Проклятый кустарник вцепился в Блейда, будто стая осьминогов. Шипы и колючки раздирали кожу, мелкие ветви запутались в волосах, грозя сорвать с разведчика скальп при чересчур резком движении. Но гораздо больше, чем все колючки на свете, Блейда беспокоил наблюдавший за ним человек. Если незнакомцу вздумается проткнуть копьем беспомощного беглеца, тот — увы! — ничем не сможет ему помешать.

Топорик Блейд потерял при падении, а до меча ему было не дотянуться: чертовы кусты содрали с него ножны, и хоть они висели всего в двух шагах, но с тем же успехом могли пребывать и за десять миль отсюда.

Осознав сей неоспоримый факт, разведчик перестал шипеть и чертыхаться, а вместо этого решил получше рассмотреть наблюдателя. Быть может, ему пока не стоит вылезать из кустов: каким бы негостеприимным ни было это убежище, оно могло оказаться единственным спасением.

Человек за кустами звонко расхохотался, откинув голову назад. Только теперь Блейд разглядел, что, во-первых, у невольного свидетеля его эскапад нет при себе и вязальной спицы, а во-вторых, что перед ним стоит прекраснейшая женщина. И она смеялась! Странник готов был признать, что его положение может показаться кому-то смешным, но ему самому было не до смеха. Пробормотав пару выражений, совершенно не предназначенных для женских нежных ушей, Блейд принялся энергично выпутываться из треклятой живой изгороди.

На этот раз ему удалось высвободить правую руку и дотянуться до меча. Выхватив клинок из ножен, он принялся рубить колючки. Разведчик отдал бы сейчас год жизни за хорошее стальное мачете, но даже тупой бронзовый меч был эффективнее голых рук. После продолжительного и кровопролитного сражения он наконец выбрался из проклятых кустарников. Его пошатывало, он был исцарапан и перепачкан с головы до ног и при других обстоятельствах предпочел бы провалиться сквозь землю, но не стоять в таком виде перед красивой женщиной. Впрочем, важна не одежда, а осанка. С этой мыслью Блейд пошарил в кустарнике, нашел свой топорик и развернулся к незнакомке, приняв позу гордого вызова.

Ее реакция на такую воинственность была совершенно естественной: она снова расхохоталась и долго не могла остановиться. Блейд охотно отпустил бы пару крепких выражений, но предпочел на этот раз сдержаться. В ее оскорбительном смехе звучала некая странная нотка, словно женщина собиралась спросить: «Ну, герой, и что ты намерен теперь делать?» Блейд рассудил, что самым разумным будет стоять спокойно, предоставив ей самой решать его судьбу. Опустив меч, он замер, стараясь по возможности сохранять невозмутимое выражение лица, что было не так-то просто: вокруг, привлеченная запахами пота и крови, вилась целая туча какой-то гнусной тропической мошкары.

Наконец женщина завершила свой придирчивый осмотр.

— За тобой была погоня, друг мой? — спросила она. — Ты с такой резвостью перемахнул через стену, словно тебя преследовала стая голодных оранков.

Блейд не знал, насколько он может доверять незнакомке. Она, вероятно, была из высшей знати, раз так свободно разгуливала по летней резиденции владыки. Это делало ситуацию неопределенной: чуть ли не половина правящей элиты Гонсары относилась к культу Айокана с великим почтением, тогда как вторая половина ненавидела его с той же яростью, что и простой люд. К какой же партии принадлежала его собеседница: к мушкетерам короля или к гвардейцам кардинала?

Заметив, что он колеблется, женщина нахмурилась.

— Я жду ответа! — сказала она почти сурово. Блейд решился. По каким-то причинам он чувствовал симпатию к этой молодой насмешнице.

— За мной гнались Священные Воины Айокана, — ответил он. — Так получилось, что мы с Айоканом не в ладах,

Глаза у женщины на мгновение округлились. В следующий миг на ее лицо вернулось спокойное выражение. Блейд невольно задержал дыхание.

Затем, к его великому облегчению, она поджала губы и сплюнула на дорожку.

— Проклятие! Тамбрал мне клялся, что никогда не впустит Священных Воинов в Гонсару! А может, эти двуличные твари провели свое воинство тайно… Ты уверен что тебя преследовали именно Священные Воины?

— Уверен, — кивнул Блейд.

Сообразив, что женщина, похоже, на его стороне, он немного расслабился.

