ЧАСТЬ 1

— Ты думаешь что смерть Рыжовой связана с ее участием в Поповском клубе? — Алексей Николаевич спрыгнул со своей лошади и отдал поводья подбежавшему мальчику.

— Почти уверен. — Сергей слез со своего Сивки. Он уже порядком соскучился за этим жеребцом, и когда Ларин предложил ему ехать верхом, то тут-же согласился.

В полумраке зала их встречал Никифор.

— Пройдемте господа, остальные уже собрались. — трактирщик провел прибывших в отдельную комнатку. Это была самая обычная комната, стол, стулья, два окна выходящих на Днепр, как раз для тех, кто хочет уединения от остальных посетителей. «Интересно, сколько у него здесь помещений?» — Сергею подумалось что трактир просто огромен, что здесь места как в кремлевских подземельях.

Все поздоровались, Никифор вышел, Сергей и Алексей Николаевич присели за стол.

— Я надеюсь мы не опоздали? — спросил генерал.

— Нисколечки. — ответил Коншин. — И так, я думаю что дознавать должны Сергей и Егор. Сергею он доверяет, и будет говорить с ним куда охотней, а Егор представитель полиции, так сказать, лицо официальное.

Никто на это и не возражал и не соглашался, присутствующие просто молчали. Видимо бессонная ночь всем далась нелегко, и сейчас мужчины пытались прийти в себя. Сергей-же наоборот, выспавшись чувствовал себя полным сил, вернулась ясность мыслей, и он сразу-же понял свое главное упущение.

— Нам нужен Мирон. — нарушил молчание юноша.

— Зачем? В смысле для чего? — не понял Федор.

— Нам нужен врач. — начал пояснять Сергей. — Наши основные обвинения основаны на том, что в клубе всем участникам давали пить, или курить, зелье, которое влияло на их разум, в результате чего люди теряли над собой контроль, чем и пользовались мошенники выманивая деньги у своих жертв. — юноша посмотрел на присутствующих, те внимательно слушали. — Понятно что для серьезного дела этого может быть недостаточно, поэтому нам и нужен доктор, врач, человек который сможет подтвердить со стороны науки все наши предположения и доводы.

— Егор, — Алексей Николаевич повернулся к полицейскому. — суд возьмется за такое дело?

— Если будет доказан факт мошенничества, то да. А если мы сумеем доказать связь между смертью Белянского, вы уж меня извините но Аннушка сама повесилась, и его участием в клубе, то можно будет составить крепкое дело. Этого будет предостаточно для вызова Попова и Андрея на допрос. Ну и не забывайте о церкви, с той стороны тоже расследование начнется, они просто обязаны проверить эти собрания на предмет культа или иной ереси, так что да, возьмется. — ответил тот на вопрос. — Главное сегодня получить нужные сведения.

— Федор, привезешь доктора. — отдал распоряжение Коншин.

— Заедете в усадьбу к Раисе Петровне, — повернулся к Федору Сергей. — спросите у Ольги Григорьевны работы которые отец мне прислал из Москвы, она поймет. В этих научных трудах есть описания очень многих растений, влияние их на организм и разум человека в частности. Я полагаю, что будет не лишним приложить эти бумаги к заключению Мирона, в качестве пособия на основании которого он и сделал свои заключения. Там стоят фамилии очень известных и авторитетных докторов, профессоров и ученых, их имена будут иметь вес. Работы таких людей просто не смогут не принять во внимание, мало кто посмеет оспаривать их компетентность.

— А я вам говорил, — Владимир Степанович поднял указательный палец правой руки вверх. — он далеко пойдет!

— При разговоре будем присутствовать все, все кто здесь и Мирон. — между тем продолжал юноша. — Нужно вести протокол беседы, допроса, если хотите, потом все поставим под ним подписи, это уже будет документ. Сделаем две копии, одну вы повезете в Киев, другая останется здесь.

— Как вы его будете везти? — спросил Алексей Николаевич Коншина.

— Я с Артуром по реке до Екатеринославска. Унге повезут по берегу, с охраной, разумеется. Там сядем на один корабль, и поплывем в Киев. На корабле они не пересекутся, об этом не беспокойтесь. — объяснил Владимир Степанович.

— У вас случайно нет людей в имении Поповых? — повернулся генерал к Федору.

— Вы мне льстите, — улыбнулся тот. — я ведь не царская охранка, такими ресурсами, увы, не располагаю.

— Что ему может грозить? — спросил Сергей у Егора.

