1. Беннетт Райан

– Самая разумная мысль, когда-либо приходившая мне в голову, – это привлечь Макса Стеллу для организации твоей холостяцкой вечеринки.

Я взглянул на своего брата Генри, который чуть ли не пел эти слова. Он раскинулся в роскошном кожаном кресле с очередной стопкой водки в руке, недавно вернувшись из приватного кабинета где-то в задней части клуба, и ухмылялся во весь рот. Произнося эти слова, он не смотрел на меня; он изучал трех красоток на сцене, танцевавших и раздевавшихся под медленный пульсирующий ритм.

– Надо не забыть об этом в следующий раз, – добавил он, поднося рюмку к губам.

– Я планирую сделать это только однажды, – заметил я.

– Что ж, – Уилл Самнер, лучший друг и деловой партнер Макса, подался вперед, пытаясь поймать взгляд Генри. – Но есть вероятность, что тебе придется устраивать новую холостяцкую вечеринку, когда твоя жена узнает о глубине твоего знакомстве с миром профессионального танца. Судя по всему, они здесь не только лэп-дэнс исполняют.

Отмахнувшись, Генри возразил:

– Это был просто лэп-дэнс. – Потом улыбнулся мне и подмигнул. – Хотя чертовски хороший лэп-дэнс.

– Со счастливым концом? – пошутил я, испытывая легкое отвращение.

Генри, смеясь, покачал головой и сделал еще глоток.

– Не настолько хороший, Бен.

Я с облегчением выдохнул. Слишком хорошо я знал братца и был уверен, что он не станет обманывать свою жену Мину, но при этом он был куда более пылким приверженцем теории «чего она не знает, ей не навредит», чем я когда-либо стану.

Хотя мы с Хлоей собирались пожениться в июне, единственным уик-эндом, когда Макс, Генри, Уилл и я могли коллективно выбраться на мой мальчишник, оказались вторые выходные февраля. Мы ожидали, что нам придется серьезно подкупить наших женщин, чтобы они разрешили нам отправиться в Лас-Вегас на мальчишник в День святого Валентина, но, как всегда, они нас удивили: не моргнув глазом, просто спланировали для себя поездку в Катскилл.

Для проведения разнузданного холостяцкого уик-энда Макс выбрал шикарный клуб. Это местечко явно было не из тех, на которые можно наткнуться в интернете или прогуливаясь по Лас-Вегас-Стрип. Честно говоря, снаружи «Черное сердце» не привлекало особого внимания. Оно скрывалось в глубине безобидного офисного здания в нескольких кварталах от вечных пробок бульвара Лас-Вегас. Но внутри – если миновать три запертые двери и двух огромных вышибал, а потом пройти в темные глубины здания, – находился роскошный клуб, вибрирующий от секса.

По всему огромному главному помещению клуба были расставлены маленькие приподнятые платформы, и на каждой из них изгибалась танцовщица в сверкающем серебристом белье. Здесь также имелись четыре черных мраморных бара – по одному в каждом углу, и все они специализировались на разных напитках. Генри и я сосредоточились на водочном баре, захватив также на закуску икры, копченого лосося и блинов. Макс и Уилл отдали предпочтение скотчу. Два других бара предлагали разнообразные вина и ликеры.

Мебель была обита шикарной темной кожей. Она была невероятно мягкая, и каждое кресло было достаточно велико, чтобы вместить двоих человек… на случай если кто-то из нас пригласит красотку с главного танцпола. Официантки, одетые во все что угодно – от латексных бикини до ничего, разносили подносы с напитками. Наша хостес Джиа начала вечер в кружевном красном пеньюаре и трусиках, украсив волосы, уши и шею какой-то изысканной бижутерией, но такое ощущение, что каждый раз, проверяя, как наши дела, она что-то снимала с себя.

Я не завсегдатай в такого рода местах, но даже я понял, что это не банальный стрип-клуб. Он чертовски впечатлял.

– Вот в чем вопрос, – произнес Генри, перебивая мои мысли, – когда будущему жениху светит лэп-дэнс?

Все вокруг начали подбадривать меня, но я отрицательно покачал головой.

– Я пас. Лэп-дэнс мне не по вкусу.

– Как незнакомая и чрезвычайно горячая женщина, танцующая у тебя на коленях, может быть не по вкусу? – поинтересовался Генри, с недоверием распахнув глаза. Мы с братом никогда не бывали в таких клубах во время наших деловых поездок. Думаю, он был так же удивлен собственным энтузиазмом в этой части, как и моей неохотой. – Ты что, ледышка?

Я кивнул.

– Именно. Думаю, поэтому они мне и не нравятся.

– Фигня, – заявил Макс, отставив напиток в сторону и помахав кому-то в дальнем темном конце зала. – Это первый вечер твоего холостяцкого уик-энда, и лэп-дэнс – его неотъемлемая часть.

– Вы удивитесь, но на этот раз я на стороне Беннетта, – сказал Уилл. – Лэп-дэнс в исполнении незнакомки – это ужасно. Куда девать руки? Куда смотреть? Это не то же самое, что быть со своей девушкой. Это слишком безлично.

Пока Генри утверждал, что Уилл просто не знает, что такое хороший лэп-дэнс, Макс поднялся с места, чтобы поговорить с мужчиной, который словно из ниоткуда материализовался рядом с нашим столиком. Ростом он был ниже Макса – а это дело обычное – и с седеющими висками. Его лицо и глаза излучали тот тип спокойствия, который свидетельствовал, что он многое пережил и еще больше повидал. Безупречный темный костюм, губы сжаты в тонкую линию. Я предположил, что это пресловутый Джонни Френч, о котором Макс говорил в самолете.

Хотя я предположил, что они договариваются насчет лэп-дэнса для меня, я увидел, как Джонни что-то пробормотал и Макс повернулся к стене с напряженным лицом. Я по пальцам одной руки мог пересчитать случаи, когда видел Макса не в расслабленном состоянии, так что подался вперед, пытаясь понять, что происходит. Генри и Уилл ничего не замечали, сосредоточив внимание на обнажившихся танцовщицах на сцене. Наконец плечи Макса расслабились, словно он пришел к какому-то решению, и он улыбнулся Джонни со словами:

– Спасибо, друг.

Похлопав Макса по плечу, Джонни развернулся и ушел. Макс возвратился на свое место и взял напиток. Я указал подбородком в сторону двери за черным занавесом, куда вышел Джонни.

– В чем дело?

– Речь шла о комнате, – ответил Макс, – которую готовят для тебя.

– Для меня? – Я прижал руку к груди, качая головой. – Опять, Макс. Я пас.

– Ни хрена подобного.

– Ты серьезно?

– Чертовски серьезно. Он сказал, что тебе надо пройти по коридору, – Макс указал в сторону другого выхода из зала, не того, через который вышел Джонни, – и идти в «Нептун».

Я застонал, откинувшись в кресле. Хотя этот клуб производил впечатление лучшего в городе – и в любом другом месте, – в списке занятий, которым я хотел посвятить этот вечер, лэп-дэнс в исполнении случайной лас-вегасской танцовщицы котировался не намного выше, чем испорченные суши и сильное отравление.

– Просто иди по коридору, побудь нормальным мужиком и позволь какой-нибудь крошке попрыгать на тебе и потереться о твою шишку. – Макс уставился на меня, сузив глаза. – Что за дерьмо! Ты что, обделался? Это же твой мальчишник. Будь мужчиной, каким ты был когда-то!

Я внимательно посмотрел на него, удивляясь, почему он так стремится согнать меня с моего кресла, при этом не проявляя ни малейшего желания встать со своего.

– Разве Джонни не выделил комнату и тебе? Ты что, не заказал себе лэп-дэнс?

Он засмеялся, поднес скотч в губам и пробормотал:

– Это лэп-дэнс, Бен. А не визит к проклятому дантисту.

– Засранец. – Подняв свой стакан, я уставился на прозрачную жидкость. Соглашаясь на все это, я знал, что здесь будут женщины, спиртное и, вероятно, кое-какие занятия на грани дозволенного, но правда заключалась в том, что Хлоя это тоже знала. Она велела мне развлечься, и в ее глазах не мелькнуло ни тени беспокойства или недоверия. У нее не было на это причин.

Я поднес стакан к губам, осушил и проворчал: «К черту!» – перед тем как встать и направиться на выход.

Мои компаньоны оказались на удивление воспитанными и не стали сопровождать мой уход комментариями, но двигаясь к коридору слева от главной сцены, я все равно спиной чувствовал их внимание.

Сразу за дверью черный ковер сменился ярко-синим, а само помещение показалось еще более темным, чем главный зал. Стены были бархатно-черными, и маленькие хрустальные лампочки в них едва давали света, чтобы видеть дорогу. По одну сторону длинного коридора находились двери с названиями планет: «Меркурий», «Венера», «Земля»… В конце коридора у двери с надписью «Нептун» я поколебался. Женщина уже внутри? Что меня ждет – кресло или, хуже того, кровать?

Изукрашенная дверь была тяжелой, словно в старинном замке или, черт возьми, в подвале, где расположена какая-нибудь эротическая темница в готическом стиле. Чертов Макс. Я вздрогнул и повернул ручку, облегченно выдохнув, когда обнаружил, что внутри нет ни железных крестов, ни наручников, ни женщины – только длинная кушетка, в центре которой маленькая серебряная коробочка. К коробочке была привязана шелковая красная лента с белой карточкой, на которой было аккуратно написано: «Беннетт Райан».

Прекрасно. Случайная лас-вегасская танцовщица уже знает мое имя.

В коробке лежала черная атласная повязка на глаза и длинная узкая полоска бумаги со словами: «Надень это», написанными черными чернилами.

Мне надо надеть повязку ради лэп-дэнса? В чем смысл? То, что я не хотел его сегодня, не означало, будто я не в курсе, как это бывает. Если только формат не изменился за последние несколько лет, он подразумевал, что ты смотришь, а не трогаешь. Что, черт возьми, я должен делать, если у меня на глазах будет повязка, когда она войдет? Я был чертовски уверен, что трогать ее я не буду.

Я положил полоску ткани на кушетку, проигнорировав ее, и уставился на стену. Шли минуты, и с каждой из них я все сильнее убеждался в том, что нет способа заставить меня надеть чертову повязку.

Во мне поднималось раздражение. Оно гудело, ревело, вздымалось волной и полыхало. Закрыв глаза, я сделал три глубоких вдоха и потом осмотрелся более внимательно. Комната напоминала скорее шикарную раздевалку в дорогом бутике, чем место, где мужчины занимаются тем, что, как я полагал, заходит куда дальше, чем просто танец. Я провел ладонью по мягкой коже кушетки и только тогда заметил вторую записку, лежавшую в коробке под повязкой. Тем же почерком на толстой бумаге было написано: «Надень чертову повязку, Бен, не будь идиотом».

Чертов Макс. Мне что, придется сидеть тут взаперти, пока я не надену повязку и не покончу с этим? Со стоном я поднял черную ткань, обернул вокруг головы и на долю секунды заколебался, перед тем как завязать ее. Я уже строил планы, как отыграюсь на Максе. Он знает меня дольше всех, не считая членов семьи, и он в курсе, как я ценю верность и контроль. Попросить меня прийти в эту комнату и завязать глаза, не зная, что происходит? Что за говнюк.

Я прислонился к стене и раздраженно ждал, и мои уши начали улавливать звуки, которые я раньше не замечал: монотонную пульсацию музыки в других помещениях, осторожные хлопки закрывающихся и открывающихся тяжелых дверей. А потом я услышал, как ручка двери в моей комнате поворачивается и дерево нежно скользит по ковру.

Мое сердце заколотилось.

Я почувствовал аромат незнакомых духов, и моя спина напряглась от дискомфорта. Я чувствовал только запах и понятия не имел, кто здесь, и мне было неприятно от того, что я не могу ничего видеть. Женщина что-то делала у стены: я услышал шорох, слабый щелчок и затем комнату наполнила спокойная ритмичная музыка.

Теплые нежные руки взяли меня за запястья и ласково, но умело расположили мои ладони по обе стороны от моего тела. Не трогать? Да без проблем.

Я неподвижно сидел, а она скользнула мне на колени, ее дыхание пахло корицей, бедра терлись об меня, руки прижимались к груди. Так вот как это будет: я посижу с повязкой на глазах, она станцует на мне, а потом я уйду? Я постепенно начал расслабляться. Женщина двигалась на мне, ее бедра терлись о мои, руки гладили мне грудь. Я чувствовал ее тело, поэтому повязка на глазах теперь не казалась такой уж нелепой, но если бы я был любителем этого дела, меня бы раздражало, что мне не дают все рассмотреть.

Но, наверное, Макс знал, что это единственный способ сделать данный эксперимент менее раздражающим для меня. При мысли об этом желание наподдать ему под зад стало чуть-чуть меньше.

Танцовщица терлась об меня, ритмично покачивая бедрами в такт музыке и описывая круги. Она откинулась назад, вцепившись в мои плечи, чтобы сохранить равновесие, и я почувствовал всю ее тяжесть на своих бедрах, она прижалась промежностью так близко к моему члену, что я попытался как можно аккуратнее отодвинуться хотя бы на дюйм в глубь кушетки. Потом она снова села ровно, и ее грудь скользнула по моему торсу. Шеей я чувствовал ее дыхание, теплое и нежное, и хотя оно не было неприятным, я испытывал все большую неловкость. Мои первоначальные опасения, что мне придется смотреть ей в глаза, улыбаться или притворяться, что я здесь по собственному желанию, испарились, и вместо этого я отметил, что этот танец не для меня и не для нее. Она наверняка получит только деньги и ничего более, а мне благодаря повязке на глазах не придется изображать удовольствие. Я поймал себя на том, что пытаюсь прикинуть, сколько осталось до конца песни. Мелодия была незнакомой, но структура понятна, и я облегченно выдохнул, когда она устремилась к предсказуемому финалу. Оседлавшая меня бедняжка начала замедлять движения, положив руки мне на плечи.

Когда мелодия закончилась, единственным звуком, слышным в комнате, было учащенное дыхание танцовщицы.

Она собирается уйти? Мне нужно что-то сказать?

Мой живот свело от дискомфорта, и я ясно понял, что, наверное, шоу начнется именно сейчас. К моему ужасу, танцовщица наклонилась вперед и провела зубами по моему подбородку.

Тут… я замер, и мое нетерпение начало сменяться смутным подозрением.

– Привет, мистер Райан. – Она горячо дышала мне в ухо, и при звуке этого голоса я дернулся и замер. Что за хрень? Мои руки сжались в кулаки. – Мне правда очень хочется поцеловать ваши сердитые губы.

Я открыл рот, чтобы заговорить, но не смог выдавить ни слова.

Чертова Миллс.

– Я только что чуть не стерла задницу, а ты совсем не возбудился? – Она придвинулась еще ближе, лизнула меня в шею и поерзала на члене. – Вот оно как… – Она хихикнула мне прямо в шею. – Ну-ну.

Меня охватила буря чувств: облегчение и злость, шок и растерянность. Хлоя здесь в Лас-Вегасе, а не катается на лыжах в дурацком Катскилле, и она явилась сюда, чтобы увидеть меня с завязанными глазами в ожидании танцовщицы, которая будет делать ровно то, что сделала она сама: танцевать у меня на коленях, тереться о мой член. Но на этот раз я умудрился сделать с Хлоей то, что у меня каждый раз получается в моих деловых отношениях: скрывать свою реакцию, пока она не изменится на ту, которая нужна.

Я сосчитал до десяти, перед тем как спросить:

– Это что, проверка?

Она прижалась еще теснее и поцеловала меня в ухо.

– Нет.

Я не чувствовал необходимости объяснять, почему я в этой комнате. Я не сделал ничего плохого. Но все же внутри меня что-то бурлило: странное возбуждение при мысли о том, что она танцевала для меня, и злость, что она меня обманула.

– У тебя проблемы, Миллс.

Она прижала палец к моим губам и потом коротко поцеловала.

– Я просто рада, что оказалась права. Макс должен мне пятьдесят баксов. Я сказала ему, что тебе не понравится идея с лэп-дэнсом. Неверность не по твоей части.

Я сглотнул, кивая.

– Я использовала все свои приемчики, но ничего. Ничто даже не шелохнулось. Я очень надеюсь, что ты в самом деле не знал, что это я, иначе, по правде говоря, я бы немного оскорбилась.

Покачав головой, я ответил:

– Нет. Духи… не твои. Ты не любишь жвачку со вкусом корицы. И я тебя не вижу и не чувствую.

– Теперь можешь, – произнесла она, беря мои руки и укладывая на свои обнаженные бедра. Я провел ладонями по ее телу вверх и почувствовал твердые камешки на ее белье. Что на ней надето, черт возьми? Я умирал от желания снять повязку, но поскольку она до сих пор этого не сделала, я заподозрил, что она хочет, чтобы я еще подождал.

Я снова провел ладонями по ее бедрам, вниз к икрам и внезапно меня охватило желание заняться с ней сексом прямо здесь, в этой комнате, в сомнительном лас-вегасском клубе. На меня нахлынуло облегчение от того, что на моих коленях сидит Хлоя, а не какая-то незнакомка, и адреналин наполнил вены.

– Располагайте мною, мисс Миллс. Можете трахнуть меня прямо здесь.

Она подалась вперед, прижалась губами к моему подбородку.

– Гм… возможно. Как насчет того, чтобы еще раз насладиться танцем?

Я кивнул и выдохнул, когда она стянула с меня повязку и дала возможность рассмотреть ее… наряд. На ней был крошечный лифчик на атласных завязках, весь состоящий из блестящих камней и крошечного клочка шелка. Трусики были такими же символическими и привлекали еще больше внимания. Тонкие атласные бантики на боках намекали, что мне не стоит их рвать.

Проведя кончиком пальца по своей груди, она прошептала:

– Тебе нравится мое новое белье?

Я уставился на крошечные подмигивающие камушки, украшавшие ее тело, зеленые и блестящие, словно бриллианты. Она выглядела произведением искусства.

– Сойдет, – проговорил я, наклоняясь вперед, чтобы поцеловать ее между грудей. – На крайний случай.

– Хочешь потрогать меня?

Я снова кивнул, глядя ей в лицо и видя, как она на меня смотрит – одновременно с жадностью и неуверенностью.

Она улыбнулась и облизнула губы.

– Отправить тебя сюда – это был не тест. Но, – произнесла она, переводя взгляд на мои губы, – тот факт, что ты действительно пришел в эту комнату в ожидании незнакомки, которая станцует для тебя… Ты надел повязку, и любая другая женщина могла войти сюда и прикоснуться к тому, что принадлежит мне. – Она склонила голову, рассматривая меня. – Думаю, я заслуживаю кое-какую награду.

О да.

– Могу согласиться с тобой.

– И правила остаются прежними, – она кивнула в сторону таблички на стене с надписью, что мужчин, применяющих насилие к танцовщицам, вышвырнут из клуба и сбросят с плотины Гувера. – Тебе нельзя меня трогать по своему желанию.

Я не был уверен, что она подразумевает под «своим желанием», и она все равно сидела на мне верхом, поэтому я просто положил ей руки на бедра и ждал указаний. Мое тело напряглось и было готово ко всему, что она пожелает.

Она встала, подошла к стенке и снова включила ту же композицию.

Все-таки я чертовски везучий ублюдок. У меня самая горячая подружка в мире. Облизывая губы, я разглядывал ее упругую классную задницу, пока она не повернулась и не подошла ко мне своей фирменной походкой, покачивая бедрами.

Хлоя оседлала меня.

– Сними с меня трусики.

Я потянул за ленты на ее бедрах, развязывая бантики, и медленно стянул с нее трусики, бросив их куда-то вбок.

– А теперь положи ладонь себе на бедро и покажи, сколько пальцев ты хочешь в меня засунуть, – прошептала она.

Я моргнул.

– Что?

Она рассмеялась, прикусила губу и очень медленно и отчетливо проговорила:

– Положи руку ладонью вверх себе на бедро и подними столько пальцев, сколько ты хочешь в меня засунуть.

Она что, серьезно? Не отводя от нее взгляд, я скользнул ладонью по своей ноге и подставил ей средний палец.

– Вот.

Она глянула вниз и хихикнула.

– Неплохо, но мне кажется, понадобится еще хотя бы один. Хочется что-то ближе по размеру к твоему члену.

– Ты что, действительно хочешь, чтобы я трахнул тебя пальцами? Мой член в полной боевой готовности, и ты не можешь поспорить с тем, что это наилучший вариант для всех заинтересованных сторон.

– Тебе светил лэп-дэнс от лас-вегасской шоу-герл, – возразила она, подняв брови, – и пять минут назад твой член вообще ничего не интересовало.

Со вздохом я закрыл глаза и выставил три пальца.

– Как великодушно, – прошептала она, приподняв бедра и потершись промежностью о мою руку. – Из тебя получится чудесный муж, если ты будешь продолжать в том же духе.

– Хло… – простонал я, открыв глаза и наблюдая, как она медленно насаживается на мои пальцы. Она была уже мокрая, и я уставился на ее обнаженное тело, если не считать крошечного лифчика, и ее гладкие бедра на фоне моих темных брюк.

Она обняла меня за шею и начала двигаться, приподнимаясь, опускаясь и описывая бедрами круги, и тереться клитором о мою ладонь. Еще, еще и еще. Я дергался под ней, желая трахнуть ее. Я ощущал в воздухе ее запах и слышал каждый ее вздох и стон. Между ее грудями выступил пот. В жизни бы не признался ей сейчас, как мне нравится смотреть на то, как она использует мое тело для собственного удовольствия.

