159

Натан внимательно просмотрел газетную статью о рейсе «Катей пасифик» в Вашингтон. Итальянцы выбрали нового главу государства: бизнесмена заменили на бывшего председателя Европейской комиссии. Один бонза, свергнутый другим. Чад собирался начать войну с Суданом. В Чечне опять лилась кровь. Иран потрясал ампулами с ураном перед западными средствами массовой информации, а страна вооружала «Хезболлу», которая стреляла по Израилю. Американский государственный секретарь Кэтлин Моргенсен угрожала военным вмешательством. В Персидском заливе участились ядерные испытания, которые проводились в перерыве между двумя проходами танкеров, перевозящих все дорожающую нефть. Исчезновение ай-ка вызвало лавину хаоса.

Вашингтон был укрыт облаками. «Боинг-747» пронзал их, заметно потряхивая пассажиров, что вызвало дополнительный стресс у Натана, и без того выбитого из колеи четырьмя днями морского плавания, двадцатью шестью часами перелета и тринадцатичасовой разницей во времени.

Его мысли занимала Лин Ли. Их пути разошлись в Гонконге. Несмотря на все свои сомнения, она пустилась по следу двух других основателей ARK. Если верить тому, что рассказал им Райлер, китаец был бизнесменом-даосом родом из провинции Ву-дан. Что же касается индийского миллиардера, должно быть, он фигурировал в списке самых богатых людей планеты по версии журнала «Форбс». Можно было поспорить, что название ARK составлено из инициалов троих компаньонов. Натан не особенно рассчитывал на этот след, поскольку сомневался, что господа А. и К. знают больше, чем господин R. В ячейке номер 172 которую открывал синий ключик, он нашел девять тысяч долларов и диск. Он поспешил просмотреть его в ближайшем интернет-кафе. На диске были имена всех двухсот сорока восьми ай-ка, а также список их мишеней, должности, фотографии, которые свидетельствовали о наивысших достижениях природы и успехах пластической хирургии. Среди любовников-бонз было много руководителей мультинациональных компаний, а также главы влиятельных корпораций или могущественных государств, один председатель европейской комиссии, мафиозные лидеры, директора ЦРУ и Управления национальной безопасности, Генеральный секретарь ООН, владельцы Всемирного торгового банка, ВТО и Международного валютного фонда… Из соображений безопасности Натан переслал содержимое диска по своему электронному адресу. По Интернету он просмотрел список самых богатых людей планеты. Среди миллиардеров-индийцев фигурировал некто Рабиндранат Амхи, шестидесяти дет, чье состояние равнялось тринадцати с половиной миллиардам долларов. Проживал он в Бангалоре. Ни о его должности, ни о сфере деятельности ничего не говорилось. В списке бонз его не было, а имя начиналось на «А». Достаточно указаний, чтобы Лин решила купить билет в Бангалор.

– Даже если этот А. часть ARK, даже если он по-прежнему проживает в Индии и если тебе удастся к нему подобраться, он все равно тебе ничего не скажет, – предупредил ее Натан.

– Наша встреча тоже произошла несмотря на всякие «если». Один из этих следов приведет к Аннабель, и вполне возможно, это будет тот след, который возьму я.

– Как я смогу с тобой связаться?

– Однажды я просто положу руку тебе на плечо.

На этом обещании они и расстались. Натан оставил себе диск и две тысячи долларов. Хватало ровно на то, чтобы купить билет в один конец в Вашингтон и продержаться там несколько дней.

В национальном аэропорту он сел в метро до остановки «Джорджтаун», купил новую одежду и остановился в скромном отеле поближе к университету. Затем подготовился к встрече со злом.

 

160

Натан отправился на берег Потомака, где 8 марта этого года, через восемь часов после похищения Галан Райлер, исчезла юная мексиканка. Мария ждала здесь студента Алека Фаулза, с которым познакомилась совсем недавно. Полиция обнаружила здесь платок фирмы «Гермес», мексиканскую подделку, и синие джинсы. Вероятность того, что существует какая-либо связь между Марией, Николь Баллан и ай-ка, была ничтожной. Жертвы были связаны датами, местами исчезновения, рядом совпадений и интуицией подполковника Морена. То есть не бог весть что. Поскольку Джеймс Музее был убит сразу после того, как Натан попытался его убедить копать в том месте, где Мария и Алек назначили свидание, он решил завершить работу.

Было 21.30. Именно в этот час Мария поджидала Фаулза у высохшего дерева, метрах в ста от реки. Тропинка для пешеходов и дорожка для велосипедистов пролегали через заросшее травой поле. Тусклый свет фонарей с трудом пробивался сквозь идущий от реки туман. Какой-то мужчина выгуливал собаку. Чтобы добраться до места преступления, нужно было пройти метров пятьсот, не меньше. Как в Фонтенбло. Натан крался, забравшись в шкуру преступника.

У дерева ждет молодая женщина, на нее падает свет фонаря. Я могу свободно разглядывать ее, потому что скрыт темнотой. Никто не приходит. Как будто она ждет именно меня. Я подхожу к ней. Она смотрит на меня с удивлением. Вблизи она кажется еще красивей. Она намокла под дождем. Ее удивление превращается в страх, что делает ее еще желаннее. Я бросаюсь на нее, срываю с нее одежду. Она сопротивляется, это возбуждает меня. Я трогаю ее кожу, касаюсь обнаженного тела. Я бью ее, чтобы она поняла, что кричать нельзя. Она задыхается, стонет, кажется, чувствует оргазм Я тоже чувствую. Удовольствие уступает место огромной усталости. Жертва неподвижна. Я больше не хочу ее. Избавиться. Убить. Зарыть на месте. Не изменять привычкам. Идет дождь. Земля сырая и рыхлая, я могу копать яму руками. Не хватает только наткнуться на какого-нибудь придурка, выгуливающего свою шавку. Одежду я разбросаю, чтобы сбить с толку полицейских ищеек.

Он стал копать землю под удивленными взглядами мужчины и его немецкой овчарки.

– Вы выводите ее по вечерам? – спросил у него Натан.

– Что вы… делаете?

– Ищу труп. Это вам ничего не напоминает?

– А должно?

– Два месяца назад в этом месте напали на женщину.

– Полиция меня тогда уже допрашивала. Я вывожу Билла каждый день, вы же понимаете…

– И что вы им сказали?

– Что в тот вечер мы с Биллом остались дома, потому что шел дождь.

– Сегодня тоже идет дождь.

– Моросит. Когда моросит, мы выходим, когда идет сильный дождь, то нет.

Под завистливым взглядом Билла Натан продолжал копать.

Почему вы не воспользуетесь лопатой?

– У нападавшего ее не было.

– Полиция ничего не нашла.

– Шли бы вы домой.

– Я делаю то, что хочу. У нас демократия.

– Это вам так кажется.

Натан выпрямился, весь заляпанный грязью.

– А что если я вернулся перепрятать жертву?

Мужчина удрал. Натан опять принялся копать. Дождь становился сильнее.

Собаки труп не учуяли. Это могло означать, что его там либо не было, либо он был зарыт слишком глубоко. Натан опять погрузил ладони в глинистую почву, скреб, царапал, вынимал горсти земли. Наконец правая рука наткнулась на какое-то препятствие. Палец ноги. Он освободил от земли ступню, ногу, разложившееся тело. Смесь суглинка и плоти представляла собой омерзительную, кишащую червями массу. Труп был неузнаваем. Можно было только догадаться, что это была женщина с длинными волосами.

Зловещее открытие, похоже, подтвердило, что Николь и Мария были убиты одним и тем же человеком. Наверняка судебные эксперты извлекут необходимую информацию из этого человеческого месива. Они появятся здесь после телефонного звонка, который хозяин Билла непременно сделает, как только вернется домой. Они установят личность покойника, его прошлое, состояние здоровья, физические характеристики, привычки, черты характера, образ жизни. Натан довольствовался бы тем, что Джеймс Музес сообщил ему по телефону, но самое важное – это то общее, что объединяет Николь и Марию. Для этого нужно будет расспросить Алека Фаулза.

Под удивленными взглядами прохожих он добрался до гостиницы. Портье брезгливо, на кончике пальца, протянул ему ключ. Он принял ванну, надел чистую одежду и через двадцать минут снова вышел на улицу.

 

161

Местонахождение Фаулза он выяснил в пять минут второго ночи. Натану пришлось разбудить охранника университетского общежития и соседей студента по комнате, чтобы узнать, что тот отправился в «Десперадос», на углу 34-й улицы и М-стрит. В шуме, который производила группа «Дефтонз», ему удалось столкнуться с некой девицей, которая была знакома с Фаулзом и видела, как тот выходил из заведения около половины первого. Не исключено, для того, чтобы закончить веселье в «Беджи Смит» или «Бенито» – так именовались два ночных бара неподалеку, которые посещали любители ночных развлечений. Натан обнаружил его в «Бенито» – ночном клубе с интерьером из смолистого дерева, пропитавшегося табачным дымом, залитом музыкой в стиле латино, от которой через несколько минут хотелось убежать как можно дальше. Молодой человек с тонкими чертами лица сидел, обхватив руками бутылку пива, за столиком в компании сильно накрашенной, хохочущей девицы.

– Алек Фаулз?

– Кто его спрашивает?

– ФБР.

Девица состроила гримасу. Натан избавился от нее легко:

– Сколько вам лет?

– Двадцать восемь.

– Я могу посмотреть ваши документы?

Она сделала вид, что роется в карманах, а затем сообщила, что забыла их в общежитии университета.

– Сходите за ними. Я вас подожду.

Девица с трудом оторвалась от пола, более липкого, чем мухобойка. Натан занял ее место.

– Черт, – пробормотал Фаулз, – я думал, что она совершеннолетняя, клянусь вам. – На вид ей лет двадцать пять. Как вы узнали?

Натан ткнул указательным пальцем в нос:

– Феромоны. В этом возрасте девушки испускают их в неимоверном количестве. Она накрасилась сверх всякой меры, чтобы скрыть возраст, да и выпила всего лишь глоток пива, а вы уже приканчиваете вторую бутылку. Вы пытались затащить в постель младенца.

– Что, теперь ФБР следит за нравами?

– Мне нужна информация.

– Какая информация?

– Мария.

– Опять эта история?

– Она еще не закончена.

– Но я все рассказал полиции.

– Но не ФБР. Теперь дело у нас. Следствие продвигается плохо.

– Что вы хотите узнать?

– Вам известно, что такое «виктимология»?

– Нет.

– Это техника составления психологического портрета, которая состоит в том, что нужно изучить жертву, чтобы больше узнать о нападавшем. Мы только что обнаружили труп Марии, и теперь вы нужны нам для того, чтобы схватить убийцу.

– Вы нашли Марию? Где?

– Там, где она вас ждала и куда вы якобы явились с опозданием.

Связь с несовершеннолетней, труп Марии и намек, который содержался в последней фразе, вывели Фаулза из равновесия, и он присосался к «Короне», как будто это был спасительный нектар. Он созрел для допроса.

– Я задам вам несколько вопросов. На некоторые из них вы уже отвечали, но мне нужны более точные ответы.

У Алека Фаулза было ангельское личико, круги под глазами, как у человека, страдающего бессонницей, глаза кокаиниста, прическа рок-звезды, модная одежда, серьга в ухе, часы «Патек Филип». Парень из богатой семьи, который учится в университете ради собственного удовольствия.

– Как получилось, что вы живете в университетском общежитии?

– Я студент юридического. Перед вами будущий адвокат.

– У вас наверняка есть средства, чтобы снять квартиру.

– Мои предки кантуются в Лос-Анджелесе и кладут мне деньги на счет. А дальше я уж сам выкручиваюсь. На хрена мне платить за какую-то вшивую меблирашку? Я найду куда потратить деньги.

– Куда, например?

– Ну, путешествия.

– И кокаин.

– Вас я интересую или Мария?

– Оба. Все взаимосвязано.

Фаулз опустошил вторую «Корону». Натан решил пойти на компромисс:

– Я готов забыть про малолеток и порошок, но вы должны помочь мне разобраться с трупом.

– Без проблем.

– Какие физические особенности поразили вас в Марии?

– Вы что, подозреваете, что это я ее убил?

– Я пытаюсь понять, что привлекло внимание нападавшего.

– Вы знаете Сельму Хайек?

– Нет.

– Это актриса. Мария была чем-то на нее похожа. Длинные черные волосы, золотистая кожа, огромные черные глаза приоткрытый в улыбке рот, округлости там, где надо. В общем, секс-бомба.

– Как она одевалась?

– Брюки, джинсовая куртка, сапоги. Такой спортивный стиль. Барахло вроде ничего особенного, но на самом деле все очень качественное.

– Она была разговорчивая? Общительная?

– Болтала со всеми подряд.

– Где она жила?

– В Мехико. Изучала английский, собиралась потом преподавать и путешествовала по Штатам, чтобы попрактиковаться в языке. Когда я с ней познакомился, она как раз отмечала первый месяц пребывания в Америке.

– Где?

– В «Десперадос». Это рядом.

– К тому времени она давно жила в Вашингтоне?

– Только что приехала Как раз искала комнату.

– И вы ей предложили свою.

– Я знаю, что это запрещено, но она не имела понятия, где переночевать.

– Вы гостеприимный человек, это хорошо.

Алек уставился на пустую бутылку. Натан заказал еще два пива.

– Откуда она приехала?

– Из Питсбурга.

– Каким транспортом?

– Автостопом.

– И кто ее подбросил?

– Откуда я знаю?

– Какой-нибудь дальнобойщик, или коммивояжер, или молодые люди…

– Мария никогда об этом не рассказывала.

– Она не боялась путешествовать одна?

– Она занималась крав мага – это такая израильская борьба, что-то вроде самообороны.

– У нее был в Мехико приятель?

– Она только что с ним порвала.

– Она или он?

– Она. Вы что, ничего не записываете?

– Я складываю информацию туда, где она не потеряется. Мария рассказывала вам о своей семье?

– Ее отец – служащий в какой-то американской многонациональной продовольственной компании. А про мать не знаю.

– То есть скорее средний класс?

– Ну да.

– А хобби?

– То же самое, что и у меня. Путешествия, кино, музыка.

– И наркотики?

– Нет, это было не ее.

– А теперь самое главное. Что она делала в течение сорока восьми часов, предшествовавших смерти? Вы сказали, что она приехала в Вашингтон за день до смерти.

– Мария сначала отправилась в университет Джорджтауна, чтобы найти какое-нибудь жилье, но там ничего не было. Тогда она пошла в «Десперадос», чтобы справиться о недорогих гостиницах. Там я ее и встретил.

– В котором часу это было?

– В восемь.

– Дальше?

– Мы выпили по стаканчику, повеселились, потом пошли в киношку.

– На какой сеанс?

– На двадцать два часа. Смотрели «Bubba Но-Тер». Знаете?

– Нет.

– Там все происходит в доме для престарелых, где поселилась мумия фараона и высасывает души людей через задницу. А главные герои – Элвис и Кеннеди, еще живые. Один парализован и прикован к постели, а другой стал черным и свихнулся.

– Что вы делали потом?

– Мы прошвырнулись по берегу, потом пошли ко мне. Мария мне нравилась. Да вообще она любого могла завести. С ней я был просто супер. Это вам говорит знаток.

– Знаток чего?

– Женщин.

– Значит, вы будете мне полезны.

– В чем?

– Я ищу двести сорок восемь женщин.

– Нет, кроме шуток?

– Значит, Мария провела ночь с вами. Что потом?

– Мы позавтракали в «Денни», назначили свидание – вы знаете где, и я пошел на занятия.

– Надо восстановить все, что она делала до вечера.

– Мы расстались в десять утра.

– У Марии были планы на день?

– Она собиралась пойти в Национальную галерею, а потом отправиться в Джорджтаун. Увидеть то место, где снимался «Изгоняющий дьявола». Ну, вы помните, священник под фонарем, лестница, на которой копу открутили голову… – Он стал напевать «Колокола» Майка Олдфилда. Натан поблагодарил его за пояснения:

– То, что вы мне рассказали, может помочь.

– Найдите того скота, который убил Марию, – сказал Фаулз дрогнувшим голосом.

Алек был взволнован. Натан записал номер его мобильника на оборотной стороне картонной подставки под пиво, на тот случай, если в голову придут еще какие-нибудь вопросы. Сейчас информации у него было достаточно чтобы нарисовать психологический портрет вышеупомянутого скота.

 

162

Когда Натан шел в гостиницу, у него появилось ощущение, будто за ним следят. Ему уже во второй раз пришлось разбудить портье. Было три часа ночи.

– Если опять будете выходить, оставьте ключ, – пробормотал служащий, который походил на лунатика.

В номере витал застоявшийся запах табака. Там стояли колченогая кровать, застланная матрасом толщиной с газету и, очевидно, таким же удобным для спанья, покосившийся шкаф, дверца которого визжала пронзительнее, чем оконные рамы в фильме ужасов, и ржавый умывальник, в котором валялось его грязное тряпье. Все прочие удобства располагались на лестничной площадке. Он растянулся на «газете», предварительно согнав с нее насекомое, и принялся составлять кусочки пазла.

Мария оказалась в Национальной галерее в то же самое время, что и Галан. Совпадение – обе женщины были весьма привлекательны. Один из нападавших, именно тот, который расположился в музее, запал на красивую мексиканку. Эта девица представляла интерес только для него. Когда Галан села в такси, он отправился за Марией. Это оказалось делом довольно простым, поскольку она использовала общественный транспорт. Он дождался, пока она окажется одна, что заняло некоторое время, так как общительная девушка болтала со всеми подряд. Он не решался в открытую обратиться к такой приветливой особе, как Мария, это говорило о том, что у него были коммуникативные проблемы. Судя по всему, сам он не был человеком общительным и разговорчивым, разве что причина крылась в языковом барьере. Этот недостаток не компенсировался и привлекательной внешностью. У него не было никаких шансов обратить на себя ее внимание. Ему ничего не оставалось, как действовать грубо и решительно. Ему пришлось прибегнуть к нападению, использовав силу. Этот тип был физически крепким, может быть, хорошо тренированным. У жертвы не было возможности сопротивляться, хотя она и занималась крав мага.

Мария путешествовала одна по чужой стране, где она никого не знала, была открыта и доверчива. С точки зрения виктимологии она находилась в сфере повышенного риска.

В точности как Николь, отрегулированная, как часы, чтобы ежедневно бегать одной по лесу, вне зависимости от метеорологических условий. Идеальная жертва для психопата. Степень риска для убийцы была весьма велика, поскольку он совершал преступление «на месте». Он выбирал привлекательную женщину и преследовал ее, пока не появлялся удобный случай наброситься на нее. Оказавшись на жертве, он переставал замечать, что происходит вокруг. Он ее избивал, насиловал, убивал, закапывал прямо на месте. Для это требовалась изрядная физическая сила. Если убийца предпринимал такие меры предосторожности перед тем, как подойти к жертве, так это для того, чтобы приблизиться к ней, дать зародиться желанию, выбрать удобное место. Все эти меры предосторожности предпринимались исключительно ради того, чтобы не спугнуть саму жертву, в то время как для него не имело значения, заметят ли его, оставит ли он следы. Он закапывал жертву не для того, чтобы скрыть преступление, а для того лишь, чтобы удовлетворить свои инстинкты. У него был мозг рептилии, его действия походили на повадки животного, которое пожирает свою добычу и прячет остатки, чтобы ни с кем не делиться. Животное, для которого не существовало ни закона, ни морали.

Следовало искать слабый разум в сильном теле, человека, который вращался в околовластных кругах, способного нейтрализовать оказывающую сопротивление жертву и закопать ее при помощи рук. Через семнадцать дней после убийства Марии он в южном районе Парижа проделал то же самое с Николь Баллан. Его нельзя было привязать с какому-то конкретному месту, потому что он перемещался и насиловал свои жертвы на месте. Глобализация оказалась на руку даже психопатам.

Подобному психологическому портрету мог соответствовать только один исполнитель. Он перемещался не в одиночку, а в составе группы из четырех человек, целью которых было похищение ай-ка, в том числе из Парижа и Вашингтона.

Чтобы прояснить темные места и классифицировать события по датам и месту, Натану очень пригодилась бы сейчас Сильви и ее фэбээровская картотека. По словам агента ЦРУ, которого он допрашивал в Танзании, ай-ка из Африки переправлялись в Танжер. Чтобы затем отправить их в Европу? Убийца Марии вернулся во Францию, где он убил Николь. Значит, они убивали ай-ка в Старом Свете? Натану нужно было идти по следу трупов, которые психопат оставлял на своем пути, как белые камешки. Ему нужно было вернуться во Францию. Туда, где он стал государственным преступником номер один.

 

163

Натан плотно позавтракал. Яичница с беконом, блинчики с кленовым сиропом. Он пил кофе и думал о том, что ему делать сегодня, когда ответ появился сам собой.

– Вы упали с кровати? – поприветствовал он Алека Фаулза.

– Можно сесть?

Он показал ему на стул.

– Кто вас сюда звал? – спросил Натан.

– Вы.

– Почему вчера вечером вы пошли за мной?

– Откуда вы знаете, что это я?

– Потому что сейчас вы стоите передо мной.

– Послушайте, я тут думал черт знает о чем.

«Черт знает» было его любимым выражением.

– Вы не из ФБР.

– Почему вы так решили?

– Вы живете в гостинице, к тому же дрянной, людей Допрашиваете ни свет ни заря, записей не делаете, задаете вопросы, которые мне уже задавали раньше, и потом, видок у вас не тот.

– А что значит «тот»?

– Лицо бледное, вид решительный, волосы короткие, коренастый, партнерша должна быть.

– Это называется клише.

– Я в кино видел.

– Что вам нужно?

– Вы что-то вроде частного детектива?

– Я ищу убийцу Марии.

– Почему?

– Потому что никто другой этим заниматься не будет.

– Вы что, хотите сказать, что дело закрыто?

– Обвинение может быть предъявлено людям, которые работают на весьма высокопоставленных особ.

– На правительство?

– Выше.

– Не понял.

– Тем лучше.

– Вы мне скажете, кто вы такой?

– Я никто. Убирайтесь.

– Мне нужно вам сначала объяснить кое-что.

– Что именно?

– Когда я вернулся в университетский городок; чтобы немного поспать…

– Вам удается поспать? – оборвал его Натан, который не имел никакого желания выслушивать его историю.

Фаулз вытащил пачку сигарет и, продолжая улыбаться, сунул одну в рот, но закуривать не стал.

– Вам не мешает?

– Мне – нет, но у вас будут неприятности.

– Можно подумать, что я собираюсь поджечь бикфордов шнур. Вы не находите, что все эти запреты – полное дерьмо?

– Каждый раз, когда я возвращаюсь в общество, я просто теряюсь от обилия законов, которые были утверждены в мое отсутствие.

– А вы живете вне общества?

– По мере возможности.

– Знаете, что сказал Боб Дилан?

– Knock, knock, knockin' on heaven's door.

– А еще он сказал, что для того, чтобы оставаться порядочным, надо жить вне закона.

– Именно поэтому вы хотите стать адвокатом?

Алек отклонился назад, нервно щелкнув зажигалкой.

– Это меня предки заставляют. Что правда, то правда: клиентуры хватает, ведь шагу нельзя ступить, чтобы не нарушить какой-нибудь дерьмовый закон.

Натан поставил чашку и заплатил по счету.

