В это время мы свернули на какую-то линию, нашли свободную лавочку и уселись там. Лена всё еще казалась задумчивой, видимо она уже десять раз пожалела, что решила вдруг удариться в воспоминания в моем присутствии.

— Через некоторое время после того, как осталась одна, — продолжала она свою исповедь, — пришлось искать работу, дабы совсем с голоду не помереть. Ну и вообще, жить-то как-то было надо. Вот тогда я и устроилась официанткой в бар. Чтоб ты понял, что со мной произошло, как я нашла теперешнюю свою судьбу, надо рассказать о моей трудовой деятельности в этом баре. О ремесле, что я обучалась у своей мамы, тогда даже мыслей не возникало — сама не знала, как и с какого боку подступиться, да и боялась, если честно. А кушать хотелось, вот и устроилась в пивной ресторанчик барменшей. «Барменом-официантом», если точнее. Внешние данные позволяли. Итак, поясняю — пошла в официантки не ради карьеры, а ради пропитания. Но вообще, видела я в той профессии нечто эротическое. Ощущение не распространялось на официанток сетевых кафешек типа той, где мы с тобой встретились — там часто никаких официантов вообще нет. А если и есть, то огромный поток людей, всё на автомате. Не хотелось мне и в помпезные рестораны — по той же причине: не душевно. Место искала долго, далеко не сразу нашла. До этого бара, чуть не устроилась в большой ресторан, даже два дня пробыла на стажировке, но увидела там ужасные вещи. Заведение не слишком пафосное, но вполне дорогое, и что меня привлекло — атмосферное, со стильным интерьером, с чучелами животных и исключительно русской кухней. Так вот, когда я проходила там стажировку, кто-то заказал банкет. Получаем мы по лифту еду, и официантка давай лезть туда пальцами и подъедать то, что можно безопасно изъять из тарелок. Мне так противно, гадко стало. Сколько потом ни работала — никогда еды клиентов не хотелось, и уж тем более не позволяла себе что-то подъесть из тарелки или давать грязный прибор. А там такое было в порядке вещей. Да, я могла не везде протереть пыль, но совесть не давала чужую еду трогать, напитки клиента или грязное подавать, что только с виду кажется чистым. Поэтому искала я кабак вроде моего идеала: чтобы и барменом, и официантом там быть. Ну, и без всяких гадостей там…

— И нашла, — сказал я утвердительным тоном.

— Не только нашла, но и устроилась. Вообще, искать работу — отвратительное занятие. По-возможности избегай.

— То есть тебе там понравилось, и все оказалось хорошо?

— Да как сказать хорошо… Неплохо. Это только в фильмах бармены большую часть времени вытирают свои стойки, чешут языками с клиентами, изредка подают напитки или кому-нибудь помогают кого-нибудь найти. На самом-то деле все несколько сложнее. Работала через два дня на третий. Смена начиналась у меня в одиннадцать утра. Я приходила, включала свет, кофе-машину и делала влажную уборку. Тут я, конечно, немного халтурила. Тряпочкой чисто формально — запылиться ничего не успевало, и проблем потом не возникало. Еще пол приходилось протирать — повозила шваброй и ладно. Да, мыть полы тоже входило в обязанность: штат четыре человека всего. Все видимые загрязнения я, конечно, смывала, но в дальние углы не залезала. Потом надлежало проверить наличие приборов и посуды. Если не хватало — то следовало принести из мойки и натереть. Натиралось всё обычным вафельным полотенцем, сначала тщательно, а когда шла тридцатая ложка или пятнадцатый стакан, энтузиазм спадал. Натирала я всё ж таки хорошо, ляпов не допускала. Так как у нас с двенадцати до шестнадцати бизнес-ланч, то после окончания подготовки зала, шла набивать новое меню. Распечатывала его и вставляла в специальные штуки — не знаю, как они называются — а потом раскладывала по столикам. Бизнес-ланч — вообще отдельная тема. Носилась из кухни в зал, не успевая наливать напитки, приносить блюда, уносить грязную посуду и рассчитывать людей. Бизнес-ланч — дешево и быстро, но всегда поражала одна вещь. Когда сдача со счёта составляла рублей пять-десять, клиент потом сидел и ждал эту сдачу, пока я ходила на кухню забирать заказ для другого столика. Причем именно такие суммы, ладно бы большие.