— Смотря какая степень участия, — пожал тот плечами. — не знаю. — чесно признался он.

— Надо дать ему понять, что он не только в безопасности, но и что ему голову не отрубят. — объяснил мотив вопроса юноша.

— Напишем бумагу, — начал Егор. — что так и так, принял участие и содействовал при поимке преступников. Разоблачил заговор и прочее. Мы все подпишемся и будем просить, я не знаю, пусть его просто со страны вышлют да и все. — предложил полицейский. — Я, как лицо должностное, смогу заверить грамоту, отдадим ему, и все, пусть чувствует себя в безопасности. — он еще немного подумал. — Ну да, еще добавим что люди умирали не по его вине.

— Хорошо, я думаю этого будет достаточно. — высказал свое мнение Алексей Николаевич.

— Вот и здорово. — Коншин встал со стула. — Федор за доктором, а мы пойдем писать бумагу.

Все стали из-за стола, Федор вышел, спустя некоторое время вошел Никифор. По очереди, дабы не привлекать лишнего внимания, все спустились в подвал. Так-же по очереди, мимо дубовых бочек, вошли в дальнюю комнатку за дверью. Пока ждали Федора с Мироном Егор составил ходатайство, а Унге поведал о том кто он на самом деле и откуда родом.

Из его рассказа стало известно, что никакой Унге не немец, а что он литовец, из города Мемель, который правда находится в составе Германской Империи. Отец его — Любомир Буткус, мать — Елена Катилюте, приехали в Мемель с той территории Великого Княжества Литовского, которое находилось тогда под властью Российской Империи, оба знали русский язык, оба были из литовских дворян, которых российская власть лишила земель и титулов. Когда-же в 1863 году родственники Буткуса присоединились к мятежу против России, тот без раздумий оставил супругу с сыном и отправился к ним. В первой-же стычке с российскими войсками, в Гродненской губернии, Любомира убили. Отца Елены арестовали, обвинили в пособничестве мятежникам и сослали в Сибирь.

Елена, будучи красивой, и еще довольно молодой женщиной, дабы избежать незавидной участи нищенского существования, приняла ухаживания одного богатого немца, и вышла замуж во второй раз. В доме у отчима Унге выучился немецкому и начал понимать английский с французским. Но с самим отчимом отношения не заладились, и чем старше становился юноша, тем чаще в доме возникали конфликты. Елена, первое время, пыталась защищать сына от нападок нового мужа, но когда у них родился совместный ребенок, то встала на сторону супруга. Вскоре Унге понял, что он лишний в этой семье, начал пропадать из дому, часто не ночевал.

Мемель, как и любой портовый город, привлекал к себе сброд разного калибра и разных национальностей. Унге на то время уже был знаком с группой молодых проходимцев, которые занимались разного рода мошенничеством, и когда они предложили ехать с ними, он без колебаний принял предложение, и даже не попрощавшись с матерью, покинул родной город, обокрав перед отъездом отчима на круглую суму денег.

Всего в шайке было двенадцать человек, из русских две девушки и один молодой человек, несколько поляков, три немца да латыш Унге. Предводителя звали Карл, просто Карл, фамилию его никто не знал. Они провели по нескольку лет в Вене, Праге, Варшаве и других крупных городах Европы. Тогда набирали популярности мистические лженауки, среди богатых было модно посещать спиритические сеансы, ходить к гадалкам. Этим-то мошенники и зарабатывали. Обладая изворотливым умом и яркой фантазией, их предводитель организовывал общества и клубы подобно Поповскому, в которых тоже устраивали разного рода представления, читали разную чушь, выдавая это за что-то значимое. Разница с Поповскими собраниями состояла в том, что они не давали ничего ни пить, ни курить своим прихожанам. Там Унге отыгрывал ту-же роль что и здесь, читал на разных языках, меняя тембр и высоту голоса, со всей шайки он единственный умел читать и писать.

Подолгу нигде не задерживались, когда власти или церковь начинали обращать на них внимание, то проходимцы все бросали, и ехали в следующее место, избегая городов с военным положением, или которые были вблизи от линий фронта. Так они докочевали до Лиона, где и свели знакомство с Андреем Рыллевым, выходцем из древнего дворянского рода, который эмигрировал из России, и который давным давно обнищал, а его потомки разбрелись по свету в поисках судьбы своей, по крайней мере так тот всем рассказывал. Андрей занимался тем-же чем и Унге со своими друзьями, он устраивал спиритические сеансы, вызывал духов, заставлял блюдце двигаться по деревянной доске, указывая на буквы, из которых складывали слова и целые предложения.

