Откуда произошли черти
О происхождении чертей среди народа рассказывается так. Давным-давно, когда еще земля не была сотворена Богом, однажды главному вождю ангельских полчищ пришла мысль завладеть престолом Бога. Бог, страшно разгневавшись на бунтовщиков, двинул на них все громы небесные и сам вышел к ним навстречу с малой частью оставшихся верных ему ангелов. Бунтовщики обратились в поголовное бегство. Три дня и три ночи Бог гнался за бегущими полчищами, но вот полчища остановились. Впереди зияла страшная бездна. «Отец наш, не губи нас, своих детей, – взмолились вожди, – мы каемся пред тобой. Мы принуждены были и ослеплены своим вождем, возьми его, отец». Но разгневанный Бог не простил их, а повелел им быть демонами, а вождю их – сатаной. Затем ударил он полчища с удвоенною силою и столкнул их в зияющую бездну.
В бездне павшие ангелы основали свое царство – ад, в котором живут и поныне.
На небе был черт, и тот упал на землю. Упал, осмотрелся – никого нет. Он к Богу.
– Дай мне, – говорит, – Господь, войско.
Бог и говорит:
– Окуни в воду руку, стряхни – и будет тебе войско.
Тот послушался, и черти так и посыпались.
Теперь детям не позволяют трясти мокрыми руками, чтобы не плодить чертей, потому что их и так видимо-невидимо.
Сатана и черти
Чертей в аду очень много, их несчетная сила; они там постоянно в огне, но огонь их не жжет.
В преисподней, где-то под землей, они занимаются только тем, что мучат грешных людей. Начальник их сатана представляется великаном, бьет своих подчиненных, колотит, хвосты обрывает, на сковородах жарит, бросает о стены ада, а потому много чертей есть с разными увечьями, хромые, слепые, без ушей, с укороченными хвостами, корноухие.
Сатана посылает чертей на землю, назначая каждому время для исполнения известного дела; возвратившийся в срочное время подчиненный докладывает и, смотря по успешному исполнению или плохому, награждается…
Черти постоянно вертятся вокруг человека, они каждую минуту готовы явиться по зову человека, а иногда их можно «накликать целую кучу, только заклянись человек».
Сам сатана в первый раз только был на земле сразу после изгнания с неба для искушения Адама и Евы да второй раз был – искушать Иисуса Христа; и после того не бывал, ему много дела в своем царстве, каждую секунду занят.
Бесы разделяются на старших и младших. Старшие посылают младших к людям собирать дань за грехи. Крестьяне, как и мещане, как бедный народ, не могут уплатить бесам большой дани за свои грехи, потому они, по желанию бесов, часто замерзают, опиваются и подвергаются многим другим наказаниям.
Дворяне, купцы и духовные весьма мало наказываются бесами, так как первые выкупают свои грехи деньгами, а последние, т. е. духовные, – молитвами.
Черти, живущие в аду, по понятиям крестьян, выполняют тысячи всевозможных работ: одни подвозят к печи дрова, другие – кипятят воду в котлах, третьи – расправляются с новоприбывшими в ад грешниками. На землю черти являются по распоряжению сатаны, исключительно для искушения людей. Черти при этом принимают, большей частью, виды какого-нибудь животного.
Где пребывают черти?
Хотя чертям для их похождений и отведена, по народному представлению, вся поднебесная, тем не менее и у них имеются излюбленные места для постоянного или особенно частого пребывания. Охотнее всего они населяют те трущобы, где дремучие леса разрежены сплошными полосами недоступных болот, на которые никогда не ступала нога человеческая. Здесь на трясинах или заглохших и заросших озерах, где еще сохраняются пласты земли, сцепленные корнями водорослей, неосторожного охотника и дерзкого путника засасывает вглубь подземная сила. Тут ли не водиться злой дьявольской силе и как не считать чертям такие мочаги, топи, ходуны-трясины и крепи-заросли благоприятными и роскошными местами для надежного и удобного жительства!
– Отчего ты, черт, сидишь всегда в болоте? – спрашивает обездоленный болотистой и мокрой родиной белорус своего рогатого и хвостатого черта.
– Привык! – коротко и ясно отвечает тот, и отвечает как за себя лично, так и за других, столь же неохотно переменяющих старое и насиженное место жительства на неизвестное, хотя бы и лучшее, новое.
– В тихом болоте черти водятся, – неизменно верят великороссы.
– Было бы болото (подкрепляют они, с другой стороны), а черти будут.
– Не ходи при болоте: черт уши обколотит, – доброжелательно советует третья из множества и столь же распространенная пословица.
– И вылез бы черт из болота, и пошел бы в деревню к мужику на свадьбу, да попа боится, – выдают за истинно проверенное наблюдение.
Болотные черти живут семьями: имеют жен, плодятся и множатся, сохраняя свой род на бесконечные времена. С их детьми, бойкими и шустрыми чертенятами, такими же черными, мохнатыми и в шерсти, с двумя острыми рогами на макушке головы и длинным хвостом, не только встречались деревенские русские люди, но и входили с ними в разнообразные сношения. Образчики и доказательства тому в достаточном количестве разбросаны в народных сказках и, между прочим, в известной всем пушкинской сказке о работнике Балде. Некоторые уверяют, что черти – востроголовые, как птицы сычи, а многие, сверх того, уверены, что эти духи непременно хромые. Они сломали себе ноги еще до сотворения человека, во время сокрушительного падения всего сонма бесов с неба. Так как на землю нечистой силы было свергнуто очень много, то она, во избежание вражды и ссор, очертила свои владения кругом. Этот круг возымел особое действие и силу: всякий попавший в него и переступивший след нечистого обязательно блуждает и без помощи особых средств из него не выйдет и не избавится от дьявольского наваждения…
* * *
Видели черта в реке в полдень: голова круглая, черная, глаза навыкате, рогов не видать.
