Всю ночь с пятницы на субботу Кристофер Коули провертелся с боку на бок. Не то чтобы его сильно беспокоила боль в плече… Нет, дело было совсем в другом, это он довольно скоро понял. Коули то и дело вставал: сначала открыл окно, чтобы впустить ночную свежесть, но вместо этого комната наполнилась запахами бензина и горячего асфальта, потом выпил залпом стакан холодной воды… Когда же наконец окончательно стало ясно, что обманывать себя нет ровным счетом никакого резона, он уселся в кресло как раз напротив распахнутого настежь окна и призадумался.

Мысль о женщине из парка занозой засела в его мозгу. Хотя какая она, собственно, женщина? Так, одно название. На вид просто школьница с накрашенными губами. И еще этот идиотский парик… Коули, как ни старался, не мог вообразить ее матерью, невзирая на очевиднейшее наличие сына. О чем говорить, если она шляется по ночам черт те где и даже уложить спать ребенка вовремя не может?

Впрочем, ему-то какое до этого дело? В свое время он твердо решил, что потомством обзаводиться с его стороны было бы, как минимум опрометчиво, и закрыл эту тему раз и навсегда.

Кэтти бросила ему в лицо, что не желает оставаться молодой привлекательной вдовой с ребенком на руках и жить на страховку, положенную за его героическую гибель при исполнении служебного долга. Тогда он ничего не мог поделать. Незлопамятный по натуре, он, однако, так и не смог простить Кэтти дикого ее поступка, продиктованного, по мнению той, единственно здравым смыслом.

Да он и по сей день считал это убийством – хладнокровным, заранее спланированным…

Десять лет назад он, тридцатилетний, еще мечтал о радостях отцовства, но в этом ему решительным образом было отказано.

Потом Коули не раз спрашивал себя, имел ли право осуждать жену. На том судебном процессе он был един в трех лицах – пострадавший, обвиняемый, обвинитель… Слушание дела растянулось на многие годы, не закончилось оно и по сей день. Только вот Кэтти перестала для него существовать. Раз и навсегда. Он даже не тосковал по ней, когда она, собрав вещи, уехала к родным в Миннесоту… Уходил от него тогда чужой, малознакомый человек, а ведь они целых три года практически не разлучались.

Да стоит ли голову ломать, пытаясь разобраться в женской психологии? Он сыграл один раз в эту игру, сделал крупную ставку и проигрался вчистую. Не довольно ли с него? После Кэтти у него были несколько подружек, но ни одну из них он так и не впустил в свою жизнь.

Роль пограничной полосы отводилась постели. К слову сказать, подружки эти не очень-то и стремились покорить сердце немногословного и вечно занятого Кристофера Коули… А с годами пришла уверенность в том, что незамысловатые радости семейной жизни для него заказаны. С каждой очередной операцией по извлечению пули из его потрохов уверенность эта неуклонно крепла. Полно, так ли уж виновна была Кэтти?..

Коули откинулся на спинку кресла, закрыл глаза – и тотчас перед его мысленным взором возникло лицо забавной малышки с янтарными глазами и скорбным очерком губ.

Двойственное она производила впечатление – то уверенной в себе деловой особы с твердым характером, то растерянного ребенка, волею случая заброшенного в огромный город. Кто же она на самом деле?

А какая, собственно, разница? Нет заявления потерпевшей – нет и уголовного дела. За день в Нью-Йорке таких случаев – тысячи и тысячи. Ведь ее не убили, не ограбили, не изнасиловали… Все обошлось. Неудивительно, что девочка не горит желанием ввязываться во всю эту бодягу с расследованием…

Кристофер поймал себя на том, что вновь мысленно назвал ее девочкой. Нет, она вполне взрослая женщина, каким бы цыпленком ни выглядела, и уж наверняка способна о себе позаботиться.

А какие доверчивые глазенки у ее малыша! Как легко по ним читать!

Стоп! Что там сказал мальчик, заметив его окровавленное плечо? «Это сделал папа».