— Прости мне эту дерзость, о прекрасная незнакомка, но не могли бы мы для более подробной беседы перейти в другое место, — продолжал разведчик. — В саду нас могут подслушать, а мои преследователи все еще поджидают за стеной, и в руках у них копья. Если бы мы…

Дальнейших объяснений не понадобилось. Кивнув на возвышающийся за деревьями дворец, женщина властно бросила:

— Расскажешь позднее. — Теперь она говорила совсем другим тоном: тоном властительницы, привыкшей к безоговорочному подчинению. — Нам в самом деле лучше уйти отсюда.

Не произнося больше ни звука, она повернулась и направилась к дворцу прямо через пышный ухоженный сад. Она шла так быстро, что разведчику, не ожидавшему такой молниеносной смены настроения, пришлось поторопиться, чтобы не отстать.

Остановилась она у небольшой, полускрытой высоким кустарником и карликовыми деревьями двери, пробитой прямо в дворцовом фундаменте. От порога вглубь здания вела узкая лестница с такими низкими сводами, что Блейду с его немалым ростом пришлось пригнуться, чтоб не удариться головой о каменные плиты. Наверху лестницы открылась еще одна дверь, а за ней — небольшой круглый зал, тускло освещенный парой чадящих факелов. По окружности зала шли несколько арок, ведущих в другие комнаты. Женщина приглашающим жестом указала на кресло, стоявшее между двумя арками и заваленное подушками.

— Побудь пока здесь, мой друг. Прежде всего следует заняться твоими ранами. Они неопасны, и лекарь будет излишней роскошью, но сейчас я позову своих слуг. Наш разговор мы продолжим позднее.

Блейд вопросительно вздернул бровь. Она прекрасно поняла его беспокойство.

— Мои слуги ничего никому не расскажут, — добавила она с усмешкой. — Они глухонемые.

Повернувшись, незнакомка потянула за шнур, висевший у самой арки. Должно быть, он приводил в движение Какой-то механизм, который могли видеть слуги, потому что через несколько секунд в одной из дверей возникла стайка девушек. Женщина что-то приказала им жестами, значения коих Блейд не уловил — местный язык глухонемых сильно отличался от того, который был известен ему. Поклонившись, служанки исчезли столь же беззвучно, как и появились.

Через некоторое время они вернулись с большим чаном, полным горячей воды, множеством чистых полотенец и куском ткани. Повинуясь приказаниям госпожи, девушки смочили полотенца в воде и принялись обтирать Блейда, Он не мог определить, что именно было подмешано в воду, но это оказалась какая-то смолистая пахучая субстанция, потому что вода будто бы приобретала вязкость и тяжесть меда. По мере того как служанки обмывали его тело, боль и зуд от множества царапин и ушибов постепенно проходили, а рана, нанесенная брошенным копьем, перестала кровоточить.

Разорвав на полосы большой кусок ткани, девушки перевязали его ссадины на бедре и левой руке, затем снова ушли, появившись теперь с большим серебряным кувшином и двумя чашами. На кувшине и на чашах пламенел выложенный рубинами уже знакомый Блейду символ правящего дома Гонсары — красный вол.

Стражник нагнулся над одной из чаш и втянул терпкий пряный запах, исходящий от горячего питья. Женщина ободряюще кивнула ему — пей! Все время, что служанки занимались ранами пришельца, она внимательно наблюдала за ним — с бесстрастным, ничего не выражающим лицом. Но что-то мелькало в ее глазах… Любопытство?.. Если так, то его вызвал не только рассказ о Священных Воинах, но и некие иные причины…

— Пей! Это тебе не навредит, — сказала она. — Наоборот, поможет. Неужели ты думаешь, что я захочу твоей смерти до того, как мы… — Женщина запнулась и с легкой улыбкой продолжила: — До того, как мы обсудим твои разногласия с Айоканом?

При последних словах в глазах незнакомки промелькнул хищный, недобрый огонек, и всю расслабленность Блейда как рукой сняло. Что означали этот взгляд и эта обмолвка? Еще одна местная леди желает поразвлечься — до, после или во время обсуждения важных дел? Он, не улыбаясь, посмотрел на незнакомку. Заметив выражение его лица, она погасила свою ослепительную улыбку.

— Ты не веришь мне? — спросила женщина с резкими нотками в голосе.

С этой дамой нельзя было выказывать упрямство: это не привело бы ни к чему хорошему. Разведчик покачал головой, затем, взяв предложенную чашу, медленно и неохотно отпил из нее. Женщина подошла к столику с кувшином, подняла вторую чашу и осушила ее в несколько больших глотков, потом вернулась к своему креслу и откинулась назад, удовлетворенно вздохнув и облизнув кончиком языка ярко-алые губы. Она не сводила глаз с лица Блейда. Ему ничего не оставалось, как тоже выпить содержимое своей чаши до последней капли — чем бы это ни грозило.

