Аласдер с трудом разлепил глаза, но взгляд по-прежнему застилала пелена. Все тело ломило, словно у наркомана, пространство и время казались разорванными на какие-то куски. Где он, что с ним, кто его мучители? Он шел по улице, набросился на кого-то с ножом… нет, это на него набросились…
Напрягая ускользающее сознание, Аласдер попытался вслушаться в доносившиеся, словно из иного мира, голоса.
— Он очнулся? — спросил один.
— Кажется, да, — отвечал другой.
Господи, это же просто сон — снова кошмарный сон! Нужно только проснуться, и…
Нет, он не спит. Боль, раскалывающая голову, пронзающая все тело, не проходит, а лишь нарастает с каждым мгновением — это значит, что он приходит в себя, иначе бы ничего не чувствовал… И голоса ему не мерещатся — его мучители здесь, наяву, перед ним, увидеть бы только, кто они…
— Похоже, он приходит в себя! — На плечо Аласдера легла холодная рука.
Реакция была инстинктивной. Сжав кулак, он резко выбросил руку вперед, и удар пришелся по чьей-то челюсти. Не ожидая такой атаки, человек полетел на пол, и Аласдер, истощив все силы в одном ударе, но удовлетворенный, что победил врага, снова откинулся на подушки.
— Господи! — проворчал Ли, поднимаясь с пола. — Что такое ты ему дал?
— Сначала просто бренди, — отвечал другой, — затем морфий, но, похоже, я переборщил с дозой…
Аласдер, медленно прозревая, вглядывался в человека, склонившегося над ним.
— Ли, это ты? Я не брежу? Где я?
— Тебя ущипнуть? — усмехнулся тот. — Нет, Аласдер, не бредишь. — Ли потрогал свой подбородок. — Ну ты мне и врезал, старик, я уж думал, челюсть сломал, — нет, слава Богу, кажется, все в порядке… Прекрати драться, здесь нет твоих врагов. Ты у себя дома, в постели, это, — он кивнул на сидевшего рядом, — врач…
— Что со мной было? — дико озираясь вокруг, спросил Аласдер.
— Как мне рассказывал колотушечник, он прибежал на шум, спугнул нападавших — точнее, одного, второго ты уже успел прикончить…
— Кто они такие? Что им было надо?
— Понятия не имею. Мы постараемся выяснить.
— Что со мной? — спросил Аласдер, чувствуя, как снова начинает отключаться.
— Удар по голове и ножевое ранение в грудь. Расслабься, спи, мы о тебе позаботимся.
Аласдер кивнул, снова проваливаясь в черную бездну без времени и пространства.
— Но это абсурдно! — Кейт возбужденно ходила по комнате взад и вперед.
Забившись в кресло, Сибил не без опаски наблюдала за кузиной. Кейт явно была вне себя, хотя без криков и истерик, которые устраивали в подобных ситуациях ее, Сибил, сестры. Кейт была мрачнее тучи и разговаривала резкими, отрывистыми фразами. Такой Сибил ее еще ни разу не видела.
— Он болен, ранен, — говорила Кейт, — может быть, не дай Бог, уже умер! Прошло два дня, как это случилось, а от него никаких вестей! Мы с ним сегодня собирались в оперу, но какая уж тут опера! Все, что я получила, — это записка с извинениями, да и та написана не его почерком… И мне не позволяют его навестить? Если бы это случилось в нашем городе, я бы просто пошла, никого не спрашивая, и все бы восприняли это вполне нормально…
— Но ты не в своем городе. Мама говорит, он не может тебя принять — он еще пока не встает с постели…
— Пусть принимает меня в постели — это извинительно, если человек нездоров.
— Подумай, Кейт, речь идет о холостом мужчине, и к тому же имеющем весьма скандальную репутацию. Ты, кстати, не одна, кто хотел пойти, — Генриетта и Фрэнсис собирались с тобой: вдруг у него в гостях какие-нибудь друзья, и они с ними познакомятся… Но мама права, Кейт, — если ты пойдешь к нему, то все подумают… как бы это сказать… что ваша дружба более интимна, чем на самом деле. Если бы ты хотя бы была замужем… Если бы твоя мама была здесь с тобой, она бы, пожалуй, пошла с тобой. Ты не можешь пойти к нему одна!
