабочий кабинет, но пока там ничего нет, кроме стола да ящика под пушки. Женя поняла, что, это оружейная и, скорее всего, там же и заветный сейф. Сомнительно, чтобы разбойничья братия хранила бы деньги в банках.

Женя уселась внизу, в большое кресло. Богатенький

приволок из кухни целый поднос всяких закусок и выставил на столик из бара комплект бутылок с разными винами, коньяками, виски…Женя соответственно изобразила восхищение, словно видела такое впервые. Мордастый остался доволен.

Потом он включил свой домашний кинотеатр, по сути, обычный телевизор с большим экраном и стерео колонками. Женя, соответственно, сообщила, что видит такое чудо впервые. И вообще, у него здесь просто сказка наяву!

Хозяин, словно кот, которого погладили по шерсти, развалился в кресле напротив, выставив свои природные достоинства, но она напомнила ему, что как хозяин он должен угощать гостью. Для начала вином. Желательно не крепким. Начинать с тяжелых напитков глупо – весь вечер можно испортить, а ей хотелось бы растянуть удовольствие… Барсик, уже ухватившийся за бутылку виски разо-

чарованно скривился и, поставив ее на место, из вин вы-

брал красное.

Фужеры он заполнил по самые края, и когда гостья, не дождавшись, когда ей подадут, взяла один из них Барсик ознакомил ее со сценарием.

– Трахаться начнем с первого этажа, – доверительно сообщил он ей, отхлебывая вино.

– И до чердака, – мило улыбнулась ему Женя. –

– Конкретно! – неизвестно к чему заявил мордастый,

взял в руки фужер с вином, покрутил его.

– Хорошее вино, но я уж лучше виски…А вино потом.

Он плеснул себе с полфужера виски, и сделал пару крупных глотков.

– Другое дело, – пробормотал он, и вдруг уставившись в лицо Жени, скомандовал:

– Вставай! Пойдем в джакузи.

Женя засмеялась.

– Ну, не сразу же. Давай посидим, побалдеем. Давно такого комфорта не испытывала. Хочется по-человечески – расслабиться, послушать чудную музыку. Я думаю, гнать лошадей нам не имеет смысла. Уж ты не обижен невниманием женщин. Наверное, здесь все местное варьете перебывало.

Барсик осклабился.

– Ну, мельчишь.

– Ты же понимаешь, с наскока берут только с панели.

– Ты извращенка, – проворчал Барсик и поднялся.– Ладно. Пойду, у меня еще дельце есть. Поставь какую-

нибудь кассету. Здесь фильмотека, море порнухи.

Почитай камасутру. Настраивайся. Я недолго.

Он снял пиджак и набросил его на спинку кресла.

Когда Барсик направился к лестнице Женя осмотрелась вокруг внимательнее. Что за дельце у него? Скорее всего, собрался наблюдать за ней. Где-то здесь наверняка камера слежения. И пиджак с торчащим из кармана бумажником оставлен как приманка. Расчет на идиотку. Не выйдет. Уж театр она ему разыграет. Для начала надо найти глазок камеры, чтобы вычислить не просматриваемую зону.

Женя потянулась в кресле, мечтательно огляделась вокруг потом открыла свою сумочку, вынула зеркальце, губную помаду, и стала старательно вычерчивать жирной помадой губы. Вряд ли он уловит в мониторе, что взгляд ее скользит поверх кромки зеркальца…Есть! Зеленый глазок спрятан в искусственной лиане.

Она закончила свое творчество, сложила в сумочку косметичку, опустила ее на колени за кромку стола. Заметить что из сумочки она вынула руку с таблеткой клофелина невозможно. Женя радостно улыбнулась и для полной гарантии вздохнула… По ее замыслу улыбка должна была отражать состояние счастливой женщины наконец-то избавившейся от тягот беспросветной нищенской жизни. Покачавшись немного в кресле и побродив беззаботным взглядом вокруг, она подхватила со стола фужер с вином, поднялась и сделала вид, что заинтересовалась видеофильмами выставленными в неимоверном количестве.

У стеллажа она пробежала взглядом по корешкам кассет, поставила фужер на нижнюю полку (наверняка мертвая зона) одновременно уронив в него таблетку и тотчас же «заинтересовалась» одним из «шедевров» видео индустрии.

Покрутив кассету в руках, вставила ее в проигрыватель и, подхватив фужер с вином, направилась к столику. В кресле, она нажала на пульте кнопку воспроизведения. Что отобразилось на экране она не успела заметить, со стороны входа раздались звуки, похожие на стук двери и шум шагов. Женя обомлела – она совсем забыла что должен явиться шофер – ткнула на кнопку «стоп» и подняла глаза. Вместо порнухи перед ней появилось другое более неприятное изображение. Мужик в камуфляже, здоровый, с широким лицом и прищуренными глазками. Судя по относительно светлой шевелюре лицо не кавказской национальности. Скорее всего, доморощенное. Уставившись на Женю, он почему-то хмыкнул и хрипловатым голосом поинтересовался, где хозяин. Она открыла было рот, но гость не дожидаясь ответа, уже повернулся к противоположной от Жени стене, нажал кнопку переговорного устройства, которое она приняла за вентиляционную решетку, и сообщил, что явился с данью.

Хозяин после паузы, ответил, что сейчас спустится. О чем у них шла речь дальше Женя не слышала – она уже не могла оторвать взгляда от сапог пришельца, с парализующей надписью «Катерпиллер».

Едва справившись с оцепенением, она быстро перевела взгляд на профиль широкой спины, с опущенными плечами. Да, это тот самый. Когда гость обернулся, она не успела прийти в себя. Тот снова ухмыльнулся и, подойдя ближе, завалился на диван, продолжая изучать Евгению. Такого взгляда – наглого, унижающего она никогда не испытывала. В ней все напряглось. Стараясь изо всех сил придать лицу равнодушие, снова уставилась на экран телевизора, но, что там изображалось, понять была уже не в состоянии. То, что он узнал ее, не вызывало у нее никакого сомнения.

– Ты как, на ночку, или задержишься?! – спросил он. – А то можно по сценарию видика. Мы иногда практикуем. Только не в таком темпе.

Женя мельком взглянула на экран. Порнуха на нем продолжалась, в ускоренном темпе. Видимо она в спешке нажала не ту кнопку. Спиной она почти физически ощущала его взгляд удава у нее стало темнеть в глазах, от ненависти, еще мгновение и она расшибла бы ему башку бутылкой.

К счастью для обоих появился Барсик. Он еще с лестницы рыкнул на пришельца и у того, как по мановению палочки, лицо стало приветливым.

Хозяин спустился по ковровой дорожке лестницы в махровом халате, с атласными, стегаными отворотами. Барин эпохи разгула бандитизма. Он неспешно подошел к гостю и тот, вынув из-за пазухи завернутую в полиэтилен объемную пачку, протянул ему. Барсик, прихватив свой пиджак, со спинки кресла прошел мимо столика, остановился на несколько секунд в раздумье, но фужер, к счастью не тронул и так же неспешно поднялся наверх.

– Понес в свой банк, – скорее всего самому себе пояснил пришелец, когда хозяин скрылся, потом поднялся сам и принялся расхаживать по холлу. Поразмыслив о чем-то, снова подошел к радиотелефону и спросил, нельзя ли ему тут чего-нибудь выпить.

– Чего-нибудь, нельзя. Выпей мое вино в фужере, с тебя хватит, телохранитель хренов, – был ответ.

Женя растерялась. Это уже была катастрофа. Действие развивалось совсем не по ее сценарию, и что будет дальше предугадать было невозможно. Ситуация становилась неуправляемой. Даже включить заднюю передачу уже было безнадежно поздно.

Увидев, как компаньон принюхивается к вину, она попыталась его притормозить и напомнила, что за рулем пить нельзя.

– А то что? – полюбопытствовал он.

– Ну, как что, остановят, как их там, гаишники, отберут права.

Мужик захохотал.

– Это гебешники, что ли?! Так наша же братва. У одного станка стоим!

Пришелец осушил содержимое фужера в три глотка. Несколько секунд сидел, округлив глаза, потом качнул головой и поставил посуду на стол.

У Жени все опустилось. Видимо пришло время прощаться с жизнью.

– Запах приятный, а вкус… – пробормотал он и тише добавил, – Пьет всякое гавно.

Едва он закончил свой нелестный комментарий как наверху лестницы возникла фигура хозяина. Лицо у него было свирепым.

– Это что?! – потрясая уже пустым пакетом, зажатым в кулак, заорал он. – А где компенсация?

Пришелец выпрямился.

– Так я же предупреждал. Не договоримся мы по добру с этим кашалотом. Мочить их всех надо а не договариваться. Я давно тебе это говорю. Не вернет он деньги добровольно!

– Это как, не вернет! – побагровел хозяин. – Да я из не-

го кишки выпущу. Они пришли на берег?

– Ну да, пришли. Только не все. Замочили, похоже, они нашего.

Барсик окосел окончательно.

– Звонаря что ли?!– прошипел он как анаконда, которой защемили хвост.

– Да, выкинули в море и все дела.

Только сейчас Женя поняла о ком идет речь. Это же тот самый жидковолосый моторист, которого порешила Геля! Права была тетка!

Барсик хихикнул, будто придурок, и недоверчиво повертел головой. Потом, видно придя в себя, по-звериному рявкнул:

– Едем! – (наверное, за этот рык его и прозвали Барсиком). Он метнулся наверх, но уже через пару минут скатился обратно в черной кожаной куртке с двумя автоматами в руках и сунул оружие компаньону.

– Восстание рабов! – трясся он от негодования, застегивая брюки. На ногах у него были тоже короткие черные сапоги, только без маркировки.

Потом, спохватившись, резко обернулся к Жене. В его глазах уже не было прежней маслянистости. Сузившиеся щелки смотрели зло и непримиримо.

– Это твой! – резко ткнул он в ее сторону пальцем.

Женя как смогла равнодушнее пожала плечами, но

мысли работали лихорадочно. Полный провал! Какие уж тут деньги – ноги бы унести. Как они с ней поступят? Для нее самой большой, невероятной удачей было, если бы ее оставили здесь. Отсюда она могла бы позвонить, предупредить его о надвигающейся беде, а потом уже и добраться до заветного сейфа.

– Ты же знаешь. Я сама его ненавижу.

– Позвони братве, пусть собираются и следом за нами.

Чтобы выехали не позже чем через полчаса, – распорядился мордастый, потом снова посмотрел на Женю, явно колеблясь, что с ней делать.

– Ты линяй пока в гостиницу, я за тобой заеду.

Женя вскочила и многозначительно протянула:

– Ну …

– Или ладно, – вдруг передумал Барсик, – Оставайся. Сиди здесь смирно, закройся и никого не впускай.

Пришелец, видимо обалдел от его слов, потому что перестал набирать на мобильнике номер, и вытаращился, словно его посадили на кол.

– Ты че?! – зашипел было он, но Барсик швырнул его к выходу, так, что тот едва не растерял свои автоматы.

Но за первой дверью они остановились. Теперь звучал только голос пришельца, причем на предельных нотах. Женя, уже обомлевшая было от неожиданной удачи, снова напряглась. О чем шла речь там за дверью, можно было понять не прислушиваясь. Риск не удался. Колокол определенно звонил по ней.

Барсик ворвался обратно с лицом искаженным бешенством. Не глядя на Женю, коротко скомандовал:

– Собирайся!

