Джастин Д. Хилл
Последний шаг назад
Возникнув из ниоткуда, самолёты пронеслись по небу на ревущих от невыносимой нагрузки двигателях, заставив мир содрогнуться. Боевые машины прошли так низко, что майор Люка инстинктивно пригнулся, уберегая голову. Вслед за этим самолёты развернулись над шоссе, из укрепленных под крыльями контейнеров с реактивными снарядами потянулись белые инверсионные следы, а стрелки открыли яростный огонь из бортовых тяжелых болтеров. Выпущенные ракеты взрывались в воздухе, раздирая на куски передовые отряды обезумевших от крови анакоретов и ненадолго задерживая смертоносный прилив.
— «Валькирии»! — заорал майор Люка, увидев, как ведущие машины резко разворачиваются вправо, а остальные три зависают примерно в девяноста метрах позади оборонительной линии «Эгида». Монотонно гудящие двигатели вздымали облака голубой пыли, и он едва успел заметить, что с обоих бортов транспортников спускаются по канатам пары бойцов. Вскоре там уже ничего нельзя было разглядеть.
Ведущие «Валькирии» пошли на новый заход, и одна из них подожгла полугусеничный БТР, проталкивающийся через пылающие остовы двигавшихся впереди танков. Повалил чёрный прометиевый дым, и самолёты ушли в сторону. Шум их двигателей понемногу утих, и мир словно замолчал на мгновение, а майор Люка замер.
— Ты слышишь это?
Кадет Сландер посмотрел на него.
— Слышишь или нет?
Юноша покачал головой, но тут же, сквозь крики умирающих, стрекот пулевого оружия и треск лаз-зарядов, до них донеслись мелодичные звуки. Не монотонные вражеские напевы, а настоящая музыка.
И не просто какая-то случайная мелодия.
— Похоже на… «Цветок Кадии»?
— Пой, парень! Пой! — вскинулся майор Люка.
Звуки становились чище, отчетливее и громче. Командир кадетов направился к шоссе, не обращая внимания на лазерные лучи, пронзающие воздух рядом с ним. Клубы пыли понемногу оседали, открывая взгляду четыре взвода элитных кадийских касркинов, быстрым шагом приближающихся к «Эгиде».
Майор Люка вспомнил, как мальчиком пел в соборном хоре касра Феррокс, и решил, что вид этих воинов даже прекраснее, чем фреска в часовне, изображающая Святую Беатину. Тем временем, музыка становилась всё оглушительнее.
— За Кадию! — воскликнул майор, и ответные возгласы раздались со всего перевала. Сделав ещё пару шагов, Люка вдруг остановился.
В центре отряда касркинов шагал человек, по виду схожий с медведем — офицерская шинель наброшена на плечи, низко посаженная голова на бычьей шее выдается вперед. Он излучал непреклонную твердость, неудержимую силу воли, мощь, отвагу и готовность противостоять врагам.
— Крид! — закричал майор. — Это Крид!
Ранее…
Война — это сердце, гонящее жизнь по телу Империума Человечества.
Кадет Феск вызубрил фразу ещё в учебке.
Война — сердце Империума, и Астра Милитарум — его кровь.
«Интересно, — подумал Феск, — а кто же тогда люди, которых я сейчас вижу?»
Он, кадийский кадет — их обычно называли «белощитниками» из-за широкой белой полосы на шлеме, — стоял на обочине шестиполосной дороги, выложенной из скалобетонных плит, и наблюдал за отрядами усталых солдат, отступавших к Космопорту, единственному крупному населенному пункту планеты. В этих бойцах, уроженцах мира под названием Эфелия, Феску всё казалось странным — поведение, еда, речь, сам жизненный уклад. Две недели назад те же солдаты мчались в обратном направлении, к Долгой Суши, приветственно размахивая руками и насвистывая, придерживая лазвинтовки и бархатные кивера. Сейчас они не веселились и выглядели усталыми, вымотанными, израненными.
Хуже того, решил Феск, они выглядели проигравшими.
Майор Люка постоянно твердил кадетам, что кадийские ударники никогда не терпят поражений — они тактически отступают, готовят контрудар или, в крайнем случае, погибают смертью храбрых.
Внимание Феска привлек стрелок, полусидящий за турелью «Химеры» — правая рука бойца висела на перевязи, рот был окаймлен засохшей коркой голубой пыли, и он где-то потерял кивер.
— Они идут! — на готике, но с сильным акцентом крикнул эфелец, указывая назад, к низинам Долгой Суши. — Они всех вас убьют!
Стрелок протянул руку, словно приглашая Феска и остальных кадетов забраться в БМП, но юноша повернулся спиной.
— Анакореты идут! — снова воскликнул солдат, но «белощитник» уже уходил прочь.
Он был кадийцем.
В бункере связи снова раздался ровный треск статических помех, и майор Люка с досады пнул станцию здоровой ногой, угодив заодно и по вокс-оператору Сландеру.
— Что значит «ты не можешь достучаться?» — требовательно спросил командир.
«Белощитник» Сландер пожал плечами. Бывший на Кадии мелким воришкой, он сумел счастливо избежать штрафных легионов Надежды Святого Иосмана — оказалось, что паренек хорошо управляется с вокс-станцией. «То же самое, что подбирать отмычки», говорил сам Сландер, но сейчас даже он не мог достучаться до штаба.
— Всё дело в этой планете, — ответил кадет. — Из-за неё связь такая фраговая.
Майор Люка снова врезал по аппарату, на этот раз бионической ногой, но ровный треск помех нисколько не изменился. Глубоко вздохнув, командир извлек полоску пергамента с приказами, выведенными изящным почерком сервописца Администратума, поглядел на неё несколько секунд, и, снова вздохнув, сунул обратно в нагрудный карман с клапаном.
— Что это, сэр?
— Наши приказы, — не сразу ответил майор. — «Укрепить горный перевал Инкардин и удерживать его от захвата культистами Люцивера Анакора».
— Но этим приказам уже три недели, — заметил вокс-оператор. — Тогда ведь мы наступали…
— Что ты хочешь сказать, кадет?
— Ну, я подумал, что, может быть, нас переоценили. Мы же просто…
— Просто «кто», кадет Сландер?
Юноша сглотнул.
— Просто «белощитники».
Люка склонился над Сландером, и тот почувствовал смесь запахов пота, выдохшихся палочек лхо и жареных гроксовых котлет, съеденных майором на завтрак.
— Там, в Долгой Суши, — проревел командир, — полмиллиона анакоретов, стремящихся попасть в Космопорт, единственную точку на карте этой Троном забытой планеты! Перевал — единственное место, где мы можем надеяться остановить Люцивера. Да, иногда подобные задания выпадают слабеньким и беззащитным, но в этом и состоит работа гвардейца, понятно? Умереть, чтобы другие могли жить.
— Если мы оставим наши позиции, что тогда? Как только культисты перевалят через хребет, им откроется прямая дорога на Космопорт. Уяснил? Анакор окажется у тебя за спиной прежде, чем ты сможешь пробиться к транспортнику через все эти толпы. А там ведь будет настоящее побоище — каждый человек на взлетном поле скорее посадит тебя на нож, чем подсадит в корабль впереди себя. Я видел несколько эвакуаций — не самое приятное зрелище.
— Значит, мы остаемся здесь? — спросил Сландер.
— Да, чтоб тебя! Окапываемся. Мы отстоим перевал Инкардин и покажем этим трусам, что значит «держать оборону».
Прослужив тридцать лет в Восьмом полку и уцелев, майор Люка возложил на себя груз ответственности за обучение новых поколений кадийских ударников. Теперь он орал всё время, особенно когда общался со Сландером.
— Ты, тупой, никчемный всезнайка! — кричал командир, когда вокс-оператор рыл траншею для бойцов огневой поддержки. — Копай глубже, понятно?
— Но ведь пыль… — возразил кадет, отряхивая рукава, осыпанные мелким, словно мука тонкого помола, голубым песком Безаны.
— В Очко пыль! — майор Люка орал так громко, что у него вздулись жилы. — Если не будешь рыть глубже, мы тебя прямо тут похороним!
И юноша копал, пока пыль не начала душить его. Все они рыли — Лина, Сландер, Йецке, Даркинс, Гаронн, — по линиям, которые провел здоровой ногой в голубом песке майор Люка, размечая оборонительные позиции.
— Огневая поддержка здесь, резервы тут. Комм-станция тут, командный бункер здесь. Стрелковые ячейки должны быть глубиной в человеческий рост, с гранатоуловителями на дне, вырытыми под углом в тридцать градусов ровно. Я понятно выражаюсь?
— Так точно, сэр! — хором отозвались кадеты.
Феск стоял рядом с Линой, держа пустой мешок из-под муки, в который она засыпала вынутый песок.
Эта семнадцатилетняя девушка — невысокая, крепкая, с бритой головой и большими зелеными глазами — здорово управлялась с клинком. Большинство кадетов находили немного отталкивающими кольца в нижней губе Лины и татуировку в виде аквилы на её левой щеке, но не Феск. Девушка ему скорее нравилась, вот только сама она этого, кажется, не замечала.
— На что-то ты пялишься, — утвердительно сказала Лина.
— Ни на что.
Она продолжила копать. Плечи девушки, выступающие из стандартной зеленой майки с круглым вырезом, были крепкими и поджарыми; ткань липла к мокрой от пота спине, выдавая очертания стройного тела.
— Слышала, тебя разместят в этом окопе.
— С тобой?
— Ни фрага. Я с Даркинсом, а тебе достанется этот неудачник, Йецке, — Лина хохотнула. — Он так обращается с лазвинтовкой… Кто знает, может, ты окажешься первым на его счету.
Феск водрузил мешок с песком на положенное место и немного помедлил, глядя на длинную гравийную дорогу к перевалу, по которой будут наступать враги. Протянувшийся почти на полкилометра подъем вел от Долгой Суши до скалистой вершины хребта Инкардин.
— Что, если они не пойдут по этой дороге?
Перестав копать, Лина вытерла лоб тыльной стороной ладони, оставляя грязно-синие разводы.
— Ты был там, внизу? Участки зыбучих песков глубиной с человека. В них утонет любой, кто попробует свернуть с дороги, и бронетехнике там никак не пройти… Так, бери лопату, твоя очередь.
Рюс прислал за ними личный челнок, оказавшийся величественным катером, достойным магистра войны — с медными накладками повсюду и столовой, украшенной панелями из древесины редкой породы. В последней обнаружилось больше сортов элитного амасека, чем Джарран Келл видел за всю свою жизнь, так что флаг-сержант провел несколько минут, принюхиваясь к каждой бутылке и радостно смеясь, угадывая ту или иную марку.
— Посмотри на это! — крикнул он своему спутнику, поднимая бутылку с золоченой пробкой. — «Гордость Аркадии»!
Просто стыдно было бы оставить такой напиток на поругание бумагомаракам и консулам Администратума.
— Захвати с собой, — сказал Урсакар Крид. — Потом отметим что-нибудь.
Офицер, встретивший их у взрывозащитных ворот посадочного отсека, оказался майором 345-го Кадийского, облаченным в серый парадный мундир, пилотку и одну чёрную кожаную перчатку. Второй рукав был аккуратно закатан до локтя и скреплен булавкой.
— Генерал Крид, — элегантно отсалютовав, произнес майор. Люди всегда пытались проговорить «генерал Крид», не выказав своего волнения. Разумеется, это не представлялось возможным, все равно как попробовать произнести «О, да это же комиссар Яррик!» или «Вы, я так понимаю, командир Паск?»
— Где потеряли? — кивнув, спросил Урсакар.
Встречающий явно растерялся.
— Вашу руку, — объяснил Крид.
— А, на Реллионе-пять, — усмехнулся майор.
— Перевал Предателя?
— Нет, — щеки офицера слегка покраснели, — мою роту прикомандировали к Сорок Пятому.
— Помогали зачистить Шимский лес, то есть.
Майор кивнул, но больше ничего не сказал.
«Да и не нужно, — подумал Келл, — все знают, что в Шимском лесу зазря полегло много хороших людей».
— Говорил я Граску не идти туда, — произнес Крид. — Но тогда я был простым полковником, а он щеголял лампасами, имел боевого опыта на сто лет больше и, скажем так, проблемы с высокомерием. Тебе ещё повезло, что просто потерял руку.
— Благодарю вас, сэр, — ответил офицер.
— Как тебя зовут? — помолчав, спросил Урсакар.
— Майор Фрейт.
— Объясни-ка мне, Фрейт, вот что. Раз меня вызвали, творится нечто скверное. Насколько глубоко увяз магистр войны Рюс?
— Не могу сказать, сэр.
— Ага, — улыбнулся Крид. — Смотри, Келл, тут у нас само воплощение такта, человек, чистый, словно свежевыпавший снег.
Открыв рот, майор тут же снова его захлопнул. Флаг-сержант улыбнулся — подобное всегда случалось с людьми, впервые встретившими Крида. Бедняги ожидали увидеть самого Императора Блистательного в бронежилете и шинели, окруженного сияющим ореолом и нимбом имперского святого, изрекающего елейные заповеди типа: «Блаженны достойные битвы, ибо суждено им стоять неотступно. Блаженны непорочные, ибо вера станет их керамитом».
А получали они, значит, Урсакара И. Крида.
— Ладно, Фрейт, показывай, куда идти. Сам тогда разберусь.
Магистр войны Рюс так глубоко погрузился в размышления, что даже не услышал, как открылась дверь. Крид, наверняка Крид. Сам Рюс всегда стоял за него горой, и два года назад, на седьмом по счету ужине, во время которого планировались дальнейшие действия в кампании, магистр войны размягчил генералов выдержанным кларетом с Лита-одиннадцать и сделал ход.
— Я хочу, чтобы во время следующего наступления правый фланг возглавил майор Крид.
— Кто? — переспросил генерал Вишрон.
— Урсакар Крид.
— Никогда о нем не слышал.
— Я слышал, — произнес лорд-генерал Гердер, седой ветеран с непогрешимым послужным списком, отпрыск династии военных и обладатель бионического монокля. — Крид из наружников.
Так называли людей, живших на суровых заболоченных равнинах и пустошах Кадии, снаружи стен городов-бастионов, усыпавших поверхность планеты. Тех, кто обитал под враждебным взором Ока Ужаса, тех, в ком всегда оставалось нечто дикое.
Рюс направил обсуждение в правильное русло, огласив несколько фактов. Рексус IX, выступ Дрина, каср Фуул и кампания Камалангского моста.
Лорд-генерал Гердер не был впечатлен.
— Но ему всего тридцать шесть.
— Тридцать семь, — поправил Рюс.
— Неважно. Этому парню, Криду, нужно набрать выслугу. Спустя какое-то время…
— Время? Время?! — магистр войны хлопнул ладонью по отполированному столу из драгоценного дерева.
Собравшиеся офицеры выглядели ошарашенными, а официанты в углах комнаты неловко переминались с ноги на ногу. Даже часы начали тикать медленнее.
— Можете дать мне двадцать генералов с опытом в сотню раз больше, чем у него, но я хочу Крида. Он победитель, и он хорош. Проклятье, да он хорош, как Махарий!
После упоминания имени лорда-соляр в воздухе разлилось ощущение всеобщего недовольства. Да, завоевания Махария восхищали, но его запомнили как авантюриста, а такие люди — как и одиночки, фанфароны или харизматичные лидеры — были полной противоположностью дисциплинированной, организованной военной машине.
Пусть без особой радости, но офицеры всё же согласились с предложением Рюса. Он ведь был магистром войны, как-никак.
— Ответишь головой, если что, — позже, наедине, заявил Рюсу лорд-генерал Гердер. Ему ни разу не представился повод воплотить угрозу в жизнь.
Эта встреча снова и снова проигрывалась в уме магистра войны, ходившего взад-вперед мимо иллюминаторов пиршественного зала губернатора Гары. Крид не подводил его — пока что. Но, когда — если — это произойдет, верховное командование тут же вцепится в Рюса.
— Генерал Крид прибыл, сэр, — доложил вошедший Фрейт, чётко отступив в сторону.
Повернувшись, магистр войны увидел своего протеже, влетевшего в комнату.
— Трон, Урсакар, что тебя так задержало? Ладно, слушай, это всё из-за проклятого идиота, Тревиса, — перешел к делу Рюс. — Он скрывал информацию о восстании в системе Горт.
Крид молча протянул зажигалку и магистр войны, сунув лхо-сигару в пламя, пыхнул ею раз, другой и третий, пока, наконец, не раскурил.
— Я дал Тревису легкое, спокойное задание, а он просто феерически облажался, — рычал Рюс, пока Урсакар зажигал свою сигару.
— Вот, посмотри! — магистр войны достал пачку докладов и принялся яростно пыхать сигарой, пока Крид пролистывал документы. На последнем обнаружилась печать Инквизиции, и Урсакар прикусил окурок.
— Так скверно?
— Да, — медленно выдохнув, ответил Рюс. — Из-за этого весь поход под угрозой. Ты нужен мне, чтобы всё исправить!
— Когда я отбываю?
— Корабль уже ждет. Даю тебе три роты.
— Этого хватит?
— Должно хватить.
Крид промолчал, поэтому магистр войны добавил:
— Кадийские ребята.
— Какой полк?
— Восьмой.
— Это очень предусмотрительно с вашей стороны, сэр.
Рюс вдавил сигару в фарфоровую пепельницу.
— Не подведи меня, Крид.
— Сюда, пожалуйста, — капитан Эвери, облаченный в элегантный мундир линейного флота Скаруса, отошел в сторону, пропуская Крида и сержанта Келла в открывшуюся противовзрывную дверь.
Офицер настоял на том, чтобы лично провести для гостей экскурсию по самым интересным местам «Магистра Тина», корабля длиной в три с половиной километра, хотя Джарран с большим удовольствием отправился бы выпивать с пятью сотнями кадийских ударников, размещенных в одном из пустых грузовых отсеков. Хорошо зная Урсакара, флаг-сержант предполагал, что генерал пошел бы туда вместе с ним — но это был первый рейс Эвери, и капитана пришлось уважить.
— Уверен, на вас произведет впечатление наблюдательный отсек, — сообщил флотский. — Там восхитительный и весьма изящный орнамент.
Они вошли в помещение с куполообразным потолком и огромными витражными иллюминаторами — за стеклами царил космический мрак, и изображенные в них картины оказались тёмными и неясными. Келл покорно поднял голову, чтобы полюбоваться фреской, на которой Император Блистательный в золотой броне и сияющем нимбе направлял Великий Крестовый поход. Картина покрывала большую часть потолка.
— Очень красиво, — доложил флаг-сержант.
Крид подошел к смотровому окну, от которого, несмотря на толстое бронестекло, тянуло холодом, и капитан Эвери вежливо кашлянул.
— Возможно, мне удастся заинтересовать вас чем-то более… военным? Как насчет артиллерийских палуб? Гранд-крейсера типа «Мститель» обладают чрезвычайно мощными лэнс-батареями, которым могут позавидовать многие линейные корабли.
— Нет, благодарю вас, — ответил Урсакар.
Эвери взглянул на Келла, и флаг-сержант пожал плечами: «Крид есть Крид».
— Должно быть, капитан провел какое-то время на Безане… — нарушил молчание Джарран.
— Правда? — Крид довольно внезапно повернулся, и движение вышло таким резким, что Эвери машинально отступил на шаг.
— Ну, всего три дня на поверхности, — ответил капитан. — Ничего необычного не заметил, местечко совершенно обычное для сектора. Повсюду грузчики, бордели, стимов продается столько, что у сервитора мозги вскипят. Ах, да, конечно, ещё кадовая руда.
— Кадовая руда? Что это такое? — уточнил Крид.
— Кто знает. Мне только известно, что из-за неё у почвы такой голубой цвет и Адептус Механикус вывозят эту руду гигатоннами.
— Ещё что-нибудь?
— Гм… На Безане ничего не растет, её земля ядовита, поэтому не дышите, когда окажетесь там, — кратко усмехнувшись, капитан Эвери быстро продолжил. — Неделя или две — не проблема, но накапливающееся воздействие приведет к быстро прогрессирующему заболеванию. Эта планета — неподходящее место для долгой кампании.
— Сколько у нас времени до высадки?
— Семь часов.
Урсакар кивнул.
— Уверен, вас ждет множество неотложных дел, капитан.
Пожав руку Эвери, генерал снова повернулся к смотровому окну. Крид стоял, сжимая в сложенных за спиной руках инфопланшет и взирая на голубую планету, словно на хитроумную головоломку, которую в силах разгадать только он сам.
На Безану опускалась ночь, и флаг-сержант Джарран Келл наблюдал за этим через запыленные иллюминаторы транспортника «Аквила». Планета выглядела однообразной даже с большой высоты — кадиец прочел, что жестокие ветра, возникающие на заре и на закате каждого дня вследствие резких температурных скачков, гонят песчаные вихри по сухим, унылым равнинам. Итак, пыльные бури, еретики и война.
Прошел час, возможно больше, а Келл по-прежнему смотрел в темную дымку. Земля постепенно приближалась, но сержант оставался погруженным в раздумья.
— Заходим на посадку, — щелкнул интерком штурмана, лицо которого подсвечивал снизу зеленый экранчик.
— Вот и Космопорт, — добавил он, показывая вниз и налево.
Город под ними освещали ряды желтых натриевых люменов, в сиянии которых Джарран смог разглядеть обширные складские комплексы, жилые блоки, бункеры и эвакуационные лагеря полков Имперской Гвардии.
— Сколько ещё?
— Десять минут.
Кивнув, Келл вернулся в хвост транспортника, упираясь рукой в борт для сохранения равновесия. Силовой кулак флаг-сержанта лежал в грузовом отсеке, так что он проверил заряд силового меча и загнал новую батарею в пробивной лазпистолет. Всякое бывает.
Паутина освещенных полосок превратилась в дороги, лётные полосы, посадочные площадки, ряды приземлившихся транспортников и беспорядочно разбросанные по территории Космопорта, брошенные «Химеры» и «Тауроксы». Джарран заметил разбившийся «Арвус» и вскоре уже различал человеческие фигурки на земле.
— Внизу полная каша, — произнес второй пилот сквозь треск статики и вновь зазвучавший рёв спускающейся «Аквилы».
Келл перещелкнул вокс-бусину на передачу.
— Приземляйся, где сможешь. О нашем прибытии сообщили?
Наступило долгое молчание, в течение которого транспортник постепенно кренился, сбрасывая скорость вхождения.
— Не могу достучаться, — наконец сказал первый пилот. — Видимо, дело в кадовой руде, из-за неё связь такая фрекковая.
Земля неслась к ним — так же, как и толпа гвардейцев, лезущих на барьеры вокруг площадки.
— Они штурмуют посадочную зону! — в панике закричал лётчик.
Крид молчал всю дорогу, и порой генерал напоминал Келлу актёра, сидящего за кулисами и ждущего, когда придет черед сыграть свою роль. Сейчас этот момент быстро приближался.
— Просто приземляйся, — скомандовал Урсакар, щёлкнув воксом. — Кто поумнее, тот поймет, что к чему.
Двигатели в последний раз изрыгнули пламя, отгоняя толпу, заскрипели выдвигающиеся посадочные лыжи, с глухим стуком откинулась хвостовая рампа, и горячий воздух пустынь Безаны ворвался в транспортник.
Нел, командир «Леман Русса» «Гордость Акварии», врезал по топливомеру и выругался.
— Можешь заставить его двигаться быстрее? — рявкнул он в люк.
— Молюсь об этом так же истово, как и вы! — заорал в ответ Дженкс.
Опускалась ночь, и передовые охотничьи отряды анакоретов отставали от «Гордости» всего на километр-другой. Образы врагов продолжали возникать в мыслях Нела — скрытые под капюшонами лица, плотно замотанные чёрными тряпками, налитые кровью глаза, обведенные сурьмой, фрагменты бронежилетов, лазпистолеты и серповидные клинки культа в руках. Каждый раз, когда анакореты смотрели на танкиста, его бросало в дрожь. Нел не хотел, чтобы его взяли живьем — он слышал, что культисты делают с пленными.
«Быстрее», думал командир. «Гордость» отступала весь день и сумела добраться до перевала, но Нел не знал, хватит ли им топлива — и времени, — чтобы подняться на вершину.
— Мы замедляемся! — крикнул он, заметив, что двигатели начали вибрировать.
— Делаю всё, что могу, — отозвался водитель.
Хотя Нел никогда не был особо религиозным человеком, сейчас он молился, вспоминая всё известные наставления — а топливо уже плескалось на дне баков, и выхлопная система начинала изрыгать густой чёрный дым.
«Леман Русс» поднимался по узкой гравийной дороге, соединяющей Долгую Сушь с вершиной хребта Инкардин. Кто бы ни проложил эту трассу к плато, он не стал идти зигзагами вверх по склону, а, придерживаясь прямых линий, построил трехкилометровый участок с возвышением на триста метров.
Раздалось чихание двигателей, и «Гордость» задергалась. Нел принялся раскачиваться взад-вперед, словно это могло ускорить танк, а вокруг уже начали завиваться пылевые вихри — приближались вечерние бури. Прикрыв рот ладонью, командир отчаянно всматривался вперед, но вскоре оказался не в силах что-либо разглядеть. Ветра гнали мелкие кристаллики голубого песка прямо вверх по склону, и, нырнув в «Леман Русса», Нел захлопнул крышку люка.
— Как там фильтры?
— Очистил их сегодня утром, — ответил Дженкс. — Должны продержаться.
То, как водитель произнес «должны», не особо успокоило Нела.
Медленно, слишком медленно «Гордость» пропыхтела последние полкилометра и взобралась на вершину, но вдруг танк резко остановился и двигатель взвыл.
— Не понимаю, в чем дело, — сообщил Дженкс, давя на педали. — Мы застряли.
— Трон! — выразился Нел, и, крутанув рукоять на крышке, распахнул люк.
Внутрь танка ворвались песчаные вихри, и выбравшемуся наружу командиру потребовалось несколько мгновений, чтобы понять, во что они врезались.
— Это фрекканая «Эгида», кто-то оставил укрепления посреди дороги! — крикнул Нел водителю. — Объезжай вокруг.
В этот момент двигатели жалобно заскулили.
— Дженкс! — завопил командир. — Фильтры!
Вырубив моторы, водитель тоже выбрался наружу.
Нел орал на Дженкса до тех пор, пока через песчаную вьюгу не пробился луч света. Они увидели человека, который сигналил переносным люминатором, словно офицер по управлению движением на военной базе. У незнакомца оказались густые седые брови и, судя по полоске пота на униформе, немного выпирающий живот. Командир «Гордости» уставился на него, не веря своим глазам.
— Я — майор Люка из Восьмого Ка… — начал офицер.
— Мне плевать, кто ты! — крикнул в ответ Нел, с полным ртом кадовой руды. — Прочь с дороги!
— Нам приказано удерживать этот перевал.
— А мне приказано убраться с этой планеты, — начал было танкист, но, посмотрев по сторонам, увидел освещенные прожекторами «Лемана Русса» изумленные лица бойцов. Солдаты поднимались из стрелковых ячеек, отрытых по обеим сторонам дороги.
Нет. Не солдаты, а мальчишки — белые полосы на шлемах ясно указывали на это.
— Малыши-с-пушками? — Нел хлопнул по крыше танка. — Ты держишь здесь оборону с этими детьми? О, Трон, теперь я всё повидал в жизни!
Крид четко шагал по коридору скалобетонного бункера, вытирая руки от кадовой руды. Помедлив возле полуоткрытой взрывозащитной двери с нанесенной через трафарет надписью «Космопорт: оперативное управление», Урсакар ожесточился лицом — он услышал панические нотки в голосах собравшихся.
— Господа, — произнес Крид, заходя внутрь.
В управлении обнаружились несколько наследных офицеров в нарядных бархатных мундирах различных полков Мордакса-прим, двое их коллег из гудрунских стрелков с начищенными чёрными сапогами и ремнями, кучка незначительных чинов планетарных сил, представитель кавалерийского подразделения со Святого Персиваля при полном параде, а также, судя по значкам на кепи — пара командиров 17-й бронетанковой роты Акварийской Гвардии.
— Я — лорд-генерал Урсакар И. Крид. Кто здесь командует?
Один из мордаксийцев шагнул вперед — высокий, обходительный с виду парень с короткой стрижкой и значком в виде золотой шестерни на мундире с таким же золотым шитьем.
— Лорд-генерал Тревис… — откашлявшись, начал офицер, но Крид тут же оборвал его.
— Согласно приказу магистра войны Рюса, я передал генерала Тревиса под надзор Комиссариата. Вопрос был в следующем: кто командует в его отсутствие?
— Я, сэр. Генерал Стретто Бальк, — представился другой офицер, ведущий себя чопорно и настороженно. Несомненно, его возмутил кадиец, ворвавшийся сюда и с порога принявшийся «строить» всех, пользуясь своим званием. Урсакара не волновало, что думает Бальк, но он просто стоял, ожидая, пока тот закончит.
— Конечно, вы хотите услышать полный анализ обстановки, но времени слишком мало. Анакореты превосходят нас в численности десять к одному, возможно больше. Противник быстро продвигается к Космопорту, совершенно неприспособленному к обороне. Как только будут заполнены транспортники, начнется эвакуация.
— Нет, не начнется, — объявил Крид, почувствовав, как ощетинились офицеры. В полках, не обладавших серьезной репутацией, терпеть не могли кадийцев за то, что они всегда лезли не в свое дело и указывали всем, как нужно действовать.
— Генерал Бальк, — обратился к нему Урсакар, — семнадцатый сенешаль мордакских кирасиров, наследный офицер. Вы… четвертый в роду на этой должности, праправнук лауреата Креста Махария. Я прав?
Стретто кивнул.
— Бальк, вы стали генералом Астра Милитарум Империума Человечества для того, чтобы сдавать планеты врагу?
— Нет, сир, но…
— Отлично, сойдемся на этом. Имперская Гвардия здесь уже совершила последний шаг назад. Я ожидаю, что вы поведете своих людей в бой, выказывая мужество, достойное подражания, и дерзкую отвагу. Дерзкое мужество, говорю я вам и подчеркиваю три раза.
— Это самоубийство, — дрогнувшим голосом ответил Бальк.
— Возможно, — спокойно согласился Крид. — Но мы, по крайней мере, уйдем с честью.
Мордаксиец поднял было руку, но Урсакар не дал ему заговорить.
— При обороне этой планеты вы продемонстрировали невероятную трусость и некомпетентность. Если вы не будете делать то, что я говорю, мне придется передать вас комиссарам. Вслед за этим они отведут вас к ближайшей стенке и всадят болт-заряд в голову. Ваша семья лишится должности в полку, родные навсегда проклянут ваше имя. Итак, что вы будете делать?
Генерал Бальк встал по стойке «смирно».
— Сражаться, сэр!
— Хорошо.
После этого Крид посмотрел в глаза каждому офицеру в бункере.
— Император наблюдает за всеми нами. Эвакуации не будет. Мы удержим эту планету, господа, или умрем здесь. Понятно?
Урсакар повесил шинель на спинку кресла из жемчужного дерева. Края развернутой карты прижали пачкой лаз-батарей, остановившимися часами кого-то из адъютантов, чёрным гудрунским шлемом и двумя матово-зелеными сканерами.
— Это хребет Инкардин, так? — спросил Крид.
Стройная женщина с короткой стрижкой и татуировкой в виде аквилы на левой щеке выступила вперед и подняла руку, представляясь.
— Меня зовут Камала, безанское ополчение. Да, верно, два участка горной трассы образовывают подъем с Долгой Суши на Верхние Земли, и хребет — лучшее место для того, чтобы остановить наступление на Космопорт. Точнее, единственное такое место.
Сделав длинную затяжку, Урсакар выпустил завитки сигарного дыма из губ и ноздрей.
— Его укрепили и обороняют?
— Думаю, да, — нахмурилась Кемала.
— Кто?
— Не могу знать.
— Узнайте, — приказал Крид.
У женщины ушло пять минут на поиски человека, владевшего информацией.
— Итак, у меня есть ответ, — сказала она Урсакару, — но он вам не понравится.
Утренняя буря началась так же предсказуемо, как и вечерняя, только теперь ветра задували в обратном направлении. Они хлестали по лицам анакоретов, шедших в авангарде, и члены экипажей бронемашин, поднимавшихся по трассе, прищуривали глаза — их слепили кристаллики руды.
Культисты добрались до середины склона, когда «Гордость Акварии» показалась на гребне перевала, немного левее окопа Феска. Заряжающий бормотал «Благословение праведных», и, когда первая вражеская машина возникла из-за пелены песчаной вьюги, Нел вдобавок прочел «Обряд уничтожения» — просто на всякий случай.
— Полугусеничный, мягкое брюшко, — объявил командир. — Стрелок-наводчик?
— Есть!
— Осколочным.
— Осколочным! — повторил стрелок.
Пауза.
— Готов?
— Готов!
Пыль на мгновение скрыла танки, и затем «Гордость» выстрелила. Снаряд пронзил передовую машину, вторая, слетев с дороги, завалилась через край насыпи и трижды перевернулась, сбрасывая и давя пассажиров. Горящий водитель всё ещё кричал, когда взорвался следующий транспортник, пытавшийся пробиться через обломки. После этого по дороге загрохотало нечто более крупное.
— У них тут «Химера», — сообщил Нел. — Наведение?
— Навелся, — ответил стрелок. Раздался лязг сдвигаемой взрывозащитной панели над снарядными ящиками в башне. — Бронебойный.
— Понял, — ответил командир.
После длинной паузы «Гордость Акварии» выпалила снова, и ехавшие в «Химере» солдаты вылетели наружу через задний люк в виде обгорелой груды кровавых останков.
— Хороший выстрел, — несколько секунд спустя произнес Нел. — Приближаются ещё две машины.
Коснувшись на счастье аквилы, вытатуированной на левой щеке, Лина прильнула к прикладу лазвинтовки. Она провела бессонную ночь, лежа в стрелковой ячейке, напряженная, готовая к бою и взбудораженная. Заметив полугусеничный БТР с открытым верхом, пробирающийся через остовы подбитой техники, кадет навела оружие и, выдохнув, увидела в прицеле лицо водителя, замотанное в чёрные тряпки. Его налитые кровью глаза были обведены чем-то тёмным, и Лина, мгновенно ощутив отвращение к врагу, выпустила три заряда подряд.
Два попадания откинули голову водителя назад, и после этого он больше не двигался. Развернувшись, бронемашина тоже остановилась.
— Я сделала это, — сказала Лина, поворачиваясь к Даркинсу. — Убила одного.
— А я думал, чтобы подтвердить, что ты кого-то убил, нужно отрезать ему ухо или типа того, — заявил юноша.
— Ага. Ну, давай, сходи за его ухом. Говорю тебе, я застрелила врага, он мертв, и без разницы, сколько ушей у него осталось.
— Лина достала одного! — крикнул Даркинс, и ему ответили разрозненные радостные крики.
Закрыв глаза, девушка прочитала молитву. Если удастся выжить, она станет кадийским ударником.
Феску, услышавшему новость в своем окопе на другой стороне дороги, захотелось хлопнуть Лину по плечу.
— Будем надеяться, что она доживет до повышения, — произнес Йецке, когда ответный огонь накрыл склон холма. В них летели настоящие вихри лаз-зарядов, гранат и тяжелых снарядов, вздымающих удушливые облака кадовой руды. Из соседнего окопа послышались крики.
— В Бута попали! — вопил кто-то паническим голосом. После этого Феск услышал только «Вот де…», и крики умолкли.
Прошла, кажется, целая эпоха, прежде чем анакореты, замотанные в черное создания с ножами-серпами и лазвинтовками, отступили под защиту бури.
В течение первого часа после зари на перевале было тихо, и майор Люка ходил от ячейки к ячейке, раздавая воду, боеприпасы и медикаменты. Пятеро «белощитников» погибли, ещё трое получили тяжелые ранения.
Когда вихри улеглись, Феск достал монокуляр и осмотрел длинную темную колонну техники и пустынной кавалерии, уходящую за пределы видимости прибора. И все они двигались к перевалу, хотя передовые отряды в нерешительности скапливались у основания насыпи.
— Что, там ещё есть? — спросил Йецке.
— Да, конечно, — ответил Феск.
— Забавно, а я-то уже решил, что мы их победили.
На глазах Феска ряды сгорбленных анакоретов раздвинулись, и через толпу проехала колонна «Леман Руссов». Кадет отложил монокуляр, сдерживая тошноту, и не стал говорить Йецке, что свисало с бортов передового танка. Феск не собирался умирать так, ну уж нет. Не бывать такому.
Юноша проверил выданные ему гранаты, решив оставить одну осколочную напоследок.
Вверх по склону несся рев моторов, сопровождаемый дикими напевами культистов и приглушенным воем цепных клинков в нетерпеливо сжатых кулаках, но всё перекрывали голоса их красноречивых вождей, яростно рычащих на незнакомом языке.
— Что за чертовщина? — спросил Йецке, услышав, как внизу раздался громогласный вопль.
Тысяча, а может, десять тысяч культистов вскричали разом, и тут же, в рычании двигателей и включенных цепных мечей, анакореты начали подниматься к хребту — танки здесь и там; полугусеничная техника; всадники на косматых двуногих толсторогах, держащие в руках длинные силовые копья; четырехколесные штурмовые спидеры; мотоциклисты с завывающими клинками и, наконец, карабкающиеся по склону простые пехотинцы в капюшонах, жаждущие пролить кровь имперцев.
«Гордость Акварии» открыла по ним огонь и подбила передового «Русса» удачным выстрелом, подбросившим башню вражеской машины на десять метров в воздух. Объехав горящий остов, три других танка еретиков начали палить в ответ.
Первый залп прошел мимо — внезапно раздалось «вуууш!», Феск распластался в окопе и выругался, когда его шлем и руки окатило песчаным душем. Отряхнувшись, кадет поднял голову и увидел, как из пушки вражеского танка вырывается пламя, а саму машину немного отбрасывает назад. Услышав мгновение спустя грохот выстрела, юноша заткнул уши и принялся молиться.
Передовые анакореты вприпрыжку неслись по скалистому склону — сотни бойцов, пригибающиеся, бегущие зигзагами, они палили в кадетов и беспрерывно что-то распевали. Феск поднялся на стрелковую ступень окопа и открыл ответный огонь. Выпустив пять зарядов, кадет достал одного — мелкого худого типчика, немногим старше самого кадийца. Уронив цепной меч, культист повалился на землю, словно мешок с костями.
По щекам Феска вдруг покатились слёзы.
— Я сделал это, — произнес юноша в пространство.
А потом кадет увидел, что мимо танков несутся в атаку всадники, и дергающиеся наконечники копий с каждым мигом приближаются к нему.
Пригнувшись за укреплениями линии обороны, майор Люка выщелкнул магазин из болт-пистолета и загнал в оружие ещё десять зарядов. Позиции Прендервиля и Холдена уже захватили, и головы «белощитников» стали трофеями для передовых всадников. Люка выругался — его парней убивали, а он ничего не мог с этим поделать.
— Нел! — крикнул майор, но танк снова заглох, и вылезший на броню Дженкс пинками открывал фильтрационную коробку.
Сменив огневую позицию, Люка начал яростно стрелять в толпу всадников, с воем рубивших его ребят. Один из кавалеристов рухнул, другой вылетел из седла, запутавшись в упряжи, и толсторог утащил его прочь. Потом майор заметил культиста с головой кадета в руке и выпустил в него оставшиеся заряды.
— Нел! — отчаянно жестикулируя, снова крикнул Люка.
Командир танка вроде как понял его и заорал на Дженкса, после чего «Гордость Акварии» внезапно рванулась вперед. Мгновение спустя загрохотали тяжелые болтеры в спонсонах, и глухой перестук болт-зарядов заставил всю линию обороны задрожать. Подняв голову, майор Люка наблюдал за уничтожением анакоретской кавалерии — людей и животных просто разрывало на части. Через несколько секунд всё было кончено, и насыпь превратилась в мясницкую лавку, где бились в конвульсиях толстороги, а люди поднимали руки, приветствуя перед смертью Тёмных богов.
А потом танки еретиков открыли ответный огонь, и один из снарядов попал в слабо защищенное место на нижней поверхности корпуса «Гордости». Боевая машина вспыхнула, словно петарда, изрыгая ревущее пламя и клубы чёрного дыма.
Никто не выбрался наружу, «Гордость Акварии» горела, будто факел.
— Фрекк! — только и сказал Люка. — Примкнуть штыки!
Феск палил во все стороны. Перебегая от одного камня к другому, анакореты приближались к нему, и их глухое скандирование становилось всё громче.
— Они нас окружили, — паническим голосом заявил Йецке, возившийся с батареей к лазгану. Резко повернувшись, Феск увидел, что Кернигг по-прежнему стреляет из своей ячейки, находившейся прямо над ними.
Внизу и справа, примерно в пятнадцати метрах, прятался за скалой один из культистов. Кадет ждал, пока тот высунется, заранее наведя оружие, чтобы прикончить врага, но анакорет так и не появлялся.
Монотонные напевы звучали всё настойчивее, а Йецке тем временем расплакался.
— Не получается!
— Всё получится, — ответил Феск, рискнув бросить взгляд на другого кадета, стоявшего с батареей в руках. — Йецке, нажми на кнопку и вставляй магазин, начиная спереди.
Юноша посмотрел на лазвинтовку так, словно она превратилась в какую-то странную головоломку. Затем Йецке начал было возиться с защелкой, но вдруг рухнул наземь.
— Вставай! — крикнул Феск, но его товарищ по-прежнему лежал на дне окопа, издавая жуткие булькающие звуки.
— Йецке… — кадет опустился на колени в тесной стрелковой ячейке. Йецке поднял глаза, умоляюще глядя на него, а из отверстия в шее текла пенящаяся кровь. Феск прикрыл рану рукой, словно мог остановить бурный поток.
На «белощитников» упала тень, и Феск понял свою ошибку — Йецке не просил о помощи, а пытался предупредить товарища. Кадет схватил лазвинтовку, но было уже поздно — тень пришла за его жизнью.
Феск чувствовал только колющую боль.
Он умирал и понимал это, вспоминая симптомы, выученные при прохождении основ подготовки медикае. Кадет истекал кровью, поливая жизненнной влагой проклятую высушенную адскую дыру, пятная красным синеву кадовой руды. К фрекку эту планету.
Попытавшись что-то сказать, Феск на мгновение потерял сознание, погружаясь в видения.
На Кадии шел снег, и юноша, поднятый для ночных учений, стоял возле пилона, прислушиваясь к его песне. Приложив ухо к холодному камню, Феск внимал мелодии ветра, дующего сквозь ячеистые отверстия, и вся колонна гудела, будто живая.
Забросив рюкзак на плечи, он повернулся к кадету, стоявшему рядом в строю «белощитников», готовых к посадке на корабль. Оказалось, что это Лина.
— Так куда мы направляемся? — спросил Феск.
— Трон знает, — ответила девушка.
Моргнув, кадет на миг пришел в себя.
— Йецке, — начал он, но тут же вспомнил, и, протянув руку, подвинул товарища к себе. Глаза раненого закатились так, что Феск мог видеть одни лишь белки, а голова безвольно болталась на шее. Мертв.
«Скоро ты присоединишься к нему», произнес голос в его голове, и юноша зажмурился.
Феск снова оказался на Кадии. Проклиная холод, он растирал окоченевшие руки и возился с лазвинтовкой. Потом в видения кадета ворвался рев самолётных двигателей, и подняв глаза в ночное небо, Феск увидел в вышине фиолетовое пятно Ока Ужаса.
Юноша вспомнил Лину в мокрой от пота майке, чуть кривую улыбку девушки и синюю аквилу на её щеке.
А потом зазвучало пение — тогда Феск понял, что находится при смерти, и его приветствуют бесчисленные души, зовущие к Благословению Императора. Закрыв глаза, кадет зашептал последнюю молитву, удерживая в мыслях образ Золотого Трона. Мотив звучал все громче — ангелы исполняли «Цветок Кадии», и Феск слабо зашевелил губами, присоединяясь к ним…
Крид. Единственное слово проникло сквозь пелену бреда и на мгновение прервало видения юноши.
— Крид! — в экстазе вопил кто-то на гребне перевала. — Это фрекканый Крид!
Урсакар сгреб в объятия майора Люка, не переставая отдавать приказы касркинам, которые занимали позиции на «Эгиде», устанавливали тяжелые болтеры на опорах, расставляли ящики с ракетами и откидывали их крышки.
— Люка! — крикнул генерал. — Давно не виделись, я смотрю, ты получил майора?
— Обменял на ногу, — Люка поднял бионическую ступню, словно в доказательство.
Крид кратко усмехнулся.
— Как ребята?
— Ну, сидим без тяжелого оружия, а Люцивер, кажется, бросил против нас всю свою армию, — ответил майор. — Всё как обычно.
Офицеры пробирались среди окопов.
— Подкрепления будут, — сказал Крид, — но нам нужно продержаться до их прибытия. Сейчас можно рассчитывать только на себя и на то, что сумеют доставить «Валькирии». Сколько у тебя «белощитников»?
— Утром было две сотни. Потеряли мы примерно тридцать ребят — кавалерия навалилась, а они впервые столкнулись с еретиками.
Урсакар кивнул, он прекрасно всё понимал. Кадийский генерал четко знал об ужасе, который вселяет первый увиденный тобою культист.
— Так, я подвез несколько болтеров и гору боеприпасов. Перевал нужно удержать. Знаю, что прошу о многом, но это необходимо. Мы должны остановить их здесь.
— Как долго?
— На сутки, — ответил Крид.
Надув щеки, Люка выпустил воздух и без оптимизма посмотрел на Урсакара. Снова рассмеявшись, генерал похлопал его по руке.
— Понимаю, положение кажется сложным, но на нас сейчас держится весь Крестовый поход. Кроме того, мне некого было направить сюда, поэтому я прибыл сам!
Джаспер Феск бредил.
Он блуждал в своих видениях — и никому не захотелось бы оказаться там.
Феску снова было восемь, и он в испуге прятался под кроватью. Раздавались взрывы, звучали крики — всё ближе и ближе. Рядом лежала его сестра, Ингри, сжимая в руке тряпичную куколку, наряженную в обрывок старой камуфляжной ткани пустынной расцветки. Её звали Сабиной, в честь святой, о которой детям рассказывала их тетя. Ингри, любившая куклу больше всего на свете, сейчас зажимала Джасперу рот, так крепко, что мальчик не мог дышать. Он бился и сучил ногами, пытаясь вырваться.
— Прекрати, — выдохнула сестра в ухо Феску. — Они идут!
Раздался безумный смех, и кто-то выбил дверь. Послышались приближающиеся шаги, на Джаспера упала тень и…
…кадет пришел в сознание. Всё понемногу возвращалось к нему — огонь, языки пламени, боль. Феск не хотел, чтобы его взяли живым, и заскреб пальцами в поисках той самой гранаты. Чей-то сапог прижал руку юноши ко дну окопа, ладонь в перчатке опустилась и схватила его. Кто-то поднял Джаспера на ноги.
Рядом оказалось незнакомое лицо — человек что-то говорил, но обращался не к Феску.
— Есть уцелевший. Да, один малыш-с-пушкой ещё жив, один погиб.
Вокс незнакомца что-то протрещал. После этого человек заговорил с Джаспером, громко и размеренно произнося слова.
— Я вытаскиваю тебя отсюда. Понятно? Можешь идти сам?
— Что это такое? — спросил Даркинс у Лины, нырнувшей обратно в их стрелковую ячейку.
Наклонившись, девушка потянула за обвязочные ленты, открывая взгляду стандартный чёрный контейнер Муниторума.
— Смотри, что нам доставили «Валькирии»!
Откинув защелки, Лина сдвинула крышку, под которой обнаружился компактный тяжелый болтер, новенький-свеженький-смазанный-только-что-со-склада.
— Святой Трон! Думаешь, управишься с ним?
— Конечно, — ответила девушка.
Вспоминая тренировки, кадеты водрузили оружие на треногу. "Но ведь нас обучали на болтерах модели «Годвин»…" Патронная лента выскользнула из рук Даркинса, и он выругался.
— Как нам вставить болты?
Попробовав так и эдак, Лина, наконец, заглянула под крышку контейнера. Там обнаружилась наклейка с надписью «Аккатран V-d» и простой инструкцией в виде рисунков, изображающих подтянутого гвардейца.
— Ага, понятно, — произнесла девушка. — Сначала нужно потянуть на себя этот затвор.
Поставив треногу с оружием на вершину баррикады из мешков с песком, Лина сделала всё по инструкции и поняла, что первый болт оказался в казеннике.
— Вот и всё!
После этого «белощитник» прицелилась вниз по склону и дала очередь: «туд-туд-туд». Лине показалось, что она пытается удержать бешеную собаку. На мгновение сняв палец со спускового крючка, кадет тут же снова открыла огонь, водя болтером из стороны в сторону и метя в банды анакоретов, карабкающихся по насыпи. «Туд-туд-туд». «Туд-туд-туд»
— Попала в кого-нибудь? — громко спросил чей-то голос.
— Не знаю! — крикнула в ответ Лина.
Даркинс пихнул её в бок, и девушка оглянулась на человека, стоящего у их ячейки.
После чего чуть не уронила болтер от удивления.
— Фрекк, это же…?
— Да, это он, — объявил генерал Крид. — Так, у нас тут больше еретиков, чем болт-зарядов, поэтому убедись, что каждый из них найдет обладателя.
— Есть, сэр! — воскликнула Лина и продолжала стрелять до тех пор, пока её сапоги не утонули в груде латунных болтерных гильз.
Началось противостояние несокрушимого препятствия и неудержимой силы — армия анакоретов скапливалась на Экваториальном шоссе, пытаясь втиснуться на перевал, но встречала непреклонное сопротивление. Урсакар Крид расхаживал среди укреплений, отдавая приказы, поддерживая в бойцах отвагу там, где её не хватало, и убивая врагов там, где это было необходимо. За генералом следовал Келл с потрескивающим силовым кулаком и высоко воздетым знаменем Восьмого Кадийского.
— Вот так, ребята! — кричал сержант. — Мы разъясняем этим еретикам, что бывает, когда они восстают против Империума Человечества!
Внезапно раздался вой, и артиллерийский снаряд рухнул примерно в тридцати метрах от них. Крид даже не пригнулся — он по-прежнему шагал между окопов, курил, стрелял и, наконец, рассмеялся.
— Я скучал по всему этому, — объяснил генерал.
Каждый час шесть «Валькирий» совершали челночные рейсы, спуская на тросах касркинов и сбрасывая контейнеры из боковых люков. Пополнения едва позволяли заменить павших бойцов, но каждый солдат Кадии стоил троих.
В отчаянии анакореты попытались отыскать проход вокруг горной дороги, но зыбучие пески поглотили культистов, похоронив их в глубоких ямах кадовой руды.
Наконец, день подошел к концу и поднялся ветер, на сей раз засыпавший песком глаза обороняющихся. «Валькирии» не могли совершать полёты в таких условиях, их воздухозаборники забились бы за несколько секунд.
— Отходим! — скомандовал Крид, и кадийцы отступили за линию обороны, окруженные пыльной бурей и мраком.
После этого анакоретская бронетехника попыталась пробиться напрямую, и началась жестокая схватка, во время которой танковые снаряды врезались в «Эгиду», а команды огневой поддержки отвечали врагам с равной ненавистью. Произошел краткий и яростный обмен лучами лазпушек, болтерными очередями и ракетами.
Кадийцы погибали во множестве, сраженные разрывами снарядов, Крид рычал на орудийные расчеты, и внезапно вражеские машины дали обратный ход. На этот раз в атаку бросилась пехота анакоретов, но её встретил ураган лазерных и болтерных зарядов.
Шла невероятно жестокая и ужасающе неистовая битва, в которой массы людей сходились лицом к лицу. Крид оказывался повсюду, рядом с ним яростно трещал разрядами силовой кулак Келла, пробивая дыры в культистах, сумевших перебраться через «Эгиду» — флаг-сержант вырывал позвоночники врагов через грудные клетки.
И наконец, анахореты отступили в последний раз.
— Как держатся твои ребята? — спросил Урсакар у командира кадетов.
Верх мундира Люка потемнел от пота и пятне крови, майор где-то потерял шлем.
— Так, как ты и ожидал, — выдохнул он.
— Время перекурить, — объявил Крид и вытащил половину лхо-сигары из нагрудного кармана. Офицеры вернулись в бункер связи, где теперь заправляли касркины.
— Ну как, заработала эта штука? — спросил генерал.
— Ещё нет, — ответил Люка.
— Пробуйте дальше, — Урсакар медленно выдыхал дым, и майор заметил озабоченность в его глазах.
— Тебе нужен вокс?
Крид выглядел задумчивым.
— Вокс? Да, возможно. Наверняка всё стало бы проще, особенно сейчас, когда буря умолкла.
Окончательно стемнело, ветер утих, и воздух очистился.
Несколько часов прошли в тишине, и Крид отправил нескольких бойцов на разведку.
— Я должен знать, когда враг пойдет в атаку, раньше него самого.
Спустя час после наступления ночи Сландер стоял в пятидесяти метрах от передовой, у цистерны с питьевой водой и шестью пустыми флягами на шее. Трон знает, как им удалось продержаться так долго, и что забавно, всё прежние занятия начало обретать смысл — учебные стрельбы, тренировки по штыковому бою. Всё это имело значение, и кадет собирался рассказать о своем открытии майору Люка.
Улыбнувшись своим мыслям, юноша повернулся, чтобы наполнить фляги. Налив воду в первую, «белощитник» отставил её в сторону и уже открывал вторую, как вдруг кто-то постучал его по шлему.
— Жди своей очереди! — огрызнулся Сландер. — У меня ещё куча пустых фляжек.
Но его снова похлопали по шлему.
— Лина, это ты? — спросил кадет.
«Фрекканая Лина», подумал он — всем «белощитникам» пришлось выслушивать, насколько лучше остальных она стреляет.
И снова стук, на этот раз чуть сильнее.
— Трон! — воскликнул Сландер, оборачиваясь посмотреть, какой придурок так развлекается. Перед собой юноша увидел иссеченное ритуальными шрамами лицо, замотанное в чёрные тряпки Братства Анакоретов. На кадета смотрели налитые кровью глаза.
— Они у нас в тылу! — закричал «белощитник».
Вот только до этого рука культиста зажала ему рот, и Сландер ощутил ужасную, мучительную боль, а потом хлынул поток горячей жидкости — крови кадийца. Теперь он ничего не сможет рассказать майору Люка.
Оставшись один в командном бункере, Крид изучал карты Безаны. Ветер всколыхнул завесу на входе, и Урсакар услышал чей-то смех неподалеку. Ткань пошевелилась вновь, генерал почуял запах свежей крови, и ему хватило этого предостережения.
Оставив полосу на плече Крида, клинок отскочил от бронежилета. Услышав шипение врага, Урсакар извернулся, ударив предплечьем в шею анакорета. Он увидел лицо, стянутое полосами чёрной ткани, красные глаза и рот, влажный от крови. Вдавив еретика в стену, сложенную из мешков с песком, генерал с удовлетворением услышал сдавленный стон.
Культист снова ударил зазубренным серповидным клинком, ища слабое место в бронежилете Крида. Перехватив оружие, Урсакар глубоко вонзил его в низ живота анакорета. Всё так же прижимая врага к стене, кадиец наносил удар за ударом, пока кишки культиста не вывалились из распоротого брюха и тот, ослабев, перестал вырываться.
Убрав руку, Крид позволил телу анакорета рухнуть наземь, в его собственные потроха. Тут же упав на одно колено, Урсакар выхватил лазпистолет и открыл огонь — «пробивной» выстрел прожёг дыру в лице второго культиста, появившегося в дверном проеме. Следующие три попадания отбросили неприятеля назад. Выбираясь наружу, генерал поскользнулся возле выхода — оказалось, что у стены распластался мертвый кадет-часовой, и пол бункера залит его кровью.
— Келл! — закричал Крид и услышал усиленный воксом голос своего флаг-сержанта, раздающего приказы.
Снаружи Урсакара ждали ещё две тени, и он шагнул им навстречу. Кадиец сражался, сколько себя помнил — сначала отец учил его драться во дворе их небольшого домика, затем, в касре Галлан, Крид бился на кулаках до измочаленных в кровь костяшек, и после, невзирая на боль, вымачивал их в медицинском спирте. В сиротские годы Урсакар доказывал, чего он стоит — не другим, а самому себе. Наружник упивался опасностью, нервной дрожью, наслаждением, пробуждающимся, когда ты берешь врага за горлом и разбиваешь его лицо в кровавую кашу.
Сейчас Крид почти испытывал облегчение, схватившись с врагом врукопашную. Не нужно было думать о позициях, подкреплениях, контратаках, снабжении — только о жизни и смерти, о следующем ударе, который нанесет противник, и о том, как убить его.
Урсакар словно молотом ударил по запястью культиста, коротким резким тычком выбив серповидный клинок. Другая рука генерала, сжатая в плотный могучий кулак, врезалась в трахею еретика, у которого вырвался придушенный болезненный стон. С размаху опустив сапог на ступню врага, Крид придвинулся вплотную, обхватил голову анакорета, и, резко повернув её в сторону, дернул книзу, навстречу своему колену. И то, и другое могло убить противника с уверенностью. Раздался хруст — шеи или черепа, неважно. Снова подняв пистолет, Урсакар выстрелил второму культисту прямо в лицо.
— Как в старые времена, — пробормотал он. — Где же, фрекк его, Келл?
Флаг-сержант, походя оторвав голову последнему лазутчику Братства Анакоретов, отключил силовой кулак и бросил дымящийся череп наземь. Раздался влажный шлепок.
Тяжело дышавший Крид стоял, прислонившись спиной к мешкам с песком. Мундир на его плече был порван, из раны струилась кровь.
— Ты в порядке? — остановившись, спросил Джарран.
— Бывало и лучше.
Келл кивнул.
— Сейчас тебя залатают.
— Найди, откуда они вылезли, и завали эту крысиную нору.
Флаг-сержант снова кивнул.
Прошло полчаса, и Джарран, с опаленными бровями, возник из темноты. Он потерял семерых.
— Нашел? — спросил Крид.
— Больше там никто не пройдет.
Урсакар поблагодарил Келла кивком. Не было ничего более неприятного для солдата, чем враг, оказавшийся там, где его не ждали.
— Они снова появятся здесь. Убедись, что все узнают о случившемся — я не хочу, чтобы кого-то застали врасплох. Следует ожидать, что анакореты окружат нас, но это не имеет значения. Всё, что нам нужно — держаться.
Келл кивнул.
— Связисты достучались до «Магистра Тина»?
Джарран ответил в тоне, которым всегда говорил, если хотел казаться спокойным.
— Пока нет.
— Проклятье! — Крид стукнул кулаком по столу, и двое кадийцев обменялись краткими взглядами. Урсакар всегда мыслил на пять шагов вперед. — Мне придется отбыть, а ты должен остаться.
Флаг-сержант напрягся — он поклялся защищать Крида и терпеть не мог оказываться в положении, в котором это было невозможно.
— Нет. Я отправляюсь с тобой.
— Джарран, ты нужен здесь.
— Нет.
— Друг, — не отступал Крид, — всё будет в порядке. Ты окажешься под угрозой, так что не дай себя убить.
— Естественно.
— Хорошо. Думаешь, сможешь удержать позиции?
Келл ответил после долгой паузы, и, когда сержант заговорил, его тон изменился.
— Как долго?
— Не знаю.
— Тебе действительно это нужно?
— Мне, всей планете и магистру войны Рюсу, — подмигнул другу Урсакар.
Отвернувшись, Джарран все же кивнул.
— Мы продержимся, — сказал он, и Крид быстро улыбнулся. После этого он положил руку на плечо друга, и они обменялись краткими взглядами — в словах не было нужды.
— Вокс-офицер! — крикнул генерал. — Вызови мне транспорт до Космопорта. Надо перемолвиться словечком с офицерами в штабе.
— Я пытаюсь…
— Не пытайся, выполняй.
— Есть, сэр!
Феск резко пришел в себя.
— А, очухался, — склонился над ним Даркинс.
Стояла непроглядная ночь. Поднявшись, Джаспер обнаружил у себя в вене катетер, подсоединенный к пакету-капельнице. Кадет странно чувствовал себя из-за стимов в жидкой смеси, ощущая неприятное сочетание нервной тошноты и перевозбуждения. Поморщившись, «белощитник» увидел, что на земле повсюду лежат спящие бойцы, подложив под голову мешки с песком и сжимая в руках лазвинтовки. Зевнув и вздрогнув от боли в ране, Феск подобрал свое оружие — он выходил в дозор в третью очередь.
Пока кадет пробирался среди спящих, с Долгой Суши порой доносился рык цепного меча, монотонные напевы то становились громче, то стихали. Джаспер старался не прислушиваться к ним.
Его наблюдательный пост располагался на втором уровне, в середине «Эгиды». Далеко внизу, у начала длинной дороги к перевалу, в низинах горели огоньки — факелы, лагерные костры. Один из культистов, похоже, дозорный, прохаживался туда-сюда по прямой. У хребта Инкардин собрались сотни, а то и тысячи врагов, но техника до сих пор прибывала по Экваториальному шоссе.
Как они смогут сдержать такую армию?
Феск поднял голову, глядя на ярко-белые звезды и не узнавая их. Кадет очень далеко забрался от дома.
— Дорогая Ингри! — произнес вслух Джаспер, представляя, что пишет письмо сестре. — Мы удерживали врага, сколько хватило сил. Вы с Шарлой и Олегом могли бы гордиться нами. Мы, сыны Кадии, не посрамили её. Когда я умирал, то не боялся, и ещё я забрал с собой много врагов человечества.
— Кадет, — вдруг спросил кто-то, — ты веришь в Императора?
«Белощитник» вздрогнул и потянулся за оружием.
— Веришь? — спросил, подходя ближе, крупный человек, по виду схожий с медведем. Огонек дымящейся сигары озарил его пальцы и лицо.
— Л-лорд-генерал?
— В Императора веришь?
— Т-так точно, сэр!
— Вольно. Так, ты куришь?
Феск не курил, но всё равно взял предложенную палочку лхо и затянулся.
— Мне надо вернуться в Космопорт, — задумчиво произнес генерал Крид. — Но нужно ещё куда-то деть эти шесть часов…
— Столько нам осталось? — с запинкой произнес Джаспер.
Урсакар улыбнулся в свете сигары.
— Думаю, да, — генерал помолчал. — Ты хорошо поработал сегодня. Вы всё.
— Мне кажется, нам чертовски крепко вломили.
Крида это как будто развеселило.
— Я имею в виду, посмотрите, как мало нас осталось, — добавил Феск, и лорд-генерал оглянулся по сторонам.
— Думаешь, с нами покончено? — Урсакар с наслаждением сделал глубокую затяжку. — Они попались в ловушку, кадет — заперты с флангов зыбучими песками и нами по фронту. Скоро враги завоют, когда мы погоним их обратно в варп. Им предстоит испытать на себе ярость Астра Милитарум.
На это Джаспер ничего не сказал, не особо поверив услышанному.
— Ты откуда? — чуть позже спросил Крид.
— Каср Феррокс.
— А, там красивый собор. Мать как-то раз брала меня туда, — Урсакар помолчал. — Мне, наверное, было лет шесть. Никогда не видел такого бастиона — огромные шпили, орудийные площадки, статуи святых в каждой бойнице. Я ведь наружник, мой отец был охотником на Галланском нагорье. Думаю, каср Феррокс — первый увиденный мною город. Хорошо бы снова туда заглянуть.
— Да уж, — согласился Феск.
— Надо отправиться туда, когда эта война завершится, когда Анакор и его люди сгинут, — Крид сунул палочку лхо за ухо кадета.
— Сохрани до завтра, — бросил он, уходя. — Выкуришь, когда всё закончится.
Отстояв дозор, Феск поплелся обратно в лагерь, где обнаружил Лину — девушка сидела, куря палочку лхо.
— Я видела, он с тобой тоже поболтал.
Кивнув, Джаспер свернул полевую форму в виде подушки.
— И о чем говорил Крид? — спросила Лина.
— О соборе в касре Феррокс.
— Шутишь, — усмехнулась девушка.
— Нет.
— Надеюсь, завтра они снова полезут.
— Уверен, так и будет, — согласился Феск.
«Белощитники» стояли, вглядываясь в ночь и наблюдая за Кридом, который неторопливо прохаживался возле постов. Время от времени кадеты слышали его низкий, басовитый смешок или замечали красный огонёк сигары.
Джаспер вздрогнул, когда Лина внезапно шагнула к нему — девушка оказалась так близко, что Феск ощутил её запах. А потом, без предупреждения, она прильнула к юноше и поцеловала его — крепко и влажно.
Ещё повезло, что сзади у Джаспера оказалась насыпь из мешков с песком, на которую кадет сумел опереться. Он положил руку на талию Лины, но девушка отпрянула в сторону.
— Давай завтра убьем их всех, — сказала она напоследок.
За час до зари Феск внезапно проснулся, услышав приближающиеся «Валькирии». Прищурившись, он наблюдал, как самолёты приземляются, вздымая пургу кадовой руды. Услышав запах сигарного дыма, Джаспер резко сел, а тем временем «Валькирии», простояв с минуту, вновь поднялись в воздух и унеслись прочь. Опираясь на приклад лазвинтовки, кадет поднялся и заковылял среди мешков с песком — он вдруг ощутил полное опустошение, словно все его надежды унес ветер.
— Что случилось? — спросил Феск, увидев стоявшего рядом майора Люка. Инструктор поглаживал свои коротко стриженые волосы.
— Он улетел.
— Крид бросил нас? — сердце Джаспера панически заколотилось. — Почему?
— Он командующий. Пришло время покомандовать.
— Так что же здесь случится?
— Никаких идей, кадет. Думаю, что и у анакоретов их тоже нет.
Майор Люка направился было прочь, но вдруг обернулся и протянул руку «белощитнику».
— Ты хорошо сражался, кадет Феск. Скоро всё закончится, так что поспи ещё немного. У нас, наверное, есть ещё несколько часов… и верь в генерала Крида. Если кто и может спасти положение, то только он.
Урсакар спрыгнул с «Валькирии», как только сработали посадочные двигатели, и встречавшая его Камала, поджарый командир местного ополчения, подбежала к генералу.
— Мы думали, что потеряли вас!
— Ну, я нашелся! — крикнул в ответ Крид, перекрывая рев турбин. — Как обстановка?
— Комиссары собрали и развернули отступающие колонны. Сейчас войска направляются в указанные вами координаты и займут позиции в 06:00.
— С флотскими связались?
— Да, сэр.
— Наконец-то.
Крид стоял в штабе, над развернутыми картами. Камала никогда прежде не видела офицера, мыслящего столь быстро и так детально — Урсакар моментально рассчитывал маршруты, позиции для развертывания и необходимую численность отрядов. В помещении скопилось безмолвное напряжение, и, наконец, в последний раз просмотрев карты, генерал сверился с часами и поднял взгляд.
— Дайте мне «Магистра Тина». Я хочу лично переговорить с капитаном — сейчас же.
Какое-то время Крид ждал, барабаня пальцами по столу, и, как только установили вокс-канал, схватил переговорное устройство.
— Капитан Эвери, мне нужны ваши лэнс-батареи. Будущее всей кампании зависит от вас. Я передам вам координаты. Вы расположите свой корабль над целью и произведете залп в 06:00 по местному времени. Вы будете бомбардировать указанную зону в течение ровно трех минут.
Положив палец на карту, Урсакар перечислил координаты нескольких точек под хребтом Инкардин, попросил капитана Эвери повторить цифры и затем кивнул.
— Хорошо. Благодарю вас от имени Астра Милитарум и лично магистра войны Рюса.
В 05:53 по палубам «Магистра Тина» разнесся приказ об открытии орудийных портов для «залпового концентрированного огня». Вдоль многокилометровых бортов гранд-крейсера разверзались зевы батарей, громадные турели поворачивались к планете, колоссальные чёрные пушки медленно наводились на хребет Инкардин и накапливали энергию лэнсы. Артиллерийские расчеты, численностью в сотни человек, ворочали огромные килотонные боеприпасы — гудели силовые кабели и сотрясались опоры, пока мощные подъемники доставляли снаряды в казённики орудий.
В 05:58 опустилась тишина, зарядные палубы и платформы окутала странная неподвижность. Тикали секунды обратного отсчёта, пока не пришел приказ «Товсь!» и по древнему боевому кораблю пронесся глухой лязг ударных механизмов.
За три секунды до 06:00 раздалась команда о начале бомбардировки, и «Магистр Тин» вдруг содрогнулся на своей орбите.
Нежданная буря взъярилась в небесах над Безаной, заставив мир содрогнуться. Линейные ускорители гранд-крейсера выпустили магматические боеголовки с адамантиевыми сердечниками в подножие хребта Инкардин, и в планетарной коре возникли трещины. Снаряды, ложащиеся строго в указанные координаты, окаймили армию анакоретов огнем, а затем, когда культисты сбились в кучу, новые залпы с ужасающей точностью принялись опустошать их ряды. Взрывы, подобные извержениям вулканов, порождали песчаные бури кадовой руды, которые бушевали на протяжении долгих месяцев. По всему перевалу кадийцы залегали в окопах, взывая к Золотому Трону и не слыша самих себя.
А внизу погибали орды анакоретов, и никто не мог разобрать их воплей в яростном вихре. Сгорали колонны бронетехники, подходившие подкрепления разворачивались и бежали обратно в Долгую Сушь, где культистов уже ждали подразделения Восьмого Кадийского, призванные комиссарами к дисциплине эфанлийские гусары, копейщики-кавалеристы Святого Персиваля в красочных мундирах и многочисленные эшелоны серых танков 17-й роты Акварийской Гвардии.
Остановившись, анакореты стянули чёрные тряпки с покрытых шрамами лиц и ошеломленно воззрились на тысячи стволов лазвинтовок, болтеров, автопушек и крупнокалиберных орудий, нацеленных в них.
А потом один-единственный голос скомандовал: «Огонь!» и культисты завыли от ярости и досады, срезаемые под корень.
В кошмарах Феску являлись гром и пламя.
Позже в тот же день кадет очнулся в кузове «Химеры», рядом с медиком, вводившим ему новую порцию стимов. Кадовая руда набилась в рот и уши Джаспера, заставила слипнуться глаза.
«Белощитник» почувствовал быстрый укол шприцом, затем странное ощущение, возникающее при впрыскивании лекарства в вену, и громко вздохнул. Отовсюду слышались голоса — спокойная и профессиональная речь людей, быстро ходивших от одного пациента к другому. Медик, занятый своим делом, положил клочок ваты на место укола.
У Феска ушла целая эпоха на то, чтобы разомкнуть губы, и, когда кадет заговорил, его голос прозвучал, словно хриплое карканье.
— Мы победили?
— Ещё нет, — ответил медик из-под белой маски.
Где-то поблизости начала стрелять автопушка, затем другая, и, наконец, целый хор орудий.
Джаспер резко вскинулся — кадет хотел обратно свою винтовку и не желал, чтобы его снова застали врасплох.
— Мы погибнем?
— Будешь ты сидеть смирно? — сквозь стиснутые зубы произнес врач. Он медленно выдохнул, и Феск ощутил, как стянулась пронзенная иглой кожа вокруг плотно зашиваемой раны. — Крид им показал.
«Что он им показал?», хотел спросить Джаспер, но успокоительные снова взяли свое, и «белощитник», откинувшись на спину, погрузился в видения о Криде, Лине и внезапном поцелуе. Вскоре Феск начал смеяться до слёз и не мог остановиться, вытирая глаза. Шмыгнув, кадет помотал головой и, почувствовав, что рядом кто-то есть, поднял взгляд. Это оказался Йецке, смотревший на палочку лхо за ухом Джаспера.
— Я бы поделился, но ты же мертв, — объяснил Феск.
Йецке не ушел, просто превратился в Лину.
— А, и ты тоже? — спросил Джаспер. — Тоже погибла?
— Ты плачешь, — сказала она. — Смотрите, Феск хнычет, как маленький!
— Нет, — возразил кадет, снова утирая слёзы.
