Потрясение из-за всего пережитого в ночь крушения «Королевы Кристины» было столь велико, что Мириэль, едва вернувшись домой, упала на мягкое ложе из нежных, влажных, живых морских губок и проспала несколько суток. Родители даже испугались: не захворала ли она?! Пытались ее будить — ничего не получалось. Мириэль только отмахивалась от них и переворачивалась на другой бок… А то и еще хуже! Приоткрывала глаза, смотрела на отца или мать с нежнейшей улыбкой и шептала:

— Арчи! Принц! Любимый мой!

А затем складывала губки — словно для поцелуя… И снова проваливалась в сон.

Некоторые разъяснения смогла дать Арарита: несмотря на рану, подруга Мириэль пришла в себя гораздо быстрее, и рассказала о страшном кораблекрушении, свидетелями которого пришлось им с Мириэль стать. Правда, о том, кто такой этот «Арчи», Арарите, по ее словам, не было известно. Но она разумно предположило, что Мириэль просто снится сон. Приятный сон. Про принца, о котором она столько мечтала. Что же до имени… А почему, собственно, ей не может присниться принц с именем? И почему принца не могут звать «Арчи»? Нормальное человеческое имя! Неужели же принц обязательно должен быть «Эриком»?

— Просто дайте ей выспаться! Она придет в себя, — утешала Арарита встревоженных родителей подруги.

И им оставалось только надеяться на то, что Арарита права. Тем более, что крушение «Королевы Кристины» действительно представлялось им ужасающим зрелищем, способным потрясти юную и неопытную русалочку. Хоть люди и несовершенные, чуждые им существа, но все же в чем-то они на русалок похожи. А Мириэль всегда интересовалась людьми… И вот, первое же знакомство с ними закончилось такой трагедией! «Королева Кристина» рухнула на дно, разбив несколько коралловых рифов и разрушив большой грот. Чудом только обошлось без жертв! Некоторых русалок ранило осколками камня, другие же едва не задохнулись в облаках ила, взметнувшегося со дна, и до сих пор хворали… Правда, теперь уже все страхи были позабыты. В камбузе и парадной столовой гигантского корабля пировали рыбки. Молоденькие русалки весело плавали по коридорам, гонялись друг за другом, прятались в каютах, перебирали всевозможные вещи, доставшиеся им на разграбление, кутались в извлеченные из шкафов и сундуков нелепые человеческие одежды — только для того, разумеется, чтобы посмешить друзей. Особенно изумляли русалок шляпки! Соломенные, суконные, атласные, сложной формы, украшенные мехом, вуалями, бусинами, бантами, искусственными цветами, перьями, фруктами… Русалки выхватывали каждую обнаруженную шляпку друг у друга из рук, спешили примерить — и хохотали так, что испуганные рыбки разлетались прочь! Некоторые из самых храбрых русалочьих мальчишек заплыли даже в машинное отделение, куда им строго-настрого запрещено было спускаться… Разумеется, это кончилось плохо. Все они отравились чем-то ядовитым, что было разлито в воде, а одному прищемило хвост, еле сумели высвободить. Впрочем, поделом… Будут знать, как ослушиваться старших! Ведь у морских обитателей с этим куда строже, чем у людей. Нарушение законов и непослушание караются очень строго.

Печальным примером тому послужила судьба Рилиана…

Его предупреждали — он не внял предупреждениям. Наказание за побег его не вразумило. Он не только нарушил запрет и уплыл слишком далеко от гротов, он еще и поднялся на поверхность, вступил в контакт с людьми, вмешался в людские дела, спасал их во время крушения, вместо того, чтобы спуститься вниз и предупредить свой народ о катастрофе, о том, что на головы им вот-вот обрушится металлическая громада! Это было больше, чем обыкновенное непослушание. Совет старейшин — в него входили наиболее умудренные, долгоживущие, зеленобородые морские мужи — расценил все поступки Рилиана в совокупности как измену по отношению к своему народу. Рилиан был приговорен к вечному изгнанию…

