На зимние каникулы Лера с Шуркой поехали в Крым.

Шефы с местного завода бесплатно выделили автобус, родители собрали деньги, и два класса во главе со школьным биологом Пантелеймоном Юрьевичем отправились дышать морским воздухом на целых две недели.

Ехали больше суток. Сразу – мимо заснеженных лесов. Потом леса поредели, рассыпались ершистыми островками по холмам. А вскоре и они исчезли. На плоской, как стол, земле остались лишь лесные полосы, прикрывающие поля от степных ветров. Наконец, впереди в туманной дымке прорисовались крымские горы. И вот автобус по бесконечному серпантину шоссе полез вверх к перевалу.

На перевале мальчишкам запомнились снежные сугробы да злая позёмка. Но стоило спуститься ниже и они будто в сказочное царство попали. В небе ласково светило солнышко, а вдоль дороги зеленела травка.

– На южном берегу Крыма, – пояснил Пантелеймон Юрьевич, – субтропический климат средиземноморского типа. Это значит, жаркое сухое лето и дождливая тёплая зима.

Лера открыл малый атлас мира, который специально взял для столь далёкого путешествия.

– По карте выходит, Крым находится на одной широте с Ниагарским водопадом, – объявил он.

– Ничего себе! – посмотрел Шурка на учителя. – А здесь тоже такие водопады?

– Таких, конечно, нет, – смутился биолог, который про крымские водопады ничего не слышал, – но горы не хуже, чем американские Аппалачи.

– Тут всё, чего только хочешь, есть, – сделал загадочное лицо Лера. – И водопады, и озёра, и захоронения древние.

– Да ну? – не поверил Шурка.

– Здесь разного народа перебывало – во! – чиркнул себя ребром ладони по горлу Лера и стал загибать пальцы: – Хазары. Византийцы. Киевские князья. Половцы. Трапезундская империя. Княжество Феодоро. Золотая Орда. Венецианцы. Генуэзцы. Татары. Турки, с ними ещё запорожские казаки бились. А потом Российская империя.

– Откуда ты это всё знаешь? – подозрительно посмотрел на него Шурка.

– Перед отъездом прочитал, – признался Лера и перешёл на шёпот. – В Крыму такое откопать можно – ого! И амфоры, и монеты, и украшения, и оружие старинное…

Шуркино подозрение перешло в уверенность, что друг снова что-то задумал. Очень уж вдохновенно он всё это рассказывал. Судя по всему, Лера решил заняться археологическими раскопками. Шурка припомнил, как они едва не пропали в Чёртовом колодце, и грустно отвернулся к окну.

В это время автобус подъехал к воротам санатория.

– Ура!!! – заорали все дружно. – Приехали!

Не успел Пантелеймон Юрьевич распорядиться, а уж оба класса, подхватив свои пожитки, выбежали из автобуса и застыли подле, разинув рты. Внизу перед ними в косых солнечных лучах распростёрлось сине-зелёное море. А позади в сизой дымке высилась горная цепь, по которой бесшумно скользили призрачные тени облаков. Отовсюду доносились птичьи голоса, и теплынь была такая, будто май наступил.

Целый день классы осваивались на новом месте. Бегали по санаторию, спускались к морю, обедали, полдничали и снова шли на берег. Вода была холодной – не искупаешься. Но зато можно бродить по пустынным пляжам и собирать причудливые корешки, камешки да ракушки.

На утро третьего дня и мальчишки, и девчонки немного угомонились. А наши друзья после сытного завтрака уселись на лавочке лицом к горной гряде. Сидели, грелись на солнышке, жмурились. На обоих были тапочки на босую ногу и пиджаки поверх футболок.

– Пацанам на Румынии скажу – не поверят, – кивнул на свою обувку Шурка.

– Зимние каникулы, – блаженно потянулся Лера. – Даже загорать можно.

Подошёл Пантелеймон Юрьевич, пристроился на краешке скамьи. Лера подвинулся. Вслед за биологом явились Светочка с Ирочкой из Шуркиного класса.

– А здесь альпийские луга есть? – спросил Шурка.

– А как же! – и биолог указал на самый высокий зубец в горной гряде. – Это вот знаменитый пик Ай-Петри. А за ним высокогорное плато, так называемая Айпетринская яйла. Там такое разнотравье, – покачал он головой.

– И лекарственные травы растут? – навострил уши Шурка.

– Конечно, – подтвердил Пантелеймон Юрьевич. – Одно время в предгорьях и на горных лугах выращивали эфирномасличные культуры: шалфей, лаванду, розы. А в садах-чаи-рах – цитрусовые, яблоки крымские…

– Которые вытянутые, как яйцо? – оживился Лера, довольный тем, что и он может обнаружить познания в растительном мире.

– Верно, а ещё инжир, маслины и обязательно виноград.

– А кизил?

– И кизил…

– А это что? – поинтересовалась Светочка.

– Дерево такое, – нахмурился Шурка. – Ягоды у кизила кислые.

– Верно, – улыбнулся Пантелеймон Юрьевич, – невысокое дерево с буро-серой корой. Когда цветёт, покрывается золотисто-жёлтыми цветками. А плоды продолговатые тёмно-красного цвета.

– А эдельвейсы здесь растут? – перевёл Шурка разговор опять на травы.

– Это тоже дерево? – вновь встряла одноклассница.

– Это горный подснежник, – сердито покосился на неё Шурка.

– Эдельвейсов тут нет, – продолжал меж тем Пантелеймон Юрьевич. – есть ясколки, их ещё называют крымскими эдельвейсами.

– Жаль, что мы сюда на зимние каникулы приехали, – сделала скучное лицо Светочка.

– Это почему же? – удивился учитель.

– Подснежники же весной цветут.

Услышав это, Пантелеймон Юрьевич не на шутку развеселился.

– В Крымских предгорьях они только теперь и зацветают.

– В январе? – ахнула Светочка.

– Верно, – подтвердил улыбающийся биолог. – Как в сказке про двенадцать месяцев.

Поражённая необычным известием Светочка отошла в сторонку и принялась о чём-то шептаться с не менее удивлённой Ирочкой.

– А почему эту скалу Ай-Петри назвали? – спросил, наконец, и Лера.

– Ай-Петри в переводе с греческого языка – святой камень, – пояснил учитель. – Но на самом деле это вовсе и не камень. Вернее, не вулканического происхождения. Это окаменевшие водоросли с кораллами.

– Не может быть? – задрал голову Лера, который твёрдо знал, что кораллы и водоросли должны находиться в воде.

– Они обитали на мелководье позднеюрского моря, – уточнил биолог. – Десятки миллионов лет назад. Учёные установили, что рифовые известняки Ай-Петри уходят вглубь на шестьсот метров. Дно моря тогда постоянно опускалось. Кораллы разрастались в крупные колонии, затем отмирали, а сверху на отмёрших кораллах возникали новые. Каждое по следующее поколение оказывалось в благоприятных условиях. То есть, на глубине не более двух десятков метров, где много света и кислорода.

– А пещеры на Ай-Петри есть?

– Множество, – кивнул Пантелеймон Юрьевич, – но заходить в них опасно.

– А на плато мы поднимемся?

– Канатная дорога на ремонте, – развёл руками биолог. – Да и зимой там делать нечего.

Лера хотел спросить, почему там зимой делать нечего и можно ли отправиться в поход пешком, но не успел. Учителя окликнул главный повар санатория. Был он в поварском колпаке и белом халате, только в руках держал не поварёшку, а огромную шахматную доску.

Светочка с Ирочкой остались. Нашептавшись в сторонке, они теперь принялись строить друзьям глазки и рассуждать о том, что настоящего мужчину можно даже поцеловать за январские подснежники. Но мальчишки только презрительно ухмылялись: тоже мне принцессы. Обиженные подобным невниманием, подружки ушли к Пантелеймону Юрьевичу. Там, на скамейке возле кухни учитель биологии уже разворачивал молниеносный гамбит против старой индийской защиты главного повара.

– А давай к подножию Ай-Петри сходим, – предложил Лера, едва девчонки скрылись из виду, – посмотрим на рифовый известняк. Вдруг найдём отпечаток какой-нибудь миллионнолетней рыбы.

Шурка задумчиво почесал в затылке.

– Заодно подснежников наберём, – соблазнял Лера.

Шурка заглянул в его честные-пречестные глаза и сдался.

– Но только никаких раскопок, первый подснежник сорвём – и назад, – выдвинул он условие.

– Идёт.

И мальчишки, больше ни слова не говоря, подались к горной гряде.

Взбирались по краю просеки, над которой проходила канатная дорога. Шли недолго, а дошли – не устали и даже не запыхались. Вблизи горы выглядели ещё величественней и загадочней. Правда, ни рифового известняка, ни подснежников у их подножия не оказалось.

– Может, они выше? – Лера поднялся на несколько метров вверх.

Шурка за ним. Но ни выше, ни ещё выше – ничего не было. Между тем, скалолазанье давалось им без особого труда. Увлёкшись, мальчишки взобрались на первую относительно ровную площадку, за которой начинались по-настоящему крутые горы.

– Опять пусто, – осмотрелся Шурка. – Одни каменюги.

Лера расколол надвое плоский скальный обломок и внимательно исследовал место разлома.

– Ни одного коралла, – отбросил он половинки.

Друзья никак не могли уразуметь, что и камни, лежащие перед ними, и горы вокруг, как раз и есть кораллы, только до неузнаваемости спрессованные временем.

– А может, там? – кивнул Шурка на основание высокой стены, к которой полого вела осыпь из крупных камней. – Давай, кто быстрее!

И не дожидаясь, он заскакал по осыпи. Лера – вдогонку.

Едва друзья взлетели наверх, как сзади послышался тихий угрожающий рокот. Они обернулись и увидели, что это оползают потревоженные ими камни. Словно почувствовав на себе их взгляды, осыпь замерла и притихла.

Под стеной, увы, они не нашли ни подснежников, ни кораллов. Прижавшись спинами к нагретой солнцем скале, мальчишки изучали окрестные кручи.

– Смотри, какая красотища! – показал Лера.

Шурка глянул – и у него дух перехватило. Под ними задумчиво покачивали своими кронами зелёные сосны. А далее и чуточку выше, куда только хватало глаза, переливалась под солнцем синяя стихия.

– А чего это море над нами? – удивился Шурка. – Земля же круглая, значит, оно должно загибаться и вниз уходить.

– Не знаю, – пожал плечами Лера, – может, чем выше, тем дальше его видно.

Налюбовавшись морскими просторами, они хотели вернуться. Но стоило Шурке ступить на первый камень, как он, а за ним и остальные, будто живые, вздрогнули и поползли вниз. Шурка отдёрнул ногу – осыпь застыла. Вновь ступил, и вновь ожила.

– Не пускает, – изумился Шурка.

– Не лезь, – остановил его Лера. – Из-за таких осыпей знаешь, сколько путешественников погибло.

И он запрокинул голову.

– Давай лучше чуть вверх поднимемся и свернём, – изобразил он рукой крюк, – а потом спустимся в стороне от осыпи.

Друзья осмотрели возвышающуюся над ними скалу. Вблизи она оказалась не такой уж и неприступной. Повсюду виднелись впадинки и трещины, сколы и выступы. Неспешно, со всеми предосторожностями, Лера начал восхождение. Шурка последовал за ним. Но как мальчишки ни старались, так и не смогли сместиться ни влево, ни вправо. А конца края стене и видно не было. Они попали в настоящую западню.

– Ёлы-палы! – остановился Лера. – Мы теперь, как два таракана на буфетной дверце.

– Как слезать будем? – дёрнул его за штанину Шурка. – Ног-то не видно. Куда их ставить?

– Ползём дальше, – угрюмо отозвался Лера.

И друзья продолжили своё вынужденное восхождение.

– Золотое правило альпиниста, – поучал сверху Лера. – На подозрительные места не опирайся и держись на трёх точках.

– Это как? – спрашивал снизу Шурка.

– Переставляй с места на место только одну руку или одну ногу.

Когда стена закончилась, они выбрались на узкий выступ, который наподобие козырька кепки, сужался к краям. Стоять на козырьке они могли, лишь прижавшись к ещё более отвесной и, что самое печальное, совершенно гладкой стене. Между тем, высота нового препятствия не превышала двух метров. Но сколько Лера с Шуркой не подпрыгивали, так и не смогли зацепиться за его верхний край. А за ним виднелись удобные для лазанья камни, ведущие к самой вершине.

– Залезай мне на плечи, – предложил Лера.

Шурка посмотрел вниз и судорожно затряс головой.

– Не полезу, – выдавил он. – Свалюсь.

Лера глянул, и ему самому едва не стало дурно. Под ними зияла такая пропасть, что впору вертолёт заказывать. Прижавшись к скале, он попытался представить, что стоит на собственном балконе. Представил – полегчало. И тут справа над собой он заметил чахлую, скрученную, всю на узлах сосенку.

– Смотри, – показал Лера.

– Ну и что? – скучным голосом отозвался Шурка. – Она ещё выше.

– Да не то, – поморщился Лера. – Видишь, от неё верёвка идёт.

Только тут Шурка рассмотрел побуревшую от времени толстую верёвку, которая выходила из-под обнажённых корней карликового деревца. Другой её конец свисал со стены на добрую четверть метра. Шурка приободрился. Омрачало радость лишь то, что спасительная верёвка находилась значительно правее их козырька. Под ней не было ничего, на что можно опереться, лишь отвесная скала да острые камни на дне глубокой пропасти.

– Если промахнёшься, будешь кувыркаться до самого санатория, – мрачно пошутил он.

– А ты меня за штаны держи, – нашёлся Лера. – Заодно и прыгнуть поможешь.

На том и остановились. Друзьям было страх, как боязно, но ничего другого не оставалось. Или прыгать, или погибать на скале медленной смертью.

Перед столь грозным испытанием Лера на миг отвернулся, прильнул щекой к шершавому камню и зашептал чуть слышно: – Господи, бабуся! Прости за то, что я тебя не слушался и за то, что…

Тут он задумался, за что попросить прощения ещё и, ничего не придумав, прервался. Шурка тоже уткнулся носом в стену и театрально воздел очи к небу, но увидел, что друг зашевелился, скоренько перекрестился и встретил его в полной боевой готовности.

Лера подобрался к самому краю выступа. Присел. Примерился. Шурка крепко ухватил его за карман брюк.

– Три-четыре! – крикнули они хором, и Лера прыгнул.

В жизни он так не скакал. Со страху сиганул, будто кузнечик. Шурка поддержал на миг, и Лера успел ухватиться за верёвку. Картина со стороны представлялась весьма удручающей. Растянувшись над пропастью в косую сажень, он удерживал правой рукой самый верёвочный кончик, а левой ногой упирался в Шуркину ладонь.

– Три-четыре! – вновь закричал багровый от натуги Шурка.

Поднявшись на цыпочки, он из последних сил выжал руку, и Лера смог перехватиться и выбраться наверх. Верёвка так трещала под тяжестью его тела, что Лера готов был вновь по прощаться с жизнью. Но истерзанные всеми стихиями волокна выдержали. Добравшись до карликовой сосны, Лера понял, почему. Верёвку оставили альпинисты. Привязана она была не к корням, а к металлическому крюку, вбитому в скальную трещину. Не простая верёвка, надёжная.