Здесь, в Леоне, произошло то, что и должно было произойти, их всех арестовали. Всех кроме Унге, того успел спрятать Андрей, а когда все поутихло, то они вместе поехали в Париж. В столице Франции продолжили заниматься своим делом, только в этот раз больше внимания уделили конспирации. Рыллев интересовался достижениями химии и физики того времени, следил за новшествами и открытиями, используя эти познания он устраивал действительно захватывающие сеансы, заставляя людей верить во все происходящее. Это были не колокольчики Карла, или какие-то странные звуки, Андрей использовал электричество и динамо-машины, кислоты и фосфор, дым и зеркала, механику и музыкальные шкатулки, создавал мистический антураж и атмосферу, тем самым покоряя своего зрителя. С появлением восковых цилиндров он начал записывать свой голос, а потом, выдавая это за призрака, проигрывал запись на сеансах, пряча аппарат за кулисами. Так-же они подавали своим посетителям особые напитки, от которых усиливалось восприятие и происходящее производило в разы большее впечетление. Андрей всем говорил что он был учеником Мадам Блаватской, и что ездил с ней в Тибет и Индию, что видел во снах Гипорборею и Атлантиду, но это была ложь, в которую, между тем, охотно верили.

Вот там, в Париже, на одном из таких сеансов они и познакомились с молодым Поповым. Вскоре между Андреем и Григорием завязалась дружба, оба были очень охочи до женщин и разного рода развлечений, поэтому нашли много общего между собой. Они начали везде появляться вместе, и Унге с ними. Как-то Андрей рассказал новому другу о своих методах и уловках, и Григорию все это очень понравилось, он решил организовать клуб в своем доме, в своих целях, а именно, чтобы было легче соблазнять женщин. Но не успели, произошла та история с забеременевшей девочкой, и им всем пришлось спешно покидать Францию. А уже здесь, в Александровске, решив таким образом поправить свое финансовое положение, и был организован клуб, общество масок.

— То-есть Попов имеет финансовую выгоду? — уточнил Егор.

— Да. — подтвердил Унге. — Он и Андрей, и я тоже, но в мэншем колычествэ.

Вошли Мирон и Федор, врач со всеми поздоровался, его представили Унге. Федор еще по пути все объяснил Мирону, тот достал бумаги, чернила, свои книги и статьи которые прислал Александр Глов своему сыну. Сергей рассказал Унге о причине нахождения здесь доктора:

— Для расследования нужно учитывать все нюансы, а заключение и подтверждение квалифицированного врача будет иметь вес при предъявлении обвинений.

Унге не стал спорить, вошел Никифор, принес несколько кувшинов пива, кружки, закуску и удалился.

— А чем вы поили людей в Париже? — спросил Сергей наливая пива Унге, потом налил себе.

— Смэс вино и опиум. — литовец взял кружку с пивом.

— Он разбавляет вино маковым молоком? — уточнил Мирон.

— Да, добавляет мэд, корыца, зерна разные, бэ…бэ…

— Белина. — помог доктор.

— Да, так. — закивал Унге, Мирон все записал, второй протокол вел Егор.

— А что они курят? Дымом от чего окуриваются помещения? — спросил Сергей.

— Cаnnabis. - ответил литовец.

Все посмотрели на Мирона, тот заглянул в свою книгу.

— Конопля обыкновенная, из нее еще канаты вяжут. — пояснил доктор.

— И еще что-то, это Андрэй все готовыт. — продолжал Унге. — Он и с электричеством и с остальным, все сам делать.

— Значит, все что я видел, — начал Коншин. — и что видел Сергей Александрович, все это трюки, фокусы, как в цирке?

— Да. — подтвердил тот. — Все это выдумки Андрея. — уточнил Унге. — Он все придумает, потом сам готовит.

— А вы? — снова спросил Владимир Степанович.

— А я для дела, я читать старые книги, и, как это, — литовец искал слово. — для уверенность. Он говорит что я знаю немного важных масонов, что я медиум.

— Мне он этого не говорил. — не унимался Коншин.

— Значит не всем говорит. — ответил вместо Унге Алексей Николаевич. — Скажите нам, почему вы решили предать подельников? — спросил генерал.