Женя поднялась, потянула к себе сумку за ремешок.

– Хорошо, я пойду в гостиницу, – попыталась ускользнуть Женя.

Мордастый метнул на нее короткий взгляд. В нем ясно просматривалось обещание непредусмотренного веселья.

– Ну, уж нет! Теперь ты поедешь с нами. По дороге

разберемся, как ты сюда попала и зачем. В машину!

Когда Женя на омертвевших ногах поравнялась с ним, чтобы протиснуться к выходу, он, словно клещами ухватил ее за локоть и вытолкнул сначала в тамбур, потом, открыв ногой зазвеневшую стальную дверь, на улицу. Снаружи было уже темно, и только отсветы уличных фонарей падали на часть двора.

Пришелец в «Катерпиллерах» уже стоял, ухмыляясь у джипа, похожего на машину шефа, такого же темного цвета, с черными стеклами, гнутыми защитными трубами. Может быть только более громоздкого. Когда мордастый подвел Евгению к машине, он театрально распахнул перед нею дверь, и даже подал руку. Женя от него отвернулась и, когда просунула голову в салон, кто-то поддал ей коленом под зад.

– Пошел за руль! – услышала она рык Барсика и поняла, что колено было пришельца.

Начальная скорость, которую ей придали, помогла занять место на заднем сидении в предельно короткое время. Барсик захлопнув дверцу, вернулся к дому, тщательно запер свою бронированную дверь и быстро вернулся. Он не сел рядом с ней, как она ожидала, а грузно втиснулся рядом с шофером.

– Черт, забыл закрыть сейф, – проворчал он себе под нос. – Ладно, поехали.

– Может, отпустишь?! – не представляя, как выкрутиться из ситуации проканючила Женька. Она готова была сейчас сыграть любую роль, только бы вырваться.

– Как же! – наполовину повернувшись к ней, проникновенно гоготнул Барсик. В его голосе по-прежнему слышались угрожающие нотки. – Сбегать к телефончику и предупредить бунтовщиков?! – проницательно вычислил он. – Что-то мало верится в твое стремление сорваться. Будешь у нас заложницей. На всякое развитие событий. Ну-ка, дай сюда!

Неожиданным движением он вырвал из рук Жени су-

мочку, раскрыл и, включив свет в салоне, стал рыться в ее содержимом, вываливая все к себе на колени.

Женя в эту минуту готова была расцеловать саму себя за то, что сразу же, как вышла из аптеки выбросила упаковку из-под клофелина.

Не найдя там ни оружия ни чего-нибудь вызывающего подозрения Барсик смел все обратно и швырнул ей, через плечо. Затем он выключил свет, взглянул вперед, через

лобовое стекло и, обнаружив, что они до сих пор стоят, за-

орал:

– Какого х… ты стоишь! Урод! Спишь, что ли?!

От его вопля телохранитель дернулся, как перед смертью, поспешно запустил двигатель и так резко рванул машину, что Женя затылком ударилась о какую-то перегородку. Она со злостью подумала, что этот козел изувечит их сегодня. В любом случае не увезет далеко. Неизвестно еще, что будет дальше…

В полумраке Евгения попыталась рассмотреть, как открываются задние двери, наклонилась, но, видимо, ручки были под цвет обшивки и утоплены, потому рассмотреть ничего не удавалось.

– Так ты что ж не сказала, что тебя грабанули? – вдруг спросил Барсик, снова повернувшись к Жене. Заметив, что она вглядывается в обшивку, ухмыльнулся. – Двери заблокированы, можешь не трепыхаться.

– Меня качнуло, – промямлила Женя. – А что тебе говорить, ты же не можешь помочь.

– Это я?! Если ты не подстава, решим. Может, и компенсируем…Только знай, с твоим, бывшим, я сегодня

порешу. Достал он меня! Спартак хренов!

Машина в это время качнулась, Барсик резко повернулся к водителю и успел дернуть руль.

– Ты что, твою мать, совсем охренел! Куда в канаву?! Нажрался таки! Не можешь вести машину, вываливайся из-за руля! Алкоголик! Гнать тебя надо давно. Или в расход пустить.

– Да все ж нормально, объезжал я, – пробормотал телохранитель.

– Что нормально?! Тащишься как затраханный мерин. Мы что, отправились в кругосветное?! Полчаса едем, а только выбрались из города. Гони, чтобы ошметья от колес летели! Или что, она у тебя не тянет? Довел такую технику, единственный броневик, ну ты и…, – распалялся главный бандит…

Пропорционально его наезду добавлял обороты двигателя и водитель. Уже через минуту различить профиль дороги стало затруднительно. Гнал он по проселочной так, что свет фар метался по деревьям, то из стороны в сторону, то вверх– вниз. Пожалуй, если бы не отменная амортизация у автомобиля головы пассажиров уже поотлетали бы.

Женя, зажмурив глаза, с ужасом представляла, как развернуться события, когда эти бандюги явятся в поселок если доедут. Кровопролитная схватка и она, на виду всего поселка с этими подонками! Женя сжимала от бешенства зубы, кусала губы, но придумать ничего не могла. Вот она, бабья безголовость! Хоть какое-нибудь оружие… Хоть отвертку, какую…Может быть рвануть рулевое колесо и все вместе в дерево! Скорее всего, что и она не выживет, но уж лучше погибнуть, чем позволить этим убийцам сотворить зло…И она с ними!

Женя стала пристально следить за колебаниями рулевого колеса и контуром дороги, стараясь уловить удачный момент. Она заметила, что дорога пошла на левый поворот (ей он даже показался знакомым). Конечно, здесь же грабанули их микроавтобус! Она уже видела стремительное приближение той огромной сосны, о которую ее шарахнули головой…Сейчас водитель начнет вращать рулевое колесо влево, чтобы вписаться в кривую, надо только ему в этом воспрепятствовать. Женя затаила дыхание, приготовилась к прыжку, как вдруг заметила, что шофер поник головой, а рулевое колесо замерло.

До летящего навстречу, словно снаряд, дерева оставалось несколько метров. В ней что-то сработало, как рефлекс. В одно мгновение она нырнула вниз, к полику и в то же мгновение почувствовала сильнейший удар. Оглушительный грохот заложил ей уши, ее куда-то швырнуло, и она даже потом не смогла понять, то ли вместе с машиной, то ли она самостоятельно кувыркалась в ней, то ли вообще была уже в свободном полете…

Открыла глаза Женя, только убедившись, что на нее

ничто не давит, никакой боли она не испытывает… Оказалась, что еще была возможность разглядеть место аварии и свое положение.

Джип, словно споткнувшись, прилип расквашенной мордой к дереву, задрав зад так, что колеса повисли на разных уровнях в воздухе. На капоте, головой к тому же дереву и ногами в проеме, висел пришелец в своем камуфляже. Нижняя кромка куртки задралась ему на спину, обнажая жирный торс. Главный бандит сидел на своем месте, уткнувшись лицом в переднюю панель. Рядом с машиной валялся автомат. Признаков жизни не подавал никто.

Женя посмотрела на огромное дерево, распахнутую дверь и никак не могла сообразить, каким образом ее вышвырнуло из машины, и она не влипла, на пару с пришельцем, в родимую сосну. Потом она вдруг спохватилась. Время уходило, Еще несколько минут и будет поздно.

Женя бросилась к Барсику, нашарила в его карманах ключи, потом какой-то бумажник и, наконец, мобильник. Трясущимися руками она набрала номер Василия. К счастью тот ответил тот час же. Женя сбивчиво, надрываясь, прокричала ему, что к ним едут бандиты, вооруженные. Сама она жива и без царапины. Все расскажет потом. Надо в поселке срочно занимать оборону. С ней все в порядке… Потом позвонит. Надо торопиться!

Женя, быстро пролезла на заднее сидение, не без труда нашла свою сумку, сунула в нее найденные у Барсика ключи и мобильник. В машине сильно пахло бензином. Когда она вылезала, то зацепилась за какой-то толстенный провод, повисший почти до земли, и заметила, что порог поблескивает, видно по нему протекало топливо… Выбравшись, Женя подняла валяющуюся у порога «пушку», бросила ее в салон и ногой отшвырнула кабель, который, качнувшись, задел обнаженным концом корпус машины.

В то же мгновение перед ее глазами громко треснуло, с ослепительной вспышкой, и ее обдало жаром. Женя едва успела отскочить, как пламя, в несколько секунд, охватило автомобиль. Женя как безумная бросилась бежать между деревьями, но тут же споткнулась обо что-то и упала. Мельком взглянув, разглядела сапог «Катерпиллер». Напяливать сапог на морду бандюги времени не было. Она с досадой швырнула его в сторону владельца и бросилась дальше. Пламя от пожара еще долго просвечивало сквозь деревья, потом сзади что-то бабахнуло…

У двери особняка она долго не могла попасть ключом в замочную скважину.

Свет в холле не был выключен и Женя, сразу же, бросилась на второй этаж, к той двери, в которую ее не пустил Барсик. Она принялась лихорадочно подбирать ключи, пока, наконец, не вспомнила, что тот был в кармане пиджака, который хозяин куда-то унес. Скорее всего, в спальню. Она бросилась туда.

Вещи были разбросаны, здесь в спешке переодевался

на дело мордастый. Она увидела и пиджак, оставленный в кресле. Быстро вывернула все карманы. Пусто! Уже отчаявшись, увидела, как что-то блеснуло у самой ножки кровати. Ключ! Тот самый. Видно Барсик его выронил второпях.

Женя, понимая, что уже дорога буквально каждая се-

кунда бросилась к заветной двери. Замок сработал легко…

Она вошла в полутемную комнату, нащупала выключатель и зажгла свет. Большой черный стол в одном углу, несколько пустых полок над ним. В другом металлический шкаф. Женя дернула за ручку. Заперт.

Она огляделась и заметила на стене картину в золоченой раме. Она ей показалась небрежно повешенной. Женя заглянула под полотно.

От того, что она увидела, у нее даже вспотели ладо-

ни. Под картиной она обнаружила приоткрытую дверцу сейфа. Сбросив картину, Женя открыла ящик, с какими-то бумагами и пачками купюр. В одной из пачек она сразу увидела родимую, сто долларовую, расписанную математическими подсчетами какого-то крохобора фальшивку…

Женя торопливо сгребла все, что было в ящике в свою объемную сумку и кинулась вниз. В холле уже почему-то не было света и в полумраке ей показалась чья-то темная

фигура, Женя замерла, но тут же снова вспыхнул свет, и

темная фигура превратилась в хорошо знакомую женщину.

– Господи, Геля! Напугала до смерти!

– Живее, живее, – скомандовала рыбачка, протягивая ей руку. – Все забрала?

– Кажется все.

У входной двери они остановились.

– Иди. Догоню. Так оставлять нельзя. Кухня где?

– Зачем?… Прямо и налево.

Геля непривычно шустро кинулась в указанном направлении, Когда она вернулась Женя почувствовала запах газа, но спросить ничего не успела, как была выставлена наружу. Геля успела еще повернуть ключ в замке наружной двери, бросила его по пути в колодец и обе побежали прочь.