– Ах ты маленькая стерва, – простонал я, наслаждаясь тем, как ее руки сильнее впиваются в мои плечи. От этого зрелища со мной творилось черт знает что, и я был уверен, что кончу, если она сдвинется чуть-чуть вбок и потрется о мой член. – Я уйду отсюда со стоящим членом и весь пахнущий тобой.

Продолжая двигаться, она прошептала:

– Наплевать.

И да, я заметил, как ее соски отвердели под лифчиком, когда я это сказал. Она знала, как я возбужден, и ей явно было не наплевать.

Хлоя застонала, когда я пошевелил пальцами и второй рукой накрыл ее зад, направляя ее движения. Я прижал большой палец к ее клитору, чувствуя, что улетаю просто от того, что смотрю на нее. Даже в чужой комнате черт знает где я мог заставить ее кончить за считаные минуты. Она – такой чудесный клубок противоречий: щедрая и провоцирующая, честная и лукавая.

– Ты сводишь меня с ума, Хло…

– Чувствуешь, я уже на грани? – Мы не отрывали глаз друг от друга, и я скользнул рукой по ее боку, проводя кончиками пальцев по ребрам.

– О да, – прошептал я.

– Это все еще сводит тебя с ума? Знать, как быстро ты можешь это со мной сделать?

Я кивнул, и моя рука двинулась выше – к ее плечу, затем к шее. Мои пальцы прижались к нежной ямке, изнывая от желания почувствовать, как ускорится ее пульс в момент оргазма.

– Мне нравится думать о том, что ты только от меня так течешь.

Ее глаза цвета тростникового сахара потемнели от возбуждения.

– Мне нужно, чтобы ты хотел меня каждую секунду, – прошептала она, задыхаясь. – Ты единственный, кому я позволяю владеть мною.

Это слово – владеть – словно спустило курок в моей груди, и я больше не мог сдерживаться. Ее губы были так близко к моим, и запах корицы от ее дыхания, незнакомые духи… Мысль о том, как далеко она зашла, чтобы подшутить надо мной, подлила масла в огня, и я рванулся вперед, взрываясь. Мой поцелуй был резким и жестоким, жаждущим ощутить ее на вкус.

Она чуть отодвинулась, чтобы спросить:

– Хочешь слышать меня?

Ее руки погрузились в мои волосы на затылке, ее бедра двигались, поймав в ловушку мои пальцы глубоко внутри нее, и она яростно терлась о мою ладонь.

– О боже… – Она закусила нижнюю губу, выгнулась, и я склонился к ее шее, посасывая, кусая, овладевая ее пульсом.

Я чувствовал, как он ускоряется под моими губами, чувствовал каждый ее выдох, пока она задыхалась, напрягаясь надо мной и вокруг меня и кончая. С хриплым криком она произнесла мое имя, и от ее голоса по моему языку, прижатому к ее горлу, прошла вибрация.

Хлоя замерла, привалившись ко мне, удовлетворенная и обмякшая, и положив руки мне на шею. Ее большие пальцы нежно прижались к местам, где бьется пульс, и она подалась вперед, втянув мою нижнюю губу в свой рот и укусив ее быстро и неистово. Я удивленно вскрикнул и подумал, интересно, как это меня характеризует, я ведь чуть не кончил прямо в штаны от ее укуса.

– Это… – выдохнула она, откидываясь, – было невероятно.

Она осторожно соскользнула с моей руки, поднялась и встала на дрожащих ногах. Я подался вперед, целуя влажную кожу между ее грудями, и притянул ее руку на головку члена, выпирающего из штанов.

– Ты такая красивая, когда кончаешь, Хлоя. Чувствуешь, какой я твердый по твоей милости?

Она легонько сжала и погладила меня.

Мои глаза закатились, и я взмолился:

– Встань на колени. Возьми его в рот.

Но к моему ужасу и кошмару, она убрала руку и пошла за трусиками, упавшими в угол.

– Что ты делаешь? – прорычал я.

Она завязала ленты на бедрах и сняла пеньюар с крючка на стене, набросив его на плечи и улыбаясь мне.

– Ты доволен?

Я уставился на нее в ответ.

– Ты что, серьезно?

Она снова подошла ко мне, поднесла мою левую ладонь к губам и сжала зубами мой безымянный палец, который пока что был без кольца. Ее язык был мягким и нежным.

– Я серьезно.

Мои руки дрожали от напряжения, член пульсировал. Я возбуждался еще сильнее от того, как она посасывает мой палец.

– Тогда нет, я не доволен, Хлоя. Абсолютно.

– А я да, – мило улыбаясь, ответила она. – Чувствую себя фантастически. Надеюсь, тебе понравится твой мальчишник.

Я откинулся на кушетку, наблюдая, как она завязывает пояс на пеньюаре. Моя кожа горела, зудела, пылала, и все время, пока Хлоя одевалась, она наблюдала за мной, смакуя мое расстройство и желание.

Я пытался скрыть свои чувства, решив притвориться, что я в порядке. Возмущение только доставит ей еще больше удовольствия. Холодная отстраненность работает лучше всего, когда Хлоя пытается меня провоцировать. Но когда мой лоб разгладился, она рассмеялась, вовсе не удивившись.

– Что ты собираешься делать? – спросил я. По непонятной причине мне даже в голову не приходило, чем она может теперь заняться. Улетит обратно домой?

Пожав плечами, она ответила:

– Не знаю. Поужинаю. Может быть, схожу на шоу.

– Постой-ка. Ты здесь не одна?

Она взглянула на меня, поджав губы и пожимая плечами.

– Черт тебя возьми, Хлоя. Ты хотя бы скажешь, где остановилась?

Она окинула меня взглядом с головы до пят, задержавшись на самом выступающем месте моих брюк, и улыбнулась.

– В отеле. – Она выпрямилась, выгнула брови и промурлыкала: – Поздравляю вас с Днем святого Валентина, мистер Райан.

И с этими словами вышла из комнаты.

 

2. Макс Стелла

Беннетт Райан выглядел так, словно его вот-вот стошнит прямо на стол.

– Я пас. Лэп-дэнс мне не по вкусу.

– Как незнакомая и чрезвычайно горячая женщина, танцующая у тебя на коленях, может быть не по вкусу? Ты ледышка?

Беннетт пробормотал какое-то оправдание, и на самом деле я вряд ли мог бы винить его. Это не на мой член сейчас взгромоздится какая-то незнакомая пташка. Но он и понятия не имел, что его ждет. Мне нужно было как-то вытащить его из этого кресла и отправить в отдельный кабинет, чтобы наша вечеринка началась как надо.

– Фигня, – сказал я, махнув в сторону коридора, где стоял Джонни. – Это первый вечер твоего холостяцкого уик-энда, и лэп-дэнс – его неотъемлемая часть.

Джонни понимающе приподнял подбородок и закончил разговор со службой охраны, перед тем как неторопливо двинуться в мою сторону. С каждой секундой мое нетерпение усиливалось. Чем дольше Джонни будет идти, тем больше времени потребуется Бену на приготовления и тем дольше моя девочка будет меня ждать.

Наконец приблизившись, Джонни одарил меня понимающей улыбкой:

– Эй, Макс. Что я могу для тебя сделать?

– Думаю, мы готовы начать отмечать.

Джонни кивнул, сунув руку в карман.

– Хлоя в «Нептуне». Голубой коридор, слева от сцены.

Я кивнул и продолжил ждать. Потом, так и не дождавшись от него информации, я спросил:

– А Сара?

– Она в Зеленой комнате, вперед по Черному коридору. Справа от сцены, – ответил Джонни. Придвинулся ко мне и тихо добавил: – Ее зафиксировали так, как она хотела.

Я замер, сунув руку в карман, чтобы никто не заметил, как она сжалась в кулак.

– Она попросила, чтобы ее зафиксировали? Что, черт возьми, это значит?

– Просто ленточка там, ленточка сям. – Джонни наблюдал за мной, и его легкая улыбка давала понять, как забавляет его моя реакция.

Я окинул взглядом темный зал, обращая внимание на клиентов, расположившихся на черных кожаных кушетках и прислонившихся к гладкому угольно-черному гранитному бару. Стиснув зубы так, что у меня кровь запульсировала, я сердито нахмурился – нехарактерное для меня выражение лица.

Меня раздирали противоречивые чувства: любопытство при мысли о том, как выросло ее доверие ко мне, и необходимость знать, что он видел и где ее трогал. В «Красной луне» Сару редко связывали, и каждый раз это делал я.

– Она разрешила прикоснуться к себе?

Джонни взглянул на меня, улыбаясь еще шире и покачиваясь на каблуках.

– Ага.

Я уставился на него, но он даже бровью не повел. Он просто дал мне время совладать с приступом ревности, прекрасно зная, как я ему благодарен. За последние месяцев девять или около того Джонни сделал для нас так много, что даже сейчас, в приступе ярости, я знал, что и сегодня он оказывает мне не просто любезность, разрешив Хлое и Саре занять драгоценные комнаты в его забитом под завязку клубе.

Я улыбнулся.

– Ладно. Спасибо, приятель.

Джонни похлопал меня по плечу, кивнул кому-то за моей спиной и прошептал:

– Развлекайся, Макс. У тебя есть час до того, как в Зеленой комнате начнется следующее шоу. – С этими словами он развернулся и скрылся в Черном коридоре – в том, где мне предстояло найти Сару, зафиксированную ленточками.

На меня нахлынул приступ острого возбуждения. В груди что-то сжалось; так я чувствую себя перед началом матча по регби… только на этот раз это ощущение возникло еще глубже и распространилось по всему телу – из груди до горячо запульсировавших кончиков пальцев. Я должен найти ее, дать ей то, чего она хочет и ради чего приехала в Лас-Вегас.

Когда я сказал Саре, что единственный уик-энд, когда мы можем устроить Беннетту мальчишник, приходится на День святого Валентина, ее первой реакцией были смех и напоминание, что она ненавидит этот праздник. Ее бывший всегда портил его, сказала она, и я в глубине души был рад, что она не имеет ничего против. Мы отмечали наши отношения почти каждую ночь в моей постели и каждую среду в нашей комнате в «Красной луне». По сравнению с этим День святого Валентина – просто малозначительная дата в календаре.

Но потом Сара подошла ко мне, провела руками по груди и спросила, может ли она тоже приехать. «Обещаю, я не испорчу вам вечеринку, – прошептала она, и в ее глазах загадочно соединились неуверенность и желание. – Холостяцкий мальчишник пройдет своим чередом, я просто хочу один раз повеселиться в “Черном сердце”».

Не успел я и слова ей сказать, как мы уже целовались, она запустила руки в мои волосы, я спустился губами к ее груди. А потом это превратилось в горячий быстрый секс на кухонном столе. Потом я упал на нее, уткнувшись в ее шею и тяжело дыша. «Черт, да, приезжай в Лас-Вегас».

Совладав с выражением лица, я снова сел в кресло, взял выпивку и почувствовал внимательный взгляд Беннетта.

– В чем дело? – спросил он, глядя в сторону Джонни, скрывшегося за черным занавесом.

– Речь шла о комнате, – ответил я, – которую готовят для тебя.

– Для меня? – он прижал руку к груди и возразил: – Опять, Макс. Я пас.

Я застонал и бросил на него скептический взгляд.

– Ни хрена подобного.

– Ты серьезно?

Мы еще немного поспорили, но потом я увидел, что он сдается. Наконец он решился, с сомнением взглянул на свою водку, затем допил ее.

– К черту. – Он отставил стакан, резким движением поднялся из кресла и целеустремленно направился в коридор.

Я с трудом сдерживался, чтобы не выпрыгнуть из кресла следом за ним. Имя Сары стучало в каждом ударе моего сердца. Я так любил ее, даже удивительно, что это был не мой мальчишник. Я собирался сделать ей предложение уже миллион раз. Иногда, я был уверен, она читала мои мысли по лицу: в тот миг, когда я начинал было умолять ее сбежать со мной на уик-энд, выйти за меня замуж, съехаться… а потом передумывал. Она переспрашивала, что я имею в виду, и вместо того чтобы сказать ей: «Я не буду чувствовать себя в порядке, пока мы не поженимся», я ответчал, что она прекрасно выглядит.

Мне часто приходилось напоминать себе, что прошло лишь шесть месяцев – почти девять, если считать нашу первоначальную договоренность, и что Сара скептически относится к матримониальной теме. Она продолжала снимать квартиру, но, честно говоря, я не знал, зачем она так утруждается. Первый месяц или два, после того как мы помирились, мы жили то у нее, то у меня, но мой дом был больше, мебель лучше, а освещение в спальне подходило для фотографий с участием Сары, которые я любил делать. Вскоре она уже все ночи проводила в моей постели. Она будет моя навсегда, но, черт возьми, приходилось напоминать себе, что не стоит торопиться.

Выдержав то, что казалось мне пристойным промежутком времени после ухода Беннетта, я тоже поставил стакан на стол и взглянул на Уилла и Генри.

– Джентльмены, – начал я, – я отправляюсь получить свою долю танцевальных удовольствий со сказочной лас-вегасской пташкой.

Они оба даже не отвели взглядов от танцовщиц на сцене, и я был вполне уверен, что они не заметят, куда я пошел.

В коридоре слева от сцены располагались номера с названиями планет. Эти комнаты предназначались главным образом для лэп-дэнса – вроде той, куда сейчас отправился Беннетт. Как по мне, единственное, что представляло интерес в этих номерах, – то, что для Беннетта собиралась танцевать Хлоя.

Но помещения справа от сцены, названные просто по цветам, имели совершенно иную функцию. В них никто не мог войти, за исключением некоторых сотрудников клуба и очень избранной группы клиентов. Секция, отгороженная веревкой, предназначалась для постоянных клиентов, которые платили за привилегию увидеть половой акт. Как и «Красная луна» в Нью-Йорке, «Черное сердце» в Вегасе в некоторой степени потакало желаниям богатых любителей вуайеризма.

Как я и ожидал, никто из моих друзей даже не посмотрел на меня, когда я встал, обошел наши кресла и аккуратно проскользнул сначала в заднюю часть зала, а потом к дальней стене. Пусть даже они ничего не замечают, не стоит привлекать их внимание к приватному коридору, в который я направляюсь.

Я прошел вдоль стены и приблизился к месту, где стоял мужчина почти моего роста в черном костюме и с наушником. Кивнув, он отстегнул тяжелую шелковую веревку и пропустил меня за толстый бархатный занавес.

У меня был полный доступ. Никто из моих приятелей сюда не допущен, какими бы влиятельными или сладкоголосыми не были братья Райан. Я заставил Джонни пообещать, что они даже случайно не наткнутся на нас с Сарой.

Я бывал вместе с ней в «Красной луне» так много раз, что мне не надо было заглядывать в другие комнаты, чтобы знать, что я там увижу.

В Красной комнате один мужчина хлестал обнаженную женщину, пока другой капал ей на грудь горячий воск.

В Белой комнате мужчина засунул руку по запястье в распростершуюся на столе женщину.

В Розовой комнате я заметил трех женщин, ублажавших одного мужчину.

Толстый ковер заглушал звуки моих шагов. Здесь, в отличие от «Красной луны», прозрачные с одной стороны окна, выходившие в каждую комнату, были меньше, хотя окон было больше. От этого казалось, что в каждом ты видишь другое зрелище, другой ракурс той же самой сцены – излюбленное удовольствие вуайериста. За последние несколько месяцев я узнал, что участники, даже самые откровенные и фетишисты, редко изображали что-то, помимо техничного безэмоционального секса. И это хорошо. Как говорит Джонни, большинство постоянных клиентов хотят лицезреть только откровенный секс, какой они не видят в телевизоре или у себя в спальне.

Но в «Красной луне» были несколько завсегдатаев, которые специально приходили по средам посмотреть на нас с Сарой. Эти ночи были для нас выше всех остальных обязательств – работы, друзей и семьи. «Красная луна» давала нам возможность выразить что-то, в чем мы оба нуждались. В последние месяцы мы окончательно приняли нашу взаимную склонность к эксгибиционизму и часами обсуждали ее в постели.

Но когда я подошел к нашей комнате, наблюдателей не было, и я проскользнул внутрь незамеченным. Как я и знал, дверь в Зеленую комнату была незаперта. Никакой постоянный клиент, кого пускают в это место, за исключением меня, не осмелится прикоснуться к ручке двери в любом из клубов Джонни.

Помещение было небольшим, как и все остальные, и пустым, за исключением двух предметов обстановки – простого металлического стула и стола. Отсутствие декора означало, что все мое внимание и внимание тех, кто наблюдает из коридора, будет приковано к обнаженной женщине, лежащей грудью на столе.

Ее глаза были завязаны. Я увидел изгиб шикарной задницы. Спина была прямой и расслабленной. Когда за мной захлопнулась дверь, она втянула нижнюю губу в рот и по ее телу пробежала дрожь.

– Это я, Лепесточек.

Я мог бы этого и не говорить. По ее позе я понял, что она знает, кто вошел, но я все равно хотел, чтобы она была уверена. Она казалась полностью расслабленной, ее голова была повернута набок, щека прижималась к столу, и я вобрал взглядом все ее тело.

Щиколотки были привязаны к ножкам стола ленточками, о которых говорил Джонни, и ее ноги оказались расставлены достаточно широко, чтобы я мог сделать с ней все, что пожелаю. Руки связаны за спиной. Я снова изучающе осмотрел ее, и она, словно чувствуя направление моего взгляда, чуть-чуть приподняла попу.

Я подошел к ней и положил ладонь между ее лопатками. Она дернулась, застонав от удовольствия, когда моя рука заскользила вниз по позвоночнику и по изгибу ягодиц.

– Ты чертовски хороша, детка.

– У тебя рука холодная, – прошептала она, – это так приятно.

Ее кожа пылала. Я представил, как она краснела от желания, и от предвкушения, и от незнания, когда я приду, и от мысли о том, что за ней могут наблюдать все это время. Я провел пальцем по ее заднице, еще ниже и коснулся ее в том месте, где она была уже влажная. Мой член отвердел от этого зрелища и от того, что я чувствовал, как она возбуждена. Она была уже совсем мокрой. Когда я скользнул в нее двумя пальцами, она дернулась на столе, и я с облегчением заметил, что Джонни привязал ее совсем слабо.

Она впервые увидела Джонни при свете дня вскоре после того, как вернулась ко мне прошлым августом. Хотя они были представлены друг другу после нашей первой сцены в его клубе, Сара захотела посидеть с ним вдали от всего мира; она сказала, что будет чувствовать себя более комфортно, занимаясь тем, чем мы занимаемся, если увидит человека, который стоит за всем этим. Мы встретились с ним за чашкой кофе в крошечной кофейне в Бруклине. Джонни, как и все мы, был покорен в тот самый момент, когда Сара наклонилась к нему и поцеловала в щеку, благодаря за все, что он для нас сделал.

Они просто подошли друг другу, как кусочки пазла. Он с самого начала понял ее так, как до этого понимал только я. Он был без ума от нее, заботился о ней и – как и сегодня вечером – был единственным мужчиной, за исключением меня, которому она позволяла прикасаться к ней, да и то лишь для того, чтобы подготовить ее для особого случая. Доверие Сары к нему было также доказательством ее веры в меня.

Я вобрал взглядом ее кремовую кожу, яркие ленточки на запястьях и щиколотках, сильную гладкую линию спины. Глубоко в моей груди что-то заболело так сильно, что у меня перехватило дыхание.

– Ты давно здесь?

Она пожала плечами.

– Джонни ушел минут десять назад. Сказал, ты скоро придешь.

Я кивнул и наклонился поцеловать ее плечо.

– Я здесь.

– Ты здесь.

– Трудно было ждать?

Она облизнула губы, перед тем как ответить:

– Нет.

– В соседней комнате несколько человек, – сказал я, спускаясь поцелуями по ее спине. – Могу себе представить, как они проходили мимо и видели тебя тут одну, ждущую.

Она задрожала под моими губами и легонько выдохнула.

– Уверен, ты это знала. Уверен, тебе это по вкусу.

Она кивнула.

– Ты знаешь, как я тебя люблю?

Она снова кивнула и покраснела от шеи вниз по спине. Больше всего на свете Сара наслаждалась знанием, что, когда мы занимаемся любовью, на нас кто-то смотрит. Я нечасто ее связывал; иногда она была активной стороной, садясь на меня сверху или делая мне минет. В эти минуты она любила наблюдать за моим лицом. Ее глаза следили за моими мельчайшими реакциями, как будто она до сих пор не могла поверить, что меня сводит с ума ее страсть.

Но иногда – лишь несколько раз в клубе Джонни – она хотела, чтобы ей завязали глаза и она могла бы воображать, как я выгляжу, когда смотрю на нее, чувствую ее и трахаю.

– Ты знала, что я тебе это предложу?

Она улыбнулась, повернув голову в моем направлении, но повязка не давала ей меня увидеть.

– Я догадывалась.

А потом мы оба услышали стук в коридоре, как будто кто-то уронил поднос с напитками. Раньше мы ни разу не знали точно, когда за нами подглядывают. В «Красной луне» номера имели звукоизоляцию. Здесь стены были толстыми, но пропускали звуки.

Сара передо мной задрожала и прогнула спину.