«Ёлки-палки, это на какую мы высоту забрались?», – обомлел Лера. Но на переживания времени не было. На узеньком карнизе, прижимаясь к скале, ждал помощи Шурка.

Намотав остаток альпинистской снасти на руку, Лера сел на край стены. Одной ногой упёрся в камни, а вторую свесил вниз. И Шурка полез по ней, словно обезьяна по стволу пальмы. Лера смотрел то на друга, то теперь уже на безопасную пропасть. С большой высоты всё казалось миниатюрным и необычайно красивым. Там дорога вьётся серой ленточкой. А там, размером со спичечные, стоят один за другим коробочки санаторных корпусов. Но больше других его поразило море, которое по-прежнему находилось выше их и занимало теперь едва ли не всё небо. Вот, где загляденье.

– Шурик, смотри, – сказал он восхищённо.

Шурка, который почти выбрался на стену, не сдержался и оглянулся. Но посмотрел не на море, а вниз, в бездну. Заглянул и застыл, словно изваяние. Лера решил, что он тоже любуется, а Шурка вдруг разжал пальцы и стал медленно запрокидываться в пропасть.

– Ты чего? – испугался Лера.

Шурка повернул к нему своё вмиг побледневшее лицо, и на Леру уставились ничего невидящие стеклянные глаза.

– Ты чего?! – ещё больше испугался Лера и схватил друга за шиворот.

Шурка был как неживой и тяжёлый, точно мешок картошки. Лера насилу вытянул его, а, вытянув, положил подле себя. Через минуту Шурку стало колотить крупной дрожью.

– Во, жуть, – наконец, выдавил он. – Голова закружилась.

– Да ты высоты боишься, – едва он ожил, повеселел Лера.

– Я и не знал, – удивился Шурка.

– У тебя опыта нет, – заключил Лера, – ты же на первом этаже живёшь. А тут знаешь, какая высота?

– Какая?

– По карте – 1233 метра над уровнем моря.

Шурка только присвистнул.

Отлёживались недолго. До вершины осталось совсем немного и мальчишек снедало любопытство. Им всё не верилось, что они добрались до легендарного альпийского луга.

К нему вели три огромных ступени, каждая из которых доходила им до пояса. Устав от бесконечного подъёма, друзья преодолели их с трудом. Но когда выбрались на последнюю, Шурка от радости даже пританцовывать стал. На серой плите крохотным островком лежала земля, и на ней рос целый табунчик синих подснежников. Забыв про всё на свете, друзья нарвали себе по букетику. И лишь потом заглянули за каменный бруствер, отделяющий их от плато.

– Мамочка, – отшатнулся Шурка, прикрывая глаза.

И было отчего. Перед ними раскинулась Айпетринская яйла, о которой рассказывал Пантелеймон Юрьевич. Но никакого разнотравья там и в помине не было, ибо горное плато укрывал ослепительно искрящийся под солнцем снег.

– Вот, почему сейчас тут делать нечего! – запахнул пиджак Лера.

– А как же субтропический климат, – вспомнил Шурка, – тёплая зима?

– Субтропики вон там остались, – показал назад Лера. – А тут, как у нас дома, настоящий январь.

Стоять посреди зимы было холодно, и они вернулись на одну ступеньку назад, в весну, погреться.

– Пацаны в жизни не поверят, – бурчал Шурка, устраиваясь на тёплом солнышке. – Тут подснежники цветут, загорай на здоровье, а через три метра мороз со снегом.

У сидящего рядом Леры вдруг сердито заурчало в животе.

– Что делать будем? – спросил он. – есть хочется.

– Хочется, – согласился Шурка и достал из кармана подснежник. – Коровы траву едят, давай, и мы попробуем, – и сунул цветок в рот.

– А что, ничего! – доложил он, скривившись.

Лера тоже попробовал. Пожевал и выплюнул.

– Фу, гадость! Бежим отсюда, пока с голодухи не околели.

Подняв куцые воротнички пиджаков, они вновь вскарабкались на плато. Перед ними простиралась безмолвная снежная равнина. Посреди неё вдалеке дымил трубой одинокий домик из красного кирпича. Над домиком на высоком шесте надувался под ветром полосатый сачок.

– Метеостанция! – закричал Лера. – Это же, как полярники. Вот, где нас накормят.

Увы, не сделал он и трёх шагов, как провалился по колено в снег. Но, чувствуя себя первопроходцем среди арктических торосов или даже ледоколом во льдах, смело и широко зашагал дальше. Шурка не отставал.

Теряя тапочки, мальчишки с трудом преодолели десяток метров. Белая целина оказалась и глубокой, и чрезвычайно неудобной для ходьбы. Сверху её подморозило и покрыло ледяной коркой, под которой таился пушистый и совершенно мягкий снег. Снежный пух немилосердно набивался в тапочки, а обломки ледяного наста больно царапали босые ноги. Вскоре тряпичный верх их обуви намок, а ступни заледенели. Положение мало-помалу становилось невыносимым и даже опасным для жизни.

– Давай, по-пластунски поползём, – неуверенно предложил Лера.

– Тогда мы точно околеем, – заметил Шурка. – Представляешь, сколько надо на брюхе по снегу пилить?

Лера посмотрел на метеостанцию. Ходьбы до неё добрых полкилометра. Тогда он глянул себе под ноги. Подумал и вдруг осторожно мелкими шашками засеменил прочь. А после, к удивлению Шурки, и вовсе побежал. Таким образом, он преодолел несколько десятков метров, пока не сорвался на обычный шаг и вновь не провалился.

– Давай, – махнул Лера, выуживая из провала тапочек. – Только скользи, как балерина, над землёй.

Евтух Васильевич, в отличие от Лериной бабушки, больше уважал футбол. И Шурка, конечно же, не знал, как надо правильно по-балетному скользить. Поэтому он сразу же проломил снежную корку, увяз в снегу и потерял тапочек. Нашёл и снова потерял. От этого Шурка совсем пал духом. А тут ещё ветер налетел и стал дуть с неослабевающей силой. Шурка втянул голову в плечи, засунул правую руку за борт пиджака и пошёл боком, взрывая ногами снег, наклонясь к ветру.

Наблюдавший за ним Лера принялся смеяться.

– Шурик! – крикнул он. – Ты как Наполеон на Березине, когда наши ему хвост в баранку завернули!

В ответ Шурка споткнулся и упал на одно колено. С поднятым воротником и всклоченными волосами он действительно походил на битого-перебитого француза.

Лера отломал кусок снежного наста и запустил им в друга. Снаряд угодил тому точнёхонько по макушке.

– Ну, Лерка, ты у меня сейчас получишь! – не на шутку разозлился ударенный «Бонапарт» и тоже вооружился.

Не дожидаясь ответной атаки, Лера побежал балетной иноходью в сторону красного домика под полосатым сачком. Шурка, сам того не замечая, с лёгкостью последовал за ним. И догнал-таки вскоре, и сунул агрессору горсть снега за шиворот.

– А-а! – взвыл Лера и бросился за Шуркой, который понёсся дальше, словно снегоход на воздушной подушке.

Снежная баталия закончилась лишь тогда, когда от мальчишек пар повалил.

– Всё, хватит! – сдался первым Лера. – Мы так в жизни никуда не дойдём.

Но далеко идти не пришлось. В пылу сражения они незаметно для себя подобрались почти к самой метеостанции.

За первым же её углом друзья обнаружили массивную деревянную дверь, выкрашенную в тон кирпичным стенам бурой краской. Постучали. Подождали. ещё раз постучали и снова подождали. Тишина.

– Может, там нет никого? – усомнился Шурка.

– А дым из трубы, – напомнил Лера и потянул за ручку.

Дверь оказалась незапертой. За ней находилась огромная и холодная, то ли прихожая, то ли кладовая. В одном её углу высился штабель дров, в другом – куча угля. А у высокого крыльца, ведущего к другой двери, в двух ящиках лежала аппетитнейшего вида морковь. Друзья переглянулись, но чужого без спроса не взяли.

Тяжело вздохнув, Лера поднялся по кирпичным ступеням. Прислушался. Внутри играла музыка, кто-то разговаривал. Лера постучал. Никакого результата. Он собрался стукнуть посильней, как внезапно дверь открылась, пахнув на него теплом и одуряющим запахом жареной картошки. На пороге возник громадного роста бородатый мужик в тельняшке.

– Чего надо? – спросил он хмуро, нисколько не удивившись.

– У вас водички не будет? – ляпнул Лера первое, что на ум пришло.

Он был уверен, что хозяева и так всё поймут и помогут терпящим бедствие путникам. Увы, «тельняшке», похоже, давно надоели туристы, которые вечно мешают нести вахту. Не ответив, он хлопнул дверью, оставив мальчишек в полном недоумении. Пока Лера с Шуркой соображали, что бы это значило, дверь вновь приоткрылась и здоровенная ручища, не рука, а целое полено, протянуло большую алюминиевую кружку, до краёв наполненную ледяной водой. Насилу одолев половину, Лера передал её другу. Он рассчитывал, что тот допьёт остальное и негостеприимному хозяину придётся пойти за новой порцией. «Вот тогда…, – Лера с вожделением посмотрел на морковь. – Не помирать же с голоду». Но Шурка, который только-только согрелся, этот хитроумный замысел не постиг и сделал для приличия всего пару мелких глотков.

– Спасибо, – промямлил он.

– До свидания! – сглотнул слюну разочарованный Лера.

И под пристальным взглядом бородатого, они попятились на выход.

Прикрыв наружную дверь, Лера тотчас прижался к ней ухом: ни единого звука. Но вот мужик что-то пробурчал и хлопнул дверью. Недолго думая, Лера ворвался внутрь. Схватил две самые крупные моркови и вынесся из прихожей-кладовой прочь.

– Жадина-говядина, – говорил он пять минут спустя, громко чавкая. – А ещё в тельняшке.

К тому времени друзья отбежали от метеостанции на без опасное расстояние. Морковь обтёрли снегом и очистили обратной стороной алюминиевой расчёски, которую Лера всегда носил с собой. Обедали по-боевому на ходу, неспешно приближаясь к другому краю плато.

Когда от моркови остались одни куцые зелёные хвостики, они огляделись и опешили. Прямо под ними извиваясь, уползала вниз шоссейная дорога, а дальше, на берегу моря, раскинулся большой город.

– Ёлки-палки! – воскликнул Лера. – Это же Ялта!

– Вот это прогулялись, – развёл руками Шурка. – От неё до санатория – километров тридцать.

– Наши уже пообедали, – печально вздохнул Лера.

– На ужин тоже не успеем, – прикинул Шурка.

– Пешком мы до утра будем топать, – согласился Лера. – Пантелеймон Юрьевич с ума сойдёт.

Но тут мальчишки заметили несколько разрозненных строений, стоящих далее на плато.

– Ага! – обрадовался Лера. – если там люди есть, то кто-нибудь обязательно в город поедет. Заодно и нас подвезут, а оттуда рейсовым или попуткой.

Добравшись до строений, они поняли, что попасть в Ялту им не суждено. Все здания оказались заперты, вокруг же не было ни души.

– Пошли обратно, – предложил Шурка. – Может, на метеостанции машина есть.

– Не пойду, – убеждённо заявил Лера. – Эта жадина полосатая своей бородой подавится, а не повезёт.

– В крайнем случае, SOS объявим, – не сдавался Шурка.

Лера не ответил.

– Смотри, – показал он.

Шурка глянул и увидел на автобусной остановке старичка. Старичок с отрешённым видом сидел на лавке и курил трубку.

– Значит, скоро автобус, – заключил Лера.

Друзья подошли, поздоровались и сели рядом. Шли томительные минуты. Старичок неспешно выкурил трубку, выбил её о каблук, сунул в карман, встал и пошёл к строениям.

– Дедушка, – не выдержал тут Лера, – а вы в Ялту не едете?

Старичок обернулся.

– На кой она мне, – прошамкал он. – Моё дело – кемпинг, охрана, так сказать.

– А автобус в Ялту ходит? – поинтересовался Шурка.

– Каждый день, – заверил сторож, – кроме понедельника, – и, посчитав разговор законченным, пошёл себе восвояси.

Друзья взялись вспоминать, в какой день недели чёрт их дёрнул лезть в горы, и вскоре с огорчением вычислили, что это как раз и есть понедельник.

Немногим позже они шагали по бесконечному серпантину шоссе. На первом же повороте Шурка не выдержал и сбросил тапочки.

– Нет сил, – сказал он в отчаянии. – Вот, где дурацкая обувь – на каждом шагу сваливается!

Лерины тапочки были не в лучшем состоянии. Раскисшие от снега, разбитые от долгой ходьбы, они ежесекундно норовили слететь с ноги.

– А зачем нам Ялта? – посмотрел он на Шурку.

Шурка удивился.

– Смотри, – показал тогда Лера на склон, идущий от шоссе вдоль гор. – Мы по нему спустимся, а потом выйдем на дорогу, как раз посерёдке между Ялтой и санаторием.

Шурка посмотрел на склон. Он был невероятно крутым. Такие, наверное, насыпали в древние времена, ограждая крепости от врагов. Но всё же, это склон, а не обрыв. Падать не придётся, ну, может, очень быстро пробежаться.

После некоторых колебаний друзья ступили на откос. И тут на них с чрезвычайной силой стало воздействовать земное притяжение. Шаг за шагом они побежали и так побежали, что едва успевали ноги переставлять.

Склон оказался не только крутым, но ещё и бесконечно длинным. Мальчишки набрали такую скорость, что запросто могли обогнать рейсовый автобус, попадись он им на пути. Но попадаться стали деревья. С каждой секундой их становилось всё больше и больше. Вскоре друзья неслись по настоящему лесу. Под ногами шуршала опавшая листва. Мелькнул столб с красной табличкой. Лера только и выхватил: «КатЕгорически запрещено», а что «запрещено», прочитать не успел. Но самым опасным было то, что столь умопомрачительное движение лишало всякого маневра, и они могли в любой момент врезаться в ствол какого-нибудь почтенного бука. Шурка попытался притормозить. Да куда там! Под его тапочками вмиг образовался лиственный затор. Потеряв равновесие, он плюхнулся на него, задрав ноги. ещё миг – и Шурка уж походил на аиста, путешествующего в собственном гнезде. Таков был под ним ворох листьев.

– Ма-ма-а! – тотчас завыл он, увидев впереди огромный куст шиповника.

Он выставил одну ногу, чтобы изменить направление движения, но лишь потерял тапочек. В следующее мгновение гигантское гнездо врезалось в куст и развалилось.

Шурку же по инерции сорвало с листьев, будто из пушки выстрелило. Воющим от ужаса снарядом, он пролетел вверх ногами сквозь колючие заросли и скрылся из виду.

Лера испробовал ручное торможение и тоже безрезультатно. Стоило ему ухватиться за проносящийся мимо ствол дерева, как его бросило наискосок склона в совершенно ненужном направлении. С помощью другой руки он с трудом «лёг» на прежний курс и уж более ничего не пытался предпринять.

Склон закончился внезапно вместе с лесом. На его опушке среди зелёной травки стоял на коленях Шурка. Весь исцарапанный, в ссадинах и синяках, он вяло доставал из-под футболки набившиеся во время спуска листья. Брюки и пиджак его местами были измазаны, местами изодраны, будто его собаки грызли.

– Ничего себе спуск, – упал рядом Лера, – я ног не чувствую.