– Постойте, я еще не закончил свою историю.

– Я спешу.

– То, что я вам расскажу, кое-что изменит в ваших планах.

Натан снова сел.

– Когда я вернулся домой дрыхнуть, то увидел полицейский драндулет возле того места, где была убита Мария.

– И похоронена.

– Там была куча федералов. И какой-то тип, вроде Вильяма Шатнера, без куртки, с псиной на поводке, заявил, что будто бы видел убийцу, который вчера вечером, около десяти, выкапывал тело Марии. Мне удалось с ним поговорить. Он мне описал вас.

– Кто такой Вильям Шатнер?

– Капитан Керк в сериале «Звездный путь».

– И какой вы из этого сделали вывод?

– Что все черт знает как запуталось и что вы мне не все сказали.

– Поздравляю.

– Но Марию убили не вы.

– Что вас навело на эту мысль?

– То как вы смотрели на Синтию, ну, ту блондиночку, которую вы так лихо вчера спровадили.

Натан терпеливо ожидал продолжения.

– Есть черт знает сколько способов пялиться на девицу, даже если она малолетка. Много психов, которые сразу воображают, как они ее трахают. Бывают такие закомплексованные, которые отводят взгляд, боятся покраснеть. Есть еще бабники, они вроде смотрят на нее как на сестру, пока дело не доходит до чего-нибудь серьезного. А у вас взгляд был такой, ну, безразличный. На Синтии были такие обтягивающие штаны с заниженной талией и стринги. Когда они сидела, полпопы торчало наружу. А я за вами наблюдал. Вы посмотрели на ее задницу только один раз. Вы совсем не похожи на психопата.

– Мне приходилось слышать и более идиотские вещи.

– Спасибо.

– Зачем вы мне все это рассказываете?

– Просто это черт знает как увлекательно, что-то вроде «Беглеца», ну, вы знаете, врач, которого обвинили в убийстве жены. Он убежал из тюрьмы и стал сам вести расследование.

– Мария не была моей женой, а я не врач.

– Я хочу вам помочь.

– Вы уже помогли, ответив на мои вопросы.

– Я хочу участвовать в расследовании.

– Отпадает.

– Это я убил Марию.

– Что?

– Скажу без ложной скромности, что я затащил в койку четыре сотни женщин. Я никогда не влюблялся, только пару раз. Одной из двух была Мария. Когда обнаружили ее одежду и стали предполагать худшее, я черт знает как на себя разозлился. Если бы я вовремя пришел на свидание, она была бы жива.

Такой соблазнитель, как вы, не может влюбиться в первый вечер.

– Мария была особенной. Рядом с ней и вы становились другим.

Можно было подумать, что он описывает ай-ка.

– Почему вы в тот вечер опоздали?

– Да меня задержал этот придурок, препод по гражданскому праву.

– У вас есть DVD-плеер или компьютер?

– У меня в комнате ноутбук.

– Я хочу показать вам фотографии.

 

164

Комната Фаулза была крошечной, не больше десяти квадратных метров. Разобранная кровать, забитый вещами шкаф, письменный стол, которого не было видно под горой книг, разбросанная повсюду одежда, стены оклеены киноафишами. Он вставил диск в компьютер и стал демонстрировать ему фотографии ай-ка, обращая особое внимание на девушек – уроженок Латинской Америки. Марии среди них не было.

– А девки-то все классные. Откуда они?

– Спасибо, Алек. Я буду держать вас в курсе.

– Я могу оказать вам серьезную помощь.

– Нет.

– Я принес тут кое-что, чего у вас нет.

– Что?

– Деньги.

Он протянул карточку «Америкэн экспресс».

– Безлимитный кредит.

– Еще что-нибудь?

– Девицы – это моя профессия.

– У меня тоже кое-кто был.

– А у меня было полтыщи.

– И как это может быть мне полезно?

– Вы разыскиваете двести пятьдесят девок. Я же только видел их в ноутбуке и могу подтвердить, что девицы просто высший класс, все, как одна, топ-модели. Я смогу их найти. У меня на это нюх. Я буду вашей полицейской овчаркой. Ну, выкладывайте, что там за фишка?

Натан, загнанный Алеком в угол, вытащил диск и с на кровать.

– Это что-то вроде гейш. Они все были похищены кроме одной, которая скрылась, и ее еще предстоит найти Что с ними стало, неизвестно.

– Они еще живы. Такие образчики не уничтожают даже если они весьма опасны.

– Их можно опрашивать, изучать, анализировать, использовать вновь…

– Целая шеренга потрясающих девушек, лишенных свободы, обученных дарить мужчинам удовольствие, – это вас ни на какую мысль не наводит?

– Гарем?

– Гигантский четырехзвездный дом терпимости. Если бы мне попалась в руки такая добыча и будь я человеком без совести, я бы стал главным сутенером планеты и открыл супербордель.

– Остается только догадаться где.

– Там, где права человека – не больше чем помеха на пути массового сутенерства. Каковым занимается большинство стран.

– Европа?

– Если Европа, то Восточная, Это она снабжает весь континент проститутками и порноактрисами.

– Похоже, вы в теме.

– Так вы меня нанимаете?

– Вы не получите диплома юриста.

Я все равно половину занятий прогуливаю.

– Вы не поняли: вы не получите диплома, потому что умрете.

– У меня было больше баб и больше денег, чем у большинства людей за всю их жизнь. Прежде чем распрощаться со всем, мне остается только попробовать вкус власти.

– Чего?

– Власть, деньги, секс: – вот пресловутая троица, которая управляет белым человеком. Я хочу проверить теорию Джеймса Элроя.

– Если вы хотите власти, я вам ничем помочь не могу.

– Я говорю вам об истинной власти, той, что дает право убивать.

– И что вы собираетесь с ней делать?

– Уничтожить убийцу Марии.

– Вы говорите по-французски?

– На языке любви? Обижаете.

– Что вы знаете о торговле женщинами в Европе?

– Так мы партнеры?

Он протянул руку Натану, который пожал ее, осознавая, что посылает молодого человека на смерть.

– Партнеры.

– Вы только что увеличили свой штат вдвое.

 

165

Перебирая свой внушительный гардероб и набивая огромных размеров сумку, Алек приступил к краткому изложению:

– Бизнес, связанный с сексуальной эксплуатацией женщин в Европе, развивается. Развал СССР и Югославии породил анархию, способствовал появлению мафии, повлек за собой нищету и ускорил этот процесс. Основные поставщики – это Россия, Украина, Румыния, Чешская Республика, Болгария. Транзитные страны – это государства экс-Югославии и Албания. А страны назначения – это Италия, Германия, Франция. Прежде чем поставить девушек на рынок их собирают в лагерях, насилуют, избивают, унижают, низводят до состояния товара, затем продают и эксплуатируют. Основные места назначения этого трафика – крупные города Западной Европы. Старый свет нуждался в «виагре», вот ему и доставили триста тысяч девушек из Восточной Европы, чтобы возбудить его либидо.

– Вы неплохо знаете предмет.

– Как-то один наш преподаватель говорил о международном законодательстве относительно проституции. Я стал копаться. Я был знаком с одной девушкой, Леоном. Ей было семнадцать лет, она была школьницей в Молдавии, когда ее похитил, избил и изнасиловал какой-то серб-сутенер, а потом продал с аукциона в Белград. Там она попала в руки еще одного сербского козла, который два месяца держал ее в борделе в Черногории. Потом ее за две с половиной тысячи долларов купил какой-то албанец, который оказался еще хуже первых двух. Леона рассказывала мне, что некоторых девушек перепродавали раз по двадцать.

– Где вы ее встретили?

– В Лондоне. Я как раз выходил из одного клуба. А она совсем пьяная, сидела на скамейке в пабе, это было часов в шесть утра. Ей было девятнадцать, такая же жизнерадостная, как Дженнифер Джейсон Лейт в «Последнем поезде на Бруклин», она всю ночь обслуживала клиентов. Алкоголь развязал ей язык, а я был готов слушать. Когда я предложил вытащить ее оттуда, она меня предупредила, что ее кот вырвет мне ноги из задницы, если я только попытаюсь что-то сделать. А что они сделают с ней, она даже говорить не стала. Й знаете, что я сделал?

Он остановился посреди комнаты со стопкой трусов в руках.

– Оставил ее сидеть на скамейке, а сам сбежал, как последний трус. Так что имейте в виду: душу мне изливать не стоит.

Алеку было что себе доказывать. Родившийся в рубашке, обладающий внешностью плейбоя и при этом наделенный живым умом, он считал, что есть в жизни вещи поинтереснее, чем сделаться изворотливым адвокатом и защищать преступников, чтобы иметь возможность построить дом в викторианском стиле и поселиться там с супругой и детишками. Жестокая смерть Марии и встреча с Натаном Лавом заставили его «сойти с катушек». В душе Алек Фаулз был американцем. Он совмещал все их достоинства и пороки. Руководствуясь триединством: «деньги – секс – власть», будучи человеком мстительным и поборником справедливости, он был убежден, что начать вторую жизнь можно даже в двадцать четыре года.

– Собрали наконец чемодан? – спросил Натан.

– Еще минут пять.

Он пристроил дорожный несессер, набитый флакончиками с духами, и закрыл молнию своего «Samsonite». Направление – Париж.

 

166

Натан, сидевший сейчас рядом с Алеком, путешествовал под именем Этана Лейна; оно значилось у него в фальшивом паспорте, который он достал вместе с десятью тысячами долларов из водонепроницаемой сумки, закопанной на Арлингтонском кладбище, по ту сторону Потомака. Он решил использовать один из пяти фальшивых паспортов, которые спрятал по всему миру. Тот, что он добыл в Вашингтоне, был ему нужен не для того, чтобы исчезнуть, а для того, чтобы продолжать расследование. Во время полета Алек рассказывал о русской и албанской мафии, об их невероятной жестокости, о лагерях на Балканах, где держали множество женщин, которых покупали и многократно насиловали, прежде чем отправить в различные города Европы; о рынках женщин, где на них принимаются заказы, о девушках, которых держали в клетках и делали из них секс-рабынь, о сексуальном конвейере, где проститутки по дешевке вынуждены были обслуживать невероятное количество клиентов, о многочисленных публичных домах в Косово с толпами солдат натовских сил Косово и служащих миссии Объединенных Наций, о связях между мафией, деловыми и политическими кругами, благодаря которым все это становилось возможным.

На следующий день они приземлились в аэропорту «Руасси – Шарль де Голль», забрали чемодан Алека и сели в поезд до Фонтенбло. В туристическом агентстве они раздобыли подробную карту Национального географического института и местный путеводитель. Пока Алек устраивался в ближайшей гостинице, Натан, вооружившись картами, шел тем же маршрутом, что и Николь Баллан. Он запоминал запахи, звуки, все подробности этого пейзажа: двадцать пять тысяч гектаров леса, песчаных равнин, скал, изборожденных многокилометровыми туристическими тропами. Запахи подлеска, хвойных деревьев, мха, двуокиси углерода. И пение тысяч птиц, постоянный гул, который словно обрамлял этот островок дикой природы. К концу пути он наткнулся на группу туристов, которые штурмовали скалу метров пятнадцати высотой. Занятия по альпинизму. Тренер знал одного «фаната скалолазания», который занимался здесь в любую погоду. Его звали Жак Бланшар, и жил он в Фонтенбло.

Натан смотрел на молодую листву. Два месяца назад на деревьях листьев еще не было, и за скалистой грядой начиналось открытое пространство.

Он зашел за Алеком в гостиницу и попросил его надеть что-нибудь классическое, чтобы сойти за копа. В 18.30 из интерфона дома Жака Бланшара раздался гнусавый голос. Алек сообщил, что двое полицейских из Интерпола хотят задать ему несколько вопросов. «Скалолаз» встретил их на лестничной площадке перед своей квартирой. Он был одет в цвета фейерверка на 14 июля. От лодыжек до подбородка его обтягивал сине-бело-красный комбинезон. Он собирался отправиться на велосипедную прогулку. Условия для допроса были просто идеальными. Он спешил и нервничал, чувствуя себя очень неудобно в туфлях, предназначенных исключительно для того, чтобы крутить педали, и в смешной шапочке. Взглянув на часы с хронометром и счетчик сердечного пульса, он скорчил недовольную мину. Допрос проходил на половичке возле двери и длился не дольше десяти минут. Алек оказался не таким уж полиглотом, и Бланшару пришлось повторять все по два раза. Он вспомнил про 25 марта, потому что это был как раз тот день, когда он под проливным дождем карабкался на пятнадцатиметровую Дам Жуан, самую высокую скалу в окрестностях Фонтенбло. А еще в этот самый день напали на женщину. Он в полицию не пошел, потому что ему нечего было сообщить. Натан через Алека попросил его просто описать то, что он видел. Когда взбираешься на вершину, останавливаешься перевести дыхание и осматриваешь окрестности, даже если идет дождь. Бланшар видел пару оленей, которые перебегали тропинку, несколько птиц, которые прогуливались по серой равнине, людей на автобусной остановке, самолет в небе.

– Сколько людей было на остановке?

– Трое или четверо, – перевел Алек.

– У них были зонтики?

– Он спрашивает, как так получилось, что вы не говорите по-французски?

– Скажи ему, что я из ФБР и что я сотрудничаю с Интерполом. И пусть отвечает только на вопросы.

Алек на своем школьном французском кое-как объяснился с собеседником и повернулся к Натану:

– У них не было зонтиков.

 

167

Психологический портрет убийцы Марии и Николь вырисовывался все отчетливее. Член группы похитителей он не ограничился «дозволенными» жертвами. Участие в похищении и пленении самых красивых женщин планеты что-то перевернуло в его голове. Его группа оказалась в Соединенных Штатах с целью помочь гангстерам, которые должны были похищать ай-ка, потому что большинство из них проживали именно на американской земле. Почти половина, если верить вписку Райлера на DVD. Во Франции находились всего семь, и все в парижском регионе. Французская группа, которой поручалось их похитить, размещалась в Фонтенбло. Один из членов команды обратил внимание на ежедневные пробежки Николь Баллан. Эти двое были созданы для того, чтобы встретиться. Психопат подстерег ее, изнасиловал, убил. Члены группы отправились на его поиски. Это они стояли без зонтиков на автобусной остановке. Своего сообщника они обнаружили на опушке леса, растерянного, грязного, с очередной жертвой на своем счету. Они пользовались общественным транспортом, чтобы не оставлять следов. Их приютили местные дельцы, чья организация, вероятно, способствовала переброске ай-ка в страны Восточной Европы, в направлении, противоположном тому, куда обычно направлялись проститутки с Балкан.

– О чем вы думаете? – прозвучал вдруг вопрос.

Натан совсем забыл, что сидит в ресторане в компании Алека. Он был настолько погружен в свои мысли, что вряд ли смог бы вспомнить, что они ели на ужин.

– Мне нужна проститутка.

– Никогда не платил, чтобы спать с женщинами.

– Спроси у официанта, где можно их найти.

Алек откинулся назад и подозвал официанта.

Оказалось, проститутки стоят вдоль автострады.

 

168

Под соблазнительными одеждами без труда угадывалась изможденная плоть. Как любой товар общества потребления, проститутки стремительно подвергались девальвации.

– Можете мне объяснить, что вам пришло в голову?

С тех пор как они вышли из ресторана, Алеку так и не удалось разговорить Натана. Они шли минут десять, прежде чем на пути им попались первые путаны. Натан остановил свой выбор на самой молоденькой.

– Спроси ее, сколько возьмет за двоих?

– За двоих?

– Вы мне нужны.

Алек обратился к девице, которая адресовала ему улыбку на своем грубо раскрашенном личике.

– За обслуживание двоих триста евро.

– Ладно.

– Вы уверены, что знаете, чего хотите?

Девица, покачивая бедрами, направилась в сторону, и они последовали за ней до рощицы, где все уже было приготовлено. Покрывало, термосы, канистра с водой, пакет салфеток. Она потребовала деньги; Натан отсчитал три сотенные купюры, которые тут же исчезли в ее сапоге. Она сняла розовый меховой жакет, из кружевной блузки вывалились груди; прилепила к стволу дерева жевательную резинку и уставилась на их ширинки.

– Спроси, как ее зовут.

– Белинда, – ответила девица.

Она понимала по-английски.

– Откуда вы? – спросил Натан.

– Болгария.

– Вы давно во Франции?

– Будете говорить или трахать?

– Говорить.

Алек застегнул ширинку.

– Когда я захочу рассказать про свою жизнь, то напишу книгу.

– Меня интересует только одна глава, в которой говорится о том, каким путем вы добирались из Болгарии.

– С какой стати я буду все это рассказывать?

– Мы заплатили тебе триста евро.

– Это чтобы вас сосать.

– А за разговоры какой тариф?

– У вас денег не хватит.

– Сколько? – спросил Алек.

– Если я заговорю и мой кот об этом узнает, он засунет мне по пивной бутылке в каждую дырку и будет избивать, пока я не превращусь в мешок с толченым стеклом. По-вашему, сколько это стоит?

– Мы удвоим ставку и избавим вас от вашего кота.

– Черт, я напоролась на Таксиста.

Алек невольно фыркнул.

– Если ты собираешься убрать моего сутенера, – сказала Белинда, – надо убрать и всех, кто за ним. Вербовщиков в Тимишоаре, румынских торговцев, которые продают нас с аукциона, сербских сутенеров, которые нас дрессируют и переправляют в Албанию, болгар, которые заставляют нас вкалывать в Ницце, Лионе, Париже. В общем, чтобы я могла заговорить, не боясь, что меня порежут на кусочки тк должен убрать всю Восточную Европу.

Сама того не подозревая, Белинда обрисовала ему весь путь. Он сделал Алеку знак, что пора закругляться.

– Что теперь, Натан?

– Подождем, пока ее сутенер явится за выручкой.

– Как мы его узнаем?

– По машине.

– Мы будем торчать здесь всю ночь?

– Можно немного поспать. Вернемся в пять утра.

– Будем спать сейчас?

– Завтра надо быть в форме.

– Тяжела жизнь детектива.

– У молдавской студентки она гораздо тяжелее.

 

169

Натан с трудом разбудил Алека и с еще большим трудом заставил его функционировать.

– Ты что, никогда не расчесываешься? – поинтересовался студент, сооружая себе прическу перед зеркалом.

В темноте они дошли до автострады. Белинды не было. Алек вынул пачку сигарет.

– Курить можно?

– Нет. А также разжигать костер или устанавливать мангал для шашлыков.

– Веселая обстановка.

– Если тебе нужна другая, ты ошибся с местом и с партнером.

– Знаешь что, Натан? Чего тебе не хватает, так это чувства юмора. Тебе следовало бы об этом подумать. Иногда не мешает посмотреть на вещи со стороны. И потом, девицы это обожают.

– Юмор придумал сам человек, чтобы легче приспосабливаться к обстоятельствам. В природе никакого юмора нет. В закате солнца или сезонных перелетах птиц нет ничего смешного.

– Говорят, смех продлевает жизнь.

– Значит, в ближайшие дни нам придется много смеяться.

Алек задумался над последним высказыванием, и наступила недолгая тишина, которую прервал подъехавший навороченный «БМВ». В салоне ревел такой мощный рэп, что дрожали стекла. Пятеро парней, сидевших в автомобиле, искали развлечений.

– Эй, педики, сколько берете? – проорал один из них, опустив стекло.

– Это нас эта обезьяна назвала педиками? – возмутился Алек.

– Что? – переспросил Натан.

– Они нас назвали педиками, – пояснил Алек.

– И тебя это оскорбляет?

– Ну, в общем… да плевать.

– Ну и все.

Этот инцидент навел Натана на мысль. Он дождался, когда «БМВ» отъедет, не дождавшись ответа.

– Ты мог бы склеить какого-нибудь автомобилиста?

– Шутишь?

– С твоей ангельской физиономией и стильными шмотками у тебя получится.

– Этот разговор не имеет смысла.

– Мы теряем время.

Десять минут спустя какая-то машина остановилась прямо возле Алека, который, облокотившись на опущенное стекло, жеманным голосом произнес:

– Сто евро с носа.

– Годится.

Алек опешил. Он обернулся. Его партнер исчез.

– Садись, – сказал Натан.

Оказалось, он уже сидит на переднем пассажирском сиденье. Шофер навалился грудью на руль. Натан перебросил тело на заднее сиденье и открыл перед Алеком дверцу.

– Что ты с ним сделал?

– Ничего, что противоречило бы хорошим манерам.

He требуя больше объяснений. Алек сел в машину и включил радио. Слушая «The White Stripe», они наблюдали, что происходит за окном.

6.10. Белинда вышла из леса, и к ней присоединились еще три проститутки. Они сбились в кучку и стояли рядом, как на автобусной остановке. Пять минут спустя их забрал красный «мерседес», диски которого сверкали ярче, чем гусеницы танка Бен Гуриона. Алек завел мотор и последовал за «мерседесом» на некотором расстоянии.

Путь был недолгим – всего несколько минут. Алек обогнал «мерседес», который заехал в частную аллею и припарковался на первой улице направо. Они оставили владельца машины досыпать на заднем сиденье и вошли в булочную. Натан купил круассанов и четыре кулька конфет с сюрпризом. Громоздкие бумажные пакеты он отдал Алеку, который не решился спросить, что тот задумал, и направился к особнячку, за воротами которого скрылся «мерседес». На почтовом ящике никакого имени. На соседнем участке какой-то старик поливал свои гортензии. Алек расспросил мужчину, который в свою очередь расспросил супругу, особу весьма информированную, как все работники почтамта. Соседа звали Ратко Баксиш.

– Назови какое-нибудь сербское или хорватское имя, – попросил Натан Алека.

– Эмир Кустурица.

– Кто это?

– Сербский режиссер.

– Еще какое-нибудь.

– Яцек Гасиоровский. Это боснийский режиссер.

Натан нажал на кнопку интерфона и попросил Алека сообщить, что с Ратко хотят поговорить Яцек и Эмир.

Входную дверь открыл мужчина в тренировочном костюме. На голову был низко надвинут капюшон, карман оттопыривал пистолет. Не отпирая решетки, он попросил посетителей уточнить цель визита.

– Скажи ему, что мы Гасиоровский и Кустурица, – подсказал Натан. – Мы специально приехали из Тимишоары, чтобы поговорить с Ратко Баксишем.

Мужчина уставился на кульки с конфетами, недоверчиво пропустил их внутрь и довел до крыльца, не вынимая руки из кармана свитера Настроение Алека портилось на глазах.

– По-моему, дурацкая идея.

Внезапно провожатый рухнул на землю.

– Что это с ним? – удивился Алек.

– Перекур.

– Это ты его ударил?

Натан подобрал пистолет охранника и сунул его за пояс, затем они вошли в дом. В глубине холла находилась лестница, которая вела на второй этаж, откуда слышался шум бегущей из крана воды. Наверняка комнаты девушек. Слева просторная кухня, откуда доносился запах кофе. Справа гостиная, где какой-то светловолосый человек пересчитывал купюры, подпевая клипу, который доносился из динамиков огромного телевизора.

– Привет, Ратко! – воскликнул Натан.

Мужчина вынул пистолет, который тут же «вырвался» у него из рук и полетел в другой конец гостиной. Пуля попала в телевизор, который от выстрела разлетелся вдребезги; в дыму исчезли ярко-красный автомобиль с откидным верхом, сверкающий бассейн и бойкая девица, что трясла задом перед подвыпившим певцом. Круговое движение ноги Натана завершилось резким боковым ударом, который опрокинул Баксиша обратно в кресло.