– Они явно собираются провести тут достаточно продолжительное время, раз им принесли напитки. – Я снял пиджак, аккуратно сложил его и повесил на спинку стула, перед тем как наклониться, скользнуть ладонями между столом и ее телом и взять в руки ее грудь. – Моя красавица. – Я целовал ее плечо, шею, спину и ласкал ее грудь и живот. Облизывал, покусывал; не мог насытиться ее прекрасной кожей. – Как чудесно, – прошептал я, пододвигая металлический стул, чтобы удобно устроиться на нем и начать покусывать ее зад. – Подумать только, у нас совсем мало времени.

Положив руки Саре на бедра, я развел их пошире и наклонился поцеловать ее клитор, попробовать ее тепло и сладость.

– Макс. – Ее голос был напряженным и задыхающимся.

– Ум-м-м? – Я снова попробовал ее на вкус, закрыв глаза. – Ты здесь такая чудесная. – Я поцеловал ее прямо в то местечко, куда скоро собирался войти. – Вот тут.

– Пожалуйста. Сейчас. – Ее бедра дрожали в моих руках.

– Разве ты не хочешь кончить от моего рта? – спросил я, вставая и расстегивая ремень.

– Я знаю, что у нас мало времени. Я хочу почувствовать тебя внутри, до того как ты уйдешь.

Стянув трусы-боксеры, я поводил членом у входа, скользнул вверх-вниз по клитору.

– Перед тем как мы приступим к делу, мне надо кое о чем тебя спросить.

Она застонала, прижимаясь ко мне задом.

– Сказать тебе, куда входить?

Я наклонился и со смехом поцеловал ее спину.

– Нет, нахальная девица. Это было бы слишком быстро.

Она облизнула губы в ожидании.

Тыкаясь в нее головкой, я спросил:

– Взять тебя без презерватива? Или с презервативом? Он у меня в кармане.

У нее перехватило дыхание.

– Без.

У меня что-то сжалось в груди, и я уставился на нее, желая растянуть этот момент. Она привязана к столу, обнаженная и готовая для меня. Я наклонился над ней, и мой шелковый галстук лег ей на спину, своим темно-синим цветом контрастируя с ее светлой кожей. Черт побери, какая она горячая. Дома мы никогда не пользовались презервативами, но здесь в клубе и когда впереди вся ночь – это другое дело.

Я скользнул в нее так медленно, что прочувствовал каждый сантиметр ее растягивающейся плоти. Она вскрикнула, приподнимая бедра, чтобы глубже вобрать меня. В этом положении, учитывая нашу разницу в росте, я мог прижаться сверху к ее спине и прошептать прямо на ухо:

– Уверена?

– Уверена.

– Потому что я только что вошел в тебя совершенно без защиты, Лепесточек. Если я кончу в тебя, те, кто ронял напитки за дверью, будут знать, что ты принадлежишь мне.

Она застонала, впиваясь пальцами в край стола.

– И?

– И моя сперма останется в тебе, когда я уйду. Ты этого хочешь?

– Ты будешь знать, что она во мне, – прошептала она, двигаясь навстречу. – Вот чего я хочу. Когда ты будешь сидеть в зале с парнями или пойдешь с ними на ужин, ты будешь думать, что я все еще ощущаю тебя.

– Чертовски верно. – Я скользнул рукой по ее бедрам и прижал пальцы к ее промежности так, чтобы она чувствовала мои толчки внутри и снаружи.

Я начал двигаться в ней медленными дразнящими толчками, наблюдая, как мой член, покрытый ее влагой, входит и выходит. Но реальность этого вечера давила на меня, и я знал, что не могу так наслаждаться часами. На этот раз нас ждет лишь короткое удовольствие; я найду время как следует насладиться ею попозже.

Она выдохнула, когда я сменил ритм и начал двигаться сильными мощными толчками, от которых стол заскрипел. Сара ответила тем же, приподняв зад и двигаясь мне навстречу с такой же силой.

С тихим стоном она прошептала:

– Макс, я вот-вот.

Я провел пальцами по ее клитору, прижал его сильнее и задвигался еще быстрее. Я знал тело этой женщины так же хорошо, как и свое собственное. Знал, какой темп она любит, с какой интенсивностью. Знал, как ей нравится, когда я произношу ее имя.

– Лепесточек, – простонал я, – я умираю от желания почувствовать своим членом, как ты кончаешь.

Выгнув шею, она прижалась затылком к моему плечу и выдохнула:

– Еще. Еще.

– Я так люблю тебя, Сара.

И тут это случилось: ее пальцы вцепились в край стола с такой силой, что костяшки побелели, и меня подхватила волна ее оргазма, сопровождающаяся ритмичными постанываниями.

– Что ты чувствуешь? – прошептал я, прижимаясь губами к местечку под ее ухом. – Власть? Контроль? Ты лежишь с завязанными глазами, прикованная к столу, и я совершенно потерялся в тебе. Я так потерялся, что не могу дышать.

Она тяжело дышала, навалившись на стол, удовлетворенная.

– Любовь.

Мой оргазм тоже близился, и я ускорил толчки.

– Любовь? – повторил я. – Ты привязана к металлическому столу, только что кончила на глазах у бог знает кого и ты чувствуешь любовь… Наверное, ты так же потерялась во мне, как я в тебе.

Она повернула голову, ловя мои губы. Прижалась ртом к моему рту, хрипло постанывая, лаская меня языком, и я не выдержал, потерял ритм, лихорадочно ударяясь бедрами о ее зад, я весь напрягся и наконец ощутил освобождение.

Я замер, голова кружилась. Мне невероятно нравились ее поцелуи, когда она была такая заторможенная и ослабевшая после оргазма. Комната исчезла, и время буквально остановилось. Было только ее тело, ее губы, ее глаза, открывшиеся навстречу моему взгляду, когда мы целовались.

Я медленно оторвался от нее и заставил прекратить нежные жадные поцелуи и сомкнуть губы, чтобы я мог почувствовать форму ее рта. Провел двумя пальцами по ее промежности, наслаждаясь тем, как она трепещет подо мной. Прижав пальцы, я почувствовал, какая она горячая.

– Моя развратница, – прошептал я, входя в нее еще глубже.

Потом вытащил член и улыбнулся при виде того, как сильно ее тело не хочет меня отпускать.

Но ей надо было дать отдых мышцам и потянуться, а мне – продолжать нашу вечеринку.

Я встал, поправил брюки и опустился на колени, чтобы развязать ее ноги. Она выпрямилась, выгнула спину, потом повернулась и присела на край стола, притянув меня к себе за галстук, так что я оказался между ее ногами.

– Что вы с парнями будете делать дальше? – спросила она, разглаживая мою рубашку.

– Поужинаем. – Я отодвинулся, чтобы дотянуться до ее пеньюара, висящего в углу комнаты. Хватит другим людям на нее глазеть. – А вы?

– Поужинаем, – ответила она, пожимая плечами. – А потом не знаю. – Она взглянула на меня и лукаво улыбнулась. – Может быть, мы пойдем в другой клуб.

– И что? – рассмеялся я. – Будете смотреть, как парни в стрингах извиваются перед вами и тычут свои причиндалы вам в лицо? Нет, Лепесточек.

Ее глаза вызывающе расширились.

– Ну, у тебя сегодня свои развлечения, у меня свои.

С улыбкой я наклонился, чтобы поцеловать ее, и она погладила меня по лицу, волосам, обняла за шею.

– Мне кажется, я могла бы трахаться часами, – прошептала она мне в рот, и я чуть не сошел с ума. Сара редко ругалась, и в этих случаях я всегда чертовски возбуждался. – У меня все ноет от того, как я тебя хочу.

Я застонал и прижался лицом к ее шее.

– Я знаю, я знаю, – пробормотала она и положила руки мне на грудь. Я отступил на шаг, чтобы она могла встать. – Уверена, что Хлоя уже все. Нам надо идти.

Мы вышли через единственную дверь в комнате. В «Красной луне» был отдельный выход. Одно дело знать, что за тобой наблюдают. Другое – самому увидеть этих людей.

Но, к счастью, те, кто был в коридоре, уже ушли, видимо, после того как увидели, что я одеваю Сару. Проходя по коридору, мы миновали других завсегдатаев, и я не мог не задуматься: «Это они нас видели?»

 

3. Беннетт Райан

Я не мог понять: то ли я чувствую себя прекрасно – я ведь три минуты назад довел до оргазма свою невесту в комнате шикарного ночного клуба, – то ли, наоборот, мне худо, как давно уже не было. Чертова Хлоя. Ее поступок смахивал на что-то вроде наказания за то, что я уехал в Лас-Вегас на День святого Валентина. Но, черт возьми, если я хоть сколько-нибудь понимал свою невесту, я мог быть уверен – и неважно, какими должны быть наши роли в этом мире маркетинга, – что она считает всю эту искусственную романтическую комедию совершенно нелепой. Она просто воспользовалась возможностью поиграть и оставить меня в ее излюбленном состоянии: возбужденным и раздраженным.

И проклятый Макс. Он знал, что Хлоя собирается так подразнить меня? Если да… это слишком личное и это ужасно. Мне придется либо дать ему пинка под зад, либо подсыпать снотворное в напиток и сделать ему татуировку на лице: «Я онанист».

Но с местью пришлось подождать. Когда я вернулся, Макса не было, а Генри и Уилл сидели с остекленевшими глазами, явно перебрав выпивки и насмотревшись на женщин.

– Как дела? – поинтересовался я, усевшись в кресло и пошарив на столе в поисках того, что, как я думал, окажется почти пустым стаканом. Но нет. Стакан был полный, свежие закуски поданы. Я поймал взгляд Джиа с другого конца зала и поднял бокал, приветствуя ее. Несмотря на все эти загадочные уголки и сомнительные сексуальные развлечения за закрытыми дверями, персонал явно знал свое дело. Она с улыбкой кивнула в ответ. Я не мог не обратить внимания, что, пока меня не было, она сняла с себя вообще все и теперь обслуживала столики нагишом.

Ради ее же блага я надеялся, что ей это нравится. Для меня это был бы сущий кошмар.

– Как танцовщица? – полюбопытствовал Генри, не потрудившись оторвать взгляд от сцены. Наверное, я мог бы поджечь его кресло, и он бы ничего не замечал, пока языки пламени не начали бы застилать ему вид.

Я внимательно посмотрел на него, пытаясь понять, знал ли он о сюрпризе Хлои, но не заметил ни понимающей улыбки, ни даже капли интереса на его лице. Уилл просто смотрел на меня с любопытством.

– Хороша, – ответил я.

– Ты быстро, – заметил Уилл.

Я ухмыльнулся. О да. Мне почти хотелось, чтобы кто-то из них и правда знал о Хлое и ее выходке, тогда мы могли бы хоть обменяться одобрительными жестами.

– Здесь есть обалденные женщины, – сказал Генри. – Я мог бы наблюдать за ними всю ночь.

Уилл потянулся и глянул на часы.

– Я проголодался. Разве мы не бронировали столик в ресторане? Уже почти десять часов вечера.

– Где наш малыш? – поинтересовался я, снова осматривая огромный зал. Чтобы найти его, придется проверить все углы и все бары.

– Не знаю, – ответил Уилл, пожав плечами и допивая скотч. – Он ушел следом за тобой.

Тут я все понял. Сара тоже здесь. Хлоя не ответила, когда я спросил ее, одна ли она здесь, но я не мог представить, чтобы она приехала только ради сегодняшнего танца. Если только она не собирается вернуться в свой номер и провести вечер в пузырящейся ванне, у нее определенно должны быть другие планы. Если я смог уединиться со своей девушкой, нет никаких сомнений, что Макс сейчас проводит время со своей.

Мы выпили еще по напитку и прослушали несколько композиций, когда Макс вернулся к столику, подойдя к нам со спины. Я не заметил его приближения.

– Парни! – объявил он, похлопывая меня по спине. – Как вам нравятся эти голые сиськи?

Мы все пробормотали что-то вроде «клево», и с расслабленным смешком Макс упал в кресло рядом со мной.

– Как тебе понравился танец, Бен? – спросил он с искрящимися глазами. – Неплохо, а?

Я пожал плечами в ответ на его пьяную улыбку. Он был настолько же расслаблен, насколько я взвинчен.

– Ты только что трахался, да, засранец?

Его глаза расширились, и он подался ко мне.

– А ты нет?

– Черт, нет, – прошептал я в ответ, отрицательно покачав головой, и Макс заржал. – Она ублажила себя и ушла.

Он низко присвистнул и вздохнул.

– Думаю, тебе стоит отплатить ей тем же самым, когда вернешься домой.

Он что, серьезно? Он думает, что я позволю ей провести остаток вечера или даже весь уик-энд по ее разумению, после того как она так со мной обошлась?

– Куда они собрались? – тихо спросил я.

Макс пожал плечами, накладывая икру на блины с моей тарелки.

– Понятия не имею. Думаю, утром они уедут.

– Где они остановились?

– Не знаю. Сара обо всем позаботилась. – Эта тема явно интересовала его сильно меньше, чем меня… но это и понятно. Он явно только что трахался в одном из номеров клуба, в то время как я просто смотрел, как Хлоя удовлетворяет себя моими пальцами.

Я бросил взгляд на дальнюю стену в тот момент, когда Хлоя и Сара смеясь вышли рука об руку из Черного коридора. Макс проследил направление моего взгляда и глубоко выдохнул.

– Черт побери, какие они красивые.

– Интересно, куда они собрались, – прошептал я.

Макс взглянул на меня, отрицательно качая головой, словно уже прочитал мои мысли.

– У нас вся ночь распланирована, дружище.

– Не сомневаюсь.

– А у них свои планы.

– Не сомневаюсь.

Он помолчал, наблюдая за Сарой, которая посмотрела прямо на него. Что-то промелькнуло в ее глазах, что-то умоляющее. Рядом с ней Хлоя подняла взгляд от сумочки, в которой рылась, и увидела меня. Ее губы приоткрылись, рука взметнулась к груди. В ее глазах я читал искреннюю обеспокоенность. Может, даже каплю вины. «Ты в порядке?» – одними губами произнесла она.

Если она чувствует себя виноватой после своей проделки, я счастлив. Я ухмыльнулся:

– Нет.

Но все признаки вины исчезли, когда она хитро улыбнулась, послала мне воздушный поцелуй и потянула Сару за руку. Мы с Максом наблюдали, как они покидают клуб через тяжелые стальные двери, в которые мы вошли, когда явились сюда.

– Черт, – прошептал Макс. – Мы парочка везучих ублюдков.

Я вздохнул.

– Да.

Я посмотрел ему в глаза. Я знал, что он уже распланировал всю ночь и обо всем договорился. Но сегодня вечер пятницы, а мы здесь до вторника. Что изменится, если я ускользну на часок?

Он наклонился вперед, схватил меня за руку и рассмеялся:

– Даже не думай, Беннетт.

После почти пещерного полумрака ночного клуба улица ослепляла. На фоне темного неба возвышались башни отелей, и даже с такого расстояния мы видели блеск экранов и неоновых вывесок, светящихся на каждом казино в этих краях. И боже мой, как громко. Звук дорожного движения оглушал, пока мы стояли в арке дверного проема и ждали нашего водителя. У тротуара тормозили машины, люди садились в них и выходили из них, и те ехали дальше. Мимо шли люди всех цветов кожи, с самыми разными фигурами, в отдалении гудели сирены.

И везде была вода – поблескивающие водоемы на служебных территориях, плещущие водопады в больших отелях и огромный фонтан, куда почти каждый турист, проходя мимо, бросал монетку – даже здесь, вдали от сверкания и шика огромных казино.

Пока я собирался с мыслями, Генри подошел к трехъярусному фонтану и заглянул в его чашу, перед тем как запустить туда покерную фишку.

– Кто бы мог подумать, что в пустыне найдется столько воды?

Уилл вышел самым последним, не надев куртку, несмотря на то, что на улице было холодно.

– Вода – жизненная необходимость, – объявил он. – Для выживания и продления своего существования обществу необходима вода. Такое опрометчивое и экстравагантное использование ценного ресурса иллюстрирует процветание данного сообщества. Процветание общества способствует тому, что люди испытывают оптимизм; оптимистически настроенный турист тратит больше денег и лучше поддерживает экономику. – Он пожал плечами и положил пластинку жевательной резинки в рот. – К тому же это просто чертовски красиво, не так ли?

Генри уставился на него с отвисшей челюстью.

– Ну ты и ботан.

– Конечно, он такой, – ласково улыбаясь, подтвердил Макс.

Уилл приподнял подбородок в сторону Генри.

– Это не я только что бросил в фонтан стодолларовую фишку только потому, что меня к этому побудили. Так что благодарю за подтверждение моей теории.

Глаза Генри расширились, и он подбежал к краю чаши фонтана.

– Сукин сын.

Уилл прислонился к кирпичному фасаду здания, перекинув куртку через локоть и сунув руки в карманы.

– Ну так каким образом мы продолжим этот уик-энд пьянства и разврата? Поужинаем, а что потом? Затяжные прыжки с парашютом? Жертвоприношение девственниц? Одинаковые татуировки, чтобы увековечить тот факт, что Бен лишился яиц?

Я ухмыльнулся в ответ. Уилл стал неотъемлемой частью нашей жизни, с тех пор как Макс и Сара помирились. Мы впятером встречались несколько раз в неделю на обедах, ужинах и шоу. Уилл считался в нашей пятерке заядлым холостяком, и он с удовольствием напоминал нам с Максом, что мы теперь не мужчины, а рабы.

– Ты никак не можешь понять, Уилл, что есть определенное преимущество в том, чтобы трахать только одну женщину: она точно знает, что надо делать. Я с удовольствием предоставил Хлое полный доступ к моим яйцам.

При этих словах Генри отошел от фонтана и двинулся к Уиллу.

– Кроме того, готов поспорить на сто баксов, что ты не найдешь здесь девственницу.

Уилл глянул на протянутую ладонь Генри и рассмеялся.

– Две минуты назад мы вышли из клуба, и ты уже успел выбросить стодолларовую фишку и предложить спор еще на сто долларов. Мне не терпится увидеть, что ты будешь вытворять в казино.

– Я выиграю, – ответил Генри, стукнув себя в грудь и пьяно ухмыльнувшись.

Я застонал и потер лицо ладонью.

– Никуда я с вами не пойду.

– Бенни, тебя только что ублажали лэп-дэнсом, – сказал Генри, похлопывая меня по плечу. – Ты чего такой раздражительный? Ты должен глупо улыбаться.

Я повернулся в сторону смеющегося Макса.

– Не обращайте на него внимания, – сказал он парням, махнув мне рукой. – Наш Бен просто немного неудовлетворен.

Проклятый Макс. С руками в карманах и вялой улыбкой на губах он являл собой воплощение беззаботности и полную противоположность всему тому, что чувствовал я.

Мне хотелось придушить Хлою прямо сейчас – и это чувство росло во мне все время со дня нашего знакомства. Она всегда может довести меня до ручки, как никто другой. Честно говоря, я не знаю, кто из нас больший идиот – она, которая возбуждается, когда дразнит меня, или я, которому это чертовски нравится.

– Так что… какие планы? – повторил Уилл, отталкиваясь от стены. – Будем стоять тут всю ночь и любоваться капризами Бена или…

Макс взглянул на часы.

– Поужинаем, – ответил он. – Для нас заказан столик в «Стейкхаусе» в «Винне». Предполагается, что это будет высший класс.

В поисках нашего водителя я повернулся лицом к проезжей части, и в дальнем конце блеснуло что-то зеленое, привлекая мое внимание. Хлоя. Последний раз я видел ее вместе с Сарой, когда они оставили нас в клубе: блестящие глаза, дразнящие улыбки. Теперь они стояли на тротуаре, вытянув руки, и ловили такси.

Я быстро глянул на Макса, погруженного в спор с Уиллом и Генри насчет того, возможно ли физически съесть бифштекс весом в двадцать четыре унции меньше чем за пятнадцать минут. Прекрасно.

Я заметил нашу машину, когда она вывернула из-за угла и поехала в нашем направлении, и понял, что надо действовать быстро. Имея лишь слабый намек на план, я скорчил гримасу, согнулся и прижал ладонь к животу.

– Ты в порядке, Бен? – встревоженно спросил Уилл.

Макс сузил глаза.

– У тебя что, язва?

– Да, – кивнул я и шумно втянул воздух для пущего эффекта.

– У тебя? – повторил он. – Язва?

Я слегка выпрямился.

– Это что, проблема?

Он почесал бровь и скептически воззрился на меня.

– Понимаешь, мне очень трудно представить, что великий и могучий Беннетт, человек, давление которого почти не поднимается даже во время самых сложных совещаний и который чихать хотел на мнение других людей, – он описал рукой круг, охватывая их троих, и закончил мысль: – даже на наше, страдает от язвы.

Наша машина подъехала к клубу в тот самый момент, когда перед Сарой и Хлоей притормозило такси.

– Что ж, представь себе, – ответил я, глядя ему прямо в глаза. Наш водитель открыл дверь и ждал. Все ждали, переводя взгляды с Макса на меня.

– Почему я слышу об этой язве первый раз в жизни? – поинтересовался Генри.

– Потому что ты не мой доктор и не моя мамочка, – ответил я. Они все молча смотрели на меня, выражая разную степень озабоченности, а в случае с Максом – сомнение. – Послушайте, почему бы вам не сесть в машину, пока я сбегаю в аптеку? Я видел одну здесь неподалеку.

Макс продолжал разглядывать меня, стоя у двери машины.

– Почему бы тебе не поехать с нами, мы притормозим у аптеки.

– Не нужно, – сказал я, махнув рукой. – Мне надо будет провести там какое-то время, и я не хочу никого утруждать. Вы, парни, поезжайте; я захвачу рецепт и встречу вас в ресторане.