И показывается все в одном месте. Раз закинули туда сачок – изорвал.
* * *
По мнению народа, численность демонов в несколько раз превышает численность ангелов. Существует поверье, что большая часть чертей женаты на утопленницах и удавленницах и что у них рождаются, так же как и у людей, свои дети.
Существует поверье, что черти соединяются со всеми женщинами, допустившими себя до полного распутства. От такого союза дети рождаются странными, хотя и несколько похожими на человеческих детей. Некоторые уверяют, что такие дети рождаются в шерсти. Дьявол является таким женщинам в виде дородного мужчины.
Столб пыли, поднимаемый вихрем, производится чертом во время бесовской свадьбы. Нож, шило, топор и прочие острые орудия, кинутые в середину этого столба, падают покрытые кровью черта или ведьмы.
Черт летит
Как завихрит, нужно креститься: черт летит.
Однажды шел человек степью, а перед ним закружился вихрь. Человек бросил в него нож. Вихрь разошелся. Пришел человек домой, слышит – что-то на печи стонет. Посмотрел – там сидит черт, а в ребрах нож.
– Ну, – говорит человек, – чертом меньше стало! – Перекрестился, а черт в дымоход и был таков.
Когда увидишь вихрь, крестись или бросай нож, вилы. Поможет.
Один хозяин ехал на мельницу и, увидев на дороге крутящийся вихрь, бросил в него топором. Вихрь завизжал и улетел, говоря: «Я тебе отплачу». Когда мужик возвращался с мельницы, то вихрь перевернул его воз и развеял всю муку.
* * *
На перекрестках черти собираются и играют в бабки или бьются на кулачках, любят также собираться на колокольнях, а в жаркую пору забираются под густые, нависшие ветви больших елей, где темно и прохладно. В городах черти собираются на чердаках и часто поднимают беготню и драку, и если войдут с огнем, то они обращаются в кошек и разбегаются. Чтобы разогнать чертей, надо их изматюгать (обругать по-матерному); черти вообще не любят и боятся такого рода ругательств.
* * *
Петя-дурачок дружил с чертями. Увидит змею, прочертит вокруг нее круг, и она лежит, пока он ее не вызволит.
У него черти часто стучали в стену, даже в избу их приводил, только иконы поворачивал к стене. А деньгам он счету не знал.
Жила такая бабка, она водилась с нечистой силой. Это черти и есть. Она заживо говорила детям:
– В этом доме не живите, когда умру.
Им чудилось в этом доме. (Они не рассказывали, как чудилось.)
– Ну вот я, – говорит, – умру, так вы с этого дома уходите вон!
И в скором времени она повесилась: ее затянула нечистая сила. И они этот дом продали, перешли в новый.
Старые и молодые черти
Старые черти живут у моря. Если кто из людей захочет перейти в их веру, тот должен ехать к «окияну-морю». Там его черти заставят молиться, и если кто, помолившись, поклонится в землю и будет ничком (ниц) лежать, того черти награждают деньгами и заставляют его и других людей подгонять под свою веру; а если кто, помолившись, да на небо поглядит, то черти тотчас разорвут его на части.
Молодые черти живут больше «у речек». Эти черти, по мнению крестьян, обернувшись змеями, летают к девкам на вечеринки и, превратившись там в молодцев, влюбляются в них и живут с ними. Про это одна женщина передает такой случай.
К одной вдове, которая собрала у себя на посиделки несколько девиц, заявились пять молодых парней и начали угощать всех присутствующих сластями. В это время у одной девицы выпало из рук веретено. Нагнувшись его поднять, она с ужасом заметила, что у всех молодцев видны хвосты, а на месте сапог лошадиные копыта. Попросившись пить, она взяла кружку, приглашая и своих товарок пойти с нею в сени попить воды, но те отказались. Выйдя в сени, эта девица побежала в деревню возвестить об этом. Пока она созывала людей и прибежала опять к вдове, где были ее подруги, все находящиеся там были задушены. А тех молодцев с хвостами и лошадиными копытами не было и следа.
Как жена мужа вызволила
На Толвуе пропал муж у жены. Долго она понапрасну его отыскивала. И вот сжалился над нею сусед и указал ей такого колдуна, кроме которого никто не мог отыскать ее мужа. Стала она просить колдуна о своем деле, а тот и говорит ей:
– Да что Иван-то Васильевич тебя ко мне посылает: он твоего мужа лучше меня отыскать может.
Пала баба в ноги к Ивану Васильевичу и упросила его пособить ее горю. На канун Иванова дня отправились они оба к Ишь-горе и пришли туда в полуночною пору. Колдун научил бабу, что ей нужно делать, и остался сам внизу, а она поднялась вверх на гору – и видит большое село. Была темная ночь, а стал белый день; конца нет строенью. На улицах пляски и игрища, расставлены столы, на столах яствам и питьям счету нет.
Как завидели черти чужую женщину, окружили ее со всех сторон и стали у нее выспрашивать:
– Зачем пришла к нам?
– Я-де мужа разыскиваю.
– Ну, – говорят, – ладно, так разыскивай: только держи ухо востро.
Стали рядами целые их тысячи: платья у всех одноличные, точно с одного плеча, нельзя их различить одного от другого ни по волосу, ни по голосу, ни по взгляду, ни по выступке. И никак бы не смогла баба признать между ними мужа, да, на счастье, вспомнила наказ суседа. У всех платье застегнуто с левой стороны и нет ни кровинки в лице; а у мужа правая пола вверху, а кровь на щеках так и играет. Как указала она мужа, ее с честью отпустили с ним домой; и пока они шли до суседа, не спускала с рук руки мужа.