– Кофе есть?

– Кто вы? – по-английски спросил мужчина.

– Яцек Гасиоровский и Эмир Кустурица.

– Это что, шутка?

– Собирай свою «Монополию», – приказан: Натан, указывая на разбросанные деньги.

Сутенер сложил купюры в «дипломат». Натан вывалил на стол круассаны.

– Мы принесли девочкам конфет.

– Чего вы хотите?

– Позавтракать. Принеси, пожалуйста, кофе, Яцек Алек сунул четыре кулька в руки хозяину и неуверенно удалился в сторону кухни. Ратко не знал, на что смотреть: на наставленный на него пистолет, на нелепые круассаны, на дымящийся телевизор, на конфеты, которые загромождали его руки, на улыбающегося незнакомца или на его сообщника на кухне. Натан откусил кусок теплого хрустящего круассана.

– Угощайся, Ратко.

Ратко был выбит из колеи. Сутенер привык к жестокости и к отношениям с позиции силы. Тип, которые заявился к нему со своими круассанами, приемами карате, оружием и конфетами, явно выпадал из привычной картины.

– Мои люди сейчас объявятся. Я полагаю, у вас имеются серьезные основания находиться здесь.

Вернулся Алек с кофейником и чашками. Когда он разливал кофе, рука его не дрожала. Малыш был не робкого десятка.

– Основания есть, – сказал Натан. – Я разыскиваю одного придурка из наших; этот кретин вышел за пределы порученного ему задания и привлек внимание к нашей организации.

– Кто вас послал?

Вопрос о том, кто этот самый «придурок», задан не был. Следовательно, Ратко догадывался, о ком идет речь. Тот, кто меня послал, платит мне за то, чтобы я не произносил его имени. А еще за то, чтобы успокаивать тех, кто вносит смуту. Связаться с супругой крупной шишки из Управления внешней безопасности – не лучшая мысль.

Натан пил кофе и представлял, как Ратко топчет женское тело, засунув в него стекло. Долгий вдох, короткий выдох.

– Где этот придурок?

– А я откуда знаю, – проблеял Ратко, – мы посадил его в поезд.

– В поезд куда?

– В Антиб, как и договаривались.

– Он туда не прибыл.

– Сцапали, наверное. Он и вправду идиот.

– Ты сам видел, как он садился в вагон?

– С ним двадцать шестого марта отправились Церович и Принцип. В Лионе им нужно было сделать пересадку до Тираны, а Барсов один поехал в том же поезде в Антиб.

Информация сыпалась как из рога изобилия.

– В Антибе никаких следов Барсова.

– Я уже распорядился, чтобы больше к услугам этого психа не прибегали. Он вошел во вкус.

Натан оценил эвфемизм и поднялся, собираясь уйти.

– Я так и скажу хозяину?

– Больше я ничего сделать не могу.

– Он по заслугам оценит твое содействие. Не стоит провожать, я найду дорогу.

Уже стоя на пороге, Натан задал последний вопрос:

– Барсов мог выйти из поезда, не доезжая Антиба?

– После Лиона есть только три остановки: Канны, Антиб и Ницца.

– Наверное, он ошибся и вышел в Каннах.

– Даже если это и так, он рано или поздно объявился бы, – предположил Ратко.

– На вокзале в Антибе?

– Вы что, дурак? На мысе Антиб.

Полезная информация. Он нее у Натана побежали мурашки по коже. Судя по фамилии, Барсов русский. Он отправился к своему хозяину на мысе Антиб, где находились виллы московских олигархов. В том числе дом Владимира Коченка, одного из самых влиятельных боссов русской мафии, которому он однажды уже перебежал дорогу ради прекрасных глаз одной итальянки. Он отогнал волну воспоминаний и вновь вернулся к интересующей его теме:

– Очередная жертва не заставит себя ждать.

– Возможно. Но я здесь ни при чем. Объясните это Коченку.

В точку!

– Я же предупреждал: никаких имен.

– С тех пор как он объявил себя крестным отцом русской мафии, он стал важной шишкой.

– Просто стал немного осторожнее, вот и все. Пока, Ратко, Не забудь угостить девочек конфетами.

Натан и Алек оставили за собой пребывающего в недоумении сутенера, его подручного, который по-прежнему валялся в герани, и девиц, которых трахали и колотили в при дорожном леске.

 

170

Поезд остановился на вокзале Антиб в 19.30. Натан вышел на перрон через три недели после того, как Барсов вопреки тому, что он поведал Ратко Баксишу, наверняка опять присоединился к банде Владимира Коченка. Хотя русский крестный отец и был прикован к инвалидному креслу, он поднялся на самую вершину мафиозной структуры. Год назад попытка Натана привлечь его в качестве обвиняемого по одному уголовному делу потерпела поражение. Коченок был неуязвимым. Его имя наверняка должно быть в списке тех, кого затронула операция «Доллз бэш». Но оказавшись втянутым в судебные распри и будучи одержим Карлой, он устоял против чар ай-ка, которая была ему предназначена. Неужели русский опять захватил ту, которую Натан у него отнял? Не нависла ли над Карлой опасность?

Они добрались до гостиницы; Алек вез за собой дребезжащий чемодан на колесиках. Ночь он провел совсем в другом месте. Не желая подставлять его под удар одного из самых опасных людей этой страны, Натан решил дать ему передохнуть. Юный американец приземлился в «Сиесте» – эдаком казино – баре – ночном клубе, расположенном прямо на берегу. Его подцепила какая-то девица. Ее звали Сандра, у нее были глаза Кэмерон Диас, одежды меньше, чем макияжа, и она беспрерывно хохотала, очевидно, чтобы не бросалось в глаза убожество словарного запаса. Она свозила его в Ниццу, чтобы там он прикупил кокаина, затем привела в «Волюм», где французские рокеры давали концерт, издавая звуки, конкурирующие с визгом электропилы. Простыни гостиницы так и не дождались Алека: ночь он завершил в постели Сандры.

Натан проглотил пару блюд китайской кухни и отправился на Антибский мыс. Перед воротами виллы Коченка в будке сидел вооруженный охранник и обозревал окрестности, как будто дежурил перед входом в Центральный банк. По звукам, доносившимся из парка, Натан определил, что аллеи патрулируют трое часовых. Света в окнах не было. В десять часов вечера это означало, что Коченка нет дома. Натан проанализировал обстановку. Его разведывательная экспедиция грозила превратиться в незаконное вторжение. Он уселся на берегу и стал ждать возвращения русского. Морской воздух был нежным, а само это место – восхитительно красивым. Он коротал время в компании путешествующих автостопом юнцов и бомжей, которые теплую гальку Лазурного берега предпочли мокрым парижским мостовым.

В четверть второго ночи возле виллы затормозил «лексус», остановился перед решеткой, помигал фарами сторожу. Ворота медленно открылись. Натан подобрал пару камней и подбежал к машине. Как все богатые люди, Коченок был нетерпелив, и бампер почти касался решетки. Натан бросил камень в крыло автомобиля, въезжавшего в ворота. Услышав визг тормозов, охранник смутился и решил осмотреть машину сзади, чтобы оценить ущерб, нанесенный ей при столкновении. Шофер вышел тоже. Натан пересек аллею и бросил второй камень в спину одного из склонившихся над кузовом мужчин. На шум оба они обернулись, а он тем временем уже пробирался внутрь здания. Он проскользнул за бамбуковую портьеру, покатился по земле, поднялся на ноги возле пальмы в кадке, схватил пригоршню щебенки и бросил ее перед собой. Ослепленный охранник выпустил очередь из автомата прямо в облако пыли. Сильный удар в солнечное сплетение лишил его возможности дышать. Натан завладел курткой и фуражкой часового, схватил его «узи» и побежал дальше, огибая виллу. По пути он выпустил три очереди в никуда и вскоре оказался там, откуда пришел, – на центральной аллее. Цербер уже вернулся в свою будку, «лексус» стоял теперь возле самого входа в дом. Шофер толкал кресло Коченка к пандусу. Их сопровождали две девушки с точеными фигурками. Шофер вернулся в машину, собираясь ее припарковать, Натан спокойно пересек двор, чтобы не привлекать внимания дежурного и не встревожить того кто Дремал сейчас у экрана камеры наблюдения. Он толкнул входную дверь прямо перед лицом опешившего дворецкого, отключил его ударом кулака в висок, запер в гардеробной и остановился посреди гигантского холла. Ему не удавалось справиться с волнением. Именно здесь он впервые встретил Карлу. Он дождался возвращения шофера, который рухнул возле дворецкого, и направился в просторную гостиную привлеченный звуками сталкивающихся шаров. Гостиная примыкала к бильярдной. Натан различил два голоса. Значит, ему предстояло драться с двумя мужчинами, вооруженными бильярдными киями; главное – не дать им возможности заменить эти палки огнестрельным оружием. Если память ему не изменяет, кии стояли вдоль правой стены, прямо у входа. Он глубоко вздохнул и стал дожидаться, пока установится тишина: это означало бы, что игроки полностью сосредоточены на процессе. Затем медленно вошел. Высокий здоровяк с курчавыми волосами и козлиной бородкой склонился над зеленым столом напротив лысого, как бильярдный шар, типа. Натан взял кий за тонкий конец и раскрутил его над головой. Другой, толстый конец пронесся над головой склонившегося над столом игрока и ударил в лоб его партнера; тот пошатнулся. Натан перебросил деревянную палку в левую руку, и после очередной раскрутки она опустилась на голову курчавого, который даже ее успел выпрямиться. Он вскочил на стол, отразил боковой удар и вновь раскрутил палку, которая ударила лысого в висок. Твердо стоя на согнутых ногах, он ткнул палку вперед, и она отпечатала синий кружок у него на лбу, затем кий метнулся в обратную сторону и раздробил кадык курчавому. Избавившись от двоих подручных, Натан спрыгнул на землю и поспешил в холл. Никакого подозрительного шума. Он поднялся по лестнице и остановился перед дверью, из-за которой доносилось звяканье стаканов, стук опускаемой в ведро с колотым льдом бутылки, негромкая симфоническая музыка, грубый смех и притворные стоны. Он отступил, чтобы разбежаться. Дверная створка затрещала, брызнув щепками и металлическими обломками. На огромной кровати лежал Коченок, на него взгромоздились два очаровательных создания. Одна из девиц оседлала его член, другая – лицо. Они сидели друг напротив друга и томно целовались. Не успел русский и глазом моргнуть, как Натан оказался возле кровати. Девицы синхронно завопили, разрушили равнобедренный треугольник и по приказу Натана заперлись в ванной комнате. Коченок был ошеломлен больше, чем если бы в его комнату ворвался сам дьявол. Для него Лав был хуже Люцифера. Его появление означало неприятности с правосудием, уход Карлы и инвалидное кресло. Он последовал за ним на край света, чтобы через год ворваться в самый момент оргазма. Натан выдернул подушки из-под головы русского и схватил спрятанный под ними автомат.

– Привет, Влад. Вот мы и встретились.

В ответ он встретил взгляд еще более мрачный, чем прогнозы экономического форума. Он перекатил его на живот и поясом от пеньюара связал за спиной руки. Задавать вопросы было нельзя, чтобы у Коченка не создалось впечатления, будто тот может ему быть чем-то полезен. Воспользоваться эффектом внезапности, извлечь выгоду из его неудобного положения. И напугать его, очень сильно напугать.

Разорвав наволочку пополам, Натан заткнул Коченку рот, взвалил, почти голого, на плечо и спустился в гостиную. Он оторвал шнур от занавески и вышел через застекленную дверь. За террасой находился внутренний дворик, за ним бассейн, окруженный пышно разросшимся садом. За тропической растительностью ухаживали профессиональные садовники, сюда привозилась специально подобранная рассада. Натан увидел такие же бамбуковые заросли, что и при входе. Он бросил русского в воду, взял тростниковый стул, кулаком пробил в нем дыру и наполовину углубил в землю, как раз над бамбуковым побегом. Потом выловил из бассейна Коченка.

Он вынул кляп, чтобы отжать воду, затем засунул его обратно, чтобы подавить неизбежный приступ кашля. Посадил парализованного на углубленный в землю стул и крепко привязал, проследив за тем, чтобы побег бамбука был направлен прямо в задний проход. Лицо русского исказила усмешка. Натан объяснил ему ситуацию:

– Что растет в твоем саду, ты знаешь. Побег, который прорастает сейчас через твою задницу, родом из Китая Растет он стремительно. Как раз для такого торопыги, как ты, который, похоже, не слишком ценит медлительность природы. Стебель увеличивается в неделю приблизительно на метр. То есть четырнадцать сантиметров в день. Значит, только за ночь в твой кишечник воткнется семь сантиметров бамбука. Через четыре дня побег окажется у твоего горла. Это будет очень больно, особенно когда он будет протыкать кишки.

Натан оставил пленника и вновь поднялся в комнату. Две путаны сидели там, где он им велел. Он вызвал такси, подарил каждой по яйцу Фаберже, которые были выставлены в витрине, и проводил их до решетки ворот. Охранник смотрел на них без всякого подозрения, его взгляд был прикован к невероятно длинным ногам девиц. Только через несколько минут он взглянул в лицо сопровождавшего их мужчины и едва успел заметить взметнувшуюся ногу, которая опрокинула его вглубь будки. Девицы отвернулись и сели в такси.

Натан решил немного прибраться. Он побросал в бассейн оружие и шмотки персонала, запер тела в винном погребе, оставил себе два автомата, завладел ключами от «лексуса» и мобильным телефоном Коченка. Затем вернулся к русскому, чья физиономия была краснее армии Сталина.

– Пока это не больно, – сказал Натан. – Не больнее, чем та штука, которую ты собирался засунуть в своих девиц. Я только что их проводил, а твоего цербера отправил в карантин. Сейчас я тоже туда отправлюсь. И последнее: где бы мне найти немного наличных?

Он вынул кляп, и на него обрушился град русских ругательств. Дав выход энергии, Коченок наконец вспомнил английский.

– Чего ты хочешь, Лав?

– Со времени нашей последней встречи ты здорово продвинулся в английском.

– Блин, чего тебе от меня надо?

– Ничего. Все, что мне надо, я возьму сам. Единственное, что мне от тебя нужно: будь любезен сообщить, где ты держишь деньги. Это избавит меня от ненужных телодвижений.

– У меня в кабинете сейф. Код пять тысяч шестьсот двадцать девять эл шесть тысяч шестьсот тридцать два.

Натан опять засунул кляп и ушел. Коченок пытался что-то сказать ему в спину, используя возможности чревовещания. Вернувшись назад, Натан освободил ему рот.

– Чего тебе надо, Лав?

– Я же тебе сказал, у меня уже все есть.

– Зачем тогда все это, задница?

– В настоящий момент задница – это ты.

– Я буду тебя мучить, Лав, пока ты не сдохнешь.

– Это твое последнее желание?

– Это все из-за Карлы, да?

Коченок проговорился, но это было не то, на что рассчитывал Натан. Чтобы узнать больше, он решил следовать в том же направлении.

– Какая проницательность.

– Эта сука получила то, чего заслуживала.

Покалывание в сердце, выброс адреналина, холодный пот, колики в животе. Спокойствие. Задержать дыхание. Жить бесцельно, но решительно.

– Прощай, Коченок.

Он набил рот русского землей, вставил кляп и стал снимать со стенки Матисса, закрывающего сейф. Внутри находились полицейский кольт, бухгалтерские документы, блокнот, килограмм кокаина, пачки евро, рублей, долларов. Он оставил на месте рубли, пистолет и девятьсот граммов кокаина, остальное засунул в рюкзак, выключил свет, запер дом и направил «лексус» в сторону гостиницы. Было уже три часа ночи, но спать Натану не хотелось.

 

171

В бухгалтерских книгах Коченка содержалась информация об инвестициях «Истланд кор» в страну. Русский привез с собой на Лазурный Берег миллионы евро, полученные от продажи наркотиков, проституции, рэкета и игры. Грязные деньги русской мафии подпитывали французскую экономику через скупку недвижимости, предприятий и финансирование политических кампаний. С помощью коррупции Коченок внедрялся в государственный аппарат, влиял на политические решения на местном и национальном уровне. В блокноте было много имен. Полицейские, высшее руководство предприятий, агенты по торговле недвижимостью, банкиры, московские олигархи, представители гебистско-мафиозных структур, китайские, колумбийские, японские, итальянские крестные отцы. Настоящий каталог планетарной власти. Коченок был связан с большинством бонз, которые являлись целью программы. Не будучи подвержен влиянию ай-ка, он, вероятно, с гораздо большим рвением, чем остальные, участвовал в операции по их уничтожению. Была задействована сеть его сутенеров.

Натану с трудом удалось сконцентрироваться и сообразить, что ему делать дальше. Он не мог отделаться от мыслей о Карле. Фраза «Эта сука получила то, чего заслуживала» звучала у него в голове. Что имел в виду Коченок? Что произошло с Карлой?

Вытянувшись на постели, Натан посмотрел на часы. 6.30. Алек не возвращался. 6.31. Бамбук уже вырос на сантиметр. Но сейчас, должно быть, страх гораздо сильнее боли. Было самое время попытаться разговорить Коченка. Причем не задавая никаких вопросов. Натан сел в «лексус» и вновь направился к мысу Антиб. Улицы были пустынными, море спокойным, солнце еще не взошло, а Коченок сидел на стуле, как на насесте. Он обделался прямо на бамбук. Натан вынул у него изо рта клян.

– Осторожно, Влад, дерьмо – это удобрение.

Русский выплюнул комок грязи, откашлялся, задохнулся, грязно выругался.

– Мерзкий ублюдок, ты сам не знаешь, с кем связался.

– Твой блокнот навел меня на кое-какие мысли.

– Так денег тебе оказалось мало, засранец?

– А тебе-то что? Через несколько дней ты уже подохнешь.

– Да пошел ты на х…

Чтобы ничего не сказать, Коченок должен был перестать говорить. Натан взял пригоршню экскрементов, зажал русскому нос и, заставив его проглотить его же собственные испражнения, завязал рот куском тряпки. Мафиозо замычал как бык, его физиономия приобрела сиреневый оттенок, ноздри широко раздулись. Натан блефовал, стараясь подбирать подходящие слова:

– Интерпол сообщил мне о смерти Карлы. Я решил, что без тебя не обошлось. Радуйся этому дню, он один из твоих последних. Скоро дождь пойдет, это полезно для бамбука.

Натан вымыл испачканную ладонь в хлорированной воде бассейна. Он только что сделал решительный шаг. Он выбрал Карлу, а не ай-ка, Любовь, а не сочувствие. Вопреки буддистским предписаниям, он выбрал страдание.

Его ожидания оправдались: вылезшие из орбит глаза пленника умоляли выслушать его. Натан посмотрел на часы, чтобы убедиться, что других дел у него пока нет. Коченок мычал так, что казалось: у него вот-вот лопнут вены. Он вполне созрел для того, чтобы сообщить подробности судьбы Карлы, но перед этим выплюнуть свой дерьмовый яд прямо в лицо Лаву. Это было единственное оружие, которым располагал русский. Пытаясь обуздать свои чувства, Натан вынул кляп. Предварительно встав у Коченка за спиной, чтобы на него не попали брызги.

– Я тебя слушаю и ухожу.

– Ты меня слушаешь? – захохотал Коченок, несмотря на свое весьма невыгодное положение и мерзкий вкус во рту.

Натан ожидал самого плохого. И оказался прав.

– Я не знал, что эта сука сдохла. Хотя чему удивляться? Если каждый день на ней ездит сотня психов, какие шансы дожить до конца года? Ты забыл еще кое о чем.

– О чем же?

– О ее суке-дочери. С ней то же самое.

– Врешь. Интерпол не упомянул о ней.

– Ты что думаешь, в Албании хорошо налажена инвентаризация?

Это было самое страшное, что он только мог себе представить.

– Я тебе не верю. Леа была тебе как дочь. А педофилия – это не твой профиль.

– Ты еще глупее, чем я думал. Тысячам проституток нет еще и тринадцати лет. А если Леа накрасить, ей можно дать и больше. А молоденькое мясо стоит бешеных денег. Если не веришь мне, можешь ее поискать. Такому мудаку, как ты, жизни не хватит, чтобы ее найти. Тем более что она растет. Ты ее даже не узнаешь.

– Соблазнительно, Коченок, но это больше не пройдет.

– Слушай меня, ублюдок. Ты можешь еще раз накормить меня дерьмом и засунуть мне его в глотку. Но только пораскинь мозгами: я единственный, кто мог бы найти Леа.

– «Кто мог бы»? Ты что, не знаешь точно, где она.

– Откуда? Как только девка проходит через этот канал, ее могут продать еще раз двадцать и раз десять поменять страну.

– Тогда на фиг ты мне нужен.

– Я знаю, к кому обратиться.

– Я тоже.

Ты учти: каждые четверть часа – это еще один клиент. Не торопись, пораскинь мозгами как следует. Но только если ты думаешь, что на верном пути, значит, ты полный мудак.

Натан услышал уже достаточно. Он опять накормил его экскрементами, завязал рот тряпкой и ушел, слыша за спиной сдавленные смешки.

Значит, Карлу отправили в какой-то албанский бордель, из тех, что контролировала банда Коченка. Значит, лучший способ найти ее – это отправиться по следам ай-ка. Она, конечно, была старше, чем этим камикадзе из «Доллз бэнг», но, учитывая ее физические данные, главный критерий для торгашей, в сравнении с ними она отнюдь не проигрывала.

Что касается судьбы Леа, он предпочитал об этом не думать.

Задержать дыхание. Жить бесцельно, но решительно.

 

172

Натан спустился в подвал. Семь из восьми пленников уже успели прийти в себя. При виде направленного на них «узи» они застыли на нижней ступеньке лестницы.

– Я освобожу того, кто скажет мне, где Барсов, – заявил Натан.

Ответа не последовало. Натан погасил свет, выпустил очередь из автомата, затем опять включил свет.

– Где Барсов?

Он вновь выключил лампу и, опустив оружие, выпустил еще одну очередь. Когда он в очередной раз щелкнул рубильником, внизу валялся один из пленников, раненный в ногу.

– Желающие есть?

Двое вцепились друг в друга у подножия лестницы. Более сильному удалось оттолкнуть противника; Натан подхватил его и быстро захлопнул за собой и за ним дверь. Он узнал часового из будки, с низким лбом и рельефными мускулами.

– Как тебя зовут?

– Михаил.

– Где Барсов?

– Хозяин отправил Барсова к себе.

– Одного?

– С другим человеком.

– К себе – это куда?

– На восток.

– А точнее?

– В Югославию.

– Такой страны больше нет.

– Ну, я не знаю.

– Скажи что-нибудь еще, а то отправлю назад.

– Барсов хвастался, что пытался убить президента.

– Какого президента?

– Горова или Гурова, что-то в этом роде.

– Ругова?

– Точно.

– Как зовут другого?

– Кого «другого»?

– Того, кто поехал с Барсовым.

– Башким. Я знаю только имя.

– Можешь идти.

– Куда?

– Можешь одеться и отправляйся куда хочешь.

– А господин Коченок?

– Тебе придется искать другого хозяина.

– Я не могу бросить господина Коченка.