– А я – во, – трагичным голосом ответил Шурка и повернулся спиной. – Смотри!

Лера от хохота свалился лицом в траву. Шуркины брюки оказались изрезанными на мелкие полоски.

– Это всё шиповник, – мрачно пояснил Шурка.

– Тебя бы сейчас сфотографировать, – выдавил сквозь смех Лера.

– Ты на себя посмотри! – слабо улыбнулся Шурка.

Он хотел что-то добавить, но тут нечто серое прошуршало мимо них по листьям и замерло, уткнувшись в траву.

– Кролик!

– Крыса! – вскочили друзья.

Шурка осторожно шагнул вперёд и присмотрелся.

– Да это же мой тапочек! – воскликнул он, подняв за запяток серенькую в клеточку обувку. – Я его наверху потерял, а он вернулся.

Лера потёр живот – хотелось есть. С тоской оглядел ближайшие заросли и замер, не веря своим глазам. На невысоком кустике с бледно-жёлтыми цветочками и листьями, как у лопуха, висела целая гроздь огурцов. Их, правда, словно щетиной, сплошь покрывали меленькие колючки. Но Лера от радости на это не обратил внимания. Взялся было за ближайший и в страхе отдёрнул руку. Огурец вдруг ожил и, стремительно сорвавшись с плодоножки, выстрелил зеленоватой жидкостью.

– Какой-то психический, – Лера ткнул пальцем в другой колюче-щетинистый плод. – Смотри.

Второй огурец, как и первый, спрыгнул с куста и, на манер ракеты, полетел прямо на Шурку. Тот едва успел пригнуться.

– Да ну тебя! – сказал он сердито, стряхивая с плеча зеленоватую жидкость. – Не трогай больше. Это же Бешеный огурец.

– Я и говорю, психический, – поднял Лера с земли остатки огурца и, обмакнув палец в зеленоватую жидкость, попробовал на вкус.

Лицо его тотчас перекосило.

– А! – сплюнул он. – Как горько!

– Бешеный огурец, – повторил Шурка, – это его настоящее название. А бешеный он потому, что таким способом свои семена в разные стороны разбрасывает. Ты его лучше не пробуй. Он хоть и относится к семейству тыквенных, но совсем несъедобный.

– Чего ты раньше молчал? – передёрнул плечами Лера. – Я теперь трое суток плеваться буду.

– А ты не хватай то, чего не знаешь, – посоветовал Шурка, обходя психический куст стороной.

За лесом, на обширном лугу, они набрели на козье стадо, которое пасла весёлая старушка с увесистой клюкой.

– Ай-яй-яй, – покачала она сокрушённо головой, едва их завидев. – Где ж вас так угораздило?

– Да вот, – показал Шурка на горы. – С самого утра выбираемся.

– Здравствуйте! – кивнул Лера.

– Проголодались? – участливо спросила старушка.

– Угу, – признались друзья. – А до шоссейной дороги близко?

– Недалече, – стала рассказывать бабушка-пастушка, открыв сумку, что висела у неё через плечо. – Ступайте вдоль виноградника. Прямо так и выйдите.

Тут она достала из сумки хлеб и кусок самодельного сыра.

– Поешьте, – приказала с улыбкой, – а то не дойдёте.

Пока мальчишки уплетали подаяние, старушка внимательно осмотрела их обувь и вновь покачала головой. Следом она достала из сумки кусок верёвки и кусок брезента, который, по-видимому, служил ей и подстилкой, и обеденным столом.

– Нате-ка, – подала, – а то ведь ноги в кровь изобьёте.

Мальчишки и тут повиновались. Обернули тапочки плотной материей и крепко-накрепко подвязали бечевой.

– Может, вам чего помочь надо? – обернулись они на прощание.

– Идите, идите, – добродушно отмахнулась старушка.

Растроганные её щедростью, они поспешили дальше и в каких-то пять минут выбрались к шоссе. Ни души. Сели, передохнули. Встали, прошлись. Опять сели. Дорога по-прежнему была пуста.

– Давай пока пешком пойдём, – предложил Лера.

Следующую остановку сделали на повороте.

– Или по понедельникам в Крыму никто не работает, или эта дорога тоже на ремонте, – предположил Шурка.

И тут друзья увидели, что к ним несётся джип.

– Ура! – закричали они хором и замахали руками.

Обдав их ветром, машина промчалась мимо.

– Легковушка, – презрительно сплюнул Лера. – Грузовой бы подобрал.

Словно на заказ, на дороге показался военного образца грузовик с брезентовым верхом. Мальчишки уверенно подняли руки. Грузовик подъехал, снизил скорость и на малом ходу ушёл на поворот.

– Ёлы-палы! – проводил его взглядом Лера. – Надо было самим запрыгнуть.

– Ага, – тоскливо заключил Шурка, – жди теперь до второго пришествия.

Но ждать не пришлось вообще. Следом к повороту подъезжал второй грузовик – копия первого.

– Ну, что? – оглянулся на друга Шурка. – Прыгнем?

– Запросто! – подтянул тот штаны.

Мальчишки нарочито равнодушно наблюдали, как грузовик сбавляет ход. Но едва он поравнялся с ними, друзья бросились к заднему борту. Чертыхаясь и помогая друг другу, они забрались в кузов. Там было пусто, не считая нескольких упаковок с новенькими холщовыми мешками да ещё маскировочной сети, сваленной грудой у самого борта. Недолго думая, они растянулись на ней, как на перине.

– Я больше всего боялся, что брезентовая шторка будет пристёгнута к борту, – признался Лера.

– А я, что верёвка лопнет, и тапочки свалятся, – рассмеялся Шурка.

Счастливые, что можно вот так лежать и одновременно немыслимо быстро приближаться к заветному ужину, они принялись смотреть на вырывающееся из-под машины и уносящееся вдаль шоссе.

– Слушай, – опомнился Шурка, – а как мы выпрыгнем на такой скорости?

– А зачем выпрыгивать? – сонно отозвался Лера. – По стучим, водитель остановит.

– Побьёт ещё.

– А ты не жди, когда он из кабины вылезет. Притормозил – сразу за борт и в кусты.

– А где выходить, ты помнишь?

– Там же канатная дорога, пять минут – и мы на месте.

Но через пять минут уставшие от лазанья по горам мальчишки спали. А грузовик всё ехал и ехал. Тем временем смеркалось.

Проснулся Лера от разговора. Вокруг – сплошная темнота.

– Что на трассе? – спросил кто-то хрипло над самым ухом. – Народу много?

– Как вымерло. Ни солдат, ни ментов, – отвечал приятный баритон. – Только перед Ай-Петри бродяжки просились.

«Это же про нас», – сообразил Лера.

– Зря не взял, – сказал Хриплый. – Бомжи – это хорошо. У меня рабочих рук не хватает. А радиосвязь? Отработали схему движения?

– Порядок, – заверил Баритон. – Дистанцию между машинами держали по три километра. Шли со скоростью восемьдесят в час. Я на джипе – в авангарде. если пост с проверкой, объявляю тревогу. Грузовики уходят с дороги, маскируются и ждут указаний.

Услышав это, Лера растолкал Шурку.

– Только тихо, – шепнул он. – Мы к бандитам попали.

– А ужин когда? – зевнул тот.

– Тихо ты, – зашипел Лера, – а то поужинаешь на том свете.

Хриплый, между тем, продолжал спрашивать.

– С мешками что?

– Полный комплект, даже с запасом.

– Тогда маскируй машины и к нам на огонёк. А завтра мои бойцы обещали барашка зажарить под красное вино.

Не прерывая беседы, бандиты отошли в сторону.

– Бежим отсюда! – скомандовал Лера, но поздно.

Брезентовый полог откинулся, и над бортом замаячило чьё-то лицо, которое в темноте походило на бледное пятно. Мальчишки тихонько отползли за пачки с мешками. И вовремя. Неизвестный чиркнул зажигалкой. Дикие тени прыгнули на брезентовый верх, а потом снова наступила темнота. Кряхтя, мужчина потянул из кузова маскировочную сеть.

Через полчаса, когда возня вокруг улеглась, друзья выбрались из машины. Над головой мерцали мириады звёзд. Вокруг же по-прежнему царила непроницаемая тьма. Только где-то сбоку дрожал неясный ореол света.

«Вот, где бандиты», – догадались мальчишки и бросились в обратную сторону.

Бежать в темноте, в горах да ещё в незнакомой местности – дело совершенно невозможное. Вскоре они наткнулись на какие-то камни.

– Дай руку, – сказал Лера, который шёл первым. – А то потеряемся.

– Где ты?

– Тут.

Шурка с трудом нашёл протянутую руку. Лера шагнул вперёд и вдруг почувствовал, что нога его безудержно съезжает вниз.

– Назад! – вскрикнул он.

Вцепившись, что было силы в Лерину ладонь, Шурка отпрянул назад. Увы, героические усилия его пропали даром. Лера был и выше, и тяжелей. Несмотря на это, Шурка руки не выпустил и вместе с другом свалился в чёрную неизвестность. Летели недолго. Падение вопреки ожиданиям оказалось чрезвычайно мягким. единственное, что огорчило Леру, так это Шурка, который во время мягкой посадки двинул ему локтем по уху.

– Вечно ты на меня падаешь, – бурчал он, выбираясь из-под Шурки. – Тогда губу отдавил, теперь – ухо.

Шурка обиделся.

– Я тебя от смерти спасал, – начал он с пафосом и осёкся на трагической ноте.

Лера не ответил, ибо ухо горело с невыносимой силой.

– Да это сено! – сообщил он вскоре примирительно, ощупав пространство вокруг себя. – Что делать будем?

– Надо утра дожидаться, а то опять куда-нибудь провалимся, – отозвался загробным голосом Шурка.

– Правильно, – обрадовался Лера, сообразив, что друг, если и обиделся, то не очень. – Здесь, как у тебя на сеновале. А от бандитов можно зарыться с головой. В жизни не найдут.

Сделав углубление, мальчишки залегли в него и прикрыли себя сеном. Получилось нечто вроде берлоги на двоих. Когда они окончательно устроились и перестали возиться, Лера неожиданно услышал тишину: необычную, звенящую. Ни единого звука не доносилось до слуха. Даже собственное дыхание терялось в этом звоне.

– Лерчик, – шепнул Шурка, – может, это не бандиты, что им тут делать?

– Не знаю, – отозвался Лера, – но милицию и военных они боятся.

– Военных? – встрепенулся Шурка. – Так это террористы.

– Какая разница? – удивился Лера. – Только попади к ним, они тебе такой курорт устроят, что лучше не надо.

– А если нас высоко в горы завезли, придётся опять спускаться. Жуть.

– Не дрейфь, тапочки на ходу, выберемся.

– В санатории нас уже, наверное, ищут, – обречённо вздохнул Шурка.

– Жрать хочется, – вспомнил о пропущенном ужине Лера. – Давай лучше спать, а то я выть начну с голодухи.

– Давай, – шепнул Шурка, и они замолчали…

Проснулся Лера от тиканья и мгновенно понял, что попал в подземелье Ай-Петри, и что где-то поблизости террористы установили часовую мину. Вооружившись миноискателем, который странным образом походил на бабушкину чугунную сковородку для блинов, он побежал извилистым ходом. Чем громче тикало, тем сильнее нагревалась и вкусно пахла блинами сковорода. Скоро миноискатель совершенно раскалился и стал жечь ладонь. И тогда Лера наткнулся на мину. Круглая, пузатая, точь-в-точь их стеклянная сахарница. Только на боку у неё зелёные цифры горят-прыгают. Вот уже до взрыва осталось семь секунд, вот шесть, вот пять. Лера схватил мину, а она склизкая, словно лягушка, выпрыгнула из его рук. Пискнула, подмигнула четырьмя нулями и в тот же миг взорвалась. Но как-то беззвучно. «Наверное, она с глушителем», – успел подумать Лера. Подземелье зашаталось и стало рушиться. Последним он увидел падающий рифовый известняк, среди кораллов которого ему зловеще подмигивало мерзкое допотопное существо.

От ужаса Лера дёрнулся и… проснулся по-настоящему.

– Фу, – выдохнул он, – приснилось.

Открыл глаза, всмотрелся. Закрыл и снова открыл. Над ним висел каменный свод, и правую руку жгло, будто её жарят на медленном огне. «Неужели, и вправду бабахнуло?», – гадал он спросонья. Неожиданно послышалось далёкое урчание мотора. «Завалило, – мелькнула чудовищная мысль, – и теперь нас экскаватором откапывают». Он перевёл взгляд левее и обнаружил широкое отверстие в камне. За ним голубело небо. Рядом кто-то пошевелился. Лера в страхе приподнял голову. Но вместо зловещего существа, увидел Шурку. Тот спал, уложив свою горячую, как сковорода, щёку на его ладонь. Тут в животе у Леры заурчало, словно трактор заработал. Окончательно проснувшись, он вспомнил, что с ними произошло на самом деле. Из всех кошмаров, правдой было лишь то, что они с Шуркой провалились под землю.

Лера осмотрелся и, наконец, понял, что находится в пещере, на макушке неведомо кем поставленного здесь стога сена. Высота его не превышала трёх метров. Сама пещера была размером со школьный спортзал, а может, и больше. Края её терялись в темноте. Свет, падающий из отверстия, в которое ночью угодили друзья, освещал стог да небольшой пятачок вокруг него. И никакой мины, и никакого обвала. Обрадованный этим обстоятельст вом, Лера от избытка чувств легонько щёлкнул друга по носу.

Не открывая глаз, Шурка ответил ему хуком справа, да так быстро, что Лера едва увернулся.

– Ёлы-палы! – выпалил он гневно и выдернул ладонь. – Вчера по одному уху, сегодня уже по второму. Хоть бы за что!

Шурка открыл глаза.

– Здорово, Лерчик! – как ни в чём не бывало, блаженно потянулся он.

– Ты чего размахался, чего прикидываешься?! – злился Лера.

Шурка улыбался.

– Мне такой сон снился, – сел он на сене. – Будто мы против террористов на конях с шашками наголо.

– Может, они и не террористы, – выбрался Лера на край стога. – Может, корма для какого-нибудь колхоза заготавливают.

Съехав вниз, он в полумраке пещеры различил второй стог, размером поменьше, сложенный из неизвестной ему гигантской травы.

– Бурьян, что ли?

Подошёл Шурка, вытянул один бодыль, понюхал и даже поднёс поближе к свету, чтобы лучше рассмотреть.

– Это не сорняк, – наконец, определил он, – это конопля.

– И что из того?

– Раньше из её семян масло давили, а из стеблей волокна выделывали на пеньку, канаты и верёвки всякие.

– Ну и кому это теперь надо?

– Теперь из конопли марихуану делают.

– Наркотики, – поразился Лера. – Значит, точно бандиты.

– Они верёвки вить не будут, – рассудил Шурка.

Обследовав пещеру, мальчишки выяснили, что она имеет два выхода. Один – подле сенного и конопляного стогов. Второй – на противоположной стороне.

В полной темноте они пошли по первому пути и через десяток-другой шагов различили слабое мерцание. Следом до их слуха донеслись тяжёлые гулкие вздохи.

– Мама, – обмер Шурка. – Там какое-то чудище.

