Аннабеллу обучали светским манерам и обходительности еще с детства, как, несомненно, и ее отца. В его распоряжении было гораздо больше лет, чтобы оттачивать свое мастерство. Они оба умели быть свободными и приятными в общении. Но ни дочь, ни отец не могли найти нужных слов, ожидая, когда его дети войдут в гостиную, чтобы познакомиться со своей единокровной сестрой.

Первым вошел мальчик — нерешительный, с широко открытыми глазами. Вслед за ним вошла сестра, которая выглядела очень испуганной. Последней вошла их мать. Все молчали. Граф наблюдал за своей старшей дочерью. Она не сводила глаз с его детей и их матери, которая с отчаянием смотрела на графа, казалось, она вот-вот разрыдается. Дети, взглянув на Аннабеллу, отвели глаза в сторону, словно стыдились чего-то.

Именно это в конце концов заставило Аннабеллу нарушить молчание.

— Здравствуйте, — вежливо поздоровалась она, нагибаясь, чтобы встретиться с ними взглядом. — Меня зовут Аннабелла, леди Пелем. А вас?

Мальчик после некоторого колебания произнес:

— Меня зовут Чарлз, мэм. Чарлз Ланд. — Он неуклюже поклонился, потом подтолкнул свою сестру. Она подпрыгнула словно ужаленная. — А это моя сестра Софи.

Малышка сделала реверанс, потом шагнула назад, наткнувшись на мать. Опустив голову, она так и стояла, уставившись на свои тапочки.

Ни один из них не был похож на отца, отметила Аннабелла с неожиданным облегчением. Она в самом деле не знала, как бы смогла продолжить разговор, если бы обнаружила подобное сходство. Это были крепкие детишки, курносые, румяные и здоровые. У обоих были прямые каштановые волосы и светло-карие глаза, только у девочки они казались более темными. Похожи на мать, поняла Аннабелла, бросив еще один беглый взгляд на женщину. Она не могла понять, как эта самая обыкновенная пухленькая женщина смогла вызвать интерес у ее отца и сохранить этот интерес в течение более чем пятнадцати лет. Но как бы ни была поражена Аннабелла, она не стала более рассматривать любовницу своего отца, потому что ее взгляд, по-видимому, действовал на женщину как удар хлыста.

Аннабелла не хотела еще больше усугублять положение… если такое вообще было возможно.

— А это миссис Ланд, — с явным напряжением в голосе проговорил ее отец. Подойдя к женщине и остановившись рядом с ней, граф взял ее за руку. — Это моя дочь Аннабелла, — все с тем же напряжением произнес он.

Женщина присела в неглубоком реверансе.

— Рада с вами познакомиться, — прошептала она. Вновь воцарилось молчание.

— Садитесь, садитесь, — сказал граф резко.

Аннабелла спокойно присела на краешек кресла. Прижавшись друг к другу, дети устроились на канапе, внимательно глядя на Аннабеллу. Их мать села рядом с графом, но тут же снова встала.

— Я пойду скажу, чтобы приготовили чай, — сказала она.

— Спасибо, но у меня нет времени на чаепитие, — начала Аннабелла, тогда как ее отец произнес:

— Не надо, Элси. Бетти позаботится об этом. Просто посиди со мной.

Женщина вновь села.

Аннабелла слышала, как тикают высокие часы в углу комнаты. Она недоумевала, почему молчит ее отец. Может быть, он не знает, что сказать? Эта мысль и огорчила, и обрадовала ее. Она собралась с мыслями. По крайней мере у нее хватает смелости вести разговор, потому что она хотя бы не отвечает за все это.

— Я понимаю, что ситуация очень сложная, — сказала Аннабелла, — но нам давно нужно было познакомиться, не так ли?

Это заявление было встречено мучительными взглядами трех пар глаз. Отец выглядел потерянным. Аннабелла собрала все свое самообладание, пытаясь забыть о собственной беде и придумать, о чем говорить. В голове была полная сумятица и сумбур. Аннабелла открыла рот, собираясь сказать: «Я только что вернулась в Лондон из свадебного путешествия», — когда поняла, что эти дети были ее близкими родственниками, однако они не были приглашены на свадьбу, и поэтому такая фраза будет неуместной. Но для нее само их существование на этой земле было еще более неуместным. Ситуация становилась нелепой. Она совсем упала духом, однако выучка не подвела ее.