— Из-за той девочка, — Унге сделался печальным. — а потом малчык. — он немного помолчал, все догадались о ком идет речь. — Григорий, он с ней, — литовец покачал головой. — а она совсем ребенок! — видно было что мужчина переживал по этому поводу. — А когда та пригрозила сказать отцу он!.. — Унге не договорил, голос сел, как будто в горле застрял ком.

— Что он? — глаза Алексей Николаевича налились кровью, он сжал кулаки, в голосе звучал метал.

— Она пригрозила рассказать своему отцу что беременна от Григория? — уточнил Мирон, Егор выпучил глаза от неожиданности.

— Да, — прошептал Унге, он сделал несколько больших глотков, смог перевести дух и успокоится. — что бэремена. Он напоил ее очень, очень много! А потом, сказал, что-бы она убить себя! — он снова замолчал, перевел дух. — Такая маленькая, — прошептал литовец дрожащим голосом и покачал головой. — когда человек много пьет, он можно внушить, ему можно приказать, и тот сделает. — все посмотрели на Мирона, тот кивнул головой. — Так и случилось, не стало девочка.

— Как она попала туда? — раздался вкрадчивый голос Федора.

— Григорий как и там. Он здесь тоже с женщинами лубит, а она сама к нему. — Унге выпил пива, кажется он начал успокаиваться. — Там много комнат есть, где не толко Григорий, или Андрэй. Есть еще одна, дама, из Ека…Эка…

— Екатериновлавска. — Сергей понял о ком речь.

— Да, — закивал головой литовец. — она со своим малчыком, да ее уже тоже нэт. — он вздохнул.

Все присутствующие, кроме Мирона, знали о кончине Дарьи Рыжовой, но Сергей решил уточнить, дабы услышать это имено от Унге.

— Как нет? — спросил юноша.

— Она не выдержала, старая, была, сердце, плохо. — пояснил тот.

— А что она делала для Андрея? — продолжал задавать вопросы Сергей.

— Я нэ знаю, — пожал плечами Унге. — мне никто не говорил, я не спрашивал. Знаю что сын у нее, — он замялся ища подходящее слово. — великий человек. И Андрей с ней несколько раз, был.

— Вы говорили о молодом человеке, — начал Егор. — вы имеете ввиду Мирослава Белянского? — Унге кивнул головой. — Что с ним произошло?

— Он тоже умер. — ответил тот.

— Да, мы знаем. Это связано с клубом? — решил уточнить полицейский.

— Да, насколко мнэ извэсно они были в ссоре с Григорием, тому виной была женщина, кто-то из Ека. Ека..

— Екатеринославска. — Сергей вновь пришел на помощь.

— Да, — продолжил Унге. — и когда они сильно поссорились, то малчику, Мирославу, подмешали немного больше чем обычно в бокал.

— Кто это сделал? — спросил Егор.

— Андрей, но просил его Григорий.

— Вы понимаете что это очень серьезное обвинение? — начал полицейский. — Это практически убийство, преднамеренное.

— Да. — кивнул головой Унге. — Понимаю.

— Откуда вам все это известно? Вы принимали участие? — продолжал задавать вопросы Егор. — Или просто были свидетелем?

— Я слышал разговор, когда уже все случилось. Григорий, — Унге поморщился. — очень высокомерен и горд, он тогда сказал Андрею, «Лубой кто станэт мне мешать, уничтожу.»,он не стеснялся говорить при мне обо всем этом. Меня они пугали, что выдать властям, и меня казнят, за мошеиничэство. И я боялся. Но одын раз, я слушал разговор, не спецыално, и Григорий сказал что от меня пора ибавится, что я силно боюс. Потом я никогда не оставалса одын, всегда со мной был или Андрэй, или слуга.

— Как-же вы решились на побег? — Алексей Николаевич уже успокоился, и говорил ровным, спокойным голосом.

— Григорий никогда не стеснятся, и вспыльчыв, «Этот пришел за своей нэвесткой!», — кричал он. — «Если он будет лезть нэ в свое дэло, я и сынка его, и самого его!» Он очень опасный человэк, сумашедшый просто. Но я понял о ком он говорил. — Унге посмотрел на Коншина. — А потом, Григорий снова кричал, что ребенок Марии его, и он сделает ее вдовой, а потом женится. Я понял что смогу помочь вам, а вы мне.

— И как вам удалось выйти? — снова спросил генерал.

— Григория в доме вчера не было, он с Марией уехал.

— То-то я думаю, чем она заболела таким, что даже с мужем не захотела говорить! Тварь! — Коншин залился краской.