На цыпочках, бесшумно и стремительно, словно бесплотные тени, они бросились назад. А ворвавшись в пещеру, с разбегу нырнули в сено и затаились. Тишина. Прислушались – нет, за ними никто не гнался.

– Я представляю, какое оно здоровенное, – перевёл дух Шурка.

– Может, даже доисторическое, – согласился Лера.

Немного выждав и убедившись, что неведомое чудище их не заметило, мальчишки выбрались из стога. С великими предосторожностями они пошли по другому пути, и вскоре услышали голоса и звяканье металла о камень. Тьма рассея лась, коридор сделал крутой поворот и закончился. В глаза им ударил электрический свет. От неожиданности друзья зажмурились и застыли, как громом поражённые. И лишь привыкнув к яркому освещению, с опаской выглянули из-за угла. Им открылась пещера чуть поменьше сенной, под сводом которой горел мощный фонарь. Пол пещеры устилал толстый слой семян шоколадного цвета. Трое грузчиков странного вида лопатами насыпали семена в уже знакомые друзьям холщовые мешки.

– Бандиты, – шепнул Шурка.

Одного грузчика он сразу окрестил Дынным Старичком. Тощее его тело венчала большая голова, напоминающая продолговатую дыню с желтоватым и дряблым старческим лицом.

Второй выглядел не намного толще. Только голова у него была крошечной. Зато вокруг глаз синели огромные круги. Третий был, напротив, толстым, похожим на сдобное тесто в штанах. При этом он постоянно сопел, шмыгал носом и сморкался.

– Вот где Сопёлкин, – фыркнул Лера. – Чего это он?

– Птичий грипп, – пошутил Шурка.

Словно услышав его слова, Дынный Старичок подозрительно уставился на Сопёлкина.

– Кокс, у тебя, часом, не петушиная эпидемия?

– Насморк хронический, – шмыгнул носом Кокс.

– Ты смотри, – скрипучим и не обещающим ничего хорошего голосом сказал Старичок. – Нам вирусы противопоказаны. Сил в организме не осталось с ними бороться.

– Не бойся, Косяк, это всё от кокса, – заверил его Сопёлкин, которого назвали Коксом.

– Как это у кокса от кокса? – не понял Шурка. – Что у него аллергия на самого себя?

– Опаськи! – промычал тут грузчик с синими кругами. – Со у тебя аллергия на сам себя?

Дынный Старичок, которого назвали Косяком, и толстый Кокс, вопросительно посмотрели на своего синего товарища. Не менее озадаченный Лера обернулся к Шурке.

– Ты что, телепат?

И тотчас Косяк с Коксом повторили за ним слово в слово, не дав Шурке рта раскрыть. Лера в растерянности схватился за голову. Косяк с Коксом удивлённо переглянулись.

Похоже друзья каким-то чудесным образом обрели способность передавать мысли на расстоянии. Быть может, причина крылась в самом подземелье. А может, это было простое совпадение.

– Что такое косяк и кокс? – чуть слышно шепнул Лера, решив провести эксперимент.

Но грузчики на это не отреагировали, только синий почесал за ухом.

– А со такое телепат? – спросил он.

– Слушай, Момент, – обратился тогда к нему сурово Дынный Косяк. – Ты, наверное, клея или бензина нанюхался?

– Не-а, – идиотски улыбнулся Момент. – Агроном все тюбики отобрал, а в джипе бензобак на замке.

– А грузовики?

– На соляре, – скривился Момент от отвращения и неожиданно достал из кармана пистолет.

– Опаськи! – направил он пистолет на Косяка. – Со такое косяк?

Дынный с испугу поперхнулся.

– Папироска с марихуаной, – наконец, выдавил он.

– Не верю! – щёлкнул Момент предохранителем.

Косяк, судя по его лицу, был в замешательстве.

– Рыбки, птички, – залепетал он, – косяком плавают, летают.

– Не верю, – прицелился Момент.

– А, – вспомнил Косяк. – Это же боковая часть в дверной раме.

– И в оконной, – уточнил Кокс.

Момент хихикнул и повернулся к Коксу.

– А со такое кокс?

Сопёлкин ещё сильнее засопел носом, соображая.

– Кокс – это кокс, – уверенно заявил он. – Топливо типа угля.

– Опаськи, – ласково мигнул синим глазом Момент и поднял пистолет.

– Так ещё кокаин называют, – заторопился Кокс.

– Так ты кокаин нюхаешь? – нахмурился Момент. – Это осень вредно. От кокса нос плавится, со пластилиновый.

– Не вредней клея, который ты нюхаешь, – парировал Кокс.

– Вредней, – обиделся Момент, взял толстяка на мушку и нажал курок.

Все, в том числе и наши друзья, замерли от страха. Раздался металлический щелчок. Осечка!

– Ай, момент! – попросил Момент и склонился над пистолетом.

Но Сопёлкин ждать не стал. И пока незадачливый стрелок дёргал затвор, пытаясь перезарядить пистолет, плюхнул его лопатой по спине, будто выбивалкой по пыльному матрацу. В следующее мгновение Кокс с Косяком дружно набросились на возмутителя спокойствия.

Когда оружие было отобрано, а Момент успел получить изрядное количество тумаков и оплеух, в противоположном углу пещеры возникли ещё два персонажа. Первым шёл мужчина, похожий на агронома. За ним молодой паренёк, который, как показалось мальчишкам, выглядел не намного их старше.

Увидев, что грузчики почём зря топчут семена, мужчина потемнел лицом.

– Эй! – заорал он хрипло. – Вы чего там устроили?! Осторожней с товаром! Это же элитный посевной материал!

Оставив Момента лежать на конопле, Дынный Косяк с Коксом Сопёлкиным отошли в сторону.

– Привет, Агроном! – поклонился Кокс похожему на агронома.

– Новенький, да? – уставился Косяк на паренька.

– Химик из Севастополя, – пояснил Агроном. – Изобретатель белого крокодила.

– Какого крокодила? – напрягся Дынный.

– Фентанила, – пояснил тогда сам Химик, и друзья признали тот самый баритон, который разговаривал с хрипатым Агрономом ночью подле грузовика.

– Это синтетический наркотик, – продолжил Химик.

– Ста грамм хватает на два миллиона доз.

– Понятно, какой человек к нам за товаром прибыл!

– Грозно оглядел троицу Агроном.

– Я тоже химик, – выступил вперёд Косяк. – И тоже белый крокодил изобретаю, только на жидкой основе, но зато всё из натурального сырья.

– Ну-ка, ну-ка? – заинтересовался Химик.

– Да пустое, – отмахнулся Агрономом. – Этот болван надумал в сено корове листья конопли подмешивать, чтобы молоко было наркотическое. Бред!

– А я от него балдею, – стоял на своём Косяк. – У моей Марихуаны самое «марихуанистое» молоко.

Химик только рассмеялся.

– Откуда такие ребята? – обернулся он к Агроному.

– На плато Мангуп подобрал. Там в развалинах монастырей таких жориков – целое стадо. Каждое лето пасутся.

Косяк придвинулся поближе к Химику.

– Земеля, – проскрипел он как можно ласковей, – дай закурить.

Баритон достал пачку, но Агроном предостерегающе поднял руку.

– Наши ребята не курят, им даже спичек не полагается.

– По одной сигаретке, – заскулили Косяк с Коксом.

– Ай цигаретен, – подал голос и Момент.

– Немец, что ли? – удивился Химик.

– Токсикоман. У него от клея мозги усохли. Какие слова помнит, такие и говорит.

Решив задобрить Агронома, Косяк достал пистолет.

– Во, – протянул он, – Момент у кого-то из ваших стянул.

Агроном молча принял оружие.

– Одну сигаретку, – напомнил Косяк.

– Ладно, – сдался Агроном и посмотрел на часы, – получите по одной, если к вечеру загрузите обе машины.

И взяв Химика за локоток, повёл его обратно.

– Знаешь, Косяк, – задумчиво сказал Кокс, едва они ушли. – Мы, конечно, люди конченые, но Агроном с Химиком нас в сто раз хуже.

Косяк, между тем, забормотал нечто невнятное, схватился за голову и стал лихорадочно ощупывать свои редкие волосики.

– Надо срочно выпить по кружке моего крокодила, – вскоре очнулся он. – А то нервы ни к чёрту. Кто сегодня дежурный по дойке?

– Не я, – шмыгнул носом Кокс.

Косяк пристально посмотрел на Момента.

Тот понурил голову и тихонечко заплакал.

– Герр Папироска, – выдавил он сквозь слёзы. – Отдайте пистолет, я темноты боюсь.

Но Кокс уже принёс из дальнего угла, где стоял стол и две лавки, эмалированное ведро с крышкой.

– Отдайте, – мотал головой Момент.

Косяк выставил кулак.

– Темноты боюсь!

Кокс сунул ему ведро. Момент ведро отпихнул и заплакал громче.

– Теперь хоть гавкай на него – всё равно не пойдёт, – заверил Кокс.

– Ладно, – угрожающе проскрипел Косяк и сунул токсикоману под нос костлявую комбинацию из трёх пальцев:

– Шиш тебе, а не утренняя доза.

– Гестапо! – зарыдал Момент, сорвал с ведра крышку и швырнул её прочь.

– Пусть только эмаль отобьётся, – нахмурился толстяк.

– А за порчу имущества останешься ещё и без обеденного крокодила, – добавил Дынный Косяк.

Но крышка на манер летающей тарелки пересекла всю пещеру и исчезла, не издав ни единого звука. Грузчики в тревоге переглянулись.

– Ты куда её бросил? – спросил Косяк.

Момент кивнул на сумрачную часть пещеры, где за углом в коридоре прятались Шурка с Лерой.

Ни слова не говоря, все трое направилась прямиком к нашим друзьям.

– Ну, и где крышка? – подошёл Косяк.

– Тут она, – заглянул в коридор Кокс.

Косяк посветил карманным фонариком. Но крышку и без того было хорошо видно. Она лежала на полу и покачивалась.

– Она что, резиновая? Как она без шума за угол залетела?

Косяк поднял крышку и бросил её обратно на пол. Под каменными сводами разнёсся дребезжащий звук.

– Вот, со такое темнота, – прошептал потрясённый Момент. – От неё серти заводятся.

– Сам ты – темнота. Это всё от нервов, галлюцинации, – дал ему подзатыльник Дынный Косяк и всучил крышку.

– Вперёд, за крокодилом!

Кокс снова принёс ведро. Момент опять заплакал.

В это время, зарывшись в стог сена, Лера шёпотом ругал Шурку.

– Болван, ты зачем крышку словил? – спрашивал он.

– Она прямо на меня летела, – также шёпотом оправдывался Шурка. – Я подумать не успел, а рука сама: хоп – и готово.

– Теперь они нас искать будут.

Но прошла минута, и вторая и третья, а никто не появлялся. Друзья выбрались из сена.

– Может, они не бандиты, – засомневался Лера, – а грузчики из какого-нибудь зоосада? Они же конопляное семя грузят. Я такое своим снегирям в корм добавляю.

– Какие же они грузчики? – возмутился Шурка. – Настоящие наркоманы, а Момент тот вообще токсикоман, – покрутил он пальцем у виска. – Ты же сам слышал – пропащие люди.

– А что они про корову говорили? – вспомнил Лера.

Шурка хлопнул себя ладонью по лбу.

– Ё-моё! – улыбнулся он. – Вот, кто там дышал. Наша Бурёнка тоже так вздыхает. Как я сразу не догадался?

И они вновь пошли первым путём. В конце его оказалась крохотная, плохо освещённая пещера. Под одной из её стен топталось и хрустело сеном нечто большое и грузное. Друзья подошли ближе и увидели, что это на самом деле корова.

– Марихуана, – шепнул Лера.

Животное повернуло голову и посмотрело на него печальными глазами.

– Какая же она Марихуана? – нежно погладил корову по шее Шурка. – её, наверное, Машкой зовут.

– Машка, Машка, – запел он ласково, припав щекой к коровьей шее.

Корова судорожно вздохнула, словно от избытка чувств.

– Точно, Машка, – заключил Шурка и подвинул ей сена.

Лера тоже хотел приласкать несчастную Машку, но тут в коридоре раздались шаги и звяканье крышки о ведро. Поняв, что сюда вот-вот войдут, друзья заметались в поисках убежища, словно мыши в мышеловке. Звуки становились всё явственней. В отчаянье мальчишки втиснулись между Машкой и стеной подземелья.

В ту же секунду появился Момент. Встав на пороге, он некоторое время топтался в нерешительности. Затем всхлипнул, присел и, собравшись с духом, подкрался к корове на четвереньках.

– Му, – сказала Машка, и в ведро звонко ударили первые струйки молока.

Момент между тем поскуливал и даже подвывал от страха. Так продолжалось довольно долго. Так долго, что друзья устали прятаться. Тем более, что Машка время от времени прижимала их боком к неровной стене, отчего Шурка даже квакнул, будто жаба. Но «синий» грузчик из-за своего скулежа ничего не слышал. И стоять бы им так вечность, если бы токсикоман не заметил Лерин тапочек. Поражённый, Момент замер. Лера, находившийся за задней частью коровьей туши, решил было, что дойка окончена, как вдруг кто-то осторожно взял его за щиколотку. В страхе Лера взбрыкнул и попал ногой во что-то мягкое. Пещеру тотчас огласил душераздирающий вопль. Нелепо размахивая руками, из неё выскочил и бросился прочь перепуганный до смерти грузчик.

– Тапоськи! Тапоськи! – кричал Момент.

– Чего это он? – уже не таясь, спросил Шурка.

– Наверное, я его тапочкой по морде съездил, – признался Лера, выбираясь из-за коровы.

– Делать тебе нечего, – расстроился Шурка. – А молоко где?

– У мум-ня, – ответил Лера, с жадностью припав к ведру.

Шурка насилу его оторвал.

– Ё-моё! – возмутился он, заглянув в десятилитровую ёмкость, – целое ведро выдул.

– Там столько и было, – оправдывался Лера, отдуваясь.

Между тем, подземелье наполнялось небывалым для него гомоном.

– Надо в сено прятаться, – забеспокоился Лера. – А то они сейчас всей бандой налетят.

– Не успеем, – булькнул Шурка, допивая молоко.

Действительно, подвывания Момента и грозные крики его напарников уже разносились под сводами сенной пещеры.

– Куда деваться?

Лера задрал голову. Из длинной горизонтальной щели под потолком ниспадал рассеянный свет.

– Может, туда? – показал он.

Шурка посмотрел.

– А залезть как?

– На Машку станем.

Шурка мигом взобрался на корову.

– Теперь я – первый, – шепнул он.

Голоса приближались. А Шурка всё ещё топтался на коровьей спине и, судя по всему, не собирался подниматься выше.

– Зацепиться не за что, – оправдывался он, шаря ладонями по стене.

Лера от нетерпения даже подпрыгивать стал.

– Давай я на Машку залезу, а ты на меня, – предложил он.

– Не удержимся, – чуть не плакал Шурка.

Тогда Лера тоже принялся ощупывать стены, лишь бы не стоять без дела.

Неожиданно подле самого входа в пещеру послышался голос Момента.

– Не пойду! Не пойду! – упирался он.

«Всё, пропали мы», – запаниковал Лера и тут же наткнулся на выемки в стене. Они шли вверх одна за другой и походили на выдолбленные в камне крохотные ступени. Зацепившись за одну, Лера нашёл перед собой другую, а немного выше – третью.