– Идем со мной.

Михаил отправился за ним в сад. Натан развернул «тюрбан» Коченка, который почти потерял сознание от удушья, приставил пистолет к виску и выпустил две пули, прежде чем тот успел хоть что-то проговорить. Голова бандита разлетелась и превратилась в фонтан крови, мозгов и дерьма.

– Так понятнее?

– Да, хозяин.

– Я не твой хозяин.

Михаил ринулся прочь со всех ног. Натан опять спустился к пленникам.

– Еще есть желающие?

На этот раз свои услуги предложил тот, кого оттолкнул Михаил: тот самый, который лишился щитовидной железы.

– Имя.

– Игорь.

– Кто такой Башким?

– Он уехал вместе с Барсовым в его страну.

– А какая у него страна?

– Восточная страна, там, где была война.

– Михаил мне это уже сказал. Если не хочешь вернуться назад, сообщи что-нибудь новенькое.

– А где он?

– Сейчас одевается. Он свободен.

– А Коченок?

– Я только что прикончил его, и теперь вопросы задаю я.

– Башким никогда не говорил, как его фамилия. Известно только, что он был в Албанской национальной армии.

– Он был членом АОК?

Тот ничего не понял, как будто Натан говорил по-китайски. Он задал вопрос по-другому.

– Он был террористом?

– Он как-то говорил, что будто бы встречался с каким-то помощником Бен Ладена.

– Ты свободен.

Третьим, кто рискнул подняться по лестнице, оказался мажордом. Он назвался Максом, но настоящее его имя было Марик. Он был сербом. Он сообщил Натану, что Барсов когда-то лежал в психиатрической больнице. Натан проводил его до гардеробной Коченка, где Михаил и Игорь одевались как на свадьбу. Они набили чемоданы всем, что, на их взгляд, было ценным. При виде Натана они застыли на месте. Тот поспешил их успокоить. Они могут унести все, что хотят. Компенсация за увольнение. Четвертым бандитом, покинувшим подвал, оказался шофер. Именно он месяц назад провожал Барсова и Башкима на вокзал в Ницце, с билетом до Триеста в кармане.

Из тех пленников, что оставались в подвале, один еще не пришел в сознание, двое не говорили по-английски, а четвертый, получивший пулю в ногу, ничего не знал. Натан отпустил их на все четыре стороны и склонился над тем, что лежал на земле. На лбу у него была синяя отметина. Тот лысый из бильярдной. Он, шатаясь, направился к выходу, даже не замечая, что голый. Натан поднялся в кабинет Коченка и вышел в Интернет, чтобы дополнить имеющуюся у него информацию. Он уже знал свой следующий пункт назначения.

 

173

Алек услышал, как кто-то входит в комнату. Стоя перед зеркалом в ванной, он вытер выпачканный в белом порошке нос и выглянул в приоткрытую дверь.

– Ты тоже не ночевал дома?

Натан подскочил от неожиданности. Он не думал застать Алека в гостинице.

– Я собирался написать тебе пару слов, – сказал он.

– О чем?

– Я уезжаю один.

– Из-за этой ночи? Но ты же сам мне…

– Там, куда еду я, очень опасно.

– А куда ты едешь?

– В противоположную сторону.

Алек догнал его на лестнице.

– Сволочь ты, я же тебе нужен.

– У меня есть деньги и машина.

– Какой марки?

– Этой ночью я убил человека.

– А я этой ночью спал с женщиной. Мы квиты.

Натан сел в «лексус» и завел мотор. Дверца с другой стороны открылась. Алек вскочил внутрь. Натан затормозил.

– Наша супружеская ссора сейчас привлечет всеобщее внимание, – заметил Алек.

– Выходи.

Алек схватил ключи.

– Я быстро.

Через три минуты он появился с чемоданом. Натан ликвидировал главаря русской мафии, нейтрализовал восемь его подручных, но избавиться от какого-то студента ему не удавалось.

– Вот, как обещал.

Они направились в сторону автострады А8. Алек сунул под нос Натану конверт для CD, на обложке которого красовался красный отпечаток губ.

– Это мне дала Сандра в память о проведенной вместе ночи. Это «Black holes and revelations», последний альбом группы «Мьюз», она дала мне его с таким поцелуем, что Бой Джордж описался бы от зависти!

– Я не понял ничего из того, что ты сказал.

– Ты взял машину с сидюшником. А я взял диск. Я же говорю, мы дополняем друг друга.

Он сунул диск в щель.

– Ну так куда мы?

– Ты говоришь по-албански?

– Нет.

– Так и знал, что от тебя никакой пользы.

Коченок отослал вышеназванного Башкима и вышеупомянутого Барсова в их вотчину, где им вменялось в обязанность набирать и дрессировать девиц, предназначенных для продажи в бордели. Барсов когда-то лечился в психиатрической больнице и еще хвастал, будто принимал участие в покушении на тогдашнего президента Косова Ибрагима Рутова. В марте 2005 года Албанской национальной армией, членом которой был Башким, было совершено покушение на Ругова. В этой армии состояли бывшие террористы из АОК, которые взяли на себя полтора десятка покушений в Македонии, Южной Сербии и в Косове. Эта организация сотрудничала с Аль-Каидой. Что объясняло, почему Башким мог встречаться с каким-то помощником Бен Ладена.

Все следы вели в Косово, сербскую провинцию, которая тогда еще не стала государством. Территория была населена в основном албанцами, управлялась ООН, и там размещались подразделения НАТО. Безопасность в провинции обеспечивали четыре тысячи международных полицейских, а также АОК, финансируемая ООН. В то же самое время Косово стало раем для организованной преступности. Там с 1999 года обосновались четыре десятка мафиозных главарей, чтобы заниматься тем, что умеют: подделкой евро, контрабандой, торговлей наркотиками, оружием и сексуальными рабынями. Канал для Коченка и источник работы для Барсова и Башкима, которые не входили в число ни семидесяти процентов безработных, ни трети населения, которое жило за чертой бедности. И плюс ко всему Косово стало местом встреч террористических организаций. Албанская национальная армия взорвала регион во имя создания Великой Албании, в то время как Бен Ладен запасался оружием, чтобы взрывать поезда в Мадриде или электрички метро в Лондоне. Так выглядела эта точка на карте, по направлению к которой катил за рулем «лексуса» Натан Лав в компании плейбоя под музыку группы «Мьюз».

 

174

Решив послушать новости, Натан выбрал английскую станцию. Средства массовой информации вспоминали о ядерной катастрофе в Чернобыле, после которой миллионы людей получили дозу радиации и оказался навсегда уничтоженным целый уголок планеты. Горбачев пытался оправдываться, опубликовав книгу о новых источниках энергии. Тысячи людей, психологически обработанных не хуже ай-ка, вернулись в окрестности атомной станции. Животные щипали радиоактивную траву, крестьяне выращивали овощи, сдобренные изрядной порцией цезия-137, на свет появлялись мутанты. Люди требовали работы. Государства и многонациональные корпорации им ее предоставляли, создавая новые должности вроде ликвидаторов, солдат-спасателей, пожарных-камикадзе. С опозданием на много лет был выделен миллиард долларов на новый саркофаг, чтобы покрыть нынешний дуршлаг. Ивана Невская, близкая к президенту ай-ка, разумеется, сыграла свою роль. За это время на поверхности всей планеты как грибы повырастали атомные станции. Рылись подземные галереи, чтобы прятать там радиоактивные отходы, которые в ближайшем будущем сложно будет сплавить в развивающиеся страны.

Натан покрутил колесико, ища музыку, и унесся в прошлое вместе с Элмором Джеймсом. «Baby, what's wrong?» Он бросил взгляд на задремавшего Алека.

Что ждет их на Балканах? Блуждая по Интернету, он попытался отыскать точку соприкосновения между ООН, Коченком, Косовом, Барсовым, Карлой, ай-ка. Он наткнулся на статью в «Коха Диторе», косовской газете, где освещался крупный процесс в Скопье, в Македонии. Двадцать восемь человек обвинялись в торговле людьми. В обвинительном заключении упоминались граждане Македонии, Албании, Болгарии, Сербии и Черногории, которые входили в разветвленную организацию. Это было одно из самых крупных дел, которым когда-либо занималось македонское правосудие. Среди лиц, привлеченных к уголовной ответственности прокуратурой, Натан отметил Башкима Раци, проживающего в Митровице. Он тут же связал это имя с именами офицеров, завербованных Гордоном Райлером для операции «Доллз бэнг». В результате поисков он отыскал статью в косовской ежедневной газете «Зери». Капитан Кларк Фут, недавно прикомандированный к миссии Объединенных Наций в Косове, обвинялся в том, что до смерти забил одного мафиозного главаря, Зекира Хаджая, которому инкриминировали как раз торговлю женщинами. Хаджай принадлежал к организации, разгромленной в Македонии. Фут арестовал его в Уросеваке и подверг допросу, который закончился смертью обвиняемого. Отстраненный от должности офицер был прикомандирован к штаб-квартире ООН в Приштине. Натан решил отправиться в Приштину, чтобы встретиться с Футом.

Он заметил, что вот уже несколько сотен метров ведет машину с закрытыми глазами. Накопившаяся усталость давала о себе знать, его клонило в сон. Он остановился на социальной площадке и разбудил Алека.

– Уже приехали? – зевнул студент.

– Подъезжаем к Венеции. Мне нужно поспать. Садись за руль.

 

175

Карла повернулась. Клиент пожелал взять ее сзади. Тем лучше, так ей не придется глядеть в его омерзительную физиономию. Всадив между ягодиц свой член, он до крови прокусил ей плечо. Она закричала от боли, а клиент, решивший, что это крик оргазма, стал одеваться, довольный своими достижениями. Не успел он исчезнуть, как помощница хозяина борделя пришла забрать плату за визит. Это была толстая женщина по имени Рада. Поскольку из всех людей, которые встретились ей после похищения, это было единственное существо, которое не избивало ее, и поскольку ей приятно было видеть женские округлости, Карла рассчитывала хотя бы здесь на сочувственное отношение. Помощница хозяина пользовалась этим, чтобы затащить ее к себе в постель. Она протянула ладонь, куда обычно сыпались евро, доллары, динары. Карла сравнительно недавно узнала, в какой стране ходят эти деньги. Однажды она рискнула выскользнуть из комнаты и навестить другую девушку. За то, что отлучилась без разрешения, ей пришлось заплатить штраф в сто долларов, но она смогла переброситься с соседкой парой слов. Девушку звали Серана Уэллс. Как она сказала, динар был денежной единицей Македонии.

– Пять тысяч, пять тысяч пятьсот, шесть тысяч, шесть тысяч пятьсот динаров, – вслух пересчитала Рада. – Твой клиент, наверно, остался доволен. Вот тебе пятьсот.

Карла взяла эти крохи и стала подмываться в биде.

– Не одевайся.

– Что?

– Иди сюда.

Карла покорно подошла Рада погладила ее груди. Несмотря на плохое обращение и наркотики, причину ее возбуждения, Карла оставалась привлекательной. И вполне рентабельной. Испытывая прилив возбуждения, Рада прижалась к ней и насильно поцеловала.

– Делай все, что я хочу, и я отдам тебе половину денег.

Карла перестала сопротивляться, вытянулась на матрасе, посмотрела на Раду, которая с лихорадочной торопливостью раздевалась, и почувствовала стодвадцатикилограммовую тунгу своей тюремщицы, которая накрыла ее с головы до ног. Карла подчинилась ее приказаниям и фантазиям, ей едва удавалось глотнуть воздуха между складками жира и дряблой плоти, которая извивалась от удовольствия. Засунув язык между ягодицами Рады, а четыре пальца во влагалище, Карла внезапно почувствовала, что обладает властью. Небольшой властью, которая однажды ей пригодится. Рада захрипела в экстазе, оставила на одеяле три тысячи динаров и, не говоря ни слова, удалилась.

 

176

По радио сообщили, что племя семинолов приобрело сеть ресторанов «Кафе хард-рок». Натан усмехнулся. Индейцы Флориды давно зарыли топор войны, а заодно и свое иждивенчество и прекрасно адаптировались. Сюзан Фокс намеревалась применить ту же стратегию к индейцам масаи. То, что ее вывели из игры, почти лишило их шансов купаться в золоте, подобно семинолам. Журналистка внезапно запела «Rape me» с хрипотцой в голосе. Это Алек только что переключил станцию и теперь погрузился в «Нирвану».

Не съезжая с автострады и сменяя друг друга за рулем, они проехали Словению и Хорватию, страны, взорвавшие Югославию, объявив о своей независимости в 1991 году, что вызвало развал Югославской народной армии, состоявшей в основном из сербов. Они съехали на Е70, которая шла вдоль границы с Боснией и Герцеговиной, провозгласившей свою независимость в 1992 году, что на этот раз спровоцировало жестокие столкновения между сторонниками независимости – боснийцами и националистами-сербами. Так началась эпоха войны с двумястами тысячами убитых. До сих пор звучали в памяти слова «этнические чистки», «осада Сараево», «резня в Сребренице», «выстрелы снайперов», «Дайтонские соглашения». Нужно было дождаться 1999 года и начала войны в Косове, чтобы наконец ввести международные военные силы. Бомбардировка Сербии авиацией НАТО положила конец репрессиям против косовских албанцев, осуществляемым Белградом. После шестидесяти девяти дней бомбардировок сербы уступили, оставив за собой нестабильное Косово с неопределенным статусом.

«Лексус» углубился в Балканы, пороховой погреб Европы, землю, нашпигованную анклавами, средоточие столь отвратительного Натану национализма, «территорию, породившую такую историю, которую сама оказалась не в состоянии переварить», как писал хорватский эссеист Предраг Матвеевич.

Они пересекли северную границу Сербии и поехали в направлении Косова. Чем больше они углублялись на юг, тем больше земля была нашпигована минами, как в прямом, так и в переносном смысле. На полях былых сражений взошли ненависть и злоба. Этническая напряженность особенно чувствовалась на юге Сербии. В любую минуту могли начаться столкновения между группами экстремистов и силами безопасности. В приграничных регионах провинции Косово процветали преступность, спекуляция, торговля оружием, женщинами, крадеными машинами.

Натан свернул с автострады Е75 в Нише на дорогу E80, ведущую в Приштину. Он припарковался возле вокзала в Расе, километрах в шестидесяти от столицы. Лучше было избегать мест встречи дилеров, которых здесь слишком много.

– Ты веришь, что по возвращении мы найдем наш «лексус»?

– Его не будет здесь через десять минут.

– Симпатичное местечко.

Они купили два билета на последний поезд. Несколько пассажиров терпеливо ожидали на перроне. Старая женщина в черном платке, православный священник, склонившийся над молитвенником или просто дремавший, трое греческих солдат косовских сил НАТО, двое молодых ооновских полицейских-пакистанцев, двое албанских подростков, испепеляющих попа взглядами. На вокзале в Расе в этот вечер сконцентрировалось все Косово.

– Я, кажется, начинаю жалеть о Джорджтауне, – заметил Алек.

– Можешь взять машину и возвращаться.

Вместо ответа Алек закурил сигарету и огляделся.

– Похоже, сегодня подцепить девицу не удастся.

– В цели нашей поездки это не входит.

– А хоть когда-нибудь это входило в твои цели, Натан?

– Один раз.

– И как ее звали?

– Мелани.

– Получилось?

– Она стала моей женой.

Пыльный состав появился на десять минут раньше времени, указанного в расписании. Пассажиры расселись по полупустым купе, пропавших потом и дизельным топливом. Усталый локомотив с шумом и грохотом тащил за собой вагоны в направлении провинции Косово, граница которой проходила километрах в пятнадцати отсюда. Состав остановился на контрольном пункте, не доезжая Подуева. Британские и американские солдаты осмотрели вагоны и вышли минут через двадцать. Сидящий напротив Натана плотный парень закурил сигарету. Похоже, в этой стране курить можно было везде. Другой пассажир расстелил на коленях огромный носовой платок и разложил на нем хлеб и колбасу. Он протянул бутылку сливовицы Алеку, который вежливо отказался. За окнами медленно проплывал холмистый пейзаж, десяток раз он застывал на месте. Как раз на то время, чтобы пассажиры успели подняться в вагон.

– Так ты женат? – спросил Алек.

– Вдовец.

– Какая она была?

– Мелани творила добро, словно хотела отблагодарить природу за все, что та ей подарила.

– У тебя есть ее фотография?

– В моем компьютере.

– Покажешь мне?

– При одном условии.

– Каком?

– Если еще будешь жив.

В Приштину они прибыли в полночь.

 

177

В «Новотеле» им удалось восстановить силы после пятнадцатичасовой поездки в машине и двухчасовой – в поезде, который привез их в Приштину. Позавтракав на скорую руку, Натан и Алек отправились в штаб-квартиру ООН. На улицах царило оживление, на террасах кафе было полно людей, витрины зазывали покупателей. Но впечатление о том, что перед вами обычный европейский город, рассеивалось, стоило только обратить внимание на выщербленный асфальт, заделанные картоном дыры вместо окон, колючую проволоку, призванную разделить сербов и албанцев, обилие военных, мешки с песком и рогатки, преграждающие путь в особо опасные кварталы, красно-белые автомобили полиции ООН, завывающие на проезжей части. Они добрались до здания, в котором располагалась миссия Объединенных Наций в Косове. Оно охранялось английскими солдатами косовских сил НАТО, потому что Приштина находилась в британском секторе провинции Косово. Натан протянул стоящему на посту офицеру свой фальшивый паспорт.

– У меня важное сообщение для капитана Фута. Я уполномоченный Гордона Райлера, директора Департамента боевых действий по поддержанию мира штаб-квартиры ООН в Нью-Йорке.

Военный отправился звонить.

– Капитан Фут отстранен от должности, – сообщил он, вернувшись. – Он больше не работает в миссии Объединенных Наций. Я могу вас направить к офицеру, который его заменил.

– Я должен передать сообщение лично капитану Футу.

– Сожалею, но помочь ничем не могу.

– Вы можете дать мне его адрес.

Офицер снова ушел звонить и вернулся с клочком бумаги. Натан поблагодарил его и отправился в квартал неподалеку.

Человеку, открывшему им дверь, было лет пятьдесят – осунувшийся, с офицерской выправкой и мрачным взглядом. В руке он сжимал пистолет. Натан произнес имя Гордона Райлера, словно пароль:

– Последний раз я разговаривал с ним дней десять назад, это было на одном из островов Китайского моря. Он назвал мне одиннадцать имен, в том числе ваше.

Фут впустил их в дом. Самая большая комната была одновременно гостиной и кабинетом. На железном столе, расположенном между двух окон, царил беспорядок: топографические карты, телефон, ноутбук, развороченные папки. Натан вдохнул необычный запах – смесь табака, жасмина, иланг-иланга. Чувствовалось, что здесь живет женщина.

– Я не совсем понял, кто вы, – сказал капитан.

– Я единственный, кто обеспокоен судьбой ай-ка.

Фут опустил пистолет, закурил, пригласил их сесть на диван семидесятых годов, а сам устроился в потертом кожаном кресле.

– Вы не один.

– Что с ними стало?

– Я дорого заплатил, чтобы это узнать.

– Вы лишились должности, Зекир Хаджай – жизни.

– И все без толку.

– Ну и не жалуйтесь.

– Я просто хочу, чтобы вы оценили важность информации, которую я собираюсь вам предоставить. Зекир Хаджай, вышеупомянутый мафиозный главарь, специализировался на продаже дорогих автомобилей и секс-рабынь в возрасте от двенадцати до двадцати пяти лет. Он был связан с организацией, которую недавно разгромили в Македонии.

– Это я знаю.

– Эта организация подбирала девушек, учила их покорности и отсылала на Восток. Хаджай как раз и занимался дрессировкой. Его методика была проста: ожоги электрический ток, ампутация. Того, кто продолжал сопротивляться, выбрасывали из окна. Понимаете, почему мне трудно было вести себя с ним вежливо?

– Я вас не осуждаю. Тем более что как раз собираюсь воспользоваться сведениями, которые вы получили от него под пытками. Вы знаете, что стало с ай-ка, да или нет?

– Те, кто перенес условия перевозки, все еще живы.

– Где они?

– Заперты в одном из полутора десятков борделей в Македонии.

– Это все, что вы от него узнали?

– Хаджай занимался только их укрощением, ко всему остальному отношения не имел. Только для того, чтобы получить эту информацию, мне пришлось забыть, что передо мной – человек.

У Натана в голове вертелась фамилия, которая могла стать недостающим кусочком головоломки.

– Вы знаете некоего Барсова?

– Нет.

– Он был подручным Владимира Коченка, главаря русской мафии, активно участвовал в похищении многих ай-ка Это психически больной тип, который оставил за собой кучу следов. Выполняя задание, он изнасиловал и убил по меньшей мере двух женщин. У Барсова была ломка. Вероятно, обязанности, которые он выполнял в лагере или борделе, позволяли ему удовлетворять свои сексуальные потребности. Идеальный инструмент для укрощения проституток. После того как операция по похищению девушек была завершена, его отослали домой. Потом он дрался в Армии освобождения Косова и был отправлен в психиатрическую лечебницу. Месяц назад он вернулся домой в компании Башкима Раци, еще одного члена организации Зекира Хаджая. Можно ли сузить поле поиска, учитывая все эти обстоятельства?

– Вы говорите, что он лечился в психиатрической клинике?

– Да.

– Дехан Страмов тоже. В Уросеваке.

– Кто это?

– Глава организации. Возможно, он встречал Барсова среди психов и нанял его, прежде чем того выпустили из психушки?

– Уросевак?

– Это километрах в пятидесяти к югу от Приштины. Зачастую отчеты психиатров гораздо подробнее, чем полицейские протоколы. Возможно, из них удастся что-нибудь узнать.

– Поедем туда, – сказал Натан.

Фут был в нерешительности. Натан поспешил прояснить все до конца:

– Кого вы прячете?

– Что?

– Это ай-ка, которая ускользнула от похитителей?

– Не понимаю, о чем вы.

– Я узнал запах ай-ка. Колдовская смесь жасмина и иланг-иланга.

– Это не то, что вы думаете.

– А что я должен думать?

Капитан направился к двери и постучал три раза. Створка открылась, и появилась девушка лет шестнадцати. Очаровательное существо с золотистой шевелюрой, при виде которого Алек остолбенел и застыл, вытаращив глаза и открыв рот. На ней была футболка цвета хаки, обтягивающая высокую грудь, которой позавидовали бы топ-модели, и узкие джинсы с бахромой, обрисовывающие длинные ноги. Волосы, не знавшие ножниц, обрамляли лицо с огромными голубыми глазами и полными, яркими губами. При виде этого явления Натан и Алек одновременно поднялись с дивана.

– Позвольте вам представить Рейн, мою дочь.

 

178

– Почему вы скрываете такую красоту? – не удержался Алек.

– Именно потому, что она слишком привлекает внимание. До недавнего времени я был ооновским чиновником, и мне удавалось защитить дочь, но из-за этой истории с увольнением на меня оказалось направлено внимание журналистов. Если вы смогли меня найти, значит, смогут и другие.

– Что стало с другими членами ARK, завербованными Райлером?

– Я знал далеко не всех. Мы почти не контактировали. Такова была политика Райлера. Я не знаю, что с ними стало, но, похоже, кроме меня, ай-ка никто не ищет.