Уже отбежав с полквартала, в промежутке между зданиями видели, как подлетели на иномарках какие-то люди в черных куртках, выскочили из машин и опрометью кинулись во двор…

У остановки обе прыгнули в первый попавшийся автобус и через пару остановок вышли, и только тогда тетя Геля пояснила, что в поселке заваруха, но вроде никто особо не пострадал. Сама она сбежала на своем грузовичке, да на беду кончился бензин. Машину бросила на полпути и дальше уже на попутной. Не могла же она отсиживаться, когда девчонка влезла в такое дело. Простить бы себе не смогла. Да и поквитаться с этими гадами давно мечтала. Только она не поняла – где они сами то?

– В лесу, авария…Сгорели.

Геля ничего больше не спросила, но нащупав руку Жени, крепко пожала ее. Потом пошарила по карманам и протянула Жене телефон. Она тотчас же набрала номер мужа.

Тот ответил не сразу – когда та уже стала нервничать. Конечно, он начал с отповеди. Она еще никогда не слышала от него таких слов, по форме они очень смахивали на ненормативную лексику, но звучали как музыка, потому что смысл в них вкладывался противоположный. Особенно ей понравилось обещание хорошей порки. По сути, это было объяснение в любви…

Кое-как перешли к делу. Евгения убедилась, что он жив и здоров, только немного поцарапало стеклом, но это сущие пустяки. Главное, что они отбились. Пытались их взять на испуг, да не тут-то было. Сейчас те разбираются между собой. Правда куда-то пропала Геля.

Когда узнал, что Геля рядом Василий удивился, но выяснять детали времени не было, и он коротко изложил что им делать дальше. Сейчас появляться им в поселке нельзя, кто знает, не нагрянет ли снова банда, да и он не сможет сейчас приехать за ними, нельзя оставлять людей одних. Им придется переночевать в городе у его сослуживца, бывшего мичмана, Алексея Алексеевича. Он сейчас ему позвонит, а адрес Жене следует записать и сразу же двигать по нему. Как устроятся, должна сразу же сообщить. А завтра они обязательно встретятся, или он сам приедет или их привезет дядя Леша. Будет видно. А пока у них все тихо. У Жени вызвало сомнение радужная информация, но она знала, что от этого конспиратора ничего другого не узнает, пока не увидит все своими глазами.

Поиски бывшего мичмана прошли без осложнений. Проживающие по указанному Василием адресу оказались дома. Дверь открыл хозяин – невысокого роста, но плечистый крепкий мужчина, пожалуй, постарше Василия. Он почему-то был одет в бушлат, на ногах сапоги. То ли вернулся откуда то, то ли собрался куда… Посреди комнаты их встретила полная женщина, тоже невысокого роста, но повыше мужа. На ее лице было растерянное выражение. Женя назвала себя и имя своей попутчицы. Дядя Леша закивал головой, и сказал, что Василий уже беспокоился, куда пропали его женщины, так что они ждут гостей давно. Сам он уезжает, торопится. Оставляет их на попечение своей Олечки. Жена у него добрая, отзывчивая, понятливая. По губам женщины, при последних словах мужа, скользнула ироничная улыбка. Затем дядя Леша попрощался, сказал, что к утру будет дома и, прихватив в углу прихожей зачехленное ружье, вышел.

Хозяйка горестно вздохнула и с тревогой посмотрела на окно.

Женя вдруг поняла ситуацию.

– Он что, туда?

Тетя Оля кивнула.

Геля, моментально оценив обстановку направилась к

двери.

– Я поеду. У меня там машина брошена.

Женя дернулась, было, ей вслед, но жесткий голос Гели осадил ее на место.

– Одна. Ты жди здесь. Не время.

Не оглянувшись, Геля вышла.

– Он вас все равно не возьмет. Капитан его предупре-

дил. Это дело мужчин. Я уже привыкла. Идемте ужинать. Я уже все приготовила, – услышала она голос хозяйки.

Женя выглянула в окно. Автомобиля дяди Леши не было видно, зато мимо с пронзительным воем промчались

пожарные машины. Куда, она догадывалась.

Женя почувствовала, наконец, страшную усталость и от ужина отказалась. Тетя Оля, поняв ее состояние, предложила лечь спать. Кровать, свежая постель и чистая ночная сорочка в отдельной комнате ей уже приготовлены. Женя согласилась но, забравшись в постель, поняла, что, вряд ли уснет. Сначала стало прокручиваться все пережитое, вызывая запоздалый смертельный ужас, потом навязались страхи за Василия. Чует ее сердце, далеко не все так благополучно в поселке…

Заснула она только под утро и спала долго. Проснулась от мужских голосов. Ей показалось, что один из голосов ее мужа и Женя, вскочив, бросилась в комнату. Она не ошиблась. Василий сидел вполоборота к двери, и, при ее появлении, тотчас повернулся. Забыв, что она в ночной сорочке Женя обхватила его голову и прижала к груди, что было сил, и сразу же почувствовала родную сильную руку, обнявшую ее талию. В том месте отдало болью, видимо от недавних ушибов, но Женя не подала никакого вида.

Бывший боцман, наблюдая за ними, заулыбался, но тетя Оля вытолкала его на кухню. … Отклонившись, Женя рассмотрела лицо Василия. Как будто все цело. Только на одной щеке запекшиеся царапинки.

– С тобой все в порядке? – спросила все-таки она.

– Со мной-то да… Но ты, как ты додумалась до такого?!– никак не мог взять в толк Василий.

– Потом. Дома. Я тебе все-все расскажу, – пообещала Женя. – Больше, чем ты думаешь.

Василий был явно в шоке, но от нравоучения вовремя удержался.

Уже за столом Женя не выдержала и попросила дядю

Алексея рассказать, как на самом деле прошла у них ночь. Ждать откровений от мужа ей не приходится. Тот, взглянув на Василия, пожал плечами.

– Да ничего особенного. Подежурили и все. Никто больше не сунулся. Машину Гели отбуксировали.

Женя с сомнением перевела взгляд с одного на другого. Тетя Оля, поняв, что Женя не верит в такую благостную картинку, убежденно добавила:

– Если Алексей говорит, этому можно верить. Он у меня никогда не врет.

Когда выходили во двор, Женя заметила, что Василий прихрамывает.

– Оступился?!– даже не надеясь на признание, спросила Женя.

– Ага! – с готовностью подтвердил Василий.

Где он оступился, Женя поняла, когда обошла реликтовую белую «Волгу» пятидесятых годов, припаркованную у подъезда на которой прикатили гвардейцы – на нижней части дверей, у самого порога, были отчетливо видны замазанные глиной дырочки.

Она подняла голову, посмотрела на повстанцев, но ни-

чего не сказала.

Тетя Оля у ворот с чувством обняла Женю …Наверное, тоже муж не подарок, подумалось той.

У въезда в поселок она, смогла более образно представить, как здесь, без особенностей, прошла ночь. Рядом с останками их дома появилась еще одна жертва огненной стихии, покореженный и почерневший остов джипа. Вероятно того самого, на котором когда-то преследовал ее Барсик. По другую сторону дороги, ближе к домам еще одни останки автомобиля, похоже «Нивы», на которой когда-то раскатывала Кира.

– Ну, прямо Курская дуга! – пробормотала Женя, оглядывая поселок. Других признаков сражения не было видно.

– Все хоть живы?

Пояснить ситуацию взялся Алексей Алексеевич.

– Ну, ты нам не веришь… Тут не столько мы, сколько они сцепились друг с другом. Сначала приехали двое в милицейских формах и один в гражданке, потом налетела другая банда в камуфляже. Что ты хочешь? Раздел владений. Того прежнего, с компаньоном, как будто бы убрали. Вот и пошел дележ. Прежние то на нас накинулись, было, а их накрыли претенденты. Фейерверк был, конечно. Потом все расползлись. Как там они разобрались, неизвестно. Еще какая-то милиция приезжала, может тоже липовая, поразводили руками и уехали. Вообще-то в этой истории много непонятного.

– Я тебе поясню, что непонятно, – шепотом пообещала Женя Василию.

Тот покосился на нее, но ничего не спросил.

Еще подходя к дому тети Гели, Женя услышала, как отчаянно скребется в дверь Жучка. Опасаясь, что собака сметет ее своей необузданной любовью, она через щель попыталась договориться с ней, сначала ласковым голосом, потом строгим, но, когда сняла заложку, была опрокинута неуправляемой псиной на груду поленьев.

– Полоумная! – закричала хозяйка, отворачиваясь и отталкивая от себя собаку, которая принялась страстно нализывать ей лицо.

В доме Женя в первую очередь навестила хозяйку. Живую и здоровую. По ее виду не похоже было, что она накануне побывала в смертельных переделках. Женя чмокнула в щеку и поблагодарила за службу немногословную тетку. Соучастница, как-никак! От застолья тетя Геля упорно отказывалась, пока Женя не пригрозила встать на колени. На обед решили пригласить и председателя. Уже за столом прояснились некоторые детали минувшего сражения. Восточные подступы, включая территорию их сгоревшего дома, оказывается, прикрывала тетя Геля, с берданкой. Пару раз пальнула. Стояла решительно. Даже когда объявили отбой, она все высматривала кого-то на стороне противника. Правда, кто был противником, так и не поняли. Отпугивали каждого, кто высовывался из леса.

Остальные залегли в своих огородах. Сначала думали, что не хватит оружия, но у некоторых оказались даже винтовки с прошлой войны, а из огорода деда Миши протарахтел станковый пулемет… Нона Григорьевна была за санитара. Правда, перевязывать пришлось только деда Мишу, который, перелезая через забор, повис, зацепившись предметом былой доблести за штакетник. Бабы после этого инцидента стали поглядывать на него с интересом, никто и не ожидал, что деду, оказывается, еще есть, чем зацепиться.

Штурма, по сути, и не было. Машины пожгли, когда

война началась между пришельцами. Конечно, это вовсе не значит, что рыбаков оставят в покое. Разберутся меж собой, потом примутся «приватизировать» и их. Так что далеко прятать арсенал не следует. И время терять нельзя. По мнению председателя надо как-то вырваться из долгового капкана, покрыть все долги, выкупить акции… Хорошо бы взять беспроцентную ссуду, хотя это очень похоже на утопию. Кто сегодня даст такую … Но, надо искать. Это вопрос жизни… Произнося непривычно пламенную речь, председатель все время поглядывал на Василия. Тот согласно покачивал головой.

– Подумаем! – пообещал он.

Иваныч просветлел лицом.

Когда ушел председатель собрался в обратный путь и Алексей Алексеевич.

Объясняться перед мужем Жене пришлось вечером этого же дня, в бане, куда настояла отправиться она же. После таких баталий, какие пришлось перенести им, это мероприятие вполне оправданно вписывалось в ее инициативу.

– Ты же обещал мне порку,– как последний аргумент шепнула она Василию.

Хитрая женщина уже знала, как привести его в состоя-

ние абсолютной зависимости. Василий беспомощно улыбнулся и не смог отказать. С условием, что услышит, наконец, подробное и ясное объяснение ее диким выходкам. Понятно, вернуть деньги дело оправданное, но каким путем и с каким риском?!

В баню, Женя прихватила с собой и главный аргумент –свою пухлую сумку. Василий, заметив суму в предбаннике, спросил:

– Зачем сумку-то?

– Это мой сюрприз. Отчет.

Он прищурил глаза.

– Приятный, – пообещала Евгения, заперла дверь на засов и расстегнула сумку.

Василий, долго всматривался внутрь, потом поднял на нее глаза.

– Так ты что, их выкрала?