– Ладно, – ответил Генри и сел в машину.

– Мы подождем, – предложил Уилл, хотя не совсем искренне. Было ясно, что все, кроме Макса, готовы дать человеку возможность купить и выпить его чертово лекарство от язвы.

– Ладно, пусть его, – с ухмылкой сказал Макс. – Думаю, бедолагу Бена вот-вот прихватит понос, и он боится обделаться прямо тут. – Он повернулся ко мне спиной. – Встретимся в ресторане.

Я вспыхнул. Повезло ему, что у меня нет времени на споры. А еще ему повезло, что у меня нет времени подойти и двинуть ему в самодовольную рожу.

– До встречи, – только и сказал я.

Я подождал, пока они отъедут, затем начал искать такси. Машина, в которой ехали Сара и Хлоя, как раз подъехала к светофору, и если я потороплюсь, то могу догнать их. Рядом со мной остановилась машина, я сел и пообещал водителю маленькое состояние, если он отвезет меня туда же, куда едут они, и быстро. Я еще не придумал, что я буду делать и как окажусь с Хлоей наедине, но я действовал на автопилоте: догнать ее, заманить в укромное местечко, трахнуть.

Моя невеста сделала мне сюрприз в виде лэп-дэнса в ночном клубе, а я поймал такси и бросился за ней в погоню. Моя холостяцкая вечеринка в Вегасе официально объявлялась открытой.

Их такси остановилось в начале Лас-Вегас-Стрип, и я увидел, как они обе выходят. Я расплатился с водителем и некоторое время сидел в машине, наблюдая, как они разговаривают, показывая в разные стороны: Сара – на «Планету Голливуд», а Хлоя – на «Космополитен». Достигнув согласия, они кивнули, поцеловались и разошлись.

Замечательно.

Выбравшись из машины, я начал пробиваться сквозь вечерние толпы следом за Хлоей. Мы вошли в здание. В казино «Космополитен» было темно, и мне потребовалось некоторое время, чтобы глаза приспособились. Точечный свет, вспышки и звуки электронных колокольчиков наполняли помещение. Я осмотрелся. Она стояла рядом с лестницей и явно собиралась подняться наверх.

С высокого потолка по обе стороны от огромной витой лестницы свисали сверкающие хрустальные шары. С того места, где я стоял, казалось, что Хлоя входит в большой канделябр.

Я последовал за ней, держась чуть позади, восхищаясь тем, как двигается ее попка, и задаваясь вопросом: что же она тут делает? Собирается с кем-то встретиться? Хотя она никогда об этом не говорила, но у нее в Лас-Вегасе могли быть друзья. Или, может быть, она просто ждет, пока Сара закончит свои дела, чем бы та ни занималась в другой части улицы? Моя кровь закипела при мысли о полнейшей загадочности Хлои: мы живем вместе, работаем вместе и наши жизни тесно переплетаются во всех аспектах, но я получаю удовольствие от того, как она всегда заставляет меня ломать голову. По причине ее безумной независимости я никогда не знаю, что у нее на уме. Даже когда она сделается моей окончательно, она все равно останется для меня сложной задачей.

Мы почти поднялись по спиральной лестнице на третий этаж клуба, но цель Хлои не стала яснее, а ее непонятная хитрая игра довела меня до того, что живот и правда заболел. Я сдался, страстно желая приступить к знакомому ритуалу и наказать ее, а потом сделать с ее телом все, что захочу. В несколько длинных шагов я догнал ее и схватил за руку.

– У тебя серьезные проблемы, – прорычал я ей в волосы.

Я почувствовал, как на секунду она замерла, а потом расслабилась, и напряжение соскользнуло с ее тела, когда она прислонилась к моей груди.

– Я гадала, сколько тебе понадобится времени, чтобы меня найти.

– Ты, – сказал я, когда мы продолжили подниматься по изгибающейся лестнице, – сегодня наговорила уже достаточно. – Сейчас нас полностью скрывали сверкающие занавески из хрустальных шаров, подмигивая мягким светом. – Пришла пора заткнуть этот хорошенький ротик… если только я не попрошу тебя снова его открыть.

Мы оказались на третьем этаже, где располагался впечатляющий бар с полками, уставленными разноцветными бутылками и украшенный блестящими кристаллами. Я повел Хлою в темный угол. Улыбнувшись, заметил дверь с табличкой. Мне требовалось побыть наедине с Хлоей на моих условиях, и откровенно говоря, нам всегда было чертовски хорошо в уборных.

Пожилой джентльмен с крашеными черными волосами недоуменно посмотрел на нас, когда мы вошли в мужской туалет. Я протянул руку, чтобы обменяться с ним рукопожатиями, и втиснул сложенную купюру в его ладонь.

– Там очень шумно, – сказал я, кивая в направлении бара за дверью. – Вы не будете так любезны оставить нас на несколько минут, чтобы мы могли поговорить?

Он расширенными от удивления глазами посмотрел на деньги, потом улыбнулся мне.

– Поговорить?

– Да, сэр.

Его взгляд передвинулся на Хлою.

– Вы в порядке, мисс? Может быть, сейчас я так не выгляжу, но в свои лучшие деньки я мог сбить с ног красавчика вроде этого, до того как тот понимал, что с ним происходит.

Хлоя рядом со мной рассмеялась.

– Что-то подсказывает мне, что вы можете это сделать и сейчас, – подмигнула она. – Но поверьте мне, я тоже вполне способна сбить с ног этого красавчика.

– Не сомневаюсь. – Он улыбнулся еще шире, продемонстрировав белые зубы. – Знаете, – добавил он, взглянув на часы, – я только что понял, что мне пора сделать перерыв. – Он снял шляпу с крючка, надел на голову и подмигнул нам, выходя за дверь и вешая на нее табличку «Закрыто на уборку».

Я еще секунду смотрел на Хлою, потом отошел запереть замок.

Хлоя присела на широкую мраморную столешницу и наблюдала за мной, скрестив длинные ноги. Помещение было роскошным и больше напоминало гостиную с прилегающими кабинками, чем обычную уборную. Пол здесь был таким же черно-золотым, как и во всем казино, и у дальней стены располагались три кресла с подлокотниками, а между ними стояла синяя кожаная скамейка. В центре комнаты висела огромная мерцающая люстра, бросавшая на стены разноцветные отблески.

– У меня проблемы? – с надеждой в голосе поинтересовалась Хлоя.

– Еще какие.

Я сделал шаг к ней.

– По-моему, это входит в привычку.

– Неужели?

– Ты скажешь мне, что я на этот раз сделала не так? – Она смотрела на меня, широко распахнув глаза, щеки ее порозовели. Как она была хороша! – Может, мне следовало воспользоваться своей рукой?

– Ничего смешного.

Мое сердце колотилось о ребра, и я пьянел от выброса адреналина в вены.

Она не отводила взгляд, пока я шел к ней. Я раздвинул ее ноги и встал между бедрами. Провел пальцем по гладкой коже и обхватил ладонью щиколотку.

– Такие туфли вряд ли бы надела здравомыслящая женщина, – заметил я, поддевая мягкую кожу большим пальцем.

Она продолжала рассматривать меня, и ее блестящие красные губы выглядели чертовски соблазнительными.

– Возможно, в эти выходные я не чувствую себя здравомыслящей женщиной. Не поэтому ли у меня проблемы?

– У тебя проблемы, потому что ты возмутительно ведешь себя.

Она приподняла подбородок.

– У меня хороший учитель.

Я поставил ее ступню себе на бедро и проложил пальцами дорожку вверх по ее ноге и дальше под юбку. Стиснул челюсти, когда на меня снова нахлынула волна обиды при воспоминании о том, как она бросила меня в клубе, как она гордилась тем, что оставила меня со стоящим членом, и как девяносто процентов наших ссор сводятся к тому, что один пытается добиться реакции от другого. И правда, дрянная ситуация.

Однако.

Подхватив зад Хлои ладонями, я дернул ее ближе к краю раковины, не обращая внимания на ее вскрик.

– Ты… – Она было запротестовала, но я заставил ее умолкнуть, приложив палец к ее губам. Она все еще пахла незнакомо – цветочным ароматом, а не цитрусовым, но за ярким макияжем и новыми духами в ее глазах угадывалась мягкость, что-то свойственное только Хлое. Она может наряжаться как угодно, но в глубине души все равно останется моей женщиной. Это понимание нахлынуло на меня волной, чуть не утопив, и я подался вперед, прижавшись к ее рту и быстро потерявшись в ее вздохах и стонах, когда она жадно ответила на мой поцелуй. Ее губы словно источали наркотик, проникавший в мою кровь, и я просунул руку в ее волосы и притянул ее голову еще ближе к себе, жаждая большего, чем нежные прикосновения языков между приоткрытыми губами.

Положив ладонь ей на грудь, я заставил ее лечь на столешницу, устраивая ее так, как мне удобно, и не особенно утруждая себя тем, чтобы быть нежным. Но она подчинилась охотно, и ее глаза расширились при мысли об игре, в которую мы играем, губы мягко приоткрылись. Она оперлась на локти и выжидательно посмотрела на меня, предвкушая, что я буду делать дальше.

Тонкая ткань ее юбки в моих руках почти не чувствовалась, когда я задирал ее повыше, обнажая длинные ноги и атласные трусики. Мои пальцы сжались крепче, я жаждал услышать, как она умоляет меня дать ей то, чего хочет.

– Я собираюсь трахнуть тебя ртом, – сказал я, опускаясь на колени между ее ногами и легко проводя губами по тонкому атласу. – Буду трахать тебя языком, пока ты не начнешь умолять меня дать тебе член. Может, я соглашусь. – Я пожал плечами. – А может, и нет.

Она коротко вздохнула и вцепилась в мои волосы, пытаясь притянуть меня ближе.

– Не дразнись, Беннетт, – сказала она.

Я оттолкнул ее руки, со смехом глядя на нее.

– Сегодня вечером ты больше не принимаешь никаких решений, Хлоя. Не после твоей отвратительной выходки в клубе. – Я выдохнул в то местечко, где соединялись ее ноги, и начал водить языком по клитору, пока ткань ее трусиков не промокла до нитки. – Ты целовала меня, позволяла ласкать себя, кончила на моей руке и бросила меня там. Возбужденного. Не очень хорошо с твоей стороны.

– Я… что? – произнесла она, ее глаза, смотревшие на меня, затуманились, вверх по шее поднимался румянец.

Подавшись вперед, я прижал ее бедра к столешнице, целуя и покусывая сквозь влажный атлас. Она откинула голову назад и застонала, шепча мое имя в тишине комнаты.

– Громче, – сказал я, прижимаясь к ней губами. – Я хочу тебя слышать.

– Сними их. Оближи меня.

Желание в ее голосе пронзило меня электрическим током, я сжал в руке тонкую полоску ткани и яростно рванул, стремясь поскорее избавиться от нее, чтобы ничего больше не оставалось между Хлоей и моим ртом.

Она вскрикнула и выгнулась дугой при первом прикосновении моего языка к своей коже, вцепившись пальцами в мои волосы и постанывая.

Здесь было не очень удобно, но мне было наплевать, и я еще больше возбудился, когда бросил взгляд в сторону и увидел, что она, закусив губу, смотрит на наше отражение в зеркале. Я посмотрел ей в глаза, пробуя ее на вкус и лаская языком внутри и снаружи.

Я ввел в нее палец, потом еще один и наблюдал, как они двигаются в ней, как она хочет меня, какая она мокрая. Она издавала едва слышные вздохи и снова и снова повторяла мое имя, желая большего и разводя ноги еще шире, царапая столешницу каблуками своих сексуальных туфель. Я чувствовал ее жар и дрожь на грани оргазма.

– Хорошо? – спросил я, прижимаясь губами так, чтобы вибрация моего голоса прошла по ее телу.

Она кивнула, задыхаясь, и подняла руки, запустив их в свои волосы.

– Так хорошо. О черт, Беннетт, я на грани.

О боже, это пытка – хотеть, чтобы она потеряла контроль, но при этом стремиться тоже потерять голову.

Я попытался скрыть свое отчаянное желание, схватив ее руками за бедра и чуть не бросив на скамейку. Навис над ней, проводя языком линию от пупка до клочка кружев, которые она именовала лифчиком. Сев рядом, я расстегнул рубашку, на ощупь потянулся к ремню и сдернул брюки. Высвободил член и чуть не задохнулся, когда она оттолкнула мою руку и взяла его в ладонь.

– Нет, – сказал я, переворачивая ее на четвереньки и устраиваясь сзади. – Ты уже поиграла раньше. Теперь моя очередь.

Я приподнял ее попку и сильно шлепнул.

Она выдохнула и повернула голову, чтобы взглянуть на меня.

Я мрачно улыбнулся, ласкающим движением проводя рукой по ее коже.

– Хочешь, чтобы я прекратил?

Ее глаза сузились и вспыхнули.

– Ты можешь остановить меня в любое время, – прошептал я. – Уверен, для тебя это сущее мучение.

Я провел головкой члена по ее влажному местечку вперед до самого клитора, потом начал описывать дразнящие круги.

– Ты засранец, – наконец выдавила она, и я снова шлепнул ее по попе, на этот раз сильнее. Но на этот раз, не удивившись, она застонала – хрипло и жадно.

А потом было то, что обычно бывало: Хлоя и звуки, которые она издает, то, как она просит меня войти глубже, трахнуть ее. И когда я это сделал и снова шлепнул ее по заднице, она принялась умолять: «Сильнее, еще, еще».

Но даже когда я получил, что хотел, этого было недостаточно. И всегда будет недостаточно. Я чувствовал тяжесть где-то в животе, тяжесть моей абсолютной любви к ней, постоянную потребность трогать ее, чувствовать и брать, ставить на ней отметины изнутри и снаружи.

Я сжал пальцами ткань ее блузки и стащил ниже, чтобы видеть, как прыгает ее грудь, когда я ее трахаю. Ее волосы упали на спину, и я провел по ним ладонью, чувствуя кожей шелковистые пряди. Я наблюдал, как мой член входит и выходит, как она вжимается в меня задом, юбка задралась и сбилась в комок над бедрами, обнажив розовые ягодицы.

– Мне этого не хватало, – сказал я, прижимая ладонь к отметине, которую только что оставил на ее заднице, – все время.

Она кивнула и произнесла мое имя. Я уловил расстройство в ее голосе, когда она нашла, за что уцепиться одной рукой, а второй начала двигать у себя между ногами.

– Это правильно, – сказал я, глядя, как она себя ласкает. – Помоги себе. Заставь себя кончить.

Должно быть, это была последняя капля, которой ей не хватало, потому что она вскрикнула, прогнула спину и толкнулась ко мне. Я сам был на грани, мысли путались, и я так хотел ее, что едва мог дышать. Мои ноги горели, мышцы протестовали, когда я вонзался в нее снова и снова. Ножки скамейки скрипели по каменному полу, кожа под нами трещала.

– Беннетт, черт, Беннетт, – выдохнула она, и по моему животу разлилось тепло, усиливаясь и усиливаясь, пока его пульсация не прокатилась по всему телу и перед глазами не потемнело. Я кончил.

Упал на нее, задыхаясь и совершенно лишившись сил, и ухватился за скамью, чтобы не скатиться на пол.

– Вот дерьмо. – Комната кружилась, и было так тихо, что мой голос и даже звуки нашего дыхания эхом отражались от мрамора. Мне стало интересно, сильно ли мы шумели.

Она встала, слегка пошатываясь, поправила одежду и подошла к раковине привести себя в порядок.

– Ты знаешь, что теперь мне придется в таком виде идти дальше?

Я ухмыльнулся.

– Само собой.

– Ты это специально сделал.

Я перевернулся на спину и заморгал, уставившись на сверкающую люстру.

– По крайней мере, я позволил тебе тоже кончить.

Я знал, что мне надо привести одежду в порядок и найти парней, но прямо сейчас мне хотелось просто лечь спать.

Она подошла ко мне и наклонилась, нежно целуя в губы.

– Тебе надо поужинать, не то ты будешь пьян еще до полуночи.

Я застонал, попытавшись уложить ее на себя, но она ускользнула, ткнув меня пальцем в ребра.

– Ой! А разве не в этом смысл?

– Я уверена, они удивляются, куда ты подевался.

– Я сказал им, что у меня язва и чтобы они продолжали без меня.

– И они поверили?

Я пожал плечами.

– Черт его знает.

– Ну что же, иди и убеди их, что ты выздоровел от своей совершенно невероятной болезни, а я пойду на встречу с Сарой.

– Отлично, – сказал я, поднимаясь и поправляя брюки. Я наблюдал, как она придвинулась к зеркалу и приглаживала волосы. – И где же Сара?

– Встречается с какой-то знакомой, которая здесь живет. Кажется, танцовщицей. Не то из кабаре, не то из стриптиза в «Планете Голливуд».

– Звучит любопытно, – заметил я.

Приподняв брови, она взглянула на мое отражение в зеркале и продолжила:

– В любом случае у меня было такое чувство, что за мной следят, и я сказала ей развлекаться без меня.

– Чувство?

Она пожала плечами, подкрашивая губы.

– Надежда.

Защелкнув колпачок помады, она бросила ее в сумочку, и мы пошли к дверям. Я прикоснулся к ее лицу.

– Я все равно люблю тебя, – сказал я.

– Я тоже все равно люблю тебя, – ответила она, подавшись ко мне и целуя, перед тем как изо всех сил хлопнуть по заднице.

В моих ушах долго звучал ее смех, после того как она скрылась за дверью.

 

4. Макс Стелла

В заднее окно я наблюдал, как Беннетт длинными целеустремленными шагами несется по тротуару. Он оглянулся и помахал такси, как только решил, что мы его больше не видим.

Вот черт. Для человека, известного своей полнейшей невозмутимостью, он вел себя странно. Даже не стал притворяться больным достаточно долго, чтобы мы хотя бы проехали улицу и завернули за угол.

Я откинулся на сиденье, наблюдая за огнями и туристами, заполнившими улицы и сливавшимися в единое пятно, и мысли мои переместились к Саре. Она сказала, что так сильно хочет меня, что чувствует себя пустой, и, бог мой, одного только воспоминания об этих словах оказалось достаточно, чтобы свести меня с ума. Она так редко проявляла инициативу, и даже когда на неделе мы оба бывали очень заняты и почти не виделись, из нас двоих именно она отличалась терпением и всегда говорила, что мы наверстаем упущенное в выходные или в среду. Сказать, что сегодня она хочет большего… Перед этой просьбой невозможно устоять. Но в ее глазах я увидел, что она сразу же пожалела о своих словах, подумав, что я начну разрываться между ней и друзьями.

Все-таки у нее поразительное чувство времени. Именно сейчас мой телефон зажужжал – от нее пришла смска:

«Все в порядке, честно, извини, что отвлекла тебя».

Я улыбнулся, набирая ответ:

«Увы, ты мое любимое отвлечение».

«Желаю тебе хорошенько повеселиться с мальчиками», – написала она.

Мое внимание привлек громкий хлопок, и я моргнул, увидев, что Генри и Уилл открыли бутылку шампанского.

– Поднимите руки те, кто думает, что Беннетту нужно было просто посидеть на толчке, – провозгласил Уилл, протягивая мне бокал. Я отмахнулся в ожидании нормальной выпивки в ресторане.

– Мы только что вышли из стрип-клуба, – возразил Генри, включая режим братской защиты. – Человеку надо расслабиться после такого.

Я изо всех сил старался сохранить невозмутимое выражение лица. Уилл и Генри не знали о девочках, но были чертовски близки к истине.

– Генри прав, – вмешался я, с удивлением поймав себя на том, что защищаю Беннетта, который бросил нас ради того, чтобы засадить своей невесте, в первый же вечер своего мальчишника. – Может, ему просто нужна передышка. Этот человек печально известен тем, что им управляет его член.

– Ха! – хмыкнул Уилл. – Мне нравится намек на то, что ты совсем другой.

Неважно, что он прав. С тех пор как я встретил Сару, я думал только о том, чем она занята, что на ней надето и где я смогу ее трахнуть. Но та часть меня, которая любила поспорить с Уиллом, не смогла удержаться.

– Я допускаю, что Сара занимает изрядную часть моих мыслей… – начал я.

– Оно и понятно, – перебил Уилл, бросив на меня понимающий взгляд.

– Но, – продолжил я, не обращая на него внимания, – я вполне способен мыслить ясно и контролировать себя, когда это необходимо.

Нисколько не впечатлившись, он хмыкнул и отпил шампанского, удобно откинувшись на шикарном кожаном сиденье.

– Да. Бизнесмен с ясной головой вроде тебя никогда даже не подумает о том, чтобы увильнуть от ответственности перед своими друзьями ради женщины.

Я осторожно кивнул, подозревая ловушку.

– И когда ты опоздал на мой рейс из Китая, потому что у тебя было «срочное дело», – продолжил он, – что, разумеется, подразумевало, что Сара делает тебе минет на заднем сиденье на парковке в аэропорту, – это, конечно же, ясное мышление и контроль над собой.

Генри одобрительно похлопал меня по спине.

– Ты хитрый сукин сын! – сказал он.

Я подмигнул Генри, зная, что Уилл еще не закончил.

– А когда ты бросил меня с тремя самыми нудными клиентами в мире аж на два часа, потому что ты трахал Сару в библиотеке в доме Джеймса? Это тоже были ясное мышление и контроль. О да. Райану, конечно, следует поучиться у тебя перестать думать членом.