Ага, вот она, зацепка…

Хотя, что это ему дает? Допустим, был некий папа, который крупно напакостил своему семейству, ну и что с того? Но как же, однако, испугалась эта незнакомка!

Только тут до Коули дошло, что он так и не удосужился узнать имя пострадавшей и для удобства окрестил ее Крошкой. Сам он всю жизнь таких мелких особ в упор не видел, отдавая предпочтение женщинам более внушительных размеров. Итак, Крошка, скорее всего, была замужем некоторое время. Иначе ребенок не звал бы родителя папой. Словом, стандартная ситуация: двое половозрелых несмышленышей, поженившись, состряпали ребенка… Потом все пошло наперекосяк…

Коули снова мысленно похвалил себя за проявленную в свое время осмотрительность.

Ведь никто не мог бы поручиться, что он сам, уступив настойчивым просьбам Кэтти уйти из полиции, не превратился бы в раздражительного ублюдка, пьющего виски по утрам и поколачивающего жену… Оставшись полицейским, – а никем другим он, даже предельно напрягая воображение, представить себя не мог, – Коули остался самим собой. Уж таким он уродился, и ничего тут не поделаешь…

Однако имеет смысл все же заснуть, уже около трех ночи. Растянувшись на постели и закрыв глаза, Коули приказал себе ни о чем не думать и расслабиться. Вначале дело шло на лад, но вот вновь перед ним замаячило лицо Крощки. Что за наваждение!

Да, приходилось признать, что Крошка продемонстрировала завидное мужество и бесстрашие. Другая хлюпала бы носом, умоляя о помощи. А ведь эту малышку к тому же явно некому защитить… Интересно, как она сейчас? Ведь ее, как пить дать контузило, пусть легко, но для такой козявки и этого с лихвой хватит.

Тяжело вздохнув, Кристофер уткнулся лицом в подушку. Сон все не шел. Из-под кровати донеслось еле слышное поскуливание. Снайпу, немецкой овчарке-трехлетке, всегда передавалось беспокойство хозяина.

– Спокойно, приятель, – пробормотал Коули. – Давай-ка на боковую…

Уже проваливаясь в сон, Кристофер окончательно решил с утра заглянуть к Крошке на чашку чаю. Ведь вчера он предупредил ее о предстоящем визите, а свои обещания Коули привык выполнять…

Однако на следующий день Кристофер Коули, что называется, поцеловал запертую дверь – дома не оказалось даже няни. Убедив себя, что совесть его чиста, он отправился к приятелю, где засиделся до поздней ночи…

Воскресным утром Мэри разоспалась. Когда она открыла глаза, на часах было уже почти одиннадцать. Из детской доносилось сосредоточенное сопение и тихое жужжание.

Проснувшись раньше матери, Джей уже вовсю тешился с игрушечной железной дорогой.

Минут пять Мэри пролежала неподвижно, прислушиваясь к себе. Голова не болела, в теле не ощущалось вчерашней тяжести. Неужели одна ночь нормального сна способна творить подобные чудеса?

Встав с постели и накинув короткий шелковый халат, Мэри взглянула на себя в зеркало.

Темных теней под глазами почти не было заметно, даже щеки порозовели. Включив музыку, она сделала несколько танцевальных па, но занывшее тотчас колено вынудило ее оставить эту затею. Рассматривая изрядный синяк, Мэри еще раз мысленно обругала лихачаводителя, для которого правила дорожного движения не писаны. Приходилось, однако, признать, что отделалась она малой кровью. Вообще-то ей последнее время чертовски везет.

Вот и в парке ее не избили, не подстрелили… Впрочем, последним она обязана исключительно вмешательству этого Коули.

