Квартира 124 находилась на седьмом этаже. На лестничную площадку выходили четыре двери. Тамбура на площадке не было. Две двери были шикарными — дорогими, бронированными, новыми. А две — самыми обыкновенными, потертыми, оббитыми рванной зеленой клеенкой. На самой рванной и разбитой «зеленой» двери красовался номер 124. Он аж присвистнул! Позвонил в расхлябанный, развинченный звонок (держащийся буквально на соплях). В глубине квартиры громко продребезжал звук. Никакой реакции не последовало. Он позвонил еще и еще. Дверь не собирались открывать. В квартире никого не было. Он позвонил в соседнюю бронированную дверь (дорогую). Снова — никакой реакции. В квартире никого не было. Впрочем, это было нормально — днем обитатели могли находиться на работе. Он позвонил в клеенчатую старую дверь. Тут ему повезло больше. В глубине послышались шаркающие шаги, и дребезжащий старческий голос произнес:

— Кто там?

Дежурная старушка! Что ж, это могло быть удачей. Он поднес к глазку свое удостоверение.

— Полиция!

Дверь открылась. Старушка была очень полной, с бегающими живыми глазами. Ее травленные перекисью беловатые волосы с претензией были накручены на бигуди. Она выглядела лет на 80, но держалась достаточно бодро. И с порога воинственно заявила:

— Ну наконец-то добирались до этих гадов с 8 этажа! Медленно работаете! Мы в прокуратуру писали еще в прошлом месяце!

Он объяснил, что жильцы с восьмого этажа не причем. Старушка снова оживилась:

— Тогда водопроводчик с первого этажа! Редкая сволочь! Когда вы его арестуете?

Узнав, что он не по поводу ареста водопроводчика, старушка рассердилась:

— Тогда какого черта вы тут ходите? Неужели из-за этой проститутки с четвертого этажа, которая на базаре торгует? К ней кавказцы, между прочим, толпами ходят!

— Да я по поводу ваших соседей! Из квартиры 124!

— А эти чего? К ним у меня жалоб нет! Квартира сейчас вообще пустая стоит. Сдают ее. Если что не так, кто плохой поселится, сразу напишу в прокуратуру!

— Вы знаете хозяев квартиры?

— Конечно! Эта девочка у меня на глазах выросла! Такая умничка!

Старуха ударилась в просторный монолог, из которого следовало, что хозяйка квартиры вместе с мужем выехали в Германию на ПМЖ, а квартиру сдают. Судя по словам старушки, в Москве хозяйка квартиры не появлялась уже лет пять. Сдачей квартиры занимался ее муж, именно он приезжал за деньгами.

— Кто жил последним?

— Две девочки. Студентки. Очень милые, между прочим. Учились в МГУ. Все время на занятиях пропадали, здесь даже ночевали редко.

— Это они? — он протянул ей фотографии Балиновой и Литвиненко.

— Точно, они! А что случилось-то?

— Ничего особенного. Просто одну из них родственники разыскивают. Откуда вы узнали, что они студентки?

— Да вот она сказала! — старушка указала на фотографию Литвиненко, — общительная была девочка. Очень хорошая. Всегда так любезно здоровалась. А вторая как бука была. Вечно пробегала с надутой мордой.

— Посетителей у них было много?

— Мужчины к ним не ходили, если вас это интересует! Мужчин точно не было, я следила. А девушки приходили. Подружки, наверное. С курса.

— Много девушек?

— Да прилично! Они общительные были. А подружки у них все были приличные, красивые девочки. Ничего плохого я не видела! И вели себя исключительно тихо! Никакой музыки, никаких гулек в пьяном виде! Я же говорю, серьезные девочки.

— Они говорили, откуда приехали?

— Да. С Украины. Вроде из Киева. Обе.

— Вот эта девушка говорила? — от указал на снимок Литвиненко.

— Так я только с ней и разговаривала! Вторая вечно ходила букой. И вообще, вторую я редко видела. Больше сталкивалась именно с этой, с нормальной.

— Они регистрировались?

— А я откуда знаю? Такие подробности они мне не сообщали! Знаю только, что полиция никогда ими не интересовалась. Да и зачем?

Больше ничего интересного он не вытянул. Напоследок только спросил:

— Они и сейчас здесь живут?

— Уже нет, две недели назад съехали. Наверное, нашли, что подешевле.

Две недели назад! А объявление продолжало выходить. Было ли это связано с их смертью или… Точной даты отъезда девушек старушка не помнила. Стоя снова на улице (перед подъездом) он с тоской думал, что оказался там же, где был.