Раздражал старенький кондиционер, гудящий с какой-то удивительной навязчивостью. Он поспешил поскорее отойти от окна. Так же его невероятно раздражал новенький, сверкающий джип серебристого цвета, застывший прямо на тротуаре возле милицейского управления. Яркий, с иголочки, джип словно бросал вызов всем этим старым, потертым уазикам, на которых ездили (до сих пор!) худшие части дежурных подразделений. Худшие — в смысле, не престижные. Лучшие ездили на джипах. На таком — вот. Он отошел от окна, чтобы долго туда не смотреть.

Старый кондиционер создавал противную атмосферу какой-то допотопности, и он вдруг подумал, как все это должно выглядеть со стороны: «жалкая конура мента — неудачника, сидящего на нищенской зарплате и обреченного до конца дней копаться в прогнивших трупах никому не нужных бомжей. Впрочем, последние его дела были отнюдь не бомжатскими разборками — но, в принципе, какая разница? Человеку, сидящему перед ним, все это должно было казаться какой-то ерундой.

Невольно он перевел на него взгляд. Ну да, разумеется, контраст еще более очевиден. Костюмчик с иголочки, модная рубашка, запонки с драгоценным камнем, настоящий «Роллекс» (сколько же стоят эти часы? Тысяч 65 долларов, не меньше!). Плюс — ключи от джипа. Контраст! А у него — потертые брюки, сшитые халтурным образом и купленные на местном промрынке спального района. Стандартная футболочка после сотник стирок (слава Богу, хоть не сэконд хэнд!). И китайские электронные часы за 5 баксов, купленные в Лужниках! Под кодовым названием «Мечта идиота» (название это он сам придумал). Хотя часы ему нравились, и в ближайшее время он совсем не собирался их менять. Даже на настоящий «Роллекс»!

Его контрастный оппонент, сидя на старом скрипучем стуле, тщательно изучал разложенные на столе дела. Лицо его было нахмуренным и выглядело так, словно он и думать забыл про костюмчик, часы и про джип. Внезапно ему пришло в голову, что, если б его переодеть и пересадить на старые Жигули — «копейку», с ним еще можно было бы иметь дело! В принципе он ничего… Но какой толк о таком рассуждать, если это все равно не произойдет. Он вздохнул. Его собеседник поднял удивленные глаза.

— Да… такими темпами повышение не приблизится… — в голосе его вроде бы было сочувствие.

Он пожал плечами:

— А мне повышение не нужно!

— Если бы вы обратились ко мне пораньше…

— А я вас не звал.

Это было резко, но справедливо. Тот оторвал глаза от стола. Ну и пусть! Миндальничать он не любил.

— А я вас и сейчас не звал! Это вы мне позвонили.

— Да, правильно. Я позвонил. А ваше начальство выдало мне разрешение посмотреть эти дела.

— Я бы не выдал.

— Так, понятно. Что ж, давайте поговорим начистоту! Вас раздражает мое вмешательство. Я вполне могу это понять. Наверное, я бы тоже разозлился, если б ко мне заявился кто-то из высоких чинов ФСБ…

— …на роскошном джипе… — неужели он действительно сказал это вслух?

— … и стал совать нос в мои дела. Я вполне вас понимаю. Но я пришел не мешать, а помочь.

— Я в помощи не нуждаюсь!

— как знать, как знать…. Все мы время от времени нуждаемся в помощи, даже если не хотим в этом признаться!

Пораженный проницательностью этого замечания, он невольно отвел глаза. Потом решил играть свою роль до конца:

— Я не понимаю, о чем вы говорите. Мне передали приказ позвонить Кирееву из ФСБ, то есть вам, и договориться о встрече. Так я и сделал. Насколько я понимаю, ФСБ заинтересовалось каким-то из моих дел, а ни о какой помощи не моет идти и речи! Я подозреваю, что это дело Веллер, правильно? Очевидно, кто-то очень крутой давит на все инстанции, пытаясь закрыть это дело, надавил и на ФСБ, а вы давите на нас. Если мы говорим откровенно, давайте называть вещи своими именами! Я ведь правильно рассуждаю?