— Если кто-то настолько сексуально озабочен, чтобы думать то, что ему хочется, то переубеждать таких людей все равно бесполезно. Для людей же с неизвращенными понятиями мой визит к больному другу, напротив, должен поднять мою репутацию. Да к черту репутацию — я должна знать, что с ним! Насколько мне известно, на него напали двое, изранили, бросили умирать… — Кейт поежилась. — Я думала, здесь, в Лондоне, такого не случается — столица как-никак, к тому же весьма престижный квартал… Нет, я должна навестить его!
— Кейт, подумай, ты разрушишь не только свою репутацию, на нашей семье это тоже отразится… Мама тебя убьет, если только сестры не сделают этого раньше…
— Никто не узнает, что я ходила. Я переоденусь. Лицо Сибил, за минуту до того мрачнее тучи, вдруг просияло.
— Переоденешься? Здорово! — Сибил захлопала в ладоши. — Мальчишкой?
— «Мальчишкой»! — фыркнула Кейт. — Начиталась всяких дешевых романов! Ты думаешь, достаточно надеть мужские штаны — и ты уже мальчишка? Я смогу изобразить мужскую походку, разговаривать мужским голосом, вести себя как мальчишка? Для этого нужно быть очень хорошей актрисой, Сибил! Знаешь, я как-то смотрела в театре «Двенадцатую ночь» — ну помнишь, там еще девушка переодевается юношей — и еле сдерживалась от смеха: как ни старалась артистка изображать мужчину, за версту было видно, что она женщина. Может быть, во времена Шекспира, когда женские роли, как известно, тоже играли мужчины, это выглядело и естественно…
Забыв обо всем, Сибил весело расхохоталась. Пройдя к гардеробу, Кейт распахнула двери:
— Никто меня не узнает, Сибил, потому что я переоденусь… самой собой. Надену какое-нибудь платье из тех, что ношу дома, я прихватила с собой кое-что. Здесь-то я хожу в лондонских шелках, и все к этому привыкли. Ага, — порывшись в гардеробе, Кейт извлекла простенькое, поношенное розовое платье, — пожалуй, вот это. — Она приложила платье к себе, демонстрируя его Сибил. — Ну, как я смотрюсь?
По-моему, то, что надо! Надену башмаки, что ношу в дождливую погоду, — древние как мир, совершенно немодные, твоя мама упала бы в обморок, если бы их увидела, но еще вполне прочные. Повяжу платок, опущу голову, и ни одна живая душа не узнает. Никто на меня даже не посмотрит: кто станет смотреть на фермершу, даже лакеи и те считают себя выше… Безопасность полнейшая!
— Я пойду с тобой! — Сибил была захвачена идеей кузины.
— А вот этого не надо. — Кейт начала расстегивать платье. — Тогда твоя мама убьет нас обеих, а так хотя бы одну меня… К тому же, если я пойду одна, меньше шансов, что на меня обратят внимание…
— Кейт, ты не можешь пойти одна! Так не делают! Возьми хотя бы служанку!
— Нет. — Сбросив платье, Кейт натянула другое, розовое. — Служанка может проболтаться. К тому же фермерши не ходят со служанками.
— Кейт, это опасно!
— Ничего страшного. Вернусь к обеду, и ни одна живая душа не узнает…
— Ты же сама только что говорила, как опасно порой ходить по улицам в Лондоне!
— Для богатых — да. Но посмотри на меня: я похожа на даму с тугим кошельком?
В стареньком, застиранном почти добела платье Кейт действительно мало походила на особу, чей кошелек мог бы заинтересовать воров. Но при всей своей затрапезности платье весьма соблазнительно подчеркивало аппетитную фигурку Кейт, да и впечатления от хорошенького личика и задорных кудряшек не портило. Сибил смотрела на кузину не без зависти.
— Подумай, Кейт, ты нарушаешь все правила света!
— Ты уже успела забыть, как я их однажды нарушила — и, между прочим, с твоего благословения?
— Когда это? — опешила та.
— Да тогда, когда ворвалась в «уединение» сэра Аласдера и леди Элеоноры! Я тогда еще не знала его, и жизни его вроде бы ничего не угрожало, и тем не менее решила вмешаться…
— Ты даже не знаешь, угрожает ли что-нибудь его жизни теперь.
— Потому и иду, чтобы узнать! Я делаю то, что велит мне моя совесть, Сибил.
— Скажи лучше, — усмехнулась та, — что тобой двигает скорее любопытство!
— Что ж, — фыркнула Кейт, — если хочешь, считай так, спорить не буду.