– Думаю, мы с тобой квиты, – рассмеялся я.

– Просто напоминаю, – с милой улыбкой ответил Уилл, салютуя мне бокалом шампанского.

Мы остановились на светофоре рядом с «Палаццо», и хотя я чертовски хотел есть, я пожалел, что идея смыться в «аптеку» не пришла мне в голову раньше, чем Бенннетту.

– Ну что ж, если бы у тебя было нормальное расписание, – продолжил Уилл, – ты бы не искал так отчаянно любую свободную секунду, чтобы засадить.

– Расписание? – переспросил Генри.

Я с улыбкой выпрямился.

– Он имеет в виду свой список женщин. Наш Уилл ведь вовсе не стремится перетрахать всех, кто носит юбку, но у него всегда есть компания. Он тщательно и аккуратно управляет своим расписанием и регулярно его обновляет.

Уилл нахмурился, в то время как Генри переводил взгляд с него на меня и обратно, явно сбитый с толку, а потом спросил:

– Постой-ка. Ты хочешь сказать, что у тебя есть расписание перепихонов?

– Нет, – возразил Уилл, сердито посмотрев в моем направлении. – Это значит, что все женщины, с которыми я имею отношения, знают друг о друге. Они также в курсе, что меня интересует только приятное времяпрепровождение и ничего более, и их это устраивает, потому что им нужно то же самое. Каждый получает то, что хочет. – Он поднял руки в пожал плечами. – Я не стану убегать в аптеки или трахать девушку, когда идет рабочее совещание, потому что у меня не нашлось на это другого времени в расписании.

– Верно… – в унисон подтвердили мы с Генри.

Машина остановилась, и мы все придвинулись к окнам.

– Кажется, мы приехали, – сказал Уилл. – Иисусе, почему так долго?

Дверь лимузина распахнулась, и мы выбрались наружу перед входом в «Винн», рассматривая окрестности. Вокруг царил хаос. Автомобили парковались у тротуара в несколько рядов, многие из них стояли с включенным двигателем и открытыми дверями. Группки растерянных представителей обслуживающего персонала стояли там и сям, явно не зная, что делать.

– Такое ощущение, что где-то здесь прорвало гидрант, – сказал водитель, тыкая большим пальцем себе за плечо. – Я могу высадить вас, но пройдет не меньше часа, пока я смогу снова подъехать, чтобы забрать вас.

Двое остальных парней обошли машину, присоединившись к нам, и я вздохнул, глядя на часы.

– Это не проблема, – ответил я. – У нас заказан столик для ужина, и что-то мне подсказывает, что дело это небыстрое. – Я разрывался на части между желанием провести вечер в обществе друзей и стремлением ублажить Сару. Я еще больше заводился и не мог найти себе места, несмотря на то что час назад мы с ней были вместе.

Водитель кивнул, и мы оставили его у бордюра, войдя в казино. Мы шли по указателям, пока не добрались до ресторана. Поблизости находился ночной клуб, и постоянное буханье музыки доносилось до нас сквозь стены и пол, пока мы шли по шикарному ресторану и усаживались за наш столик. Пульсирующий ритм звучал в унисон со стуком моего сердца, словно отбивая в груди: «Сара. Сара. Сара».

Я в сотый раз посмотрел на мобильник и нахмурился, увидев, что смс больше нет. Где она? Нашел ли Беннетт Хлою, и если да, почему Сара до сих пор не написала?

Я пролистал несколько последних фотографий на телефоне: мы вдвоем в моей постели; она распростерлась подо мной, отяжелев и расслабившись после хорошего жесткого секса; крупный план ее обнаженной груди; моя рука на ее заднице, когда я вошел в нее сзади поздно вечером в своем кабинете.

Я поймал себя на том, что потерял нить разговора, когда голос Уилла нарушил туман в моей голове, пока я разглядывал фотографию ярко-красных губ Сары на моем члене.

– Макс. – Уилл постучал костяшками пальцев по столу.

Я поднял глаза и, с удивлением обнаружив у нашего стола официанта, быстро выключил экран.

– Желаете что-то выпить, сэр?

– Прошу прощения, – пробормотал я. – «Макаллан», неразбавленный.

– Двенадцати-, восемнадцати– или двадцатиоднолетней выдержки, сэр?

Мои глаза расширились.

– Двадцатиоднолетней. Прекрасно.

Записав наш заказ, он отошел, и я сделал попытку вернуться к телефону, но Уилл снова мне помешал.

– Покажи друзьям или отложи эту штуку. Я знаю, что у тебя там есть, ты, засранец. Никаких девочек, помнишь?

Генри кивнул, швырнув в меня кусочек хлеба через весь стол.

– Только парни, – подтвердил он.

Уилл подался вперед, напоминая мне:

– Только твое обещание не быть пятым колесом в телеге сподвигло меня на то, чтобы согласиться в этом участвовать.

Я вздохнул и убрал телефон, зная, что он прав. Подняв глаза, я с удивлением увидел Беннетта, который шел в нашу сторону.

– Ну-ну, вы только посмотрите, кто здесь, – протянул я.

Генри отодвинул стул, чтобы его брат мог сесть.

– Тебе лучше?

Беннетт расстегнул пиджак и опустился на свое место.

– Намного, – ухмыльнулся он.

Беннетт Райан довольно ухмылялся, черти бы его взяли.

Принесли наши напитки, и я потянулся за своим, глядя на Беннетта поверх ободка стакана.

– Тебе не потребовалось много времени, а? – полюбопытствовал я, с удовлетворением заметив, что он изменился в лице. – Кое-какие вещи лучше делать быстро. Например, ходить в аптеку.

– Оперативность – лучший способ для мужчины стать счастливым, – согласился он и снова самодовольно ухмыльнулся.

– И ты – король среди мужчин, – рассмеялся я и поднял стакан, чтобы чокнуться с ним. У него была вода. – Закажи себе коктейль, чтобы выпить за оперативно работающие аптеки во всем мире.

– Почему у меня такое ощущение, будто я понимаю только половину этого разговора? – поинтересовался Уилл, озадаченно глядя то на Беннетта, то на меня. Его глаза сузились. – Что-то происходит, о чем мы не знаем?

Я заржал.

– Не знаю, о чем ты, дружище. Мы просто выпендриваемся.

Генри начал изучать меню, но Уилл продолжал сомневаться. Он отвел взгляд, только когда Генри привлек его внимание к тележке с пылающим мясом, которую везли мимо нашего стола.

Обрадовавшись, что они оба отвлеклись, я наклонился к Беннетту.

– Где Сара?

– Разве ты не в курсе, прелесть моя?

Я сузил глаза и проворчал:

– Засранец.

– Эй, ты первый начал, – сказал Беннетт и потянулся к моему виски.

Я оттолкнул его руку.

– Я? Ты о чем вообще?

– Ну, ты знаешь: Хлоя? Здесь? Хотя я тебе очень благодарен, не пытайся сделать вид, что это не ты придумал всю эту штуку с лэп-дэнсом.

– Для тебя.

– Для меня, – хмыкнул он. – Верно. Чтобы я отвлекся и ты мог спокойно трахнуть Сару в этом клубе.

Может, в его словах и было зерно истины.

– И не говори мне, что, если бы Сара сорок пять минут дразнила тебя в стрип-клубе, ты бы не поехал следом за ней, чтобы… сделать все как надо. Даже если бы ты собирался развлекаться с парнями.

Я засмеялся.

– Ты совершенно прав. – Я придвинулся ближе и понизил голос. Мысль о том, чтобы ускользнуть отсюда и еще раз поиметь Сару была слишком привлекательна, чтобы отбросить ее. – Ужин займет минимум часа два. Я управлюсь минут за двадцать.

На этот раз, когда он потянулся за моим напитком, я не стал возражать.

– Она встречается с кем-то, – прошептал он.

Я помолчал.

– С… кем?

– О, ты переживаешь? Чувствуешь себя не в своей тарелке? Не уверен, что мне следует тебе это говорить, – заметил он, внимательно рассматривая меня. – Для тебя вечер начался явно лучше, чем для меня. Может, тебе стоит сосредоточиться на моем мальчишнике, а не на том, что у тебя в штанах?

– Или, – добавил я, – я могу рассказать Генри о том случае, когда ты пялил двоих девиц в его постели, пока он торчал в университете, работая во время каникул.

Это его отрезвило.

– У нее есть подружка, которая танцует в «Планете Голливуд». Хлоя сказала, что Сара собирается к ней на саундчек или на что-то вроде того между выступлениями.

Сара сидит одна-одинешенька в темном зале? Это все, что мне нужно было знать. Отодвинув стул, я встал. Уилл и Генри подняли головы от меню.

– Ты куда? – спросил Генри. – У них есть рибай весом сорок унций!

– В туалет, – ответил я, положив руку на живот. – Мне…э-э-э-э… нехорошо.

– И ты туда же? – хмыкнул Уилл.

Я кивнул, задержавшись еще на секунду, чтобы добавить:

– Скоро вернусь.

И был таков. Быстрым шагом я покинул ресторан. Кровь стучала в висках, и я чувствовал непреодолимое желание быть с ней.

Запах асфальта ударил меня прямо в лицо, когда я выбежал на край тротуара, пытаясь прикинуть расстояние до «Планеты Голливуд» по навигатору на телефоне. Вот дерьмо. Она в нескольких кварталах отсюда, и в это время суток на улицах полно медленно прогуливающихся туристов, которые разглядывают достопримечательности на отрезке дороги между мной и Сарой.

Хотя количество автомобилей на бульваре Лас-Вегас значительно уменьшилось, на парковочной площадке было плотно: у тротуара ждали машины, и в поле зрения не было видно ни одного такси. Твою мать, и как же я туда доберусь? Я взглянул на машину, припаркованную поблизости: дверь открыта, ключи с брелоком в виде Эйфелевой башни торчат в зажигании.

Ключи покачивались, как будто пытались привлечь мое внимание.

Мне потребовалось пять секунд на то, чтобы пораскинуть мозгами и прийти к выводу, что я мог прожить всю жизнь, ни разу не угнав машину. Разве я могу позволить этому случиться?

«Одолжу, – подумал я. – Просто одолжу».

Украдкой оглянувшись, я скользнул на водительское сиденье и повернул ключ. Рядом со мной лежала темная шляпа, и я нацепил ее на себя. Когда ты в Риме, поступай как римлянин.

Отъезжая от тротуара, я понятия не имел, во что ввязываюсь, но прикинул, что вряд ли что-то может пойти не так.

Управлять угнанным – одолженным – лимузином оказалось довольно сложно. Он был большой и неуклюжий, неудобный для водителя, и вообще это не самая обычная штука на дороге. Но дорожное движение практически рассосалось, так что я довольно быстро доехал до мерцающего неоновыми огнями казино.

Скрестив пальцы, я въехал в подземный гараж, снял шляпу и отдал ключи первому же увиденному парковщику. Одолжить машину у какого-то незнакомца во время холостяцкой вечеринки в Вегасе… можно поставить еще одну галочку.

На входе меня встретил целый ряд эскалаторов. Я пренебрег возможностью стоять и ждать и побежал вверх, перепрыгивая через две ступеньки за раз. В потолок были вмонтированы ряды пурпурных неоновых ламп и огромная сверкающая люстра. Ориентируясь по табличкам, ведущим в противоположную часть от казино, я добрался до пип-шоу.

У кассы меня остановила пожилая леди, она встала и объявила, что доступ открыт только для актеров и обслуживающего персонала.

Я несколько секунд разглядывал ее – крашеные светлые волосы с седыми корнями, плотный макияж и яркий красный топ с пайетками – и пришел к выводу, что Мэрилин (ее имя было указано на бейджике) повидала немало неудачливых мужчин, пытающихся проникнуть к девушкам.

– Одна девушка, она здесь выступает, позвонила мне сегодня вечером и заявила, что ждет от меня ребенка. Сказала, что будет здесь.

Глаза Мэрилин увеличились до размера чайных блюдец.

– Вашего имени нет в списках.

– Потому что это личное дело, видите ли.

Она кивнула, явно колеблясь.

Я решил довести дело до конца.

– Я пришел просто убедиться, что она в порядке. – На секунду я почувствовал себя виноватым из-за своей лжи, но потом подумал о Саре, которая в одиночестве сидит в темном зале. – Мне надо знать, может быть, ей нужны деньги.

Оказавшись в полутемном зрительном зале, я осмотрелся. Лампы над головой окутывали все пурпурным светом – плюшевый ковер, кресла и даже горстку людей, перемещавшихся по сцене. Было тихо, явно перерыв между выступлениями. Света было достаточно, чтобы я нашел Сару во втором ряду. Я пошел к ней. Передвигался медленно, наблюдая за тем, как она сидит и ни о чем не подозревает. Она смотрела на кого-то и улыбалась. У меня перехватило дух, и здесь, видя, как ее омывает пурпурная дымка, я захотел запомнить каждую деталь: блеск ее волос, гладкость кожи. Я хотел сфотографировать ее в таком виде.

Началась репетиция, заиграла музыка, свет стал еще более приглушенным. Я наконец сел рядом с ней. Было так темно, что я едва видел собственную руку, поднесенную к лицу, но она реагировала так, как будто все время знала, что я здесь, или надеялась, что я приду. Просто взгляд, легкая улыбка, нежные пальцы на медленно покачивающейся крошечной золотой подвеске, которую я подарил ей на Рождество. Я положил руку ей на бедро, ладонью почувствовал теплую мягкую кожу и молча указал на сцену.

Мужчина отбивал ритм, и девушки в откровенных нарядах, украшенных блестящими камнями, покачивались и вертелись на острых носках. У меня голова шла кругом от одного взгляда на них. Они танцевали, кружились вокруг друг друга и наконец замерли под светом прожектора, слившись в поцелуе.

Я крепче сжал ее бедро и провел большим пальцем под подолом ее юбки, услышав, как ее дыхание на секунду пресеклось. В темноте перед сценой не было никого, кроме нас, и я подумал, понравится ли Саре смотреть на других так же, как ей нравится, когда смотрят на нее?

Моя ладонь скользнула выше по ее бедру, и я наклонился поцеловать ее ушко. Она вздохнула, склонила голову, и я отодвинул ее волосы и провел языком по изгибу шеи.

Она чуть откинулась назад, чтобы заглянуть в мои глаза, потом быстро и безмолвно перевела взгляд на актеров. Я читал ее мысли: «Ты хочешь прямо здесь? В то время как они танцуют и ласкают друг друга?»

Очередная женщина начала извиваться вокруг золотого шеста, единственный луч прожектора подчеркивал каждое акробатическое движение ее изящных рук и ног, ритмичные покачивания ее тела под пульсацию музыки. Это было эротично, и я чувствовал, что возбуждаюсь и от этого зрелища, и от реакции Сары на него.

Я улыбнулся, подвинулся в кресле и прошептал ей на ухо:

– О чем ты думаешь?

– Сам не знаешь?

– Может быть, мне хочется, чтобы ты это сказала, – ответил я.

Она сглотнула.

– Мы что, собираемся… – В ее голосе прозвучало возбуждение. То же нетерпение, которое я слышал в «Черном сердце».

– Может быть, не совсем всё, Лепесточек, – сказал я, и мои пальцы продолжили путь вверх, отодвигая кружево ее трусиков и скользя по нежным складкам ее промежности. – Ты еще мокрая после нашей последней встречи?

Она опять сглотнула и облизала губы.

– Да.

Я продвинул палец еще глубже.

– Ты чувствуешь себя так, будто тебя недавно оттрахали? Ты еще помнишь ощущение от моего члена внутри?

Я еще надавил, и она еле слышно выдохнула. Нежные полуоткрытые губы поблескивали в полумраке.

– Нас увидят, – прошептала Сара, роняя голову на спинку кресла и закрывая глаза. Она попыталась что-то сказать, когда я проник в нее двумя пальцами. Я улыбнулся, видя, что она задыхается и совершенно теряет голову.

– Разве не в этом весь смысл?

– Камеры…

Я бросил взгляд вверх и пожал плечами.

– И что же ты будешь делать, милая Сара? Если кто-то тебя сейчас увидит? Тебе станет еще приятнее? Ты кончишь от моих прикосновений, услышав чьи-то шаги на ступеньках?

Она тихо застонала, а я не мог оторвать взгляд от ее бедер, жадно наблюдая, как она раздвигает ноги шире, раскрываясь, предлагая мне себя, выгибаясь. Мне нравилось, когда она становилась такой мягкой, податливой и я мог делать с ней все, что пожелаю. И мне нравилось, когда она так отчаянно меня хотела, забывая обо всем.

Я застонал и сжал свой член через брюки, боже мой, неужели это всегда так будет? Я всегда буду хотеть ее до головокружения и беспамятства?

Мне хотелось посадить ее себе на колени и вонзиться в нее, услышать ее вскрики, услышать, как она твердит мое имя снова и снова, чтобы ее голос отразился эхом от потолка и заглушил музыку. Ее голос будет звенеть вокруг нас, звучать у меня в ушах, и танцоры на сцене будут знать, что она моя.

Разумеется, мы не могли это сделать, и когда она тихо застонала, я наклонился ближе и, прижимаясь к ней, прошептал: «Ш-ш-ш». Ее глаза были прикованы к сцене, на которой танцевала женщина топлес, и в густом мраке я смог разглядеть лицо Сары. Мое внимание привлек шорох ткани, и я увидел, что она ласкает свою грудь, сдвинув топ и обнажив сосок. И это зрелище, зрелище того, как она возбуждается от того, чем и где мы занимаемся, от того, что за ней наблюдают и что она сама наблюдает, одна мысль об этом завела меня так, что я чуть не кончил прямо в штаны.

Мое сердце колотилось о ребра, и я сжимал член все крепче, наблюдая за Сарой, которая была все ближе и ближе к оргазму. Прожекторы бросали отблески в зал, и я видел капли пота на ее лбу и чувствовал, как она начинает сжиматься вокруг моих пальцев. Звуки, которые она издавала, изменились, она постанывала каждый раз, когда я проводил большим пальцем по ее клитору, и ритмично покачивала бедрами.

Я чувствовал, что мой оргазм тоже подступает.

– Сара, – прошептал я, и она наклонилась ко мне, прильнув губами к моему рту. Как мне хотелось, чтобы под рукой у меня был телефон или камера, чтобы зафиксировать, как ее зубы впиваются в мои губы, как ее язык проскальзывает в мой рот, чтобы попробовать меня на вкус.

Ее дыхание ускорилось, и я почувствовал, как ее тело напрягается, почувствовал ее оргазм, мощный и безумный. Ее стоны заглушались ударами барабана и баса. Она протянула руку к молнии моих брюк.

– О, черт возьми, да, – выдавил я, чуть не растекаясь лужицей по креслу. Уронив голову на спинку, я отдался ощущениям. – Да, Лепесточек, давай, сильнее. Быстрее.

Три грубых толчка, и я почувствовал, как у меня по позвоночнику поднимается волна удовольствия, перед глазами засверкали искры и я кончил Саре в руку.

Внезапно музыка меня оглушила, я открыл глаза, чувствуя, как тепло разливается от члена по всему телу. Моргнул несколько раз и увидел широкую улыбку Сары и свойственное ей выражение удовольствия, которое она испытывала каждый раз, осознавая, что я весь принадлежу ей.

– Еще одна галочка в нашем списке, – сказал я, сосредоточиваясь на танцовщицах, перемещающихся по сцене. Увидел, что она копается в сумочке, достает платок, чтобы протереть руки и промокнуть мой член. – Похоже, мы возвращаемся в старые добрые времена? Помнишь, ты говорила мне, что на этом все и мне надо застегнуть штаны и отправляться восвояси?

Сара рассмеялась.

– Как ты умудрился сбежать от них?

– Сказал, что иду в туалет, и уехал.

Она изумленно выгнула брови и со смехом откинулась на спинку кресла.

– И все это время ты вроде был в туалете?

Я кивнул.

– Полагаю, они поняли, в чем дело. Ну и что. – Я закончил приводить в порядок свою одежду и наклонился, взяв ее лицо в ладони и проводя пальцем по ее носу. – Мне надо идти.

– Да, надо.

– Я люблю тебя, Лепесточек.

– Я тоже тебя люблю, незнакомец.

 

5. Беннетт Райан

Я был чертовски уверен, что выгляжу сущим придурком. Уилл и Генри продолжали потягивать свои напитки и изучать меню, не обращая внимания на то, что я сижу напротив них, гнусно хихикали и непристойно ухмылялись.

Несмотря на внезапный уход Макса, я все еще не мог отвлечься от воспоминаний о том, как это было здорово – преследовать Хлою, догнать и трахнуть в туалете. И она станет моей женой.

Поразительно, как мне повезло.

– Джентльмены, вы готовы? – поинтересовался официант, составляя пустые стаканы со стола на свой поднос. Уилл и Генри наконец подняли головы от меню, первый раз за последние десять минут, и заморгали.

– Макс еще не вернулся? – удивился Уилл.

Я покачал головой, поправляя салфетку в попытке избежать его взгляда.

– Нет, как видишь.

– Подождем его или… – засомневался Генри. – Пока мы ждем, я мог бы убить несколько минут за игрой.

Я бросил взгляд на часы и застонал. Неуклюжий предлог, под которым Макс удалился якобы в туалет, с каждой минутой утрачивал остатки правдоподобия. И дело было не в том, что меня сколько-нибудь волновала возможность того, что Макса выведут на чистую воду, – вполне вероятно, что от этого мой сегодняшний досуг только заиграл бы новыми красками, – но если бы его разоблачили, то разоблачили бы и меня. Мы должны провести этот уик-энд вчетвером, и Уилл сживет нас со свету, если узнает, что мы отлучались, чтобы перепихнуться с подружками по случаю Дня святого Валентина.

