Разногласия между Соединенными Штатами и Англией по поводу «Энигмы» впервые возникли в конце 1940 года, когда между ними начались переговоры об обмене разведывательными данными, полученными путем дешифрования. 15 ноября Аластер Деннистон, руководитель английского дешифровального центра в Блетчли-Парке, обратился к Стюарту Мензису, начальнику Секретной разведывательной службы Англии, с рапортом, в котором, в частности, говорилось:

«Немецкие и итальянские шифры настолько важны для нас, что мы не можем передать их без всяких ограничений. Мы должны потребовать, чтобы нам во всех подробностях сообщали о мерах безопасности в отношении этой информации, после того как мы передадим ее американцам».

Спустя два с половиной месяца в Англию для обмена опытом прибыли первые американские криптоаналитики. Они поведали своим английским коллегам об успехах в области взлома японского дипломатического «пурпурного» шифра, а взамен рассчитывали на информацию об «Энигме». В Блетчли-Парке их встретили бокалами хереса и байками о необыкновенных успехах английских дешифровальщиков, однако за спиной у прибывших из-за океана гостей Деннистон и Мензис придумывали, как бы устроить так, чтобы поделиться с американцами минимумом полезной информации.

В феврале 1941 года Мензис доложил премьер-министру Черчиллю, что хочет рассказать американцам об «Энигме», однако не собирается обсуждать с ними содержание дешифровок. На рапорт Мензиса Черчилль наложил следующую резолюцию:

«Согласен. УСЧ. 27.2».

Заокеанских гостей спешно привели к присяге, и они поклялись ни при каких обстоятельствах не разглашать полученных сведений. Американских моряков, например, заставили дать расписку с обещанием передать эти сведения только начальнику дешифровальной секции военно-морской разведки. Аналогичное обещание дали сотрудники дешифровальной секции американских сухопутных войск. В обмен они увезли с собой детальное описание конструкции и принципов функционирования «Энигмы».

Летом 1941 года Черчилль предложил Мензису регулярно снабжать американцев информацией, которая была получена из немецких шифровок. Таким образом английский премьер-министр рассчитывал помочь Соединенным Штатам бороться с растущей угрозой со стороны немецких подводных лодок. Мензис отказался, написав в ответ:

«Я не в состоянии придумать безопасный способ замаскировать эту информацию таким образом, чтобы не подвергать опасности ее источник… Практически невозможно сделать вид, что она получена от нашего агента. Я сомневаюсь, что даже на короткое время мы сможем ввести в заблуждение противника, если американцы будут вести себя неосмотрительно. Полностью исключить этого нельзя, поскольку американцы не заботятся о безопасности в той степени, в какой это необходимо…»

После того как в начале августа 1941 года англичане стали регулярно читать шифрованную переписку немцев, Деннистон решил совершить поездку в Вашингтон, чтобы на месте урегулировать все вопросы, связанные с обменом дешифровальной информацией с Соединенными Штатами. Деннистон намеревался объяснить американцам, что не может предоставить в распоряжение заокеанских союзников ни одной «Бомбы», но решил смягчить свой отказ, пригласив молодых американских математиков на стажировку в Блетчли-Парк. Мензис выступил против обеих инициатив Деннистона и запретил ему даже упоминать о «Бомбах», чтобы американцы не ухватились за эту идею и не занялись созданием «Бомб» у себя в Соединенных Штатах. В конце концов Мензис согласился, чтобы американцам разрешили участвовать в исследовательско-конструкторских работах по «Энигме», но отказал им в доступе к дешифрованным сообщениям немцев.

1 февраля 1942 года немцы ввели в действие усложненную модификацию военно-морской «Энигмы», добавив в нее дополнительный диск и еще один рефлектор. Деннистон продолжал уверять американцев, что готов предоставить им любую информацию по «Энигме», которую они захотят получить. Однако английские дешифровальщики явно не собирались делиться всем, что знали об «Энигме». В результате раздраженные американцы стали поговаривать, что им придется взломать «Энигму» самим, без помощи со стороны англичан.