— Почему бы просто не расспросить кого-нибудь, кто был у него? Послать записку Ли, например?
— Не вижу смысла действовать через посредников. — Кейт повязала на голову платок. — Если бы я, не дай Бог, была тяжело больна, я уверена, сэр Аласдер навестил бы меня…
— Ты — женщина, Кейт, это другое…
— При чем тут это?! Будь трижды прокляты все эти светские условности, если они не позволяют мне навестить друга в тот момент, когда я ему более всего нужна! Я уверена, Аласдер сам в первую очередь захочет видеть меня. Я пойду, Сибил, и плевать я хотела на все! Что со мной сделают, если узнают? Отошлют домой? Я и так собираюсь в скором времени туда вернуться. Мои родители все поймут, а что обо мне подумают все эти дураки, меня не волнует. Я пойду, Сибил, и ничто меня не остановит!
Путь к дому Аласдера Кейт узнала от Сибил — та долго не хотела говорить, но все-таки сказала, когда Кейт припугнула, что в противном случае начнет выяснять это у прохожих. Выскользнув из дома Суонсонов и завернув за угол, Кейт быстрым шагом «отмахала» три улицы, но затем пыл ее немного остыл — она вдруг осознала, что впервые одна в Лондоне, в незнакомом районе… Дай Бог, чтобы все обошлось! Утро было солнечным, спокойным. Несмотря на сравнительно ранний час — в такое время публика, как правило, только заканчивает завтрак, — на улицах уже царило оживление. Знатные господа, может быть, еще дома, еще только собираются к выходу, чтобы покорять свет своим блеском, но для народа попроще рабочий день давно начался. Торговцы уже вышли на улицу со своим товаром, в каком-то дворе уже раздается крик «Точу ножи, ножницы!», вот мимо прошла кухарка, возвращающаяся с рынка со свежей зеленью… Кейт шла быстро, низко опустив голову. Ей казалось, что каждый встречный провожает ее пристальным взглядом, словно на ней аршинными буквами написано, что она не та, за кого себя выдает. И в самом деле, даже самые бедные служанки, встречающиеся ей, не одеты так затрапезно, даже их походка, как казалось Кейт, грациознее, чем у нее. По всему было видно, что она явно не отсюда. «Ну ничего, — ободрила она себя, прибавляя шаг, — осталось, в конце концов, всего четыре улицы…» Но чем ближе она была к дому Аласдера, тем неспокойнее становилось у нее на душе. Что подумает сам Аласдер, увидев ее, — что она сошла с ума. что влюбилась в него и пришла предлагать себя? А может, он лежит без сознания и вообще не в состоянии что-нибудь подумать? Кейт вдруг поежилась, вспомнив шрамы на руках Аласдера. И это ничто по сравнению с тем, что с ним сейчас. Кстати, что с ним? Воображение рисовало картины одна ужаснее другой. Неужели она увидит этот гордый орлиный нос переломанным чьим-то грязным кулаком, эти живые, лучистые глаза заплывшими от побоев, лицо, чьи черты ей так дороги, превращенным в кровавое месиво? Кейт старалась отогнать от себя ужасные картины, но они снова и снова вставали перед умственным взором.
— Ты не заблудилась, крошка? — услышала вдруг Кейт приятный женский голос. — Может, тебе чем-нибудь помочь?
Девушка резко обернулась, уставившись на даму средних лет, с приятным лицом, одетую по последней моде, и похолодела. Сейчас эта леди ее узнает — наверняка они встречались где-нибудь на балу или в театре… Вот только вспомнить, где она видела это лицо, Кейт не удавалось. Нет, пожалуй, они все-таки не встречались…
— Нет, спасибо, мэм, — пробормотала она, стараясь подражать манере служанки, — все в порядке.
— В Лондоне не мудрено заблудиться, — улыбнулась дама, — он такой большой и шумный! Никогда не забуду, как впервые приехала сюда, — это было так не похоже на наш тихий городок… Ты ведь нездешняя, крошка?
— Нездешняя, мэм. — Кейт на всякий случай опустила голову ниже. — Спасибо, мэм, я знаю, куда иду.
— Ты в этом уверена, крошка? — настаивала дама. — Куда ты идешь?