Был у чертей
Михаил Долматьев из деревни Большое Фелисово Судогодского уезда часто читал Псалтирь, да и зачитался, черти его и взяли. Шесть недель, говорят, он был у них, думали уже, что пропал, стали молебновать по нем, черти тогда и сказали:
– Выведите его, от него жарко!
Нашли его на рубеже. Стали расспрашивать, и он сказал, что был у чертей, что они все этакие же люди, но народ нерусский, неаккуратный, неуклюжий. Днем ничего не делают, а ночью в дому.
Едят черти белый хлеб и все, что положено бывает без молитвы. Что с молитвой положено – не берут.
Черт родился
Знаешь Дуняшкина деверя? Так вот он ходил к себе в Ярославскую губернию.
У них, говорят, это было в Романово-Борисоглебском уезде. Бросил мужик иконы в печку, все сгорели, одна только осталась.
– Вот, – говорит баба, – чудо то!
А в брюхе у ней отвечает (брюхатая она была):
– Нет, через три дня так будет чудо!
Через три дня и родила баба черта – как есть черт: мохнатый, с хвостом и рогами. Баба померла от страха, а черт как родился, так сейчас и убежал под печку – черт свое место знает. Достали его оттуда и отправили в музей.
Черти и пьяницы
Сперво-наперво следует знать, что всякому человеку на роду написано и о том, где умереть. Откуда земля взята [ «земли еси и в землю паки пойдеши»], там человек и умереть должен, а пьяницам – нет: пьяница где обопьется, там ему и могила.
За всяким человеком ангелы-хранители ходят, а за пьяницей – нет, то ись и за ним сначала ходят, да отступаются, как скоро он станет не в меру упиваться.
Вот тут-то чертям и воля, как ангелы-хранители отступятся, тут-то они и задушивают пьяницу.
Но ангел-хранитель, надо знать, отступается не тихим молчанием, а сначала упредит того человека, от которого хочет отступиться, упредит его страшным, грозным сном, чтобы человек спокаялся и воздержался.
Был в одной деревне мужик-пьяница. Каждый праздник и всякое воскресенье люди в церковь, а он в кабак – и в свободное, и в рабочее время. Последнюю неделю Великого поста всю пропьянствовал и возвратился домой уже в Страстную субботу, да и этот день весь проспал.
В Пасху, когда заблаговестили к заутрене, жена будит его и говорит:
– Сходи хоть в Христов-то день в церковь!
Мужик встал, оделся и пошел в церковь. Но так как всю неделю пьянствовал, то голова у него болела, и он вздумал зайти перед заутреней в кабак опохмелиться. Только он об этом подумал – видит знакомого ему мужика, тоже пьяницу. Мужик этот подходит к нему и спрашивает:
– Ты куда, приятель, идешь?
– Да голова болит, так хочу перед заутреней зайти опохмелиться.
– Хорошее дело, и я туда же иду, так пойдем вместе!
Зашли они в кабак и потребовали полштофа водки. Знакомый наливает ему стакан и потчует. Мужик взял стакан в руки и, поднеся его ко рту, чтобы выпить, сказал:
– Господи, благослови!
И что же? Видит: вместо стакана в руках у него еловая шишка, и сам он находится в густом-прегустом лесу и сидит на высокой ели. Кругом и под ним внизу темнота. От страха мужик едва не свалился на землю, а слезая с дерева, оцарапал себе лицо и руки о колючие сучья.
Потом долго он блуждал по лесу и домой возвратился лишь на четвертый день праздника, и то под вечер. После этого целый месяц был болен и едва не умер, а царапины на лице и на руках так и остались на всю жизнь.
Полно с той поры мужик в праздник пьянствовать.
Черт попутал
Жил в деревне парень хороший, одинокий и в полном достатке: лошадей имел всегда штуки по четыре; богомольный был – и жить бы ему да радоваться. Но вдруг ни с того ни с сего начал он пьянствовать, а потом, через неделю после того, свою деревню поджег. Мужики поймали его на месте: и спички из рук еще не успел выбросить. Связали его крепко, наладились вести в волость. На задах поджигатель остановился, стал с народом прощаться, поклонился в землю и заголосил:
– Простите меня, православные! И сам не ведаю, как такой грех прилунился, – и один ли я поджигал, или кто помогал и подговаривал – сказать не могу. Помню одно, что кто-то мне сунул в руки зажженную спичку. Я думал, что дает прикурить цыгарку, а он взял мою руку и подвел с огнем под чужую крышу. И то был незнакомый человек, весь черный. Я отдернул руку, а крыша уже загорелась. Я хотел было спокаяться, а он шепнул: «Побежим от них!» Кто-то догнал меня, ткнул в шею, свалил с ног – вот и связали. Оглянулся – половина деревни горит. Простите, православные!
Стоит на коленях бледный, тоскливо на всех глядит и голосом жалобно молит; слезами своими иных в слезы вогнал. Кто-то вымолвил:
– Глядите на него: такие ли бывают лиходеи?
– Видимое дело: черт попутал.
– Черт попутал парня! – так все и заголосили.
Судили-рядили и порешили всем миром его простить. Да старшина настращал: всей-де деревней за него отвечать придется. Сослали его на поселенье. Где же теперь разыскать того, кто толкал его под руку и шептал ему в ухо? Разве сам по себе ведомый парень-смирена на такое недоброе дело решился бы?
Черт и кузнец
Даже те люди, которые не боятся нечистого и всячески угождают Богу, не обеспечены от нападений нечистого и козней его…
Жил в деревне мужик, и кузница была у него. Был он хороший человек, никого не обижал, не обманывал, часто к обедне ходил. Все его любили, и всю бы жизнь свою он прожил по-хорошему, кабы только враг на него не обиделся.