Его хотели лишить даже принадлежавших ему шестерых дельфинов, но это оказалось просто невозможно: дельфины любили своего неразумного хозяина и пожелали последовать за ним. Дельфины — существа разумные, и для русалок они стоят уровнем выше, чем для человека, скажем, даже самые умные и верные животные — такие, как лошади и собаки. Русалки, собственно, считают дельфинов существами промежуточными между другими морскими тварями и собой, а в некоторых старинных морских сказаниях дельфины даже приравниваются к морскому народу. У дельфинов есть свой язык, который русалки понимают очень хорошо. У дельфинов есть свои законы жизни. И сосуществование русалок и дельфинов — это не владение первых вторыми, как у человека и домашних животных — нет, это нечто иное… Это именно сосуществование. Жизнь вместе, служение друг другу, окрашенное дружбой. Нельзя заставить дружить насильно. И нельзя насильно разлучить друзей. Нет, можно, конечно, но только не в море! Не по отношению к дельфинам. Дельфины — свободны. Их нельзя заточить. А тот, кто причинит зло дельфину, должен быть приговорен к смерти… Так гласит закон. Но никто никогда не причинял дельфинам зла. Русалки без дельфинов не выживут. Или, наверняка, жизнь их станет много труднее. И потому суровый приговор никогда не приводился в исполнение — потому что подобного гнусного и глупого преступления на дне морском не совершалось никогда! Нельзя заточить дельфина… Нельзя насильно разлучить друзей. Шесть дельфинов Рилиана приняли решение последовать за ним в вечное изгнание. И те, кто осуждал Рилиана больше других — те, кто так или иначе пострадал при падении «Королевы Кристины» — очень сожалели об этом решении дельфинов. С дельфинами изгнанник будет вовсе не так одинок, как хотелось бы его судьям. Рилиан мужественно принял приговор. Попрощался с матерью. С ней одной, потому что отец и братья не пожелали прощаться с тем, кто опозорил их род изменой. Еще Рилиан попрощался с Араритой. Но это он сделал уже тайно — он понимал, что Арарите не захочется, чтобы все вокруг знали о ее дружбе с изгнанником и о ее роли в истории с «Королевой Кристиной». К тому же, если держать их дружбу в тайне, можно будет безбоязненно встречаться с Араритой и в будущем — за ней не будут следить, и она сможет приплывать к назначенному месту… Рилиану очень хотелось встречаться с ней хоть иногда. Мысль об изгнании не казалась ему такой невыносимой, когда он думал о том, что будет хоть изредка видеть Арариту!

Когда Мириэль проснулась, Рилиана уже не было. Арарита рассказала ей подробности о суде и обо всем прочем… Возмущению юной русалки не было пределов!

— Как они могли быть такими жестокими? За что они его так наказали? Я не верила, что они пойдут на это! Не верила! Он же спас людей! Он совершил благородный поступок!

— Для них это вовсе не благородный поступок, а настоящее преступление. Он вмешался в дела людей и рисковал при этом жизнями русалок. Он должен был спуститься вниз и предупредить о тонущем корабле, вместо того, чтобы плыть за рыбаками. И потом, он же нарушил запрет, поднявшись наверх…

— Но почему ты не выступила в его защиту? Почему ты не попыталась объяснить, оправдать его?

— Потому что тогда осудили бы и меня! Я сказала только, что мы с тобой были свидетелями катастрофы и очень испугались. Я поранилась и не могла спускаться вниз, ты не могла оставить меня… Но при этом мы ничего особого не видели и ни во что не вмешивались! Советую и тебе придерживаться той же линии, если придется об этом говорить… Но лучше не говорить. А то запутаешься во лжи или просто проболтаешься. И так ты во сне бормотала все время про «принца Арчи».

— Арарита, неужели ты не понимаешь, это же подло по отношению к Рилиану! ПОДЛО! — потрясала кулачками Мириэль.

— Понимаю. Но если бы мы рассказали все, как было, это ничуть не улучшило бы положение Рилиана — если бы можно было ухудшить, то наши слова еще и ухудшить могли… Это стало бы свидетельством не за него, а против! И вдобавок, нас с тобой тоже наказали бы. Обязательно. Запретили бы уплывать от гротов. А я хочу видеться с Рилианом… Ему ведь так одиноко! И потом, нам с тобой вообще может понадобиться свобода передвижения, — Арарита лукаво усмехнулась и подмигнула подруге.

— Да, действительно. Ты права, — смутилась Мириэль.

И добавила, чуть помолчав:

— Ты не знаешь случайно, где живет морская ведьма?

— Мысли о прекрасном принце Арчи не дают тебе покоя, да? Понимаю, вполне понимаю…

— Не смей смеяться! Ты и так спасла его вместо того… Вместо того, чтобы позволить мне его спасти! — рассердилась Мириэль.

— Надо было позволить бедненькому Арчи утонуть в ожидании, пока-то ты его заметишь… А ведь он совершенно не умеет плавать! — усмехнулась Арарита и добавила, чуть мягче:

— Ладно, не сердись, малышка! Я знаю, где живет морская ведьма. Но одну я тебя к ней не пущу.

— Почему это? — насторожилась Мириэль.

— Потому что я тоже неплохо знаю легенды. Я помню, чем дело кончилось у Ариэль… Боюсь, что у тебя еще хуже получится. Вернешься и без голоса, и без волос… И с прежним своим миленьким рыбьим хвостиком вместо человеческих ног! Колдовство не сработает или еще что-нибудь… Я уж тебя знаю. И прослежу, чтобы все прошло, как следует.

