СТРАНИЦА НИНЫ В СОЦИАЛЬНОЙ СЕТИ

9 АВГУСТА 2012 ГОДА

— Почему ты все это терпишь?!

Она приложила лед к пылающему лицу и застыла, глядя в окно. Красивые волосы Даши в беспорядке рассыпались по плечам. Плохо покрашенные, они казались грязными.

— Почему ты все это терпишь?1 Почему? ПОЧЕМУ?!

Она лишь надменно повела плечом, не поворачивая головы, и в жесте этом была вся ее высокомерная властность. Лед принесли из соседнего ресторана. Кто-то быстро сбегал. Кажется, охранник. Маникюрными ножницами быстро раскололи сверкающий синеватый кусок, и он рассыпался на поверхности стола — прямо как фальшивые бриллианты. Лицо Даши было разбито очень сильно. А бровь выглядела так, словно на нее надо накладывать швы. Она даже не собиралась ехать в больницу. Прикладывая к лицу лед, она отошла от окна, и принялась переодеваться в вечернее платье. Несколько капель ее крови упали на пол. Все старательно делали вид, что этого не замечают.

— Я бы так не смогла! Я бы бросила к чертовой матери этого поддонка и….

— Заткнись, деревня! — и все это, не глядя на меня, а из ее разбитого лица текла на пол кровь, и мне очень хотелось сказать, что в моей деревне так не бьют морду даже дояркам, так кто из нас деревня… Но промолчала. Платье было одето. Красивое платье — слишком много обнаженного тела, бархат и стразы. Очень красивое. Наверняка стоит целое состояние. На теле пока не было кровоподтеков. В тело он ее сегодня не бил.

Даша открыла сумочку, вынула оттуда горсть разноцветных таблеток и выпила их все разом, запивая водой из пластмассового стаканчика. Таблеток было много, штук восемь. На какое-то мгновение мне стало страшно. Но только на мгновение. Расправив плечи, с достоинством королевы она шла к выходу. И я знала, куда она идет. К гримерше в соседнем коридоре, чтобы та замазала ее разбитое лицо. Я представила, какая это боль — косметика и грим на обнаженные кровавые раны. Но, похоже, кроме меня об этом не думал никто.

— Везет, суке!.. — кто-то сзади сплюнул сквозь зубы. И хор голосов отозвался:

— Да, везет…

И все это было серьезно — оттого, что сегодняшним вечером Даша будет лицом показа в самом крутом, элитном ночном клубе… Что на этот показ соберется такая публика… такие деньги…. Она будет лицом.

«Ночной клуб VIP — класса! Московский Мулен Руж и Шато де Флери. Классика Парижа и очарование Ниццы. Томная страсть Канн и сияющие огни Монте — Карло! Все это — в самом центре Москвы! Отделка клуба в стиле золото — красный бархат. Неописуемая роскошь! Клиенты нашего заведения: самые крупные коммерческие банки и дума Российской федерации. Звукозаписывающие компании и продюсерские центры, иностранные коммерческие корпорации, крупные СМИ и издательские дома. У нас нет ни конкурентов, ни аналогов. Шик интерьера и общая эргономика зала нацелены только на роскошь! Купайтесь в роскоши вместе с нами! Узнайте, что такое настоящий шик! Проведение вечеринок, клубных концертов, развлекательных шоу, модельного дефиле шоу, закрытых презентационных или релакс — мероприятий. Организация модельных показов моделями крупного модельного агентства «Элит — класс». Наш адрес: Москва, центр… рядом со станцией метро…». Пластиковый буклет оформлен золотом. На самом верху — почему-то ветряная мельница, эмблема Мулен Ружа…

Когда любовник бил Дашу, в соседней комнате была громкая музыка — шла репетиция к какому-то показу. Он подъехал часов в шесть вечера. Еще никто не расходился по домам. Любовника Даши знали. Его бритый череп часто светил на лестницах агентства, а близко посаженные щелки глаза раздевали каждую проходящую мимо модель. Ездил он на крутом джипе темно — вишневого цвета, и каждый раз ставил его прямо на тротуар, так, что машина почти упиралась в окна первого этажа, но никто не смел ему и слова сказать. Пальцы его были унизаны перстнями с какими-то вульгарными самоцветами, которые хищно блестели в солнечном цвете, а он намеренно выставлял их напоказ.

У него было три мобильника, и он умел одновременно говорить сразу по двум, прижимая их к обоим ушам, а на груди висел третий и орал на всю мощь какой-то зарубежный хит (похоже, Бритни Спирс). Поговаривали, что он связан с продюсерским бизнесом, но я не знала, как его зовут, поэтому не могла спросить у Ри. Их отношения с Дашей были серьезны, и она жила вместе с ним в просторной 5 — комнатной квартире на Проспекте Мира (к ненависти и зависти тех, кому даже сниться не могла квартира в Москве). Непонятно было, правда, чему они завидовали: квартира ведь была его, и он мог выгнать Дашу в любой момент. О том, что он ее бьет, знали все. Бил сильно, не жалея кулаков и любых подручных средств. Рассказывали даже, что один раз он бил так сильно, что она потеряла сознание, и пришлось везти ее в больницу. В больнице она сказала, что поскользнулась на шпильке и упала с лестницы, и все сделали вид, что ей поверили.