Была у него в кузнице, на правой стороне, как войти, икона – Спас Премилостивый, а на другой стороне на доске враг намалеван как есть с рогами, хвостом и весь в шерсти. И всякой раз, как взойдет кузнец в свою кузницу на работу, Спасу помолится, а на врага харкнет и плюнет: всего его заплевал.
И часто сожалел кузнец о том, что нет у него молотобойца, а одному работать несподручно: иной работы иначе как вдвоем не справить. А мастер он был первый в тех местах.
Однажды вечером приходит странник, еще молодой, и просится ночевать. Переночевал и просит еще на денек остаться: пристал горазд. «Что ж, – думает кузнец, – пусть поживет денек».
– А не побьешь ли молотом? – говорит он страннику.
Странник согласился. Пошли в кузницу, и весь тот день работал странник на кузнеца и очень ему полюбился. Приходят домой ужинать, а кузнец и говорит:
– Кабы стал ты у меня молотобойцем, лучше тебя не надобь!
– Что же, мне некуда идти, я хоть и у тебя поживу, – отвечает прохожий.
– Нанял бы тебя, да не знаю, быват, много спросишь?
– Что там за много! Буду я у тебя жить, ты меня пой-корми, а через три года дай мне сковать то, что я захочу.
Обрадовался кузнец. Работник лихой, всем хорош, всем доволен. Живет молотобоец год, живет другой, уж и третий к концу приходит. И вот, накануне дня расчета, останавливается у кузнеца ночевать старенький-престаренький раб Божий, странник. Выходят утром они, кузнец и молотобоец, на работу и говорит молотобоец:
– Помнишь, хозяин, условие, дай сковать, что я хочу!
– Да куй, – говорит кузнец, – железа много.
– Только ты не смотри, – предупреждает молотобоец.
Пошел он в кузницу, что стояла на берегу реки, разжег горно и ждет. Проходит мимо старенький старичок, что у них ночевал. Идет и охает, покачивается от старости, едва на ногах стоит, того и гляди по земли растянется. Кричит ему молотобоец:
– Эй, дедушка, заходи ко мне!
– Тяжело, родимый, на гору не здынусь, – отвечает.
– Полно, приходи сюда, я те помогу, помоложу.
Подошел старик к дверям и спрашивает:
– Чем ты меня помолодишь?
– Перекую.
– Да что ты?
– Ложись, увидишь.
– Эх, все одно помереть, – говорит старик, – лягу попытаю.
А кузнецу-то любопытно: прикинулся да в щелку и смотрит. И видит он: взял молотобоец старика, положил в горно, засыпал уголья, да как зафычит мехами, только искры столбом поднялись!
Раскалил старика, бросил на наковальню, бил, бил молотом да в разные стороны поворачивал, потом в чан с водой окунул, зашипела вода, пар столбом поднялся.
Кинул молотобоец старика об земь – и стал старик молодцом хоть куда: парень лет двадцати, кудри русые в колечки завиваются, щеки полные румянцем горят, походочка молодецкая. Встряхнулся, повел глазами вокруг: каков, мол, я? Взял он котомочку, поблагодарил мастера и дальше пошел.
Старый кузнец, словно ума решивши, опрометью домой бросился, кричит старухе матери:
– Ей, матушка, давай я тебя перекую, молода будешь!
– Что ты, – говорит ему мать, – аль Бог разум отнял? Видано ль дело – стариков ковать?
– Э, не разговаривай со мной, я у молотобойца сейчас научился! – закричал кузнец.
Схватил он старуху, та упирается. Приволок он ее в кузницу, связал, бросил в горно и ну мехами раздувать! Старуха та вопит благим матом, а он взаправду ума решился: знай себе дует.
А молотобоец и странник, которого помолодили, побежали по деревне и кричат:
– Идите вси крещоны в кузницу, посмотрите, как кузнец мать сожег!
Сбежался народ, ворвались в кузницу, видят: кузнец без памяти мать жжет, а старуха уж померши. Взяли его в железа да и повезли в город.
Хватились молотобойца – ни его, ни странника нет: сгинули.
Черт и сапожник
Один сапожник шил под Светлое Христово Воскресение до заутрени сапоги. Смотрит: под окном стоит черт, визжит, смеется да говорит, наконец:
– Отрежь-ка мне, дядя, нос!
Сапожник был малый смелый: хвать черта ножом по носу, тот взвизгнул и пропал.
Но что же? Хотел было сапожник дошивать сапог, глядь, а в нем носка нет, отрезан. Плюнул сапожник, выругал черта и перестал с тех пор сапоги тачать под большие праздники.
Черт-заимодавец
У мужика случилась беда, а на беду надо денег. Между тем денег нет; где их взять? Надумался мужик идти к черту просить денег взаймы. Приходит он к нему и говорит: «Дай, черт, взаймы денег». – «На что тебе?» – «На беду». – «Много ли?» – «Тысячу». – «Когда отдашь?» – «Завтра». – «Изволь», – сказал черт и отсчитал ему тысячу.
На другой день пошел он к мужику за долгом. Мужик говорит ему: «Приходи завтра». На третий день он пришел. Мужик опять велел прийти завтра. Так ходил он сряду несколько дней. Мужик одинова говорит ему: «Чем тебе часто ходить ко мне, то я вывешу на воротах моих доску и напишу на ней, когда тебе приходить за долгом». – «Ладно», – ответил черт и ушел. Мужик написал на доске: «Приходи завтра». И повесил ее к воротам. Черт раз пришел, два пришел, на воротах все одна надпись. «Дай, – говорит он сам с собой, – не пойду завтра к мужику». И не пошел.
На третий день идет к нему и видит на воротах другую надпись: «Вчера приди». – «Эк, меня угибало, – сказал черт, – не мог вчера я прийти, видно, пропали мои денежки!» И с тех пор попустился он своему долгу.
