21 июля. Вторник.

Никите часто снился неприятный сон. То есть начинался-то он замечательно. Полеты во сне. Это очень приятно парить над землей, над лесом, над домами… Даже над высоковольтной линией приятно парить. Однако потом, летные способности внезапно начинали убывать. Полет становился все ниже и ниже, а то и вовсе превращался в затяжные прыжки. Оттолкнешься от земли и летишь с полминуты, потом опять… И, как назло, в этот момент Никиту начинали ловить… Какие-то странные изменяющиеся существа — то ли люди, то ли звери. Пытались схватить за ноги, укусить или ткнуть ножом… заточкой. Иногда от них удавалось вырваться и улететь, запрыгнуть из последних сил куда-нибудь на дерево или на крышу дома, а иногда не удавалось… Тогда Никита просыпался с ощущением тревоги, с учащенным сердцебиением и испариной на лбу.

В этот раз, плохого финала не случилось. Он еще парил высоко, когда телефонная трель выдернула его из сна. Никита сорвался с дивана и опрометью кинулся в коридор, еще слабо соображая, что делает. Схватил трубку телефона. Но это была не Мила. Какая-то пожилая тетка, ошиблась номером и спрашивала женскую консультацию. Ему все время звонили, почему-то по утрам, именно пожилые тетки, и спрашивали эту консультацию. Наверное, телефонные номера с утра все похожи друг на друга. Буркнув, что это квартира, Никита нахлобучил трубку на аппарат и поплелся в туалет. Умылся, почистил зубы и как раз вышел из ванной, когда позвонила Мила. Голос ее был бодр, будто и не уезжала она вчера (верней уже сегодня) от Никиты в три часа ночи.

— Приветик, проснулся уже?

— Так точно, трищ командир! — придурковато гаркнул Никита.

— Молодец. Слушай меня внимательно! Слушаешь?

— Внимательно!

— Где автоматические камеры хранения на ЖД вокзале знаешь?

— Думаю, что найду. Даже при всей скудности умишка.

— Тебе нужна ячейка, с номером пятнадцать! Не восемь, как на бирке ключа написано, а пятнадцать! Все понял?

— Не понял! Это шутка?! Разъясните диспозицию!

— Никита, кончай придуриваться, — строго оборвала его Мила. — Просто подойди к ячейке с номером пятнадцать, открой ее и возьми оттуда сумку. Сделаешь?

— Да сделаю, сделаю! Сейчас только теткину собаку выгуляю, и поеду.

— Собаку?… Гм… Ну хорошо. Ты после того, как сумку заберешь, домой?

— Ну, домой наверное… а куда надо?

— Домой. Езжай домой и жди меня там. «А я вам еще позвоню!» — смешно скопировала она интонацию Куравлева из «Иван Васильевича», — Я о-чень настойчивая!

В трубке запикало.

****

Теткина собака, которую Никита, игнорируя ее настоящее имя, по непонятной причине, ласково называл Крысой, радостно облаяла его, когда он отпер дверь в тетушкину квартиру. Ей трудно было обходиться без людского общества, и приход Никиты вызвал целую бурю эмоций у псины — словно год не виделись… На ее счастье, дни заточения были уже сочтены. Тетушка приезжала завтра, что правда вызывало необходимость ее встречать. Перспектива два дня подряд ездить на вокзал, совершенно Никите не улыбалась, но выхода не было.

Никита нацепил на псину поводок и они вышли во двор. Избегая других собак, которые почему-то непременно оказывались кобелями и мечтали познакомиться с Крысой поближе, Никита повел ее в относительно безлюдные места. Маленьких детей, во время прогулок, он тоже старался обходить стороной, ибо они проявляли к собаке нездоровое любопытство. Норовили погладить и задать множество вопросов. Приходилось объяснять, сколько ей лет, как ее зовут, были ли у нее щенки и другие подробности ее личной жизни. Собак в этот раз избежать удалось, но дети им встретились. Эти по-счастью, не обратили на Крысу внимания. Мальчишка лет десяти и две девчонки поменьше оказались заняты важным делом. Вооружившись ножовкой, парень пилил отвалившуюся толстую ветку старого тополя, а девочки сосредоточенно наблюдали за ним. Когда Никита поравнялся с ними, ветка была как раз распилена и мальчишка, бросив пилу, начал обламывать на ней сучки. Тем временем, одна из девчонок завладела инструментом и чуть не резанула себя по руке.

— Руку себе отпилишь! — укоризненно сказал ей Никита.

— Нет! — лаконично возразила она.

— Шалаш хотим построить! — приветливо пояснил ему мальчик, — Кстати, если Вам нужны палки, приходите! Мы отпилим несколько штук.

Никита, улыбнувшись, отказался от заманчивого предложения и продолжил прогулку. Крыса трусила впереди, увлеченно обнюхивала обочину дорожки, то и дело пристраивалась по своей надобности. Накопившееся за полусутки, она расходовала экономно, стараясь обделать как можно больше интересных мест. Мимо них прошагали молоденькие девчонки, из-под коротких юбочек мелькали загорелые ноги. Заметили Крысу, сказали что-то друг другу, засмеялись, Никита задумчиво проводил их взглядом. В кустах спал бомж, нежно обнимая пластиковый пакет с нехитрым скарбом. Собака, наконец, завершила все свои дела и потеряла интерес к прогулке. Заметив это, Никита прикинул, что минут двадцать пять, они уже точно отгуляли и повлек ее в сторону дома.

Вернувшись в квартиру тетушки, Никита достал из морозилки пакет сосисок. Отделил три штуки и разогрел в микроволновке. Две штуки порезав на кусочки и, смешав со сваренным накануне рисом, вывалил полученное блюдо в собачью миску. Третью сосиску, виновато поглядывая на собаку, съел сам, вприкуску с черствым куском хлеба. Неловко, конечно, было объедать животину, но жрать-то хотелось. Пока Крыса благодарно чавкала, Никита налил ей в миску свежей воды и проассоциировав вспомнил, что необходимо также полить цветы, что он забывал сделать три последних дня.

Выполнив там образом свой родственный долг, он отправился прямиком на ближайшую остановку. Маршрутки одна за другой проносились мимо, даже не пытаясь тормозить — свободных мест в них не было и в помине. Минут через двадцать, когда Никита уже начал скучать, к остановке наконец, плавно подплыл длинный, оранжево-голубой автобус. «Удачно! — подумал Никита, — Заодно и сэкономлю». Автобус шел прямо до ЖД вокзала и проезд в нем стоил всего восемь рублей, против двадцати трех в маршрутках.