Неделю спустя Джаспер, всё ещё немного покачиваясь от стимов, закинул вещмешок на плечо и заковылял в конец очереди солдат, ждущих у выхода из медицинского центра Космопорта. Снаружи доносился шум приземляющихся кораблей.
«Может, — подумал Феск, протискиваясь вперед, — я ещё напишу то письмо, вот только о чем теперь рассказывать?»
Он выжил, и этого было достаточно.
Очередь двигалась медленно, но в конце концов Джаспер добрался до выхода. Там, за высоким деревянным прилавком, стоял раздражительный квартирмейстер Муниторума с планшеткой.
— Имя, номер?
— К20004.346, «белощитник» Джаспер Феск.
Пролистав несколько страниц, мужчина сверился со списком и нашел нужную графу.
— Феск… Обмундирование и шлем, так?
Джаспер кивнул — «как угодно». Квартирмейстер ушел и, вернувшись через минуту, принес аккуратно сложенное стопкой обмундирование, на котором лежал новенький шлем. Взяв всё, Феск расписался и отошел в сторону, но тут же понял, что произошла ошибка.
— Извините! — позвал кадет, но квартирмейстер уже занялся следующим бойцом в очереди.
— Да? — воззрился он на Джаспера.
— Вы дали мне не ту стопку.
Квартирмейстер шагнул вперед, словно собираясь врезать юноше.
— Феск. «Белый щит». 20004-я группа кадетов, личный номер 346. Верно?
Джаспер кивнул, а мужчина, протянув руку, приподнял выданную стопку.
— Всё верно, так в чем проблема?
Вместо ответа Феск показал шлем, на котором не было белой полосы, но занятой квартирмейстер только отмахнулся.
— Тебе что, никто не сказал? Ты теперь кадийский ударник Восьмого полка.
Посмотрев на шлем, Джаспер увидел эмблему в виде серебряного черепа и значка Врат Кадии, над которыми красовалась цифра «8» и лавровый венок.
Обернувшись, Феск не нашел ни одного знакомого лица, вокруг стояли раненые из всех сражавшихся полков — мордаксийских драгунов, Четвертого Кринского, а также акварийцы и Востроянский Первенец с седыми усами и белой повязкой на глазу.
— Ты в порядке, парень? — спросил он.
— Я — кадийский ударник, — глухо ответил Джаспер.
Востроянец понятия не имел, о чем речь.
— Я — кадийский ударник, — повторил Феск, показывая эмблему на шлеме.
— Восьмой? — спросил востроянец.
Юноша кивнул.
— Никогда о них не слышал, — ответил Первенец и направился к транспортникам, где в очереди на погрузку стояли солдаты, техника, свежевымытые танки и орудия под брезентом.
Потом Феск нашел Лину, в кителе поверх свежей майки, и встал рядом с девушкой.
— Значит, ты не погибла? — спросил Джаспер, не зная, что она ответит на это.
— Восьмой? — только и сказала Лина.
— Я тоже, — произнесла девушка после того, как Феск кивнул. Наступила долгая пауза. — Он сбежал.
— Кто?
— Люцивер Анакорет. Оставил своих людей погибать и сбежал. Мы отправляемся за ним.
— Точно?
Лина удивленно посмотрела на него.
— Ты что, ничего не слышал?
— Я был в госпитале, — покачал головой Джаспер.
— Ох, и как оно? — девушка опустила глаза.
Швы натянулись, но рана заживала — впрочем, Феск промолчал. В полутора километрах от них взлетел транспортник, и земля задрожала под ногами.
— Слышал, они достали Даркинса, — сказал юноша.
На несколько секунд Лина отвернулась, и, когда снова посмотрела на Джаспера, глаза у неё оказались на мокром месте. Правда, ни одна слёзинка не упала, и взгляд девушки намекнул Феску, что лучше их вообще не замечать.
— Ага, — ответила Лина. — А ещё Пультина, Йецке, Шаннера, Бранцка — всех несчастных фрекков. И Гаронна они тоже схватили. Освежевали, — помолчав, девушка принялась водить носком по грязи. — Ну, нам пора в транспортник.
На погрузку ушел целый день, и за это время к Феску и Лине подошли остальные новоиспеченные кадийские ударники. Майор Люка заглянул попрощаться.
— Горжусь всеми вами! — объявил он. — А теперь валите отсюда и поубивайте их там.
— Чем вы теперь займетесь? — спросил Джаспер.
— Буду обучать новых малышей-с-пушками выживанию.
— Наш экзамен вышел тяжелым, верно?
Майор посмотрел Феску прямо в глаза.
— Одним из самых тяжелых, что я видел. Но вы справились, сдержали Люцивера и стали кадийскими ударниками!
Потом кадийцы разбились на группки по двое-трое, а Джаспер остался рядом с Люка.
— Как всё закончилось, господин майор? — спросил юноша. — Я был ранен, и плохо помню, что творилось вокруг. Последнее, что осталось в памяти — как вы приказали мне идти прилечь, а всё остальное больше похоже на сон.
— Ты не помнишь бомбардировку? — остановился инструктор.
— А, да. Её припоминаю.
— Так вот, мы оказались в критическом положении, перевал надо было удержать любой ценой. В итоге, как и хотел Крид, анакореты скопились на Экваториальном шоссе, а флотские ребята по команде генерала их накрыли. Никогда раньше у меня под ногами не тряслась планета, а Безана просто дрожала от ярости «Магистра Тина». Сама земля трепетала. Только так мы могли одолеть культистов, они превосходили наши силы десять к одному.
— Почему анакореты просто не отступили? — спросил Феск.
— Ну, они попытались. Но ты помнишь о тех солдатах, что сидели в транспортниках и ждали эвакуации? Крид высадил их в Долгой Суши за спинами культистов, снова вдохнул в бойцов веру — и противник оказался в ловушке. Пустыня. Перевал. Имперские танки, — подняв раскрытую ладонь, Люка медленно сжал её. — Крид сокрушил врага.
Странно оцепеневший Феск поднимался по рампе в составе колонны кадийцев, которых разместили в отсеке Альфа-6. По дороге Джаспер прошел мимо отделений, заставленных танками и «Химерами», а также вдоль галереи «Часовых» — пугающе неподвижные шагоходы напоминали гигантских воинов.
Осмотревшись, юноша увидел, что каждый боец нашел себе койку. Для себя Феск приглядел местечко под увесистым стальным лонжероном.
Джаспер тихо и задумчиво рассматривал громадный отсек, в котором расположился его полк. Теперь это была его семья, его мир.
Через час после погрузки взвыла сирена, но на неё как будто никто не обратил внимания. Заработали двигатели, весь транспортник завибрировал, и они поднялись в воздух.
У Феска всегда сжимался желудок во время взлета, и, зажмурившись, юноша молился, чтобы на этот раз ему удалось не сблевать. Вдруг Джаспер учуял какой-то запах, вскочил с койки и направился к целой толпе кадийцев. Никто из них не знал бывшего кадета, но, увидев молодое лицо, солдаты позволили Феску присоединиться.
Кто-то в центре группы травил анекдоты, и Джаспер протолкнулся поближе. Там оказался длинный стол, за которым сидели бойцы, и, среди них — человек, с виду похожий на медведя, с трехдневной щетиной, шинелью на плечах, сигарой в пальцах и пустой бутылкой рядом.
— Ага! — воскликнул Крид и оперся рукой о стол, чтобы стоять прямее. — Господа! Поприветствуйте одного из наших новеньких рекрутов…
— Джаспер Феск, — назвался юноша.
— Выпей со мной, Феск, — Урсакар достал новую бутылку амасека, налил стопку и протянул ему. — «Гордость Аркадии», из запасов самого магистра войны!
От жидкости в стаканчике исходил приятный и сильный запах. Подняв стопку, Джаспер поприветствовал всех людей вокруг себя — молодых, старых, недоверчивых, раненых, жестоких и дружелюбных. Поднеся амасек к губам, Феск выпил за них.
— За всё хорошее, — подмигнул ему Крид.
Энди Хоар
Охотник/добыча
Затаив дыхание в темноте, Ним Фортуна душила вырывающийся крик.
Она почувствовала движение зверя за миг до того, как огромная туша врезалась ей в грудь, швырнув на каменные плиты пола, когти впились в запястья и взрезали кожу.
Рычащая морда зверя оказалась возле её лица, она чувствовала кожей тяжелое дыхание животного, на щеку капала слюна. Оно было покрыто тусклой серой броней, и свет отражался в огромных собачьих зубах, торчащих в рычащей пасти. Ним протестующее кричала, зверь яростно ревел, и на краткий миг её глаза остановились на двух темных ямах, находящихся менее чем в сантиметре от её лица — маленьких, злобных искорках животной ярости, пылающих багровым во тьме.
Она билась, боролась и кричала, но звериные когти еще глубже впивались в её изодранные запястья, кровь сочилась сквозь рукава и капала на камни, делая их скользкими.
Зверь приподнялся, и Ним Фортуна с абсолютной ясностью осознала, что события предыдущих двадцати четырех часов привели бы её к смерти, здесь, во тьме, на холодных камнях, в забытых Императором пустошах на краю ада.
Фимиам медленно поднимался вверх ленивыми завитками из декоративного напольного кадила, его насыщенный аромат проникал в комнату, превращая свет из светосферы в бледно-голубой.
Ним сидела по-турецки перед кадилом, склонив обритую голову на грудь, надышавшись ритуальным колдовством и впав в состояние транса, что позволял ей послать сознание за границы физического тела. Она глубоко дышала, ощущая, как дым наполняет лёгкие. Через мгновение теплого головокружения она начала чувствовать комнату вокруг себя, ощущая размеры и структуры, несмотря на то, что глаза были закрыты в глубокой концентрации.
Оказавшись за пределами покоев, псайкер позволил своему духу лететь в шлейфах ветра сознания по станции. Внизу теснота, темные коридоры, снующие техножрецы Адептус Механикус в своих капюшонах и шаркающие служители Адептус Астра Телепатика. Она ощущала их беспокойство, она могла чувствовать и это, материальные миазмы проникали в сам воздух, циркулирующий через тысячелетние атмосферные кондиционеры. Доверившись интуиции, она позволила своему сознанию плыть в эмоциональном потоке солдата, направляющегося к контрольному центру станции слежения Ормантеп.
Солдат из элитной роты Касркинов, что была отправлена с Кадии для пополнения гарнизона, распахнул взрывопрочные двери центра управления и шагнул в царство почти контролируемого беспорядка. Техножрецы и служители толпились вокруг когитаторов и пикт-планшетов, одни издавали приказы, другие спешно отправляли их дальше. Одни мирно что-то обсуждали, в то время как другие повышали голос в споре с ними. Но еще больше народа коленопреклоненно молились Богу-Императору Человечества, а другие сидели, положив голову на руки.
Вот сюда-то Ним и проследовала за солдатом, который спокойно прошел через весь этот бардак и, весь во внимании, остановился перед человеком, который явно был его начальником. Солдат отсалютовал, протянул офицеру инфопланшет и откланялся.
Офицер окинул взглядом комнату — на его строгих, благородных чертах лица читалось едва сдерживаемое презрение от недостатка дисциплины у окружающих его людей. Он поднял инфопланшет и проницательные глаза с большой скоростью считали информацию, пробежавшую по экрану. Затем он повернулся к служителю и отдал распоряжение, хотя Ним в таком состоянии смогла разобрать не более чем эхо его слов.
Служитель бросился к стойке когитаторов, его руки замелькали над дисками и рычагами. Ожил массивный экран в центре комнаты, помаргивая вспышками статики. На экране возникли бесплодные кислотные пустоши Ормантепа: низкие изломанные горы зубцами вспарывают горизонт.
Последовал отрывистый приказ офицера и аколит отрегулировал настройки. В центре экрана появилось перекрестье и приблизился участок неба, замелькали цифры в углу прицела, отсчитывающие увеличение.
Но даже при максимальном увеличении картинка была едва различима, но все-таки Ним смогла различить три белых инверсионных следа самолетов, рассекающих ночное небо по направлению к далеким горам.
Она сосредоточилась, позволяя своему духу подняться. Вверх, через сводчатый потолок центра управления, сквозь проходы и служебные трубы, армапластовые пластины обшивки, и наружу, в ночь. Приземистое здание центра управления в форме купола осталось внизу, на бесплодной равнине, с примыкающими к нему в беспорядке подсобными помещениями. Она поднималась выше, представляя, как пробивается сквозь бушующие ветра, которых на самом деле её дух не чувствовал. Развернувшись к горизонту, она понеслась в том направлении, что показал пикт.
Пролетев несколько километров вглубь кислотных пустошей, Ним различила полосы огня, рассекающие темные небеса. Три вспышки прошли на фоне мертвенно-бледного фиолетового пятна, которое было далеким, и в тоже время слишком близким краем Окуларис Террибус, Оком Ужаса, космических масштабов разрывом в ткани реальности, сквозь который десять тысяч лет назад сбежали самые страшные враги человечества, и сквозь который не может проникнуть ни один нормальный человек. Взяв себя в руки, Ним прибавила скорости, пока не увидела вдали облака пара, поднимающиеся от основания древнего кратера.
В своей комнате у Ним Фортуны перехватило дыхание, когда её дух вернулся в тело. Её согнуло пополам в накатывающих приступах рвоты. Она увидела их. Огромных бронированных воинов в черном и золотом, высаживающихся из внушающих страх судов, порожденных демоническими технологиями.
Захватчики вторглись на Ормантеп.
— Есть ли хоть какая-то возможность того, что ты закончишь это сегодня, Дьякон?
— Дайте мне всего секунду, хорошо? Я почти закончил.
— Смена закончилась десять минут назад. Шевелись, или мы уйдем без тебя.
Гайдо Сол поднял блок питания своего бура и направился к выходу из шахты. Его громоздкий скафандр был покрыт пылью и грязью от еще одной бесплодной десятичасовой смены в забое. Дьякон, его товарищ в этой дурацкой командировке по контракту, появился немного позже, рукой в перчатке прикрывая визор от яркого света порожденных варпом энергий Окулярис, бушующим над ними в ночном небе.
Пока Дьякон боролся со своими аккумуляторами и проводами, Сол поднялся на выступ утеса, в котором были рудники. Под ним на километры раскинулись пустынные равнины цвета ржавчины с болезненно-фиолетовым оттенком пылающего Ока Ужаса. Слабый ветер гулял среди пустошей, создавая вихри пыли, что скользили к далекому горизонту.
— Я ненавижу это место.
Сол и его команда были контрактниками, шахтерами с другой планеты, прилетевшими на работу в шахты Ормантепа чтобы получить, как им казалось, когда они подписывали контракт, приличную прибыль. Но по прибытии они обнаружили, что должны своим работодателям, Адептус Механикус, за межзвездное путешествие столько, что придется пожизненно работать на службе у Адептусов под постоянным надзором.
Дьякон, наконец, собрался, и Сол направился к краулеру, где ждали остальные шахтеры. Но тут Дьякон вновь остановился и уставился в небо, вглядываясь косыми глазами сквозь пластиковое забрало капюшона.
— Милостивый Император, что теперь?
Дьякон показал и Сол повернулся. И как только он так сделал, раскаленные массы металла с воем пронеслись над головами, швырнув на землю обоих мужчин всей силой воздушной волны. Сол чувствовал, как плавиться резина скафандра на спине и изо всех сил пытался не потерять сознание на склоне горы, где в воздухе крутились пыль и камни.
Он поднял голову, в ушах звенело от пролетевшего вблизи объекта. Как только шум начал стихать, Сол смог разобрать очертания своего компаньона, поднимающегося с земли и стряхивающего с себя пыль. Поднявшись на ноги, он смог рассмотреть разрастающееся грибовидное облако на дне безымянного кратера, в полукилометре от них.
— Считаешь, мы должны пойти проверить? — в тоне Дьякона сквозила неуверенность.
— Можешь быть в этом уверен, Дьяк. Я полагаю, есть два способа расплатиться с техами и свалить отсюда.
— Два способа, Сол? — спросил Дьякон, кривая усмешка тронула его губы, как разгорающийся рассвет.
— Да, свяжись с командой. Передай им, чтобы нас не ждали.
Служитель Адептус Астра Телепатика провел капитана Врорста в сводчатый зал астропатических хоров. Ним старалась не отставать от офицера Касркина. В центре он резко остановился, заставив споткнуться псайкера, поскольку она едва не врезалась ему в спину.
Служитель приблизился к темной нише в главной части смутно освещенного зала, и преклонился перед своим господином, главным астропатом Гренски, который возлежал в ней на кушетке, среди кабелей и трубок, отмеченных печатями чистоты. Гренски не замечал младшего адепта, поскольку был погружен в глубокий транс, позволяющий ему легко передавать свои мысли через бездну межзвездного пространства, общаясь с себе подобными на тысяче других миров.
Капитан Врорст в нетерпении осматривал зал. Он предпочел бы, чтобы всем этим занималась Фортуна, санкционированный псайкер, прикрепленный к его команде. Ним чувствовала его смущение в присутствии тех, кто не служил Императору так, как это делал он — холодным расчетом и холодной сталью.
— Какие-то проблемы, адепт? Почему вы прервали мои наблюдения? — Врорст был занят обеспечением безопасности станции после обнаружения вторжения, и последующим сообщением Фортуны после её транса.
— Мой учитель находится в аутосеансе уже три часа, капитан. Он должен был уже давно установить связь с другой точкой. Его жизненные показатели указывают, что он это не сделал и заперт внутри себя. И эти показатели начали резко скакать.
— И что? — Врорст явно не понимал, что говорит адепт.
Пока тот подбирал слова, чтобы ответить, в разговор вмешалась Ним.
— Он хочет сказать, что что-то блокирует его, мешая отправить сообщение о том, что у нас вторжение.
— Ну, мы не можем быть до конца в этом уверенными, — адепт посмотрел на её лацкан. — Лейтенант.
С каждым словом изо рта вырывалось облачко пара. Ним осмотрела зал, обхватив себя руками от холода. В его стенах было еще семь ниш, и в каждой находился астропат.
— Нет? Ну, по крайней мере, что-то уже не правильно, и мы знаем, что некие захватчики приближаются к Вратам, а это плохие новости.
— Смею заверить вас, лейтенант, что все…
Из медного рожка, висящего над нишей адепта Гренски внезапно раздался сигнал тревоги, и каждый астропат, находящийся в хорах, резко сел, выпрямившись на своей кушетке, прежде чем безвольно рухнуть на неё обратно. Отвращение и испуг перекосили лицо капитана, но Ним смотрела на висящий возле ниши Гренски считыватель. Его дисплей дикими зигзагами пересекали серии зеленых линий.
Адепт был на грани паники, и Врорст рявкнул приказ касркинам, стоящим на страже снаружи. Ним перевела взгляд с считывателя на лицо астропата. Она задрожала, и внезапно поняла, что это не нервы превращают её кожу в гусиную, а температура — она быстро падала.
Из ноздри Гренски вытекла капля крови. И тут же что-то нанесло удар по сознанию Ним, вонзившись в центр мозга неописуемой болью, а затем так же резко всё исчезло, заставив схватится руками за голову и упасть на колени.
Служитель начал молиться и Ним, открыв слезящиеся глаза, увидела, что лицо астропата порыто тонкой коркой льда. Она повернула голову и поняла, что остальные в своих нишах находятся в таком же состоянии. Ним попробовала встать, но колени вмерзли в лед, быстро покрывающий пол.
Два касркина ворвались в зал и, подхватив Ним подмышки, потащили её к выходу.
Служитель рухнул к ногам учителя и издал жалобный вой, показавшийся Ним похожим на вопль потерянной души, корчившийся в огне чистилища. Последним, что она увидела перед тем, как её вытащили из хоров, был непрекращающийся поток крови из носа астропата — вытекая, она замерзала и, падая на холодные камни пола, разбивалась на тысячи осколков.
* * *
Сол выглянул из-за скалы, чтобы лучше рассмотреть базу в кратере. Заметив внизу движение, он нырнул обратно, а в это время Дьякон достиг вершины и рухнул, задыхаясь, возле него.
— Чо видно, Сол?
Шахтер поднял руку, призывая к молчанию, и двинулся по скале вокруг базы. Пятьюдесятью метрами ниже он смог увидеть три высоких металлических формы, механические когти врывались в твердую землю, на каждом были выгравированы странные символы. Вокруг железяк двигались огромные фигуры. Сол никогда не видел костюмов, подобных тем, что носили незнакомцы. Механизмы двигались и Сол в изумлении выпучил глаза, когда понял, что их когти врывались в землю с суетливостью насекомых; он никогда прежде не видел таких машин.
— Это какая-то буровая установка, — прошептал Сол, гнев исказил его лицо, когда он понял, что другие разрабатывают его участок.
— Никакая это не буровая установка, Сол. Я никогда в жизни не видел подобного, но точно скажу, что это не буровая установка, насколько я вижу.
Дьякон высунулся над камнями, и компаньоны увидели, что машины совсем зарылись в пыльную землю, а фигуры, сновавшие вокруг них, исчезли.
— Хорошо, хорошо. Нам надо обдумать всё это, — сказал Сол.
Размышления над тем, что эти незваные гости могли быть не просто разведчиками конкурентов, а чем-то более плохим, заставили его здраво пересмотреть свое решение отправить краулер домой без них.
— Ладно, я планирую…
Одинокий выстрел прогремел в считанных метрах позади него. Резко развернувшись, Сол оказался лицом к лицу с гигантом в черных с золотом доспехах. Отступая к скале, Сол бросил взгляд в сторону Дьякона. Тот лежал, раскинув руки, капюшон сзади был разодран, кровь и кости веером забрызгали камни.
Закованный в черное воин навел на него прицел, и Сол обнаружил, что смотрит в дуло пистолета.
— Проклятье, — произнес Сол.
Резких хлопок болт-пистолета эхом отозвался от стен утеса и прокатился по бесплодным пустошам, когда Черный Легионер нажал на курок.
Капитан Врорст стоял в комнате управления с заложенными за спину руками. Перед ним находился ряд пикт-экранов, каждый из них управлялся офицером с Кадии. На каждый экран передавались данные с одного из сюрвейеров; часть из них стояли на бронированных башнях станции слежения, другие стояли на отдаленных на несколько километров опорах в пустошах.
От семи сюрвейеров не поступало данных в последние двадцать девять минут.
Один из лейтенантов повернулся с докладом к капитану.
— Сэр, третье отделение рапортует, что сектор Эпсилон чист. Сюрвейер не передает сигналов о движении.
Врорст что-то проворчал и офицер вернулся к своим нудным обязанностям, передав приказ отделению двигаться в сектор Гамма. Выбрав из ряда экран с передачей сюрвейера Эпсилон Семь, Врорст наблюдал, как люди из третьего отделения готовились к передислокации. Они развертывались согласно учебникам: обеспечили охрану периметра и выдвинули двух разведчиков. Командовал отделением сержант Хеска, человек, который отлично служил под командованием Врорста уже два года. Если они, несмотря ни на что, доберутся до точки назначения, думал Врорст, то заслужат поощрения.
— Скажите Хеске, чтобы выдвигался, — приказал Врорст, чуть поворачиваясь к лейтенанту Фортуне, подошедшей сбоку.
— Подождите, — сказала тут же Ним, и один из сотрудников обернулся к начальнику, ожидая подтверждения.
Лицо Врорста исказилось от раздражения, он повернулся к псайкеру и глянул на неё сверху вниз:
— Лейтенант Фортуна, или покиньте мой командный центр или заткнитесь!
Воцарилась тишина, никто не рискнул обернуться на них.
Фортуна подняла раскрасневшееся лицо и встретила стальной взгляд капитана. Она была намного меньше старого опытного офицера, и её голос дрожал, когда она ответила ему.
— Капитан, выслушайте меня, пожалуйста. Я обучена в этих вопросах. Что-то там не то, я точно знаю это.
Капитан повернулся и жестом указал на экраны:
— Ну конечно что-то не так, Фортуна.
— Только что прервана связь со сюрвейером Гамма Двенадцать, сэр, — доложил младший лейтенант, подтверждая высказывание Врорста.
— Я вижу, лейтенант. Соедините меня с сержантом Хеска, немедленно.
Руки младшего лейтенанта замелькали над дисками и тумблерами, он что-то тихо проговорил в вокс.
— На связи, сэр, — наконец сказал он.
Обращаясь к сержанту Хеске, Врорст говорил ясно, нотки опытного командира отчетливо звучали в его голосе:
— Хеска? Послушай меня и точно следуй моим указаниям. Девятое отделение удерживает станцию в Гамма Три. Я хочу, чтобы вы отступили и перегруппировались с отделением Клорина. Это в полукилометре к западу от вашей позиции. Подтвердите.
Мгновение из рожка вокса доносилось бормотание статики, а затем голос Хеска прорвался сквозь бурю помех.
— Подтверждаю, капитан, выдвигаемся немедленно.
— Попросите его поторопиться. Что-то приближается, — Ним стояла рядом с Врорстом, её выражение выдавало борьбу неуверенности с решимостью заставить его оценить опасность, которую она чувствовала совсем рядом.
Врорст воздержался от едкого ответа, вместо этого он приказал одному из сотрудников показать вид со сюрвейера Гамма Три.
Картинка появилась на большом экране в центре стены. Она показывала эффективную, умелую военную подготовку, поскольку девятое отделение заняло позиции за небольшими укрытиями, представляющими собой разбросанные валуны и узкие проходы в пустошах. Минуты тянулись, прерываемые подтверждениями о положении и статусе Хески. Каждый раз короткими — «нет контакта» — откликами.
Спустя тридцать три минуты штабной офицер привлек внимание Врорста к главному экрану. Пыльная буря приближалась к позициям девятого отделения, сокращая видимость до двадцати метров. Спустя еще пять минут из бури появился силуэт. Бойцы из девятого отделения навели на него хеллганы, и по главному воксу пришел громкий оклик:
— Опознание. Аркадия.
— Аркадия эст, — раздался быстрый и правильный ответ.
Сержант Клорин вышел из укрытия и пожал руку товарищу, сержанту Хеска, и в это время вышел следующий человек. Ним резко вздохнула, заставив головы всех присутствующих в зале повернуться к ней.
— Скажите ему…
Грудная клетка сержанта Хеска взорвалась, и он полетел на Клорина. Тот подумал, что друг оступился и подставил ему руку. Это движение спасло ему жизнь, поскольку из пыльной бури вырвался шквал болтерного огня, заставляя касркинов девятого отделения залечь за укрытиями. Клорин, мгновенно оценив ситуацию, затащил безвольное тело Хеска в укрытие за небольшой камень и прорычал приказы своим людям.
Врорст шагнул к парящему около когитаторов техножрецу:
— Адепт, мне надо, чтобы этот сюрвейер показал мне температуру тела тех, кто напал на моих людей. Сможешь сделать это?
Техножрец кивнул и начал начитывать машинный кант в память сюрвейера.
Повернувшись к штабному офицеру, Врорст рявкнул следующий приказ:
— Лейтенант, я хочу, чтобы прямо сейчас там были «Валькирии». Этих людей необходимо немедленно эвакуировать.
— Но сэр, — попытался было возразить лейтенант, — шторм сделает…
— Мне не надо отговорок, будь ты проклят. Просто сделай это!
Изображение на главном экране изменилось на калейдоскоп буйных красок, поскольку техножрец упросил духа машины переключиться на отображение картинки, основанной на показаниях термодатчика. Цвета превратись в объекты, холодный воздух пыльной бури кружился насыщенными голубыми вихрями, фигуры касркинов стали отчетливыми красными силуэтами. Сюрвейер изменил фокусировку, пытаясь проникнуть вглубь бури, что скрывала нападающих.
Два десятка оранжевых фигур проявились в голубом мареве, жар, исходящий от них, был настолько силен, что сюрвейер не мог точно определить их точные очертания в бесформенной массе. На плече каждой находилось подобие яркой белой звезды, испускающее снопы ослепительного света — раскаленные дула — скорострельные болтеры вели огонь по позициям касркинов. Кучка исчезающих красных пятен была павшими бойцами отделения Хеска, уничтоженных прежде, чем они смогли добраться до сомнительной безопасности укрытий девятого отделения.
Врорст обратился к командиру оставшегося отделения с властным спокойствием в голосе:
— Клорин. «Валькирии» приближаются к вашей позиции, расчетное время прибытия…
Он глянул на тактический дисплей.
— …расчетное время прибытия три с половиной минуты. Вы должны продержаться это время.
Голос сержанта Клорина, раздавшийся из вокса, едва был слышен на фоне болтерной стрельбы, треска хеллганов и завываний песчаной бури:
— Подтверждаю, сэр. Мы сдерживаем их, ждем эвакуацию.
— Вы будете делать то, что скажу вам я, сержант, или вас не смогут забрать. Теперь слушайте меня…
Капитан Врорст передал ряд инструкций командиру отделения, уточняя цели, которые касркины не могли разглядеть сквозь пыль, но которые были ясно видны на термографике сюрвейера. В течение минуты трое касркинов рухнули под болтерным огнем, прежде чем Врорст приказал людям отступить к маленькой лощине, где они смогли бы оборонять свои позиции при лобовой атаке. Тридцать восемь секунд спустя один из нападавших упал под слаженным огнем оставшихся защитников, что вызвало радостные возгласы в командном центре, быстро стихшие под строгим взглядом капитана. В следующие десять секунд нападавшие двинулись в обход флангов касркинов. Врорст перенаправил огонь отделения на новую угрозу, и еще один враг упал.
Через двадцать секунд осталось только трое бойцов. Массивные фигуры вышли из пыли и касркины были уничтожены.
Врорст повернулся к штабному офицеру с мрачной решимостью на лице:
— Отзывайте «Валькирий».
Ним развернулась к нему:
— Вы не можете! Мы должны вытащить их оттуда. Вы не можете просто дать им умереть без…
Врорст встретился с ней глазами и указал на экран. Последний касркин упал и нападающие захватили позицию.
Подавленный псайкер направилась к выходу из зала, но повернулась, чтобы сказать несколько слов:
— Вы знали, что надежды нет, не правда ли?
— Конечно, знал, лейтенант. Но эти люди были кадианцами, они были касркинами. Они заслужили погибнуть смертью воина. И я им это дал.
В течение следующих шести часов капитан Врорст руководил подготовкой к нападению — теперь он был уверен, что оно состоится. Хотя база была хорошо укреплена, ему хотелось удостовериться, что всё мыслимо возможное было защищено — все оборонительные многоуровневые конструкции, и элитные Кадинские силы натренированны на достаточном уровне. Каждый вход в станцию слежения был заварен, заминирован ловушками с фраг-гранатами и охранялся группой касркинов. Баррикады из прессплит перекрывали каждый коридор, на каждом перекрестке стояли тяжелые орудия. Каждый последний солдат в роте знал свою роль в защите, и выполнял свои обязанности с решимостью кадианца, особенно это касалось элитных касркинов, известных на весь Империум.
Планы составлены, направления ответного огня вычислены, точки удара определены. Если придется оставить позицию, то бойцы отступали бы к следующей, под прикрывающим огнем её защитников. Последняя линия обороны была в главной башне, в зале астропатических хоров. Если и она падет, то уже не будет смысла сражаться — всё будет кончено.
Всё это время Ним медитировала. Она просила Императора, что находился во многих световых годах на далекой Терре, дать ей выполнить свой долг перед Ним. Она молилась, чтобы главный астропат Гренски, единственный выживший при инциденте в астропатических хорах, смог встать со своего смертного ложа и где-нибудь взять силы, чтобы послать предупреждение на Кадию, любому, но лишь бы они были извещены об атаке. Она молилась о том, чтобы в случае, если оборона Врорста падет, Император дал ей сил лицом встретить смерть так, как подобает выпускнику Кадиан Прогениум: стоя и не обращая внимания на раны.
В апотекарионе главный астропат Гренски очнулся от лихорадочных снов об огненных мирах и дьявольских ордах Великого Врага, рвущихся из адской пасти Кадианских Врат. Он был слишком слаб, чтобы позвать кого-то. Ощущая, что смерть рядом, он попробовал еще раз передать астротелепатическую просьбу о помощи. Но другой разум нашел его, и со всей силой набросился на его слабую, избитую душу. Пока жизнь утекала из его старого тела, Гренски утешал себя тем, что хотя бы попробовал воззвать о помощи, но преуспел ли он в этом, ему не суждено было знать.
Первым предупреждением об атаке стало отключение энергии по всему комплексу. Ряды экранов сюрвейеров мгновенно стали темными, пульты умерли. Вездесущее бормотание воксов стихло. Находящаяся посреди командного центра Ним обнаружила себя в царстве дезориентирующей темноты.
Это продлилось лишь несколько мгновений, а затем резкий белый луч пронзил тьму, ослепив её. Мгновение спустя множество лучей осветили зал. Облегченно вздохнув, Ним поняла, что это касркины включили фонари, установленные на хеллганах.
Один луч скользнул по залу, высветив капитана Врорста.
— Убери свет от моего лица, солдат! — раздраженно приказал он. — Адепт, что с резервным питанием?
Адепта Бога-Машины, выглядевший в своем капюшоне сгорбленной фигурой в затемненном углу центра, начал, тихо напевая, с трудом вскрывать опечатанную печатью чистоты панель. Ненадолго остановившись, он испустил раздраженное шипение, а затем, стукнув по освещенной руне, открыл внутренности аппарата.
Басовитое бренчание, ощущаемое скорее органами, чем слышимое уху, наполнило комнату. Звук мучительно нарастал до тех пор, пока не превратился в ультразвуковой визг на пределе человеческого слуха. Миг спустя мощный толчок сотряс зал, и тревожный красный свет брызнул из сигнальных светосфер, осветив всех адским сиянием, и обнадеживающий гул запустившегося генератора заполнил тишину.
Экраны сюрвейеров с треском вернулись к жизни, и офицеры бросились к своим местам, начиная проводить ритуалы, необходимые для подключения консолей в общую сеть. Врорст по опыту знал, что останется тактически слеп до тех пор, пока командный центр не начнет работать на полную, и это было одной из причин, почему кадианцы, наряду с другими полками Имперской Гвардии, использовали санкционированных псайкеров.
— Лейтенант Фортуна, не будете ли любезны?
Ним вздрогнула, поняв, что капитан обращается к ней:
— Сэр?
— Лейтенант, возможно, вы заметили, что мы только что потеряли весь контроль, за исключением взводной связи. Я не знаю, что могло вызвать отключение энергии, и не смогу выяснить это до тех пор, пока сеть не заработает нормально. Если вы не возражаете, и если вы не слишком заняты, возможно, вы сможете найти время, чтобы использовать эти ваши хваленые силы для того, чтобы выяснить, какая чертовщина здесь твориться?
Ним решила быть выше сарказма Врорста. Хотя он и был её начальником в соответствии с рангом, она служила Оффицио Псайкана, поддерживающей Кадию, и он не мог запугать её своим поведением. Она стояла прямо, гордо подняв голову перед капитаном:
— Мне нужна полная тишина.
Врорст кивнул и направился к блокам сюрвейеров, чтобы поторопить подчиненных с перезагрузкой. Ним проводила его взглядом, изучая эмоции, исходящие от него ощутимыми волнами. Она была псайкером и привыкла к отвращению, а иногда и к открытой враждебности, которые испытывали люди к подобным ей. Зачастую лишь служба в Гвардии позволяла санкционированным псайкерам немного избавиться от недоверия других и найти полезный выход для своих сил. По иронии, жизнь в изоляции или гонениях была очень часто короче на полях сражений Кадианских Врат, поэтому многие псайкеры хотели бы сложить свои жизни, защищая тех, кого ненавидели.
Ним закрыла глаза, глубоко вздохнула, позволяя своим экстрасенсорным силам впитать ощущения вокруг неё. Она отбросила напряжение, царившее в командном центре, и забросила свою психическую сеть за его пределы. Сектор за сектором она сканировала периметр комплекса, пытаясь найти мысли, не принадлежавшие защитникам. На грани её внутреннего восприятия она поймала отголоски шепота, подобного злому заговору в нефе пустого кафедрального собора. Собравшись, она вернулась в себя с нарастающим чувством большой угрозы. Внезапно она поняла природу этой опасности и разорвала психическую связь.
Но сделала это слишком поздно. Вспышка боли взорвалась в голове, психическая отдача отбросила её на несколько метров через зал. Схватившись за перила, она приготовилась ко второму удару, противопоставляя всю свою решимость против раскаленного добела копья чьей-то души. Она собирала мощь из многолетних тренировок, вызывая глубоко скрытые резервы своих сил. Огромным усилием воли она нащупала когти агонии в своем разуме и, с диким криком отрицания, изгнала чужое вмешательство.
Задыхаясь, она крикнула Врорсту:
— Двенадцатый сектор!
И в изнеможении рухнула на пол.
Оглушительный взрыв сотряс станцию, встряхнул командный центр и заставил завопить сигналы тревоги.
Внезапно ожил вокс на взводной частоте и штабной офицер, перекрикивая шум, позвал Врорста:
— Сэр, сектор двенадцать подвергся обстрелу, сообщают о контакте с неизвестными, атакующими их позиции.
— Командная группа, за мной. Это касается и тебя, Фортуна. Поднимайся. Отделения семь и двенадцать строиться, первое и второе, оставайтесь здесь на страже и будьте начеку.
Касркины беспрекословно заняли позиции, и командная группа Врорста тут же последовала за ним. Сержант шел с Ним впереди, рядом вокс-оператор, медик и два солдата с огнеметами. Солдаты встали возле выхода из зала и с трудом распахнули массивные взрывопрочные двери, Врорст повел людей по освещаемому аварийным светом проходу. Передвигаясь по коридору короткими перебежками, солдаты седьмого отделения проверяли путь, водя по сторонам хеллганами и заглядывая в каждый уголок, откуда мог напасть неприятель. Головной дозорный достиг дверной переборки, ведущей на погрузочную палубу, и прикрываемый остальными, начал крутить колесо замка. Дверь отошла, являя всем сцену отчаянного сражения. Отделение касркинов посылало залпы огня из хеллганов через всю палубу из-за прессплитовых баррикад. В дальнем конце палубы двигались десятка два гигантов в два с половиной метра ростом, периодически останавливаясь, чтобы выпустить из болтеров взрывные снаряды, отрывающие большие куски от прикрытия защитников. Врорст занял позицию за баррикадой, остальные последовали его примеру.
— По моей команде… огонь!
Тридцать хеллганов одновременно открыли огонь по наступающему противнику. Не такой мощный, как болтерный, массированный огонь из хеллганов мог сокрушить многих врагов, несмотря, насколько хорошая броня на них надета. Ближайший нападавший запнулся — снаряды, бьющие в одну точку, вырывали большие куски из бронированного нагрудника. Керамит тек и пузырился, и один яркий лазерный луч пробил ослабшую броню, прошел сквозь тело и вырвался из спины в ливне искр. Гигант упал. Кровь не текла — лазерный луч прижег рану.
Врорст скомандовал второй залп, и на этот раз упали еще три бронированных чудовища. Атака замедлилась, и один из атакующих попытался найти укрытие в боковом коридоре, чтобы не попасть под следующий залп. Защитники облегченно вздохнули, но не спускали глаз с палубы.
Врорст был доволен своими людьми, зная, что менее дисциплинированное подразделение — в отличие от касркинов — сейчас взорвалось бы восторженными криками, делая себя уязвимыми для опытного врага.
— Сэр? — Вокс-оператор подполз сбоку, держа перед собой портативный сканер. — Они движутся вниз по коридору дельта-семь, сэр, я думаю, они взломали двери. Будут здесь через тридцать секунд.
— Отделения, отступаем к точке секундус дельта-семь. Живо! — завопил Врорст, подталкивая первого попавшегося касркина.
С отработанным мастерством каждое отделение отступало от баррикад, прикрывая друг друга. Последним с палубы ушел Врорст — с лязгом, прокатившимся по коридору, закрыв за собой взрывопрочную дверь, он бегом догнал своих людей.
В первых рядах раздался взрыв, разметав солдат. Коридор тотчас наполнился вонючим удушливым дымом и криками раненых. Один солдат выскочил из этой суматохи, одна его рука свободно висела вдоль тела, а другой он стрелял из хеллгана куда-то в темноту позади себя. К нему бросился медик, чтобы затащить в безопасное место, поскольку всё больше касркинов, встав на колено, поливали клубящийся дым плотным огнем. Вокс-оператор был сбоку от Врорста, изо всех сил пытаясь засечь хоть что-то.
— Всё впустую, сэр. Я не могу ничего считать.
Врорст огляделся и увидел Ним:
— Вы можете сказать, что там происходит, лейтенант?
Немного шокированная происходящим, псайкер кивнула и, замерев на мгновение, покачала головой:
— Я не могу, сэр, что-то…
Град разрывных болтов веером вылетел из дыма, затем показался громоздкий массивный силуэт. Фигура проявилась в расступающемся дыме: гигант в причудливых силовых доспехах, весь его облик дышал тысячелетним злом. Он наклонился, рукой придушив одного касркина, а другого полоснув по горлу — кровь из артерии хлынула фонтаном, капли, выглядевшие в аварийном свете словно черная смола, забрызгали стены.
За всю свою долгую карьеру Врорст не видел подобных противников, но теперь у него не оставалось сомнений по поводу личности нападавших: десантники-предатели из Черного легиона, преторианцы самого Воителя Хоруса, Архипредателя. Видя, как вырезают его людей и, понимая, что они уже на грани краха, Врорст проревел приказ отступать к командному центру.
— Нет, подождите, — запинаясь, одернула его Ним. — Не в командный центр, есть кое-что… что-то… Звездный зал! Нам надо идти в астропатические хоры.
Обернувшегося к ней капитана заставила замолчать её решительное выражение. Его команда распадается и он начинает доверять колдовству псайкера? Проклиная капризы судьбы, он отменил свой приказ, указав командирам отделений следовать в Звездный зал.
Касркины начали с боем отступать вниз по коридору, за переборку, дверь которой взорвалась, едва закрывшись за ними.
Их неумолимо преследовал Черный легион, а касркины не могли использовать свое оружие в привычной манере в стесненных коридорах. Люди кричали и падали, и Врорст держался за плечо, где была кровавая рана от срикошетившего разряда; до Звездного зала им оставался последний переход. Завернув за угол, они бросились бегом через вход к спешно возведенной баррикаде, и, перебравшись через неё, тянули отставшим руки, помогая забраться.
Врорст оглядел своих людей. В живых осталось менее двадцати, его связист и медик отсутствовали. Заняв позиции за баррикадой, оставшиеся касркины приготовились дорого продать свои жизни здесь, на последнем рубеже.
Черные легионеры появились в проходе перед Звездным залом — дюжина высоких воинов рассредоточилась, вскинув болтеры. Вел их монстр из кошмаров, его броня была увита таинственными символами, черный плащ парил за плечами. Холодные электрические разряды пробежали по его руке, когда он жестом указал на защитников станции.
Никто за баррикадой не знал языка, на котором говорил колдун, но все почувствовали смысл его слов глубоко внутри себя. Здесь был последователь Губительных Сил, и он собирался предложить душу каждого в этом комплексе своим нечестивым повелителям.
Ним изгнала наваждения колдуна из своей головы, пытаясь собрать свои силы для последней безнадежной схватки. Но её размышления были прерваны новым присутствием, изменением в потоках и волнах сил, что вихрились вокруг неё. Она наклонила голову, словно стараясь различить один-единственный шепот среди раскатов грома. Что бы это могло быть такое?
Черные легионеры открыли огонь, и шквал разрядов пробил прессплиты баррикады, разрывая людей на кровавые ошметки. Касркины начали стрелять в ответ, несмотря на то, что на каждый их выстрел приходилось десять вражеских разрядов.
Легионеры были почти у самой баррикады, когда пронзительный звук разорвал шум битвы и оружейный дым. Жалобный вой, низкий и дикий, эхом прокатился по коридору.
Рев болтеров Черных легионеров стих, и богохульства колдуна застряли у него в глотке. Еще один вой расколол воздух в нескольких метрах позади предателей-космодесантников. Они остановились, бросая неуверенные взгляды в окружающие их тени.
Ним выглянула из-за баррикады как раз тогда, когда что-то схватило Черного легионера сзади и утащило во тьму. Звериный рык перешел в дикую вспышку ярости и звон осколков керамитовой брони, отлетающих от стен.
Предатели-космодесантники начали стрелять по теням вокруг себя, опустошая свои магазины по целям, которых не видел ни один гвардеец. Воспользовавшись этим, Врорст повел своих людей в Звездный зал, и массивные резные двери захлопнулись, как только последний солдат перешагнул его порог.
Звуки битвы с той стороны двери стали лихорадочней, крики боли и ярости глуше. Спустя секунду затишья дверь взрывом выбило вовнутрь.
Колдун Черного легиона стоял в дверном проеме, дуги голубых молний играли на его руках и перескакивали на переборке. Он осмотрел зал, пристальный взгляд скользнул по выжившим и остановился на Ним Фортуне. Она ощутила его понимание того, что она псайкер, последний, кто может подать сигнал о помощи. Он шагнул к ней и капитан Врорст выхватил свой цепной меч и бросился на предателя, но тот отбросил его в сторону одним ударом руки с высокомерной непринужденностью. Врорст пролетел через весь зал и врезался в каменную стену с тошнотворным звуком ломающихся костей.
Колдун двинулся к беззащитному псайкеру в сопровождении Черных легионеров. Оставшиеся касркины бросились им наперерез, но были скошены болтерным огнем или разрублены визжащими цепными мечами. Вонь ружейного пороха и свежей крови привели Ним в чувства и она встала, решив встретить смерть стоя лицом к лицу.
Но как только она распрямилась, прижавшись к холодной стене, Черный легионер закричал в ярости и боли, его спина выгнулась, руки раскинулись в стороны, уронив на пол болтер. Обжигающий свет вырвался из его глаз и рта. Кончик меча, охваченный огнем чистой силы, пробил нагрудник доспехов, пройдя сквозь тело со спины, и мгновенно был вытащен. Взорвавшееся тело предателя рухнуло на пол.
В зал вступил еще один человек, не уступающий Черным легионерам ни ростом, ни размерами. Но на этом сходство и заканчивалось — этот могучий воин носил темно-серые доспехи, украшенные множеством шкур, тотемов и фетишей. Над его лысой головой был капюшон, покрытый замысловатыми прозрачными узлами, формировавший вокруг неё ореол псионического пламени. Ним была ошеломлена силой, исходящей от него, понимая, что это могучий псайкер, достигший в своем мастерстве таких высот, о которых она могла только мечтать.
Колдун Черного легиона повернулся, из решетки его шлема раздавалось низкое шипение. Издав гортанное заклинание, он указал на вход и фиолетовый барьер порожденной варпом энергии запечатал его так, что уже никто не мог войти. Отступив на шаг, он очистил место для поединка, который, как он знал, последует за этим. Как только звуки сражения стали приглушенными из-за барьера, воин вышел вперед, жар от его потрескивающего капюшона стал сильнее. Он поднял меч, колдун поднял посох и оба одновременно несли удары.
Воин-псайкер оказался быстрее, отбив оружие предателя тыльной стороной ладони. Шагнув к противнику, он нанес сильный удар коленом в живот колдуну. Тот согнулся, но крутанув посох, нанес удар прямо в нагрудник воина. Вновь прибывший зашатался — темный огонь охватил его тело, большая трещина расколола керамитовый нагрудник. Колдун Черного легиона обладал огромной силой.
Неясные фигуры появились у входа, силовые когти рвали колдовской барьер.
Оба противника разошлись в стороны. Ним почувствовала нарастание пси-энергии.
Чистый белый свет пробежал по клинку воина, а перед колдуном возникло черное сияние. Оба стояли неподвижно, концентрируя энергию, сопровождающуюся ревом пси-отдачи, от которой Ним упала на колени и зажала руками уши.
И как один, оба противника высвободили свою энергию. Через удар сердца обе силы схлестнулись в центре зала, оглушив всех, кто был в нем. Воин и колдун полетели на пол, и сквозь пелену волшебства Ним увидела, что воин-псионик тяжело ранен — на голове была ужасная глубокая рана, а из трещины в груди сочится кровь.
На варп-барьер в бешенстве бросались какие-то рычащие в гневе и боли силуэты.
Предатель поднялся на ноги и встал, слегка покачиваясь, а затем с самодовольным высокомерием направился к лежащему воину. Энергии, пробегающие по капюшону павшего, стали маленькими и чахлыми; с силового меча исчез чистый свет, сменившись блеском обычной стали. Колдун высоко над головой занес свой посох, держа его обеими руками.
Ним увидела абсолютно ясно, что не может позволить случиться этому. В бесконечной пропасти между этим моментом и следующим она собирала каждые последние клочки энергии, доступные ей, вытягивая их из таких глубин своей психической силы, что начинала чувствовать, как создания варпа царапают её душу, пока она направляла само вещество из их царства через свою плоть.
Её тело стало сосудом для переполнявшей её искрящейся энергии, и, закричав, она выплеснула её на колдуна в мощном, неудержимом взрыве. Сила её атаки заставила колдуна покачнуться, он поднял руку в попытке остановить молнию, окутавшую его. Отвлеченный этим, он не увидел, как воин-псионик, размахнувшись мечом, нанес один мощный удар, разрубивший колдуна надвое от украшенного шлема до паха.
* * *
Ним отчаянно цеплялась за последние клочки сознания. Она не могла сосредоточить взгляд, но сквозь пелену увидела, как исчезло мерцание варп-портала и создание из кошмара влетело в Звездный зал. Оно запрыгнуло на неё, прижав к полу, звериные челюсти клацнули в миллиметре от лица, когти рвали плоть на её предплечьях.
Одно единственное слово на незнакомом языке и зверь, перестав рычать, исчез. Ним открыла глаза и увидела спину воина, покидающего Зал, трусившее рядом волкоподобное существо несло покореженные остатки темно-серой брони.
— Подождите… — выдавила из себя Ним. Он становился, его силуэт резко выделялся на фоне бушующего в коридоре огня. — Кто вы…
Воин поднял руку и сказал несколько слов, которые Ним не поняла. Определенно он не использовал этот язык очень много лет.
— Неважно, кто я, девушка. Главное то, что я был здесь. А сейчас нам пора — надо продолжать охоту, ведь Великий Предатель опять здесь.
Многоголосый печальный вой прокатился по заваленным трупами коридорами станции слежения Ормантеп.
— Подождите! — вновь позвала она.
Но незнакомец уже ушел.
Аарон Дембски-Боуден
Кадианская кровь
ПРОЛОГ
Так умирает мир
I
СНАЧАЛА было молчание.
Люди умирали, но никто не кричал об этом. Трупы лежали в тишине в шпилях жилых небоскребов; в молитвенных залах больших монастырей; в сточных канавах по сторонам улиц. Смерть не замечали. Это был мир, в который каждый месяц прибывали десять миллионов новых паломников — и было не удивительно, что прибывающие с других планет, высаживаясь здесь, иногда вскоре умирали. Мир-святыня Катур, названный по имени святого, был маяком веры и надежды для людей сектора Скарус. Вера вспыхивала или гасла у тех, кто являлся сюда, чтобы ступить на святую землю этого благословенного мира, в поисках утверждения в жизни, проживаемой без смысла. Надежда расцветала или умирала у тех, кто прилетал сюда, чтобы прикоснуться к мощам святого и исцелиться от раны или болезни.
Когда люди начали умирать, на планете не было паники, не завывали сирены в городах, не был направлен к соседним мирам сигнал бедствия, объявлявший о смертельной заразе. Болезнь распространялась, свирепствуя среди населения, но для тех, кто следил за такими случаями, это была лишь одна вспышка из многих. Такое случалось время от времени. Чума занесена извне, говорили правители планеты. Вера спасет праведных и чистых от заразы.
Никаких предостережений. Никакой паники.
Молчание.
II
МОЛЧАНИЕ длилось недолго.
К началу второй недели эпидемии умерших было уже слишком много, чтобы священники успевали переносить их в освященные печи для кремации, и правители Экклезиархии поняли, что их планета страдает не от обычной чумы. Количество жертв было катастрофическим, и катурские псаломщики, традиционно исполнявшие похоронные обряды, группами ходили по улицам, не успевая исполнять свои несложные обязанности.
С Катура полетели первые астропатические крики о помощи. Несколько сотен псайкеров по всей планете кричали свои мольбы в варп, умоляя о помощи. Имперские силы в секторе ответили на призыв с впечатляющей скоростью: Скарус всегда был излюбленной целью Великого Врага, и слуги Императора здесь никогда не ослабляли свою бдительность. Флоты кораблей включили свои двигатели и бросились в варп, следуя к источнику психического крика, как гончие на запах жертвы.
Поток сообщений по каналам связи и астропатических передач с Катура говорил о непрекращающейся чуме, о миллионах умерших, об умирающей планете.
Империум знал, что такое Проклятие Неверия. Сейчас чума опустошала десятки миров по всему Сегментуму Обскурус — но Катур был аномалией, миром, нарушавшим схему распространения инфекции. Другие зараженные миры находились на границе Черного Крестового Похода Мастера Войны. Катур, однако, был далек от Великого Ока и систем, охваченных боями.
Все эти смерти не имели смысла. Здесь не было космических кораблей Великого Врага, распространявших заразу, среди населения не было обнаружено ереси, и в правительстве планеты не было признаков Хаоса.
Но это было Проклятие.
Проклятие Неверия свирепствовало на планете-святыне, забирая тех, у кого не было истинной веры в Бога-Императора. Оно разлагало плоть и обращало внутренности в гниль, пока жертвы были еще живы. Многие предпочли покончить с собой, чем гнить заживо в мучениях. Погребальные костры горели непрерывно, клубы черного дыма закрыли небо над крупнейшими городами-соборами.
Иерархи Адептус, получившие первую волну сообщений с Катура, приказали изолировать планету от Империума при первых признаках Проклятия Неверия. Мощный флот, собравшийся в небесах над обреченным миром, сосредотачивался в течение нескольких дней. Они прилетели не спасать людей — они прибыли только чтобы остановить эвакуацию населения. Командиры флота знали, что заразе нельзя позволить распространиться. На командных палубах кораблей Имперского Флота на высокой орбите за проведением блокады надзирали суровые инквизиторы.
Не находилось вакцины, чтобы облегчить мучения страждущих. По словам инквизитора Кая, стоявшего на мостике крейсера типа «Готик» «Во Имя Его», «мы предаем эти души забвению, ибо милосердие сейчас станет проклятием для всех нас».
Корабли Имперского Флота, висевшие в пространстве над Катуром, обеспечивали карантин со смертоносной энергичностью. Тысячи подданных Императора погибли под огнем имперских орудий, когда корабли блокирующего флота расстреливали любой корабль, взлетавший с планеты. Спустя недолгое время попытки бежать прекратились. Люди на поверхности были или слишком больны, чтобы отправляться в полет, или уже мертвы.
Странно, но паломники пытались высаживаться на планету, все еще желая попасть в города-соборы мира-святыни и получить благословение Святого Катура. Все попытки кораблей паломников достигнуть поверхности предотвращались жесткими угрозами и батареями эсминцев типа «Кобра». Таких предупреждений, неприкрытой демонстрации могущества Императора, было достаточно для большинства кораблей. Только на одном корабле оказались достаточно набожные души, чтобы решиться прорвать блокаду. Этот корабль, неуклюжая баржа размером немногим больше буксира, с тремя сотнями паломников на борту, в конце концов, все же оказалась на поверхности Катура. То, что осталось от корабля после атаки имперских истребителей «Ярость», пылая, пролетело сквозь атмосферу и упало в западный океан.
Инквизитор Бастиан Кай из Ордо Сепультурум поддерживал вокс-связь с маршалом сил правопорядка на Катуре, человеком по имени Баннехек, вплоть до потери имперскими силами контроля над планетой. Начальник полиции планеты оставался на связи семнадцать дней, описывая сцены бойни и чуму, опустошающую поверхность, пока его люди еще пытались поддерживать порядок. Записывалось каждое слово. Каждый слог его ритмичной речи, искаженной помехами вокс-связи. Этот потрескивающий монотонный голос рассказывал Каю о разрушении и развале имперской власти на планете.
На третий день маршал сообщил о культах в среде слабеющих сил планетарной обороны Катура, и о культистах среди тех, кого пощадила смерть. Диктат Империалис был нарушен, Закон Императора преступлен. К этому времени планетарная система правопорядка уже разрушалась. Элитные части полиции вышли на улицы, истребляя культистов в серии жестоких атак на их опорные пункты. Несмотря на начальные успехи, эти атаки были обречены на неудачу.
На шестой день из всех храмов на планете раздалось пение — но это была не хвала Императору, а мольба к Губительным Силам о милосердии. Контроль над планетой был под угрозой, ее столица Солтан осталась последним оплотом Имперского порядка. Полиция ввела в храмовые районы Солтана беспрецедентные силы, направив туда остатки еще верных Империуму СПО и еще живых полицейских. Их задачей было подавить возникшие культы в решительном бою, длившемся половину недели. Баннехек сообщил, что к утру девятого дня потери его сил составили 93 %. Численность культистов оказалась гораздо больше, чем предполагалось изначально. Те из них, кто не был хорошо вооружен предателями из СПО, побеждали штурмовые группы полицейских абсолютным численным превосходством. Маршал представил доказательства в виде аудио- и пикт-записей, как в некоторых районах его люди были убиты и съедены жертвами чумы, а в других погибали под огнем орд культистов.
Кай рассматривал серые, расплывчатые пикт-записи, переданные с поверхности Баннехеком. Вот танк полиции «Подавитель» горит на улице. Вот полчища чумных зомби окружили монастырь, полный умирающих горожан.
Слишком много мертвых тел не было уничтожено. Еще живые теперь расплачивались за нехватку священников, хоронивших мертвых.
На одиннадцатый день сообщения стали все более прерывистыми и беспорядочными. Растущие культы занимали целые районы умирающих городов, их новая вера спасала каждого их члена от смерти. Эманации Хаоса клубились над планетой, нарушая надежность астропатической связи и причиняя боль всем, имевшим дар псайкера, на борту кораблей блокирующего флота. Навигаторы кораблей и вездесущие инквизиторы всю жизнь обучались сопротивляться такой агрессивной психической боли, но и они все же страдали. Прикосновение Хаоса заразило многих из тех, кто не был одарен псайкерскими способностями: на борту эсминцев стали происходить случаи убийства и измены. Они были быстро ликвидированы чистками под руководством инквизиторов, но эсминец типа «Кобра» «Ярость Терры» был потерян, когда беспорядки на корабле привели к взрыву в машинном отделении. Три сотни душ погибли, и обломки корабля обрушились на города-соборы внизу — огненная буря с небес. После того, как чистки на кораблях были закончены, инквизиторы приказали перевести флот на более высокую орбиту. Катур был сейчас нечестивым маяком в варпе, и близость к скверне, охватившей планету, считалась моральной угрозой для экипажа флота. Небольшие группы эсминцев патрулировали орбиту, а затем уходили, уступая очередь другим. Ни один капитан не хотел, чтобы его люди заразились эманациями Великого Врага с обреченного мира внизу.
На семнадцатый день орды жертв чумы осадили главный штаб полиции, смели последние баррикады, и горсть последних уцелевших защитников закона в черной броне погибла. Инквизитор Кай сохранил последние слова маршала полиции для записей Ордо Сепультурум:
«Мы предстанем перед Троном, и не дрогнем перед судом Его, ибо мы погибли, исполняя наш долг».
Инквизитор слышал влажный кашель, срывающийся с губ человека при каждом слове. Маршал умирал, кашляя сгустками зараженной крови. Он закончил связь, с трудом произнеся «Император защищает».
На самом деле, записано было больше, но Кай удалил с записи последние ругательства, которые маршал кричал, умирая, и вой чумных зомби. Некоторые истории не нужно рассказывать.
На блокадном флоте шли разговоры об Экстерминатусе, о бомбардировке планеты из космоса во имя Императора. Но такие обсуждения были быстро пресечены. Орбитальная бомбардировка не будет санкционирована: разрушение драгоценных архитектурных памятников планеты и потеря стольких священных реликвий были бы тяжелейшим грехом. Использование вирусных бомб надолго разрушило бы надежду на перезаселение планеты, и не гарантировало бы окончательное уничтожение жертв чумы. Циклонные торпеды разрушили бы планету на тектоническом уровне — невероятное богохульство.
Так Катур был оставлен умирать.
III
ПОДГОТОВКА шла на всех планетах сектора Скарус. Разговоры о вспышках болезни, карантинах и блокадах перешли на тему планов вторжения. Прошли недели, прежде чем эта подготовка принесла плоды, но, несмотря на свою медлительность, имперская военная машина была неумолимым чудовищем.
Как это случилось?
Этот вопрос мучил всех на блокадном флоте и в эшелонах имперской власти, кто был осведомлен о ситуации. Разумного ответа не было. Казалось, в каждом предположении находились мириады ошибок. Мир-святыня был бесценен, и все же пал без причины. В других местах, в тени нового Черного Крестового Похода все миры, ставшие жертвами чумы, были осаждены, атакованы, или осквернены иначе множеством кораблей Великого Врага.
На Катуре не было ничего такого — лишь тишина.
Наконец, решение было принято. Полки Имперской Гвардии были отозваны с фронтов вокруг Ока Ужаса и назначены в авангард сил вторжения. Богохульство нельзя было терпеть. Осквернению святыни нельзя было позволить продолжаться.
В небесах над миром-святыней небольшая флотилия огромных кораблей приближалась к планете, выходя на низкую орбиту. Блокирующие эсминцы направились в варп, оставляя охраняемую ими планету заботам новоприбывших — войсковых транспортов Имперской Гвардии.
Еще один заметный корабль вышел из варпа и заскользил на орбиту вместе с монументальными войсковыми транспортами: ударный крейсер Адептус Астартес, черный, как смерть в ночи, несущий мраморно-белую эмблему Гвардии Ворона. Флот приближался к планете, огромные корабли закрывали солнце, отбрасывая колоссальные тени.
Отвоевание Катура началось. Империум Человека пришел, чтобы вернуть свой святой мир.
На поверхности, среди молчащих соборов и возвышавшихся монастырей, уже несколько месяцев как мертвые жители почувствовали присутствие слуг Императора. Подняв глаза, они смотрели, ждали…
Когда первый транспорт прошел сквозь тучи, вся планета огласилась страшным воплем. Голоса пятидесяти миллионов мертвых мужчин, женщин и детей поднялись к небу в долгом, полном боли крике.
Слова Истины
Орел и Болтер
Отвоевание Катура началось!
Следующим полкам Его Славнейшего Величества Имперской Гвардии и силам поддержки поручено отбить мир-святыню у ненавистного Великого Врага:
Ведникийский 12-й Стрелковый
303-й Урайи
Киридийский 25-й Иррегулярный
6-й Януса
3-й Скарранских Рейнджеров
40-й Бронетанковый «Хадрис Рифт»
Кадианский 88-й механизированной пехоты
Полурота возлюбленного Императором Ордена Астартес Гвардии Ворона
Агенты Его Божественного Величества Святой Инквизиции — Ордо Сепультурум
Согласно сообщениям от лорда-генерала Маггрига, переданным прямо в «Орел и Болтер», первая высадка войск авангарда завершена с минимальными потерями, и все сопротивление полностью подавлено. Главные силы Отвоевания должны прибыть в течение нескольких недель.
Киридийскому 25-му Иррегулярному должна быть объявлена благодарность в приказе за доблестную оборону важного центра связи в столице планеты Солтане в течение последней недели. Киридийцы героически вели бой несколько дней, полностью разгромив толпы чумных подонков из Катурских сил планетарной обороны (так называемые «остатки»), атаковавшие их позиции. Потери были незначительными.
6-й полк Януса продвинулся далеко в глубину территории, удерживаемой противником, освободив монастырь, посвященный Богу-Императору.
Сейчас, когда мы печатаемся, они уничтожают все остатки СПО, пытающиеся ликвидировать наш успешно захваченный плацдарм в Солтане.
Кадианский 88-й полк механизированной пехоты, гордящийся своим капитаном, награжденным медалью «Защита Кадии» за доблесть в первых боях Тринадцатого Черного Крестового Похода, получил приказ в последующие дни содействовать янусийцам в их отчаянном наступлении.
Вперед, 6-й полк Януса!
Император защищает!
ЧАСТЬ I
Проклятие неверия
Глава I
НЕПОБЕЖДЕННЫЕ
Солтан, столица Катура
— 6-Й ПОЛК ЯНУСА уничтожен.
Вертэйн сидел на скрипящем сиденье в кабине своего «Стража», наблюдая за показаниями примитивного сканнера шагающей машины, и поглядывая в смотровые щели в лобовой броне. На расстоянии нескольких сотен метров между зданиями по обеим сторонам улицы было видно, как горит монастырь. Столп оранжевого пламени и черного дыма поднимался в небо, и Вертэйн не мог даже доложить об этом тем, кому нужно было это знать.
Похоже, эта разведка плохо кончится. Вертэйн снова взглянул на экран ауспекса, проверяя, где остальные машины его патрульной группы. Казалось, все в порядке. Было такое чувство, что они влипли, потому что Вертэйн был чертовски уверен, что эта ночь закончится кровопролитием, но чисто тактически, его эскадрон «Стражей» шел в безупречном строю, патрулируя пустые улицы.
Впереди огромный монастырь горел. «Проклятье, капитан предупреждал об этом. Он говорил, что 6-й Януса идет в пасть смерти».
И вокс опять барахлит. Ничего не работает как надо на этой проклятой планете. В безмолвии мертвого города лязг и грохот неуклюжих шагов «Стража» казался еще громче, что никоим образом не улучшало слышимость, но главной проблемой было то, что вокс-передачи закручивались в Око Ужаса и обратно. Вокс-призраки, потерянные сигналы, исчезновение каналов, расстройка вокс-аппаратов… Черт, они уже испытали все это на Катуре.
— Шагоход К-88 Примус-Альфа, — снова послышался в воксе мучительно-спокойный голос, — Повторите, пожалуйста.
Это была проблема. Единственным относительно надежным вокс-каналом, которым мог пользоваться Вертэйн сквозь помехи Катура, был канал связи с главным штабом. Главный штаб находился в трех десятках километров не в том направлении. Оттуда помощь не придет, и они не те, кому надо сообщать об увиденном прямо сейчас — даже если они уже не могут увидеть это с орбитальных спутников. Сейчас это должны слышать другие уши.
В довершение ко всему, похоже, что у них сегодня ночью на канале разведки сидел какой-то идиот. Пока Вертэйн сумел передать только свой позывной, и это было все. Помехи или нет… «Можно подумать, что они к этому времени смогли улучшить сигнал. Спорю на годовое жалованье, что этот ублюдок не кадианец».
— Это лейтенант-разведчик Адар Вертэйн из 88-го Кадианского. Я возглавляю разведывательную группу с задачей оценить успех наступления 6-го полка Януса. Соедините меня с капитаном Парменионом Тэйдом.
Он назвал приблизительные координаты базирования своего полка в городе.
— Повторите, пожалуйста.
Вертэйн остановил «Стража». Машина встала на мертвой улице, вибрируя от холостой работы двигателя. Прожектор светил в пустоту, освещая темную аллею между двумя безмолвными зданиями. Этот город был могилой.
— Во имя Императора, 6-й Януса увяз по уши! Дайте мне связь с моим капитаном, немедленно!
— Шагоход К-88 Примус-Альфа, ваш сигнал слишком слаб. Повторите, пожалуйста.
Вертэйн выругался и отключил связь.
— Ненавижу эту планету.
Сжав руками в перчатках рукоятки управления, Вертэйн повел громыхающего «Стража» вперед медленным шагом. Прожектор на борту кабины, поворачивался влево и вправо, освещая резким белым светом пустынные улицы.
Покинутые дома. Трупы здесь и там. И ничего, лишь тишина.
Вертэйн был небрит, словно он проводил так много времени в кабине «Стража», что за всю неделю не мог побриться. Это было недалеко от истины.
— Вертэйн — «Руке Мертвеца». Подтвердите прием.
Отозвались четыре голоса, каждый пилот эскадрона «Стражей» ответил командиру. Никто не умер. По крайней мере, это уже что-то.
— Разойтись по параллельным улицам и продвигаться вперед к главной площади. Образец шага виридийский. Сегодня мы глаза Императора, а не кулаки.
— Подтверждаю: образец шага виридийский, — ответили три голоса из четырех.
— Принято. Без геройства, — отозвался последний.
«Стражи» разошлись, но каждый оставался в зоне действия сканнеров всех четырех других, и зашагали к горящему монастырю. Иногда раздавались выстрелы, когда они расстреливали небольшие группы чумных зомби, уничтожая оскверненные мертвые тела, которые, цепляясь за ложное подобие жизни, стаями скитались по улицам.
Широкие когтистые ступни «Стража», сделанные из помятого благословенного железа, топали по гладкой каменной дороге. Вертэйн так привык к слегка переваливающейся походке «Стража», как будто шел на собственных ногах.
Столичный город Солтан был построен во славу Императора и его великого святого, Катура. Его назначением было выглядеть прекрасным: цель, ради которой сотни планетарных губернаторов и высокопоставленных экклезиархов тысячи лет строили новые гробницы, места паломничества, монументы и церкви. Весь смысл первоначальной планировки был утрачен, похоронен и искажен за столетия в массе постоянно расширявшихся новых построек.
Сейчас Солтан, метр за метром которого отбивала Имперская Гвардия, был лабиринтом извилистых улиц, на которых стояли брошенные тележки торговцев, все еще полные дешевых товаров и фальшивых реликвий. Пустынные места для гуляний были уставлены мраморными статуями Катура, младших святых и безымянных героев Гвардии Ворона, завоевавших этот мир десять тысяч лет назад, во время Великого Крестового Похода. Короткие переулки изгибались в тени кварталов огромных жилых домов для паломников, украшенных гранитными ангелами, взиравшими на мертвый город.
По мнению Вертэйна — а оно, как мнение командира разведки Кадианского 88-го, учитывалось на любом совещании, на котором он озаботился бы его высказать — эти гостиницы для паломников были наихудшим аспектом в нынешнем состоянии города. Жилые небоскребы господствовали над горизонтом, их строили беспорядочно везде, где было место, чтобы обеспечить жильем бесчисленное множество паломников, всегда посещавших город. Солтан стал красотой, превратившейся в уродство, и у врага здесь был миллион мест, чтобы прятаться. Огромные шпили домов для паломников сейчас были полны мертвецов. Ни один полк не хотел бы, чтобы ему выпала судьба зачищать такое место, выискивая агентов Великого Врага, прячущихся среди умерших от чумы. Никто не хотел бы рисковать ходить по колено среди мертвых тел, только чтобы пробудить чумных зомби.
Впереди горел монастырь, наполняя смотровые щели теплым оранжевым светом. Сканнер Вертэйна глушили помехи, но он мог разглядеть стены, тянувшиеся вдоль границ святого места в конце улицы. Его «Страж» подошел ближе, грохоча железными ногами по каменной дороге. За пределами тридцатиметровых стен не было видно ни одного врага, но на этом расстоянии Вертэйн мог слышать слабый треск выстрелов бесчисленных лазганов и тяжелый стук болтеров. 6-й полк Януса сражался в безнадежном бою на территории храмового комплекса. Вертэйн включил вокс-связь и уже собирался попытаться снова связаться с капитаном, когда в воксе сквозь помехи послышался другой голос:
— Сэр, я нашел… что-то.
Вокс-сигнал был страшно искажен даже на близком расстоянии, и по голосу пилота нельзя было определить, кто именно говорит. На экране сканнера было видно, что горит маячок Грира. Он был в трех улицах к западу, близко к главным воротам на территорию монастыря.
— Конкретнее, Грир, — сказал Вертэйн.
— Если бы я мог конкретнее, я бы сказал. Мой вокс опять перестраивается на другую частоту.
— Ты говорил, что технопровидец Кай починил его две ночи назад.
Сейчас было самое неподходящее время для неисправностей оборудования. Противник мог легко прослушивать переговоры на незащищенных частотах. Оборудование «Стража» Грира было объектом постоянного ремонта с тех пор, как он получил ракету в кабину год назад, сражаясь с еретиками в городах Бешика V. Опаленный покореженный металл на почерневшем борту шагохода был заменен, но последствия попадания ракеты остались.