В апреле 1942 года в своем рапорте на имя Эдуарда Тревиса, сменившего Деннистона в феврале, сотрудник английского дешифровального центра Джон Тильтман так охарактеризовал сложившуюся ситуацию:

«Учитывая, что американцы ведут войну и крайне заинтересованы в получении информации о подводном флоте противника, они имеют право на доступ к дешифровкам или детальным сведениям о том, почему не осуществляется чтение шифрованной переписки немцев и каковы шансы на ее чтение в ближайшем будущем. Если быстрое и удовлетворительное решение проблемы не будет найдено, американское высшее командование потребует, чтобы их военно-морские криптоаналитики попытались продублировать нашу работу над „Энигмой“».

Через некоторое время Тревис информировал американцев, что в Блетчли-Парке не удается взломать четырехдисковую «Энигму», используемую подводным флотом Германии в Атлантике. Однако он возражал против того, чтобы в Соединенных Штатах было создано криптоаналитическое подразделение, которое получит от англичан всю информацию об «Энигме». Тревис считал это крайней мерой: «Если возникнет опасность лишиться возможностей, которыми мы сейчас обладаем, мы несомненно пошлем к вам своих экспертов».

Но 13 мая Тревис изменил свое решение и написал американцам письмо, в котором согласился, чтобы они занялись проработкой вопроса о создании электромеханических устройств для взлома «Энигмы», и пообещал, что в течение четырех месяцев отправит в Соединенные Штаты «Бомбу» вместе с сотрудником, который займется ее обслуживанием. Это обещание Тревис так и не выполнил. Скорее всего, он просто старался любыми доступными способами сгладить остроту разногласий относительно «Энигмы». В сентябре Уильям Фридман, американский криптоаналитик, работавший над взломом модификации «Энигмы», используемой сухопутными войсками и люфтваффе, написал меморандум, из которого следовало, что американцы особо не настаивали на том, чтобы Тревис выполнил обещанное:

«В настоящее время англичане имеют весьма ограниченное число таких машин, а потребность в них столь высока, что, хотя мы и можем заставить их выполнить свое обещание, они сделают это очень неохотно, поскольку это лишит их надежды на успешное решение проблемы… Если они пришлют нам машину, это будет одна из самых ранних и наименее эффективных моделей — вряд ли ее можно будет использовать в качестве образца для массового создания таких машин… Уже сейчас у нас есть необходимые чертежи и схемы… и нам не нужен образец, чтобы сконструировать машину».

Решимость американцев создать собственное подразделение, которое занялось бы взломом «Энигмы», еще больше окрепла, когда они узнали, что, по самым оптимистическим прогнозам, англичане смогут изготовить «Бомбу», предназначенную для взлома четырехдисковой «Энигмы», только через полгода. В Соединенных Штатах также справедливо опасались, что Англия в любой момент могла лишиться своего дешифровального центра вместе со всем персоналом и секретами, которыми он владел, в результате целенаправленного бомбового удара со стороны немцев. Об этой опасности Фридман упомянул в своем меморандуме, чтобы обосновать решение о создании собственной «Бомбы»:

«Если хотя бы несколько бомб попадут точно в цель и уничтожат три здания, в которых в настоящий момент находится оборудование для взлома „Энигмы“, все работы по дешифрованию будут приостановлены, и в результате будет потерян ценный источник разведывательной информации».

Эдуард Гастингс, сотрудник английского дешифровального центра, отвечавший за связь с американцами, принял участие в совещании, состоявшемся в конце августа 1942 года в Вашингтоне. Иосиф Венгер, начальник подразделения «ОП-20Г», сообщил Гастингсу, что не может больше ждать и хотел бы обзавестись собственной дешифровальной машиной. Гастингс высказался против такого решения. По его мнению, трудности с чтением немецкой шифрованной переписки были временными и в самое ближайшее время должны быть преодолены. Но Венгер возразил, что решение уже приняло на самом высоком уровне.