— Нет, не правильно. Никто не собирается на вас давить. И никто не хочет закрыть это дело, наоборот. Но я приехал не из-за дела Веллер. Совсем из-за другого.

— Что ж, говорите яснее, раз приехали.

— Как вы думаете, что является самым главным для девушки, ведущей жизнь фотомодели? Что может принести ей деньги? Что она бережет больше всего? Что является для нее самым ценным, как вы думаете?

— Я не понимаю…

— Внешность. Тело плюс лицо. Лицо даже важнее — потому, что тел не всегда можно показать. Лицо. Это смысл жизни таких девушек. Что может быть страшнее, чем лишиться внешности, лица? Так рассуждал бы тот человек, которого я ищу… Я приехал из-за дела девушки, которая умерла за кулисами с изуродованным лицом.

— Ей что-то подмешали в крем…

— Дрожжевой штамм. Разновидность грибка. Раны вызвали мгновенное заражение крови. Я приехал потому, что это дело кажется мне очень знакомым.

— Разве такие случаи уже были раньше?

— Никогда! Ни одного. Можете не трудиться, роясь в архивах. Вы ничего не найдете. Все дело не в почерке, а в духе. Именно из-за этого духа я и приехал сюда.

— Духа? В смысле — призрака?

— Мой призрак весьма реален. Вот что он оставляет за собой. Посмотрите.

Он бросил на стол пачку фотографий.

— Смотрите — смотрите! Я специально их принес!

Фотографии внушали страх. Он смотрел на них с отвращением. Иначе было нельзя.

— Много лет я ищу одного человека. Я не знаю его настоящего имени, но у нас в органах он получил клику Весельчак. Это очень странный человек. Его можно назвать художником с тонкой, но больной душой. Он оставляет за собой такие вот трупы. Наемный убийца, которого никто никогда не мог поймать. Сейчас ему должно быть лет 50. Знаю, что он бывший военный. Знаю, что он никогда не убивал в Москве (возможно, потому, что москвич). Он удивительно тонко чувствует душу своей жертвы и к каждой находит индивидуальный подход. Только такой человек мог почувствовать, что лицо для модели и составляет душу. Я считаю, что к двум убийствам — Веллер и девушки с кремом, причастен Весельчак.

— Ага! Вы все-таки заговорили о деле Веллер!

— По той же причине, что и о смерти той девушки. Что самое важное было у Веллер? Самое драгоценное, можно сказать? Ее волосы! А как поступил убийца с ее волосами?

— Обыкновенный маньяк!

— Нет, это не маньяк. И он не обыкновенный!

— Послушать вас, так вы прямо восхищаетесь этим гадом!

— Я бы так не сказал. Это слишком поверхностное утверждение. Просто меня интересует это странное подобие его души, его болезненное мировоззрение. Мы с ним словно срослись за столько лет… И я очень хочу его поймать. Это для меня вопрос принципа! И когда я узнал об этих убийствах, то был потрясен! Это для меня очень важно! Я сразу почувствовал, что это Весельчак. Его почерк я узнаю из миллиона. Знаете, одну из комнат своей квартиры я превратил буквально в его музей. Расклеил по стенам все фотографии, вырезки из дел, предполагаемые передвижения…. Я пытался нарисовать сотни его портретов! Он мне более близок, чем брат! И я всегда узнаю его почерк, чтобы он ни сделал!

— Вы ненормальный! Сходите к врачу!

— Нет, я одержимый! Только одержимый может поймать таинственного гения смерти, и я стал таким. Мой Весельчак — символ, таинственный знак смерти, ангел ночи. Не удивлюсь, если это существо послано на землю самим дьяволом, так оно отличается от всех сотальных! Но я вижу, что вас перепугал. Не волнуйтесь, просто я немного отвлекся, рассказывая о своей страсти. Между двумя убийствами (Веллер и девицы с кремом) есть огромное сходство. Они похожи, как две капли воды. Неужели вы это не видите?

— Нет, не вижу! Вас обманывает тот факт, что обе девушки работали в одном и том же агентстве. Но это может быть простым совпадением…

— В таких делах не бывает совпадений. Особенно, когда за дело берется Весельчак. Между двумя девушками должна быть связь! Вы ее нашли?