Войдя в салон, Никита пристроился возле окна, расплатился за проезд и от нечего делать, стал рассеянно разглядывать пассажиров. На одиночном кресле прямо под Никитой сидела девушка и его блуждающий взгляд постоянно натыкался на русую макушку с аккуратным пробором и глубокий вырез ее маечки. Немного времени спустя Никита убедился, что в этот вырез бросают взгляды и другие пассажиры мужского пола стоящие рядом, уж больно интересный открывался ракурс. Лица девушки он увидеть не мог, для этого пришлось бы наклониться, но лежавшие на коленях руки были красивыми, с тонкими пальцами и длинными наманикюренными ногтями. Кресло впереди девушки занимал парень, который всю дорогу таращился в дисплей своего мобильника. Время от времени он шевеля джойстиком, кажется, читал какую-то книгу. Никита некоторое время вглядывался в ползущий по дисплею текст — буквы были достаточно крупные. «Ба! — мысленно воскликнул он, узнавая. — «Двести лет вместе» Солженицына. Вот оказывается, что еще у нас читает молодежь в общественном транспорте… а не только всевозможные «Дозоры»

На очередной остановке в автобус заскочила бабка и шустро вклинилась в узкую щель между Никитой и мужчиной стоявшим за ним, потеснив таким образом обоих. Никита не сразу понял смысл ее маневра, однако его поняла кондукторша, мгновенно оказавшаяся рядом. Бабка долго рылась в потертой кошелке, но нужной суммы так и не набрала. Кондукторша некоторое время укоризненно внушала ей, что стыдно, мол, в таком возрасте забегать в автобус и прятаться, после чего забрала найденные бабкой рубли с копейками и, не дав билета, отошла.

Кондукторша — молодая девица, вообще оказалась на редкость деловитой, шустрой и боевой. Никита некоторое время развлекался, наблюдая, как она снует туда-сюда, покрикивает на вошедших пассажиров, распределяя их более равномерно по салону и не давая накапливаться перед входом. Когда на очередной остановке в автобус сунулись два паренька явно босяцкого вида, она мгновенно подскочила к ним, и не давая пройти в салон, поинтересовалась их финансовыми возможностями. Опыт не подвел ее, парням действительно нечем было платить и они не вступая в конфликт, ретировались, сопровождаемые ее презрительным взглядом.

На Речном вокзале девушка с вырезом вышла и Никита с удовольствием плюхнулся в хранящее тепло ее тела, кресло. К одиннадцати часам утра, автобус, уже будучи полупустым, вырулил с Вокзальной магистрали к остановке на площади. Последний раз раздвинулись гармошки дверей, выпуская остатки пассажиров. Никита вышел последним, за компанией потрепанной молодежи. На одной из девиц двигающейся к выходу прямо перед ним, красовалась короткая джинсовая юбка, настолько низко спущенная по бедрам, что когда она наклонялась… Никита даже плечами пожал. Опять же эти, столь распространившиеся в последнее время, татуировки-партаки на различных местах, в том числе и причинных… Нет, пуританином он конечно не был, нынешняя мода, позволяющая открывать все подряд, ему даже нравилась, но воистину, чувство меры дано не всем. С удовольствием вспоминая в этой связи Милу, он с попутной толпой прохожих перешел дорогу.

Привокзальная площадь, по-летнему, полна народу. Автобусы, маршрутки и шлюзы метро, всасывали в себя отбывающих, выбрасывая им на встречу пополнение. В ожидании поездов, встречающие, а в особенности отъезжающие, слонялись вдоль рядов киосков, от скуки скупая разные ненужные вещи, с пустым любопытством, разглядывая в витринах видеокассеты и книги. Проголодавшиеся, поедали сомнительные шашлыки, копченых кур и чебуреки в многочисленных кафешках, расположившихся тут же на площади, пили пиво в тенечке их раскинутых зонтиков. В ключевых точках площади, маленькими кучками, торчали профессионалы нехитрого привокзального бизнеса — сдатчики квартир и комнат, скупщики золота и валюты, по совместительству скрытые сутенеры. Пара блюстителей порядка, не выходя из своей машины с распахнутыми для сквозняка дверцами, лениво высматривали в толпе гостей с востока, пьяных сограждан и других потенциальных клиентов, готовых отзывчиво откликнуться на просьбу: «Предъявите ваши деньги». Бродящие неподалеку, в поисках бутылок и алюминиевых банок бомжи, не привлекали их сурового внимания.

Пробираясь в людском водовороте, Никита пересек площадь и спустился по лестнице к зданию вокзала. Внутри народу оказалось еще гуще. Сбившиеся в галдящую кучу люди, глазели на большое электронное табло, на котором появлялась информация о прибывающих поездах. Другие сидели, лежали, жевали, читали в зале ожидания. Кому не хватало мест на лавках, располагались на собственных вещах. Никита продрался сквозь пеструю, пахнувшую потом и парфюмом толпу и спустился на уровень вниз, где в одной галерее странно соседствовали ручные и автоматические камеры хранения, комната милиции и бар с биллиардом.

Народ толокся в основном у окошка ручной камеры хранения. У автоматических ячеек никого. Судя по индикаторам, все они, были заняты. Пятнадцатая ячейка, действительно, открылась ключом с цифрой восемь. Никита извлек из ее недр средних размеров сумку, осмотрел ее. Матерчатая, черного цвета, с пластмассовой ручкой и длинным регулируемым ремнем, одним словом, самая обычная сумка, такая же, как и у него, только посолидней. Никита огляделся. Неподалеку какой-то смурной дядя глядел в его сторону — то ли ждал, пока Никита уйдет, чтоб занять освободившуюся ячейку, то ли еще чего. Никита повесил сумку на плечо и поспешил наверх. Открывать сумку и смотреть что в ней не стал, решив, что спокойно сможет сделать это дома. Так, с сумкой на плече, он покинул душное, но зато прохладное здание вокзала и вновь погрузился в пылающую жару площади.

За время его отсутствия, ничего не изменилось. Все также суетливо сновал народ — покупая, поедая или просто слоняясь от скуки. Только вот милицейского «уазика», торчавшего до этого посредине площади, больше не было видно.

Так, теперь куда? Никита остановился. К остановке маршрутных такси или в метро до Речного вокзала? С Речного на «двадцатке» можно доехать прямо до дома. А с вокзала до дома не доедешь — только с пересадками. Рассудив, что ходить ему не привыкать, а по дороге можно зайти в магазин, купить чего-нибудь съестного, Никита отправился к скоплению маршруток. Заметив, что к остановке подъехала его маршрутка, Никита ускорил шаг, лавирую между людьми. Обогнул группу сдатчиков квартир, тут же сделавших ему свои предложения (ведь человек с сумкой, не просто так, значит тут болтается). Обогнул неспешно прогуливающуюся девушку, все ускоряя ход… двух мужиков… Тут ему внезапно заступили дорогу… Короткий, мощный удар под дых, вышиб из него весь воздух. Его подхватили под руки и ничего не соображающего от боли, потащили в другую сторону, к припаркованной у дальней обочины белой «газели» с гостеприимно сдвинутой в сторону дверью. Слабо сопротивляясь движению, он попытался повернуть голову, чтоб посмотреть нет ли где поблизости ментов, но в бок ему больно уперлось что-то острое и злобный голос прошипел в ухо:

— Тихо, падла! Вякнешь че-нить, завалю к херам!