— Я недавно вернулась в Лондон, — сказала она, обращаясь к мальчику, поскольку он, по-видимому, был самым храбрым в этом маленьком семействе. — Я очень скучала по этому городу. А тебе нравится жить здесь?

— Да, мэм, — ответил он.

— А я выросла в деревне. Тебе нравится туда ездить? — настойчиво продолжала она.

— Мне нравится на море, — сказал он. — Папа возит нас туда в августе… — Он запнулся и бросил испуганный взгляд на своего отца, словно понял, что сказал что-то лишнее.

— Все верно, — сказал граф с мукой в голосе. — В Торки. Там у нас есть небольшой домик у моря.

— Я слышала, что это очень красивое место, — сказала Аннабелла.

Она, конечно, никогда не была там. Она слышала, что это приятный портовый город, построенный в бухте среди скал и очень похожий на итальянский Портофино. Этот городок был популярен среди семей моряков, но не среди людей ее социального положения. Когда ей случалось ездить на море, то это был Брайтон, в котором иногда проводил время принц. Как умно сделал ее отец, что нашел чудесное местечко для отдыха со своей второй семьей, такое, где не было риска наткнуться на кого-либо из знакомых.

В комнате вновь воцарилась тишина.

Аннабелла ждала, что кто-нибудь поддержит разговор. Отец тоже ждал. Его вторая семья просто сидела и безмолвно смотрела на нее.

Аннабелла хотела сказать им, что не обвиняет их и что им не надо бояться ее, потому что она никогда не причинит им вреда. Во всем этом не было их вины. Это она пришла в их дом незваной. Неожиданно в голове у нее возникла мысль о том, что они могут быть любимыми детьми ее отца, но это не имеет значения, сказала она себе. В действительности ничто не имело значения.

Аннабелла поднялась.

— Я заскочила лишь на минуту, — сказала она. — Извините, если нарушила ваши планы, но мне нужно было кое-что сообщить моему… графу. Мне хотелось бы остаться и познакомиться с вами поближе, но у меня нет больше ни минутки. Возможно, когда-нибудь мы еще встретимся.

Любовница ее отца тут же встала.

— Пожалуйста, приходите, когда вам будет угодно, миледи, — сказала она быстро. — Вам всегда… — Она взглянула на графа и продолжила отчаянно: — …будут здесь рады, я уверена.

— Всегда рады, — сказал он, тоже вставая. — Именно это я и хотел сказать, Белла.

— Спасибо. До свидания, — сказала Аннабелла и быстро вышла из гостиной.

Дети остались в комнате с матерью. Бросив беглый взгляд на свою любовницу, граф вышел из комнаты и вместе с Аннабеллой дошел до дверей. Он ничего не говорил ей, пока они шли к ожидавшему Беллу экипажу. Там, когда она уже собиралась сесть в карету, он остановил ее.

— Мне жаль, что тебе пришлось узнать об этом таким образом, — сказал он.

Она засмеялась:

— Сомневаюсь, что могла бы узнать об этом как-то иначе.

Граф нахмурился.

— Я всегда хотел рассказать тебе, но никак не мог выбрать подходящее время.

— Пусть лучше так, — сказала она подозрительно веселым голосом. — Иначе подходящее время так бы и не наступило, верно? А в качестве признания на смертном одре это было бы слишком мелодраматично и слишком напоминало бы одну из тех вещиц, что ставят в «Ковент-Гардене», тебе не кажется?

Произнесенные слова напомнили ей кое о чем, и она почувствовала, как в горле собирается комок. Аннабелла отвела взгляд.

— Но как хорошо для тебя, — продолжила она, стараясь сдержать слезы. — У тебя никогда не было сына, а ведь иметь сына — это цель каждого дворянина. И теперь ты это исправил.

Он побледнел.

— Тебе не придется беспокоиться о наследстве, Аннабелла, — сказал он. — Я хорошо обеспечу этих детей, но они никогда не унаследуют мой титул или наше поместье.

Она моргнула, потом опять засмеялась, и опять слишком легко и свободно.

— Я даже и не думала об этом. Ты можешь им вообще все оставить. Ты хорошо обеспечил меня, когда я выходила замуж, а замуж я вышла за богатого человека. Я лишь хотела сказать… но теперь это тоже не важно. До свидания, отец. Мне действительно пора домой.