– Это как посмотреть. Вернула с процентами. Здесь не только деньги, но и ваши благословенные акции.

– Женя, – наконец пришел в себя Василий. – Что ты там натворила?!

Евгения заставила мужа сесть, чтобы не упал и изложила ему все, от женитьбы матери и продажи квартиры до того момента, когда она уже набрала его номер с улицы Архангельска. Обошла она лишь мелкие детали и историю с его бывшей женой. Умерла, так умерла…

Василий вместо того, чтобы выразить свой восторг начал снова возникать, как она могла так рисковать собой, ведь ее могли изнасиловать, убить но, поднял взгляд на жену, с которой соскользнула последняя деталь одежды, и за-

был слова. Отвергнуть предложенные контраргументы он

был не в силах…

Помывшись, и с удовольствием освободившись от всего, что мешало ясно мыслить, они снова вернулись

к пройденной теме. Изначально Василий предупредил,

что теперь решение будет принимать он. Женя согласилась.

Однако, когда муж озвучил свое решение она поднялась на дыбы. То, что все акции возвращаются в артель – само собой. Само собой ей возвращаются ее деньги, полученные за квартиру, но почему она не может получить компенсацию за риск, за моральный ущерб, в конце концов? А его зарплата?

В итоге протест жены частично был принят и вердикт пересмотрен. Согласно окончательному решению на деньги, которые предназначены артели, он закупит то самое норвежское оборудование, по сути, завод для переработки рыбы, себе они оставляют только сумму вырученную женой при продаже недвижимости и заработную плату, которую задолжал ему колхоз. Евгения вынуждена была согласиться, что этот вариант логичнее прежнего, но вопрос о моральном ущербе сочла незаконно игнорированным. Что поделаешь, все суды несправедливы…

Зато услышав заключительную часть, Женя забыла об упущенной выгоде. Василий сообщил ей, что после того как будет реализован принятый план, они уезжают. Он недавно сверился со своими счетами в Швейцарском банке – там набежала солидная сумма. Так что они свободны! Василий вопросительно посмотрел на Женю, и она согласно

кивнула, но желания возопить от радости почему-то не ис-

пытала.

Собираться в дорогу, однако, оказалось рановато. На сходке решили, что закупку оборудования не следует поручать никаким посредникам. Плыть за ним надежнее и дешевле самим. Единственное судно, которое способно было совершить рейс почти в три тысячи километров был траулер, которым командовал Василий. Решили максимально разгрузить его от ненужного оборудования и снастей, чтобы облегчить корабль. По расчетам специалистов должна увеличиться скорость и уменьшится расход топлива. Топливо – самая расходная част проекта.

Выход нашел председатель. Он напомнил, что в нескольких километрах, за каменной косой на дне лежит, много лет назад затонувший танкер, в одном из баков которого до сих пор не откачено дизтопливо. Во время отлива глубина до люков падает до двух метров, а иногда во время шторма корма судна выглядывает из пучины. Надо только продумать, как его достать. Этот вопрос напрямую адресовался Василию, и он задумался.

Думал не напрасно. Уже на другой день он сгонял на

моторке в Северодвинск и привез водолазный костюм со всеми причиндалами. Женя дернулась было принять участие в операции, но Василий наложил вето, с добычей топлива они справятся сами.

Когда через день он явился вонючим, как керосиновая тряпка, Женя поняла, что с задачей он справился. Вышвырнув всю одежду Василия на улицу, она и на него самого извела весь запас туалетного мыла. Как только жены всяких там мотористов выносят весь этот ужас?!

Когда к мужу можно стало приближаться без обморока, она допросила его о результатах, догадаться о которых было несложно. Да, им удалось выкачать почти тонну солярки, хватит туда и обратно.

– Так что? – не выдержала Евгения, наблюдая, как он устраивается за столом. – Скоро отбываешь в поход?

Он кивнул головой и только тогда внимательно вгляделся в лицо жены.

– Разве я тебе еще не говорил?

– Ты мне ничего не говорил! – вспылила Женя. – Молчишь, как будто живешь один и решаешь только свои проблемы.

– Прости,– пробормотал Василий. – Мне казалось, что

мы все обсудили. Конечно, ты плывешь с нами, и собаку берем с собой, потому что здесь некому будет за ней присматривать. Правда, путешествие будет долгим. Вряд ли справимся за неделю.

Он выбрался из-за стола и присел рядом с женой.

– Ты напрасно обижаешься. Я уже привык думать за двоих и когда возникает какая-то мысль, мне кажется, что она и у тебя засветилась…

– Ну, как же! У меня ведь своих мыслей появляться

не должно, – проворчала Женя, уже без обиды.

– Разве я могу оставить тебя одну! После всего-то. Уплывает все дееспособное население.

– Постой! – спохватилась Женя. – А тетя Геля?

– Она плывет с нами. Будет за повара. С Костромой решила повременить.

Это известие, хотя и показалось Жене странным, но

обрадовало. Нелюдимая, казалось бы, тетка в последнее время стала для нее чуть ли не подругой. Неважно, что разговаривать с рыбачкой, зачастую, все равно, что со шкафом…Зато самой высказываться можно на любую тему и сколько угодно. Только зачем ей этот поход?

Чтобы не отвлекать жену от хлопот по сбору Василий с Жучкой уходили в рощу. Чем они там занимались, можно было догадаться по возбужденному лаю собаки. Женя не обращала на них внимания. Она была поглощена задачей, какой выбрать гардероб. Василий не исключал возможности, что им удастся побывать не только в Нарвике, где они

должны загрузить оборудование, но и еще кое– где… Ко-

нечно, продолжения текста не последовало.

Махнув на конспиратора рукой, Женя сама отыскала на карте Нарвик, и ахнула. От него до границы со Швецией можно дойти пешком! Как только Василий перешагнул порог, она приперла его открывшимся фактом, и любитель сюрпризов нехотя раскрыл свои карты. Конечно, он надеется, что им удастся побывать в гостях у Иохима.

Такая перспектива в корне меняла само отношение ее к походу. С того времени, когда они побывали в Стокгольме, она воспринимала отставного адмирала, как близкого родственника. Может быть потому, что так относился к Иохиму Василий. И еще, наверное, потому, что родственников у Жени, практически, не было…

Перед отплытием на сходке решали один вопрос – как быть с теми, кто остается? Ни у кого не было информации, что замышляет неприятель и даже кто он? В одну из ночей внезапно исчезла, вместе со своим чадом тетя Клава, прихватив месячную выручку. Оба беспризорника намозолившие глаза даже тем, кто плохо видел, смотались из поселка еще после первой стычки. Не появлялся на горизонте и рефрижератор…Все это не могло не настораживать. Не интересовались ими ни следователи, ни прокуроры, ни милиция, хотя гром сражения не мог не докатиться до областного центра, и были, наверняка, жертвы…

Василий пообещал прояснить ситуацию, но заявил, что несмотря ни на что, меры предосторожности следует принять. Как один из вариантов он предложил на время похода всех домочадцев поселить в казармы мотострелкового полка, что в десяти километрах в сторону Северодвинска, пустующие до призыва. Городок охраняется караулом. Он может договориться с командованием.

Правда, оставлять дома без присмотра, тоже рискованно, потому лучше поделить жителей на две группы. Одних, недееспособных, в лагерь. Других мобилизовать на случай чего…В поселке останется всего трое – четверо мужичков способных держать оружие. Некоторые бабы тоже рвутся в бой, но, разве что со скалками…Да и кого назначить в генералы?

Председатель, неожиданно предложил свою кандидатуру, хотя поначалу собирался плыть. По его разумению команда на траулере дееспособная, да еще с таким капитаном. А ему резоннее посторожить деревню…Стыд и позор на девятом десятке советской власти бежать и прятаться от какого-то отребья.

Женя сначала решила, что ослышалась, однако дед Иван продолжил:

– Конечно, сейчас верх взяли темные силы, власть переживает кризис, но она еще вернется. Стыд нам будет и позор. Да и по-человечески бежать негоже.

– Дай то Бог! – вздохнула какая-то баба, непонятно по какому поводу.

– А че же ты десять лет молчал?! – не выдержал скуластый рыбак. – Нам уже всем разъяснили, что коммунисты были врагами, а вот белогвардейцы те наши ребята. Антанта тоже, освободители, не определились только еще с Гитлером…

Председатель отмахнулся от зануды, но публика уже завелась. Все тотчас же поделились на «белых» и «красных» поднялся галдеж – каждый старался привести доказательства в пользу своей позиции. Только кривоносый радист Гена, сидевший неподалеку от Жени безучастно посматривал на тех и других. Ее даже удивило благоразумие мужика. Правда, когда потянула ветерком со стороны приоткрытого окна. Женя почувствовала запах спиртового перегара.

Наконец председателю надоел базар, и он трахнул еще крепким кулаком по дну перевернутого ведра.

– Ближе к делу! – процедил он. Это был самый весомый аргумент, и публика тотчас угомонилась. Решение приняли быстро и единогласно. Постановили обороняться собственными силами. Ни в какие казармы никто не пойдет.

Погрузив бесчисленное количество бочек с дизельным

топливом, которые закрепили на корме тросами, запас продуктов и питьевой воды команда, туманным утром отплыла.

Жучка перемахнула борт траулера первой, словно была здесь хозяйкой и, обнюхав некоторые углы, прямиком направился к камбузу, который, к ее разочарованию оказался закрытым. Покрутившись у двери, она отправилась к каюте капитана, у порога которой и улеглась.

Женя, обойдя весь траулер, заключила, что это вовсе не

та шхуна, на которой, едва ступив на палубу, чувствуешь себя в другом, мире. Здесь все было подчинено рациональности, хотя и начищено, словно на парад. Комфорт был относительным. Правда Женя решила, что уж в каюте капитана, где они расположились с Василием, она создаст тот уют, которого здесь явно не хватало.

Тетю Гелю рассчитывали поселить в соседнем от них помещении. Каютка хоть и крохотная, но достаточная для кровати и тумбочки. Однако суровая тетка заявила, что спать будет на камбузе, там места ей на скамье между бачками вполне достаточно. Женя подумала, было, что ее смущает то, что помещения отгорожены лишь тонкой перегородкой, но тетя Геля никак не обосновывала свое решение, следовательно, обсуждению оно не подлежало. Решили эту каюту использовать под кладовую, куда они складировали все продовольственные запасы.

Как только полоска земли растворилась за кормой, она принялась за работу. В ход пошли не только швабра и тряпки, но и краски, салфетки и прочее. Жучка, учуяв запах эмали, тотчас перебралась поближе к борту.

Едва закончила свою работу дизайнера, и уже продумывала меню на обед, как поступившая команда отправляться в распоряжение тети Гели на камбуз спутала ее карты. Она намеренно прихватила некоторые деликатесы, фрукты и даже бутылку вина, в расчете, что готовить для

Василия и себе будет сама. Новое назначение, похоже, не

оставляло ей места для творчества.

Пока Женя чистила картошку, не раз порывалась выяснить у тети Гели, надежна ли их команда. После архангельской операции спится как-то неспокойно. Уж она-то знает всех рыбаков как облупленных… Однако все ее вопросы повисали в воздухе. Похоже, тетка даже не слышала их, словно ее одолевали какие-то тяжкие думы. Поняв, что нужную информацию ей сегодня не получить Женя больше для конспирации спросила, нельзя ли ей отложить некоторую часть продуктов и готовить Василию отдельно. Все-таки жена. На этот раз Геля, молча, кивнула и даже произнесла слово «Конечно».