— А ты не боишься?

— Боюсь, — честно ответила Арарита. — Но уж очень мне интересно. Даже если нам за это будет грозить вечное изгнание…

Морская ведьма жила в пещере в стороне от русалочьих гротов. Собственно, все молоденькие русалочки знали приблизительно, где находится жилище морской ведьмы, но… Но мало кто осмеливался приближаться к ее пещере.

Морская ведьма была стара. Старше большинства русалок из гротов Атлантического океана. Но ведь известно, что ведьмин век — дольше обычного русалочьего… Так что, в общем-то, именно эта ведьма, Нинева, была не такой уж старой ведьмой. В гротах еще жили старцы, которые помнили ее ученицей при прошлой ведьме, которая действительно была старой ведьмой — с зелеными волосами, только у самых старых русалок зеленеют волосы, подобно тому, как у пожилых людей волосы седеют — тогда Нинева жила в пещере ведьмы-учительницы, как и положено ученице, но иногда все-таки наведывалась в родные гроты, к своим родителям. В те времена Нинева была очень красива… Но это было давно, действительно давно. Тогда люди еще ходили по морю на парусниках. Переправляли из Америки в Европу корабли с трюмами, доверху гружеными золотом. А когда эти корабли шли ко дну, разбитые бурей, — русалки погребали среди кораллов настоящих рыцарей в шлемах и панцирях, вооруженных острыми шпагами, и аскетичных монахов в черных сутанах, опоясанных веревками. Да, это было давно… Нинева вполне могла состариться. И превратиться в то чудовище, о котором рассказывали в легендах об Ариэли — в гигантскую, уродливую, жирную полуженщину-полуосьминога — в настоящую ведьму!

Морская ведьма была очень могущественна. Ее боялись даже почтенные зеленобородые старцы. Ее боялись и те из моряков и рыбаков, которые знали о существовании русалок и о том, что на дне океана живет ведьма…

К ведьме обращались неохотно. Но все-таки — обращались. Она знала лекарства от всех болезней, умела исцелять даже самые страшные раны. С помощью заклинаний, она могла управлять не только косяками рыб, но даже заставить передвигаться морские водоросли, благодаря чему русалкам не приходилось затрачивать время и силы, перенося водоросли с места на место, когда они обустраивали новые поля возле своих гротов.

Случалось, что юные русалочки плавали к ведьме за любовными зельями. Правда, таких отчаянных и отважных находилось немного, но все-таки они находились — в каждом поколении. Ни одна не вернулась в гроты немой или наголо остриженной, ни одна не превратилась в каракатицу — значит, ведьма требовала в оплату своих трудов не голос, не волосы и даже не красоту, а что-то другое… Что именно — никто не знал, потому что об этом русалочки, побывавшие у ведьмы, говорить не осмеливались. Они вообще отказывались разговаривать о ведьме. Ничего не рассказывали о том, какая она и как выглядит ее жилище, или — что именно она сделала для исполнения желания просительницы. Чаще всего русалочки отказывались рассказать даже о том, что именно они просили у ведьмы и исполнила ли ведьма просьбу! Наверное, они бы постарались вовсе скрыть свой визит к ведьме, но это было невозможно: отправившаяся в гости к ведьме русалочка исчезала на несколько дней — или на несколько лет. А когда она возвращалась, бывшие подруги боялись даже приблизиться к ней… Ее не изгоняли, нет, но все равно вокруг нее образовывалась пустота. А если какой-то юноша вдруг начинал оказывать ей знаки внимания — сразу же говорилось, что это именно его любви просила эта русалка у морской ведьмы.

Рассказывали, будто Фрива, достопочтенная матушка Арариты, полгода пробыла у морской ведьмы, а как только вернулась — в нее сразу же влюбился один из лучших морских охотников, прежде не обращавший на нее ни малейшего внимания! Правда, сама Фрива на эту тему говорить не желала. Даже со своей единственной дочерью.

И, когда Мириэль и Арарита наконец, спустя много дней после крушения «Королевы Кристины» (им пришлось ждать, пока Мириэль наберется сил, а ее родители перестанут, наконец, за нее волноваться и немного ослабят внимание), отправились к морской ведьме — они знали о ней не больше, чем другие русалочки.

— Как ты думаешь, она очень страшная? — спрашивала, боязливо поводя плечиками, Мириэль.

— Предпочитаю даже не думать. А то так сама себя испугаю, что вообще дальше не поплыву! — отвечала Арарита, стискивая в руках свое новое копье.

— Ой… А как ты думаешь…

— Замолчи! Сейчас чего-нибудь такое скажешь… И я окончательно струшу!