— А чаевые? — спросил я, потрясенный упорством этой странной девушки.

— Вот чаевые — это ваще... Самое интересное: люди респектабельного вида обычно сидели и ждали свои рубли до последнего, зато просто одетые работяги не только сдачу не забирали, но иногда даже существенные чаевые оставляли… Где-то после четырех часов народ начинал убывать. Заходили случайные посетители. Кофейку попить, посидеть за пивом, поговорить. А так — затишье. За это «затишье» можно успеть многое. Опять же барные запасы пополнить: чего не хватает — со склада забрать. С мойки притащишь помытую после ланча посуду. Оставалось время почитать — это для меня всегда очень важно. Хотя бы страниц несколько, и чувствовалась такая релаксация! Но много читать не получалось, постоянно дёргали с кухни: то лестницу надо помыть, то ведро лука почистить, то соль в солонки досыпать, то салфетки треугольниками сложить и добавить где не хватает. И после каждой такой операции — тщательно мыть руки, это обязательное требование. Надолго потом кожу себе испортила. Перчатки носить не могла — обнаружилась аллергия на перчаточную резину.

— Напряженно было?

— А то! Выматывалась жутко. Работа, учеба… Отработала свои первые две смены, довольно жестко, но мне понравилось. Место вроде нормальное, никто мозги особо не парил. В чем материальное преимущество работы бармена? В том, что всегда есть разовые деньги за смену. Пусть немного, но на сигареты да на оплату трубки хватало...

— Извини, перебил, — снова перебил я, — а у тебя сейчас какая трубка?

— Обычная с камерой, вот смотри, — и она показала плоский прямоугольный мобильник с закругленными краями. — Не люблю всякие навороты, а что?

— Так просто спросил. Ну и?..

— Ну и зарплата нормальная, да. Ноги болели, конечно, но это ничего, физическая усталость и короткий сон — фигня, по сравнению с усталостью моральной. Очень напрягал постоянный близкий контакт с людьми — а они ведь не всегда адекватны. Тем не менее, мне понравилось. Я справилась со своими внутренними проблемами, прочитала много любопытного, закрыла долги, познакомилась с полезными людьми.

— Слушай, а как ты решала проблему приставания нетрезвых мужиков? — прищурившись, спросил я. — И вообще, если клиент позволял себе нечто неподобающее? Наверняка случаи бывали, не могли не быть.

— Пьяные мужики бесили жутко. Если сказать: «я замужем», то быстро отставали, а если отступить и сразу не сказать, то начиналось! Садились у барной стойки, и предлагали свой номер или спрашивали как меня на «Вконтакте» найти. Один тряс мятой десятирублевкой перед лицом и просил, чтобы на этой десятке я свой телефон написала! Главное — поменьше говорить, а то начиналось: «а чем я тебе не нравлюсь?». Причем большинство полагало себя неотразимыми, и искренне думало, что не знакомлюсь только потому, что не положено и запрещает начальство.

— Про начальство тоже хорошая отмазка, — задумчиво высказался я. — Нет?

— Нет. Не помогало. Некоторые клиенты заходили издалека. Заказывали шоколадку, я приносила, а они: «девушка, это вам! Давайте познакомимся? Дайте ваш телефончик!» Шоколадки забирала, общалась вежливо, но номер никому не оставляла. Универсальный ответ: «Хотите пообщаться, приходите в мою следующую смену!» Но самое главное — преодолела тот самый безумный внутренний кризис, болезнь отступила, и я научилась свободному общению.

— Ощущения отвращения не возникало?