Тут Никита, хоть и плохо соображал, от боли и внезапности происходящего — испугался. «А ведь похоже, влип очкарик… Точно влип… Не фига себе — называется, сходил за сумочкой…»

Распахнутое нутро «газели» быстро приближалось, там уже появились какие-то рожи в лыжных шапочках-масках, готовясь принять пленника («жарко им наверное» — пришла ему в голову нелепая мысль), оставалось только перейти дорогу… Завизжали тормоза и сверкающий на солнце черный джип вклинился между «газелью» и двигающейся к ней группой. Левая передняя дверца джипа распахнулась и с водительского сиденья в их сторону наклонилась блондинка в темных очках и голубой спортивной курточке. Сзади негодующе гудели маршрутки. Похитители попытались обогнуть неожиданное препятствие, потащив Никиту влево, но BMW (а это был BMW), тоже сдал назад, снова преграждая им дорогу. Девушка держала одну руку на руле, а вторую направила в их сторону, словно выцеливая. Никита не мог понять — что у нее в руке, что-то черное, округлое.

— Ты чо творишь, сука?! — заорал детина, тот что с ножом, теряя самообладание, — А ну вали отсюда, блядь! А то щас…

Он выдвинулся из-за Никиты, в подтверждение своих слов показывая ей нож. Еле слышно пискнуло, и бандит грохнулся на асфальт, как куль, как будто из него мгновенно выбили жизнь, с глухим треском стукнувшись головой о поребрик тротуара. Второй отпустив Никиту, шарахнулся прочь.

— В машину, быстро! — скомандовала девушка. Он узнал голос. Сделал шаг к машине и тут понял, что у него онемело правое плечо и бок. Совсем не чувствовались. Правая нога подломилась и он неуклюже повалился вперед, прямо в открытую дверь джипа.

— Черт! — Мила резко наклонилась и ухватив его за ворот рубашки и с невероятной, для ее тонкой руки силой, потащила в салон. Выпучив глаза, Никита смотрел мимо нее в противоположное окно — из «газели» высунулись два автоматных ствола. Загрохотали очереди, пули с визгом рикошетировали во все стороны — БМВ оказался бронированным. Стекла слева покрылись сеткой трещин от прямых попаданий. Народ с воплями стал разбегаться во все стороны. Никита кое-как вполз в салон, оказавшись головой чуть ли не у Милы на коленях, задом к выходу. Девушка вдавила педаль газа и машина, мгновенно разогнавшись, понеслась по дороге петляя между маршрутками, незапертая дверца отчаянно болталась. Бандиты не стали стрелять им вслед, видимо поняв, что толку не будет, а может патроны кончились. Газель тронулась и свернула на перекрестке. Где-то вдали раздались вопли милицейских сирен. Мила сделала какое-то движение рукой и Никита почувствовал, что дверца сзади, хлопнув, закрылась. Он кое-как выпрямился в кресле — правая рука и правая нога по-прежнему не работали, глянул перед собой и ужаснулся: Мила неслась прямо на дорогу с односторонним встречным движением. Светофор горел красным, и можно было видеть как на лицах водителей стоявших в три ряда машин, удивление сменяется ужасом. Мила резко крутанула рулем и здоровенный джип, не доезжая нескольких метров до перекрестка, буквально впрыгнул в узкий боковой проезд, во дворы. Как они его проскочили, не разбившись в лепешку, Никита так и не понял. Его мотнуло так, что он треснулся головой о боковое стекло и совсем перестал соображать.

— Пристегнись! — крикнула ему Мила, на миг повернув лицо. Сама она сидела, как влитая. Петляя по узким улочкам и разгоняя сигналами испуганных пешеходов, они миновали пару кварталов дворов, и выскочили на параллельную улицу, под носом у отчаянно гудящих встречных автомобилей. Понеслись по ней, обгоняя всех. Никита со страхом поглядывал на стрелку спидометра, не опускающуюся, на этой узкой двухполосной дороге, ниже ста километров. Путь их был недолог, через несколько минут сумасшедшей езды Мила свернула направо, в частный сектор. Проехала еще метров сто, опять свернула на боковую улочку и остановив машину заглушила двигатель.

— Идти можешь? — спросила она, открывая дверку.

— А тебе идет паричок этот! — от испуга Никита стал язвительным — Что это все значит? Откуда ты нарисовалась? И вообще, в какую ерунду, ты меня втравила?

— Фу! — насмешливо фыркнула девушка, — А еще интеллигентный человек! Спасибо бы сказал, что вытащила! Штаны то сухие?

— Ну, спасибо, дорогая! — Никита начал закипать. Видя это, Мила сменила тон на примирительный:

— Извини что так вышло. Я тебе потом все объясню.

— Когда потом?

— Потом, — неопределенно сказала она, — Сейчас тебе домой не стоит. Я собственно… Пошли.

— Куда?

— Машину сменить нужно, — прихватив злополучную сумку, она вылезла из салона и захлопнула за собой дверку.

— Пошли, пошли! Быстренько! Нельзя тут задерживаться.

Никита, решив пока отставить расспросы, последовал за ней. Он еще прихрамывал, но чувствовал себя уже вполне сносно. Ощущение, как будто правую руку и ногу он отлежал, а сейчас, когда возвращалась чувствительность, их словно кололи тысячи иголочек. Неприятно, но терпимо. Мила шла очень быстро, Никита еле поспевал за ней.

— Подожди ты… разогналась!.. Машину так что ли бросаешь?

— Пусть ее… — махнула рукой Мила.

— А тот?.. Ну который… Он умер?

— Да нет. Очухался уже наверное. Если конечно башку не разбил, крепко о поребрик приложился.

— Слушай, а чем ты его?…

— Что? А… Пищалкой, — девушка показала ему, с виду совершенно обычный, пластмассовый брелок автосигнализации

— Пищалкой… — повторил за ней Никита. — Ага, понятно… Ладно, после… Кто они вообще такие?

— Не знаю пока, — ответила Мила покосившись на него. — Отморозки какие-то.

— И что интересно, им от меня было нужно? Ладно сумка… а меня-то зачем потащили?

— А вот это вопрос! С этим нам и предстоит разобраться.