Интересно, заходил ли он вчера? А если да, то, что с того? Все равно он ничего бы от нее не добился. И все-таки на душе у Мэри скребли кошки. Как ни пыталась она представить дело по-иному, ничего у нее не выходило: он спас ей жизнь, это было ясно как дважды два…

Наконец, успокоив себя мыслью, что полицейский выполнил свои прямые обязанности и не более того, Мэри пошла в детскую. Пора было собираться, нынче они непременно посетят Метрополитен-музей. Ребенка пора приобщать к прекрасному, возраст для этого у Джея самый подходящий.

– Привет, малыш! – Мэри уселась рядом с сыном на ковер. – Ну, что у тебя тут происходит?

На крыше игрушечного поезда расставлены были пластиковые ковбои и индейцы. На поворотах они то и дело падали, но Джей терпеливо водружал их на прежние места.

– Это ограбление поезда. Сержант Коули ловит бандитов, – серьезно ответил малыш.

Вот это да! Так этот коп успел уже стать героем игры! Хотя, что в этом странного, подумала Мэри, глядя на разрумянившегося сына. Единственный мужчина, с которым в последнее время общался Джей, тотчас же совал ему иллюстрированный журнал, чтобы дитя сидело смирно и не мешало. А чего еще ждать от Алекса? В свои сорок лет он сам был сущее дитя и вряд ли когда-либо отважится стать отцом, если только Клэр в один прекрасный день не поставит его перед свершившимся фактом…

Вспомнив вчерашнюю безобразную сцену в студии, Мэри решительно встала с пола.

– Умывайся и одевайся, малыш! Ты не забыл, куда мы сегодня идем?

– Туда, где висят красивые картины? Мам, а на них нарисованы полицейские?

– Не знаю, – ответила сбитая с толку Мэри. – Послушай, на свете есть куда более интересные вещи… Собирай игрушки, малыш.

Обреченно вздохнув, Джей принялся укладывать в коробку вагончики и рельсы. Зажав в кулаке одну из пластиковых фигурок – ковбоя в широкополой шляпе, он вдруг спросил:

– Мам, а можно я возьму с собой сержанта Коули?

– Да бери кого хочешь! – уже с легким раздражением ответила Мэри. – Марш в ванную. Мне еще нужно позвонить тете Клэр.

И она направилась в гостиную к телефону. В кресле все еще лежал клетчатый плед – тот самый, которым укрыл ее полицейский, когда она неожиданно для себя самой мгновенно уснула после глотка бренди. Аккуратно сложив плед, Мэри сунула его в шкаф и, усевшись в кресло, взяла телефонную трубку. Набрав номер Клэр, она долго слушала длинные гудки, а когда уже решила, что взбалмошная красавица все же сменила гнев на милость и переночевала у Алекса, в трубке раздался тусклый, неузнаваемый голос:

– Алло?

– Клэр, это ты? – для верности спросила Мэри.

– Не знаю… – В трубке отчаянно захлюпало.

– Что у тебя с голосом? – Мэри встревожилась не на шутку.

– А чего ты хочешь? Вчера я высосала полбутылки джина, потом вырубилась…

Можно вообразить, как чувствует себя сейчас Клэр! Да, плохи дела: на ее памяти такого с подругой не случалось.

– Алекс звонил тебе?

– И ты еще спрашиваешь? – Голос Клэр тотчас стал прежним – звучным и громким.

– Да куда он денется! Но этот гамадрил для меня все равно, что сдох!

Кое-как успокоив подругу, Мэри простилась с нею и направилась в ванную. Спору нет, думала она, яростно чистя зубы, Алекс поразил Клэр в самое больное место. Всем известно, что для фотомодели двадцать пять лет в большинстве случаев означают конец карьеры.

Наверняка теперь этот кретин локти себе кусает. Но слово не воробей, и Клэр, похоже, не намерена прощать дружка.