— Аннабелла, — сказал он и, останавливая ее, осторожно коснулся локтя, — послушай. Я знаю, как все это мучительно для тебя, и я бы сделал все, чтобы избавить тебя от этого.

— Но ведь ты все сделал, не так ли? — спросила она с горькой улыбкой. — Ты сделал все, чтобы избавить меня от этого. Это я должна извиниться, что расстроила твои планы. До свидания. Мне действительно пора ехать.

Она резко отдернула руку и стала подниматься в карету. Отец закрыл дверцу, потом повернулся и твердой походкой, не спеша пошел по дорожке к своему второму дому. Только тогда она откинулась на сиденье, чувствуя головокружение и ощущая себя такой же слабой, как во время болезни несколько месяцев назад. Она не позволяла себе полностью принимать то, что только что произошло, пока ее отец не скрылся в доме и за ним не закрылась дверь особняка.

Тогда она еще немножко поплакала.

— Миледи? — спросил кучер, когда увидел, что его хозяйка успокоилась. — Мы едем домой?

— Нет! — воскликнула она, но никак не могла придумать, куда бы отправиться. Аннабелла еще не готова была встретиться со своим миром. Тем более что она совсем не приблизилась к решению той задачи, которая стояла перед ней. — Вокруг парка, — вдруг приказала она кучеру. — Просто проедем вокруг Риджентс-парка, а потом я скажу, куда ехать дальше.

Но когда карета дважды медленно объехала парк, она все еще не нашла решения. Весь лондонский свет проезжал и прогуливался пешком мимо окон ее кареты, но Аннабелла никого не замечала. Она сидела, откинувшись на подушки и глубоко погрузившись в свои мысли. День медленно угасал. К завтрашнему утру она должна принять решение, но у нее не было ни малейшего шанса это сделать.

Аннабелла Пелем попыталась успокоиться. Прежде всего ей нужно было избавиться от того потрясения, которое она только что испытала. С огромным усилием Аннабелла попыталась запрятать эту ошеломительную правду в самый дальний уголок своей памяти, убеждая себя, что она ничего не может с этим поделать, кроме того, что уже сделала. Может быть, со временем она научится жить, примирившись со всем этим, и не судить так строго, но сейчас ей нужно на время забыть об этом. Это прошлое, и его нельзя изменить. Сейчас она должна отвести опасность, нависшую над ее новой жизнью и семьей. Белла могла справиться со многим, но она была здравомыслящим человеком. Речь шла о шантаже со стороны бесчестного негодяя — а с этим она никогда не сталкивалась. Ей нужен был союзник, который мог бы обрисовать перспективу или дать хороший совет и в то же время сохранить все это в тайне. Но кто? У нее не было подруг, поэтому первым ее порывом было обратиться к сильному мужчине. У нее было много старых поклонников и целый список бывших ухажеров, но она отказалась от мысли обратиться к кому-либо из них — не могла и не хотела. Это будет похоже на измену, а на подобное при всех других своих недостатках она была неспособна.

Она снова проанализировала все факты. В течение многих лет не только отец, но и мать лгали ей. Об этом сейчас не нужно думать. «Факты, — отругала себя Аннабелла. — Только факты!»

Фактом было то, что мужчина требует деньги за сохранение тайны о противозаконной жизни, которую он вел с матерью ее мужа. Аннабелла поежилась, подумав о том, что этот негодяй некоторым образом похож на ее отца. Нет, сказала себе она, по крайней мере ее собственный отец лгал только ей… «Факты, Аннабелла!» — напомнила она себе, только факты, имеющие отношение к делу.

Она подумала о любовнике своей свекрови и вновь пришла к выводу, что если дать ему денег — это проблемы не решит. Его необходимо напугать. Только это подействует. Но чем она может ему пригрозить? Ему, очевидно, на все наплевать, кроме собственных удовольствий, а самое большое удовольствие ему приносят деньги.

«Тайны», — подумала она, прислонив вдруг заболевшую голову к прохладному стеклу окна кареты. Неожиданно ее жизнь оказалась опутана целой паутиной различных тайн. Ложь и снова ложь. Она совершала плохие поступки в своей жизни и не станет этого отрицать, но у нее есть свой кодекс чести, и она никогда не обманывала, с гордостью подумала Белла и улыбнулась. Нет, она тоже обманывала — во всех тех случаях, когда это было ей выгодно. Поэтому она должна сама справиться с этим человеком. Но как она ни старалась, не могла придумать, каким образом можно это сделать: либо убив его, либо заплатив ему?