— Он починил его. Я говорю, он опять разболтался. Я услышал… кое-что. Переключаю вам частоту. Послушайте сами.
— Давай эту частоту.
— Слышите …то? — спросил Грир сквозь треск помех. Вертэйн настроил свой приемник и прищурил глаза. В его наушниках шепчущий голос бесконечно и монотонно повторял одни и те же слова.
— Считайте Семь… Считайте Семь… Считайте Семь…
— Слышу.
— Это слышали в Каср Партэйне, — сказал Грир. — Когда нашу родину только охватил огонь.
Вертэйн кивнул, чувствуя, что слова оставили горький вкус. Каср Партэйн был одним из первых городов-крепостей Кадии, захваченных врагом лишь несколько месяцев назад. Родина все еще была охвачена огнем, проклятье. И они должны вернуться и сражаться за нее, а не бродить, как крысы, в этом городе мертвецов в половине сектора от Кадии.
— Сэр?
— Я здесь, — Вертэйн сдержал яростное рычание. — Я здесь.
Он снова направил «Стража» вперед, открыв канал связи со всем эскадроном.
— Вертэйн «Руке Мертвеца». Планы изменились. Всем немедленно собраться к моей позиции. С этого момента оставаться в зоне видимости друг друга. Образец поиска: единство.
— Принято, — ответили хором.
— Фарл, ты вернешься к капитану. По пути переключай вокс-каналы, свяжись не только с капитаном Тэйдом, но и с Верховным Командованием. Это не то, о чем лорд-генерал сможет узнать с орбитальных снимков, а ему нужно сообщить об этом немедленно.
— Что именно нужно сообщить, сэр? — спросил Фарл.
Вертэйн сказал ему, что нужно сообщить. Молчание других пилотов было просто оглушительным, пока они осознавали услышанное. После того, как Фарл подтвердил приказ и ушел из строя, Вертэйн молча сидел на скрипящем кожаном сиденье, стук его сердца был самым громким звуком в тесной кабине.
Остальные «Стражи» эскадрона К-88 «Альфа» собрались вокруг него, встав борт к борту в целом оркестре грохота и лязга. На борту каждого шагохода над именем пилота была нарисована игральная карта. «Рука Мертвеца», элитный эскадрон «Стражей» Кадианского 88-го полка механизированной пехоты.
— Нам нужно визуальное подтверждение этого. Приготовьте оружие, проверьте охлаждение, — сказал командир. — И следуйте за мной.
КАПИТАН ПАРМЕНИОН ТЭЙД уже три месяца видел родину только в кошмарах.
По сообщениям с Кадии, более шестидесяти процентов планеты были в руках Великого Врага, но цифры были почти бессмысленны. Статистика была холодной и тревожной, но и близко не была такой болезненной и реальной, как его воспоминания. Эти воспоминания вставали перед его глазами каждую ночь. Снова и снова он видел, как погибал его родной мир.
Тринадцатый Черный Крестовый Поход. Впервые после десяти тысяч лет поражений Мастер Войны Хаоса ступил на землю Кадии. Великий Враг, в конце концов, одержал свою первую настоящую победу, а кадианцы потерпели первое настоящее поражение.
Небо горело неделями. Буквально горело. Пожары городов-крепостей закрывали небо от горизонта до горизонта. Среди пламени горящих городов пушки защитников стреляли в небо, сопротивляясь попыткам вражеских десантных кораблей совершить посадку. Это был не какой-то провинциальный мир с добровольческими СПО. Это была Кадия, мир-страж единственного доступного для полетов пути из Ока Ужаса в Империум. Вторая планета после Святой Терры по военной мощи и важности.
Похожие на соборы корабли Боевого Флота Скаруса окружали мир, наполняя ночное небо своею яростью, когда они стреляли по флоту Хаоса, рвавшемуся к планете. Каждый город на поверхности был крепостью, защищенной укрепленными огневыми позициями и генераторами пустотных щитов. Каждый гражданин был обучен стрелять из лазгана еще в детстве, до того, как ему исполнилось десять лет. Сама планета сопротивлялась атаке.
Ко времени, когда Каср Валлок погиб в пламени вторжения, его население было уже под землей. Полки Кадианских Ударных Войск и Внутренняя Гвардия направляли бегущих горожан в туннели под городом, и вступали в бой с легионами Великого Врага, устремившимися в туннели — преследовать. Эти туннели и снились Тэйду.
Каждую ночь он слышал, как люди кричат его имя, снова и снова. Им нужны были приказы. Нужны боеприпасы. Нужно было выбраться из туннелей, пока противник не взорвал реакторы в городе наверху. Эвакуационные туннели уже встряхивало, осыпая грязью защитников. Они были еще далеко от эвакуационных транспортов, которые должны были доставить их в другой Каср.
Тэйд слышал вой преследователей. Тогда у него все еще было две руки, две руки из плоти, крови и костей. Когда он кричал приказы — приготовить штыки и клинки тем, у кого кончились боеприпасы — эти руки включили цепной меч. Он потратил последний патрон болт-пистолета в кровавой бане, которая разверзлась, когда легионы предателей прорвались сквозь разбитые стены Касра два часа назад.
Взрывы наверху вырубили освещение в этой секции сети туннелей. Единственным источником света остались фонари на шлемах солдат. Два десятка их лучей пересекали туннель под разными углами, когда люди смотрели туда-сюда, используя короткую передышку, чтобы найти товарищей среди выживших.
Туннель встряхнуло снова, посыпался песок и бетонная крошка. Обломок камня размером с кулак ребенка стукнул по шлему капитана. Такие же обломки падали и на других, осыпавшись несколько раз, пока солдаты ждали в темноте.
— Это не реакторы, — сказал один солдат. — Слишком ритмично. Слишком громко.
— Титан, — прошептал другой. — Там наверху титан.
Тэйд кивнул, отчего луч его фонаря скользнул вверх-вниз во тьме. Его сердце билось о ребра в ожидании следующего удара, который, когда раздался, встряхнул его кости. Там, наверху, огромный Бог-Машина, не встречая сопротивления, шагал сквозь пылающий город. Каждый солдат здесь, во тьме, знал, что крайне маловероятно, что это один из титанов Империума.
— Они идут, сэр, — сказал кто-то в темноте поблизости. Тэйд повернулся к входу в туннель, слыша, как крики врага звучат все ближе.
— Люди Кадии! — цепной меч Тэйда выразительно взревел, звук был достаточно резкий и громкий, чтобы сравниться с сотрясающими землю шагами гигантской боевой машины наверху. — Великое Око открылось, и сам ад сейчас идет за нами по этому коридору. Стойте. Сражайтесь. Каждый сын и каждая дочь этого мира были рождены, чтобы убивать врагов Императора. Наша кровь льется, чтобы человечество могло дышать. Нет крови более ценной!
— Нет крови более ценной! — прокричали солдаты хором.
— Ваши сердца спокойны и в ваших венах лед, — сказал Тэйд в грохоте удалявшихся шагов титана. Кадианцы подняли лазганы и клинки, когда в туннеле появились вопящие и корчащиеся силуэты.
— 88-й! Огонь!
Зазвучал треск выстрелов. Залп лазерного огня выкосил первую волну визжащих еретиков даже до того, как они полностью оказались на виду. Новые враги появлялись из-за угла и бежали туда, где туннель расширялся, но, кровь Императора, если это всего лишь кучка культистов, мы сможем выиграть этот…
А потом он увидел это.
В центре второй волны, давя сапогами трупы, шла сама смерть. Как охотник, ведущий свору собак, враг, забравший правую руку Тэйда, возвышался на метр и более среди своих подчиненных. Бормочущие и воющие культисты бежали в туннель, неся окровавленные ножи и пистолеты. Между ними широкими шагами двигалась еще более страшная из-за своей медлительности огромная фигура в древней броне грязно-бронзового и кобальтово-синего цветов.
Оно двигалось как неживое, неостановимо шагая вперед, поворачивая взгляд то вправо, то влево с методичным терпением. Его шлем, принявший вид древней терранской маски смерти какой-то давно погибшей цивилизации, изрыгал смех. Смех был глухим, ломким, при его звуке из решетки динамика древнего шлема сыпался прах. В кулаках чудовища был болтер старинного образца, износившийся за сотню веков. Ствол его был угольно-черным от бесчисленных выстрелов на бесчисленных полях сражений.
Люди Тэйда стреляли с того момента, как враг вошел в туннель, но, хотя культисты, одетые в лохмотья, погибали толпами, их бронированный надсмотрщик даже не дрогнул под градом лазерного огня, отражавшегося от его панциря. Он перестал оглядывать туннель, увидев смертного, выкрикивающего приказы. Это был тот, кто должен умереть первым.
Предатель Астартес выстрелил, едва остановившись, чтобы прицелиться, выпущенный заряд болтера оторвал правую руку Тэйда у локтя. Кадианец выронил меч, вцепившись в остаток руки, и упал на землю.
Сквозь страшную боль в разорванном предплечье он все еще слышал крики своих солдат, звавших его по имени…
— КАПИТАН ТЭЙД?
Вздрогнув, он проснулся, его сон исчез. Его адъютант Коррун стоял рядом с койкой. Выражение его лица было тревожным.
— Новости от «Стражей».
Тэйд поднялся и сел. Его форма была измята от беспокойного сна, а броня аккуратно сложена на земле рядом с койкой. Солдаты 88-го полка расположились на ночь в покинутом музее, заснув среди тысяч второстепенных реликвий. Здесь золотая статуэтка космодесантника Гвардии Ворона на маленьком мраморном пьедестале — созданная младшим служителем Святого Катура много тысяч лет назад. Там шкаф, полный безделушек, которые когда-то носили первые последователи Катура.
Реликвии не впечатлили Тэйда. Приманка для паломников, не более того. Средство, чтобы чем-то занять прилетевших святош, пока они пополняют казну планеты.
Его голова еще болела после совещания у лорда-генерала, длившегося целый день, и он позволил своим мыслям очиститься, хлебнув из стандартной солдатской фляжки, стоявшей рядом с подушкой. В воздухе музея пахло пылью.
Вода не слишком помогла. Химические соединения, используемые для очистки питьевой воды, оставили на языке медный вкус. Даже знание того, что вся вода очищалась на борту кораблей на орбите, не помогало улучшить моральное состояние. Гвардия сражалась на планете-могиле. И последнее, что им было здесь нужно — это вода со вкусом крови. Словно смерть Катура прикоснулась ко всему, что пришло на планету даже после того, как чума выжгла сама себя.
— Долго я спал? — спросил Тэйд, оглядывая комнату, где спали еще тридцать солдат.
— Два часа, — сказал Коррун, зная, что за последние пятьдесят часов Тэйд спал только эти два часа.
— А как будто две минуты.
— Жизнь в Гвардии, а? Выспишься, когда умрешь.
— Я это слышал, — Тэйд потянулся, совсем не удивившись, когда кости спины захрустели. Кадианский стоицизм — это одно, но… — Еще не расстреляли того офицера из Муниторума, который выдал нам эти койки?
Коррун довольно засмеялся шутке капитана.
— Нет, насколько мне известно.
— Это преступление. Наверное, я сделаю это сам, — Тэйд уже зашнуровывал свои ботинки. — Теперь докладывай. Что обнаружила «Рука Мертвеца»?
— Вернулся только солдат Фарл. Вертэйн повел остальных ближе к монастырю. Связи нет.
— Связи нет. Святой Трон, меня уже тошнит от этой фразы.
— Фарл вернулся с сообщением.
— Они обнаружили угрозу первой степени, — сказал Тэйд, не сомневаясь. Немногие иные причины могут быть достаточными, чтобы разделить эскадрон «Стражей».
— Да, они перехватили сообщение по вокс-связи, которое позволяет предположить наличие угрозы первой степени поблизости от их позиции.
— Хватит ходить вокруг да около.
Коррун усмехнулся. Это была усмешка, которая была хорошо знакома Тэйду, и обычно предшествовала чему-то дерзкому в лучшем случае, и чему-то неосторожному и опрометчивому в худшем.
— Не хотел давать вам напрасную надежду, сэр.
— Как благородно с твоей стороны. Так что они нашли? Пожалуйста, скажи мне, что это нечто большее, чем перехваченная вокс-передача.
— Именно вокс-передача. Но Фарл привез запись, и она… Ну, пойдем, послушаете сами.
Капитан застегнул ремешок шлема, туго затянув его на подбородке. Во фронтальную часть шлема была врезана медаль — медаль, благодаря которой, Тэйд прославился. Врата с орлиными крыльями и черепом в центре сверкнули в тусклом предутреннем свете, пробивавшемся сквозь грязное окно. «Защита Кадии», сияющее серебро на черном шлеме.
— Согласен смотреть в само Око Ужаса, сэр, — сказал Коррун.
Тэйд улыбнулся, застегивая последнюю пряжку своего бронежилета и затягивая портупею с оружием. Болт-пистолет крупного калибра висел на его левом бедре. На правом покоился богато украшенный цепной меч, его железная отделка была отполирована до яркости хрома, на клинке были вытравлены руны на стилизованном Высоком Готике. Сказать, что такое меч стоит целого состояния, значило бы сильно недооценить его. У лордов-генералов были клинки худшего качества.
— Рекс готов? — спросил капитан, в его голосе явно слышалась надежда.
— Нет, сэр, еще нет.
— Хм, ладно. Пойдем, посмотрим, что нашла «Рука Мертвеца».
Глава II
СВЯТЫНЯ
Солтан, монастырский сектор
«СЧИТАЙТЕ СЕМЬ», слышалось сквозь треск на вокс-записи. Слова были искажены помехами, но звучали достаточно четко.
Подразделения капитана Тэйда из состава Кадианского 88-го полка, все триста человек и тридцать единиц бронетехники выехали через десять минут. Возможность наличия угрозы первой степени требовала не меньшего, чем полномасштабный ответный удар.
До рассвета оставалось недолго, хотя даже при дневном свете Солтан казался серым. Погребальные костры, горевшие неделями, покрыли небо черной тучей, которая никак не рассеивалась, и жилые шпили покрылись копотью от дыма, который еще недавно закрывал небеса.
«Химеры» с корпусами стального и угольно-черного цвета, подходящего для такой местности, ехали по четыре в ряд по улицам города, их гусеницы крушили в осколки драгоценную мозаику. Там где из-за беспорядочной застройки города требовалось разойтись, БМП двигались по узким улицам и аллеям по одной в ряд.
В ответ на редкий огонь снайперов из остатков СПО, кадианские отделения развертывались, чтобы подавить сопротивление и зачистить здания по сторонам дороги, а потом догоняли остальных. Вокс-связь уже была предметом шуток, но Тэйд не беспокоился. Он был уверен, что его люди сделают свою работу и вернутся без помех. Они знали, что такое война в городе. Как и любой кадианец.
Колонна направлялась к горящему монастырю, к «Руке Мертвеца» и угрозе первой степени, которая могла там быть — или не быть. Внутри каждой «Химеры» была суровая атмосфера профессиональной готовности с примесью приглушенного мрачного предчувствия. Никто не хотел столкнуться с угрозой первой степени, если только соотношение сил не будет заметно в пользу кадианцев, но долг есть долг. Кадианские ударники знали, что они лучше справятся с этим, чем любой из других полков, высадившихся в Солтане.
6-й полк Януса был неопытной частью. Если перехваченные вокс-переговоры не были просто пропагандой или вокс-призраками, то янусийцы сейчас были уже мертвы. Их амбициозная инициатива удерживать монастырь, прекрасную Святыню Бесконечного Величия Императора, закончилась, едва начавшись.
Тэйд сосредоточился, поведя плечами в матово-черной броне, и проверил цепной меч уже в восьмой или девятый раз. Прошел уже почти час с тех пор, как он проснулся, и последние остатки сна-воспоминания исчезли из его разума. Он не хотел вспоминать Кадию. Воспоминания о родном мире вели к мысли о том, что он и его люди могли бы вернуться туда прямо сейчас, и пусть катится в Око Ужаса этот ублюдочный выскочка лорд-генерал, который затребовал отозвать кадианские части с фронта Черного Крестового Похода Разорителя, чтобы помочь в отвоевании этого маленького мирка.
Знакомый шум двигателя БМП успокоил его мысли. Его правая рука в черной перчатке двигалась с легким механическим жужжанием, когда он сжал пальцы в кулак. Он чувствовал, как вращаются грубые механизмы аугметического запястья и суставов, слышал низкое гудение и щелканье сквозь металлическую вибрацию корпуса «Химеры».
— Капитан? — позвал его водитель.
Тэйд встал со своего сиденья в десантном отделении и склонился над сиденьем водителя. В широкую смотровую щель был виден почерневший от сажи мрамор одного из самых больших храмовых районов Катура. Это было сердце Солтана во всем своем тронутом огнем великолепии.
— Что за помойная яма, — сказал водитель. Это был Коррун, как всегда, он вел командирскую «Химеру» Тэйда.
— Ты прямо поэт, — сказал капитан. — Докладывай.
— Две минуты, сэр. Мы… Подождите, у нас препятствие…
«Химеру» встряхнуло, словно ее пнул титан, раздались ругательства солдат, пристегнутых к сиденьям в десантном отделении. Тэйд крепко схватился за поручень механической рукой, и сохранил равновесие.
— Проехали препятствие, — ухмыльнулся водитель.
— Следующее объезжай, Коррун, — Тэйд пытался не думать, что это было за препятствие. — Ты сказал две минуты?
— Так точно, сэр. Через две минуты мы будем там, куда отступила «Рука Мертвеца». Эти улицы просто дерьмо. Их строили явно не для танков.
— Дороги паломников. Понимаю, — Тэйд прищурил свои фиолетовые глаза и посмотрел в смотровую щель. Мимо мелькали размытые очертания почерневших зданий. — Не вижу отсюда ни черта. Пока не было никаких угроз третьей степени?
— Да постоянно, сэр, — сказал Коррун со своей фирменной ухмылкой. — Как думаете, чем было последнее препятствие?
— Прекрасно. Ты катаешься по жертвам чумы. Где твое уважение к умершим?
— Ну, они нас не очень уважают.
Солдаты в десантном отделении засмеялись.
— Верно, — согласился Тэйд, — но ты знаешь о приказах сверху. Эти люди были имперскими подданными, Коррун. Паломниками. Священниками.
— Я слышал всякое, кэп. Они были неверными. Только неверные падут от этой чумы — разве не это нам говорили тысячу раз?
Тэйд оставил этот разговор. Ему не хотелось углубляться в эту тему, потому что сейчас ему было трудно спорить со своим водителем. Он верил, как и Коррун. Неверные погибли. Они заслужили эту участь. И к черту приказ о «чистом уничтожении» и «сохранении жертв чумы для освященного сожжения».
Но в Протоколе Отвоевания Катура подчеркивалось условие уважения к жертвам Проклятия Неверия. Лорд-генерал очень хотел порадовать своих политических союзников из Экклезиархии, вернув эту планету настолько чисто и аккуратно, насколько возможно. Акцент на уважении к оскверненным мертвецам был еще одним маленьким условием в длинном списке, о котором Тэйду не хотелось думать с момента высадки. Просто уничтожить мертвецов было недостаточно. Они должны быть уложены в соответствии с приличиями, собраны гвардейцами (у которых и без того были сотни других дел) и ритуально сожжены в реактивированных освященных крематориях. Слава Императору, 88-му полку еще не приказывали собирать трупы. Убивать тех, кто отказывается умирать, было уже достаточно плохо.
— Рули дальше, — сказал Тэйд, — и не спорь. Кроме того, если технопровидец Осирон узнает, что ты использовал мою командирскую «Химеру», чтобы давить чумных зомби, он потребует твою голову. Это оскорбление для машинного духа.
Коррун, ухмыляясь так, словно выиграл месячное жалованье, повернул штурвал влево. Еще три зомби в лохмотьях одеяний катурских паломников нашли свою окончательную смерть под траками БМП. Машину слегка дернуло, когда что-то — какой-то кусок чумного трупа — попал в ходовую часть.
Тэйд на секунду закрыл глаза.
— Я не хочу больше слышать это.
— Это всего лишь спокойная работа двигателя.
— Ты хорош, Коррун. Но ты не являешься незаменимым. Мне будет жаль, если тебя расстреляют за неуважение. Поэтому перестраховывайся. Только по уставу, и не зли машинного духа.
— Я и не злю, — водитель облизал губы. — Старушке это нравится.
— Когда я скажу давить, тогда и можешь играть в свои игры.
— Понятно, сэр.
В ухе Тэйда запульсировал микро-вокс. Капитан вынул наушник, активировав приемник размером с ноготь, пристегнутый к горлу. Когда он говорил, приемник преобразовывал вибрации его гортани и отфильтровывал фоновый шум.
— Капитан Тэйд, Кадианский 88-й.
— Считайте Семь, — прошипел кто-то. Даже сквозь вокс-искажения голос был мокрым и булькающим. — Считайте Семь.
Тэйд прервал связь
— Новые приказы? — спросил Коррун.
— Просто вокс-призраки, — Тэйд обернулся к солдатам в десантном отделении. Каждый из них смотрел на него — тихо, внимательно, наготове.
— Дженден, — он кивнул вокс-оператору. — Измени командную частоту и сообщи новую длину волны другим отделениям. Текущая известна противнику.
Он увидел вопрос в глазах Джендена, но не дал ответа. Связист склонился к своей громоздкой рации, укрепленной рядом с его сиденьем, и сделал необходимые настройки аппаратуры.
— Сделано, сэр.
Тэйд держался за поручень на потолке, когда машину трясло.
— Дайте мне «Руку Мертвеца». Подключите Вертэйна к моему наушнику.
— Вы на связи.
— Вертэйн, это капитан. Прием, — Тэйд выслушал ответ и прищурил глаза. — Тридцать секунд, Вертэйн. Это все.
Он переключился на командный канал.
— 88-й, приготовиться! Высадка через тридцать секунд. Площадь впереди полна чумных зомби, и «Руке Мертвеца» нужна помощь. Мы въезжаем, убиваем всех, кто не носит нашу форму, и двигаем к монастырю. Коррун?
— Сэр? — он снова ухмылялся.
— Можешь давить.
АВТОПУШКА ВЗРЕВЕЛА.
— Отступать! — крикнул Вертэйн, рванув рукоятки управления. Его «Страж» резко дал задний ход, ноги машины протестовали злым шипением поршней. По броне кабины со звоном стучали пули, а автопушка «Стража» отвечала громовыми очередями.
Площадь взорвалась огнем несколько минут назад. Широкое пространство, покрытое бетоном и выложенное мозаикой, образовывало внутренний двор между несколькими огромными храмами. Эскадрон проводил разведку здесь, когда прозвучали первые выстрелы снайперов. Через минуту из храмов хлынули чумные зомби под предводительством культистов в лохмотьях формы СПО Катура. Они шли потоком, в котором сразу же появились разрывы, когда «Стражи» открыли огонь из своих автопушек, заглушая хрип и вой мертвецов.
— Мы не умрем здесь, — сказал Вертэйн в вокс-линк. — Свернуть строй и отступать.
Он не услышал подтверждения от других. Он едва слышал собственный голос в бойне, развернувшейся вокруг его машины. Эскадрон не мог выиграть открытый бой, и они все это знали. Они были разведчиками, и «Стражи» были вооружены для борьбы с бронированной пехотой и легкой техникой. Крупнокалиберные снаряды автопушек вырывали огромные дыры в толпах чумных зомби, но против такого полчища это было почти бесполезно.
Шагоход Грира зашатался, едва не потеряв равновесие, его стабилизаторы с трудом справлялись с движением по кучам мертвецов. Вертэйн увидел, как в маневре, достойном медали, Грир сжал ножные поршни шагохода, на секунду опустив кабину, а потом подпрыгнул вверх, чтобы освободиться из кургана корчащихся зомби, на котором он стоял. Грир приземлился с приглушенным лязгом, повернулся, и, отступив назад, снова открыл огонь по чумным зомби. Толпа мертвецов, одетых как монахи, разлетелась серо-красным облаком, когда в нее попали три снаряда автопушки.
— Отлично, — сказал Вертэйн сквозь сжатые зубы, продолжая стрелять.
— Надеюсь на повышение, — ответил Грир.
Вертэйн объединил свой сектор обстрела с Гриром, и почувствовал, что ход его «Стража» замедлился. Сейчас он хромал, сильно хромал.
— У вас трое висят на правой ноге, сэр, — сообщил Грир. — Стряхните их.
Вертэйн попытался. Его «Страж» резко дернуло вправо, стабилизаторы протестующее заскрипели. На панели приборов вспыхнули тревожные огни, когда упало давление в ножных поршнях.
— Они повредили мои стабилизаторы. Пока я не могу никого стряхнуть.
Пока Вертэйн говорил, кабину опять встряхнуло. Его голова в шлеме ударилась о борт, от боли в глазах потемнело.
Чумные зомби сейчас карабкались на его «Стража». Он слышал, как их кулаки стучат по броне кабины. Если их заберется достаточно много, они могут даже повалить шагоход.
Его вокс вдруг включился с треском помех.
— Вертэйн, это капитан. — Кровь Императора, это голос Тэйда. Он где-то близко. — Прием.
Чувствуя тошноту, наполовину ослепнув от оглушения, Вертэйн доложил обстановку, закончив сообщение словами, которых капитан Тэйд надеялся не услышать:
— «Рука Мертвеца» разбита.
— Тридцать секунд, Вертэйн. Это все.
Но понадобилось даже меньше двадцати секунд.
«Химеры» ворвались на площадь, как грозовой фронт, врезавшись в орду вопящих мертвецов. Командирская БМП, черная, как пантера, въехала в первую группу зомби, перемолов их в кровавый фарш. «Химера» развернулась, срезая чумных зомби лучами башенного мультилазера. Раздраженный вой лазерного огня заглушил стоны чумных зомби и шум боя.
Другие «Химеры» с корпусами серого цвета, следовали за ним по пути уничтожения. Бульдозерные отвалы БМП — которыми запрещалось пользоваться для расчистки дорог от трупов — сейчас сбивали чумных зомби на землю, где их давили тяжелые гусеницы.
Водители развернули машины, чтобы сформировать кольцо обороны вокруг потрепанных в бою шагоходов, огонь башенных мультилазеров разрезал тела тех, кто пытался приблизиться к машинам. С дружным лязгом тридцать кормовых аппарелей опустились на мозаичную площадь, и бойцы 88-го высадились из своих БМП, подняли лазганы и открыли огонь. Тэйд первым выскочил из своей «Химеры», подняв ревущий цепной меч.
— Защищать шагоходы! За Императора!
Первый враг капитана не был зомби. К нему бежал предатель из СПО, его движения были замедлены болезнью, разрушающей его тело, в кулаке сжат сломанный штык. Цепной меч Тэйда взревел в яростном ударе слева, и голова предателя слетела с плеч.
— Первая кровь за Кадией! — крикнул кто-то слева.
Бой длился меньше двух минут. Лазганы стреляли методичными залпами, выкашивая ряды врага. Кадианцы, стоявшие в отделениях плечом к плечу, не понесли потерь в этом коротком бою. Когда последнего чумного зомби стащили с ноги шагохода Вертэйна и застрелили в голову, Тэйд вернул пистолет в кобуру. Сержанты из всех пятнадцати отделений окружили его, каждый стоял по лодыжку в трупах. Зловоние было вокруг такое, что несколько солдат одели респираторы.
— 88-й, состояние?
— Непобежденные, — хором ответили командиры отделений.
— Непобежденные, — Вертэйн сидел в кабине «Стража», открыв дверь, и поэтому мог говорить свободно. — Хотя положение было опасным.
Тэйд кивнул.
— Мы наступаем, чтобы отбить Святыню Бесконечного Величия Императора. У нас нет связи с 6-м полком Януса, оборонявшимся там, и если кто-то из них еще выжил, они, несомненно, отступили глубоко в монастырь. — Все глаза повернулись к зданию, до которого был километр пути по извилистым улицам. Половина монастыря еще горела. — Мы занимаем монастырь, обороняем его — чего не смогли сделать янусийцы — и ждем подкреплений. Если сопротивление окажется слишком сильным, мы останавливаемся и запрашиваем командование, что делать дальше. Вопросы?
— Угрозы первой степени? — спросил один из сержантов.
— Возможно. Но пока ничего конкретного. Если найдем их — уничтожим. Если их слишком много — закрепляемся и ждем подкреплений. Вертэйн, доложить.
Пилот «Стража» прочистил горло.
— Когда бой в монастыре прекратился, мы отошли на эту площадь. Мы искали место для перегруппировки, сэр. Последнее, что мы видели в монастыре — вражеский арьергард, следовавший за наступающими. Главные ворота были проломаны. Шесть или семь сотен из остатков, — сказал он, имея в виду предателей из СПО Катура, — и в два раза больше чумных зомби.
— Семьсот противников второй степени угрозы, и пятнадцать сотен третьей степени, — подвел итог капитан. — Ничего не меняем. Разделяемся на три группы, каждая со своей задачей. Я веду сотню солдат к центральным залам. Лейтенант Хорларн, вы с другой сотней занимаете подвалы, и убедитесь, что в монастырь невозможно проникнуть из-под земли. Лейтенант Деррик, вы должны взять колокольни. Вопросы?
Все молчали.
— Император защищает, — сказал Тэйд. — А теперь пошли.
СОПРОТИВЛЕНИЯ нигде не встретилось. Войти в монастырь удалось подозрительно легко.
Огромные ворота были сломаны, сорваны с петель, и нигде не было признаков значительных сил противника, за исключением нескольких чумных зомби, бродивших по обширному внутреннему двору. Они закончили свое жалкое существование под прицельным огнем лазганов, когда гвардейцы высадились с «Химер» и отделениями двинулись по широкой мраморной лестнице к главному входу. Воздух вонял мертвечиной и гарью от пылающего монастыря, от сильной вони приходилось использовать респираторы.
Минуты превращались в часы. Глубоко в лабиринтах монастыря, Святыни Бесконечного Величия Императора, вели поиск почти три сотни солдат Кадианского 88-го. В каждом коридоре и каждом зале, по которым проходили кадианцы, каменный пол был усыпан телами жертв чумы. Янусийцы были не просто осаждены здесь; враг проник к ним в тыл и полностью истребил их. Трупы солдат 6-го полка Януса в пропитанной кровью форме с городским камуфляжем лежали везде в монастыре вместе с мертвыми телами врагов.
Их последний бой, по мнению кадианцев, был отнюдь не славным и не впечатляющим. 6-й полк Януса был рассредоточен по внушающим благоговение монастырским залам в неудачной оборонительной позиции. По местам смерти его солдат опытные кадианцы видели, кто погиб, сражаясь, а кто обратился в бегство, пытаясь спастись.
Пока никакого признака угроз первой степени. В действительности Тэйд и его офицеры уже почти отбросили мысль о возможности встретить здесь цели первого класса. У них были настоящие проблемы — угроз третьей степени было столько, что хватило бы на всю оставшуюся жизнь. Чумные зомби были везде внутри монастыря, и в гораздо больших количествах, чем те, которых заметила «Рука Мертвеца».
Комнату за комнатой, гвардейцы зачищали святое место, уничтожая вопящих мертвецов, которые шли на них, шатаясь, в диком безумии — ничего человеческого, лишь оболочки, наполненные бессмысленной злобой.
Отравленная кровь забрызгала капитана Тэйда, когда он ударом цепного меча пронзил воющую женщину. Сотня жужжащих зубьев легко прорезала плоть, и женщина, кричавшая богохульства, была выпотрошена.
Было трудно отличить мертвых от еще живых. И те и другие одинаково кричали, и не хотели просто лечь и умереть.
Тэйд резко дернул, освободив клинок из торса зомби в фонтане почти черной крови и обрывков плоти, зловоние которых было просто запредельным. Гниение тел врага облегчало такую работу. Гниль размягчала плоть, делая ее слабой и более уязвимой для лазерного огня и ударов цепных мечей.
Труп начал снова вставать, неуклюже поднимаясь на ноги, несмотря на то, что был выпотрошен и лишился руки. Клинок Тэйда замолчал, когда капитан отключил его. Он непрерывно сражался этим оружием уже почти полчаса, и его мышцы горели от напряжения. Уставший до предела, он достал болт-пистолет и приставил ствол к разбитому черепу женщины. Воздух в монастыре был холодный, но Тэйд сморгнул с глаз щипавший их пот.
— Во имя Императора, просто умри!
Болт пробил голову трупа и взорвался в мозгу, забрызгав капитана ошметками гниющей плоти. Осколок черепа ударил в его нагрудник с достаточной силой, чтобы оставить царапину. Треск лазганов вокруг затих, и командное отделение Тэйда разошлось по скромно украшенному залу для медитаций. Девять бойцов были сейчас рассредоточены, но каждый находился в поле зрения как минимум одного из остальных солдат отделения. Каждый солдат носил темно-серую форму и черную нагрудную броню, грязную после дневного боя.
— Мне нужен вокс, — позвал Тэйд через весь зал. Дженден подошел к нему, обойдя углубление в полу, где мозаичное изображение Императора было осквернено несколько недель назад. В зале воняло мочой и кровью животных, которую использовали, чтобы осквернить изображение.
Дженден передал Тэйду телефонную трубку, соединенную с громоздким вокс-аппаратом на его спине.
— Вы на связи, капитан.
— Отделение «Венатор» — «Альянсу». Подтвердите прием сигнала и доложите обстановку.
Пауза в несколько секунд заставила Тэйда понервничать. Был миллион причин, по которым задание могло пойти не так. Несмотря на величайшее доверие к своим людям, он очень не хотел разделять свои силы в этом улье мертвецов.
— Это «Альянс», капитан. Обстановка в норме. Подходим к помещениям на верху северо-восточной колокольни. Нам нужно еще десять-пятнадцать минут, чтобы туда дойти.
— Принято, — ответил Тэйд и кивнул Джендену. — Отделение «Венатор» — «Стойкости» и «Адаманту». Доложите.
Пауза на этот раз была дольше. Дженден покачал головой в ответ на взгляд капитана. Это были не помехи. На этот раз.
— Это «Адамант», капитан. Обстановка нормальная. Входим в подвалы.
— Это «Стойкость», все в норме. Двигаемся на поддержку «Адаманту». Нас задержало сильное сопротивление в подвалах. Мы обнаружили, где перегруппировывались остатки СПО, теперь они больше не перегруппировываются, сэр. Сорок минут до цели миссии.
— Принято. Будьте осторожны, — сказал Тэйд.
И так далее. Потом отделение «Фаланга», потом «Прочность» и «Вызов», и дальше по списку. Капитан выслушивал короткие доклады от каждого из своих пятнадцати отделений. Потери были легкими, несмотря на ожесточенность боев.
Тэйд вел одну сотню солдат, наступавших отделениями, чтобы освободить главный алтарь в центре монастыря. Другую сотню возглавлял старший лейтенант Хорларн, их задачей было очистить от врага подвалы и подземные склепы. Младший лейтенант Деррик вел последнюю сотню с задачей занять четыре колокольни, поднимавшиеся из центральных куполов монастыря. Святое строение было размером с небольшой город — 88-й полк потратил почти три часа, пробиваясь к его центру.
Осталось передать последнее вокс-сообщение. Самое важное.
— Это капитан Тэйд. 88-й полк докладывает, что наступление идет в соответствии с планом. Сопротивление от среднего до серьезного. Угроз первой степени не обнаружено. Повторяю, угроз первой степени не обнаружено. Сопротивление: угрозы второй степени — 20 %, угрозы третьей степени — 80 %.
Это простое сообщение — все, что требовалось. Тэйд сомневался даже, что оно дойдет до штаба лорда-генерала, но все же, его следовало отправить.
Дженден взял трубку вокс-аппарата, когда Тэйд передал ее обратно.
— Только двадцать процентов угроз второй степени? Казалось, что больше.
Тэйд улыбнулся, глядя на перевязанную руку связиста.
— Не сомневаюсь.
По его приказу отделение двинулось дальше, направляясь вглубь монастыря. Залы становились все больше, расширялись, каждый из них был величественным и по размеру, и по выставленной напоказ роскоши, созданной руками верующих много тысяч лет назад. Арочные стены и сводчатые потолки поддерживались огромными несущими стенами, часто выступавшими из каркасной конструкции. Стилизованные колонны вздымались к потолку, каждая из них купалась в слабом сумеречном свете, проникавшем сквозь разбитые витражные окна.
Десять солдат отделения Тэйда развернулись веером, двигаясь сквозь почти полную темноту в знакомом режиме «стоп-вперед». Подбежать к колонне. Присесть, поднять оружие, осмотреться. Бежать к следующей колонне…
Кто-то закричал впереди. Это был или не человек, или он уже был мертв несколько недель. Тэйд выглянул из-за колонны, за которой он прятался, уцепившись одной рукой за потускневший красный ковер, чтобы сохранить равновесие. Он не увидел ничего, но снова услышал стон. В нескольких десятках метров впереди, раздался один выстрел лазгана.
— Противник! — крикнул кто-то. — Подтверждаю угрозу третьей степени.
Кадианцы пошли вперед, держа лазганы наизготовку и больше не прячась. Небольшая группа жертв чумы, не более двадцати, неуклюже вывалилась из арки за разорванным красным занавесом.
Тэйд нажал на спуск болт-пистолета, разнеся голову ближайшего чумного зомби.
— Убить их! — крикнул он, и девять лазганов осветили зал красными вспышками лазерного огня. Ни один выстрел не прошел мимо, но чтобы упокоить навсегда пораженные чумой трупы, требовалось несколько прямых попаданий.
Все враги были убиты, солдаты стояли над трупами. Протокол Отвоевания Катура требовал читать короткую молитву за каждого из погибших, когда позволяет время. Капитан Тэйд приказал солдатам двигаться дальше без промедления. Время было не на их стороне.
Отделение шло по ряду меньших залов, каждый из которых был роскошно украшенной данью деяниям святого Катура, оплаченной сотнями поколений паломников. Продвижение было быстрым, пока человек, шедший одиннадцатым в отделении, хрипло дыша и опираясь на черный посох, украшенный аквилой, не прохрипел имя капитана.
Тэйд остановился.
— Пусть это будет что-то хорошее, Сет.
— Я слышу, как кто-то зовет. Кричит словно с большого расстояния, — санкционированный псайкер дрожащей рукой вытер капли слюны с губ. Даже в лучшее время его психосилы были нестабильны, усиливаясь и ослабевая без его власти. Но эта кампания была кошмаром — Катур был охвачен скверной варпа, и потери среди имперских телепатов были огромны. За недели, прошедшие после высадки, пять из них умерли от закупорки сосудов, один от разрыва сердца, и еще двое погибли, когда ими овладели безымянные демоны, порожденные варпом.
— Зовет нас? — спросил Тэйд.
— Я… я не могу сказать. Что-то впереди, — Сет остановился и втянул воздух сквозь зубы. — Что-то сильное. Что-то древнее.
— Угроза первой степени? — спросил Дженден. У солдат это вызвало смех, и Тэйд покачал головой.
— Вряд ли, — сказал он.
Капитан боролся с искушением насмешливо улыбнуться, глядя на хрипло дышащего тщедушного псайкера. Их взгляды встретились и задержались на несколько секунд. Глаза капитана были бледно-фиолетового цвета, типичного для уроженцев Кадии, а глаза Сета были темно-синими, налитыми кровью, под металлическим ободом на лбу, где к его мозгу были подключены провода, чтобы усилить его ненадежные способности.
— Что-то более конкретное? — Тэйд пытался не проявить неприязни в голосе и выражении лица, и почти преуспел.
— Агент Великого Врага.
— В следующем зале?
— В одном из залов впереди. Я не уверен. Варп затемняет все.
Тэйд кивнул, склонив голову, и повел отделение дальше.
— Дженден, какие помещения впереди?
Связист сверился с инфопланшетом, нажав несколько кнопок.
— Залы очищения. Паломники совершали в них омовение, прежде чем им дозволялось войти во внутренний храм.
— Купальни? В храме? — Зейлен, специалист по плазменному оружию в отделении, шел рядом с Дженденом. Гудение его включенного плазмагана действовало солдатам на нервы. Тэйд чувствовал, что кожу на голове покалывает, но подавил это ощущение, когда ответил:
— Святой Катур, да упокоит Император его кости, прославился своей чистотой. И есть смысл в том, что приходившие сюда, чтобы увидеть его останки, должны ритуально очищаться.
Зейлен пожал плечами и отвернулся — так он привык делать, когда ему нечего было ответить.
Впереди огромные двойные двери, ведущие в залы очищения, были закрыты. Оскверненные изображения ангелов, вырезанные из мрамора, сейчас запачканного кровью и гноем, смотрели на солдат. Тэйд прочистил горло.
— Солдат Зейлен?
— Да, сэр?
— Открыть двери.
— Да, сэр.
Зейлен поднял плазмаган и нажал первый спуск. Тихое гудение таинственного оружия усилилось, превратившись в злобный вой накапливающейся энергии. Зейлен тихо выдохнул «тук-тук», и нажал второй спуск.
Плазмаган взревел.
Глава III
СЧИТАЙТЕ СЕМЬ
Святыня Бесконечного Величия Императора
У МЛАДШЕГО ЛЕЙТЕНАНТА Таана Деррика сегодня был неудачный день.
Для этого было две причины. Первая и менее важная была скорее досадной и утомительной, чем настоящей проблемой — 88-й полк был частью механизированной пехоты, и, во имя Императора, Деррик ненавидел необходимость ходить пешком. А при штурме этого монастыря пришлось много ходить пешком, и, хотя физическая форма не была для лейтенанта проблемой, его все же раздражало, что для этой операции выбрали их полк. Подкрепление для этих идиотов янусийцев в их тщеславной атаке вглубь вражеской территории? Глупцы дорого заплатили за это. Сидеть в проклятом монастыре и держаться до подхода подкреплений? Тьфу! «Механизированная пехота»!
Капитан, как всегда, принимал приказы без малейшего недовольства и мужественно переносил все тяготы. Но Деррик? Деррик был ворчуном и чертовски этим гордился. Он считал, что это выделяет его среди его стоических товарищей. Ему просто не приходило в голову, что он этим только всех раздражал.
Вторая причина — и она была настоящей проблемой — этот тот факт, что в него стреляли. Отделение Деррика, добравшись до верха огромной колокольни, столкнулось с серьезным сопротивлением второй степени. На Катуре «сопротивление второй степени» означало, что у противника тоже были стволы.
Присев за деревянным возвышением, с которого священники когда-то руководили хором певчих, Деррик перезарядил свой лазган, профессиональным движением вставив новый аккумулятор. Лазерный разряд выжег черную полосу на кафедре проповедника на расстоянии руки от левого уха Деррика.
— Разве было бы не прекрасно получить хоть немного поддержки тяжелого оружия? — спросил он солдата, разделявшего с ним это жалкое укрытие. Другой кадианец утвердительно хрюкнул, стреляя из-за возвышения. Он был новичком в отделении, и считал бесконечную болтовню Деррика отвлекающей. И едва ли он был одинок в этом мнении.
Противник, одетые в лохмотья формы остатки СПО Катура, пробиравшиеся сквозь руины монастыря неорганизованными группами, вошли в зал для певчих одновременно с солдатами Деррика. Ряды таких же залов для певчих располагались наверху каждого из четырех огромных шпилей, поднимавшихся из монастыря. Эти башни были важны и как вероятное убежище для выживших янусийцев, и как единственные подходящие места, которые имперские силы могли использовать для снабжения по воздуху того полка, который застрял здесь дольше, чем предполагалось.
— Я отлично управляюсь с тяжелым болтером, ну, вы знаете, — обратился Деррик к своим невольным слушателям, и все солдаты отделения мрачно улыбнулись. Заявления лейтенанта подчеркивались вражескими выстрелами, трещавшими и свистевшими вокруг. — И я этим наслаждаюсь. Как приятно иметь возможность расстреливать этих чертовых еретиков, не отказываясь от любимого оружия и не боясь испортить архитектуру.
Один из его солдат, Томарин, ухмыльнулся в ответ на замечание Деррика.
— Жаль лишиться любимого оружия, сэр.
— Воистину так. А теперь пора испортить день этим задницам.
Лазган Деррика вздрагивал в руках с каждым выстрелом, и каждый выстрел убивал врага. Если учишься стрелять каждый день с шестилетнего возраста, то не будешь слишком часто мазать. Младший лейтенант стрелял из одного лазгана уже тридцать лет, и, хотя многие младшие офицеры, получив повышение, выбирали более продвинутое оружие из офицерского арсенала, Деррик предпочитал то, что знал лучше всего. И его сокровенным желанием было, чтобы у него никогда не кончались гранаты — но гранаты остались на складе на базе полка. Наряду с тяжелыми болтерами и другим более-менее серьезным оружием, было трудно оправдать использование гранат в монастыре, когда задачи Отвоевания Катура четко требовали, чтобы архитектура мира-святыни не была «повреждена неразумным вмешательством».
Лишившись своих любимых игрушек, Деррик хмурился, расстреливая не защищенных броней солдат СПО. Когда гвардеец рядом с ним упал с дырой в голове, Деррик был вынужден признать, что кое-кто из хаоситской мрази все-таки умеет стрелять. Он вышел из укрытия и выпустил еще три заряда, убив двух солдат СПО и поразив третьего в живот. Этот умер не сразу, катаясь по полу и пачкая кровью свою голубую форму.
«Засчитано как убийство одним выстрелом», подумал Деррик, ухмыляясь и снова перезаряжая лазган.
Деррик вставил в ухо маленький, похожий на жемчужную бусину, вокс-наушник. Шансов, что он сможет добраться до своего связиста Теллика, прижатого вражеским огнем где-то в зале вместе с остальными бойцами отделения, было не больше, чем у крысы в Великом Оке.
Лазерный огонь сверкал по залу смертоносными импульсами.
Дальность передачи микро-вокса была в лучшем случае ужасной, особенно когда сигналу мешали каменные стены, но Деррик все-таки прижал микрофон к горлу и понадеялся на свою удачу.
— «Альянс» вызывает «Венатор».
И ничего. Не слышно даже помех. Потрясающе. Просто очаровательно.
Удача Деррика истощилась, как и его терпение. Быстро поцеловав ожерелье с аквилой, которое он носил, лейтенант, пригнувшись, выбежал из-за алтаря, за которым прятался. Лазерные выстрелы мелькали мимо, достаточно близко, чтобы обжечь кожу, но то ли Император в эту секунду благословил его удачей, то ли метко стрелявшая хаоситская сволочь была занята, стреляя в кого-то другого. Как бы то ни было, Деррик прыгнул за слабое укрытие в виде ряда церковных скамей, снова поцеловал свое ожерелье и продолжил стрелять.
Зал для певчих на верху башни, с его куполообразным потолком и рядами скамей, сейчас был полон звуков, далеких от имперских литаний и гимнов. Треск лазганов звучал непрерывным хором, сопровождаемый нечастым грохотом тяжелых болтеров, крупным калибром выбивавших свою яростную музыку. Их снаряды били в белые мраморные стены и взрывались, отбивая обломки камня размером с голову. Обломки сыпались на кадианцев, прятавшихся за импровизированными укрытиями.
— Почему же они разрушают это место? — простонал один из гвардейцев, разделявших с лейтенантом жалкое разрушавшееся укрытие.
— Потому, — Деррик изобразил задумчивое выражение, — что так веселее.
Сказав это, он поднялся из укрытия с лазганом в руках. Последний выстрел из разрядившегося аккумулятора Деррик выпустил прямо в открытый рот кричавшего сержанта СПО, и нырнул обратно за скамьи. С тихой молитвой Императору, снова вставив в ухо микро-вокс, он твердил слова, от повторения которых его уже тошнило:
— «Альянс» вызывает «Венатор».
— ЭТО «ВЕНАТОР», — сказал Тэйд, — Прием.
Говоря это, он выстрелил из болт-пистолета в лицо юной жертвы чумы, несомненно, паломника или храмового служителя. С изуродованным лицом, ребенок упал. Чтобы убедиться, что зомби не поднимется снова, капитан наступил ему на горло, вздрогнув, когда под ногой сломался позвоночник.
— Говорите, «Альянс», — он оглядел украшенный колоннами зал, полный угроз третьей степени — чумных зомби, шатавшихся и издававших вой и жалкое хныканье. Новые враги подходили через огромные двойные двери в конце зала. — Быстрее, Деррик, быстрее.
— …сопротивление… крупные силы противника… Угрозы второй степени не меньше… семидесяти… подкрепления… вспомогательные коридоры в башнях… тяжелые болтеры на… мои гранаты… слышите меня? Капитан? Капитан! Остатки…
Отступив назад, Тэйд держал руку на микро-воксе, пытаясь его изолировать, чтобы можно было слышать Деррика сквозь грохот болт-пистолета. Тяжелые ботинки стандартного образца неуклюже скользили на залитом кровью мраморном полу.
Согласно картам, это был предпоследний подготовительный зал перед первым из главных залов с алтарями. Тысячи лет паломники приходили сюда, чтобы получить благословение священников перед тем, как им позволялось пройти босиком к великим алтарям, воздвигнутым в честь святого Катура. Сейчас этот зал выглядел как бойня, вонял как яма с чумными трупами, и был наполнен звуками, напоминавшими само вторжение на Кадию, будь оно проклято Императором: выстрелы и вопли.
— Принято, — сказал Тэйд, засунув болт-пистолет в кобуру и достав цепной меч. Он снес голову с плеч ближайшего чумного зомби и ногой отшвырнул обезглавленный труп в сторону его приближавшихся товарищей. — Подтверждаю. «Альянс» обнаружил на колокольнях остатки СПО. Деррик, тебе нужен «Круор»?
— … было бы здорово, капитан.
— Принято, — Тэйд выключил связь и взял цепной меч в обе руки. Мимо мелькали вспышки лазерных выстрелов, косивших ходячие трупы волнами, но врагов было слишком много. Они шли на кадианцев бесконечным потоком, вопя, воя и всхлипывая.
— Штыки и клинки, — приказал Тэйд. — За Кадию и Императора!
При упоминании Бога-Императора мертвецы взвыли в один голос. Кадианцы сомкнули ряды и молча ждали, когда враг подойдет на расстояние удара.
Сет, хрипло дыша, сжимал посох, стоя рядом с капитаном. Он первый нарушил молчание.
— Варп в них всех. Они отвернулись от Его Света.
Тэйд включил цепной меч на полную мощность.
— Тогда мы их просветим.
Колеблющийся поток с ревом столкнулся с немногочисленным отделением гвардейцев, и солдаты начали разрывать чумных мертвецов на куски. Штыки вонзались в глазницы, и лазерные пистолеты стреляли в упор. В центре зала Тэйд рубил налево и направо, его цепной меч поднимался и опускался в безыскусном ритме, разрывая плоть и разбрызгивая кровь во все стороны. Холодные капли покрывали его лицо, вместе с потом, щипавшим глаза. Тэйд всегда считал себя неплохим фехтовальщиком, но мастерство не играло роли в этой бойне. Там, где не было пространства для маневра, против врага, который не защищал себя, все искусство и умение не значило ничего. Такие моменты сводились к отчаянному вызову; к суровой стойкости.
Год назад этот зал был посвящен очищению. Сейчас, когда Тэйд двигался от трупа к трупу, скашивая их беспощадно повторяемыми движениями, он едва мог поверить, что это место когда-то было чем-то иным кроме бойни. Он нанес удар, срубив голову тучному чумному зомби, и выпустил три болта в несчастных жертв чумы, шедших, шатаясь, за ним.
— Ненавижу эту планету, — сказал он, наверное, уже в пятнадцатый раз за эту неделю. — Дженден, живее! Сзади!
Тяжелый вокс-аппарат за спиной Джендена делал его медленной целью в сравнении с остальными солдатами отделения. Повернувшись к чумным зомби, тянувшимся к нему, связист споткнулся о труп на полу и упал. Со звонким треском его голова ударилась о пол, в черепе ослепительно вспыхнула боль. Руки потянулись к нему, хватая и разрывая, но он этого не чувствовал.
Оглушенный и почти без сознания, Дженден не понял, что тупая боль в ноге возникла из-за того, что один из чумных мертвецов оторвал броню с голени и пожирал его правую ногу. Другие, казалось, были намерены забить его до смерти своими гнилыми кулаками, хотя Дженден был настолько оглушен, что и этого почти не чувствовал. Тень упала на его оцепенелое невидящее лицо. Мертвец злобно смотрел на него, тошнотворное лицо с высохшими глазами и черными деснами.
Зубчатый клинок цепного меча Тэйда разорвал грудь трупа. Точными ударами и несколькими крепкими пинками капитан избавил Джендена от ходячих мертвецов.
Еще пятеро приближались своей характерной неуклюжей походкой, направляясь к нему. Каждый был одет в грязные лохмотья некогда великолепных одеяний катурских священников.
— 88-й! — крикнул Тэйд и бросился на землю. Шторм прикрывающего лазерного огня пронесся над его головой. После этого пять издырявленных чумных зомби остались корчиться на полу, и уже никуда не шли. Тэйд затащил бредившего, истекавшего кровью связиста за колонну и усадил его там.
Шлем Джендена, пристегнутый на спине, ударился о камень. Кровь текла из укуса на ноге, на которую Тэйд торопливо накладывал жгут.
— Зажми, Дженден. Слышишь меня? Зажми это.
— Капитан… — Дженден закатил глаза. — Кровь… Кровь на вашей медали.
Тэйд инстинктивно потянулся рукой к «Защите Кадии» на шлеме. Его пальцы в перчатках только еще больше размазали темную запекшуюся кровь по серебряной поверхности медали.
— Капитан… — Дженден качнулся, как пьяный, указывая за плечо Тэйда. — Сзади…
Тэйд вскочил и повернулся, включив на полную мощность цепной меч. Зубья меча с мономолекулярной заточкой вонзились в плечо пожилой жертвы чумы в грязных одеяниях старшего монаха. Зубья с шумом вгрызались в труп. Святой человек, мертвый уже пять месяцев, завопил, когда Тэйд разрубил его надвое. Старая холодная кровь окатила обоих кадианцев ледяным душем.
Несмотря на пылающую боль в мышцах, несмотря на страх, обостривший его чувства, и адреналин, питающий его инстинкты, Тэйд был достаточно раздражен, чтобы выругаться, когда его снова обрызгало кровью.
Новые чумные мертвецы шли к нему, только чтобы быть сраженными точными ударами его цепного меча и прицельным огнем лазерного пистолета Джендена.
— Мне нужно связаться с базой, — с меча Тэйда капала кровь, когда капитан снова перевел его на холостой ход и повернулся к раненому солдату. Дженден был бледен, истекал потом и кровью из многочисленных ран, но кивнул Тэйду перезаряжая свой пистолет.
— Связь, сэр?
— Прямое сообщение полковнику Локвуду. Требую немедленной высадки ударной группы «Круор». Авторизация: Тэйд 30 62-А. «Круор» должен помочь лейтенанту Деррику в удержании объектов с третьего по шестой. Колокольни. «Альянс» теряет колокольни. Убедись, что полковник это понял.
Дженден оставил лазерный пистолет на коленях, пока вводил код и связывался с базой. Тэйд уже ушел, поспешив к центру зала, где его бойцы сражались в жестокой рукопашной схватке. На бегу он пытался связаться с Дерриком, чтобы сообщить о предстоящем прибытии группы «Круор».
«АЛЬЯНС» ПОТЕРЯЛ колокольни.
Деррик не увидел, как стена взорвалась, и половину его отделения выбросило взрывом в зияющую пробоину. Когда взрывная волна отбросила Деррика, он на секунду потерял сознание.
Но он быстро очнулся. Обостренные чувства и толстый череп помогли ему быстро прийти в сознание, и он услышал, как кричат его солдаты в долгом падении. Даже сквозь звон в ушах после взрыва он слышал их, падающих навстречу смерти.
— «Альянс», прием, — послышался в микро-воксе голос Тэйда. Деррик, истекающий кровью и оглушенный, выбрался из-под кучи тлеющих обломков церковных скамей. Дрожащей рукой он вставил наушник.
— «Альянс», — прошипел Деррик сквозь стиснутые зубы, — разбит.
— Повторите, — сказал Тэйд. Сигнал был плохим. Помехи от взрыва, который пронесся по залу и уничтожил целую стену? Возможно.
— Сегодня мне совсем не до шуток, — прошипел Деррик, вытаскивая осколок из бедра. Он выглянул из своего укрытия. Его солдаты — те, которые были еще живы — приходили в себя. Слишком опытные, чтобы подняться в полный рост под вражеским огнем, они ползали среди обломков мебели, находя укрытие там, где возможно. По ним уже велся огонь из лазганов с позиций катурских СПО.
— Это «Альянс», капитан, — Деррик потянулся кровоточащими пальцами, чтобы подобрать упавший лазган. Он носил это оружие с тех пор, как служил в Белых Щитах более двадцати лет назад. И ни за что он не оставит его здесь, неважно, насколько оно разбито. Его пальцы наткнулись на ремень лазгана, и он подтянул его к себе. На оружии появилось много новых обожженных пятен и царапин, но в остальном оно выглядело нормально. Деррик предполагал, что оно еще может стрелять.
— «Альянс» разбит, — повторил он.
— Принято. «Круор» в пути. Держитесь во имя Императора, — кратко ответил Тэйд прежде чем прервать связь.
«Легче сказать, чем сделать», подумал Деррик.
* * *
ГРУЗОВОЙ ЛЮК ЗАХЛОПНУЛСЯ. Включились реактивные двигатели малой тяги. Машина ожила, подняв свой груз в небо на ревущих двигателях.
«Валькирия» мчалась в воздухе над городом. Ее скошенные книзу крылья несли контейнеры с неуправляемыми ракетами «воздух-земля», которые пилотам запрещено было использовать, а сдвоенные автопушки на бортах молчали, даже когда «Валькирия» пролетала над множеством «угроз третьей степени», уже начинавших заполнять улицы, ранее очищенные гвардейцами. Пушки не стреляли не из-за того, что нужно было беречь боеприпасы, а, как и в случае с ракетами, чтобы не причинить вред священным архитектурным сооружениям планеты. На такой скорости у пилотов просто не было возможности прицелиться. Мертвецы рыдали, когда летательный аппарат проносился над их головами, направляясь к Святыне Бесконечного Величия Императора. «Валькирия», черная как ворон, ревущая как дракон, мчалась вперед.
На одном борту кабины, подобно оскаленной морде хищника, смотревшей на город, проносившийся внизу, было написано два слова на Имперском Готике. Имя самой боевой машины: «Его Святой Клинок».
На другом борту было одно слово на Высоком Готике. Имя того, что везла «Валькирия»: «Круор».
ПОКА 88-Й ПОЛК охотился на мертвецов внутри монастыря, технопровидец Осирон оставался снаружи, там же, где и тридцать «Химер».
Конечно, он был не один. Водители, вооруженные и готовые к бою, стояли рядом со своими машинами. Некоторые были заняты небольшим ремонтом двигателей или брони. Между ровными рядами «Химер» туда-сюда ходили лоботомированные техно-сервиторы, используя свои аугметические руки и конечности-инструменты, чтобы помочь в ремонте. У одного из сервиторов — бывшего дезертира, а сейчас наполовину машины, раба, лишенного разума — руки были заменены промышленными скребками. Он присел у командирской «Химеры», его жужжащие руки счищали запекшуюся кровь с гусениц машины. Другой сервитор с молотом вместо левой руки исправлял вмятину на лобовой броне другой «Химеры» в соответствии с требованиями СШК.
«Рука Мертвеца» патрулировала вокруг стоянки БМП, шаги «Стражей» выбивали ритм благословенным железом по камню. Их задача — оборонять периметр.
Облаченный в мантию кроваво-красного цвета, с капюшоном, скрывавшим черты его лица, технопровидец Осирон молча кивнул одному из патрулирующих «Стражей», когда тот проходил мимо. Вертэйн ответил на кивок технопровидца приветственным вокс-сигналом.
Никто в 88-м полку не знал возраста Осирона. Ему могло быть тридцать лет, а могло быть двести тридцать. Лицо его всегда было скрыто темно-красным капюшоном, а нос, рот и подбородок закрывала хирургически прикрепленная дыхательная маска. Единственными человеческими чертами, кроме бледной кожи щек, были его кадианские фиолетовые глаза, сверкавшие из-под капюшона.
Его тело — то, что было видно под традиционным одеянием Марсианского Культа Машины — состояло из тусклой брони, жужжащих механизмов и шипящих поршней. Внешне он был человеком, по крайней мере, в основном: две руки, две ноги и так далее.
Но все видимое было заменено или аугметировано священными изменениями его культа. Его внутренние органы тикали и щелкали достаточно громко, чтобы это было слышно. Его суставы жужжали, когда механизмы, заменяющие кости, двигались в гармонии. Его голос был невыразительным шепотом, звучавшим из вокс-динамика в дыхательной маске. Последний аспект, более всего выдававший его странную нечеловечность — каждый его вздох превращался в ясно слышимый шум статических помех. Крссш, вдох. Крссш, выдох.
Осирон оперся на рукоять своего массивного двуручного топора. Оружие было слишком тяжелым, чтобы его мог поднять неаугметированный человек, и несло на своем лезвии черного металла символ Адептус Механикус — раздвоенный череп. Из массивного ранца на спине, гудевшего энергией, поднялась многосуставчатая механическая рука, ее когтистые пальцы разжались и сжались, словно потягиваясь. Когда когти с жужжанием сжались, на запястье руки на секунду включилась резательная горелка. Сверла и другие инструменты сложились внутрь руки. Она свернулась за плечом техножреца.
— Считайте Семь, — сказал внутренний вокс Осирона прямо в его левое ухо. Он говорил это уже час, и, в отличие от солдат, бравших монастырь, Осирон нарушил приказ, оставшись настроенным на запрещенную частоту. Это восхищало его.
— Любопытно, — сказал он шепотом вокс-динамика. Сервитор рядом с ним медленно обернулся, не уверенный, правильно ли он расслышал приказ. Осирон нажал кнопку на знаке, прикрепленном к поясу, и открыл свое бедро как металлический кошелек с сотней клавиш. Сервитор отключил свой цикл внимания и продолжал молча смотреть вперед, по-своему такой же мертвый, как несчастные жертвы чумы, все еще ходившие по этой планете.
— Осирон — Вертэйну.
— Уважаемый технопровидец?
— Проверьте ауспекс на предмет признаков глушения.
— Да, сэр.
Сэр. Этот титул всегда вызывал у Осирона улыбку. Он обладал некоторой властью в 88-м полку, благодаря своей компетенции, безжалостному логическому разуму и тесной дружбе с капитаном — а не по причине своего формального звания.
— Признаков глушения не наблюдаю, — сообщил Вертэйн. — Остальные бойцы моей группы это подтверждают. «Рука Мертвеца» сообщает об отсутствии аппаратных неполадок.
— Об этом я говорил, лейтенант. Когда еще наши сканнеры работали так чисто?
— Может быть, нам просто везет.
Осирон не был экспертом в распознавании человеческих эмоций по голосу, но сомнение в голосе Вертэйна было очевидно. Он сам не верил в свое предположение. Как и Осирон.
— Вряд ли. Ауспекс чист уже более часа. Я не обнаружил никаких помех из тех, что мы привыкли считать обычными на Катуре.
— Подтверждаю, уважаемый технопровидец. Я уже сообщил о чистоте показаний ауспекса верховному командованию. Вы можете связаться с капитаном?
— Секунду, пожалуйста. Следует подтвердить подозрения, прежде чем сообщать капитану. Осирон вызывает «Валькирию» «Его Святой Клинок».
Ответ пришел через несколько секунд. Но входящий вокс-сигнал был искажен. Просто шум.
— Технопровидец Билам Осирон вызывает «Валькирию» «Его Святой Клинок», — техножрец поправил настройку внутреннего вокса, покрутив диски на предплечье.
— Это «Его Святой Клинок». Расчетное время прибытия — две минуты, — ответил пилот. — Проблемы?
— Считайте Семь, — снова прошептал внутренний вокс Осирона. — Считайте Семь.
Технопровидец нахмурился.
— Пилот, сообщите, как работает ауспекс, когда подойдете на стандартное расстояние ближнего сканирования относительно нашей позиции.
Это был необычный запрос. Осирон терпеливо ждал, пока пилот проверит приборы.
— Обычные искажения на среднем расстоянии, сэр. Подойдем на расстояние ближнего сканирования через двадцать секунд.
Осирон сверял время по ходу своего машинного сердца. Прошли двадцать три секунды.
— Ауспекс… чист. Минимальные помехи.
Осирон отключил связь и переключил канал.
— Лейтенант?
— Да, уважаемый технопровидец?
— Разверните все имеющиеся силы для обороны.
— Что? Почему?
— Потому что вы здесь старший по званию, и мы попали в ловушку.
ДВОЙНЫЕ ДВЕРИ были сделаны из обитого сталью катурского дуба и стояли здесь уже три тысячи лет; столетиями их благословляли, укрепляли, украшали и чинили. Они были построены в том же стиле, что и большинство преувеличенно роскошных архитектурных сооружений Катура, но в их конструкции была и практичность. В случае пожара эти двери закрывались и позволяли тем, кто находился в подготовительных залах, выжить в течение девяти часов, защищенными от пламени.
Богато украшенные двери разбились под взрывом плазмы. С грохотом сорвались они с петель и рухнули на красный ковер, покрывавший пол. Одиннадцать человек встали в открывшемся проеме, подняв оружие наизготовку. Это были уже третьи двери, которые Зейлен открывал своим плазмаганом. Белый пар, достаточно горячий, чтобы ошпарить кожу, злым потоком с шипением поднимался от ствола плазмагана.
Перед ними открылся еще один подготовительный зал. Еще один зал, полный взбесившихся мертвецов. Ходячие трупы обратили свое внимание на живых пришельцев, на их гнилых лицах появилось выражение, в котором было что-то вроде радости и одновременно боли. Некоторые начали выть.
Меч Тэйда разрезал воздух, и отделение открыло огонь.
После бойни отделение перестроилось в центре зала. Кровь покрывала солдат так, что они были словно покрашены ею. Топот их ботинок эхом раздавался в зале, отражаясь от стен, с которых с холодным недовольством смотрели каменные ангелы. Рельефные картины в этом зале изображали сцены Великого Крестового Похода. Крылатые воины Астартес стояли величественно и гордо — завет легиона Гвардии Ворона, который привел этот мир к покорности много тысяч лет назад.
Еще одни двойные двери преградили солдатам путь в следующий зал. Тэйд покачал головой.
— Нас ведут. Как скот на бойню.
Кадианцы кивнули. Зейлен сказал:
— Комната за комнатой с жалким сопротивлением. Нас изматывают, постепенно берут измором.
Некоторые солдаты проверили, сколько осталось боеприпасов, и согласно заворчали.
— Сет? — Тэйд обратил взгляд своих фиолетовых глаз на псайкера. — Мы выходим из подготовительных залов. Это сердце монастыря. Что бы ты ни чувствовал, оно близко.
Псайкер дрожал. Из его правого глаза текла темная кровь, оставляя липкий след. Тэйд уже обдумывал, не пристрелить ли его прямо сейчас. Ненадежность Сета сегодня была уже слишком, даже для терпения капитана. Он знал, что комиссар, несомненно, уже расстрелял бы трясущегося человечка, как за неисполнение долга, так и из-за риска психического осквернения. Но Тэйду нужно было любое преимущество, которое он мог получить.
Все в этой операции шло не так, начиная с дураков из 6-го полка Януса, которые пытались сначала взять святыню. Можно ли было удержать монастырь? Может быть. Можно ли было удержать его без тяжелейших потерь? Никаких шансов. Разве могла неопытная часть вроде 6-го полка Януса — просто брошенного в космос с того мира, где их призвали — добиться успеха, сражаясь здесь? Никогда.
Тэйд надеялся разделенными группами занять ключевые пункты и укрепиться в них, ожидая подкреплений. Хороший план, но с каждой секундой он становился все более нереальным. Все здесь пахло обманом и неким хитрым планом врага.
— Сет. Я считаю до трех, — Тэйд прижал болт-пистолет к щеке псайкера. — Один…
— Такие старые… — прошептал Сет. — Такие старые. Такие больные. Как они могут жить?
— Сет, сосредоточься. Два…
— Такие старые…
Тэйд ударил его тяжелым болт-пистолетом, не настолько сильно, чтобы ранить, но и не слабо.
— Сет, сосредоточься! В твоих венах кадианская кровь. У тебя есть задача, которую ты должен выполнить. Мы рассчитываем на тебя. Что впереди?
Сет закрыл свои кровоточащие глаза. Дрожь прекратилась, и каждый присутствующий человек почувствовал незримый трепет псайкера, напрягающего свои силы. Зейлен отступил назад, словно незримые силы могли дестабилизировать его капризный, гудевший плазмаган.
— Я все еще слышу голос. Он в ловушке, едва достигает поверхности…
— Сет, сосредоточься, или я пристрелю тебя на месте. Игнорируй чертов голос, — сказал Тэйд. — Что ты видишь?
Псайкер улыбнулся. Кадианская улыбка, зловеще и безрадостно искривившая губы.
— Предателей.
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ ТЕХНОПРОВИДЦА Осирона получали по вокс-сети отделение за отделением. Никто не был удивлен. Едва ли кто-то особо надеялся, что эта миссия будет успешной, и многие в 88-м полку сомневались в разумности приказа оказать помощь 6-му полку Януса в такой тактически непригодной позиции. Неопытный полк продвинулся слишком далеко и слишком быстро, а кадианцы должны прорываться сюда и приложить все усилия, чтобы спасти этих новобранцев. В теории.
Конечно, только в теории это и можно было сделать, когда полк, который нужно было поддержать, оказался уже уничтожен.
Таан Деррик присел за рядом каменных скамей, сжимая в руках свой потрепанный лазган. Каменные куски скамей разлетались осколками или просто рассыпались под попаданиями снарядов тяжелого болтера. Деррик бросил взгляд на купол из цветного стекла на тридцатиметровой высоте над его укрытием. Протокол Отвоевания Катура непреклонно требовал избегать нанесения сопутствующего ущерба, но сейчас Протокол Отвоевания Катура мог идти к черту.
Ловкие пальцы выдернули из лазгана разряженный аккумулятор. Серповидный магазин упал в свободную руку, и Деррик сунул его в подсумок.
— Дух Машины, прости мои действия. Скоро ты снова будешь одним целым, — Литания Разрядки. Голос Таана был холодным и твердым. Кадианская кровь, лед в венах. Он не позволит убить себя здесь.
Он вставил новый аккумулятор и запустил перезарядку, произнеся Литанию Заряжания.
— Дух Машины, прими мой дар. Поглоти свет, и извергни смерть.
Простые слова. В других условиях даже глуповатые. Неуклюжая попытка солдата изречь что-то поэтическое. Но Деррик говорил эти слова с тех пор, как в первый раз зарядил лазган в четырехлетнем возрасте. Сейчас они заставили его усмехнуться. Удивительно, как некоторые вещи обретают такую важность.
В последний раз когда он поднимал голову над рядом скамей, он насчитал около семидесяти солдат из остатков СПО, рассыпавшихся по залу в разомкнутом строю, их численность подчеркивалась спешно сооружаемыми позициями для тяжелого оружия. Семьдесят солдат. Еще несколько минут назад их было более сотни.
Осталось семьдесят.
Таан посмотрел влево и вправо, подсчитывая своих оставшихся солдат, прятавшихся за временными укрытиями из быстро разрушавшихся каменных скамей.
Он насчитал двенадцать. Чудесно. Просто чудесно.
— Деррик вызывает «Его Святой Клинок». Во имя Императора, где вы?
— На подходе, «Альянс». «Круор» запрашивает пикт-снимки места высадки.
— Похоже, будто у меня было время собирать редкие и красивые пикты? Нас прижали огнем. Слышишь выстрелы? Это не мы стреляем, ты, сукин сын…
Таан был кадианцем, рожденным в казармах и воспитанным под фиолетовым небом. Поэтому, даже произнося свою тираду, он сфокусировал линзы пиктера, прикрепленного к шлему, и выглянул из-за укрытия — не дольше, чем на удар сердца — но этого было достаточно, чтобы сделать один снимок позиций остатков СПО в круглом зале. И все это время Деррик ругался. Он успел снова присесть, когда выстрел лазгана обжег камень в дюйме от его глаза.
