Солнечные зайчики резво скакали по морковному капоту мини-такси, мчавшего Данни от вокзала по загородному шоссе. Живописные виды Суссекса ласкали взор. Позади остались две деревни, машина приближалась к третьей. Шофер снизил скорость до тридцати миль в час, и Данни поняла, что они почти у цели.

Ей вдруг вспомнилось, что она никого не предупредила, что уезжает к незнакомым людям, и на душе стало тревожно. Нужно было оставить записку Тэму или позвонить маме, на худой конец — своей подруге Линде. А вдруг эти циркачи маньяки или извращенцы? Или с ней что-нибудь случится во время занятий? А если она вообще не вернется в Лондон, как ее тогда смогут отыскать? Данни разнервничалась и решила, что при первой же возможности отправит с местной почты открытку маме или же позвонит ей из цирка.

— Почти приехали, милашка! — сказал водитель такси.

Данни молча кивнула. Она была благодарна ему за то, что он не донимал ее разговорами во время поездки: ей нужно было собраться с мыслями перед ответственной встречей с Фов. Данни думала об этой загадочной женщине все два дня после телефонного разговора с ней, сердце подсказывало: скоро начнется новый этап в ее жизни, необычный, красочный и восхитительный. Однако пока Данни не была морально готова к встрече с Фов и поэтому волновалась.

Хрипловатый, грудной голос этой женщины завораживал своим французским акцентом и интимной интонацией. Многие вопросы, которые она задавала Данни, настораживали, а присутствие при их беседе загадочного мужчины с приятным баритоном вселяло в Данни смутное волнение и порождало в ее голове разные фантазии.

Тон голоса незнакомца был пропитан эротизмом; ведь не случайно по телу ее пробежала дрожь, как только она его услышала. Мечтательность и обостренная интуиция были главными особенностями ее натуры. Данни охватило предчувствие нового опыта, выходящего за рамки актерского мастерства. Цирковые фокусы и трюки привлекали ее в далеком детстве, сейчас же она жаждала чего-то особенного, еще не познанного ею, мечтала открыть для себя новые горизонты, познать свои истинные устремления.

Деревня, в которую въехало такси, выглядела так, словно она сошла с красочной почтовой открытки. Вдоль главной улицы тянулись каменные домики, крытые черепицей. Данни насчитала два пивных бара, заметила газетный киоск, почту, бакалейную лавку и детский садик, на игровой площадке перед которым резвилась детвора. Поодаль на скамейках грелись на солнышке бледнокожие молодые мамы. Над шоссе зависло марево, безоблачное небо поражало голубизной; конец мая в этом году выдался жарким. Данни чувствовала себя комфортно в кремовой майке и хлопчатобумажных слаксах. Из одежды она взяла с собой несколько пар носков, полдюжины маек и теннисок, нижнее белье, шорты и пару легких платьев — все это поместилось в дорожной сумке. На вокзале она на всякий случай купила два журнала, несколько плиток шоколада и две бутылки лимонада: вдруг поблизости от цирка не окажется магазина?

Такси миновало деревню и свернуло на извилистую подъездную дорожку, поднимающуюся на холм. На его вершине виднелось несколько строений и белел купол цирка-шапито.

— Так вот где устраиваются представления! — воскликнула Данни. — Вы бывали на них?

— Нет, нам, работягам, такое развлечение не по карману, — покачал головой водитель такси. — В заведение мадам Легер приезжают исключительно богачи, по специальному приглашению. Между нами говоря, мадам Фов не любит, когда кто-то из местных вертится возле цирка.

— Вы это серьезно? — удивилась Данни. — А мне казалось, что циркачи — добродушные и приветливые люди. Впрочем, возможно, многие из них иностранцы и стесняются, что не знают толком английского и местных обычаев?

Шофер расхохотался.

— Вы шутите! Этой публике вообще не знакомо слово «стесняться»! Я слышал краем уха, что в этом «Эротическом цирке» творятся чудеса. Говорят, там откалывают такие номера, что у публики глаза на лоб лезут. Одним словом, фокусники! Но это исключительно между нами, хорошо? Я вам этого не говорил.

Лицо водителя стало вдруг серьезным: они подъехали к цирку. Данни стало тревожно, она оглянулась и поняла, что возвращаться поздно, машина въехала во двор комплекса зданий перед шатром. Сердце гулко застучало у нее в груди. Водитель притормозил, и автомобиль остановился.

К нему подбежали две собаки — огромный черный лабрадор и пятнистый терьер. Их злобный лай не сулил Данни ласковой встречи. Она испуганно покосилась на водителя.