3 сентября Венгер обратился к своему руководству с просьбой профинансировать программу по созданию собственной «Бомбы». Обосновывая свой запрос о выделении двух миллионов долларов, Венгер написал:

«Задумывая этот проект, мы понимаем, что идем на значительный риск… Говоря про риск, я имею в виду, что хотя проект и сулит нам успех в отношении взлома системы шифрования, которая в настоящее время используется немцами, но вполне возможно, что они могут внести в нее существенные изменения, и это сведет на нет наши усилия».

Потом Венгер, видимо, спохватился, что на таких условиях никто не решится дать ему два миллиона, и добавил:

«Наши исследования убедительно показали, что предлагаемый проект теоретически обоснован. Более того, было продемонстрировано, что он может быть реализован на практике, и в результате мы добьемся необходимого ускорения процесса дешифрования».

Проект Венгера был одобрен. Вслед за этим решением вскоре последовали новые уступки со стороны англичан.

2 октября Тревис написал текст соглашения, по которому при работе над взломом военно-морской «Энигмы» английские криптоаналитики должны были сотрудничать со своими американскими коллегами без всяких ограничений. Гарри Хинсли специально летал в Вашингтон, чтобы согласовать условия с Венгером. Англичане сохраняли общее руководство перехватом и чтением немецких шифровок, но были обязаны оказывать американцам всяческое содействие при конструировании «Бомб» и делиться с ними перехваченными вражескими сообщениями и «подстрочниками», чтобы в «ОП-20Г» могли самостоятельно вскрывать ключевые установки для «Энигмы».

За три дня до написания Тревисом текста этого соглашения сотрудники «ОП-20Г» вступили в переговоры с инженерами из корпорации «Белл» по поводу создания американской «Бомбы». Инженеры пообещали изготовить опытный экземпляр уже в ноябре 1942 года, а рабочий образец представить в апреле 1943 года.

Несмотря на подписанное соглашение относительно военно-морской «Энигмы», американские криптоаналитики из Службы связи сухопутных войск долгое время не могли заключить аналогичное соглашение с англичанами по поводу «Энигмы», используемой сухопутными войсками и люфтваффе. В Англии считали, что американские военные моряки, может, и сумеют сохранить в секрете все, что узнают об «Энигме», а вот пехотинцы — вряд ли. В этом отношении весьма показателен следующий случай. В конце 1942 года Тьюринг был командирован в Соединенные Штаты, чтобы проконсультировать инженеров фирмы «Белл» относительно конструкции нового телефонного шифратора. Однако попасть в производственные здания корпорации ему удалось не сразу. Тьюринга пустили туда только после того, как англичане пообещали снабдить американцев всей необходимой информацией по «Энигме» сухопутных войск и люфтваффе, если они соблаговолят приехать в Англию.

Когда американцы в очередной раз попросили у англичан разрешения самим заняться вскрытием ключевых установок для «Энигмы», англичане обвинили своих заокеанских союзников в том, что они пытаются «присвоить себе чужие заслуги, чтобы скрыть отсутствие сообразительности и эрудиции».

В апреле 1943 года Телфорд Тейлор, американский криптоаналитик, отвечавший за контакты с сотрудниками английского дешифровального центра в Блетчли-Парке, решил применить более гибкий подход к урегулированию взаимоотношений с англичанами. В своей докладной записке он изложил суть этого подхода следующим образом:

«Нам не следует формулировать собственное решение проблемы так открыто, чтобы англичанам не показалось, будто мы в Арлингтон-Холле [36] хотим дублировать их работу или заставить их перехватывать для нас немецкие сообщения… Сейчас нам действительно необходимо хорошенько „зацепиться“ за „Энигму“, войти в курс дела и постепенно наладить взаимодействие, чтобы расширить масштабы совместной деятельности. В конечном итоге мы хотим добиться независимости, но если мы „зацепимся“ за „Энигму“ и разработаем собственные методы, независимость придет к нам сама собой. По мере укрепления наших позиций в Западной Европе мы все меньше будем зависеть от англичан в отношении перехвата; с ростом опыта мы все меньше будем нуждаться и в их помощи для получения „подстрочников“».