* * *
Жил на селе крестьянин Пахом; был он трезвый и честный мужик, Бога помнил и всегда Ему молился, людям плохого слова никогда не скажет. Только Пахом с самого венчания в церкви не был. Думали-гадали соседи, отчего это он в храм Божий не ходит, и додумались до того, что стали считать нашего Пахома колдуном. Однажды Пахомов сын и говорит ему: «Ты бы, батюшка, хоть раз в церковь сходил; а то мне глаза повыкололи, нельзя на улицу показаться; все от мала до велика кричат: колдун твой отец, да и полно!» Что делать! Собрался Пахом в первый воскресный день идти в церковь, помолиться Богу, да и пошел не дорогой, а прямо по воде и идет себе как посуху. Приходит, становится, где людей поменьше, и усердно молится Богу. Глядь, откуда ни взялся маленький чертик, тащит он воловью кожу, кряхтит. Пахом увидел это и усмехнулся… Отошла обедня, подошли ко кресту, Пахом тоже, а там все и по домам, кто пешком, кто на лошади. Пахом же наш опять по воде, но что же – идет уже по колено; согрешил, значит, усмехнулся в храме. С тех пор никто не видал, чтобы Пахом был в церкви.
Нанялся к черту батраком
Жил в одной деревушке парень; за какое, бывало, дело ни возьмется он, все ему одна неудача, и прозвали за это его Васей Бесталанным. Пошел раз Вася искать какой-нибудь работы; к тому придет, к другому, один ответ: «Нет, мол, паренек, работы». От досады Вася и говорит: «Теперь бы хоть к черту нанялся»; а черт тут как тут, стоит себе ухмыляется, хвостиком повертывает и говорит: «Наймись, наймись ко мне, дружок!» – «Хорошо, ладно!» – отвечает Вася. Ударили по рукам, уговорились, конечно, в цене, и пошел Бесталанный в батраки к черту, а тот заставил его возить воду. Лошадей у черта было много и чуть ли не каждый день новые; богат был черт: говорил он Bace, что лошадок скупает по ярмаркам и что он держит подряд и на других чертей, ведь не одному же ему нужны лошади, всякий черт любит прокатиться. Хорошо ли, плохо ли жилось нашему Васе, однако проходит год, он и просится у хозяина в побывку домой, повидаться с родными. «А там опять приду к тебе», – говорит Вася. Черт отпустил батрака, дал ему денег, все серебра да золота, дал даже лошадку доехать до двора; простились, и покатил наш паренек домой. Долго ли, коротко ли, подъезжает, наконец, парень к своей хатке; выбегает ему навстречу родня, вышли и соседи поглазеть, благо давно не видели Бесталанного; лихо подкатил к своей хате Вася, останавливает лошадь и говорит: «Тпру, маточка, уморилась!» Едва выговорил малый: «Маточка», как из-под него выскочила родная его мать, да и бежать. Все перепугались не на шутку, а пуще всех Вася; узнал он тогда, что матушка его с полгода назад удавилась, и понял он, что за лошадки были у черта-подрядчика. Так-то Вася Бесталанный и прикатил домой на своей матушке-удавленнице; говорят, что и воду-то он возил на ней. Оробел тогда Вася и к черту на другой год в батраки не пошел.
Монах и нечистый
Монах утром проспал – поторопился, не благословясь налил воды умываться, а нечистый в умывальник и прыг – затаился. Монах взял да умывальник и переградил крестом. Запросил нечистый выпустить его. «Свези меня в Иерусалим к заутрене, сниму крест». Свозил тот – к ранней обедне домой поспели. «Почему, – спрашивают монаха, – не был за заутреней?» – «В Иерусалиме был», – показывает и просвирку. Ну, нечистый за это все-таки затаил злобу, обратился девкой, стал мимо келии похаживать, оставлять на окне келии то бусы, то ленту. Стали другие монахи замечать, приступили к нему: «От тебя только сейчас, – говорят, – девка вышла». Изгнать порешили его. Заплакал он, подошел к реке, что текла близ монастыря, отвалил камень в воду, встал на него и поплыл. Видят это братья – поверили его невинности и святости, стали просить возвратиться – и обратился он назад, а нечистый больше к нему не приступался.
Святой Конон
Святой Конон был начальником над всеми чертями и что хотел, то и заставлял их делать: пахать ли – пашут, дрова ли рубить – рубят. Мощи святого Конона лежат в Киеве. Там он в двенадцати кувшинах и всех чертей запрятал. Надоели ему черти, и захотел он уничтожить их со света. Вот и говорит он чертям, взяв двенадцать кувшинов: «Полезайте в кувшины, а я буду варить пиво; а когда сварю, буду вас поодиночке выпускать и угощать». Черти поверили обману, а святой Конон взял да зааминил их там. Ну, черти и остались в кувшинах. Потом святой Конон взял эти кувшины и закопал в землю. Помер святой Конон, а после него в том месте, где были зарыты черти в кувшинах, стали строить церковь. Начали рабочие копать тут землю и наткнулись на кувшины. «Ах, братцы, – сказали они, – клад нашли мы» – и вынули один кувшин. Разбили его, а из него вдруг вылетела тьма чертей, что даже солнышко помрачилось от них. Рабочие испугались и не стали трогать остальные кувшины. Так в Киеве и до сих пор стоят кувшины с зааминенными чертями. А не случись этого, черти заполонили бы всю вселенную; они в кувшинах-то превратились в песчинки.