Но тот смело распахнул дверцу и, строго прикрикнув на псов, стал открывать багажник, чтобы достать сумку. Данни выбралась из машины, захлопнула дверцу и прижалась к ней спиной, с тревогой посматривая на собак, которые крутились возле ее ног.

— Регис! Дилайла! Ко мне, живо! — раздалась громкая команда, и Данни увидела невысокую смуглую женщину, выходящую из-за угла дома.

Собаки моментально прекратили лаять и послушно подбежали к хозяйке, высунув языки и вытаращив от восторга глаза. Данни облегченно рассмеялась. Женщина велела собакам сидеть смирно и пошла навстречу Данни, вытянув для приветствия руку.

— Привет! Меня зовут Фов, — улыбаясь сказала она. — А вы, как я догадываюсь, Данни. Очень приятно познакомиться.

Данни пожала ей руку и обернулась, чтобы рассчитаться за такси. Водитель поставил ее сумку на землю и сказал:

— С вас восемь с половиной фунтов, мисс!

— Хорошо, спасибо! — поблагодарила Данни. Немного волнуясь, она порылась в сумочке, достала из кошелька десятифунтовую банкноту и протянула ее шоферу: — Сдачи не надо!

Водитель кивнул ей и, с опаской покосившись на Фов, поспешно укатил со двора, обдав женщин пылью. Данни стало тоскливо, словно бы она очутилась на чужой планете. Но Фов отвлекла ее от грустных мыслей.

— Добро пожаловать, милочка! — по-французски воскликнула она. — Будь как дома!

Француженка представлялась Данни иной — высокой и с длинными волнистыми волосами. Но перед ней стояла шатенка средних лет с миловидным лицом, лебединой шеей и короткой модной стрижкой. Под черным джемпером в рубчик угадывались округлые груди и плоский живот, крутые бедра были обтянуты черными джинсами. Изящные сандалии черного цвета перехватывали ремешками ее щиколотки.

Данни почувствовала себя рядом с Фов великаном. Но та ничуть не комплексовала из-за маленького роста. Она забрала у девушки дорожную сумку и, подхватив ее под локоть, увлекла к дому, щебеча милый вздор о погоде. Данни сразу же прониклась к ней расположением.

Фермерский домик прямоугольной формы был сложен из кирпича, оконные рамы покрашены белой краской, черепичная крыша была ярко-красной, в общем, ничего примечательного на первый взгляд. Но едва Данни вошла в дом, как обмерла от восхищения.

Первый этаж был перестроен: сломаны стены между комнатами, разобран потолок, и в результате получилось просторное и светлое помещение. Паркетный пол был натерт воском, кремовые стены украшены картинами и фотографиями артистов цирка, мебель поражала своей роскошью. Данни не ожидала увидеть такое богатство в цирковом училище. Застыв как вкопанная, она с удивлением озиралась по сторонам.

— Понравилось у нас, малышка? — раздался у нее за спиной густой баритон, и тотчас же она почувствовала на плечах сильные мужские руки. Обернувшись, Данни увидела перед собой рослого богатыря с удивительно синими глазами. У нее задрожали колени от его пронзительного взгляда.

— Айвен, это Данни, девушка, звонившая мне пару дней назад, — пояснила Фов, загадочно улыбаясь.

— Ах, так вот она какая! — Выпустив Данни из своих цепких пальцев, мужчина взял ее сумку. — Что ж, у нее скромный вид и красивая грудь.

Данни залилась румянцем.

— Не смущай девушку! — погрозила Айвену пальчиком Фов.

Данни нервно рассмеялась и окинула незнакомца дерзким, оценивающим взглядом. Он был хорош собой, высок, строен, широкоплеч, с прямым носом и чувственными губами на загорелом лице. А васильковые глаза могли свести с ума любую женщину…

Усилием воли Данни заставила себя отвести от них зачарованный взгляд и мысленно отметила, что его волнистые серебристые волосы, ниспадающие на плечи, похожи на конскую гриву. «Несомненно, у такого мужчины масса поклонниц», — решила она.

У Данни была привычка сравнивать людей с животными. Айвен походил на чистокровного жеребца. Полный мужской силы, этот атлетически сложенный мужчина притягивал ее к себе. Движения его были уверенны, поступь мягка и пружиниста, а шелковистые локоны напоминали гриву арабского скакуна.