По правде говоря, Уилл среди нас был единственным одиночкой и больше остальных хотел повеселиться в мужской компании. Я почувствовал приступ вины: из нас троих, кого женщины интересовали больше, чем игра, он был единственным, кому в этот уик-энд ничего не светило.

– Он наверняка вернется с минуты на минуту, – предположил я. – Должно быть, плохо себя чувствует.

– Что вы двое ели? – поинтересовался Генри.

Я попытался придумать ответ и вспомнил об официанте, только когда он вздохнул.

– Я вернусь через несколько минут, джентльмены, – сказал он и отошел.

Уилл прищурил глаза.

– Что, черт возьми, происходит? – произнес он заплетающимся языком. – Человек не может так долго сидеть на горшке с поносом и выжить.

– Премного благодарен за этот аппетитный комментарий. – Я отложил салфетку на тарелку и встал. – Пойду и проверю это на собственном опыте. Вы двое заказывайте еду на всех. Я хочу филе. С кровью. – Я пошел было прочь, но остановился и снова повернулся к ним. – О, и закажите себе еще выпить, – я улыбнулся. – За мой счет.

Вечер продолжался, и атмосфера в ресторане менялась. Лампочки, вмонтированные в потолок и вокруг всего зала, поменяли свет с нежно-белого на теплый золотой, заливая всех густым цветом. Музыка стала громче, не настолько, чтобы помешать разговорам, но достаточно, чтобы отдаваться эхом в груди, пульсируя, словно второе сердце. Такое впечатление, что мы попали в ночной клуб, а не в ресторан, так что мне было довольно просто выйти наружу незамеченным и написать Максу смску:

«Где тебя носит, черт возьми?»

Я ходил туда-сюда по блестящему деревянному полу, раздумывая, не махнуть ли мне на все рукой. Мой телефон завибрировал от входящего сообщения.

«Подъезжаю. Две минуты».

«Надо поговорить, – написал я. – Встречу тебя на парковке».

Оглянувшись и убедившись что Уилл или Генри не следуют за мной, я пошел вниз навстречу Максу.

Этаж, где располагалось казино, гудел. Звуки смеха и веселья доносились от столов, у входа стояли несколько полицейских, разговаривая с группой парковщиков.

Макс вошел в двери и остановился рядом со мной, застегивая пиджак и поправляя галстук.

– Какой нетерпеливый, – заметил он, дважды взглянув на полицию, перед тем как схватить меня за руку. – Пойдем-ка туда.

Он отвел меня в сторону – за пределы видимости полицейских.

– О, как мило. Теперь ты скрываешься от полиции? Иисусе, что происходит? Чувствую себя пособником преступника, – заметил я, проводя рукой по волосам.

– Меньше знаешь – крепче спишь, дружище. Поверь мне.

– А туалет, Макс? Ну ты даешь. Не мог придумать ничего получше?

– Что, твой предлог был лучше? Язва? Ты утратил хватку, брат. Бен, которого я знал в универе, устыдился бы. Ты размяк от любви.

Я вздохнул и оглянулся.

– Тебя не было почти час. Что произошло, черт возьми?

Макс широко и плотоядно улыбнулся. Он выглядел совершенно счастливым. Черт, у него такой мечтательный вид, словно ему наплевать на весь мир. Я знал это выражение лица. У меня самого было точно такое же десять минут назад.

– Просто заставил одну леди вопить от оргазма, дружище.

– Ой, ладно. Я мог бы жить дальше без этого знания.

– Ты первый начал. – Он вытянул шею. – Где мальчики?

– Пытаются заместить кровь в жилах водкой и обсуждают прелесть выдержанного мяса.

– Ну что, пойдем ужинать?

Он сделал шаг, но я схватил его за руку и остановил.

– Послушай, ты знаешь, чем я занимался, а я знаю, чем ты занимался. Давай расставим точки над i. Когда мы вернемся в Нью-Йорк, мне повезет, если я смогу заполучить Хлою минут на десять. Они здесь только на сегодняшнюю ночь. Давай поможем друг другу выбраться отсюда.

Его выражение лица стало более осмысленным, и он кивнул.

– Оборжаться можно. Сегодня День святого Валентина, и мы ведем себя как идиоты, гоняясь за своими женщинами.

– Эта мысль приходила мне в голову разок-другой, да, – ответил я, покачивая головой. Эти женщины свели нас с ума. – Нам нужен план. Не проблема увлечь наших друзей пожиранием мяса, но этого не хватит на всю ночь. И Уилл что-то подозревает.

– Согласен, – ответил он. – Как думаешь, он все понял?

– Не знаю. Генри весь вечер квасит и пялится на покерные фишки, но Уилл… Кажется, он под впечатлением по причине того, что мы с тобой весь вечер страдаем загадочными пищеварительными проблемами.

Макс застонал.

– Я хочу снова ее увидеть, дружище. Буду с тобой честным. Она здесь, и она… в общем, я хотел бы еще разик проверить, как у нее дела. – Он взглянул на меня, и я понимающе кивнул. – Уилл меня со свету сживет, если поймет, что я не смог прожить без нее даже один уик-энд. Ты его знаешь. Я его люблю, но все-таки он изрядный засранец. Я не могу дать ему в руки такое оружие, – договорил он, качая головой.

– Разумеется. Мой братец любит дразнить меня из-за Хлои и попрекать тем, что я спал с ней, когда она еще работала на меня. Если он узнает об этом уик-энде, в семье Райан не будет ни одного праздника, где он не попрекнет меня, что я не умею держать член в штанах. Черт бы его побрал.

– Верно.

– Так что? Если мы снова хотим увидеть наших девочек сегодня, что нам делать?

Макс походил взад-вперед перед ресепшеном, потом повернулся ко мне.

– Есть план.

– Говори.

– Я думаю… – Он уставился на пол, складывая один и один. – Думаю… надо их отвлечь, да? И нам надо убедиться, что Уилл прекрасно проводит время.

Я кивнул.

– Но это не просто выпивон. Эта парочка квасит весь вечер и до сих пор соображает. И я не хочу, чтобы они свалились в какую-нибудь канаву.

– Разумеется. – Макс вытащил телефон и начал листать список контактов. Я переминался с ноги на ногу и все время оглядывался, переживая, что объявится Генри и за шиворот потащит меня к столу.

Повернувшись к Максу, я увидел, что он нашел чей-то телефон.

– Кому звонишь?

– Мистеру Джонни Френчу, – ответил он.

– Кстати, откуда ты его знаешь? Старый друг?

Макс рассмеялся.

– Не уверен, что могу называть его другом. И вообще, не уверен, что он хоть кого-то считает своим другом. Но у него передо мной кое-какой должок, и, как ты должен был заметить, он имеет связи в тех кругах, которые могут оказаться полезными в нашей ситуации.

– Боюсь представить, куда нас это заведет.

– Прояви хоть каплю доверия, дружище. Уилл у нас дамский угодник, – улыбнулся Макс. – Мы просто… поможем ему.

– Поможем?

Макс многозначительно пожал плечами.

– Ты собираешься найти ему проститутку? – чуть не закричал я.

Макс шикнул на меня и оглянулся.

– Ори еще громче. Кто бы мог подумать, что ты такая целка, Бен. Я удивлен, – заметил он. – Я не собираюсь подсовывать ему проститутку в постель. Нам просто надо его отвлечь. Вот мы его и отвлечем.

– Но…

Он поднял палец, заставляя меня умолкнуть, и поднял телефон между нами. Послышалось несколько гудков, зачем ответил глубокий серьезный мужской голос: Джонни Френч.

– Чем я могу быть тебе полезен, Макс? – спросил он.

– Как ваши дела этим вечером, мистер Френч? – в ответ поинтересовался Макс.

– Все еще неплохо.

– Надеюсь, я вас не разбудил?

Послышался скрипучий смех.

– Забавно. Я полагаю, вам все понравилось?

Макс улыбнулся, и я выгнул бровь. Мне пришло в голову, что я понятия не имею, чем Макс занимался в клубе. Я знал, что там была Сара… но я вдруг подумал, что подробности могут оказаться более непристойными, чем я предполагал изначально.

– Все было великолепно. Просто великолепно. Как обычно, само собой. У вас обалденный клуб.

– Хорошо, рад слышать. Теперь к делу.

– Я хотел попросить об одолжении.

– Я так и думал, – откровенно сказал Джонни.

– Штука в том, что мы оказались в несколько затруднительном положении и нуждаемся в некоторой помощи.

– Я слушаю.

– Нам нужна подсадная утка. Отвлечь кое-кого.

– Отвлечь.

– Да. Сара здесь. Но наши друзья тоже.

– Ясно… и вы хотите их отвлечь.

– Не совсем так. Мы просто хотим… чтобы они хорошо провели время. Особенно один наш друг. Мы хотим, чтобы его… заняли на несколько часов.

– Чтобы вы могли отлучиться и провести День святого Валентина со своими девушками.

Макс улыбнулся.

– Что-то вроде этого.

На линии воцарилось молчание, мы с Максом вопросительно переглянулись.

– Он повесил трубку? – одними губами произнес я.

Макс пожал плечами.

– Вы здесь? – спросил он.

– Здесь. И да, без проблем. Уверен, что у меня есть идеальный способ отвлечь вашего друга.

– Я ему не доверяю, – сказал я на пути обратно в ресторан.

– Перестань волноваться. Джонни – человек слова, уверяю тебя.

– В его голосе не прозвучала особенная радость от твоего звонка.

Макс отмахнулся.

– Он не из тех парней, которые будут дарить мне цветы и говорить, что я милашка.

– Он говорил так, будто мы засранцы.

– Мы и есть засранцы.

Он прав.

– А как насчет Генри? – спросил я, остановившись на лестнице перед входом в ресторан.

– Думаешь, он будет проблемой?

– Я думаю, что, если сунуть ему тысячу баксов в карман, мы не увидим его до утра вторника.

– Прекрасно. Значит, мы хорошо поужинаем, дождемся, пока Джонни пришлет нам кого-нибудь, а потом найдем наших девушек. Если все пройдет гладко, я не увижу твою безобразную рожу до утра, и тогда мы сможем начать наш мальчишник как положено.

– Годится.

Мы обменялись рукопожатием и целеустремленно вошли в ресторан.

Уилл и Генри были там же, где я их оставил. Их окружали горы тарелок и мисок. Стейки и рыба, салат с беконом, дымящиеся овощи на гриле и самый большой краб, которого я видел в своей жизни.

– Ого! – сказал Макс, глядя на запасы еды, которыми можно было накормить десятерых. – Голодные?

– Мы не знали, что ты хочешь, – пожав плечами, ответил Генри. – К тому же платит Бен, так что…

– Тебе лучше? – Уилл скептически поинтересовался у Макса.

– Намного, спасибо. И я чертовски голоден.

Мы сели, и Макс подозвал официанта.

– Мне еще один «Макаллан», пожалуйста.

– А мне стопку «Бельведера». – Я указал на Генри и Уилла. – А этим двоим то, что они пьют.

– Что я пропустил? – поинтересовался Макс, накладывая на свою тарелку что-то вроде картофеля. – Вы двое наконец слились в экстазе и решили сбежать вдвоем? Внизу есть часовня, насколько я знаю. Прямо в казино.

– Ха, – отозвался Уилл. – На самом деле мы обсуждали, кто следующий. Я уверял Генри, что единственный верный ответ – ты.

– Ой не знаю, – ответил Макс. – Никогда нельзя быть уверенным, во что выльется твой секс по расписанию.

Уилл заржал.

– Так что скажешь, Стелла? Представь только, что если это случится с тобой и Сарой, – подхватил Генри.

Макс улыбнулся той закрытой улыбкой, которая у него всегда бывала, когда он говорил о своей личной жизни.

– Я не обсуждал эту тему с ней и тем более не собираюсь обсуждать ее с вами.

– Но ты об этом думал. – Я поймал себя на том, что не могу сдержаться. Никогда не видел, чтобы Макс запал на кого-то так, как он запал на Сару. Мне было известно это чувство. Во всяком случае, он точно об этом думал.

– Разумеется, – ответил он. – Но мы совсем недолго вместе. У нас есть время.

Снова принесли напитки, и Макс поднял свой стакан, собираясь сказать тост.

– За Беннетта и Хлою! Желаю вам, чтобы ваши ссоры были редкими, а если нет – кого я обманываю? – по крайней мере, пусть после них секс будет особенно хорош!

Мы все чокнулись и сделали по глубокому глотку. Зал, такое ощущение, начал расширяться и сжиматься, и я отставил водку и потянулся за водой.

– Что ж, не могу дождаться, когда мы уже пойдем играть, – сказал Генри, потирая руки. – Я уже поговорил с парочкой дилеров. Немного разочарован, что у них тут стандартные коэффициенты. Но нельзя же выиграть все.

– Ого! Звучит так, как будто ты глубоко погрузился в тему, – заметил я и задумался, не пора ли мне начать беспокоиться.

Он пожал плечами и отрезал кусок от своего стейка. Я взял себе на заметку, что, если он снова заговорит об игре в карты или о рулетке, я вмешаюсь. В конце концов, я хороший брат или кто?

Мы продолжили ужин, Макс и я обменивались заговорщицкими взглядами и посматривали на двери. В тот момент, когда Уилл встал, собираясь в туалет, Макс получил смску.

– Она здесь, – прошептал Макс. Написал что-то в ответ и нажал «Отправить». – Сказал Джонни, во что одет Уилл и что он будет у входа в ресторан. Шоу начинается.

– Это слишком легко, – сказал я, осматриваясь и испытывая неловкость. – С тех пор как в моей жизни появилась Хлоя, все легкое закончилось.

– Расслабься уже, – тихо ответил он. – Это же не инсайдерская торговля. Мы просто пытаемся найти способ ускользнуть по-тихому и потрахаться. Успокойся.

– У-у-у.

Я поднял взгляд, услышав голос Генри и заметив, что он уставился куда-то в другой конец зала. На полпути к нам Уилла остановила незнакомая женщина. Она была… прекрасна. Длиннющие рыжие волосы, умело нанесенный макияж – она выглядела произведением искусства. Ее тело облегало короткое платье с бусинами, она смотрела на Уилла, улыбаясь и положив ладонь ему на руку.

Но…

Я толкнул Макса и спросил:

– Это она? Женщина, которую послал Джонни?

Его глаза расширились, потом слегка сузились, как будто он пытался рассмотреть ее получше и как будто у него концы с концами не сходились.

– Что за… – произнес Генри.

Макс начал что-то яростно печатать в телефоне, пока мы с Генри пялились на Уилла. Высокая женщина увлекала его в сторону бара. Было впечатление, что Уилл собирается угостить ее выпивкой.

Генри добавил:

– Не понял, это что…

Уилл посмотрел в сторону нашего столика, встретившись со мной взглядом. Вот дерьмо. На меня снизошло понимание, и я захохотал. Джонни обвел нас вокруг пальца, и с той самой секунды, когда эта женщина появилась, Уилл все про нас понял. Перчатка брошена.

– Вот сукин сын, – выругался Макс.

Но у меня не было времени на вопросы, потому что Рыжик явно готовилась наложить руки на Уилла.

Мы все в огорошенном молчании наблюдали, как она подалась вперед и что-то прошептала ему на ухо. Она положила ладонь ему на грудь, сжимая ткань, и ее рука была даже крупнее моей. Уилл рассмеялся, покачав головой и указав на наш столик.

С соблазнительной улыбкой она схватила его за рубашку еще крепче и притянула к себе, страстно целуя в губы. О черт.

Он изумленно отступил от нее и пошел к нам. Когда он уселся на свое место, мы переглянулись, не понимая, что произошло. Какое-то время Уилл молчал и моргал, потом взял стакан. Осушил его одним глотком и сделал глубокий вдох.

– Ну вы и засранцы, – сказал он, откидываясь на спинку стула и закидывая в рот креветку. Пусть я и целовался с парнем, но поцелуй был неплох.

Похоже, эту игру Уилл выиграл. Я бросил взгляд через столик, туда, где он копался в тарелке с десертами, продолжая самодовольно ухмыляться.

– Я совсем пьян или мы случайно наняли мужчину-проститутку, чтобы отвлечь нашего друга? – спросил я у Макса.

Он не ответил, просто показал мне экран телефона с последней смской: фотография руки Джонни с вытянутым средним пальцем. Прекрасно.

Я засмеялся и грохнул стаканом о стол, хотя собирался просто поставить его.

– Я хотел промолчать, но чисто справедливости ради: я же тебе говорил.

– Иди в жопу. – Макс осел на стуле и запустил руки в свою шевелюру. – Это еще не все, он выждет подходящую минуту, и тогда нам крышка. Ты хоть понимаешь, что я сделал сегодня вечером, чтобы быть с этой женщиной? Сбежал с мальчишника лучшего друга. Украл лимузин. Нанял своему второму лучшему другу трансвестита, Беннетт.

Может быть, у меня в крови бурлил алкоголь или дело было в полнейшей абсурдности ситуации, но я смеялся и не мог остановиться.

– Мне кажется, Бен окончательно спятил, – заметил Генри. – Ну что, кому сегодня фартит? – Он вытащил из кармана мятую бумажку, судя по всему, со ставками, которые они сделали ранее. – Черт возьми. Это Макс.

Я откинулся на стуле и потер лицо. Макс прав: это только начало.

 

6. Макс Стелла

Шум голосов в баре, звон бокалов и грохот игровых автоматов вокруг нас время от времени заглушались гоготом величайшего мерзавца на земле – Уилла.

– Интересно, каково это – чтобы тебе отсосал мужик-проститутка? – размышлял он. – Ладно, если забыть о том, что это незаконно, и ты не знаешь, что это парень. Готов поспорить, сосет он классно.

Я пожал плечами, чувствуя, что вся эта ситуация начинает веселить меня все больше и больше.

– Готов поспорить, это просто офигительно.

– Крепче держит в руке, – со смехом согласился Беннетт.

– Язык больше, лучше подходит для этого дела, если вы понимаете, что я имею в виду, – добавил я.

– Вот черт. Вы заставили меня пожалеть, что я дал ему от ворот поворот. – Уилл поднял свой пустой стакан и помахал официанту, чтобы тот принес ему еще один. – Куда едем дальше?

– Я думаю, можно отправиться в «Тао» в отель «Венеция». – Я пожал плечами. – Или вернемся в «Белладжио»?

– Кто-нибудь знает, где Генри? – поинтересовался Беннетт, оглядываясь и, видимо, приходя к выводу, что его это не настолько волнует, чтобы встать.

Но тут появились Сара и Хлоя, держась за руки и направляясь к столу для игры в блек-джек, расположенному в десяти футах от бара. Беннетт инстинктивно выпрямился, привлекая внимание Уилла.

– Да ты шутишь, – застонал Уилл, проследив за направлением его взгляда. Пробормотав невнятную благодарность, он взял стакан у официанта. – Они даже не знают, что мы здесь, да? Бог мой, конечно, знают. Вот почему вы весь вечер ведете себя как полные идиоты. Такое впечатление, будто у вас четверых в половых органах устройство самонаведения. – Он вздохнул. – Все с вами ясно.

Я встал одновременно с Беннеттом, потягиваясь, перед тем как заправить рубашку в брюки. Уилл может болтать что хочет. Я иду к Саре.

– Если не возражаете, джентльмены, сегодня вечером я попытаю удачи в блек-джеке.

Я двинулся от бара к столику, где девушки раскладывали свои фишки и готовились делать ставки. Сев рядом с Хлоей, я посмотрел Саре в глаза и подмигнул.

– Макс, – произнесла она, улыбаясь.

– Лепесточек, – кивнул я.

Выудив пару фишек из кармана, я попросил крупье разменять их на более мелкие и включить меня в раздачу.

– Я собираюсь выиграть немного денег, – объявила Хлоя всему столику.

– Хотел бы я посмотреть на это, – пробормотал я, хмурясь при виде карты, которую лицом вверх положил передо мной крупье. Пятерка червей.

– Я тоже. – Беннетт скользнул на последний свободный стул за столом на противоложной стороне от Хлои, рядом с Сарой. Между мной и Сарой сидел худой мужчина в ковбойской шляпе с выдающейся растительностью на лице.

Проиграв со счетом двадцать пять не в мою пользу, я повернулся к мужчине, чтобы рассмотреть его получше.

– Дружище, у тебя шикарные усы.

Он приподнял шляпу, благодаря меня, и продул со счетом двадцать два.

Хлоя не стала брать новую карту, и дилер объявил, что у нее туз и валет пик. Верхней картой у дилера был валет, а когда перевернули другую карту, оказалось, что лицом вниз лежал король. Дилер выдал Хлое ее выигрыш, перед тем как одним движением собрать карты со стола.

– Я тебе говорила! – пропела Хлоя, пританцовывая на своем месте и посылая Беннетту воздушный поцелуй. – Сегодня мне везет.

Он отреагировал, слегка приподняв бровь.

Бросив взгляд в сторону бара, я увидел Уилла, он потягивал напиток и что-то строчил в телефоне. Он поднял глаза и посмотрел на меня с выражением «ну ты и мудак», в ответ я помахал рукой, давая понять, что скоро вернусь.