В мае 1942 года было заключено итоговое соглашение, которое помогло американцам «зацепиться» за «Энигму». По этому соглашению команда американских криптоаналитиков во главе с Тейлором должна была отбыть в Англию. В их распоряжение было обещано предоставить несколько «Бомб» для дешифрования немецких сообщений, полученную в результате информацию Тейлор мог отсылать в Вашингтон. Американцам было даже позволено развернуть в Англии собственные станции перехвата.

Однако проблему взлома четырехдисковой «Энигмы» соглашение никак не затрагивало. Чтобы приступить к ее решению, необходимо было дождаться изготовления американского варианта «Бомбы». Сотрудник «ОП-20Г» Ральф Мидер, командированный в город Дейтон в штате Огайо, где шли работы по ее изготовлению, на собственном опыте убедился, насколько сложно было сделать это в срок, учитывая требования абсолютной секретности и острую нехватку необходимых материалов.

В своем рапорте начальник «ОП-20Г» Иосиф Венгер указал, что при условии выделения требуемых денежных средств новая высокопроизводительная «Бомба» будет изготовлена примерно через пять месяцев — в феврале 1943 года. Но даже если с ее помощью удастся наладить регулярное вскрытие ключевых установок для четырехдисковой «Энигмы», необходимо решить, что делать, пока этого не произошло.

В конце лета 1942 года американцы сумели предпринять эффективные меры и очистить свои прибрежные воды от немецких субмарин, которые в результате перебрались в Атлантику. В июне 1942 года общее водоизмещение потопленных немцами англо-американских судов составило 700 тысяч тонн, в августе — 550 тысяч, а в октябре — 620 тысяч. Ожидалось, что эти показатели будут и дальше расти по мере ввода в строй новых подводных лодок противника. В начале сентября 1942 года в распоряжении командующего подводным флотом Германии Карла Деница находилось 126 субмарин. Из-за планировавшейся высадки англо-американских войск в Северной Африке значительно уменьшилось число военных кораблей, которые могли быть задействованы для сопровождения трансатлантических караванов. Все свидетельствовало о том, что катастрофа неизбежна, если в самое ближайшее время не будут приняты радикальные меры.

30 октября 1942 года в Восточном Средиземноморье английский разведывательный самолет засек немецкую подводную лодку «U-559». К месту ее обнаружения спешно направились пять английских эсминцев. В их числе был и эсминец «Заряженный» под командованием капитан-лейтенанта Марка Торнтона, который был просто одержим идеей захватить какую-нибудь немецкую субмарину вместе с документами по «Энигме».

Найдя «U-559» с помощью сонаров, английские эсминцы преследовали ее остаток дня и всю ночь напролет, время от времени сбрасывая глубинные бомбы. На следующий день около 10.00 бортовой инженер «U-559» Гюнтер Гресер доложил командиру Гансу Хейдтманну, что больше не может удерживать лодку в горизонтальном положении, поскольку в ее кормовой части образовалась течь. Хейдтманн приказал Гресеру начать всплытие, а экипажу — готовиться к эвакуации.

И тут немцы допустили ошибку, которая дорого им обошлась. Сразу после всплытия Гресер распорядился открыть кингстоны, чтобы затопить лодку. Однако в спешке он сам или кто-то из его подчиненных забыл вынуть из кингстонов предохранительные шпильки. Когда Гресер заметил это, было уже поздно что-то поправить: механизм управления кингстонами оказался поврежден и открыть их уже не представлялось возможным.