Женя тут же отправилась в кладовую. Мешки и ящики стояли на полу и на кровати, от которой упрямая тетка

отказалась. Евгения отобрала овощи и рассортировала их. Картофель в ведро, капусту в сетку, отборную морковь в коробку из-под обуви, найденную тут же. Потом она сложила свои запасы отдельно в угол, закрыла дверь, а в каюту отнесла мясные консервы и еще некоторые деликатесы.

Жучка, заметив, что в тумбочку что-то прячут, тотчас

подбежала, и, ткнувшись носом в одну из банок, принюхалась.

– Это тебе не по зубам, – улыбнулась Женя и потрепала собаку за шею.

Выйдя на палубу, она посмотрела в море, довольно спокойное. Кроме воды, зацепиться взглядом было не за что, она посмотрела, как волны, разбиваясь, скользят уже пенными шлейфами вдоль борта и за кормой расстилаются белой широкой полосой, в которой приплясывал моторный бот, тот самый, на котором Женя с председателем отыскивала попавшее под обстрел судно. Капитан взял его, на случай, если оборудование придется завозить с разных причалов.

Почувствовав, что голова начинает кружиться, Женя вернулась в каюту.

Она едва дождалась, когда Василий освободится от

своих забот и явится, наконец, к ней. Перешагнув порог, он

явно удивился и заявил, что даже не представлял, что железную коробку можно превратить в такое уютное гнездо. Хотя Жене и лестно было услышать его отзыв, она заявила, что сейчас эти мелочи не актуальны. Куда важнее подумать о безопасности, чтобы не пойти на дно. Капитан, вместо того, чтобы насторожится, напомнил ей, что, когда-то, ее такой исход не пугал.

Женя вспомнила, что, да, действительно, тогда у бере-

гов Швеции ее не пугала опасность остаться с этим беспутным капитаном в одной каюте навечно. Но там была совсем другая ситуация. Одно дело, когда на такое решаешься добровольно, а совсем другое, когда тебя пытаются замочить. Кто пытается, она пока не знает, потому что не знает даже, кого он набрал в команду. Они даже толком не знают какого водителя имел в виду Леша.

Василий приобнял жену и пытался утешить ее тем, что, страхи ее – от пережитых кошмаров. С водителем он все выяснил, и рассказал, что нашел в Архангельске Лешу. Тот уже был в аэропорту и ждал посадки вместе с новобранцами. Там, на летном поле Леха рассказал, что королем бизнеса был вовсе не Барсик, а водитель маршрутки – тот самый нагловатый парень в кожаной куртке. А Барсик второе лицо. Его роль была отводить на себя опасность. Он ее и выполнил, погиб и сам хозяин, но, похоже, случайно – в особняке Барсика, куда он сунулся, взорвался бытовой газ. От взрыва рухнуло перекрытие.

Женя слушала, открыв рот, потом удивилась.

– Ему что же денег не хватало, что он промышлял еще и на маршрутке?

– Черт его знает. Наверное, хобби…

Женя с любопытством посмотрела на мужа.

– А отчего утечка газа?

– Экспертиза установила, что были открытыми краны.

– И кто их открыл, они тоже установили?

– Конечно, нет. Кто же признается. Так, подозревают…

– Кого же?

Василий, мельком взглянул на Женю и по выражению ее лица все понял. И с изумлением открыл рот.

– Это вы, что ли с Гелей?

– Мы. Только не думали, что залетит такая жирная

Птица и все так получится.

– И ничего не сказала мне…, – возмутился Василий.

– У тебя учусь! – с удовольствием вернула накопившиеся долги Женя.

Василий, вдруг, оглянулся по сторонам и, понизив

голос, предупредил:

– Только никогда и никому не брякни об этом. И за-

будь сама. Все это у тебя от переутомления. Глюки, понимаешь?…

Женя с удивлением округлила глаза.

– Капитан, что с вами? – насмешливо спросила она.

– Я тоже не слишком знаю каждого. Кто еще знал, что ты там была?

Женя подумав ахнула и осела на кровать.

– Кира все знала!

– Что именно?!

– Что я могу оказаться у него. Она даже просила…ну я же тебе рассказывала!

Василий задумался, потом махнул рукой.

– Кира сама от них скрывается. Смоталась же с их деньгами…Но ты помалкивай. Кому-нибудь еще размазала?

– Я нет. А тетя Геля?

Василий от неожиданности фыркнул. Расколоть Гелю?!

Женя вдруг насторожилась.

– Что?! – спросил он, заметив, как Женя изменилась в лице.

– Как будто кто-то за перегородкой… Стукнул дверью.

Еще не договорив, она вскочила и в несколько прыжков обогнула надстройку. Так и есть. Дверь кладовой при-

открыта, в то время как она хорошо помнила, что закрыва-

ла ее плотно и запирала на задвижку.

Женя быстро прошла на камбуз и пытливо посмотрела на тетю Гелю рассеяно пересчитывающую алюминиевые миски и вилки.

– Пора готовиться к ужину, – пробормотала она, заметив Женю.

– Тетя Геля, ты сейчас в кладовую, где твоя каюта, не ходила? – растягивая слова, спросила Евгения.

Тетка отрицательно мотнула головой и только потом

подняла воспаленные глаза. – Сперли что?

– Да нет, не знаю. Открыта. Я, вроде, запирала.

– Уверена?

– Да,… уже не очень.

Вернувшись в каюту, Женя еще застала капитана собиравшегося выйти.

– Будь всегда рядом с Гелей или в каюте. Обязательно закрывайся, – предупредил Василий.

Жене последняя фраза показалась подозрительной и она остановилась.

– Не поняла?! А ты где будешь?

– На вахте.

– Что же, и днем и ночью?

– Ночью, прежде всего… И не забывай о спасательном жилете. Он всегда рядом с кроватью. Жучку я забираю с собой, на службу.

– Какая с нее служака?! – хмыкнула Женя. – Она же не овчарка!

– Я ее тренировал. Мы с ней прошли курс молодого и перспективного бойца.

Расклад Жене не понравился. Она с таким нетерпением ждала отплытия, чтобы вспомнить счастливые денечки, снова пережить те запредельные ощущения какие испытала на шхуне, и вот, тебе, сюрприз! Все ночи одна? Конечно, этот рейс даже близко не сравнить с тем путешествием, да и корабль – близко не стоял, но, все равно по морю, возможно, даже штормящему. И еще это смутное ощущение

опасности, хотя все еще непонятно, отчего. Может быть,

как-раз из-за вероятности попасть в шторм? Судно, не то,

что шхуна, да и умелых матросиков тут нет. Так в чем дело, стареет она, что ли?

Оставшись одна, Женя попыталась разобраться, кто из команды может оказаться лазутчиком но, сколько ни прикладывала трафарет к каждому из окружающих, никто не тянул на шпиона, даже Гена с кривым носом, которого устраивала, любая власть.

Остальные, кого она знала вообще не выделялись никакими сторонами – усердно делали свое дело, никаким боком не прилипая ни к каким течениям. Накормить свору от безделья наструганных детей было их основной и единственной задачей. И повиноваться воли капитана, которому они доверяли как посланнику с небес. Ведь только он дал им возможность зажить по-человечески.

Устав от бесплодных размышлений Женя выглянула в окно на палубу и неожиданно заметила слегка сгорбленную фигуру мужчины, которая метнулась от кормы куда-то за угол надстройки. В руках его она ясно разглядела черную канистру. Перед тем, как скрыться он на мгновение повернул лицо, и Женя невольно присела. Она узнала в нем водителя рефрижератора!

Женя ахнула, и кинулась на мостик, к Василию.

– Я знаю, я видела… Он здесь, на корабле.

Василий, отклонив ее, переспросил о ком речь?

– Водитель, который вместо Лехи. Он из банды…

– С чего ты решила?

Женя ошеломленно уставилась на него.

– Да я его только что видела, от поволок что-то в канистре туда…, – она махнула рукой в сторону окна.

– Ну, видела и что? Он у нас теперь моторист и понес в дизельную канистру с топливом. С чего ты решила, что он из банды?

Женя растерялась. С чего решила? Она же ездила с ним и видела… Разве может нормальный мужик смотреть на женщину такими пустыми глазами? А, потом, его странные остановки, якобы посмотреть за задний бампер… Да она нутром чует…

Когда Василий сказал ей, что это брат Иваныча, Женя на время утихомирилась, но сомнения остались. В нашей стране и на брата нельзя положиться.

Она проснулась посреди ночи от внезапно установившейся тишины. Почему-то остановились. Едва она подумала об этом, как с палубы раздались какие-то крики, топот и пронзительный свисток. Женю в одно мгновение подхватило с постели, она бросилась, было к двери в ночной рубашке, но по пути сообразила схватить и напялить куртку.

Вначале она ничего не смогла понять. Темная ночь, расчерченная светом прожекторов. Рыбаки, вдоль борта рассматривают что-то в темноте. Внезапно раздался усиленный мегафоном голос капитана приказывающего одеть всем спасательные жилеты и срочно погрузиться в шлюпки. Все понятно, капитан объявил учебную тревогу, догадалась Женя. Все сразу засуетились и, пока команда спускала шлюпки на воду и напяливала жилеты, Женя проскользнула в сторону камбуза, где наткнулась на тетю Гелю. Она своей железной рукой перехватила непослушницу и коротко скомандовала:

– В шлюпку!

На ней самой жилета не было и, видимо, не предусматривалось. Женя попыталась вырваться, но силы были неравные.

– Отпусти, я с ним! – закричала Женя.

Повариха, молча, посмотрела ей в лицо и неожиданно расслабила пальцы

– Одень, хотя бы! – и сунула ей спасательный жилет.

В это время из-за надстройки выбежала Жучка, за ней, держась за поводок, Василий.

– Ищи Жучок, ищи! – бормотал Василий. Пес послушно с озабоченным видом совал нос всюду.

Женя, спряталась, было за спину Гели, но муж успел заметить ее, и коротко рявкнул:

– В шлюпку!

– Черта с два! – ответила Женя вполголоса.

Василий, видимо не расслышал и проскочил дальше. У двери кладовой ищейка вдруг резко остановилась и стала требовательно скрестись в дверь. «Ну, еще бы, если там колбаса» – подумала Женя. Василий, однако, не поволок ее дальше, а откинул засов.

Собака тотчас нырнула в проем, за ней шагнул капитан и скоро оттуда раздался необычно резкий лай. На палубу вышел Василий, с коробкой, в которой у Жени была спрятана морковь. Она не успела открыть рта, как Василий отбросил ее далеко за борт.

– Зачем он выбросил мою морковку?! – пробормотала она с недоумением.

Эта странная операция сразу показалась ей глупостью. Что за учения? Какой с Жучки миноискатель?! Ну, может они там, в роще, чему-то и обучались, но вот он тебе, эффект! Выкинули овощи и довольны!

Она шагнула, было к новоявленному кинологу и ищейке, чтобы ткнуть обоих носами в реальность, как вдруг взметнувшийся с грохотом белый столб воды, остановил ее. Корабль словно приподнялся и резко качнулся на тот борт, с которого рыбаки спускали шлюпки. Крен был неожиданным, и Женя устояла на ногах только благодаря тете Гели, которая поймала ее за локоть.