— Нам? — Никита даже остановился — Нет, я на такое не подписывался!.. С бандитами разбираться…

— Тише! Тише! Не кричи так! — Мила беспокойно оглянулась по сторонам. — Вся деревня сейчас сбежится! Нам — это нам. Ты тут не причем.

— Хорошенькое дело — не причем, — заметил Никита, слегка успокоившись. Это Милино «нам» было веским и серьезным, словно означало какую-то солидную организацию.

******

Вызов. Дважды прокурлыкал тоновый набор номера. Долгие гудки. Щелчок.

— Степаныч? Степаныч, это я — Ватный! Я с Лехиной трубы звоню, чтоб не запалиться, он симку новую только поставил.

— Ну?.. и что за кипеш, вы на вокзале подняли? Я тебе что говорил, помнишь?

— Помню… но Степаныч, тут такая байда… Фуфло короче полное, бортанулись мы. Не взяли его… ушел лох позорный! Не знаю, как так стремно вышло… Но это не наш косяк!

— А кто знает? Пушкин? Ты не буровь, говори толком!

— Сперва все как надо было… как ты сказал… Рэмбо с Бивнем на площади взяли бобра этого за хомут, он и не рыпнулся… потянули к тачке. И тут телка эта… слушай, ты не говорил, что так может быть… Я не понял вообще!.. Ты сказал, все в чистоте будет, берем бобра везем к тебе, будет кипишиться, гасим его берем чемодан везем тебе… так? Откуда эта Белочка дурная взялась? Она между прочим на Бумере была… бронированном. Ты не предупреждал… Она Костика Рэмбо завалила… я не понял как… а Бивень забздел и сквозанул оттуда… сейчас с нами. Мы из «Калашей» по ним дали… по рожку маслят извели… бесполезняк… отскакивают пули.

— Какая еще телка? Вы там совсем охренели? Блудняк устроили… дэбилы! Ниче поручить нельзя! Кретины! Боевиков насмотрелись?

— Степаныч…

— Что, бля, Степаныч? Дальше что было?

— Что… ну… уехали мы оттуда от греха… на хер нам это попадалово? По радио сейчас слышал… Костик Рэмбо живой вроде, но вспотел, закрыли его в больничку… надо вынимать как-то кореша…

— Разберемся с твоим Костиком. Вы сейчас где? Пропасти вас не могли?

— На хазе съемной зашхерились… Рож вроде никто не видел, но мало ли… Лехе показалось, что за нами черт какой-то увязался от площади, на мотоцикле… но потом мы начали смотреть, покрутились по городу, вроде оторвались… а может и не было никого… померещилось. Нервы… Че нам делать-то?

— Ну че делать… ниче не делать. Вы дел уже наделали, водопроводчики! Обхезались по-полной! Ладно… Собирай своих и езжайте к Вини-пуху на дачу. Отсидитесь там, пока эта байда не рассосется… А там посмотрим.

— А Костик?

— Я сказал, разберемся! Все, отбой!

*****

— Але! Шкипер! Але!

— Да, слушаю вас, Александр Степанович. Здравствуйте!

— Здорово! Слушай, мне тут пацаны мои отзвонились…

— Да… я уже в курсе того, что произошло.

— Шкипер… я не знаю… Ты не предупреждал, что такие косяки могут быть! Одного из моих, завалили… Кто это был? Если комитетчики…

— Не беспокойтесь, Александр Степанович, не ФСБ…

— Менты?

— И не менты…

— А кто?

— Неважно… насчет них, вам беспокоиться не стоит — это мои проблемы.

— Уверен?

— Сто процентов! А вот… эти ваши, э… ребята, они не заметили… их никто не пытался преследовать?

— Да… Ватный… ну это мой близкий, он что-то буровил такое… мотоциклист какой-то вроде ехал за ними… но вроде как, оторвались они. А может вообще от страха померещилось… перебздели пацаны.

— Мотоциклист, говорите? Александр Степанович, вы по этому номеру больше не звоните… я вас потом сам найду. Да… советую вам, быть в ближайшее время поосторожнее! С этими вашими пацанами, встречаться не надо… Да и вам лучше будет дома пока не показываться. Отдохните где-нибудь… лучше вообще уедьте за город… Это просто дружеский совет.

— Ты бля, во что меня втравил? Че за блудни?

— А вот грубить не надо! У нас с вами, деловые отношения. Я оказываю услугу вам, вы мне. Кроме того, я ведь вам хорошо плачу? Ну а при вашей, э… работе, определенный риск неизбежен… Поэтому послушайте моего совета: несколько дней не показывайтесь в городе. Только несколько дней! И все будет хорошо!

— Отвечаешь?

— Отвечаю! Я потом сам с вами свяжусь. До свидания, Александр Степанович!

— Пока.

****

Неприметная серенькая «тойота-королла», была припаркована возле забора, под развесистой яблоней. В руках у Милы знакомо пискнул брелок, на этот раз просто отключив сигнализацию. Щелкнул центральный замок. Девушка села за руль и завела мотор.

— Садись, — она показала на место рядом с водителем. — Тут недалеко.

Помня недавние пируэты на дороге, Никита, нехотя сел с ней рядом. Повозившись, отодвинул кресло подальше. Машина, заурчав, бодро рванула с места, мягко подпрыгивая на ухабах дрянной дороги. На этот раз, Мила не спешила. Они вновь пересекли улицу Шамшурина и, проехав несколько кварталов, остановились во дворе у обшарпанной пятиэтажки.

— Тут, — девушка показала на облезлое здание. — Первый подъезд, пятый этаж, квартира номер пятнадцать. Посиди там, пожалуйста, до моего возвращения.

— Опять номер пятнадцать?!

— Просто совпадение! В общем, вот тебе ключ! А я скоро буду… дела только кое-какие сделаю.

— Ключ… — проворчал Никита выходя из машины. — Сколько у тебя еще этих ключей припасено на мою голову?

Отъезжая, девушка успокаивающе улыбнулась и послала Никите воздушный поцелуй. Затем тонированное боковое стекло поднялось и «тойота», бибикнув на зазевавшуюся пенсионерку, выкатила со двора.