— Возникало, причем довольно часто, — кивнула она. — Но так было надо. Я увидела в этом решение своих внутренних проблем, мир перестал выглядеть унылым и беспросветным. Еще оказалось множество нюансов, и, наблюдая их изнутри, до сих пор чувствую себя по-другому, когда прихожу в какое-нибудь кафе, в бар, в ресторан. Ну, в любое подобное заведение.

— Может, сходим в подобное заведение? — учтиво предложил я. — Не такое, как эта вот забегаловка, а в настоящее, солидное?

— Обязательно, непременно сходим! Но — не сейчас. Так вот, как-то раз в конце смены подозвал меня незнакомый мужик. Смена оказалась тяжелая: пришлось много бегать, да и люди попались проблемные. Один пьяный придурок развязал мне фартук, а я не заметила, и до конца смены так проходила, поправляла его — казалось, что спадает. А придурок стоит, лыбится: «ой, как пошутил!». Короче, подозвал потом меня тот незнакомый мужик, не «шутник» этот, а другой, естественно. Думала, или клеиться начнет, или шоколадку подарит, или всё это в комплексе. Но — нет. Отвел в сторонку и предложил неплохо подзаработать: подменить клиенту солонку на точно такую же, как у нас использовали, а потом вернуть прежнюю. Я, естественно, возмутилась и отказалась, а он всучил мне в руки пачку долларов задатку. Деньги я сразу же вернула ему обратно, но он заявил, что все равно сделает кто-то другой, а уже один факт нашего разговора и передачи денег, является уликой против меня — на купюрах теперь мои отпечатки, да и видеозапись готова. Я тогда собиралась покупать машину, барменская работа начала утомлять, и деньги казались совсем нелишними. Взяла и сделала все так, как он велел. После он передал еще пачку денег, забрал свою солонку и куда-то исчез, причем так быстро, что я и не заметила.

— А тот клиент, у кого солонку меняла? Он что?

— Ничего, — пожала плечами моя собеседница. — Расплатился, ушел.

— И всё?

— Нет, не всё. Через какое-то время приходили менты и выспрашивали всех, кто что видел, что слышал. Тут я окончательно убедилась… Короче — так вот и приключился мой первый заказ.

— Да, но как часто бывает в подобных случаях, первый заказ мог оказаться последним.

— Не оказался. Потом, как-то раз, тот самый незнакомый мужик подошел на улице, когда я была одна, и предложил практически постоянную работу. Обещал регулярные заказы. С тех пор я называю его Шеф. Очень уж ему понравилось, как ловко я все тогда провернула. Из кабака, правда, велел уволиться. С моей стороны надо было выполнить ряд требований и соблюдать комплекс правил, ну и обучение пройти, конечно же. С обучение проблем не возникло, много чего я и так умела, а требования оказались вполне естественны и понятны. Главное – не повторяться. Аккуратно работать и никаких следов не оставлять. Почерк не вырабатывать ни в коем случае – каждый заказ должен выглядеть уникальным, самобытным и штучным. Аль Капоне тоже начинал с мальчика на подхвате, но сумел переквалифицироваться в киллера. Первым его заказом стало устранение одного китайца, не захотевшего делиться доходами от своего бизнеса.

Тут к нам пришел нахальный голубь-попрошайка. Птица вышагивала около нас затейливыми загогулинами, явно рассчитывая на подачку. Лена громко топнула ножкой, и раскормленный сизарь неохотно улетел.

— Сразу видно — не любишь ты голубей, — усмехнулся я.

— Да я и людей-то не очень, — вполне ожидаемо сказала Лена.

— Это прям как из «Чонкина» у нас получилось.

— Войновича читала лет пятнадцать назад, так что не припомню этого момента, извини уж, — мрачно призналась девушка.

— А из бара как удалось уйти? — допытывался я.