– Шурка! – крикнул он шёпотом, добравшись до щели под потолком.

Услышав сверху голос друга, Шурка чуть с коровы не свалился.

– Шурик, – повторил Лера, – в углу ступеньки есть.

Тот спрыгнул на пол, но поздно. Свет карманного фонаря заскакал по пещере и Шурка, не успев шага сделать к спасительному углу, в ужасе присел.

– Не пойду! – в отчаянии заорал Момент и, по-видимому, выбил фонарь из рук своих конвоиров.

Луч метнулся вверх-вниз, потом фонарь хрястнул о каменный пол и погас. Пока толстый Кокс, сопя и ругаясь, искал его в темноте, Шурка успел нащупать ступени. Да только от волнения никак не мог по ним вскарабкаться. Он вскакивал на стену, как пойманный чижик на прутья клетки, и всякий раз срывался вниз. ещё мгновение – и всё пропало. Свесившись со стены, Лера протянул руку, но тут вновь вспыхнул фонарь. Следом в пещеру шеренгой вошли наркоманы. При виде их, у Шурки, будто присоски на конечностях образовались. Сам не понимая, каким образом, он юркой ящерицей вознёсся под потолок.

К счастью, друзья остались незамеченными. Косяк с Коксом волокли упирающегося Момента под руки, и ничто другое, кроме своего строптивого товарища, их не занимало.

Попав в пещеру-коровник, Момент перестал сопротивляться.

– Показывай, – строго приказал ему Кокс, обведя пещеру лучом.

– Тапоськи, – выдавил задушенным голосом тот. – Тапоськи на Марихуане.

Толстяк осветил поочерёдно каждое коровье копыто.

– Ну и где?

– Стоб меня переломало, стоб я в жизни клея не нюхал, – поклялся Момент. – Я за него, а она меня – копытом.

– Во, – ткнул он пальцем в распухший нос.

Лера едва не расхохотался, представив корову в тапочках. Закрывшись ладонью, он запыхтел, точно самовар перед взлётом.

– Тише, ты! – толкнул его в бок Шурка. – Начнут искать – нам конец.

Опасения его тотчас подтвердились. Кокс отпустил трясущегося Момента и стал внимательно осматривать пещеру.

– А где молоко? – шмыгнул он носом, наткнувшись на пустое ведро.

Момент выпучил глаза:

– Стоб меня переломало…

Молчавшего до того Косяка стала бить нервная дрожь.

– Сейчас переломает, – зловеще пообещал он, поднимая ведро.

На удивление, Момент чрезвычайно быстро сообразил, что за этим последует, и стремительно ускакал обратно в проход. Дынный Старичок, угрожающе размахивая эмалированной посудой, вынесся следом. Мальчишки решили было, что спасены, и напрасно. Толстый Кокс поиски не прекратил. Напротив, тщательно обследовав пещеру, он без труда нашёл в стене выемки-ступени.

– Мама, – беззвучно выдохнул Шурка и вместе с Лерой отодвинулся подальше от края стены.

Толстяк пыхтел и карабкался вверх, с каждым мгновением подбираясь всё ближе. Друзья в полной безнадёжности осмотрели укрытие. Они находились в нише, наподобие антресолей, утопленной в стене пещеры. В потолке над ними сияло светом множество отверстий. Правда, отверстия эти были столь малы, что в них не пролез бы и палец. В отчаянье Шурка принялся шептать «Отче наш», но тут же понял, что не дочитает и до середины, как Кокс их обнаружит. И действительно. Перед его носом возникла рука толстого наркомана, лихорадочно ощупывающая край камня. Инстинктивно отпрянув, Шурка толкнул спиной друга.

– Ёлки, – начал возмущённо Лера и… пропал.

Едва различимое «палки» донеслось откуда-то издалека. Шурка протянул руку – пустота. Леры рядом не было.

Тогда он перекатился на его место. Каменная твердь под ним тотчас разверзлась, и Шурка полетел в тартарары. «Хоть бы на сено упасть!», – только и успел подумать он.

В следующий миг Кокс добрался до верха и осветил фонарём пустые антресоли.

– Гад ты, Шурка! Какой гад! – чуть слышно, сусликом высвистывал в темноте Лера. – Опять на меня свалился.

– Я же не нарочно, – так же тихо оправдывался Шурка, пытаясь нащупать пространство свободное от распластанного под ним Леры.

– Ты мне глаз выбил, – объявил сердито тот и рывком сбросил с себя Шурку. – Разлёгся тут!

Он хотел добавить ещё что-то, но из-за стены донёсся звук, словно на мокрый асфальт шлёпнулся громадный кусок сырого теста. Следом подземелье огласили злобные крики толстого Кокса.

– Вот это навернулся, – восторженно констатировал Лера.

– Метра три лететь, – согласился Шурка. – Больше не полезет.

Над стеной, с которой они свалились, тускло мерцала узкая полоска света. Внизу же царила кромешная темнота, как будто подземелье чёрной тушью залило. Шурка ощупал стену. Выдолбленные в камне ступени были и с этой стороны.

– Толку от них, – пробурчал Лера. – Мимо этой банды всё равно не проскочишь. Надо другой выход искать.

Выставив вперёд руки и поводя ими в стороны, они пошли поступью слепцов, шаг за шагом удаляясь от коровьей пещеры.

Шли долго. Камень под ногами оказался удивительно ровным. И если вначале друзья ещё опасались невидимых выступов и провалов, то после, убедившись, что их здесь нет вовсе, пошли свободнее. Лера пытался считать шаги и сбился, когда счёт перевалил далеко за тысячу. К тому же, Шурка то и дело отвлекал разговорами.

– Как думаешь, – говорил он, – молоко у Машки и впрямь наркотическое?

– Ничего оно не наркотическое! Тысячу двести двадцать восемь, – отвечал Лера. – Только горькое немного. Тысячу двести двадцать девять…

– Откуда ты знаешь?

– Тысячу двести тридцать! – сердился Лера. – Тебе же ничего не мерещится? Тысячу двести тридцать один…

– А если оно всё-таки наркотическое? Мы сразу не почувствовали, а потом возьмём и привыкнем?

– И что? – не понял Лера. – Тысячу двести тридцать два…

– И станем наркоманами.

Тут Лера и сбился со счёта. Хотел заспорить и не заспорил. А вдруг Шурка прав?

Коридор, по которому они двигались, полого и прямо спускался в неведомую глубину. От коридора то и дело отходили в стороны ответвления.

– Лучше не сворачивать, – убеждал Лера. – В этих катакомбах можно заблудиться на всю оставшуюся жизнь. А прямая дорога нас обязательно из-под земли выведет.

– С чего ты взял? – не поверил Шурка.

– Тут камень пилили для строительства, – пояснил Лера. – Из такого камня города в Крыму строили, а ещё Одессу с Измаилом.

– Это, который Суворов штурмовал?

– Ага. Чтобы камни из катакомб вынести, центральный выход делали широким и прямым, как этот.

Незаметно пол стал крениться всё больше и больше. Друзьям вскоре пришлось приложить немало усилий, чтобы удержаться и не бежать вниз. Наконец, далеко внизу забрезжил свет.

– Я же говорил, – обрадовался Лера.

Увы, предположение его оказалось неверным. Коридор закончился небольшой куполообразной пещерой, посреди которой плескалось озерцо. Из него и исходил свет.

– Вот где выход был, – догадался Лера. – А потом его морем затопило.

– Нырнём? – посмотрел он на Шурку.

Шурка потрогал воду.

– Холодная. Не доплывёшь! Вдруг до берега далеко?

Лера на миг задумался, Шурка, конечно, прав. Но возвращаться обратно к наркоманам не хотелось.

– Да ну, – отмахнулся он и скоренько сбросил одежду. – Мы вон на Панском пруду в марте купались.

Шурка недовольно покачал головой.

– Не дрейфь, – заверил его Лера и «бомбочкой» бултыхнулся в озеро.

В следующий миг он взвился над вспенившейся водой и с таким проворством выскочил на берег, будто за ним гналась целая стая акул.

– Ух! Ох! Ах! – заскакал он на одной, а потом на другой ноге, пытаясь натянуть штаны.

Шурка бросился помогать. Вскоре Лера сидел, сгорбившись, закутавшись в пиджачок, и громко клацал зубами.

– Вэ-вэ-вэ, – выстукивал он зубами и тыкал пальцем в угол пещеры, закрытый скалистым выступом.

– Чего, чего? – пытался разобраться Шурка.

– Вэ-вэ, – изобразил Лера руками нечто большое.

Заинтригованный, Шурка повернулся к озерцу. И пока Лера приседал, махал руками и, в общем, пытался как-то согреться, направился на штурм скалистого выступа. Восхождение, вернее, обход выступа по периметру оказалось делом нетрудным. Шурка ступал по кем-то уже проторенному в камне пути. Удобные выступы чередовались с не менее удобными выемками для ног и рук. Пробравшись над озерцом за скалу, он и вовсе пошёл по сплошному карнизу, по которому, как по тропинке, добрался до другого берега. Только тут Шурка огляделся и ахнул.

Когда своды пещеры огласили его дикие крики, Лера едва удержался, чтобы снова не броситься в ледяную воду. Пока он метался, соображая, как помочь другу, а, сообразив, стал выискивать выступы-выемки, из-за утёса выплыло НЕЧТО. Такое громадное, что Лера даже отпрянул в страхе. Секундой позже он разобрался, что это стародавний сундук с откинутыми в разные стороны двумя половинками крышки. В сундуке восседал Шурка, который весело скалил зубы и бойко подгребал обломком доски.

– Эскадра подана! – радостно закричал он, причаливая. – Я древнее захоронение нашёл!

Сундук был настоящий – дубовый, кованный железом – из тех, что делают однажды и на многие года. И хоть выглядел древним, не имел ни единой щёлочки и не протекал.

– Ага, – улыбнулся Лера, перебираясь к Шурке, – вот его я и видел.

В ответ Шурка достал из-за спины кафтан с меховой подбивкой и набросил другу на плечи.

– Грейся.

– Что это? – удивился Лера.

– Не знаю, – признался Шурка. – Но не кролик и не лиса.

– Соболь, – угадал Лера.

Кафтан оказался необычайно лёгким и тёплым. Они ещё не добрались до утёса, а Лере уже стало жарко.

За скалой открылся вид на необычный берег. Кто-то превратил его в настоящее хранилище Али-Бабы. Вдоль воды и далее высились, составленные друг на друга бочонки, сундуки, тюки, большие и малые ящики, нечто похожее на увесистые чемоданы, обшитые рогожей.

Кроме того, там и сям виднелись разные по величине корзины и бутыли, а ещё музыкальные инструменты в футлярах. Лера признал скрипку, виолончель и огромный контрабас.

– Ёлки-палки! – сказал он, выбираясь на сушу. – Неужели всё это Агроном нахапал?

– Куда ему, – возразил Шурка. – Тут, смотри, какие старые вещи.

И он открыл несколько ближайших сундуков. Лера увидел шёлковые халаты, расшитые золотом и серебром, шубы разных мехов, бархатные камзолы.

– Может, это наши перед отступлением спрятали, – предположил Лера, – чтобы фашистам не досталось?

– Вполне, – прикинул Шурка. – Тут, как и у нас, фрицы вначале войны всё оккупировали.

Но, порывшись по ящикам и сундукам, они вскоре убедились, что хранилище было сделано много раньше или же всё это принадлежит какому-то музею.

– Ну, это навряд ли, – скривился Лера. – Вон в том ящике – табак голландский. По-ихнему написано. Кто его в музей возьмёт, даже если он и голландский?

Исследовав берег и не найдя в стене за ящиками и бочонками никакого хода, мальчишки пали духом. Другого пути, кроме того, по которому они сюда пришли, не было.

– Давай передохнём, – предложил Лера.

Друзья расстелили на ящиках несколько шуб и молча улеглись.

– Что, обратно пойдём? – наконец, спросил Шурка.

Лера не ответил и притворился спящим. Нечего ему на это сказать. Шурка приподнялся, посмотрел на него, откинулся на шубу и тоже закрыл глаза.

На шубах было уютно и тепло. Но неожиданно на Леру пахнуло холодом. Открыл глаза. На потолке пещеры играли блики света. И вдруг краем глаза заметил движение. Повернул голову и с изумлением увидел, как от стены отделился белый человек, словно его с головы до пят вываляли в муке. Чеканя шаг, человек двинулся к нему по воздуху. Не успел Лера испугаться, а незнакомец уж встал над ним, вытянулся в струнку и лихо отдал честь.

– Поручик Молодец! – представился он. – Чиновник Пограничной таможенной стражи его императорского величества!

Только тут Лера разглядел, что поручик затянут в старинный мундир с эполетами. На одном боку у него висит шашка артиллерийского образца, на другом – револьвер системы «наган» в кобуре. И всё это – белое, наподобие сгустка дыма.

«Неужели призрак?», – подумал Лера, но висящий над ним в воздухе поручик Молодец странным образом его услышал.

– Некогда мне, братец, объясняться, кто я таков в сущности есть, – молвил он и вынул карманные часы-луковицу на цепочке. – Времени отпущено совсем немного, а потому слушай…

В течение нескольких последующих минут он кратко и просто изложил местоположение подземного озерца. Оказалось, что они действительно находятся неподалёку от берега моря, и что через озерцо им не выбраться. Но и возвращаться не надо.

Поручик Молодец указал на стену за собой.

– У основания отыщешь рычаг. Приложи силу – и камень откроет тайный ход. В погребальной возьми кремень с огнивом и трут. Там же положены именные часы и письмо посмертное, передашь внуку моему.

– А наркоманы?

– Вы их огнём да дымом, – сказал белоснежный поручик загадочно. – Их же зельем усмирите.

Он ещё раз отдал честь, развернулся и зашагал прочь.

– Постойте! – крикнул Лера.

Поручик остановился у самой стены.

– Ну, что ещё?

– А это чьё, – показал Лера на берег, – музейное?

Призрак склонил голову.

– Это контрабанда. Товар, какой разбойники желали беспошлинно провезти через рубежи отечества нашего и тем самым ослабить оное. Вот в этих бочонках с двойными боками и с двойным дном возили шампанское под видом минеральной воды, которая не облагалась налогом. А в тех – фруктовый сироп вместо фруктового сока, за который надобно было платить сущие гроши. В сундуках с двойным дном везли беспошлинно табак и меха дорогие. А в музыкальных инструментах упрятывали золотые украшения. Внутрь швейных машин, – указал он на коробки, обшитые рогожей, – укладывали нитки и шёлк на катушках, чтобы, значит, налог за них не платить вовсе. А ещё бронзовые статуэтки выдавали за медь, медь-то дешевле обходилась…

Тут он ещё раз глянул на циферблат своей луковицы, шагнул и навсегда скрылся в стене.

Лера хотел спросить ещё, попытался подняться и… сел на ящике. Он таращился на стену и никак не мог уразуметь: приснился ему белоснежный поручик или привиделся въявь. Шурка лежал подле и мирно посапывал.