Торнтон, чей эсминец оказался ближе всех к всплывшей немецкой субмарине, приказал четверым морякам — старшему помощнику Энтони Фассону, а также Колину Гразье, Кеннету Лакруа и Томасу Брауну прыгнуть за борт и вплавь добраться до «U-559». Они выполнили приказ и, оказавшись на борту подлодки, спустились внутрь. Впоследствии Браун так описал произошедшее:

«Свет не горел, но у старшего помощника имелся фонарь. Внутри воды было немного, но она постепенно прибывала… Старший помощник стал вскрывать шкафы в капитанской каюте. Найдя ключи, висевшие на крючке за дверью, он открыл с их помощью ящики письменного стола, извлек несколько пачек секретных документов и передал их мне. Я отнес их наверх и сложил около крышки люка. Потом я еще несколько раз поднимался наверх, чтобы отнести другие найденные документы…

Прямо перед рубкой в корме была огромная дыра, и любого, кто шел вниз, обдавало мощным потоком воды… Я спустился по лестнице и увидел, что старший помощник пытается отодрать какой-то аппарат, прикрепленный к переборке в рубке управления. Этот аппарат представлял собой небольшую коробку размером восемнадцать дюймов в длину и один фут пять дюймов в ширину. Мы отделили аппарат от переборки, но от него вглубь уходило множество проводов. Оторвать их мы не смогли и отказались от своей затеи поднять аппарат наверх. Вода все прибывала, и я сказал старшему помощнику, что с палубы нам что-то кричат. Он дал мне еще пачку документов, с которыми я поднялся наверх в третий раз».

Тем временем с борта «Заряженного» на шлюпке была отправлена призовая команда во главе с морским офицером Гордоном Коннелом. По пути шлюпка взяла на борт двух немецких подводников. Один из них, 19-летний Герман Детлефс, впоследствии вспоминал, как шлюпка подошла к «U-559» и англичане стали перегружать на нее документы, найденные на борту. Детлефс сначала хотел предпринять отчаянную попытку выбросить их за борт, но потом передумал, заметив, что за ним внимательно наблюдает один из членов призовой команды, вооруженный пистолетом.

Высунувшись из рубки, Браун прокричал Коннелу, что собирается спуститься вниз, чтобы помочь Гразье и Фассону. Однако Коннел, заметив, что «U-559» вот-вот пойдет ко дну, приказал Брауну позвать Гразье и Фассона наверх и вместе с ними покинуть субмарину. Последним, кто живым выбрался из «U-559», был Лакруа. Позднее Браун рассказывал:

«Сначала я увидел Гразье, а за ним — старшего помощника. Я крикнул: „Быстрее! Быстрее!“ И только они начали подниматься, как лодка затонула».

Коннел написал рапорт, в котором красочно изложил события:

«Морские волны били в корпус, который едва выступал из воды, и в рубку лодки, вода лилась внутрь через пробоины от снарядов. Это было потрясающее душу зрелище, ярко освещенное с борта эсминца, который описывал медленные круги, пытаясь оказать помощь тонущей субмарине. Слышались крики немецких подводников, некоторые из них изо всех сил цеплялись за борт нашей шлюпки… Я уже был готов броситься в море и взобраться на рубку, но она почти мгновенно исчезла под водой, не оставив никакого следа на поверхности. Мы кричали и звали наших товарищей. Отозвался один лишь Томми, голова которого показалась среди волн рядом со шлюпкой».

Торнтон увидел, что немецкая субмарина уходит под воду, и отдал приказ поспешить к ней, чтобы зацепить ее тросом за корму и дать Гразье и Фассону возможность выбраться наверх. Однако осознав, что тогда может перевернуться шлюпка и потери будут значительно более тяжелыми, Торнтон отменил свой приказ. «Заряженный» взял на борт членов призовой команды и вместе с «Дальвертоном», другим английским миноносцем, отправился на военную базу в ближневосточном городе Хайфа.

Торнтон со всей строгостью предупредил всех своих подчиненных, чтобы они не смели никому говорить о трофеях, найденных на «U-559». Однако капитан «Дальвертона», очевидно, забыл сделать то же самое. По прибытии в Хайфу двое моряков с «Дальвертона» отправились в бар, где их оживленный разговор о захвате «U-559» был услышан полицейскими. На следующий день эта парочка была отконвоирована в Каир, где с ними провели необходимую разъяснительную работу.