Проблема заключалась в том, что блек-джек был чертовски увлекателен. Хлоя выигрывала раз за разом. И хотя мы с Беннеттом систематически проигрывали все наши деньги, это не имело никакого значения. Дилер зажигал, смех Сары был заразителен, а мужчина с усами рассказывал уморительные анекдоты между раздачами карт.

– Доктор входит в комнату, – говорил он, проводя пальцами по усам и подмигивая Хлое. – Здоровается с пациентом, который лежит и ждет осмотра, делает какие-то пометки.

Дилер вскрыл наши карты, и мы все взглянули на стол в ожидании очередного расклада.

– Тут до него доходит, что он держит не ручку, а термометр. Он хмурится и говорит: «Черт возьми, какая-то жопа заполучила мою ручку».

Чувство юмора у Сары всегда было легким, и она любила пошлые шуточки, поэтому от смеха она согнулась вдвое, упав на край обитого тканью стола. Она выглядела еще красивее, чем раньше. Раскраснелась от выпивки, но, помимо этого, выглядела совершенно счастливой. Выпрямившись и поймав мой взгляд, она туманно улыбнулась, моргнула и посмотрела на мой рот. Мысль отправиться за ней в стрип-клуб была явно самой удачной идеей за этот вечер.

И если подумать, единственной удачной. Я подмигнул ей и облизнул губы.

– Вы двое собираетесь прелюбодействовать или играть, черт возьми? – спросила Хлоя. Ей пришла девятка, и она решила пропустить ход; у дилера же на столе лежала шестерка, он взял еще одну карту – семерку – и проиграл, потому что закрытой картой была девятка.

– Заткнись, женщина, – шутливо прошипел я.

– Молодой парень входит в бар, – продолжил наш новый знакомый, пока дилер собирал карты. И черт возьми, я пришел к выводу, что это лучший партнер по блек-джеку в моей жизни. Дилер начал тасовать карты. – Заказывает десять шотов виски. Бармен говорит: «Черт, малыш», но выставляет их в ряд.

Мне нравился усач из-за его усов, конечно же, но еще он производил впечатление человека, который уже не первый год встречает день рождения в одиночестве. В нем чувствовалась какая-то смесь легкости и отчаяния, и при этом он продолжал искусно рассказывать пошлые анекдоты в обществе полупьяных незнакомцев. Я даже не возражал, когда его взгляд обращался на Сару и мутнел. Я не был готов винить этого парня, ведь я и сам ничего не смог с собой поделать, влюбился. Сара неотразима.

– И вот перед этим худым долговязым мальчишкой выставили десять шотов виски. Он опрокидывает их один за другим, даже не моргнув. «Вау, – говорит бармен, – что вы празднуете?»

Сара уже хохотала, а я удивленно наблюдал за ней. Она никогда не перестанет меня поражать. На этот раз она предвкушала грязные шутки, которые ей рассказывал в Лас-Вегасе эксцентричный незнакомец.

Усач хихикнул, качая головой.

– «Мой первый минет», – отвечает парень. Бармен удивленно говорит: «В таком случае позвольте мне угостить вас еще одним шотом». – Усач замолчал и выжидательно посмотрел на Сару.

Торжествующе размахивая руками, словно отмечая победу, Сара договорила:

– Парень отрицательно качает головой. «Нет, приятель, спасибо. Если уж десять шотов не смогли заглушить этот вкус, еще один ничего не изменит!»

Вокруг нас разразился смех, и я понял, что мы собрали вокруг нашего стола изрядную толпу. Хлоя была в ударе, усач зажигал, и сейчас, в два часа ночи, наш столик был явно самым веселым в казино. Сара и усач хлопнули в ладоши, а дилер начал раздавать карты, весело улыбаясь.

Карточная игра превратилась в водоворот шуток и напитков; ликующие возгласы Хлои часто прерывались громким, истерическим хохотом Сары. С некоторым беспокойством я оглянулся, пытаясь найти Уилла в баре. С тех пор как я дал понять, что мы скоро закончим, прошло немало времени, и я совершенно потерял ориентацию.

Он исчез.

Я достал телефон из кармана, бросил смиренный взгляд на мои две оставшиеся двадцатипятидолларовые фишки и написал ему смс:

«Где ты?»

Он тут же ответил:

«Встретимся в “Венеции”, мне тут делает минет один парень».

– Засранец, – пробормотал я в тот момент, когда усач начал рассказывать очередной анекдот.

Но почти сразу же умолк, так как мне на плечо легла рука.

– Мистер Стелла.

Стол и окружавшая его возбужденная толпа притихли. Я увидел озабоченное выражение на лице Сары и повернул голову. За моей спиной стоял мужчина в темном костюме и с чрезвычайно серьезной физиономией.

– Да, приятель?

У него был наушник, и его лицо давало понять, что к нему надо относиться очень-очень серьезно.

– Я должен попросить вас и мистера Райана пройти со мной, будьте любезны.

– В чем дело? – поинтересовался Беннетт, кладя карты на стол рубашками вверх. Толпа начала взволнованно перешептываться.

– Мне не позволено обсуждать это в зале. Джентльмены, снова прошу вас проследовать за мной. Сейчас.

Не задавая дальнейших вопросов, мы встали, обменялись удивленными взглядами и пошли за мужчиной. Я обернулся, поощрительно улыбнулся Саре и произнес одними губами:

– Все в порядке.

В конце концов, что мы могли натворить?

Мужчина в черном костюме провел нас через служебный вход и дальше по длинному пустому коридору к двери без вывески. Внутри строгой белой комнаты находились металлический стол, весьма похожий на тот, с которого я начал вечер, и три складных стула.

– Присаживайтесь. – Мужчина указал нам на стулья и повернулся, собираясь уйти.

– Что происходит? – спросил Беннетт. – Мы пошли за вами только из любезности. Как минимум вы должны сказать, почему попросили нас уйти из-за стола.

– Подождите Хаммера. – Мужчина кивнул на третий, пустующий стул и ушел.

Я уселся, а Беннетт остался стоять. Несколько минут он ходил взад-вперед, потом вздохнул и сел рядом со мной. Вытащил телефон из кармана и начал кому-то смсить, скорее всего Хлое.

– Что за дерьмо, – проворчал он.

Я согласно хмыкнул, но не успел ничего сказать, потому что мы услышали шаги, приближающиеся по коридору.

В дверь вошли двое парней, оба в темных костюмах, с короткими стрижками и кулаками размером с дыню. Никто из них не был выше меня, но у меня возникло отчетливое подозрение, что они все явно имеют больший опыт в рукопашной, чем я. А надо сказать, кое-какой он у меня имеется.

Они молча уставились на нас тяжелыми многозначительными взглядами. Оценивающими. У меня на лбу выступил пот, и я задумался: что если эти мужчины – владельцы лимузина, который я… одолжил, чтобы по-быстрому смотаться к Саре? Это явно или водители, или охранники.

Или это полицейские под прикрытием, пришедшие по нашу душу за то, что мы наняли проститутку. Мы заплатили за нее? Ее можно связать с нами? Или… вот жопа. Может быть, нас с Сарой засняли на камеру и теперь нам влетит еще и за наши предыдущие эскапады? Я мысленно составил список, кому надо позвонить, после того как меня обвинят в публичном совершении непристойного действия. Юристу, Саре, маме, чопорным партнерам по бизнесу, сестрам-истеричкам. А потом перед глазами пронеслись бросающие в дрожь фотографии мужчин и женщин, которых поймали во время секса в машине, или на мосту, или на школьном дворе, и осознал, что именно поэтому мы с Сарой ограничивали нашу активность клубом Джонни. Никто никогда не придет к нам с этим вопросом: Джонни уладит дело еще до того, как полиция успеет ввести координаты клуба в навигатор.

Я бросил взгляд на Беннетта, который с того момента, как эти парни вошли в комнату, сидел на стуле совершенно расслабленный, словно находился на заседании совета директоров. Одну руку засунул в карман, вторую положил на бедро и спокойно рассматривал новоприбывших.

– Добрый вечер, джентльмены, – сказал я, придя к выводу, что кому-то надо начать обмен любезностями. Эти увальни, медведи, наемные головорезы явно почерпнули идеи для своих гримас из комиксов или фильмов Тарантино. Невозможно было удержаться и не поразвлечься хоть чуть-чуть.

Первым заговорил тот, который был ниже ростом, хотя его все равно никак нельзя было назвать невысоким. Голос у него оказался писклявым, как у пятилетней девочки.

– Я Хаммер. Это Ким.

Сидящий рядом со мной Беннетт Райан был достаточно пьян, чтобы сказать:

– Ценю иронию, причем в обоих смыслах.

Мужчина, представившийся Хаммером, долго смотрел на Беннетта, перед тем как задать вопрос:

– Вы понимаете, почему мы попросили Лероя привести вас сюда?

Мы с Беннеттом ответили одновременно.

– Гм, нет, – сказал я.

– Уж точно не потому, что мы обчистили казино, – заявил Беннетт.

C этими словами мне первый раз пришло в голову, что, скорее всего, нас пригласили сюда по вопросам, связанным с игрой, а не из-за великого похищения машины или непристойных действий. На нас не просто заведут досье, а потом отпустят – евнух по имени Хаммер и медведь по имени Ким сломают нам по очереди все пальцы на руках.

Хаммер фыркнул со словами:

– Знаете, сколько засранцев вроде вас мы повидали в этой комнате? Они приезжают сюда на выходные со своими заразными шлюшками и книжкой «Рулетка для чайников» и думают, что обчистят наше казино, а потом уедут трахать своих подружек и хвастаться выигранными пятьюстами долларами?

Прочистив горло, Беннетт поинтересовался:

– Мы что, похожи на людей, которые могут впечатлиться, выиграв пятьсот баксов?

Ким, который был крупнее Хаммера и при этом выглядел менее пугающим благодаря рубинам в ушах, шагнул вперед и грохнул кулаками по столу. Было такое ощущение, что затрясся не только стол, а вся комната. Но я заметил, что Беннетт даже не моргнул. Я-то сам точно подпрыгнул. Я был уверен, что металлический стол сейчас рухнет нам прямо на ноги.

– Вы что, думаете, это уютная норка вашей мамаши? – зарычал Ким. В отличие от Хаммера его голос был низким и скрипучим. – Вы что, думаете, вы тут играете в лото за кухонным столом?

Беннетт сидел неподвижно с ничего не выражающим лицом.

Мужик повернулся ко мне с таким видом, словно я должен отдуваться за нас обоих.

– Нет, – ответил я с максимально расслабленной улыбкой. – Если бы мы были дома у моей мамочки, нас бы угостили чипсами и «Гиннессом».

Проигнорировав мою остроту, Хаммер сделал шаг вперед.

– Что, по-вашему, делает казино, когда ловит за руку счетчиков карт?

– Дружище, я бы не научился считать карты, даже если бы меня тренировал Человек дождя. Все эти цифры за пределами моего понимания.

– Шуточки шутим?

Я откинулся в кресле, тяжело выдохнув. Вот жопа.

– Я думаю, что я продулся. Потерял все фишки. Даже если бы мы считали карты, мы не особенно хороши в этом, поэтому я не могу взять в толк, что мы тут делаем.

– Лучшие счетчики иногда позволяют себе проиграть. Думаешь, когда считаешь карты, ты всегда только выигрываешь?

Я вздохнул, наклонился вперед и оперся локтями на колени. Эти риторические вопросы никуда нас не приведут.

– Могу я поделиться секретом?

Хаммер удивленно выпрямился.

– Продолжай.

– Я никогда раньше не играл в блек-джек. Вот он, – я кивнул в сторону Беннетта, – он прикидывает цены на алкоголь, пока мы сидим за столом, а он уже бесплатный. Он даже не делает ставки.

Ким фыркнул и сказал:

– И тем не менее вы оба играете в питч на две колоды, останавливаетесь на семнадцати и делаете дабл после сплита.

Беннетт с искренним любопытством подался вперед.

– Это он на каком языке говорил?

В первый раз с тех пор, как мы сюда вошли, я увидел, как уголок рта Кима приподнимается, как будто он пытается сдержать улыбку. Или возглас досады, я не мог разобрать.

– У вас два варианта на выбор, – сказал Хаммер. – Первый: я ломаю вам пальцы. Второй: бью по лицу.

Я моргнул, испытав мимолетный приступ гордости от того, что угадал наше наказание. Но что-то было не так. Пусть я никогда раньше не играл в блек-джек в Вегасе, но это не значит, что я ничего не знаю. Ломать пальцы и бить лица – это перебор в отношении двух парней, заподозренных в тем, что они счетчики.

– Давайте ваши ручки, – сказал Ким, похлопав по столу.

– Я начну с мизинцев, – скривил губы Хаммер. – Кому они нужны, эти мизинцы?

– А ну притормозите, – прорычал я, чувствуя, как в моей груди бурлят нетерпение и праведное негодование. – К черту акцент, я, черт возьми, американский гражданин, вы, засранцы, и я знаю свои права. Если вы тут заводите речь о насилии, позовите сюда копа или адвоката.

Дверь распахнулась, и, хлопая в ладоши, вошел сволочь Уилл. Моя кровь заледенела, и я откинулся на стуле с хриплым выдохом.

– Ну ты и мерзавец, – вздохнул я.

– Это было идеально! – Он улыбнулся Хаммеру и Киму, а я застонал, уронив голову на стол. Мне следовало бы догадаться. – Вы были сердиты, но убедительны, – сказал он нам. – Можно было бы с негодованием постучать кулаком по столу, но мне ужасно понравилось, как ты начал выступать по поводу своих прав американского гражданина. Я ржал до слез.

Он стукнул себя кулаком по груди в районе сердца, одобрительно глядя на меня.

Хаммер и Ким со смехом отступили в сторону, а Беннетт встал и подошел к Уиллу. На секунду я подумал было, что он сейчас его ударит или даже по яйцам двинет, но потом заметил, что Беннетт улыбается. Секунды три он смотрел прямо в глаза Уиллу, потом похлопал его по плечу и двинулся к выходу.

– Хорошая игра, – проворчал он, скрываясь в коридоре.

Хаммер и Ким подошли ко мне, протягивая руки и широко улыбаясь.

– Прости, мужик, – со смехом сказал Хаммер. – Позвонил мистер Джонни Френч. Сказал, надо помочь Уиллу сравнять счет. Судя по всему, вы заслужили небольшую расплату за то, что думали тем, что у вас в штанах, а? – Он поднял руки и пожал плечами, и мне стало интересно, связан ли он с мафией или нет. – Мы просто хотели вас наколоть.

– Это был самый легкий способ увести вас от дам, – добавил Уилл, покачиваясь на каблуках.

Я вздохнул, потер лицо и почувствовал, что сердце перестало колотиться как сумасшедшее. Что ни говори, блестящая разводка.

– Ладно, уверен, пока мы тут торчали, Хлоя всех обчистила.

– У нее все хорошо, – согласился Уилл. – Выиграла как минимум несколько тысяч.

– Пойдемте, – предложил Ким, помогая мне встать и похлопывая по спине. – Давайте выпьем.

– Знаешь, что я тебе скажу, – объявил я, пожимая ему руку. – Я буду держаться как можно дальше от карт.

– «Я американский гражданин!» – завопил Уилл и упал кресло в приступе истерического смеха. За последние пятнадцать минут он делал это уже десятый раз.

– Итак, – начал я, – ты заплатил этим мужикам сто баксов, чтобы они нагнали на нас страху. Ну и как, доволен?

Проигнорировав мои слова, Уилл сделал вид, что смахивает с глаз скупую слезу.

– Твой патриотический боевой клич в конце будет звучать у меня в ушах до конца дней моих!

– Это и правда было смешно, – согласился Беннетт.

Мы сидели за низким стеклянным столиком в шикарном баре в «Белладжио», развалившись на мягких замшевых диванах и потягивая, наверное, миллионный коктейль за этот вечер. Опьянение наконец взяло надо мной верх, до этого момента я его не чувствовал. Но адреналин медленно покидал мои вены, и знание того, что девушки уже спокойно спят в своих кроватях, плюс алкоголь заставили руки и ноги отяжелеть и расслабиться после всех наших приключений.

Вокруг нас было тихо: шел четвертый час утра, и большинство людей сосредоточилось в казино или в более шумных барах.

Уголком глаза я увидел, что к нашему столику направляется мужчина. Он был одет в хорошо скроенный костюм, имел наушник и источал отчетливую ауру важности; официанты уступали ему дорогу и нервно здоровались. К нам явно шла какая-то шишка, но поскольку Уилл сидел с нами за столом, я не думал, что это снова его проделки.

– Джентльмены, – произнес мужчина, остановившись у стола. – Должно быть, вы Беннетт, Макс и Уилл.

Мы кивнули и обменялись приветствиями.

– Старший мистер Райан присоединился к нам в зале с высокими ставками, – продолжил он. Так вот чем занимался Генри. – Но у него сел телефон, поэтому он попросил меня узнать, как ваши дела. Меня зовут Майкл Хок, я вице-президент по отношениям с клиентами в «Белладжио».

Я взглянул на своих друзей, желая знать, заподозрили ли они, что кое-кто из знакомых этого человека наверняка называет его Мой член. Уилл прикрыл глаза на секунду, сглотнул и снова открыл глаза, сохраняя самообладание. Беннетт кивнул и, к моему полнейшему удовольствию, прикусил губу, сдерживая эмоции.

– Я хотел убедиться, что вы прекрасно проводите вечер, – продолжил мистер Хок, глядя на каждого из нас по очереди.

– Все замечательно, – ответил я, не в состоянии отвести взгляд от Беннетта. Я уж лет десять не видел его в таком состоянии: губа дрожит, он прижал к ней палец, чтобы скрыть это, а его глаза наполняются слезами. Наконец он взглянул на меня… и не выдержал.

Закрыв лицо ладонью, Бен откинулся на спинку дивана и заржал. Он уже сильно опьянел и устал, и весь этот вечер был достаточно безумным, чтобы он не смог сдержаться при виде парня по имени Майк Хок. Рядом с Беннеттом Уилл покраснел, наклонился и закрыл лицо руками.

– Прошу прощения, – выдавил Уилл, не убирая рук. – Я не хотел бы показаться грубым, мистер Хок. Просто это уже слишком.

Повернувшись лицом к визитеру, я улыбнулся.

– Большое спасибо, что пришли нас проведать. Передайте Генри, что мы в порядке.

Майк Хок был невысок ростом и вовсе не выглядел суровым и неприятным, как администраторы казино в фильмах. У него было круглое дружелюбное лицо и понимающие глаза. Он хмыкнул, покачал головой и оставил нас со словами:

– Хорошего отдыха, джентльмены.

– Майк Хок! – Беннетт только что не кричал, уронив руку. Его глаза покраснели от смеха. – Ну и как я должен был с этим справиться? Все равно что встретить живого единорога!

Уилл наклонился к нему, и они хлопнули друг друга по ладоням. Потом Уилл вздохнул и положил голову на спинку дивана.

– Вот дерьмо, это просто гвоздь сегодняшнего вечера!

– Вечер только начинается, – Беннетт уже приходил в себя, но говорил еще невнятно. Он посмотрел на пустой стакан Уилла. – Выпей еще.

– Нет. Слишком поздно для того, чтобы ты меня напоил и сделал со мной все что хочешь.

– Официант! – крикнул я. – Один скотч для этого скопидома! А лучше принесите бутылку.

– Макс, я уже сказал, что больше не буду пить. – Уилл отвернулся, делая вид, будто сердится. – Слишком поздно, чтобы притворяться, что ты меня любишь.

Официант скользящим движением поставил стакан со скотчем перед Уиллом, а рядом со слабым стуком материализовалась бутылка.

Уилл уставился на меня, потом на бутылку и покачал головой.

– Нет.

– Штука в том, – заплетающимся языком вещал Уилл, обняв меня вялой рукой за плечи, – что женщины коварны. – Он помахал указательным пальцем другой руки прямо перед моим носом. – Как часто тебе попадается женщина, с которой можно так развлечься? – Он тянул последнюю гласную секунд пять, а потом дернулся вперед за стаканом. Тот отъехал от его пальцев, но Уилл наконец схватил его ладонью.

– Только один раз, – признал я. – И даже с Сарой это совсем другое дело, не так, как с вами, парни. Я пытаюсь меньше материться. – Я задумчиво потер челюсть. – Вроде того.

– Чтобы ты меньше матерился, это все равно как я бы меньше… я… – Уилл умолк, погрузившись в размышления. – Я тоже что-то там. Хочу есть. – Он провел ладонью по лицу и взглянул на часы. Я тоже проверил телефон. Почти полшестого утра. – На самом деле я устал. Давайте позавтракаем в полдень и продолжим нашу холостяцкую тусовку завтра.

Мы встали, расплатились по счету и пошли к эскалаторам, копаясь в карманах в поисках ключей от номеров, чтобы предъявить их службе безопасности.

Когда двери лифта открылись, мы молчали. Я чувствовал блаженное опьянение и готовность дать жару моей леди наверху. И я не мог дождаться завтрашнего дня.

 

7. Беннетт Райан

Голос Уилла нарушил молчание в лифте.

– Надо ли нам сколько-нибудь беспокоиться о Генри, который остался играть по-крупному?

Я сунул руку в карман пиджака и достал кредитку своего братца – единственную, которую Мина разрешила ему взять, когда он уезжал из дома.

– Не знаю, во что он играет, но ему придется выиграть или у него закончатся деньги, а единственная карточка в его кошельке – это ключ от номера.

– Прекрасно, – пробормотал Макс, сонно прислонившись к стенке лифта. – Я сейчас сдохну.

Уилл вздохнул, наблюдая за цифрами, сменяющимися на дисплее.