Кейт похолодела еще сильнее. Что ответить? Кейт чуть было не сказала, что к Суонсонам, но побоялась, что дама, чего доброго, возьмет ее за руку и отведет в дом, тогда уж наверняка скандала не оберешься… Кейт хотелось убежать, ничего не ответив, но тогда дама уж точно заподозрит, что что-то не так…
— В дом сэра Аласдера Сент-Эрта, мэм, — проговорила она.
Дама вдруг разразилась гомерическим хохотом:
— Я-то было подумала, что кое-что нашла, но, оказывается, меня уже опередили! К Сент-Эрту, говоришь? Каков развратник — валяется на смертном одре, а все туда же, девочку ему подавай! Знала бы я, что этот жеребец такой ненасытный, прислала бы ему целую дюжину! — Бока дамы тряслись от хохота. — Кто тебя послал, крошка? Не иначе, мадам Берч — это она специализируется на провинциалках. Некоторые джентльмены любят деревенских, чтобы посвежее и порозовее…
Служанка дамы, стоявшая рядом с ней, заходилась от смеха, вторя своей госпоже.
— Не уверена, правда, — продолжала дама, — что у этого парня в его состоянии хватит сил сломать — или ты уже не девочка? В таком случае ты, должно быть, от мадам Джонстон. Вот только сплоховала она на этот раз, послав такую молоденькую: если мужик прикован к постели, то здесь, пожалуй, нужна опытнее, чтобы могла сама все сделать — руками или ртом, а потом уж п…ой. На ее месте я бы послала Вайолет или Тэнси — эти такие штуки умеют вытворять, что и мертвого поднимут! Признавайся, крошка, кто тебя послал? Я должна знать своих конкуренток!
Кейт застыла на месте, уставившись на даму, оказавшуюся обыкновенной сводней. Но кто бы мог подумать? Сводни в представлении Кейт были старыми, безобразными, толстыми — такими, во всяком случае, рисуют их на карикатурах, а эта сначала показалась такой симпатичной…
Дама пристально смотрела на порозовевшие от стыда щеки Кейт.
— Она не понимает, о чем вы говорите, мэм! — усмехнулась служанка сводни.
— В самом деле? — прищурилась та. — Тогда зачем ты идешь к Сент-Эрту, крошка?
Кейт слышала, что лондонские сводни охотятся порой за неопытными девушками, приехавшими из провинции, завлекая их в свое ремесло, но обычно думала, что это просто страшилка, придуманная для того, чтобы не пускать девушек гулять одних. Теперь же Кейт с ужасом видела, что это страшная правда.
Кейт застыла на месте. Что делать? Бежать? Как бы не вышло хуже…
— Видите ли, мэм… — залепетала она, — я… Это не то, что вы подумали, мэм. Видите ли, я приехала в город вместе с другими девушками, мэм, чтобы помочь нашей хозяйке, мисс Прайн…
Чтобы ее ложь была убедительнее, Кейт не стала придумывать вымышленное имя — мисс Прайн, почтенная пожилая леди, была одной из тех, с кем Кейт познакомилась в Лондоне.
— …чтобы помочь мисс Прайн с ее садом, — я, мэм, хорошо управляюсь с цветами. Наша хозяйка узнала, что сэр Аласдер заболел, и решила, что ему, может быть, нужна помощь. Джем сегодня рано утром отправился к нему в конюшню, — изобретала на ходу Кейт, хотя не была уверена, есть ли у Аласдера конюшня, — Лиззи на кухню, а меня мисс Прайн направила в сад…
Дама уставилась на Кейт, словно обдумывая, стоит ли верить ее словам. Затем наконец кивнула:
— Ну что ж, красотка, если вдруг надоест возиться с цветами, знай: у меня ты всегда можешь найти работу и полегче, и платить тебе будут гораздо больше, чем твоя мисс Прайн. Придешь на Кларк-стрит, спросишь дом мадам Пэнси — меня там все знают. — Она приподняла пальцем в перчатке подбородок Кейт. — В моем саду много красивых цветов, крошка, и ты можешь стать одним из них.
Кивнув и снова опустив голову, Кейт продолжала свой путь. Выйдя на соседнюю улицу, она прибавила шагу.
Дрожащей рукой Кейт подергала за шнурок звонка и с замирающим сердцем стала ждать ответа. Прошла, как показалось, вечность, прежде чем за дверью послышались шаги. Кейт почувствовала, что в этот момент сердце ее и вовсе готово провалиться в пятки. Она всегда считала себя смелой девушкой, но никогда еще ей не приходилось стоять перед лицом такой неизвестности, как сейчас.