Уже значительно позже, когда все было кончено и все немного пришли в себя, Эллери Квин был вынужден признать, что это был самый мучительный момент в его профессиональной карьере. Он был мучительным вдвойне, поскольку за несколько недель до этого Эллери открыто заявил, что знает, кто убил первую жертву, знает этого поразительного преступника, чье оружие исчезло, как по волшебству, и чью фигуру словно накрыло плащом-невидимкой.

В пораженном сознании многих возникли встречные обвинения. Например, в сознании майора Керби. И само собой, в первую очередь в возмущенном сознании инспектора Квина.

— Если ты знал, — надул щеки инспектор, глядя широко раскрытыми глазами на сына, который сидел словно громом пораженный и глядел на кружащих по арене лошадей, — то почему не выложил все и не предотвратил второе убийство?

Эллери понимал, что ответа, который сейчас можно было бы выразить в двух словах, не существовало. Однако в глубине сознания также понимал, что убийство Вуди было хоть и непредвиденным, но неотвратимым: не существовало ничего такого, что бы он мог сделать, дабы избежать пролития новой крови, к тому же у него имелись все причины, чтобы хранить молчание, — теперь еще более веские, чем прежде.

Эти мысли роились в его воспаленном мозгу, и он ощущал все страшные терзания добровольного мученика. А холодный рассудок — тот самый наблюдатель, который сохраняет спокойствие и ясность среди взбудораженных серых извилин, — шепнул ему: «Подожди. Смерть этого человека не на твоей совести. Подожди».

* * *

Часом позже все та же группа людей, что окружала мертвое тело Бака Хорна месяц назад, окружила мертвое тело однорукого всадника — искореженное, деформированное тело, изуродованные члены которого милосердно скрывало одеяло.

Полиция и детективы сдерживали толпу. Арена строго охранялась.

Люди майора Керби, под его руководством, лихорадочно продолжали снимать все происходящее.

Труппа беспокойно расхаживала по арене. Лошади, вверенные заботам Бана, спокойно пили воду из временных поилок.

Никто ничего не говорил: Кит Хорн замерла в оцепенении; Гранты были молчаливы и бледны; Тони Марс находился на грани истерики; а в ложе Марса Хантер и чемпион Блэк, наклонившись через перила, смотрели вниз, на арену.

* * *

Судмедэксперт доктор Сэмюэль Праути поднялся с колен и натянул одеяло поверх головы убитого.

— Убит выстрелом в сердце, инспектор.

— В то же самое место? — хрипло спросил инспектор, который выглядел так, словно всю ночь его мучили кошмары.

— Что и в первом случае? Практически да. — Доктор Праути закрыл свой саквояж. — Пуля прошла через мягкие ткани основания левой культи и вошла в сердце. Если бы у него была целая рука, он мог бы остаться в живых. А так он был обречен. Дюймом выше, и пуля могла бы засесть в культе.

— Одним выстрелом? — робко спросил инспектор. Казалось, он неожиданно вспомнил рассуждения Эллери насчет необыкновенной меткости убийцы.

— Одним, — подтвердил доктор Праути.

* * *

Было сделано все, что полагается. Умудренный печальным опытом, инспектор принял все меры против возможного бегства преступника и исчезновения его оружия.

— Полагаю, это снова был 25-й калибр?

Доктор Праути произвел зондирование и довольно скоро извлек пулю — сплющенный кусочек стали, покрытый кровью. Несомненно, это была пуля от автоматического пистолета 25-го калибра.

— А что насчет угла, Сэм? — поинтересовался инспектор.

Доктор Праути безрадостно усмехнулся:

— Черт побери. Тот же самый угол, как и в случае с Баком Хорном.

Всадники были изолированы, их оружие собрано. Всех их обыскали. Сержант Вели снова прочесал арену и снова обнаружил гильзу — втоптанную каблуками и конскими копытами, всего в ярде от того места, где была найдена первая пуля.

Но двадцать пятый автоматический по-прежнему оставался невидимкой.

Лейтенант Ноулс, эксперт по баллистике, на этот раз появился на месте преступления. И в очередной раз начался нудный, устрашающий своей длительностью обыск двадцати тысяч человек. Снова были найдены несколько автоматических пистолетов 25-го калибра. В продолговатой комнате за ареной Ноулс оборудовал себе экспертную лабораторию. Он подключил к работе майора Керби, и оба спеца долгое время занимались тем, что стреляли по импровизированной мишени, изготовленной из неплотно свернутой абсорбирующей ваты. С помощью микроскопа, который лейтенант прихватил с собой, было произведено сравнение между пулями найденных пистолетов 25-го калибра и пулей, извлеченной из тела убитого. Обыск продолжался. Инспектор Квин, с трудом сдерживая гнев, успевал быть сразу во всех местах. Собственной персоной явился комиссар полиции и приближенное лицо мэра.

Все было сделано, но это не дало никакого результата.

Когда все закончилось, с уверенностью можно было констатировать лишь одно — что убийство действительно произошло.

* * *

Лейтенант Ноулс, усталый и ссутулившийся, явился со своим докладом; майор Керби молча стоял рядом.

— Вы проверили все оружие? — отрывисто спросил инспектор.

— Да, инспектор. Автоматического пистолета, из которого был застрелен Вуди, среди них нет.

Инспектор ничего не сказал. Все выглядело настолько невероятным, что слова были излишни.

— Но имеется только один момент, насчет которого я совершенно уверен, хотя я еще это проверю, когда вернусь к себе в лабораторию, — продолжил лейтенант Ноулс. — Майор Керби придерживается такого же мнения. На пуле, убившей Вуди, видны те же самые отметины, что и на пуле, сразившей Бака Хорна.

— Вы хотите сказать, что оба были застрелены из одного и того же пистолета? — спросил комиссар.

— Совершенно верно, сэр. В этом нет никакого сомнения.

Эллери стоял рядом и в глубокой задумчивости грыз ноготь на пальце правой руки, невольно сгорая от стыда. Никто не обратил на него внимания.

* * *

Жуткий трагифарс продолжался. Постепенно зрители были выведены из «Колизея» и отправлены домой. Арену еще несколько раз прочесали. Ярусы, кабинеты, конюшни и все лабиринты «Колизея» детективы, подгоняемые недовольством властей, обшарили глазами и ощупали пальцами.

Но автоматический пистолет 25-го калибра как в воду канул. Казалось, ничего другого не оставалось, как свалить все на мистику и признаться в полной беспомощности.

Но затем, пока комиссар, приближенное лицо мэра, инспектор, лейтенант Ноулс и майор Керби стояли, с нерешительностью глядя друг на друга, как смотрят люди, опасающиеся смотреть в глаза неприятной правде, Керли Грант внес в ситуацию некое отклонение — радикальное отклонение, ибо это было единственное важное событие с момента убийства Вуди, которое не дублировалось схожим событием, случившимся после убийства Бака Хорна.

Керли появился в восточных воротах с горящими глазами, вздыбленными волосами и вприпрыжку, словно молодой мустанг, бросился к отцу, который стоял в одиночестве на арене и разглядывал свои сапоги.

Все резко обернулись, чувствуя, что что-то случилось.

Они должны были слышать каждое слово Керли.

— Па! — задыхаясь от гнева, выдохнул Керли. — Деньги пропали!

Дикий Билл Грант медленно поднял голову:

— Что? О чем ты говоришь, сынок?

— Деньги! Десять тысяч! Я положил их в сундучок в моей уборной, а теперь они пропали!