— …воспитанные собаками, неблагодарные… — он замолчал, нажав кнопку «отправить» на пиктере. — Видите?
— Да, вечеринка в самом разгаре. Передаем «Круору».
— Не спешите, — скамья вздрогнула, когда большой кусок ее спинки разлетелся под попаданием из тяжелого болтера. — Смотрите столько, сколько нужно. Я уже начинаю привыкать.
Таан все-таки не удержался. Взглянув вверх, он сделал снимок цветного стеклянного купола. Это была единственная точка для высадки, если, конечно, «Валькирия» не собирается высаживать «Круор» через пробоину в стене. Но это вряд ли. Деррик снова нажал кнопку «отправить», пересылая пикт древнего купола.
— Видите второй пикт? Я не вижу, где здесь еще можно высадиться.
Предрассветный свет пробивался сквозь купол, над которым темнела птицеподобная тень. «Валькирия» зависла над куполом, ее реактивные двигатели ревели. Несколько солдат СПО закричали, когда разноцветное стекло, расплавившись, полилось на них обжигающими каплями.
— Давай! — крикнул Таан своим выжившим солдатам. Они использовали секундное отвлечение противника, выскочив из укрытия и открыв огонь из двенадцати лазганов. Двадцать два солдата из остатков СПО упали, пораженные первым или вторым залпами. Два выстрела прошли мимо. Таан засмеялся, нырнув обратно в укрытие.
— Я видел это, Калло! Ты уверен, что у твоей матери были фиолетовые глаза? — он знал, что Калло был ранен в плечо, и ему было трудно целиться, но все же… — Два промаха! Капитан узнает об этом!
Калло не пытался извиняться. Таан со злорадной усмешкой прокричал Литанию Прощения:
— Милостивый Бог-Император, прости своему слуге Калло грехи его. Помни, что он всего лишь человек!
Несколько солдат засмеялись в своих укрытиях.
Обстрел возобновился, но с меньшей силой. Некоторые из вражеских солдат были отвлечены прибытием «Валькирии», но главное различие было в том, что треть сил противника больше не стреляла.
— Ударная группа «Круор» подтверждает получение сведений о тактической ситуации. Высаживаемся.
— О? Как мило с их стороны наконец-то высадиться.
— Я это слышал, — раздался низкий голос, которые Таан сразу же узнал. — Мы скоро встретимся, шутник.
Таан ухмылялся, глядя, как высаживается ударная группа «Круор».
Десять человек в черной как ночь панцирной броне влетели в зал сквозь оплавленные остатки стеклянного купола. Они падали как ножи, стреляя на лету. «Валькирия» продолжала висеть над куполом, пока отделение спускалось по канатам вниз.
На максимальной мощности стандартный лазган, производимый на кадианском мире-арсенале Кантраэль, стрелял красным лучом перегретой энергии толщиной в палец. Лучи, вырывавшиеся из стволов в руках высаживающихся солдат, были болезненно-фиолетовые с ослепительно белой сердцевиной. Некоторых из остатков СПО, пораженных выстрелами, охватило пламя. Они падали на пол уже мертвые, их одежда горела.
— Штурмовики! — закричал кто-то из СПО, и остатки сил противника обратились в бегство. Один из солдат в черной броне двумя выстрелами снял двух противников по обеим сторонам от кричавшего, и отсоединил свой высадочный трос. За три шага он догнал бегущего еретика, и, повалив на пол, заколол обоюдоострым боевым ножом.
— Не спеши так, — сказал солдат, погружая клинок в шею предателя.
Уцелевшие люди Таана присоединились к «Круору», выскочив из-за скамей и стреляя по врагу. Несколько секунд зал был освещен безумным мельканием лазерных лучей: красных от лазганов, фиолетово-белых от хеллганов «Круора».
Меньше чем через минуту после высадки «Круора» в зале стало тихо, если не считать звона в ушах у кадианцев. Последний солдат из остатков СПО был застрелен, когда стоя на коленях, умолял о пощаде, говоря, что у него не было выбора.
— Как жаль, — его палач, безликий в темном респираторе и закрытом шлеме, отвернулся от трупа, оглядывая зал. Мастер-сержант Бен Джевриан посмотрел на Таана сквозь зеленый визор шлема. Подойдя к лейтенанту, он отстегнул замки своего шлема, открывшиеся с шипением воздуха, и снял его, открыв бритую голову и щетину вокруг тонкого рта. Джевриан не столько обладал атлетической кадианской фигурой, сколько являл собой груду мышц, похожих на плиты, на толстых костях, облаченную в черную панцирную броню. Его хеллпистолет, соединенный толстым кабелем с жужжащим ранцем, издал мурлыкающий звук, когда Джевриан отключил его и убрал в кобуру.
— Сэр, — он отсалютовал Таану и сделал знак аквилы, его низкий голос эхом раздавался в зале. — Отделение касркинов 8-0-8 докладывает об успешной высадке.
— Вы не спешили, — Таан отсалютовал в ответ.
— Это весело. Вы и верно шутник, — сказал Джевриан, не улыбаясь. Он вообще редко улыбался. Шутки, над которым большинство людей смеялось до колик, вызывали у Джевриана лишь призрак улыбки. — Где Йон?
— Погиб, — сказал Деррик. — Его выбросило в эту дыру в стене.
Касркин пожал плечами.
— Он был мне должен деньги.
— Сколько сочувствия с твоей стороны.
— Неважно. Приказы?
Таан быстро подсчитал своих оставшихся людей, думая об именах, которые он должен будет вписать в извещения о смерти, когда они выберутся из этой дыры.
— Тэйд отзывает нас назад. Мы бежим.
— Мы не бежим.
— Мы бежим. Приказ капитана. Когда вы будете носить то же серебро на шлеме, что и капитан, я начну учитывать ваше мнение, мастер-сержант.
— Мы никогда не бежим, — почти прорычал Джевриан. Говорить с сержантом-касркином было все равно, что говорить с медведем в панцирной броне. Но он был прав. Кадианские ударники никогда не бежали. И это было предметом гордости уже десять тысяч лет. Списки Памяти были полны имен сотен полков, которые были уничтожены, но не бежали перед Великим Врагом.
— Мы никогда не бежим, — снова сказал Джевриан. Его угрожающий вид обещал причинить боль. Он ощетинился оружием.
— Нет? Мы бежали два месяца назад, — мягко сказал Таан. — Мы бежали на Кадии.
Джевриан не ответил на это. Он повернулся к своей ударной группе и поднял руку, сжав ее в кулак — сигнал построиться.
— «Круор», оружие наготове. Сделаем как говорит герой.
* * *
— НЕМЕДЛЕННО ОТСТУПАТЬ к «Химерам».
Слова капитана Тэйда распространялись по отделениям с той же поспешностью и усердием, что и предупреждение Осирона пятнадцать минут назад. 88-й полк нарушал приказ и бежал. Это многим глубоко претило, но никто из офицеров не спорил с оценкой ситуации капитаном.
— Если мы останемся здесь, то погибнем. А если мы погибнем, то в любом случае не сможем выполнить нашу задачу. С 6-м полком Януса покончено. У нас был приказ оказать им помощь, или удерживать монастырь, если янусийцы погибнут. При нашей численности выполнить эту задачу невозможно, мы должны взглянуть в лицо реальности. Немедленно отступать к «Химерам»!
Каждое отделение повиновалось приказу, кроме одного. Собственное отделение Тэйда не отступало. Капитан не мог уйти, не убедившись в истинности заявления Сета. «Предатели» — это слово могло означать множество разных грешников. Он хотел знать наверняка.
— Открыть эти двери, — Тэйд указал на двойные двери выключенным цепным мечом, но когда Зейлен поднял плазмаган, Тэйд покачал головой.
— Нет, Зейлен. Я хочу, чтобы ты был готов стрелять, когда двери откроются. Сет, будь любезен.
Псайкер плотнее натянул серую кожаную куртку на свою тощую фигуру. Протянул к огромным дверям руку в перчатке из такой же серой кожи, сжал пальцы. Температура вокруг понизилась на несколько градусов. Дыхание кадианцев паром срывалось с губ.
Двери вздрогнули один раз. Другой. С арки над дверями посыпалась пыль, словно каменные ангелы отряхивали пыльную кожу. Когда двери вздрогнули в третий раз, один из ангелов — крылатая статуя самого святого Катура — рухнул и разбился на красном ковре.
— Дурной знак, — заметил Дженден. Хмурый взгляд Тэйда заставил его замолчать.
— Я схватил их, — выдохнул Сет сквозь сжатые зубы. Его воздействие на двери было заметно: голубое, как лед, сияние психического инея там, где псайкер держал портал силой своего разума.
Десять стволов поднялись, готовые открыть огонь.
— Открывай, — сказал Тэйд.
Сет открыл. Двойные двери сорвались с петель с ревом психической бури. Солдаты слышали, как ледяные кристаллы звенят об их броню, когда ударил порыв ветра.
Солдаты Тэйда рассыпались, некоторые спрятались за колоннами, некоторые присели на колени, двое легли на пол — но каждый был готов стрелять. Каждый ждал, что окажется за дверью.
Сто пятьдесят мертвецов. Две сотни. Чумные зомби стояли шатающейся толпой — масса трупов, которые не имели права вставать на ноги. Склонив головы, они стояли в тишине, глядя на возвышавшуюся ужасную фигуру. В первую секунду эта сцена заставила Тэйда подумать о богохульном ритуале, о церкви мертвых и проклятых. Когда двери сорвались с петель, мертвецы обернулись. Сотни гниющих лиц, лиц неверных, уставились на одиннадцать солдат. Огромная фигура с другой стороны толпы, в нескольких сотнях метров от кадианцев, подняла усыпанный струпьями болтер.
Люди Тэйда создали беспощадный вал огня даже до того, как двери окончательно упали, но сырой, булькающий голос огромной фигуры заглушал даже треск лазерных выстрелов. Единственный выстрел из болтера чудовища оборвал жизнь Этана, когда болтерный снаряд разорвался в груди солдата.
Кадианцы отступали, их оружие извергало смерть, истинную смерть для чумных зомби, которые, шатаясь, шли за ними. Вопреки всему, Тэйд усмехнулся — он, наконец, получил подтверждение. Стреляя из болт-пистолета обеими руками, он крикнул в вокс:
— Капитан Тэйд, Кадианский 88-й! Контакт, контакт, контакт! Обнаружена угроза первой степени!
Предатель Астартес шагал сквозь толпу зомби, разрывая мертвецов своим массивным корпусом, как корабль рассекает волны. Его болтер грохотал снова и снова, но его прицел сбивался лазерными выстрелами кадианцев, попадавшими в его богато украшенный шлем. Выстрелы отражались, не причиняя настоящего вреда, но они мешали работе старинных систем прицеливания на нашлемных дисплеях монстра.
— Считайте Семь… — пробулькал он. Зеленая слизь потекла из решетки динамика шлема. Казалось, оно смеется и задыхается от кислоты одновременно.
Кадианцы стали отступать быстрее, злобно сверкали вспышки выстрелов перегревшихся лазганов. Тэйд, выслушав подтверждение технопровидца, сказал:
— Это Гвардия Смерти, Осирон. XIV Легион здесь.
Глава IV
ОТКРОВЕНИЯ
Штаб Отвоевания, за пределами Солтана
ПРОШЛО ПЯТЬ ЧАСОВ со времени отступления, а в голове Сета все еще стучало, словно его череп сжимался вокруг мозга. Палатка Сета находилась в нескольких десятках метров от ровных рядов палаток 88-го полка. Его мысли не покидали воспоминания о монастыре. Он слышал голос, кричавший в тишине — даже за несколько часов до того, как войти в саму святыню — отчетливое, хотя и отдаленное присутствие в храмовом районе. Неизвестное, невидимое, почти неслышимое.
Он снова закашлялся, достаточно сильно, чтобы ощутить медный вкус крови на языке. Попытки сосредоточиться были мучительными, он прислушивался к звукам лагеря вокруг, ловя эхо голоса, все еще звучавшее в его разуме. И каждый раз, когда он искал его своими мыслями, оно рассеивалось, превращаясь в ничто. Сет был не уверен, слышит ли он сейчас голос или только его эхо в воспоминаниях. Дотянуться до него силой мысли было так же невозможно, как поймать туман руками.
Кадианский полк численностью в тысячу человек, третьей частью которого командовал Тэйд, располагался лагерем вместе с остальными войсками Имперской Гвардии на колоссальном плато, выбранном для первоначальной высадки. Высадка вне столицы была единственной возможностью. Большая часть Катура была покрыта океаном, и те небольшие пространства суши, которые имелись, были заняты громадными каменными городами-соборами. Но здесь Имперская Гвардия нашла достаточно обширные равнины, чтобы высадить силы, предназначенные для завоевания северного полушария.
Десятки тысяч солдат Гвардии высадились здесь. Более половины из них все еще находились вокруг приземлившихся посадочных модулей, в которых располагались штабы сил Отвоевания. Сотни тысяч палаток и спешно возведенных зданий раскинулись вокруг посадочных модулей, как город беженцев.
И это был лишь авангард. Передовые силы, направленные утвердить имперское присутствие на планете. Главные же силы Отвоевания еще летели через варп.
Вид с воздуха был захватывающим. Сет наблюдал его с борта «Валькирии» лишь неделю назад. Янусийцы к тому времени уже ушли, их палатки из шкур животных были убраны, когда полк углубился в город. Посадочные модули Ведникийского 12-го стрелкового полка первыми приземлились на планету, и сейчас стояли в аккуратном строю, их огромные корпуса отбрасывали тень на серые палатки внизу. Пепел в воздухе затемнил чисто-белые палатки ведникийцев за несколько часов. Эмблема ведникийцев — черная змея, гордо украшавшая каждую палатку, сейчас была едва видна.
К востоку и западу от ведникийцев располагались 303-й полк Урайи и 25-й Киридийский Иррегулярный соответственно. Лагерь первых был лишь пустой оболочкой того, каким он был в первые дни после высадки. Когда 303-й Урайи был направлен освобождать район электростанции Солтана далеко к северу, здесь осталось лишь несколько пустых палаток. Второй же, в типичном стиле киридийских ополченцев, был именно тем, чем казался: спешно и беспорядочно возведенный лагерь, когда отделения высаживались с посадочных модулей и ставили палатки где придется. Сет слегка улыбнулся, увидев это. Он изучал разные имперские культуры — личное увлечение — и знал кое-что о киридийском менталитете. Их традицией было вывешивать над каждой палаткой знамя отделения, и каждое знамя должно быть обращено к шатру полкового командира.
За исключением этого правила лагерь был настолько беспорядочным, насколько возможно представить, товарищи пытались ставить свои палатки рядом, не заботясь о порядке.
40-й бронетанковый полк «Хадрис Рифт» не проявлял такого беспорядка. Ровные ряды палаток стояли шеренгами немного дальше от танковых гаражей. Посадочные модули спускали здания с орбиты почти полностью собранными, технопровидцам и сервиторам оставалось только укрепить их броневыми листами.
Лагерь 3-го полка Скарранских Рейнджеров соответствовал стандартам Гвардии. Строения и палатки упорядоченно располагались вокруг нескольких посадочных модулей, полковые командиры размещались в меньших по размеру штабных палатках отдельно от солдат. В отличие от киридийцев, скарранцы оставили в своем лагере достаточно пространства для посадки грузовых челноков, тогда как киридийцам приходилось выгружать свои припасы в километре от лагеря и везти ящики в лагерь на грузовиках и «Стражах»-погрузчиках.
Фиолетовые глаза Сета упивались картиной, наконец, его взгляд обратился к кадианскому лагерю. Палатки в черно-сером городском камуфляже выделялись на фоне сухой травы плато. Единственный посадочный модуль подчеркивал ровные ряды палаток — гигантский аппарат с огромным трюмом, способным вместить более сотни «Химер». Участки травы быстро замостили рокритом, создав посадочные площадки для эффективной выгрузки предметов снабжения. Каждый из трех дивизионов 88-го полка располагался на небольшом расстоянии от других, ряды солдатских палаток стояли поблизости от общих построек столовой и офицерских казарм — последние были выгружены с транспортов так же, как и танковые гаражи «Хадрис Рифта». Кадианцы использовали свой огромный посадочный модуль «Несгибаемый Вызов» в качестве полностью оборудованного гаража для своих машин.
Сет моргнул, возвращая свои мысли к настоящему. В отдалении зазвенел огромный бронзовый колокол в ангаре «Несгибаемого Вызова», давая сигнал к сбору для частей 88-го под командованием майора Крейса. Вытерев губы испачканным кровью носовым платком, псайкер посмотрел на карты таро, разложенные на небольшом деревянном столе. Проезжавшая мимо «Химера» встряхнула палатку, и стол затрясся. Способности Сета позволяли ему жить отдельно от солдат, но военный лагерь никогда не был тихим местом. Иногда требовались все медитативные способности псайкера, чтобы сосредоточиться. Блокировать шум от грохочущих танков, звона инструментов, топота ботинок, криков команд, выстрелов с учебных стрельб… Сам воздух имел вкус железа и машинного масла…
Его сосредоточенность опять ускользала. Сет снова направил внимание на карты таро, разложенные перед ним, посмотрев на каждую из них сначала просто глазами. Это были простые белые прочные карты, лишенные рисунков на передней стороне, украшений на оборотной. Восприимчивые нервы в глазах Сета пульсировали от возникшей мигрени — мучительной, как он знал, которая оставит его почти слепым на несколько часов. С улыбкой, напоминавшей оскал черепа, он прошептал благодарность Императору. Боль была знаком, требовавшим не отвлекаться от своего долга, и она помогла Сету сосредоточиться на внутреннем мире, а не на шуме лагеря. Своевременное благословение.
Он коснулся первой пустой карты кончиком пальца без перчатки.
Тело, потемневшее от времени, и очерненное смертью, сидит, заключенное внутри огромного трона из золота, стали и меди. Рот трупа открыт в безмолвном вопле, который эхом отражается в незримых пластах Вселенной. Перед кричащим мертвецом преклонил колени легион ангелов, плачущих фиолетовыми слезами.
Бог-Император, Перевернутый.
Сет покинул сейчас свое тело, глубоко погрузившись в чтение таро, но поддерживал слабую связь со своей физической оболочкой. Он чувствовал, как его мускулы напрягаются, как открываются его губы, которые он не мог ни чувствовать, ни контролировать. Что-то теплое щекотало его подбородок — у него текла слюна, и это было плохо — это угрожало нарушить его погружение и вернуть его обратно, в мир плоти, крови и костей. Секундное сосредоточение; силы разума напряглись, как акробат, освобождающийся от пут.
Температура внутри его черепа снова понизилась. Успокаивающе. Очень успокаивающе. Милость.
Не удивительно, что Бог-Император был благоприятной картой в Кадианском Таро. В колоде он предвещал путешествие через варп, открытие, надежду в холодных глубинах космоса. Но Перевернутый, когда его вынимали из колоды вверх ногами, он предсказывал пагубное прикосновение варпа, заражающее слуг Империума. Безнадежную войну. Смерть из дальних пределов космоса.
Сет достаточно вернулся в сознание, чтобы прикоснуться ко второй карте, тяжко мучимый усиливающейся головной болью. Он чувствовал вкус крови. Кровотечение из носа? Уже?
Глаз. Око. Рана в реальности, открытый шрам в космосе, фиолетовое, как кровоподтек, и кроваво-красное око Хаоса злобно смотрело на Галактику. Звезды умирали вокруг Ока: некоторые гасли, погружаясь в холодную тьму, другие взрывались в бело-раскаленном страдании. Око смотрело неотрывно, как всегда, злобный взгляд, не выражавший никаких чувств, кроме давней далекой ненависти. Но туманность ярко вспыхивала, ее щупальца расползались по космосу. Око открылось.
Великое Око.
Сет оторвал дрожащие пальцы от карты, избавив себя от видения. Мучительный спазм горла и поток горькой слюны во рту угрожали насильственным опорожнением желудка.
Великое Око… Сердце Великого Врага и оплот его силы. Вытащить эту карту означало предсказать войну против Хаоса, или расширение текущего конфликта. Определенно она предсказывала, что конфликт будет знаком тем, кто рожден на Кадии, ибо каждый день своей жизни они жили рядом с Великим Оком.
Болезненность Сета усилилась после того, как была вытащена эта карта. Сразу после Бога-Императора Перевернутого? Вторая и четвертая карты вынимались как указатели, вносившие ясность в то, что им предшествовало. Темные, темные предзнаменования.
Что-то усилит эту войну. Что-то черное и ненавистное из варпа.
Сет коснулся третьей карты, не замечая, как кровавая слюна окрашивает его зубы.
Галактика горит. Силуэт в древней броне, увитый миллиардами кричащих душ, окружающих его как туман. В правой боевой перчатке его чернеет и распадается Святая Терра. Кровь полубога течет с когтей. В тусклой дали видения, почти как запоздалая мысль, гаснет далекий ревущий свет, сменяясь тьмой и тишиной. Фигура улыбается, в первый раз за десять тысяч лет.
Разоритель, Перевернутый.
Видение причинило ему боль, но Сет погасил страдание усилием холодной логики. Карта перевернута. Психический резонанс — «рисунок» карты — не самый существенный фактор здесь. Он перевел дыхание, убрав пальцы с пустой карты.
Карта Разорителя, вытащенная из колоды, означала проклятие для жизни, вернейшее предвестие грядущих потерь и неизбежного кровопролития для Империума Человека. Но перевернутая? Псайкер глубоко вздохнул, пытаясь успокоить сердце, болезненно колотившееся о ребра. Он никогда не видел, чтобы эту карту раньше вынимали перевернутой. На самом деле, до этого он вытаскивал из колоды Разорителя только один раз в жизни, за несколько недель до вторжения на Кадию, три года назад.
Перевернутая… Соперник Разорителя? Кто-то, кому предназначено противостоять замыслам Великого Врага? Пальцы Сета замерли над картой. Ясность пророчества была затемнена, нарушена его собственным незнанием карты, которую он вытащил. Так соблазнительно было прикоснуться к ней снова, и возобновить мучительное видение. Просто несколько секунд боли. Он сможет выдержать это…
Нет.
Он не сможет.
Значительная часть обучения тому, как управлять его опасным, ненадежным даром была акцентирована на пределах выносливости смертного разума и физической оболочки. Читать Таро Императора означало открыть себя варпу, и осторожность была не тем, что можно отбросить по прихоти. Чтение уже было крайне убедительным, что придавало доверия его важности и точности. Зрение Сета было затуманено из-за пульсирующей мигрени, он ощущал запах рвоты, густой и резкий, и что-то теплое на коленях. Он даже не почувствовал, как его стошнило. Одна карта оставалась нетронутой. Указатель. Карта, которая могла бы объяснить значение Разорителя Перевернутого.
Его рука замерла над ней на секунду, минуту, час — в своих мыслях Сет не имел представления о внешнем времени, настолько он был сосредоточен на внутреннем. Он чувствовал, как время его жизни уходит вместе с природным циклом его тела, и чувствовал неестественное ускорение, умирание клеток от напряжения его психических сил день за днем.
Он понимал, что улыбается сейчас, но не чувствовал этого. Отдать жизнь на службе Императору — все, чего он желал. Он был кадианским ударником до конца, и не важно, что ему нельзя было маршировать и тренироваться вместе с ними. У его матери были фиолетовые глаза. Она погибла за Империум. И он тоже хотел умереть за Империум. От этой мысли в его крови запылала гордость. Жизнь, проведенная в уничтожении врагов Императора — это жизнь, прожитая в полной мере. Эти слова были высечены в камне над дверями каждого дома в Каср Пойтэйн, родном городе Сета.
Сейчас. Сейчас пора. Что если одна душа станет той точкой опоры, на которой держится все Отвоевание? Кто может стать гибелью для планов Разорителя?
Пальцы Сета опустились на карту, дрожа, но целеустремленно.
И он увидел лицо, которое видел тысячу раз до того.
КАПИТАН ТЭЙД СДЕЛАЛ знак аквилы поверх панцирного нагрудника, все еще залитого кровью чумных зомби. Он должен был вернуться в штаб командования через пятнадцать минут, и, пока Сет удалился в свою палатку, капитан пронаблюдал, чтобы его солдаты были расквартированы, и взял своих ближайших помощников в штаб лорда-генерала.
Он получил сообщение от инженерного сервитора, что Рекс, наконец, готов, но, как бы Тэйду ни хотелось его увидеть, Рекс должен был подождать. Прежде всего Тэйд должен был разобраться с лордом-генералом. Лишь неделю назад он сказал Деррику, что предпочел бы снова потерять руку, чем еще раз докладываться лорду-генералу Маггригу. Деррик не смеялся. Он знал, что это не шутка. Маггриг источал ничтожество. Он просто лучился самодовольной снисходительностью. Она текла из его пор, как пот у толстяка.
Лорду-генералу Маггригу было за семьдесят, на его вытянутом лице было больше возрастных морщин, чем военных шрамов. Хотя его звание и жалованье позволяли ему принимать восстанавливающие молодость лекарства-ювенаты вместе с сопутствующей хирургией, Финеас Маггриг решил не позволять себе такого удовольствия. Он считал, что человек проживает свой естественный срок жизни в службе Императору, а те, кто «крадут дни», зря тратят время, тогда как они уже могли бы быть рядом с Троном Императора в жизни вечной. Непоколебимая вера делала его наиболее предпочтительным кандидатом на командование этим ТВД, и 40-й бронетанковый полк «Хадрис Рифт» пользовался славой своего командира, получившего титул Куратора Отвоевания.
Тэйд изучил историю лорда-генерала перед высадкой на планету. Он мог бы и не беспокоиться. Глядя на Куратора Маггрига во плоти, он понял, почему изучение послужного списка его нового командира было напрасной тратой времени. Лорд-генерал прибыл спустя неделю после высадки последних частей «Хадрис Рифта», получив повышение за ликвидацию какой-то мелкой ереси где-то рядом со своим родным миром, и неся три ряда медалей на груди. Тэйд пытался сдержать улыбку, узнавая их одну за другой. Долгая служба, долгая служба, долгая служба. Крест Корвина за тактический гений. Еще одна медаль за долгую службу, потом две за тактическое мастерство на разных фронтах, и Череп Братства Механикум за славную оборону мира-кузницы без потерь иерархов Адептус Механикус. Мило. Очень мило.
Но подозрительно.
Тэйд был достаточно умным, чтобы не судить нового лорда-генерала слишком сурово — он заслужил эти медали, в конце концов, — но капитан был достаточно кадианцем, чтобы его раздражала мысль о подчинении приказам такого человека. Лорд-генерал всю свою карьеру сделал в безопасности, командуя гвардейцами из тыла.
Это был не кадианский путь. Великое Око вечно взирало на их мир, и доктрина кадианцев покровительствовала смелым: тем мужчинам и женщинам, которые стояли в первых рядах, видели врага своими глазами и направляли подчиненных в бой своим голосом.
Грудь Тэйда была едва украшена орденскими планками, но «Защита Кадии» сияла серебром на его шлеме. Это имело значение. Когда он был награжден ею несколько недель назад за свое участие в отражении Черного Крестового Похода, капитан хотел спрятать ее. Но технопровидец Осирон посоветовал прикрепить медаль на боевой шлем.
— Другие не видят в ней того, что видите вы, Парменион, — Осирон был одним из немногих в 88-м полку, называвших Тэйда по имени. — Для вас это нечто мучительное, вы боитесь, что не будете достойны этой награды. Для других это символ того, что даже в поражении, их первом поражении все еще живет героизм. Это дает не просто надежду, но надежду на месть.
Месть. Это идеал, которому был верен каждый солдат Кадианских Ударных войск во время Тринадцатого Черного Крестового Похода. Тэйд кивнул.
— Думаю, ее должны были хоть кому-то вручить, — сказал он, крутя в недавно имплантированной бионической руке серебряную медаль с черепом и вратами. Имплант был таким новым, что на него еще не была пересажена синтетическая кожа.
— Вы заслужили ее, — выдохнул Осирон своим шипящим голосом. — Мы все видели, что вы заслужили ее.
Тэйд ничего не сказал на это. Но его взгляд говорил обо всем.
Он опустил руки после кивка Куратора, отогнав воспоминания и обратив все внимание к настоящему. Палатка лорда-генерала Маггрига была поставлена в тени огромного посадочного модуля «Хадрис Рифта» — «Единства». Сама палатка представляла собой куб из ткани с подкладкой из кожи, не позволявшей ветру проникать внутрь, а звукам голосов — наружу. Дорогие кресла из бледного дуба стояли у круглого стола из того же дерева. На столе были разложены карты и несколько инфопланшетов и пикт-снимков, очевидно, оставшихся с последнего совещания. Лорд-генерал был один. Это удивило и насторожило Тэйда. Он не мог понять, зачем лорду-генералу нужна такая секретность, чтобы выслушать доклад.
— Вольно, капитан-защитник, — сказал лорд-генерал своим обычным невыразительным голосом. Маггриг был единственным человеком, который произносил одно из высочайших почетных званий Кадии так, словно глотал что-то отвратительное. «Капитан-защитник» в его устах звучало почти как «ублюдок».
— Можно просто «капитан», — сказал Тэйд уже не в первый раз. Хоть он и не привык к этому почетному званию, он предпочитал не слышать, как его оскверняют. — Разрешите доложить, сэр?
— Докладывайте, солдат. Но сначала скажите, кто эти люди и зачем они здесь?
Капитан указал влево, затем вправо.
— Уважаемый технопровидец Билам Осирон. Лейтенант-разведчик Адар Вертэйн. Они пришли со мной, чтобы подтвердить мой доклад и доложить самим. Я предположил, что лорд-генерал пожелает из первых рук узнать о том, что случилось в ночь, когда силы Отвоевания обнаружили угрозы первой степени.
— Конечно. Продолжайте, — Маггриг великодушно махнул тонкой, испещренной прожилками рукой, на которой было три больших кольца. Тэйд поймал себя на мысли о том, держали ли эти руки лазган хоть раз за последние сорок лет. И какой солдат стал бы носить такие кольца? Тэйд и Осирон обменялись секундными взглядами, думая об одном и том же. Камни на пальцах Куратора стоили столько, что этих денег хватило бы на покупку месячной нормы горючего для всего 88-го полка.
Драгоценности были еще одним хвастовством, которое не любили кадианцы. Когда каждый кусок металла в твоем родном мире уходил на заводы-кузницы, чтобы из него сделали оружие, и почти все личное богатство было связано с военным имуществом, так хвастливо демонстрировать богатство казалось расточительным и декадентским. Часто говорили, что кадианцы — народ, который не видит красоты.
Тэйд не знал, так это или нет. Он находил красоту во многом: чужие ландшафты, узоры погоды в небесах иных миров, стройные женщины с темными волосами… Но самосознание было его сильной стороной. Он не мог понять, что может быть привлекательного в том, чтобы демонстрировать свое богатство таким бессмысленным образом.
— Я жду, капитан.
Святой Трон, что за напыщенный идиот! Вздохнув, Тэйд ответил.
— Мой эскадрон «Стражей» перехватил подозрительные вокс-переговоры во время разведки пути к монастырю, удерживаемому 6-м полком Януса…
— ВЫ ПОТЕРЯЛИ наш плацдарм в городе.
Когда Тэйд закончил свой доклад, оценка лорда-генерала была резкой и — по крайней мере, технически — верной.
— У меня был приказ на рассвете пробиться на помощь 6-му полку Януса и удерживать монастырь, если возможно. Янусийцы были уничтожены до того, как мы прибыли, хотя мои люди пробились к монастырю в середине ночи, — Тэйд прищурил глаза, чувствуя, как его мышцы напряглись. Он не упомянул о дурацком тщеславии, из-за которого 6-й полк Януса так далеко оторвался от главных сил.
Сжатые губы лорда-генерала изогнулись.
— Ваш приказ, капитан-защитник, был удерживать самый многообещающий пункт наступления на Солтан. Вы потеряли нашу передовую базу.
— Ее потерял 6-й полк Януса, когда был уничтожен.
— После этого там были вы.
Осирон слегка покачал головой, отчего темно-красный шелк его капюшона мягко зашелестел. Это не было несогласие с лордом-генералом; это было предупреждение Тэйду не терять выдержку.
— Со всем уважением, Куратор, — Тэйд выдержал пристальный взгляд старика. — Я кадианский ударник. Мы не забываем приказов. Мои солдаты должны были удерживать монастырь, если такая оборона была возможна.
— Она была возможна. Вы сами это сказали.
Тэйд ненавидел такую мелочную словесную пикировку. Не в его характере было так спорить со старшим офицером, но с другой стороны, он не привык служить под начальством столь жалкого подобия лорда-генерала.
Нет, это было не совсем так. Маггриг не был жалким. Это было то, против чего предостерегал Осирон. Нельзя не уважать лорда-генерала лишь за то, что у него другой подход к командованию. В высокомерии кроется самообман. А сейчас сосредоточиться…
И все же он не мог позволить, чтобы на его людей вешали ярлык трусов только потому, что лорду-генералу, слишком растянувшему свои силы, нужен кто-то, на кого можно возложить вину за неуспех.
— Отнюдь нет, лорд-генерал. Я вполне четко сказал, что единственный способ, которым находившиеся в моем распоряжении силы могли обороняться в Святыне Бесконечного Величия Императора, — запереться в подвалах и ждать подкреплений.
— Это и была бы оборона, Тэйд.
— Едва ли, сэр, — капитан рассмеялся. Лорд-генерал бросил на него свирепый взгляд.
— Объяснитесь.
— Это была бы кучка выживших, томящихся во тьме и взывающих о спасении.
— Я запросил помощь с Кадии, полагая, что эти войска отличаются доблестью. Вы разочаровали меня, капитан-защитник.
Трое кадианцев замолчали. Вертэйн глотнул, стиснув зубы, чтобы не сказать чего-нибудь, за что его расстреляют. Даже механическое дыхание Осирона затихло. Тэйд оперся кулаками на стол, посмотрев в лицо старому генералу.
— Я всегда следую приказам, насколько это возможно. Если лорд-генерал Отвоевания счел необходимым направить часть моего полка в бой, против которого возражали тактики штаба кампании, быть по сему. Если лорд-генерал приказывает роте механизированной пехоты запереться внутри осажденного монастыря, я сделаю все возможное, чтобы этот приказ был выполнен. Но я сражаюсь с Великим Врагом со времени моего призыва в Кадианский Молодежный легион в возрасте четырнадцати лет. Каждый человек в кадианской форме обучен стрелять из лазгана раньше, чем читать и писать. Если 88-й отступил, значит, по мнению каждого офицера-ветерана из наших рядов, мы должны были отступить.
— Я вижу, — сказал лорд-генерал. Это была почти насмешка.
— Я подтвердил, что янусийцы погибли — в точности, как я и говорил, когда их атака только планировалась. Мои «Стражи» разведали более половины восточного района, обновив данные географического анализа, сделанного после чумы. Я подтвердил присутствие XIV Легиона предателей.
При этом Тэйд указал рукой в окровавленной перчатке на пикт-планшет, который он положил на стол. На его экране все еще мелькали снимки космодесантника Гвардии Смерти, встреченного отделением Тэйда. На последних трех снимках было видно, что огромное существо мертво, его броня почернела от лазерного огня и была расколота болтерными снарядами. Из ран ползли личинки и вытекала черная органическая грязь.
— И мои солдаты убили несколько сотен врагов из остатков СПО, когда мы отступали от монастыря, — закончил Тэйд.
— Они пришли за машинами, — механически зашипел голос Осирона. — Они атаковали вместе с ордой чумных зомби, когда мы готовились отступать.
— Мы убили еще троих из Гвардии Смерти, когда отбивали эту атаку и готовились отступать, — добавил Вертэйн. — Их уничтожение подтверждено камерами «Руки Мертвеца».
— Э… чем? — спросил Маггриг.
— Эскадрон «Стражей» К-88 «Альфа», — сказал Тэйд. Вертэйн, извиняясь, отсалютовал генералу. Он не собирался переходить на полковой сленг.
Куратор Маггриг откинулся в своем деревянном кресле с изогнутой спинкой, оглядывая командирскую палатку с развернутыми картами, висевшими на стенах, и коллекцией оружия в стойках. Его взгляд упал на цепной меч Тэйда. Капитан счистил с меча большую часть грязи и крови, как только вернулся на базу, но был намерен почистить его более тщательно. Иначе дух оружия будет оскорблен таким неуважением.
— Прекрасный меч, капитан-защитник.
Тэйд слегка наклонил голову с взглядом, который мог бы говорить как «спасибо», так и «о чем ты к черту говоришь?». В конечном счете, его голос выразил первое.
— Благодарю вас, лорд-генерал.
— Где вы его приобрели? Вы, наверное, заметили, что я немного коллекционер.
Тэйд заметил. Несмотря на все свои недостатки, лорд-генерал собрал великолепную коллекцию клинков и пистолетов. Капитан сомневался, что Маггриг когда-то использовал их лично, но что удивило его, это тот факт, что каждый из предметов представленной коллекции был превосходным и явно полностью исправным оружием. Ни один клинок здесь не был чисто декоративным. Ни один пистолет не был безделушкой для украшения. Все они были орудиями войны, от обычного в секторе болт-пистолета кантраэльского образца, такого же, как у Тэйда, до обоюдоострого силового меча, достойного аристократа из улья на Трациан Прайм.
Этот аспект был единственным, что нравилось Тэйду в личности его командира. Конечно, кадианцы уже несколько недель шутили, что единственный способ, которым Маггриг мог получить настоящее оружие — украсть его с трупов своих подчиненных. Но Тэйд сомневался, что эта шутка вызовет улыбку на морщинистом лице генерала.
— Я заметил, сэр. У вас впечатляющая коллекция.
— Так откуда ваш клинок, капитан-защитник?
— Это дар, лорд-генерал.
— Конечно, но от кого? Оставьте скромность, она не идет солдату с таким серебром на шлеме.
Это была попытка лорда-генерала улучшить отношения с одним из подчиненных? Или просто уловка? Уход от темы, зная, что Тэйд прав? Неуклюжая попытка, если так, но на секунду она застала капитана врасплох. Голос Куратора по-прежнему выражал что-то между выговором и издевкой, но капитан уже привык к этому.
— Это дар от Лорда-Кастеляна Крида.
— Ах, — Маггриг улыбнулся сладостно-самодовольной улыбкой. Ответ Тэйда явно прояснил что-то для него, хотя капитан не мог понять что именно. — В признание ваших героических усилий в дни, предшествовавшие захвату вашего мира Великим Врагом.
Кадианцы снова напряженно замерли. Вертэйн вздохнул, готовясь заговорить, но Тэйд вовремя прервал его, махнув рукой.
— Вы свободны, лейтенант, — сказал капитан.
Чуть не трясясь от злости, пилот «Стража» сделал знак аквилы и вышел из палатки.
— Наша родина не захвачена, лорд-генерал, — голос Тэйда был сдержанным и четким. — Мы продолжаем сражаться, даже сейчас.
Маггригу так нравилось уязвлять гордость хваленых кадианцев. Высокомерные ублюдки, каждый из них.
— Я читал доклады, капитан-защитник. Лишь через несколько месяцев после начала нового Черного Крестового Похода более половины планеты захвачено силами Разорителя. Поистине жаль. Слишком важный мир, чтобы потерять его вот так.
Тэйд долго не отвечал. Он сделал несколько глубоких вдохов и многозначительно убрал руки от пояса с оружием, взял со стола свой инфопланшет и передал его Осирону.
«Кадианская кровь», мысленно повторял он, «лед в твоих венах».
— Я могу быть свободен, сэр? — спросил он после того, как прошла почти минута.
— Нет.
Тэйд стоял невозмутимо.
— Как пожелаете. Вы еще что-то хотите знать?
— Нет. Но осталось два вопроса.
— Я слушаю, — сказал Тэйд. — Сэр.
— Во-первых, вы должны знать, что ваши сомнительные действия сегодня ночью заслужили мое неудовольствие.
— Я знаю, что лорд-генерал предпочел бы, чтобы события развивались иным образом.
— Именно так. Учтите это… Скажите, 88-й полк использует санкционированного псайкера, не так ли?
— Не вижу, как это относится к ситуации.
— Отвечайте, капитан-защитник.
— Сет Роскрейн, идентификационный номер К-88 Х-01. Награжден Кровавой Звездой на Яго III за ранение, полученное при самозащите.
— Да. Сет, он самый. И я так понимаю, что в 88-м полку на данный момент нет комиссара для надзора за санкционированным псайкером?
Тэйд улыбнулся своей кривой усмешкой. Он видел, к чему идет дело.
— Я могу процитировать кадианский закон, который позволяет любому офицеру в звании выше лейтенанта, пройти дополнительное обучение, позволяющее осуществлять надзор и, если необходимо, казнить санкционированного псайкера. Я прошел это обучение, как и каждый лейтенант под моим командованием.
— Тем не менее, это мое Отвоевание, и я не буду рисковать, полагаясь на какую-то кадианскую лазейку в законах. К вам немедленно будет назначен комиссар.
Тэйд смотрел на старика, прищурив фиолетовые глаза. Что за игру он затеял?
— 88-й полк обходился без комиссара более семнадцати лет.
— Я считаю, что сейчас это необходимо, — лорд-генерал выложил на стол стопку бумаг. — Однажды вы ввязываетесь в бой, когда благоразумнее было бы отступить. А потом вы бежите, хотя вам приказано держать оборону. Тэйд, Тэйд… Вы ненадежны. Об этом сообщают все эти доклады. Что ты пытаешься доказать, парень? Пытаешься доказать, что достоин этой медали? Нет, это правильный выбор. Это добавит вам твердости.
В этот момент Тэйд с радостью снес бы старому ублюдку голову с плеч. Но вместо этого он заставил себя кивнуть. Это простое движение оказалось одним из самых трудных, что ему когда-либо приходилось делать.
— Ха! Я вижу, чего вам стоило кивнуть. Я вижу это по вашим глазам. «Кадианская кровь, нет крови более ценной». Я знаю, о чем вы думаете, Тэйд. Я знаю, о чем думаете вы все, ударники. Вот что я вам скажу, капитан-защитник. В моих войсках все равны. Так что вы примете комиссара и будете радоваться. Понятно?
Тэйд снова сделал знак аквилы.
— А второй вопрос, сэр?
Приказ о назначении комиссара в его полк более чем просто удивил Тэйда: это было последнее, чего он ожидал. Поэтому следующее, что сказал лорд-генерал Маггриг, потрясло его до глубины души.
— Вопреки моему мнению ваше подразделение было затребовано для выполнения особых заданий.
Тэйд поднял бровь.
— О?
— Да, капитан-защитник. С этого момента 88-й полк находится в распоряжении Его Императорского Величества Святой Инквизиции.
Глава V
ОРДО СЕПУЛЬТУРУМ
На борту инквизиторского корабля «Ночная Звезда»
ИНКВИЗИТОРУ БАСТИАНУ КАЮ было сто девятнадцать лет. В его голове хранились тысячи нерассказанных тайн. Иногда он размышлял над своей ролью: жизнь, посвященная поиску истины во тьме, изучению существ и ересей, которых никогда не видело огромное большинство населения великого и славного Империума. Три четверти своей жизни он видел и слышал такие вещи, которые просто не существовали для большей части человечества.
Хотя Каю было более ста лет, он выглядел на тридцать. Процессы омоложения были привилегией наиболее богатых и наиболее ценных слуг Империума, и инквизитор считал, что он относится к обеим этим категориям. Он носил более чем достаточно шрамов, но этого и следовало ожидать, учитывая его годы службы следователем в обучении у инквизитора Шивы Кресскиен. Старая карга, да упокоятся ее кости в свете Императора, всегда требовала самой неистовой веры и усердия от своих учеников. Список ее достижений был воистину длинным — один из самых длинных списков побед в Ордо Ксенос сектора Скарус — но столь же длинным был и свиток, перечислявший следователей и агентов, погибших на ее службе. Те немногие мужчины и женщины, которые пережили это суровое ученичество, по праву считались лучшими инквизиторами сектора.
Кай и сам несколько раз едва не погиб на ее службе. Его губы у правого края были навсегда рассечены шрамом, полученным, когда еретик с ножом подобрался слишком близко. Левая нога Кая от колена была бионической, с голенью из тусклого металла, а ступня была похожа на четырехпалую когтистую ногу «Стража».
Самым заметным имплантом был его глаз. Левый глаз Кая был уродливой аугметикой — кроваво-красная линза в стальном кольце, хирургически вживленная в его лицо в восстановленной глазнице из хрома. Имплант стоил дорого (ибо старуха всегда ценила достойных учеников соответственно их службе), но, как и многие другие бионические устройства, искусственный глаз был предельно утилитарным. Линза могла обнаружить самое незаметное движение в поле зрения, даже дыхание человека, и мгновенно передавала информацию на смонтированную на плече Кая пси-пушку, создавая таким образом быструю и безупречную систему наведения. Еще одним бионическим улучшением был аура-поисковый сканнер, в виде еще одного глаза с красной линзой, выступающей из бронзово-стального импланта, прикрепленного к виску инквизитора. С этими двумя искусственными глазами, соединенными с естественным зрением, Кай мог буквально видеть излучения психической энергии, обнаруживаемые второй линзой, как яркое свечение вокруг псайкера.
Инквизитора Кая ни в малейшей степени не волновало то, что левая сторона его лица от виска до челюсти состояла из дорогого хрома и стали. Он уже десятилетия не уделял по-настоящему внимания своей внешности. Он видел слишком много других изуродованных на службе у его бывшей госпожи, чтобы обманывать себя, будто его инквизиторские обязанности позволят ему хоть в какой-то степени остаться привлекательным. Кай был реалистом во всех отношениях.
Также он был одним из немногих, знавших заранее, что мир-святыня Катур падет. Это уязвляло его даже сейчас, много недель спустя, и не потому, что его предупреждениям не уделили внимания — напротив, им вполне уделили внимание, и реакция на его предупреждения была настолько же впечатляющей, насколько они были страшны — а потому, что ученики инквизитора Кресскиен просто не привыкли к неудачам.
Сейчас он ждал на борту своего корабля «Ночная Звезда», потягивая крепкий марочный амасек, глядя в глубины янтарной жидкости и наслаждаясь возможностью предаться воспоминаниям. Ожидая капитана Тэйда, он размышлял над тем моментом, когда узнал истину о Катуре. Истину из уст еретика. Какая прелестная ирония. Это было месяцы назад, за несколько недель до того, как планета вымерла.
Конечно, еретик кричал. Они всегда кричат.
Предатель был заключен в тюремном комплексе Келмарл на астероиде: это была кишащая паразитами дыра для тех преступников сектора Скарус, которые были сочтены имперскими властями недостойными немедленной казни, и приговорены к рабскому труду. Мелкие воры, которым юристы позволили избежать кары их местных законов, приговаривавших к изувечению, были брошены в грязные камеры вместе с незначительными растратчиками и бандитами из подулья, которые избежали смертного приговора, заложив своих товарищей. Жизнь в комплексе Келмарл была бесконечным циклом короткого сна и долгих рабочих смен в скафандрах, добывая руду в туннелях астероида.
Еретик, взятый на допрос, был арестован за контрабанду оружия, он продавал оружие, предназначавшееся для полков Имперской Гвардии группам наемников на службе у местных губернаторов. Начальнику Келмарла это показалось хрестоматийным делом, и он определил контрабандиста на пожизненную работу в рудники, ломать спину на благо Империума. Инквизиция прибыла без предупреждения, один корабль, доставивший одного инквизитора с небольшой свитой, потребовавшего встречи с, казалось бы, незначительным преступником.
Еретик оказался очень криклив.
Инквизитор выпил глоток страшно дорогого амасека, на этот раз не получив удовольствия от его насыщенного вкуса. Воспоминания испортили ему настроение. Даже память о том моменте, когда он встретился с еретиком после окончания дней пыток, раздражала его.
Эти вопли…
… БЫЛИ НЕСКОНЧАЕМЫ.
Инквизитор Кай игнорировал звук, хмуро глядя на кровь на полу. Если так пойдет дальше, ему будет трудно входить в камеру. Со вздохом махнув рукой в перчатке, инквизитор остановил пытку. Она была утомительной и непродуктивной, а Кай не был терпеливым человеком.
Камера одиночного заключения была тесной, как коробка, единственным предметом мебели в ней был стол, покрытый красными полосами. На сером полу были знаки пентаграмм, высеченные в камне несколько часов назад, каждый высеченный символ наполнен святой водой. Водяные знаки вздрагивали каждый раз, когда еретик бился в путах, привязывавших его к столу.
— Достаточно, — сказал инквизитор. У него был внушительный командный голос, как и можно было ожидать от человека его профессии, однако его голос обладал неестественной резкостью. Причина резкости голоса была та же, что и у постоянной улыбки: рваный шрам пересекавший горло инквизитора, говорил о старой ране и не вполне успешной реконструктивной хирургии. Эта рана тоже была получена во время службы следователем под начальством Кресскиен.
Палач прекратил свою работу и отошел от стола, но человек, привязанный к столу, продолжал вопить, его крики смешивались с хриплыми вздохами, вырывавшимися из того, что осталось от его лица. Кай ждал, пока крики перешли в стоны, которые потом затихли, сменившись частым тяжелым дыханием. Инквизитор сопротивлялся побуждению взглянуть на свои часы. Золотые карманные часы удобно лежали в кармане рядом с левой кобурой. Это был дар от его бывшей госпожи. Дар со смертного одра.
До этого он сам выполнял ритуалы очищения и покаяния только несколько раз, но много раз помогал в них старухе, учившей его. Кай знал, что делает.
— Джарет, — голос инквизитора был сейчас голосом хорошего учителя или одаренного рассказчика — обаятельным, тактичным, волнующим. Было почти невозможно поверить, что его горло было разорвано оружием ксеносов семнадцать лет назад. — Еретик, мне это надоело. У меня кончается терпение, а у тебя кончается кровь. Мы подошли к эндшпилю. Скажи мне то, что я хочу знать, и ты будешь мертв до того, как твое сердце сделает еще один болезненный удар. Разве не этого ты хочешь? Быстрый уход от этих мучений?
Ответ Джарета — после трех неудачных попыток произнести его — был коротким ругательством на кадианском диалекте. Кай стоял слишком далеко, поэтому еретик плюнул в палача. Но в результате этого липкая кровавая слюна лишь стекла по подбородку еретика.
Теперь Кай взглянул на часы. Он проголодался, а стол начальника тюрьмы во время пребывания здесь инквизитора оказался неожиданно богат деликатесами. Может быть, еще десять минут…
Кай прочистил горло. Старая рана превратила этот звук в опасное мурлыканье, достигшее слуха палача. Палач был сервитором, предназначенным только для этой цели, и, когда он услышал недовольное рычание инквизитора, из его механических рук выдвинулись различные маленькие лезвия, пилы для костей, сверла и крюки, сдирающие плоть. Еще одним жестом Кай приказал сервитору отойти. Он испробовал пытку. Теперь настало время предложить милосердие. Допрос таких ничтожеств, как Джарет, всего лишь простой культист, не должен длиться так долго. Это было уже не смешно.
— Джарет, послушай меня, — инквизитор сейчас склонился близко к столу, скрипнув зубами от заразного зловония, поднимавшегося из открытых ран поклонника Хаоса. — Я знаю, ты продавал это оружие оскверненным. Ты умрешь за это. Но ты страдаешь без оснований, терпишь пытку без причины. Продав свою душу Губительным Силам, ты добился того, что даже смерть не будет для тебя освобождением от боли. Если ты не отречешься от них сейчас. Если не отречешься, не вымолишь прощение, пока душа не оставила твое тело.
Освободившись от пытки почти на минуту, еретик напрягся в путах на залитом кровью столе. Его единственным ответом — если это в самом деле был ответ — стал лишь невнятный стон от напряжения.
— Джарет, — Кай прищурился. Тембр его голоса рассказчика изменился, замедлился, оставил такт. Сейчас он звучал как голос сердитого отца, говорящего ребенку, что чудовища под кроватью вполне реальны. — Джарет, я предлагаю тебе спасение. Я стою в этой камере уже три дня, заставляя себя дышать вонью твоей лжи и слушать твои вопли. Снова и снова ты безумствуешь во имя демонов. Лживые боги пожрут твою душу. Я же предлагаю надежду.
Словно по сигналу, еретик снова разразился криками, призывая нечестивые имена, от которых у инквизитора заболела голова. Кай пресек богохульство, кивнув сервитору-палачу. Сверла взвыли, включившись, с мягким звуком вошли в плоть, и шумно начали врезаться в кости. Кай вздохнул с облегчением. Даже крики боли лучше, чем имена богов варпа.
Когда шум уменьшился, Кай спрятал свои карманные часы и попытался снова.
— Джарет, скажи мне то, что хочу знать, и я убью тебя сейчас ради милосердия Императора. Он защитит тебя. Или продолжай это представление и дальше, если хочешь. Я закрою тебя в этой камере вместе с моим сервитором, после того, как запрограммирую его содрать с тебя кожу заживо. И когда через несколько дней ты умрешь, твоя душа попадет в утробу демонов Хаоса, которые ожидают тебя.
Еретик вздохнул, чтобы заговорить, но содрогнулся в страшных конвульсиях, кровь и слюна брызнули из его разорванных губ. Несколько капель попали на лицо сервитора, который полностью это проигнорировал.
— Каждая секунда боли — это молитва! — закричал еретик.
— Неужели? — Кай держал руку подальше от кобуры. Для чего требовалось величайшее усилие.
— Я возлюблен Губительными Силами!
— Ты еретик, привязанный к столу, за секунды до смерти.
— Я страдаю, чтобы доказать, что я достоин!
— Тогда ты сейчас узнаешь, насколько это тщетно.
Кай слегка склонил голову — хищник, изучающий раненую жертву. Пси-пушка, установленная на его бронзовом наплечнике, включилась, зажужжала, накапливая энергию, и автоматически зарядилась болтом. Как и сервитор, она реагировала на настроение инквизитора, и, как и сервитора, Кай заставил оружие успокоиться.
Он смотрел на Джарета своим двойным зрением: живой глаз видел истекающего кровью, умирающего человека, а красный искусственный глаз видел, как вокруг лица еретика начало возникать тошнотворно-голубое сияние.
Психическая энергия. Мощная психическая энергия.
Уже спустя недели после этого, когда Бастиан Кай оглядывался на события, произошедшие здесь, он будет вспоминать этот момент как секунду, в которую все вышло из-под контроля. До самой смерти он будет чувствовать тошноту, просто вспоминая, что произошло.
Голова еретика с треском повернулась, глядя Каю прямо в лицо. Красные слезы текли ручьями по разорванным щекам Джарета.
«Он плачет кровью?», подумал Кай, чувствуя, как все сильнее бьется его сердце.
Это было что-то новое.
И это было нехорошо.
Инквизитор собирался заговорить, когда десятки защитных знаков — пентаграмм, вытравленных кислотой на стенах камеры — священнику Экклезиархии потребовалось более недели чтобы выполнить их во всех деталях — вспыхнули тусклым светом. А потом и из них тоже потекла кровь.
Да. Это определенно было нехорошо.
Уже несколько дней камера смердела: сырое и мерзкое биологическое зловоние. Сейчас завоняло еще сильнее, удушливый воздух наполнился прогорклым запахом меди. Кай положил дрожащую руку на золотой, сделанный в виде аквилы эфес выключенного силового меча.
— ИНКВИЗИТОР КАЙ, — голос был громовым ревом, нечеловеческое рычание из человеческой глотки. Что-то древнее и явно веселящееся говорило сейчас устами Джарета.
«О, Трон Бога-Императора. Одержимость…»
И словно услышав мысли инквизитора, существо, захватившее тело Джарета, вскричало голосом таким первобытным и нечеловеческим, словно ревущий поток. Он заглушил жужжание пси-пушки Кая и шипение силового меча инквизитора, когда Кай вытащил его из ножен, но еще не включал.
Где-то за яростным ревом, словно сопровождающий его хор, Кай слышал рыдания Джарета — настоящего Джарета. От этого звука по коже Кая поползли мурашки, звук вдавливался в его разум, словно холодный кусок металла, проникая сквозь барабанные перепонки.
Чувство присутствия чего-то иного в камере, чего-то ощутимого, но невидимого, было такое, что у Кая онемел язык во рту. Его искусственные глаза фокусировались и рефокусировались, пытаясь воспринять омерзительное голубое сияние, окружающее еретика, ярче всего светившее из его глаз, его череп светился изнутри.
Психическая сила Кая спасла его от гораздо худшей участи. Нечестивость билась в его череп, волна эмоциональной злобы, излучаемой психической силой. Инквизитор слабел, но стоял непоколебимо. А незащищенный от эманаций варпа сервитор-палач вздрогнул, словно ему выстрелили в голову. Его левый глаз лопнул, взорвавшись желтоватым желе и красной кровью.
Кай начал читать молитвы защиты и изгнания демонов, но слова застревали в его разуме, оставаясь полузабытыми где-то между мыслями и губами. Концентрированная ненависть, густая, как туман в воздухе, говорила красноречивее всяких слов. Это было нечто гораздо большее, чем просто тварь из варпа.
Демон…
Истерзанное тело того, кто был когда-то Джаретом Керром, старшим смотрителем фабрики в заводском районе Гамма-19 на Кантраэле, корчилось на столе, страшно и извращенно меняясь в своих движениях. Мелкий еретик отдал свою душу в жертву существу гораздо более сильному, чем предполагал Кай. Когда еретик рассмеялся, мышцы инквизитора охватило мучительной судорогой. Он не мог поднять клинок, чтобы поразить демона там, где он лежал. Он не мог даже подойти хоть на один шаг ближе к проклятой твари. Воющий смех демона в разуме Кая огнем жег нервные окончания, не позволяя инквизитору управлять своим телом.
Почувствовав панику инквизитора по нервной связи, пси-пушка на его плече настроила прицел. Она навелась точно на поток голубой энергии, невидимый глазу смертного, система заряжания включилась, и сигнал готовности прозвенел в разуме инквизитора как тревога.
Но она не стреляла. Она не будет стрелять. Его разум не мог приказать ей выстрелить — психическое присутствие демона не позволяло это сделать.
— Убей его! — крикнул Кай сервитору. Палач двинулся вперед, сверла и пилы для костей зажужжали, сервитор не обращал внимания на темную жидкость, стекавшую по его щеке из лопнувшего глаза.
Кай с болезненной ясностью видел парадокс, разыгравшийся перед его немигающими глазами. Джарет был хилым, тощим, как палка фабричным чиновником лет пятидесяти, который всю свою взрослую жизнь провел в офисе, подсчитывая цифры в партиях оружия для Имперской Гвардии. Мысль о том, что такой человек сможет одолеть аугментированного инквизиторского сервитора, была слишком нелепой, чтобы ее предполагать. Но это больше не был Джарет. Кай чувствовал, что еретик сейчас как призрак или тень, вне пределов своей плоти. Захват тела демоном был почти завершен.
Сервитор отлетел назад, перекувырнулся в воздухе и врезался в стену с треском ломающихся позвонков. Кай не удостоил его взглядом, хотя краем глаза видел его предсмертные конвульсии.
Наконец демон заговорил снова.
— Мой повелитель — смерть миров. Он — смерть Скаруса. Его имя утрачено для тебя, утрачено для твоих жалких собратьев. Десять тысяч солнц умерли с тех пор, как его в последний раз произносили уста людей. Когда-то оно было известно многим, в эру, когда ваш мертвый бог пытался вернуть себе звезды. Тогда мой повелитель был там, и он смеялся над вашим Императором. Он смеялся, когда ваш мертвый бог рыдал, увидев, что галактика презирает его.
С каждым словом Джарет, казалось, успокаивался все больше и больше, впадая в состояние устрашающей неподвижности. В камере звучало сверхъестественное эхо слов демона, произносимых голосовыми связками человека.
— Я покончу с тобой, — сказал Кай сквозь стиснутые зубы. Это все, что он мог сделать сквозь судорогу, сводившую мышцы. — Во имя Того, Кто сидит на Троне Святой Терры, я покончу с тобой.
Демон, повернув голову, рассмеялся дребезжащим смехом и изрыгнул струю черной крови. Ею облило сервитора, лежавшего у стены, и, хотя раб не отреагировал на это, его кожа начала темнеть и покрываться волдырями, словно политая кипящей водой. Мягкая плоть там, где металлические аугменты сервитора соединялись с лишенной нервов человеческой кожей, начала кровоточить. Оцепенелый мозг сервитора регистрировал повреждения, но не боль, и он начал издавать монотонные стоны, когда поток кислоты разъедал биологические части его тела. В этих стонах не было ни выражения, ни эмоций. Сервитор не был способен ни на то, ни на другое.
— Невежество, — прошипел демон. Слышать его голос было все равно, что стоять в комнате, наполненной мухами. Кай чувствовал каждое слово, словно неприятное щекотание лапок насекомых на его коже. — Какое невежество…
Изблевав черноту, демон, казалось, начал ослабевать. Кай вздохнул с облегчением, почувствовав, что его мышцы отпустило, и немедленно начал читать Четырнадцатое Кредо Предостережения и Изгнания. Сейчас слова приходили в его разум с легкостью, сверкая перед глазами, словно ртуть, каждый гимн был жестоким приговором всем существам варпа, оскверняющим совершенство человеческой плоти одержимостью.
Он не задумывался, почему сила демона уменьшается. В тот момент ему было все равно. Это не имело значения.
Джарет зашипел сквозь зубы, издав ужасное жужжание, словно кто-то бросил осиное гнездо в яму со змеями. Его плоть ссыхалась, сжимаясь, и воздух наполнился металлическим запахом крови.
— Ничего! Это не значит ничего! В мире святого это предопределено! Мой повелитель пробудится! Он осквернит ваш святой мир! Слышишь, его крик эхом раздается в варпе? Он зовет многих из нас, среди звезд… те, кто услышит его крик… зараженные, умирающие, больные… Я буду служить ему… Я…
— Ты умрешь.
Когда пси-пушка выстрелила, жужжание мгновенно прекратилось. Единственными звуками в камере были эхо выстрела и последнее дыхание, вырывавшееся из разорванной трахеи Джарета. Снаряд пси-пушки, на котором Кай лично вырезал литании чистоты, пробил грудь еретика и взорвался в его легких. Кай вытер капли крови со щеки, поморщившись, почувствовал, как кровь обжигает его кожу. Необходимо будет исследовать кровь Джарета на наличие яда.
Последнее слово прозвучало в его ушах, когда эхо выстрела затихло. Кай так и не узнал, пришло оно из воздуха, или было последним вздохом Джарета.
— Катур.
Он поднял меч в руках, которые больше не дрожали, нажал руну активации на рукоятке, и клинок окутался потрескивающей энергией. Кай задержался в камере только для того, чтобы добить умирающего сервитора, точным ударом обезглавив его. Даже если бы его можно было спасти, сервитор, несомненно, был осквернен после такого нападения.
После этого инквизитор ушел, не оглядываясь на то, что когда-то было Джаретом. Снаружи его ждал начальник тюрьмы с отделением охранников. Они ждали уже долго, и явно источали страх. По крайней мере, рядовые. Начальник не боялся.
— Все в порядке, инквизитор? — спросил начальник тюрьмы. Он был пожилым человеком, назначенным на эту должность из Кадианских Ударных войск несколько лет назад. Хотя другие на его месте могли бояться Его Божественного Величества Святой Инквизиции, начальник тюрьмы был уверенным и решительным, он активно управлял своим тюремным комплексом. Его радовало, что он может служить Императору и сейчас, неважно насколько неприятные обязанности приходилось исполнять. Неважно, насколько неприятны и холодны люди Инквизиции, с которыми приходилось иметь дело.
Кай не производил хорошего впечатления на начальника тюрьмы.
— Сожгите останки, — сказал Кай. — После опломбируйте камеру. Инквизиция Скаруса сообщит вам, когда можно будет использовать камеру снова. Может быть, через несколько десятилетий, — он глубоко вздохнул и посмотрел в глаза начальнику тюрьмы. — А может быть, никогда.
Начальник кивнул и подозвал одного из своих солдат, несущего огнемет, чтобы исполнить этот приказ.
— Я сам это сделаю, — сказал он.
Кай ушел, оставив их делать свою работу. Необходимо было провести исследования и приготовиться к путешествию.
Мир святого, говорил демон. Мир-святыня в секторе Скарус.
Кай послал предупреждения в Ордо Скарус, но чума на поверхности планеты-святыни уже началась. Предупреждения пришли слишком поздно; астропатические мольбы о помощи раздались с Катура уже через несколько часов после того, как предостережения Кая достигли ушей его начальников.
Кай был все еще в Эмпиреях на пути к Катуру, когда чума ударила в полную силу.
И так он потерпел неудачу. Все потому, что он нашел того проклятого еретика на неделю позже.
МИНУТЫ ШЛИ. Кай взглянул на свои карманные часы, каждая прошедшая секунда еще понемногу истощала его терпение. Встреча капитана с лордом-генералом явно затянулась.
Кай посмотрел на двух других человек в помещении. Полковник Локвуд и майор Крейс стояли по стойке смирно, одетые в одинаковую серую форму с зимним камуфляжем и черные бронежилеты, как и все солдаты 88-го полка. Их знаки различия были нанесены блестящим серебром на их правые наплечники и шлемы без визоров.
Наконец, дверь в каюту Кая открылась. Это было самое большое помещение на его личной канонерке, приземлившейся неподалеку от кадианских палаток — и инквизитор проводил в нем инструктаж своей команды и принимал посетителей. Капитан Тэйд вошел и сделал знак аквилы, поприветствовав сначала своих полковых начальников, затем повторил приветствие для Кая.
— Вы опоздали, капитан, — сказал Кай, отвечая имперским салютом.
— Да, прошу прощения, инквизитор.
— Никаких оправданий?
— Никаких оправданий. Как я сказал, я извиняюсь, и сейчас я здесь.
Кай улыбнулся. Ему понравился ответ.
— Я говорил с полковником Локвудом и майором Крейсом. И я говорил с лордом-генералом. Думаю, вам сообщили о результатах этих переговоров.
Тэйд кивнул.
— Треть полка под моим командованием поступает в ваше распоряжение, чтобы использоваться, как вы сочтете нужным в исполнении вашего долга перед Троном.
— Именно так, именно так, — Кай положил часы обратно в карман. Искусственные глаза инквизитора повернулись к Тэйду с приглушенным жужжанием. Кай отключил показания био-сканирования, передававшиеся на его сетчатку. Тэйд был здоров. Больше ничего интересного.
Полковник Локвуд, которому было уже за пятьдесят, но он оставался таким же крепким и здоровым, как солдат в расцвете сил, наблюдал за происходящим в почтительном молчании. Для Тэйда у него всегда было время — по его мнению, парень был героем и принес большую честь полку серебряной медалью, сиявшей на его шлеме. Полковник ободряюще кивнул молодому капитану.
Майор Крейс, чье худое лицо подчеркивалось висящими усами, твердо стоял по стойке смирно, его фиолетовые глаза не сводили взгляд с Кая. Он рассматривал пси-пушку инквизитора, заинтересованный тем, как оружие, управляемое мыслями, поворачивалось и вращалось вместе с движениями Кая, отражая каждое движение его головы.
— Могу я спросить, почему, инквизитор? — наконец спросил Тэйд.
— Что почему?
— Почему из всех сил Отвоевания вы выбрали меня и моих людей? — Тэйд знал ответ еще до того, как спросил, но он хотел быть уверен. Локвуд улыбнулся. Крейс продолжал стоять по стойке смирно. Кай, не вставая и без тени улыбки постучал себя по лбу, там, где Тэйд носил на шлеме медаль.
— Думаю, нетрудно догадаться почему. А сейчас, господа, мы с капитаном должны многое обсудить. Благодарю, что уделили мне время.
Локвуд и Крейс отсалютовали и вышли, полковник еще раз кивнул Тэйду, майор едва взглянул на него. Дверь за ними закрылась, и Тэйд снова обернулся к инквизитору.
— Скажите, капитан, — произнес Кай, — Что вы знаете об Ордо Сепультурум?
— ВО ИМЯ ВЕЛИКОГО ОКА, что это за Ордо Сепультурум?
Бен Джевриан лежал на своей койке и смотрел в темный потолок общей палатки. В палатке пахло так, как и должно пахнуть во временной спальне для тридцати грязных, потных гвардейцев.
Таан Деррик сидел рядом с ним на койке, которая, как и другие койки в полку, была неудобным изделием с визжащими пружинами и тонкими одеялами. Лейтенант прошептал литании преданности и извинения, разбирая свой потрепанный лазган для чистки.
— Подожди секунду, — сказал он между стихами. Все кадианцы очень старательно ухаживали за своим оружием, но Деррик превратил чистку лазгана в искусство. Это был настоящий ритуал. Каждая снятая деталь укладывалась на маленький кусочек бумаги, на котором неровным почерком лейтенанта были написаны молитвы. Там металлические части лазгана лежали, пока не были очищены, вымыты, отполированы до блеска и заново благословлены молитвами точности, заклинающими духа машины внутри. Наконец Таан собирал оружие, произнося кадианский вариант Литании Завершения.
- Дух Машины, знай, что я почитаю тебя. В моих руках ты снова собран, и все, о чем я прошу — чтобы твой огонь был точным.
— Ваш лазган когда-нибудь отвечает вам? — спросил Джевриан. Он был так же усерден, как и любой солдат, в уходе за своим мощным оружием — даже более того, из-за свойственной хеллганам нестабильности — но Деррик превращал уход за оружием в священнодействие.
Деррик закончил свою работу и положил заряженный лазган на койку.
— Он поет каждый раз, когда я нажимаю на спуск. Так что ты спрашивал?
— Капитан встречается с инквизитором из Ордо Сепультурум.
— И?
— И что это такое — Ордо Сепультурум?
— Откуда я знаю? Инквизиция есть Инквизиция. Множество закрытых дверей и секретов, которые я не хочу знать.
Джевриан поднял бровь. Из-за его сурового гранитно-твердого лица, казалось, будто это движется камень.
— Те, кто ведут войну без знания, навлекают на себя поражение своим невежеством.
Таан засмеялся.
— Это офицерские дела. Нижний чин вроде тебя, мог бы и не утруждать себя цитированием текстов, предназначенных чтобы вдохновлять старших офицеров, мастер-сержант.
— Я люблю читать. Может быть, когда-нибудь стану капитаном, — Джевриан был абсолютно серьезен, но Таан усмехался.
— Тогда почитай еще кое-что. «Долг есть вера. Наш долг — не сомневаться и не искать ответов на те моменты жизни, которые недоступны нашему пониманию. Наш долг — тот же, что и у наших матерей и отцов. Убивать за Императора и умирать за Трон Его. Мы умираем, веря, что наша жертва позволит другим прожить дольше, исполняя тот же долг. Сейчас мы слепы. Слепы и потеряны. Но умрите, исполняя свой долг и веря в наших братьев и сестер, как верили поколения до нас.» Узнаешь это?
— Я был там, Деррик. Я помню, когда наш капитан это сказал.
— На самом деле это наш дорогой полковник Локвуд. Он сделал несколько примечаний в последней редакции «Доблестного Пути».
Джевриан поднял бровь второй раз за этот час. Это было его самое выразительное проявление эмоций с тех пор, как началось вторжение на Кадию, и даже тогда, когда небеса родного мира горели, все, что сказал Джевриан по этому поводу — «Неделя будет трудной».
Но сейчас, узнать, что кто-то из твоего полка отметился в версии «Воодушевляющего Учебника Имперского Пехотинца» для кадианских офицеров было определенно большой новостью.
— Просто несколько примечаний, — сказал Таан. — Локвуд записал речь Тэйда в Каср Валлоке, упомянув капитана как воплощение достоинств кадианского офицерства.
Джевриан молчал. Он помнил ту речь, тот момент, когда вокруг выли снаряды и Тэйд повел 88-й полк в открытый бой с… да, Джевриан ненавидел вспоминать об этом. Но это было трудно забыть. Этот проклятый титан. Святой Трон, это стоило жертв.
— Держу пари, Тэйд в бешенстве от этого, — Джевриан хорошо знал Тэйда, и, кроме того, неприязнь капитана к раздуванию истории с его медалью была хорошо известна.