Раздираемый любопытством, Лера приблизился к стене. Обследовав её, он не нашёл никакого рычага. Только в одном месте на полу обнаружилось под слоем пыли и каменных осколков углубление в виде полусферы. «Похоже, привидений на самом деле не существует и всё это сказки», – огорчился Лера и напоследок, сам не зная почему, вставил в углубление пятку. Стоило ему нажать, как где-то под пещерой гулко щёлкнул огромный механизм. Проснулся Шурка. Ошеломлённый Лера смотрел на стену. Ничего непонимающий Шурка уставился на друга. Стена не двигалась. «Сломалась, – испугался Лера, – заржавела», – и толкнул её на всякий случай. Огромный каменный блок медленно отошёл в сторону, открыв их взорам широкий проход.

– Ё-моё! – вскочил Шурка.

Лера повернул к нему восторженное лицо и заскакал от избытка чувств, как шаман вокруг костра.

– Призрак! Призрак! – приплясывал он. – Ко мне призрак приходил.

И он рассказал Шурке о своей встрече с поручиком Молодцом.

– Ё-моё! – всё повторял Шурка, с опаской поглядывая на потайной ход. – Что же там за погребальная?

Собравшись с духом, мальчишки пошли новым подземным коридором, который тотчас закончился обширной залой. Света тут было поменьше. Обвыкнув, они с ужасом рассмотрели две мумии, в разных позах застывших посреди зала. ещё одна – «сидела» у стены. На ней был истлевший мундир с эполетами, а меж рёбер торчала рукоять ножа. В иссохшей руке мумия сжимала наган. Рядом лежала почерневшая от времени шашка.

– Это же поручик Молодец, – догадался Лера.

– Они друг друга перебили, – побледнел, как полотно, Шурка. – Бежим отсюда!

Лера едва не поддался охватившему его паническому страху.

– Не дрейфь, – произнёс он дрожащим голосом и осторожно подошёл к поручику, – он с контрабандистами сражался, за отечество.

Помимо останков мундира, от чиновника Пограничной таможенной стражи сохранились лишь кости да кожа. Казалось, всё это бутафория и перед ними кукла из проволоки и пергамента. И только льняные, коротко стриженые волосы поручика убеждали, что некогда это был настоящий человек. В нагрудном кармане, как и указывал призрак, Лера нашёл огниво с кремнем, трут, вчетверо сложенное письмо и часы-луковицу.

– Наган возьми, наган, – зашипел Шурка.

– Ага, – отозвался Лера, осторожно пятясь. – Сам бери! Видишь, как он его крепко держит.

Шурка в нерешительности потоптался, но вдруг махнул отчаянно рукой и ринулся к мертвецу. Не успел Лера сообразить, а тот уж подхватил с пола шашку и отпрыгнул назад.

– Ура, – выдохнул он. – Теперь мы этому конопляному семени врежем, – и потянул шашку из ножен.

Шашка не шла.

– Да ей лет сто, не меньше! – заключил Лера. – Она давно заржавела.

– Всё равно, – храбрился Шурка. – ей можно и так ударить.

Лера пожал плечами и взялся за осмотр погребальной залы. Шурка шёл рядом с шашкой наготове.

Залу, очевидно, использовали в качестве склада для контрабандного товара. В одной из стен торчали металлические крюки.

– На них, наверное, одежда висела, – шепнул Шурка.

Вдоль противоположной стены высились стеллажи.

– А тут ящики с сундуками стояли, – отозвался Лера.

За ноги то и дело цеплялись обломки досок, обрывки верёвок и рогожи. Наткнувшись на нечто круглое и выпуклое, Лера отстал. Шурка, вооружённый шашкой, смело пошёл дальше в дальний угол. Там стоял стол, лежали валом длинные палки, на одном конце которых была намотана просмоленная пакля.

– Лерчик! – радостно воскликнул Шурка. – Я факелы нашёл.

– А я котелок, – просипел от натуги Лера, пытаясь приподнять и перевернуть средней руки котёл, какими пользовались некогда рыбачьи артели.

Шурка поспешил ему на помощь, и котёл послушно встал на днище.

– Большой, – оглядел Шурка покачивающуюся посуду. – В нём за раз можно борща наварить на оба класса.

– Было бы из чего, – вздохнул Лера, у которого от одной мысли о еде слюна набежала.

– А во! – Шурка сунул ему под нос кулак. – Целый бочонок под столом.

На ладони у него лежали пшеничные зёрна.

– Отравимся ещё, – взял пару зёрнышек Лера.

– До революции зерно не протравливали, – заверил его Шурка. – А пшеница в специальных условиях может веками храниться.

– Где же тут условия? – всё ещё сомневался Лера, пробуя раскусить зёрнышки.

– Как нечего делать! – стоял на своём Шурка. – Под землёй температура постоянная и влажность.

– Вон, – перешёл он на шёпот, вспомнив о покойниках, – даже люди сами собой бальзамируются.

– Как камень, – с трудом разгрыз дореволюционную пшеницу Лера. – А воду где взять?

Шурка задумался. Воды в подземелье нет, если не считать пещерного озерца.

– А давай, в морской сварим? – нашёлся он. – И солить не надо.

Подгоняемые чувством голода, они вытащили котёл на берег.

– Я развожу огонь, ты носишь воду, – распорядился Лера.

Пока он собирал топливо для костра, а после чиркал кремнем по огниву, Шурка тщательно промывал тапочки.

– Тебе что, делать нечего? – наконец, не выдержал Лера, у которого никак не получалось добыть огонь. – Давай воду в котёл наливай.

– Сейчас, – отозвался Шурка, – только тапочки постираю.

– Это ещё зачем?

– Вместо черпака.

– Да ты своими тапочками полдня будешь воду черпать! – возмутился Лера. – А потом у нас заворот кишок будет.

– Не скрипкой же воду носить.

– Ты там посмотри, – показал Лера на развалы контрабанды.

– Ладно, – сдался Шурка и, отжав тапочки, босиком полез на самую верхотуру из тюков и ящиков.

Лера только-только выдул из тлеющего трута огонь, как вдруг к нему явился новый гость. Был он тёмен собой. На голове у него красовался рыцарский шлем, на плечах просторная хламида, на ногах тупоносые туфли с широкой пряжкой. Лера схватился за шашку.

– Как костюмчик? – поднял забрало тёмный гость, и Лера увидел в окошке шлема улыбающуюся физиономию Шурки.

– Шутишь, да? – разозлился он. – А если бы я тебе шашкой врезал?

– Она же не достаётся.

– Всё равно бы врезал.

– Тогда бы тут пять мумий стало, – снял шлем Шурка.

– Четыре.

– Пять, – стоял на своём Шурка.

– Ты бы повесился от тоски, что такого друга угробил, – самоуверенно заявил он.

– Смотри, – подошёл Шурка к озерцу и зачерпнул полный шлем воды.

Из шлема тотчас тонкими струйками полилось в разные стороны. Но всё же Шурка донёс до котла добрую треть. В каких-нибудь пять минут он наполнил рыбацкую посудину до половины.

Когда вода закипела, друзьям, из-за отсутствия какого-либо поварского инструмента, пришлось помешивать варево шашкой поручика.

– А ничего каша! – снял первую пробу Шурка.

Пшеничная каша получилась и солёной, и горькой, даже каким-то лекарством отдавала. Но мальчишки не жаловались, уж больно есть хотелось. Отодрав от ящичной доски по широкой щепе, обжигаясь и фыркая, они с жадностью набросились на дореволюционную пшеницу. И хотя варева вышло много, приятели остановились лишь тогда, когда выскребли из котла всё до последней крупинки.

– Ну я и натрескался, – расстелив хламиду, которая оказалась обыкновенным куском материи, разлёгся у костра Шурка.

Лера прилёг рядом. Шурка заглянул другу в лицо и вдруг обнаружил, что вокруг его левого глаза проступил внушительный синяк. Точь-в-точь как у Момента.

– Ё-моё! – дотронулся Шурка пальцем. – На тебя молоко наркотическое подействовало.

– Какое «молоко»? – морщась от боли, отшатнулся Лера. – Ты же сам мне в глаз коленкой засветил.

– Да я не хотел, – извиняющимся голоском завёл Шурка. – Я нечаянно.

Но Лера уже вскочил на ноги и отошёл к сундукам. Там, в расстройстве чувств, он принялся пополнять свой гардероб.

Соболий кафтан Лера подпоясал найденным тут же широчайшим кожаным ремнём, а на ноги натянул ботфорты с раструбами, в которые, за отсутствием носков, влез, не снимая тапочек.

– Не жмёт? – чрезвычайно любезно поинтересовался Шурка.

– В самый раз, – отвернулся Лера, – зато не болтаются.

На голову ему Шурка, дурачась, услужливо водрузил широкополую соломенную шляпу. Подвязал один край, и получилось как у настоящего мушкетёра. Лере понравилось.

– Ладно, – невольно улыбнулся он, – но больше на меня не падай.

– Я здесь совсем ни при чём, – заявил Шурка. – Это всё закон равновесия.

– Чего?

– Не надо было Момента тапочкой по носу бить.

– При чём здесь Момент? – удивился Лера. – И стукнул я его нечаянно…

Тут он осёкся, вспомнив, что буквально минуту назад про это «нечаянно» как раз и говорил Шурка. А тот, довольный собой, вновь разлёгся у костра.

– Закон равновесия, – повторил он. – Откуда чего убыло, туда столько же и прибыло.

– Ну и что?

– А то, что если ты кому плохо сделал – из тебя зло убывает. А потом на его место новое прибывает. Только зло правил движения не знает, оно на полном ходу влетит и так стукнет, что мало не покажется.

– Ясно, – кивнул Лера. – Я – Момента, а ты меня взамен. Но Момента за что?

– Он крышку в нас бросил.

– Ладно. А Кокс с Косяком его дубасили, – вспомнил Лера.

– Так он же в них стрелять хотел, – парировал Шурка, – а потом их Агроном наказал.

– Наоборот, – не согласился Лера.

– Ну, значит, ещё накажет.

– А ты?

– Что я?

– А тебе кто засветит? – поинтересовался не без ехидства Лера. – Ведь ты меня уже два раза стукнул. К тебе тоже зло должно вернуться, для равновесия.

Шурка не на шутку задумался.

Догоревший костёр мальчишки залили водой из рыцарского шлема, закрыли каменным блоком потайной ход и отправились дальше.

Лера шёл первым, освещая дорогу высоко поднятым факелом. За ним Шурка, который вместе с шашкой поручика прихватил ещё целую вязанку просмоленных палок. Коридор шаг за шагом сужался и вёл вверх, изредка переходя в ступени.

– Ё-моё! – вдруг простонал Шурка.

Лера от неожиданности едва факел не выронил.

– Ты чего? – обернулся он.

– А я знаю, почему контрабанда на берегу навалена? – с сияющим взором объявил Шурка.

– Ну? – перевёл дух Лера.

– Это поручик заставил контрабандистов всё из тайника вынести.

– Зачем?

– Как «зачем»? Арест, таможня. А они его потом обманули и – ножом в бок. А он их тогда из нагана.

– Понятно, – Лера снова пошёл вперёд. – Ты только не пугай так больше, а то у меня сердце теперь в животе стучит.

Неожиданно перед ними выросла стена. Лера посветил факелом, и друзья увидели, что находятся на т-образном перекрёстке. Их коридор упёрся в бок другого коридора. Далее подземелье расходилось в противоположные стороны.

– Ну и какая из них главная?

Лера только плечами пожал. Однако Шурка нашёлся быстро.

– У тебя фингал с левой стороны, – рассудил он, – налево и пошли. Снаряд дважды в одно место не попадает.

– Тоже мне, теория невероятности! – пробурчал Лера, но всё же шагнул в левый коридор.

Крутой дугой коридор повёл их вверх. Сделав полную спираль, они оказались на пороге небольшой узкой комнаты. Под одной из её стен располагалось каменное ложе. Над ним высился высеченный в камне крест. Каменный же стол виднелся подле другой стены, из узкого окна которой бил яркий свет.

– Да это келья монашеская, – определил сходу Шурка.

Он прильнул к окну-бойнице и с высоты птичьего полёта рассмотрел внизу скалы и пену морского прибоя вокруг них.

– Сколько ж этому подземелью лет? – ахнул он.

– Может, тут сам Христос жил, – предположил Лера.

– Вряд ли, если только какой-нибудь апостол. Вот, Анд рей, он по Руси ходил, или Пётр. И скалу из-за него так назвали.

– Но это же камень по-гречески, – напомнил Лера.

– А ты проверял? – заупрямился Шурка. – Кто знает, чего там делалось.

Обследовав келью, мальчишки двинулись дальше. Коридор теперь шёл прямо, не уводя ни вверх, ни вниз и очень скоро закончился тупиком. Лера поднёс факел, и пламя неожиданно затрепетало. Стена тупика была составлена из аккуратно подогнанных друг к другу камней.

– Ну-ка, отойди, – взволнованно попросил Шурка.

И когда Лера отошёл, и в тупике стало темно, увидел то, что предполагал увидеть. Меж камней сочился едва видимый дневной свет.

– Ага! – обрадовался Шурка и, что есть силы, ударил в стену ногой.

А потом ещё и ещё, пока несколько камней, наконец, поддались и выпали из стены. В подземелье ворвался ослепительный солнечный день. Странно, но звука падения камней с той стороны друзья не услышали. Привыкнув к яркому свету, Шурка снял рыцарский шлем, опустился на четвереньки и осторожно просунул голову в образовавшееся отверстие.

– Что там? – присел рядом Лера.

Шурка не ответил и даже не шелохнулся. Лера почувствовал недоброе.

– Ты чего? – тронул он друга за плечо и вдруг почувствовал, что того колотит крупной дрожью.

– Ёлки-палки! – испугался Лера.

Отбросил факел, взял Шурку поперёк туловища и оттащил от дыры. Шурка тотчас завалился набок.

– Трещины, – простонал он, шаря рукой подле себя.

Лера всмотрелся и различил, что пол, как и стена, состоит из отдельных камней.

– Пропасть, – пришёл в себя Шурка, – пропасть под нами.

Ещё не понимая, в чём опасность, но, чувствуя, что надо немедленно спасаться, Лера схватил Шурку за шиворот и попятился вглубь коридора.

В келье мальчишки остановились и присели передохнуть.

– Там такая высотища, – рассказывал Шурка, поёживаясь. – Жуть. И пустота под нами. Скалы совсем не видно.

– А что ещё? – интересовался Лера.

– Море, камни на берегу, потом чёрные мурашки побежали и всё.

Подобрав оброненную шашку и шлем, друзья пошли обратно к подземному перекрёстку. И хотя путь был уже знаком, спускались медленно, попеременно освещая пол и стены. Опасались трещин, провалов и прочих подземных ловушек.

– Я в кино видел, – рассказывал Лера. – Один раз пройдёшь – ничего. А на второй – в полу люк открывается, и летишь прямиком в яму. А в ней или ядовитые змеи, или острые колья на дне.

Правый коридор, в который мальчишки вступили с великими предосторожностями, вскоре тоже закончился тупиком. Шурка тщательно ощупал стену. Но, даже убедившись, что она не имеет никаких трещин, бить в неё ногой не стал. Да и зачем. Перед ним была настоящая глыба.

– Теперь нам точно конец! – безнадёжно сел он на землю.

– Ничего не «конец», – рассердился Лера.

Пошарил под стеной и точно – отыскал полусферическое углубление.

– Ха! – радостно воскликнул он.