Она постучала кучеру.

— Домой, — сказала она. — Теперь пора ехать домой.

Когда Аннабелла вошла в дом, Майлс прервал разговор с лакеем и обернулся к двери. Он подошел к жене, в его светлых глазах, которые изучающе разглядывали ее, сквозила озабоченность.

— С тобой все в порядке? Ты не разболелась? — спросил он, беря ее за руку и заглядывая в глаза.

— Нет, уверяю тебя, со мной все в порядке.

— Тогда где же ты была?

— У меня было неотложное дело, — ответила она.

Его губы сжались, взгляд заискрился холодом. Она отшатнулась в удивлении. Никогда раньше она не видела его в гневе. Но сейчас он, очевидно, едва сдерживал свое раздражение.

— В таком случае мне надо тебе кое-что сказать, дорогая, — процедил он сквозь зубы. — Будь любезна зайти ко мне в кабинет.

Только тогда она заметила, что слуги собрались в конце коридора и смотрят на нее. Она взглянула на высокие напольные часы в футляре и закусила нижнюю губу. Она и понятия не имела, сколько времени прошло с момента ее ухода, теперь она увидела, что отсутствовала несколько часов.

— Где ты была? — требовательно спросил он, как толь-ко они остались наедине.

— Я ездила навестить отца, — ответила Аннабелла, садясь рядом с его столом. Она стягивала перчатки, делая вид, что всецело поглощена этим занятием, чтобы избежать его раздраженного взгляда.

— Нет, — произнес он медленно, — там тебя не было. Туда я отправился в первую очередь, когда обнаружилось, что ты исчезла, никому не сообщив, куда именно ты направилась.

— Разве дворецкий не сказал, где я? — спросила она, подняв голову и удивленно глядя на мужа.

— Мистера Дина также не было, и никто в доме не знал, где он. Твоя матушка все еще здесь. Она сказала, что слишком волнуется и уедет домой, только когда ты вернешься. Она с Камиллой наверху, и она очень беспокоится о тебе. Моей матери пришлось удалиться в свою комнату с головной болью.

Он барабанил пальцами по спинке стула, пристально глядя на нее и, очевидно, не зная, что сказать.

— Аннабелла, ты… — Он запнулся и изменил свой курс. — Я никогда не ухожу, не предупредив тебя. Я теперь семейный человек и понимаю, что невнимание к другим как минимум бестактно. — Он уткнулся наугад в какие-то бумаги на столе, но перемешал их одной рукой и произнес: — Хотя, должен признать, я мог бы и скрыть от тебя, если бы совершал что-то, что, на мой взгляд, могло бы тебя расстроить.

Она смотрела на его деревянную спину.

— И это «что-то» могло означать?.. — спросила она притворно непринужденно, стараясь скрыть свои опасения.

— Встречу с другой женщиной, — ответил он так же непринужденно. — Итак, объясни, чем ты занималась и почему ты мне все еще ничего не рассказала?

Он повернулся и посмотрел на нее в ожидании ответа.

Она увидела выражение его лица и почувствовала, что по затылку у нее пробежали мурашки. Это не был ее спокойный, дружелюбный муж. Ее всегда восхищала его твердая челюсть, но она никогда не видела ее гневно сжатой. Теперь его яркие глаза не светились любовью или восхищением, в них был лишь холод. Майлс смотрел на нее словно через стекло.

Ей так хотелось рассказать ему обо всем. Но она не могла. Рассказав ему все, она подвергнет его опасности. Потому что он, несомненно, захочет узнать, о каком важном деле она собиралась по секрету рассказать отцу, а она была в слишком большом смятении и слишком измучена, чтобы непринужденно придумывать какие-либо отговорки, как она могла бы сделать, если бы на ее сердце и голову не обрушилось так много обмана.

Пауза затянулась на секунду дольше, чем позволяла ситуация. Это она прочитала в его глазах.

— Понятно, — сказал Майлс. Он покачал головой, словно признавая поражение. — Что-то слишком рано ты начала сбиваться с пути, моя дорогая. Я полагаю, что время для этого могло бы наступить после того, как ты подарила мне наследника или двух, но не через несколько месяцев после свадьбы.