— Рекс снова исправен. Это его подбодрит.
— Не сомневаюсь, но он не давал разрешения цитировать свою речь.
— Локвуд — полковник. Ему не требуется разрешение. И ты знаешь, как старик любит Тэйда. Он сопротивлялся этому делу с комиссаром когтями и зубами.
Джевриан поднял взгляд на Таана. Слух быстро распространялся по лагерю, но явно еще не достиг отделения касркинов.
— Что за дело с комиссаром?
— А, — сказал Таан. — Вот что…
Глава VI
ПЕРВАЯ КРОВЬ
Штаб Отвоевания, за пределами Солтана
КОМИССАР ТИОНЕНДЖИ ждал Тэйда.
Когда капитан спускался с корабля инквизитора, комиссар ждал внизу у трапа, ведущего из маленького внутреннего ангара корабля, сложив руки за спиной, его черное кожаное пальто развевало ветром, поднятым «Валькирией», взлетавшей неподалеку.
Комиссар сделал знак аквилы, когда Тэйд приблизился, на что капитан ответил тем же. Тэйд скрывал свое раздражение. Он надеялся проверить Рекса, но это должно было подождать… опять.
Вот что видели люди, когда они смотрели на комиссара Аджатая Тионенджи: высокий человек, его темная кожа выдавала его происхождение с одного из бесчисленных джунглевых миров Империума. Он был широкоплеч, но его телосложение было тонким и стройным, и тщательно поддерживалось в форме постоянными суровыми упражнениями. Волосы его под стандартной комиссарской черной фуражкой с красным околышем также были темные, зачесанные назад с его недоброжелательного лица, и пахли дорогой помадой. Его кожаное пальто длиной до лодыжек было расстегнуто, под ним была черная форма и пояс с плазменным пистолетом в кобуре и цепным мечом в ножнах — меч был необычно тонким и изогнутым.
Тэйд увидел все это еще даже до того, как сделал знак аквилы, но ни одно из этих наблюдений не было первым, что он заметил. Первая мысль, которая пришла в голову Тэйду была инстинктивной и естественной реакцией, воспитанной в нем с рождения и укрепленной десятилетиями обучения.
«Он не кадианец»
Тэйд усмехнулся, подумав, что лорд-генерал намеревался оскорбить его, назначив комиссаром в 88-й полк не кадианца. Отдав имперский салют, он опустил руки.
— Почему вы улыбаетесь, капитан-защитник?
Тэйд не любил лгать.
— Потому что ваши глаза не фиолетовые.
— А должны быть? — голос Тионенджи был мягким и сдержанным, но Тэйд почувствовал в нем грань той силы, которая, несомненно, проявлялась в полную мощь, когда комиссар отдавал приказы в бою. Это был сладкозвучный голос, в его мягком тоне лишь проскальзывал оттенок обвинения.
— Это традиция моего родного мира, — сказал Тэйд, не сомневаясь, что комиссар уже знает это. — В кадианских ударных полках считается вопросом чести, чтобы комиссары, назначенные в них, были кадианцами по рождению.
— Ваш мир — это мир войны, а на таких планетах бывает много сирот, — Тионенджи говорил об обычае Комиссариата выбирать рекрутов из детей, чьи родители погибли в бою. Он по-прежнему стоял прямо и неподвижно, словно на плацу. — Полагаю, Кадия поставляет много кандидатов для Схолы Прогениум, да?
Тэйд кивнул, пытаясь решить, как же ему оценивать этого человека.
— У вас рухийский акцент.
Наконец Тионенджи улыбнулся — зубастая усмешка мелькнула на его изящном лице и исчезла так быстро, что Тэйд не был уверен, видел ли он ее.
— Не совсем, капитан. Мой родной мир — Гарадеш, а у него общая культура с Рухом. Тем не менее, удачная догадка. Почему вы заметили, что акцент рухийский?
— То, как вы удлиняете гласные. Мы сражались вместе с Рухийским 9-м полком семь лет назад.
— Битва у Тиресия, — сразу же сказал Тионенджи.
— Вы провели свое расследование, — Тэйд совсем не был удивлен.
— Я комиссар, — просто ответил Тионенджи.
Тэйд, казалось, размышлял о чем-то секунду, потом протянул свою левую руку — живую руку — комиссару. Он надеялся, что гарадешиец поймет значимость этого жеста.
— Добро пожаловать в Кадианский 88-й.
Комиссар помедлил, так же, как и капитан, но принял неловкое рукопожатие.
— Буду рад служить Императору вместе с вами, капитан-защитник.
Тэйд выдавил улыбку. Тионенджи уловил выражение его лица.
— Мне дали понять, что кадианцы недоверчивы и скупы на гостеприимство, и у вас не очень получается скрывать свою неловкость. Я прав, так?
Тэйд рассмеялся вопреки своему желанию.
— Комиссар, можем мы с самого начала нашего сотрудничества договориться об одной вещи?
— Назовите ее. Я приму ее во внимание.
— Не называйте меня «капитан-защитник».
— Ваше почетное звание оскорбляет вас?
— Что-то вроде того, — Тэйд постарался скорее сменить тему. — Вам уже сообщили о нашем… необычном назначении?
— Да.
И снова Тэйд не удивился этому сладкозвучному ответу.
— Вы служили с этим новым ордосом раньше?
— Нет, — Тионенджи и Тэйд, разговаривая, шли обратно к кадианскому лагерю, маленькому городку из черных и серых палаток. — Новый отдел Инквизиции — нечто таинственное для меня. Мне известно об их приказе уничтожать жертв чумы и найти источник Проклятия Неверия, которое так свирепствовало в нашем славном секторе в последние годы.
Двое офицеров подошли к кадианской базе, стоявшей в бесполезной тени огромного посадочного модуля, возвышавшегося в центре лагеря.
— Я так предполагаю, — сказал Тэйд. — Инквизитор Кай хочет очистить гробницы Солтана и найти источник вспышки чумы на Катуре.
— Значит, так и будет, — кивнул Тионенджи. Это соответствовало и его инструкциям. Сейчас он видел вокруг почти пустой лагерь, с рядами безмолвных палаток и блуждающим сервитором.
— Святой Трон, ваш лагерь так же безмолвен, как сам город. На всех аванпостах ударников так тихо?
Тэйд подумал, что это интересно, что комиссар раньше не служил с кадианцами. Тионенджи еще не было тридцати, а в кадианские ударные части обычно назначали комиссаров-ветеранов. И снова он подумал о причинах, по которым лорд-генерал назначил к ним этого темнокожего человека.
— Уже почти полночь, комиссар.
— Солдаты спят?
Тэйд рассмеялся, в пустом лагере звук получился неестественно громким. И как по сигналу вдалеке послышался рев двигателей.
— Нет. Они на учениях.
МАССИРОВАННАЯ МОЩЬ Кадианского 88-го полка затмевала три сотни солдат Тэйда. Более тысячи солдат в ста пятидесяти «Химерах» и «Стражах» подняли целую бурю грязи, маневрируя на лугу, на котором днем полк не занимался боевой подготовкой. Триста солдат Тэйда присоединились к трем сотням майора Крейса и четырем сотням полковника Локвуда для ночных учений.
Тэйд и Тионенджи наблюдали с небольшой возвышенности, которую с преувеличением можно было назвать холмом. Технопровидец Осирон и Сет Роскрейн тоже были здесь, оба они несли в полку нестандартную службу, и это избавляло их от необходимости участвовать в учениях сейчас. Хффф-хссс дыхания Осирона было слышно даже сквозь шум работающих двигателей, когда десятки «Химер» двигались борт к борту в сериях различных построений, с легкостью менялись местами и все время сохраняли между собой равную дистанцию. Техножрец вслушивался в рев моторов, слыша только голоса ангельского хора. Он воспринимал каждый оттенок этой симфонии, каждый двигатель, который звучал слишком резко, когда водитель медлил с переключением передачи, каждый визг тормозов, которым требовалось чуть-чуть больше ухода.
Сет опирался на свой черный посох, глаза псайкера были налиты кровью, а губы искусаны во время его последних видений.
Осирон и Сет оба приветствовали комиссара и капитана знаком аквилы, когда те подошли. Комиссар ответил тем же приветствием со всей серьезностью, Тэйд — приветственно кивнув. Взгляд Сета на секунду задержался на капитане, потом обратился на Тионенджи. Сет не смог сопротивляться желанию проверить нового комиссара. Его незримый разум потянулся к Тионенджи, окутав темнокожего человека незримой аурой, чувствуя внешние грани мыслей комиссара.
Тионенджи вздрогнул, несмотря на осторожность Сета. «А, не просто еще один «глухой»», подумал Сет, употребив жаргонное слово, обозначавшее тех, кто не обладал способностями псайкера. Сет прекратил свое мысленное вмешательство, удовлетворившись тем, что комиссар оказался исключительно устойчив к психическим манипуляциям.
Вдруг Сет содрогнулся, его способности все еще были открыты варпу, и в этот момент он снова услышал это: голос из монастыря. Что-то (…под ногами… Что-то внизу…) кричало с огромного, неизмеримого расстояния. Теперь Сет слышал это каждый раз, когда использовал свои силы, и боялся атаки скверны варпа на свой разум. Бросив взгляд на комиссара, Сет закрыл свой разум от мира, полагаясь на свои пять природных чувств.
— У вас опытные водители, — сказал Тионенджи, наблюдая, как луг превращается в болото. Сотни гусениц месили грязную землю.
Комиссар указал на десяток БМП, развернутых в V-образной формации, они быстро свернули строй и с визгом тормозов остановились, сформировав плотный круг, лобовой броней внутрь круга, а кормовой наружу. Десять аппарелей откинулись в грязь, и сто солдат выбежали из машин, занимая позиции с поднятыми лазганами.
— Я знаю этот строй, — сказал Тионенджи.
Тэйд улыбнулся при виде безупречного развертывания, увидев, что солдат возглавляет Таан. Капитан бросил взгляд на комиссара.
— Вот как?
— Это «Стальная Звезда» — дубово-коричневые глаза Тионенджи улыбались, хотя на губах его не было улыбки. — Она бесполезна в бою на улицах города, и ее очень трудно выполнить с такой точностью, с какой она была выполнена здесь. Кто-нибудь мог бы подумать, что вы пускаете пыль в глаза, капитан.
Все три кадианца засмеялись, хотя только смех Тэйда звучал естественно. Смех Сета был низким, мокрым хихиканьем, Осирона — механическим хрипом. Тэйд покачал головой.
— Мы называем это «Открытие Ока», но да, это тот же самый маневр. И, честно говоря, комиссар, мы вовсе не пускаем пыль в глаза. Выполнение маневров, подобных этому — один из способов, которыми 88-й полк отрабатывает развертывание в боевой порядок, — Тэйд указал на поле, где десять «Химер» под командованием майора Крейса повторяли маневр под скрип передач и рев моторов. Осирон закрыл глаза, внимательно слушая музыку, которую мог слышать только он, мысленно отмечая, какие «Химеры» надо будет проверить, когда учения закончатся.
— Эту ночь вы использовали для отработки развертывания, да? Не для тактических учений?
— Не сегодня. Полковник решил, что вместо них необходимо это.
— Ага, понимаю, — сказал Тионенджи.
— Понимаете?
— Я не слепой, чтобы не замечать отличную подготовку вашего — простите, нашего — полка. Бой за монастырь должен был оставить у многих горькие воспоминания, не так ли? Там было немного возможностей для быстрого развертывания и тактического десанта, в котором 88-й непревзойден. И полковник решил позволить людям… немного снять стресс. Я прав?
— Вы поняли правильно, комиссар.
Тионенджи кивнул, глядя на поле.
— Я пытаюсь.
Тэйд посмотрел на уроженца джунглевого мира. Тионенджи явно прилагал усилия, чтобы сотрудничать с ним, и проявлял готовность укрепить связь с полком. Это было не то, чего капитан ожидал от комиссара, назначенного лордом-генералом.
— Думаю, вам пора встретиться с нашими людьми, — сказал Тэйд. Он прекрасно знал, что Сет и Осирон смотрят на него, когда он говорил с комиссаром.
Тионенджи повернулся к кадианцу, посмотрев в его фиолетовые глаза под серебряной крылатой медалью на шлеме.
— Я собирался подождать до формального представления на брифинге у инквизитора утром. Что вы задумали, капитан?
Тэйд сказал ему. Тионенджи секунду обдумывал последствия, и, в конце концов, кивнул.
— Я согласен на этот поединок. Но почему до первой крови?
— Кадианские дуэли всегда идут до первой крови. Если бьешь точно, первая кровь — это все, что нужно, чтобы убить. А если бьешь неточно, то ты не кадианец.
— Ваш народ очень высокомерен, — сказал Тионенджи без всякой оценки. Это было просто наблюдение.
— Кадианская кровь, — прошептал Сет, — Топливо Империума.
— Мы — те, кто умирает, чтобы другие могли жить, — сказал Осирон.
— Этим могут гордиться мужчины и женщины многих миров, технопровидец, — возразил Тионенджи.
— Посмотрите, где наш родной мир, комиссар, — сказал Тэйд. — И обратите внимание, что Империум все еще стоит. Мы имеем полное право быть высокомерными.
НА ЛУГУ БЫЛО тихо, слышался только шепот солдат, делающих ставки. Тионенджи позволил им это, зная, что это будет хорошо для боевого духа, и не видя необходимости начинать службу в полку с ненужных конфронтаций. Если лорд-генерал был прав в своей оценке, свеженазначенный комиссар достаточно быстро должен был нажить множество врагов. Как только начнутся казни.
Он должен был признать, ему нравился Тэйд. Капитан был честным человеком, хотя и не полностью откровенным, и его послужной список говорил о нем как о хорошем офицере, возможно, даже талантливом. Застрелит ли он Пармениона Тэйда без малейших колебаний, если будет необходимо? Безусловно. Будет ли он сожалеть об этом потом? Возможно. Определенно, это не понравится солдатам 88-го полка. Тионенджи смотрел на толпу, уже сейчас запоминая лица. Бледная кожа, яркие глаза, синие или фиолетовые… Вымирающий народ эти кадианцы.
Сначала здесь собрались только три сотни солдат капитана Тэйда, но когда новости распространились по воксу — «Тэйд дерется с новым комиссаром!» — собрался весь полк, образовав широкое кольцо вокруг капитана и Тионенджи. Люди сидели на земле или на корточках, другие стояли позади них, третьи забирались на броню «Химер», горя желанием посмотреть бой.
До того, как толпа собралась, Сет схватил Тэйда за руку.
— Мне нужно поговорить с вами, сэр.
— Я не позволю ему застрелить тебя, Сет, — Тэйд легко общался со своими однополчанами, но в Сете было что-то, что всегда нервировало любого, кто говорил с ним. Его неряшливая внешность, пси-кабели, вживленные в его череп, то, как он выглядел, словно утопая в своей слишком большой куртке, как он втягивал воздух сквозь зубы, чтобы избежать слюнотечения; все это было жалким зрелищем, но это еще не все. Способности Сета отделяли его от других. В культуре, настолько сосредоточенной на принципах единства и братства, одиночки всегда были обречены на недоверие.
Сет ухмыльнулся в ответ на заверение капитана. Результат получился отталкивающий, открылись несколько расколотых зубов, сломанных, когда силы Сета вышли из-под контроля, едва не сломав ему шею несколько месяцев назад.
— Я не боюсь нового политического офицера, капитан. Мне нужно поговорить с вами о картах.
— Завтра, Сет.
— Парменион, — Сет сильнее сжал бионическую руку капитана. Тэйд подавил инстинктивное желание потянуться к болт-пистолету.
То, что его назвали по имени, нервировало его так же, как прикосновение псайкера и искренность в его голосе.
— Что?
— Хорошо, пусть завтра. Но это важно. Для вас, определенно, но, возможно, и для всего Отвоевания. Пожалуйста, поговорите со мной завтра. Таро нельзя игнорировать.
Тэйд кивнул и отстранился.
— Хорошо, Сет.
Он помедлил прежде чем уйти. Напряженность между ним и псайкером была чем-то, что, как он надеялся, однажды будет преодолено. Он посмотрел, как Сет уходит, сгорбившись и опираясь на свой посох.
Момент прошел. Внимания Тэйда требовали другие.
Полковник Локвуд был следующим, кто хотел говорить с капитаном. Он положил руку на бронированный наплечник Тэйда, его твердые пальцы прикоснулись к двум восьмеркам, нанесенным белой краской.
— Не пытайтесь отговорить меня от этого, сэр, — сказал Тэйд. — Мы оба знаем, что это хорошая идея.
Хмурый взгляд Локвуда говорил красноречивее всяких слов. Его морщинистое лицо было словно карта боев, в которых он сражался дольше, чем Тэйд жил. Ветераны, настоящие ветераны старше пятидесяти лет, были редки среди Кадианских Ударников. Такова была судьба наиболее часто участвовавших в боях полков Имперской Гвардии. Не важно, насколько ты хорош, однажды обстоятельства окажутся сильнее тебя.
Полковник отвел его в сторону.
— Я добьюсь, чтобы его перевели. Мы получим комиссара-кадианца еще до того, как отправимся на следующую кампанию. Я обещаю тебе это, сынок.
Тэйд огляделся вокруг, чтобы убедиться, что никто из солдат не может их слышать.
— Насколько мне известно, сэр, люди с фиолетовыми глазами чертовски хорошо обучены не жаловаться на приказы. Мы делаем то, что делаем, потому что мы можем и должны.
— Это оскорбление. Мы все это знаем.
— Это приказ. Предполагаемое оскорбление для меня не имеет никакого значения.
— Но оно имеет значение для солдат, Парменион. Для полка. — Их разговор прервался, когда к ним подошла группа солдат, чтобы поприветствовать полковника и пожелать Тэйду удачи. Два офицера кивнули и подождали, пока солдаты уйдут.
— Я знаю, что для них оно имеет значение. Вот почему я собираюсь… укротить его таким образом. Я обращу оскорбление в благословение.
— Как он тебе показался? По первому впечатлению?
— Искренний. Хладнокровный. Проницательный, — Тэйд ухмыльнулся. — Похож на кадианца.
Локвуд отсалютовал, он был слишком стоическим человеком, чтобы много говорить перед своими солдатами. Он никогда не позволил бы своей репутации «железного сердца» пострадать таким образом, хотя его восхищение Тэйдом не было секретом.
— Я не возражаю. Это должно сработать. Докажи, что он воин, и пусть свет Трона направляет твой клинок.
Проходили минуты, и другие люди подходили, чтобы поговорить с Тэйдом перед схваткой. Тионенджи ждал молча, на его лице не было никаких признаков нетерпения. Наконец Тэйд вошел в круг наблюдающих людей и их машин. «Рука Мертвеца» и несколько других эскадронов «Стражей» возвышались над толпой, их пилоты наблюдали через смотровые щели или из открытых люков.
Тионенджи свернул свою шинель и аккуратно уложил ее и свою высокую фуражку у края круга. Он стоял в своей черной форме, его напомаженные волосы были безупречно причесаны.
Тэйд по-прежнему был в своей броне. Видя это, Тионенджи подумал, не провалил ли он уже некую проверку. На Гарадеше дуэли чести проводились на изогнутых клинках, без всякой брони, любая дополнительная защита считалась низкой и постыдной. Тионенджи смотрел сейчас на капитана, начиная подозревать, что у кадианцев все наоборот. Возможно, они придерживались некоего кодекса, по которому только глупец может вступить в бой без наилучшей доступной защиты. Или, вероятно, наставления, что солдат всегда должен тренироваться в полной броне.
Серьезные парни эти кадианцы.
В руках Тэйда был его тяжелый цепной меч, длинный и прямой, с одним лезвием. В руках Тионенджи был клинок, который он называл нимча, тонкий и изогнутый как полумесяц, также деактивированный. Два включенных цепных меча при ударе могли расколоть и вырвать зубья друг у друга. А выключенные, они могли быть использованы для дуэли без риска повредить ценное оружие.
Тионенджи наступал агрессивно, изящно маневрируя, что выдавало в нем искусного фехтовальщика. Тэйд маневрировал легко, медленно двигаясь по кругу и сделав несколько театральных ударов в воздух, несколько человек засмеялись при виде такого зрелища. Большинство зрителей ожидали обычной схватки, возможно, капитан покажет этому новичку, кто здесь настоящий командир, и к черту приказы лорда-генерала.
Первый удар и отбив произошли так быстро, что никто кроме бойцов не заметил этого. Тионенджи отскочил от блокированного удара, и атаковал снова, его изогнутый клинок лязгнул о лезвие большого меча Тэйда. В этот момент бой начался всерьез. Тэйд тренировался с мечом каждый день, как и Тионенджи. Кадианец был воспитанником Молодежного Легиона своего родного мира, как и все солдаты Ударных полков, и учился сражаться с раннего детства. Гарадешиец воспитывался в Схоле Прогениум и был обучен по суровым стандартам Имперского Комиссариата. Тэйд сражался клинком, подаренным ему лучшим военачальником Кадии и героем сектора Скарус. Гордость и благоговение охватывали Тэйда всякий раз, когда он вынимал меч из ножен. Тионенджи сражался нимчей своего отца, оружием племен Гарадеша, и прославлял дух отца каждой победой, которую этот клинок приносил Императору.
Мечи встречались снова и снова, отражая лунный свет каждый раз, когда они по-змеиному быстро сталкивались. Лейтенант-разведчик Вертэйн поставил своего «Стража» в толпе недалеко от Таана Деррика. Вертэйн высунулся из бортового люка своей машины, немигающими глазами наблюдая за схваткой.
— Не могу сказать, кто из них побеждает, — сказал он.
— Кажется, они оба побеждают.
Вертэйн оторвал взгляд от сражавшихся, чтобы найти в толпе Бена Джевриана. Сержант касркинов считался лучшим фехтовальщиком полка, но если пилот «Стража» надеялся увидеть в выражении лица Джевриана какой-то намек на исход дуэли, сдержанный взгляд командира касркинов не давал никаких ответов. Вертэйн продолжил смотреть на бой.
Бойцы увертывались и маневрировали, их выключенные мечи мелькали в воздухе, с металлическим лязгом встречаясь один, два, три раза в секунду. Оба тяжело дышали уже меньше чем через минуту после начала дуэли, ни один из них не привык сражаться с фехтовальщиком равного мастерства.
В один из моментов, когда их мечи снова скрестились, бойцы сошлись, каждый из них старался оттолкнуть своим клинком меч противника. Тионенджи улыбнулся, глядя в глаза Тэйда.
— Вы… хорошо фехтуете, — его зубы были сжаты от усилий, как и у капитана.
— Я еще лучше, когда мой клинок включен, — ухмыльнулся Тэйд.
— Как и мы все.
Они разошлись, никто не получил преимущества в этом противостоянии. Снова начался обмен ударами, каждый из них заканчивался отбивом или блоком, останавливавшим оружие. Когда бойцы снова сошлись лицом к лицу, Тионенджи невесело улыбался, тяжело дыша.
— Вы… выглядите усталым… мой фиолетовоглазый друг.
— Вовсе нет, — Тэйд улыбнулся в ответ, пот щипал ему глаза. За пять минут этого боя он устал так же, как за всю ночь в монастыре. — Но если вы желаете отдохнуть… я буду джентльменом и позволю вам сделать перерыв.
Как и в начале боя, последние удары были нанесены с такой скоростью, что зрители поняли, что случилось, лишь спустя несколько секунд после того, как все закончилось.
Тионенджи отскочил назад, в последний момент избежав удара меча Тэйда в горло, которого он не имел возможности блокировать. Кадианец после этого удара на секунду потерял равновесие, и эта единственная ошибка возвестила конец схватки. Тонкий клинок-полумесяц выбил меч Тэйда из его руки на грязную землю.
Все это произошло за один удар сердца.
Тионенджи намеревался направить острие меча в грудь Тэйда. Он намеревался спросить своим прекрасным голосом оратора «Вы сдаетесь?» и произнести короткую речь на тему того, каким превосходным бойцом был капитан.
Предположительно, это было бы хорошо воспринято полком. Солдаты были уже впечатлены боевым искусством комиссара, и Тэйд был прав — продемонстрировав храбрость и мастерство, комиссар встретил бы более теплый прием у солдат с мира воинской культуры, чем если бы он просто присутствовал на брифингах.
Однако его планы проявить милосердие победителя не осуществились. Считая, что он уже победил, комиссар на мгновение ослабил защиту. Понадобилась доля секунды, чтобы осознать, что Тэйд еще не закончил бой. Тогда Тионенджи вспомнил слова капитана.
До первой крови.
Не успел он поднять клинок, чтобы блокировать угрозу, как Тэйд нанес круговой удар ногой с сокрушительной силой. Голова Тионенджи откинулась назад, он пошатнулся, ослепленный слезами в глазах и раскаленной болью, вспыхнувшей в щеке.
Он сплюнул густую слюну с медным вкусом, чувствуя, что это кровь. Тысяча человек победно взревели. Когда в глазах комиссара прояснилось, он увидел, что Тэйд протягивает ему руку — и снова это была левая рука. Его настоящая рука.
— Первая кровь за Кадией! — сказал капитан, все еще пытаясь перевести дыхание.
Тионенджи пожал его руку и усмехнулся, показав окровавленные зубы.
— Первая кровь за Кадией, — повторил он, чувствуя традицию за этими словами.
Солдаты снова одобрительно закричали.
Глава VII
ВОЕННЫЙ СОВЕТ
Штаб Отвоевания, за пределами Солтана
ОНИ СОБРАЛИСЬ в командирском бункере лорда-генерала — сборном строении неподалеку от его палатки. Вдоль стен помещения сервиторы и адепты работали с вокс-сканнерами и тактическими когитаторами, необходимыми для разработки планов Отвоевания, и поддерживали связь с кораблями на орбите. Несколько офицеров 40-го полка «Хадрис Рифт» сопровождали Куратора, собравшись у круглого стола с множеством карт в центре помещения. Каждый из них был одет так же, как сам лорд-генерал: парадная нефритово-зеленая форма с золотой отделкой. Куратор Маггриг сиял в отраженном свете экранов. Для встречи с инквизитором он надел свою лучшую парадную форму с золотыми знаками различия полка «Хадрис Рифт». И приказал своим офицерам одеться так же.
Инквизитор Кай прибыл рано. Он стоял отдельно, опираясь руками на стол и сосредоточенно изучая карты. Когда он вошел в бункер, он вежливо отсалютовал, но полностью проигнорировал великолепие парадной формы. Единственные слова, которые он произнес за последние пять минут — спросил, где капитан Тэйд.
Полковник Локвуд присутствовал здесь как командир Тэйда. Старший офицер Кадианского 88-го невозмутимо стоял в своей полевой форме, рассматривая регионы на карте, которые привлекли внимание инквизитора. Он был здесь, чтобы узнать, где будет действовать значительная часть его полка, и спланировать дальнейшие действия, пока силы Тэйда находятся в распоряжении Инквизиции. Локвуд никак не выражал неудовольствия сложившимся положением. Лицо полковника было ничего не выражающей маской.
Тэйд прибыл точно вовремя, войдя в бункер в своей боевой броне и с оружием. Отсалютовав всем присутствующим, он занял место напротив полковника Локвуда. За Тэйдом вошли несколько человек. Справа от него встали четыре младших офицера, в такой же полевой форме, что и капитан.
— Инквизитор, — сказал Тэйд, — Это мои офицеры: лейтенант-разведчик Адар Вертэйн, старший лейтенант Корим Хорларн, младший лейтенант Таан Деррик. А это мастер-сержант Бен Джевриан, командир касркинов.
Каждый офицер, когда произносилось его имя, делал знак аквилы. Громоздкая панцирная броня Джевриана лязгнула, когда он отсалютовал.
— А это, — Тэйд указал на людей слева от себя, — технопровидец Билам Осирон, санкционированный псайкер-советник Сет Роскрейн и комиссар Аджатай Тионенджи.
Снова все представленные ответили имперским приветствием, кроме Осирона. Никто не был этим удивлен. Техножрецы были известны своей преданностью культу Бога-Машины, Омниссии, и почитали Императора по-своему, тайно.
Осирон просто поклонился. Это движение вызвало механическое жужжание его аугметических суставов.
— Господа, благодарю вас всех за то, что изволили явиться, — инквизитор Кай указал на карту столицы. — Лорд-генерал, не будете ли вы так любезны кратко изложить нам текущую тактическую обстановку? Как продвигается Отвоевание в столице Солтане?
Маггриг подошел ближе к столу. Он привлекал внимание всех собравшихся, хотя по разным причинам. Его напыщенное чванство надоело Каю, который неохотно обращал на него внимание, хотя для офицеров полка «Хадрис Рифт» Маггриг был безупречным гением тактики. Кадианцы же в основном считали, что он до смешного роскошно нарядился.
Полковник Локвуд был особенно не впечатлен отделкой и богатством, украшавшими парадную форму Маггрига. Он видел меньше золота на изображениях Трона Бога-Императора.
Куратор подождал секунду, убедившись, что привлек внимание всех присутствующих. Он прочистил горло и хладнокровно посмотрел в глаза инквизитору, скрывая улыбку от того, что полностью владел ситуацией. Смелый, уверенный, хладнокровный, сосредоточенный — он был воплощением всего благородного в том, как солдаты полка «Хадрис Рифт» вели войну. Он чувствовал на себе взгляды своих офицеров. Он чувствовал, как он вдохновляет их, и…
— Это промедление начинает мне надоедать, — сказал Кай. — Полковник Локвуд, пожалуйста, доложите о ходе боевых действий в городе. Особенно в главном храмовом районе.
Локвуд был достаточно кадианцем, чтобы сдержать улыбку, когда он выступил вперед.
— Уничтожение сил Великого Врага в Солтане продолжается точно в срок, полностью в соответствии с планами лорда-генерала Маггрига, — Локвуд взял указку и указал на некоторые из южных районов города.
— Здесь, здесь, и здесь, на главной площади, сопротивление было гораздо сильнее, чем ожидалось.
— Почему? — инквизитор посмотрел в фиолетовые глаза полковника. Локвуд указал на три сектора в храмовом районе, который сам был размером с город.
— Это жилые зоны монастырского сектора. Десятки тысяч горожан и паломников умерли там в своих домах. Орбитальные пикт-снимки показывали — и тактики Отвоевания ожидали — наличие значительного числа чумных зомби в этих районах. Не удивительно, но пока планировалась зачистка дома за домом, мы обнаружили, что предатели из Катурских сил планетарной обороны также закрепились там.
— Так называемые «Остатки».
Все офицеры кивнули. Все, кроме Маггрига, который пытался сдержать свою ярость от того, что инквизитор так гнусно с ним обошелся.
— А это что за район? Почему он обозначен гораздо более подробно? — спросил Кай.
— Мой эскадрон «Стражей» нанес на карту несколько квадратных километров города во время последней разведки, — сказал Тэйд. — Это район, ведущий к монастырю, потерянному 6-м полком Януса.
— Что приводит нас к последним событиям, — продолжил Локвуд. — С тех пор, как мы высадились, все вокс-каналы подвергались воздействию исключительно сильных помех из неизвестного, необнаруженного источника. Также ни один ауспекс или сканнер не давал надежных показаний. Мы сражались полуслепыми.
— До последней ночи, — сказал Тэйд.
— До последней ночи. Во время попытки 88-го полка пробиться на помощь 6-му полку Януса помехи впервые исчезли на значительный период времени на подтвержденном участке территории. Также в первый раз войска Отвоевания столкнулись с угрозами первой степени.
— Предателями Астартес, — кивнул Кай.
— Именно так, инквизитор. Само собой разумеется, присутствие Гвардии Смерти связано с отсутствием помех. Тэйд?
Снова заговорил капитан.
— Или Легион Предателей позволил нашим сканнерам работать по неизвестной нам причине, или что-то, что они делают в Святыне Бесконечного Величия Императора, имело побочным эффектом отключение их глушителей.
— Ваши предположения? — спросил Кай.
— Мы думаем, они ищут что-то сканнерами. А пока они сканируют, они не могут глушить нас.
— Я согласен, — сказал Осирон. — Техноадепты каждого полка работают над способами преодоления помех, основанными на новейших разработках.
— Как мы и ожидали. Но что там можно искать сканнерами?
Каждый человек почувствовал остроту в голосе Кая, когда он задал этот вопрос.
— Наши тактики, ученые и группы исследовательских сервиторов работают над этим, сэр, — сказал лорд-генерал. Кай только отмахнулся.
— Инквизиция знает? — внезапно спросил Тэйд.
— Что? — на секунду Кай был ошарашен. За этим последовала неловкая тишина.
— Чума свирепствует в секторе Скарус уже месяцы, на мирах, близких к линиям фронта Мастера Войны. Сейчас мы знаем, что здесь Гвардия Смерти; Легион, исторически ответственный за другие вспышки чумы, и наиболее вероятный источник этой.
— Это догадки, — сказал Маггриг.
— Они соответствуют фактам, — ответил Тэйд, стараясь не проявить раздражения в голосе.
— Я уважаю ваше мнение, капитан Тэйд, — начал Кай, — но Священный Ордос уведомит вас обо всем, что вам необходимо знать, когда для вас придет время узнать это.
— Буду считать, что это значит «да», — Тэйд улыбнулся. Комиссар Тионенджи многозначительно прочистил горло. Тэйд замолчал, с трудом сдерживая самодовольную улыбку.
— Ордо Сепультурум здесь, чтобы провести поиск в гробницах и крупнейших храмах соборного сектора. Я ищу источник чумы. Вообще, я ищу любую информацию, которая поможет нам лучше понять эту страшную угрозу.
— Понятно, сэр, — сказал Тэйд. «Как отрепетированно», подумал он, «и неопределенно». Раньше Тэйд никогда не работал с Инквизицией. И очень хотел, чтобы так было и дальше. Следовать приказам — это одно; к этому он уже привык. Но информация была силой, и идти в бой неосведомленным— так не хотел бы воевать ни один солдат.
— Мы не дети, — сказал Тэйд, — Если вы скрываете истину от нас, чтобы сохранить наш рассудок, я скажу вам, что лучше нам точно знать, что происходит.
— Тэйд, — предостерег Локвуд.
— Я никого не хочу оскорбить, — сказал капитан, — Но мы не какие-нибудь салаги, и это не первая наша кампания. Мы будем сражаться и победим или погибнем, независимо от того, какова истина.
— Тэйд, — снова предостерег его Локвуд, нахмурившись.
— Ваша упорная настойчивость принята к сведению, капитан, — Кай указал на Куратора. — Лорд-генерал Маггриг, каковы ваши текущие намерения?
На этот раз со стороны лорда-генерала не было никаких промедлений.
— Я приказал оставшимся войскам продвигаться до этой позиции в городе, чтобы занять и удерживать несколько ключевых пунктов вдоль западной черты города. Мы создадим передовую базу в Солтане к концу недели.
Следующие два часа лорд-генерал в подробностях описывал свои планы по освобождению Солтана, улицу за улицей, здание за зданием.
Планы не вызвали критики. Цели были амбициозны, но реалистичны, не слишком внушительны, но тактически верны. Серия неумолимых наступлений, поддерживаемых «Стражами» и группами снайперов, чтобы занять пригодные для обороны строения в пределах каждого значительного района поблизости. В какой-то момент Локвуд и Маггриг поспорили о достоинствах такого разделения сил Отвоевания.
— Я не выражаю несогласия, лорд-генерал, — сказал Локвуд. — Но мы все знаем, что войска, которыми мы здесь командуем — лишь авангард Отвоевания. Остался месяц до того, как прибудут главные силы. Полки, находящиеся в пути, должны быть осведомлены, что им придется высаживаться в зоне боевых действий с несколькими аванпостами вдоль линии фронта в городе, а не в единой крепости, как они ожидают.
— Верно замечено, — сказал один из полковников Маггрига — красивый человек без шрамов, лет тридцати пяти.
— Известная точная численность прибывающих полков? — спросил Тэйд.
— Всего двести тысяч человек, — ответил тот же полковник. — Они вошли в варп неделю назад, и сейчас им остается от двадцати пяти до сорока дней пути.
Тэйд кивнул, а лейтенант Деррик присвистнул.
— Святой Трон, — сказал он, — Теперь понятно, что за это взялись всерьез.
— Это мир-святыня Бога-Императора и одного из Его благословенных святых, — сказал Маггриг. — Ничто не может быть более серьезным.
Тэйд еще не закончил. Он ждал этого.
— Когда прибудут главные силы, 88-му полку будет позволено вернуться на Кадию, чтобы сражаться там?
— Я приму решение на основании данных по развертыванию в соответствующее время, капитан, — сказал Маггриг.
Совещание продолжалось, офицеры, продолжая разговаривать, игнорировали рабочую суету в бункере. Адепты и младшие офицеры всматривались в мигающие экраны когитаторов на стенах, изучая потоки нефритово-зеленых букв и цифр, изливающиеся на черные экраны. Позиции полков, списки потерь, планы города — данные по всему, что касалось Отвоевания.
Только один вошедший прервал ход совещания.
Они услышали его шаги еще до того, как увидели его: грохочущий лязг тяжелого металла по пластиловому полу командирского бункера. Когда пришедший пролез в дверь (для чего ему понадобилось пригнуться), все присутствующие офицеры повернули головы, чтобы посмотреть на него.
Брат-капитан Корвейн Валар в своей броне был более двух с половиной метров ростом. Слова «массивный» едва ли было достаточно для его описания. Он был шире чем даже Осирон, чья громоздкая аугметика во многом была похожа на силовую броню. Также он был почти на полметра выше, чем Бен Джевриан, самый высокий офицер из присутствующих, а Джевриан был высок по любым меркам.
Вид Корвейна был чуждым, угрожающим, и говорил об огромной мощи, которой не мог владеть простой смертный. Тогда как аугметические механизмы Осирона щелкали и жужжали, выполняя свою сложную и таинственную работу, в броне воина Астартес, стоявшего перед офицерами, не было слишком сложного посвящения Богу-Машине. Звуки, издаваемые силовой броней, были похожи на злобный шепот — раздраженное рычание, гудевшее с осиной злобностью.
Сама броня не была блестящей, как оникс или гагат, но темной, как вулканическое стекло без обсидианового блеска. Взгляд каждого из присутствующих устремился на нее, словно пытаясь что-то разглядеть, так же, как глаза вглядываются в пугающую черноту темной комнаты, бездонного океана или безлунной ночи, ища что-то, за что может зацепиться взгляд.
Лицо космодесантника было скрыто под шлемом — древней реликвией бело-костяного цвета с удлиненным забралом, благоговейно сохранявшейся в течение тысячелетий. Красные глаза — линзы оглядывали каждого человека.
Астартес сделал знак аквилы, его огромные руки в бронированных перчатках ударились о резной белый камень Имперского орла на нагруднике. Капитан «Хадрис Рифта» вздрогнул от громкого рычания сервомеханизмов брони гиганта.
— Я брат-капитан Корвейн Валар, — сказал гигант. Динамик, вмонтированный в забрало его древнего шлема, искажал его голос, делая его резким и грубым. — Командир Пятой Боевой Роты Ордена Адептус Астартес Гвардии Ворона.
Вопросы звания и старшинства между Имперской Гвардией и Адептус Астартес были далеко не просты. Ордена Адептус Астартес были независимыми организациями и не отвечали ни перед какой властью, кроме своей собственной. И все же формально, лорд-генерал имел здесь самое высокое звание. Эта напряженность в отношениях повторялась тысячелетиями бесчисленное множество раз. Адептус Астартес действовали по наказу Бога-Императора — их генетически улучшенные тела делали их Его избранными сынами, созданными по Его образу и подобию. Но Имперская Гвардия подчинялась командованию Сегментума, а через него — Верховным Лордам Терры. Сотрудничество между Гвардией и Астартес было обычным делом — но и конфликты не были чем-то неслыханным.
Кадианцы как по команде мгновенно ответили знаком аквилы. Тионенджи — на секунду позже, как и офицеры «Хадрис Рифта». Куратор Маггриг слегка кивнул, сделал знак аквилы и улыбнулся с высокомерным, но, как он надеялся, воодушевленным выражением. Он предполагал, что это скроет его нервозность перед одним из Избранных Императора. В этом он ошибался.
— Добро пожаловать на военный совет, брат-капитан.
— Рад видеть вас снова, — сказал полковник Локвуд. Гигант в черной броне кивнул, несколько секунд глядя на него, прежде чем ответить. Тэйд удивился, почему Астартес рассматривает полковника.
— Кадия. Осада Каср Валлока. Полковник Джосуэн Локвуд, Кадианский 88-й полк.
— Хорошая память, брат-капитан, — улыбнулся Локвуд. — И я еще раз благодарю вас за помощь вашего ордена в защите моего родного мира.
— Темные дни. Я хорошо их помню. Но вспоминаю без радости. Многие из моего ордена все еще сражаются там. Подчиненные мне силы вернутся туда, как только мы выполним наш долг здесь.
— Мы рады знать это, капитан.
На этом, казалось, беседа окончилась. Маггриг продолжил обсуждение своего плана. Астартес слушал, не вмешиваясь, стоя, как статуя, и лишь иногда поворачивая голову в шлеме, чтобы бросить взгляд на карту города.
— Здесь.
Несколько офицеров вздрогнули от внезапного звука его голоса.
— Брат-капитан? — спросил Маггриг. Он указывал на район поблизости от центра Солтана, где находился огромный Собор Первосвященника. Там были упокоены останки святого Катура.
— Здесь, — повторил Астартес. — Здесь будут сосредоточены усилия Гвардии Ворона. Я немедленно направлю разведчиков, чтобы подготовить атаку. Пятая Боевая Рота соединит свои разведданные с вашими, лорд-генерал.
— Это честь для нас, — сказал Маггриг. Он покраснел от удовольствия и гордости, что офицер Астартес проявляет к нему такое уважение в присутствии его подчиненных. Об этом, конечно, станет известно в войсках…
— Само расположение ваших сил обуславливает наше развертывание там, — гигант указал могучей рукой на две точки на карте. — Кадианцы и ведникийцы — ваш основной источник ветеранов. Они располагаются, соответственно, здесь и здесь.
При этом Астартес обернулся и посмотрел на капитана Тэйда и его людей.
— Пятая Рота Гвардии Ворона раньше служила вместе с ведникийцами и кадианцами. Мы составили мнение о них, как о мирских людях, и оценили их доблесть, как воинов на службе Императора.
Он обернулся к Маггригу, взгляд кроваво-красных глаз был беспощаден.
— Они — когти вашего плана. И эти убийственные когти острее, чем все остальные в вашем распоряжении. Поэтому мы выпустим нашу ярость и гнев нашего оружия в другом месте, там, где это более необходимо.
Это было встречено тишиной. Тэйд и несколько кадианцев вежливо кивнули, выражая благодарность.
— Как вы сочтете нужным, — прошептал Маггриг.
— Тогда я здесь закончил, — сказал гигант. В этот момент кто-то прочистил горло. Невидимые сервомеханизмы издали рычащий звук в сочленениях брони космодесантника, когда он повернулся к Сету.
— Ты. Псайкер. Хочешь говорить со мной?
— Да, господин, — голос Сета был мокрым шепотом.
— Брат-капитан.
— Да, брат-капитан, — на этот раз в его голосе было немного больше силы. Тэйд заметил, что, когда Сет заговорил, рука Тионенджи скользнула к пистолету в кобуре. Капитан увидел в этом жесте осторожность, а не агрессию, и ничего не сказал. Но все же это подействовало на него раздражающе.
— Говори. Не хочу показаться грубым, но у меня мало времени.
Глаза всех присутствующих сейчас смотрели на Сета. Что он к черту задумал?
— Мне известно, что среди Адептус Астартес есть… личности… которые обладают тем же даром, что и я.
— Это так. Мы называем их кодициями и эпистоляриями, в зависимости от ранга. И опять, не сочти за оскорбление, но их сила превосходит силу обычного человека-псайкера во много раз.
Астартес на секунду замолчал, и Тэйд почему-то представил, что он улыбается под шлемом.
— Ты задерживаешь развертывание лучших воинов Императора, чтобы спросить меня о пустяках? — спросил гигант. Его голос сейчас был другим: менее суровым, хотя вокс-динамик искажал его. Может быть, он действительно улыбался.
— Нет, сэр, — сказал Сет. — Я хотел спросить, есть ли кто-то из этих людей в подчиненных вам силах?
— Да.
— Могу я поговорить с ним?
Офицеры Гвардии смотрели в молчаливом изумлении. Это вызов? Оскорбление? Во всяком случае, явное нарушение приличий. Тэйд облизал зубы, пытаясь придумать, что сказать, если космодесантник сочтет это оскорблением. При взгляде на огромную черную фигуру с рычащими суставами и красноглазой маской, абсолютно ничего не приходило в голову. Ни одной забытой Троном мысли. Тионенджи уже достал пистолет из кобуры.
— Скажи зачем, — потребовал гигант нейтральным тоном.
— Это касается Таро Императора.
И снова возникла неловкая тишина, прерываемая странными звуками. Серия приглушенных щелчков послышалась внутри шлема космодесантника. Вокс-щелчки, понял Тэйд. Астартес использовал внутренний вокс своего шлема, чтобы говорить с кем-то.
— Готово, — сказал космодесантник через секунду. — Брат-кодиций Заурен на борту нашего ударного крейсера «Вторая Тень». Он высадится на планету через пятнадцать минут и выслушает тебя.
Сет глубоко поклонился.
— Тысяча благодарностей, брат-капитан.
Астартес сделал знак аквилы, обращаясь ко всем присутствующим. Снова его огромные бронированные перчатки лязгнули по каменному орлу на нагруднике.
— Я оставляю вас. Мы встретимся снова, если на то будет воля Императора.
— Победа или смерть, — сказал Локвуд. Это заставило гиганта задержаться.
— Отличная память, полковник Локвуд.
Полковник улыбнулся. Ни говоря больше ничего, не ожидая их прощальных слов или салютов, гигант в черной броне вышел из бункера, офицеры штаба расступались перед ним.
Когда Астартес ушел, Сет молча оперся на свой посох.
— Простите, лорд-генерал, — обратился он к Куратору, но его слезящиеся глаза были устремлены на Тэйда с такой выразительностью и напряженностью, что это могло бы показаться комичным, если бы это был какой-нибудь другой солдат из его подразделения. Тэйд слегка склонил голову. «Сообщение получено. Тебе все еще нужно поговорить со мной».
Было очевидно, что Маггриг просто не знает, что сказать. Куратор просто кивнул, и Сет покинул бункер, отправившись на свою странную встречу. Только тогда пистолет Тионенджи вернулся обратно в кожаную коричневую кобуру.
— Псайкер, — сказал лорд-генерал Маггриг, прищурившись. — За ним надо следить.
— За ним следят, — ответил комиссар.
— И всегда следили, — добавил Тэйд.
КАНОНЕРКА БЫЛА такой же черной и лишенной блеска, как и броня брата-капитана Валара. Она летела на малой высоте, подняв бурю пыли, ее реактивные двигатели ревели и изрыгали огонь. Посадочные когти, выпущенные с плавностью хорошо смазанных механизмов, вцепились в покрытую травой землю, и «Громовой Ястреб» замер. Рев могучих турбин и реактивных двигателей затих.
Взгляд Сета упал на огромную белую эмблему на борту канонерки, такие же эмблемы, но меньшего размера были на крыльях корабля. Стилизованный белый ворон, расправивший крылья. Тяжелые болтеры угрожающе смотрели влево и вправо с бортов и крыльев «Громового Ястреба». У Сета в мыслях возник образ огромной хищной птицы, невероятно могучей, но тревожно сидящей на земле, готовой встретить врага даже рядом с гнездом.
Но, конечно, ее гнездо было не здесь. Оно было далеко в космическом холоде орбиты: ударный крейсер Астартес «Вторая Тень», вспомнил Сет. «Поэтично», подумал он и удивился, что такие грубые, созданные для войны люди смогли выбрать для корабля такое выразительное имя. Он восхищался космодесантниками (или, по крайней мере, уважал их) за то, каким эффективным живым оружием они были, но сожалел о том, что им не хватает культуры и человечности. Конечно, от его внимания не ускользнул тот факт, что большинство имперских граждан думали то же самое о кадианцах. Эта мысль заставила его улыбнуться.
На секунду Сета поразило зрелище этого громадного темного орудия войны. «Громовому Ястребу», почти несомненно, было уже несколько тысяч лет, и он все еще летал, все еще сражался, проливая кровь во имя Бога-Императора. А большая часть кадианской техники постоянно обновлялась. Новые солдаты несли новое оружие и вели новые танки — все, чтобы заменить людей, оружие и ресурсы, потерянные в бесконечных войнах их мира против налетчиков Хаоса, которые изливались из Ока Ужаса, подобно нечестивым слезам.
«Пасть» «Громового Ястреба» открылась, из-под кабины на воющих поршнях опустился трап. У Сета внезапно пересохло во рту. Он не знал, используют ли псайкеры Астартес Таро Императора, но вместо того, чтобы чувствовать уверенность после ответа брата-капитана, Сет был очень взволнован. Что если чтение карт кодицием будет таким верным и точным, что видения Сета он полностью проигнорирует? Сет и сам никогда полностью не доверял своему ненадежному дару, но это было одно из его чувств, так же, как способность видеть и осязать. Если псайкер Астартес лишит Сета веры в его способности, это будет все равно что жить наполовину глухим, и никогда нельзя будет верить тому, что слышишь.
От этой мысли у него поползли мурашки по коже. Может быть, это было ошибкой? Да, черт, да, это все было ошибкой, и Сету пришлось собрать всю свою смелость, чтобы остаться там, где он стоял.
Псайкер Астартес, брат-кодиций Заурен спустился по трапу. Его броня была такой же темной, как у Валара, но вместо белого шлема, который носил брат-капитан, у этого воина Астартес был шлем полуночно-синего цвета с решетчатым забралом. Сет не был специалистом по вооружению благородных Орденов Астартес, но он понял, что шлем кодиция более нового типа, возможно, ему лишь несколько сотен лет.
Гигант приближался, песок и гравий хрустели под его тяжелыми бронированными ботинками. На спине космодесантник нес двуручный меч в ножнах длиной с Сета. Кадианец сомневался, сможет ли он поднять такой меч без помощи. Он сомневался, что даже Бен Джевриан смог бы сражаться таким чудовищным оружием.
— Ты санкционированный псайкер Кадианского 88-го полка механизированной пехоты, не так ли? — голос из вокс-динамика звучал так же невыразительно, как и у брата-капитана.
— Да, — Сет поднял голову, взглянув на шлем космодесантника. Глаза-линзы, смотревшие на него, были золотистого цвета.
— Прекрасно, — сказал гигант. — Я брат-кодиций Заурен Кейл. Можешь звать меня Заур, если это не покажется тебе слишком фамильярным.
— Я… я…
— Секунду, — сказал Астартес, и сделал последнее, чего ожидал от него Сет.
Он снял шлем.
— КУДА ВЫ ИДЕТЕ? — спросил комиссар, когда они вышли из бункера на дневной свет.
— В ремонтные мастерские, — сказал Тэйд. Он сжимал и разжимал свою бионическую руку при ходьбе, и Тионенджи подумал, знает ли сам кадианец о том, что у него такая привычка.
— Наблюдать за работой уважаемого технопровидца?
— Осирона? Он бы этого не вынес. Это удовольствие, а не работа.
— Удовольствие? В ремонте? — Тионенджи посмотрел на него ошеломленным взглядом, который прекрасно сочетался с недоверчивостью в его гарадешийском акценте. — Я относительно хорошо информирован о народе Кадии, в том, что касается его культуры. Я знаю, что вы цените оружие больше, чем своих жен, что убить кого-нибудь вам интереснее, чем заниматься любовью, и что вы счастливы только тогда, когда хвастаетесь тем, что последний раз не спали пять дней, чтобы выиграть войну со связанными руками.
— Вы хорошо нас знаете, — Тэйд ухмыльнулся, его фиолетовые глаза ярко светились под черным треугольником волос на лбу. — Но не достаточно хорошо. 75 % взрослых и детей планеты под ружьем, и большинство кадианцев не вступают в брак. У нас есть программы воспроизводства, чтобы поддерживать численность населения.
— Это шутка?
Тэйд не ответил, продолжая улыбаться.
— Даже так, капитан, в самых страшных снах я и представить не мог, что вы любите проводить свободное время, наблюдая, как техносервиторы чинят ваши танки.
— Вы не обязаны идти со мной, — сказал Тэйд, зная, что это ложь. Тионенджи улыбнулся.
— Пропустить такое развлечение? Никогда.
— Я знал, что вы не испугаетесь. И нет, мы идем не затем, чтобы наблюдать, как перекрашивают танки и регулируют двигатели. Мы идем потому, что еще ночью мне сообщили, что Рекс готов.
— А кто или что это — Рекс?
Тэйд снова улыбнулся, когда они подходили к огромному кадианскому посадочному модулю. Из открытых дверей ангара был слышен шум ремонтных работ.
На секунду взгляд Тэйда стал почти мальчишеским. Это не так просто для человека, который сражался с Великим Врагом с четырнадцати лет. Тэйду еще не было тридцати, но Тионенджи полагал, что капитана вполне можно принять и за сорокалетнего.
— Рекс, — сказал Тэйд, улыбаясь редкой, теплой улыбкой, — это моя собака.
ЗАУР был бледным, как чистый мрамор. Не то чтобы Сет ожидал, что огромное тело и лицо Астартес могут быть вполне человеческими, но белоснежная кожа была еще одной неожиданностью. А глаза кодиция были черными. Это изрядно напугало Сета. Он никогда не слышал о таких… изменениях.
Голова Заура была чисто выбрита — так чисто, что кадианец был уверен — Астартес или побрился лишь несколько часов назад, или его генетические изменения не позволяли волосам расти. Из белой кожи выступало несколько разъемов, их блестящий хром приобретал красноватый оттенок там, где они раздражали кожу: импланты для подключения аппаратуры, усиливающей псайкерские способности кодиция. Сет не знал, какое оборудование используют псайкеры Астартес, и не собирался спрашивать, как бы ни мучило его любопытство.
Усиливающая полоса психоактивного металла, имплантированная в лоб Сета, внезапно страшно зачесалась. Он поддерживал свои аугментации в чистоте и дезинфицировал их два раза в день, но они были результатом грубой хирургии. Санкционированные псайкеры не заслуживали лучшего в глазах Гвардии; большинство их погибало страшной смертью, не успев заслужить медали за долгую службу. Сверкающая бионика на черепе космодесантника была почти произведением искусства в сравнении с дешевыми бронзовыми аугментациями в плоти и костях Сета.
— Ты, кажется, смущен, — сказал Заур. Его настоящий голос звучал как отдаленный гром, но не был злым.
— Я никогда не видел космодесантника без шлема. Ни разу.
— А, — Заур улыбнулся. Это еще больше испугало Сета. Даже зубы космодесантника были огромными, хотя все в его телосложении было вполне пропорциональным.
— Ты хотел посоветоваться со мной? — напомнил ему кодиций.
— Да. Да, насчет Таро Императора. Вы читаете карты?
— Ты спрашиваешь, практикуют ли все Астартес эту традицию, или спрашиваешь именно обо мне?
— И то и другое.
— Я полагаю, наши методы не так уж различаются, кадианец. Но пойдем, этот вопрос не стоит обсуждать на посадочной площадке. Даже в тени моего «Громового Ястреба» чужие уши не должны слышать, о чем мы говорим.
Заур повел Сета в утробу канонерки, с лязгом топая по трапу. Оказавшись в десантном отсеке, Сет увидел ряды боевых мотоциклов, прикрепленных цепями, и архаичных ракетных ранцев в нишах на стенах. Заур стукнул черным кулаком по панели замка, и трап с воем и металлическим лязгом поднялся.
— Ну, — сказал кодиций, — так что говорили тебе карты, кадианец?
Сет глубоко вздохнул.
— Великий Враг еще не закончил с Катуром.
— А что скажешь, если я видел то же самое?
— Я бы… убедился тогда, что мои способности не столь неуправляемы. Но если вы видели то же самое, тогда, может быть, мы…
— Успокойся, — сказал Астартес, махнув рукой. — Я видел темные знамения, но подробности прежде всего. И я хочу знать, не совпадают ли они. Говори ясно.
— Страшная угроза, еще не проявившая себя, — взгляд Сета блуждал, потеряв свою напряженную сосредоточенность, его голос звучал как во сне. — Эхо ереси звучит в небесах мира-святыни. Что-то надвигается. Возвращение Великого Врага. Что-то знакомое.
— Я видел в таро те же знамения. Итак, какая угроза может быть знакома и кадианцам и моему Ордену? Я не так одарен, как многие из моих братьев библиариев Гвардии Ворона, но я доверяю своему дару. Приближающееся зло хорошо знакомо нам. Ненависть, которая грозит обрушиться на нас — личная. Я почувствовал ее прилив в Таро, и в этом я не сомневаюсь. Единственный ответ, конечно…
— Гвардия Смерти.
— Гвардия Смерти, — кивнул Заур. — XIV Легион предателей. Бич Скаруса в правой руке Разорителя. Они наносят раны, для исцеления которых требуются десятилетия — если они вообще исцеляются. Зараза. Скверна. Сколько миров в этом Сегментуме пали жертвами Проклятия Неверия в Тринадцатом Черном Крестовом Походе Абаддона?
Вопрос был явно риторический. Сет медленно кивнул, собираясь с мыслями.
— Кадианские Ударники — защитники Скаруса. Но простите, брат-кодиций. Я не вижу связи между моим родным миром и вашим Орденом. Что для вас Гвардия Смерти? Насколько тяжки их грехи, что другое зло не может сравниться с ними в ваших глазах?
Заур несколько секунд стоял молча. Потом он положил руку в перчатке, холодную, как снег, на голову Сета. Когда он, наконец, заговорил, его голос звучал прямо в разуме Сета.
— Смотри, кадианец. Смотри, что они сделали с нами…
Видение началось. Видение войны — Войны — начавшейся десять тысяч лет назад. В далекой звездной системе, сотню веков назад, Сет видел предательство, которое ожесточило сердца воинов Гвардии Ворона против их братьев Астартес.
Скоро все закончилось. Когда видение исчезло, Сет был бледен и чувствовал слабость. Собравшись с силами, он задал свой последний вопрос.
— Заур…
— Да?
- С тех пор, как мы высадились на Катуре… Вы слышали голос? Что-то пробудилось в этом мире. Оно зовет на помощь.
Заур кивнул, очень медленно.
— Я слышал его. Я слышу его даже сейчас, — кодиций посмотрел на Сета. — Ты слышал ответ?
— Нет.
— Вот что по-настоящему меня пугает, и это причина того, что я так внимательно отнесся к предупреждениям Таро. Потому что я слышу не только голос, зовущий на помощь, я слышу, как что-то ему отвечает.
- Этот второй голос, что он говорит?
— Это не слова, так же, как и мольба о помощи, которую мы оба слышим. Это мощная проекция, которая передает одно сообщение.
— Какое сообщение?
Заур снова открыл свой разум, позволив шестому чувству окутать мысли Сета. Он чувствовал ритмы тела смертного, биение его короткого срока жизни. Астартес на секунду почувствовал, как хрупки и смертны простые люди. Он не боялся ничего в своей службе Трону, но все же чувствовал, что боится этой невероятной слабости.
— Слушай, — сказал Заур, позволив голосам течь сквозь его чувства в более слабый разум Сета. Это была просто передача ментальной энергии, эквивалент того, как человек запруживает одну реку, чтобы создать другую.
«Придите ко мне», сказал без слов первый голос.
«Мы идем», пришел такой же бессловесный ответ.
«Мы идем».
ЧАСТЬ II
Вестник
Глава VIII
ЭХО ЕРЕСИ
В варпе
МЫ ИДЕМ.
Он передавал это бессловесное сообщение в нескончаемом потоке подсознательной телепатии. «Мы идем». «Мы идем». «Мы идем». Иногда он забывал свое имя.
Он знал, что это из-за варпа. Путешествие в царстве его повелителя позволило существу ощутить прикосновение бога, и все человеческое, что еще оставалось в нем, исчезло во тьме беспамятства.
В такие периоды, которые могли длиться час, а могли десятилетиями или более, он называл себя тем титулом, которым именовали его слуги, когда обращались к нему.
Вестник, так они называли его. Вестник шепчущего бога, которому они все служили.
Вестник не вставал со своего трона много месяцев. Струпья, похожие на моллюсков, сгустки засохшей крови и затвердевшего гноя приковывали его к кости и ржавому металлу командного трона. Вестник чувствовал, что засохшие кровь и гной связывают его с троном, а через него — со всем кораблем.
Вестник чувствовал свою силу, свое невероятное могущество. Он знал, что нужно лишь небольшое усилие, чтобы встать и стряхнуть с себя засохшую мерзость, но ему хотелось еще немного насладиться безмятежностью отдыха. Он глубоко вздохнул внутри своей покрытой гноем брони, чувствуя приглушенный грохот двигателей своего корабля, пронзающего варп. Демоны во тьме за бортом корабля вопили и царапали броню, отчаянно желая войти и пасть ниц пред Вестником. Они оставляли обрывки зараженной плоти на корпусе, когда огромный корабль летел дальше, не обращая внимания на просителей.
Вестник довольно рассмеялся.
Некоторые из тварей, обитавших на мостике — слабейших, чьи жизни не значили ничего — съежились и захныкали, услышав его смех. В первый раз за многие недели Вестник издал какой-то звук.
Один из членов экипажа мостика, давно лишенный ног, подполз к ступеням трона Вестника. Когда-то он был человеком. Сейчас у него было много ртов, и, ползая без ног, он оставлял липкий гнойный след.
— Мы приближаемся, Вестник, — произнесли несколько ртов твари.
Вестник встал. Корка из крови и гноя, связывавшая его с троном, рассыпалась хрупкими заразными обломками, многие из них прилипли к броне Вестника, как бородавчатые наросты.
Когда Вестник, хотя и медленно, начал двигаться, пустые костяные шипы, выступавшие из его спины, начали издавать низкое жужжание. Вестник пробудился, и рой в его теле пробудился вместе с ним. Первые мухи, раздувшиеся и липкие, выползли из отверстий в костяных шипах.
Вестник повернул голову в рогатом шлеме, ища что-то. Он едва мог видеть. Его глаза были закрыты слишком долго и слиплись от кровавых слез. Смотреть было больно.
— Оружие, — прорычал Вестник низким булькающим голосом. Члены экипажа отпрянули от него, некоторые прижались к своим консолям в страхе, некоторые потому что их разложение приковало их к их постам, так же, как Вестника к трону.
Один из стоявших у огромного трона шагнул вперед. Он был облачен в броню Астартес, но раздутую, заржавевшую и потрескавшуюся за десять тысяч лет боев и чумы. Она была такого же гангренозного цвета, как броня Вестника.
— Вестник, — покрытые запекшейся кровью шланги респиратора шлема космодесантника вздрогнули, когда он заговорил, — я принес ваш клинок.
При этих словах искаженный Астартес протянул громадную косу, держа ее в раздувшихся кулаках. Она была более трех метров длиной, ее древко толщиной было с бедро человека, изогнутое серповидное лезвие блестело патиной кровавой гнили.
Вестник взял косу в свои руки в бронированных перчатках. Воспоминание всплыло сквозь мглу святого варпа, покрывающую его мысли. Имя.
Его имя?
Нет… Жнец Жизней. Имя оружия, которое он держал. Усилием мысли Вестник активировал древнее силовое оружие. Лезвие косы зашипело от энергии, заливающей древний металл. Органическая гниль, которой зарос клинок, затрещала, сгорая. Зловоние было убийственным, но для Вестника это отнюдь не было чем-то необычным. Весь корабль смердел гнусным зловонием опустошительной заразы. Воздух внутри корабля был ядом для всех, кроме тех существ, которые обитали здесь.
Вестник глубоко вздохнул внутри своей брони, наслаждаясь священным запахом, достигшим его острого обоняния. Зрение возвращалось с усиливающейся ясностью, очертания стали достаточно четкими, чтобы разглядеть весь мостик. Огромный экран перед троном показывал прекрасный хаос варпа. Это было словно заглядывать в мысли безумца, видя их в цвете.
— Близко? — спросил Вестник. — Скоро?
Говорить тоже было трудно. Вестник глотнул, чтобы прочистить горло. Что бы ни поселилось в горле, пока Вестник спал, оно извивалось, когда было проглочено.
— Нам осталось несколько часов до места назначения, Вестник, — ответил предатель Астартес.
— Легион? — прорычал Вестник.
— Легион готов, Великий Странник.
Странник. Еще один из его титулов. И… связанный с его именем…
— Мой корабль, — промурлыкал Вестник булькающим голосом. Его покрытые струпьями перчатки погладили ржавый трон. — Мой корабль. «Терминус Эст».
— Да, господин, — предатель Астартес привык к варповой болезни, действовавшей на Вестника. Он знал, что она скоро пройдет.
Вестник усмехнулся под рогатым шлемом, глядя на экран и нетерпеливо сжимая косу. Его массивная терминаторская броня и так была огромной, но струпья, бубоны и костяные шипы, выросшие из грязно-зеленой брони, раздули ее до размера в четыре раза больше обычного человека.
— Катур, — сказал Вестник. — Мы приближаемся к Катуру.
— Да, господин.
И вдруг, как удар молнии из хаотической бури за бортом, Вестник вспомнил свое имя. Вспомнил, кем он был. И кем он стал. Он снова улыбнулся и начал отдавать приказы своему ужасному экипажу.
Десять тысяч лет назад, когда Галактика была ввергнута в бесконечную войну, он был Первым Капитаном Гвардии Смерти.
Сейчас Бич Скаруса, Странник, Повелитель Разрушительного Роя, Вестник Праотца Разложения, снова готовился к бою.
— Катур, — Тифус улыбнулся черными губами. — Их… маленькая… святыня.
СЕТ ВСТРЕТИЛСЯ с Тэйдом, когда капитан был в своей палатке, выполняя ритуал чистки и ремонта цепного меча. Запах очищенных масел наполнял воздух. Тэйд сидел на койке, одетый в серую рабочую форму, держа клинок на коленях. В первый раз за многие недели псайкер видел Тэйда без брони.
— Сэр? — он стоял у входа в палатку, заглядывая из-за входной занавески. Тэйд тщательно выскребал кровавую грязь из готических рун, выгравированных на плоской стороне клинка.
— Заходи, — сказал капитан.
Сет вошел в палатку и застыл, когда внезапно раздалось рычание. Звук был механический и очень, очень злобный. Сет хорошо его знал. Он медленно повернул голову и увидел кибер-мастифа Тэйда, его корпус из хрома и железа был восстановлен в первоначальном серо-стальном цвете. Размером с ищейку, по виду похожий на волка с особенно страшными челюстями, кибер-мастиф смотрел на Сета своими черными глазными линзами.
И рычал.
— Ох… хорошая собачка, — сказал Сет, чувствуя себя глупо от того, что это у него вырвалось.
— Тихо, малыш, — сказал капитан. — Прости, Сет. Секунду. Рекс, зарегистрировать биологический след цели. Имя записи: Сет. Статус: нулевая цель.
Глаза механической собаки зашуршали, вращаясь — фокусировались, записывали.
— Подтвердить, — приказал Тэйд.
Собака открыла свои огромные, как медвежий капкан, челюсти, и ее внутренние вокс-динамики издали хриплый машинный звук. С некоторым воображением его можно было принять за лай.
— Теперь ты в безопасности, — сказал Тэйд, возвращаясь к очистке последних остатков запекшейся крови с гравировки на клинке. — Когда Рекс был поврежден, в его когитаторе стерлись файлы целей и воспоминаний.
— Его… что?
— Его память. Не смотри на меня так: это объяснение Осирона. Рексу нужно перезаписать биологические следы всех, кого он не должен считать целями.
— Теперь я нулевая цель? — Сет оперся на посох, чувствуя, как головная боль бьется в мозгу. Убей Император эту проклятую собаку, она ему никогда не нравилась.
— Должен быть. Рекс? Приготовиться к бою.
Кибер-мастиф повернул голову к Тэйду, слегка приоткрыв пасть. Сет заметил его стальные зубы, сверкавшие в тусклом солнечном свете, проникавшем в палатку. Каждый зуб был начищен как наградной кинжал.
— Не стоит проверять, я верю вам на слово, — прошептал Сет. — Великое Око, Осирон чистил ему зубы?
— Да. Если подойдешь поближе, увидишь, что на каждом клыке выгравирована Литания Защиты.
— Я не подойду поближе.
— Ну, думаю, это было очень любезно с его стороны. Стой смирно — сейчас проверим. Рекс? Убей.
Сет почувствовал, как все его тело напряглось. Он не ожидал, что собака нападет на него, но от самой возможности этого у него скрутило желудок и заломило глаза. Юмор капитана совсем ему не нравился.
Рекс захлопнул челюсти с металлическим лязгом. Его внутренние динамики издали звук, похожий на щенячий скулеж.
— Ты в безопасности, — сказал Тэйд. — Рекс, отбой.
Кибер-мастиф перешел в режим пониженного потребления энергии, закрыв пасть и сжав ряды острых, как у акулы, зубов. Он сидел почти как настоящая собака, но его голова медленно поворачивалась влево и вправо, словно камера безопасности.
— Простого «да» было бы достаточно.
— Прекрати ныть, ты же еще жив. Ты хотел поговорить со мной, — сказал Тэйд. — Но сначала я задам тебе один вопрос.
— Конечно.
— Час назад ты встречался с псайкером Астартес.
— Да.
— Теперь скажи мне, зачем.
Сет засмеялся, но смех перешел в кровавый кашель.
— Это не вопрос.
— Не зли меня, Сет. В монастыре прошлой ночью я не стал наказывать тебя, хотя комиссар пристрелил бы тебя на месте.
— Вы ударили меня рукоятью пистолета.
— Ах, так ты заметил это? Я, возможно, должен был убить тебя за то, как ты выполнял свои обязанности, так что ты не в том положении, чтобы внушать мне чувство вины. Святой Трон, мы думали, у тебя началось расстройство речи. Что эта планета делает с тобой?
Сет не ответил.
— Послушай, Сет. Хотя Тионенджи оказался не такой задницей, как мы могли ожидать, все-таки он комиссар до мозга костей. В следующий раз, прежде чем ты даже подумаешь уклониться от исполнения своего долга, получишь болт в затылок. И никаких вопросов.
— Понятно, сэр.
— Я просто предупредил тебя. Пора начинать становиться образцовым солдатом. Так что говори.
— Таро Императора указывают на знамения. Темные знамения. Мое толкование карт сходится с толкованием брата-кодиция Заурена.
Тэйд посмотрел на него и отложил меч.
— Можно сказать, ты привлек мое внимание.
— Я понимаю, что мы не друзья, капитан. Но я уважаю вас. И я благодарен вам за то, что вы доверяли моим способностям в прошлом.
Тэйд кивнул, натянуто улыбнувшись и думая, к чему это псайкер ведет.
— Ты хорош… в том, что ты делаешь. Я не лгу, Сет. Не могу сказать, что чувствую себя спокойно рядом с твоими способностями. Но ты служишь, и служишь хорошо. Я верю тебе.
— Я не питаю иллюзий. Кадианские ударники обращаются с подобными мне с поистине бесконечной благосклонностью по сравнению с тем, как нас притесняют и презирают в других полках.
— Я знаю.
— Тогда послушайте меня сейчас, — Сет неуклюже встал на колени, опираясь на посох. Тэйд поморщился, услышав, как щелкнули колени псайкера. — Еретики из XIV Легиона здесь. Вот что мы знаем. Но пока мы видели лишь малую часть их усилий. Они обрушатся на нас большими силами, и это произойдет скоро. Все знаки указывают на это… на эту бойню.
— Главные силы Отвоевания лишь в паре недель пути, — сказал Тэйд.
— Таро не указывают точного времени. Только срочность.
— И я так понимаю, это срочно.
— В последний раз, когда я видел знамения такой силы и яркости… — Сет замолчал, глядя в глаза капитану.
— Нашу родину охватил огонь, — закончил за него Тэйд. Сет кивнул.