Вставил каблук сапога в дно каменной чаши и налёг на него всем телом. В глубине раздался всё тот же гулкий щелчок. Друзья толкнули стену тупика, и каменный блок тихо отошёл в сторону. Взорам мальчишек открылась обширная, залитая дневным светом, пещера. Увы, радость их оказалась недолгой. Посреди пещеры стоял стог сена, чуть поодаль – другой.

– Да мы по кругу прошлись и к наркоманам вернулись, – заключил уныло Шурка.

Действительно, перед ними была сенная пещера. Из левого прохода, ведущего в пещеру с конопляным семенем, доносились громкие голоса.

– Она в тапоськах! – кричал с надрывом Момент. – Серых! В сёрную клетоську!

– Я тебя опять ведром стукну, – грозил ему Косяк.

– А я – крышкой, – вторил Кокс.

Раздались бурные рыдания, сквозь которые с трудом пробивались отдельные слова: «в тапоськах», «на босо копыто».

– Что делать будем? – почесал в затылке Лера.

– Подождём до ночи, – предложил Шурка. – Они уснут, мы и смоемся.

– В темноте далеко не убежишь, – не согласился Лера.

– А что тебе призрак сказал?

Лера стал вспоминать.

– Погоди-ка, – наморщил он лоб. – Поручик говорил, что наркоманов можно победить их же зельем.

– Марихуаной, что ли?

– Точно! – просиял Лера. – Надо стог поджечь.

Недолго думая, Шурка выхватил у друга горящий факел и решительно направился к конопляному сушняку.

– Стой, – зашипел Лера, – а то сами обнаркоманимся.

– Да мы сто раз успеем спрятаться, – парировал Шурка, но всё же остановился.

– Слушай, – вспомнил он. – Машку тоже надо спрятать.

Под споры и переругивания наркоманов, друзья пробрались в коровью пещеру. Поглаживая и шепча Машке на ушко нежные слова, Шурка увлёк её в потайной ход. А Лера натаскал туда сена. Только после этого они подожгли коноплю. Пока наркотическая трава дымила и нехотя разгоралась, мальчишки поставили каменный блок на место. Ни дыма, ни звука до них более не доходило.

Друзья лежали на сене, а корова стояла над ними, мирно чавкала и вздыхала. Молчали. Шурка, вытянув руку, гладил Машку по тёплой морде.

– Интересно, – спросил Лера, – сколько наркоманы живут?

– Не знаю, – отозвался Шурка. – Но не больше собаки. Мать рассказывала, что наркотик, как яд. Попробовал – и ты мертвяк. А то, что наркоманы дышат, так это им только кажется, что они живы. В общем, ходячие покойники, одни наркотики в голове.

– А путешествия, а древние захоронения?

– Да плевать они на это хотели, если нечем уколоться.

– А эти вот работают, мешки грузят?

– Так они же за наркотики и стараются.

В тупике было темно, и Лера незаметно перекрестился. «Упаси меня Боже от этой гадости», – подумал он.

Когда мальчишки вновь отворили тайный ход, в воздухе витал странный запах, как будто сгорели старые заношенные носки.

– Может, их поджарило? – забеспокоился Лера.

– Наверное, это у марихуаны запах такой противный, – успокоил его Шурка.

Заглянув в семенную пещеру, друзья увидели лежащих вповалку наркоманов. Закатив глаза, они умильно блеяли. На этот раз испугался Шурка.

– Угорели!

– Тихо ты! – затянул его обратно за угол Лера. – Это они марихуаны надышались. Я читал про древних скифов, так те тоже чего-то там в костры бросали и от дыма дурели.

– Бежим, – предложил он, – пока не поздно.

– Мы-то проскочим, а Машка? – заупрямился Шурка.

– Она бегать не умеет и копытищами по камням стучать будет.

Лера посмотрел под ноги.

– Тапочки, – вспомнил он. – Мы ей тапочки наденем и верёвками подвяжем, чтобы не свалились.

Открыв глаза, Дынный Косяк узрел странное видение.

– Глядите! – заскрипел он. – Марихуану черти зацапали.

Следом очнулся Момент.

– Вот кто белый крокодил вылакал! – возмущённо завыл он.

– А может, и не черти, – потёр глаза Косяк. – Может, это конные альпинисты.

Услышав их разговор, приподнялся на локте Кокс Сопёлкин. Видение к тому времени уже завершало своё дефиле по пещере. Состояло оно из трёх фигур. Первая была в ботфортах, кафтане и дивной шляпе аля Сервантес. Далее следовала вторая, крытая попоной. На ней восседала третья фигура в рыцарском шлеме с мечом наперевес. Кокс, который до того как стать наркоманом, считался весьма умным человеком, сразу догадался, в чём дело.

– Господа, – объявил он. – У нас гости из солнечной Испании. Знаменитый идальго Дон Кихот на своём боевом Росинанте и его верный оруженосец Санчо Панса.

– Вот эта скотина меня по носу и стукнула! – снова завыл Момент.

Наркоманы вгляделись и верно – Росинант на все четыре копыта был обут в тапочки.

– Прости, земляк, – утёр слезу Дынный Косяк. – Кто знал, что эти иноземцы такие культурные.

Кокс Сопёлкин попытался встать, но тщетно.

– Просим на наше ранчо, – махнул он тогда рукой и, потеряв последние силы, вновь завалился на мешки.

– Просим, – эхом повторили Косяк с Моментом и тоже бессильно пали в коноплю…

Первым из пещеры выбрался Лера. За ним верхом на Машке выехал Шурка. Ослеплённые солнцем, мальчишки зажмурились. Корова в испуге замычала. Соскочив на землю, Шурка натянул ей на голову попону.

– Ещё ослепнет.

– Ты ничего не слышишь? – замер Лера.

– Нет, – попытался осмотреться Шурка и прикрылся ладонью – солнце немилосердно резало глаза. – А что?

– Слушай.

Шурка обратился вслух. Где-то тихо причитала неведомая птица.

– Ё-моё! – наконец, сообразил он. – Птицы же не разговаривают.

Кое-как привыкнув к дневному свету, друзья обнаружили, что подле них лежит в обнимку с автоматом здоровенный бугай в камуфляжной форме. Он-то и производил загадочные звуки. Прислушались.

– Я – маленькая пташечка, я кисоньку боюсь, – тонюсеньким голоском выводил бандит. – Накроюсь я стаканчиком и крошек наклююсь.

– Чего это он? – изумился Шурка.

– Птичкой представился от марихуаны, – покрутил пальцем у виска Лера и попытался вытянуть из рук бандита оружие.

– Кар-р! – неожиданно дико каркнул тот, прижал автомат к груди и снова засюсюкал: – Пусть бьётся киска в донышко усатой головой. Я – маленькая пташечка, не стойте надо мной.

Шурка поспешно отошёл от свихнувшегося бандита и спрятался за Леру.

– Уходим, – шепнул он.

Лера осмотрелся. Позади сплошной стеной высились горы. Напротив пещеры на небольшой ровной площадке стояли оба грузовика. За ними тянулся пологий склон, усеянный камнями: от малых до огромных. Склон уходил далеко вниз, где и упирался в полоску зеленеющего леса. По склону меж камней вилась узкая просёлочная дорога.

– Ну и куда тут бежать, – спросил он, – опять в горы?

Шурка упрямо замотал головой.

– Видишь, дорога, – показал он, – и джипа нет. Значит, Агроном с Химиком уехали. Надо на грузовике драпать, пока они не вернулись.

– А ты сможешь? – засомневался Лера.

– Запросто, – заверил Шурка. – Мой батя восемнадцать лет за рулем.

По трапу, по которому грузчики поднимали наверх мешки с коноплёй, друзья ввели Машку в кузов грузовика, подняли борт и задрапировали его брезентом. Сняв рыцарский шлем, Шурка сел за руль. Ключи торчали в замке зажигания.

– Ага, – посмотрел он себе под ноги, где располагались три педали, – слева – сцепление, справа – газ, а между ними тормоз.

Поставив машину на нейтральную скорость, юный водитель включил зажигание. Мотор легко завёлся и тихо заурчал на холостом ходу. Лера в это время бегал вокруг грузовика, поднимая и подвязывая края маскировочной сети.

– Готово, – забрался он в кабину. – Можно ехать.

Шурка отпустил тормоз и выжал сцепление. Поддав газу, он хотел тронуть машину, но машина фыркнула, дёрнулась и заглохла.

– Восемнадцать лет, да? – посмотрел на него сердито Лера.

– Подожди, – отмахнулся Шурка и вновь завёл двигатель. – Это же дизель, я на таком первый раз.

Со второй попытки грузовик рывками, но всё же поехал. Вцепившись мёртвой хваткой в руль, Шурка вёл его, куда глаза глядят.

– Лерчик, – пропищал он жалобно, – командуй, в какую сторону рулить.

Набирая ход, грузовик уже не ехал, а прямо-таки нёсся с горы.

– Тормози! Тормози! – кричал, зверски оскалившись, Лера. – Дорога разбегается!

Впереди через какую-то сотню метров возникла развилка, от которой в стороны расходились уже две дороги. Срезать угол и объехать её было невозможно. Обочина представляла собой груды камней. Шурка вдавил в пол среднюю педаль. Грузовик, словно нехотя, медленно стал сбавлять скорость и остановился у самой развилки.

– Мама родная, – выдохнул Шурка, – вот это понесло.

Подумав немного, он заключил: – Надо на первой скорости спускаться.

– Подожди, – открыл дверь кабины Лера. – Посмотрю, куда дальше ехать, а то попадём к чёрту на кулички.

Выбравшись на крыло, он тщательно изучил местность. Левая дорога уходила в сторону и, опоясывая склон, скрывалась за «трёхэтажной» скалой. Правая, извиваясь и петляя между камней и рытвин, узкой колеей катилась вниз до самого леса. ещё дальше и правее сияла синевой широкая лента моря. Лера последний раз оценил предстоящий спуск.

– Давай, направо, – приказал он, – только медленно. Скоро поворот будет, а потом ещё один.

В это время из-за «трёхэтажной» скалы выехали два джипа. То были бандиты, которые, наевшись баранины, во главе с Агрономом возвращались к пещерам.

– Что за чёрт? – удивился Агроном, увидев и не признав свой грузовик. – Зачем эти идиоты стог конопляный из пещеры приволокли?

Действительно, под маскировочной сетью машина издалека напоминала зелёный стог марихуаны.

– А ну, стой, Тюха! – приказал он водителю и достал рацию.

– Алё, База! – позвал Агроном. – Я – Труба. Приём!

Он щёлкнул переключателем, но в радиоэфире царила тишина, лишь, путаясь между собой, потрескивали радиоволны.

– Перебили наших человечков, – заметил Тюха.

– Да кому тут, – отмахнулся Агроном.

– А бандиты…

Агроном удивлённо посмотрел на водителя: – А ты кто?

– Ах, да! – вспомнил тот, поскрёб живот и выдвинул новую версию: – Может, они белым крокодилом перепились?

Неожиданно рация хрипнула, и на фоне птичьих причитаний раздался заунывный голос Дынного Косяка.

– Аллё, Труба, – сказал он заплетающимся языком.

– Неужели молоко так действует? – спросил Химик, который с двумя другими бандитами сидел за Агрономом на зад нем сиденье.

Лицо Агронома налилось кровью.

– Товар погрузили? – зарычал он.

– По-олная труба, – икнул Дынный. – На ранчо полуденная сиеста, типа отдыха после встречи иноземной делегации.

– Какой делегации? – опешил Агроном.

– Из братской Ла-Манчии под руководством камрада Кихота. И незачем теперь мешки наверх тягать. Конопелечку отправим подземным ходом напрямую в Мадрид.

– Какой подземный ход? Какой камрад? – растерянно оглянулся Агроном. – Ничего не пойму.

– Может, сеньор Дон Кихот, рыцарь из романа Сервантеса, – догадался Химик.

Тут «стог» чихнул дымом и покатился с горы в сторону леса.

– Братва! – заорал Агроном. – Это же наша машина!

– Как пить дать наша, – поддакнул Тюха.

Агроном связался со вторым джипом.

– А ну, за мной, – приказал он. – Вперёд!

Обнаружив погоню, Шурка отпустил тормоза и, как заправский гонщик, сгорбился над рулём. Подпрыгивая на ухабах, грузовик полетел вниз с такой скоростью, что у мальчишек дух перехватило. Но бандиты были куда более опытными водителями, и очень скоро их нагнали. Спасла друзей всё та же обочина, представлявшая сплошное нагромождение камней. Из-за них джипы не могли ни объехать, ни обогнать, ни, наконец, перерезать грузовику путь.

– Стой, ламанчская зараза! – кричал, высунувшись в окошко Агроном.

Но грузовик лишь прибавлял ходу, опасно наклоняясь на поворотах.

– Да какие это сеньоры, это крымские татары! – кричали с заднего сиденья два бандита. – ещё те разбойники!

– А ну, прижмись к ним, – приказал Агроном, открывая люк в крыше.

И когда джип уткнулся своим мощным бампером в бампер грузовика, выбрался наверх и сполз на капот. Но едва он дотянулся до заднего борта, из-за брезентовой шторки высунулась здоровущая морда с раскосыми глазами. Обнажив крупные пожелтевшие от жвачки зубы, она лаконично и грозно спросила:

– Ну-у?!

От сего фантастического явления Агроном невольно разжал пальцы и с лёту хрястнулся о капот. Этим бы всё и кончилось. Но перепуганный Тюха резко дал по тормозам. Джип встал, как вкопанный, а сидящего на капоте Агронома тотчас сорвало с места и кинуло вперёд. Пробежав по инерции два десятка метров, он перекувыркнулся через голову и растянулся плашмя на дороге.

Вслед за первым остановился второй джип. Бандиты по спешили к своему бездыханному главарю.

– Уби-би-бился, – стал заикаться Тюха.

Охранники перевернули Агронома на спину, и тот вытаращил глаза.

– Пришельцы, – прохрипел он.

В глазах его метался неподдельный ужас.

– Он, наверное, сильно стукнулся при падении, – сочувст венно покачал головой Химик. – Вот и бредит.

И точно. Агроном сложил руки, закрыл глаза и затянул, словно дьяк с амвона: – Рожа инопланетная машину угнала…

Бандиты посмотрели на изобретателя фентанила.

– Так, – взял командование на себя Химик. – Тюха, вези Агронома к пещерам. А я со своими ребятами – за грузовиком. Никуда он не денется. Дорога тут одна.

Смотреть на дорогу было страшно. Шурке казалось, что глаза его от чудовищной скорости разъехались к ушам.

– Мама родная, – стонал он сквозь зубы.

За спиной в кузове то и дело возмущённо мычала Машка. И только Лера, не отводивший взгляда от зеркала заднего обзора, представлял собой само спокойствие.

– Оторвались, – наконец, выдохнул он.

Шурка сбавил ход.

– Не тормози, – всполошился Лера, – а то догонят.

– Лес, – объявил Шурка. – Приехали!

Дорога запетляла между стволами сосен и вскоре позади них выросла сплошная зелёная стена. Шурка остановил машину у зарослей можжевельника.

– Бежим быстрее! – выпрыгнул из кабины Лера.

– А Машка?

– С собой.

Друзья бросились открывать задний борт. Машка лежала посреди кузова и смотрела на них добрыми глазами.

– Пойдём, пойдём, – ухватил её за рог Шурка.