Она вскочила на ноги.

— Я не сбилась с пути! — воскликнула она. — С твоей стороны жестоко так говорить. Ты и сам это понимаешь или по крайней мере должен понимать. — Она взяла себя в руки и произнесла уже тише: — Да! У меня была репутация кокетки, но не более. И еще до нашей свадьбы ты знал об этом, но также тебе известно, что я вышла замуж девственницей, а значит, меня нельзя обвинить в легкомыслии. И я надеялась, что несколько месяцев нашего брака убедили тебя в том, что я никогда не обману тебя… если только ты не обманешь меня, — добавила она надменно, — потому что в этом случае я отплачу тебе той же монетой, мой дорогой.

Речь получилась отличной, так она думала. Только впечатление от нее было смазано слезами, которые теперь струились по ее щекам.

Он двинулся к ней, но остановился.

— Я прошу прощения, — сказал он, дернув головой в подобии поклона. — Но тогда почему ты не хочешь рассказать мне, куда ты сегодня ездила?

Она судорожно вздохнула. Белла считала его своим союзником и другом, а не только любовником. Она считала также, что он по-настоящему любит ее, а он, оказывается, способен так плохо подумать о ней. От ощущения безграничной пустоты у нее закружилась голова. Глупая леди Аннабелла, подумала она. Вот уж действительно не без причины она стала предметом насмешек, теперь ясно, почему она так долго оставалась в девицах. А теперь она вновь повторила свою ошибку, и на этот раз ошибка была роковой. Она вновь заблуждалась в отношении человека, ставшего для нее самым дорогим на свете.

Слишком неожиданно и слишком много всего на нее обрушилось. Слишком много за один день, слишком много за всю ее жизнь.

— Ты хочешь правды? — горько спросила она. — Тогда берегись, потому что правда эта ужасна. Я узнала так много правды, что меня от нее уже тошнит! Я действительно ездила к отцу сегодня, но его не было дома. Бедного мистера Дина не оказалось в особняке, когда ты искал меня, потому что он, вероятно, колесил по всему Лондону, пытаясь отыскать мою маму, чтобы сообщить ей, куда я отправилась.

— Он на самом деле чуть позже приехал сюда и просил разрешения поговорить с госпожой, — медленно сказал Майлс.

— Тогда понятно, почему она наверху, — сказала Аннабелла. — Она не хочет смотреть мне в глаза.

Белла стояла выпрямившись, насколько возможно, с высоко поднятой головой. Сейчас она вновь была, осознал Майлс, прежней леди Аннабеллой, полной чувства собственного достоинства и такой красивой, что у него возникало желание коснуться ее. Даже зная, что в этом случае он обожжет пальцы. Ее притягательность была столь же сильной, как и раньше, но теперь эта притягательность была другой: словно болезнь сожгла лишнее, и теперь проявилась ее внутренняя сущность. Она была красива новой, более опасной, красотой. В ее внешности не было теперь ничего мягкого, приглушенного и уступчивого. Своей стройной фигурой, коротко остриженными волосами и горящим взором она походила на молодую Жанну д'Арк, даже под угрозой смерти провозглашающую свою миссию.

— Я отправилась к отцу, потому что мне необходимо было поговорить с ним, — холодно рассказывала она. — Я не хотела ждать, пока он вернется домой. А жаль. Но я солгала, и мне удалось узнать его местонахождение. Он был у своей давней любовницы в доме, в котором они вместе с двумя их детьми живут уже пятнадцать лет… об этом он мне никогда не рассказывал.

Майлс поморщился и ударил кулаком по столу.

— Черт побери! Я думал, ты знаешь, — пробормотал он. — Я бы отдал свою руку, лишь бы тебе не пришлось узнать об этом вот так… Думаю, что и он чувствует то же самое.

Она широко открыла глаза:

— Ты знал? О Боже! — Она безудержно рассмеялась. — Я что, единственный человек в Лондоне, который не знал об этом?

Теперь он все-таки протянул руку и схватил ее за плечи.