— Святой Трон, Сет. Я всего лишь капитан. Я сообщу лорду-генералу, но не ожидаю, что он будет меня слушать. Нужно что-то большее. Что сказал тебе кодиций?
— Что он видел те же знамения грядущего. Что он предупредил брата-капитана, который, в свою очередь, подготовил своих людей. И он показал мне, почему Гвардия Ворона ненавидит Гвардию Смерти более всех.
— Для меня что один орден Космодесанта, что другой. Кроме, — Тэйд стиснул зубы, — Расчленителей. Помнишь Каср Хейн?
— Вряд ли я когда-то его забуду, капитан.
— Тьфу! Чтоб Инквизиция покончила с этими ублюдками! Так что в этом деле такого особенного для брата-капитана и его гигантов в черном?
— Вам попроще изложить?
— Именно так я и предпочитаю, — Тэйд встал на ноги, застегнул пояс с оружием и потянулся за шлемом. — И похоже, что мне надо встретиться с лордом-генералом как можно быстрее, поэтому излагай попроще и покороче.
— Месть, — сказал Сет. — Они хотят отомстить.
Тэйд криво усмехнулся.
— Все-таки у нас есть с ними что-то общее. За что отомстить?
— Ересь Гора. Древняя вражда. Особенно действия флагманского корабля флота XIV Легиона — «Терминус Эст».
— Я молюсь, чтобы этот проклятый корабль сгорел в святом огне, — прошипел Тэйд. Имя корабля Странника было проклятьем для Кадии, особенно ненавистным за те опустошения, которые произвел он в секторе Скарус. — Что этот чертов корабль сделал Гвардии Ворона? Заразил их мир, так же, как он заражает другие?
— Нет. У их ненависти другие причины. «Терминус Эст» ответственен за уничтожение флагмана флота Гвардии Ворона во время Ереси Гора. Корабль назывался «Тень Императора».
Тэйд помолчал, глядя Сету в глаза.
— Крейсер Гвардии Ворона на орбите называется «Вторая Тень».
— Да, — сказал Сет.
Тэйд глубоко вздохнул.
— Что-то в этом роковое.
— Да, — снова сказал псайкер. — Я… слышал голос, сэр. Той ночью во время боя в монастыре. Это был бессловесный призыв о помощи.
Тэйд сжал зубы. Это не предвещало ничего хорошего. Санкционированные псайкеры, слышащие голоса, спустя некоторое время обычно умирали от выстрела в голову.
— Не бойтесь, — сказал Сет, невесело улыбнувшись. — Брат-кодиций Заурен тоже слышал этот голос. Он слышит его и сейчас. Мы слышим некую телепатическую мольбу о помощи с Катура, и кто-то отвечает на нее — кто-то за пределами мира. Что-то приближается, мы в этом уверены.
— Иди к полковнику Локвуду и расскажи ему все, о чем мы сейчас говорили. Встретимся в штабе лорда-генерала на совещании через пятнадцать минут.
— Да, сэр.
— Рекс, ко мне, — Тэйд уже выходил из палатки, но остановился и обернулся. — Сет?
— Капитан?
— Чертовски хорошая работа.
И после этого он ушел, механическая собака бежала следом за ним.
ТЭЙД БЫЛ уже на полпути к командному пункту лорда-генерала, когда внезапно изменил курс. Он подозвал первого попавшегося солдата 88-го полка — одного из людей Таана Деррика, чистившего сапоги рядом с солдатской палаткой.
— Солдат Сердок?
— Сэр! — Сердок сделал знак аквилы. Тэйд проигнорировал взгляд солдата, прикованный к серебряной медали на шлеме капитана.
— Передай сообщение полковнику Локвуду.
— Да, сэр.
— Скажи ему, что я не буду присутствовать на совещании в штабе лорда-генерала. Пусть продолжают без меня.
— Да, сэр. А что сказать, если полковник спросит, где вы?
Тэйд указал на темный аэродинамичный корабль, стоящий недалеко от кадианских палаток. Борта корабля украшала стилизованная буква «I».
— Скажи ему, что я буду обсуждать вопрос на высшем уровне.
ИНКВИЗИТОР ПОТЯГИВАЛ амасек.
Тэйд не привык пить дорогие напитки, но, попробовав амасек, он признал, что у инквизитора Кая великолепный вкус — и явно нет недостатка в деньгах, чтобы этот вкус удовлетворять.
— Здорово, — сказал Тэйд с чувством, сделав еще один глоток. — На самом деле, просто превосходно.
— Пожалуйста, — сказал Кай.
Пока Тэйд рассказывал свою историю, инквизитор сидел, откинувшись в мягком кожаном кресле в своей каюте, которая напоминала нечто среднее между личной библиотекой и хорошо оборудованным рабочим кабинетом. Помещение с деревянным полом, красными коврами и старинным рабочим столом из дорогой древесины выглядело совершенно неуместным на устрашающе выглядевшей инквизиторской канонерке.
— Сейчас о моих псайкерских талантах речь не идет, — продолжал Кай. Он посмотрел на Тэйда, и капитан почувствовал, что у него кровь стынет в жилах от нечеловеческого взгляда настоящего глаза инквизитора и искусственного рядом с ним. — Но я не практикую чтение Таро Императора. И я удивлен, что ваш псайкер это может.
— Он вообще уникален.
— В каком смысле?
— Во-первых, Сет сумел выжить дольше, чем большинство санкционированных псайкеров-советников в Имперской Гвардии. Во-вторых, хотя я не могу судить об этом сам — мне не с чем сравнивать — но официально по своим психосилам он стоит в первом ряду среди псайкеров, пригодных для службы в Гвардии.
— Ах, вот как. Не просто рядовой магнит для болтов, хм?
Тэйд улыбнулся, услышав из уст инквизитора гвардейский жаргон. «Магнит для болтов» — так называли санкционированных псайкеров из-за того, что их часто ждала смерть от рук комиссара «ради их же блага».
— Он силен, мой лорд. И полезен. Каждые три месяца его проверяют на признаки скверны, и всегда он оказывается полностью чист. Эти результаты говорят о том, что воля его сильна, даже если тело слабо.
— Магнит для болтов с оттенком чего-то большего? Редко бывает, чтобы кто-то из псайкеров Гвардии сделал нечто большее, чем убил себя своим же психокинетическим разрядом.
Тэйд ничего не сказал. Такое почти случалось с Сетом несколько раз. Последний раз это было год назад, в сражении с еретиками в мире-улье Бешик V, когда псайкер едва не расплавил вражеский танк психомолнией из своего посоха с аквилой. Экипаж испекся заживо в своем бронированном гробу. Сет пролежал без сознания целую неделю.
— Хорошо, — сказал, наконец, инквизитор. — Я сам поговорю с лордом-генералом. И с братом-капитаном.
— Спасибо, мой лорд. А еще он упоминал… что слышит голос.
Инквизитор встал, глядя на Тэйда немигающим взглядом.
— Продолжайте.
— Крик о помощи, на который отвечает кто-то из глубокого космоса. Сет говорил с псайкером Астартес, и они пришли к такому выводу. Но больше они не сообщили никаких подробностей.
— Я поговорю и с вашим псайкером. Где он в первый раз услышал голос?
— В храмовом районе. В ту ночь, когда мы сражались в Святыне Бесконечного Величия Императора.
— В самой святыне? Именно внутри здания?
— Спросите его лично. Он казался неуверенным. Его способности ненадежны.
— Хорошо. Ваши люди готовы, капитан? Мы выступаем завтра на рассвете.
— Мы готовы, мой лорд.
— Тогда увидимся завтра, Тэйд. Но прежде чем вы уйдете, скажите во имя всего святого, где вы достали этого кибер-мастифа?
Тэйд посмотрел на Рекса, который сидел тихо, поворачивая голову влево и вправо с механической медлительностью. Обозначить инквизитора нулевой целью было первым, что Тэйд сделал, когда поднялся на борт.
— Год назад мы защищали мир-кузницу Бешик V. Мой технопровидец нашел собаку в развалинах одного из их огромных заводов, и отремонтировал ее по собственному проекту. До того, как там началась война, техножрецы использовали таких собак для охраны заводов. Когда мы улетали оттуда, губернатор города разрешил ему забрать кибер-мастифа с собой.
— Подозреваю, что там не обошлось без взятки.
— Что ж, возможно вы и правы, — ответил Тэйд.
Инквизитор кивнул, все следы его хорошего настроения исчезли.
— Хорошо. Я скоро встречусь с Сетом. Вы свободны капитан. Встретимся на рассвете.
Глава IX
ТЕРМИНУС ЭСТ
НА СЛЕДУЮЩИЙ ДЕНЬ, когда неяркое послеполуденное солнце начало спускаться к горизонту, Империум Человека проиграл войну за Катур.
Лишь через несколько месяцев после этого заключения историков Империум вернет мир-святыню почти без сопротивления. Но к этому времени многие из тех, о ком повествует эта летопись, уже погибли.
Имперские летописи отметят эту дату, единственный день в начале второго месяца Отвоевания как поворотный пункт в кампании. Личные записи солдат на поверхности говорили о том же, хотя и другими словами. Восстановленная вокс-запись событий, сделанная инквизитором Ордо Сепультурум Бастианом Каем (ныне покойным) сообщает следующее:
«Без тех предупреждений, которые в последний момент успели сделать брат-кодиций Заурен из Гвардии Ворона, санкционированный псайкер Сет Роскрейн из Кадианского 88-го полка и некоторые навигаторы на борту флота Отвоевания, бой на орбите был бы проигран даже до того, как он начался. Их предупреждений в совокупности было достаточно, чтобы убедить многих флаг-капитанов, что, по крайней мере, есть вероятность того, что может произойти непредвиденное.
Конечно, мы не знали. Не знали, откуда придет угроза. На коротком совещании, которое я провел с лордом-генералом, полковыми офицерами и флаг-капитанами, мы пришли к общему мнению, что главной угрозы следует ожидать на поверхности планеты. В конце концов, предатели из XIVЛегиона уже были на Катуре. Все сходилось.
С одной стороны это было так. Присутствие мятежных СПО и Гвардии Смерти в пределах Солтана достигло невиданного до сих пор уровня. Но я слышал голос. Я знал, что что-то приближается из варпа. И хотя я предупредил флот на орбите, чтобы они были готовы к бою, однако подготовка шла вяло и неохотно. Я не был разгневан этим, но, должен признаться, был разочарован. Офицеры флота не слишком опасались, что мы столкнемся с какой-либо угрозой до того, как прибудут главные силы флота Отвоевания — а некоторые просто не верили, что флот Хаоса станет атаковать нас над Катуром. Они считали, что Великий Враг уже сделал здесь свое дело. Осквернение мира-святыни закончено, богохульство совершено, и настоящей угрозы уже нет.
Представьте наше изумление, когда мы узнали истину.
Настойчивое стремление лорда-генерала Маггрига освободить Солтан лишь силами авангарда было похвально, но закончилось неудачей. Он дорого заплатил за свое рвение. Наш флот на орбите был слишком мал, чтобы отразить атаку такой силы.
И все же, отчаянная храбрость флаг-капитанов, чьи корабли защищали мир-святыню, оказалась поистине неоценима для наземных сил.
Их яростная оборона дала тем из нас, кто был на поверхности планеты, самое ценное в тех условиях. Капитаны флота не могли дать нам победу. Все, что они могли выиграть для нас, было время.
Время выбрать, как мы будем сопротивляться».
Найденный дневник командира Ведникийского 12-го стрелкового полка полковника Джека Антора (также ныне покойного) сообщает в основном то же самое:
«Мы потеряли связь с кораблями на орбите. Организация была нарушена. По приказу лорда-генерала Маггрига полки рассеялись по городу, разделив силы, чтобы свести к минимуму потери в случае орбитальной бомбардировки.
На других ТВД это могло быть полезной тактикой, но здесь оказалось беспорядочным распылением сил. Вокс-связь на Катуре была исключительно ненадежна — с того самого момента, как мы высадились на планету. Сейчас, когда мы оказались рассеяны в огромном враждебном городе, полном чумных мертвецов, мы начали понимать, насколько помогали корабли на орбите поддерживать вокс-сигнал посредством своей аппаратуры связи.
Качество связи ухудшилось до того, что вокс-аппараты стали почти бесполезны. Судя по тому, как связь становилась все хуже и хуже, мы предполагали, что еще один из наших кораблей на орбите уничтожен.
Говорили, что что-то случилось, что пришло что-то огромное, чтобы уничтожить нас всех. И это была правда. Проклятые Императором еретики восстали на нас. Я проклинаю мятежников, проклинаю чумных зомби, проклинаю Гвардию Смерти, которая ведет их.
Будь проклято все это дерьмо на орбите. Как будто у нас и так мало проблем».
В личном дневнике лейтенанта Таана Деррика из Кадианского 88-го полка механизированной пехоты итог подводится гораздо более кратко:
«Ненавижу эту планету».
КОГДА РАННЕЕ послеполуденное солнце сияло над столицей Катура, три сотни солдат Кадианского 88-го полка медленно продвигались в пешем строю по обширным паркам, примыкавшим к шпилю-гробнице, в котором, предположительно, хранились пальцы самого святого Катура. Солдаты Тэйда наступали уже более девяти часов, войдя в город на рассвете. Инквизитор Бастиан Кай был с ними, его пси-пушка на плече двигалась, отражая движения его головы.
Полковник Локвуд и майор Крейс сейчас только выводили остальные части полка — семьсот солдат на «Химерах» — из главного лагеря в нескольких километрах позади, направляясь на выполнение собственных задач.
Лорд-генерал Маггриг был в лагере, предпочитая находиться в своей палатке, чем в командирском бункере, в котором проводились совещания, изучая карты Солтана и указывая младшим офицерам, куда передвинуть значки на картах, представляющие расположение его сил.
Брат-капитан Корвейн Валар проводил дневную медитацию, стоя на коленях, одетый в простое черное одеяние с белой эмблемой Ордена на груди. Он был в своей каюте, на борту ударного крейсера «Вторая Тень».
Брат-кодиций Заурен был на мостике «Второй Тени», облаченный в полную броню. Когда космос перед ним взорвался и изверг воинство Великого Врага, библиарий покачал головой с печальной улыбкой и произнес два слова, слишком тихо, чтобы их распознал вокс шлема.
- Мы погибли.
ОБРАЗЦОМ ДОБЛЕСТИ в обороне орбиты Катура стала не «Вторая Тень» (как можно было ожидать от ударного крейсера Адептус Астартес). Эта честь выпала крейсеру Имперского Флота «Сила Ярости», командиром которого был капитан Лантир Стрейден.
Стрейден был одним из тех капитанов, которые обратили внимание на предупреждения инквизитора Кая и были уверены, что главной угрозы следует ждать из варпа, а не с поверхности Катура. Поэтому когда взвыли сирены и лишенные конечностей сервиторы, соединенные с консолями, начали бормотать и стонать в тревоге, Стрейден никоим образом не удивился.
— Ну-ну, — сказал он, глядя на вихрь варпа там, где поток кораблей Великого Врага изливался из разрыва в пространстве. Постучав пальцами по консоли, он сидел на своем командном троне, глядя в иллюминатор на протяжении нескольких спокойных ударов сердца.
— Сэр? — спросил флотский старшина.
Стрейден разгладил свои седеющие усы и кивнул офицеру. Мрачная усмешка появилась на его губах.
— Всю энергию на орудие «Нова».
«ТЕРМИНУС ЭСТ» РАЗОРВАЛ неподвижность космоса, ворвавшись в реальность с силой, сотрясшей корпус. Корабль мчался сквозь реальное пространство, оставляя за собой завитки варп-тумана цвета безумия.
Флагман Вестника был невероятно громаден. Распухший и чудовищный, создававшийся как линейный корабль вне конкуренции, и раздувшийся под воздействием Хаоса за десять тысяч лет с тех пор как он впервые отошел от орбитальных доков мира-кузницы, породившего его. Его гребнистая поверхность ощетинилась тысячей покрытых затвердевшим гноем орудий, и каждое из них было готово открыть огонь. Гангренозно-серый корпус был окутан пламенем, когда последние остатки прикосновения варпа испарялись, сжигая органическую гниль, покрывавшую металлическую броню корабля. Понадобилось несколько секунд, чтобы холод космоса восстановил власть материальной физики над кораблем. Нечистое пламя медленно умирало, гасимое реальностью.
Словно мухи вокруг трупа, меньшие корабли кружились рядом с «Терминус Эст», все еще держась ближе к флагману, но уже начиная перестраиваться в атакующие группы. Вслед за гигантским кораблем и его паразитами-перехватчиками из страшно пылающей раны в реальности появлялись огромные крейсеры.
Три. Десять. Девятнадцать. И они все появлялись, извергаясь из Эмпирей, и оставляя за собой следы психотумана.
На дымящемся испарениями мостике «Терминус Эст» существа, прикованные к своим постам, шипели и визжали. Тифус встал и оперся на поручни, окружавшие его командирский трон.
— Окружить их. Не позволить никому уйти в варп.
В этом приказе не было необходимости. Флот Хаоса вышел из Имматериума на значительном расстоянии, но страшный варп-разрыв, из которого они появлялись, вверг в безумие навигационные системы имперцев. Истребители уже вступили в бой. Ни один имперский корабль не мог избежать уготованной ему участи.
— Доложить, — пробулькал Тифус.
Ему ответило мутировавшее существо, наполовину сросшееся с консолью сканнера. Его голос был полностью человеческим, хотя прерывался отрывистым кашлем.
— Двенадцать войсковых транспортов… шесть фрегатов типа «Меч» в рассыпном строю… два легких крейсера типа «Неустрашимый» в оборонительном кольце… пять эсминцев типа «Кобра»… один крейсер типа «Доминатор» на высокой орбите…
— Они ничто для нас. Но это, — Тифус указал своей косой на огромный экран, — что это?
— Ударный крейсер Адептус Астартес, великий Вестник… — прохрипела тварь, бывшая когда-то человеком. — Опознан как «Вторая Тень», принадлежит Гвардии Ворона…
Остаток сообщения был заглушен смехом Вестника.
ИМПЕРСКИЙ ФЛОТ над Катуром был представлен весьма скромными силами, если не сказать меньше. Боевая группа на орбите планеты была сбалансирована именно для того, что она представляла: авангард сил Отвоевания. Медлительные войсковые транспорты были почти безоружны и абсолютно не обладали необходимой маневренностью, чтобы выжить в бою. Эсминцы и легкие крейсеры, защищавшие неуклюжие транспорты, были похожи на клинки, быстрые и смертоносные, в их экипажах служили ветераны Боевого Флота Скаруса, и каждый корабль нес более чем достаточно шрамов и воспоминаний о схватках с Великим Врагом за столетия войны и ремонта.
Среди легких кораблей ударный крейсер Гвардии Ворона был поистине яркой драгоценностью в короне флота. Когда кинжалоподобные легкие фрегаты и эсминцы развернулись, чтобы встретить новую угрозу, «Вторая Тень» включила свои древние двигатели и приготовила к бою свои устрашающие орудийные батареи, созданные, чтобы прорывать любую блокаду и имеющие достаточно огневой мощи, чтобы, прорвавшись на низкую орбиту, обращать в пыль города на поверхности планеты.
И все же «Вторая Тень» оставалась на орбите, тогда как корабли Имперского Флота покинули ее, чтобы встретить атаку.
«Сила Ярости» была единственным большим крейсером из кораблей Имперского Флота у Катура. Крейсеры типа «Доминатор» были редки в Боевом Флоте сектора Скарус, и многие капитаны считали их чем-то вроде незаконных детей флота. Более надежные крейсеры типа «Лунар», «Готик» и «Диктатор» занимали господствующие позиции во флоте и входили в состав большинства боевых групп.
Причиной такого недоброжелательного отношения к «Доминаторам» было их главное оружие. Орудие «Нова», торчавшее из бронированного носа, как копье, и достигавшее почти полукилометра в длину, требовало очень долгой подготовки, чтобы выстрелить хотя бы один раз. Так же это орудие было неэффективно при орбитальной бомбардировке, что делало его менее универсальным, чем обычные лэнс-излучатели, и из-за этого орудие «Нова» было еще менее популярно.
И, наконец, «Нову» нельзя было установить на корабль классом ниже крейсера, исключительно потому, что отдача от выстрелов орудия в лучшем случае сбивала корабль с курса, и требовались драгоценные минуты, чтобы восстановить положение. В худшем — и гораздо более вероятном случае — отдача от выстрелов могла разрушить надстройку корабля меньшего класса и даже привести к его гибели. Поэтому такое сложное и неудобное оружие устанавливалось на носу часто недооцениваемых «Доминаторов».
Капитан Стрейден уже привык, что ему поручали не слишком почетные задания — задания, которые, как он считал, не были достойны имперского крейсера. Сейчас он сидел на своем командирском троне, чувствуя тяжелую вибрацию двигателей, когда его любимый, несправедливо недооцениваемый корабль поворачивал на новый курс. Работа двигателей сотрясала весь корабль, ради этого пять тысяч рабов и сервиторов трудились на бесконечных этажах кормовых палуб «Силы Ярости». Машинное отделение было пеклом, наполненным грохочущими механизмами, пылающими топками, потными рабами и орущими унтер-офицерами, вооруженными пистолетами и бичами.
— Я насчитал двадцать шесть вражеских кораблей, капитан, — прокричал младший офицер со своего поста перед рядом экранов сканнеров. — Святой Трон!
— Доложить, — приказал Стрейден спокойным голосом.
— Флагман противника опознан как… «Терминус Эст».
Лантир Стрейден командовал «Силой Ярости» уже одиннадцать лет. До этого он шесть лет командовал эсминцем типа «Кобра», а еще раньше служил лейтенантом на борту крейсера типа «Лунар». Долгая карьера в Святом Флоте. Весьма достойная, если не выдающаяся, и со списком побед, дававшим ему право сидеть на этом месте: на огромном древнем командном троне одного из благословенных боевых крейсеров Императора. В его власти была сила достаточная для уничтожения невероятного множества живых существ, целых городов, целых миров. И ему уже много раз приходилось делать это — просто произнеся одно слово, он обращал в ничто тысячи жизней. Это был его долг, и долг был его страстью. Такова была мощь «Силы Ярости», какой бы дурной славой не пользовалось ее основное оружие.
И сейчас впервые за всю свою карьеру Стрейден поймал себя на мысли о том, что многометровой адамантиевой брони имперского крейсера в сочетании с невидимой защитой пустотных щитов может быть недостаточно. Услышав имя проклятого корабля, который тысячи лет был легендой Сегментума Обскурус, Стрейден с холодной уверенностью понял, что сегодня он умрет.
Он постучал пальцами по подлокотникам командного трона. Смерть… Мысль о ней приносила странное чувство свободы.
— Поворачивать, пока «Терминус Эст» не окажется в нашем носовом секторе обстрела. Состояние орудия «Нова»?
Артиллерийский старшина поднял взгляд от своей консоли, прижав руку к наушнику.
— Носовой пост управления огнем докладывает, что все системы готовы, — сообщил он.
— Предупредить машинное отделение, чтобы завершили последние приготовления.
Десятки голосов на мостике заговорили в вокс-микрофоны, предупреждая офицеров в других отсеках по всему кораблю, что главное орудие готовится стрелять.
Стрейден приказал включить вокс-связь по всему кораблю, и старшина подключил ее к системам командирского трона.
— Это капитан, — сказал Стрейден, почувствовав, что у него пересохло во рту, хотя он был более спокоен, чем когда-либо. — Всему экипажу занять посты по боевому расписанию. Приготовиться к выстрелу из орудия «Нова» через тридцать секунд. Командирам боевых постов доложить о готовности.
Вокс-динамики взревели, когда посыпались ответные сообщения.
— Ходовой мостик готов, — прогремел первый ответ из динамиков.
— Лазерные батареи левого борта закреплены и готовы, — раздался второй ответ.
И так далее. Пока все отсеки колоссального корабля докладывали о готовности, Стрейден смотрел, как покрытые гнилью корпуса кораблей Великого Врага все приближались. Корабль вздрогнул, получив первые попадания с легких крейсеров противника, опередивших чудовищный «Терминус Эст».
С крупных кораблей Хаоса взлетали истребители, но, хотя их оружие могло причинить тяжелые повреждения небольшим кораблям Имперского Флота, «Сила Ярости» полностью их игнорировала. Она устремилась прочь от планеты, направляясь к своей цели, как сорокопут, бросающийся на добычу.
— Передать приказ командирам «Драгоценной Верности» и «Лорда Кастеляна» увеличить ход и прикрывать нас с флангов первые пять тысяч километров. Когда мы откроем огонь из орудия «Нова» они должны отойти, чтобы не попасть под наши бортовые залпы.
— Принято, — пробормотал вокс-сервитор, передавая приказы командирам фрегатов. «Сила Ярости» задрожала сильнее, получая серьезные попадания в пустотные щиты и вибрируя от напряжения плазменных двигателей, мчавших корабль вперед на грани перегрузки.
— Давай, — прошептал Стрейден. — Ну, давай…
— Машинное отделение… — произнес голос из динамика, и Стрейден встал со своего трона, — … готово.
Стрейден смотрел на экран, на котором раздувшийся корпус «Терминус Эст» становился все ближе. Капитан достал свою офицерскую саблю и указал ею на экран.
— Уничтожить. Этот. Корабль.
ПРИНЦИП работы технологии орудия «Нова» был относительно прост.
Генераторы, установленные в носу «Силы Ярости» и в самой пушке включались, создавая ряд мощных магнитных полей. Команды рабов в носовой части работали с огромными механизмами заряжания, чтобы подать специально подготовленный снаряд — его заряд был размером с небольшое здание — в огромное помещение, называемое камерой пуска.
Когда орудие «Нова» готовили к выстрелу, переборки задраивались. Механизмы орудия при выстреле должны быть изолированы от остальных частей корабля, и при этом редко всем рабам удавалось покинуть отсеки вовремя. Когда «Сила Ярости» мчалась к «Терминус Эст» под огнем десятков меньших кораблей врага, Стрейден прежде всего требовал скорости. Сотни рабов и сервиторов погибли при подготовке к выстрелу еще до того, как сам корабль был уничтожен несколько минут спустя.
По получении приказа произвести выстрел, магнитные поля разгоняли снаряд и выбрасывали его из ствола со скоростью, близкой к скорости света. Далее производился долгий и опасный процесс перезарядки, и все действия повторялись.
Снаряд летел быстрее, чем мог отследить человеческий глаз (и большинство приборов, разработанных людьми). Он был запрограммирован на взрыв на безопасном расстоянии от корабля, с которого произведен выстрел; разрушительная сила орудия «Нова» была огромна.
Эта предосторожность, конечно, могла быть отменена. Для ее отключения требовалось лишь несколько минут.
Снаряд пролетел расстояние между двумя кораблями быстрее, чем можно моргнуть глазом. Он был запрограммирован при попадании произвести имплозивный взрыв такой плотности, что вся материя поблизости должна быть втянута в него и сжата практически в ничто.
Так умирают звезды.
И снаряд попал в носовую часть «Терминус Эст».
ОГРОМНЫЙ КУСОК чумного корабля просто перестал существовать, обратившись в ничто.
На мостике «Силы Ярости» приборы определяли нанесенные повреждения, вибрировали консоли, хрипели сервиторы.
— Прямое попадание, — сказал лейтенант за операторским пультом.
Гангренозный корабль был ранен. Обломки, мутировавший экипаж и осколки бронеплит корпуса закружились в космосе, вылетая из огромной пробоины, зияющей в носовой части линкора Хаоса. Стрейден видел кровь, застывавшую темными каплями — какая-то ужасная жидкость хлестала из разрушенных секций корпуса, превращаясь в сверкающие багровые кристаллы, когда замерзала в космосе.
«Терминус Эст» начал вращаться — раздувшееся чудовище, пытающееся скрыть лицо от врага.
— Он прячет мостик, — Стрейден выругался.
— Повреждения корпуса — шестнадцать процентов, капитан. «Терминус Эст» теряет воздух и… и тысячи килолитров какой-то темной органической жидкости. Но противник все еще движется вперед.
Стрейден посмотрел на офицера как на последнего идиота.
— Тогда, во имя Бога-Императора, — сказал он, — стреляйте снова!
ДРАМА В КОСМОСЕ над Катуром разворачивалась как плавный орбитальный балет — корабли скользили и кружились с грациозной медлительностью. Построения нарушались и восстанавливались. Меньшие корабли маневрировали вокруг больших, крейсера выпускали лучи энергии, пронзающие космос, чтобы взорваться фонтаном искр, попав в пустотные щиты противника.
Когда щиты были сбиты, лучи лэнс-батарей вонзались прямо в корпус, врезаясь глубоко, разрывая корабль на куски.
«Вторая Тень» не последовала за «Силой Ярости». Но остальные корабли имперского флота поддержали ее атаку. Легкие крейсера, эсминцы и фрегаты бросились на флагман Великого Врага, их плазменные двигатели оставляли за собой следы заряженных частиц. Пока рабы и сервиторы трудились в отсеках этих кораблей, не зная об ожидающей их участи, ни у одного из офицеров на мостиках не осталось никаких иллюзий. Надежды пережить этот бой не было. Все, что оставалось — продать свои жизни как можно дороже.
Если бы «Вторая Тень» присоединилась к этой атаке, имперские силы могли бы нанести врагу гораздо больший урон. Но ударный крейсер оставался на орбите — само воплощение автономии Адептус Астартес. Отчаянные призывы о помощи раздались по вокс-связи, когда с кораблей Имперского Флота просили, требовали, умоляли космодесантников о помощи. Но черный крейсер отвечал молчанием, не покидая орбиту, его внешняя неподвижность скрывала активную деятельность внутри.
Фрегатом «Драгоценная Верность» командовал лейтенант Террис Вин, родом из богатой семьи с планеты Гудрун. В последние секунды его жизни две мысли крутились в его мозгу, вытеснив все остальные. Во-первых, это наихудшие обстоятельства, при которых можно стать командиром корабля, а во-вторых, он не знал, где его правая рука. В корабль попала торпеда, и после секундной черноты в глазах лейтенант обнаружил себя ползающим по палубе в гораздо худшем состоянии, чем момент назад. На мостике клубился удушливый дым, из обрубка правой руки лейтенанта, оторванной у бицепса, текла кровь.
Все старшие офицеры были мертвы, погребены под обломками того, что лишь минуту назад было вполне исправным командирским мостиком. Половина сервиторов и старшин были также выведены из строя: мертвые, умирающие или обреченные провести последние секунды под искореженными металлическими обломками.
Террис Вин приказал машинному отделению дать полный ход, смутно понимая, что сейчас, наверное, там осталось в живых не больше четверти из тысячи рабов. Торпедный залп, разрушивший мостик, причинил не менее страшные повреждения другим отсекам корабля. По всей логике, было чудом, что корабль еще не развалился.
Лейтенант приказал рулевому стабилизировать курс и вести фрегат прямо к «Терминус Эст». Этот приказ был выполнен более успешно. Корабль резко повернул, возвратившись на курс.
Один из крейсеров Хаоса, «Дочь Агонии» с черным корпусом, дрейфовал между Террисом Вином и его целью. Крейсер обменивался залпами с горящей «Силой Ярости».
— Носовые батареи! — крикнул лейтенант сквозь дым. — Носовые батареи, огонь!
Огонь открыла лишь половина батарей. Другой половины уже не было. На их месте в носовой части «Драгоценной Верности» зияли глубокие шрамы.
Редкие лазерные лучи прорезали космос, вспыхнув безвредными молниями, когда пустотные щиты «Дочери Агонии» отразили выстрелы.
— Полный вперед! — закричал Террис Вин. — Таранить «Терминус Эст»!
Благородное намерение. Если бы оно достигло успеха, погибшие имперские экипажи были бы отомщены.
Но «Дочь Агонии» начала разворачиваться. Башни ее лэнс-излучателей изрыгали огонь, они были так многочисленны, что казались чешуей на коже рептилии.
— Лейтенант… — рулевой не успел произнести фразу до конца.
«Драгоценная Верность» взорвалась яркой звездой плазменной энергии, обломки корабля разлетелись в тысяче направлений.
И эта сцена повторялась с каждым кораблем Имперского Флота.
«СИЛА ЯРОСТИ» все еще сражалась, лишившись щитов и теряя куски искореженного металла из пробоин. Истребители Хаоса вились вокруг крейсера, словно туча саранчи, атакуя четырехкилометровый корпус корабля по всей длине. «Сила Ярости» содрогалась под убийственным градом огня, из пробоин в ее изуродованном корпусе вырывались гейзеры воздуха и быстро гаснущие фонтаны пламени. Строения на корме крейсера, похожие на соборы, были разрушены, и напоминали останки некой давно вымершей цивилизации. Гибель корабля была неизбежна. Полученные повреждения уже были почти смертельными. Донесения, поступавшие к капитану Стрейдену, мелькали в его разуме и забывались, оставаясь лишь где-то в глубине сознания. Корпус был разрушен в слишком многих местах, чтобы отслеживать повреждения. Генераторы пустотных щитов пришлось выбросить в космос, чтобы предотвратить внутренний взрыв. Половина плазменных двигателей вышла из строя. На ходовом мостике отчаянно пытались сохранить управление, и корабль еще кое-как управлялся, хотя и предельно нестабильно.
Крейсер прошел между двумя кораблями Хаоса, и его бортовые батареи выпустили последние залпы. Ряды орудий изрыгали огонь в тишине космоса, вырывая огромные бреши в бортах серо-зеленых кораблей, когда «Сила Ярости» скользила между ними, словно разрушающийся кинжал.
Нос крейсера по-прежнему был нацелен на «Терминус Эст», отслеживая движения огромного корабля.
«Мы сможем сделать лишь еще один выстрел», думал Стрейден. «Ради Святого Трона, я молюсь, чтобы мы успели его сделать»
— Главное орудие заряжено! — доложил старшина.
— Огонь! Во имя Его! Огонь!
На этот раз без долгой подготовки. Орудие «Нова» включило свои магнитные поля и послало смертоносный дар флагману Великого Врага.
После этого выстрела произошло две вещи. На скорости, близкой к скорости света, снаряд врезался в корпус «Терминус Эст», обрушив мощь взрывающегося солнца на брюхо чумного корабля. Несколько палуб просто перестали существовать, когда взрыв пробил ужасную кровоточащую брешь в корабле Странника. Снова обломки, трупы экипажа и заразная жидкость хлынули в космос из чудовищной пробоины.
Но «Сила Ярости» потеряла последние остатки управляемости. Отдача от выстрела «Новы» была такой силы, что крейсер перестал двигаться вперед и начал описывать циркуляцию на правый борт, потеряв управление.
Хищник почувствовал агонию жертвы: «Терминус Эст» угрожающе вырисовывался на экране, подходя ближе.
— Мы дрейфуем, — сказал один молодых старшин. Его лицо было белым от страха. — Мы покинем корабль, сэр?
Голова молодого человека взорвалась кровавым месивом. Тело рухнуло на палубу спустя секунду. Комиссар корабля с тонким лицом и крючковатым носом опустил пистолет.
— Как посмел он опозорить последние секунды жизни корабля словами труса?
Стрейден не обратил на него внимания. По корабельной вокс-связи он отдал свой последний приказ.
— Исполняйте свой долг до конца, люди Империума. Будьте готовы приветствовать Императора с гордостью.
«ВТОРАЯ ТЕНЬ» тоже получала удары врага. Окруженный вражескими эсминцами, фрегатами и эскадрильями истребителей, черный ударный крейсер оставался на орбите, отвечая огнем своих грозных батарей. Но никуда не летел.
По всему корпусу, как глаза, открылись абордажные порты, и из пусковых шахт «Второй Тени» вылетели штурмовые модули, оставляя за собой огненный след двигателей. Они были почти так же малы, как истребители, атаковавшие ударный крейсер, летели без строя и были практически не замечены врагом. Те немногие корабли Хаоса, которые их обнаружили, не могли прицелиться по столь быстро движущимся объектам, с огромной скоростью летящим сквозь пустоту к видневшемуся вдали силуэту «Терминус Эст».
Ударный крейсер Космодесанта был настолько драгоценным имуществом для Ордена, что ценность его невозможно было описать. Жизни пятидесяти Адептус Астартес были настолько же бесценны.
Видя, что нет спасения от надвигающейся гибели, полурота Гвардии Ворона решила продать свои жизни как можно дороже. Штурмовые модули мчались к флагману Великого Врага. Абордажная операция, как по учебнику.
УНТЕР-ОФИЦЕР Овор Верланд работал, скинув рубашку, в носовом орудийном отсеке «Силы Ярости». Ему было сорок три года, и он знал, что до сорока четырех он не доживет. В правой руке его был лазерный пистолет с разряженным аккумулятором. В левой — кожаный кнут, скользкий от крови.
Он хлестал их, он застрелил нескольких из них, но он сделал это. Его бригада рабов, сейчас сократившаяся до сотни человек, перезарядила орудие «Нова» всего лишь за семь минут. Огромный снаряд был подан в ствол гигантского орудия.
Верланд побежал по усеянной обломками палубе, перепрыгнув через все еще корчащееся тело человека, которого он сам застрелил. Он бросил свое оружие, включил настенный вокс-динамик и, перекрикивая вой сирен, сообщил капитану, что главное орудие снова может вести огонь.
Исполнив свой последний долг, Верланд отвернулся от стены.
И застыл.
Сто человек из его бригады рабов окружили его неприступным полукругом. Корабль содрогался и разваливался на части, рабы стояли, держа куски обломков вместо оружия.
Унтер-офицер Овор Верланд заплатил цену, которую платили многие рабовладельцы с незапамятных времен.
Его собственность, его рабы, которым нечего было терять, восстали и свершили свою месть.
«Сила Ярости» была обречена. Хотя ей суждено было завершить свою достойную, пусть и недооцененную службу меньше, чем через минуту, Овор Верланд к тому времени был уже мертв.
— ИХ ОРУДИЕ СНОВА набирает энергию, великий Вестник.
Тифус кивнул своим рогатым шлемом.
— Прикончить их. Немедленно.
- ГЛАВНОЕ ОРУДИЕ готово! — раздался голос из вокс-динамика. Последние слова Овора Верланда.
Стрейден на секунду просто открыл рот от удивления. В какой-то безумный момент он хотел вызвать по воксу и спросить имя этого офицера, чтобы объявить ему благодарность в приказе.
— Огонь! — крикнул он уцелевшим артиллерийским офицерам.
Они пытались изо всех сил. «Сила Ярости» медленно поворачивалась, сотрясаясь от взрывов, с мучительной медленностью наводя свое главное орудие на врага.
«Их мостик». Стрейден выдохнул, не в силах поверить своим глазам. Флагман Великого Врага сейчас заполнял собой весь огромный экран. И он видел…
«Их мостик»
— Слишком близко, чтобы стрелять, сэр, — сообщил один из старшин. — Взрыв захватит и нас.
Стрейден не мог поверить тому, что услышал.
— Да мне плевать! Мы уже мертвы! Огонь, огонь, огонь!
Магнитные поля включились. Стрейден чувствовал, как они включаются. И его не интересовало, что это было уже невозможно. Он чувствовал, как магнитные поля заряжаются, нагревая его кровь, вибрируя в его костях. Он не обращал внимания на то, что мостик вокруг него рушится.
— Убить их! — воскликнул он, яростно сверкая глазами. — За Императора! Убить их!
ПЛАЗМЕННЫЕ ДВИГАТЕЛИ «Силы Ярости» наконец взорвались под непрерывными залпами лэнс-батарей «Терминус Эст» и прикрывавших его крейсеров. Сила взрыва сотрясла корабли Хаоса, огромное облако остатков плазмы и обломков рассеивалась в космосе, как звездная туманность цвета кровоподтека.
«Терминус Эст» прошел сквозь облако, как акула, разрезающая воду.
— Мы были на волосок от смерти, лорд Тифус, — сказал один из космодесантников Гвардии Смерти, стоявших у трона Вестника. — Если бы они выстрелили…
Тифус проигнорировал его.
— Атаковать «Вторую Тень». Она умрет следующей.
Глава X
ЧТОБЫ ВЫЖИТЬ
Солтан, кладбище шпиля Ярит, монастырский сектор
ТЭЙД ПРИСЕЛ, прижавшись спиной к разрушенной стене. Выстрелы лазганов шипели, попадая в стену с другой стороны.
— Ненавижу эту планету, — сказал он, перезаряжая свой болт-пистолет. Среди грязи заброшенного кладбищенского парка, используя как укрытие мраморные стены высотой до пояса и большие деревья, несколько отделений 88-го полка вели тяжелый бой с предателями из СПО. Тэйд привык к боям, которые начинались, когда враг нападал из ниоткуда. На этот раз ублюдки напали отовсюду.
Они потоком изливались из башни в центре огромного парка, потом хлынули с окраин, атакуя со всех направлений. Части 88-го полка были мгновенно окружены, зажаты между силами противника, атакующими с тыла и из башни, которая и была целью наступления кадианцев.
Шпиль Ярит. Считалось, что пальцы святого Катура хранятся там. Башня возвышалась, как копье, пронзающее небо. Она была черной — из какого-то страшно редкого и дорогого черного камня, как предполагал Тэйд — и богато разукрашенной, как и все здания в этом городе-гробнице. Ряды горгулий и ангелов смотрели с башни во всех направлениях. Она была похожа на особенно страшный кошмар.
За девять часов наступления кадианцы проникли глубоко в город, и ожидалось, что сопротивление врага будет слабым. Не средним, не сильным, и не от среднего до сильного. Слабым. Ведникийский 12-й полк зачистил эту зону лишь несколько дней назад.
— Здесь не должно быть ни души, — сказал Коррун, перезаряжая лазган рядом с капитаном. — Ничего не идет как надо на этой планете, а?
Тэйд вытер кровь с раны на щеке — задело осколком, когда предыдущая стена, за которой он прятался, взорвалась. Сопротивление никак не было слабым или средним. На самом деле, даже термина «сильное сопротивление» было недостаточно, чтобы описать это.
Тэйд лишь размазал грязной перчаткой кровь по щеке, и она продолжала течь из раны. «Останется шрам», подумал он. «Уродливый».
По приказу Тэйда отделения рассыпались, заняв укрытия среди маленьких часовен и надгробий, которыми был усеян огромный парк. Толпы предателей из остатков СПО наступали, их задние ряды двигались медленнее из-за тяжелого вооружения, которое они несли.
Тупик. В лучшем случае временный. В худшем, их сейчас сомнут. Кадианцы занимали оборону отдельными группами, многие солдаты использовали каменные надгробия как укрытия, сдерживая атаку многократно превосходящих сил остатков СПО. Пуля со звоном ударила в хромированный бок Рекса, и кибер-мастиф зарычал. Его фоторецепторы искали стрелка, рассчитывая его местоположение по направлению, откуда велся огонь.
— В укрытие, идиот, — приказал Тэйд. Собака спряталась за стеной.
Таан Деррик занял укрытие рядом с Тэйдом и Корруном, он полз к ним на брюхе, пока не оказался рядом.
— Иди в ударники, говорили мне, — Таан перезаряжал свой побитый лазган. — Послужи Императору. Сможешь встретить чертову кучу гадов… — лейтенант поцеловал лазган, закончив его перезаряжать, — … и убить их.
— Учитывая, сколько еретиков сегодня жаждут нашей крови, — сказал Тэйд, — ты в хорошем настроении.
— Я слышал, что если буду поддерживать боевой дух, мне повысят жалованье.
— Заткнись, Таан.
— Заткнулся, сэр.
— Капитан? — послышался голос в вокс-наушнике. Звук был искажен. Как обычно.
— Тэйд слушает. Назовите себя.
— Отделение «Бдительность»: непобежденные, — голос комиссара Тионенджи, его акцент придавал странное экзотическое звучание словам полкового жаргона. — Тэйд, мне нужны «Стражи». Противник подтянул бронетехнику.
«Трон в огне…»
— Подтвердите, что противник использует бронетехнику.
— Подтверждаю. К ним подходит бронетехника. Похоже, это «Подавители» и «Химеры». Полицейские машины… БМП… оснащены дополнительным оружием. Капитан? Капитан?
— Я здесь. Направлю к вам «Руку Мертвеца».
— Принято.
Связь отключилась.
— Кто это был? — спросил Таан, привстав на одно колено и стреляя из-за разрушенной стены.
— Отделение «Бдительность», отряд Тионенджи. Они заметили бронетехнику.
— Однако…
— Однако что?
— Хорошо, что наш новичок не побоялся испачкать руки в свой первый день.
— Заткнись, Таан.
— Заткнулся, сэр. А что вы скажете насчет быстрого броска назад, к «Химерам»?
«Химеры» были оставлены на окраине кладбищенского парка несколько часов назад. Теперь до «Химер» было несколько километров пути.
— Я вполне ясно сказал, чтобы ты заткнулся.
— Вы много чего сказали.
Тэйд поднял бровь. Таан ухмыльнулся.
— Заткнулся, сэр.
В любое другое время Тэйд бы засмеялся.
— Нас окружают. Продвигайся с «Альянсом» дальше к западной части этого кладбища. Если остатки СПО займут эту зону, они отрежут нас от «Верности» и «Адаманта».
С отделением «Адамант» был инквизитор. И лучше было бы не оказываться отрезанными от него.
— Сэр, — Таан достал свой бинокль, поднес к глазам и посмотрел в сторону западного района кладбища. Десятки предателей, одетых в грязную форму СПО, бежали по жухлой траве.
— Всегда найдете мне веселую работу, — сказал он с усмешкой. Потом он поднялся и побежал, вызывая по воксу свое отделение и приказывая следовать за ним.
Тэйд снова включил свой вокс.
— Вертэйн, прием.
Помехи.
— «Рука Мертвеца», прием.
Опять помехи.
«Просто потрясающе».
— Дженден! — крикнул Тэйд.
Связист Тэйда укрылся за надгробием примерно в тридцати метрах от капитана. Дженден сидел на корточках, сжимая лазпистолет, а над его головой сверкали вспышки лазерных выстрелов. Громоздкий вокс-аппарат стоял на земле, скрытый в безопасности за могильной плитой.
— Сэр? — отозвался Дженден.
— Передай приказ «Руке Мертвеца». Поддержать отделение «Бдительность» к северу от нас, немедленно.
Дженден кивнул и начал нажимать клавиши. Мощность и дальность вокс-аппаратов значительно превосходила индивидуальные микро-воксы, используемые солдатами, особенно в условиях помех, которые на Катуре были неизменно сильны.
— Сэр, я слышу искаженный сигнал.
— Это не новость для меня, Дженден, — Тэйд, привстав на колено, стрелял из болт-пистолета, держа его в обеих руках. Оружие вздрагивало и грохотало в его руках, выстрел за выстрелом, снова и снова. И каждый выстрел нес смерть солдатам противника.
Тэйд убил семерых из них, одного за другим, снимая каждого одним выстрелом, когда они покидали укрытия, чтобы бежать вперед.
Остатки СПО тоже использовали низкие стены и надгробия как укрытия. Но у них было достаточное численное превосходство, чтобы позволить себе огромные потери, и толпы их бежали прямо на кадианцев.
— Сэр, это флот!
Тэйд присел, чтобы опять перезарядить болт-пистолет. Святой Трон, боеприпасы подходили к концу.
— Я слушаю, Дженден, — отозвался он. — Иди сюда. 88-й, прикройте его!
Солдаты, прятавшиеся за укрытиями недалеко от Тэйда, поднялись как один, переключив лазганы на огонь очередями. Короткие вспышки: достаточно, чтобы каждый успел убить одного или двух предателей, и заставить остальных подонков залечь. На момент, продвижение остатков СПО по огромному кладбищу было остановлено.
Дженден использовал этот перерыв. Он быстро пробежал расстояние между своим укрытием и стеной, за которой прятался капитан. Когда он был уже на расстоянии руки от укрытия Тэйда, лазерный выстрел попал ему в грудь, расколов броню. Он упал на землю рядом с капитаном, так же, как и Таан несколько минут назад. Его нагрудник был разбит и дымился.
— Близко, — усмехнулся он.
— Близко, — согласился Тэйд. — Но тебе доставалось и хуже. Говоришь, флот?
Дженден протянул Тэйду трубку, и капитан прислушался.
Буря голосов. Охваченных паникой, злых, умоляющих — все на фоне страшных помех. Тэйд зажал другое ухо, чтобы резкий треск лазерных выстрелов не мешал слушать.
— …пробоина в корпусе на…
— … атакует без…
- …осталось… секунд… дрейфуем…
— …Императора… лазерные батареи…
— … слишком много!
— … покинуть… реактор…
— … «… Ярости» уничтожена! Она…
— … уничтожена! «Сила Ярости»…
— Нет, — выдохнул Тэйд ошеломленным шепотом. — Трон Терры, нет…
Взрыв поблизости отвлек его от ужаса того, что он слышал по воксу. Остатки СПО пустили в ход осколочные гранаты.
— Зейлен? — хладнокровно проговорил Тэйд в вокс. Еще один близкий взрыв вызвал новые крики.
Зейлен лежал на земле примерно в пятидесяти метрах от Тэйда, спрятав свой капризный плазмаган за надгробием и стреляя из обычного лазгана. Тэйд видел, как он перекатился, спрятавшись в укрытие, и услышал его голос по воксу.
— Капитан? — Зейлен был из Каср Новграда, с другой стороны планеты от Каср Валлока, родины Тэйда. Из-за его акцента слово звучало почти как «кептан».
— Зейлен, нужен твой плазмаган, чтобы убить гранатометчиков. Все наше тяжелое оружие в отделениях на севере и востоке. У нас только ты, Зейлен. Прием?
— Да, капитан. Будет сделано.
— Удачной охоты, — Тэйд выглянул из-за края стены, держа в руке болт-пистолет. — Видишь часовню с куполом к северу от нас? Они там.
— Считайте их мертвыми, сэр.
Тэйд не обратил внимания на то, как оружие Зейлена извергло яркие, как солнце, вспышки плазменного огня. Он уже повернулся к своему связисту.
— Дженден? Дженден, смотри на меня.
— Сэр? — покрытое оспинами лицо Джендена было тревожно нахмурено.
— Свяжись с Маггригом, если можешь. Если нет, свяжись с полковником Локвудом.
— Сэр, — Дженден начал работать, нажимая клавиши и крутя ручки настройки, пытаясь добиться хотя бы некоего подобия ясного вокс-сигнала. Надев наушники и включив микрофон, он повторял одни и те же позывные на разных частотах, надеясь услышать ответ.
Тэйд воспользовался микро-воксом для связи отделения с отделением.
— «Венатор» — «Адаманту». Хорларн, это Тэйд, прием.
— «АДАМАНТ» РАЗБИТ.
Старшему лейтенанту Хорларну приходилось кричать, чтобы быть услышанным сквозь звуки выстрелов. Его взвод все еще держал оборону на кладбище, солдаты прятались за небольшими мавзолеями, а менее удачливым приходилось использовать в качестве укрытий надгробия. Остатки СПО наступали толпами, к счастью без тяжелого оружия. Лишь немногие еретики пытались укрываться за надгробиями и часовнями, как кадианцы. Большинство их просто бежало вперед, быстро приближаясь.
Вместе с кадианцами сражался инквизитор Бастиан Кай, стреляя из одолженного лазгана. У него явно не было желания тратить снаряды пси-пушки на этих чумных подонков.
Потоки злобно-красного лазерного огня мелькали по всему полю боя между сражающимися, скашивая предателей на бегу. Ответный огонь осыпал позиции кадианцев. На расстоянии менее десяти метров от Хорларна солдат Сиэл упал на сухую траву. Пуля попала ему в правый глаз.
— Хорларн? — снова произнес голос Тэйда.
— У меня проблемы, сэр, — Хорларн переключил лазган на режим стрельбы одиночными выстрелами. Уничтожение этой мрази истощало его боеприпасы. Он рискнул выглянуть из-за надгробия, за которым прятался. Еретики были везде. Прямо впереди несколько его солдат уже вступили в штыковой бой, сражаясь с предателями из СПО над могильными камнями и низкими стенами.
— У нас у всех проблемы. Флота больше нет.
— Повторите, капитан.
— Флота больше нет, Хорларн, — голос Тэйда на секунду сменился рычанием цепного меча. Спустя момент капитан вернулся на связь, — Дай мне инквизитора, срочно. Скоро мы можем получить на голову орбитальную бомбардировку.
Хорларн закричал, вызывая инквизитора, который вышел из боя с почти насмешливым выражением на лице. Он усмехался, словно это кровопролитие не было достойно его. Перемещаясь от стены к стене, Кай, пригнувшись, подбежал к Хорларну. Бионический глаз инквизитора с жужжанием повернулся к лейтенанту, перенастраиваясь с выцеливания противника.
— Лорд инквизитор, у капитана Тэйда срочные новости.
— Дайте мне ваш микро-вокс, — без предисловий потребовал Кай. Хорларн повиновался. Кай прикрепил микрофон к своему горлу, а наушник вставил в ухо.
— Тэйд?
ДЖЕНДЕН ВСЕ-ТАКИ установил связь. Другие командиры наземных войск Отвоевания также пытались связаться со штабом, и у всех творилось одно и то же. Флот погибал на орбите, отчаянно передавая сигналы бедствия на всех частотах. Солдаты на поверхности были атакованы полчищами еретиков, хлынувшими отовсюду одновременно. По всему городу массы войск Великого Врага обрушились на Имперскую Гвардию.
Дженден слышал сообщения киридийцев об угрозах первой степени, обнаруженных, когда Гвардия штурмовала кварталы в жилом районе города. 303-й полк Урайи требовал немедленно направить подкрепления на юго-восток. Они столкнулись с серьезным сопротивлением, когда продвигались по главной улице Солтана. Имперский Бульвар, обстроенный часовнями, фальшивыми гробницами и гостиницами для паломников, извергал поток чумных зомби. Ведникийский 12-й стрелковый полк докладывал о наличии у противника бронетехники — танки, захваченные у полиции, и «Химеры» СПО, заржавевшие от плохого обслуживания, были переоборудованы, чтобы нести тяжелое оружие.
Ни слова не было слышно от 3-го полка Скарранских Рейнджеров. И абсолютное молчание из штаба Куратора Маггрига.
— Инквизитор? — Тэйд присел в тени мавзолея, цепной меч жужжал в его руках. Рядом Дженден говорил в трубку вокс-аппарата, повторяя позывные, заглушаемые обычными на Катуре помехами. Вокс-оператор все еще пытался установить связь с другими подразделениями 88-го полка.
— Инквизитор Кай? — снова спросил Тэйд, оставив Джендена делать свою работу.
— В чем дело, капитан? — ответил инквизитор.
— Лорд, подойдите к связисту лейтенанта Хорларна. Флот атакован. Гвардию по всему городу атакуют крупные силы еретиков. Нам нужно срочно закрепиться. Я рекомендую перегруппироваться и прервать наступление на шпиль. Я скоро свяжусь с вами.
В этот момент Дженден повернулся к Тэйду и прошептал «Локвуд». Тэйд прервал связь и схватил трубку вокс-аппарата. Он так спешил, что чуть не раздавил ее своей аугметической рукой.
— Полковник Локвуд?
— Он убит, — ответил другой голос. — Кто это?
Тэйд не ответил.
— Где майор Крейс?
— Он тоже убит. Кто это? Подтвердите статус капитана Тэйда.
Тэйд глотнул.
— Подтверждаю. Это Тэйд.
— Сэр! — голос на другом конце был искажен сильными помехами. — …лейтенант Ривел… Нас окружают, капи…
Тэйд почувствовал, что бледнеет. Его щеки стали холодны как лед. Если Локвуд и Крейс мертвы…
— Ривел, слышите меня? Подтвердите, что полковник Локвуд и майор Крейс мертвы.
— …тверждаю. Угрозы первой степени… «Химера» Локвуда была… выживших нет. Я сам видел, как Крейс погиб… осколочная граната. Едва ли что… осталось, сэр.
— Сообщите ваши точные координаты, немедленно. Проклятье, где вы все? Ривел?
— Принято, капитан. Передаю координаты. Сэр, потери…
— Что? Ривел? Что потери?
— Связь потеряна, — сказал Дженден. — Но я успел получить их координаты. Они сейчас в шести километрах прямо к северу. Мы можем встретить их по пути обратно к штабу.
— Мы должны соединиться с ними. Или они должны соединиться с нами.
И то и другое казалось маловероятным. Путь в шесть километров — это недалеко, но если он проходит по территории, удерживаемой противником — это кошмар. С таким же успехом части 88-го могут быть сейчас на другом краю континента.
— Думаете, мы сможем убедить инквизитора, что нам нужно соединиться с силами полковника?
— Мне сейчас как-то плевать, что думает по этому поводу инквизитор.
— Но задание инквизитора…
— Подождет, — огрызнулся Тэйд. — Отвоеванию конец.
Тэйд видел, что его солдаты вокруг уже вступили в рукопашный бой с противником. Предатели из остатков СПО атаковали их, перепрыгивая через низкие стены и обходя надгробия. Тэйд включил свой цепной меч и бросился в бой. Кровь Императора, если сегодня он должен умереть, сначала он убьет не меньше сотни этих проклятых еретиков. Рекс бежал за ним, распахнув свои страшные челюсти с выгравированными литаниями.
Ревущим цепным мечом Тэйд разрубил одного из предателей со спины. Еретик взвыл, когда клинок Тэйда врезался ему в позвоночник и превратил внутренности в кровавый суп своими перемалывающими зубьями. Капитан вырвал клинок из тела и атаковал следующего ближайшего еретика — грязного, тощего ублюдка с окровавленным лазганом в чумазых руках. Тэйд прыгнул с поваленного надгробия и в прыжке сломал шею еретика ударом ноги, врезавшимся в горло предателя. Болт-пистолет Тэйда пропел свою смертоносную песню, сразив еще трех солдат СПО, рухнувших в фонтанах крови.
Рекс прыгнул на ближайшего врага, челюсти сомкнулись на глотке предателя со страшным лязгом, как медвежий капкан. Кибер-мастиф приземлился еще до того, как обезглавленный труп упал на землю, блестящие челюсти были измазаны кровью.
Зейлен, подняв дымящийся плазмаган, присоединился к капитану. Несколько других солдат также собрались вокруг Тэйда, прикрывая его лазерным огнем.
Микровокс Тэйда звякнул. Сигнал был плохим, но сейчас не было возможности вернуться к Джендену, чтобы использовать вокс-аппарат. Они были окружены. С пистолетом в одной руке и клинком в другой, капитан двигался от стены к стене, убивая еретиков, оказавшихся поблизости. Голос, звучавший в ухе, невозможно было разобрать. К шуму вокруг добавлялся звук его собственного бешено колотящегося сердца.
— Это Тэйд, — выдохнул капитан, вырывая меч из груди очередного еретика. — Говорите.
— … соединить…
Тэйд выстрелил из болт-пистолета, снова заглушив голос. Солдат СПО, бежавший на него, держа лазган со штыком как копье, рухнул, лишившись головы.
— Повторите.
— Это инквизитор Кай. Нас сейчас раздавят. Чумные зомби и остатки СПО. Мы должны отступить, Тэйд.
Тэйд рассмеялся. Он на самом деле рассмеялся. Инквизитор требовал прервать выполнение этой обреченной миссии, и капитан Тэйд смеялся, вонзая меч в лицо воющему еретику. Он не ожидал, что умрет подобным образом, и сейчас, когда время пришло, ему это показалось необъяснимо смешным.
— Мы кадианцы, лорд инквизитор. У нас это называется не отступление, а перегруппировка. Я уже отдал приказ отойти и перегруппироваться. Иначе мы все погибнем здесь.
Солдат рядом с ним получил попадание в живот, и свалился, как мешок. Тэйд и его поредевшее отделение на несколько секунд нашли убежище за рядом каменных надгробий.
— Капитан Тэйд, дайте мне полную тактическую… — начал Кай.
— Не сейчас! — рявкнул капитан. Он оглянулся на упавшего солдата. Это был Зейлен.
— Прикройте меня, джентльмены, — сказал он трем солдатам, укрывавшимся за могилами вместе с ним. И бросился вперед.
— Рекс! Пушку!
Д о Зейлена было только пятнадцать метров, но Тэйд чувствовал, как мимо мелькают пули и лазерные разряды, пока он бежал это короткое расстояние. Своей бионической рукой в перчатке Тэйд схватил Зейлена за воротник, сервоприводы сжали металлические пальцы с нечеловеческой силой. Отстреливаясь из болт-пистолета, Тэйд потащил истекающего кровью солдата в укрытие за большим надгробием. Рекс бежал за ним, держа в челюстях бесценный плазмаган Зейлена.
— Сэр, — сказал Зейлен безуспешно пытаясь сдержать кровотечение из раны в животе. Даже если он переживет ранение в брюшную полость, что сомнительно при невозможности его эвакуировать, шансы получить инфекцию раны на Катуре были почти стопроцентные. Все солдаты Отвоевания снабжались дезинфицирующим гелем, чтобы обрабатывать раны, уменьшая риск заражения.
— Я здесь, я здесь, — Тэйд застрелил еще одного еретика, подошедшего слишком близко, и повернулся к Зейлену. — Все еще с нами, Зейлен?
— Вы даже не представляете, как это больно, — ярко-красная кровь текла между его пальцами, пропитывая форму. — Разве этот сектор не должен быть почти чист? Ведникийцы говорили, что зачистили его.
— Заткнись и не вздумай подохнуть, — сказал Тэйд. Он снял свои мокрые от крови перчатки и достал упаковку геля из аптечки на бедре. Бинты у него уже кончились. — Тасолл, сюда!
Медик, находившийся поблизости, направился к укрытию Тэйда, бросившись на землю, чтобы проползти последние несколько метров. В каждой руке Тасолл держал по лазерному пистолету, которые он спрятал в кобуры, привстав на колени рядом с капитаном. Он тоже снял свои грязные перчатки прежде чем достать аптечку. В ней были аккуратно уложены шприцы и перевязочные материалы.
— Тебя подстрелили, Зейлен? — спросил Тасолл. У него был мягкий голос, что совершенно не соответствовало его огромной фигуре.
Зейлен прошипел сквозь зубы:
— Типа того. Ведникийцы говорили, что зачистили это место. Так что же тут творится? Мне — ох, больно же, смотри, куда тыкаешь — мне попали в живот.
— Ага, жизнь в Гвардии. За ранение медалей не дают, пацан.
— Пацан? Мне двадцать пять.
— А мне сорок, так что заткнись. На счет три двигай руками. Понятно?
Зейлен процедил сквозь сжатые зубы нечто утвердительное. Тэйд открыл гель и бросил его на землю рядом с Тасоллом. Медик взял гель, кивнув, и начал считать.
Вдруг странное чувство поразило Тэйда. Мурашки по коже, словно волны насекомых ползали под его броней, щекоча потную кожу миллионами ножек. Впереди раздались пронзительные вопли. Что-то приближалось.
— Тэйд? — голос в его ухе. Снова инквизитор.
— Слышу вас, — Тэйд уже двигался, его глаза оглядывали поле боя сквозь мелькающие лазерные выстрелы и сражающихся людей, пытаясь найти источник тревоги.
— Мы отступаем к вам. Слышите, капитан?
Источник тревоги Тэйда оказался почти трехметрового роста, облаченным в древнюю броню и раздувшимся от заразы. В зеленоватых кулаках монстр сжимал огромный болтер. И он был не один. Из башни впереди медленно выходили другие Астартес Гвардии Смерти, стреляя из болтеров от бедра. Тэйд не знал, они так идут потому, что их распухшие тела не позволяют им бежать, или это просто тактика устрашения, но они стреляли, и кадианцы начали умирать. Повсюду вокруг солдаты падали на землю. Огонь Гвардии Смерти косил и имперцев и еретиков. Предателей Астартес абсолютно не волновало, что они уничтожают своих же приспешников.
— Понятно, инквизитор. И чем быстрее, тем лучше, — сказал Тэйд, включая цепной меч. — Обнаружены угрозы первой степени.
— XIV Легион?
— Они самые. И, лорд, у нас слишком мало людей, чтобы выиграть этот бой.
Тэйд снова присел за укрытие, стреляя из болт-пистолета в ближайших солдат СПО, убивая их до того, как они успеют вступить в ближний бой с его людьми. Космодесантники Гвардии Смерти были еще слишком далеко для его болт-пистолета, хотя их огонь сражал его солдат.
— Кадианский 88-й, слушай приказ. Всем силам соединиться по координатам вокс-аппарата «Венатора». Подтвердить получение приказа.
Удивительно, но отозвались все командиры взводов.
Оказавшись в пасти Великого Врага, 88-й полк прервал выполнение своей задачи, и сейчас сражался просто чтобы выжить. Отделения отступали в полном порядке, метр за метром. Как цветок, закрывающий свои лепестки, разбросанные силы дивизиона Тэйда соединялись. Они были окровавлены, измучены, и несли потери при каждом шаге отступления.
В небе над пепельно-серыми тучами горел имперский флот. По вокс-аппаратам на поверхности были слышны крики людей с погибающих кораблей.
Глава XI
УКРЕПЛЕНИЕ
Солтан, кладбище шпиля Ярит, монастырский сектор
ТЕХНОПРОВИДЕЦ ОСИРОН мягким движением махнул своим металлическим кулаком с востока на запад. Устройство в руке передало электронный сигнал сопровождающим его сервиторам, и наполовину живые киборги, следуя указанию руки своего повелителя, выпустили убийственный град огня. Тяжелые болтеры, хирургически прикрепленные к телам сервиторов на место левой руки, грохотали и изрыгали огонь. Кладбище перед Осироном было очищено от остатков СПО, немногие уцелевшие после обстрела еретики спрятались в укрытиях.
— Боеприпасы кончились, — сказал один из сервиторов мертвым голосом. Тяжелый болтер лязгнул, когда автомат заряжания на спине сервитора прокручивал пустой магазин.
Когда рядом не было других офицеров, Осирон мог не заботиться о соблюдении Протокола Отвоевания Катура относительно сохранности архитектурных сооружений. Его сервиторы были вооружены тяжелым оружием. И Осирон не собирался от него отказываться.
После атаки стоны раненых солдат СПО достигли слуха Осирона. Хотя куда приятнее было бы остаться и прикончить еретиков, техножрец повиновался приказу Тэйда об отступлении.
Ни говоря ни слова он отвернулся от сцены учиненной им бойни, и его сервиторы тоже в молчании последовали за ним. Отделение 88-го полка, сопровождавшее Осирона, было набрано из Белых Щитов — солдат Кадианского Молодежного Легиона, под командованием Фаррена Кела.
Кел и сам был Белым Щитом — ему было четырнадцать лет. Его черный шлем был помечен в центре белой полосой, обозначавшей его принадлежность к Кадианскому Молодежному Легиону, хотя на его наплечнике уже был значок командира отделения. Билам Осирон, уважаемый технопровидец, заставлял его нервничать. И вовсе не из-за бойни, которую был способен устроить человек-машина. То, что сервиторы техножреца уложили более сотни солдат СПО, было ни при чем. Юному кадианцу было почти пятнадцать; он уже сам убил не меньше.
— Лорд техножрец? — спросил Кел, пока Белые Щиты — все моложе шестнадцати лет — перестраивались в ровное построение, каждый боец отделения мог прикрывать огнем других. Остатки СПО уже готовили новую атаку на позиции кадианцев.
— Титулы излишни, — проворчал Осирон.
— Сэр, капитан приказал двигаться к его позиции, — Кел туже натянул ремешок шлема, его сине-фиолетовые глаза были устремлены на лицо Осирона, скрытое капюшоном.
— Я слышал, — сказал Осирон. Кел только кивнул. Нет смысла спрашивать, как святой человек Механикус услышал новый приказ, который отделение только что получило по вокс-аппарату.
— Вперед за Кадию! — крикнул Кел, указывая своим новеньким цепным мечом туда, где в отдалении вели бой солдаты отделения «Бдительность». Кел чувствовал, что кричать боевой клич в такой ситуации несколько глупо. Он чувствовал, что неудачно копирует капитана Тэйда, но его Белые Щиты исполняли его приказы с абсолютной серьезностью.
Они быстро побежали через кладбище. Осирон и его сервиторы неуклюже шли за ними, стараясь не отстать. Кел слышал, как дыхание техножреца звучало резким металлическим скрежетом, и уже не в первый раз подумал, сколько же лет Осирону. Было ли такое трудное дыхание естественным для служителя Культа Машины?
Комиссар Тионенджи встретил их на небольшой возвышенности. Около дюжины его людей были еще живы, остальные лежали мертвыми вокруг холма. Прикрытые с флангов машинами «Руки Мертвеца», выжившие радовались недолгой передышке и готовились отступать на соединение с силами Тэйда. Бронетехника, атаковавшая их позиции, превратилась в горящие остовы, разбитые огнем автопушек пяти «Стражей». Кел несколько секунд удивленно смотрел на Тионенджи.
— Командир отделения Кел, — Тионенджи стряхнул кровь со своей цепной сабли. — Никогда раньше не видел комиссара?
— Нет, сэр. Никогда, сэр, — это была ложь. Кел видел много комиссаров, но он впервые оказался на войне за пределами своего родного мира. Он уставился так, потому что никогда раньше не видел человека с черной кожей. — Отделение «Храбрость» разбито, сэр, — добавил Кел.
— Ага… — Тионенджи заметил, что Белые Щиты понесли лишь небольшие потери. Их успешные действия, несомненно, были заслугой техножреца. Или, возможно, этих детей просто направили на участок, где бой был менее напряженным. Но почему парень сказал «разбито»?
Тионенджи улыбнулся, указав на солдат вокруг него.
— «Бдительность», — сказал он. — Здорово потрепанные, но непобежденные.
Кел натянуто улыбнулся. Должно быть, получилось неуклюже, потому что комиссар поправил фуражку и нахмурился.
— Что-то не так?
— Это… не то означает, сэр.
— Хм? — Тионенджи обернулся, когда один из «Стражей» снова открыл огонь, тяжелое бум-бум-бум его автопушки разнеслось по кладбищу, он обстреливал видневшуюся в отдалении группу кого-то, похожих на чумных зомби. — Что не то означает?
— Непобежденные, сэр. Это просто жаргон. Означает «способные выполнить поставленную боевую задачу».
— Получается, что тогда мы все разбиты?
— Да, сэр.
— Весьма удручающая мысль, — Тионенджи подал сигнал к отступлению, свистнув в свисток, висевший на шее. — Спасибо за объяснение, молодой человек.
Комиссар уже собрался идти, но потом повернулся к Келу.
— Поясните мне еще кое-что, если можете.
— Да, сэр.
— Эскадрон «Стражей». Почему он называется «Рука Мертвеца»?
Кел ухмыльнулся. И от этого стал выглядеть еще моложе.
— Это из-за капитана, сэр.
— Потому, что он потерял руку? — спросил Тионенджи. Злая шутка, даже для кадианского юмора.
— Ха! Нет, сэр. Вы когда-нибудь играли в черную пятерку? Это карточная игра. Мы играем в нее на родине. Если вы получите все пять черных карт в первый ход, выиграть невозможно. Мы называем такой расклад «рукой мертвеца».
— А капитан…
— … худший игрок в карты, которого вы когда-либо встречали, сэр. Адар — это лейтенант-разведчик Вертэйн, сэр — назвал так свой эскадрон после того, как выиграл у капитана жалованье за три месяца. Они элитные разведчики капитана, их пять, так что название подходит.
Два взвода отступали вместе, направляясь к позиции Тэйда. Тионенджи пообещал себе, что если он переживет все это, то обязательно постарается выиграть у Тэйда в карты.
«ВТОРАЯ ТЕНЬ» осталась одна. Флот Хаоса приближался, и только сейчас ударный крейсер развернулся, чтобы встретить надвигающегося врага. Обломки вражеских истребителей кружились вокруг черного корабля, как кольца вокруг планеты.
Получеловеческое существо за консолью управления пустотными щитами «Терминус Эст» дернулось, потянувшись к Вестнику. Оно пыталось заговорить, в первый раз за многие месяцы, но скверна в нем была так сильна, что существо едва могло вспомнить человеческую речь. Поэтому оно психически спроецировало свое сообщение в виде вспышки паники.
Тифус повернул свой колоссальный бронированный корпус к ближайшему воину Гвардии Смерти.