Едва корабль осел, как подлетел Василий.

– Я кому сказал, в шлюпку! – заорал он Жене (почему-то к тете Геле это не относилось!). – Может еще есть.

Женя, скорее с перепугу, показала ему кукиш.

– Вот тебе! Раскомандовался. Останусь с тобой.

Василий, несмотря на напряженность ситуации, удивленно хмыкнул и махнул рукой.

Несколькими секундами позже она расслышала за бортом стук мотора и, только тогда в луче прожектора, разглядела корму мотобота. А за ней знакомую фигуру. Ну, вот! Конечно это моторист! Рвет когти, бандит!

Не успела она ахнуть, как прямо в луче прожектора

взметнулся второй столб воды. Когда он опал Женя с изумлением заметила, что баркас с мотористом исчез.

Она оглянулась на тетю Гелю. Та, мрачно смотрела в

ту же сторону, где случился взрыв, и медленно, с чувством перекрестилась.

Видимо это увидел и Василий, потому что тотчас по-

дошел к ним. Наклонившись, спросил в полголоса.

– Ты, что ли?

– Господь, – убежденно ответила тетя Геля.

Василий кивнул, словно что-то понял.

– Ну а сейчас, я уж прошу, спуститесь в шлюпку. Мы с Жучкой прочешем углы еще раз.

Женя растерянно посмотрела вслед капитану и отправилась к каюте. Она своих решений не меняет! Геля тоже не повела ухом и пошла в свой камбуз.

Захлопнув за собой дверь, Женя решительно села на кровать. Она не какой-то курсант, готовый исполнить все, что ни заявит командир. Она его неделимая часть. И не покинет его, особенно в последнюю минуту. Только абсурдно как-то! Перед тем как кануть в пучину следовало бы обняться, как следует, почувствовать друг друга, как в ту штормовую ночь на паруснике…

Женя выглянула в иллюминатор. Рассмотреть что-либо было невозможно. Прожектора высвечивали лишь фрагменты водного пространства, в которое им, возможно, предстоит опуститься…

Она вдруг спохватилась, вспомнив русскую традицию, по которой, в минуту опасности моряки одеваются во все чистое. Женя выдернула из-под кровати чемодан и, распахнув его, принялась перетряхивать свою парадную одежду, которую предполагала одеть на прием в доме Иохима…

Она все рассчитала. Даже если взрыв грянет в ту минуту, когда она будет надевать свое белое бальное платье, времени выбежать из каюты должно хватить, потом найти Василия прижаться к нему всем телом, и вместе с кораблем, опуститься в пучину…Чем не «Титаник»!… Если бы только можно было сплестись с ним в последнем порыве, испытать в последний раз тот безумный экстаз и умереть в нем и с ним…

Когда она уже была одета и успела оценить в зеркале, как выглядит в свой последний день, в дверь кто-то ткнулся. В этой ситуации можно было ожидать кого угодно, но

подхватил ее, на этот раз негромкий, голос капитана.

Она открыла дверь, но он не вошел, а долгим странным взглядом смотрел на нее.

– Тонем? – прошептала Женя.

Василий, словно очнувшись, улыбнулся.

– Да нет. Плывем дальше.

В подтверждение его слов загудели дизельные двигатели, и корпус корабля дрогнул.

– Вы почему у меня такие неуправляемые?!– попытался выяснить он, но Женя стиснула его так, что ответа не понадобилось.

– Неужели?! – как в бреду пробормотала Евгения.

В дверь, между их ногами, пролезла Жучка и улеглась

на свою лежанку, с чувством исполненного долга. Да и что говорить?! Спасительница.

– Я ненадолго, – предупредил Василий, но она уже просто не отпустила его – вцепилась мертвой хваткой…

Если бы на корабле обнаружился еще один диверсант, он в эти минуты мог, спокойно закладывать за перегородкой атомную бомбу…

Проснулась Женя уже в полдень. Одна. Корабль покачивало немного больше, чем минувшей ночью. Она выглянула в иллюминатор, убедилась, что волны стали заметно круче и, посмотрев на часы, стала спешно собираться. Тетя Геля, наверное, поминает там ее недобрым словом. Моторы гудели, по-прежнему, монотонно и Женя, одеваясь, подумала, как же они теперь без моториста? Весь рейс, считай, впереди. Не может же он работать беспрерывно. С другой стороны и они не могут простаивать, пока он выспится. Наверное, подберут замену шпиону. Ни дна ему, негодяю! Вот тебе и брат председателя! Не поверили ее интуиции… Она ее никогда не подводила.

Она уже собралась было бежать на камбуз, но выглянула в окно на палубу и снова присела от шока. Снова у

кормы она увидела ту же фигуру с канистрой. Прежде чем

завернуть за угол он повернул лицо… Диверсант!

Женя кинулась в двери и снова наткнулась на Василия.

– Он живой! – закричала она, тыча рукой в сторону

двери.

– Не понял! Кто живой?

– Диверсант, кто… Моторист твой! Он же с баркасом…

Василий сгреб ее в охапку.

– Спокойно, это хорошо, что моторист жив. Как мы без него?

– Ты издеваешься?!– Женя оттолкнулась и попыталась включить соображалку.

– Что, не моторист?

– Нет. Радист, – ответил Василий.

Женя осела на стул. Значит кривоносый Геша. Она так

и думала, он всегда был каким-то затаившимся, сам себе на уме…. Тут Женя, некстати, вспомнила свои недавние умозаключения, диаметрально противоположного толка.

– Как же трудно понимать людей!– с досадой пробормотала она.

– Ну, мне пора, надо выйти на связь, – сообщил капитан и ушел.

Вот и с Василием. Много ли она знает о нем? Даже его биография вся из каких-то тайн, а когда она пытается покопаться в его прошлом, на него вдруг нападает амнезия.

Но бывает, он сам вдруг вспоминал какой-нибудь незначительный, в его понимании, эпизод. Например, что был женат.… А может быть у него и дети есть, да помалкивает. Или не знает. У мужиков эти сюрпризы не редкость. Заявляется к старцу взрослый мужик и проникновенно, басом, признается, что он его сын, от той самой брюнетки, которая тридцать лет назад сдала ему комнату в Задрыпинске…

Разве не реально?! Не жизнь, а блуждание в потемках.

Не знаешь на что налетишь в следующую минуту…

Тетя Геля показалась Евгении еще более угрюмой, чем

раньше. По поводу того, что Женя проспала, не обмолви-

лась и словом, даже когда та извинилась. Молчала она и о ночном кошмаре. Создавалось впечатление, что она вообще ничего не знает, и ни в чем не участвовала.

Женя мучилась недолго и, оглянувшись по сторонам, спросила, как же получилось, что чуть не упустили лазутчика, ведь мотобот-то он все-таки угнал. Уж не говоря о том, что чуть не потопили корабль, вместе со всеми. Понимали же, что какой-то диверсант есть. Ведь тетя Геля знает всех, как облупленных…

Тетя Геля опустила голову ниже и не ответила ничего. Наверное, от стресса, который всем пришлось пережить. Жене то легче. У них, с мужем, есть средство, которым стресс можно снять, хоть часто пользоваться им не удается.

Вечером она потребовала от мужа объяснения, как же они так прохлопали?

– Ну, я не кэгэбэшник! – проворчал тот.

– А вдруг еще кто?

Василий отрицательно качнул головой.

– Геля, сказала, что все лазутчики свое получили.

– Но как же…

– Придет время, все узнаем, – мягко, но настойчиво

добавил Василий.

Это означало, что Женя временно от обязанностей следователя отстраняется. Да она и не против.

Готовиться к сходу на берег Женя стала заранее. Отложила и отгладила свое белое бальное платье. Она не считала, что это лучший вариант, но надеялась произвести впечатление на старого ловеласа. Предварительно она допросила Василия, как сложится их путешествие по суше. То, что от Нарвика, куда они намерены причалить до шведской границы всего полсотни километров, она уже знала. Но что дальше? Как они доберутся до столицы? Сколько времени пробудут в Швеции?

Василий на ее вопросы пробормотал, что если по розовому сценарию, то их на границе, а может быть и в самом Нарвике, встретит адмирал. В любом случае Иохим знает о предстоящем прибытии траулера. Василий ему звонил еще когда приняли решение плыть…Он же оформит все нужные документы и отвезет к себе на автомобиле… Он очень хочет показать им, точнее Жене, Швецию. Путешествие должно быть долгим. До Стокгольма не так близко…Только с ним почему-то не удается связаться по телефону. Пробовал по радио, по мобильнику. Молчит. Неужто опять в штопоре? Это с ним очень редко, но…бывает. Василий уверен, что установить связь удастся, потому рассчитывать надо на то, что у них все сложится, как надо

– А если по-черному? – потянуло за язык Женю.

– Это разумные люди, надеясь на лучшее, рассчитывают на худшее. Мы же с тобой безрассудные, потому надеяться и рассчитывать будем только на хорошее, – сообщил Василий.

Земля Норвегии стала появляться за бортом еще за сутки до предполагаемого прибытия, потом потянулись сказочные фьорды День был солнечным и тихим, соответственно спокойным и море. Оставалась ночь пути, и на рассвете к ним должен был прибыть лоцман, чтобы провести корабль в проливе, в порт Нарвика.

Солнце уже клонилось к закату, когда Женя, развесив начищенный и наглаженный костюм капитана, спохватилась, что его все еще нет, хотя обещал прийти к ужину во время. Она взглянула на часы и вышла на палубу. Еще издали она увидела, что его нет и на мостике. Может быть, обходит корабль, и там возникли какие-то сложности? Она уже подошла к лестничному проему, чтобы спуститься вниз, как заметила его фигуру в носовой части. Он стоял спиной к ней, наклонившись и что-то рассматривая впереди, по курсу корабля. Женя, почувствовав что-то неладное, подошла и положила ему ладонь на спину. Он не обернулся. Она, уже с беспокойством заглянула в его лицо.

– Что, Вася, проблемы?

Капитан выпрямился и, не поворачиваясь произнес:

– Да еще какие… Никак не ожидал… Иохим умер.

Женя ахнула.

– Как?! Когда?

– Неделю назад.

Женя растерянно и бессмысленно побегала глазами вокруг, потом дернула мужа за руку.

– Это что, опять учения? – с надеждой спросила она.

Василий вздохнул.

– К сожалению нет.

Они еще постояли с минуту, молча. Смерть, хотя и знаешь о ее неизбежности, почему-то всегда неожиданна.

– Как ты узнал? – когда пошли в каюту, спросила Женя.

– Мне позвонила адвокат. Вернее ответила. Женщина. Предложила свои услуги. Обещала быть в порту уже завтра утром.

– Зачем же нам теперь туда…?

– Он так просил. Съездим на кладбище…Его похоронили рядом с дочерью и женой. Может быть, такой возможности больше не представится…

Женя согласно кивнула.

В каюте она, молча, сложила обратно свое невостребованное бальное платье, в котором хотела порадовать Иохима, а со дна чемодана достала бутылку вина, которую они рассчитывали распить при встрече. За здравие. Оказалось, что придется за упокой.