— Нет, — сказал он, удерживая ее на расстоянии вытянутой руки и глядя ей в глаза. — Я знал об этом, потому что я собирал сведения о вашей семье еще до свадьбы. Я полюбил тебя, как только увидел, но только глупец бросится очертя голову вступать в брак с незнакомкой, если его глаза затуманены желанием. Я собирал сведения о твоем отце так же тщательно, как он обо мне. Я не судил его так строго, как он меня, хотя мне было известно все. Белла, — сказал он категорично, — послушай меня. Многие мужчины того же возраста, того же положения, что и твой отец, делают подобные вещи, а то и хуже. Он по крайней мере нашел свою любовь и остался с ней. И все же он не обманывал твою мать, а тебе он лгал, чтобы оградить тебя от боли и скандала.

Он проявлял такое сочувствие, что Аннабелла начала расслабляться. Но вдруг мысль о том, чем объясняется такое понимание, заставила кровь застыть в жилах. Она была задета, рассержена и испугана одновременно. И прежде чем Аннабелла смогла остановить себя, она, забыв о своей гордости, посмотрела ему прямо в глаза и заговорила настойчиво:

— Майлс. Я никогда не просила, потому, наверное, что сначала мне это было безразлично. Но пожалуйста, достаточно лжи, пусть ее не будет между нами. Я больше не вынесу чего-либо подобного. То, что совершил мой отец и, как ты говоришь, совершают многие джентльмены… этого я могу ожидать и от тебя? Если это так, то скажи мне об этом теперь. С меня достаточно, и я должна по крайней мере подготовиться к этому, чтобы никогда не испытать больше такой шок и такое потрясение. Если подобное входит в твои планы, — поспешно добавила она, — я смогу это понять. Наш брак ведь не был браком по любви. Я не говорю, что это меня обрадует, но… Майлс, по крайней мере скажи мне теперь. Ты тоже намереваешься так поступить?

Он притянул ее к себе.

— О, Белла, — прошептал он ей на ухо, — никогда, никогда, никогда, обещаю — никогда. — Он отстранился и улыбнулся особенно обезоруживающей улыбкой. — Да, наш брак не был браком по любви. Но разрази меня гром, если сейчас это не брак по любви. По крайней мере с моей стороны.

Она отпрянула от него и устремила на него пристальный взгляд голубых глаз.

— Ты признаешься мне в любви? Майлс улыбнулся:

— Так оно и есть.

Но больше он ничего не сказал. Он лишь пристально смотрел на нее.

Белла, казалось, заглядывала внутрь своей души, обдумывая его слова. Потом она опустила глаза. В свое время она была смелой, бесстрашно входила в комнаты, полные людей, которые, как было известно, только и ждали, чтобы посплетничать о ней. Но когда наконец она прошептала:

— С моей стороны тоже, — у нее так и не хватило смелости посмотреть ему в глаза.

— Ты признаешься мне в любви? — спросил он. Она кивнула.

— Тебе придется сделать кое-что большее, — сказал он нежно. Потом он залился тихим низким смехом. — Бог мой! Какая любовная сцена. Словно два осторожных противника, которые кружат друг против друга, и каждый из них боится подставить противнику свое открытое горло. Белла, я скажу об этом громко и отчетливо. Если я не чувствовал этого, когда женился, то чувствую теперь. Я люблю тебя: твое остроумие, твое обаяние, твой разносторонний ум, твою храбрость, так же как и твою уязвимость, я люблю заниматься с тобой любовью… да, я люблю твое тело и твою душу, которая обитает в этом теле. За красивой внешностью я открыл для себя женщину столь же прекрасную, как и та, что вначале привлекла меня своей красотой. У меня все еще бывают кошмары, когда мне снится, что я потерял тебя, но я думаю, что если бы я не потерял тебя, то никогда не смог бы найти.

— О, мне тоже, — пробормотала она. — Если бы я так тяжело не заболела, возможно, и я бы не нашла тебя. И это было бы трагедией. Пожениться, как это сделали мы… О, мы были так глупы, Майлс.

— Больше никогда, — торжественно произнес он. — Больше никогда в этом не сомневайся: я люблю тебя всем сердцем. Ну как, ты можешь сказать мне это?.. Или что-то вроде этого? — добавил он, запнувшись, когда она не ответила сразу.

Аннабелла подняла свои полные слез глаза и посмотрела на него.

— Я могу выразить это лучше! — прошептала она. Она обвила руками его шею и притянула к себе его голову. Они поцеловались долгим крепким и страстным поцелуем.

Когда наконец Аннабелла разомкнула объятия, то услышала глубокий вздох, вырвавшийся из его груди.