— Нас берут на абордаж. Штурмовые модули пробили корпус… — Вестник замолчал, исследуя своим сознанием отсеки чумного линкора. Он чувствовал вторжение как раны в плоти своего любимого корабля.
— … на 19-й, 13-й и 6-й палубах. Правый борт. Отсеки с 20-го по 24-й.
«Странно», подумал он. «Не чувствуется вторжения жизни».
— Гвардия Ворона еще не покинула свои штурмовые модули. Убейте их, когда они выйдут. Убейте их всех. Принесите мне их черепа, и последние из моих рабов получат новые горшки, чтобы мочиться.
РАЗРУШИТЕЛЬНЫЙ РОЙ был возбужден гневом Вестника. Пустотелые костяные шипы, выступающие из древней терминаторской брони, начали извергать тучи мух из своих отверстий. Жирные, измазанные кровью насекомые жужжали на мостике, вылетая из внутренностей Вестника. Величайшее благословение его бога, заключенное в некогда смертной оболочке.
«Терминус Эст» пытались взять на абордаж. Это было не смешно. Это было оскорбление.
* * *
Сет. Сет. Сет.
Сет закричал. С его вытянутых пальцев сорвалась психомолния, окутав космодесантника Гвардии Смерти щупальцами сияющей энергии. Силовая броня почернела и потрескалась под психическим ударом, и зловоние горящей плоти стало куда сильнее из-за гнусного смрада раковых опухолей, запекавшихся в раскаленной силовой броне.
Псайкер прервал свою атаку, задыхаясь в жестоком приступе кашля, от которого кровь показалась на его губах. Когда убитый предатель Астартес рухнул грудой разбитой брони и обгорелой плоти, Сет вскрикнул от боли, пронзившей его череп. Его мозг кипел. Он был уверен, его мозг кипел. Он зашел слишком далеко.
Бен Джевриан ударил его пистолетом по голове. Это был болезненный удар, с громким треском врезавшийся в череп псайкера. Сет снова вскрикнул, на этот раз тише.
— Держи себя в руках, варпов псих.
Сет тупо кивнул, кровь текла из его глаз, ушей и носа.
Отделение касркинов Джевриана, как и остальные части 88-го, отступало к позиции капитана Тэйда. Касркины и сопровождавший их Сет, находились под кладбищем, глубоко внутри подземного мавзолея. Они исследовали подземелья, пока из темных коридоров, примыкавших к большому склепу, не появилось отделение Гвардии Смерти. Касркины смогли убить двух космодесантников Хаоса огнем хеллганов, направленным в сочленения брони Астартес, гранатами — и психомолнией Сета.
Джевриан присел у неподвижного тела кадианца в черной броне. Он потерял трех человек от болтерного огня предателей Астартес. Трех. Три касркина, элита, лучшие из лучших. Он с трудом мог принять эту потерю. А тут еще этот слюнявый хнычущий мутант. К черту ручного колдуна Тэйда; Джевриану очень хотелось пристрелить ублюдка прямо сейчас и покончить с этим.
— Пошли, — прорычал сержант-касркин. — На поверхность, ускоренный марш.
Кадианцы двинулись по коридорам, оставив своих мертвых товарищей во тьме подземелья.
Сет.
Снова голос. Знакомый, но слишком далекий. Он звал Сета уже несколько минут. Псайкер боялся, что этот тот самый голос, который он слышал ночью в монастыре.
Сет.
Сет глубоко вздохнул, защищая себя внутренними психическими барьерами. Сосредоточившись, он мог заставить замолчать голоса, шепчущие в его разуме. Демоны, создания варпа, адские твари из Эмпирей тянулись к его душе и искали путь в мир плоти и крови. Он уже привык сопротивляться прикосновению их скверны.
Сет! СЕТ!
Нет, стоп. Он знал этот голос, скорее чувствуя, чем узнавая его. Вместо того чтобы облечь разум в броню ненависти, Сет открыл его тому, кто звал его. В последний момент Сета охватил страх, что он совершил ужасную ошибку. Обитатели варпа ворвутся в его разум и завладеют его телом, пожрав душу.
Этого не произошло. Он сделал правильный выбор.
«Сет». Сейчас, когда Сет не сопротивлялся, напрягая свои психические силы, голос был кристально чистым.
«Брат-кодиций Заур».
«Слушай меня, кадианец, и слушай внимательно. Мы не можем связаться с войсками на поверхности из-за помех, которые ставит флот Великого Врага. Ты — единственная возможность для моего Ордена связаться с Гвардией».
— Не отставай, псих, — рыкнул Джевриан. Сет ускорил шаг.
«Флот действительно погиб?»
«Флот погибает сейчас, пока мы говорим. «Вторая Тень» осталась одна на орбите. Мы — последняя линия обороны перед высадкой главных сил Гвардии Смерти и их рабов. Мы запустили наши абордажные модули к «Терминус Эст»»
«Благородная смерть, брат-кодиций. Умереть, нанося удар в сердце врага…»
«Флот погиб, а с ним обречена и наша бесценная «Вторая Тень». Но нам еще не время умирать, кадианец. Нам нужны координаты. Мы не сможем спастись, если останемся слепы»
«Координаты?», спросил психический голос Сета, но он уже знал, для чего.
«Да. Координаты уцелевших подразделений Гвардии. Штурмовые модули — лишь отвлекающий маневр. «Вторая Тень» была обречена с того момента, как появился флот Великого Врага, а попытка взять на абордаж «Терминус Эст» была бы верной смертью от тысячи ядов. Штурмовые модули пусты. Мы высаживаемся на планету»
«Понятно. В нашем полку остался только один старший офицер — капитан Тэйд. Только он знает точное расположение войск Гвардии на поверхности»
«Тогда найди его! Вокс-помехи слишком сильны, чтобы связаться с планетой. Мы не можем бросать наши десантные модули на поверхность вслепую, Сет. «Вторая Тень» погибает. Нам срочно нужны координаты»
«Будет сделано»
— Мастер-сержант? — голос Сета был болезненно хриплым, но полным холодной угрозы. Даже у Джевриана поползли мурашки по коже.
— Что?
— По приказу брата-кодиция Заурена из Ордена Гвардии Ворона, немедленно приведите меня к капитану.
— Какого черта ты…
— Заткнись, глухой.
Каменные стены склепа заискрились от психического инея. Касркины, выжившие после боя с Гвардией Смерти, увидели, что от их дыхания в воздухе клубится пар. Сет с горечью ощутил телепатический уход псайкера Астартес. Психическая мощь Заура была опьяняюще сильна. Когда она ушла, Сет почувствовал себя слабым и жалким.
Он снова потянулся своим телепатическим голосом, но не к Зауру, а к кому-то, находившемуся гораздо ближе.
«Капитан Тэйд…»
КОСМОДЕСАНТНИК ГВАРДИИ Смерти когда-то, в жизни, почти забытой сейчас, был боевым братом Аммоном. Он отвернулся от ложного Императора по приказу своего командира, могучего Первого Капитана Тифона. Его оружие, болтер, который и сегодня был в его руках, стрелял еще во время Осады Терры, в яростной кульминации Ереси Гора десять тысяч лет назад. Он существовал, но не жил по-настоящему, каждый день, с тех пор, как Легионы Предателей потерпели поражение, ненавидя все то, что еще оставалось в Галактике неиспорченным и неоскверненным.
В этом отношении он не был чем-то уникальным в Гвардии Смерти.
Аммон пережил десять тысяч лет войны, существуя как носитель демонической заразы. Он был бессмертен — хотя мог быть убит — и не подвержен старению. Совершенство скверны. Его раздувшееся от чумы тело жило собственной извращенной формой существования — раковые опухоли пожирали здоровые клетки и сами служили топливом для тела жертвы.
Самые приятные воспоминания Аммона были связаны с Великим Предательством. Очищение Легионов, вирусные бомбы, падающие на их неразумных братьев, отказавшихся пойти против Императора, и, конечно же, Бойня на Истваане V. Астартес сражались против Астартес, и сто тысяч болтеров ревели смертоносную песнь. Он все еще помнил этот звук. Он звучал в его памяти, подобно яростному реву демонов.
Он убивал Железных Рук в тот день. Он убивал Саламандр. И он убивал космодесантников Гвардии Ворона.
Аммон шел по коридору, из скрежещущих сочленений его древней силовой брони стекала слизь. Эти отсеки флагмана Вестника были в основном необитаемы, за исключением колоний болезнетворных бактерий, растущих на полуорганических стенах. Священное место. Священное для Вестника и бога чумы. Место рождения страшных болезней, которые сопровождали «Терминус Эст» и опустошали планеты на его пути.
Аммон увидел чужеродное тело, черное как уголь и большое как десантный корабль. Штурмовой модуль Гвардии Ворона — корпус в месте удара был искорежен и обожжен. Перед Аммоном была закрытая магнитными замками переборка, неподвижная, безмолвная. Он знал, что за ней прятались глупцы-лоялисты, и связался со своими братьями, вызвав их сюда.
— Великий Вестник, — произнес он в вокс. Из-за жидкости в его горле, слова звучали, как у человека, говорящего под водой. — Мы обнаружили первый модуль.
НА БОРТУ «Второй Тени», стоя рядом со своим командным троном на сотрясаемом взрывами, пылающем мостике, брат-капитан Корвейн Валар сделал резкий жест своей рукой в черной броне.
Повинуясь этому приказу, сервитор ввел на консоли код из пяти чисел.
Аммон, отделение его братьев, различные мутанты, сопровождавшие их, и значительная часть трех палуб «Терминус Эст» испарились, когда первый штурмовой модуль взорвался.
Взрывы такой же силы разорвали правый борт «Терминус Эст», когда по сигналу взорвались другие штурмовые модули — каждый из которых был снаряжен боеголовками и взрывчатыми веществами из арсеналов «Второй Тени».
Огромный флагман накренился, сойдя с курса, его отсеки наполнились ревом сирен, воплями и огнем. В течение одного боя с гораздо более слабым имперским флотом корабль Вестника получил больше повреждений, чем за десять тысяч лет со времени Осады Терры. Истекая кровью и извергая призрачный неестественный огонь из своих ран, гигантский корабль прервал атаку.
Громкие крики радости раздались на мостике «Второй Тени», радовались и космодесантники и рабы Ордена. Корвейн с чувством глубокого удовлетворения подождал, пока крики утихнут.
— Слуги Ордена, вы хорошо служили нам. Сегодня вы можете умереть, зная, что исполнили свой долг, и имя каждого из вас останется в летописях ордена.
После этого он обернулся к своим братьям, гигантам в черной броне.
— Гвардия Ворона, по десантным модулям. Приготовиться к высадке на планету.
ПРЕДУПРЕЖДЕНИЕ СЕТА было слабым — псайкер давно знал, что у капитана высокая сопротивляемость психическим контактам, даже для «глухого», но все же сообщение прошло. Когда большинство уцелевших подразделений Тэйда соединилось, под его командованием оказалось более двухсот человек, занявших оборону в комплексе мавзолеев на территории кладбища шпиля Ярит.
Отделения расположились кольцом вокруг центрального здания — богато украшенной гробницы, воздвигнутой в честь особо достойного паломника, умершего более шести тысяч лет назад. Здесь было лучше с укрытиями; кадианцы двигались между мавзолеями, расстреливая толпы наступавших еретиков из остатков СПО. Немногочисленные расчеты тяжелого оружия, находившиеся в распоряжении Тэйда, установили свои тяжелые болтеры в тени этих украшенных горгульями построек, добавив свой яростный огонь к залпам лазганов. «Рука Мертвеца» патрулировала края линии обороны кадианцев, автопушки «Стражей» обстреливали дезорганизованные ряды солдат Великого Врага.
Вертэйн выругался, когда очередная группа солдат СПО укрылась за маленькой гробницей. Один выстрел его автопушки мог бы уничтожить мраморную постройку и лишить противника укрытия. Но вместо того, чтобы стрелять, Вертэйн развернул «Стража» и, ругаясь, открыл огонь по другой группе вражеских солдат, находившихся на открытой местности.
— Было бы куда легче, если бы мы могли стрелять по этой проклятой бутафории, — проворчал он.
— Подтверждаю, — ответил Грир.
— Все равно мы уже покойники, — Вертэйн переключил вокс-канал. — Капитан?
Тэйд находился в центре кадианского кольца обороны, разговаривая с несколькими офицерами, в том числе с комиссаром Тионенджи, Сетом и инквизитором Каем. Услышав вызов, он отвернулся и щелкнул переключателем микро-вокса.
— Это Тэйд, говорите.
— Сэр, прошу разрешения игнорировать Протокол Отвоевания и открывать огонь по религиозным сооружениям с целью уничтожения противника с максимальной эффективностью.
Тэйд засмеялся.
— Тонко сформулировано. Любит ли Император золото? Стреляйте, если это необходимо. И сообщите другим подразделениям.
Тионенджи сощурил глаза.
— Что за приказ вы отдали?
— Приказ об отмене Протокола Отвоевания 0–9, - Тэйд посмотрел в глаза Тионенджи. — Какие-то проблемы, комиссар?
— Протоколы — фундамент всей этой операции. Разрушение священных строений является богохульством против Бога-Императора.
— Эти протоколы — бесполезная трата жизней и верный путь к проигрышу войны. Это выдумка генерала Маггрига, который — если верить сообщениям — уже мертв.
— Подтверждаю, — сказал Дженден. — Зона высадки захвачена противником 27 минут назад. Смерть лорда-генерала Маггрига подтверждена ведникийскими разведчиками. Еретики распяли его на кресте.
— Я слышал эти чертовы сообщения! — вскипел Тионенджи.
— Мы постараемся уменьшить сопутствующий ущерб насколько это возможно, но, во имя Золотого Трона, я не собираюсь погибать здесь только ради того, чтобы какой-то ублюдок из Экклезиархии через несколько лет порадовался тому, как мы помогли сэкономить на восстановлении жалкого квадратного километра города размером с континент. Выиграть войну важнее, чем сэкономить горстку кредиток.
— Вы говорите как еретик. Я имею право казнить вас.
— Я сражаюсь на войне. Что является большим грехом: отдать эту планету Хаосу или потерять несколько гробниц ради ее защиты?
— Семантика, капитан. Семантика, которой не оправдать богохульство.
— Мы воюем почти полностью без тяжелого оружия — оно было оставлено на борту транспортов, от которых уже остались лишь обломки на орбите. Мои люди так же благочестивы, как и все остальные в Империуме, комиссар Тионенджи. Они проявят сдержанность.
Тионенджи сделал то, чего Тэйд ожидал от него с момента их встречи. Комиссар выхватил оружие.
Тионенджи был прекрасным примером стандартов обучения Комиссариата. Движение было быстрым, рука только мелькнула, и меньше чем через секунду пистолет был нацелен в лицо Тэйда.
— Если вы не исполните свой долг… — начал Тионенджи.
Он глотнул, услышав угрожающее гудение включенного оружия. Тэйд стоял неподвижно, его фиолетовые глаза смотрели прямо в глаза комиссара. Рядом с ним Бен Джевриан держал обеими руками хеллпистолет, прицелившись в глаз Тионенджи. Стоявший с другой стороны лейтенант Хорларн достал свой лазерный пистолет и тоже целился в комиссара. Тионенджи посмотрел влево и вправо. Каждый кадианский офицер навел оружие на комиссара, даже четырнадцатилетний мальчик.
— Брось оружие, — прошипел Джевриан.
— Комиссар вы или нет, — сказал Хорларн, — вы умрете, если не уберете оружие.
Тионенджи улыбнулся.
— Господа, вы только что подписали смертный приговор вашему полку.
Хеллпистолет Джевриана взвизгнул, полностью зарядившись.
— Я сказал, брось оружие.
— Вас всех казнят за это.
— А мы все равно уже покойники, — юный Кел мрачно усмехнулся.
— Прекратите угрожать капитану-защитнику Кадии, — сказал Хорларн. — Немедленно.
— Быстро, — прорычал Джевриан. — Или я убью тебя на месте, ты, сукин инородец.
Тионенджи спрятал пистолет в кобуру, фальшиво улыбнувшись.
— Хорошо.
Кадианцы медленно опустили свое оружие, все по-прежнему были на взводе. Тэйд прочистил горло, вздохнув, прежде чем говорить. Он выглядел потрясенным. Было видно, что он не ожидал такого от своих людей.
— Это было… неприятно. Теперь, полагаю, мы можем сосредоточиться на более важных вопросах?
— На каком основании… — снова начал Тионенджи, но Тэйд прервал его.
— На основании того, что я теперь самый старший по званию офицер Имперской Гвардии, оставшийся в живых на этой планете. Поэтому я исполняю обязанности Куратора Отвоевания, пока высшие инстанции не решат иначе.
Инквизитор Бастиан Кай вежливо кашлянул.
Тэйд и Тионенджи повернулись к инквизитору. Они и забыли, что он был здесь.
— Вы закончили, господа?
Тионенджи отсалютовал. Тэйд кивнул. Кай сверлил Тэйда своим пугающим взглядом, аугметические глаза с жужжанием повернулись к капитану.
— Капитан, я здесь высшая инстанция имперской власти.
— Лорд… — начал Тэйд. Трон Терры, инквизитор все видел…
— Довольно! Ваша отмена приказов покойного лорда-генерала приемлема. Что касается вашей конфронтации с комиссаром, она меня не интересует. С этим разберутся соответствующие органы, когда придет время. Займитесь делом, вы, идиоты.
Тэйд и Тионенджи злобно смотрели друг на друга, наконец, капитан отвернулся.
— Дженден, готовы координаты для передачи на «Вторую Тень»?
Связист кивнул. Путем напряженной настройки вокс-аппарата он сумел собрать список оставшихся полков и их местоположение в пределах Солтана. Это был короткий список, и в этих полках не осталось в живых ни одного офицера старше лейтенанта. Координаты, которые собрал Дженден, были точными пунктами посадки — без риска свалиться на дружественные части или врезаться в здание.
— Хорошая работа, — сказал Тэйд. — Сет, сколько времени назад ты получил сообщение от Астартес?
Псайкер взглянул на хронометр на руке.
— Ровно шесть минут назад.
— Вокс-связь достаточно чистая, чтобы передать им координаты?
— В лучшем случае шансов пятьдесят на пятьдесят, — Дженден выглядел смущенным. — Мой вокс был поврежден в последнем бою. Я едва смог заставить его работать в коротковолновом диапазоне, — он постучал по страшной пулевой пробоине в корпусе вокс-аппарата.
— Я не смогу послать сообщение, — Сет покачал головой. — Я знаю, о чем вы думаете. Я не могу создать ментальную связь на таком расстоянии. Простите, сэр.
— Принято к сведению. 88-й, это Тэйд. У кого-то еще остались нормально работающие вокс-аппараты?
В вокс-наушнике послышался хор отрицательных ответов. Кровь Императора, им здорово досталось. На триста солдат Тэйда было шесть мощных вокс-аппаратов. А сейчас, когда солдат осталось менее двухсот, их средства связи были или потеряны в бою, или стали почти полностью бесполезны вследствие помех.
— Медлить нельзя. Дженден, передавай координаты.
— Передаю. Если они сбросят модули немедленно, они высадятся у нашего западного периметра через две минуты.
Западный периметр. Там был Деррик, возглавлявший оставшиеся у него отделения. При занятии обороны солдаты Деррика встретили самое слабое сопротивление, и Тэйд знал, что их сектор самый чистый для десантирования с орбиты.
Тэйд не лгал в том, что сказал комиссару. Он был так же благочестив, как и любой подданный Империума, но иногда он думал, не влияет ли Император на некоторые события, просто чтобы посмотреть, как Тэйд из них выпутается. Сейчас был как раз такой момент.
В воксе раздался голос Деррика, искаженный и кричащий.
— Капитан! Капитан! Трон в огне! Капитан! Угроза первой степени! Здоровенный ублюдок!
— Какого черта? Деррик, ты говорил мне, что сможешь удержать свой сектор.
— И это у нас прекрасно получалось, сэр. Пока не появился этот дредноут.
«ВТОРАЯ ТЕНЬ» содрогалась в предсмертной агонии. В освещенном красным светом тесном пространстве десантного модуля брат-капитан Корвейн Валар смотрел на девятерых своих братьев Астартес, каждый из них был пристегнут к десантному креслу, сидя лицом к центру модуля. Они сидели в молчании, доверив свою судьбу кадианцам внизу.
Заурен несколько раз пытался ментально связаться с кадианским псайкером, не доверяя плохо работающей вокс-связи. Но близость множества зараженных варпом кораблей Хаоса сводила на нет его психическую силу. Каждый раз, когда он чувствовал, как его психическая концентрация достигает Сета, чувство соединения немедленно терялось. Заурен боялся, что это нечто большее, чем естественное искажение варпа от близости кораблей Великого Врага. Давление на его шестое чувство было теплым и настойчивым, почти живым. Оно закрывало его психическое зрение, как покрывало, наброшенное на глаза.
Поэтому Гвардия Ворона ждала вокс-сообщения, которое — они знали — могло не прийти никогда. Корвейн приказал запускать десантные модули в любом случае, когда корабль будет близок к окончательному разрушению. Но они ждали до последней секунды. Умереть, когда десантный модуль врежется в здание и взорвется — отнюдь не славная смерть для воина. Сканнеры «Второй Тени» были выведены из строя, и космодесантникам нужны были для высадки координаты с поверхности.
Корабль встряхнуло с особенной силой.
— Святой Трон… — тихо сказал Заурен. Это были первые слова, произнесенные в модуле, с тех пор, как космодесантники погрузились в него несколько минут назад.
— Начат процесс запуска, — прогремел механический голос во внутренних динамиках десантного модуля.
— За Императора! — воскликнул один из Астартес. Стыковочная аппаратура расцепилась, замки раскрылись, и пять черных, как ночь, десантных модулей оторвались от охваченного огнем корпуса «Второй Тени».
На борту модуля Корвейна казалось, что в мире не осталось ничего кроме тьмы и тяжелых ударов, когда модуль ворвался в атмосферу планеты.
— Две минуты, — сказал капитан своим людям. В ответ девять лучших воинов человечества, созданных по генетическому подобию Императора и его возлюбленных сынов примархов, сделали знак аквилы.
На орбите над ними ударный крейсер, наконец, взорвался. Взрыв далеко разбросал обломки, повредив корабли Хаоса, которые подошли слишком близко в своем отчаянном стремлении уничтожить «Вторую Тень». Даже в смерти корабль Гвардии Ворона забрал с собой жизни предателей.
БОЕВАЯ МАШИНА Великого Врага была примерно четыре метра в высоту и почти столько же в ширину. Форма ее корпуса отдаленно напоминала гуманоидную, машина двигалась тяжелыми, короткими шагами, которые выглядели бы почти комическими, если бы эта машина не была одной из самых смертоносных вещей, которые Таан когда-либо видел в своей жизни. Руки шагающей машины были ее оружием: левая оканчивалась цепным кулаком размером с человека, правая несла длинную пушку с соленоидами по всей длине, светившимися тусклым голубым сиянием.
Дредноут. Тяжелая броня и страшное оружие. До этого Деррик видел один и только один. Орден Расчленителей использовал в бою одну из этих древних военных машин в начале Черного Крестового Похода три года назад. Тогда Деррик с расширенными глазами наблюдал, как дредноут своими стальными когтями разорвал на куски танк, игнорируя бесконечный поток огня из стрелкового оружия, осыпавший его корпус. Немногое в этой галактике могло испугать лейтенанта Таана Деррика за годы его службы в ударных войсках, но это как раз была одна из таких вещей.
И тогда дредноут был на их стороне.
А этот — нет. Он шел из города, шагая по кладбищу, окруженный толпой вопящих еретиков из остатков СПО.
Деррик посмотрел налево. Потом направо. Его взвод, укрывшийся от остатков СПО в саду мавзолеев, был почти полностью вооружен лишь обычными лазганами. Земля содрогалась, когда дредноут подходил ближе.
— Он стреляет! — крикнул кто-то. Деррику не нужно было говорить об этом. Воздух зазвенел, и у Деррика заныли зубы, когда плазменная пушка дредноута начала заряжаться. Таану казалось, что это как будто огромный зверь набирает воздух, чтобы взреветь. Деррик вздохнул, выглянув за мраморную стену высотой до пояса, за которой он прятался. Предатели из СПО продолжали наступать, воодушевленные поддержкой боевой машины Гвардии Смерти.
Дредноут выстрелил. Ужасающий поток ослепительного света вырвался из дымящегося ствола плазменной пушки, ударив в стену мавзолея и окатив белый камень волной перегретой энергии. Камни, оказавшиеся на пути раскаленной плазмы, испарились, а те, что рядом с ними, расплавились долей секунды позже. Стена перестала существовать, и кадианцы, оказавшиеся поблизости, оставили свои укрытия и побежали. Многие из них были застрелены наступающими еретиками.
— Надо его завалить… — произнес Деррик и включил вокс. — Деррик вызывает технопровидца Осирона.
— Осирон слушает.
— Плазменная пушка, огромная, и у меня нет ничего, что могло быть пробить броню дредноута. «Альянс» разбит…
— Плазменная технология, используемая Легионами Предателей, в основном относится к эпохе Ереси. Это означает…
— Технопровидец… — попытался перебить его Деррик.
— …длительное накопление ионизированного газа…
— Осирон! — еще одна стена взорвалась в страшной вспышке ионизированного воздуха и брызг расплавленного камня. — У нас нет времени!
— …требует более сильного и длительного охлаждения, чем современная плазменная технология. Используйте это время, чтобы спрятаться в укрытиях.
— Ага, — Деррик выключил вокс и крикнул своим людям, — Бросайте гранаты в дредноут, пока его пушка остывает!
Он взглянул на солдата, присевшего в укрытие рядом с ним. Фаразиен держал в руках гранатомет.
— Есть какие-нибудь подходящие боеприпасы?
— Только осколочные.
— Может быть, мы все-таки заставим его почесаться. 88-й, хватит прятаться! Вылезайте и начинайте уже убивать еретиков. У кого есть гранаты, приготовьтесь. Бросайте их под ноги дредноуту по моей команде.
Еще одна стена перестала существовать под огнем плазменной пушки. На этот раз под взрыв попали несколько солдат из взвода Деррика, волна плазмы просто испарила их. Солдат Джова взвыл, когда его рука исчезла в огне, шатаясь, выбрался он из-за своего разбитого укрытия, и сразу же был скошен огнем предателей. Солдат Хакен и сержант Тэйн были задеты облаком раскаленной плазмы — но недостаточно, чтобы убить их сразу. Корчась в агонии, они лежали на земле, их тела распадались. Таан дважды выстрелил из лазгана им в головы, избавив их от страданий.
Он снова выглянул за стену, наблюдая за дредноутом. Из отверстий по краям конического сопла, которым оканчивался ствол плазменной пушки, шел белый пар, а кольца соленоидов, расположенные, как позвоночник, вдоль ствола пушки, ярко светились.
— Вперед! — крикнул Деррик. — Огонь!
Его солдаты поднялись из укрытий и открыли огонь. Под ноги дредноуту полетели гранаты, а в наступающих предателей из СПО врезались лучи лазерного огня. Еретики валились с ног под залпами лазганов.
Гранаты — осколочные, предназначенные для использования против пехоты — взорвались секундой позже. Дредноут прошел сквозь дым от взрыва, его зеленоватый корпус немного почернел, но в остальном был невредим.
— Проклятье, — сказал Деррик, приготовившись отдать приказ об отступлении. У него не было ничего, что могло бы причинить вред проклятой машине, а дредноут продолжал наступать.
Тяжелые шаги дредноута внезапно остановились, когда в его грудь ударил крупнокалиберный снаряд автопушки. За ним последовало еще несколько попаданий, осколки брони полетели во все стороны. Солдаты Таана радостно закричали, когда мимо них прошагали «Стражи» «Руки Мертвеца», набросившись на врага.
Вертэйн вывел своего «Стража» из относительного укрытия за мавзолеями, нажав на гашетки. На панели приборов вспыхнул красный сигнал — боеприпасы подходили к концу.
— У меня в боекомплекте скоро останутся только надежды и молитвы, — сказал он на общем вокс-канале. — Если у кого-то есть героический план, сейчас самое время привести его в действие.
— Он истекает кровью, — сообщил Грир. И это действительно было так. Адамантитовая броня дредноута во многих местах была покрыта наростами отвратительной серой плоти. Когда снаряды автопушек попадали в дредноут, вместе с осколками брони в стороны полетели куски окровавленных костей и зловонного мяса. Солдаты Таана снова открыли огонь, срезая еретиков со смертоносной точностью.
Тэйд спрятался в укрытии рядом с Дерриком. Вместе с ним были Рекс и Бен Джевриан.
— Я слышал, у вас тут проблемы, — сказал капитан. Его взвод «Венатор» и отделение касркинов занимали позиции рядом с людьми Деррика. Тэйд поднялся из укрытия, стреляя из пистолета по еретикам, но его взгляд был устремлен на дредноут.
Один из пятерки «Руки Мертвеца» был уже подбит — массивный цепной кулак дредноута перерубил ноги «Стража» у коленей. Тэйд видел, как пилот, Грир, распахнул люк в крыше шагохода и пытался выбраться. Ревущий цепной кулак дредноута положил конец этой попытке. Тело Грира распалось на две окровавленных половины.
«Рука Мертвеца» отступала, спорадически отстреливаясь. Тэйд знал, что им необходимо восполнить боекомплект.
Дредноут хромал, волоча одну ногу, кровь, гной и черная жидкость текли из зияющих пробоин в полуорганической броне. Даже на расстоянии пятидесяти метров и больше он испускал зловоние гноя и мерзости.
— Надо его завалить, — прошептал Тэйд.
— И я о том же, — сказал Деррик.
— Касркины, за мной! — крикнул капитан, включив цепной меч. — 88-й, прикройте нас!
— Да вы шутите! — Таан схватил Тэйда за руку, чувствуя кабели и металл под рукавом. — Это самая глупая вещь, которую вы когда-либо делали.
Свободной рукой Тэйд постучал по серебряной медали на своем шлеме.
— Возражение принято, — поправился Деррик, отпуская руку Тэйда. — Это вторая по глупости вещь, которую вы когда-либо делали.
— Ну, так мы идем или что? — прорычал Джевриан. — Война еще продолжается, если вы не забыли.
— Будь осторожен, славный мальчик, — ухмыльнулся Таан.
— За Императора! — воскликнул Тэйд и рванулся вперед. Джевриан и его касркины бросились за ним, рядом с ними бежал Рекс.
То, что произошло дальше, заняло лишь полминуты. Для Таана и его людей, прикрывающих эту атаку огнем, все длилось несколько секунд. Для Тэйда — казалось, почти час.
Дредноут был ранен. Огонь «Руки Мертвеца» поразил его. Иначе Тэйд не пытался бы совершить что-то, настолько… настолько глупое.
Тэйд вывел касркинов на открытое пространство. Покалеченный дредноут неуклюже повернулся, пытаясь нацелить свою плазменную пушку, но кадианцы были уже слишком близко. Цепной меч Тэйда вонзился сзади в коленный сустав боевой машины, разрубая кабели, скользкие от гнойной мерзости. Другой удар воющего меча пришелся в бедренный сустав, и меч застрял в нем. Дредноут взревел в гневе. Тэйд сжал зубы, чувствуя, как меч вырывается из рук, когда зубья цепного клинка крушили более уязвимые механизмы сустава дредноута.
Касркины развернулись веером, огнем хеллганов отбросив еретиков, не позволяя им вмешаться в безумную рукопашную схватку Тэйда с дредноутом. Джевриан набросился на дредноут спереди, силовая сабля касркина засветилась сияющей энергией, когда Джевриан включил ее. Он стрелял в упор из хеллпистолета, прожигая дыры в огромном покрытом гноем остове дредноута, возвышавшемся над ним.
— Быстрее, черт! — крикнул он. Тэйд пилил сустав, отвернув голову от потоков вонючей маслянистой крови, хлынувшей из перерезанных шлангов и кабелей.
Джевриан бросился в сторону, когда ревущий дредноут нанес удар огромным цепным кулаком. Но даже лежа на земле, касркин все еще оставался в секторе удара, и в последнюю секунду поднял силовую саблю, пытаясь блокировать падающий на него цепной кулак. Удар был страшным; Джевриан почувствовал, как что-то треснуло в плече, и отлетел метров на десять, приземлившись с грохотом панцирной брони, изрыгая кадианские ругательства. Шатаясь, он встал на ноги, сжимая рукоятку сломанной силовой сабли, и чувствуя, как искры сыплются из глаз. Наполовину оглушенный и со сломанной рукой, он снова бросился в атаку, выкрикивая боевой клич касркинов.
— Не отступать! Не сдаваться!
Касркины подхватили боевой клич, стреляя в еретиков, дерзнувших приблизиться.
— Ни числом! Ни огнем!
Тэйд вырвал цепной меч из разреза, и снова со всей силой ударил им по уже покалеченному бедренному суставу. На долю секунды клинок отскочил, потом жужжащие зубья с новой яростью вгрызлись в механизм. Дредноут попытался развернуться, но эта попытка окончилась лишь скрежетом ломающихся механизмов и визгом поврежденных суставов.
Тэйд почувствовал, как зубья клинка вонзились в твердый металл, распиливая несущие элементы ноги дредноута, вгрызаясь в металлические кости машины. Дредноут зашатался, бешено размахивая цепным кулаком, и выстрелил из плазменной пушки в землю.
— Давай! — крикнул Тэйд, высвободив цепной меч. Капитан отскочил назад, за пределы радиуса удара цепного кулака дредноута, который шатался и кренился, склоняясь к земле.
Джевриан, хотя одна его рука была сломана, взобрался на вражескую боевую машину. Он вонзил свой сломанный клинок, искрившийся силовым полем, нестабильным, но еще работающим, в лобовую броню шатающегося дредноута, и вогнал по самую рукоять. Правая рука сержанта-касркина, затянутая в перчатку, вцепилась в край зияющей пробоины от снаряда автопушки. Джевриан подтянулся одной рукой, упираясь ногой в рукоять силовой сабли, воткнутой в броню.
Покалеченная боевая машина Гвардии Смерти, шатаясь, отчаянно молотила цепным кулаком и пыталась стряхнуть человека, цеплявшегося за ее броню. Джевриан прижал ствол хеллпистолета к смотровой щели в богато украшенной лобовой броне дредноута и нажал спуск.
Дредноут замер. Его пилот когда-то был космодесантником, заключенным в ходячем адамантитовом саркофаге, древнем творении Механикус. Огонь хеллпистолета пронзил иссохшую оболочку — все, что осталось от воина внутри — разорвав бывшего человека на куски и лишив дредноут последних признаков жизни.
С низким гулом огромная машина отключилась. Джевриан спрыгнул с дредноута, на случай, если тот рухнет. Но дредноут не упал; он просто стоял, неуклюже накренившись, руки безжизненно свисали по бокам. Видя гибель своего защитника, остатки СПО обратились в бегство. Кадианцы провожали их огнем лазганов, стреляя бегущим еретикам в спину и убивая еще больше солдат Великого Врага.
Тэйд и Джевриан вернулись к Таану, оба тяжело дышали.
— Чертов ад, — сказал Деррик.
— Ага, — кивнул мастер-сержант. — У меня рука сломана, — сказал он, только сейчас заметив это.
Тэйд улыбнулся своей кривой усмешкой, похлопав Рекса по хромированной голове.
— Надеюсь, мы не встретим еще одного такого.
Через семнадцать секунд десантный модуль размером с танк — окрашенный в черный цвет, и еще больше почерневший от жара при падении в атмосфере — врезался в землю в пятидесяти метрах от позиций 88-го полка. От удара в воздух взметнулась волна грязи, комья земли застучали по шлемам и наплечникам кадианцев. С рычанием механизмов борта десантного модуля раскрылись, как лепестки цветка, и с лязгом упали на землю, став аппарелями, по которым спускались Астартес Гвардии Ворона.
Десять гигантов вышли, подняв болтеры в поисках целей. Через секунду Астартес одновременно опустили оружие. Они собрались вокруг разбитого, истекающего кровью и гноем корпуса мертвого дредноута. В наушнике Тэйда послышались слабые вокс-щелчки — космодесантники обсуждали друг с другом то, что они увидели. Один из них подошел к усталым кадианцам. Тэйд узнал его по броне и сделал знак аквилы. Его солдаты повторили салют.
— Победа или смерть, брат-капитан.
Астартес ответил не сразу. Потом, самым человеческим жестом, который Тэйд когда-либо видел у одного из Избранных Императора, Корвейн Валар указал большим пальцем в направлении дредноута.
— Впечатляющая работа, капитан.
Тэйд почувствовал, что улыбается.
— Спасибо. Кстати, мы будем рады, если вы поможете нам со следующим.
Глава XII
ОДНИ
Солтан, кладбище шпиля Ярит, монастырский сектор
ДВА ЧАСА СПУСТЯ кадианцы оставили своих мертвых.
— Отвоевание Катура прекращено, пока не прибудут подкрепления, — объявил инквизитор Кай, обращаясь к выжившим бойцам 88-го полка. Небо темнело — собирался дождь.
— Я говорил с командиром Гвардии Ворона и установил связь с тем, что осталось от сил Имперской Гвардии в Солтане. Картина мрачная. Астартес уходят — у них свои задачи в городе, и они будут сражаться с Гвардией Смерти на своих условиях. Полкам Имперской Гвардии остается только продолжать организованное сопротивление, насколько это возможно после этой… этой катастрофы.
Кадианцы — их осталось меньше ста пятидесяти — стояли, слушая инквизитора.
— Что с остальными частями полка? — спросил один солдат. — Что с полковником Локвудом?
— Мы потеряли связь с тем, что оставалось от сил полковника, — сказал Тэйд. — Они были атакованы силами, значительно превосходящими те, что атаковали нас. Шансов на выживание у них немного.
— Что насчет знамени? — спросил Деррик. — Если я должен умереть здесь, я хочу умереть под знаменем 88-го.
— Он прав, сэр, — сказал Вертэйн. — Если мы — все, что осталось от полка, мы не можем бросить его знамя в грязи.
Солдаты хором выразили согласие. Тэйд скрестил руки и посмотрел на инквизитора, подняв бровь.
— Я предупреждал вас, что они скажут это, — заметил он.
Спустя некоторое время был решен и этот вопрос. 88-й полк под командованием Тэйда найдет место последнего боя полковника Локвуда и произведет поиск выживших. Полковое знамя должно быть возвращено. Они сделают это на обратном пути к штабу Отвоевания.
— Мы вернемся за «Химерами»? — спросил Бен Джевриан. Мастер-сержант касркинов был весь в синяках, его панцирная броня потрескалась.
Тэйд кивнул.
— Не сомневайтесь в этом.
— Отлично, — сказал Деррик. — Я уже устал ходить пешком.
— Командиры взводов, позаботьтесь о раненых. Мы никого не бросим, — Тэйд оглядел толпу — все, что осталось от его полка. — По пути к месту гибели полковника Локвуда мы заберем свои «Химеры». Потом разведчики направятся на главную базу Отвоевания с целью поиска необходимых предметов снабжения. Прежде всего нужны очистители воды, медикаменты и продовольствие. Есть вопросы?
Ответом была тишина.
— Хорошо, — сказал Тэйд. — Император защищает. Идите.
Когда кадианцы двинулись в путь, Тэйд занял место в хвосте колонны вместе с инквизитором Каем. Когда они оказались вне пределов слышимости остальных, Тэйд с печальной улыбкой повернулся к инквизитору.
— Это дело с Тионенджи…
— Он может вас всех расстрелять, и будет в своем праве. Но сейчас вы нужны мне живыми.
Тэйд кивнул, меньшего он и не ожидал.
— Но я не об этом хотел поговорить с вами. Не заставляйте меня выпрашивать ответы, которые мне нужны, лорд инквизитор.
Кай повернул голову к капитану, и пси-пушка на его плече повернулась вместе с этим движением.
— Святой Трон, — сказал Тэйд. — Эта штука когда-нибудь отключается?
— Нет. Говорите ближе к делу.
— Ордо Сепультурум. Что вы ищете на Катуре?
— Не поймите меня неправильно, капитан, ваш оборонительный бой на кладбище был безупречен. Вы отличный офицер, а мысль использовать для обороны эту группу мавзолеев вам словно подсказал сам Император. Ограничение на тяжелое оружие в Протоколе Отвоевания было тяжелым условием, но даже в таком невыгодном положении вы сражались хорошо. Но постарайтесь быть реалистом в своих амбициях. Вы не пользуетесь благосклонностью Святых Ордосов Инквизиции Его Величества.
— Вы просто не знаете, да?
— Этот разговор истощает мое терпение.
— Послушайте, — Тэйд положил свою аугметическую руку на плечо инквизитора. Пси-пушка загудела, автоматически приготовившись к выстрелу, но ментальная команда инквизитора успокоила ее.
— Слушаю.
— Мы оказались в ловушке на этой планете на месяц или больше, без подкреплений. Вода для снабжения наземных сил в основном очищалась на борту кораблей на орбите. Хотя у нас достаточно продовольствия и медикаментов на поверхности, мы потеряем все это, если Гвардия Смерти или предатели из СПО захватят главную базу Отвоевания — что, судя по сообщениям, они уже сделали.
— Я осведомлен о ситуации, в которой мы оказались.
— Нет, инквизитор. Вы упустили кое-что важное.
— Объясните.
— Посмотрите на этих солдат, — Тэйд кивнул на колонну марширующих кадианцев. — Хорошо посмотрите. Что вы видите?
— Ваших людей.
— Смотрите лучше.
— Кадианский 88-й.
— Попытайтесь еще раз.
— Я не дурак, но и особо терпеливым никогда не был. Я просил вас говорить по делу.
— Сделайте одолжение.
Инквизитор, теперь с любопытством, посмотрел на идущих солдат. Что он видел? Лишенных разума сервиторов, бредущих своей шаркающей походкой рядом с технопровидцем Осироном в красном одеянии. Выживших касркинов в черной броне, державшихся вместе, немного в стороне от остальных. Кай в первый раз заметил татуировку на бычьей шее Бена Джевриана. «Непобежденные» — было написано стилизованным готическим шрифтом. Сет Роскрейн шел один, тяжело опираясь на свой черный посох. Касркины просто сохраняли дистанцию, а солдаты, казалось, инстинктивно избегали псайкера.
Солдаты были грязны и оборваны, но шли, по-строевому выпрямившись, и держа оружие наизготовку. Строй соблюдали четко и аккуратно, санитары несли на носилках раненых — каждую пару окружала огневая группа солдат из их взвода. Четыре «Стража», оставшихся в строю, патрулировали, охраняя колонну на марше.
Псайкерский дар Кая позволил ему увидеть то, чего не замечали его естественные чувства. Атмосфера вокруг кадианцев была особенно мрачной — мысли каждого человека были сосредоточены на том, как пережить следующие несколько часов, не говоря уже о пяти неделях до прибытия подкреплений. Чувство поражения было практически осязаемо.
— Я…
— Да?
— … понимаю, что вы хотите сказать, капитан.
— Думаю, что да. В нашем полку была тысяча человек. А сейчас осталось немногим больше ста, и нас ждет смерть от голода или от заразы Хаоса, если мы не сможем отбить нашу базу, захваченную врагом. Я знаю, чего вы хотите. Вы хотите продолжать ваш поиск, искать то, что принесло Проклятие Неверия на эту планету. Я абсолютно честно говорю вам, что без ответов, без надежды, мы не сможем помочь вам в этом. И мы готовы пойти на расстрел, если Тионенджи хочет этого.
Тэйд вздохнул и продолжил.
— Это касается не инквизиторской власти, лорд. Это касается войны и Кадии. Каждый человек в нашем полку думает, что умрет сегодня. Я думаю, что умру сегодня. И мы хотим умереть, потому что атаковать Гвардию Смерти и убить столько их, сколько сможем — это чертовски хорошая смерть. С детства мы все знаем, что рождены, чтобы умереть в бою. А ходить по чумной планете, пока не умрешь от голода — такой смерти не хочет ни один кадианец. И оказаться перед расстрельной командой из-за слишком ретивого инородца — не лучший способ встретиться с Богом-Императором в вечной жизни.
— Вы ошибаетесь. Это касается именно власти, Тэйд. И власть здесь — я. Я требую, чтобы вы служили мне.
— Ага, теперь мы подошли к сути дела. Я могу не подчиниться этому приказу и не понесу никакого наказания, потому что погибну в бою. Так что буду говорить прямо, лорд. Прежде всего я обязан вести моих людей в бой, дабы они сражались и умирали за Золотой Трон. Так убедите меня. Убедите меня, что последний славный бой и убийство множества врагов — не лучший способ послужить Трону. Убедите меня, что Бог-Император хочет от нас большего, или мы все погибнем в бою за Него сегодня ночью.
Кай улыбнулся.
— Это не что иное, как маленький шантаж, не так ли? Но я вас понял. Вы будете повиноваться, потому что я требую этого, но так и быть, я брошу вам кость, которая нужна вам для… большей мотивации.
— Как вы великодушны, мой лорд, — усмехнулся Тэйд.
— Вы многого хотите от меня. Я уже дал вам разрешение найти и вернуть ваше полковое знамя, не так ли?
— У этой монеты две стороны. Тактически есть смысл произвести поиск выживших из 88-го полка. Я теперь, все-таки, его командир. Но, как вы говорили, давайте ближе к делу. Чего я еще не знаю, инквизитор?
— А что если я скажу вам, что в точности знаю немногим больше того, что уже сказал вам?
— Тогда я попросил бы вас высказать предположения относительно происходящего, потому что обоснованных предположений агента Ордо Сепультурум было бы для меня вполне достаточно.
— Очень хорошо. Я должен исследовать все важные святыни в пределах Солтана, в поисках источника скверны.
— Это я знаю.
— В отличие от всех известных вспышек чумы в истории Скаруса, здесь зараза не заносилась с орбиты кораблями Великого Врага, флагман Вестника не появлялся до начала чумы, не было ничего такого, что обычно происходило в таких случаях. Мы предположили, что причиной чумы стало что-то, что уже было на планете.
— И это ни для кого не новость, мой лорд.
— У Ордо Сепультурум есть подозрения насчет того, что вызвало чуму, — это привлекло внимание Тэйда. — У нас было только предположение. Его подтвердили записи допроса культиста, произведенного перед тем, как началось Проклятие Неверия. А теперь его подтвердило внезапное появление «Терминус Эст» и флота Вестника.
— Расскажите мне.
— Сначала вы кое-что расскажите мне, капитан. Что вы знаете о деяниях Катура до его причисления к лику святых?
Тэйд пожал плечами.
— Ничего. Только то, что сказано в свитках мира-святыни. Часть информации из них приводилась в инструктажах перед высадкой.
— И что за славную картину святости рисуют эти священные тексты?
— Он был крестоносцем. Командующим Имперской Армии тысячи лет назад. Он сражался вместе с древними Легионами Астартес, чтобы вернуть этот потерянный мир человечеству.
Инквизитор Бастиан Кай улыбнулся. От этой снисходительной улыбки у Тэйда поползли мурашки по коже.
— Итак, он был военачальником молодого Империума во времена Великого Крестового Похода. А как он умер?
— Он погиб в бою на этой планете, последнем мире, который его армии привели в покорность Императору. Я слышал, что даже Примарх Гвардии Ворона почтил Катура, произнеся речь на его похоронах.
— А его останки? Где упокоены кости великого героя?
— Они похоронены в Солтане в различных гробницах.
— Великолепное изложение общеизвестных сведений, капитан. И почти полностью неверное.
Тэйд снова пожал плечами. Он не был удивлен.
— Так просветите меня, — сказал он.
— Катур не погиб во время Великого Крестового Похода. Он погиб во время Ереси Гора. И его кости, да благословит их Бог-Император, не упокоены на этой планете. Этот мир-святыня чтит не его место упокоения, а его память.
— Так где он погиб?
— Это не самый важный вопрос, но я отвечу на него.
Кай медленно поднял палец. Сначала Тэйд подумал, что инквизитор требует тишины, но потом понял, что Кай указывает. Указывает вверх.
— Он погиб в космосе?
— На орбите. На борту своего флагмана, линкора типа «Император» «Хранимый в Непорочности». Корабль погиб со всем экипажем, и обломки обрушились на планету внизу.
— Что уничтожило его корабль?
— А вот это важный вопрос, капитан. Истина — странный зверь. Каждому, кто ее видит, она видится по-разному. Мгла времени укроет любую истину, ибо истина меняется с годами. События становятся воспоминаниями, воспоминания — историей, а история становится легендой.
— Понятно, — сказал Тэйд. Он сопротивлялся искушению закатить глаза, виновато надеясь, что инквизитор не прочтет эту его мысль.
— Десять тысяч лет назад, когда наш новорожденный Империум едва не был разорван на части Ересью Гора, галактика пылала в огне бесчисленных битв, охвативших бесчисленные системы. Невероятное множество легенд той эпохи никогда больше не будет рассказано во всей их полноте. Но эта… Эта история — истина. Крепкое ядро истины под слоем лжи, выросшей вокруг нее, словно красивая оболочка.
— Так что уничтожило корабль Катура? Это был «Терминус Эст»? Мой псайкер узнал, что корабль Вестника уничтожил флагман Гвардии Ворона во время Ереси Гора.
— Нет, капитан, — Кай улыбнулся. — Оскорбление, нанесенное Гвардии Ворона — это только их бремя. Хотя я не упустил из виду тот факт, что, кажется, сама Судьба свела нас вместе в бою против XIV Легиона на этой планете.
— Святой Трон, просто ответьте на вопрос. Что уничтожило корабль Катура? С чем он сражался здесь?
— Линкор Гвардии Смерти «Удрученный». После неудачной Осады Терры, когда Легионы Предателей обратились в бегство и искали спасения в варпе, не всем их кораблям удалось долететь до Ока Ужаса. Многие были тяжело повреждены при штурме Святой Терры, и их варп-двигатели выбрасывали их в реальное пространство далеко от их демонического убежища. Лорд-адмирал Катур на своем флагмане, «Хранимом в Непорочности», преследовал «Удрученного» и вступил с ним в бой над миром, который потом будет назван в его честь.
— То есть, вы предполагаете, что «Удрученный» оставил что-то здесь после того, как уничтожил корабль Катура? Что-то, что было скрыто до сих пор?
— Это возможно. Но я предполагаю иное.
— Что «Удрученный» не улетел отсюда, — сказал Тэйд, глотнув. Вдруг все стало на свои места. — Он остался здесь, спрятанный где-то на планете.
— Именно это я и предполагаю. «Хранимый в Непорочности» был одним из лучших кораблей Имперского Флота, хоть и был тяжело поврежден в адской бойне Осады Терры. Корабль Гвардии Смерти неминуемо должен был пострадать в бою с ним. Я подозреваю, что «Удрученному» пришлось совершить аварийную посадку на планете. Он упал на поверхность и так и не был обнаружен со времен Ереси до сих пор. Когда я только прилетел сюда, я слышал зовущий голос, кричащий в варп, умоляющий о помощи. Ваш псайкер тоже слышал его. Я проверял его разум несколько раз, чтобы быть уверенным. Думаю, он как-то даже пытался сказать вам об этом. Голос слабый, но тот, кто зовет, оказался достаточно силен, чтобы оставить знак для своих братьев.
— Проклятие Неверия…
— Да, чума. Вся эта эпидемия, все эти страдания, все эти смерти. Ужасный знак, ярко пылающий в незримом мире, говорящий «Я здесь. Придите ко мне».
Эта мысль потрясла Тэйда. Сколько боли нужно причинить, чтобы она достигла варпа, горя в нем, как маяк. Все эти жизни отняты просто для того, чтобы послать сообщение. Это было богохульство такой степени, что он и представить не мог.
— Но почему сейчас? — спросил он. — Если вы правы, «Удрученный» здесь уже сотню веков, безмолвный, как могила. Почему сейчас?
— Потому что нечто на борту корабля пробудилось. Нечто достаточно сильное, чтобы создать чуму, убившую этот мир, и настолько важное для Гвардии Смерти, что сам Вестник прибыл, чтобы встретить его.
— Но где оно? Святой Трон, что оно такое?
— Если бы мы знали ответы на эти вопросы, война уже была бы окончена. Я собирался посетить каждое по-настоящему святое место в храмовом районе Солтана и провести там ритуалы обнаружения. Я полагаю, что первые колонисты и строители города должны были почувствовать скрытое зло, исходящее от разбитого корабля. Имперские летописи полны подобных случаев — люди интуитивно строили величайшие святыни над местами сильнейшей тьмы, чтобы нейтрализовать прикосновение зла. Подсознательная защита, если хотите.
— В этом плане слишком много «может быть», мой лорд.
— Но теперь вы поддержите меня, капитан Тэйд? Я убедил вас, что Император хочет от вас и ваших людей большего, чем тщеславной последней атаки?
Тэйд долго размышлял, прежде чем ответить. Наконец, с печальной улыбкой и странным блеском в фиолетовых глазах он сказал:
— Мы должны добраться до обломков «Удрученного» прежде чем это сделает Вестник.
— Сейчас это невозможно. Пока мы здесь говорим, они уже высаживаются. И скорее всего, они точно знают, где находится «Удрученный». А мы — нет.
— Мы узнаем, — Тэйд включил вокс и приказал Сету подойти к нему в хвост колонны.
— Я уже говорил с вашим псайкером. Он не может сообщить ничего полезного. Он не может указать местонахождение точнее, чем, когда он в первый раз услышал голос, войдя в храмовый район несколько ночей назад. Мы уже в храмовом районе, капитан. Нам осталось всего лишь обыскать несколько сотен квадратных километров.
— Считайте Семь, — прошептал Тэйд с внезапной улыбкой. — Считайте Семь. Нормальная работа наших сканнеров в монастыре… вокс-призраки… Мы слышали, как они пытаются говорить с ним, пытаются пробудить его… Мы слышали боевые мантры Гвардии Смерти на всех частотах. Они искали его. Они звали его. Кровь Бога-Императора, он под монастырем! Он должен быть там…
— Он может быть там, — признал инквизитор. — Но это нельзя утверждать наверняка. Не только у вашего полка сканнеры работали нормально в монастырском секторе; вы лишь первые это обнаружили. Я намерен исследовать каждое место, о котором докладывали такое. И я напомню вам, что «под монастырем» означает «под зданием размером с небольшой город».
Капитан вздохнул, увидев, как Сет Роскрейн шаркающей походкой идет к ним мимо марширующих солдат. Снова он вспомнил слова псайкера в Святыне Бесконечного Величия Императора — в сердце монастыря, перед тем, как они встретили первого воина Гвардии Смерти. До того Сет никогда не упоминал голос. Он услышал его той ночью, на той миссии, когда все пошло не так. Это произошло в сердце монастыря.
— Сет услышал голос только тогда, когда приблизился к нему. Но вы… псайкер Астартес… Вы оба слышали его раньше и слышите сейчас. Сет слабее вас. Он слышит голос только когда приближается к нему. Вы не можете отследить голос сами, потому что слышите его все время. Но вы можете отследить его, наблюдая за его влиянием на Сета.
Взгляд инквизитора не дрогнул, когда Тэйд, наконец, сказал:
— Я был слеп.
— Да.
— Вы с самого начала планировали использовать нас — использовать Сета — как ищеек, чтобы отследить этот голос.
— Да, когда обнаружил его восприимчивость к психическому крику. Но до того, тот факт, что 88-й является лучшим полком Отвоевания, был просто удачной случайностью. Мне нужны были солдаты, Тэйд. Мне нужно было прочесать этот город.
— Предатели могут точно знать, где находится «Удрученный». Но у нас есть шанс найти его, только если мы отследим голос до его источника.
Инквизитор был впечатлен. Не заключениями Тэйда, но его безжалостностью. Использование Роскрейна как открытый канал для голоса из варпа неминуемо должно убить псайкера. Каю не надо было об этом говорить. Тэйд знал это в любом случае. Кадианец вполне понимал и свою роль в Империуме, и роль своих подчиненных.
— По вашим глазам вижу, что вы все поняли. Этот поиск может занять дни или недели, но вы правы. Мы сыграем в эту игру, где пешкой будет ваш псайкер.
Оба они посмотрели на вздымающиеся шпили и купола монастыря, находившегося на расстоянии нескольких километров. Целые секции монументального здания почернели от пожара, охватившего монастырь во время боя, и дыма от погребальных костров, когда население мира только начало умирать, и печи для кремации еще работали. Но монастырь еще стоял: обгоревшее сердце мертвого города.
Это зрелище вызвало у Тэйда улыбку.
— Вопреки всем традициям, думаю, мы действительно можем попытаться, — сказал он. — На самом деле, в Око вашу болтовню, Кай. Все, что мы делали на этой планете, с тех пор как высадились, — отступали. И больше ничего. Если нам суждено умереть здесь, мы умрем, сражаясь, исполняя наш долг перед Императором. И я готов спорить, мы близки к тому, чтобы лишить Вестника его приза.
— Есть один вопрос, который вы не приняли во внимание, Тэйд.
— Мне, конечно, не нравится, что вы собираетесь испортить мою воодушевляющую речь, но все же просветите меня.
— «Удрученный» и то, что пробудилось в его обломках, вероятно, находятся под фундаментом монастыря. Адептус Механикус предоставили мне тяжелую технику для земляных работ, на случай, если мне придется искать мою жертву под землей. Но сейчас эта техника, стоившая мне, кстати, весьма недешево, превращена в пыль на орбите.
Тэйд посмотрел на инквизитора со смешанным выражением изумления и отчаяния на лице.
— Святой Трон, у вас то одно, то другое. Я рад, что мы сопровождаем вас только на одно задание.
— Если мы выживем, я могу взять вас на постоянную службу.
— Если вы попытаетесь, я сам вас застрелю, — сказал Тэйд. — Мой лорд, — добавил он через несколько секунд.
ЧАСТЬ III
ПОСЛЕДНИЙ ДЕНЬ
Глава XIII
ЗА РОДИНУ И ТРОН
Солтан, монастырский сектор
ШЕЛ ДОЖДЬ, когда Гвардия Смерти начала высадку на планету. Древние крылатые корабли летели сквозь мрачные тучи, опускаясь на поверхность, дождь струился по их покрытым гнилью корпусам. Это был первый дождь в Солтане за многие недели, и сухая земля жадно впитывала его.
Тифус ступил на поверхность Катура. Его броня была горячей, излучая жар, как человек, страдающий от лихорадки, и от зеленоватых пластин брони шел пар, когда на них падали холодные капли дождя. В кулаке Вестника была огромная коса — Жнец Жизней — деактивированная и безмолвная.
— Этот запах… — выдохнул Тифус, треск вокс-динамиков его шлема смешался с его протяжным булькающим голосом. — Этот аромат в воздухе…
В Солтане пахло смертью. В нем пахло смертью уже месяцами, но дождь, изливавшийся на гниющие трупы — и те, что двигались, и те, что уже нет — добавлял густой тошнотворный запах в уже оскверненный воздух.
— Это божественный запах, — прорычал Тифус. — Запах дара Бога Разложения смертной плоти.
Воины XIV Легиона высаживались в самом Солтане, в обширном городском парке, достаточно большом, чтобы вместить десантный корабль, несущий сотню предателей Астартес. Из темных мест города-святыни появились тысячи культистов в лохмотьях формы СПО, собираясь вокруг высаживавшихся космодесантников Гвардии Смерти, словно почитатели, приветствовавшие своих богов. Астартес в основном игнорировали презренных смертных, толпившихся вокруг и воздававших им хвалу.
— Господин! Господин, вы пришли, чтобы освободить нас? Господин!
Тифус обернулся к кричавшей женщине. Она была отвратительна, насколько это можно было представить: с головы до ног покрыта засохшим гноем, половина ее лица почернела от пожиравшей плоть заразы, поднятые руки были изуродованы — она ела собственные пальцы, чтобы утолить голод.
Но для Вестника она была прекрасна. Тифус смотрел на нее несколько секунд, пока она не затерялась в толпе беснующихся культистов, окружавших Гвардию Смерти. Было трудно двигаться сквозь густую толпу. Люди настолько больные, что уже не должны были жить, напирали со всех сторон. Благословение их бога поддерживало в них жизнь на грани смерти, которая могла наступить лишь спустя годы бесконечной боли, если до того их не избавят от страданий.
«Расчистить путь». Слова Тифуса вонзились в разумы Гвардии Смерти. Сотня болтеров поднялась одновременно, изрыгая огонь в толпу. Толпа рассеялась, как поток, разбегаясь во всех направлениях, болтеры падших Астартес отнимали сотни жизней. Болтерные снаряды разрывались в телах, забрызгивая космодесантников обрывками гниющего кровавого мяса.
Парк был очищен. Тифус не хотел убивать тех, кто поклоняется его повелителю, но эту мразь не стоило принимать в расчет. Большинство из них приняли его веру из страха, в панике и смятении. Если они умрут, это будет небольшая потеря. Миссия Вестника здесь имела несравненно большее значение, чем жизни кучки недоверков.
ПОБЛИЗОСТИ СРЕДИ ЗДАНИЙ бесшумно двигались высокие фигуры в черной броне, наблюдая за наступлением Гвардии Смерти. Они следили в полной тишине, видя, как дождь смывает с зеленоватой брони предателей Астартес кровь культистов.
— Мы видим их, — сообщил по вокс-связи брат-капитан Корвейн Валар.
— Удачной охоты, — во внутренних динамиках шлема отозвался голос капитана Тэйда. — Победа или смерть.
— Не сегодня, кадианец. Сегодня будет и то и другое.
«ХИМЕРЫ» СТОЯЛИ на краю кладбища, выстроенные ровными рядами вдоль широкой улицы. Усилившийся дождь стучал по земле, быстро превращая ее в густую грязь. Тэйд вывел колонну своих солдат с кладбища через огромную мраморную арку, сквозь которую они входили лишь несколько часов назад.
Отделения развернулись вокруг машин, держа оружие наизготовку. Больше никого здесь не было. Улица была пуста.
— Часовых нет, — сказал Деррик. — Кто-нибудь слышал вокс-сообщения от «Храбрости»?
Тэйд оставил пятнадцать человек — отделение «Храбрость» — охранять БМП. Предположения относительно того, что здесь произошло, были неизменно мрачными. Или «Храбрость» была уничтожена слишком быстро, чтобы позвать на помощь, или все крики о помощи потерялись в буре помех в вокс-сети.
— Там кровь, — сказал Коррун, достав лазерный пистолет. Тэйд подошел к нему, вытащив из кобуры свой пистолет, и держа его обеими руками. На черном борту командирской «Химеры» Тэйда было заметно ярко-красное пятно.
— Даже трупов нет, — у Тэйда по коже поползли мурашки.
— Тик-так, — напомнил ему Деррик.
— Осмотреть периметр, быстро, — приказал Тэйд.
Отделения проверили территорию в непосредственной близости, но не нашли ничего, кроме нескольких пятен крови на земле.
— Не могу связаться с «Храбростью», — сказал Дженден, носивший за спиной починенный вокс-аппарат. Связист подошел туда, где рядом с командирской «Химерой» стоял Тэйд. — Хотя и эта штука определенно работает не лучшим образом.
— Я нашел их, — раздался голос в вокс-наушнике. — Святой Трон, их изрубили в куски.
Отделение Хорларна обнаружило солдат «Храбрости» в нескольких сотнях метров от «Химер», в маленькой уличной часовне, сделанной из дешевого белого камня — плохой подделки под мрамор. Приманка для паломников, построенная продавцами фальшивых реликвий, стала могилой для пятнадцати гвардейцев.
Они действительно были изрублены на куски. Их тела, лишенные конечностей и оскверненные, лежали кровавой грудой, на броне и на плоти остались следы ударов клинков и лазерного огня.
— Сэр, — Хорларн вышел из часовни, вызывая по воксу капитана. — Они все мертвы. Дело рук еретиков из СПО.
— Проклятье, — выдохнул Тэйд. — По машинам, мы уходим. Гвардия Ворона сейчас атакует XIV Легион. Астартес или нет, никто не обещал, что они выиграют нам достаточно времени.
Кадианцы погрузились в «Химеры», и, захлопнув люки, приготовились ехать. Почти половину БМП пришлось оставить — на них не хватило экипажа. Когда машины двинулись в путь, Тэйд сел на переднее сиденье командирской «Химеры» рядом с Корруном.
— Ты знаешь, как доехать до места смерти полковника Локвуда?
Коррун не отрывал глаз от смотровой щели, наблюдая за зданиями по сторонам дороги.
— Вы знаете, что я знаю.
— Проверить не помешает. Свяжись с другими водителями — когда мы прибудем, то быстро высаживаемся и через тридцать секунд возвращаемся в машины.
— Тридцать секунд? А как же поиск выживших?
Тэйд посмотрел на него, и этот взгляд говорил красноречивее всяких слов.
— Просто сообщи им, Коррун. Высаживаемся, забираем знамя и уезжаем.
Коррун исполнил приказ. «Химеры» ехали дальше; по широким проспектам и узким, извилистым улицам; сквозь покинутые баррикады, остававшиеся нетронутыми с тех пор, как местные полицейские бросили их несколько месяцев назад. Все это время в вокс-аппаратах звучал вой помех, перемежавшийся неразборчивым шепотом.
— Мы приближаемся, сэр, — сказал Коррун, выезжая на широкую площадь. БМП начало трясти, гусеницы тащили машину по кучам трупов. — Вот это был бой…
— Я хочу взглянуть на это сам, — сказал капитан.
Тэйд взобрался по короткой лестнице в башню и открыл башенный люк. Выглянув из люка с пистолетом в руке, он включил вокс. Пейзаж напоминал базарную площадь, усеянную трупами, обломками и брошенными тележками торговцев. Когда машины замедлили ход, Тэйд вылез на скользкую от дождя броню «Химеры», оглядывая местность. Тела убитых гвардейцев были разбросаны по площади, вымощенной мраморными плитками, ее мозаичные узоры были залиты кровью. Но гораздо больше здесь было трупов еретиков из СПО, среди них здесь и там лежали громадные фигуры убитых космодесантников Гвардии Смерти.
Тэйд осматривал поле боя с точки зрения тактика. Все было слишком беспорядочно, осталось слишком мало признаков, по которым можно судить, как шел бой. Он был быстрым. 88-й полк с самого начала был окружен, кадианцы погибали в оборонительных порядках, в которые они перестраивались, чтобы отразить атаку. Тэйд знал, что «Стражи» Локвуда почти наверняка погибли — противник, скорее всего, уничтожил их внезапным нападением, прежде чем атаковать главные силы полка.
— 88-й, это Тэйд, — сказал он в вокс, его глаза замечали каждую деталь страшного зрелища, впитывали ее. Знакомые лица, искаженные смертью, тела и форма, промокшие от крови и дождя. — Приготовиться к высадке по моей команде, оружие на полную мощность. Отделение «Венатор» идет за знаменем, остальным ждать в боевой готовности.
Коррун вел «Химеру» по грудам мертвецов, гусеницы разбрызгивали лужи дождевой воды, смешанной с кровью. Вот оно. Знамя. Взгляд Тэйда упал на знамя, лежавшее на небольшом кургане из тел убитых солдат, ткань полкового стяга промокла, пропитавшись водой и кровью.
Обгорелый остов «Химеры», такой же черной, как у Тэйда, еще шипел под дождем. Нюанс не ускользнул от Тэйда: это было прямое предупреждение о том, что будет дальше.
И знамя лежало лишь в двадцати метрах от нее. Разорванное и грязное. Оно лежало, как покрывало, на теле последнего солдата, державшего его. Мокрая потемневшая ткань была скомкана неровностями тела, которое она покрывала.
— Коррун, выключи двигатель. Отделение «Венатор», высадиться. Знамя у машины полковника Локвуда, в двадцати шагах к северу. Пошли!
Солдаты его командного отделения бросились наружу из десантного отсека.
— Отделения «Храбрость», «Адамант», «Вызов» и «Освобождение», — Тэйд назвал те отделения, в которых особенно ощущался недостаток боеприпасов. — Высадиться и подобрать то, что вам нужно.
Другие отделения тоже начали высадку. Тэйд смотрел, как они подбирают боеприпасы убитых. Внимание капитана в основном было обращено на Кела и его Белых Щитов. Они не уклонялись от выполнения этого долга. По крайней мере, уже что-то.
— Вы видите Локвуда? — спросил Деррик по воксу.
— Не спрашивай, — ответил Тэйд. Он узнал труп Локвуда по серебряной отделке на обгоревшем наплечнике. Полковник лежал, наполовину высунувшись из башенного люка сгоревшей «Химеры», пистолет и меч выпали из почерневших протянутых рук и лежали на броне БМП.
Тэйд спрыгнул с «Химеры» на землю, разбрызгивая сапогами грязную воду.
— Сэр? — послышался голос в воксе, сопровождаемый лязгом и топотом.
— Да, Грир? — Тэйд глотнул. Грир мертв; он видел, как его убили.
— Это Вертэйн, сэр.
— Извини. Помехи и… Тэйд слушает.
— Вижу противника. Нам нужно управиться здесь быстро. Похоже, это чумные зомби, двигаются по проспекту на запад.
— Численность?
— Сотни. У нас есть еще несколько минут, пока они сюда дотащатся.
Тэйд направился к разбитой «Химере», в то время как бойцы его командного отделения почтительно поднимали знамя с кучи трупов, выжимали воду из толстой ткани и сворачивали, чтобы спрятать. Тэйд поднялся на крышу сгоревшей БМП, чтобы забрать болт-пистолет полковника Локвуда.
Локвуд смотрел пустыми глазницами на этот акт неуважения, почерневшее обугленное лицо полковника было искажено, рот раскрыт в безмолвном крике.
— Нужны патроны, сэр? — спросил Тасолл, заканчивая сворачивать знамя. Тэйд не ответил. Он ограбил труп Локвуда, так же, как другие грабили своих убитых товарищей, добавив патроны его болт-пистолета к своим быстро истощающимся запасам. Используя запасную кобуру, Тэйд пристегнул пистолет Локвуда к другому бедру.
После этого Тэйд вернулся к своей «Химере» и командному отделению. Святой Трон, как ему хотелось скорее уехать отсюда. И не потому, что это место бойни пугало его. А потому, что он не хотел присоединиться к лежащим здесь мертвецам.
— Поехали отсюда, — приказал он бойцам своего отделения. Когда Тэйд сел в свою «Химеру», тот же приказ он передал по воксу всем остальным.
— Вертэйн, продолжать охранение колонны. Мы едем дальше.
— Принято, сэр.
На связь вышел Деррик.
— Это закрытый канал. Хорларн сказал, что вы взяли пистолет полковника.
Тэйд посмотрел на второй болт-пистолет на бедре. Для кадианского оружия пистолет был богато украшен, отделан сияющей бронзой, с рукояткой из слоновой кости. Весь полк знал историю о том, как Локвуд получил его. Как и серебряная медаль Тэйда, это был предмет гордости 88-го — один из символов.
— Да, я взял его.
— Хорошо, — сказал Деррик, и отключил связь.
Держась за поручень над головой, Тэйд прошел по десантному отсеку туда, где Дженден и Тасолл очищали знамя от грязи, насколько это было возможно. Рядом, глядя в потолок, лежал на спине Зейлен. Он тяжело дышал, его губы посинели. Тэйд щелкнул пальцами, чтобы привлечь внимание Тасолла, и кивнул на Зейлена. Тасолл только покачал головой.
— Зейлен, — позвал Тэйд, присев рядом с раненым.
— Капитан, — отозвался он. На его губах выступила кровь. Плохой знак.
— Прости, но в официальной истории Отвоевания, похоже, будет сказано, что ты использовал факт своего ранения, просто чтобы некоторое время побездельничать.
Зейлен усмехнулся, поморгав глазами, чтобы сосредоточить взгляд. Тэйд знал, что он хорошо накачан обезболивающими средствами, и лучшим доказательством этого был тот факт, что Зейлен не кричал от боли с такой раной в животе.
— Деррик уже говорил мне это, сэр.
— Ну, забудь Деррика. Я старше по званию. Мои угрозы значат больше.