Лоцман прибыл, когда еще едва рассвело. Небольшой катерок ткнулся в борт траулера и на палубу шустро поднялся невысокий, подвижный мужчина, с седеющими бакенбардами. Женя, наблюдая за ним, все ждала, когда он достанет свою курительную трубку в довершении к тому образу, который создали старательные кинематографисты. Лоцман оказался некурящим, зато регулярно посасывал какие-то таблетки. Уж не наркоман ли? Присмотревшись к его быстро реагирующим на смену обстановки глазам она поняла, что ее подозрения и здесь напрасны.

С Василием он перебросился несколькими словами, дополнив их непонятным постороннему жестом. Капитан согласно кивнул, и лоцман занял его место, рядом с рулевым.

Пролив, в который вошел траулер, был узким и оба берега хорошо просматривались, Женя стояла на палубе, осматривая не слишком пышную от зелени гористую местность (местами напоминающую Карелию), редкие селения. Иногда можно было разглядеть людей, животных, автомобили… Потом берега разошлись, и возникло ощущение, что они снова вышли в открытое море, но вскоре один из берегов вновь обозначился на горизонте, затем приблизился настолько, что на домах можно было прочесть таблички, затем миновали большущий мост… Путешествие до ближайшего к Нарвику порта заняло почти полдня.

Шведы народ обязательный. Адвокат, еще молодая стройная женщина (разумеется, блондинка) в очках с тонкой оправой, которые делали ее лицо еще привлекательнее, одетая в платье-костюм из толстой ткани белого в черную крапинку цвета сама вышла к ним. Открыв черную сумку, достала какие-то бумаги, показала капитану. Когда разговор закончили, оба согласно покивали и разошлись.

Василий, отыскав Женю, пояснил, что адвокат уже оформила все документы для них и ждет их на небольшом аэродроме, неподалеку. Как только он договорится о погрузке, передаст командование своему помощнику и они отправятся в Стокгольм.

– На чем? – недопоняла Евгения.

– На ее самолете.

– Частном, что ли? – пробормотала Женя, хотя и так

все было ясно.

– Конечно, – подтвердил Василий.

– И что, и рулит сама?

– Не знаю, – усмехнулся муж.

Сесть за руль своей машины казалось Жене чем-то нереальным, а уж свой самолет вообще воспринимался как что-то запредельное.…

Такси они нашли здесь же в порту. Водитель, прочтя название местечка, на клочке бумаги, который оставила Василию адвокатша, понятливо кивнул, и повел машину неспешно, словно им предстояло кругосветное путешествие.

Аэродром, действительно, оказался рядом. Они даже не въезжали в город, проехали два три квартала пригородных построек, и Женя увидела на площадке несколько самолетиков, разной окраски.

Деловая женщина, вышла им навстречу из бело-голубого аэроплана и помахала рукой. Когда подошли, Женя назвала свое имя, адвокатша свое, которое Женя тут же забыла. За штурвалом сидел молодой мужчина, который при их появлении поприветствовал их по-своему и кивнул головой в сторону сидений за его спиной. Салон был размером не намного больше, чем у легкового автомобиля, да потолок чуточку повыше.

У самолета стоял еще какой-то мужчина в форме. При их появлении он подошел, приветливо улыбнулся, посмотрел бумаги, которые предложила ему адвокат, сверил с паспортами Василия и Жени, так же вежливо простился, и ушел.

Самолет оторвался от земли легко и как будто не по-настоящему. Ощущение было совсем иным, сквозь прозрачные фонари Женя видела и землю в легкой дымке под ногами и горизонт, и синее небо с ослепительным солнцем над головой. Это было значительно ближе к ощущению свободного полета, чем на тяжелых лайнерах.

Летели на небольшой высоте и Жене, за время путеше-

ствия, увидела много красочных пейзажей. Они обходили большие населенные пункты, но некоторые селения оказывались под крыльями. С воздуха поля и постройки, казались изящными макетами, зато пейзажи часто напоминали российские, а, ближе к Стокгольму стали встречаться даже натурально ленинградские болота.

Летели не так долго, как предполагала Женя. Василий почти всю дорогу проспал, лишь, когда Женя толкала его в бок, к которому прильнула, чтобы посмотрел очередную привлекательную картинку, он согласно кивал и засыпал снова.

С аэродрома, мало отличающегося от норвежского, они, прямо у ангара, пересели в машину адвокатши. Проехали по городу уже, когда начало смеркаться, но Женя еще узнавала какие-то улицы, дома, углы. Стали возвращаться ощущения сказочных дней и ночей их давнего вояжа и она прижалась к Василию, который, наконец, выспался и наверное, тоже узнавал места, где они были вместе. Хотя…кое-где он был и не с ней! Это у нее, дурочки, все ассоциируется только с ним, одним…

Василий считал, что им придется остановиться в гос-

тинице, но адвокат сообщила, что они приглашены в дом Иохима. Новая владелица еще не вступила в свои права, но их визит предусмотрен хозяином и оплачены все расходы, включая дорожные.

Будущей владелицей оказалась та же степенная немногословная горничная (прямо родная сестра тете Геле!). Она и на этот раз встретила их с намеком на вежливую улыбку. Весь интерьер дома остался прежним – не хватало только самого Иохима.

Кладбище они посетили с утра, возложили цветы, молча, постояли у трех памятников. У Жени даже навернулись слезы на глаза.

В Стокгольме они провели только один день. Побродили по улицам, посидели в сквериках. Когда оказались рядом с пиратским кабачком вспомнили некоторые эпизоды, от которых у Жени порозовели щеки. Заглянуть не решились – не тот повод, да и не следует накладывать новые впечатления на те, которые хотелось бы оставить в памяти нетронутыми…

На аэродром их проводила та же адвокатша. На этот раз на ней был брючный костюм, тоже светлый, не скрывающий изящной талии и подчеркивающий выразительность ягодиц. У самолета она о чем-то снова разговаривала с Василием, что-то записывала, протянула какой-то листок и ему. Жене это уже совсем не понравилось. При живой то жене…

Наконец потенциальные любовники расстались, шведская змея мило улыбнулась Жене, отчего у той на лице сама собой возникла кислая гримаса, и они забрались в самолет.

Женя сидела, отвернувшись от мужа, пока Василий не разъяснил, что юрист интересовалась историей его знакомства с Иохимом, спрашивала, не знает ли он хоть каких-то его родственников, и оставила свои реквизиты на случай, если возникнут какие-то вопросы.

Вздохнув, Женя прильнула к нему, взглянула на уже знакомого пилота, на проплывающие под крыльями пригороды и спросила, сколько же эта сучка получает, если имеет свой самолет и содержит пилота. Василий сказал, что не знает, но пилот, это ее муж, а самолет у них взят в аренду. После этой информации спокойствие к Жене вернулось уже окончательно.

Работы по погрузке оборудования, к тому времени, как капитан с супругой вернулись, завершились, оставалось закрепить сделку окончательным документом.

И тут Евгении неожиданно пригодилось ее бальное

платье, которое она непонятно зачем прихватила в Питере

– руководство фирмы решило свершить акт в торжественной обстановке, в связи с чем пригласило их на «a, la fourchette». Пригласили только двоих, и Василий пообещал команде ящик шампанского. Как компенсацию. Команда, со своей стороны, предложила компромиссный вариант – вместо обоймы шипучки пару литров водки. На том и порешили.

Женя попыталась внести в список приглашенных тетю

Гелю, но упрямая тетка на этот раз превзошла саму себя – исчезла, и ее просто не смогли найти на траулере.

На банкете Женя в своем старомодном платье произвела неожиданное впечатление на присутствующих. Мало кто из мужчин не попытался в это утро заговорить с ней или как-то иначе не обратить на себя внимание. Незнание языка было только на пользу. Ее загадочные улыбки и попытки уклониться от разговоров, вероятно, воспринимались как свидетельство утонченности, что лишь подогревало мужчин.

Окончательно сбитая с толку, Женя попросила разъяснения такой активности у Василия. Может быть, она производит впечатление доступной женщины или еще что… Тот предположил, что у норвежцев есть свой эталон женской привлекательности, в частности, стройная фигура, некоторые особенности в чертах лица, иные пропорции… Видно она подходит под скандинавский стандарт.

Объяснение Василия не помогло, Женя по-прежнему чувствовала себя «не в своей тарелке». К счастью мероприятие заканчивалось и их попытка вернуться на корабль не вызвала никаких возражений.

Провожал их до двери лично президент компании и, воспользовавшись преимуществами служебного положения, поцеловал Жене ручку, что, почему-то вызвало аплодисменты тех, кто такого счастья не испытал. На прощание он что-то долго говорил, потом (судя по мимике) простился. Пока он произносил какую-то речь, она поняла, по выражению лица Василия, что их ожидает еще какой-то сюрприз.

Уже у трапа траулера он перевел ей, что компания дарит им, взамен утраченного свой баркас, не новый, но еще в

достаточно хорошем состоянии. Почти новый.

Свое обещание команде Василий выполнил и команда встретила их ни палубе аплодисментами. Получила свою порцию угощения и Жучка, которую оставляли на попечение шеф-повара. Женя с норвежского стола умудрилась прихватить для него тарелочку ветчины. Похоже, счастливы были все.

Утром, выйдя на палубу, Женя обомлела. Рядом с бортом траулера притерся обещанный баркас.

Когда траулер отчаливал, вчерашние «собутыльники» собрались у причала. Кроме них жался к бочкам, складированным в стороне, какой-то мужик сильно напоминающий отечественного бездомного. Как только загудели двигатели, и полоска воды между бортом и землей стала увеличиваться, Женя с чувством послала всем воздушный поцелуй и тут же спросила Василия, стоявшего рядом, не сердится ли он. Он, молча, обнял ее и ничего не ответил.

Помахал им вслед и оборванец. Женя с удивлением

спросила мужа, кто этот бродяга.

– Муж Киры. Когда-то они рванули сюда за хорошей

жизнью…

– И что?!

– Те двое, с которыми они смотались, устроились, как надо. А этого прихватили за воровство. Не так давно выпустили.

– И что же он, хотел вернуться?

– Нет. Просил денег.

Женя долго хлопала глазами, пока не собралась с мыслями.

– И ты дал ему?

– Ну, дал, конечно. Он попросил, как придем, купить его мальчишке мопед. Я пообещал.

– Но, ты сказал, что они сбежали?

– Сказал.

– И что?

– Просил купить, если встречу…

Женя покачала головой.

– Вася, ты меня удивляешь. Прямо мать Тереза.

Вывел их из фиордов все тот же лоцман, так и не научившийся за минувшие дни курить трубку, а когда его катер отошел от борта, Женя пошла спать. Надо было как-то восполнить потерю энергии за безумную ночь… Наверное, такие бывают еще только в Швеции.

На середине обратного пути команда еще была поставлена на уши. Неожиданно вновь пропала тетя Геля.

Поиски не дали никаких результатов. Уже кто-то высказал версию, что тетка сбрендила и выбросилась за борт. Ведь никто иной как она замочила кривоносого. Один из моряков даже заверил, что видел, как за кормой мелькнуло что-то темное, но разглядеть толком, не смог.

