В социальной системе, идеология которой основывается на экономическом детерминизме, кажется довольно странным признавать за отдельной личностью какую-нибудь существенную роль. И тем не менее, именно Ленин — и никто другой — заставил большевистскую партию захватить власть 7 ноября 1917 года; именно Сталин — и никто другой — посылал на смерть миллионы ни в чем не повинных крестьян, миллионы коммунистов, которые помогали ему уничтожать оппозицию Троцкого, Зиновьева, Каменева, Бухарина и т. д., коммунистов, жаждавших лишь одного — служить своему вождю. И не кто другой, как Хрущев, дал жизнь докладу на закрытом заседании относительно «культа личности и его последствиях». Если бы на месте Хрущева находился Молотов (бывший уже секретарем центрального комитета в 1921 году), или Маленков (ставший им сразу после смерти Сталина), или Брежнев (который станет первым секретарем после падения Хрущева), кто бы осмелился утверждать, что доклад на закрытом заседании двадцатого съезда вообще бы имел место?!

Разумеется, как глава компартии СССР, Никита Хрущев мало чем отличался от своих предшественников или наследников, в самых разнообразных областях. Во времена его правления социальное и правовое положение крестьян и рабочих осталось таким же, каким оно было и раньше; тысячи церквей были закрыты, как во времена Ленина; по его указанию войска стреляли в демонстрантов в Тбилиси, в Новочеркасске, в Воркуте — подобные приказы первым стал отдавать Ленин, до и после кронштадтских событий 1921 г.; такие же приказы отдавали все советские руководители. Он вновь открыл некоторые концентрационные лагеря, подобно тому, как это начинал делать Ленин, как и Сталин, который бесконечно расширил эту концентрационную систему, как и Брежнев, который активно поддерживал существование этой государственной институции. По приказу Хрущева советская армия оккупировала Венгрию, премьер-министр которой был коммунистом, совершенно так же, как Ленин приказал оккупировать Грузию, находившуюся тогда в руках социалистов (640 231 голос — за создание Учредительного Собрания и лишь 24 513 голосов — за большевиков), как и в свое время Брежнев отдал приказ о военном наступлении на Чехословакию, страну, руководимую исключительно коммунистами. Хрущев приказал построить берлинскую стену, — Сталин в свое время организовал блокаду Берлина. Хрущев пытался — безуспешно, впрочем, — разместить ракетные базы на Кубе, подобно тому, как Брежнев — но уже с успехом — создал стратегические базы на Ближнем Востоке, в Африке, в Индийском океане.

Но Хрущев сделал и такое, что ни один из его предшественников или наследников до сих пор никогда не совершал. В 1955 году он, коммунистический «патриарх», отправился в Каноссу, к «еретику» Тито и тем самым нанес сокрушительный удар по догме «московской непогрешимости». В 1956 году он сделал возможной десталинизацию, представив доклад на закрытом заседании — факт совершенно беспрецедентный не только в деятельности первого секретаря компартии СССР, но и для всего международного коммунистического движения в целом.

Разоблачение «культа личности» было предпринято лишь один раз, с большой осторожностью и лишь через семь лет после хрущевского доклада: в 1963 году Антонин Новотный, первый секретарь компартии Чехословакии и президент республики, представил центральному комитету партии доклад о «нарушении партийных принципов и социалистической законности в период „культа личности“». Этот доклад, включавший около ста страниц, обсуждался, при закрытых дверях, 3 и 4 апреля 1963 года и никогда не был опубликован. Резюме этого доклада (около сорока страниц) имело хождение внутри партийного аппарата и было доступно лишь высшим партийным чиновникам. Это резюме также никогда не было опубликовано. Через три года чешский журнал «Сведестви» (№ 28, 1966 г.), издающийся в Париже, напечатал этот текст, обширные отрывки из которого были опубликованы в «Монде» (28–30 мая 1966 г.). Полностью же это резюме было напечатано в июле-августе 1967 г. во французском журнале «Контра Сосьаль».

В 1960 году Хрущев не поколебался вступить в конфликт с другой великой державой коммунистического мира — Китаем, чего опасался делать даже Сталин. В 1962 году, как мы узнаем из книги Солженицына «Бодался теленок с дубом», Хрущев убедил членов политбюро, колебавшихся в этом вопросе, допустить публикацию «Одного дня Ивана Денисовича», — что позволило всему миру познакомиться с литературным гигантом.

А в конце жизни Хрущев решился на то, на что ни один советский руководитель, ни один первый секретарь компартий стран восточного блока никогда не решался, — он продиктовал воспоминания, прекрасно зная, что они появятся не в СССР, а в «капиталистическом мире».

Будущее покажет, сыграл ли Хрущев «объективно» отрицательную роль в коммунистическом движении. Для самого Хрущева его борьба со Сталиным исходила не из теоретических или исторических причин: она была исключительно политической. Он отнюдь не искал всей правды, восстановления справедливости, как впоследствии он хотел заставить людей поверить в это, — он искал прежде всего усиления своей позиции в качестве партийного вождя. Он предуготовил падение Берии в 1953 году, он был не чужд в истории отставки Маленкова в 1955 году с поста главы правительства, он готовился расправиться со всей сталинской гвардией. И по мере того, как этот проект становился все более и более отчетливым, старая сталинская гвардия, в интересах собственной защиты, решила устранить Хрущева. Этим и объясняется столкновение в июне 1957 года между Хрущевым и большей частью политбюро. Но в тот текущий момент — февраль 1956 года — когда Хрущев настаивает на необходимости разоблачения «культа личности», остальные члены предпочитают избегать открытого столкновения. Хрущев мог быть удовлетворен: за год до смерти Ленин осудил Сталина, но безрезультатно; три года спустя после смерти Сталина его продолжатель решил открыто приступить к подготовке политической смерти Сталина.