Мириэль казалось, что, чем ближе к пещере ведьмы, тем пустыннее и страшнее должно становиться океанское дно. В легенде об Ариэли именно так и было. Мириэль представлялось, что вокруг пещеры непременно должны расти гигантские полипы, хватающие все живое своими ядовитыми щупальцами, а среди полипов, должно быть, рыскают чудовищные глубоководные рыбы, скаля длинные и острые зубы… Не замечая ничего похожего, она даже спросила у Арариты:

— Правильно ли мы плывем?

Арарита молча кивнула.

Но Мириэль продолжала сомневаться, потому что, чем дальше они плыли, тем красивее становилось вокруг. Несмотря на глубину, солнечные лучи пронзали воду так же легко, как у поверхности, и вода казалась бирюзовой… Конечно, в этом было какое-то колдовство! Как и в том, что ветки роскошных кораллов — белых, красных и черных — переплетались между собой, составляя яркий и четкий узор. Скалы казались пушистыми из-за лепестков морских анемонов, подобранных по оттенкам, чего, в общем-то, в природе не встречается, как, впрочем, не встречается и такого, чтобы кораллы разных видов росли все вместе… Всюду в картинном беспорядке были разбросаны раковины самых невероятных форм и расцветок — Мириэль показалось, что некоторые из этих раковин принесены сюда из других морей и океанов. Громадные жемчужницы раскрывали перламутровые створки, демонстрируя свое сокровище — матово мерцающую жемчужину. А над кораллами, над жемчужницами, над клумбами морских анемонов сновали стайки рыбок, сверкающих в солнечных лучах, словно ожившие драгоценные камни!

— Кто создал эту красоту? — восторженно спросила Мириэль, оглядываясь по сторонам уже почти без страха.

— Ведьма. Или кто-то — для ведьмы… Теперь, мне кажется, я знаю, чем платят русалочки за ее услуги. Боюсь, и нам придется носиться по всему океану, разыскивая самых крупных жемчужниц и самые красивые актинии! — вздохнула Арарита.

— Не самая страшная плата! — беспечно отмахнулась Мириэль, кружась над скалой, полностью скрытой за венчиками оранжевых актиний. — Какой красивый цвет! Почти как солнце!

— Смотри, не трогай ничего! А то вдруг она рассердится, — озабоченно предупредила подругу Арарита.

Мириэль разочаровано вздохнула. Ей так хотелось взять домой хотя бы одну из этих солнечных актиний! Но ослушаться подруги она не посмела, потому что они уже приближались к жилищу морской ведьмы.

Пещера ведьмы оказалась буквально погребенной под грудой золота — золотых слитков, золотых монет, золотых украшений — все самое ценное из сундуков и трюмов затонувших кораблей, все сокровища суетного земного народа! Любой человек, даже если бы не был стяжателем по природе своей, увидев это зрелище, не сможет забыть его до конца своих дней, потеряет покой и сон… Впрочем, это зрелище напоминало именно сон. Сон скряги — или кладоискателя. Уродливые фигурки индейских божков и священные цифровые диски племени майя соседствовали тут с атрибутами христианского обряда — с золотыми ковчегами, распятьями, дароносицами. Из толщи золотых монет тут и там торчали то острые зубья короны, то ажурный венец — а с них свисало изящное бриллиантовое колье, или браслет, созданный ювелиром для чьей-то прелестной ручки… Тяжелые чаши, украшенные грубо обработанными рубинами и изумрудами, были до краев полны перстнями, от скромных обручальных до тяжелых печаток, и — орденами, которыми земные владыки награждали подданных за всевозможные, по большей части сомнительные, деяния. Повсюду было разбросано оружие — мечи, шпаги, кинжалы — с золотыми, инкрустированными драгоценными камнями рукоятями.

— Она окружила свое жилище всем самым ценным, что только есть в океане и на земле… Зачем? Для красоты? Кораллы и морские анемоны действительно красивы, но я не вижу никакой красоты в этой груде металла! Зачем ей нужно золото? И как только ведьма не боится, что пещера обрушится под всей этой тяжестью! — удивилась Мириэль.

— Не знаю. Но мне это почему-то не нравится, — пролепетала Арарита, зябко кутаясь в волосы.

Возле входа в пещеру они немного помедлили, опасливо заглядывая в темноту и собираясь с духом. Переглянулись… В глазах у каждой читался немой вопрос: «А может, уплывем отсюда поскорее?» — еще немного, и они, возможно, рванулись бы назад, как испуганные рыбки…

Но из пещеры вдруг послышался голос. Дивный, чарующий голос, проникавший, казалось, до самой глубины русалочьей души:

— Не бойтесь, вплывайте. Я давно жду вас. Я знаю, зачем вы пришли…

Как зачарованные, повинуясь этому голосу, Мириэль и Арарита вплыли под своды пещеры.