Корова легонько мотнула головой и жалобно замычала.

– Чего она?

– Может, испугалась? – едва не плача предположил Шурка и погладил корову по широкому лбу.

Корова потянулась к его руке влажным носом.

– Пойдём, Машка, пойдём, – вновь позвал её Шурка.

Машка подумала и попыталась подняться. Шурка с Лерой взялись ей помогать. Но куда там, корова была тяжеленной. Провозившись с ней некоторое время, друзья додумались спихнуть её наземь. А чтобы животное не ушиблось, уложили подле кузова мешки с конопляным семенем в виде горки. Машка соскользнула на импровизированный спуск животом, поехала вниз и встала на ноги.

– Ура! – обрадовался Шурка.

– Му! – задрала голову корова.

– Тише вы, – зашипел на них Лера, – а то бандиты налетят.

Шурка скоренько надел на шею Машке отцовский ремень, а себе на голову рыцарский шлем.

– Мы готовы, – глухо доложил он сквозь забрало, взявшись одной рукой за ремень-ошейник, а второй, придерживая на плече шашку.

– За мной, – махнул Лера и направился в сторону моря.

Но не успели они сделать и десяти шагов, как…

– Руки вверх! – раздалось из-за кустов, и помертвевшие от ужаса друзья узнали голос Химика.

Не сговариваясь, они подняли руки и обернулись. Перед ними стоял с пистолетом в руке грозный изобретатель фентанила.

– Что вы тут делаете? – спросил он, рассматривая их необычный наряд.

Надо напомнить, что друзья наши больше походили на бродячих актёров какого-нибудь средневекового театра, чем на современных мальчишек. Вдобавок, Лера был ещё отмечен фиолетовым синяком на весь глаз.

– Ты часом не токсикоман? – нахмурился Химик.

– Не, – замотал головой Лера и посмотрел на друга, – это коленкой, случайно.

Химик понимающе склонил голову, и лицо его при дневном свете показалось Лере странно знакомым. Он всмотрелся и даже присвистнул от удивления. Тот же профиль, те же льняные волосы и тот же голос. Как он сразу не обратил внимания?

– В чём дело? – насторожился Химик.

«Он или не он, – гадал Лера. – А если он, то не может он быть Химиком. Сказать или не сказать?». И вдруг, будто кто-то за язык его потянул.

– Молодец?! – вымолвил он и тотчас увидел, как у Химика предательски вздрогнули ресницы.

– Да ты кто таков, – пристально вгляделся Химик, – и что обо мне знаешь?

В ответ Лера протянул послание поручика Молодца. Озадаченный, бандит развернул лист ветхой бумаги и стал читать. И чем дольше читал, тем выше в изумлении забирались вверх его брови. Поняв, что не ошибся, Лера засиял от удовольствия. Шурка решил, что друг с ума сошёл, так он сиял.

– Вы ведь тоже Молодец? – совсем осмелев, спросил Лера.

– Ну да, – признался обескураженный Химик и назвался: – Лейтенант Молодец, Федеральная служба безопасности России.

– Значит, вы не бандит? – обрадовался Шурка. – Не Химик?

– Нет, конечно, – улыбнулся в ответ лейтенант. – Химика мы ещё неделю назад арестовали вместе с лабораторией. А вы что тут делаете? И откуда у вас это письмо?

Счастливые друзья принялись взахлёб рассказывать о своих приключениях.

Когда речь зашла о катакомбах, лейтенант Молодец достал блокнот. Со слов мальчишек он нарисовал схему подземных коридоров, местоположение пещер, тайных входов и выходов. После записал их адреса и фамилии.

– Вот, что, – заключил он. – Ребята мои отведут грузовик обратно, а я вас в санаторий доставлю.

Лейтенант что-то тихо сказал в рацию и вскоре из-за деревьев выкатился джип с бандитами. Мальчишек бросило в дрожь.

– Не бойтесь, – глянул на их побледневшие лица Молодец. – Это ребята из местного ОМОНа. По легенде изображают моих телохранителей. Мы с ними и Химика брали. Теперь вот за Агронома взялись, а вы нам чуть операцию не сорвали.

– Наоборот, – возразил Лера, – это мы наркоманов в пещере обкурили. И Агроном из-за нас с машины свалился. его теперь можно тёпленьким брать.

– И возьмём, – заверил лейтенант, – но позже, когда он нас на своих сообщников выведет.

Пятеро переодетых бандитами милиционеров загрузили мешки с конопляным семенем обратно в грузовик, и лейтенант посмотрел на часы.

– Думаю, за два часа управлюсь, – показал он на друзей. – Агроному передайте, как есть: грузовик и корову увели пацаны. Спросит про меня, скажете, Химик взбесился, остался крысёнышей кончать.

Тут Молодец весело подмигнул мальчишкам, и те похолодели. «Вот гад, всё наврал, а сам настоящий бандит, – лихорадочно соображал Лера. – ему нас убить, что мух прихлопнуть». И действительно, наследник поручика достал пистолет и выстрелил несколько раз в воздух.

– Давайте, давайте, – деловито поторопил он друзей, – полезайте в машину.

Лера, а за ним и Шурка забрались в салон джипа. Причём, Шурка – любитель езды на переднем сиденье – сел вместе с Лерой сзади. «В крайнем случае, я этому хитрющему Химику шашкой врежу», – подбадривал он сам себя. На прощанье мыкнула Машка, но джип уже рванул с места и понёсся прочь.

Ехали долго. Молчали. Молодец думал о чём-то своём, а друзья терзались сомнениями по поводу того, кто он есть на самом деле – лейтенант ФСБ или изобретатель страшного фентанила.

– Раздевайтесь, – неожиданно нарушил молчание Молодец.

У друзей разом оборвалось внутри. «Значит, бандит, – поняли они. – Сейчас расстреливать будет».

– Холодно, – буркнул в ответ Лера и запахнул на груди кафтан.

Удивлённый Молодец включил печку, и в салоне стало жарко, как в экваториальной Африке. Мальчишки обливались потом, но терпели наперекор всему. Шурка даже шлем не снял.

– Раздевайтесь, – снова приказал Молодец и показал вперёд, – до вашего санатория совсем немного осталось.

Друзья всмотрелись и различили вдали канатную дорогу, над которой высился, цепляясь за облака, пик Ай-Петри. Обрадованные, они мигом разоблачились и остались в пиджачках да тапочках на босую ногу. Подумав, Шурка также отдал и свой боевой трофей.

– Это вашего дедушки, – пояснил он, положив шашку между передними сиденьями.

– И это, – Лера протянул часы.

Протянул и только теперь заметил на их крышке барельеф двуглавого орла.

Лейтенант как-то очень хорошо взглянул на друзей.

– За часы спасибо, – кивнул он, – и за шашку.

– Героические вы парни, – вдруг добавил поручиков внук.

В салоне повисла неловкая пауза. Знал бы лейтенант, что они пять минут назад думали о нём!..

– А как наркоманы получаются? – спросил Шурка, переводя разговор на другое.

– Кто как, – глядя на дорогу, пожал плечами Молодец. – Одни из любопытства. Другие от скуки. Третьи по глупости, а четвёртые и вовсе не знали, что им подсунули.

Лера с тревогой посмотрел на Шурку. Тот озадаченно почесал в затылке.

– А правда, что наркоманы – это живые трупы?

– Похоже на то, – согласился лейтенант. – Врачи определяют наркоманию, как тотальное поражение личности.

– Это как?

– Это значит, что человек, став наркоманом, какой бы он ни был вначале хороший, постепенно уничтожает свои лучшие нравственные качества и психически становится не вполне нормальным. Он теряет всё: друзей, семью, учёбу, работу. А разучившись честно зарабатывать деньги, рано или поздно превращается в преступника. Ворует, лишь бы добыть очередную дозу, и врёт. Врать для наркоманов также просто, как дышать. А кроме несчастий, которые они приносят окружающим, они ещё разрушают собственное тело.

– Вот поэтому наркоманы на доходяг похожи, – припомнил Шурка пещерных грузчиков.

– А если они бросят наркоманиться, – поинтересовался Лера, – у них всё пройдёт? Вон пьяницы наутро трезвеют.

– Не пройдёт. Наркотики вызывают в организме необратимые изменения. Это, как у калеки: ампутированная нога уже никогда не вырастет.

– Так лучше сразу бросить эти наркотики, если даже и попробовал!

– А у наркомана «ломка» начинается, если он вовремя наркотик не примет.

– Чего начинается? – удивились друзья.

– Кости ломает, суставы выкручивает, слабость страшная, из носа течёт, будто из крана. Болели когда-нибудь гриппом?

– Ну да…

– Вот представьте себе самую тяжёлую форму. А вдобавок, к гриппу прибавьте пищевое отравление…

– Это когда высокая температура, невыносимо живот болит и от туалета боишься отойти? – смущаясь, уточнил Шурка.

– Именно, – подтвердил лейтенант. – А ещё постоянная тошнота, рвота. Теперь всё это умножьте на пять, и получится абстинентный синдром или «ломка» на наркоманском жаргоне.

– Жуть, – представил картину впечатлительный Шурка. – Так и рехнуться можно.

– Ёлки-палки! – возмутился Лера. – Да эти наркотики надо вообще уничтожить, чтобы их никогда не было.

– Вот мы и стараемся, – усмехнулся лейтенант.

За разговорами незаметно добрались до санатория. Неподалёку от ворот Молодец остановил джип и обернулся к друзьям.

– Приехали, – объявил он. – Дальше – вы сами. Только никому ни слова о том, что видели и слышали. Спросят, скажете: заблудились и всё. А за корову не беспокойтесь, отдадим в надёжные руки.

– Можно старушке, которая нас сыром угощала, – предложил Шурка. – Она добрая, она Машку не обидит.

– Так и сделаем, – одобрил лейтенант. – Как её зовут?

Только тут друзья вспомнили, что не знают ни имени, ни, тем более, фамилии бабушки-пастушки.

– Ладно, – успокоил их Молодец, – достаточно того, как она выглядит и где коз пасёт.

На прощание лейтенант пожал им руки.

– Просьбы и пожелания ещё будут?

Лера вдруг смутился.

– Извините, – сказал он тихо, – а что вам поручик Молодец написал?

– Да так, – растерялся лейтенант, – семейное. Хотя…

И он достал письмо.

– Вот в этом месте, – указал он.

– Mon cher ami! – с трудом разбирая слова, прочитал Лера. – Империя Российская велика и богата. Способна она прокормить и защитить всяк живущего в ней. И посему надобно неустанно печься о сохранении и приумножении каждой частички её. Ибо, если рухнет сие великолепное здание, то миллионы погибнут под обломками, миллионы осиротеют и обратятся в рабов…

– Всё, – отобрал письмо лейтенант, – дальше сугубо личное.

– А вы и вправду его внук? – спросил Шурка.

– А как его звали? – спросил Лера.

– Фёдор Петрович, – ответил лейтенант. – Легендарная личность. Гроза всех контрабандистов. Только он мне не дедушка. Я ему прихожусь, – тут он стал загибать пальцы: пра, пра, пра, пра…

– Четырежды правнук! – ахнули мальчишки.

Санаторий встретил юных скалолазов страшным переполохом. Пантелеймон Юрьевич с бледным лицом и упаковкой валидола в руке сидел на лавочке, а вокруг него сгрудились оба класса.

– Ну, всё, – приуныл Шурка, – теперь нас больше никуда не возьмут.

Тотчас выяснилось, что отсутствие друзей никто не заметил. Одноклассники таким образом уложили одежду под их одеялами, что получилось, будто Шурка и Лера спят, накрывшись с головой. Пантелеймон Юрьевич, пересчитывая учеников после отбоя, подвоха не заметил.

Причиной треволнений оказалась шахматная партия между школьным биологом и главным поваром санатория. Начатая ещё вчера, она длилась с утра до полуночи, пока игроки не стали засыпать за шахматной доской. Играли по всем гроссмейстерским правилам. На ночь доску с расставленными на ней фигурами заперли на кухне. С утра партия продолжилась. Зрители, из числа отдыхающих, персонала и даже шофёров, привозивших из города продукты, разбились на два лагеря. Одни болели за местного повара, другие – за приезжего учителя. И вот в полдень второго дня на двадцать третьем ходу коварный повар объявил Пантелеймону Юрьевичу шах. От столь сокрушительного удара у бедного педагога едва не случился сердечный приступ.

Но об этих подробностях друзья узнали несколько позже. Теперь же в суматохе, они проскользнули на кухню и как-то удивительно быстро опорожнили по две тарелки холодного борща да умяли ещё полбуханки хлеба в придачу. Только через час, умывшись и переодевшись, они вернулись к шахматной лавочке, вооружённые букетиками несколько увядших, но всё ещё прекрасных синих цветов.

– Эдельвейсы! – ахнули Светочка с Ирочкой.

Но друзья не обратили на них никакого внимания и смело шагнули к Пантелеймону Юрьевичу.

– Вот, – улыбнулся Шурка и, не зная, что сказать далее, воинственно тряхнул букетиком.

– Ага, – просиял из-за его плеча правым, не подбитым, глазом Лера и тряхнул своим.

Увидев подснежники, биолог растаял.

– Альпийские?

– Предгорные, – не задумываясь, соврал Лера. – Не выдавать же военную тайну?! – Там козы пасутся.

– И коровы, – добавил Шурка.

– И кони, – заключил Пантелеймон Юрьевич и внимательно посмотрел на шахматную доску.

– Ну-ка, ну-ка, – отдал он букетики Светочке с Ирочкой, а сам склонился над фигурами.

Подружки от такого подарка засветились, словно лампочки, и стали на самом деле походить на сказочных принцесс. Правда, друзья, обескураженные неожиданным поворотом событий, этого не заметили. Но тут Светочка шагнула к Шурке и чмокнула его в щёку.

– За что? – обиделся он.

Пока Лера наблюдал за этим невероятным событием, к нему с другой стороны подошла Ирочка и тоже поцеловала.

Ближе к вечеру по санаторию пронеслась весть, что Пантелеймон Юрьевич ушёл «из-под шаха» и уж сам развернул наступление по всему шахматному фронту…

Зимние каникулы пролетели стремительно, и однажды утром оба класса во главе с учителем биологии загрузились всё в тот же автобус.

– Теперь эту скалу можно запросто назвать Ай-Лерка, – заявил Шурка, когда они проезжали под канатной дорогой.

– Чего это вдруг? – покосился на него Лера. – Ай-Шурка тоже неплохо звучит.

– А кто придумал за эдельвейсами лезть? – прищурился Шурка.

– Полчасика – туда, полчасика – обратно, – передразнил он. – А ползали больше суток.

Мальчишки бы ещё долго спорили – дорога дальняя, но тут автобус притормозил у поворота. Неподалёку на лужайке паслось стадо коз, а среди них – рыжая корова.

– Стойте! – побежал к водителю Шурка. – Мне выйти надо!

Оба класса грохнули от смеха, а Шурка, едва автобус остановился, спрыгнул на обочину и бросился назад. Вышедший за ним Пантелеймон Юрьевич только руками развёл, увидев, как Шурка полез с объятиями и поцелуями к корове на лугу. Но больше всего поразило биолога то, что неизвестная корова при этом стояла, не шелохнувшись, покорно склонив свою рогатую голову.

– Машка, Машка, – шептал нежно Шурка.