Должно быть, незнакомка полагала, что чужеземец теперь благодарит судьбу, ибо он не рухнул на пол, извиваясь в агонии от яд, опаляющего внутренности. На самом деле Блейд был уверен, что питье содержит вовсе не яда. Он внимательно прислушивался к своим ощущениям, не сводя глаз с хозяйки, пытаясь подметить победную улыбку на ее лице или предвкушение чего-то еще, чего-то такого, что…

Еще не успев обдумать эту мысль, разведчик почувствовал некие изменения — его плоть, не прикрытая ничем, кроме набедренной повязки, восстала к жизни и начала расти. Как он и ожидал, в питье подмешали сильный возбудитель. Поскольку хозяйка пила тот же напиток, она, по всей видимости, скоро намекнет, что ее интересует больше: Священные Воины Айокана или свалившийся к ней в сад чужеземец. Стараясь сохранять спокойствие Блейд продолжал наблюдать за незнакомкой.

Теперь он заметил, что она гораздо моложе, чем показалась вначале: ее кожа была упругой и гладкой, по-девичьи бархатистой, и только в уголках огромных темных глаз таились крохотные морщинки. Пышное облако волос было черно, как смоль, в маленьких ушах блестели серьги с сапфирами, на правом запястье переливался браслет с теми же камнями. Она явно была одной из высокопоставленных местных матрон — об этом говорили драгоценности, дорогие одежды, толпы слуг и личные покои в королевском дворце.

Наконец напиток подействовал на незнакомку. Ее дыхание участилось и стало таким бурным, что Блейд отчетливо слышал его; меж губ то и дело показывался розовый язычок, огромные глаза неотрывно следили за гостем — вернее, за тем знаком, что говорил о торжестве плоти над разумом. Питье было слишком сильнодействующим средством, и, как ни старался Блейд, он не мог подавить непроизвольную эрекцию.

Внезапно женщина встала и, слегка покачивая бедрами, направилась к нему. Теперь в ее глазах горело неприкрытое желание. Разведчик было подумал, что сейчас она набросится на него, но незнакомка, склонив очаровательную головку на гибкой шее, приоткрыла рот, опустилась на колени, и вокруг пылающего дротика Блейда сомкнулись жадные жаркие губы. Он невольно вскрикнул, На несколько секунд мучительница замерла, а потом началось медленное, ритмичное движение.

Какую бы ступень ни занимала эта женщина в иерархической лестнице Гонсары, как специалистка в делах любовных она, несомненно, заслуживала высшего балла — во всяком случае, среди тех дам, которых знавал Ричард Блейд. Это он понял очень скоро. Она трудилась в неспешном ритме, уверенно, ни на секунду не останавливаясь, подводя его к пику наслаждения. Почувствовав, что он близок к разрядке, она замедлила движение. Блейд ощутил, как кровь его начинает пульсировать медленнее, а возбуждение спадает. Но это было лишь недолгой передышкой. Улыбнувшись, женщина взялась за него снова.

Впоследствии он не мог припомнить, сколько было таких повторений. После третьего раза он уже не мог считать — он вообще потерял способность думать. Ласка этих влажных алых губ, вкупе с зельем, добавленным в напиток, довели его почти до исступления. Он желал теперь только одного: сорвать с этой восхитительной ведьмы вышитый золотом лиф и полупрозрачные красные шаровары, отшвырнуть их прочь вместе с сандалиями и украшениями и овладеть ее вожделенным телом. Пусть оно будет морщинистым и костлявым, пусть окажется в следах оспы или в жутких ранах, ему было все равно; лишь бы в нем нашлась та заветная дверца, в которую он хотел проникнуть.

Внезапно губы замерли, женщина подняла голову и встала, положив обе руки на серебряную пряжку пояса, скреплявшего ее шаровары.

— Да, мой друг, — сказала она, — ты получишь то, чего желаешь. А мне дашь то, чего хочу я. То, что принадлежит мне по праву — по праву женщины.

На ее губах расцвела улыбка, голос стал низким и слегка дрожал от еле сдерживаемой страсти. Она не могла отвести темных блестящих глаз от воздетого копья, требующего немедленной жертвы. Незнакомка, тоже испившая зелья, была столь же готова к предстоящей битве, как и сам Блейд.

Ее пальцы сделали неуловимое движение, и пряжка на поясе медленно раскрылась, точно диковинный цветок. Легкие шаровары поползли вниз, открывая плоский живот.