– Знаете, парни, несмотря на то что вы парочка сексуально озабоченных недоумков, вы умудрились устроить нам веселую ночь, полную развлечений.

– Стрип-клуб, имитация медицинских проблем, фантастический ужин, великая кража лимузина, проститутка-трансвестит, Хлоя, выигравшая несколько штук баксов, и еще нас чуть не искалечили какие-то дуболомы, – перечислил Макс, выпрямляя спину. – Неплохо, а?

Уилл уставился на него.

– Великая кража лимузина?

Макс потер лицо ладонью и покачал головой.

– Это история для другого…

Уилл поднял руку и широко раскрыл глаза, как будто ответ на предыдущий вопрос его больше не интересовал.

– И как мы могли забыть Майка Хока? Я считаю, что Майк Хок имел довольно значительное отношение к вашим сегодняшним развлечениям. – Уилл икнул, слабо взмахнув рукой, когда двери лифта открылись на нашем этаже. – Я бы сказал, что вас заездили, если бы это не звучало так пошло.

Я наблюдал, как довольная улыбка Макса превращается в шутливую.

– Уилл. Малыш. – Он положил на щеку Уилла тяжелую ладонь и цокнул языком. – Не могу дождаться, когда появится какая-нибудь девушка и вышибет у тебя почву из-под ног. Ты считаешь, что у тебя все по плану, все четко. Ты думаешь, что тебе нравятся твои суровые холостяцкие апартаменты, триатлон и работа, плюс сиськи по расписанию. Но когда появится эта девушка, я тебе повторю: «Я же говорил», и не жди от меня ни капли сочувствия, когда ты превратишься во влюбленного идиота. – Легонько хлопнув Уилла по щеке, он засмеялся и пошел по коридору. – Не могу дождаться этого, дружище!

Уилл смотрел, как Макс бредет по коридору, устало передвигая ноги и едва шевеля тяжелыми руками. Потом выжидательно повернулся ко мне, как будто рассчитывал, что я продолжу лекцию. Я пожал плечами.

– Во многом он прав. Когда ты встретишь эту девушку, мы будем радоваться за тебя, но еще больше удовольствия получим, поддразнивая тебя.

– Вот почему вы мои друзья, – пробормотал он, вяло толкнув меня в грудь рукой и повернувшись в противоположную сторону коридора, где располагался его номер.

Пожелав Уиллу спокойной ночи, я отправился к себе, сожалея, что не знаю, где остановилась Хлоя. Хотя я очень устал и был пьян, я все равно спустился бы снова вниз, взял такси и поехал бы к ней, где бы она ни находилась.

Войдя в номер, я подошел к шкафу повесить пиджак и замер. С деревянного крючка свисало белье, в котором Хлоя была в стрип-клубе. В слабом утреннем свете, падавшем в окно, камешки, украшавшие крошечный лифчик и трусики, подмигивали зелеными и белыми огоньками.

С колотящимся сердцем я сделал несколько шагов в глубь комнаты, желая получить еще одно подтверждение того, что она здесь, в моей постели, ждет меня. И да, она крепко спала посреди горы из одеял и подушек на огромной кровати.

Стянув одежду и бросив ее куда попало на пол, я навис над Хлоей, опираясь на руки и ноги. Не касаясь ее, еще нет, просто вбирая ее в себя: спутанные темные локоны на ослепительно белой простыне, закрытые глаза с едва трепещущими во сне ресницами, влажные, красные, зовущие губы. Ниже шеи ее тело пряталось в коконе из одеял, и уставившись на то местечко, где у нее бился пульс, я почувствовал себя хищником. Возбуждение от того, что я могу сделать с ней что угодно – поцеловать, разбудить, заняться с ней сексом, – было таким же острым, как два года назад, когда мы впервые остались наедине в отеле.

Приподняв одеяла, я скользнул к ней и понял, что на ней надета только моя футболка. Под ней Хлоя голая. Такой она мне нравилась больше всего: руки и ноги, тяжелые спросонья, низкие непристойные звуки.

Я придвинулся к ней ближе, и только тогда она поняла, что я рядом. Она приняла душ и больше не пахла незнакомой женщиной, источая привычные ароматы цветов и лимона. Я поцеловал изгиб ее груди в вырезе футболки и отодвинул ткань, чтобы провести языком по ее животу от пупка до бедра.

Любопытные пальцы пробежали по моим волосам; самые кончики погладили подбородок и обвели мой рот.

– Я думала, что вижу сон, – прошептала она, окончательно просыпаясь.

– Нет, это не сон.

Ее руки снова скользнули в мои волосы, ноги широко раздвинулись – она знала, что я здесь и собираюсь дать ей то, что ей нравится больше всего на свете. Передвинувшись, чтобы оказаться между ее бедрами, я нагнулся и слегка подул на ее промежность, поддразнивая и наслаждаясь тем, как она выгибается подо мной, притягивает ближе к себе, тихо постанывает. Это мой любимый танец: целовать ее бедра, ноги, выдыхать совсем рядом с ее самым нежным местечком. В номере было прохладно, но ее кожа уже покрылась капельками пота, и я легко проскользнул пальцем в самую глубину. Моя Хлоя вскрикнула – одновременно с облегчением и желанием.

Она не просила меня ускорить темп, потому что если чему и научилась за это время, так это тому, что в ответ я буду ласкать ее еще медленнее. Она в моей постели, в моей комнате, уже моя жена во всех смыслах, и я не собирался никуда торопиться, особенно сейчас, когда я мечтал о ней всю ночь и никуда не спешил утром.

Я дал ей почувствовать свое дыхание и свои пальцы, поцеловал ее живот, попробовал на вкус кожу. «Черт, как она прекрасна, – подумал я, – когда ее руки вытянуты над головой в поисках опоры, которой не хватает ее телу». Ее бедра двигались передо мной, извивались, и наконец я больше не мог сдерживаться, стремясь ощутить ее тепло и сладость. Я нежно поцеловал ее, закрыв глаза и наслаждаясь остротой ощущений.

Я хотел большего. Как всегда, я хотел одновременно пробовать ее на вкус и трахать, и в ту секунду, когда мой язык скользнул по маленькому выступу ее клитора, я потерял голову, широко открыв рот и впиваясь в нее, смакуя, посасывая. С криком она вцепилась мне в волосы и начала двигать бедрами по направлению ко мне, и мы слились в едином знакомом ритме. Она была шелковистая и теплая, ее ноги скользнули мне на плечи, смыкаясь, и единственное, что я теперь слышал, были ее приглушенные мольбы и шорох простыней, когда она двигалась ко мне.

Ее тело не могло решить, чего же оно хочет, – ласки языка или давление губ, поэтому я решил за нее, изголодавшись после ночи торопливого секса украдкой и отсутствия интимности. Я вобрал ее в рот, посасывая и напоминая: вот так я тебя люблю, нежно и страстно.

Я совершенно потерялся в тебе.

Я так хорошо знал ее тело, все его ямочки и изгибы, аромат. И хотя поначалу я хотел подразнить ее, я не мог; ее наслаждение предшествовало моему. Она быстро кончила, ее ноги ослабели, спина выгнулась, потом ее стоны стихли и бедра перестали дрожать. Она приподнялась на локтях, наблюдая за мной.

Я поцеловал ее пупок, задирая футболку и обнажая ее полные нежные груди.

– Привет, милая.

– Ты хорошо провел вечер? – спросила она, еще сонная и пьяная от удовольствия.

– Это определенно было интересно. – Мои зубы нашли нижнюю выпуклость ее груди, язык очертил изгиб, скользнул к соску.

– Беннетт?

Я притормозил свое наступление на ее грудь, взглянул ей в лицо и заметил некоторую неуверенность.

– М-м-м?

– Ничего, что мы это сделали? Ничего, что я вмешалась в твой мальчишник? Имею в виду, я же практически присвоила твой первый вечер.

– Ты думаешь, я хоть сколько-нибудь удивлен, что ты решила явиться в клуб?

Она закрыла глаза, слегка улыбаясь. Но только слегка.

– Не удивиться – не значит обрадоваться.

Я дернул футболку, поднимая ее еще выше и связывая руки Хлои у нее над головой.

– Для мальчишника у нас есть целый уик-энд. Хорошо, что ты приехала. – Я наклонился и прильнул губами к ее шее. – На самом деле, если ты когда-нибудь прекратишь свои безумные выходки, перестанешь вести себя глупо от того, что ты меня хочешь… я немного расстроюсь.

– Немного? – я слышал улыбку в ее голосе.

Глядя на ее лицо, разбросанные по подушке волосы, потемневшие от желания и удовольствия глаза, я ощутил, что проваливаюсь назад во времени. Как мы тут оказались? Эта женщина подо мной – та же самая, которую я презирал много месяцев, которую трахал одновременно с ненавистью и вожделением. А теперь она в моей комнате, на моем мальчишнике, с кольцом моей бабушки на пальце и с руками, связанными моей любимой футболкой, которую она давным-давно присвоила.

Хлоя склонила голову, ловя мой взгляд.

– О чем ты задумался?

Я закрыл глаза и сглотнул.

– Просто вспоминаю.

Она выжидательно смотрела на меня.

– Просто вспомнил, как все было, и…

– И?

– Думал о том, как у нас все началось… и что я чувствовал. Пытался вспомнить последнюю женщину, которая была у меня до тебя… Кажется, я тебе не рассказывал о том вечере.

Она рассмеялась подо мной.

– Не думала, что у нас будет настолько романтическая беседа. – Она слегка поерзала и потерлась скользкой кожей о мой член.

– Просто послушай, – прошептал я, наклоняясь, чтобы поцеловать ее. Отодвинувшись, я продолжил: – Она была моей спутницей во время благотворительного приема для «Миллениум Органикс». Ты там тоже была…

– Я помню, – отозвалась она, глядя на мои губы.

– На тебе было надето это платье… – выдохнул я. – Черт. Это платье. Оно было…

– Красное.

– Да. Но не просто красное. Алое, как пожарная машина. Кричаще красное. Ты выглядела как пылающий маяк, как дьяволица… если подумать, так оно и было. Однако моей спутницей была Эмбер, и…

– Блондинка. Высокая. Силиконовые сиськи? – уточнила она, явно вспомнив ее. Мне стало приятно, зная, что ей настолько не все равно, что она даже помнит мою подружку двухлетней давности.

– Да, та самая. И она… – Я вздохнул, вспоминая свое полнейшее равнодушие в тот вечер. – Она была милая. Но она была не ты. Я же был одержим тобой, сходил по тебе с ума. Мне нравилось находить кнопки, на которые я мог надавить и вызвать у тебя реакцию. Мне нравилось, когда ты злилась, потому что в этот миг твои мысли были сфокусированы на мне, пусть даже в ярости.

Она снова рассмеялась, потянулась, чтобы поцеловать меня в шею и чуть-чуть пососать кожу.

– Псих.

– Тем вечером, – продолжал я, не обращая на нее внимания, – ты пила в баре, я подошел к тебе и что-то сказал. Не помню даже что. Но уверен, какую-то гадость. – Я закрыл глаза, вспоминая ее лицо, ее пустой взгляд без капли заинтересованности. – Ты просто взглянула на меня, рассмеялась, взяла свой стакан и ушла. Черт, это свело меня с ума, хотя я понял это только позже. Я привык, что ты реагируешь на мои подколы, показываешь, что ты задета, сердита или расстроена. Но увидеть одно только равнодушие… черт. Я чувствовал себя дерьмово.

– Я не помню, что ты сказал, – призналась она. – Но уверена, что мне потребовалась куча усилий, чтобы казаться равнодушной.

– Вскоре мы ушли, Эмбер и я. – Я провел рукой по телу Хлои от груди к лицу. Взглянул ей в глаза и добавил: – Я переспал с ней. Но это было ужасно. Ты не выходила у меня из головы. Я закрывал глаза и представлял, как это – прикоснуться к тебе. Пытался представить, какие звуки ты издаешь, когда кончаешь, что именно чувствуешь. Вот тогда я и кончил. Закусил подушку, чтобы не произнести твое имя.

Она резко выдохнула, и я осознал, что до сих пор она сдерживала дыхание.

– Вы поехали к ней или к тебе?

Я отвел глаза от своих пальцев, ласкающих ее подбородок, и снова посмотрел ей в лицо. Какое это имело значение?

– К ней. А что?

Пожав плечами, она ответила:

– Просто любопытно.

Я продолжал рассматривать ее и видел, как вертятся колесики в ее голове, она о чем-то размышляла.

Наклонившись поцеловать ее в ухо, я спросил:

– О чем ты думаешь, маленькая проказница?

Она улыбнулась.

– О том… в какой позе ты ее трахал.

Моя кровь заледенела.

– Ты хочешь это знать, потому что представляешь меня в постели с другой женщиной?

Она сразу же покачала головой, ее глаза потемнели. Руки над головой сжались в кулаки, стиснув мою футболку.

– Мне нравится слышать, что ты думал обо мне. Я просто… хочу, чтобы ты мне это говорил.

– Я был сверху, как сейчас, – осторожно прошептал я. – Мы переспали только один раз. Уверен, что она сочла меня совершенно неинтересным любовником.

Она поерзала, устраивая связанные руки поудобнее и наблюдая за мной. Думая, думая, думая.

– Перед тем как ты с ней переспал, – произнесла она, глядя на мои губы, – когда вы пришли к ней домой… Она взяла у тебя в рот?

Пожав плечами, я ответил:

– Да, чуть-чуть.

– А ты что?

– Попробовал ли я ее на вкус? – уточнил я, и Хлоя кивнула. – Нет. Нет.

– Ты надел презерватив?

– Я всегда использую презерватив, – засмеялся я. – Ну, использовал до тебя.

Она улыбнулась и закатила глаза.

– Верно. – Ее ноги обвились вокруг моей талии. – До меня.

Все, что мне было надо, – слегка двинуть бедрами, и я мог войти в нее. Но почему-то говорить на эту тему, лежа на ней голышом, было прекрасно. У нас не было секретов.

– Она кончила? – спросила Хлоя.

Вздохнув, я сознался:

– Притворилась.

Хлоя рассмеялась, вжимаясь головой в подушку, чтобы лучше меня рассмотреть.

– Ты уверен?

– Да. Попытка была достойная, но не из ряда вон.

– Бедная девушка не знает, чего лишилась.

– Это было за несколько дней до конференц-зала, – прошептал я, целуя уголок ее рта. – Думаю, я уже был в тебя влюблен. Так что, когда я вспоминаю эту ночь с Эмбер, я чувствую, словно обманул тебя. С учетом того, в каком виде ты обнаружила меня сегодня вечером: с завязанными глазами и в ожидании эротического танца, я хочу сознаться во всех своих возможных грехах. Вот почему сейчас я говорю об Эмбер.

Ее лицо посерьезнело, глаза широко раскрылись.

– Ты не обманывал меня. Ни с Эмбер, ни с любой другой женщиной, которая могла оказаться на моем месте сегодня в клубе.

– Я бы не стал, ты знаешь, – сказал я, и у меня перехватило горло. Потянувшись вперед, я высвободил ее руки и нежно потер запястья. – Ты же видела, я не возбудился, пока не понял, что это ты. Я не мог бы изменить тебе.

Она кивнула, и я начал покрывать поцелуями ее шею, припухшие губы. Припухшие от того, как я с ней жестко обращался сегодня вечером. Срань господня, должно быть, у нее все тело болит. Все же она опустила руки, потянулась вниз и погладила себя.

Целуя меня, она тихо застонала мне прямо в рот.

– На вкус ты как я.

– И как только это могло случиться? – спросил я, покусывая ее нижнюю губу.

Приподняв бедра, она насадилась на меня, внезапно став требовательной и нетерпеливой.

– Тише, – прошептал я, отодвигаясь и снова медленно погружаясь в нее, и застонал ей в шею. – Не торопись. – Черт. Она сладкая и нежная, как мед. – Как хорошо. Всегда так чертовски хорошо, Хло.

– Как ты заметил?

Я на секунду остановился, пытаясь понять, что она имеет в виду.

– Как я заметил, что тебе больно?

Она кивнула.

Ее любимая игра – когда я рассказываю ей о любой замеченной мной мелочи. Я на все обращаю внимание – она это обожает.

– Сегодня в клубе ты довольно жестко насаживалась на мои пальцы.

Она хмыкнула, закрыла глаза и провела руками по моей спине.

– И я был не особенно нежным в туалете.

– О да, – прошептала она, поворачивая голову и кусая меня за плечо.

Я начал двигаться в ней неторопливыми ритмичными толчками.

– Поэтому сейчас, пробуя тебя на вкус, я не удивился, что у тебя кое-где немножко натерто.

– Я близко. Быстрее, пожалуйста, – выдохнула она, но я не увеличил скорость.

– Быстрее нет, – возразил я, прижимая губы к ее уху. – Больше всего меня сводит с ума медленный секс. Тогда я чувствую тебя лучше всего, слышу каждый звук, который ты издаешь. Представляю, как мы выглядим под одеялом, когда я двигаюсь в тебе. Думаю о том, сколько раз заставлю тебя кончить. Когда я жестко трахаю тебя в кровати, туалете или казино, эти мысли вылетают у меня из головы.

Ее дыхание пресеклось, и она молча давала мне понять, чего хочет. Провела ладонями по моей спине, погладила шею, лицо. Я чувствовал холод ее помолвочного кольца и думал: «Черт побери, эта женщина будет моей женой, родит мне детей, разделит со мной дом и всю жизнь. Увидит, как я состарюсь и, вероятно, растеряю все мозги. Она пообещает любить меня несмотря на ни что».

Я приподнялся над ней на вытянутых руках, наслаждаясь ощущениями, двигаясь в ней. Но ее ладони легли на мое лицо, привлекая мое внимание к ее глазам.

– Эй.

Я попытался совладать с дыханием, чувствуя, как капли пота падают с моего лба ей на грудь.

– Да?

Она облизнула губы и сглотнула.

– Я так тебя люблю. – Ее большой палец скользнул мне в рот, и я прикусил его, вызвав у нее короткий стон. – Что бы ни происходило вокруг нас…

– Я знаю.

Мы обменялись взглядами, в которых сквозило безмолвное отчаянное понимание того, что нам всегда будет недостаточно, что идеальная жизнь для нас – когда мы вдвоем, когда мы касаемся друг друга, но она никогда не ограничится только этим. Вот почему она явилась на мою холостяцкую вечеринку, хоть и уедет завтра. Вот почему я не мог держаться в стороне, зная, что она в одном городе со мной.

И вот она подо мной, возбужденная, требовательно поднимает бедра навстречу, чтобы получить то, что ей нужно. Она всегда будет принадлежать мне – дома, на работе, в постели, – эта мысль словно спустила во мне курок, и я устремился к своему освобождению.

Она была близко, но, к сожалению, я был еще ближе.

– Давай же, милая… давай… больше не могу.

Ее руки сжали мои бедра, голова откинулась на подушке.

– Давай.

Мое тело напряглось, бедра двигались яростными толчками, я был на грани оргазма.

– Уже почти, Миллс.

Я редко использовал эту интонацию, чтобы она не утратила воздействие на Хлою. От шеи вниз по груди у нее разлился румянец, она выгнулась на постели, высоко поднимая бедра навстречу мне, принимая меня как можно глубже. Ее губы приоткрылись, она тонко вскрикнула и растворилась в оргазме подо мной.

Я никогда не устану наблюдать, как Хлоя кончает. Румянец на ее коже, ошеломленные темнеющие глаза, уставившиеся на меня, губы, произносящие мое имя… Каждый раз думаю о том, что я единственный мужчина, когда-либо доставлявший ей такое удовольствие. Ее отяжелевшие руки упали на постель, язык облизал губы.

– Черт, – прошептала она, содрогаясь.

Меня подхватила волна наслаждения, и я забыл обо всем, кроме ощущения ее тела вокруг меня. Ее сладость, ее влажность… Я выгнулся, закричал и кончил.

Звуки моего голоса еще отражались эхом от потолка, когда я упал на нее, потный и тяжелый. Мне хотелось уткнуться лицом в изгиб ее гладкой шеи и проспать хотя бы три дня.

Она рассмеялась, застонав под моей тяжестью.

– Слезь с меня, Халк.

Я откатился, рухнув на матрас рядом с ней.

– Черт, Хло. Это было…

Она свернулась клубочком рядом со мной, мурлыкая.

– Очень, очень хорошо. – Она потянулась, погладила мой подбородок и прошептала: – Мне нужно как минимум десять минут, прежде чем я смогу это повторить.

Я рассмеялся, но смех превратился в хриплый кашель, когда ее слова полностью дошли до меня.

– Иисусе, женщина! Мне понадобится больше времени. А ну-ка обними меня крепче.

Прижавшись губами к моей шее, она произнесла:

– Не могу дождаться того момента, когда ты станешь мистером Беннеттом Миллсом.

Мои глаза широко распахнулись.

– Что?

Она тихо и низко рассмеялась, по-прежнему касаясь губами моей кожи.

– Ты меня слышал.

 

Благодарности

Благодарим нашего агента Холли Рут, наших сообщников (мужей и детей), наших фантастических читателей и наших друзей и семью, которые мирились с нашими остекленевшими глазами в те моменты, когда мы придумывали новую главу во время встречи за обедом.

Благодарим всех до единого прекрасных людей в Gallery. Спасибо, Джен и Лорен.

И самое большое спасибо нашему редактору Адаму Уилсону, который понимает, что иногда самый незначительный повод может вызвать бурю эмоций.