— Андрей был пьян, — продолжал Унге. — а слугу, ко мне который был приставлен, я по голове дал, той чашей. — объяснил он свой побег.

Повисло молчание, только скрип пера нарушал тишину, Мирон что-то дописывал.

— Я думаю что последнее не стоит вносить в протокол. — произнес Егор.

— Да нет! — Коншин вскочил со стула. — Стоит составить на эту прошмандовку отдельный протокол! Что-бы в церкви не возникало вопросов, почему мой сын хочет с ней развестись! Ууу! Тварь! — мужчина просто негодовал, он несколько раз прошелся по комнате произнося разного рода проклятие то в сторону Стрельниковой, то в адрес Поповых.

Переждав бурю праведного гнева, дождавшись пока Коншин успокоится, Алексей Николаевич снова обратился к Унге:

— То-есть ваши мотивы, это избежать новых смертей?

— Да. — кивнул литовец.

— И сохранить собственную жизнь?

— Да. — снова кивнул головой тот.

Ларин посмотрел на Егора.

— Да, этого достаточно. — подвел итог тот. — И если первая линия обвинений может развалится, то вторая получается довольно крепкой. Теперь главное не упустить главных злодеев, ведь после исчезновения Унге они начнут предпринимать разного рода шаги, могут и вовсе удрать.

— Значит так! — Коншин подошел, но садится не стал, оперся руками на стол. — Феденька, установишь наблюдение за конурой Поповых, и за домом этой суки! Если будут убегать, пусть их убьют!

— Владимир Степанович… — начал возмущенным голосом Егор.

— Ответственность я беру на себя. — перебил Коншин. — Можешь так и записать. — он снова отошел от стола, повернулся к нему спиной и уставился куда-то в угол.

Несколько минут царило молчание.

— Я не лублю русских и немцев. — заговорил Унге, Коншин обернулся лицом к столу. — Но отнимать деньги, это одно, а жизнь, совсем другое. — произнес он тихим голосом. — Что со мной будет? — он посмотрел на Сергея.

— Я думаю что можно рассчитывать на снисхождение. — он повернулся к полицейскому. — Егор?

— Да, — подтвердил тот. — если вы повторите все сказанное перед судом, то мы сможем ходатайствовать о помиловании. И его примут, ввиду вашего содействия. Судить скорее всего будут здесь, в Екатеринославске, хотя…Но в любом случае смертная казнь вам не грозит. Максимум — это запрет на въезд на территорию Империи.

— Хорошо. — произнес Унге.

— Ну, а сегодня вы отправляетесь в Киев, для свидетельствования перед представителями высшего, православного духовенства. — говорил Сергей. — Это нужно что-бы дать делу ход, и заодно увести вас подальше от опасности.

— Хорошо. — тихо повторил литовец.

Составили копию протокола, все поставили подписи на обеих бумагах. Мирон зачитал свое заключение, в котором описал вещества, которые назвал свидетель, их действие на разум человека и последствия употребления. Все согласились с услышанным, а Владимир Степанович попросил доктора выйти с ним за дверь.

— Ты знал? — спросил Коншин у Мирона.

— Да. — коротко ответил врач.

— И молчал? — криво усмехнулся Владимир Степанович.

— Откуда я мог знать что ребенок не от супруга? — спокойно, глядя прямо в глаза Коншину спросил доктор. — Мария о своей личной жизни мне нераспостранялась. — твердым голосом произнес он.

— Да, — мужчина стушевался и отвел взгляд. — прости. — он снова посмотрел в глаза Мирону, но уже спокойно. — Если понадобится, ты подтвердишь что она была в положении?

— Конечно. — спокойным голосом ответил тот.

— Спасибо. — и они вернулись к остальным.

— Пора. — сказал Федор увидев вошедшего начальника.

На пристань не поехали, решили не привлекать внимания, попрощались здесь-же. Унге всех благодарил, пожал каждому руку. Видно было что он рад тому, что вырвался из дома Попова, и что скоро все закончится. Радовался и Сергей, они молча возвращались домой. Юноша думал о том что самое сложное уже сделано, и что теперь дело остается за судом, да за людьми Федора, которые должны не дать ускользнуть двум главным злодеям, что больше не будет смертей.

А совсем скоро приедет его мать, потом отец, а следом наступит зима, а с ней рождество и новогодние праздники, а потом глядишь и свадьбу справят! Ну да это все еще не скоро! А пока он чувствовал себя превосходно, полагая что сделал хорошее дело.