Пустынник и черт
Жил-был святой пустынник. Вычитал он в Писании: «Все, чего ни пожелаешь, и все, чего ни попросишь, – то Господь тебе и дарует». Захотелось ему испытать: правда ли это? «Ну, может ли такое статься, – думал он, – если я пожелаю взять царевну в жены, то неужели царь выдаст ее за такого старца!» Думал, думал и пошел к царю. «Так и так, – говорит, – хочу взять за себя царевну замуж». А царь отвечает: «Если ты достанешь мне такой дорогой камень, какого еще никто не видывал, так царевна будет твоею женою». Возвратился пустынник в келью. А черту уж досадно смотреть на его святое житие! Пришел он соблазнять пустынника и стал сказывать ему про свое могущество. «А сможешь ли ты, нечистый, влезть в этот кувшин с водою?» – спросил пустынник. «Э! Да я, пожалуй, и в пустой орех влезу, а не только в кувшин!» – «Однако попробуй сюда влезть!» Черт влез в кувшин, а пустынник и начал его крестить. «Отпусти меня, отпусти! – заорал черт во все горло. – Крест меня жжет, страшно жжет!» – «Нет, не отпущу. Если только не возьмешься достать мне такой дорогой камень, какого еще никто на свете не видывал. Ну, тогда другое дело!» – «Достану, достану; только отпусти!» Пустынник открестил кувшин; черт выскочил оттуда и улетел. Через малое время вернулся он с дорогим камнем, и пустынник понес его к царю. Тот – делать нечего – велел царевне готовиться выходить замуж за старца; а пустынник и говорит: «Не надо! Вычитал я в Писании: “Что ни попрошу у Бога, – то мне и сделает”. Вот мне и захотелось испытать, а правда ли это? Жениться я и не хочу». А нечистый уж как было радовался, что смутил пустынника: вот-де женится на царевне, какое уж тут спасение!
Заспорил пустынник с чертом: «Не влезешь-де ты, окаянный, в орех-свистун». Черт расхвастался и влез. А пустынник давай его крестить. «Пусти! – закричал нечистый. – Пусти! Меня крест огнем жжет!» – «Выпущу, если пропоешь ангельские гласы!» – «Не смею, – говорит нечистый, – меня разорвут за это наши!» – «Однако пропой». – «Что делать?» – согласился черт. Выпустил его пустынник на волю, сам пал на колени и начал Богу молиться, а нечистый запел ангельские гласы: то-то хорошо! То-то чудесно! Черти-то прежде были ангелами, оттого они и знают ангельские гласы. Как запел он, так и поднялся на небо, – Бог простил его за это пение.
Жил в лесу труженик, тридцать лет трудился он Богу, и сколько ни старалась нечистая сила – никак не могла его смутить. Стали черти промеж себя думать, что бы такое ему сделать; думали-думали и вот как ухитрились. Оборотился один нечистый странником и пошел мимо кельи труженика, а другой ему навстречу, напал на него, словно разбойник, и давай душить. Труженик услышал шум и крики, схватил топор и бросился на помощь; только глядь: пустился разбойник от него в сторону, а другой черт, что был странником, лежит да охает, едва дух переводит. «Помоги, – умоляет, – добрый человек! Возьми в свою келью, пока с силами соберусь. Совсем было задушил, окаянный!» Взял его труженик в свою келью; пожил нечистый день и два и говорит старцу: «Спасенное твое дело! Много в нем благодати! Хочется и мне потрудиться; оставлю жену и детей и пойду к тебе под начало». Вот стали они вместе трудиться, дни и ночи стоят на коленях и кладут поклоны. Еще старец иной раз устанет и вздремнет, а новый труженик совсем не знает устали. Прошло сколько-то времени, и стал нечистый говорить старцу: «Недобро нам вместе трудиться; пожалуй, лишнее слово скажешь или друг дружку осудишь. Давай перегородим келью надвое и станем жить всякий в своей половине». Так и сделали. Раз как-то захотелось старику посмотреть, что делается у соседа; крепился он, крепился и не выдержал. Влез на перегородку и просунул голову; смотрит: стоят на столе бутылки с вином и разные скоромные яства, а за столом сидит чудная-чудная красавица. «А, так ты за мной подсматривать! – сказал нечистый. – Выбирай теперь любое за свою провинность: хочешь – вина выпей; хочешь – блуд сотвори. А не то, брат, прощайся с белым светом; у меня коротка расправа!» «Как быть? – думает старец. – Что мне делать? Если мяса съем – теперь пост, будет большой грех; если блуд сотворю – грешнее того будет; выпью лучше я вина». Выпил один стакан и сам не знает, отчего вдруг повеселел; а черт уж другой ему подставляет и третий, и забыл [старец] про свое спасение: наелся скоромного и блуд сотворил. «Пойдем теперь воровать! – говорит нечистый. – Заодно уж грешить; семь бед – один ответ!» Пошли ночью в деревню, залезли в кладовую и ну забирать, что под руку попало. Черт нарочно как застучит: такого грохоту наделал, что хозяева проснулись, тотчас схватили старика и посадили его в тюрьму. А черт в ту минуту неведомо куда пропал. Наутро собрался народ и присудил повесить вора: «Этих старцев жалеть нечего; они не Богу молятся, а только норовят в клеть забраться!» Привели вора на базарную площадь, втащили на виселицу и накинули петлю на шею; вдруг откуда-то взялся нечистый, встал к нему под ноги и начал его поддерживать. «Что, – спрашивает, – небось испугался?» – «Как не испугаться! – говорит старец. – Смерть моя приходит». – «А ну, посмотри: не увидишь ли чего?» – «Вижу: обоз идет». – «А велик?» – «Да так велик, что один конец уж давно проехал, а другого еще не видать!» – «С чем обоз?» – «Со старыми, дырявыми лаптями». – «Это, брат, те самые лапти, что мы оттоптали в трудах и хлопотах, чтобы как-нибудь тебя смутить. Не видишь ли еще чего?» – «Вижу: болото огнем горит, а в огне котлы кипят». – «Так и мы с тобой будем жить!» – сказал дьявол и столкнул старца со своих плеч. Так и погиб он на виселице смертью грешника.