****

Квартира номер пятнадцать имела крашенную синей краской металлическую дверь, отперев которую, Никита оказался внутри обычной однокомнатной хрущовки. Зал, крошечная кухонька и совмещенный санузел. Разувшись после некоторого сомненья в коридоре, Никита прошелся по квартирке, заглянул на кухню и в ванную. Квартира выглядела нежилой. На всех горизонтальных поверхностях лежал слой пыли, окна закрыты душными шторами. Часы на стене замерли на без двадцати шесть. Сколько же сейчас времени? Вроде бы недавно произошли все эти события. Не более получаса прошло. Странно, как быстро он успел успокоиться… Как будто на него регулярно, среди бела дня нападают бандиты с ножами, а их подельники стреляют из автоматов. Впрочем, сейчас, оставшись в одиночестве, он вновь почувствовал предательскую дрожь, проходящую время от времени по всему телу. В душе снова стало паскудно, как после тех снов с полетами над хищными тварями. Только там Никита благополучно просыпался и убеждался, что это всего лишь сон, а тут все изначально было явью. Он походил по комнате, прислушиваясь к скрипу половиц, затем вернулся в коридор и проверил — хорошо ли закрыт замок. Посмотрел в глазок на пустую лестничную площадку и на всякий случай, задвинул металлическую щеколду. Мила когда придет, пусть звонит в звонок.

В квартире стояла жара и было душно, как в склепе. Никита раздвинул шторы и даже присвистнул — еще бы, все окна и форточки закрыты и запечатаны похоже с самой зимы. Поняв, что в такой душегубке долго не протянешь, Никита решился, и, отодрав полоски бумаги, приоткрыл балконную дверь. С улицы ворвались звуки, словно разом включили громкость: шум и сигналы машин, детские вопли со двора. Потянуло свежим воздухом. Никита перешел на кухню, открыл форточку, снял рубашку и какое-то время стоял под легким уличным ветерком, уперев ладони в облупившийся подоконник. Из давно немытого окна виднелся унылый колодец двора, запертый с четырех сторон пятиэтажками, с одиноким тополем посередине, ржавой детской горкой и песочницей, в которой копошились несколько карапузов. Их мамаши и бабушки судачили на лавочках неподалеку. Никита вдруг осознал, что уже давно ощущает сильную жажду. Прокашлявшись пересохшим горлом, он порылся в шкафах, в поисках подходящей посуды. Там нашлись только несколько пыльных тарелок, но ни одного стакана или кружки. Плюнув на условности, он пустил воду, подождал пока сбежит ржавчина и напился прямо из-под крана. Во рту остался ощутимый привкус железа. Прошел в ванную, пустил воду, сунул голову под прохладную струю. Оказалось, что вытереться тоже было нечем — полотенца не было, ни на кухне, ни в ванной. «Фиг с ним, само высохнет» — подумал Никита и, вернувшись в комнату, уселся на старой одноместной тахте, заскрипевшей под его весом. Струйки воды стекая с мокрых волос щекотали шею. Закинув руки за голову, он откинулся на стену и замер в этой позе.

Время шло… Мила не появлялась… Делать было решительно нечего. Окинув комнату взглядом, Никита наконец сообразил, что ровно напротив него стоит телевизор. Старый цветной Рубин на четырех длинных ножках, как ни странно, включился и даже начал показывать картинку с блеклыми тусклыми цветами эпохи застоя. Сев рядом на корточки, Никита принялся переключать каналы. Везде шла обычная в это время муть — различные сериалы вперемешку с рекламой.

******

Прошло часа два. Мила все не шла и он совсем заскучал. Кроме того, от всех тревог, проснулось зверское чувство голода. Люди, как известно, делятся на тех, кто от волнения теряет аппетит и тех у кого он наоборот разыгрывается. Никита относился ко второй группе. От безысходности, ни на что не рассчитывая, он совершил экскурсию к холодильнику «ЗИЛ», с шумом трясущемуся время от времени на кухне. Ну, действительно, что может быть в холодильнике, в пустой квартире в которой не меньше месяца кажется не ступала нога человека? Потянул за ручку, похожую на стоп-кран… Ба!!! На верхней решетчатой полке уютно расположилась непочатая упаковка банок с пивом Балтика. Банки призывно синели из полиэтилена. Рядом с ними лежали два больших пакета с сушеными кальмарами. Нижнюю полку оккупировала компания из литровой бутылки водки «Премьер», здоровой палки полукопченой колбасы и завернутого в целлофан нарезного батона. Никита треснул себя по затылку, в наказание за недогадливость. Давно ведь уже мог заглянуть сюда, идиот! В морозилке, правда, ничего не было, кроме сугробов инея. «Ну и ладно, — философски рассудил Никита, — и на том, что есть, спасибо!

Жизнь, однако, налаживалась! Он без лишних сомнений, вскрыл упаковку, достал одну синюю банку, закрыл дверцу холодильника. Постоял несколько секунд, подумал. «Нет, пожалуй, пивом тут не обойдешься». Опять открыл холодильник, взял водку и, отодрав акцизную марку, свернул крышку. Растерянно посмотрел вокруг — куда налить?.. И решительно приложился к холодному горлышку. Хорошо приложился! Водка пошла, как вода. Ледяной струей скользнула по пищеводу и мгновенно согрела желудок. Никита совершил пару добрых глотков и, оторвавшись от бутылки, сморщился и передернулся. Все-таки не вода. «А! Ядрена палка! А вот ерша не хотите ли?» — он вскрыл зашипевшую банку и запил. Сел на колченогий стул возле кухонного стола, посидел немного, прислушиваясь к ощущениям. Влитая в голодный желудок гремучая смесь подействовала мгновенно — взбудораженный разум стал успокаиваться, а острота переживаний притупляться. Есть, правда, хотелось по-прежнему. «Так. Есть колбаса. Есть кальмары. Кальмары это не серьезно. А колбасу нужно порезать. Вопрос — чем?» — он опять принялся обшаривать ящик кухонного стола и стенные шкафы, теперь уже в поисках ножа. Как ни странно, но с этим ему повезло больше чем со стаканами. Нож имелся. Старинный нож — такие когда-то выдавали в ресторанах — тупой, с круглым концом лезвия, с мельхиоровой посеребренной ручкой. Правда на лезвии был какой-то жирный налет. Никита брезгливо помыл ножик под струей горячей воды. Затем вымыл одну из тарелок. Достал продукты. С трудом, крупными кусками, покромсал колбасу. Мягкий батон при попытке его порезать вообще раскрошился, пришлось рвать кусками.

Он допивал третью банку пива, когда вдруг услышал из бубнящего за стенкой телевизора: «Сегодня утром на площади Гарина-Михайловского произошла перестрелка с использованием автоматического оружия. Наш корреспондент сообщает с места событий…» Никиту сдуло с места. Он моментально оказался перед тусклым экраном. В эфире шла программа новостей «Десятого канала». Очкастая девица рассказывала, одновременно показывая: «…вот здесь трое молодых людей собирались садиться в автомобиль, предположительно BMW, когда из белой «газели» с н-скими номерами, стоявшей на противоположной стороне дороги, по ним открыли огонь двое неизвестных. На месте где стоял автомобиль нападавших, найдено около двадцати гильз от автомата Калашникова. По данным милиции, BMW была оборудована бронестеклами, и в результате стрельбы водитель не пострадал. Легкое ранение в голову получил один из предполагаемых пассажиров, сейчас он находится в ЦКБ под охраной милиции, другой успел сесть в машину, а третий скрылся самостоятельно. Оба автомобиля скрылись с места происшествия. Для розыска преступников в городе проводятся специальные мероприятия по плану «Перехват».