– Один из них, Стефан Шарлье, оказался предателем.

– Я не знаю, кто это. Значит, он мог меня выдать.

– Почему вы стали этим заниматься?

– Я, как и вы, отслеживал каналы торговли женщинами. Я сделал служебный запрос в отделение полиции, которое занималось борьбой с проституцией и торговлей людьми, созданное миссией Объединенных Наций в Косове. Я допрашивал подозреваемых, надеясь, что однажды хоть кто-нибудь расскажет мне о появлении множества красивейших женщин, прибывших с разных континентов. В том, что произошло с ай-ка, есть доля и моей ответственности. Я посвящу остаток жизни их поискам и буду пытаться им помочь.

– Если ай-ка, которая избежала похищения, это не Рейн, то где она?

– Я даже не знаю, кто она. У меня не было доступа к спискам двухсот сорока семи похищенных ай-ка.

– Теперь надо ехать в Уросевак, – сказал Натан.

– Вообще-то я так и не понял, кто вы такие, но, поскольку вы меня не убили, полагаю, что вам можно доверять.

Они собрали какие-то вещи, которые побросали в рюкзак CD-плеер, ноутбук, дорожные карты, белье, пистолет, немного продуктов. Но главное – пропуска, которые Фут сохранил и которые должны были помочь им пересекать контрольные пункты.

 

179

Прежде чем добраться до Уросевака, им пришлось пересечь три сербских анклава, огороженных километрами колючей проволоки, которая уродовала прекрасный пейзаж с виднеющимися тут и там домами под красными крышами. Зеленеющий рельеф указывал на приближение массивов Сар Планины, превращенных в национальный парк. Каждый отдельный городок находился под протекторатом косовских сил НАТО. Благодаря капитану Кларку Футу перед ними исчезали все барьеры. Во время пути офицер вкратце обрисовал положение вещей. Военные действия в Боснии, а затем в Косове спровоцировали массовую миграцию населения. Чтобы обеспечить перемещение беженцев, были созданы специальные каналы. Мафиозные структуры объединились, чтобы превратить Балканы в перекресток, куда стекались незаконные мигранты. Их настоящими вотчинами стали черногорские порты Ульчини и Бар, албанский порт Влёра на Адриатическом побережье и приграничный пункт Морина. Балканские мафиозные структуры объединились с китайскими триадами Влёры, с итальянской Сакра корона унита, укоренившейся в Центральной Европе, и с русской мафией, облюбовавшей Болгарию. Эти каналы служили отныне для торговли проститутками, в которую особенно много денег вложила албанская мафия.

Затем капитан поведал о своей деятельности в ARK и желании сделать мир лучше в ущерб собственной карьере, которая завершилась лет двадцать назад на звании капитана, в ущерб собственной семье, которая состояла из дочери Рейн, в ущерб всей жизни. Неужели игра стоил свеч?

– Посмотрите, какие усилия предпринимает ООН, что бы установить мир в Косове. Пятнадцать лет – полное фиаско. А совсем недавно американо-канадский консорциум, скупил предприятия, уцелевшие при бомбардировках НАТО в тысяча девятьсот девяносто девятом году, которые были закрыты ООН. Одно только это должно сократить количество безработных в два раза!

– Это решение было принято в рамках операции «Доллз бэш»? – поинтересовался Натан.

– Нам хотелось конкретных результатов. Не разговоров, не политики, не идеализма Пример Косова показывает, что бедность и безработица – это благодатная почва для организованной преступности, погромов, национализма, терроризма. Дав работу и зарплату людям, можно уничтожить насилие.

– Капитализм может спасти мир?

– Если обратиться к источникам цивилизации, это было бы худшее из зол. Но учитывая сегодняшние реалии, это единственный выход из положения. Капиталисты оттесняют политиков. Если бы хозяевами планеты являлись руководители государств, то мишенями этой операции были бы именно они, а не президенты компаний.

На фоне серого неба возникло здание психиатрической лечебницы, окруженное чахлыми деревцами. Больница была расположена в пригороде Уросевака, среди разрушенных бомбардировками ангаров, заброшенных заводов и пустырей. Зрелище этого разоренного войной места контрастировало с чудесным пейзажем, который они видели из окна машины. Вход в больницу преграждал ржавый шлагбаум. Будка охранника казалась пустой. Выйдя из машины, Натан увидел, что в глубине домика дремал старик. По радио играли цыганскую музыку, на полу валялась пустая водочная бутылка. Стараясь не разбудить сторожа, Натан поднял шлагбаум. Фут припарковался у входа. Они представились появившейся на пороге служащей и вопросили разрешения поговорить с директором.

Доктор Бобан Цекович принял их в своем кабинете. По стенам располагались полки с медицинскими книгами. В комнате витал запах эфира, травы-бородача и табака. Тошнотворная смесь. Психиатр был худым, седоватым, немного сутулым, в очках с поврежденной оправой. Капитан объяснил ему, что в рамках расследования дела, в которое оказались замешаны Дехан Страмов и некто Барсов, он хотел бы получить медицинские карты обоих пациентов.

– А как же врачебная тайна?

– Чтобы защитить своего клиента, адвокат Страмова представил суду десять медицинских отчетов за две тысячи первый год, и все из вашей больницы. Адвокат Этан Лейн, которого вы видите перед собой, хотел бы иметь возможность защищать господина Барсова при помощи того же оружия.

Натан оценил хитрый ход Кларка Фута. Психиатр явно колебался.

– Мне нужно письменное ходатайство. Какая-нибудь официальная бумажка, вы понимаете, что я имею в виду?

– Бумажка, чтобы прикрыться? – спросил Фут, подходя к окну. – Вы боитесь быть изгнанным из медицинского сообщества, которого не существует, или лишиться должности директора учреждения, на которое всем плевать?

Через стекло американский офицер смотрел на больных в пижамах, которые бесцельно бродили по квадратному двору размером в половину теннисного корта.

– Я попрошу вас выйти, – сказал Цекович, положив руку на телефонную трубку.

Аппарат полетел в стенку, психиатр опрокинулся назад, его голова оказалась под ботинком Фута. Доктор захрипел.

– Где медицинские карты?

Натан не вмешивался, оценив по достоинству решимость капитана Цекович присмирел и, набрав воздуха в легкие, повел их к стенному шкафу, предназначенному для хранения швабр и половых тряпок, где сейчас держали архив, и отпер навесной замок на металлическом ящике. Он вынул оттуда две красные папки. Карты Страмова и Барсова.

– Вы понимаете по-албански? – спросил Натан.

– Моя дочь читает по-албански лучше, чем я. Схожу за ней.

Они заперли Цековича в шкафу, а сами устроились в его кабинете. Рейн вместе с отцом погрузились в чтение документов.

– Посмотри, – прошептал Алек Натану. – Можно подумать, Скарлетт Йохансон собирается заполучить Нобелевскую премию по экономике.

– Можешь выражаться яснее?

– Она потрясная.

– Она несовершеннолетняя.

– Да нет, я не об этом.

– А о чем?

– Когда мы ехали, я с ней поговорил. Она говорит на двенадцати языках. Она училась на первом курсе факультета международного права Йельского университета, когда отец приехал за ней, чтобы отвезти в Сербию.

– Мы кое-что нашли! – объявил Фут. – Судя по картам, Барсов и Страмов поступили с небольшим интервалом, наверное, они познакомились во время прогулок. Но, чтобы выйти из психушки, Страмов Барсову был не нужен. Во время одного разговора с врачом он стал угрожать, что, если тот его не выпустит, ему отомстит Дука.

– Кто такой Дука?

– Когда психиатр задал ему тот же вопрос, Барсов ответил: «Звезда Вержины».

Предваряя вопросы, которые неизбежно должны были прозвучать, Рейн поспешила объяснить:

– Звезда Вержины – это античный символ, связанный с королем Филиппом Вторым Македонским и его сыном Александром Великим. После раздела экс-Югославии и объявления независимости Республика Македония выбрала флаг с шестнадцатиконечной звездой Вержины. Греция, которая считает, что у древней Македонии и Александра Великого своя собственная история, стала протестовать против использования символа, который давно уже присвоила. И Македонии пришлось изменить флаг, на котором с девяносто пятого года изображено только солнце с восемью лучами. ООН признает эту республику только под названием Бывшая Югославская Республика Македония. Сейчас ООН исследует варианты другого названия, чтобы угодить Греции. Этот небольшой исторический экскурс приводит нас в одну македонскую деревушку, над которой развевается флаг со звездой Вержины. Это еще один националистический анклав, которым мог бы править этот Дука, что по-албански означает «герцог».

– Откуда вы все это знаете? – удивился Алек.

– В Приштине мне запрещалось выходить из дома, поэтому оставалось только читать.

– Как называется эта деревушка?

– Новелесде. Это в долине Вардара, недалеко от границы.

Натан приближался к ай-ка. И Карле.

 

180

Они пересекли последний контрольный пункт косовских сил НАТО и оказались в Македонии, или в Бывшей Югославской Республике Македония, как называли ее некоторые, чтобы не задевать чувства греков. Они проехали деревню Вратника в направлении национального парка «Маврово», за окнами расстилались цветущие равнины и высились зеленые горы Положив руки на руль и не отрывая взгляда от извилистой дороги, Кларк Фут отвечал на вопросы Натана, который пытался составить представление о ситуации. Капитан сообщил, что в македонских домах терпимости заперты тысячи пятнадцати-шестнадцатилетних подростков. В каждой деревне, расположенной вдоль горной цепи, разделяющей Албанию и Македонию, имеется свой бордель.

– Албанское общество – это общество патриархальное суровое и традиционное. Воспитание основано на табу, догмах и запретах, поэтому сексуальное воспитание подростков осуществляется исключительно в публичных домах.

«Следствие первого уровня психологической обработки, согласно Гурджиеву», – подумал Натан.

– И что, ни миссия Объединенных Наций в Косове ни косовские силы НАТО ничего не могут с этим поделать? – спросил Алек.

– Именно для борьбы с этим явлением миссия Объединенных Наций создала подразделение, в которое входят двадцать два офицера. Я допрашивал их. Но, с другой стороны, эти заведения посещают и солдаты косовских сил НАТО, и гражданский персонал ООН. Их присутствие привело не к сдерживанию этого рынка, а, напротив, к его развитию. Я получил десятки жалоб. Ко мне на прием приходили даже девушки. Немецкие солдаты, которые занимают приграничную с Македонией зону Косова, регулярно посещают бордели с подростками. Были замечены и французские мундиры. А если добавить, что эти бордели используются также для транзита проституток, предназначенных для отправки в Западную Европу, и подавления их сопротивления с помощью физической силы, то вы поймете, что закроют их еще не скоро.

Они выехали из национального парка и направились по автостраде Е65 в сторону Извора. Развернув на коленях карту, Натан выполнял обязанности штурмана Он указал капитану Футу небольшую дорогу, которая вилась между двух скал. Эта разбойничья тропа должна была привести их прямо в Новелесде. Склоны были настолько крутыми, что в машине стало совсем темно. Они проехали еще километров десять, и дорогу им преградил шлагбаум, по обе стороны которого стояли двое вооруженных мужчин. Над деревней развевался флаг со звездой Вержины. Фут протянул документы одному из двух церберов, у которого шея была толще, чем талия Рейн.

– Американцы?

– Да.

Его коллега, светловолосый гигант, буравил пассажиров взглядом.

– Прямо мороз по коже, – пробормотал Алек. – Взгляд Дольфа Лундгрена.

Он обхватил Рейн за шею, словно акцентируя внимание на присутствии девушки.

– Мы любим заниматься этим втроем.

– В Новелесде вы найдете на любой вкус, – сказал полицейский, возвращая паспорт.

– Выбор, надеюсь, достойный? – поинтересовался Натан.

– В деревне двадцать два публичных дома, и они как раз славятся красотой персонала.

Фут направил автомобиль в сторону центра. Очаровательная деревушка, достойная туристического буклета. Балконы домов с красными черепичными крышами были украшены цветами, как в Австрии. На улицах полно магазинчиков, где было представлено все, что только можно скопировать на этой планете, – от фирменной одежды до фильмов, которые еще не вышли на экраны, а также духи, алкогольные напитки, украшения. Главное, что отличало эту деревню от любой другой, было полное отсутствие на улицах женщин и детей. Зато множество военных, которые перемещались группами по трое и четверо. Немцы, французы, американцы, британцы, итальянцы, а еще греки, пакистанцы, египтяне, марокканцы, иорданцы, канадцы, норвежцы… Представители всех национальностей собрались в этом сексуальном «Диснейленде». Имелась также местная клиентура, а еще те, кто действовал с оглядкой, подручные Дуки, здешнего героя, который поместил на флаг звезду Вержины и расширил сутенерскую сеть до размеров многонациональной корпорации. Капитан Фут припарковался на стоянке для посетителей.

– Будем действовать по программе-минимум. Пусть думают, что мы обычные клиенты. Будем собирать информацию среди военных. Ублюдки, которые приезжают сюда тратить деньги, часть этих денег оставляют в барах, где быстро напиваются. Задача первая – выяснить, в нужное ли место мы попали. Возможно, мне распознать ай-ка легче всего, но вы тоже сможете их отличить от других, несмотря на плохое обращение, которому они здесь подвергались.

– Нам придется разделиться? – обеспокоенно спросил Алек.

– Встретимся через час в кафе «Лейк», это напротив.

– А потом?

– Освобождаем ай-ка и устраняем Дуку.

– Вчетвером?

– Я рассчитываю переманить на нашу сторону солдат которые сейчас находятся в деревне.

– Это ваш план?

– Троянский конь уже подготовлен.

– Пала, – сказала Рейн, – может, мне лучше остаться с Алеком?

– Вы сойдете за молодую пару, которая занимается любовью втроем.

– Ничего не получится, – бессильно махнул рукой Алек и шмыгнул носом, как будто у него был насморк.

– Да что это с тобой? – удивился Натан.

– Черт, вот так ввязываться в драку, ничего не продумав?!

– Соотношение сил в нашу пользу.

– Ты что, с ума сошел?

– Ай-ка, солдаты НАТО и служащие миссии ООН в Косове против людей Дуки, Надо учитывать личный состав.

Алек дрожал. Он был бледен. Ему было очень страшно.

– Хочешь подождать нас в машине? – предложил Натан.

– Ты что, считаешь меня трусом? – возмутился Алек, не спуская глаз с Рейн.

– Хватит болтать, пора действовать, – сказал Фут.

Чтобы придать смелости Алеку, Натан выдал ему кокаин из запасов Коченка. Затем они разошлись.

 

181

Натан вошел в первый бордель. Четырехэтажный дом с желтой штукатуркой. Увидев пачку долларов, которые он вынул из кармана, хозяйка заведения, уже перевалившая за тот возраст, когда самой можно было завлекать клиентов, поинтересовалась его вкусами.

– Люблю девушек средиземноморского типа с хорошими фигурками. Чтобы груди стояли, как ракеты, волосы черные, большие карие глаза и, если возможно, итальянский акцент. Знаете, итальянский акцент меня возбуждает.

– У нас тут в основном блондинки. Даже брюнетки перекрашены в блондинок. Есть азиатки, но груди не как ракеты, а как гранаты.

Потрепанная сводня бросила взгляд на захватанный альбом и открыла его на фотографии девушки, которая более всего соответствовала вкусам клиента. Проститутка была снята в эротической позе. Это была не Карла, но тоже очень красивая женщина. Стараясь спрятать нетерпение под видом нерешительности, Натан листал альбом. Только прекрасные обнаженные женщины в сладострастных позах.

– Американец? – спросила стареющая хозяйка.

– Да, служащий миссии ООН в Приштине. Я приехал издалека и готов заплатить за самое лучшее. Мне сказали, что в Новелесде можно найти самых красивых женщин.

– Вам правильно сказали. Вы сделали выбор?

– Сначала посмотрю.

– Будь мне лет на десять поменьше, я бы вам сделала скидку. Вы как раз того типа, который мне нравится.

– Какого типа?

– Люблю смешение рас.

Натан закрыл альбом, сделав первый подсчет: из шестнадцати девиц тринадцать ай-ка. Из трех, которых он исключил, две были подростками и одна не соответствовала внешним критериям.

– Я посмотрю в соседнем доме, есть ли итальянки Если нет, вернусь сюда. Мне понравился наш разговор.

– Как вам угодно.

Натан продолжал обход. Перелистывая альбом, на одной из фотографий он опознал Эзиан Зави. Всемогущая, прекрасная ай-ка, встреченная им в Эфиопии, позировала с куда меньшей стыдливостью, чем какая-нибудь девица, снявшаяся для «Плейбоя». Обойдя восемь заведений, Натан обнаружил семьдесят семь ай-ка. Было трудно сравнивать фотографии которые он держал в памяти, и эти фотографии из каталога, где выставлялись напоказ совсем другие достоинства. Л встречи в кафе «Лейк» оставалось двадцать минут. Натан решил, что успеет посетить еще несколько борделей.

Он узнал ее не сразу.

Фотография невольно привлекла его взгляд в холле четырнадцатого борделя; она была прикреплена кнопками к стене в числе еще двадцати. Она стояла, обнаженная, на постели на четвереньках и пустым взглядом смотрела в объектив. У нее были круги под глазами и осунувшееся лицо. Длинные волосы струились вдоль рук до ногтей вцепившихся в простыни. Карла страшно похудела.

– Хочу вот эту, – сказал Натан.

Он сунул пачку зеленых купюр под нос хозяйке, которая походила на украинскую толкательницу ядра.

– Антонелла сейчас занята. У меня есть другая, которая очень на нее похожа. Джина.

Натан вытащил еще одну пачку в тысячу долларов:

– Я хочу Антонеллу сейчас и в товарном виде. Отправьте к чертовой матери ублюдка, который ее трахает, и пусть она подмоется.

– Сейчас все устрою, – согласилась хозяйка, покидая свой пост, предварительно припрятав две тысячи долларов.

Натан почувствовал, как колотится сердце. Карла была совсем рядом. На втором этаже. Он покинул ее на скамейке в церкви, а сейчас увидит вновь в номере борделя. И это все по его вине. Он бросил ее на милость Коченка, а потом просто забыл.

Сводня спустилась в сопровождении полуодетого клиента Карлы. Красномордый, в форме немецкого солдата, раздосадованная улыбка. Наверное, ей пришлось выплатить неустойку. Может быть, предложить в следующий раз воспользоваться услугами бесплатно. Ну и на том спасибо.

– Можете подняться через пять минут, она как раз успеет навести красоту. Хотите пока что-нибудь выпить?

– Коку.

– Сейчас принесу.

Натан присоединился к троим натовским солдатам, которые болтали о футболе и которым, казалось, было совершенно наплевать на то, что девушки, которых они трахали, занимались этим не по своей воле, что их насиловали, мучили и пичкали наркотиками. Едва он успел сделать первый глоток, как толкательница ядра подала ему знак, что можно подниматься.

– Номер пятнадцать, – сказала она.

Натан глубоко вздохнул, чтобы усмирить неистово бьющееся сердце. На первом этаже он заметил вооруженного человека. На поясе болталось портативное переговорное устройство. Он разговаривал со вторым мужчиной, который находился наверху. Натан пошел вверх по лестнице, покрытой красной дорожкой. В коридор выходило множество дверей. Дорогу перегородила толстая женщина.

– Месье, вы в пятнадцатый? – спросила она.

Натан послал ей обольстительную улыбку, кивнул и последовал за слонихой, которая открыла перед ним дверь.

– До скорого.

Натан бросил взгляд на второго охранника, здоровяка в темных очках в глубине коридора, который тупо перекатывал во рту резинку. Затем вошел в комнату, типичную для заведений подобного рода. Кровать, раковина, биде. Проститутка, которую он искал, неуверенной походкой направилась к нему. На ней была только комбинация. Натану не удавалось справиться с дыханием, ладони сделались влажными, в крови закипал адреналин.

– Американец?

– Частично.

Не обратив внимания на его ответ, она засунула два пальца за пояс Натана и присела на корточки. Он взял ее за слабые руки и приподнял.

– Карла.

Она уставилась на него. Ее огромные карие глаза казались пустыми окнами, затянутыми пеленой. Сосуды были красными от алкоголя, зрачки расширены от кокаина.

Она увлекала его на постель. Ее ноги дрожали. Казалось, сидеть ей было легче. Комбинация соскользнула к ногам. Она вытянулась на спине. По бокам выступили ребра. На внутренней стороне рук виднелись кровоподтеки. На ступнях алели ожоги от сигарет. Натан понял, почему ей трудно было стоять на ногах.

– Почему не раздеваешься?

Она говорила монотонно. Видимо, находилась под действием большой дозы наркотиков, которые ей вкололи, чтобы она сделалась покорной. Клиент был королем, особенно за две тысячи долларов. Она была в его власти, готовая выполнять любые его капризы, любые прихоти, повиноваться его пальцу и его пенису. Значит, этим нужно было воспользоваться.

– Кто эта женщина в коридоре?

– Что?

– Ну, толстуха, это помощница хозяйки?

– Эта толстуха в коридоре?

– Как она с тобой?

– Тяжелая…

– Что?

– Рада, я ее облизываю… Она хорошо платит… Хочешь ее трахнуть?

– Ты можешь идти?

– Нет, но я могу трахаться…

– Для этого найдем более приятное местечко.

Он помог ей выбраться в коридор и почти потащил в сторону лестницы. Надзиратель залаял на всех языках и положил руку на дрожащее плечо Карлы.

Подбежала Рада:

– Что вы делаете? Антонелла, ты с ума сошла?

– В этой вонючей лачуге я трахаться не могу, – пожаловался Натан. – Прямо как в тюрьме. Я отведу ее в гостиницу, а потом верну вам.

– Персонал не имеет права покидать заведение, – сказала Рада.

– Так как же быть?

– Спокойно! – предупредил надзиратель.

– У вас нет более приятной комнаты? Я заплачу.

Он вынул еще одну тысячедолларовую пачку. За один только визит он потратил сумму, выплаченную за Карлу. Рада уставилась на купюры:

– Здесь не гостиница.

– А если к вам?

– Что?

– Вы далеко живете?

– Рядом.

– Туда можно?

– Это как…

– Вы можете за нами наблюдать. И даже к нам присоединиться.

Взгляд Рады метался от пачки долларов к груди Карлы.

– Ты будешь послушной, Антонелла? – спросила она.

– В таком состоянии она вряд ли уйдет далеко.

– Вы чем-то недовольны?

Натан понял, что сказал слишком много.

– Это потрясающая девушка, иначе я не стал бы так изворачиваться, чтобы ее трахнуть.

– Ну что, Антонелла?

Карла подняла голову. Впервые за долгое время спрашивали ее мнение. Клиент стискивал ее руку. Надзиратель сдавливал плечо. Рада показалась наиболее приемлемым решением. Она бросилась ей на грудь.

– Идите за мной, – сказала толстуха, беря несчастную девушку под свою защиту.

Под недоуменными взглядами двух надзирателей они спустились по лестнице. Карла с трудом передвигалась босиком. Толкательница ядра обменялась с Радой парой слов. Ловко засунула пачку купюр между грудей и улыбнулась Натану заискивающей улыбкой. Начиная с определенной суммы все становились сговорчивыми.