Чего боится дьявол
Все святые угодники без дьявола никогда не жили. Были два пустынника, вот один и спрашивает другого: живет ли у него дьявол? «Нет, – говорит этот пустынник, – я не вижу его». – «А мне, – говорит первый, – дьявол так надоел, что хочу бросить свою пустынь и искать другую, авось он отвяжется от меня». Пошел пустынник искать себе новую пустынь, а дьявол за ним – не отстает. Долго ли, коротко ли они шли вместе. Стал пустынник подходить к одной деревне и видит, что дьявол начинает от него понемногу отставать, а потом и вовсе пропал. Пришел пустынник в деревню и зашел в избу к одной вдове; она была богомольная и вела хорошую жизнь. Пожил пустынник у этой вдовы несколько дней и все это время не видел дьявола. Хорошо! Но надо пустыннику и дальше отправляться. Простился он с вдовой и вышел из деревни. Думал пустынник, что больше не увидит дьявола, а не тут-то было, – не отошел он еще и третьей версты, как видит: стоит на меже дьявол и его поджидает. Пустынник и спрашивает его: «Где это, дьявол, пропадал ты? Столько прошло времени, а я не видел тебя». – «А потому не видел, – отвечает дьявол, – что мне нельзя было войти в деревню, где ты был». – «Почему?» – «Потому, что там живет благочестивая вдова и каждую минуту творит Христову молитву, а она жжет нас, дьяволов, как огонь».
Христова молитва коротенькая: «Господи, Иисусе Христе, помилуй меня, грешного». Вот и все. Эта молитва всех других лучше. Читая ее поминутно, через три года можно и в святые попасть. Есть еще «Верую», так та – длинная, и не запомнишь, а эта коротенькая и спасительная.
Черта молнией убило
Считается, что черта может убить молния. И похоронить его можно только при помощи петуха.
Вот у нас старые люди говорят: громом чертяку на Щучьем мысу выбило. Стали его хоронить, землей засыпать, так три дня возили землю на него, а он все вылазит.
Взяли тогда туесок маленький, землей насыпали, к петуху привязали и до чертяки прогнали, так враз его засыпали.
Было мне лет двадцать. Весной в праздничный день я отправился на Громовой родник, или попросту на Гремучку, – ловить удоцкой рыбу. Просидел я до полдня, накидал чуть не полон горшок пескарей, ершей и голышей. Смотрю: с гнилова угла взмыла черная густая туча. Я вижу, что дожжик будет сильный. Скорей смотал удочки и побежал домой.
Лишь успел выбраться от речки из кустов на чистое место, смотрю: от Громового родника бигёт ко мне мальчик в красной пунцовой рубашке и плачет. Я встал и кричу ему:
– Иди скорей – я тя не трону, а то тя дожжом забьет!
Мальчик бросил плакать да как засмеется… Как вдруг молонья огненным столбом брызнет, инда меня осыпала. Гром как хряснет, я перекрестился, творя молитву. А мальчишка лишь только взвизгнул. Ну, его убило, и на том месте лишь только дым пошел.
Я бегу к мальчику узнать – чего убило грозой, чтобы сказать дома. Ну, был он от меня сажен в десять иль мене. Подошел, где он был и смеялся, гляжу: нет никого, и никаких клочков платья. Вдруг волосы у меня дыбом, аж картуз подняли. Тут я и догадался, что это был не мальчик, а дьяволенок. Если бы он подошел ко мне, то и меня бы убило с ним вместе.
Вот, братцы, я сам, ей-богу, не вру, видал, как Илья Великий своей стрелой и громом бьет демонов за то, чтобы оне не смеялись над православными. А я с тех пор без молитвы никого к себе не подпускаю во время грозы. Будь хоть отец или мать, все равно. Ведь дьявольник может представиться в чей угодно лик. Оне хитры бестии.
Вздумаю и ныне, инда по коже подерет. И как только меня Бог спас! Не будь на мне хреста, пожалуй, и убило бы.
Солдат и черт
Один солдат вот что устроил. Шел из службы домой, и пришлось ему ночевать в лесной избе. Только повалился, а черт и приходит гнать с ночлега, и предложил солдату в карты сыграть, а кто останется дураком, тому щелчок.
Достал солдат карты, крест пожалованный положил в карман. Пред игрой, когда карты были уже сданы, солдат снял тавлинку и понюхал табаку. Черта это заинтересовало, и он тоже понюхал, но с непривычки хватил много, стал чихать и бегать по избе, а солдат в это время набрал себе из колоды козырей да трефовой масти. И когда стали играть, то черт трефовой масти крыть не может, а солдат кроет козырями да сходит с трефей.
В конце концов солдат оставил в дураках черта. Черт подставил лоб, а он захватил крест в кармане, а и щелкнул им со всего размаху черта в лоб!
Некогда было черту еще играть, кубарем укатился из избы, полно солдата тревожить.
Убил черта
Во время грозы шел солдат мимо пруда и видит: на плотине черт (водяной) ногами в воде болтает, на небо смотрит и Бога языком дразнит, что Он ему ничего не сделает.
Солдат подумал, что «одной смерти не миновать, а двух не бывает», взял ружье (он был с ружьем), зарядил его и вместо пули положил пуговицу, которую тут же отрезал от своей солдатской шинели, прицелился и выстрелил в черта.
Черта тут же разнесло в прах, так что с неба послышалось радостное восклицание: «Ага!»
Так солдат убил черта и сам сгинул тут же без вести. Говорят, что за солдатом сошло с неба светлое облако и он был взят живым на небо за убийство черта.
А этот год тебе хуже всех!
Мужик рыбу ловил на Амборских озерах (там, где скиты), увидал черта на заязке. Черт сидит, качается и говорит:
– Год году хуже, год году хуже, год году хуже!