Камера слегка отъехала, очкастая повернулась и стала задавать вопросы появившейся в кадре тетке:

— Скажите, пожалуйста, что вы видели?

— Да я и не видела ничего! Выстрелы-то эти начались… я-то сперва и не поняла… а потом смотрю люди бегут, кричат! Ужас! Вроде там убили кого-то или поранили. Я точно не знаю…

Корреспондентка повернулась в другую сторону, камера двинулась за ней. В кадре возник деловитый мужик в фартуке, явно выскочивший из одного из многочисленных ларьков:

— Там один-то из тех в кого стреляли, пьяный он был похоже… двое его с боков придерживали, значит… а тут эти, как давай палить! Среди бела дня, понимаешь! Хулиганы какие-то! Сколько тут торгую никогда такого не видел. А тот, которого держали, он прыг в машину… и уехали значит.

— В BMW? Это который пьяный, Вы говорите?

— Ну не знаю, может и BMW был… черный такой, солидный джипяра, я в них не разбираюсь… А пьяный он или не пьяный… я не знаю… просто так сказал. Придерживали его… Может просто плохо стало человеку…

— А вы говорите, прыгнул?

— Что видел то и говорю!

— А эта, белая Газель, за ними поехала?

— Не… Куда там. Развернулись, да в другую сторону, а дальше мне не видно было. Милиции, ити ее… когда надо никогда на месте нету…

— Спасибо! — невежливо оборвала его девица и заключила в камеру — С площади Гарина- Михайловского, Олеся Данилова, новости «Десятого канала».

Так приходит слава… По телевизору про Никиту никогда еще не говорили… да еще в таком контексте… аж в жар бросило! Девушка-диктор в студии продолжала вещать в тему: «…источник в ГУВД Новосибирской области сообщает, что обстрелянный сегодня утром внедорожник BMW X5 уже обнаружен недалеко от места происшествия, в секторе частной застройки. Бронированный джип является служебным автомобилем председателя совета директоров банка «Сибирский кредит». Напомним, что «Сибирский кредит» является самым крупным банком Н-ска. В пресс-службе банка нашим корреспондентам сообщили, что BMW был угнан сегодня утром, прямо с охраняемой стоянки у главного офиса банка. Обстоятельства угона в настоящий момент устанавливаются…»

«Охренеть! Дайте две…» — Никита вернулся на кухню и немедленно выпил водки. Звонко щелкнул замок, заскрипела и хлопнула металлическая дверь, раздались быстрые шаги в коридоре, и перед изумленным Никитой появилась Мила. Она успела переодеться в короткие шорты и легкую тенниску. В темных очках, но уже без блондинистого парика. На ее плечах висело две сумки — одна большая спортивная, которую она сразу сбросила на пол, а другая та, злополучная, из-за которой надо полагать и разгорелся весь сыр-бор.

— Салют! — кивнула она, Никите и деловито, не снимая кроссовок, проследовала мимо него в комнату, — Как устроился?

— Ты… Как ты вошла?! Там же… — он побежал в коридор. Замок и внутренняя щеколда, на металлической двери были открыты. Никита закрыл их и вернулся. Мила уже была на кухне.

— Молодец! Время не терял! — она открыла холодильник и взяла банку пива, — Реабилитировался?

— Ты как вошла? — повторил вопрос Никита, — Там же засов… я закрывал… я же точно помню!

— Ну что ты, разъякался? — она сняла очки и посмотрела ему в глаза, — Как маленький, чес слово… Ты закрыл, я открыла…

Никита поразился произошедшей с ее лицом переменой. Нет, оно не очень изменилось внешне, но уже не было лицом той миленькой вчерашней девушки, в которую он влюбился без памяти. Это было лицо взрослой, хоть и очень хорошо выглядящей женщины. Макияж отсутствовал. Едва заметные морщинки под глазами, нос вроде немного длиннее, губы тоньше, само лицо казалось более узким… все равно красивое… но что же так изменило его? Глаза! Точно глаза! Вчера они были солнечно-карие, а сегодня почти черные… и сам взгляд пронзительный… словно в душу заглядывает. «Может, конечно, линзы, а может просто устала» — подумал Никита, у которого слегка притупилась способность удивляться происходящему.

— «Как», говоришь?.. — Мила усмехнулась, переложила банку и очки в левую руку, а правую протянув в сторону Никиты, сделала движение пальцами, как будто что-то доставая из воздуха. Никита почувствовал шевеление с левой стороны груди, и вдруг пластиковый прямоугольник институтского удостоверения выскочив из нагрудного кармана рубашки, повис в воздухе прямо перед его лицом.

— Чик!.. — сказала Мила, и пластик больно щелкнув Никиту по носу, спланировал на пол. Никита запоздало откинул голову и, схватившись за нос, оторопело посмотрел на Милу.

— Понятно теперь? — сказала она тоном, подобным тому, каким усталая учительница объясняет очевидные вещи глупому ученику.

Никита только молча помотал головой.

— Ладно, — Мила небрежно махнула рукой в сторону холодильника, — бери какую надо провизию и пошли в комнату… разговор есть! — открывая на ходу банку с пивом, своей танцующей походкой она направилась в зал.

Никита поднял удостоверение с пыльного половика и зачем-то дунув на него, засунул обратно в карман. «Блин! Что за фокусы еще?». И крикнул в зал:

— Сейчас только по ящику в новостях передавали про наши… э-э-э, приключения возле вокзала! Ты что… этот джип угнала?!

— Слова-то, ты, какие говоришь… странные! Не угнала, а взяла покататься… ненадолго. Видишь — пригодился.

— Ненадолго? — Никита показался в проеме двери, с палкой колбасы и ножиком в руках, — А то, что он бронированный, ты знала?

— Угу, — Мила, откинувшись на тахте, потягивала пиво из банки, — А другой-то, для чего был бы мне нужен? Принеси мою сумку… ту, спортивную. Я тебе нормальный ножик дам.

— Так ты, выходит, знала, что на меня нападут, и вот так вот подставила? Использовала, как крысу… как морскую свинку для опытов? Все сочинила… что не успеваешь, типа, заехать забрать?.. Вот я не знаю даже, как тебя после этого назвать… Кто ты после этого?