В промежутках между избиениями он устраивал Дашу в самые шикарные места: крутые клубы, концерты… Ее портретами в рекламах пестрили все станции метро, а лицо красовалось на обложках глянцевых журналов (таких крупных, как, к примеру, «Мари Клер» и «Космополитен»). Красотой Даша особо не отличалась, умом тоже, и все понимали, что карьерой своей она обязана только своему любовнику. Понимала это и она сама. Впрочем, в карьере бывали и сбои. Однажды ей пришлось отказаться от престижной рекламы купальников: ее любовник так исхлестал ее ремнем, что она не могла раздеться на кастинге — все ее тело было покрыто багровыми, кровоточащими полосами, и это выглядело ужасно…

Он приехал в шесть вечера, как всегда, оставив на тротуаре джип. Поднялся наверх, в гримерку, сгреб Дашу в охапку и затащил в соседнюю комнату, рядом с той, где шла репетиция под музыку. Музыка была глуповатым шлягером про какие-то ромашки (ромашки для Пашки… гадость какая) веселенькая, глуповатая мелодия. Дверь была распахнута настежь, поэтому то, что происходило внутри, могли видеть все. Кажется, они не сказали друг другу и двух слов. Вообще ничего не сказали. Он резко развернул ее к себе и стал бить. Бил он ее кулаком в лицо (в нос, в губы, в рот), и каждый раз, когда увесистые кулаки врезались в ее лицо, раздавался отвратительный, хрустящий звук. Кольца отпечатывались на ее коже, синими круглыми отпечатками, и было видно, как наливаются они багровым… Она даже не пыталась защититься. Просто стояла перед ним, как мешок для битья. Кровь потекла на пол. Наконец он отшвырнул ее в сторону, и, не удержавшись на ногах, она упала на пол. Я перепугалась, что она может удариться головой о подоконник, но она не ударилась. Когда он проходил мимо нашей гримерки, моя подруга Вероника резко развернула меня в противоположную сторону и зашипела:

— Не смотри!

— Почему нельзя смотреть? — огрызнулась я.

— У нас это не принято! Надо делать вид, что ничего не произошло! Хочешь здесь прижиться — делай как я говорю! Будешь смотреть в ее сторону — наживешь страшного врага!

— Врага?!

— Разумеется! Они никогда тебе это не простит! Делай вид, словно ничего не случилось.

— Но ведь случилось!

— Это тебе только так кажется! — Вероника усмехнулась. Она была старше меня и опытней, и прекрасно знала, что к чему.

Около семи разошлись все. Осталась только я, да еще Лиза — бойкая девчонка из Санкт — Петербурга, приехавшая в агентство по обмену, но, недовольная карьерой модели, пробующая себя в другом. Используя связи и родительские деньги, она изо всех сил стремилась в какую-то музыкальную группу и наконец попала в абсолютно идиотское трио замухрышек, под названием «Сливочный шоколад». Название было таким же идиотским, как и их песни. Но, попав в музыкальную тусовку, она стала уделять очень мало времени карьере модели, появляясь в агентстве редко. Порвать с агентством насовсем она не могла, так как в группу ее взяли только из-за того, что она — модель. Мне нравилось с ней говорить. У нее был бойкий язык и бесхитростные взгляды. И еще она умела принимать жизнь такой, какая она есть.

— А все-таки ей стоит позавидовать… — Лизка хмыкнула, — можно выдержать парочку ударов ради таких перспектив!

— Глупости! Это ужасно и отвратительно!

— А, не говори чушь! Ужасно и отвратительно гнить здесь из года в год, а в результате добиться места секретарши в какой-то вонючей конторе, куда тебя взяли из-за длины ног. Лучше уж быть мешком для битья, но звездой! К тому же, она не чувствует ударов!

— В каком смысле?

— Обдолбалась под завязку! Нормальный человек может выдержать 2–3 грамма кокаина в день, а эта нюхает уже 5! Скоро подохнет!

— Откуда ты знаешь?

— Знаю! — Лизка хмыкнула. Она знала все, и не любила, когда кто-то в этом сомневался. Я подумала, что она вполне может завидовать: карьера ее не складывалась удачно. Собирая группу, продюсер сразу заявил, что они не будут работать в Москве. Это была группа — однодневка, созданная на пару месяцев для чёса по городам. Но чёс не получился: хитов не вышло, и народ не пожелал идти. Вначале продюсер хотел распустить группу, но потом придумал ей другое применение… И доходы стали расти. Сама Лизка говорила об этом просто:

— Секс сам по себе никому не нужен. Нужны деньги, которые можно заработать сексом.

Девушки стали жить на съемной квартире, и продюсер стал использовать их просто как секс — рабынь. Только для себя и для некоторых друзей он использовал их бесплатно. Всем же остальным приходилось много платить. Цена возрастала от того, что они еще поют и танцуют, и часто стоя за кулисами, хитрый делец ждал заказов после концерта. Девочки его не выступали на больших сборных концертах, на стадионах, в театрах или крупных концертных залах. Они пели в престижных ночных клубах, закрытых вечеринках (к примеру, днях рождения какого-то авторитета), в саунах и даже на турбазах, где собиралась денежная публика. Переспать с девушкой, которая только что пела на сцене, считалось очень престижным, и группа приносила огромные доходы.

Как ни странно, но такая жизнь Лизку очень даже устраивала. Во — первых, она казалась ей интересной. Во — вторых, она все надеялась на встречу с каким-то богачом, с которым либо станет жить и он осыплет ее золотом, либо устроит ей сольную карьеру. Встречи пока не происходило, но она не унывала. Единственное, из-за чего она искренне переживала — это из-за того, что нельзя окончательно порвать с агентством и считаться звездой эстрады. Ей хотелось быть престижнее.

— Рано или поздно он на ней женится, — Лизка вздохнула, — да уж, вот кому не надо беспокоиться о завтрашнем дне…

Лизка искренне завидовала Даше и сокрушалась, что не встретила ее любовника раньше, чем она. Лизка сокрушалась бы еще долго, но ее излияния прервал звонок мобильника — повеление продюсера ехать в какую-то сауну на закрытую вечеринку.