Мэри взгрустнулось от мысли, что придется теперь долго и упорно мирить неразлучную прежде парочку. Впрочем, ей не привыкать – с детства она вечно всех мирила, исполняя обязанности парламентария в любом конфликте, начиная от ссоры в песочнице и заканчивая бесконечными проваленными съемками Джереми. В большинстве случаев уладить дела ей удавалось, только вот собственная жизнь как-то незаметно пошла под откос…

В который раз, строжайше запретив себе вспоминать о прошлом, Мэри открутила кран и, зажмурившись, скакнула под холодный душ. Дыхание мгновенно перехватило, но вскоре каждая мышца словно налилась силой и печаль как рукой сняло. Спасибо отцу, с детства приучившему ее к таким зверским процедурам! Именно благодаря этому она почти никогда ничем не болела.

Надо позвонить папе, в который уже раз сказала себе Мэри, тщательно вытираясь огромным желтым полотенцем. В самом деле, чего она боится? Ведь даже Майкл понятия не имеет, где она сейчас. И пусть Джереми хоть из кожи вон вылезет, все равно ему ее не отыскать. Не зря она, задумав побег, выбрала именно Нью-Йорк – пойди найди иголку в стоге сена! И затея, кажется, удалась. Весь этот год она прожила спокойно. Если можно так выразиться…

Чтобы позвонить отцу, Мэри прибегала к всевозможным предосторожностям, порой даже отправлялась в другой город. У Джереми не должно было быть ни малейшего шанса отыскать их…

Обернувшись полотенцем, Мэри вышла из ванной. Уже одетый Джей с унылым видом листал комикс. Ясно было, что перспектива похода в музей радует его не больше, чем прививка от свинки: и в том, и в другом случае малыш просто мирился с неизбежным.

Послушный ребенок, обожавший мать, никогда не устраивал истерик. Самое большее, на что был способен Джей, – это глядеть на нее несчастными глазами и тяжело вздыхать.

– Не горюй! – Мэри присела на диван рядом с сыном. – Вот увидишь, тебе понравится. А потом закатимся в кафе, наедимся мороженого…

– Клубничного? – с надеждой спросил Джей.

– И клубничного, и бананового.

– Только не надо с орехами… Ой, чуть не забыл, мам, пока ты была в ванной, телефон звонил.

– И чего от меня хотели?

Неужели еще кому-то приспичило потрудиться в выходные? Нет уж, дудки!

Сегодняшний день безраздельно принадлежит ей и Джею!

– Не знаю. Со мной не захотели разговаривать…

И Джей снова уткнулся в комикс. Слава Богу, подумала Мэри, малыш не видит сейчас моего лица. Она чувствовала, как лицевые мышцы сводит судорога, и поспешно отвернулась к журнальному столику, где автоответчик подмигивал ей красным огоньком. Протянув руку к кнопке, Мэри поняла вдруг, что отчаянно боится ее нажать, но пересилила себя.

Первый звонок был от Алекса. Неугомонный шалопай позвонил в два часа ночи, настоятельно прося связаться с ним как можно раньше по неотложному делу. Черта с два она позвонит! В самом деле, неужели она не вправе отдохнуть хотя бы в воскресенье? К тому же этот тип наверняка собирался просить ее замолвить за него словечко перед душенькой Клэр…

В четыре утра пьяная в дым Клэр, пробормотав что-то маловразумительное, бросила трубку. А вот третий звонок… Вслушиваясь в тишину, длившуюся не менее двух минут, Мэри все крепче сжимала кулаки, силясь не закричать во весь голос от внезапно нахлынувшего ужаса.

Ума она, что ли, лишилась! Причуды нью-йоркских телефонных линий вошли уже в пословицу… А может, это снова звонила Клэр, которая просто не в состоянии была связать и двух слов? Здравый смысл подсказывал, что тревожиться решительно не о чем. Но отчего же тогда все мгновенно похолодело у нее внутри?..

От неожиданного звонка Мэри в буквальном смысле слова слетела с дивана на пол, но тотчас сообразила, что звонят в дверь. Еще того не легче… Кого это несет? Ватные ноги едва слушались, когда она шла открывать. По пути взгляд ее упал на клюшку для гольфа в прихожей, оставленную хозяином квартиры, – сама Мэри этой игры не жаловала.