Садящееся за холмы солнце осветило лицо Карлы, и она прикрыла глаза. А Натан посмотрел в сторону кафе «Лейк». Он опаздывал на сорок пять минут. Он решил спасти Карлу, подвергнув риску ай-ка. Поддерживая свою протеже, Рада вошла в красивый четырехэтажный дом. Она жила на первом этаже. Карла рухнула на пол перед дверью квартиры. Натан на руках донес ее до кровати. Толстуха стала раздеваться, от нее едва ли не шел пар. На свет появились свисающие складки жира, а Натан, с отвращением глядя на этот стриптиз, прикидывал, куда лучше ударить. Над носом, между глаз. Там, где меньше всего жира. Толстуха грузно осела на пол. Он дотащил ее до туалета, посадил на унитаз и запер дверь. В шкафу была одежда только самого большого размера. Он обернул Карлу в короткое пальто с капюшоном, надел на нее просторные тапки и вновь поднял на руки.

– Почему мы все время куда-то идем? – пробормотала она.

Весила она килограммов сорок, не больше. Завернутая в пальто, как в кусок простого сукна, свернувшись клубком у его груди, с ногами, болтающимися в слишком свободных тапках, и головой, утонувшей в капюшоне, она позволила дотащить себя до кафе «Лейк». Натан стал искать своих сообщников, которые дожидались его уже больше часа В глубине битком набитого кафе поднялась рука. Алек.

– Вы что, с ума сошли, Лейн?! – гневно воскликнул Фут.

– Я тут нашел кое-кого из знакомых.

– Кого?

– Не важно.

– Так вы воспользовались мной для своих личных дел!

– Папа, хватит, – остановила его Рейн.

Она поднялась, уступая место Натану, и откинула полу пальто.

– Ей нужна медицинская помощь.

– Карла сильная.

– Это ваша жена?

– Чуть было не стала.

– Итак, сколько ай-ка вы нашли в заведениях, которые посетили? – спросил Фут.

– Семьдесят семь.

– А я шестьдесят пять. Наша молодежь насчитала пятьдесят шесть.

– В сумме получается сто девяносто восемь ай-ка, – подсчитала Рейн. – Недостает еще сорока восьми.

– Цифры весьма приблизительны, – сказал капитан, – но мы можем сделать вывод, что многие из них умерли.

– Займемся живыми, – заметил Натан.

– У вас имеется план или мне изложить свой?

– Мне понравилась ваша мысль о коалиции с солдатами косовских сил НАТО, которые сейчас находятся здесь.

– Включая служащих миссии ООН, их здесь около пятидесяти. По крайней мере на помощь половины из них мы можем рассчитывать.

Подошедшая взять заказ официантка прервала их беседу, и Натан, прикрыв лицо Карлы, заказал кофе.

– Что вы об этом думаете, Лейн? – спросил Фут.

– Одолжить саблю, чтобы убить врага.

– Что?

– Привлечь союзников в битве. Это одна из тридцати шести стратегий искусства получать преимущество. Может получиться.

– Я об этом слышал.

– Чтобы выбраться отсюда, я бы добавил еще четыре. Замутить воду, чтобы поймать рыбу. Украсть балку, чтобы заменить перегородку. Окружить одну провинцию, чтобы спасти другую. Заставить тигра спуститься с горы.

– А конкретнее?

– Мы устроим в деревне сумятицу и неразбериху. Лучшие солдаты должны присоединиться к нам. Мы убедим их, что, приняв участие в этом сражении, они покроют себя славой. Мы выманим военных из деревни в ущелье, где они окажутся в ловушка Что касается сумятицы и неразберихи, я рассчитываю на Рейн и Алека. Остальное за вами. Вы знаете некоторых военных, которые находятся здесь, у вас достаточно высокий чин, чтоб ими командовать и организовать освобождение девушек. Что касается ай-ка, вы привыкли ими управлять.

– Они не созданы, чтобы вести сражение.

– Равно как и выносить то» что им пришлось вынести.

– Я не совсем понял, в чем заключается ваша роль. Кроме стратегической.

– Оставьте свой насмешливый тон и сделайте умное лицо, иначе никто за вами не пойдет.

– Ну пожалуйста, – вмешалась Рейн.

– Если хотите захватить разбойников, надо захватить их главаря. Это стратегия номер восемнадцать. Именно этим я и займусь.

– Вы собираетесь поймать Дуку?

– Поймать – не совсем точное слово.

 

182

Ночью Новелесде стала похожа на маленький Лас-Вегас секса. Расталкивая захмелевших гуляк, Натан добрался до машины Фута и усадил Карлу на заднее сиденье. Она дрожала от холода в слишком просторном пальто. Он должен был вернуть ее к реальности. Для этого существовал лишь один-единственный способ. Он откинул капюшон и погладил ее по лицу. Столько времени она была лишена ласки и нежности. Он осторожно прикоснулся губами к ее губам, потом к кончику носа, глазам, подбородку, стараясь не думать о неизбежном сражении и преступлениях, которые ему предстояло совершить.

– Натан?…

Она узнала его. Впрочем, вряд ли это было к лучшему, учитывая то, что у нее имелись десятки причин его ненавидеть. Казалось, звук его имени придал ей силы. Ненависть – это тоже допинг. Она подняла голову:

– Что ты здесь делаешь?

– Я пришел за тобой.

Он прижал ее к себе. Она не сопротивлялась. Да и были ли у нее на это силы? Теперь, при новой встрече, он старался дать ей тепло и покой. Так прошло несколько минут. Теперь он не боялся порвать связь, которую только что установил с Карлой. Она заплакала.

– Я ненадолго оставлю тебя в машине. Ты запрись изнутри и не выходи. Снаружи будет шум, драка, выстрелы. А потом мы вернемся.

– Они схватят меня, они сделают мне больно…

– Нет, если ты сделаешь так, как я сказал.

– Они меня схватят.

– Послушай меня, Карла.

– Они мне сделают больно.

– Все, что тебе нужно, это закрыться в этой машине и ждать меня, понимаешь?

– Ты куда?

– Где Дука?

– Дука? Я несколько раз его видела… не помню где.

– Как я могу его узнать?

– У него телохранители…

– На кого он похож, Карла?

– У него большой кривой член… я помню, потому что брала его в рот… Когда я на него посмотрела, он меня ударил… Тяжелые перстни на каждом пальце, это очень больно. Он меня изнасиловал… голову разбил до крови.

Сильный приступ кашля помешал ей продолжить.

– Подожди меня здесь, – сказал Натан.

– Что мне за это будет?

– Твоя дочь.

Словно пораженная током, она пробормотала:

– Леа?

Казалось, она только сейчас осознала, что у нее есть дочь.

– Это была не она! – закричала Карла.

– Ты о чем?

– Это была не она!

Произнеся имя Леа, Карла словно позволила вырваться чему-то ужасному, что она всеми силами старалась загнать внутрь. Все, чем он располагал, чтобы успокоить ее, была доза белого порошка.

– Я вернусь, Карла. Я вернусь с известиями о Леа.

 

183

Он открыл дверь туалета. Жирная туша Рады по-прежнему торчала на унитазе. Это походило на гигантскую трубочку ванильного мороженого, подтаявшего на солнце. Он вылил на нее ведро воды. Гора жира зашевелилась. Рада вновь обрела человеческие очертания. Натан поставил ее перед фактом:

– Я только что видел Дуку. Смотри, что у меня.

Он помахал у нее перед глазами рукой, унизанной перстнями с печатками. Рада вытаращила на него глаза, с которых текла тушь.

– Вы видели Дуку?

– Это тебя удивляет?

– Никто никогда не видел Дуку. Он какой?

– Он мертвый. Я его убил. К сожалению, он сдох прежде, чем заговорил.

– Зачем вы мне все это рассказываете?

Натан стукнул ее по голове. Несильно. Только для того, чтобы по лицу потекла кровь.

– Хватит задавать мне вопросы, жирное дерьмо. Скажи мне, где он живет?

– Я думала, вы его видели.

– Это твой ответ?

Натан нанес второй удар. Кровь потекла между глаз Рады, которую охватила паника. Надо было быстрее заканчивать.

– Третий удар будет последним, – предупредил он.

– Надо пройти по главной улице километра два. Потом по тропинке, которая идет через лес. И вы увидите решетку. Туда никто никогда не ходил.

– Сколько охранников?

– По лесу ходят дозорные. Но вы увидите их, только если они сами вас остановят.

– Ключи от вашей машины?

– Они на буфете.

– А машина?

– «Лада», перед входной дверью.

– Оружие?

– В верхнем ящике комода.

– Где в могу найти девочек четырнадцати лет?

– В красном доме, если перейти мост. Там их больше всего.

– Спасибо, Рада.

– Постойте!.. На кого похож Дука?

– На монстра.

Натан схватил ключи и «Заставу М88», лежащую между хлыстом и наручниками, сел в «Ладу» Рады и освободил пальцы. Этот любительский спектакль включал с десяток перстней, которые он раздобыл в деревенской лавочке, и допроса с пристрастием, от которого его мутило. Как все подручные албанской мафии, эта помощница хозяйки борделя придерживалась строгого кодекса чести и демонстрировала собачью преданность. Заставив ее поверить, что он убил ее шефа, Натан занес над ее головой дамоклов меч, держа его в унизанных перстнями пальцах, и сумел узнать у Рады его адрес.

Он тронулся с места, пересек мост и припарковался во втором ряду перед розовым борделем. В заведении он имел большой успех. Хозяйка притона, охранник на первом этаже и его помощник, который скатился вниз по лестнице, рухнули прямо на глазах удивленной клиентуры в баре, превратившемся в музей восковых фигур. Натан поднялся на второй этаж, рванул ближайшую дверь. Какой-то старик пыхтел на девчонке, которая по возрасту годилась ему во внучки. Натан продырявил его затылок из своего девятимиллиметрового парабеллума. Поскольку девочка лежала на животе, она не могла видеть, как разлетается череп. В соседней комнате клиент уже одевался, а проститутка, девочка лет двенадцати, скорчилась на подушке. Пуля попала в грудь мужчины, который осел на пол, прямо на собственные брюки. Ворвавшись в комнату напротив, Натан оказался лицом к лицу с немецким солдатом косовских сил НАТО. Он выстрелил ему в руку. На кровати сидели, прижавшись друг к другу, две перепуганные девчонки. В коридор внезапно выскочил какой-то полуодетый тип. В него Натан выпустил седьмую пулю, после того как выстрелил в гениталии немца. За волосы он отволок его вниз и бросил к ногам клиентов бара, которые сгрудились у лестницы. И только тогда Натан соизволил дать объяснения:

– Специальная полиция миссии Объединенных Наций. Деревня окружена. Мы призываем всех находящихся здесь членов косовских сил НАТО присоединиться к нам С дезертирами мы поступим так, как с этим солдатом.

Какой-то албанец попытался было вытащить оружие Натан продырявил ему живот последней пулей и забрал автомат часового.

– Выводите девочек и собирайтесь на стоянке. Подчиняйтесь приказам капитана Фута, он руководит операцией.

Под ошеломленными взглядами он подхватил немца лишившегося волос, пальцев и мужского достоинства. Натан приставил к его виску автомат. Сзади послышалась канонада. Это Алек и Рейн, как им и было предписано, устраивали в Новелесде «сумятицу и неразбериху».

– Was wollen Sie?

– Говорите по-английски.

– Чего вы хотите?

– Мне нужен Дука.

– Дука? За ним стоит армия.

– Тебе известна стратегия «Ринуться в огонь, чтобы совершить кражу»?

– Heт.

– У тебя будет возможность ее испробовать. Трогай.

Они поехали по лесной тропинке. Большой черный внедорожник вынырнул из-за елей и перегородил им дорогу. На землю спрыгнули двое охранников и направили на «Ладу» автоматы. Натан вышел им навстречу.

– Мы хотим купить у Дуки девочку, – сказал он, потрясая пачкой купюр.

– Дука нет продавать.

Натан бросил деньги в траву. Глаза охранников следили за купюрами, а не за тем, что делал Натан. Соединив ноги, Натан ударил ими в грудь первого охранника, отпрыгнул назад, приземлившись на подбородок другого, опрокинул апперкотом третьего, собрал выпавшее из рук оружие и бросил его в «ниссан».

– Поезжай вперед, – сказал он немцу. – Если остановишься, буду стрелять.

– Мне больно.

– Не так больно, как девчонке, которую ты трахал. Пошевеливайся, а то до вечера не дотянешь.

«Лада» тронулась с места в облаке пыли, Натан, который сидел за рулем «ниссана», держал ее на прицеле. Примерно через километр их ослепили фары второго внедорожника. Натан выстрелил в сторону «Лады», чтобы изобразить преследование, подъехал поближе к патрульным и разрядил в них обойму, прежде чем они успели сообразить, что их обстреливают отнюдь не коллеги. Натан отбросил еще горячий автомат и прибавил скорость, чтобы догнать «Ладу». Посреди дороги показались ворота. Немец, похоже, засомневался. Натан подстегнул его автоматной очередью. «Лада» протаранила решетку. Ему навстречу ринулись два автомобиля с охранниками. Натан подхватил другой автомат, с полной обоймой, положил ствол на зеркало заднего вида и выпустил очередь по колесам. Патрульные ответили выстрелами по «Ладе». На спущенных шинах один внедорожник кое-как докатился до пруда, другой натолкнулся на него и врезался в крыло. «Лада» и «ниссан» отклонились от траектории, но не остановились. Не доехав до ворот метров двадцать, «Лада» взорвалась от выпущенного со сторожевой вышки снаряда. Затормозив возле брызгающего бензином факела, Натан изрешетил очередью труп немца под взглядами охранников, которые, несомненно, приняли его за одного из своих. Ему удалось проникнуть внутрь виллы, и он оказался в окружении вооруженных с головы до ног накачанных типов. Затем он рухнул посреди двора, усеянного человеческими останками и покореженным оружием, словно был одной из жертв. Он лежал неподвижно, прислушиваясь, пытаясь унять дрожь в руках, вызванную тем, что пришлось много стрелять, и тут услышал звук приближающихся шагов. Голоса справа, шаги слева. Он стал стрелять на голос, открыл глаза, почувствовал боль в плече и изрешетил пулями грудь того, кто его задел.

Натан спрятался под лестницей холла. Жилище было превращено в казарму; сейчас оно было наполнено грохотом выстрелов и бряцанием оружия. Единичные выстрелы в саду говорили о том, что в рядах противника царит смятение. Натан осмотрел рану. Пуля попала под ключицу и боль отдавалась в плече. Он слишком поздно заметил что оставил за собой дорожку крови. Какой-то албанец обнаружил его убежище. Натан вытащил обойму автомата и бросил его в соседнюю комнату, чтобы отвлечь внимание преследователя. За эти две секунды он успел ухватиться за ткнувшийся в него ствол и притянуть к себе владельца автомата, который напоролся на кулак Он развернул автомат, согнулся и покатился по земле, изо всех сил давя на спуск. Под шквалом беспорядочных очередей на землю падали люди в желтой и красной форме. Последний из них успел лишь продырявить потолок. Натан прислонился к стене.

Освободить ум. Прочувствовать вещи. Сделаться самой ситуацией.

Натан пересек пустую комнату и вышел в большой цветущий внутренний двор, в центре которого бил фонтан. Он осмотрелся: померанцевые и банановые деревья, мозаичный пол, алебастровые статуи, резные колонны, декоративный орнамент из искусственного мрамора и кедра, под аркадами забранные решеткой окна. Во двор выходили двери отдельных покоев. Дом напоминал марокканские дворцы, выстроенные для визирей и их жен. Он проскользнул между колоннами. Кроме решеток на окнах были плотные занавески. Разглядеть, что происходило внутри, не представлялось возможным. Двери была заперты на засов. Если Дука и в самом деле построил дом по типу марокканского дворца, на втором этаже комнаты должны были располагаться анфиладой. Издалека слышались взрывы, выстрелы и рев сирен. Это Фут предавал деревню огню и мечу. Натан снял обувь и стал подниматься по каменной лестнице, которая вела на балконы, нависающие над внутренним двором.

Не шуметь. Сделаться невидимым.

Спрятавшись за перилами, он осмотрелся. Как раз против располагались две двери. Справа стояли четверо военных. А левые охранял лишь один, вооруженный и усатый, как Сапата. Услышав перестрелку на первом этаже, они приготовились стрелять. Скорее всего, Дука находился в комнате справа. Натан проскользнул под плетеный диван и стал ждать, стиснув зубы, чтобы не застонать от боли. Проходили секунды и минуты; мимо него прополз геккон и пробежала кошка. Он представлял, что сейчас Дука обдумывает контрудар или, напротив, готовится к бегству. Если верно второе, то скоро он должен выйти с чемоданами компрометирующих документов и денег. Вторая гипотеза казалась более вероятной: сутенеры плохие военачальники.

Но его предположение не оправдалось: из дверей вышли вооруженные люди. Из своего укрытия он насчитал восемь пар грубых солдатских башмаков и одну пару белых мокасин. Он выкатился из-под дивана и полоснул очередью на уровне земли, целясь по ногам, затем выпрямился и навел автомат на человека в белом костюме, несшего чемоданчик. Он схватил его за шею, прижался к стене, воспользовавшись им как щитом, «Салаты» в поле зрения Натана не было.

– Пусть бросает оружие и отправляется ко всем чертям, – приказал Натан своему пленнику, приставив к его виску еще дымящееся дуло.

Тот повторил приказ по-албански. «Салата» выпрямился, показавшись из-за перил, бросил оружие и убежал. Натан подтолкнул человека в белом к письменному столу и заставил несколько раз повернуться, чтобы убедиться, что на его руках нет перстней. Его невыразительное лицо прорезал тонкий, как шрам, рот.

– Кто вы?

– Рики Станко.

– Это мне ничего не говорит.

– Я бухгалтер.

– Где Дука?

– Дуку найти нельзя. Он сам вас найдет.

Натан вышел на балкон, громко зовя тирана, стреляя в воздух, пытаясь привлечь его внимание. Раз он не мог добраться до Дуки, надо, чтобы Дука добрался до него. Через несколько секунд на него были направлены десятки автоматов. Раздался низкий голос, который перекрыл звуки щелкающих затворов, и установилась тишина. В затылок Натану уперся ствол пистолета, и он вынужден был согнуться. Он увидел мощенный плитками пол, пару ботинок, унизанные перстнями пальцы, и голову его расколола вспышка. Его бесцеремонно отволокли в кабинет, который он только что покинул. Прежде чем привязать его к стулу липкой лентой, с него стянули рубашку. Два ряда людей в форме цветов македонского флага образовали коридор, чтобы мог пройти начальник. Натан едва начал приходить в себя, как «герцог» Новелесде обрушил на него второй удар кулака с перстнями. Впрочем, Дука бил вполсилы. Пленник был ему еще нужен.

– Кто ты? – спросил он, стоя за спиной Натана.

– Я пришел купить у тебя девчонку.

– И для этого убил моих людей?

– Я ищу Карлу и Леа Шомон.

– У шлюх, которых я покупаю, нет имен.

– Владимир Коченок решил от них избавиться и отослал тебе.

Новый удар. Натан почувствовал, как щеку его пропорол кусок железа, рот наполнился кровью, десна оказалась разбита.

– Ты что, намекаешь, что Коченок посылает объедки со своего стола?

– Карла моя жена. А Леа моя дочь.

– Жена? Дочь? – Дука разразился смехом.

– Ты что смеешься, герцог недоделанный?

Пусть бьет, надо было заставить Дуку заговорить любой ценой. Тот перестал хохотать и отправил его в нокаут коротким боковым ударом, на этот раз не сдерживаясь. Прежде чем потерять сознание, Натан успел увидеть, как на пол брызнула его кровь. Когда он пришел в себя, его положение изменилось. Теперь он лежал на столе с раскинутыми руками, со спущенными до самых щиколоток брюками. Дука пристраивался у него на спине. Албанец прошептал ему на ухо:

– Можно сказать, я оттрахал все семейство. Мамашу, дочурку, остался только папаша. Вот здорово – иметь всех одновременно, ты даже не представляешь! А может, ты сам уже пробовал, а? Девчонка не пролила ни слезинки. Послушная, просто прелесть. И наркота не понадобилась. Я ее для себя оставил. А вот суку твою я отправил в бордель. Через нее вся деревня прошла.

Лав только теперь понял, что Карла загнала вглубь своего существа. Ее разум отказывался принимать то, что ей пришлось перенести в тот день. А он только что узнал, что, вопреки словам Коченка, Леа по-прежнему находится у Дуки. Теперь оставалось только понять, как выбраться из тупика, в который он сам себя загнал, чтобы получить эти сведения. Его держали за голову и за руки. А движения ног стесняли только брюки. Когда сутенер приступил к делу, Натан осторожно высвободил ноги. Он вывернул бедра, чтобы избавиться от брюк, захватил его шею в тиски, сжал ноги и с силой повернул их. Он попытался сбросить державших его людей, высвободил одну руку, затем голову и наконец вторую руку. Он буквально взвился над столом, увлекая за собой Дуку. Подручные сутенера в нерешительности застыли на месте при виде пленника, который, сняв зубами колпачок с авторучки, угрожал проткнуть правый глаз их шефа, который не мог пошевелиться, парализованный сильнейшим захватом. Острое перо выглядело впечатляюще, и угроза потери глаза представлялась вполне реальной.

– Прикажи, чтобы все убрались отсюда, иначе проткну глаз! – потребовал Натан, разглядев наконец того кто корчился у его ног.

Он понял, почему Дука никогда не показывался в деревне. Его лицо было лицом самого дьявола. Большую часть лица занимала ярко-красная ангиома, то, что в народе называют «винным пятном», по сравнению с которым пятно Горбачева казалось крошечной веснушкой. Под огромным носом презрительно кривился рот, а под ним росла козлиная бородка. Крошечные глазки прятались в глубине орбит, над которыми кустились брови, как два рога. Черные волосы, прикрывающие череп, были явно вживлены искусственно. Дука не произнес ни слова. Его люди сделали шаг вперед. Натан вдавил «Паркер». Из глазного яблока брызнуло клейкое месиво, окрашенное черными чернилами. Дука испустил истошный крик, заставивший его людей застыть на месте. Натан приставил авторучку к другому глазу.

– У него остался только один.

Дука что-то прокричал по-албански. Солдаты медленно попятились в сторону внутреннего двора. Натан запер за ними дверь. Дука сидел, прижимая к глазу ладонь.

– Где Леа?

– Внизу.

– Где внизу?

– Под нами. Комната четыре.

– Где ты держишь оружие?

Дука указал на один из ящиков стола. Там Натан обнаружил «магнум». Шесть пуль. А рядом – мешочек с коричневым порошком.

– Покажи-ка свой глаз.

Он обхватил голову албанца, словно желая рассмотреть рану, и вдруг резко вывернул ее на сто восемьдесят градусов. Раздался сухой треск. Хрустнули шейные позвонки. Он раздел Дуку и надел его одежду. Прикосновение ткани к ране вызвало острую боль – будто от раскаленного железа. Натан остался босым, потому что не мог воспользоваться ортопедическими ботинками албанца. Его тело было уродливым, покрытым шрамами, свидетельствующими о том, что он много раз попадал под нож хирурга. Натан выбросил труп в окно и выстрелил, чтобы его люди подумали, будто он пытался сбежать.

Сделать обманное движение вправо, а самому нанести удар влево.