Необходимо было уделить особое внимание и немецким подводникам, которые своими глазами видели, как с борта «U-559» на шлюпку перегружались пачки документов. Детлефс попытался написать о захвате «U-559» в своем письме родителям:

«Англичане попали на борт нашей подводной лодки. А в остальном все нормально».

Но это письмо было перехвачено английской военной цензурой.

Трофейные документы с борта «U-559» представляли большую ценность для английских дешифровальщиков. Среди документов оказался «погодный» код, использовавшийся немецкими субмаринами для засекречивания сводок погоды. Этот код попал в Блетчли-Парк лишь 24 ноября, спустя более трех недель после того, как был захвачен на «U-559». «Погодный» код помог англичанам получить новые «подстрочники», однако, чтобы взломать четырехдисковую «Энигму», одних «подстрочников» было мало. Требовалось обзавестись большим количеством трехдисковых «Бомб» или меньшим — быстрых четырехдисковых.

Ситуация коренным образом изменилась только 13 декабря 1942 года. Роковую ошибку совершили сами немцы. Англичане обнаружили, что для шифрования сводок погоды немецкие связисты использовали лишь три диска из четырех. Дополнительный четвертый диск всегда устанавливался в угловое положение, соответствовавшее букве A, а кольцо на этом диске — букве Z. Таким образом, ключевые установки для сводок погоды можно было вскрывать на трехдисковых «Бомбах», пользуясь «подстрочниками», полученными за счет чтения немецких сообщений, засекреченных при помощи «погодного» кода. А дальше можно было отдельно определять положение четвертого диска при шифровании сообщений, не содержавших сводок погоды.

Однако необходимо было научиться в потоке перехваченных шифрованных сообщений, посылаемых немецкими подводными лодками, вылавливать шифровки, содержавшие сводки погоды. Сделать это помогли сами немцы, которые применяли стандартную процедуру для оформления запроса на передачу сводок погоды и для подтверждения их получения. В типичном запросе, как правило, указывалось:

«От Хейдтманна завтра утром между 03.00 и 06.00 сводка погоды».

После того как капитан немецкой подводной лодки Хейдтманн присылал свою сводку погоды, в ответ ему отправлялось подтверждение, в котором, чаще всего, говорилось примерно следующее:

«От Хейдтманна в 04.16 получена сводка погоды».

Зная это, английские дешифровальщики могли довольно легко отыскать шифровку со сводкой погоды и использовать ее текст в качестве «подстрочника». Дополнительным подтверждением правильности их догадки служили данные, полученные от радиопеленгаторной службы, которая помогала выяснить, какая немецкая субмарина была ее отправителем.

Дадли Паунд, проинформированный об успехе криптоаналитиков, послал сообщение командующему американским флотом в Атлантике Эрнсту Кингу:

«В результате длительного напряженного труда скоро удастся прочесть сообщения немецких подводных лодок за последние несколько дней, что может привести к еще более значительным успехам в ближайшем будущем. Я уверен, что Вы прекрасно понимаете, с какой осторожностью следует обращаться с этой информацией, чтобы не возбудить подозрений относительно ее истинного источника. Мы испытываем серьезные трудности, когда требуется добиться определенной реакции от различных ведомств за пределами адмиралтейства, занимающихся прокладкой океанских маршрутов. Необходимость начать все сначала обернется катастрофическими последствиями, при этом решать придется гораздо более сложную задачу».

Через семь месяцев после того, как трофеи с «U-559» попали в Блетчли-Парк, английский король Георг VI лично вручил награды некоторым морякам, принимавшим участие в операции по захвату немецкой подводной лодки. Во время церемонии награждения Георг VI спросил Кеннета Лакруа: «Нам нельзя говорить на эту тему?» «Нет, это секрет», — ответил Лакруа. «Тогда просто примите мои искренние поздравления», — сказал король.