Потянувшись к ручке двери, она вдруг поняла, что ее не спасет и двустволка, если…

Хватит истерик! В постоянном страхе жить немыслимо, этого она наелась досыта и предприняла все от нее зависящее, чтобы кошмар закончился. И Мэри решительно распахнула дверь настежь.

Встретившись взглядом с удивительно спокойными серыми глазами, Мэри застыла словно изваяние. Лишь сейчас, испытывая облегчение, которое невозможно было выразить никакими словами, она поняла, что проклятый страх продолжает съедать ее изнутри, подобно неизлечимой никакими средствами хвори…

У ног полицейского смирно восседал пес, для овчарки даже чересчур крупный.

«Выражение» его морды в точности копировало хозяйское. Если собака вообще может нахмуриться, то пес одновременно с Коули проделал именно это, машинально отметила Мэри.

– Вы были у врача? – с места в карьер начал нежданный гость.

– Ч-что? С какой, собственно, стати? – спросила Мэри, втихомолку радуясь тому, что голос ее звучит достаточно уверенно.

– Но ведь вы… ты… Слушай, позволь мне обращаться к тебе на «ты», по-другому у меня все равно не получится, – извиняющимся тоном попросил Коули.

– Идет, – согласилась Мэри. – Но это автоматически дает мне такое же право.

– Переживу, – кивнул Коули. – Войти можно?

– Входите… оба.

Мэри отступила на шаг. И тут полотенце, едва не соскользнув на пол, напомнило ей о том, как нелепо она выглядит. Щеки обдало жаром, пальцы мертвой хваткой вцепились в желтую махровую ткань…

Если одеяние Мэри ничуть не удивило Коули, то беспомощный жест и судорожная гримаса совершенно его обескуражили. Сбитый с толку, он наклонился к собаке:

– Полежи у двери, приятель. Веди себя хорошо.

Пес тотчас растянулся во весь рост, заняв половину прихожей. Подняв глаза, Коули с изумлением констатировал, что румянец на лице Крошки сменился зеленоватой бледностью.

Что за черт? Может быть, ей и впрямь нездоровится?

– Это ты? – В прихожую вбежал сияющий Джей и кинулся к Коули, но замер, увидев собаку. – Ой! – восхищенно и одновременно испуганно прошептал ребенок.

Чуть раскосые глаза его распахнулись во всю ширь. Затаив дыхание, Джей боязливо сделал шаг, другой… Пес невозмутимо наблюдал за ребенком. Мэри еле слышно перевела дыхание. Но Коули тотчас внес ясность, обратившись к Джею:

– Смелее! Он не ест маленьких мальчиков. Даже на зуб не пробует.

– А м-можно я… – Джей стал заикаться; это порой случалось, когда малыш перевозбуждался, чего мать старалась не допускать.

– Можно, – кивнул Коули. – Вот только, если захочешь его чем-нибудь угостить, не обижайся: он откажется. К тому же Снайп уже позавтракал.

Но Джей уже опустился на колени и осторожно дотронулся рукой до желтоватого пятнышка на лбу собаки. Пес ткнулся влажным носом в детскую ручонку. Джей тихонько завизжал от восторга.

– Можешь не беспокоиться. Тут все будет в порядке, – сказал Коули. – Так была ты у врача или нет?

– Послушай, пройди в гостиную. Мне надо одеться…

Ей удалось довольно быстро взять себя в руки, отметил про себя Коули и мысленно поздравил Крошку.

– Только не переборщи, на улице жарища, – предупредил он, чем несказанно изумил Мэри, которой вот уже лет двадцать никто не указывал, что надевать.

Сам Коули предусмотрительно надел простую белую майку и незамысловатые, но безупречно сидящие джинсы. Казалось бы, проще некуда, но Мэри невольно отметила, как выгодно наряд этот подчеркивает рельеф его мускулатуры. Ладно скроен, ничего не скажешь. Если разобраться, в нем нет решительно ничего отталкивающего, скорее, даже наоборот… Однако сейчас все в нем – и спокойный взгляд, и забавные морщинки в уголках глаз, появляющиеся при улыбке, и эти идиотские усы – отчаянно раздражало Мэри.