Мужик его веслом и хлопнул:
– А этот год тебе хуже всех!
Да и убил.
* * *
Собралась раз о Святки посидка. Много плясали, в игры играли, пели. Ребята разбаловались и стали выдумывать, что бы такое почудней сделать.
Вот один парень и говорит:
– Дай-ка попытаю (испробую), как люди давятся! До смерти не задавлюсь же на глазах у всех! Вы меня, ребята, подержите, а я в петлю голову суну.
Все рады: новая забава нашлась. Сделали мертвую петлю, привязали к матице. Только он сунул туда голову да затянул малость – вдруг в дверь становой, да как гаркнет:
– Кто тут давиться задумал! Я вот сейчас всех вас разберу!
Все по углам расскочились, кто к дверям бросился: глядь – никакого станового не бывало, только метель крутит, да ветерок воет и снег переметывает.
Подошли все к парню, а он и вправду задавился: висит в петле да покачивается. А становым-то враг-от прикинулся да на людей мороку навел.
Вообще удавленники – любимая добыча черта, «черту баран», как говорит пословица.
Железные зубы
Вот девки ходили по улице, а там была пустая изба. В этой пустой избе на потолке – железные зубы. И вот тебе, когда бы ни зашли они в эту избу, всегда там гармонист играет в гармонь до того-то хорошо.
Вот раз они туда зашли, два зашли, какой человек играет – и не знают. Вот в третий зашли они туда. Соседняя девчонка с маленьким ребеночком тоже туда забегла. Ей некуда деться, она залезла на печку и сидит-глядит.
Они с гармонью заиграли, девки заплясали. А она видит между брусьев, что это черти. Они не в гармонью играют, а маленького ребеночка тащут (он присыпальник, ребеночек-то).
Она выскочила да бежать. Прибегла домой и говорит:
– Мама, мама, там черти с железными зубами играют, а девки наши пляшут.
Они кинулись туда, а двери позаперты. Кинулись двери отворять, они (девки) шумят:
– Бока у нас болят!
Они кинулись потолок разбирать, а они шумят:
– Виски у нас болят!
А черти девок передрали да к потолку за косы привязали. Матери пришли, покричали, покричали, так дверь не отворили и окна не откупорили.
Так они все и погибли.
Гармонист у чертей
Вот был такой знаменитый гармонист. Как Анна Куприяновна славилась сказками, так и он с гармонью. Хорошо играл! Вот брали его по простым беседам везде, как он ославленный, по купцам и по царям он игрывал. Дюже везде восхваленный был. Где ни поиграет, хвалят везде да все в ладушки щелкают.
Он и говорит:
– Везде я был, во всем белом свете, только у чертей не был!
Вот тебе, является человек на коне в двенадцать часов ночи.
Играл-играл он. Там убрата комната, завеси хорошие, и барышни убраты хорошо, и кавалеры.
И играл он до тех пор, пока не запотел. Вот тебе, плясали они и не видели, как он завесью утерся. И вдруг он видит, что эти завеси – удушельники, утопленники, передратые ихние кожи висят; присыпальники на фартуках у чертей. Удавленник на штанах у черта, прямо шкура снята и надета. И утопленники.
Вот он играл-играл и говорит:
– Пора домой!
Вот они подвели к вороху деньгам и вороху углей. Вот если бы он не утерся и взял бы деньги углями, а как он утерся, то он видит: эти – деньги, а эти – уголья. Вот, значит, они подвели к уголю и деньгам. На уголь показывают – деньги, а на деньги – уголь.
Он почесался-почесался и говорит:
– Мне деньги так не требуются, как уголь.
И насыпал. А заместо угля денег полны карманы.
Подали ему вместо кареты удушельника-человека, вместо коня – утопленника-человека. И обоих он их знает, они недальние, ихнего села. Подъезжает он к деревне и смелости набрался, говорит:
– Костя, это ты?
А Иван, вместо коня, отвечает:
– Почему ты нас знаешь?
– Да вижу!
Вот они слезами залились:
– Только нам встреча с тобой одна, а то нам мука вечная-бесконечная здесь!
Тот малый страсти набрался и гармонь свою побил и по теперь не играет; боится – черти разорвут.
Как черт ангелом стал
У чертей старшие есть и младшие. Первые приказания отдают, а вторые исполняют.
Вот раз чертенку дали приказ пакость какую-то сделать, а он не исполнил. Ну, ему сейчас под железные прутья до́лжно воротиться. Испугался он и давай Бога молить:
– Господи, коли ты меня от железных прутьев избавишь, никогда пакостничать не буду!
Бог его и не оставил: спрятал чертенка в церкви, под плащаницу. Черти его и не могли найти, бросили искать.
Стал после этого черт ангелом, и возрадовались и на небе, и на земле.
Священник один благочестив был, а молился он однажды в алтаре церковном. А дьявол хотел искусить его на горячей молитве.
Тогда святой начал кругом себя все ограждать крестным знамением, и увидал дьявола, и погнал его крестным знамением, и загнал его в уголок алтаря, и прижал его в уголку крестным знамением.
И запросил дьявол пощады у человека.
– Пусти, – говорит, – отче! Что ты мучишь меня? Все равно, что огнем жжешь ты меня.
– Пой серафимскую песнь! – сказал святой.
– Ты знаешь, что я не могу, – простонал дьявол.
– Пой, – закричал человек, – а то все равно замучу! Пой!
– Не могу, – отвечал дьявол. – Если я запою, ты истаешь, как восковая свечка, от песни той.
– Все равно пой!
Тогда запел дьявол серафимскую песнь:
– Свят, свят, свят, Господь Саваоф!
И храм наполнился благоуханием, а тело человека стало таять, как зажженная восковая свеча. И сделался дьявол светлым ангелом и продолжал петь серафимскую песнь.