Блейд с жадностью следил за плавным скольжением невесомого шелка, Увидев выражение его лица, женщина улыбнулась и, раздвинув колени, остановила это магнетическое падение. Словно во сне, Блейд протянул руку и прижал ладонь к черному как смоль курчавому треугольнику. Его пальцы погрузились в горячую влажную расселину. Колени женщины подогнулись, она едва не упала на странника, запрокинув голову и подавшись к нему всем телом.

— Да-а! Да-а! — простонала она. — Не отпускай меня!

Блейд сжал пальцы. Ее руки взметнулись вверх, к застежке лифа. Прозвучал еще один щелчок — и взору Блейда открылась упругая грудь. Женщина резко повела плечами, сбрасывая на пол свое одеяние. Маленькие смуглые груди уставились на Блейда темными рожками сосков.

Не в силах больше сдерживаться, он поднялся с кресла и прижал незнакомку к себе. Его ладони стиснули упругие ягодицы, покрытые нежным пушком, женщина задохнулась и замерла в его объятиях. Черный треугольник щекотал пылающее копье Блейда. Поджав ноги, незнакомка стряхнула шаровары и обвила своего повелителя, словно лоза, прильнувшая к могучему дубу. Блейд вошел с такой легкостью, что в первый миг даже не ощутил этого. Но тут она застонала и сжала бедра. Капкан захлопнулся — странник едва не вскрикнул, пытаясь продолжить едва начавшуюся игру.

К своему немалому удивлению, он сумел сдержаться. Все еще поддерживая ее за бедра, он принялся неторопливо двигаться, совершая легкие нежные толчки. Женщина вскрикивала в такт, все сильнее сжимая колени. Блейду чудилось, что он постепенно раздувает кузнечные мечи — с каждым толчком ему становилось все жарче, все нестерпимее. Незнакомка всем телом откинулась назад, заломив тонкие руки, и теперь Блейду стоило большого труда удерживать ее и продолжать двигаться в том же неспешном ритме. Стоны его партнерши становились все громче и протяжнее, она была уже на грани экстаза.

Наконец она вздрогнула и снова прильнула к нему, вцепившись в спину ногтями. Ее рот раскрылся в безмолвном вопле, глаза распахнулись так широко, что казалось, еще немного — и они выпадут, покатившись по полу двумя фарфоровыми шариками.

И вдруг все кончилось. Женщина без сил обвисла в руках Блейда и махнула в сторону одной из арок:

— Туда… Там… там мы сможем продолжить…

За аркой оказалась роскошно обставленная спальня. Оглядев ее, странник перехватил свою ношу поудобнее и направился к кровати. Он уложил ее на груду подушек, и женщина тут же раскрылась ему навстречу, широко раздвигая стройные бедра. Блейд не стал мешкать: его клинок нашел жаркие упругие ножны, заполнив их так плотно, будто был выкован специально для них.

На этот раз он не пытался сдерживаться, он жаждал только одного: немедленно освободиться от пожиравшего его пламени, выпустить в эту бездонную пропасть, чтоб не сгореть самому в огненной вспышке.

Их взаимное возбуждение было столь сильным, что все закончилось почти мгновенно. На недолгие секунды они превратились в пару обезумевших зверей, слившихся в безудержном соитии; они издавали стоны и крики, словно лишились разума.

Наконец обжигающий поток хлынул в предназначенный ему сосуд. Оба замерли, слушая, как оглушительно стучат их сердца. Напряжение отпустило их, и Блейд нашел в себе достаточно сил, чтобы скатиться с незнакомки и лечь рядом. Он изнемогал. Схватка, побег, прыжок через ров с кишащими в нем рыбами, кусты с шипами был лишь прелюдией, но это последнее сражение выпило из него все силы.

Наконец его зрение прояснилось, дыхание выровнялось. Приподнявшись на локте, он посмотрел на женщину, раскинувшуюся рядом с ним. Она отвела со лба мокрые растрепанные волосы и улыбнулась.

— Наверное, мне стоит сказать: ты сослужил хорошую службу, — как я часто говорю отличившимся воинам, — заметила она, еще задыхаясь. — Но для того, что ты сделал, такие слова не подходят. В Гонсаре много сильных воинов, но им не сравниться с тобой. Ты заслуживаешь чего-то особенного.

Она явно ждала ответной реплики от Блейда.

— Возможно, — сказал он с осторожностью. — Но здесь судить тебе.

— Вот именно: здесь судить и решать мне, — улыбнулась женщина. — Потому что я — Джаскина, владычица Гонсары.