— Спасибо, — сказал он, взял ее руку и поцеловал. Она закрыла место поцелуя ладонью, словно пытаясь сохранить ощущение.

Когда он вновь посмотрел ей в глаза, то его взгляд был серьезен.

— И все же я должен снова спросить тебя: о чем ты не можешь рассказать мне? Никогда еще правда не была так важна для меня, Белла. Я думаю, что она питает любовь — без правды она может истощиться и погибнуть. Поэтому, пожалуйста, расскажи мне. Что же для тебя было таким важным, что ты должна была отыскать своего отца, где бы он ни находился? Ты сказала, что больше не хочешь лжи. Пусть же она никогда не встает между нами.

Она с трудом проглотила стоявший в горле комок.

— Но если эта ложь во имя чьей-либо защиты — разве это будет так ужасно?

— Твой отец тоже защищал тебя, но как тебе было плохо, когда ты это обнаружила. Вот именно, — добавил он, увидев, как мучительно исказилось ее лицо. — Мужчина или женщина могут справиться с чем угодно, если известно, с чем нужно справиться. Мы не можем справиться лишь с призраками.

— Да, конечно. Ты прав, — сказала она вяло.

Майлс повел ее к диванчику, стоявшему у окна, и сел рядом с ней. Она сжала свои дрожащие руки и быстро заговорила:

— Твоя матушка заняла у меня огромную сумму денег перед нашим отъездом из Холлифилдса. Она сказала, что хочет оплатить свои игорные долги.

Он нахмурился.

— Мать не играет в азартные игры.

— И я так же подумала. Но она сказала, что чересчур увлеклась, играя в карты с местными дамами на балу у сквайра. Она была так расстроена, что я согласилась ей помочь. Она также умоляла меня ничего не рассказывать тебе. Я посчитала это не слишком большим одолжением с моей стороны, и мне так хотелось завоевать ее симпатию. Она ведь меня не любит, понимаешь?

Теперь он кивнул:

— Да, я знаю, но она вообще не любит женщин, и ей не может понравиться ни одна из женщин, на которых женятся ее сыновья. Я люблю ее, потому что она моя мать, и я должен почитать ее, но, поверь мне, я тоже ее знаю. Она хорошо себя чувствует только в обществе мужчин и никогда не довольствуется простым флиртом. Мать не может жить без обожания и тяжело переносит его отсутствие. То, что мой отец души в ней не чаял, только усугубило все. Даже ее второй муж, каким бы мерзавцем он ни был по отношению ко всем остальным, казалось, искренне обожал ее, и это вполне устраивало матушку.

— Вчера она опять обратилась ко мне с просьбой о деньгах, — произнесла Аннабелла торопливо. — Она просила еще большую сумму. Я отказала. Тогда она рассказала мне, что причина не в азартной игре, по крайней мере играла не она. — Аннабелла закрыла глаза и выпалила, не выбирая выражения: — Деньги — для ее второго мужа. Она говорит, что он жив. Он вернулся и шантажирует ее.

Майлс вскочил.

— Что? — Он на мгновение задумался, потом рассмеялся. — Нет. Это явная ложь. Если бы он вернулся, его ожидали бы дюжины обманутых им людей и кредиторов, длительный срок в Ньюгейтской долговой тюрьме и, возможно, казнь через повешение. Он был очень плохим человеком, и если бы не погиб где-то, то появление в Англии обязательно привело бы его на виселицу.

— Он жив, — сказала Аннабелла. — А шантажировать ее он может тем, — продолжила Аннабелла твердым голосом, — что они никогда не были женаты.

Майлс поднял голову.

— Об этом мне рассказала твоя мать. Они не могли пожениться. Он уже был женат, и она это знала.

Белла замолчала. Все было сказано. Она наблюдала за Майлсом, который погрузился в размышления. Наконец он вновь взглянул на нее.

— Это по крайней мере возможно, — размышлял он. — Теперь все это получает какой-то, пусть и печальный, смысл. Это плохо, но с этим можно справиться. Но почему же ты не рассказала мне?

Она колебалась. Она знала мужчин. Если сказать ему, что она боялась за него, он наверняка бросится из комнаты, охваченный жаждой возмездия. Как раз этого ей и не хотелось.