Он сунул героин в карман и прижался ухом к двери. Подручные Дуки скатывались по лестнице, торопясь добраться до крыльца, где свалился труп. Натан вымазал лицо кровью и открыл створку двери, пряча правый глаз. Трое остались на карауле. Три выстрела встряхнули его кулак, в котором он сжимал рукоятку. Три пули из «магнума» настигли охранников, прежде чем они успели сообразить, что перед ними пленник в одежде шефа. Стали подниматься и другие солдаты, привлеченные стрельбой. Натан перепрыгнул через перила и приземлился прямо на одного из них, которого от сильного удара почти расплющило о мозаичный пол. На лестнице опять возникла суматоха. И появилась очередная команда убийц. Двух первых Натан остановил пулями, которые у него еще оставались. Он бросился к комнате номер четыре, засыпанный листьями африканской лилии и бананового дерева. От выстрела над его головой поднялся вихрь древесных стружек. Потом послышался треск. Солдат, который держал его на прицеле, успел увидеть только стремительный, словно летящее копье, выпад ноги. От сильного удара он взлетел в воздух и упал на другого военного, который потерял равновесие и тут же получил смертельный удар. Натан взвился, как волчок, и, приземляясь, нанес полусогнутой ногой удар, который подкосил очередного противника. Под автоматной очередью он вынужден был пригнуться, успев ударом сбоку достать чей-то живот, сбил с ног еще одного, подкатился к автомату, встал на колено возле статуи и стал стрелять с обеих рук. Шквал огня подавил очередное наступление военных. Натан подобрал автомат Калашникова, который валялся возле одного из трупов, и выпустил очередь в замок комнаты номер четыре.

В углу комнаты сидела, скрючившись, девочка-подросток в ночной рубашке, насмерть перепуганная выстрелами и внезапным появлением мужчины с искаженным лицом, который взял ее за руку и выволок наружу, туда, где стоял запах пороха и алебастра. Случайные пули изрешетили поверхность мрамора и деревянные панели. Изранив ноги до крови об осколки стекла и фарфора, усыпавшие пол, они достигли крыльца. Чтобы добраться до «мерседеса» Дуки, им оставалось пройти еще несколько метров.

В свете фонаря Натан разглядел три тени. Трио приближалось к ним решительным шагом. Человек, шедший посередине, был ростом не меньше двух метров. У них имелись помповые ружья, это оружие способно делать отверстия величиной с тарелку, но ему недостает точности. Они пока не стреляли, крупная дробь могла бы повредить бесценный товар, который шагал рядом с Натаном. Раздался приказ на македонском языке, Натан не стал дожидаться перевода и поспешил его исполнить. Он отбросил автомат и поднял руки. Последовало новое указание на македонском. Командовал здесь маленький. Вернее, он был среднего роста, но по сравнению со спутником казался просто карликом. Но что больше всего вызывало удивление, так это цвет его костюма: сиреневый, отливающий при искусственном свете фуксией.

– Вы говорите по-английски? – спросил Натан.

– Смотря с кем.

На этот раз заговорил человек, идущий справа, одетый в форму местной расцветки: желтую с красным.

– Язык здесь ни при чем, – проговорил Натан, только чтобы потянуть время.

– Что происходит внутри?

– Симфония вспышек.

– Что?

– Если хочется ясности, то осуществление требует больше времени.

– Да кто ты такой? Ни хрена не понять, что ты несешь.

– Вы меня не узнаёте?

– Тебе так морду разукрасили, что и родная мать не узнает.

– Рождение и смерть – это великие события.

– А?

– Жизнь так коротка!

За его спиной вдруг возник солдат, уцелевший в недавней бойне; держа по автомату в обеих руках, он открыл стрельбу. Натан не мог не воспользоваться неожиданно представившимся случаем:

– Этот тип напал на нас!

Пока они поливали ковбоя свинцом, Натан оттолкнул Леа в сторону, просунул ногу под ручной пулемет и развернул его. Пулемет развернулся в сторону военных, которых он растолкал, чтобы завладеть оружием. Натан полоснул по ним очередью. Гильзы подняли пыль в нескольких сантиметрах от него. Натан выпрямился одним рывком. Гигант по-прежнему стоял на ногах и держал его на прицеле. Еще один залп свинца оказался направлен куда-то в сторону деревьев. Выбросив вперед соединенные вместе ноги, Натан прыгнул на противника, захватил его шею в тиски и стал раскачивать колосса, словно дерево. Перед тем как коснуться земли, он ударил его в висок прикладом автомата Калашникова. В свете фонарей он разглядел маленькую голову на слишком крупном туловище. Шрам от правого века до лба уродовал верхнюю часть его лица, сломанный боксерский нос выступал над плохо заштопанной губой, ладони были огромными, как лопаты. Натан поспешил к Леа, которая сидела возле колеса «мерседеса». Ранена она не была Натан вернулся к гиганту, чтобы обыскать его. В кармане вельветовой куртки лежал билет парижского метро. Ногти были черными от земли. Этот скот продолжал и в Македонии безнаказанно насиловать, убивать и закапывать своих жертв. Перед Натаном лежал труп могильщика Николь и Марии. Барсов умер безымянным, не признав своих преступлений.

 

184

Натан направился прямиком в хаос. Четыре одалиски сидели, вцепившись в заднее сиденье бронированного «мерседеса». Всего их было девять: они предназначались, как и Леа, для личных прихотей главаря. Сидя на переднем сиденье, дочь Карлы неотрывно смотрела на дорогу. Пять других ай-ка ехали сзади на «БМВ», который вела одна из них. Когда они приближались к Новелесде, ослепительный свет внезапно залил кабину «мерседеса». «БМВ» взорвался от выпущенного реактивного снаряда. При въезде в деревню Натан налетел на какой-то «форд», который обстреливал их через заднее стекло. От удара «форд» развернулся на сто восемьдесят градусов и встал «валетом» рядом с «мерседесом». Натан схватил автомат, лежащий на коленях у Леа, забрызгал кровью и засыпал стеклом салон «форда», вставил свежую обойму, ворвался, как камикадзе, в холл первого борделя, споткнулся о труп и остановился у подножия лестницы. Он приказал пассажирам не выходить из машины, а сам ринулся вперед, разбрасывая ногами мусор.

На втором этаже оставалась всего одна проститутка, настолько накачанная наркотиками, что уже не воспринимала окружающую действительность. Натан взвалил ее на здоровое плечо и отнес в машину, посадив на колени одной из ай-ка. Сев за руль, он подал машину назад через то же зияющее отверстие, через которое ворвался сюда, и таким же способом проник в соседний публичный дом. Спрыгнув на землю, он заметил какой-то металлический отблеск и рядом тень на стене. Натан выстрелил, и на пол упали два трупа. На первом этаже часовой в спортивном костюме стоял на посту перед одной из комнат, вероятно охраняя источник доходов. Натан дал очередь по ступенькам лестницы, заставив «спортсмена» спрятаться в комнате. Он выпрямился, приставил автомат к стене на уровне человеческого роста и нажал на спусковой крючок. От сильной отдачи предплечье встряхнуло, виски заломило от грохота, а гипсовая плита раскололась. Натан надеялся, что пленницы по ту сторону перегородки упали на пол, а пули попали в их надзирателя. Он перехватил горячий ствол автомата, чтобы использовать его в качестве дубинки, и сильным ударом ноги выломал створку двери, которая упала на убитого пулей в голову часового. Пять девушек в коротеньких ночных рубашках сидели, съежившись, на полу возле кровати. Одна из них закричала, пытаясь предупредить об опасности. Натан обернулся, положив палец на спусковой крючок. Он оказался лицом к лицу с вооруженной женщиной, слишком старой, слишком решительной, чтобы оказаться проституткой. Приклад автомата, который Натан резким движением выбросил вперед, выбил пистолет из рук хозяйки борделя и ударил ее в подбородок. Получив второй удар, в висок, сводня оказалась в коридоре. Натан подобрал в гостиной два автомата и затолкал пять новых пассажирок в кабину и багажник «мерседеса».

А в центре Новелесде бушевала гражданская война. Паркинг превратился в укрепленный лагерь, в который со всех сторон стекались проститутки. Вооруженные военные охраняли их внутри квадрата, по периметру огороженного автомобилями. Натан остановился перед пылающим каркасом и приказал своим пассажиркам пробежать последние метры. Только теперь он заметил Алека, который отстреливался из-за укрытия.

– Где Фут? – прокричал он в перерыве между очередями.

– Что с тобой случилось, Натан? Ты что, под танк попал?

– Где Фут?

– Черт, отовсюду лезут.

– Где Фут?

– Организует отход. Он ушел с двумя военными с противотанковыми ружьями. Нам велено дожидаться зеленой ракеты и только потом выходить из укрытия.

– Где Рейн?

– Она собирает девушек, освобожденных солдатами.

И в самом деле через минуту он увидел, что к ним направляется колонна проституток. Их вела Рейн, а прикрывали военные. Обеспокоенный судьбой дочери Фута и возбужденный кокаином, Алек беспорядочно отстреливался.

– Где машина Фута?

– Он ее взял, чтобы отправиться к каньону.

– А женщина, которая там была?

– Не знаю.

Алек уставился на Леа, которую Натан крепко держал за руку.

– Суки, малолеток им подавай.

Натан стал искать Карлу в толпе женщин, которая росла на глазах. Но ее там не было.

– Где взял такой костюмчик? – поинтересовался Алек между двумя сериями выстрелов.

– Позаимствовал у Дуки.

– Ты его видел?

– И убил.

Пули отскакивали от стен. Натан пригнулся и притиснул Леа к колесу грузовика. В нескольких метрах от себя он увидел лицо Алека, по которому заструился кровавый след. По телу студента пробежала дрожь. Не выпуская из рук оружия, Алек осел на землю, направив автомат в небо. Натан бросился к нему. Половина лица была снесена. Натан изо всех сил сжал тело, словно пытаясь вдохнуть в него жизнь. Он даже не успел сказать ему, что прикончил Барсова. Что Мария отомщена. Возле уха просвистела пуля. Он встал на место Алека, взял на мушку засевшего на крыше снайпера и, два раза промахнувшись, все-таки сбил его с насеста. Потом он увидел, как Рейн с заляпанным грязью лицом перепрыгивает через капот машины, а за ней в укрытие спешит группа женщин. Чтобы принять других уцелевших, места здесь больше не было. Натан подошел к незнакомому лейтенанту, который отдавал приказы.

– Надо всех отсюда эвакуировать.

– Кто вы такой?

– А что вы делаете в Новелесде?

– Чего вы хотите?

– У вас есть связь с Футом?

– По мобильному телефону.

– Соедините меня с ним.

Лейтенант наклонился перед очередным взрывом, набрал номер Фута и передал телефон Натану.

– Надо немедленно всех эвакуировать, – сказал он капитану.

– Пусть все садятся в машины, которые еще на ходу. Мы будем на позиции через несколько минут.

– У вас есть план?

– Ваш план. Заставить тигра спуститься с горы. Вас будут преследовать в ущелье. Нам останется только их встретить. А что Дука?

– Убит. Где женщина, которая сидела в машине?

– С нами.

– С ней ничего не должно случиться, вы понимаете?

– Мы делаем то, что должны делать, Лейн.

В баррикаду попал реактивный снаряд, разорвав сумерки вспышками огня и осколками железа. Взрыв образовал в укрытии пробоину и разметал толпу проституток. Одна из них упала к ногам Натана с лицом, распоротым куском листового железа.

– Сколько у вас людей?

– Шестеро или семеро. Не знаю точно, кто из них еще жив.

– Возьмите на себя руководство, я буду замыкать процессию.

– Меня зовут Дэвид Селз, – сказал офицер, пожимая ему руку.

– Этан Лейн.

Селз и Лейн стали готовиться к отходу. Трое оставшихся в живых военных, один англичанин и два немца, распределили девушек по полутора десяткам машин. За руль сели сами ай-ка. Автомобиль Селза медленно двинулся с места под непрекращающимся огнем. Когда почти весь кортеж проехал по полю боя, к нему присоединился Натан. Леа он посадил себе на колени, чтобы в бронированный «мерседес» поместилось как можно больше уцелевших. Перед ними вдребезги разлетались стекла, лопались шины, из-под колес летели искры, потрескивал битум. Селз миновал заставу. Его «тойота» растолкала два автомобиля с кузовом седан, подскочила вверх от взрыва и опять рухнула на землю. На крышу прыгнул какой-то человек и бросил гранату. Селзу удалось выбраться из пламени, потеряв руку. Своих пассажирок он спасти не сумел. Он залез в «опель», который во главе колонны стал пробиваться через стену пламени. Им помешали новые залпы реактивной установки Микроавтобус потерял ось и прополз несколько метров на кузове. Группа военных взяла его штурмом, они стали колотить в кузов прикладами. Немецкий офицер выпустил очередь, и нападающие вынуждены были отцепиться от автомобиля. Трех выживших женщин перетащили в другие машины, и без того уже набитые до отказа.

Оставалось проехать еще два километра.

 

185

С высокой скалы Фут смотрел на колонну автомашин. Всего он насчитал их девять, они ползли очень медленно. Капитан навел бинокль на одну из них и догадался, что быстрее двигаться им мешают перегрузка и отсутствие покрышек. Ободья колес вгрызались в гудрон, высекая искры. Еле-еле тянущуюся вереницу автомобилей неотступно преследовало несколько внедорожников, которые, сидя у колонны на хвосте, непрерывно ее обстреливали. В последнюю машину попала граната. По телефону капитан отдал приказ двум офицерам, которые залегли возле противотанкового гранатомета. К грохоту разрывов, которые сотрясали вереницу машин, добавилось еще два взрыва. Два «патрола» превратились в огненные шары. Пелена огня и взметнувшиеся в воздух куски листового железа помешали остальным двигаться дальше. Колонне удалось оторваться. Фут отдал своим людям очередной приказ, взвалил на плечо базуку и навел ее на вершину холма. Их синхронные залпы раскололи скалу и вызвали обвал, накрывший камнями оставшиеся на ходу внедорожники, которые превратились в пылающие факелы. Фут сбежал по склону в направлении дороги. Каньон походил на адскую кузницу. Два его офицера вели прицельный огонь, уничтожая солдат в желто-красной форме, которым удалось выбраться из помятых внедорожников. Рядом с Футом оказался человек в костюме от Армани и включился в бой. Лицо было разбито настолько, что Фут с трудом узнал Этана Лейна. Подавляя последние, единичные очаги сопротивления, они расстреляли две обоймы и отступили. На выходе из ущелья вереница машин остановилась. Шесть оставшихся машин были битком набиты женщинами – растерянные взгляды, бескровные лица. Зато машины все были в крови, даже фары.

– Военные уцелели? – спросил Натана капитан.

– Нет. Мы проскочили три заставы. Последний прорыв стал для нас роковым. Я встал во главе колонны, и мы бросились вперед со скоростью черепахи. Нам удалось спасти около полусотни женщин.

– Где Рейн?

– Я здесь, папа, – отозвалась девушка, бросаясь ему на шею. В руке у нее был пистолет.

Натан забрал Леа и проводил ее до «мерседеса» Фута. Боль, не дававшая о себе знать в течение всего времени, пока длилось сражение, стала терзать его с новой силой. Она раздирала лицо и вгрызалась в плечо. Ему так долго пришлось держать в руках автомат, что руки дрожали, как при болезни Паркинсона. Ладони горели.

– Я же сказал тебе не двигаться, – отругал он Карлу, открывая дверцу.

– Я не двигалась.

Он посадил Леа рядом с матерью. Потрясение было столь велико, что Карла не могла говорить. Множество чувств теснилось в ее душе: радость от обретения самого дорогого существа на свете, вина за то, что не смогла ее защитить, и стыд оттого, что все это время не помнила о ней. Стыдясь своего грязного тела, она прижала девочку к себе и заплакала, спрятав лицо в ее волосах. Натан оставил их и присоединился к капитану, чтобы помочь ему принять решение.

– Здесь неподалеку есть озеро, – сказал капитан. – Можно там остановиться, заняться ранеными и просто перевести дух.

При свете нескольких чудом уцелевших фар Натан осмотрел искромсанные кузова, продырявленные радиаторы, разбитые стекла, осевшие бамперы, деформированные колеса.

– Это далеко отсюда?

– Километров двадцать.

– Нам нужен врач.

– Я поеду в направление Митровицы. Я там знаю одного. Мой приятель. Он заштопает вам физиономию и осмотрит женщин, которым нужна помощь. С собой я возьму лейтенантов Спарка и Маллигэна. Они мне пригодятся. Для отъезда ай-ка понадобится собрать провизию и одежду.

– Прихватите еще побольше метадона.

– Так точно.

Капитан Фут был готов перевернуть небо и землю.

– Доверяю вам свою дочь, Лейн.

– Вы мне доверяете пятьдесят женщин.

– Вполне возможно, что не все из них ай-ка.

– А как их отличить?

– Чтобы их обнаружить, попросите их процитировать вам на пяти языках предисловие к Хартии Объединенных Наций и восемь задач Тысячелетия.

– Рейн тоже ай-ка, ведь так?

– Что?

– Не закончившая обучение, но вполне соответствующая по внешним данным, хладнокровию, интеллекту, познаниям, интересам. В ее имени отсутствует слог «ан», потому что имя ей дал не Райлер, а вы сами. Рейн – это ваш личный проект, ваш джокер, она была завербована через восемь лет после остальных. С какой целью?

– Если все будет идти дальше в таком же духе, вскоре миром станут управлять не три сотни бонз, а один. Рейн и будет той, кто укажет ему путь.

– Так вы, значит, не вышли из этой программы?

– Я убежден, что все делаю правильно.

– Рейн это и есть двести сорок восьмая ай-ка? – Нет. В списке на вашем CD ее нет.

 

186

Они расположились лагерем под соснами, возле озера. Блики от решеток радиаторов отсвечивали в черных водах озера и внезапно гасли. Уцелевшие женщины разбрелись по лесу. Они были возбуждены, встревожены, обливались потом, всех их мучила ломка. Их ненасытная лимбическая система требовала своей дозы искусственного блаженства. Наркотическая зависимость терзала усталые, разбитые тела, исторгала стоны и жалобы. Четыре из них оказались серьезно ранены. С помощью Рейн Натан уложил их на сиденья машин, а остальных усадили на берегу озера. Всего они насчитали пятьдесят четыре женщины. Эзиан Зави тоже оказалась среди выживших. Узнав Натана, она робко улыбнулась ему. Она растеряла часть своей убежденности, уверенности, красоты. Натан раскрыл пакетик героина, который стянул у Дуки.

– Шприца у меня нет, – сказал он. – Надо вдохнуть. Одна за другой они стали вдыхать порошок из его ладони. Наркотик поднимался к мозгу, превращался в морфин, вступал в контакт с опиоидными рецепторами, насыщал мозг эмоциями. Тела расслаблялись, сердечный ритм замедлялся, прекращался нервный тик, тревога уходила, физическая боль отступала. Когда очередь дошла до Карлы, Натан заколебался. При свете луны лицо ее казалось белее савана. Фиолетовые губы с трудом прошептали:

– Очень мило, что ко мне ты подошел последней.

– Я бы предпочел, чтобы ты вообще этого не принимала.

– Это несправедливо. Что я тебе сделала?

– Ты можешь немного потерпеть? Завтра утром у меня будет метадон.

– Плевать мне на твой метадон, я хочу, как все.

Увидев мать в таком состоянии, Леа заплакала. Натан Доверил ее заботам Рейн, которая как раз в эту минуту затыкала топливный шланг микроавтобуса лоскутом от собственной футболки.

– Леа нужна поддержка, – сказал ей Натан.

– Я займусь ею.

У Карлы была самая настоящая истерика. Он окунул ее голову в холодную воду озера, сел у подножия дерева, притиснув к себе ее спину, положив свои ноги на ее ноги а руками обхватив ее грудь.

– Оставь меня! – закричала она.

– Я буду держать тебя так, пока ты не успокоишься.

– Когда ты меня бросил, мне надо было покончить «собой.

Он сжал ее чуть сильнее и сунул лицо в ее волосы, которые пахли рвотой. Она не могла контролировать ни свое настроение, ни свое тело. Ее мучили судороги, она обливалась потом, вырывалась, бормотала какой-то бессвязный бред. Ладони казались ледяными, кожа была влажной, желудок терзали спазмы, по венам струился огонь, во рту было сухо. От любого звука, от малейшей вспышки света в мозг словно вонзались иголки боли. Ей почти удалось заснуть, но паника вкупе с физическим страданием оказались сильнее усталости. Натан не ослаблял объятий, хотя кровоподтеки и открытые раны подтачивали его силы. Он цеплялся за это больное тело, словно за любимое существо, брошенное на произвол судьбы. Он подумал о Сильви, которая через него достигла цели, об Алеке, который пожертвовал жизнью ради этих женщин, о Лин Ли, которая искала истину между Индией и Китаем.

Ай-ка погрузились в кошмарные сновидения, вызванные героином. Уже глубокой ночью к Натану подошла Рейн.

– Ей удалось заснуть? – шепотом спросила она.

– Сейчас у нее состояние раздвоения личности. Как только она восстановит силы, она начнет действовать. А как Леа?

– Спит. Вам больно?

– Могло быть хуже.

– Дайте посмотрю.

Она осмотрела его лицо и поморщилась.

– Я сейчас.

Она вернулась, принесла влажный лоскут и с осторожностью медицинской сестры протерла раны на щеке и на плече.

– Твоя футболка сжимается подобно шагреневой коже, – заметил Натан.

– Как погиб Алек?

– Пытался тебя защитить.

– Как вы думаете, в этом лесу есть волки?

– Может, и есть.

Он подумал: осознает ли она, какую судьбу уготовил ей собственный отец?

– Когда все закончится, что ты будешь делать?

– Ждать.

– Ждать чего?

– Встречи с мужчиной моей жизни.

– Бонзой?

– Мой отец с вами говорил, да?

– Немножко.

– Так, значит, вы все знаете.

Она зевнула, свернулась клубочком рядом с ним, как младенец, мечтая об Очарованном Принце, чьим королевством станет вся Земля.

 

187

Поднялось солнце, осветив озеро, лес, уснувших проституток. Действие наркотика прекратилось, девушек опять стало тошнить, их охватила тревога, все тело ломила Карла блуждала в краю, где летали насекомые размером с крыс. Рейн и Натан организовали опрос.

Из пятидесяти двух девушек, способных говорить, пятьдесят смогли на нескольких языках процитировать предисловие к Хартии Объединенных Наций и назвать цели Тысячелетия. Из двух «проваливших экзамен» одна оказалась болгарской студенткой, другая безработной из Украины.

Аннабель среди спасшихся не оказалось. Она закончила свои дни где-то между мусорным контейнером своего дома и борделем в Новелесде. Натан подумал о Лин Ли, которая разыскивала свою подругу в Индии и Китае. Пойдя по ложному следу, Лин осталась в неведении.

Натан не нашел также Галан Райлер, которая тем не менее фигурировала в альбоме публичного дома. Она погибла этим вечером. Следов Сюзан Фокс, похищенной в Танзании за его спиной, он тоже не обнаружил. Девушка с обезображенным лицом оказалась недостойна быть выставленной на рынке секс-рабынь.

Девушки рассказывали каждая свою историю.