Миниатюрная, грациозная, с миндалевидными темными глазами, обрамленными длинными густыми ресницами, и розовыми пухлыми губками, Фов походила на трепетную лань и была так женственна и сексуальна, что, глядя на нее, Данни ощущала острую зависть. Себя она могла сравнить разве что с гиппопотамом.

Француженка вывела Данни из состояния задумчивости, предложив присесть на белый диван. Рядом с ним, на журнальном столике, были разложены цирковые программы, фотографии актеров и брошюры. Взяв одну из них, Данни стала ее листать, пока Фов и Айвен о чем-то тихо беседовали.

Айвен был одет в шелковый костюм кремового цвета, под которым обозначалась мускулистая фигура атлета. По телу Данни побежали мурашки, она поежилась и уткнулась в журнал.

Глаза ее вскоре стали слипаться, ей стало тепло, как летом на лужайке. Данни встряхнула головой и, открыв глаза, поймала изучающий взгляд Фов. Айвена рядом с ней уже не было. Заметив на лице Данни тень разочарования, Фов сказала, тепло улыбнувшись:

— Он тебе понравился, верно? Я так и думала. Великолепный самец, не правда ли? Он будет твоим преподавателем все эти две недели. Ты рада, моя милая девочка? Не отпирайся!

Данни почувствовала легкий запах ее цветочных духов и блаженно втянула его носом. Когда же и от нее самой будет так приятно пахнуть? Станет ли она такой же очаровательной, сексуальной и элегантной? Данни выронила брошюру и вздрогнула, проклиная себя за неловкость и незнание светских манер.

— Простите мне некоторую нервозность, — сказала она. — Я впервые отважилась на такой шаг.

Фов рассыпчато рассмеялась и захлопала в ладоши.

— Поглядим, что с вами будет, когда начнутся занятия! Айвен очень требовательный учитель, он не даст вам расслабиться. Но я не сомневаюсь, что из вас получится способная ученица.

— Надеюсь, — сказала Данни. — Я чрезвычайно признательна вам за любезное приглашение и уступки, на которые вы пошли, мадам. Постараюсь не разочаровать вас.

Фов ободряюще пожала ей колено.

— Я в этом уверена! Но учтите: вам придется много работать!

— Да, разумеется, — кивнула Данни. — Я могу готовить, мыть посуду, убирать постели… Ведь я у вас в долгу.

— Ничего такого вам делать не придется! — перебила ее француженка. — Я подразумевала учебу. Вы получите такие знания и навыки, о которых и не мечтали. Вдобавок вы узнаете многое о своих возможностях. И склонностях…

В голосе француженки прозвучал таинственный намек на нечто глубоко личное, глубоко интимное, и у Данни по спине пробежал холодок. Ее охватила смутная тревога.

— А где я буду спать? — спросила она.

— Извините, ради Бога! — спохватилась Фов. — Вам, вероятно, хочется привести себя в порядок с дороги. Следуйте за мной, я покажу вам вашу комнату. Позже к вам заглянет Айвен и покажет наш учебный комплекс. Но прежде вам не помешает расслабиться и отдохнуть. Вы согласны?

— Да, большое спасибо! — сказала Данни. — Я думаю, что все будет хорошо.

Очутившись в спальне, выдержанной в белом цвете, с огромными створчатыми дверями, выходящими в сад, Данни поняла, что такое подлинное совершенство. Во всем ощущался тот же изысканный стиль, который поразил ее в гостиной.

Большая двухспальная кровать, покрытая белым покрывалом, прекрасно гармонировала с чудесным балдахином, натянутым между латунными стойками. Пол был устлан толстым кремовым ковром. Туалетный столик из светлой сосны прекрасно смотрелся рядом с таким же комодом. Выкрашенная белой краской дверь вела в удобную ванную, с душем, фаянсовым умывальником в виде раковины и биде.

Во всем ощущался тонкий вкус француженки. Данни усмехнулась, подумав, что вряд ли воспользуется биде по назначению. Скорее она, как и большинство англичанок, приспособит этот неприличный предмет для замачивания белья.

Данни решила приглядываться к поведению и манерам Фов и стараться во всем подражать ей. Может быть, постепенно и она впитает ее великосветские привычки. Данни улыбнулась, представив, как отвиснет челюсть у Тэма, когда они с ним снова встретятся, при виде элегантной дамы, словно бы сошедшей с глянцевой обложки журнала мод. Для начала ей нужно изменить прическу! Конечно, не стричься так же коротко, как француженка, но хотя бы научиться изящно подкалывать волосы и как-нибудь оригинально их зачесывать. Затем овладеть каким-то эффектным цирковым трюком, например, с огнем или шпагой. Она поежилась, представив, как при первой же неудаче вспыхнут ее локоны.