— Понятно, — произнес он странным голосом, когда она ничего не ответила. — Из-за боязни скандала, не так ли? — Он сделал долго сдерживаемый выдох. — Столько слов о любви, — пробормотал он почти себе под нос. — Их легко произносить, жить в соответствии с ними гораздо труднее, не так ли? Ну, тебе не стоило беспокоиться, — продолжил он отрывисто. — Тебя бы этот скандал задел не слишком сильно. Тебя бы жалели, но не презирали. Хотя я забыл, ты ведь не любишь, когда тебя жалеют. Именно поэтому ты вышла за меня замуж, не так ли?

Она медленно поднялась, чтобы посмотреть ему в лицо, руки ее были крепко сжаты, потому что ей нужно было за что-нибудь держаться. Она обдумывала каждое слово, которое должна была ему сказать, потому что теперь эти слова были очень важны. Аннабелла чувствовала, что эти слова будут последними, которые она ему скажет, потому что даже если он не погибнет на дуэли с негодяем — любовником его матери, Аннабелла сомневалась, что сможет говорить с ним снова. Какой в этом смысл? Он прав, уверения в любви ничего не значат, по крайней мере ее уверения. Учитывая все, что она сделала, и несмотря на все ее старания, он никогда не сможет доверять ей.

— Ты прав, — сказала она с кривой усмешкой. — Из-за скандала. Но я не переживала за себя, поскольку, как ты говоришь, ко мне он не имеет никакого отношения. Я волновалась за Камиллу и ее будущее. Она была в таком восторге и возбуждении от всего, что произошло с ней здесь в Лондоне, что я просто не могла допустить, чтобы прошлое, к которому она не имеет никакого отношения, погубило ее. Я слишком хорошо представляю, что могут сделать сплетни и злые языки. И я переживала за Бернарда, которому на меня наплевать. Грустно думать, что жизнь молодого человека будет разрушена еще до того, как он достигнет совершеннолетия. Но больше всего я беспокоилась за тебя.

Когда она продолжила, ее тон был таким же холодным, как у прежней леди Аннабеллы, когда она отваживала очередного самонадеянного ухажера.

— Потому что твоя матушка сказала мне, что Проктор убьет тебя на дуэли, на которую ты, несомненно, его вызовешь. Она признала, что ты находишься в лучшей форме, но он, вне всякого сомнения, пойдет на какое-нибудь жульничество и убьет тебя. Вот чем было вызвано мое молчание.

Прищурившись, Майлс внимательно смотрел на свою жену. Она увидела, что в его глазах появляется понимание. Она сделала знак рукой, чтобы он дал ей договорить.

— Нас всех преследует прошлое, — сказала она жестко. — Тебя не меньше, чем меня. Ты женился по расчету, чтобы помочь своей семье добиться успеха в свете. Может быть, ты считаешь, что с женитьбой ты изменил свое мнение обо мне. Это не так. Что бы я ни совершила, ты немедленно начинаешь подозревать самое плохое. Леди Аннабелла становится прежней, думаешь ты, она вновь становится эгоистичной до мозга костей. А ты знаешь? Ты прав, я не изменилась, я эгоистична. Я пыталась избавить себя от страданий, которые мне принесла бы твоя смерть. Я могу выдержать, когда свет отворачивается от меня, и я это выдержала, — сказала она гордо. — Я могу разобраться с обманом и ложью тех, кто, как мне казалось, любит меня, и я это сделала. Но я думала, что я не смогу перенести твоей смерти.

— А теперь ты думаешь, что сможешь? — спросил он в воцарившейся тишине.

Они смотрели друг на друга пристально и долго.

Они не знали, кто сделал первое движение. Но они оказались в объятиях друг друга. Их поцелуй длился, пока хватало дыхания. Только тогда они прервались, чтобы взглянуть друг на друга. И тогда они вновь поцеловались, потому что не было тех слов, которые могли бы залечить сказанное, это могли сделать только их безмолвные губы.

— О, Майлс, — наконец заплакала она, — почему мы так мучаем друг друга?

— Потому что мы оба не привыкли любить, — сказал он убежденно. — Привыкай к этому, Белла. У нас на это будет вся жизнь.

— Но… любовник твоей матери, его планы.

— Я разберусь с ним и его планами.

Она обхватила руками его лицо и поцеловала, на этот раз с безысходностью. Аннабелла не сомневалась в нем, но она знала, как жестоко судьба может обойтись с ней.