— Очень просто. Поработала еще какое-то время, а потом взяла и уволилась. Когда в очередной раз начальница к чему-то прицепилась и орать начала, я вспылила и ушла. Получилось очень естественно, никто ничего не подумал. Зато у меня к тому моменту рабочего энтузиазма совсем не осталось. Так уходила бы месяц назад — жалела, а тут занятие изжило себя на все проценты. Зато за время работы в пивной я закалилась и душевно окрепла. Всякие ужасы и страхи меня оставили, и я избавилась от всего такого. Потом узнала, что сильная и крепкая натура не пускает в себя разные вредоносные сущности, а вот слабый человек для них лакомый кусочек, они терзают его душу, питаются ею, пока не остается пустая оболочка. Это как сетевые тролли — стоит им только прицепиться, и почувствовать слабину, потом не отвяжешься, хоть из Интернета уходи. Знаешь, иногда я искренне сожалею, что не парень, хотя и знаю, что моя проблема не в том, что я девушка, а в том, что в полной мере не могу ею быть. В общем-то, и парень из меня получился бы ещё тот. Я как-то даже притворялась парнем-придурком в одном из блогов, но ничего хорошего из этого не вышло, и проект пришлось забросить.

Тем временем мы уже не сидели на лавочке, а неторопливо шли в сторону Гавани. Моя собеседница, казалось, дорвалась, наконец, до возможности высказаться, и всё говорила, говорила, говорила… А я внимательно слушал и запоминал.

— Кстати, в живом журнале у меня ник — «Spoiler», — продолжала она, — я даже там на инглише писала, когда училась. Давно уже ничего туда не пишу, последний раз мой журнал обновлялся не помню уж когда. Но я использую его для обмена информацией и получения заказов. Общаться с заказчиками всегда предпочитала дистанционно, через Сеть или, если уж совсем иначе никак, то посредством голосообразующего протеза — такой вибратор, что нужно под нижнюю челюсть прижимать. Помнишь, как ты тогда испугался? Тогда, когда хотел вдруг с живым и настоящим киллером поговорить?

— Погоди… Это была ты, да? Так это ты — «Декстер»?

— Ну, я, — ответила моя собеседница, хитро глядя мне в глаза. — Бываю иногда и «Декстером», и «Механиком». А ты так и не сообразил? Я тогда еле сдерживалась, чтобы не заржать.

Некоторое время мне пришлось приходить в себя после услышанного.

— А я испугался? — удивился я. — Заметно?

— Еще бы! Конечно, заметно. Голос у тебя дрожал, ты в словах путался. Вообще, когда я использовала ту штуку, для создания механического голоса, то всегда действовало безотказно — заказчик пугался, размягчался и платил, сколько с него требовалось. Иногда, правда, отказывался от заказа, но такое случалось нечасто. Короче — без работы не сидела. Все заказы разделялись на пять типов акций, в зависимости от формы и конечной цели. Первый — открытая ликвидация. Обычно огнестрел с контролем в голову. Как правило, с близкого расстояния с последующим сбросом оружия прямо на месте. Иногда при открытой ликвидации практикуется снайперский выстрел издалека, но там свои проблемы и недостатки. Раньше популярностью пользовался взрыв, но к этому в наших регионах сейчас прибегают нечасто. Это делается для того, чтоб все знали, а кому надо — поняли. Предупреждение для оставшихся. Второй тип — «несчастный случай». Транспортная авария, падение со скалы во время поездки в горы, передозировка наркотиков, алкогольная интоксикация, отравление рыбой фугу в японском ресторане. Тоже все всё понимают, но юридически никакого криминала вроде бы нет. Третий вариант — «естественные причины». Тут вообще никто ничего не знает, и знать не должен. Официально — инфаркт, инсульт, внезапная смерть, если необходима срочность. А когда без спешки, то у объекта начинаются какие-то болезни, врачи ничего сделать не могут, и клиент загибается от внутренних кровотечений…

Она немного помолчала, будто обдумывала что-то, а потом продолжила:

— Четвертый тип ликвидации — исчезновение. Это когда объект бесследно пропадает, причем никто потом не может его отыскать. Жил человек — и нет. Куда делся? Может, сбежал и тихо живет где-то; может, лежит на дне Невы привязанный к чугунной батарее; может — закопан под тоннами мусора на свалке-полигоне; может — потерял всю память и стал бомжом. И, наконец, пятый тип акции — имитация самоубийства. В любом случае у каждого варианта свои специфики и трудности. Кроме всего прочего, необходимы глубокие знания об объекте, как рабочий инструмент. Помимо повседневных привычек, нужна информация о заболеваниях, непереносимостях и противопоказаниях. Надо знать компрометирующие факты биографии, склонность к азартным и прочим играм, страсть к коллекционированию. Еще нужны сведения о личной системе ценностей: этике, суевериях, религии. Мало кто задумывается о системе жизненных ценностей, а ведь именно эта система определяет, куда и когда объект направит усилия, что поставит во главу угла в каждый конкретный момент времени. Зачастую важно понимать, что является для объекта главным. Еще надо знать точные биометрические данные объекта. Размер обуви, вес, рост, группу крови…

— Иными словами, всё у тебя наладилось? На жизнь хватает?

— В общем-то, да, — негромко подтвердила она. — На жизнь, на отдых. Только я бы не назвала такие деньги легкими. Эта работа требует полного самообладания и беспристрастности, весьма тяжелый труд, не столько физически, сколько морально. Очень тягостно. Иногда в голову такая дурь лезет, вообще жить не хочется, как-то даже у психолога консультировалась. Заочно и анонимно, конечно. Бывает, о людях такое поймёшь, что хочется поубивать всех на фиг. Но это — так, минута слабости. Однако бросить, отказаться от такой жизни уже невозможно. И дело даже не в деньгах, в другом. Засасывает сам образ жизни, и нельзя что-то изменить. Даже не представляю, как бы существовала обычным человеком. Не получается…

— Но ты же филолог. В принципе, могла работать по специальности из своего диплома, или пойти на госслужбу. Там вообще всем пофиг, что у тебя в дипломе написано.

— Да? А как? И где? И за сколько? — нервным голосом риторически переспрашивала Лена. Видимо я случайно задел что-то больное. — Ты часто видишь объявления, что кому-то нужны филологи? Взять ту же госслужбу, что ты упорно рекламируешь. Что делать? Куда пойти? Как на работу устроиться? Каким образом? Вообще не понимаю, как и где люди ищут такие работы. О чём говорить с работодателем? Как писать резюме? Просто у меня всё давно по-другому, а для живого человека это как психоз. Честно скажу, если б вдруг захотела жить по-обычному, то даже и не знала бы, с чего тут начать. Помню, что когда-то была не такой, но в прежнее состояние вернуться не смогу…

Тут она, вдруг остановилась, и неожиданно резко сменила тему:

— Да, слушай, а где ты сейчас остановился? Я же так и не спросила тебя.

— Комнату в коммуналке снял. Тут, на Васильевском. Недалеко.

— Да? Может, к тебе зайдем? — бесцеремонно предложила она. — Покажешь, как устроился. Или у тебя дела всякие такие срочные? Или соседи будут против?

— Нет у меня сейчас никаких срочных дел, да и в квартире никого нет: одна комната, по-моему, пустует и запертая стоит, никто там не появлялся. А единственный сосед на дачу свалил. Взял с меня плату за четыре недели и умотал. Но самое ценное, всего за тысячу рублей он показал, где и что лежит на кухне!

— Вот жулик! — решительно заявила девушка. — Так что? Идем к тебе?

— Идем! — неожиданно для себя согласился я. — Отличная мысль.

Возник великий соблазн показать имеющиеся в моем распоряжении фотографии и спросить, не поступал ли заказ на этого парня. Но Лена все равно ничего бы не сказала, а если я вдруг окажусь прав, то и ликвидировать могла в порядке профилактики. Просто так, что называется, для ясности. Несмотря на нашу старинную дружбу.