Пересилив нелепое, но горячее желание нахамить пришедшему, Мэри скрылась в спальне.

А Коули, взяв с дивана брошенный Джеем комикс, принялся машинально перелистывать страницы. Но мысли его были далеко…

В силу многолетней привычки сопоставлять факты и делать выводы он размышлял над новой информацией. Пока ему было неизвестно, кого ожидала увидеть Крошка на пороге своей квартиры, но уже сейчас не вызывало сомнений, что этот кто-то – гость нежеланный.

Более того, опасный. Может быть, папочка малыша? Что ж, вполне жизнеспособная версия.

Судя по реакции Крошки, он тот еще подонок. Это пока все, что можно выжать из скудных сведений, поступивших в его распоряжение. Кое-что другое совершенно сбивало его с толку.

Вполне естественно, что женщина, весь костюм которой состоял из одного лишь полотенца, может застесняться. Но чтобы до такой степени? Ведь он и видел-то всегонавсего ее босые ступни и трогательные ключицы, да и то сразу же отвел взгляд… А Крошка вцепилась в полотенце так, словно он намеревался, как минимум, силой овладеть ею!

Да уж, с этими бабами черт ногу сломит… Откуда вообще у этого заморыша ребенок? Не от Святого же Духа, в самом деле? Некоторый опыт общения со слабым полом подсказывал Коули, что немногие девственницы отличаются столь патологической стыдливостью, не говоря уж о замужних. Хотя… кто его знает? Не такой уж он эксперт в этой области.

Ясно было и еще кое-что: Крошка обрадовалась никак не его визиту, а лишь тому, что увидела на пороге не того, кого боялась увидеть. Чтобы это понять, вовсе не надобно было быть полицейским. Ну что же, остается справиться о ее здоровье и отвалить. Именно так он и поступит, в этом Коули ни секунды не сомневался…

Мэри вышла из спальни – в тонкой белой рубашке, широченных шортах цвета хаки, белых носочках и кроссовках. На правой коленке внушительный синяк, совсем по виду свежий, на носу идиотские круглые очки. Как, интересно, она вела без них машину?

Впрочем, возможно, она носит контактные линзы. Волосы Крошка неизвестно почему упрятала под голубую бейсболку, что окончательно превратило ее в угловатого подростка.

Вот только лицо…

Глядя на него, Коули оторопел – слишком уж откровенно спокойное и волевое его выражение контрастировало со всем остальным. Перед ним стояла холодная и уверенная в себе женщина, по чистому недоразумению одетая в вещи младшего брата. Что за черт! Не чересчур ли часто эта особа ставит его в тупик?

– Начинай, – почти приказала Мэри, садясь в кресло. – Времени у меня в обрез, мы с сыном собрались в музей.

– Где расшибла коленку? – поинтересовался Коули.

– Что? – От удивления с нее на миг слетела маска невозмутимости, под которой обнаружился растерянный ребенок. – А, это на меня вчера чуть машина не налетела…

– Та-а-ак… – протянул Коули. – Позавчера в тебя палят из пистолета, вчера ты едва не гибнешь под колесами… Прямо тридцать три несчастья!

Неужели этот кретин полагает, что она сама об этом не думала? Кто тянул тебя за язык, чертов коп? Кулаки Мэри сами собой сжались, челюсти свело.

Ого, да ты ни жива, ни мертва от страха, отметил Коули. Но держишься молодцом…

– Послушай, Крошка… – бодро начал Коули, но тотчас смолк – лицо Мэри исказила гримаса то ли ужаса, то ли невыносимой боли.

– Не смей называть меня так! – Она вскочила, заметалась по комнате, опрокинув вазу с цветами. Глядя на лужу, растекающуюся по полу, замерла и вдруг судорожным движением прижала ладони к лицу.