Застопорили машины, пошарили прожекторами во-

круг корабля. Конечно, никого не обнаружили. Женя никак не могла поверить в случившееся, взяла фонарик и сама облазила все уголки, потом позвала на помощь Жучку. Не помогла и собака, только когда проходили мимо кладовой, она каждый раз кидалась на двери. Женя дважды открывала каютку и ничего не находила. Одни лишь мешки да ящики… Видимо миноискателя заклинило на взрывчатке, которая когда-то здесь лежала…

Подошло время ужина, и Женя уже не успевала его приготовить. Решили, что команда ограничится отварным картофелем и чаем. Евгения отправилась с ведром в кладовую. Картофеля в ящике оставалось немного и она решила добавить из мешка, который почему-то был повален. Кто-то здесь опять шастал! Женя насторожилась, осмотрела все углы. Не найдя ничего подозрительного, протянула руки, чтобы поставить мешок в вертикальное положение, как он перевалился на бок и на нем обозначилось человеческое лицо. Женя отскочила в сторону, открыла дверь пошире и только тогда смогла разглядеть помятую, пьяную физионо-

мию пропавшей Гели. Женя безуспешно попыталась помочь ей подняться.

– Я ведь не железная! – простонала та и попыталась

столкнуть руку Жени со своего рукава.

– Оставь ее! – услышала она голос мужа. – Давай освободим ей кровать, что-нибудь постелем. Пусть выспится.

Вдвоем они стащили полупустые ящики с кровати, по-

стелили кусок найденного тут же брезента, и перетащили тетю Гелю на приготовленное ложе. Затем вышли из кладовой и заперли дверь снаружи на засов.

Когда вышли на палубу Василий остановился и посмотрел вдаль.

– Мы сейчас проплыли квадрат, где когда-то пропал ее муж а теперь и племянник.

– Опять племянник?! – округлила глаза Женя.

– Так, радист. Он был родственником ее мужу. И,

где-то здесь погиб и сам Кирилл.

Женя почти с ужасом посмотрела за борт.

– Я, наверное, бы тоже запила! – прошептала она

Когда вошли в каюту, Женя набросилась на капитана. Может быть ей, хотя бы сейчас, что-то толком объяснят? Василий обреченно опустился на стул. Он и сам только недавно узнал, что это за тип. С детства воровал. Несколько лет сидел в тюрьме. Жил с пьянчужкой, пили на пару… Та подрабатывала у Киры проституцией, потом померла. Когда остался один, вроде взялся за ум, подшился, как-то закончил курсы. Определили его на траулер, на беду всей команде. Это он закладывал их, когда работали на себя. Когда Кирилл пропал, он тоже был на палубе, вместе с тем мотористом. В общем, Кирилла заказали а эти подонки исполнили…

Затворница заскреблась в перегородку уже часа через два, когда Василий ушел на вахту, а Женя собиралась лечь, как всегда, в гордом одиночестве. Жучка на этот раз среагировала и, коротко тявкнув, тут же завиляла хвостом.

Женя вышла к кладовой. Темная фигура тети Гели вы-

валилась внезапно и сразу взяла курс на камбуз. Евгения

проследовала за ней, опасаясь как бы та не вывалилась за

борт, потом понаблюдала как шеф-повар, сунувшись под кран, долго обмывала лицо струйкой холодной воды.

Потом тетя Геля грузно опустилась на стульчик, на ко-

торый устраивались те, кому предназначено было чистить картофель, отодвинула ногой пустой алюминиевый бак и кивнула Жене на стул, рядом.

– Ужин, как? – хрипло спросила она.

– Картофель еще остался. Можно открыть консервы, остались только рыбные…

– Я не о себе, – поморщилась тетя Геля.

– Все прошло нормально, – ответила Женя.

– Извини, – буркнула шеф повар.

– Да я все понимаю, – посочувствовала Женя.

– Ничего ты не понимаешь, – после паузы заключила тетка. – Одна я осталась. Этот засранец, все какой-то родственник был, хоть и непутевый, все надеялась человеком станет, не могла никак поверить, хоть и говорили …родного дядьку… Это ж я сунула его бомбу в рюкзак, которую он пристроил у баков с соляркой а сам полез в кладовую, думала за продуктами. … Хорошо, у твоего голова шурупит. Я уж хотела руки на себя наложить, а потом решила, что пока не изведу всех этих пизнесменов до последнего, не успокоюсь. Ведь от них все зло… Господь мне простит.

– А кто говорил-то?

– Да зачем тебе знать? Ему еще жить и жить.

Женя сразу поняла о ком идет речь. Тетя Геля права, не стоит на хорошего парня накликать беду. Ему еще служить и служить…

Когда показалась родная земля, команда высыпала на

палубу. Толпа встречающих на пристани располагала к

праздничному настроению уже своим видом. Все были в парадных одеждах – женщины в крепдешиновых платьях своих бабушек, мужички в светлых рубашках. Правда, несколько озадачивал развевающийся красный флаг над домом председателя.

Траулер коснулся бортом причала, под звуки самодеятельного духового оркестра. Мелодию разобрать было сложно, но уханье барабана компенсировал этот недостаток. Среди встречающих Женя с удивлением обнаружила гостей из Архангельска мичмана Лешу с женой.

Рядом с ними стояло еще два незнакомых мужика при-

близительно такого же возраста что и сам мичман.

– Боевая дружина, – довольный хмыкнул Василий.

Женя оглянулась на него.

– Ты что ли организовал?

– Нельзя же было оставлять женщин и стариков…

Не отметить столь удачный рейс было грешно и, уже с причала, все пустились в загул. Архангельские гости

отправились к Жене и Василию. Путь к дому указывала

приплясывающая на радостях Жучка. На этот раз тетя Геля не бросилась наутек, а даже помогла вынести столы во двор и приготовить скороспелые закуски. С единственной улицы поселка снова загремели какие-то оркестровые пьесы, похожие на марши, видно кто-то отремонтировал годами молчавшую радиотрансляцию. Не доставало только транспорантов.

В разгар застолья, заявилась делегация рыбаков, во главе с председателем. Дед Иван был уже навеселе и с некоторыми осложнениями выразил вечную благодарность питерцам и их Жучке. После торжественной части члены делегации заняли места за столом и заложили еще по сто, а кто и больше, грамм. Председатель, похоже, добавил еще и гвардейские. Отоспаться здесь, в доме отказался.

Тете Геле пришлось проявить инициативу. Подхватив руководителя подмышку, хозяйка бодро вынесла его за

околицу. А потом и дальше. Куда именно никто не понял,

но утром выяснилось, что и тетя Геля куда-то потерялась.

Никто ничему не удивился. Люди иногда сходятся и по

идеологическим пристрастиям…

Поселок гулял три дня. Так, по памяти старожилов, бывало только на свадьбах, о которых тут уже забыли. Одни похороны, да поминки… Всем скопом обкатали подарок шведов, и, чуть было, не рассадили его о причал. Презентом все остались довольны – лодка крепкая и емкая. И мотор, не чета нашему, чуть нажмешь на педаль, голову с плеч срывает. Особо, слабую. Так это, считай, каждую.

Об инциденте, случившемся в море, никто не заикался. Словно его и не было. Доски, крест-накрест прибитые на окна и двери приземистого дома, поставили точку в зловредном существования их хозяев – беспутной вдовы и Гоши, не помнящего родства…

Архангельские гости отчитались в проведенном боевом дежурстве, за время которого их никто не потревожил, поскольку разбойникам было не до них. Братаны отстреливали друг друга по черному. Уже никто толком не знал, какая группировка существует и в каком количестве. Прошел

слух, что остатки банды Барсика, уже не представляющие

никакой опасности, подобрала, наконец, милиция.

Пользуясь случаем, капитан торжественно зачитал

решение правления о передаче траулера под командование Алексею Жигареву, опытному моряку, его давнему сослуживцу. Вначале публика безмолвствовала, потом раздались жиденькие аплодисменты, и Василию пришлось объяснить непосвященным, что подает в отставку. По семейным обстоятельствам. Надо устраивать в этой жизни жену, Евгению. Посвящение в капитаны состоится завтра непосредственно на корабле. По полной программе. После этого известия аплодисменты были уже значительно дружнее.

Как попасть в аэропорт Архангельска и остаться в живых пришлось поломать голову. От услуг председателя и добровольного телохранителя при нем, тети Гели, уже раздобывших где-то потрепанную «Ниву», решили отказаться. Зачем им лишний риск? В России, как известно, всегда есть место подвигам. Несмотря на то, что после настоящей гражданской войны между братанами каждая из сторон понесла потери, не было никаких гарантий, что оставшиеся «боевики» не объединятся в какую-нибудь новую криминальную структуру. И не примутся вновь «доставать»рыбаков.

Теоретически труженики, конечно, уже были за-щищены, поскольку погасили все долги и имели контрольный пакет акций, но это мало что значило – в скупленной на корню судебной системе можно было заказать любое, самое абсурдное решение. Да в нем особенно то и не нуждались – публике, подобной отошедшим в лучший мир Барсику и его телохранителю самыми понятными документами служили купюры, а самым веским доводом – во время выдернутый из-под плаща ствол.

Потому, на момент отъезда переселенцам были интересны не перспективы развития бандитского движения, а как преодолеть два десятка километров, что отделяли рыбацкий поселок от аэропорта – самый опасный участок из всего протяженного маршрута. Тем более, вечером… Женя согласилась, что этот участок пути лучше проследовать на предельной скорости. Лучше на такой, когда пятки прилипают к заднице.

Вызов такси тоже был чреват… Потому, когда у домика тети Гели появилась прошедшая боевое крещение реликтовая «Волга», сталинских времен, Женя еще раз с облегчением отметила, что в разумности решений, которые принимает ее муж можно не сомневаться.

Боцман явился с одним из своих приятелей, участвовавших в обороне поселка, которого называл Гершовичем.

Женя решила, что это кличка, но фамилия, оказалась настоящей, и на службе тот был музыкантом. По виду, правда, мало походил на пианиста и композитора, больше смахивал на вышибалу из ночного кабака, но в нынешней ситуации это было как раз то, что надо. Правда, Евгения сомневалась, что в случае, когда надо будет применить насилие, у служителя муз это получится, но полу лысый, полу стриженый череп, большой нос и пристальные глаза, в сочетании с неслабой конституцией вполне могли произвести эффект на этапе сдерживания.

Без эскорта, все же, не обошлось. Несколько километров их сопровождала «Нива» с председателем и телохранителем, следом лошаденка Долли с телегой на пневмоходу и дедом Мишей «за рулем». Водитель кобылы был слегка навеселе (по такому случаю) и все пытался обогнать председательский вездеход, но, видно протрезвев, пожалел животину и за околицей, махнув на прощанье рукой, притормозил… Жучка, наблюдавшая через заднее стекло за подругой в оглоблях, жалобно заскулила…

При выезде на основное шоссе развернулась и «Нива», коротко квакнув клаксоном.

Доехали без приключений. Когда к ним готовишься, они случаются редко. А только где-то понадеешься на «авось» – извольте, сюрпризик! По тому же закону и охотник, без ружья натыкается на дичь на каждом шагу, но стоит только прихватить «пушку», в предвкушении невероятной удачи, …тебе будет предложено то, что символически изображается на заборах.

В аэропорту боцман с приятелем тоже простились с путешественниками (как с родными) и, пожелав им мягкой посадки, уехали. Женя, сколько ни присматривалась к их лицам, так и не поняла отношения соратников к их эмиграции. Наверное, в душе, осуждали. Но ведь каждому не объяснишь…

И не только по той причине, которую никому не объяснишь, но и из чувства самосохранения – хотелось подальше от всех опасностей, какими грозит им родная Отчизна, от этого беспредела, беззакония, и прочего без… Их мытарства закончились. Они их преодолели.

Как им казалось…