Эзиан Зави изложила обстоятельства своего похищения, которое произошло в Эфиопии буквально на глазах Натана. Она не появилась в дверях, потому что ее вытащили из хижины через стену. Пытаясь объяснить, что с ней произошло, Эзиан мысленно воссоздавала всю сцену: жестокость похищения, скорость, с какой ее засунули в мешок из-под кофе, ловкость, с которой похитители заделали брешь в сплетенной из ветвей стене.

Элиана Кортес рассказала, как ее выволокли из-под душа и, обмотав клейкой лентой, вытащили через дымоход Рокфеллер-центра. Затем ее упаковали в ящик для сборных конструкций и отправили в Европу. Разогнуть ноги она смогла лишь через два или три дня в грязном и шумном сарае.

Серана Уэллс, «приставленная» к женщине, которой предстояло стать будущим президентом Америки, рассказала о своем похищении из туалета дворца в Каире. Ее засунули в чемодан на колесиках двое мужчин, лица которых были затенены тюрбанами.

На Таню Форрест напал аквалангист, спрятавшийся в бассейне Гэбриэла Стала. Похититель удерживал ее под водой с помощью регулирующего вентиля, а в тот момент, когда Стал решил нырнуть за ней, увлек девушку в сливной желоб.

Надиан Джамила плакала, жестами описывая свои мучения, вспоминая, как ей отрезали язык, как перевезли из Марокко в Албанию в каком-то глиняном горшке, который разбили посреди толпы разнузданных сутенеров.

Ивана Невская, серьезно раненная во время освобождения, с трудом выдавила несколько слов, которые доказывали, что она ай-ка. Она описала свое похищение из примерочной кабинки московского бутика. Двое мужчин проникли через съемную перегородку, которая соединяла кабинку с гаражом. Этот дом мод уже когда-то использовался для похищения номенклатурных жен. Вероятно, стены так и не были заделаны. Через несколько мгновений Ивана оказалась в багажнике автомобиля, из которого ее извлекли только в Болгарии.

Во всех случаях похищения жертвы «трамбовались». Благодаря гибкости и хорошей физической форме многим ай-ка удалось выжить на пути в Новелесде. Около пятидесяти девушек умерли. Суйани Камацу погибла, когда ее пытались протащить между прутьев решетки магазина в Токио. Натан вспомнил про вспышку света, которую заметил токийский мотоциклист. Похитители рассчитывали, что выведут девушку через запасной выход Токийского банка. Неожиданное вторжение двух воров застало их врасплох. Они решили протащить японку через торговое помещение, потому что в запасе всегда имелся план В. Именно по этой причине для похищения японки были наняты ниндзя.

Похищения женщин, тщательно подготовленные антикризисным комитетом, были совершены тайными службами и мафией с такой жестокостью и изобретательностью, что следователи оказались совершенно сбиты с толку. Непостижимая истина все более отдалялась, свидетели были Дискредитированы, бонзы вот-вот должны были узнать про операции «Доллз бэнг» и «Неожиданный удар».

В полдень появилось три автомобиля. Узнав капитана Фута за рулем американского джипа, Натан опустил автомат. За джипом ехали два грузовика для перевозки рядового состава. Их вели лейтенанты Фута, а нагружены они были продовольствием и военным обмундированием.

– Это Йоан, самый известный военный врач к востоку от Дуная, – сказал Фут, указывая на сопровождающего его Французского офицера. – Можете называть его просто по имени. В отличие от нас, у него имеются супруга, двое детей, а в перспективе блестящая карьера во Франции. Так что в этой истории ему есть что терять.

– Не будем говорить о риске, которому я подвергаюсь, – отозвался Йоан. – Я накладываю швы, делаю перевязки и возвращаюсь на базу. Где раненые?

Натан указал ему на молодых женщин.

Врач отобрал тех, кому требовалась срочная помощь и распаковал привезенные с собой инструменты и материалы. Он оперировал под местной анестезией, делал надрезы, извлекал пули, дезинфицировал и обрабатывал раны, вводил пенициллин.

– Это же боевые раны.

– Чем меньше будешь знать, тем лучше для тебя.

– Одна из них очень сильно избита. Разорвана печень. Она нетранспортабельна.

– Твои прогнозы.

– Скоро умрет.

После шести часов работы Йоан позволил себе небольшую передышку. Он пошел на озеро помыться и освежиться.

– Кто еще остался?

– Карла, – ответил Натан.

– Потом я займусь вами.

Он осмотрел зрачки Карлы, ее руки, грудь, измерил давление, обратил внимание на судороги и тревогу. Он прощупал ее, спросил, где болит, заставил проглотить дозу метадона.

– У нее сейчас ломка. Почему вы ничего ей не дали?

– Она сильная.

– У нее большие проблемы.

– Такая же зависимость от героина, как и у остальных…

– Похоже, она подцепила ВИЧ. Но я сейчас не об этом. У нее сильная зависимость от алкоголя.

– Вероятно, они решили, что одного героина недостаточно, чтобы сделать ее покорной.

– Абстинентный синдром, вызванный острой потребностью в опиатах, каким бы он ни был болезненным, не приводит к смерти, в отличие от ломки, которая вызвана лишением алкоголя.

– И что же надо делать?

– Я дам нам сильнодействующие транквилизаторы, чтобы купировать эпилептический припадок и предупредить возникновение белой горячки. Если вы не собираетесь посылать ее в центр дезинтоксикации, ей понадобится сильнейшая психологическая поддержка. Это ваша подруга?

– Да.

– Займитесь с ней любовью. В подобных случаях это лучшее средство, дающее временное облегчение.

Затем Йоан занялся плечом Натана. Вколов обезболивающее, он сделал надрез и пинцетом извлек пятимиллиметровую пулю.

– Вот так, – сказал он, наложив швы. – Что касается лица, тут я ничего не могу сделать. Сейчас вы похожи на проигравшего матч боксера, но кровоподтеки скоро сойдут. Вам останется лишь обратиться к дантисту.

Фут присоединился к ним с наступлением сумерек. Он успел переодеть последнюю ай-ка в форму солдата косовских сил НАТО. Он собирался перевезти их всех в небольшой албанский порт к западу от Лесхе. Им нужно было пересечь границу и около ста километров ехать до Адриатического моря. Они должны были встретиться с неким албанцем, который занимался тем, что переправлял людей в Италию. Мужчину звали Марик Таджа, он был обязан Футу: тот в свое время предупреждал его об облавах. Деятельность Таджи официально ограничивалась только беженцами. Он не занимался ни проститутками, ни наркотиками, ни оружием.

Фут протянул Йоану бутылку виски.

– Я твой должник, – сказал он, оставаясь в тени Врач отпил изрядный глоток и оглядел стоящих вокруг женщин, одетых в форму, готовых следовать приказам.

– Мне было приятно. Где ты откопал эти скелеты?

– Военная тайна. Как я могу тебя отблагодарить?

– Сделай так, чтобы Кубок Лиги чемпионов достал лионскому «Олимпику».

– Я серьезно.

– А если серьезно, позволь мне осмотреть тебя.

– Зачем?

– Ты бледный как саван.

– Это не твоя забота, Йоан. Садись в джип, возвращайся в Митровнцу и забудь о том, что видел здесь.

– Это будет непросто.

– Поцелуй or меня своих.

Он протянул ему руку. Прежде чем пожать ее, Йоан мгновение колебался.

– Командуешь здесь ты, Кларк. Прощай.

Он сел в джип и поехал в направлении дороги.

– Что будет со Спарком и Маллигэном? – поинтересовался Натан.

– Они рисковали жизнью ради спасения девушек, с которыми еще вчера обращались как с подстилками. Они восстановили против себя и армию, и мафию, дезертировали и украли грузовик.

Вы говорите мне о том, что в прошлом.

– Они приведут вас в порт.

– А вы?

– А я умру.

Он распахнул куртку: рубашка на животе сочилась кровью.

– Почему вы не дали себя перевязать?

– Пуля все покорежила внутри. Вы видели фильм «Однажды на Западе»?

– Это вы о чем?

– В течение всего фильма человек с губной гармоникой таскается с нулей в брюхе. Улаживает все дела, мстит кому надо, потом умирает. Я сделаю то же самое. Доставлю этих девушек в безопасное место и спокойно умру. Это лучший конец, какого только может пожелать себе военный.

 

188

Безлунной ночью два грузовика пересекли границу между Албанией и Македонией по фальшивому командировочному удостоверению. Фут позаботился обо всем, за исключением собственного здоровья. Между Пешкопи и Баррелем от ран скончалась Ивана Невская. Колонна остановилась, чтобы похоронить женщину, которая, возможно, смогла бы превратить президента России в филантропа. На рассвете они добрались до порта Пула Марик Таджа ждал их. стоя на мостике своего корабля. Фут представил ему Натана, Спарка и Маллигэна. Увидев, кто садится на корабль, Таджа не поверил собственным глазам.

– Это девушки?

– Это особое подразделение.

– Хотел бы я записаться в особое подразделение. Всего он насчитал пятьдесят пять пассажиров: пятьдесят одна ай-ка, Леа, Карла, Рейн и Натан.

– Через месяц к вам прибудет человек, чтобы убедиться, что перевозка прошла нормально, – объяснил Фут Рейн и Натану. – Я нашел место последнего пристанища для ай-ка. У меня остались один-два дня, некоторые связи и деньги ARK.

Спарк и Маллигэн сели каждый в свой грузовик, к ним присоединились болгарская студентка и безработная из Украины.

– Спасибо за безнадежную борьбу. Ваше поведение достойно самурая.

– А вы, Лейн, окажетесь на пустынном острове в обществе самых красивых женщин в мире.

– Наркоманок и ВИЧ-инфицированных.

Натан оставил его наедине с Рейн и поднялся на корабль. Фут молча обнял дочь. Во время пути они уже все сказали друг другу. Офицер повернулся к Марику Тадже, который наблюдал за погрузкой продовольствия.

– Я прошу тебя, Марик, привезти их туда, куда тебе было сказано, и забыть это место, так же как ООН готова забыть о твоем существовании.

Фут протянул ему секретное досье специального подразделения миссии объединенных сил НАТО в Косове, содержащее информацию о его темных делах. Таджа сжег папку, а пепел выбросил в море.

– Даю тебе слово.

Судьба ай-ка была теперь в руках албанского контрабандиста.

 

189

Адриатика блестела подобно зеркалу, усеянному, как звездами, 1185 островами, почти половина из которых была необитаема. Один из них носил название Голо Итак – огромная скала, на которой была построена югославская тюрьма. Теперь она была заброшена. Идеальное место, чтобы стереть пятьдесят человек с поверхности земли. А также для проведения курса интоксикации.

Карла металась по узким коридорам. Натан поднялся с ней на мостик; Леа неотступно, как тень, следовала за тем, кто вырвал ее из рук Дуки. Они устроились на носовой части корабля и там и оставались во время всего пути. Обеспечивать Карле контакт с природными стихиями, подставить все ее тело под водные брызги, напитать йодом – все это являлось частью терапии. Он устроил ее на палубе, предложив под голову собственное бедро, стал смотреть, не отрываясь, в ее глаза, заговорил с ней тихим, монотонным голосом, попросил ее бездумно плыть по течению, расслабиться, не пытаться управлять своими мыслями. Он обращался лишь к правому полушарию ее мозга. Позабыть логику, рассудок. Он поплыл по реке времени, вернул ее к свадьбе с Этьеном, к беременности, к подростковому периоду, детству, рождению. К той, какой она была у истоков, еще до того, как мозг стал формироваться, воздвигать перегородки. Он превратил ее в частицу космоса, свободную от всего. И пока она парила в гипнотическом трансе, он показывал Леа дельфинов, которые сопровождали корабль, почти касаясь корпуса судна. Одно из самых красивых зрелищ, какое только может подарить природа. Легкий морской ветерок гнал судно в открытое море, к одному из этих пустынных островов с причудливыми очертаниями и бухтами чистой воды. Пролетела чайка. Над кораблем царили покой и тишина.

– Натан?

Затейливое сплетение длинных темных волос, обрамляющих бледное лицо, с которого на него смотрели два черных глаза. Крики чайки вывели Карлу из гипноза. Он улыбнулся ей.

– Долго же ты не приходил, – сказала она.

Возможно, это был намек на годы, что пролетели с того дня, как он уехал? Или на те недели, что она провела во власти Дуки? Или на часы, которые она прождала его на паркинге в Новелесде? «Прийти» могло означать все – добраться до места назначения, достигнуть цели, перейти на следующий этап.

– До глубины сердца добираться дольше, чем до края света.

Это было все, что Натан смог сказать. Он вновь терпел поражение. Она была красива, несмотря на страдания, которые ей пришлось перенести. Ее красота, которая подвергалась стольким испытаниям – побои, изнасилование, лишения, алкоголь, наркотики, СПИД, – казалась вызовом пороку. Натан по-прежнему любил Карлу. Он отвернулся от нее, чтобы указать Леа на появившуюся на поверхности воды кожистую черепаху весом в полтонны. Карла опустила веки. Черты ее изможденного лица разгладились. Она заснула спокойным, естественным сном. На горизонте мелькнула спина кита. На палубе появилась Рейн и села напротив него, опершись спиной о леер.

– Все будет в порядке? – спросил Натан.

– Ай-ка заперты в трюме. У них у всех такая сильная ломка, что они готовы броситься в море. Надеюсь, что метадона хватит.

– Я имел в виду тебя, Рейн.

– Я больше никогда не увижу отца Мне больно думать об этом.

– От этих мыслей можно избавиться.

– Вы странный человек.

– Как и все пассажиры этой посудины.

– В отличие от них, вы прекрасно выполнили свою миссию.

– Я, кажется, спас вдову и несколько сирот, но мне не удалось арестовать виновных.

– Речь шла не о сражении с врагами. Только о людях, которых нужно было спасти.

 

190

Натан размышлял, сидя на берегу. Он вновь обрел человеческий облик. Леа и Карла купались в море. Девочка которая так долго страдала оттого, что мать покинула ее ни словом ее не упрекнула, стараясь, напротив, поскорее сблизиться снова. К Карле вернулись материнские чувства, которые албанцы пытались в ней убить. Она вышла из воды и, ничем не прикрытая, молча вытянулась на берегу рядом с Натаном. Она понимала, что близости ее загорелого тела и его новых контуров достаточно, чтобы отвлечь его. Прошло уже четыре недели, в течение которых уцелевшие после операции «Доллз бэнг» женщины в застенках Голо Итака сражались с последствиями наркотической интоксикации. Пятьдесят одна ай-ка с невероятным трудом переносили предписанный им строгий режим. По ночам узницы стонали в своих камерах и бились головой о стены. Девушки, которые тайно давали советы сильнейшим мира сего, корчились на грязном полу и кривлялись между заржавленными прутьями решетки. У этого метода оказалось несомненное достоинство: за краткий срок были достигнуты впечатляющие результаты. Наряду с этим затворничество Карлы напоминало скорее процедуры на морском курорте. Натан сам занимался ее реабилитацией, используя гипноз и массаж, который способствовал циркуляции энергии, восстановлению баланса в организме, снятию напряжения. Он вел с ней и с Леа долгие беседы, во время которых Карла постепенно, частица за частицей, восстанавливала свою личность. Присутствуя при возрождении той, кто дала ей жизнь, Леа обретала точку отсчета для собственного восстановления. Поскольку девочка сразу стали повиноваться капризам Дуки, наркотиками ее не пичкали. Она никогда не видела лица «дьявола», который брал ее сзади или требовал фелляции. По мнению Натана – одной психической травмой меньше. Что касается прочих психических травм, их могла излечить только материнская любовь. Излечивая мать, он лечил дочь.

– Когда ты исчезнешь опять? – спросила его Карла.

– На этот раз я тебя предупрежу.

– А вместе у нас ничего не получится?

– А ты сама как думаешь?

– Год назад ты бросил меня, когда я не была так опустошена: ни десятков клиентов в день, ни наркотиков, ни болезни. Теперь я не знаю, что может тебя удержать. Ты исполнил свою роль Зорро – и прощай. Впрочем, я даже не уверена, что имею право на твое «прощай».

– Что ты ко мне испытываешь?

– Я любила тебя и ненавидела, как никого на свете.

– Я никогда не испытывал к тебе ненависти.

– Я не умею быть равнодушной. Если я люблю, то готова отдать все, если ненавижу, то способна убить.

– Знаю.

Она толкнула его назад, села верхом ему на грудь, сдавила шею, облила каскадом волос. Ей хотелось одновременно и поцеловать его, и задушить.

– Скажи, что у тебя в голове и что на сердце. Там есть место для меня?

Натан не пытался сопротивляться. За всю свою жизнь он любил четырех женщин. Мелани, Сильви, Шеннен, Карла Две первые были мертвы, третья – его сестра. Значит, в его сердце оставалось место для четвертой. Но признаться ей в этом казалось равносильно включению себя в список мужчин, с которыми она жила. Вычеркнуть кого-либо из этого списка можно было только посмертно.

Она сильнее сжала его горло. Еще немного, и он не сможет произнести ни слова. Он погрузился в это странно приятное состояние: отныне не нужно было ничего контролировать, можно отказаться от любых активных действий, когда ничего уже больше от тебя не зависит; это было похоже на преддверие оргазма. Ничего не видя из-за водопада волос Карлы, он различал только ее рот, который приближался, словно намереваясь проглотить его. С последним вздохом, который отделял его от смерти, он успел произнести «да». Она ослабила хватку, склонилась еще дала его легким наполниться воздухом и поцеловала его прокусив ему губы до крови. Убив его, она вновь дарила ему жизнь. Выпрямившись, она разорвала нить слюны и крови, которая их связывала. Натан прищурился на свет, вдохнул, откашлялся. Карла улыбнулась:

– Мерилин Монро говорила: «Карьера – это потрясающая вещь, но к ней нельзя прижаться ночью, когда холодно». Замени «карьеру» «дзен» – и ты увидишь, это так же будет верно.

– Она очень добрая! – воскликнула Леа, тоже вылезая из воды.

Девочка вытерлась своей рубашкой цвета хаки.

– У тебя странный вид, Натан.

– С ним все в порядке, дорогая, – сказала Карла. – С ним никогда не было до такой степени все в порядке.

Солнце скрылось за облаком. Море перестало блестеть, словно обещание радостного будущего потускнело.

 

191

Вечер закончился на берегу, где они жарили рыбу и доедали остатки армейского пайка. Потом разошлись по камерам, двери которых вот уже несколько дней оставались открытыми.

На рассвете на линии горизонта показался парусник. Он бросил якорь в нескольких сотнях метров от берега. В шлюпке, спущенной на воду, Натан увидел лейтенанта Спарка. Тот, как и обещал, вернулся с новостями. Кларк Фут погиб на следующий день после того, как они расстались, успев передать поручение Спарку, который и раздобыл парусник. Для доставки пассажиров на один из островов Индонезийского моря был набран экипаж азиатов.

– Что с Маллигэном? – спросил Натан.

– Он решил вести дела самостоятельно и повыгоднее перепродать тех двух девушек с востока, которых ему доверили. Близкое общение с сутенерами навело его на кое-какие мысли. Что тут можно поделать?

– Это то же самое, что попытаться помешать Земле вращаться.

Они поднялись на борт и взяли курс на юг.

 

192

Коломбо. Карла, Леа и Натан простились с ай-ка, которым предстояло продолжить путь на восток под защитой Иона Спарка и строгим надзором Рейн Фут, которая завоевала непререкаемый авторитет у женщин, которые были старше ее.

– Мы еще увидимся, – сказала она Натану, – я уверена.

– На поле битвы или на детской площадке.

– Все равно где, мы будем делать добро.

В Коломбо царило волнение из-за нового покушения, предпринятого тамильскими сепаратистами. Закончив вместе с Шеннен и Шиваджи восстановление гостиницы, Натан озаботился поисками нового убежища, где спутники-шпионы были неизвестны, а слово «терроризм» еще не имело перевода Не привыкший планировать что-то заранее, он задумался над тем, каким могло быть будущее Карлы, Леа, Джесси и Томми. Возможно ли было создать гармоничную семью из четырех человек, перенесших тяжелейшие психические травмы?

Одна из ай-ка догнала его на пристани. Это была Эзиан Зави. Она бросилась ему на грудь и крепко поцеловала в губы.

– Гурлуид, – произнесла она. – На нашем языке это означает «до свидания».

По приказанию Спарка она поднялась на борт.

Натан не смог сразу прийти в себя.

– Это ее поцелуй вверг тебя в такое состояние? – спросила Карла.

Но его взволновал не поцелуй Эзиан, а то, что она сказала. Гордон Райлер и его сотрудники изобрели особое наречие, которым пользовались ай-ка. Язык, который приходилось слышать Натану.

Он поспешил в интернет-кафе Коломбо, чтобы просмотреть CD. Одну из ай-ка звали Аналин Мак-Лин ее целью был директор Управления национальной безопасности. Она что-то прослышала о деле Уоррена Андерсона и привлечению к ответственности его любовницы Сирианы. прежде чем хозяин УНБ понял, что сам находится под чьим-то воздействием. Натан злился на себя за то, что с самого начала не заметил фонетического сходства между именами Аналин Мак-Лин и Лин Ли. Он вновь задумался о том, что из себя представляет молодая женщина.

Будучи очень рано предупреждена о похищениях, поскольку жила рядом с бонзой, который ими и руководил, она решила исчезнуть, сделав перед этим пластическую операцию, которая должна была изуродовать ее лицо. Во время операции чип, позволяющий определить ее местонахождение, оказался обезврежен. Обзаведясь новым лицом и капюшоном, она стала прилагать все усилия, чтобы помочь своим подругам. За спиной полиции она стала вести собственное расследование, назвавшись подругой Аннабель. Но в ходе расследования цели ее поменялись. Она захотела добраться до триумвирата, который их создал, но пальцем не пошевельнул, чтобы их спасти. Лин манипулировала Натаном, чтобы воспользоваться его помощью. В квартире Аннабель она направила его на след Райлера. Номер телефона в сборнике стихов был ее собственным изобретением: ай-ка общались между собой на своем языке и не нуждались в закодированных посланиях. Во время бегства Сюзан Фокс была ранена в голову и частично потеряла память, она забыла язык ай-ка. Ее конфиденциальное электронное письмо Эзиан Зави, написанное по-английски, направило Натана по ложному следу. В Париже Лин притворилась больной, чтобы не показываться Стефану Шарлье, который хорошо ее знал и мог опознать, несмотря на измененную внешность. На острове ей пришлось выслушать откровения Гордона Райлера, от которого она узнала, что в нее вложили двенадцать тысяч частиц психологического воздействия. Ночью она убила Райлера и сбросила его тело в море. Ей осталось устранить двух других руководителей ARK.

Лин Ли уничтожила в себе эти частицы, вновь поднялась до уровня сознания, избавилась от психологической зависимости, чтобы сделаться убийцей. Отсутствие агрессивности, способность к сочувствию и заботливость, даже по отношению к токийскому бездомному, исчезли без следа. Она превратилась в безжалостного преследователя.

Войдя в поисковую систему «Google», Натан набрал имя «Рабиндранат Амхи». Несколько свежих публикаций повествовали о жестокой смерти индийского миллиардера, ставшего жертвой неустановленного грабителя. Нечто подобное произошло с Бао Квангом. «Деловой монах», как именовали его газетчики, был убит членами таинственной китайской секты в провинции Вудан. За этими убийствами скрывались преступления Аналин Мак-Лин, то есть Лин Ли. Двести сорок восьмой ай-ка.