— Да не кипятись ты! Что еще за истерики? — она сделала досадливую гримаску, — Точно, скажем, не знала… Уверена не была… так, кое-какие предположения… И потом, я же тебя вытащила!

— А если б не успела? Там такие бандюганы были… серьезные… с дурами… Или тебя саму…того… там же…

— Да куда б я делась… — Мила вяло отмахнулась, — Сумочку принеси, говорю.

Никита уставился на нее во все глаза, все больше вникая в ситуацию:

— Значит все это знакомство… секс этот вчерашний… все только, для этого? А я-то идиот, вообразил себе… Бли-и-ин!!!

— Нет, не только для этого! — Мила зло сверкнула глазами, — Только для этого, бомжа какого-нибудь можно было нанять, за сто рублей! И вытаскивать его бы не понадобилось! И джип, этот долбанный, не понадобился бы!

Отставив банку, она встала и сама пошла за сумкой. Проходя мимо Никиты, пихнула его плечом:

— Распустил сопли! Мужиком будь! Тащи, давай, водку и садись… Разговор есть серьезный!

Никита отступил и растерянно поплелся на кухню. Когда он вернулся, Мила достала уже из спортивной сумки перочинный ножик, пластиковые одноразовые тарелочки и пластиковые же стаканчики.

— Давай сюда. — Она отняла у него колбасу и быстро нарезала ее тонкими ломтиками, острым, как бритва ножом, — чего сидишь, как сосватанный? Разливай.

Никита пожал плечами и разлил водку в стаканчики. Отложив ножик, Мила подняла свой стаканчик.

— Ну… давай что ли! С боевым крещением тебя! — и чуть-чуть отпила водки.

— Каким еще крещением? — удивился Никита, но тоже выпил.

— Все только начинается, извините за пафос!

При последних словах Никита поперхнулся и закашлялся. Мила похлопала его по спине.

— Короче! Никита Семенович, я уполномочена сделать Вам предложение… — и добавила, после секундной паузы, — От которого Вы, понятное дело, не сможете отказаться.

— Па… — Никита закончил наконец кашлять, — почему не смогу?.. Ты кто… То есть, Вы кто такая? Какое еще, блин, предложение?!

— Шутка, шутка! — сказала Мила, но улыбнулась как-то хищно, — Сможешь! Но не захочешь!

— Да в чем дело-то, наконец?

— Дело в том, — невозмутимо продолжала Мила, — что в Н-ске погиб наш сотрудник. Наблюдатель. В крупной такой аварии. В центре города. При крайне подозрительных обстоятельствах! И вот теперь, с твоей помощью, мы достоверно установили, что это не было случайностью… Его убили.

— С моей помощью… Чудненько ей богу… — Никита почесал в затылке, — Кажется, припоминаю… Машина загорелась на остановке?.. да? В новостях читал…

— Правильно, — кивнула Мила, — кстати, как выяснилось, один из тех двух приятелей которые так нежно обнимали тебя у вокзала… ну тот, что потом валялся… скончался в больнице при невыясненных обстоятельствах. Хотела его навестить, а он уже того… И представь себе никто ничего не знает, хотя палата охранялась.

— Так может… — усомнился Никита, — он вроде головой ударился… ну гематома там, кровоизлияние и все дела… Может от этого?

— Да нет… — Мила отрицательно покачала головой, — травма, по заключению врачей была пустяковой. Да и череп у этого урода боксерский… такого и палкой-то не сразу убьешь. Почти не сомневаюсь, что и остальные отморозки, которые на тебя… на нас напали, тоже уже на пути в Верхнюю Тундру.

— Подожди… Откуда… Откуда ты все это… Ты вообще кто такая? Из ФСБ что ли?

— Слушай… — оборвала его Мила, — ты можешь не перебивать, хотя бы пять минут?! А то я уже начинаю сомневаться в своем выборе! Кто я такая, это пока не важно! Можешь называть меня агент Смит, или майор Пронин или еще как-нибудь, как тебе нравится.

Никита покорно умолк.

— Так вот, — продолжила она, — Как ты знаешь, в вашем городишке сейчас развивается… орудует, крайне опасный… мнэ-э… скажем так, преступник. Ну, эти серийные убийства подростков… Слыхал наверное?

Никита молча кивнул.

— Наш Наблюдатель, работал по этому делу. Но, к сожалению, непостижимым пока для нас образом, сам попал в орбиту действий этих…э-э…сил. Очевидно, он что-то почувствовал, может даже знал, что за ним слежка. Он собрал самые дорогие для него вещи вот в эту сумку и отнес ее на вокзал, в камеру хранения, которую мы используем для обмена. Как мы видим, от слежки оторваться он не сумел и на обратном пути погиб. Поскольку лишних Наблюдателей у нас нет, нам срочно… почему узнаешь позже… нам срочно понадобился новый Наблюдатель. Где его взять в такой короткий срок? Мы использовали интернет… сейчас это практикуется.

— Сайт знакомств… — выдохнул Никита, — Вы залезли на сайт знакомств.

— Почему бы и нет, — кивнула ему Мила, — У вас, кстати, довольно представительный сайт знакомств — тридцать тысяч мужских анкет. В основном конечно разные извращенцы, но все равно покопаться есть в чем. Самое главное быстро! После того как были отсеяны все малолетки, семейные любители промискуитета и просто тупые дебилы, осталось что-то около пары сотен анкет, им и были разосланы письма с предложением знакомства. Предпочтение, понятное дело, оказывалось тем анкетам, где были указаны номера ICQ. Оперативность, сам понимаешь. Кто-то не прореагировал на предложение, кто-то отреагировал не так… в нашем распоряжении остались пятеро. Далее право выбора было предоставлено мне…

— Ты что, со всеми спала?! — окрысился Никита.

— Нет, малыш! — кокетливо улыбнулась ему Мила, — Только с тобой. Ты, кстати, был последним, пятым… я уже начала отчаиваться… Короче, ты наверное уже понял, к чему я все это рассказываю? Ты прошел предварительную проверку. Тесты показали, что ты подходишь. Поэтому, я уполномочена предложить тебе вакансию Наблюдателя… и вот это, — она показала на черную сумку.

— Что там? — голос у Никиты от волнения осип.

— Согласие, малыш, согласие!

— Что я должен буду делать? И на фиг мне все это надо?

— Делать ты будешь то же, что и предыдущий Наблюдатель, то есть наблюдать! Следить чтоб в городе не размножались… Короче за порядком следить. А для чего это тебе нужно? А нужно тебе это, вот для чего: во-первых, ты получишь куда большие финансовые возможности по сравнению с теми, что ты имеешь сейчас. Значительные. Ты попросту не будешь нуждаться в деньгах! Как тебе? Оклад ведь у ученых небольшой, правда? А во-вторых, ты получишь и другие возможности, о которых ты и мечтать не мог в самых смелых мечтах! Ну как, согласен?