— Допустим.

— Вы должны искать человека, способного заплатить очень много денег за их смерть. Нанять Весельчака.

— Если Веллер была знаменитой моделью, то вторая девушка ничего из себя не представляла. Она не была ни известной, ни перспективной, не имела ни крутых связей, ни выгодных контрактов, которым можно было бы позавидовать. Она только недавно приехала в Москву.

— ну и что?

— Кому могло понадобиться убивать такую серую мышку? Кому она могла помешать?

— Тому, кто нанял Весельчака.

— Ну, знаете! Ваша страсть вас просто ослепляет!

— Но кто-то же подмешал ей грибок в крем?

— Это мог быть кто угодно!

— Ну, знаете! Не каждый день появляется такой редкий штамм грибка. Кстати, раскрою вам одно интересное обстоятельство. Знаете, где используют некоторые составные раствора из этого грибка? В металлообрабатывающем производстве! А конкретно, в изготовлении изделий из металла — не для промышленного производства или трубной промышленности, а попроще: в изготовлении металлической мебели, украшений из металла, инструментов…. Раствором этим полируют металл для сияющего блеска. Грибок сжирает верхний слой металла и этим вызывает эффект металлического сияния. Но, попадая на кожу человека, он разъедает ее и вызывает мгновенное заражение крови. И вы считаете, что такой препарат могла применить девчонка — соперница или стандартный маньяк — убийца?

— Я об этом не знал!

— Разумеется! А Весельчак знал. Маньяки не продумывают свои действия так логично.

— Иногда продумывают.

— Не всегда! Они не любят экспериментировать. А Веллер ведь была убита совершенно другим способом.

— Вы правы в одном — между девушками действительно была связь. И именно из-за этой связи Весельчак ни при чем. Кстати, а убийства в продовольственном магазине, которые я веду, тоже дело рук Весельчака?

— Нет, разумеется. Они очень грубые и примитивные. Весельчак так не работает!

— Спасибо хоть и на этом!

— Зря иронизируете! Я приехал вам помочь.

— Так вот: вы ошибаетесь, и помощь мне не нужна. Связь была. Некое обстоятельство. Мужчина по имени Евгений Сваранжи. Именно он устроил Веллер рекламу шампуня. Для рекламы «Розового шампуня» выбрали другую модель и уже практически утвердили. Но Евгений Сваранжи, имеющий большие связи в модельном агентстве (а фактически он явлояется крышей агентства) заставил разорвать контракт той девушки и отдать рекламу шампуня своей любовнице Элеоноре Веллер. Несмотря на то, что агентство несло финансовые потери, предыдущий контракт разорвали и предложили для рекламы Веллер. Руководство косметического концерна согласилось заключить с ней контракт. Таким образом Веллер получила славу. Но любовник ей изменил. Он стал встречаться с другой девушкой, начинающей неопытной моделью по имени Нина Гордеенко. Это бесило Веллер. Потом Веллер погибла, а Евгений Сваранжи бросил Гордеенко и увлекся той самой девушкой, которая погибла от крема. Но несчастная погибла, почти повторив судьбу Веллер. И наш любитель модельной жизни вернулся к Гордеенко. Сейчас он спит с ней. Вы уловили мою мысль?

— Этот Евгений Сваранжи богатый человек? Если да, он мог уплатить услуги Весельчака!

— Вы ничего не поняли из моего рассказа! Зачем же ему было убивать девушку, ради которой он бросил Гордеенко? В этой смерти для него не было смысла! Но он был для другого человека….

— Для его бывшей пассии, Нины Гордеенко?

— Именно.

— Но она не могла совершить эти убийства.

— А почему нет? Ревность толкает и не на такое!

— Это абсурд!

— Не согласен. Все это выглядит очень логичным. А косить под маньяка — даже умно. Очень умно. Эта девушка, Нина Гордеенко, выглядит какой-то странной. Она не похожа на остальных. Мы следим за ней. И, когда следствие будет закончено, все станет на свои места. Да, кстати: она не может быть Весельчаком. Когда происходили первые убийства вашего Весельчака, она была еще маленьким ребенком.