Он повернулся к Тасоллу и Джендену, наблюдая, как они чистят знамя, отчаянно пытаясь высушить его. Пол десантного отсека был мокрым от кровавой воды, которую они выжимали из знамени. Тэйд приказал солдату Иону, выполнявшему обряд ремонта над своим лазганом, вытереть воду запасной формой, взятой из ящиков под скамьями.
Тасолл указал на дыру в знамени. Ее прожег луч лазгана, окружающая ткань почернела.
— Никакого уважения, а?
— Поднимите его, — сказал Тэйд. — Дайте посмотреть.
Полотнище знамени было разделено на черные и серые четверти, края украшены серебряными шнурами. В середине была традиционная эмблема Кадианских Врат — угловатая арка, вышитая серебряной нитью, с самим миром-крепостью в центре. Вершину арки украшала золотая корона. Под ней были слова — КАДИАНСКИЙ 88-Й — ЗА РОДИНУ И ТРОН, ЗА КАДИЮ И ИМПЕРАТОРА.
К правому нижнему углу было прикреплено еще одно, маленькое, знамя — знамя касркинов Каср Валлока, по традиции сражавшихся вместе с полком. На нем была та же эмблема, что и на большом знамени, но Кадианские Врата были не серебряного, а темно-серого цвета, и присутствовала еще одна надпись — НЕ ОТСТУПАТЬ, НЕ СДАВАТЬСЯ! НИ ЧИСЛОМ, НИ ОГНЕМ!
По стандартам большинства знамен Имперской Гвардии, знамя 88-го было довольно скромным.
Оно промокло, было продырявлено выстрелами лазганов, в некоторых местах разорвано, полиняло, пахло кровью и гнилой водой, и лишилось большей части серебряных шнуров, украшавших края. Оно видело и лучшие дни — но и худшие тоже.
— И все равно выглядит гордо, — сказал Тасолл, легко угадав мысли капитана.
— За Родину и Трон, — Тэйд, улыбнувшись, снова повернулся к Зейлену. — Тебя еще не уволили с этой работы.
— Здорово… значит, мне все еще платят жалованье, — Зейлен улыбнулся. Его лицо было таким бледным и истощенным, что походило на череп. Тэйд не стал говорить ему об этом.
— Мы посадим тебя здесь, — сказал капитан, — с вокс-аппаратом Джендена.
— Понятно, сэр.
Тэйд кивнул. Зейлен едва ли переживет следующий час, но, по крайней мере, он умрет, исполняя свой долг.
— Подходим к монастырю, — сообщил Коррун.
— Принято. «Рука Мертвеца», есть что-нибудь впереди?
— Похоже, все чисто, сэр, — ответил по воксу Вертэйн. — Чисто до самого монастырского парка.
— Будем молиться, чтобы так оно и было.
Но этому не суждено было сбыться.
Чумные зомби были в неистовстве этой ночью. Громадная орда ходячих мертвецов толпилась в парках перед монастырем; некоторые стояли тихо, другие выли и бесновались под ночным небом.
88-й полк обрушился на них как гром с неба. Семнадцать «Химер» ворвались на территорию парка, башенные мультилазеры кромсали мертвецов на куски. Тяжелые болтеры в лобовой броне БМП — не использовавшиеся большую часть кампании — с грохотом открыли огонь, сейчас больше не нужно было соблюдать Протокол Отвоевания. Разрывные болты косили чумных зомби толпами, наполняя холодный воздух брызгами такой же холодной крови.
Тэйд стоял на броне своей «Химеры», достав из кобур оба болт-пистолета. Пистолет полковника он держал в своей настоящей руке, а собственное оружие — в аугметической. Вокруг не было признаков присутствия Гвардии Смерти — ни тех, что уже были на планете, ни собственных воинов Вестника, высадившихся несколько часов назад. Все-таки был шанс, что 88-й полк доберется до «Удрученного» первым. Гвардия Ворона, вероятно, смогла задержать XIV Легион, но связи с Валаром и его космодесантниками не было с тех пор, как они атаковали Вестника.
БМП, сотрясаясь и переваливаясь, давили упавших зомби. Тэйд, удерживаясь на броне, приказал по общему каналу:
— 88-й, высадка по плану.
Сказав это, Тэйд спрятал в кобуру один болт-пистолет и присел, держась за поручень одной рукой и стреляя из второго пистолета другой.
Развертывание было проведено близко к идеальному, насколько это было возможно в таких условиях. Здесь было слишком много машин и слишком мало пространства для маневра, но водители смогли развернуть свои БМП в почти безупречный порядок «Открывающегося Ока». Лязгнули гусеницы, откинулись аппарели, и последние уцелевшие взводы Кадианского 88-го высадились и открыли огонь.
Орда чумных зомби была скошена меньше чем за минуту после того, как первая «Химера» въехала в парк.
«Химеры» были закрыты и оставлены в звездообразном построении. 88-й полк построился для продвижения в пешем порядке. Встав во главе колонны, Тэйд снова достал из кобуры второй пистолет.
— Зейлен, это Тэйд.
— Слушаю, сэр, — ответил по воксу раненый, оставленный в десантном отсеке «Химеры».
— Начинай.
Все вокс-наушники в полку включились. Голос Зейлена был напряжен и искажен от боли, но тем искреннее он звучал, когда смертельно раненый солдат читал Литанию Храбрости по вокс-аппарату Джендена:
— … всему вопреки, мы храним верность Ему…
Литания звучала как тихая музыка, на фоне которой Тэйд отдавал приказы. Наконец, когда все уцелевшие отделения стояли по стойке «смирно», укрепляя свой дух, прежде чем войти в оскверненный монастырь, Тэйд снова заговорил.
— У нас есть только один шанс. Один шанс сделать так, чтобы каждый, кто погиб на борту кораблей, каждый солдат, погибший в городе сегодня, и каждый гражданин, умерший от чумы недели назад… умерли не напрасно.
— Один шанс, — он подчеркнул эти слова. — Мы войдем в катакомбы. Потом глубже, под фундамент монастыря. Потом, если сможем, мы пройдем еще глубже. XIV Легион убил этот мир, эту святейшую из планет, и мы не можем заставить их заплатить за это. Что-то под этим монастырем зовет Вестника. И Вестник ответил ему. Он идет сюда. У нас есть только один шанс лишить его того, что он ищет, один шанс уничтожить то, за чем он пришел. Вы должны знать, что мы ищем: линкор Гвардии Смерти «Удрученный», корабль эпохи Ереси. Вы должны знать, чем мы рискуем: уже ничем. И всем, ибо все, что у нас осталось, все, что мы можем отдать во имя долга — дыхание и кровь в наших венах. Это наш последний шанс, прежде чем мы все погибнем. И мы всегда знали, что умрем так — на службе Кадии и Богу-Императору.
— За Родину и Трон! — хором воскликнули солдаты. Зейлен продолжал читать Литанию Храбрости, приглушенно, но отчетливо, на общем вокс-канале.
— За Родину и Трон, — ответил Тэйд. — Император защищает. А теперь — вперед!
МОНАСТЫРЬ БЫЛ холодным и мертвым, что никого не удивило. Но все же, тишина действовала на нервы. Топот солдатских ботинок странным эхом отдавался в пустынных залах, все звуки отражались от каркасных конструкций, изуродованные статуи святых, ангелов и Астартес взирали из своих альковов.
Тэйд предоставил выбор четверым оставшимся пилотам «Руки Мертвеца»: остаться снаружи, с «Химерами», или оставить своих «Стражей» и присоединиться к остальным бойцам полка в походе в подземелья монастыря. Все пилоты решили остаться в своих шагоходах. Тэйд отдал им прощальный салют, прежде чем войти в огромные ворота монастыря. Весь полк знал, что шансы на выживание у «Стражей», остававшихся здесь в одиночестве, ничтожно малы. Но все также знали, что, спускаясь в катакомбы под монастырем, полк идет навстречу верной смерти, и только по этой причине никто не стал убеждать пилотов пойти со всеми.
— Я позволю им сражаться и умереть так, как они хотят, — сказал Тэйд. — Они убьют больше врагов, если останутся в своих «Стражах».
— Нам нужен каждый, кто может нести оружие! — возразил Тионенджи.
— Четыре пистолета ничего не изменят, — Тэйд покачал головой. — Пусть они останутся и умрут так, как хотят умереть. Разговор окончен.
Сейчас 88-й полк продвигался по огромному оскверненному храму, время от времени лазерный выстрел успокаивал заблудившегося чумного зомби, шатавшегося по пустым коридорам. По воксу Зейлен продолжал читать, на этот раз Литанию Мужества Перед Лицом Смерти. Его голос становился все слабее.
— Вокс-связь слабеет. Я едва слышу Зейлена, — сказал Деррик.
Тэйд кивнул. Он не хотел подыгрывать этой лжи. Как и мастер-сержант Бен Джевриан, но касркин не стал молчать.
— Он умирает, шутник. Не жди улыбок.
Командир касркинов отбросил пустой стеклянный пузырек и несколько раз сжал и разжал кулак.
— Так лучше…
— Ты что, вколол себе что-то? — спросил Деррик с внезапным раздражением. Кадианские уставы решительно не одобряли использование всех видов боевых наркотиков, и Тэйд был особенно суров к тем, кто позволял себе такое удовольствие. Вместе с временным улучшением реакции и физической силы большинство боевых наркотиков делали человека психически нестабильным и обладали опасными побочными эффектами. Злоупотребление стимуляторами в других полках было обычным делом, но среди кадианских ударников встречалось редко.
— Закрой пасть.
— Иди к черту, наркоман, — огрызнулся Деррик.
— Бен, — Тэйд остановился и повернулся к сержанту, — Это френзон?
— Какая разница, что это?
Послышался щелчок и жужжание заряженного лазерного оружия. Джевриан обернулся вправо, и увидел, что комиссар Тионенджи приставил лазерный пистолет к его виску.
— Будь хорошим солдатом и отвечай на вопрос командира, бритая обезьяна, — предупредил его Тионенджи. Тэйд обменялся взглядами с комиссаром. Он был доволен; это было первое, что Тионенджи сказал за несколько часов, прошедших со времени их конфронтации, и первый знак того, что атмосфера между ними начала смягчаться. И все же она была далека от идеальной…
— Нет, это не френзон, — прорычал Джевриан.
— Здесь вам не какой-нибудь штрафной легион, и ты не катачанский головорез, жрущий запрещенную наркоту, — Деррик и остальные редко видели Тэйда таким злым.
— Это Десять-Девяносто, сэр? — спросил комиссар.
— Посмотрим. Так это френзон, Джевриан?
— Десять-Девяносто? За стимуляторы? Я уже сказал, что это не чертов френзон.
— Тогда что это? — спросил Тэйд. — Я не хочу этого дерьма в моем полку, касркин. Мы выше этого.
— Умереть с достоинством — это, знаешь ли, очень важно для капитана, — вмешался Деррик.
— Заткнись, Таан.
— Заткнулся, сэр.
— Слушайте, — сказал Джевриан, опуская ствол пистолета Тионенджи своей большой рукой. — Это не френзон и не сатрофин, понятно? Трон в огне, нам еще много чего надо сделать. Война все еще идет, если вы не забыли. Это просто смесь «Неистовства» с успокоительным, чтобы оставаться собранным. Для улучшения рефлексов.
Капитан решил не обращать на это внимания. Когда командное отделение двинулось дальше, Джевриан подошел к Тэйду.
— Хорошо же ты проявляешь верность своим, герой. В следующий раз, когда гарадешиец наставит на тебя ствол, я, возможно, уже не буду тебя защищать.
— Как-нибудь переживу, — ответил Тэйд. — Тогда ты тоже был неправ.
— Я запомню это, — сказал Джевриан, возвращаясь к касркинам. — Я запомню это, капитан.
СЕТ СЛЫШАЛ голос с удивительной ясностью.
И это создавало трудности. Сейчас голос шел отовсюду, из пыли на полу, из пятен крови на стенах, из пор его кожи.
Инквизитор теперь следил за каждым его шагом. Сет вполне понимал, что происходит — он был им нужен, чтобы найти источник голоса. Это было очевидно. Но когда маленькая армия Тэйда спускалась по широким каменным ступеням в катакомбы, Сет уже знал, что они напрасно возлагают на него свои надежды. Он не мог определить, с какого направления исходят призрачные крики. Даже полностью открыв свои чувства скрытому миру, все, что он мог ощущать — иллюзорное чувство незримых когтей, царапающих его разум.
Спустя некоторое время он уже не знал, реально ли это чувство, или же оно всего лишь иллюзия. Во рту его появился странный болезненно-прогорклый вкус, обжигающий язык, как раскаленная медь. Но он был сильнее этого. Он знал это. Он мог слышать голос и остаться неоскверненным. Ведь Кай мог, не так ли? И Заур мог?
Сет с трудом переставлял ноги, иногда шатаясь и шаркая, как чумной зомби, и не падая только потому, что опирался на свой черный посох. Он чувствовал на себе их взгляды… Тэйда, Кая, этого ублюдка Джевриана…
Им плевать, если он умрет. Любой ценой достигнуть цели. Любой ценой добраться до этого корабля. А он тут глотает свою кровь и пытается не захлебнуться ею… А они гонят его вперед и улыбаются…
Он вдруг понял, что мог бы убить их всех, если бы захотел. С этим осознанием пришло чувство стыда, быстро заглушенное растущим гневом Сета. Кадианская кровь, топливо Империума… Рождены, чтобы умереть на службе Трону… Сет понял, что это просто смешно. Смешно и ужасно глупо.
Будь проклят Трон. Это чудовищная машина, пожирающая тела и души тех, кто поклоняется ей. Будь проклят Трон. В Око Ужаса их всех… они хотят моей смерти…
Они оказались в склепе с таким низким потолком, что многим солдатам пришлось пригнуться, проходя под ним. Это укрепило популярное мнение, что постройка всего храмового комплекса, создававшегося в течение нескольких десятилетий тяжким трудом десятков тысяч рабочих, основывалась больше на вере, чем на разумном проектировании.
Когда Сет проходил мимо рядов каменных саркофагов, украшенных позолотой и отмеченных давно забытыми именами, вырезанными в камне, кадианцы услышали странный шум.
— Слышите? — спросил Тэйд Кая.
Инквизитор кивнул, указав на саркофаг, мимо которого проходил Сет. Когда Тэйд подошел ближе, он услышал…
Что-то внутри, что-то, состоявшее из сухих костей, яростно царапало камень, пытаясь выбраться наружу…
…ЧТО-ТО ВНУТРИ. СТРАННЫЙ звук, словно крысы бегали по камню.
— Скажите мне, что это крысы, — произнес Тэйд, достаточно громко, чтобы солдаты, находившиеся поблизости, услышали его.
— Это крысы, — ответил инквизитор, не оборачиваясь.
С этого момента Тионенджи неотступно следил за Сетом, достав из кобуры лазерный пистолет.
Кадианцы шли по подземельям монастыря уже около трех часов, когда голос стал звать Сета по имени.
— Ты что улыбаешься? — тотчас же спросил его Тэйд.
Сет с безучастным лицом повернулся к капитану. От выражения фальшивой жалости на лице Тэйда его затошнило так сильно, что он с трудом удержал в повиновении свой желудок.
— Ничего, — сказал он наконец.
— Ты плохо выглядишь, Сет. Может быть, немного отдохнешь?
— Некогда отдыхать, — Кай толкнул Сета в спину, прямо между лопаток. Сет зашатался, из его рта текла слюна. Он был уже готов сказать «да». Сказать, что голос зовет его по имени.
Тэйд подошел ближе к Каю, когда они шли по туннелю, тускло освещенному лампами, работавшими от какого-то еще функционировавшего генератора, забытого в монастыре размером с город. Это тоже было странно. Кадианцы привыкли, что в Солтане нет электричества.
— Это убьет его, — прошептал капитан.
— Это убьет нас всех, — ответил Кай тоном, исключавшим дальнейшие комментарии. Инквизитор подумал, неужели Тэйд всерьез рассматривает вероятность выживания псайкера. Как бы то ни было, сейчас не время для сентиментальности. Сейчас время молчать и делать свое дело.
Впереди туннель разветвлялся на два коридора, и лейтенант Хорларн, возглавлявший авангард, связался по воксу с Тэйдом.
— Мы слышим какое-то пение. Туннель разветвляется на север и юг и ведет к близлежащим залам. Пение слышно с южной стороны. С севера тишина.
Кай посмотрел в затылок дрожащего Сета. Казалось, он прислушивался к чему-то, что мог слышать только он.
— Идем на юг, — решил инквизитор. Тэйд передал приказ Хорларну, и главные силы полка двинулись дальше, догоняя авангард.
Богохульные гимны, оказалось, распевали подонки из какого-то чумного культа, затерявшегося во тьме катакомб. Солдаты 88-го атаковали и истребили группу еретиков, готовившихся ужинать.
Некоторые солдаты плевали на трупы, проходя мимо, не в силах сдержать отвращение к мерзким еретикам, пожиравшим тела своих же мертвецов. Это была лишь первая из нескольких изолированных групп обезумевших паломников, потерявшихся во мраке подземелья. Все они гибли под огнем имперцев, и 88-й полк шел дальше, все глубже и глубже в подземелья, проходя погребальные склепы, склады, жилые помещения и покинутые церемониальные залы. Ни одно из этих помещений не использовалось уже тысячи лет, и лишь недавно их осквернили мародерствующие еретики.
— Теперь мы дошли до настоящих катакомб, — сказал Тэйд, проводя аугметической рукой по стене зала.
— Как вы узнали? — спросил Кай.
Тэйд постучал по стене металлическими пальцами.
— Камень. Не мрамор. Он дешевый и прочный, и, вероятно, предполагалось, что его не увидит ни один паломник, даже когда храм еще строился. Что? Не смотрите на меня так. Если я солдат, это не значит, что я идиот.
— Я уже начинаю забывать, на что похож солнечный свет, — проворчал Деррик. Он держал фонарь в одной руке, водя лучом света по темному залу. Освещение на подземных этажах работало нестабильно, и светильники под потолком были чаще выключены, чем включены.
— Мы идем только шесть часов, — сказал Джевриан. — Не ной.
— Нет, уже девять, — сказал Тэйд, взглянув на часы на руке в свете фонаря Деррика.
— А по моим часам — семь с половиной, — сказал Кел. Остальные тоже стали смотреть на часы. И ни у кого время не совпадало с другими.
— Это нехорошо… — заметил Деррик.
— Вперед, — приказал Кай. — Смещения времени — обычный эффект при варп-искажении. Просто идите дальше.
— Ох, — вздохнул Деррик. — Ладно, тогда все прекрасно. Считайте меня идиотом.
Со своей обычной усмешкой Деррик ожидал, что Тэйд прикажет ему заткнуться. Тот факт, что капитан продолжал молчать, вызывал у него куда больше беспокойства, чем эти штучки с временем.
ТИФУС ВЫРВАЛ КОСУ из тела, и космодесантник Гвардии Ворона рухнул на землю. Это был короткий бой: короткий, но принесший Тифусу радостное удовлетворение мести. Кровь шипела и пузырилась на клинке Вестника, запекаясь до черноты на психически заряженном металле.
Короткий. Радостный. Но дорого стоивший. Гвардия Ворона буквально обрушилась на них с неба, на прыжковых ранцах. Цепные мечи ревели, болтеры грохотали, стреляя в упор, когда космодесантники схватились в свирепом бою.
Астартес в черной броне втрое уступали в численности противнику, но на их стороне был эффект внезапности. Тифус оглядел поле боя сквозь Y-образный визор своего рогатого, покрытого запекшейся кровью шлема. Воины Гвардии Смерти в расколотой броне гангренозного цвета усеяли своими мертвыми телами место высадки. Люди (или существа, которые когда-то были людьми), служившие Вестнику тысячи лет, лежали, разрубленные имперскими клинками или разорванные болтерным огнем.
Тифус не испытывал никаких чувств при виде этого. Он не ощущал таких эмоций, которые хотя бы приблизительно мог понять смертный человек. То, что он чувствовал, глядя на мертвецов — пустота, отсутствие эмоций. Его мысли заполнили это пустое пространство внутри его разума, проникая в холодную и почти очаровательную пустоту, там, где раньше были его чувства.
Чума на этих проклятых сынов Коракса. Их внезапные удары слишком задержали продвижение Гвардии Смерти.
Секундное погружение в раздумья прошло, и Тифус взмахом косы отрубил голову космодесантнику Гвардии Ворона. Взяв черный шлем, он вытряхнул из него голову и наступил на нее, превратив в месиво из крови и костей.
— Мы почтим наших врагов… — прорычал Вестник, и изрыгнул поток жирных липких мух сквозь узкий визор в пустой шлем, который держал в руках. Клубящуюся массу он бросил на обезглавленный труп, лежавший у ног, позволив плотоядным мухам расползтись по телу в поисках отверстий в разбитой силовой броне.
Последнее осквернение. Геносемя погибших Астартес никогда не будет возвращено Империуму. Эта мысль пробудила нечто в глубинах разума Вестника. Космодесантники Гвардии Ворона до сих пор испытывали последствия тех страшных потерь, которые едва не привели к полному их уничтожению десять тысяч лет назад. И возможность лишить их генетического наследия их примарха вызвала улыбку на губах Вестника. Его чувства обратились в прах много веков назад, но месть и жестокость всегда доставляли ему удовольствие — особенно если можно было совершить и то и другое.
Гвардия Смерти, потерявшая половину воинов из тех, что высадились с Вестником, направилась дальше к своей цели, оставив мух Разрушительного Роя заканчивать их пир.
КОРАБЛЬ, ИЛИ, по крайней мере, то, что от него осталось, был боевой баржей Астартес. Эта древняя космическая крепость лежала в руинах, самые крупные обломки корпуса еще сохранили изначальные бело-костяной и изумрудно-зеленый цвета XIV Легиона, не запятнанные годами пребывания в варпе, осквернившими «Терминус Эст» и броню Гвардии Смерти. Скверна была незаметной, неочевидной, но от этого не менее опасной.
Здесь и там по черным отметинам на искореженных металлических листах обшивки было видно, что корабль со страшной скоростью промчался сквозь атмосферу в своем последнем полете, прежде чем пробить эту ужасную расселину в камне планеты, которую позже назвали именем Катура.
В обломках мертвого корабля царила тишина. Экипаж, космодесантники, сервиторы и рабы Легиона давно обратились в прах.
Лишь одно существо здесь обладало неким подобием жизни.
Оно ждало в тишине, издавая беззвучный вопль, зная, что час его свободы скоро придет.
Глава XIV
КАДИАНСКАЯ КРОВЬ
В катакомбах
ОНО ОПРОВЕРГЛО их ожидания.
Семь часов блужданий по катакомбам под монастырем, и они нашли его. Сету больше не нужно было показывать путь; Кай и сам слишком хорошо ощущал силу голоса. Его просто невозможно было игнорировать, его энергия не позволяла оградить от него разум, и Кай чувствовал, как его неумолимо тянет все глубже в подземный лабиринт.
Все предположения о том, что нужны будут экскаваторы, были изгнаны из мыслей. Все образы огромного корабля, разбитого на миллион частей, и груды обломков в подземной пещере испарились из воображения. Истина оказалась гораздо более логичной — и гораздо более пугающей.
«Удрученный» не был погребен в коре планеты под фундаментом монастыря. Он был фундаментом монастыря.
Кадианцы поняли это сразу, когда увидели, что самые глубокие туннели катакомб сделаны из металла, а не из камня. Это стало очевидно, когда каменные туннели сменились коридорами из клепаного железа и черной стали. Всем казалось, что они попали в отсеки имперского корабля. Очень древнего корабля. Но он был создан по Стандартным Шаблонным Конструкциям, а значит, не мог устареть. Тот же дизайн использовался и сейчас при строительстве новых кораблей.
Осирон едва мог поверить своим глазам — точнее, фоторецепторам.
— Они соединили самые нижние этажи своего монастыря с этими коридорами, — произнес он своим металлическим голосом, звучавшим странным эхом в широких коридорах. — Это… богохульство. Это попрание бесценной мудрости Адептус Механикус. Нечестивое расточительство силы и знания.
— Богохульство было совершено еще до того, как корабль упал на планету, техножрец, — тихо сказал Кай. — И после.
— Богохульство против Императора, да. Но я говорю о богохульстве против Культа Механикус и Омниссии.
— Омниссии? Я думал, ваш Бог-Машина и есть Бог-Император, — вмешался Деррик. — Вы просто по-другому его одели.
Красный капюшон Осирона качнулся в жесте, который можно было понять как кивок согласия — или нет.
— Все эти знания… — сказал он, погладив своими металлическими пальцами стену коридора. — Вся эта украденная мощь…
— Осквернены ересью, — сказал Кай.
На этот раз Осирон кивнул вполне определенно, соглашаясь с инквизитором. Возможно, корабль и был когда-то вершиной мастерства Адептус Механикус, но техно-адепты Марса не желали иметь дело со скверной Хаоса. Что осквернено — то потеряно.
— Я ожидал, что принадлежность корабля Великому Врагу будет более… очевидной, — сказал Деррик. — То, что он похож на один из наших кораблей — и как, во имя Великого Ока, здесь еще работает освещение? — уже достаточно плохо.
— Мы сейчас только на верхних палубах, и еще не зашли достаточно глубоко, — напомнил всем Осирон. — И когда «Удрученный» упал на поверхность Катура, скверна лишь недавно коснулась его экипажа. Корабль погиб до того, как Хаос успел осквернить все.
— Нет, — сказал Кай, толкая вперед Сета. — Корабль весь пронизан прикосновением Великого Врага. Я чувствую это вполне ясно.
— Как и я, — сказал Сет, это были его первые слова за много часов. Его язык распух во рту, между стучащими зубами стекала клейкая слюна.
— Сет… — начал Тэйд.
— Сет, — ответил псайкер, — уже мертв.
СУЩЕСТВО, ОБИТАВШЕЕ в обломках «Удрученного», потянулось к разуму псайкера, когда кадианцы только начали спуск в катакомбы. Обратить мысли Сета в сторону мятежа, озлобления и предательства казалось легким делом.
По крайней мере сначала. Прежде чем последний удар убил Сета и позволил существу завладеть телом псайкера, пришлось приложить немало усилий, столкнувшись с неожиданно упорным сопротивлением.
Существо всколыхнуло эти темные мысли в жидком, тусклом, унылом тумане, из которого состояло сознание Сета. И сначала это было просто, внушаемые мысли и чувства легко слились с функциями мозга Сета. Он был изгоем среди своего народа — мыли об этом никогда не покидали его сознание — и усилить его чувство одиночества и ненависти к своей отверженности было легко, это простейший из психических трюков. Существо касалось разума Сета невидимыми пальцами, пробовало на вкус его боль, и минуту за минутой добавляло в нее еще немного тьмы, еще немного злости.
Скрыть манипуляции с разумом Сета от второго псайкера, присутствовавшего среди имперцев, было нетрудно. Существо знало, что его психический маяк — непрерывный безмолвный вопль — затемняет психическое восприятие других людей.
Оно не знало, что Кай был инквизитором, и не знало, что это значит, потому что этого титула не было в те времена, когда существо еще было облечено в плоть. Но даже если бы оно знало его значение, и то, какими страшными способностями обладают те, кто его носит, существо вряд ли бы встревожилось. Его могущество далеко превосходило способности этих смертных, которые шли к нему.
Ему была нужна плоть. Оно не могло восстановить себя без плоти, крови, сухожилий, и всего того, что нужно для создания человеческого тела. Оно пробудилось, и психическая боль его нового рождения проявила себя как чума, как крик о помощи, обращенный к его далеким братьям. Но сейчас… сейчас ему была нужна плоть. Создав эпидемию чумы, оно потратило много сил и долго оставалось слабым и уставшим на грани нового сна. И наконец, после нескольких недель отдыха, оно снова было готово.
Однако, смертный, чьим телом, пыталось завладеть существо, начал сопротивляться, не позволяя манипулировать его разумом.
«Что ты делаешь?», спросил он. Сет слился со своими мыслями, потянувшись к скверне, утвердившейся в его разуме.
«Что это за вторжение? Кто ты?»
Теперь существо увидело, как выглядел смертный вне своей оболочки из плоти: он был из серебристого света с глазами, сверкавшими фиолетовым огнем.
«Я — смерть Катура», ответило существо. Сейчас оно тоже обрело психическую форму, в пределах понимания разума человека. Огромный раздувшийся силуэт в белой броне, поверхность которой, казалось, все время двигалась. Сет присмотрелся — хотя по форме это была броня Астартес, она состояла из бесчисленного множества жирных извивающихся личинок.
«Ты из Гвардии Смерти», сказал Сет.
«Был. За мою преданность Великому Отцу и боль, которую я причинил слугам ложного Императора, я возвысился над Легионом».
«Как и Странник». Сет был спокоен, словно обдумывал какой-то незначительный любопытный вопрос, а не присутствие демона в своем разуме. «Ты — что-то вроде Странника».
«Я не знаю Странника», сказало существо.
«Вестник. Тифус».
«Первый Капитан Воинства. Мой брат по оружию, Тифон. Я — князь демонов, и воистину по заслугам. Но кровь Вестника божественна и трижды благословлена Повелителем Чумы»
«Я не понимаю ничего из того, что ты говоришь».
«Ты человек. Если бы ты понимал, знание убило бы тебя»
«Вестник, он идет к тебе».
«Мы когда-то были друзьями. Боевыми братьями. Вместе мы уничтожим сектор Скарус».
«Я не позволю вам это сделать. Мы остановим вас»
«Нет. Ты уже умираешь. Ты был слишком долго обращен внутрь себя, и я уже сейчас оживляю твое смертное тело».
«Я предупрежу Тэйда».
«Твой соотечественник видит, что твое тело двигается, и думает, что ты еще жив. Он не видит истины».
«Я буду сражаться с тобой»
«Ты не победишь»
«Даже в смерти мы служим Родине и Трону».
«Ты не победишь», снова сказало существо, и набросилось на псайкера, вытянув когти.
Кадианец приготовился встретить атаку, и в последний раз в своей жизни Сет Роскрейн вступил в бой.
Это поле боя существовало только в разуме Сета. Его тело из плоти и крови продолжало идти вперед, истекая слюной и бормоча, во тьме катакомб монастыря, но его сознание и воля полностью были обращены к внутренней борьбе, сражаясь с демоном, желавшим завладеть его телом.
Бесплотный Астартес нанес удар окровавленными когтями, вырывавшими куски из серебристой светящейся психопроекции Сета. Там, где когти разрезали светящуюся психоплоть, они оставляли прожорливых личинок, вгрызавшихся в серебристую кожу.
Сет вскричал, его глаза извергли фиолетовый огонь, нанеся яростный ответный удар. Масса извивающихся личинок, покрывающая космодесантника, сгорела в клубах черного дыма, под ней открылась раздутая, покрытая гноем броня.
«Твои усилия просто смешны. Я не чувствую боли», сказал Астартес, готовясь к новой атаке.
«Ничего, я тебя научу». Сет улыбнулся сквозь сжатые зубы, черви вгрызались в его психопроекции. Сосредоточившись, он усилием воли вызвал в свои руки посох, и направил его навершие в виде аквилы на воина Гвардии Смерти.
«Боль. Вот что это такое».
Золотистые лучи сверкающей энергии вырвались из двуглавого орла, устремившись к космодесантнику. Сет ощутил мстительное удовлетворение, когда демон визжал и корчился в священном огне.
Разум этого существа был соединением демонического и того, что некогда был человеческим. И сейчас он отчаянно пытался понять, почему он чувствует страшную боль, в первый раз за десять тысяч лет. Он был могуч, он был бессмертен.
Но он был все еще лишен тела, и в этом была его слабость. Основа его истинной силы была в физической форме, и даже она была очень истощена, потратив силы на создание эпидемии чумы.
Было глупо с его стороны позволить смертному так дразнить его, и, когда демон бросил взгляд на призрачную психоформу Сета, сияющую золотистым светом, с венцом фиолетового пламени, он понял, что псайкер тоже знает это. Их телепатическая близость на этом ментальном поле боя делала мысли каждого видимыми для другого.
«Мы еще не закончили?», насмешливо улыбнулся Сет. Двуглавый орел на его посохе сиял ослепительным огнем. «Я ожидал большего».
«Ты умрешь за это, человечишка»
«Я был рожден для этого»
«Ты будешь ждать смерти с нетерпением!»
«О, да…»
Два призрака снова столкнулись, когти против плоти, и священный орел против брони. Обе души вспыхнули и начали испаряться в психической ярости боя, но только одна из них закричала. Прежде чем его эфирное тело сгорело, Сет успел улыбнуться, глядя на вопящего демона. У псайкера не было ни одного шанса на победу в этом бою. Его психопроекция испарялась мгновенно, по сравнению с тем, как медленно таяла психическая форма демона-космодесантника. И все же Астартес кричал от боли.
«… но умереть стоило», прошептал Сет, фиолетовое пламя в его глазах потухло, «просто чтобы увидеть это выражение на твоем лице»
— СЕТ, — сказал он, — уже мертв.
Демон, завладевший телом Сета, повернулся к кадианцам. Он рос и распухал на глазах, масса вздувшихся мышц разрывала куртку, которую Сет носил все эти годы. Из разъемов аугметики в голове и шее ручьями текла кровь, навершие посоха псайкера в виде аквилы взорвалось градом осколков, убив трех человек.
Тионенджи выстрелил первым, выбив мозги из черепа Сета. Тэйд и другие открыли огонь секундой позже, разрывая украденную плоть псайкера градом лазерного огня. Болтерные пистолеты Тэйда загрохотали, всаживая разрывные болты в грудь Сета и отбросив тело псайкера, превратившееся в месиво из крови и костей.
Но демон не умер. Он даже не был обеспокоен. Теперь у него была плоть, и он рос, но для истинного возрождения ему нужно было больше. Когтистые руки из распухающей болезненно-желтой плоти схватили двух ближайших солдат в узком коридоре. Появившийся демон вырвал гортань одному и раздробил позвоночник другому, сжав его, как в тисках.
Голова Корруна откинулась назад на шее, и он рухнул, вцепившись пальцами в зияющую рану, там, где раньше была его гортань. Второй человек остался в когтях демона, который размахивал им, как цепом, сбивая с ног других солдат и забивая их до смерти о стены и пол.
88-й полк отошел в более широкую часть коридора, передние ряды присели, чтобы стоящие за ними могли стрелять. Пистолеты Тэйда грохотали непрерывно, вместе с пси-пушкой инквизитора, тяжелое оружие вырывало куски из огромной массы бородавчатой плоти, возвышавшейся перед ними. Демон, скорчившись в коридоре, смотрел на кадианцев одним фиолетовым глазом, величиной с человеческую руку, налитым кровью. Воздух наполнился зловонием горящего мяса и запахом озона от лазерных разрядов. Новые солдаты погибали, когда чудовище размахивало трупом, нанося удары.
— Смерть нечистым! — воскликнул Кай, читая Литанию Наказания, пси-пушка на его плече стреляла. Каждый ее снаряд при попадании взрывался, как фонтан кислоты, оставляя дымящиеся раны в плоти демона.
Тварь начала отступать, удаляясь от бойни, которую учинила. За эти несколько секунд боя демон убил пятнадцать человек. Тэйд отдал приказ преследовать, но слова замерли на языке, когда эти пятнадцать изуродованных мертвецов снова начали двигаться. Как и тело Сета, они тоже начали распухать и желтеть.
— Плоть! — проревел демон, и, схватив два трупа в огромные кулаки, побежал вниз по коридору. Кадианцы слышали его топот, когда стреляли по оживленным телам своих погибших товарищей.
Коррун и другие убитые кадианцы оказались так же устойчивы к ранениям, их тела росли и раздувались, как и тело Сета. Тэйд навел свои пистолеты на мокрый, моргающий глаз во лбу Корруна, образовавшийся из двух слившихся глаз, когда тело Корруна мутировало. Болтерные снаряды вонзились в мягкую ткань и, спустя секунду, взорвались, снеся чудовищу половину черепа.
Тэйд отскочил назад. Тварь, в которую превратился Коррун, казалось, ничуть не тревожили бесчисленные раны, полученные в бою.
— Мы должны прорваться! — крикнул Кай.
— Держать строй! — приказал Тэйд. Коридор осветился красным лазерным огнем. Острый запах озона даже заглушал вонь монстров, которые, шатаясь, двигались к кадианцам.
— Не позволяйте им коснуться вас! — прокричал Кай. Никто не стал спрашивать почему. Одного приказа было достаточно; подробности никого не интересовали. Достаточно было посмотреть на чудовищ, чтобы понять, что их прикосновение смертельно.
— Вперед! — приказал Тэйд. Выжившие бойцы 88-го строем двинулись на врага, извергая непрерывный поток лазерного огня, а демонические твари в узком коридоре шли им навстречу.
НАКОНЕЦ ОКАЗАВШИСЬ перед монастырем, Тифус и его воины из Гвардии Смерти стояли у открытых ворот Святыни Бесконечного Величия Императора. Хотя он уже связался с теми частями XIV Легиона, которые были на Катуре, его силы понесли опустошительные потери.
Гвардия Смерти наткнулась на семнадцать «Химер», оставленных кадианцами перед монастырем.
— Брошены, — прошипел Тифус в вокс, указав на машины. — Я чувствую лишь слабое эхо жизни.
— Я слышу, как скулит какой-то имперец, — сказал один из космодесантников Гвардии Смерти. — Он молится.
Тифус тоже слышал это. Одинокий голос, шепчущий Имперские литании по вокс-каналу. Благословения имени Императора причиняли боль слуху Вестника, и он отключил канал, щелкнув по значку на внутреннем дисплее шлема.
— Найти его, — приказал Тифус своим боевым братьям. Воины Гвардии Смерти подошли ближе к «Химерам» — и начали умирать.
Девять башен «Химер» мгновенно повернулись, и сервиторы Осирона — подключенные к системам вооружения «Химер» по приказу Тэйда — открыли огонь по предателям. Многоствольные башенные лазеры, издавая высокий вой, пробивали броню Астартес, тяжелые болтеры в лобовой броне БМП загрохотали злобным хором.
Бессмертные воины, хотя их бессмертие было даром Губительных Сил, обладали и слабостями. Космодесантники Гвардии Смерти выживали тысячелетиями, будучи зараженными сверхъестественной чумой, но их невероятная стойкость к страданиям плоти делала их громоздкими и неуклюжими — по крайней мере, по сравнению с тем временем, когда они были истинными Астартес. Они искали укрытия с тяжелой медлительностью, некоторые были убиты, их жизни, длившиеся десять тысяч лет непрерывной боли, прервались навсегда под градом огня.
«Рука Мертвеца» ждала, пока Гвардия Смерти войдет в монастырский парк и окружит «Химеры». Вертэйн облизал губы, наблюдая, как предатели в серо-зеленой броне ищут укрытия за небольшими постройками в парке. Он распределил цели, послав сигналы серией вокс-щелчков трем остальным пилотам, чтобы они не тратили зря боеприпасы, стреляя по одним и тем же целям, и приказал атаковать.
Услышав, что Зейлен еще читает Литанию, Вертэйн улыбнулся.
ЯРОСТЬ ТИФУСА не знала пределов. Он приказал своим воинам уничтожить «Химеры» и разорвать шагоходы на куски. Половина этого приказа была исполнена. Сервиторы в «Химерах» мало что могли сделать, когда космодесантники Хаоса разрезали броню и атаковали их ревущими цепными клинками.
«Стражи», однако, сумели отступить, скрывшись среди безлюдных, окутанных ночной тьмой улиц города. Лишь презрительный смех их пилотов эхом звучал в воксе.
В этой недолгой кампании силы Вестника понесли страшный урон, но, во имя Великого Отца, наконец-то он был здесь.
И сейчас он… сейчас…
— Нет… — выдохнул Тифус, чувствуя, как рой в его внутренностях испуганно сжался.
— Лорд? — спросил стоявший рядом воин Гвардии Смерти.
Бесконечный вопль из подземелий монастыря внезапно смолк в глубинах разума Вестника. Тифус стиснул зубы, расколов два из них, и проглотил волну трупных мух, которые были готовы вырваться из его рта.
— Нет! — взревел он, и звук эхом отразился от стенок его рогатого шлема.
«НЕТ!» в тысячу раз громче кричал голос в его разуме.
ИЗ ТЫСЯЧИ ОСТАЛОСЬ не больше сотни.
Избитые, израненные, покрытые кровью, последние сто бойцов 88-го полка вошли на мостик «Удрученного».
Сломанная рука Джевриана была вправлена, но он хромал из-за глубокой раны в бедре, которую нанесли ему когти одной из варп-тварей. Рана была смазана дезинфицирующим гелем, но болела, по словам Джевриана, как сволочь. Дыхание Осирона с хрипом вырывалось из респиратора, усталые руки техножреца сжимали силовой топор. Рядом с ним шел Рекс, челюсти раскрыты в готовности к бою. Бронированное тело кибер-мастифа было покрыто запекшейся вражеской кровью.
Тэйд и Деррик не были ранены, но очень устали, цепной меч Тэйда заклинило от попавших в механизм кусков плоти врага. Кай истратил на варп-тварей все освященные боеприпасы пси-пушки, и просто сбросил ставшее бесполезным оружие на пол.
Солдаты 88-го, войдя в круглый зал, развернулись веером, глазами к центру, где на огромной ступенчатой платформе возвышался командный трон. С потолка зала свисали цепи, украшенные старыми шлемами «Тип III» давно мертвых космодесантников-лоялистов. Банки когитаторов и консоли были разбиты, рядом с многими из них лежали кости — все, что осталось от их операторов, погибших на своих постах.
Сотня лазганов поднялась в готовности открыть огонь, когда Тэйд указал мечом на фигуру на троне. Существо возродилось. Хотя резервы его силы были истощены созданием чумы и незримыми ранами, причиненными последней атакой Сета, но оно чувствовало близость Тифуса, и это придавало ему смелости. Несомненно, когда-то оно было космодесантником. Время и дары его ужасного бога неузнаваемо изменили его. То, что сидело сейчас на троне, было искажено и изуродовано, с конечностями, похожими на дубины, словно чудовище из кошмаров псайкера, облаченное в броню космодесантника. Местами его плоть превратилась в жидкость, плавилась и текла, словно горячий воск. Кожу его покрывали волдыри, бубоны и кровоточащая сыпь.
— Привет, — сказало оно.
— Во имя Бога-Императора, — произнес Кай, и демон понял, что инквизитор — единственная настоящая угроза для него здесь. От Кая исходила психическая энергия. В ту секунду, когда демон ощутил это, он испытал страх.
— Умри, — сказал он инквизитору.
Кай умер. Не сразу, но через несколько недолгих секунд. Вены вздулись на его темном изуродованном шрамами лице, когда он собрал всю свою ментальную силу, чтобы отразить телепатическую атаку невероятной мощи. Она была более страшной и болезненной, чем любое физическое насилие. Бастиан Кай, проделавший весь этот путь ради службы Трону, вытащил силовой меч и включил его, чувствуя, как чужая мощь пожирает его разум. Он мог бы, по крайней мере, немного утешиться тем, какое огромное усилие приложил демон, чтобы использовать этот ментальный приказ. Он мог бы гордиться, узнав, что демон боялся его настолько, что рискнул еще больше истощить свои силы — только для того, чтобы уничтожить Кая.
Кадианцы не видели смерти инквизитора. Когда Кай исполнил ужасный приказ и всадил клинок себе в живот, гвардейцы уже стреляли по демону.
— Вы пришли, чтобы привести меня обратно, к свету ложного Императора? — демон говорил голосом Сета, хотя в чудовищном теле, покрытом измененной силовой броней, не осталось ничего от кадианского псайкера. — Чтобы указать мне на мои грехи в свете вашего мертвого бога?
«Что-то вроде того», подумал Тэйд, нанося удар своим сломанным мечом, сотня лазганов в ярости изрыгала огонь.
В ОБЩЕЙ СЛОЖНОСТИ, последний бой между выжившими солдатами Кадианского 88-го полка и демоном, призвавшим чуму на Катур, длился менее минуты и стоил жизни сорока шести верным слугам Трона.
Залпы лазерного огня почти не причиняли вреда чудовищу, и оно неистовствовало на мостике, разрывая солдат когтями, останавливаясь только для того, чтобы изблевать поток кислоты на тех, кто был слишком медлителен или слишком горд, чтобы отступить.
Тэйд и Хорларн, оба со сломанными цепными мечами, бросились в атаку на демона. К ним присоединился раненый Бен Джевриан с обломком силовой сабли, и два десятка солдат с пистолетами и штыками. За Тэйдом в бой бросился и Рекс.
Эта атака привела лишь к новым потерям. Хорларн был обезглавлен когтями демона. Тэйда спас от такой же участи Осирон, в последний момент блокировав металлической рукой удар когтей. От аккумуляторов и серво-руки на спине Осирона посыпались искры, ее суставы гнулись под страшным давлением, но технопровидец сдерживал тварь достаточно долго, чтобы Тэйд успел снова встать на ноги.
Последним действием технопровидца в бою был удар двуручного топора, нанесенный со всей силой аугметических рук и глубоко вонзившийся в тело демона. Это уже имело какой-то эффект. Топор разрубил хребет чудовища, демон рухнул на колени. Ответный удар отбросил Осирона к стене зала, где техножрец и умер спустя несколько минут от сильной потери крови и внутренних кровотечений.
Лазерный огонь с новой силой обрушился на упавшего демона, теперь каждый луч выжигал глубокие следы в гниющей плоти на лице твари. Тэйд атаковал демона с другой стороны, оба болт-пистолета стреляли, пока не кончились боеприпасы. Рекс прыгнул на монстра, челюсти кибер-мастифа срывали с костей демона куски гнилого мяса размером с человеческую голову.
Демон слабел, но продолжал сражаться, хотя его ноги уже не действовали.
— Тэйд! — крикнул комиссар Тионенджи, рубя шею чудовища своим тонким цепным мечом. Эта атака была лишь отвлечением, комиссар схватил меч с тела инквизитора Кая и бросил его Тэйду. Капитан поймал его, обернул и двумя руками всадил в шею демона. Из множества ран чудовища текла черная кровь.
Но оно все еще не умирало.
Это не был красивый завершающий удар, хотя солдаты 88-го — те, что выжили — спустя годы говорили, что именно последний удар Тэйда стал смертельным для демона. Истина была не столь славной, и, поскольку там участвовал Таан Деррик, ругательств было куда больше, чем впоследствии говорилось в истории.
— Бегите, идиоты! — крикнул Деррик, укрывшись за консолями вместе с остатками своего отделения.
Тэйд и другие, вовлеченные в отчаянную рукопашную схватку, увидели, как что-то черное с грохотом посыпалось на палубу.
Гранаты.
Тэйд едва успел отскочить в сторону, и все вокруг взорвалось ослепительным светом.
— ПУСТЬ ЭТОТ МИР гниет, — голос Вестника был злобным шепотом. Он все еще стоял в воротах монастыря, слушая, как затихает предсмертный психический вопль. — Я покончил с этим местом.
Космодесантники Гвардии Смерти собрались вокруг своего лорда и повелителя, не вполне понимая, о чем он говорит.
— Мы покидаем планету, о Великий? — спросил один из чумных космодесантников.
Тифус рассмеялся. Твари, жившие в дыхательном шланге его шлема, скорчились от боли при звуках его смеха.
— Да. Кроме этого маленького развлечения у меня есть и настоящие дела. Скажи мне, ты помнишь брата-сержанта Арлуса?
— Нет, мой лорд, — ответил ближайший космодесантник.
— Кто-нибудь из вас помнит?
— Я помню, лорд. Я был братом Менандром. Я служил с Арлусом при жизни. Мы оба были в Седьмой Роте. Он был воистину благословен Великим Отцом, когда мы сражались на Терре.
— Был. Но он напрасно потратил свой дар. И это последний раз, когда я позволяю хнычущим глупцам, умоляющим о помощи, отвлечь меня от моего долга. Пошли. Мы возвращаемся на «Терминус Эст»!
— А потом, лорд?
— А потом… на Кадию. К Мастеру Войны.
— МЕДИК!
Тэйд опустился на колени рядом с Осироном, вздрогнув, когда из разбитой брони техножреца посыпались искры.
— Сэр… — Тасолл, держа в руках аптечку, растерянно смотрел на разорванное красное одеяние, под которым было полностью аугметическое тело. — Что… что я могу сделать? Он даже не кровью истекает.
— Это… синтетический состав… — прохрипел Осирон, — … обладающий… свойствами крови… и…
— Заткнись, идиот, — Тэйд посмотрел на маслянистую черную жидкость, покрывавшую его руки. — Просто заткнись, и скажи нам что делать!
Но технопровидец Билам Осирон больше не мог сказать ничего.
СРЕДИ ЗЛОВОННЫХ ОСТАНКОВ и стонов раненых, комиссар Тионенджи прислонился к двери, ведущей с мостика. Он переводил дыхание, так чтобы другие не видели — он не хотел, чтобы они заметили, насколько он устал. Его долг — воодушевлять людей. Комиссару не страшны боль и смертельная усталость. Солдаты не должны видеть такие вещи.
На его губах появилась улыбка. Он был жив. Жив! После всего, что они видели, всего, что они выдержали.
Он был человеком с беспощадным и неутомимым разумом. Уже сейчас он разрабатывал планы, как остаткам полка выжить на Катуре достаточно долго, чтобы дождаться главных сил Отвоевания. Об инциденте с Тэйдом и его офицерами, угрожавшими оружием комиссару, конечно, необходимо доложить куда следует, но…
— Эй, — Бен Джевриан, хромая, подошел к комиссару, правая штанина сержанта пропиталась кровью. — Вот это была драка.
— Приветствую, мастер-сержант, — Тионенджи улыбнулся — белые зубы ярко блестели на темном лице. — Думаю, Император улыбается нам.
— Думаете?
Нож возник словно из ниоткуда. Еще секунду назад Джевриан стоял, прислонившись к стене, рядом с Тионенджи, оберегая свою сломанную руку и раненую ногу. А в следующую секунду кулак Джевриана врезался в ухо комиссара, и засапожный нож касркина пронзил череп Тионенджи.
Крови почти не было, когда комиссар рухнул на палубу. Джевриан вытащил нож, поморщившись, когда пришлось нагнуться. Нога и правда болела, как сволочь.
— Император улыбается мне, — Джевриан выпрямился и вытер нож с эмблемой полка на клинке о рукав своей формы. — Но тебе? На тебя он бы и мочиться побрезговал.
Джевриан вернулся к остальным. Таан Деррик встретился с ним взглядом, и касркин едва заметно кивнул.
В наушнике каждого еще живого солдата раздался единственный вокс-щелчок. Несколько человек кивнули. Некоторые улыбнулись. Большинство сделали вид, что ничего не слышали, но только один не понял, что это значит.
— Что это было? — спросил Тэйд, постучав по наушнику.
— Ничего, сэр, — ответил Деррик. — Просто вокс-призрак.
ЭПИЛОГ
Домой
I
ДВАДЦАТЬ ДВА ДНЯ СПУСТЯ прибыли главные силы Отвоевания.
Флот Вестника ушел — еще недели назад — оставив после себя только слабое эхо в варпе. Они оставили мертвый мир, не добившись своей цели.
Первые войска, высадившиеся на поверхность, встретили меньшее сопротивление, чем авангард Отвоевания. Великий Враг не собирался удерживать этот мир, не стал присылать корабли, чтобы спасти еретиков из остатков СПО и культистов из населения. Когда все производство на планете остановилось, и полностью прекратился всякий импорт, еще остававшиеся в живых люди на Катуре начали умирать от голода и жажды. Те, кто сумел захватить какие-то запасы пищи и воды, продолжали кое-как существовать, сбившись в банды, пока Имперская Гвардия не истребила их полностью в операции, которую историки позже назвали «Истинным Отвоеванием».
Части Гвардии, добравшись до штаба Куратора Маггрига и погибших полков, которыми он командовал, обнаружили импровизированную укрепленную базу, сделанную из частей сборных построек и пушек, снятых с танков и установленных на стены.
Когда ворота этой невзрачной крепости открылись, генерал Миллиус Райло из 19-го бронетанкового полка «Хадрис Рифт» спустился со своего командирского танка — безупречно чистого «Леман Русса Разрушителя» — и увидел человека в потрепанной черной броне и серой форме кадианского образца.
— Добро пожаловать в Новый Солтан, — сказал кадианец с капитанскими нашивками на плече. Он почесал черную бороду, которую не брил уже как минимум несколько недель. Видимо, запасы воды не были достаточны, чтобы позволять себе такую роскошь как бритье. — Надеюсь, вы привезли нам боеприпасов?
Человек, стоявший рядом с ним и такой же грязный, поднял руку.
— Я не отказался бы и от еды.
— Заткнись, Таан, — сказал капитан.
— Заткнулся, сэр.
Генерал смотрел на эти образчики гвардейской дисциплины и явно не был впечатлен.
— Вы выглядите просто ужасно, — сказал он, скривив губы. И это не самое худшее. От капитана и его людей зловоние было просто до небес.
Очевидно, мыться здесь также не представлялось возможным.
II
Мой Лорд Кастелян,
Я рекомендую отметить в приказе старшего лейтенант Пармениона Тэйда за храбрость, проявленную в защите нашего мира. Несмотря на тяжелое ранение и нарушенную цепь командования, он принял командование частями Ударников и Внутренней Гвардии, дислоцированными в Каср Валлоке во время последнего отступления, и обеспечил эвакуацию 70 % населения, даже когда город-крепость уже пал. Все выжившие, в том числе и раненый военный губернатор со своей семьей, были направлены на укрепление обороны ближайших Касров.
Также я получил сообщения от более чем пятидесяти свидетелей, что старший лейтенант Тэйд сражался с предателем Астартес из Легиона Тысячи Сынов, и убил его с помощью своего командного взвода.
И в заключение я предлагаю доклад персонала Адептус Механикус, содержащийся в прикрепленном файле и подтверждающий уничтожение вражеского титана (типа «Грабитель»), обозначенного как «Синтагма», при обороне Каср Валлока. Саперы Тэйда и техножрецы перегрузили генератории в индустриальном секторе города, что привело к обездвиживанию «Синтагмы». После чего Внутренняя Гвардия и Ударные части атаковали обездвиженный титан и уничтожили его.
Крид, я слышал о новых медалях. Дайте одну Тэйду. Слишком много медалей дается посмертно, и мы немногим можем гордиться с тех пор, как Осквернитель вторгся на Кадию. Тэйд заслужил это, и после тех потерь, которые понес наш полк, я немедленно произведу его в капитаны.
Мы снова встретимся под кадианским небом, Лорд Кастелян. А до того дня да хранит вас Бог-Император.
Полковник Джосуэн Локвуд
Кадианский 88-й полк механизированной пехоты
* * *
ТЭЙД ОПУСТИЛ инфопланшет.
Он раньше никогда не читал этого письма, и слова полковника Локвуда болью отозвались в его памяти. Скорбь от катастрофы на Катуре, после которой прошло уже несколько месяцев, смешивалась с горечью гибели Каср Валлока. Ему самому это всегда казалось нелепым — он заслужил медаль и драгоценный меч, первый раз в жизни отступив из боя. Первый бой, который он проиграл. И за эту неудачу он был награжден. И даже повышен в звании. Тогда он сказал Локвуду правду. Правду о Каср Валлоке.
— Я хотел остаться там и сражаться до конца, — сказал он. — Это Осирон уговорил меня отступить. Он произнес целую речь о том, что сражаться надо, если это важно для Кадии, а не только для моей гордости, — Тэйд сжал кулаки, один — живой, другой — аугметический, недавно имплантированный и еще непривычный. Изувеченная рука все еще не чувствовала ничего, кроме болезненного холода.
— Святой Трон, я хотел умереть там. Это был наш дом. Мы оставили наш дом в огне. Сейчас мы готовимся лететь на другую планету, а тем временем враг оскверняет руины города, в котором мы родились.
— Прекрати ныть, Тэйд, — сказал полковник. — Возьми себя руки и изобрази улыбку на своей несчастной физиономии, когда Лорд Кастелян завтра будет вручать тебе этот меч. Нам всем больно. Половина нашей родины захвачена врагом. Кадианская Кровь, да? Лед в твоих венах.
Тогда Тэйд все-таки улыбнулся. Конечно, Локвуд был прав. У него как-то всегда это получалось, и Тэйд восхищался им за это.
— Вы победили.
— Разумеется. Ты отвесил хороший пинок Мастеру Войны, и имеешь полное право гордиться, а не размазывать сопли от жалости к себе, чем ты сейчас занимаешься. Но когда завтра на церемонии награждения Крид будет пожимать тебе руку, помни: это все не для тебя, эгоистичный ублюдок. Это все для 88-го полка. Людям нужно что-то для воодушевления после всего этого. Нам еще многое нужно сделать, прежде чем наша родина будет свободна.
ТЭЙД ВЕРНУЛСЯ в настоящее, чувствуя, как содрогается корпус корабля.
— Полковник? — позвал голос поблизости. Тэйд, удобно устроившись в кресле, повернулся к иллюминатору, глядя в пустоту космоса. Войсковой транспорт «Бесконечная Вера» приближался к планете, медленно увеличивавшейся в иллюминаторе. Планета синих океанов и серебристых городов, планета, которую Тэйд знал лучше, чем любую другую, окруженная огромным боевым флотом, корабли которого на таком расстоянии казались сверкающими звездами.
— Полковник? — снова позвал его Деррик. Тэйд повернул голову.
— Полковник-защитник, — Тэйд улыбнулся и снова отвернулся к иллюминатору, глядя на планету, к которой они медленно приближались. На ночной стороне мира иногда сверкали вспышки огня, словно далекие свечи во тьме. Война, если смотреть на нее с орбиты, выглядела по-своему красивой. Деррик обошел Рекса, который сидел, начищенный и смазанный, рядом с хозяином, и кивнул на иллюминатор.
— Как там наши на родине, Пар?
— Как всегда, Таан, — он смотрел на планету внизу, видя, что части ее охвачены огнем.
— Непобежденные.
Грэм Макнилл
Финальные часы
I
Копье энергии пронзило среднюю палубу "Бастиона Света", испарив плазменный реактор за секунду. Корма корабля начала подниматься от колоссальных энергий, высвобожденных при взрыве, что разорвал судно на части в огненном вихре и осветил темноту космоса над Кадией. Адмирал Куаррен наблюдал за гибелью судна из смотрового отсека своего поврежденного в бою флагмана "Гаталомор" и осознавал, как малы шансы на победу в этой стремительно проносящийся битве. Более десятка имперских судов являли собой немногим более, чем дрейфующие в космосе пылающие громады, и притом они едва ли поцарапали поверхность нечестивой Чернокаменной Крепости. Кораблям эльдар жестоко досталось, их инопланетная магия не смогла защитить от ужасающей мощности огня, направленного против них. Два корабля мотало в безвоздушном пространстве из стороны в сторону словно пьяных, их изогнутые паруса(curved foresails) прогнулись и отломались вдоль всего разорванного корпуса. Третий корабль пылал от носа до кормы. Но четвертый… кем бы ни был его капитан, Куаррен признал, что тот был мастером маневрирования, ускользая от смертоносного артиллерийского огня флота Хаоса словно осьминог. Люди и корабли Имперского Военно-космического Флота умирали лишь, чтобы дать кораблям эльдар возможность сблизиться с Чернокаменной Крепостью, и Куаррен надеялся, что их жертва не будет напрасной.
II
Эльдрад Ультран, ясновидец Ультве, чувствовал себя совершенно ослепшим, его способность чтения вариаций будущего оказалась подавлена вторгшейся тьмой. Он не видел образов грядущего, и эта внезапная беспомощность зародила в нем чувство холода и одиночества. Именно в таком состоянии всегда пребывают мон-кей? Как они могут жить в такой абсолютной слепоте, спотыкаясь на пути к будущему и не имея понятия, что их ждет впереди? На долю секунды у него возникла жалость к этой незрячей, самонадеянной расе, но затем он вспомнил о несправедливостях, причиненных его народу людьми; бездумная направленная на ксеноцид резня, хищение девственных миров эльдар и высокомерные мысли о том, что галактика принадлежит им и они вправе распоряжаться с ею по собственному желанию.
"Иша'ра" сотрясалась от близких взрывов артиллерийских снарядов флота хаоса, Мастер Корабля Каэлисар был одним из лучших корабельных капитанов Ультве, и он умело провел свое судно сквозь шквал огня целым и невредимым. Оскверненный Талисман Ваула неясно вырисовывался перед ними, утонченное изящество его спиральных шпилей, построенных давным-давно руками, эльдар было искажено варпом. Сотни взрывов расцветали вокруг Чернокаменной Крепости, объединенные флотилии Эльдар и Империума отчаянно сражались, чтобы достичь Талисмана.
Позади Эльдрада кабала колдунов обступила кружащийся голубой нимб света, сплетая свои психические силы в одно мощное копье энергии, необходимое для снятия древних печатей, удерживающих закрытыми врата призраков внутри Талисмана.
Они заперты мощными защитными заклинаниями, но теперь колдунам необходимо разрушить эту преграду и позволить их ясновидцу пройти по Паутине на борт древней станции. Пока Эльдрад наблюдал за всеми приготовлениями, ослепительно яркий свет струился из нижней части Талисмана, колонна огня, бьющая по поверхности планеты внизу.
— Поспешите, — произнес он. — У нас мало времени.
III
Лейтенанта Эскарно резко швырнуло о рокритовый парапет крепости касра, он ощутил, как кровь струится из зияющей раны в боку. У него кружилась голова от потери крови и усталости. В любой другой битве его самого и вверенных ему людей уже подменили бы на линии фронта, но это было не обычное сражение. Попросту не хватало людей, которых можно было бы бросить в топку войны, а любой, кто мог держать оружие в руках, уже сражался с врагом. Солдаты Имперской Гвардии бились за гранью своих возможностей, и лишь решимость выполнить долг перед Богом-Императором заставляла их сражаться дальше.
Глухой рокот канонады блуждал по руинам касра, непрерывный обстрел демонической артиллерии превратил его бастионы в обломки не крупнее булыжника. Сохранилась лишь внутренняя часть опорного пункта, его адамантиевые стены выдержали все, что мог выставить противник. Когда лейтенант осел на колени, сражение все еще бушевало вокруг него с неослабевающей яростью, хоть звуки битвы и казались далекими.
Он видел, как его враги и товарищи сражаются на скользком от крови крепостном валу, пули и лазерные лучи зарикошетили возле него и он грохнулся о рокритовое покрытие стрелковой ступени. Он перекатился на спину, ощутив, что лежит на влажной от крови земле — хотя сам он боли не ощущал.
Сквозь разбитый бруствер он видел, как десятки тысяч — если не больше — вражеских воинов скапливаются у стен. Насколько хватал глаз, всюду находились враги, и даже с его размытым зрением он понимал, что выстоять против такого чудовищного полчища невозможно. Но затем ему предстало чудо, сияющий свет пронзил небеса и разукрасил облака чистым великолепием, это было ни что иное, как ярость Императора, пришедшего покарать этих предателей, осмелившихся осквернить Его мир. Он улыбался и смотрел, как струящийся водопад пылающего огня падает с небес и касается поверхности Кадии, оставляя все вокруг охваченным пламенем. Раскаленные огни взметнулись из земли, тысячеметровой высоты столб света, что испепелил все на своем пути. Одним крикам вторили другие издалека, и по лицу Эскарно покатились слезы счастья, когда километровой ширины огневая завеса вычистила скверну хаоса с поверхности его мира.
Они продержались достаточно долго, и он умирал с улыбкой на лице, довольный осознанием исполненного долга.
IV
— Мы закончили… — сообщил один из советчиков Крида, наблюдая за тем, как раскаленная огневая завеса прожигает себе путь к внутренней части опорного пункта. Несмотря на то, что десятки тысяч вражеских войск погибли, смертельная энергия медленно, но непреклонно двигалась к имперским войскам. Противостоящие им силы подохнут, но вместе с войсками Хаоса могут погибнуть и они сами, а вместе с ними и последний кадианский бастион на востоке.
Урсакар Крид набросился на своего советчика и прорычал:
— Я не желаю слышать ничего подобного, черт подери. Любого, кто вздумает высказать нечто схожее, я пристрелю лично.
— Сэр, — осторожно сказал Джарран Келл. — Возможно, он прав. Если ксеносам не удастся выполнить свою задачу в ближайшее время, то вскоре от каср Партокс ничего не останется. Лексмеханики подсчитали, что энергетический луч достигнет стен опорного пункта в течение часа.
Крид промолчал, на его лице застыло мрачное выражение после осмотрения разрушенного пустыря, находящегося на пути смертоносного луча, что возник из космоса для уничтожения его мира.
— Живей, — прошептал он, устремляя взгляд в небо. — Не подведите нас…
V
Взрыв психической энергии захлестнул мостик "Иша'ра", группу Колдунов накрыло сверкающими разрядами молний и свалило с ног мощной психической отдачей. Эльдрад схватился за голову, до боли сжимая зубы, в тот момент, когда необыкновенная темнота давно запечатанного портала паутины устремилась на свободу в потоке пронзительно кричащих душ. Завывающий шторм порожденных варпом энергий заструился из дыры в пространстве, сокрушая утонченные колонны из кости духа и вырывая изящные панели из стен. Как только пронзительный крик утих, Эльдрад взял себя в руки и увидел, что окруженная тьмой пульсирующая энергия спокойно вращается в кругу потрясенных колдунов. Некоторые, как он успел подметить, были уже мертвы, камни их душ раскололись и потемнели, его обуяла глубокая печаль при мысли о том, что их души сожраны Великим Врагом. Он оглянулся через плечо и увидел, что смертоносный луч Талисмана все еще ярко горит в космосе, столб невообразимой силы, что очистит поверхность планеты мон-кей от всяческой жизни. Он захромал по потерявшей устойчивость палубе корабля "Иша'ра", крича "Колдуны! Идемте со мной!", прежде чем ринуться во вновь открытые врата призраков.
VI
Люди покинули стены крепости, каменная кладка сначала превратилась в стекло, а затем и вовсе расплавилась под воздействием огненного луча, медленно сметающего все на своем пути. Где бы они ни прошел, лишь расплавленный шлак оставался от земли, дымящейся и мертвой, бесплодной на веки вечные. Внешние стены опорного пункта исчезли, его гордо возвышающиеся башни и барбаканы расплавились подобно свечному воску, и Урсакар Крид понял, что проиграл. Им не удержать каср Партокс, единственное, что им оставалось — отступление. Комиссары говорили, что умрут все до единого, но Крид знал, что пока существовал хоть какой-то шанс оказания сопротивления, они не станут напрасно жертвовать своими жизнями. Был отдан приказ к отступлению, и солдаты гвардии и космические десантники отходили к докам и погрузочным платформам у берегов моря Кадукад, полные готовности вновь защищать каср Галлан.
Сокрушительное разочарование окутывало его, словно саван, и он проклинал имя Разорителя. Он проклинал провидцев эльдар за то, что дали надежду, и сильнее всего он проклинал себя самого за то, что не справился с задачей по уничтожению врагов Императора.
VII
Эльдрад ощутил, что его душу окутала тьма, как только он ступил внутрь испорченного заразой хаоса Талисмана Ваула. Его затошнило от осознания того, как сильно развращенное сердце Талисмана жаждет получить его сущность. Подобно темному отражению камня души демон Чернокаменной Крепости обвился вокруг его шеи, он страждал выпить саму его душу и вечно мучить ее внутри кристаллических глубин Талисмана. Горстка колдунов умудрилась присоединиться к Эльдраду, двое из них остались бороться за удержание врат призраков открытыми, чтобы остальные могли вернуться. Напрасные старания, Эльдрад понимал это, но он никак не мог сказать им об этом. Он заковылял по направлению к центру помещения, прямо перед ним взорвался колдун, душа его была высосана из тела испорченным, алкающим сердцем Талисмана. Он прошел мимо трупа, от которого остался только дряхлый мешок костей, продолжая свой путь туда, где на громадной базальтовой стене демонстрировалась бушующая снаружи битва. Имперские корабли понесли весомый ущерб, и оставалось совсем немного до их полного уничтожения. Он сел на корточки в центре помещения, замедляя дыхание по мере вхождения схожее с трансом состояние, которое позволит ему беседовать с сердцем Талисмана — испорченным камнем души в его центре. Если ему как-нибудь удастся достичь той части души Крепости, что помнит свою былую славу, то у него появится шанс. Всего лишь шанс и ничего более, но это все, что у него было.
VIII
Адмирал Куаррен вцепился в медный поручень своей командной стойки, когда очередной удар угодил в бок "Гаталомора". Вспыхнули красные предупредительные руны, и колокол в ризнице присоединился к общему сигналу тревоги. Пламя и дым повалили из вентиляционных отверстий, можно было сказать, что его корабль умирает. Из смотрового отсека он увидел, как ведущие себя, словно хищники линкоры Хаоса постепенно сближаются с его судном, и адмирал понял, что это конец. Вражеский крейсер с акульей мордой развернул нос корабля по направлению к "Гаталамору", после чего Куаррен догадался, что до залпа торпед остаются считанные секунды.
Но затем серия взрывов расцвела вдоль флангов кораблей Хаоса, от них отрывались куски корпуса после того как их окутывали яркие заряды молний. Озадаченный Куаррен закричал: — Широкую апертуру на смотровой отсек!
Мгновение спустя пред ним предстала картина, которую он никак не ожидал увидеть за все годы службы в Имперском военно-космическом флоте. Огромные серебристые корабли, имеющие форму полумесяца, налетели на боевой порядок Хаоса, сверкающие заряды энергии разбивали их корабли с помощью опустошительной огневой мощи на малом расстоянии. Они направлялись к Чернокаменной Крепости. У Куаррена екнуло сердце при виде того, как внезапно прибывшие гости один за другим превращают вражеские корабли в искореженные обломки. Куаррен опознал инопланетные корабли, благодаря данным полученным во время инструктажа, что он посетил на Кипра Мунди. Некронтир. Он знал их как смертельнейших врагов, и все-таки они находились здесь, ненамеренно помогая имперскому флоту, и атаковали корабли Хаоса!
IX
Столетия злобы и ненависти наполнили разум Эльдрада. Столетия боли, страданий и тоски. Сердце Крепости пылало яростным огнем от того, что с ним сделали, и когда он открыл свое сознание для боли станции, то понял, что совершил роковую ошибку, пытаясь напомнить о былых деяниях древнего Талисмана Эльдар. Остатки страдающего сознания Талисмана давно исчезли, их заменило мерзкое, ужасное сердце вечно ненасытной тьмы, и когда темнота пришла за ним, то он в ужасе догадался, что на самом деле в Крепость вселилась не произвольная сила Темных Богов, а на ней лежала порча Той, Кто Жаждет, Великого Врага… Слаанеш.
Эльдрад попытался высвободить свой дух из Талисмана, но уже было поздно. Темнота настигла и поглотила его, а вопящую душу она утащила в бездонное сердце Чернокаменной Крепости на веки веков.
X
Урсакар Крид стоял на берегу моря Кадукад. Он с тяжестью на сердце смотрел за тем, как ослепительный луч света, струящийся с небес, уничтожает последние остатки каср Партокс. Его величавые стены рухнули в ярком погребальном костре, дым вздымался до самых небес от руин крепости, когда невыносимо горячий луч начал свое продвижение к береговой линии. Хотя луч позже испарился, битва здесь была проиграна, любой дурак это понимал. Всё, что у них оставалось, это месть. Эльдар были уничтожены, а инопланетные корабли, что внезапно прибыли на помощь, исчезли; мгновенно стерты с лица галактики ужасающим защитным вооружением Талисмана. Адмирал Куаррен проинформировал его, что победившие в боях имперские корабли с других секторов теперь движутся к Кадии, вынудив тем самым Чернокаменную Крепость выйти из боя, хотя понесенный от нее ущерб перед отступлением был неисчислим.
— Сэр, — позвал Джарран Келл из открытого люка "Валькирии". — Нам пора.
— Мы проиграли… — сказал Крид, его голос казался пустым и безжизненным.
— В этот раз, — ответил Келл, — но будут еще сражения, сэр. каср Галлан все еще стоит, и пока мы живем, мы будем надеяться. Император защитит.
— Да, — согласился Крид. — Император защитит.
Крид напоследок оглянулся на руины крепости и присоединился к своим солдатам.