Коули собрался было встать, но в последнее мгновение передумал. Видимо, сейчас ее лучше не трогать. Теперь она примется рыдать, а этого он решительно не выносил. Сюрприз следовал за сюрпризом. Может быть, вмешательство психиатра было бы тут куда уместнее всех его умствований? Но, повидав за долгие годы работы в полиции и не такое, Коули терпеливо ждал. Вот она отняла ладони от лица – и на него взглянули совершенно сухие, без всяких признаков волнения, золотисто-янтарные глаза.

– Прости… – тихо произнесла Мэри. – Что-то в последнее время нервы шалят.

– Так как же тебя зовут? – только и сумел вымолвить Коули.

– Мэри. Мэри Уаттон. – Она умудрилась даже улыбнуться, хотя Кристофер прекрасно видел, каких неимоверных усилий ей это стоило. – Как твое плечо?

– В порядке. Налепил пластырь, и дело с концом. А вот тебе не грех бы посетить доктора. Держу пари, ты этого не сделала.

– Естественно. У меня же ничего не болит, – пожала плечами Мэри.

– Контузия – штука коварная, можешь мне поверить…

– Что, богатый личный опыт?

– Богаче, чем хотелось бы. Послушай, – перешел Коули к делу, – сдается, ничего ты мне не скажешь. Верно?

– Попал в десятку.

– Тогда проводи меня…

Коули встал и направился к дверям, решив, что на сегодня достаточно. Может быть, в другой раз… Впрочем, он не был уверен, что этот другой раз вообще будет.

В прихожей Джей, лежа рядом с собакой прямо на полу, расставлял перед самой мордой животного пластиковые фигурки, что-то увлеченно объясняя. Пес вежливо нюхал игрушки одну за другой, но, завидев хозяина, тотчас поднялся.

– Мистер Коули уходит, малыш. Да и нам с тобой пора, – объявила Мэри. – В музее мы с тобой проведем не один час, так что приготовься.

– В музее? – поднял бровь Коули. – Что ж, тебе виднее. Хотя я бы на твоем месте сводил ребенка в зоопарк…

Это случайно оброненное слово оказалось роковым – Джей поднял на мать умоляющий взгляд. Он ничего не говорил, только раскрывал рот, словно рыбка, вытащенная из воды.

Мэри укоризненно посмотрела на Коули. Тот отвел глаза.

– Ты все мне испортил! – В голосе Мэри слышался упрек. – Мы так давно собирались в Метрополитен-музей, а теперь…

– Ма-а-ма! – благим матом взвыл Джей, вновь обретший голос.

Пес встревожено заскулил, глядя то на хозяина, то на мальчика. Потом подошел к Коули и вдруг встал передними лапами ему на плечи, почти сравнявшись ростом с хозяином.

Коули знал, что это означало на языке Снайпа: «Если кто и может навести тут порядок, так это ты».

– Ладно, приятель. Я все понял. – Коули похлопал пса по спине. – Хочешь сказать:

«Сам кашу заварил, сам ее и расхлебывай?»

– На что ты намекаешь? – растерялась Мэри.

– А вот на что. Метрополитен-музей никуда не денется, как стоял, так и стоять будет.

Помилуй парня! Что тебе стоит съездить и показать ему зверей?

– Маму-у-улечка! – умоляюще протянул малыш. Глаза его мало-помалу наполнялись слезами. Надо было срочно на что-то решаться. И Мэри сдалась.

– Считай, тебе крупно повезло, солнышко, – улыбнулась она сыну. – Благодари мистера Коули, – язвительно прибавила она, искоса взглянув на Кристофера.

– А разве он не поедет с нами? – изумился малыш. – А собачка? Ма-а-а…

– У сержанта масса неотложных дел, – уверенно произнесла Мэри. – У собачки наверняка тоже.