— Вам холодно, Данни? — услышала она удивленный голос Айвена, и ее забила крупная дрожь. Он вошел в комнату из сада через распахнутые двери и пристально посмотрел на нее.

— Нет, просто я представила, что у меня вдруг вспыхнули волосы, — откровенно призналась Данни.

Чувственные губы Айвена вытянулись в улыбке, он сел на кровать.

— Что за странные фантазии? Неужели вам так скучно?

Данни показалось, что она млеет под его сексуальным взглядом, и она тряхнула головой, отгоняя сладкий дурман.

— Фов сказала, что вы собираетесь показать мне учебный комплекс, — сказала она, уходя от ответа.

— Да, верно! — Айвен скользнул плотоядным взглядом по ее фигуре.

Данни оцепенела.

— Я никак не могу избавиться от ощущения, что вы с нами уже давно. В вас есть некая притягательность, вы внушаете мне доверие и покой.

— В самом деле? — удивилась Данни.

— Да, — сказал Айвен, поглаживая ей ступни и лодыжки. — Уверен, что мы с вами сработаемся.

Данни заметила, что и у него странный акцент.

— Вы француз? — спросила она.

— Нет! — Айвен расхохотался и, к ее огорчению, убрал руку с ее ноги. — Я гражданин мира, не имею ни подданства, ни возраста. — Он взмахнул руками так, словно хотел обнять земной шар. — Вся планета — моя родина! Я принадлежу той стране, в которой живу в данный момент. И делаю то, что мне заблагорассудится.

Данни тряхнула головой, желая убедиться, что все это ей не снится. Айвен рассмеялся.

— Пойдемте, я покажу вам наше хозяйство, пока вы не пожалели, что приехали сюда!

Он протянул руку, чтобы помочь ей встать.

Данни надела туфли и сказала:

— Я всегда мечтала научиться каким-нибудь трюкам и фокусам. Не знаю, говорила ли вам об этом Фов, но я влюблена в цирк с юных лет.

— Цирк нравится многим, но не каждый осмелится признаться в этом, — сказал Айвен, когда они выходили из дома.

Данни поймала себя на том, что с ней происходит нечто удивительное: она словно бы витала в облаках, совершенно не испытывала голода, хотя не ела с раннего утра, чересчур откровенно разговаривала с малознакомыми людьми…

Айвен провел ее по скошенному полю к шатру. Вблизи цирк оказался значительно больших размеров, чем он выглядел с шоссе, а внутри был оборудован так, как ему и полагается: трапецией, подвешенной к высокому брезентовому своду, двумя веревочными лестницами, канатом, натянутым между ними, и большой страховочной сеткой.

— Завтра мы взглянем на это сверху, — сказал Айвен.

— Вряд ли я к этому готова, — с сомнением ответила Данни, задрав голову: площадочка на самом верху лестницы казалась снизу совсем крохотной.

— Доверься мне! — проникновенно сказал Айвен. — Доверься мне во всем, и с тобой ничего плохого не произойдет. Ты получишь колоссальное удовольствие.

Данни поежилась от жуткого предчувствия. Она не привыкла доверять мужчинам, потому что однажды едва не поплатилась за свою доверчивость. С тех пор страх охватывал ее всякий раз, когда она оказывалась перед выбором: верить ей человеку или нет?

Это случилось давным-давно, когда Данни была маленькой. Однажды отец, играя с ней, подбрасывал ее в воздух и ловил. Внезапно его окликнула мать девочки, он на мгновение отвлекся — и Данни упала на землю. К счастью, трава оказалась густой и мягкой, малышка не ушиблась, но испуг остался с ней на многие годы, породив недоверие к мужчинам.

Спустя несколько лет отец оставил семью и ушел к другой женщине. Это стало для Данни сильнейшим потрясением, она окончательно разочаровалась в представителях противоположного пола и перестала им доверять.

— Я вижу, ты колеблешься, — сказал Айвен, возвращая ее из воспоминаний к реальности. — Ничего, я вылечу тебя от неуверенности в себе. И научу доверять партнеру.

Данни такая самонадеянность не понравилась, ее так и подмывало спросить, как именно он намерен это сделать. Но она промолчала, решив не торопить события. А вдруг ему известен какой-то секрет? Ей не хотелось ссориться с Айвеном, по крайней мере пока он не разочарует ее.