— Ты что, меня вербуешь? — Никита яростно потер подбородок, — А если я не справлюсь? Да я же не знаю об этом ничего… этому где-то учиться, наверное, надо?

— Ну, мясо, как ты выражаешься, у тебя в голове есть… парень не глупый! Чему-то тебя научат… в крайнем случае помогут. Да и возможности, которые ты получишь, позволят тебе решить любую задачу. Так как?

— И что? Мне что-то подписать кровью?

— На хрена мне твоя кровь? Я тебе дам ручку. Не так уж это и важно, скорее дань традиции, но для порядка надо. Вот этот документик подпиши, — она протянула ему свернутый вдвое лист. Прочитай, конечно, если желаешь…

Никита развернул лист на столе. Вверху бумаги в золотом круге стилизованную белую латинскую букву Р (почему-то он сразу понял, что это именно латинская П, а не русская Р) перечеркивали два серпа, один черный, другой красный. По внешней окружности золотого круга шли какие-то мелкие иероглифы. Молотков только со звездочками не хватает. Что это за китайский герб? Ниже эмблемы шла крупная надпись на латыни, под ней, помельче, опять же иероглифы и ниже еще мельче, по-русски значилось: «СЛУЖБА КАРАНТИНА».

«Что за бред! — подумал Никита, — Какая еще Служба карантина? Может это сон? Я сплю?». Он начал читать текст под эмблемой, там оказывается уже было впечатано его ФИО, и от его имени написано, что становясь Наблюдателем (именно так, с большой буквы), он обязуется исполнять… не разглашать… и прочая бюрократическая писанина. Довольно малоосмысленной была эта бумажка. В тексте присутствовали лишь общие фразы, а о том что именно он должен исполнять и чего ни в коем случае нельзя разглашать, не говорилось не слова. Внимание Никиты привлек последний абзац, в котором он предупреждался, что: «Измена делу организации, либо выдача доверенных указанному выше лицу тайн, повлекут за собой справедливое и неизбежное наказание». О самом наказании, в духе всего документа, ничего не сообщалось.

— А что за наказание такое мне тут предусмотрено? — обернулся он к терпеливо ожидающей его Миле.

— Да, собственно, наказание состоит в лишении всего того, что дадут. Но знаешь, на моей памяти никогда такого не было… это скорее так… формальность.

— Лишат и на счетчик поставят? Странный какой-то договор, — пожал плечами Никита, — Обязуюсь делать то, не знаю что… Накажут тем не знаю чем. А может меня заставят пожирать христианских младенцев? Что вы на это выразите, госпожа китайский шпион?

— Китайский… Грамотей — это японские иероглифы. Сюда смотри! — ноготь Милы уперся во вторую строчку текста, которую Никита упустил из внимания, там говорилось, что договор сохраняет силу в течение семи дней с момента подписания.

— Понял? Семь дней! За этот срок ты полностью войдешь в курс дел. Если что-то не будет устраивать, откажешься. Тебя всего лишат, но это будет не страшно, так как привыкнуть не успеешь. Ясно?

— А если не откажусь?

— Тогда договор станет бессрочным.

— Что, до пенсии? — пошутил Никита.

— До смерти! — голос Милы остался серьезным.

Никита еще раз пожал плечами.

— Ладно, давай свою ручку. Подпишу! Только я все равно ничего не понимаю… Китайский… э-э, пардон, японский? цирк на выезде, какой-то…

Он взял протянутую ему Милой ручку, задумчиво покрутил ее в руках, потом решился, снял колпачок и поставил свою подпись.

— Вот и чудненько! — Мила приняла у него листок, — Теперь можешь отдыхать до завтра. Сейчас я отвезу тебя домой, а завтра произведем прием в организацию.

— Прими-ите меня в партию… — проблеял Никита и поинтересовался. — Отвезешь? На машине, что ли?

— Ты поразительно догадлив, мой юный друг! Именно на машине, а не телеге или скажем дрезине.

— Постой… но ты ведь выпила… Не боишься гаишников?

— Нет. Не боюсь, — отрезала Мила, — скоро и ты их не будешь бояться! Давай быстренько собирайся.

******

Запись в дневнике Никиты

Я фигею дорогая редакция! Я больше скажу! Мне двадцать восемь лет, и я ох…ю! Сегодня на меня напали, потом спасали, потом кормили-поили, потом сообщили такую хрень, что я…(см. выше). Короче план по моим опасениям, о котором я писал ранее, выполнен с опережением графика на тысячу процентов.

Скажу я вам, дорогие мои дети, никогда не заговаривайте на улицах с незнакомыми красивыми девушками, а то вам будет как мне сейчас! Сходил, называется, за хлебушком! Оказывается, что когда вам тычут под ребро ножичком, перед этим стукнув, скажем так под дыхло, ощущения еще те! Адреналину хватает… и в космос лететь не надо, как пресыщенному космическому туристу Денису Тито. Кстати, может и хорошо, что от боли ничего не соображал, а то б обгадился еще, чего доброго. Зато девчонка покатала на черном «бумере». Перед тем загадочно завалив одного из придурков, того самого, который с ножичком баловался и ругался непристойно. Пальнули в нас конечно и чуть в лепешку мы не разбились, но счастливо спаслись и вот я опять с вами, зайцы мои рогатые!

Потом Мила погнала такую пургу, что у меня чуть уши в трубочку не свернулись… дескать есть какая-то загадочная тайная организация, которую она представляет и предложила мне вступить в ее ряды. Я даже лобик хотел ей пощупать — не перегрелась ли. Но не стал. Вспомнил, что таких нервных беспокоить вредно, для их и главное, для своего, здоровья. Она мне дала какую-то лягушачью бумажку с красивой чекухой, очевидно призванную подтвердить, правдивость ее слов. Я ее подписал, по вышеуказанным причинам… Не кровью, дорогие мои, не кровью…Сам не знаю — чего подписал… видимо, вспомнил ее фокусы с телекинезом и с тем уродом. Мила отвезла меня, но не до самого дома, а до Сеятеля, велев далее добираться самостоятельно, а добравшись сидеть в жилище и никуда оттуда не высовываться до ее приезда. Сумку, которая, типа теперь моя, что характерно, не отдала. На этот раз она была на облезлой серой девятке. Спрашивать где она ее взяла, я даже не стал… с ее-то способностями вскрывать любые замки… Очевидно данные способности и повышают финансовые возможности, работающих на ее организацию субъектов. Сейчас я пью водку, запиваю ее пивом, и в прострации медленно кружу по комнате. А также медленно…(см. выше). Хоть бы заснуть, господи!