– Да, как тебе сказать… – вдруг ни с того ни с сего вырвалось у Коули. Мэри оторопела, а полицейский, и глазом не моргнув, обратился к мальчику: – Надо признаться, давненько я не бывал в зоопарке. Так что, если мама разрешит, с удовольствием буду вас сопровождать.

Мэри во все глаза уставилась на Коули. Что у него на уме? Ведь почти ушел и вот на тебе! Но Джей уже прыгал от восторга, едва не наступая на лапы псу, который их деликатно подбирал.

– Ура! А тигры там есть, сержант? А львы?

– Я еще ничего не решила, Джей, – напомнила ему Мэри.

Коули же клял себя за опрометчивость. С какой стати взбрело ему на ум сморозить такое? Ведь тащиться в зоопарк со странной семейкой Снайп его не просил! Чем он может объяснить этой чокнутой особе свой экстравагантный жест? Срочно надо как-то выпутываться… Хоп! Есть лазейка!

– Ехать с вами у меня есть веская причина, – сказал он. – Тебе не стоит нынче садиться за руль. Вдруг тебя все же контузило?

– Ну, ты даешь! – только и смогла вымолвить Мэри.

Местами помятый, обшарпанный «хаммер» Коули, рядом с крошкой «пунто», выглядел настоящим чудищем. Но ехать пришлось именно на нем: в ее крохотной машине всей команде было бы просто не уместиться. Джей и Снайп облюбовали заднее сиденье. Мальчик тотчас обхватил пса за шею и уткнулся лицом в теплую шерсть.

Мэри хмуро уселась рядом с Коули. Мотор сдержанно заурчал, машина тронулась. Жара и впрямь стояла невыносимая, а в салоне было к тому же душно, пахло кожей и чем-то еще, – наверное, нагретым на солнце железом… Голова у Мэри вдруг заболела снова, да так, что она встревожилась не на шутку.

– Послушай, у тебя в аптечке есть что-нибудь от головной боли? – минут пять спустя, спросила она.

– Ну, вот… – Коули искоса взглянул на нее. – Говорил же я!

– Может, если бы не накаркал, ничего бы и не было! – огрызнулась Мэри.

– Не груби, – примирительно попросил Коули. – Сейчас дам таблетку. Сможешь проглотить без воды?

Как трогательно, даже плюнуть хочется, мрачно подумала Мэри. Но, видимо, придется томиться в обществе этого супермена, как минимум, еще часа четыре. Со ссоры начинать, явно не стоило.

– Слушай, – Мэри понизила голос, – объясни толком, с чего это вдруг ты решил составить нам компанию?

– Да просто ты мне понравилась, – беспечно усмехнулся Коули.

Он, разумеется, шутил, однако последствий своей невинной шутки предугадать не смог.

– Останови машину! – отрывисто приказала Мэри. Кристофер недоуменно воззрился на нее, даже не сбавив скорости. – Останови! Ты что – не слышишь? – Мэри вцепилась в ручку дверцы, намереваясь выскочить прямо на проезжую часть.

Тогда Коули, не убирая левой руки с руля, правой перехватил ее запястье. Господи, да ее всю трясет! Что за напасть такая… И, полагаясь на авось, он понес несусветную чушь:

– Уймись, я пошутил! У меня жена красавица, нечета тебе!

Кажется, он ее убедил. По крайней мере, больше Мэри не делала попыток броситься под колеса машин. Он же ломал голову, пытаясь хоть как-то объяснить странное ее поведение.

Шутки шутками, но, заявив, что она ему нравится, Коули вполне отдавал себе отчет в своих действиях: он попросту пробовал почву.

Эксперимент удался: копилка Коули пополнилась поистине бесценной информацией, вот только спутница его едва не лишилась жизни… И Кристофер клятвенно пообещал себе впредь быть осторожнее. Хотя о чем это он? После посещения зоопарка их знакомству конец – хватит с него мороки! К тому же эта штучка явно не героиня его романа, да и ей он, похоже, нужен как собаке пятая нога…